Совместные действия флота II приморского отряда во время Трапезондской операции
Одновременно с усилением Приморского отряда разведка дала сведения о значительном усилении турок подкреплениями из состава галлипольского корпуса, который, после отказа союзников от Дарданельской операции, был брошен на малоазийский театр и частью на приморское направление. Среди непроверенных данных имелись и указания о появлении в районе Трапезонда отряда германских войск в количестве 5 000 чел. Хотя последнее сведение оказалось лишь вымыслом, встревожившим командование, но наличие подкреплений из Галлиполи вскоре подтвердилось, так как среди пленных стали встречаться люди из числа этих войск. Прибытие новых сил не замедлило сказаться. Уже перед самой перевозкой пластунских бригад турки неоднократно переходили в наступление, и это, как уже было указано, вызвало со стороны Ляхова требование о скорейшей доставке пластунов на фронт. Одновременно кавказское командование потребовало усиления сил Батумского отряда вторым линейным кораблем, так как с продвижением к Трапезонду требовалось усиление огневой поддержки с моря и огня одного Ростислава, при необходимости оказывать поддержку центру и левому флангу отряда, уже было недостаточно. К тому же за Офом приморское плато значительно расширялось и требовался обстрел дальних позиций.
Усиление Батумского отряда кораблей
Что касается наличных канонерских лодок, то с удалением фронта от Батума их участие в бомбардировках позиций, [201] из-за их тихоходности и слабости уже становилось рискованным так как в случае появления сильнейшего противника они могли быть отрезаны и уничтожены до подхода поддержки. Поэтому было решено дать на весь последующий период до занятия Трапезонда второй линейный корабль Пантелеймон - тем более, что его 305-мм артиллерия была необходима для предстоящей борьбы с долговременными укреплениями Трапезонда.
11 апреля этот корабль, в сопровождении линейного корабля Мария, вышел в Батум, куда прибыл 13 апреля.
К моменту его прибытия обстановка на приморском фронте была следующая.
Приморский отряд, усиленный двумя пластунскими бригадами, занимал горный хребет вдоль правого берега р. Кара-Дере, не доходя до селения Сюрмене. Неприятель занимал горный хребет левого берега той же реки, причем левый фланг его упирался в Сюрмене, лежавшее на берегу моря, у устья реки. Противники были разделены довольно глубоким ущельем, создавшим значительные трудности для перехода в наступление. Попытка Ляхова форсировать реку без поддержки флота сейчас же по прибытии 1-й бригады пластунов успехом не увенчалась: продвинувшись несколько вперед и заняв Сюрмене, части были отброшены турками назад и вернулись на прежние позиции. В распоряжении противника оказалась подвезенная полевая артиллерия, тогда как со стороны отряда огневой поддержки с моря, из-за занятости флота конвоированием транспортов после десанта, не было{112}.
В результате войска уже около 6 дней занимали эту позицию. За эти дни была произведена перегруппировка сил, после чего фронт принял следующий вид: [202]
| Левый фланг (пригорный) | Центр | Правый фланг (береговой) |
| 1-й пограничный полк | 1-я пластунская бригада | 2-я пластунская бригада |
| 2-й туркестанский полк |
Всего около 28 000 чел. Численность турок не выяснена, но по подсчету штаба отряда — около 20 000{113}.
13 апреля, окончив перегруппировку частей отряда, Ляхов решил перейти в наступление и срочно вызвал из Батума оба корабля. В этот же день, около 22 час, Ростислав и Пантелеймон с охраняющими их миноносцами Живой, Жаркий, Строгий и Стремительный вышли из Батума в Сюрмене.
Действия флота в последний период трапезондской операции
Утром 14 апреля, подойдя к Хамуркану, оба корабля приняли к себе сухопутных артиллерийских офицеров, снабженных картами и схемами расположения неприятельских позиций для указания мест обстрела. Ввиду того что Пантелеймон не принимал еще участия в обстреле побережья, Ростислав (его командир являлся начальником отряда), оставив его мористее, сам подошел к берегу и с расстояния 10 кабельтовых продемонстрировал способ ведения огня, начав последовательный обстрел ущелья р. Кара-Дере, переводя временами огонь на другие позиции по указаниям с берега, передававшимся по радио. В 13 час, по сигналу с Ростислава, Пантелеймон, подойдя на 12 кабельтовых к берегу и развернувшись левым бортом, с застопоренными машинами открыл огонь из 152-мм артиллерии по склонам левого берега Кара-Дере и по селению Сюрмене. Несмотря на то, что турки упорно задерживались на позициях, Ляхов, не ожидая результатов бомбардировки, двинул войска в наступление. Эта преждевременная поспешность в боях данного и следующего дней привела к излишним потерям (около 1 100 чел. убитых и раненых). [203]
Сломив около 14 час. сопротивление турок, войска, предшествуемые огнем кораблей, развили энергичное преследование отступавшего противника. Благодаря сравнительно открытой местности, с кораблей в стереотрубы и бинокли были хорошо видны все перипетии боя, что позволило обоим кораблям вести прицельный огонь по всем скоплениям неприятеля при его попытках задержаться в удобных местах. С темнотой наступление было приостановлено, причем войска, заняв Сюрмене, продвинулись вперед на 8 км. За день кораблями было израсходовано:
Ростиславом540 152-мм снарядов
Пантелеймоном
680 152-мм «
Все время обстрела корабли находились под охраной от подводных лодок, 4 миноносцев и 5 Эльпидифоров. На ночь оба корабля с теми же миноносцами отошли в море. К утру оба корабля снова подошли к берегу. Получив по радио приказание обстрелять район реки Якун-Дереси, Ростислав в 7 ч. 30 м. открыл огонь по склонам, где можно было заподозрить наличие противника. В 8 ч., когда по радио стали поступать более точные указания и войска перешли в наступление, открыл огонь и Пантелеймон, сперва по той же реке, а затем, по мере продвижения войск, перенося огонь по различным группам отступавшего противника. В 14 час. войсками была занята деревня Калкос, где противник пытался задержаться, но был вынужден огнем кораблей быстро отойти к селению Арсени-Искелеси. В 18 час. это селение было также занято Приморским отрядом. Таким образом, за этот день Приморский отряд продвинулся еще на 12 км, установив фронт в 15 км от Трапезонда.
