Цель — Скандинавские страны
1.1. Норвежская проблема глазами союзного командования
При анализе причин, приведших в конечном итоге к развязыванию боевых действий на территории Норвегии и в прилегающих водах, высказываются самые разноречивые мнения. Долгое время на первый план выдвигались сугубо экономические доводы: для Германии — желание обезопасить ввоз шведской железной руды через норвежский порт Нарвик, а для Великобритании и Франции — не допустить этого и тем самым удушить Германию в тисках экономической блокады. Данная концепция, выдвинутая У. Черчиллем еще в 1945 году и основанная на довоенных оценках англо-французского командования, в течение двух десятилетий была настоящей аксиомой для западных (под которыми понимаются, прежде всего, представители стран, в прошлом состоявших в антигитлеровской коалиции) историков.{2}
Приверженцы «чистой стратегии» объясняют стремление как Великобритании, так и Германии оккупировать побережье Скандинавии тем, что обладатель военно-морских баз и аэродромов в этом районе получал решающее преимущество в осуществлении блокады своего противника. Особенно большие выгоды, по их мнению, получала Германия, которая выводила свой флот из стратегически невыгодного «Гельголандского треугольника» (имеется в виду юго-восточная часть Северного моря), приближая его к морским коммуникациям, на которых решалась судьба островной Англии.
Достаточно широкое распространение получила версия, согласно которой Дания и Норвегия стали жертвами агрессии в результате стечения обстоятельств. Основным аргументом такого подхода является тот факт, что Германия не планировала вторжения в эти страны, но, опасаясь высадки союзных войск, была вынуждены осуществить их оккупацию в качестве превентивной меры. Союзники, со своей стороны, также не собирались захватывать Норвегию и, тем более, Данию, но, желая предотвратить германскую агрессию, срочно готовили высадку своих сил. Иными словами, ни та, ни другая сторона не хотела, но в результате незнания замыслов и планов противника каждая была вынуждена предпринять активные меры. Родоначальниками этой версии были: с британской стороны — Черчилль, с германской — гросс-адмирал Редер, выдвинувший ее в качестве оправдательного варианта на Нюрнбергском процессе.
Попытаемся разобраться в этом хитросплетении фактов и домыслов…
В планирующих органах союзных держав к Скандинавскому театру относились с большим вниманием. Еще в апреле 1939 года представители военных штабов Великобритании и Франции отметили, что на первой стадии войны союзники смогут вести эффективные наступательные действия против Германии лишь в сфере экономики. Одно из ключевых мест в этом вопросе занимал импорт шведской железной руды. В 1938 году Германия ввезла 22 млн. т. руды, из них 9,5 млн. т. — из источников, ставших недоступными с началом войны. По мнению англичанина Джона Батлера, чтобы избежать полного краха промышленности Германия должна была в первый год войны ввести из Швеции не менее 9 млн. т., то есть 750 тыс. т. в месяц. Летом руда вывозилась через шведский порт Лулео на берегу Ботнического залива. При этом немцам приходилось мало заботиться о безопасности перевозок, поскольку Балтика была надежно защищена от проникновения подводных лодок и надводных кораблей противника. Однако в зимние месяцы Ботнический залив покрывался льдом. В это время руда доставлялась в ближайший норвежский порт Нарвик, а оттуда морем шла в Германию, причем почти весь маршрут немецкие рудовозы шли фарватером в норвежских территориальных водах, спасаясь тем самым от британских кораблей и самолетов.
В Великобритании, традиционно считавшей Норвегию сферой своего влияния, вопрос о шведской железной руде был поднят уже в первые недели войны. 19 сентября 1939 года Первый лорд Адмиралтейства (морской министр) Уинстон Черчилль обратил внимание кабинета на то, что германское сухогрузы продолжают вывозить руду норвежскими территориальными водами из Нарвика. Тем же путем шли блокадопрорыватели — суда, застигнутые войной в нейтральных портах и возвращавшиеся на родину. «Примириться с наличием такого коридора значило допустить, несмотря на наше превосходство на море, чтобы под прикрытием нейтралитета весь этот грузопоток шел беспрепятственно», — говорил он.
Норвежские же источники заявляют, что основную массу шведской руды немцы вывозили из Лулео через Ботнический залив. Из Нарвика вывозилось всего около 10 %, причем основную ее часть получала Англия, а не Германия. Хотя британским рудовозам приходилось прокладывать маршрут в открытом море, в норвежских водах за первые полгода войны германскими подводными лодками были потоплены два британских («Томас Уолтон», «Дэптфорд» ) и одно греческое («Гарофелия» ) суда. Под предлогом борьбы с вражескими субмаринами союзники выдвигали норвежцам требование минировать свои территориальные воды. О создании собственного глобального минного заграждения, подобного знаменитому «Северному барражу» времен Первой Мировой уже не помышляли, помня о его весьма низкой эффективности. Зато на свет появлялись другие дорогостоящие, зачастую фантастические, идеи. Взять хотя бы план «Катерин», согласно которому старые британские линкоры типа «R» должны были, после соответствующего переоборудования, прорваться через Скагеррак и Каттегат в Балтийское море и разрушить инфраструктуру северогерманского побережья. Существовали даже планы минирования подходов к Лулео и проникновения британских подводных лодок в Балтийское море. 27 ноября британский премьер Чемберлен обратился к Первому лорду Адмиралтейства с прямой просьбой составить план постановки минных заграждений в «норвежском коридоре».
В течение осени-зимы 1939–1940 года Великобритания осуществила ряд акций, компрометирующих нейтралитет Норвегии. На страну оказывался политический нажим с целью получения значительной доли ее торгового тоннажа, ей пытались навязать односторонне выгодный торговый договор, предъявляли требования, которые невозможно было выполнить, не отходя от общепринятых норм нейтралитета. В самом начале войны — 5 сентября — британское правительство опубликовало обширный список товаров, которые оно квалифицировало как военную контрабанду. Принятие этого списка приводило к тому, что значительная часть норвежского экспорта в Германию оказалась под запретом, а внешняя торговля страны попадала под английский контроль. Разумеется, норвежское правительство было вынуждено уклониться от выполнения требований Уайтхолла.
Несомненным предметом вожделения обеих сторон являлся торговый флот Норвегии. На 1 сентября 1939 года в его составе насчитывалось 1300 пароходов (тоннажем 1 784 331 брт) и 682 теплохода (2 986 367 брт), то есть всего 1982 судна суммарным тоннажем более 4,75 млн. брт. Норвегия занимала четвертое место в мире по количеству и вместимости судов, уступая только таким странам, как Великобритания (суммарный торговый тоннаж 21 млн. брт), Соединенные Штаты (9,4 млн. брт) и Япония (5,6 млн. брт). Тоннаж германского торгового флота составлял всего 4,3 млн. брт. Важной особенностью норвежского торгового флота был высокий процент танкеров: 265 судов общим тоннажем 1 904 360 брт. Для сравнения, суммарный тоннаж британских танкеров составлял около 2,9 млн. брт, американских — 2,8 млн. брт. Согласно выдвинутому в начале 30-х годов лозунгу «For Speed and Service», торговый флот Норвегии оснащался самыми современными, быстроходными и надежными судами.
Британское руководство прилагало все усилия, чтобы использовать как можно большую часть норвежского торгового флота в своих интересах и не допустить его использование немцами. 11 ноября 1939 года было подписано англо-норвежское соглашение, согласно которому Великобритания до конца февраля следующего года должна была зафрахтовать 150 норвежских танкеров (1,5 млн. брт) по фиксированным ставкам. Кроме того, до конца марта 1940 года Норвегия обязалась предоставить Англии 200 тыс. брт трамповых судов в дополнение к 500 тыс. брт, уже зафрахтованных для перевозки британских грузов. В целом это означало передачу в распоряжение союзников почти половины торгового тоннажа Норвегии.