По отзывам командиров стрельба в этот день велась значительно хуже, чем накануне, как из-за отсутствия связи с берегом, ввиду быстрого продвижения войск, так и из-за необследованности местности; у назначенных для ориентировки кораблей артиллерийских офицеров кроки местности были рассчитаны на два дня наступления, тогда как это пространство, при поддержке корабельного огня, было пройдено к 14 час. первого же дня наступления. [204]
Вечером того же 15 апреля было получено приказание Ляхова обоим кораблям идти в Батум{114}.
Отсылка обоих кораблей перед заключительным ударом на Трапезонд, где Ляхов ожидал сильного сопротивления со стороны крепости и ее укреплений, казалось бы, в корне противоречила смыслу и обстановке операции.
По-видимому, решив ограничиться лишь содействием миноносцев, Ляхов намеревался взять Трапезонд эффектным штурмом с суши, тем более что после успеха у Кара-Дере войска проявили исключительный порыв. В предвидении особенно решительных боев за самый Трапезонд и придавая весьма серьезное значение его укреплениям, Ляхов решил сдержать наступательное рвение войск и остановиться, чтобы накопить силы для окончательного удара. Это дало возможность отступавшим туркам оторваться от преследующих войск и отойти к Трапезонду, который ими решено было немедленно эвакуировать.
Как оценивалась обстановка Ляховым и его штабом в момент оставления турками Трапезонда, можно видеть из помещаемого ниже документа — телеграммы находившегося при Ляхове для связи с морским командованием офицера оперативной части штаба флота (лейт. Веселого), где он сообщает флаг-капитану штаба Кетлинскому обстановку на фронте к полночи на 18 апреля вместе с намеченным планом морской части операции «штурма» Трапезонда{115}.
НАОПЕРУ (отправлена 18 апреля в 0 ч. 50 м. Получена 18 апреля в 7 ч. 04 м.)
(Дело № 19070)
«Вбою на (реке Кара-Дере турки были сильно побиты; благодаря настойчивому безостановочному преследованию они не имели времени оправиться и задержаться на нескольких позициях. Теперь турки настолько деморализованы, что даже офицеры лучших, только что прибывших, галлипольских полков добровольно сдаются. Дойдя сегодня до линии Месолай — Изи-Мегалла — Каоштол (?), захватив, таким образом, ключ позиции — высоту 1 447 и имея передовые части правого фланга на высоте мыса Кавата, ген. Ляхов остановился, чтобы наладить связь и остановить войска, не желавшие прекращать преследования. Ляхов предполагает 19-го перейти в наступление и с рассветом, взяв город, 21-го иметь правый фланг у... (?). По показаниям офицеров-перебежчиков, в районе Боз-Тепе имеются 4–152-мм и 2–120-мм пушки. Будто бы больше готовых батарей к осту от города нет, о вестовом же районе ничего не знают. Далее, будто бы недавно подвезены, ноне установлены две 305-мм тушки. В зависимости от всего этого предполагаются следующие действия флота: Ростислав и Пантелеймон 18-го поддерживают наступление. 20-го и 21-го и далее этих двух кораблей также будет достаточно для содействия войскам. Для борьбы с береговыми батареями в это же время необходим еще один корабль, которому, вероятно, сможет помогать Пантелеймон. В случае благоприятной погоды, с 18-го числа начиная, гидро из Ризе обследуют морские подступы к Трапезонду, производят разведку его приморских батарей, охраняют корабли от подлодок, и один, если окажется возможным, корректирует стрельбу кораблей по морским батареям. Для охраны кораблей истребители переходят 18-го в Арсени-Искеллеси и, в случае благоприятной погоды, базируются сперва на этот пункт, а со временем на имеющуюся малую гавань в Трапезонде. Корабли пополняют запасы в Батуме, миноносцы — в Ризе, для чего меры принимаются. Ввиду недостаточности времени для организации настоящего десанта, 21-го перед рассветом несколькими малыми транспортами и Эльпидифорами производится демонстрация высадки у Платаны. По предварительным сношениям эти предложения, вероятно, будут осуществлены. Окончательно об этом донесу завтра из Батума, куда выхожу сегодня ночью» (разрядка всюду наша. — Н. И. ). [205]
Документ этот едва ли требует комментариев. Для ясности укажем, что сведения перебежчиков о наличии на обороне Трапезонда всего 6 пушек совершенно подтвердились по занятии города.
Падение Трапезонда
Пользуясь передышкой, турки, уничтожив наскоро что было возможно из оборонительных средств, в ночь на 16 апреля очистили город. Вместе с войсками ушло все турецкое население, так что город остался брошенным. Это положение длилось два дня. 18 апреля греческое население, опасаясь штурма и обстрела с моря, послало Ляхову депутацию с просьбой не бомбардировать оставленного турками города. От этой депутации Ляхов и узнал, что «Трапезонд пал»{116}.
Значение Трапезонда для операций кавказской армии
С занятием Трапезонда кавказское командование решило создать здесь мощную базу с достаточным запасом продовольствия и боезапасов для питания кавказской армии. С этой целью было приказано для прикрытия ее и создания здесь сильного опорного пункта для операций армии образовать мощную круговую позицию с достаточно обеспеченным приморским фронтом, способным дать оборону со стороны моря. Намерение командования было использовать Трапезонд как для дальнейших действий по побережью, так и в глубь страны. Создание приморской обороны сухопутное командование просило флот взять на себя. [207]
Ссылаясь на то, что в предварительных, еще до занятия Трапезонда, обсуждениях совместно с сухопутным командованием вопроса о превращении этого города в опорную базу для дальнейших действий армии и обеспечение его средствами обороны брала, на себя кавказская армия, адм. Эбергард 21 апреля отвечал:
«Флот никаких средств для создания этой обороны не имеет и, что можно, уже выделил на западный фронт. Господство нашего флота на море обеспечивает Трапезонд с моря, как и все наши берега и шорты. При этом возможен неожиданный набег неприятельских крейсеров, подобно появлению недавно Бреслау у Хамуркана 3 апреля 1916 г., но, как показывает опыт, подобная случайность не может иметь серьезного значения. Для возможности организовать правильный подвоз снабжения для армии непосредственно в районе Трапезонда необходимо устройство военного порта в Платаке, как единственном подходящем месте к западу от Ризе. Это исполнимо лишь только в том случае, если Платана и ее рейд не будут под обстрелом и наблюдением турецких позиций, для чего наше расположение необходимо отнести до массива к югу от мыса Иерос. Военный порт в Платане предлагаю вооружить и организовать подобно порту Ризе, почему прошу уведомить: 1) будут ли наши позиции настолько выдвинуты на запад, 2) можно ли считать Платану достаточно обеспеченной со стороны суши и 3) берет ли на себя кавказская армия ее оборочу с суши в случае организации в Платане военного порта, подобного Ризе. Оборона Платаны с моря будет поручена командиру военного порта».
Необходимо отметить, что для обеспечения Трапезонда с суши фронт был продвинут до Платаны и далее продвигаться сухопутное командование не предполагало, решив ограничиться полученным здесь плацдармом. С овладением Трапезондом кавказская армия, действовавшая на эрдзижанском и других направлениях, получала ту дорогу на Эрзерум, которая позволяла организовать подвоз снабжения морем и которой в свое время пользовались для того же турки. С овладением Эрзерумом сухопутная коммуникационная [208] линия настолько удлинилась, что пользоваться этим путем снабжения уже было невозможно. И так как главный театр борьбы был внутри Малой Азии, то на ближайший период, впредь до решительных успехов здесь, сухопутное командование считало задачу на приморском направлении законченной. Район Платаны считался предельным, и выдвигаться за него Юденич не желал.
Поэтому предложение Эбергарда сделать Платану портом для подвоза столь нужного для армии снабжения в корне расходилось с планами кавказского командования. Это, во-первых, удлиняло путь подвоза на 20 км; во-вторых, путь от Платаны до Трапезонда лежал по берегу и был угрожаем с моря, и, наконец, в-третьих, предложение выдвинуть фронт за мыс Иерос в значительной степени расширяло тот укрепленный район, вокруг которого должна была быть создана серьезная, укрепленная позиция для уверенной защиты Трапезонда. На такую оборону не имелось ни войск, ни технических средств.
Сухопутное командование твердо стояло за создание порта в Трапезонде, несмотря на все морские неудобства этого порта — открытость рейда с востока, отсутствие гавани, — и на этом настояло. В дальнейшем, когда такой порт был здесь образован, инициаторы проекта убедились, что преимущества были не на стороне Трапезонда.
С этой стороны морское командование было право. Но, с другой стороны, весь опыт совместных действий на этом фронте указывал на то, что сухопутное командование не доверяло заверениям морского, что «господство флота на море обеспечивает армию с моря».
Новое усиление сил приморского отряда 127-й и 123-й пех. дивизиями
Когда по занятии Трапезонда было выяснено, что наличных сил Приморского отряда недостаточно для уверенного удержания всего намеченного плацдарма, кавказское командование потребовало от ставки выделения сюда подкреплений в составе двух пехотных дивизий. В середине апреля ставка сообщила, что просимые дивизии будут даны, и предложила договориться с командованием флота об их [209] перевозке и высадке. С целью избежать недоразумений, подобно имевшим место при перевозке и высадке пластунских бригад, морское командование настояло, чтобы наиболее существенные вопросы были согласованы заранее. 1 мая в Батуме состоялось совещание представителей обоих штабов, на котором было достигнуто новое соглашение:
1. Пункты высадки десанта устанавливаются по усмотрению морского командования.
2. Ввиду недостаточности средств флота и транспортной флотилии, на время перевозки и высадки десанта: а) прикрытия побережья Анатолии и движения транспортов вдоль берега производиться не будет; б) флот освобождается от необходимости выделять силы для огневой поддержки сухопутных операций; в) перебросок дополнительных частей десанта, подобно бывшим 8 апреля из Ризе в Хамуркан, сухопутное командование не потребует. [210]
3. В предвидении прекращения транспортной деятельности на время перевозки и высадки, период, предшествующий этой операции, должен быть использован для усиленного накопления запасов снабжения как для Приморского отряда, так и для кавказской армии, получающей снабжение через Трапезонд.
4. Исходя из заявленных потребностей в снабжении, создание необходимых запасов может быть закончено к 14 мая, а потому операция перевозки первой дивизии может состояться не ранее 14–18 мая.
5. Высадка производится в районе Трапезонда, причем выбор мест высадки принадлежит командованию флотом.
6. С прибытием подкреплений сухопутные войска занимают горный массив к югу от мыса Иерос и надежно обеспечивают район Платаны, для устройства в ней{117} и в самом Трапезонде порта, могущего служить как базой для прикрывающего этот район флота, так и портом, питающим армию.
7. Флот берет на себя вооружение и обслуживание приморского фронта Трапезонда, причем этот фронт находится в ведении командира Трапезондского порта и начальника его морской обороны{118}.