Тем временем Скандинавия превратилась в театр военных действий. 30 ноября 1939 года началась советско-финляндская война. Порт Нарвик приобретал стратегическое значение как путь, по которому шла англо-французская военная помощь Финляндии. Разумеется, использование Нарвика затрагивало нейтралитет Норвегии и Швеции, которым союзники предъявили требование свободного пропуска людей и поставок. Одновременно появились планы вооруженного проникновения в эти страны.
На одном из приемов с участием журналистов Скандинавских стран Черчилль, будто бы мимоходом, сказал: «Иногда можно и пожелать, чтобы северные страны оказались на противоположной стороне, и тогда можно было захватить нужные стратегические пункты». «Складывается впечатление, — писал об этом событии будущий Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли, — что Черчилль выступил со своим заявлением с явным намерением сделать так, чтобы оно дошло до ушей немцев».
В докладе Комитета начальников штабов от 31 декабря 1939 г. содержались рекомендации о высадке в Скандинавии. Вопрос об этом был в принципе решен к середине января, и 41-я и 44-я английские территориальные дивизии, предназначавшиеся для переброски во Францию, оставались в Англии и готовились к военным действиям в Норвегии, а эксперты изучали проблему высадки в Петсамо, Мурманске или Нарвике.
2–3 января 1940 года проходило заседание Военного кабинета Великобритании, полностью посвященное обсуждению вопроса возможной интервенции в северной части Скандинавии, Южной Норвегии и Южной Швеции. Железная руда по-прежнему считалась наиболее уязвимым местом германской экономики. В решении заседания было зафиксировано: «Хотя влияние прекращения доставки шведской руды в Германию будет постепенным и приведет к краху германскую промышленность лишь по истечении длительного времени, все же в конечном счете оно будет иметь решающее значение». В конечном итоге был принят план высадки в Нарвике, на котором настаивал Черчилль. Вопрос, что предпринять, если Норвегия и Швеция откажутся, по его словам, «даже не поднимался». Достаточно привести один пример: 6 января министр иностранных дел Англии заявил норвежскому послу, что английский флот с целью не допустить использования норвежских вод немецкими торговыми судами намерен произвести минирование фарватеров. Осло и Стокгольм заявили протест, и акция была отложена. Тем не менее, это дало министру иностранных дел Норвегии Х. Коту право сказать, что «я не могу отделаться от подозрения, что английское правительство поставило своей целью втянуть нас в войну».
В ответ на слухи о готовящемся вторжении англичан в Норвегию, норвежский король Хокон VII 7 января 1940 года направил королю Великобритании Георгу VI телеграмму, где просил этого не делать, ибо подобная акция нарушит нейтралитет Норвегии, что «вовлечет ее в войну и явится опасностью для существования ее как суверенного государства».
24 января 1940 года начальник имперского генерального штаба генерал Э. Айронсайд представил военному кабинету меморандум «Главная стратегия войны». Он писал, что в континентальной Европе Германия имеет преимущество перед союзниками: находясь в центре Европы и обладая развитой системой коммуникаций она способна нанести удар в любом месте. Однако на Скандинавском ТВД, где ведущую роль играют морские коммуникации, она теряет это преимущество и становится более уязвимой.
Анализируя соотношение сил между Германией (140 дивизий) и союзниками (110 дивизий), Айронсайд приходит к выводу, что если Германия не добьется распыления сил союзников, то не сможет перейти в наступление на Западном фронте с реальными шансами на успех. В то же время, союзные державы также не обладают преимуществом в сухопутных войсках и военно-воздушных силах для начала решительного наступления с территории Франции. В такой обстановке западные союзники будут в силах «вырвать стратегическую инициативу у Германии» лишь действиями на периферийных театрах и особенно с помощью экономической блокады.
Французский генеральный штаб придерживался аналогичных взглядов. 31 января главнокомандующий армией генерал М. Гамелен высказал решительное заявление, что в 1940 году Германия не нападет на западные страны. Французское правительство и генеральный штаб норвежская проблема интересовала в ином аспекте. Они стремились создать в Норвегии «второй фронт», чтобы оттянуть начало германского наступления на западе и ослабить его силу. В то же время, необходимо отметить, что, страстно желая развертывания в Скандинавии нового ТВД, французы не могли и не собирались выделить для него сколь-нибудь крупных сил.
Исходя из этого, планирование боевых действий на территории Скандинавии продолжалось. На заседании в Париже 5 февраля высший военный совет союзников решил, что войска должны будут оккупировать районы горных разработок. Проведение высадки в Норвегии разбивалось на несколько независимых операций. План высадки в Нарвике получил кодовое название «Стрэдфорд», в Тронхейме — «Эвонмаут», в Бергене и Ставангере — «Плимут». Подготовка транспортов велась главным образом во французских портах. К 27 февраля в Шербуре, Гавре и Бресте было сосредоточено 5 вспомогательных крейсеров, 4 транспорта и танкера, 6 пассажирских лайнеров, 7 грузовых судов и 13 боевых кораблей эскорта. Общий тоннаж этих судов составлял 153 601 брт, они могли перебросить до 150 тысяч человек. Французы выделили для действий в первом эшелоне 5-ю и 27-ю полубригады альпийских стрелков. Они, а также две британские бригады, грузившиеся на транспорта на Клайде, должны были направиться к норвежским берегам 12 марта.
Традиционная для союзников вялость и нерешительность, особенно проявлявшаяся французской стороной, панически боявшейся любых активных шагов, привела к тому, что начало операции было перенесено на более поздний срок, а на следующий день произошло событие, ударившее как по германским, так и по британским планам: Финляндия и Советский Союз подписали мирное соглашение. Ряд историков пытается представить этот момент в качестве поворотного пункта союзных планов. По утверждению А.М. Носкова, «после поражения Финляндии в Зимней войне английское командование отказалось от прямого вторжения в СССР через Норвегию и Финляндию, но продолжало делать вид, что готовится к высадке своих войск в Норвегии, чтобы держать Германию и Советский Союз в напряжении». Однако имеющиеся документы и мемуары членов высшего руководства Англии и Франции позволяют утверждать обратное: вопрос о высадке обсуждался вполне серьезно.
21 марта новым главой французского правительства стал Поль Рейно, выступавший за более решительное ведение войны. 28 марта в Лондоне состоялось очередное заседание Высшего военного совета, на котором было принято принципиальное решение о военном вмешательстве в Скандинавии и обсуждались конкретные вопросы, связанные с действиями союзников. Верный своей линии командующий французской армией генерал Гамелен заявил, что отказываться от подобных планов нельзя: немцев необходимо вытащить в Скандинавию, после чего они «забудут про западный фронт — наиболее важный для Англии и Франции».
Британское правительство, не хотело, в отличие от французского, быть вовлеченным в войну с Россией. В качестве срочной меры британский премьер Чемберлен предложил произвести минирование норвежских территориальных вод (на чем давно уже настаивал Черчилль), чтобы изгнать из их трехмильных пределов германские рудовозы — под удары военно-морских сил союзников, превосходство которых на море было неоспоримым. Операция, получившее кодовое название «Уилфред», не рассчитывала встретить сильное германское противодействие. Это отмечает Дж. Батлер: «По мнению Комитета начальников штабов, не было оснований ожидать, что Германия отважится на морские десантные операции против западного побережья Норвегии, поскольку ввиду явного превосходства английских военно-морских сил такая операция была бы связана для немцев с большим риском».
3 апреля британский флот получил указание произвести минирование норвежских вод. Выход кораблей назначили двумя днями позже, однако, делались оговорки о возможной отсрочке операции из-за погоды. Еще 31 марта крейсер «Бирмингем» с эсминцами «Фирлесс» и «Хостайл» были направлены к берегам Норвегии для перехвата прорывающихся в Германию немецких судов. Дополнительно им ставилась задача захвата рыболовных траулеров противника и прикрытия своих сил, которым предстояло ставить мины. Отряд оперировал у норвежского побережья до вечера 7 апреля, успев захватить в качестве призов три немецких траулера: «Фрисланд» (247 брт), «Бланкенберг» (336 брт) и «Нордланд» (392 брт).
Постановки в рамках операции «Уилфред» предусматривалось проводить несколькими группами кораблей:
— группа «WB» (эсминцы «Экспресс» и «Интрепид» ) — в районе Кристиансунна (62(54'с.ш., 6(55' в.д.);
— группа «WS» (минный заградитель «Тевайэт Бэнк» и эсминцы «Инглфилд», «Айлэкс», «Имоджен», «Айзис» ) — в районе м. Стад (62( с.ш., 5( в.д.);
— группа «WV» (20-я флотилия эсминцев-заградителей («Эск», «Импалсив», «Икарус», «Айвенго» ) и 2-я флотилия эсминцев («Харди», «Хотспёр», «Хэвок», «Хантер» ) для прикрытия) — в районе Будё (67(24' с.ш., 14(36' в.д.).
Соединение под командованием вице-адмирала Уильяма Дж. Уайтворта (линейный крейсер «Ринаун» и эсминцы «Грэйхаунд», «Глоууорм», «Хайперион», «Хироу» ) было выделено для оперативного прикрытия заградительных групп, так как поступили сведения о находящихся в Нарвике норвежских броненосцах, кроме того, нельзя было полностью исключать ответных мер противника.
«Поскольку минирование нами норвежских вод могло вызвать ответные действия Германии, — вспоминал Черчилль, — было решено также, что в Нарвик следует послать английскую бригаду и французские войска, чтобы очистить порт и продвинуться к шведской границе. В Ставангер, Берген и Тронхейм также должны были быть посланы войска».
Так в общих чертах и выглядел новый план, получивший кодовое название «R4». В нем просматриваются следующие характерные решения:
— расчет на лояльность политического руководства Норвегии;
— основной акцент делался на ведение боевых действий на море, планы строились из расчета значительного превосходства британского флота над германским, на ВМС возлагались основные усилия по противодействию возможным немецким контрмерам;
— в первом эшелоне задействовались исключительно британские войска, во втором — также французские и польские силы;
— военные действия в Дании на данном этапе не предусматривались.
В общем, как заметил польский историк Януш Одземковский, «вся операция готовилась так, будто союзников ждала сердечная встреча».
Здесь стоит еще раз вернуться к вопросу о провокациях. С одной стороны, Комитет начальников штабов не верил в способность немцев провести морскую десантную операцию; с другой, Черчилль говорит об опасности ответных действий германской стороны в ответ на минирование норвежских вод. Из этого напрашивается вывод: англичане действительно хотели своими минными постановками спровоцировать Германию на ответные действия — вторжение в Норвегию, открыв тем самым пресловутый «второй фронт», а затем надеялись одержать там сравнительно легкую победу. Таким образом, тезис о провокации имеет право на существование, однако под провокацией следует понимать не абстрактное «продолжало делать вид, что готовится к высадке», а конкретные активные действия против третьей стороны...
5 апреля главнокомандующий французским флотом адмирал Дарлан получил приказ собрать в Бресте суда для перевозки в Норвегию французского экспедиционного корпуса, который включал шесть батальонов альпийских стрелков, два батальона Иностранного легиона и другие подразделения. Предполагалось, что англичане проведут высадку, а французские войска придут им в подкрепление.
Высадка в Нарвике и Тронхейме намечалась на 10 апреля силами двух батальонов 24-й гвардейской бригады, к которым позже присоединялись остальные бригадные подразделения.{3} Транспорты, предназначенные для перевозки личного состава и техники, сосредотачивались на Клайде. Для их сопровождения выделялся крейсер «Орора» (флаг контр-адмирала Э. Эванса) с шестью эсминцами. Командующим экспедиционными войсками назначался командир 49-й дивизии генерал-майор Питер Мэкези. Одновременно планировались десанты численностью по два батальона в Ставангер и Берген. Для их переброски выделялась 1-я эскадра крейсеров под командованием вице-адмирала Джона Каннингхэма{4}, которая к 7 апреля приняла в Розайте войска на борт и была готова к выходу в море. Затем туда направлялись бы подкрепления в составе 146-й и 148-й бригад. Всего в первом эшелоне должны были высаживаться шесть пехотных батальонов, к которым позднее присоединялись подразделения 42-й и 49-й дивизий. При этом англичане явно надеялись провести высадки без сопротивления; иначе тяжело объяснить скудный состав сил, которым предстояло действовать в Норвегии, — всего 11 батальонов.
1.2. Рождение «Везерюбунга»
Разобрав планы и намерения западных союзников в отношении Норвегии, рассмотрим взгляды противоборствующей стороны.
Перед началом новой большой войны германские штабы не рассматривали Королевство Норвегию ни в качестве союзника, ни в качестве противника. Германию полностью устраивал нейтралитет этой небольшой скандинавской страны. 2 сентября 1939 г. посол в Осло вручил норвежскому министру иностранных дел памятную записку, в которой его правительство обещало «ни при каких обстоятельствах не наносить ущерба целостности и неприкосновенности Норвегии и уважать территорию норвежского государства». Несмотря на это, спустя семь месяцев германские войска вторглись в Норвегию. Рассматривая причины, побудившие гитлеровское руководство к вооруженному вторжению в эту страну, можно выделить несколько аспектов.
Затронутые в предыдущем параграфе экономические вопросы, несмотря на внешнюю логическую обоснованность, имеют ряд сомнительных моментов. Для их раскрытия обратимся к работе немецких авторов «Промышленность Германии в период войны 1939–1945 гг.». Это статистическое исследование с комментариями содержит массу полезной информации, позволяющей разобраться со всякого рода мифическими утверждениями относительно экономической подоплеки различных немецких стратегических акций. Согласно этой книге, Германия к началу войны имела стратегический запас железной руды на 9 месяцев войны, никеля — на 13, меди — на 7,2, кобальта — на 30. Железная руда являлась одним из основных объектов советских поставок на основе германо-советских торгово-кредитных соглашений. Только на основе второго соглашения в Германию должно было быть поставлено почти 2 млн. тонн железной руды, чугунных чушек, лома, а это почти четверть импорта из Швеции.
Советский историк А.С. Кан, которого никак нельзя упрекнуть в симпатиях к фашистскому режиму, утверждает, что в период «блицкрига» германское военное хозяйство от подвоза шведской руды не зависело. Что касается периода длительной «тотальной» войны, то у металлургии в Рейхе и в контролируемых Германией европейских странах к середине войны имелись иные возможности. В частности, по окончании кампании против Франции немцы наложили руку на огромную горнодобывающую промышленность этой страны. За четыре года войны из Франции было вывезено 74 848 тыс. тонн железной руды и 3 822 тыс. тонн металлургических изделий. Во всяком случае, секретные доклады министра вооружений А. Шпеера за 1943 год говорят, что при соответствующих усилиях Рейх мог бы обойтись и без скандинавских железорудных поставок, снизив при этом производство стали всего на 7–10 %. В результате, как показывают цифры, импорт из Скандинавии, например в 1942 году, был даже меньше, чем в 1939 г.