В конце апреля ставка уведомила, что в первую очередь подлежит перевозке 127-я пех. дивизия в составе 18 000 чел., 2 100 лошадей, 36 орудий, 200 голов скота, 800 повозок и 50 000 пудов фуража и грузов; вслед за нею такой же перевозке подлежала 123-я пех. дивизия приблизительно того же состава. Срок второй перевозки намечался на 1–2 июня.
Подготовка к десанту у Трапезонда
В соответствии с этим заданием, морское командование дало указания относительно предстоящей перевозки:
1. Порт посадки — Мариуполь.
Выбор этого порта диктовался следующими соображениями: [211]
Расположенный в глубине Азовского моря, порт этот не находился в сфере театра военных действий и в этом отношении не мог быть угрожаем со стороны неприятеля, подобно Новороссийску. С появлением у противника больших подводных лодок, порты Черного моря становились не безопасными для сосредоточения большого числа транспортов, особенно во время их входа и выхода. Кроме того, даже при надежной охране транспортных отрядов миноносцами и гидросамолетами, неприятельские подводные лодки все же имели возможность вести постоянные наблюдения за операцией, осведомляя свои главные силы о движении и курсах транспортов.
Его невыгодами были: значительное удлинение морского перехода и опасность встречи с неприятельскими подводными лодками в Керченском проливе, если бы последние оказались осведомленными о десантном замысле и времени выхода транспортов из Азовского моря{119}, но невыгода первого возмещалась всеми остальными преимуществами, а предотвращение вторых всецело зависело от мероприятий флота, имевшего в своем распоряжении достаточные силы и средства для принятия мер предупреждения.
2. Задания транспортной флотилии — сосредоточить к моменту прибытия войск в Мариуполе необходимое число транспортов и произвести посадку, согласно выработанным планам и в возможно кратчайший срок. Во избежание огласки операции прибытие транспортов в Мариуполь должно производиться группами, направляемыми из различных портов Черного моря и в разные сроки, под видом текущего выполнения грузовых перевозок.
3. Пункт высадки — побережье у мыса Кавата, к востоку от Трапезонда, как наиболее благоприятное в отношении условий подхода выгрузочных судов, так и в смысле размещения десанта и его грузов на берегу{120}.
4. Схема выполнения. К 14 мая транспортная флотилия сосредоточивается в Мариуполе, куда к этому [212] же времени прибывает 127-я пех. дивизия. К 16 мая флотилия заканчивает прием десанта и выходит из Мариуполя к Керченскому проливу. Одновременно прикрытие и охрана выходят туда же из Севастополя. 17 мая флотилия выходит под охраной и прикрытием флота из Керченского пролива в море и следует к анатолийским берегам. К утру 19 мая флотилия подходит к назначенному району высадки у Трапезонда и в течение дня высаживает десант. По окончании высадки транспорты под охраной и прикрытием флота уходят в море для возвращения в Мариуполь. Доведя их до Керченского пролива, прикрытие уходит в Севастополь. Общая продолжительность операции 8–10 дней.
Подготовка к высадке и ее выполнение
Общее управление подготовкой высадки и ее выполнение были в полной мере возложены на начальника высадки, который к этому времени уже развернул свою организацию. Ему поручалось управление всеми частями флота, выполняющими отдельные задачи во время высадки{121}. В приказании для выполнения операции командующего флотом{122} схема командования устанавливала следующий порядок взаимоотношений отдельных начальников с начальником высадки:
1. Начальник высадки управляет действиями всех частей флота во время высадки, вступая в командование с момента его сигнала о начале высадки.
2. Он определяет, по соображениям всей обстановки, время начала высадки, ее прекращения и, в случае надобности, переноса в другой, указываемый им, пункт.
3. Командующий транспортной флотилией и начальник кораблей охраны, продолжая выполнять назначенные им обязанности, строго руководствуются указаниями начальника высадки и выполняют его требования, к операции высадки относящиеся. [213]
4. Во время и до высадки все переговоры с начальником Приморского отряда, в пределах, намеченных командующим флотом, ведет только начальник высадки.
5. По всем вопросам, связанным с высадкой, требующим решения, частные начальники сносятся только с начальником высадки; во время ее производства только он сносится с командующим флотом.
6. В случае начала работы радио начальника высадки, все остальные станции немедленно прекращают свою работу, дабы не мешать беспрепятственной отдаче распоряжений начальника высадки и его сношениям с командующим флотом.
В соответствии с этими директивами начальником высадки и флаг-капитаном его штаба кап. 2-го ранга Б. Е. Тягиным был разработан нижеследующий план выполнения операции, закрепленный в соответствующем «приказании начальника высадки».
Организация охраны
Накануне дня производства высадки назначенные тральщики протраливают весь рейд высадки, в особенности пространство, предназначенное для стоянки транспортов. Сейчас же после траления одно из отделений тральщиков провешивает линию проволочных сетей, согласно данному штабом высадки плану, устанавливает входные бочки, знаки и вешки для показания мест стоянки транспортов. Одновременно гидросамолеты Трапезондского отряда производят разведку района от Сюрмене до Платаны, а гидросамолеты отряда в Ризе — от этого последнего до Сюрмене, имея целью обнаружение подводных лодок и поставленных неприятелем заграждений. С рассветом дня высадки тральщики повторяют свое траление рейда, а гидросамолеты — разведку, причем обращают особенное внимание на район по меридиану мыса Иерос. В то же время сетевой заградитель выставляет по провешенным линиям противолодочные сети.