С другой стороны, Германии пришлось бы взять на себя ввоз угля, нефти, продовольствия и многих других товаров в покоренную Норвегию, в то время, когда в них испытывался значительный дефицит в самом Рейхе. То, что Норвегия ляжет экономическим ярмом (а это было действительно так, ведь перед войной она занимала в Европе третье с конца место по самообеспеченности сырьем и продуктами) адмирал Шустер — начальник отдела экономической войны в OKW — понимал еще до вторжения. Масштабы этого ярма были весьма впечатляющими. Из приведенной ниже таблицы явствует, что начиная с 1940 года германский экспорт в Норвегию существенно превышал импорт.
| Год | 1939 | 1940 | 1941 | 1942 | 1943 |
| Импорт из Норвегии в Германию, тыс. т | 1658,8 | 953,1 | 1189,3 | 1517,2 | 1303,8 |
| в т.ч. железная руда, тыс. т | 1071,1 | 161,3 | 446,4 | 508,0 | 320,7 |
| Экспорт из Германии в Норвегию, тыс. т | 461,1 | 1274,7 | 2513,1 | 2485,1 | 3078,8 |
Заинтересованность в захвате Норвегии проявляли прежде всего военно-морские круги Германии. Печальный опыт Первой Мировой войны убедил командование ВМС, что имеющаяся в его распоряжении система базирования, ограниченная «мокрым треугольником» Гельголандской бухты, совершенно не приемлема для решения стоящих перед флотом задач, главной из которых становилась морская блокада Англии. На это указывали адмиралы Отто Гроос в книге «Учение о морской войне в свете опыта мировой войны» и Вольфганг Вегенер в работе «Морская стратегия мировой войны». По их мнению, в будущей войне неблагоприятное географическое положение Германии может быть улучшено путем включения в систему базирования флота побережья Норвегии и Западной Франции. Кроме того, Вегенер напрямую связывал необходимость захвата Норвегии с задачей пресечения северных коммуникаций России. Вопрос о соответствии системы базирования стоящим перед флотом задачам поднимался и в последующих трудах германских военно-морских теоретиков. В 1938 году выходит работа Эрнста-Вильгельма Крузе «Современное руководство войной на море», в которой проблеме расширения операционной зоны германского флота на север отводилось значительное место.
К идее обладания Норвегией германское военно-морское командование вернулось практически сразу после начала войны. Инициатором этого выступал адмирал Рольф Карльс, неоднократно обращавший внимание главкома ВМС на данную проблему. «Общая задача, — писал он, — имеет решающее для ведения войны значение не только из-за подвоза руды и пресечения англо-норвежской торговли. Включение всей норвежской территории в сферу немецкого господства является важной целью, которая должна быть поставлена на первое место с военно-морской стратегической точки зрения в борьбе против Англии, так как только таким путем может быть коренным образом улучшено наше плохое военно-морское стратегическое положение».
3 октября 1939 года в журнале боевых действий Руководства войной на море была сделана запись: «Шеф Руководства войной на море считает необходимым доложить фюреру мнение военно-морского руководства о возможности распространения оперативных баз на север». Менее чем через неделю, 9 октября FdU капитан 1 ранга Карл Дёниц направил начальнику оперативного отдела штаба секретный меморандум, в котором указывал на необходимость захвата Нарвика и Тронхейма. В качестве преимуществ этих баз он называл их пригодность для базирования подводных лодок, близость к британским коммуникациям, наличие нескольких фарватеров, защищенность фьордов от обстрелов корабельной артиллерией.
10 октября главнокомандующий Кригсмарине гросс-адмирал Эрих Редер в присутствии Гитлера, Кейтеля, Браухича, Геринга и Гальдера огласил свою записку. Он, в частности, отметил, что если Норвегия, а возможно и Швеция, будут заняты англичанами, создастся неблагоприятное для Германии положение, так как англичане получат контроль над подступами к Балтике, а германские фланги будут обойдены. Он указывал на возможность в этом случае давления со стороны англичан на Швецию с целью заставить ее прекратить поставки руды в Германию. Как писал Редер в 1944 году в докладе, относящемся к истории германского флота, «фюрер немедленно понял значение норвежской проблемы; он попросил оставить у него мои записки и сказал, что он сам желает рассмотреть этот вопрос». 25 ноября Редер напомнил о записке, обратив внимание Гитлера на то, что во время предстоящего вторжения в Бельгию и Голландию Германия может оказаться в опасном положении, если англичанам удастся внезапно высадиться на побережье Норвегии и овладеть там базами. Примерно в это же время к военным планам захвата Норвегии прибавились экономические соображения.
Однако в высших военно-морских кругах не было единства в норвежском вопросе. Вопреки мнениям Редера, Дёница и Карльса, начальник штаба Руководства войной на море контр-адмирал Шнивинд и начальник оперативного отдела штаба капитан 1 ранга Фрике предлагали пока воздержаться от решительных шагов. В ответ на послание Деница оперативный отдел отослал докладную записку «Мнение по вопросу о захвате опорных пунктов для ведения войны в Северном море», в которой отмечалось, что, несмотря на бесспорную ценность такого опорного пункта, как Тронхейм, его значение уменьшается в связи с протяженностью и уязвимостью тыловых коммуникаций. Норвежским портам не хватало оборудования, что затрудняло базирование флота. «Военная операция по захвату такого пункта, — говорилось в документе, — натолкнется на исключительные трудности как на море, так и на суше и должна расцениваться как сомнительная. Ценность такого пункта в нашем нынешнем положении, даже если он будет занят в результате политического нажима, следует очень тщательно соизмерить с политическим ущербом, который будет значительным». На германский флот ложилась бы и задача охраны огромного по протяженности и чрезвычайно изрезанного побережья, ведь береговая черта Норвегии была в два с половиной раза длиннее германской. Пока страна оставалась нейтральной, вопрос обороны побережья и каботажного судоходства не стоял перед немцами.
Судя по всему, эти докладные записки ожидала бы судьба позднейших проектов Э. Редера о захвате Азорских островов, создании баз в Западной Африке или перенесении тяжести войны на Средиземное море, если бы не начавшаяся 30 ноября 1939 года советско-финляндская война. Развернув вскоре кампанию по оказанию помощи Финляндии, англо-французское командование стремилось под ее прикрытием занять северные районы.
Разумеется, командование Кригсмарине прекрасно понимало, какую опасность принесет проникновение союзников в Норвегию. В таком случае под британское влияние сразу попадали бы Швеция и Финляндия. Балтика становилась театром боевых действий, где Германия не могла больше вести торговлю. Захват союзниками норвежских аэродромов ставил все побережье под угрозу воздушных налетов. Помимо всего прочего, это наносило удар по программам военного кораблестроения и подготовки личного состава флота. А это означало невозможность эффективного ведения войны в Атлантике. По вполне понятным причинам историки стран, принадлежавших в годы войны к антигитлеровской коалиции, предпочитали не акцентировать внимание на этой проблеме, но опасность была вполне реальной, и ситуация требовала решительных контрмер.
В это время на сцене появляется фигура, которой суждено будет сыграть особую роль в норвежских событиях. Речь идет о Видкуне Квислинге. Бывший военный, министр обороны Норвегии, лидер созданной им партии «Народное единство», Квислинг симпатизировал нацистам и был тесно связан с Альфредом Розенбергом — шефом внешнеполитического бюро нацистской партии. Когда в ноябре 1939 года Квислинг в очередной раз появился в Берлине, Розенберг свел его с Редером, с которым они быстро нашли общий язык. Во время беседы Квислинг отметил, что Англия не заверила нейтралитет Норвегии, в норвежской прессе разжигаются антигерманские настроения, а парламент страны, вопреки конституции, продлил свои полномочия на год.
На следующий день адмирал доложил о встрече фюреру, и 13 декабря Квислинга принял Гитлер. Во время беседы последний снова подчеркивал, что «он предпочитал бы полный нейтралитет Норвегии». Опора на Квислинга и его сторонников позволяла германскому руководству надеяться, что Норвегия может быть присоединена к Германии при помощи национал-социализма.
После встречи Гитлера с Квислингом генерал-полковник Йодль записал в дневнике: «Фюрер приказал изучить небольшим штабом вопрос, как можно овладеть Норвегией». С этого момента чисто умозрительные планы вторжения становились реальностью. Редер предложил разрабатывать одновременно два плана: операции в поддержку переворота Квислинга и прямого военного вторжения. Лишь на завершающем этапе подготовки операции (23 января) немцы решили не прибегать к помощи Квислинга и его сторонников. Во-первых, это было обусловлено соображениями секретности. Во-вторых, отсутствовали надежды на успех правительственного переворота и приход партии к власти законными методами. Но непосредственно перед вторжением начальник разведывательного отдела Абвера полковник Ганс Пикенброк встретился с Квислингом в Копенгагене и получил от него свежую информацию о дислокации и состоянии норвежских частей.
23 января было принято решение о сосредоточении подготовительных мероприятий под эгидой OKW. На первом этапе в особый штаб по разработке плана операции, получившей кодовое наименование «Везерюбунг» — «Учения на Везере»,{5} входило лишь по одному представителю от родов вооруженных сил (руководитель — капитан 1 ранга Теодор Кранке, от Люфтваффе — полковник Роберт Кнаусс, от сухопутных сил — майор Вернер фон Типпельскирх). Вскоре ими был разработан замысел кампании. Он предусматривал одновременную высадку морских и воздушных десантов в наиболее важных пунктах Норвегии с последующим расширением плацдармов и накоплением достаточных сил для широкомасштабного наступления.
И все же Гитлер продолжал колебаться, надеясь на сохранение норвежского нейтралитета. «Вторжение в Норвегию, — говорилось в связи с этим на Нюрнбергском процессе, — в некотором роде не является типичным для нацистов, так как Гитлера нужно было убедить начать его». Последней каплей, доказавшей необходимость решительных мер, стал известный инцидент с «Альтмарком», на котором стоит остановиться подробнее.
Вспомогательный корабль Кригсмарине «Альтмарк» (капитан Х. Дау) был судном снабжения броненосца «Адмирал Граф Шпее» во время его рейда в Южной Атлантике. Миновав линию британских корабельных дозоров, «Альтмарк» 22 января прошел пролив между Исландией и Фарерскими островами и достиг норвежских территориальных вод.
Первым его обнаружил у Кристиансунна норвежский миноносец «Трюгг». Судно шло под германским торговым флагом из американского Порт-Артура, поэтому его пропустили. Однако перед проходом территории военно-морской базы Берген контр-адмирал Танк-Нильсен потребовал повторного досмотра, который произвел начальник штаба 2-го округа капитан 1 ранга Стамсё, опять же не нашедший ничего запрещенного.
Еще 14 февраля в районе Тронхейма «Альтмарк» был обнаружен самолетом-разведчиком «Хадсон» 220 sqn RAF. Британскому Адмиралтейству было известно, что на борту судна находятся около 300 английских моряков с потопленных «Шпее» торговых судов. Черчилль приказал освободить пленных англичан. Чтобы выиграть время британский военно-морской атташе в Осло контр-адмирал Х. Бойз обратился к командующему ВМС Норвегии адмиралу Дизену с требованием не допустить выхода «Альтмарка» в море. Но норвежцы строго блюли нейтралитет, поэтому 15 февраля он под эскортом покинул Берген.
В это время у норвежских берегов находился крейсер «Аретьюза» с пятью эсминцами. 16 февраля «Айвенго» и «Интрепид» обнаружили «Альтмарк» в охранении норвежских миноносцев «Кьелль» и «Скарв» в четырех милях от маяка Эйгерё. Командир «Айвенго» лейтенант-коммандер Хэдоу обратился к старшему норвежскому офицеру с требованием досмотреть судно, на что было отвечено решительным отказом, так как оно находилось в норвежских территориальных водах. Однако, «от греха подальше» транспорт отконвоировали в Йессинг-фьорд.
В ночь на 17 февраля эскадренный миноносец «Коссэк» (кэптен Филип Вайен — командир 4-й флотилии эсминцев) вошел в залив, не обращая внимания на сигналы норвежцев. С трудом найдя свою цель на фоне скалистого заснеженного берега, «Коссэк» приблизился к немецкому пароходу и обстрелял его из пулеметов. После короткой схватки, в ходе которой четыре немца были убиты и пятеро ранены, абордажная группа морской пехоты с эсминца освободила 303 моряка, запертых в складских помещениях и пустых топливных цистернах «Альтмарка». {6}
Норвежское правительство заявило резкий протест Англии в связи с нарушением ее территориальных вод, но британский премьер-министр Нэвилл Чемберлен возразил, что Норвегия сама нарушила международные законы, разрешив использовать свои воды для перевозки английских пленных в германскую тюрьму. Гитлер же окончательно убедился, что Англия не намерена считаться с нейтралитетом Норвегии, и потребовал ускорить приготовления.
Встал вопрос о командующем операцией. На эту роль генерал-полковник Кейтель предложил кандидатуру генерала от инфантерии Николауса фон Фалькенхорста — командира XXI армейского корпуса. В 1918 году Фалькенхорст участвовал во вторжении в Финляндию, будучи начальником штаба дивизии Рудигера фон дер Гольца, и был знаком с северным театром. Кроме того, командуя корпусом во время Польской кампании, он приобрел опыт ведения современных операций. 21 февраля фюрер принял генерала и в ходе беседы поручил ему изложить свои соображения по поводу предстоящей акции…
«Я вышел на улицу и купил путеводитель Бедекера для путешествий для того, чтобы просто уяснить для себя, что такое Норвегия. Я не имел ни малейшего представления об этой стране… — рассказывал Фалькенхорст на суде Международного трибунала в Нюрнберге. — Затем я направился в свой номер в отеле и принялся изучать страну по Бедекеру. В пять часов вечера я опять направился к фюреру».
План генерала почти в точности повторял основные принципы плана, разработанного в OKW. Замысел операции Фалькенхорст формулировал так: «Захват Норвегии должен быть осуществлен в ходе совместной операции трех видов вооруженных сил. Размеры и рельеф страны делают необходимым участие в операции разобщенных друг с другом боевых групп, которые лишь на последней стадии проведения операции смогут соединиться и получить подкрепления. Поэтому предпосылкой успеха всей операции являются энергичные самостоятельные действия всех командиров и безукоризненное взаимодействие видов вооруженных сил, выполняющих боевую задачу в одном районе».
Как видно, замысел имел отчасти авантюрный характер, так как мог увенчаться успехом только при двух условиях: немедленной капитуляции норвежских вооруженных сил и отказе союзников от высадки в Скандинавии. В противном случае более реалистичным был бы план высадки в Южной Норвегии с последующим продвижение в глубь страны и ее окончательной оккупацией. Забегая вперед, можно сказать, что в действительности так и произошло.
Для выяснения вопроса с частями, выделяемыми для операции, генерал обратился в ОКН, но там были заняты планированием кампании на Западе и с удивлением восприняли решение провести еще одну наступательную операцию. Первоначально планировалось выделить 7-ю парашютно-десантную и 22-ю пехотную дивизии, 11-ю моторизованную бригаду с танковым батальоном, один полк из 1-й горной дивизии и части дивизии СС «Тотенкопф», в итоге же было задействовано 5 пехотных и 2 горные дивизии, причем совсем не те, что намечались вначале. Штаб ХХI корпуса (начальник штаба — полковник Эрих Бушенхаген) становился штабом ХХI армейской группы и должен был координировать действия всех видов вооруженных сил в Норвежской операции.