С момента начала постановки сетей корабли, назначенные для охраны рейда, приступают к несению охраны:
а) сторожевые катера — вне сети, в 30–40 кабельтовых [214] от берега, маневрируя большими ходами на пространстве своих участков;
б) тральщики — там же в 40–50 кабельтовых, образуя вторую линию охраны; обе эти группы кораблей составляют внутреннюю охрану рейда высадки от подводных лодок:
в) с приходом транспортов на рейд миноносцы и авиатранспорты, составляющие их охрану, отходят в море и здесь несут внешнюю охрану в районе от 50 до 80 кабельтовых.
Все три линии охраны продолжают свою деятельность до полного прекращения высадки и ухода транспортов.
Организация высадки
Опыт высадки пластунских бригад показал особенную важность соответствия плана посадки с планом высадки, т. е. создания такой системы выгрузки, при которой части десанта, при своем свозе на берег, имели бы возможность как можно скорее восстановить свою боевую организацию и быть способными к немедленному походному движению. С этой целью штабом высадки было составлено соответствующее расписание частей десанта по транспортам, которое позволяло придерживаться при выгрузке планомерного своза каждой данной части в свой район выгрузки. Каждая такая группа транспортов, вмещавшая определенное тактическое соединение (полк, батарею), занимала на рейде определенное место, которому соответствовали — данный участок берега и заранее назначенные плавучие выгрузочные средства — Эльпидифоры, самоходные баржи, боты и катера. Места стоянки таких отрядов, которых в данном случае было четыре, обозначались специальными створными знаками с соответствующей нумерацией (черт. 16). Во избежание недоразумений смежные створные знаки были окрашены в разные цвета. В соответствии с ними того же цвета были и флажки вех, указывающих места транспортов данной группы. Каждый участок на берегу имел свой сигнальный пост, который и поддерживал связь участка с данной группой транспортов. С началом высадки каждая группа должна была обслуживаться [215] своим соединением Эльпидифоров, самоходных барж, ботов и катеров, причем те группы транспортов, где преимущественно имелись грузы и повозки, получали большее количество плавучих средств, предназначенных для выгрузки этой категории грузов{123}.
В первую очередь, на свои береговые участки должны были свозиться Эльпидифорами и самоходными баржами люди, причем каждый из участков имел свои места для приставания — как самодвижущихся плавучих средств, так и ботов, движущихся на буксирах катеров. Такое распределение исключало возможность взаимной помехи. В каждом районе вблизи берега держались свои буксиры, назначенные для стаскивания застрявших на мели или же между камней Эльпидифоров и самоходов.
Боты и катера должны были свозить войска и их грузы, строго придерживаясь расписания, не задерживаясь у берега, и по окончании назначенной им работы идти к брандвахтенным судам, где комендант на воде, ведающий управлением плавучими средствами, направлял их по новым задачам, соответственно требованиям обстановки.
Для спасения людей, в случае какой-либо аварии транспортов или подрыва их подводной лодкой, имелась в готовности особая спасательная партия из Эльпидифора со шлюпками, спасательными плотами и другими средствами.
Выгрузка людей должна была производиться Эльпидифорами и самоходами; лошадей — самоходными баржами и ботами; орудий — ботами; повозок — самоходными баржами; грузов — ботами. При спокойном море и близости транспортов к берегу лошади должны были выгружаться вплавь.
Оборудование побережья
Все побережье высадки было разбито на участки по числу отрядов; каждый участок обслуживался своим персоналом из состава базы высадки во главе с комендантом пункта высадки. Личный состав участка высадки выставлял [216] свои створные знаки, определяющие границы участка, и, выбрав пункты для приставания Эльпидифоров и ботов{124}, в соответствии с особенностями берега, устанавливал временные пристани, очищал берег от устранимых препятствий, мешающих сосредоточению грузов, и выставлял свой пост связи для сношений с транспортами.
Одновременно средствами базы устанавливалась на побережье центральная телефонная станция с телефонными [217] постами на всех участках высадки и прокладывался кабель на бочку, предназначенную для корабля начальника высадки (черт. 16).
Пользование радиотелеграфом
Опыт высадки у Ризе показал очевидную необходимость создания строжайшей дисциплины в области пользования радиотелеграфом, так как при сосредоточении почти всего флота в одном районе массовые переговоры по радио отдельных начальников и частей приводили из-за «занятости воздуха» к длительной задержке передачи и приема срочных оперативных распоряжений. Отдельные корабли и начальники, занимая воздух обыденными передачами, настолько загружали радиостанцию флагманского корабля, что последняя совершенно не могла справляться с приемом, из-за чего наиболее важные запросы и извещения приходили с большим опозданием. Затем обилие как прямых, так и проходящих радио{125} чрезмерно замедляло расшифрование, вследствие чего тот или иной запрос представлялся командованию с большим опозданием. Практика у Ризе на ряде недоразумений показала, насколько важно избегнуть «загруженности воздуха» для беспрепятственного сношения главных руководителей операции между собой. Поэтому и «приказанием» командующего флотом и «приказанием» начальника высадки для этой операции устанавливался категорический порядок пользования радио:
1) радиотелеграммы даются только в совершенно необходимых, случаях, в краткой и точной форме;
2) в случае начала работы радио начальника высадки, все остальные станции немедленно прекращают свою работу.
Посадка и перевозка 127-й пех. дивизии
13 мая по прибытии 127-й дивизии в Мариуполь, посадка ее была начата, причем выяснилось, что состав десанта определялся в 17 000 чел., 4 300 лошадей, 1500 повозок [218] и 60 000 пудов груза, что составляло на 2 200 лошадей, 700 повозок и 10 000 пудов груза больше, чем было заявлено сухопутным командованием в предварительных сообщениях. Кроме того, вопреки ожиданиям, полки оказались трехбатальонного состава, что потребовало переработки плана посадки, так как, согласно условию с начальником высадки, надлежало разместить войсковые части по отрядам транспортов, не нарушая тактического деления.