Через неделю Фалькенхорст представил Гитлеру оперативный план, согласно которому наряду с Норвегией предлагался одновременный захват Дании, чтобы обеспечить более тесную блокаду Балтики. На том же настаивали представители ВВС, так как датские аэродромы позволяли немецкой авиации значительно расширить район боевых действий и оказать более эффективную помощь своим войскам в Норвегии. Для действий в Дании был выделен ХХХI армейский корпус генерала авиации Леонарда Каупиша (2 пехотных дивизии, 1 бригада).
Вопрос о взаимосвязи планов «Везерюбунг» и «Гельб» решился просто. Когда 28 февраля Йодль предложил сделать операции независимыми друг от друга по силам и срокам, Гитлер одобрил эту идею и решил провести их одновременно, однако 3 марта распорядился начать Норвежскую кампанию с опережением на несколько дней. Теоретически это давало определенные преимущества, если бы удар на Западе пришелся на момент, когда союзники увязли в Норвегии, что и произошло в действительности.
1 марта Гитлер подписал директиву на операцию «Везерюбунг», а 5-го состоялось совещание командующих родами войск. Геринг, который здесь впервые о ней услышал, был в ярости от того, что с ним не посоветовались заранее, заявил, что план никуда не годится, и остальным стоило большого труда его успокоить. Начать операцию намечалось 17 марта, но за пять дней до этого произошло событие, подводившее сомнение под формальный повод к вторжению: Финляндия подписала мир с Советским Союзом. Кроме того, морозная зима, сковавшая льдом Балтийские проливы, затрудняла движение транспортов, и операция была отложена до апреля. Наконец, 27 марта фюрер довел до сведения высшего военного командования, что намерен начать вторжение в Норвегию 9 или 10 апреля. День «Х» был назначен!
1.3. Германское вторжение: планирование и подготовка
Предпринятая в ходе подготовки операции «Везерюбунг» попытка создания объединенного командования всеми принимавшими в операции силами была первой в истории Вермахта. Однако отсутствие опыта и сложность взаимодействия армии, авиации и флота требовали особого подхода к его организации. На проводимых учениях отрабатывалось согласование частных задач сил, участвующих в операции; способов ведения боевых действий; взаимной поддержки, опознавания, оповещения и связи; определялись тактика совместных действий, объекты и время нанесения ударов. Взаимодействие отрабатывалось как на оперативном, так и на тактическом уровне и включало в себя постановку и согласование задач частей и соединений, подготовку командования и штабов по этим вопросам, подготовку систем управления и связи.
Немецкие разведывательные службы оказались неготовыми к предстоящей операции: их основные усилия были сосредоточены против западных стран, агентурная сеть в Скандинавии была развита слабо. Желающим подробно ознакомиться с деятельностью Абвера в Норвегии можно порекомендовать работу норвежского историка Сверре Хартмана «В сетях шпионажа». Но и его вывод достаточно красноречив: «Учитывая военный опыт прошлого, Германия по крайней мере до середины 30-х годов не считала Норвегию страной вероятных военных действий. Поэтому деятельность германской военной разведки в Норвегии носила довольно ограниченный характер».
Успех операции в значительно большей, чем на других театрах военных действий, степени зависел от погодных условий. Поэтому требовалось организовать метеорологическую службу в районе предстоящих сражений. Как пишет в своих мемуарах небезызвестный Вальтер Шелленберг, в филиалы германо-норвежских пароходных компаний и рыболовецких предприятий направлялись агенты, которые должны были регулярно сообщать сводки погоды, маскируя их под сведения о состоянии курсов на рыбных рынках.
На Кригсмарине в ходе операции возлагались следующие задачи: переброска и высадка десантов с немедленным возвращением кораблей в базы; перевозка основной части сил ХХI армейской группы и военных грузов в Южную Норвегию; постановка минных заграждений; защита коммуникаций. Оперативные группы флота на период высадки десанта подчинялись командованию ХХI армейской группы. При этом непосредственное управление ими на переходе осуществлял главнокомандующий ВМС, он же руководил действиями подводных лодок, прикрывавших корабли на переходе. После высадки десантов все силы флота переходили в его полное подчинение, а их взаимодействие с другими родами вооруженных сил на театре организовывалось OKW. Каждая корабельная группа имела собственного командира, который поддерживал связь с командованием группы «Вест» и штабом ХХI армейской группы от начала операции до высадки десанта.
Оперативное руководство силами Кригсмарине, действующими против Норвегии, осуществлял MGB «Вест» генерал-адмирал Альфред Заальвехтер; датским направлением руководил MGB «Ост» адмирал Рольф Карльс. Для последующего руководства военно-морскими базами и силами охранения в Норвегии учреждалась должность «Адмирала Норвегии» (адмирал Бём), которому подчинялись «Адмирал западного» (контр-адмирал Шредер) и «Адмирал южного (контр-адмирал Шенк) норвежского побережья».
К операции привлекалось 2 линкора, 7 крейсеров, 14 эсминцев, 8 миноносцев и большое число более мелких кораблей — практически весь наличный состав флота. Для переброски личного состава и материальной части вторых эшелонов формировалось три транспортных отряда, подчиненных MGК «Вест», в состав которых входило 45 транспортов (суммарная вместимость 249,7 тыс. брт). Все силы были разделены на шесть боевых групп, в задачу каждой из которых входил захват одного порта и прилегающего к нему района на побережье Норвегии; для захвата Дании было сформировано еще четыре группы из кораблей, обладавших невысокой боеспособностью. Группа минных заградителей под командованием капитана 1 ранга Курта Бёмера получила задачу поставить минные заграждения на входе в Скагеррак.
Ввиду слабости германского флота основная тяжесть борьбы с британскими ВМС ложилась на Люфтваффе, которым ставились задачи нападения на неприятельские корабли в море и на базах, борьбы с морскими перевозками союзников, нанесения ударов по их портам. Ограниченные силы морской авиации предназначались главным образом для разведки и борьбы с подводными лодками. Однако военно-морское командование было лишено возможности напрямую ставить перед авиацией задачи и организовывать с ней взаимодействие. Не было предусмотрено истребительное прикрытие кораблей в море.
Подготовка сил и средств к операции производилась главным образом в балтийских портах. Она велась на основе частных распоряжений и началась задолго до утверждения окончательного плана кампании. Подготовка предусматривала изучение норвежских баз — объектов захвата и навигационных условий плавания во фьордах, тренировку войск в посадке на корабли. В качестве лоцманов на боевые корабли привлекался личный состав торгового флота. Учитывая серьезную опасность, которую представляли для кораблей с десантом британские военно-морские силы, был проведен ряд мероприятий по оперативной маскировке. Подготовка операции держалась в строжайшем секрете, к документации по ней допускался крайне ограниченный круг лиц. Даже командиры кораблей, выходивших в море, получали приказ в опечатанных пакетах, вскрыть которые разрешалось только с получением условного сигнала. С той же целью плавание шведских кораблей вне трехмильной зоны территориальных вод в Каттегате было запрещено.
Парадоксально, но факт: из-за географических особенностей и желания достичь максимальной внезапности успех высадки скорей был бы достигнут в результате десантирования войск с боевых кораблей непосредственно в порты (пусть даже без тяжелого вооружения), чем с десантных судов на необорудованное побережье. В принципе, Норвежская десантная операция была первой в истории стратегической акцией, где нападающая сторона планировала достичь успеха используя лишь малочисленные подразделения, вооруженные почти исключительно стрелковым оружием.
Мероприятия по приведению в готовность к кампании подводных лодок начались 4 марта, когда BdU получил приказ штаба Руководства войной на море, предписывающий задержать их выход из баз. Были отозваны лодки, находившиеся на позициях, в результате чего потери торгового тоннажа союзников на коммуникациях в Атлантике резко упали. Верховное командование пошло на этот шаг несмотря на протесты Деница: стратегическое значение возможного успеха в Норвегии считалось несоизмеримо выше.
30 марта командующий подводными силами отдал боевой приказ № 120 (план «Хартмут») на участие подводных сил в операции против Норвегии. Главная задача лодок состояла в прикрытии с моря отрядов надводных кораблей с десантом, когда они подойдут к пунктам высадки. В дальнейшем лодки должны были действовать против английских кораблей близ норвежского побережья. Представлялось целесообразным, чтобы на первых порах группы подводных лодок занимали исходные позиции в открытом море поблизости от районов, находящихся под угрозой британских контрдесантов. Эти группы можно было бы использовать для ударов по коммуникациям противника, чтобы изолировать его десанты от баз снабжения.
Всего в Северном и Норвежском морях развертывалась 31 подводная лодка в четырех районах:
— для обеспечения высадки десантов: 4 ПЛ к югу от Нарвика, 2 — на подходах к Тронхейму, 5 — у Бергена (по две ПЛ для обеспечения обоих главных выходов из базы и одна — на позицию у самого порта), 2 — у Ставангера (одна непосредственно у гавани, другая — у внешнего входа, одновременно обеспечивая Хёугесунн);
— для нападения на корабли противника на коммуникациях Англия-Норвегия: северная группа (6 ПЛ) — северо-восточнее Шетландских островов, южная (3 ПЛ) — восточнее Оркнейских островов;
— 4 ПЛ занимали позиции к востоку и западу от Пентленд-Фёрта, где также было возможно движение крупных боевых кораблей;
— для защиты своих коммуникаций на случай проникновения вражеских надводных кораблей: 2 ПЛ в районе Ставангера и 4 — у Линдеснеса.
Планировалось столь масштабное использование подлодок, что имевшихся в строю Кригсмарине боевых единиц оказалось недостаточно. Пришлось пойти на такой шаг, как временный перерыв практики в школе подводного плавания на Балтике, и передать действующему флоту шесть принадлежащих ей лодок серии IIA. Одновременно было отдано распоряжение немедленно привести в боевую готовность проходившие испытания «U 64» и «U 65».
Приказ BdU составлялся с учетом дальности плавания, боевого опыта командиров, а также других боевых качеств каждой единицы. Сам Дёниц считал обстановку, в которой предстояло действовать подводным лодкам, довольно благоприятной, особенно с учетом того, что противник будет ограничен в маневре. Негативным фактором было то, что основную часть времени лодкам предстояло проводить в погруженном состоянии, а короткие ночи и спокойные воды закрытых фьордов облегчали их обнаружение. Сложной была навигационная обстановка.
Заняв выжидательные позиции, лодки имели право нападать только на боевые корабли и войсковые транспорта союзников, атаки норвежских или датских кораблей без специального приказа запрещались. Ни в коем случае не допускались инциденты с американскими судами. При встрече с англо-французскими линкорами или крейсерами для нападения на них разрешалось покидать свои позиции. Требовалось строгое радиомолчание, нарушать которое можно было только для сообщений об обнаружении противника (кораблей или крупных авиационных формирований), столкновениях с норвежскими ВМС, военных успехах или в ответ на вызов.
Для успеха операции было необходимо молниеносно занять важнейшие порты Норвегии и создать укрепления, которые могли бы обороняться от нападения с моря и суши до подхода достаточного числа войск и тяжелого вооружения, способного продвинуться вглубь страны и занять немногочисленные транспортные магистрали. Хотя норвежский флот был небольшим, но, взаимодействуя с подразделениями береговой обороны, он мог стать значительной силой в борьбе против немецких десантов. Поэтому Редер считал, что судьба операции зависит прежде всего от успешного преодоления береговых укреплений. Небольшие отряды быстроходных военных кораблей с войсками на борту должны были проникнуть в гавани одновременно в 05:15 утра. Несколько танкеров и вспомогательных судов, замаскированных под обычные торговые пароходы, — так называемый «авангардный отряд» — выходили в море в день «Х-6» и должны были заблаговременно прибыть в норвежские порты и под различными предлогами (ожидание буксиров, прохождение таможенных формальностей) стоять на рейде, чтобы в назначенный момент сразу же включиться в операцию. С учетом времени, требующегося на переход транспортов, самым опасным был период от 15:00 дня «Х-3» (после которого операция уже не могла быть отменена) до высадки десантов. За ними из балтийских портов выходили без охранения суда 1-го транспортного отряда.
Транспорты со вторыми эшелонами войск направлялись в Осло. Одиннадцать пароходов 2-го транспортного отряда должны были прибыть на второй день, а двенадцать пароходов 3-го транспортного отряда — на шестой день операции. 4-й — 8-й отряды формировались из вернувшихся судов и отправлялись в Осло на восьмой-двенадцатый день.
| Число судов | Общий тоннаж, брт | Перевозится: | ||||
| людей | лошадей | автомобилей | других грузов, т | |||
| 1-й транспортный отряд | 15 | 72 000 | 3 761 | 672 | 1 377 | 5 935 |
| 2-й транспортный отряд | 11 | 52 500 | 8 450 | 969 | 1 283 | 2 100 |
| 3-й транспортный отряд | 12 | 74 500 | 6 065 | 893 | 1 347 | 6 050 |
Штаб ХХI армейской группы первоначально находился в Гамбурге, а на вторые сутки операции переводился в Осло. Для захвата норвежской столицы и прилегающих районов выделялась 163-я пехотная дивизия, конечной целью которой был выход по направлениям Осло-Берген до Хёнефосса и Осло-Кристиансанн до Тёнсберга. 69-й пехотной дивизии ставилась задача овладения побережьем от Норд-фьорда (100 миль севернее Бергена) до Хёугесунна, для чего выделялись 4 батальона и самокатный эскадрон. Остальные части дивизии доставлялись в Осло, а оттуда — по железной дороге в Берген. Два полка 196-й пехотной дивизии, прибывающие в Осло в день «Х+2», должны были занять железную дорогу на Тронхейм и города Лиллехаммер, Хамар и Эльверум. Третий полк перебрасывался в Ондальснес, как только это позволяла обстановка. Из Тронхейма дивизия должна была продолжить наступление на север и занять Гронг, Намсус и Мушёэн. Северо-восточнее Осло должна была действовать 181-я пехотная дивизия. Наконец, юго-западное побережье от Ставангера до Арендаля входило в зону ответственности 214-й пехотной дивизии.
Руководство войсками в северных районах осуществлял любимец фюрера генерал-майор Эдуард Дитль, командир 3-й горной дивизии, двум полкам которой предстояло взять Тронхейм и Нарвик, установить контроль над железной дорогой вплоть до шведской границы, а затем продвигаться в направлении Тромсё. Во втором эшелоне должна была действовать 2-я горная дивизия, но события сложились таким образом, что в Нарвик она так и не попала. В случае осложнений в районе Тромсё Редер предлагал воспользоваться помощью Красной Армии, но Гитлер резко воспротивился этому, не желая подпускать советские войска так близко к рудникам.
Входящим в состав XXXI корпуса, действующего против Дании, 170-й пехотной дивизии и 11-й моторизованной бригаде ставилась задача в ходе наступления на север вдоль Ютландского полуострова стремительно занять Ольборг, Скаген и Фридриксхавн, на что планом отводилось 1–2 дня. Важнейшей целью считался аэродром Ольборга, который планировалось занять выброской парашютного и посадочного десантов на второй час операции. Кроме того, десантникам предстояло захватить важнейшие мосты и опорные пункты. Миссия 198-й пехотной дивизии заключалась в захвате восточной, островной части страны. При этом штаб дивизии морем перебрасывался в Корсёр, а оттуда направлялся в Копенгаген, который к тому времени должен был быть занят силами одного батальона. Для скорейшего осуществления планов предусматривалось использование бронепоездов.