Оборудование порта посадки
Имея около 2 км причальной линии, порт вполне вмещал все количество транспортов, но из-за недостатка швартовных палов (пушек) у пристаней могло швартоваться и одновременно грузиться лишь одиннадцать транспортов{126}. Вторым недостатком порта было неорганизованное снабжение транспортов водой: на всем протяжении причальной линии имелся лишь один водопроводный кран. Кроме крана, суда могли принимать воду еще с двух водяных барж, наливавшихся из того же крана. Поэтому администрации порта было срочно предложено организовать добавочный водопровод, с мощностью не менее 300 т воды в сутки.
Значительные затруднения встретились в деле погрузки на транспорты угля. Несмотря на его обилие, порт обладал угольной эстакадой, у которой могло грузиться лишь два транспорта; что же касается других средств для погрузки (лопат, мешков, сходен и т. п.), то в порту их совершенно не имелось, их приходилось брать напрокат у частных фирм.
Относительно усиления немногочисленных судовых команд транспортов местными грузчиками начальник флотилии в своем донесении высказал следующее:
«Хотя у поставщиков морского ведомства имеются рабочие артели, однако, эти зажиревшие торговцы думают больше о своей выгоде, а потому предлагают рабочим такие условия, что те на работу не выходят. В праздник рабочие отказываются грузить, а подрядчики, наняв их [219] за усиленную плату, отказывались потом платить артелям по установленной цене и этим подрывали доверие и срывали срочные нагрузки».
Утром 16 мая, закончив посадку, флотилия, вытянувшись на рейд в составе 30 транспортов, вышла в море, курсом на Керченский пролив.
Ограждение Керченского пролива
Согласно предварительному условию, при подходе к проливу флотилию должны были принимать лоцмейстерские катера Керченской станции, по катеру на каждый отряд. В целях наибольшей точности ориентировки в проходах среди минных заграждений пролива, по всему пространству проходного канала были расставлены на местах поворотов особые катера-оградители. Согласно походной инструкции, транспорты шли одной кильватерной колонной поотрядно, с интервалами в 1 кабельтов между судами. На случай частых в это время года туманов, было условлено, что в проливе флотилия не будет останавливаться и будет идти без каких-либо туманных сигналов. Для лучшей же ориентировки в движении эти сигналы сиренами и рындой будут делаться катерами-заградителями. Несмотря на действительно нашедший густой туман, принятые меры в полной мере способствовали благополучному проходу транспортов, которые, выйдя из канала у Кыз-Аульского маяка, выстроились в походный порядок и под охраной ожидавших их здесь крейсеров и миноносцев легли курсом на Трапезонд.
На основании опыта предыдущего перехода Новороссийск — Ризе походная инструкция была переработана и содержала в себе следующие указания:
1. В случае появления подводных лодок, атакованные транспорты уклоняются от атаки, поворачивая преимущественно внаружу общего строя. В крайнем случае допускается поворот вовнутрь. При уклонении от атаки или плавающих мин транспорт дает ряд тревожных свистков, после чего свистком же показывает сторону поворота.
2. В случае потопления одного из транспортов, никому из других транспортов не разрешается останавливаться [220] для спасения людей. Это делают находящиеся пои колоннах ледоколы и миноносцы, не занятые борьбой с подводными лодками.
3. В случае, если задний мателот видит, что идущий перед ним транспорт безнадежно отстает, то он не должен следовать за ним, но, обогнав его, вступать в кильватер следующему переднему, идущему в нормальных интервалах. Отставшие транспорты становятся в конец своей колонны.
4. Все партикулярные транспорты ведут переговоры по семафору. Флагманские транспорты имеют «военный свод сигналов, партикулярные — транспортный и международный своды.
5. При движении в тумане, если не видно заднего мателота, передний мателот делает губным свистком свои позывные, чтобы сохранить связь в строю.
6. При движении ночью транспорты скрывают все огни. Миноносцы обходят все колонны для проверки выполнения этого требования. В случае густого тумана, разрешается иметь гакабортный огонь с ограниченным углом света назад. При первом же ослаблении тумана эти огни закрываются.
Походный порядок
Общее число транспортов было: 27 с войсками, 1 флагманский, 2 ледокола. Походный строй — в двух кильватерных колоннах днем и в одной кильватерной колонне ночью. Транспортная Флотилия делится на 4 отряда:
1-й отряд (2 отделения) — 7 транспортов — 2 полка пехоты и 4 батареи.
2-й отряд (2 отделения) — 9 транспортов — 2 полка пехоты, 2 батареи и перевязочный отряд.
3-й отряд — 5 транспортов — дивизионный обоз и перевязочный отряд.
4-й отряд — 6 транспортов — парковая бригада, 2 лазарета и дезинфекционный отряд.
Переход морем
Одновременно с выходом транспортов из Мариуполя для их встречи и конвоирования были посланы командованием [221] к Керченскому проливу крейсера Кагул, Память Меркурия, Алмаз и авиатранспорт Александр I с миноносцами. На обязанности конвоя, находившегося под общим командованием начальника минной бригады, лежала задача осветить район пролива и очистить его от неприятельских подводных лодок, если бы оказалось, что они поджидают выход транспортов.
17 мая, когда корабли конвоя заняли в проливе намеченные им районы, Алмаз и Александр 1 приступили к несению намеченной воздушной разведки, спуская поочередно свои гидросамолеты до момента, когда транспорты окончательно миновали район Керченского пролива.
Главные силы в составе обоих линейных кораблей Мария (флаг командующего) и Екатерина составляли прикрытие, причем Мария прикрывала непосредственно транспорты в их движении, а Екатерина держалась у Босфора, поддерживая связь с дежурной у проливов подводной лодкой на случай выхода Гебена и других кораблей противника.