Выделенные для операции силы Люфтваффе насчитывали в своем составе 1125 (1008 боеготовых) самолетов, в том числе 321 бомбардировщик, 39 пикирующих бомбардировщиков, 64 двухмоторных и 38 одномоторных истребителей, а также 597 транспортных самолетов пятнадцати авиагрупп, предназначавшиеся для переброски первых волн десантов и последующего снабжения войск.
Еще на этапе подготовки вторжения в Кенигсберге был создан так называемый «Отдел рекогносцировок», в задачу которого входило фотографирование особо важных районов и объектов Норвегии, таких как аэродромы, береговые укрепления, все побережье от Осло до Бергена, подходы к Тронхейму и Уфут-фьорд. Самолеты FW-200 «Кондор», и так обладавшие значительным радиусом, были оборудованы дополнительными топливными баками. Погода в январе и феврале делала невозможным выполнение задачи, но в марте метеорологические условия улучшились, и через несколько дней аэрофотосъемка всех намеченных объектов была закончена.
Перед высадкой две эскадры бомбардировщиков должны были нанести удар по Скапа-Флоу. В день «Х» основная задача Люфтваффе заключалась в поддержке сухопутных войск и флота. При этом две эскадрильи выделялись для действий в районе Осло (одна из них должна была совершить посадку в Форнебю, как только он будет захвачен), одна — у Ставангера, по одной группе предназначалось для Копенгагена, Бергена и Ютландского полуострова. После захвата норвежских аэродромов туда перебрасывались ударные эскадрильи для действий против британского флота. Уже к полудню дня «Х» 1./StG 1 должна была прибыть на аэродром Сола близ Ставангера, а две других эскадрильи группы — в Ольборг. Три звена двухмоторных истребителей обеспечивали десанты в Осло и Ставангер и должны были там совершить посадку; другие — выделялись для прикрытия KG 4, оказывающей поддержку сухопутным частям на северной оконечности Ютландии, и далее перебазировались на аэродром Ольборг. II/JG 77 должна была базироваться на Эсбьерг и Оксбёль и использоваться для обороны западного побережья и сопровождения пикировщиков. Две эскадрильи дальней разведки проводили разведку Северного моря и выясняли результаты первого дня операции.
Значительная роль в операции отводилась воздушным перевозкам и десантам. Транспортные авиагруппы находились в распоряжении начальников транспортной авиации (Lufttransportchef Land и Lufttransportchef See ). Начальник морской транспортной авиации майор Лессинг ставил KGzbV 108 задачу в первый день операции перебросить одну роту сухопутных войск (150–160 человек) в Берген. К началу операции подразделения эскадры насчитывали:
— I/108 в Нордернее — 24 Не-59;
— II/108 в Листе — 10 Не-59;
— 8./108 в Нордернее — 10 поплавковых Ju-52-See.
В связи с недостатком дальних разведчиков и транспортных самолетов, обладающих большим радиусом действия, в состав Люфтваффе после соответствующего дооборудования и вооружения спешно включили несколько опытных экземпляров. 9./KGzbV 108 пополнилась двумя летающими лодками Do-24 и одной BV-138, а 1./406 — пятеркой Do-26: четырьмя, только что вышедшими с завода, и одной, реквизированной у «Люфтганзы». В ту же эскадрилью передали четырехмоторный гидросамолет На-139. Эти машины могли использоваться в качестве дальних разведчиков или транспортных, но чаще служили в роли последних, совершив множество рискованных рейсов в узкие фьорды, долетая до Нарвика.
Чтобы иметь возможность производить необходимые ремонтные работы и снабжение прибывающих самолетов, в Берген направлялись плавбаза гидроавиации «Рольсховен» и танкер «Бельт», а в Тронхейм — плавбаза «Бернхард фон Чирски» и танкер «Моонзунд».
Несмотря на довольно внушительную группировку, выделенную для оккупации Скандинавских стран, Гитлер стремился придать ей мирный характер, что нашло отражение в оперативной директиве. Германский посол в Дании Сесиль фон Ренте-Финк получил указание в 04:20, за час до начала вторжения, вручить ноту датскому правительству с призывом не оказывать сопротивления. В 05:20 то же самое должен был сделать посол в Норвегии Курт Бойер. Боясь, что отсутствие законных властей помешает навязать скандинавам условия мира, Гитлер отдал приказ: «Бегство королей Дании и Норвегии из своих стран предотвратить всеми доступными средствами».
Нападение на Норвегию и Данию в ночь на 9 апреля 1940 года означало новый поворот в ходе Второй Мировой войны. «Странная война» подошла к концу. За молниеносным захватом Дании и вторжением в Норвегию спустя месяц последовал массированный удар Вермахта по Голландии, Бельгии и Франции.
Несмотря на обилие публикаций, тема Норвежской кампании таит в себе множество «подводных камней» и открытых вопросов. Первый из них касается характера германского вторжения: являлось ли оно неспровоцированной агрессией или же было превентивным ударом?
Еще геббельсовская пропаганда упорно пыталась придать операции «Везерюбунг» характер оправданной оборонительной акции, вынужденно принявшей наступательную форму, ибо в тогдашних условиях она была спровоцирована противником. Резюмируя причины германского вторжения, генерал Фалькенхорст по приоритетности расставил их следующим образом: 1) помешать возможному стратегическому проникновению Великобритании на север, так как это создало бы угрозу балтийскому побережью Германии; 2) обеспечить свободу действий германского военно-морского флота; 3) поддержать открытым морской путь вдоль побережья Норвегии для беспрепятственных поставок шведской железной руды.
Из вышеизложенного видно, что подготовка к военной операции на территории тогда еще нейтральной Норвегии велась обеими воюющими сторонами, и высадка была запланирована практически одновременно. Немцы провели ее 9 апреля и были объявлены агрессорами. Но вспомним, что за день до этого британские десанты были готовы к выходу в море. С учетом времени, требовавшегося на переброску, их высадка могла произойти 10–11 апреля. Сопоставив все факты, становится ясно, что истинной причиной германского вторжения в Норвегию был страх, что другая сторона осуществит это первой.
Разумеется, автор ни коим образом не стремится обелить нацистский режим. Однако в данном случае рассматривается конкретная военно-стратегическая ситуация, для объективного разбора которой необходимо абстрагироваться от неприязни к Гитлеру и симпатий к его противникам.
О моральной ответственности германского военного руководства за развязывание войны на норвежской территории говорилось неоднократно. Небезызвестно, что данный пункт присутствовал в обвинительном акте Нюрнбергского процесса. Разумеется, победителей не судят, поэтому прокуроры стремились всячески обойти вопрос об участии собственных стран в подготовке кампании. Главный обвинитель от Великобритании Хартли Шоукросс на заявление адвокатов, что Великобритания и Франция сами готовили планы для вторжения и оккупации Норвегии, и что правительство этой страны было готово примириться с этим, заявил: «Я не собираюсь обсуждать вопрос о том, были ли эти обвинения справедливыми или нет». Обвинения в неспровоцированной агрессии против Норвегии были выдвинуты, в частности, Эриху Редеру и Отто Шнивинду — бывшим главнокомандующему Кригсмарине и начальнику штаба Руководства войной на море. Об их надуманности заявлял Фридрих Руге — западногерманский адмирал и известный историк. С этим мнением соглашался и видный британский историк и военный теоретик Базил Лиддел Гарт, писавший, что «со стороны правительств этих стран [Англии и Франции — С.П.] такие действия явились беспрецедентным лицемерием»...