В 13 ч. 50 и. транспорты, идя одной кильватерной колонной, в числе 30, стали выходить из канала, поступая под охрану конвоирующих кораблей. Отсутствие каких-либо признаков неприятельских подводных лодок указывало, что замысел операции остался для противника неизвестным и, таким образом, перенесение пункта посадки в глубокий морской тыл сыграло свою роль.
Ввиду того что перестроение транспортов в две кильватерных колонны (как это было намечено для дневного перехода) после их выхода из пролива сильно задержало бы десант в районе, считавшемся командующим транспортной флотилией опасным, последний условился с начальником конвоирующих кораблей, что этот день флотилия будет идти одной кильватерной колонной. Вместе с тем, начальник транспортной флотилии полагал, что за этот день транспорты сплаваются, привыкнут держать расстояние и вообще приобретут навыки совместного плавания в простейшем строю, после чего будет легче перейти к установленным строям в две колонны.
Ввиду того что однокильватерный строй для дневного движения не был предусмотрен инструкцией, начальнику конвоя пришлось дать новую диспозицию кораблям охраны. [222]
В дальнейшем переходе флотилия следующий день шла в двух колоннах, ночью — в одной, как было установлено.
Весь переход был совершен благополучно. В ночь на 18 мая погода засвежела, и ветер развел крупную зыбь, от которой сильно страдали перевозимые войска и лошади.
На рассвете 19 мая открылись берега Лазистана, и с 5 час. утра начальник конвоя приказал Александру I и Алмазу начать воздушную разведку по всему району подхода к Кавата-Шан. С приближением транспортов к пункту высадки десант был встречен миноносцем, под проводкой которого транспорты одной колонной стали входить на рейд высадки.
Организация охраны района высадки
К этому моменту все средства высадки уже были развернуты согласно порядку производства маневра:
1) рейд был огражден поставленной в ночь на 19 мая сетью, и входы в него были тщательно протралены;
2) внутренние линии охраны из канонерских лодок, тральщиков, малых миноносцев и охранных катеров заняли свое место по диспозиции;
3) база высадки развернула свои средства на участках берега и сосредоточила выгрузочные боты и самоходы у мест стоянок транспортов.
По мере входа транспортов на рейд освобождавшиеся миноносцы конвоя вступали во внешнюю линию охраны, намеченную в 6 милях от внутренней, причем крейсера Кагул и Память Меркурия были выдвинуты далеко на W за Трапезонд, находясь — первый в 10 милях на N от мыса Иерос, а второй — от того же мыса на 30 миль на NW. здесь же вне видимости с берега держался линкор Мария с нефтяными миноносцами. Линкор Екатерина продолжал находиться у Босфора.
Высадка
В 6 ч. 30 м. с постановкой первых транспортов на якорь на своих местах, указанных вешками, начальником высадки был сделан сигнал «начать высадку». К 7 ч. 30 м., когда последние транспорты вошли на рейд высадки и встали на якорь, операция была в полном разгаре.
Согласно диспозиции транспорты стояли в две линии: [223] в ближайшей к берегу — суда с войсковыми частями, в мористой — с обозом. Каждый отряд — против своего берегового участка.
Как и в предыдущей высадке у Ризе, в первую очередь свозились войсковые части ботами и самоходами, распределенными по участкам высадки. Погода — тихая, зыбь 1–2 балла.
Однако, темп высадки в значительной степени отличался от темпа высадки пластунских бригад. Личный состав дивизии, в большинстве уроженцы внутренних губерний, незнакомые с водой и впервые очутившиеся в несвойственной им обстановке, с трудом осваивались с процедурой перехода по трапам с транспортов на самоходы и боты, что увеличивало простой разгрузочных средств у борта вдвое против предположенного. Тот же расход времени брала и высадка на берег. Последняя осложнялась и тем, что впервые примененные самоходные баржи оказались в полном грузу слишком тихоходными, а личный состав их еще не освоился с навыками приставания к берегу и недостаточно умело маневрировал.
К полдню, однако, почти вся пехота и большая часть артиллерии уже были переброшены на берег. К этому моменту погода стала портиться: налетел шквал от NW, и вскоре волнение развело такой прибой, что пришлось отказаться от пользования ботами и самоходными баржами, которые стало выбрасывать на берег. Это побудило срочно вызвать из охраны часть Эльпидифоров, для которых еще не разыгравшийся до полной силы прибой не имел значения при притыкании к берегу.
Помимо замедления высадки, усиливавшийся все время прибой привел к тому, что на некоторых, наиболее открытых участках побережья пришлось приостановить высадку и перебрасывать десант на более укрытые, где прибой был не так силен. Это привело к большому смешению грузов и скоплению людей и лошадей на сравнительно небольших площадях. Поскольку последних можно было направлять в глубь территории высадки, первые, т. е. грузы, повозки, кухни и фураж, стали быстро загромождать берег, создавая помеху дальнейшей выгрузке и затрудняя нахождение частями своего имущества. [224]
В некоторых случаях отдельные предметы разыскивались по два-три дня.
Недостаточность личного состава базы высадки, с одной стороны, и неподготовленность обозного персонала пехотных частей к быстрой ориентировке в изменившихся условиях высадки, — с другой, сильно отразились на всей организации приемки десанта на берегу, которая была в значительной степени «смята».
К 14 час. усилившаяся волна на рейде заставила начальника высадки приостановить разгрузку, которая возобновилась лишь к вечеру и продолжалась с меньшей интенсивностью и ночью.
Около полуночи на 20 мая командование Черноморским флотом получило сведения об ожидающемся выходе в море Бреслау с миноносцами и подводными лодками. Это побудило отдать распоряжение о том, чтобы все транспорты, которые по разгрузке предположено направлять в Батум и Поти, оставались на якоре впредь до выяснения обстановки под прикрытием всех крейсеров и угольных миноносцев. Вместе с тем сообщалось, что линейные корабли будут держаться на возможных путях неприятеля.
Сообщение это побудило начальника высадки срочно усилить охрану бухты Кавата и принять меры к обеспечению от прорыва в район высадки неприятельских легких сил и подводных лодок.
В его приказе, отданном кораблям охраны высадки, давались следующие распоряжения по охране бухты Кавата:
Обстановка
По сведениям, в море Бреслау с миноносцами и подводными лодками{127}. Наше прикрытие и крейсерская бригада — в [225] море на больших глубинах. Транспорты — на якоре вдоль берега от с. Арсени-Искелесси до мыса Кавата-Бурну. Самоходы, боты и прочие средства выгрузки — внутри бухты.
Организация охраны
Канонерская лодка Кубанец - с темнотой становится на якорь на восточном фланге, охраняя сектор от О до NW; канонерская лодка Донец - на западном фланге от W до N0. Тральщики, заняв линию между сетью и транспортами, несут охрану от NW до N0. В центре их — посыльный корабль Александр Михайлович (флаг начальника высадки). Вторую линию внутренней охраны составляют миноносцы 6-го дивизиона (вне сети), причем один из миноносцев выдвигается в дозор севернее линии мыс Кавата-Бурну — Арсени-Искелесси.
3-й, 4-й и 5-й дивизионы — в сторожевой цепи не ближе трех миль от линии транспортов.
Общие требования
1. Все боевые корабли готовы к отражению торпедных атак.
2. Транспорты стоят с задраенными переборками и горловинами.
3. Все огни на кораблях и берегу закрыты.
4. Пользование радио прекращается, кроме начальника высадки.
5. Пользование ратьерами только в исключительных случаях.
6. Выгрузка продолжается без огней.
Однако, сведения о выходе Бреслау не подтвердились, хотя командование задержало уход транспортов до 21 мая прибыла из Средиземного моря только 23 мая и смогла выйти в первый поход к берегам Лазистана лишь 31 мая. 25 мая из Константинополя была выслана к берегам Лазистана малая подводная лодка UB-14. Задержанная в пути свежими погодами, она только 4 июня смогла прибыть в район Трапезонда, где без успеха атаковала стоящие на рейде транспорты. 5 июня эта лодка была отозвана обратно. Таким образом, подводных лодок в этот период здесь не было. [226]
Сама выгрузка была закончена к 14 час. 20 мая, причем было высажено 16 840 чел., 4 208 лошадей и скота, 36 орудий, 1 385 повозок, кухонь и двуколок и 60 000 пудов груза.
21 мая в 4 ч. 30 м., по получении от командования извещения, что в море неприятельских кораблей не обнаружено, транспортная флотилия вышла в море, направляясь в Мариуполь для перевозки 123-й пех. дивизии.
Посадка и перевозка 123-й пех. дивизии
К 24 мая все транспортные средства снова сосредоточились в Мариуполе, где к этому времени по указаниям командующего транспортной флотилией в порту были устранены отмеченные выше недостатки стоянки, погрузки и угольного и водяного снабжения. Три дня было дано на подготовку и неотложный ремонт механизмов транспортов, а также на приемку угля и запасав. К 28 мая части 123-й пех. дивизии прибыли в Мариуполь и начали посадку согласно расписанию. В этот день было посажено на 12 транспортов 3 полка пехоты с лазаретами, на следующий день — 1 полк и обозы на 8 транспортов. Вследствие отсутствия при дивизии артиллерии значительно сократилось число транспортов (21 вместо 30 в первую перевозку). Посадка прошла исключительно быстро и организованно, что надо объяснить, во-первых, уже имевшимся опытом транспортного персонала и улучшением портовых условий, а главное, организацией самой дивизии и договоренностью ее командования с морским.
Не будет излишним остановиться на последнем. Опыт двух первых операций показал, что помимо чисто морской стороны в успешности операции играет значительную роль и внутренняя налаженность перевозимых частей, выражающаяся в умении приспособиться к новой обстановке как в отношении принятия на себя некоторых обязательств по содействию операциям посадки и высадки, так и по созданию внутренней организации, отвечающей морским требованиям и условиям.
Обычно сухопутное командование туго воспринимало необходимость этого, по-видимому, стесняясь внести свою долю руководства в незнакомую сферу действий. [227]
На этот раз командование 123-й пех. дивизии проявило полное стремление учесть накопленный опыт и создать «совместность» действий с флотом с первых же шагов операции, приняв участие в организации порядка погрузки и распределения частей и грузов в соответствии с тактическими требованиями, а также в налаживании внутреннего распорядка в частях на все время пребывания дивизии на транспортах.
Приказом по дивизии начальник ее ген. Довбор-Мусницкий инструктировал свои части о том, что входит в обязанности перевозимых частей и что лежит на флоте, а затем дал указания по организации внутренней службы на период посадки и перевозки.
В общем эти указания сводились к следующему:
1. Устанавливался порядок посадки и погрузки и распределения частей по транспортам, причем в помощь морскому руководству от частей заблаговременно назначались квартирьеры, являвшиеся уже вполне осведомленными о сроках, местонахождении своих транспортов и об их особенностях в смысле размещения людей и грузов.
2. Организовывалась заблаговременная доставка грузов к местам их погрузки на транспорты с указанием дорог и путей, по коим они должны следовать, чтобы не забивать портовой территории.
3. Во избежание путаницы грузов, их порчи и для охраны в каждом участке посадки (а затем и высадки) выводился специально инструктированный караул.
4. На хозяйственные органы частей возлагалось обеспечение людей и лошадей пищей в нормальные сроки, что обычно из-за незнания условий и мест изготовления и хранения пищи приводило к продолжительным перерывам в питании, и, в свою очередь, немедленно отражалось на духе, работоспособности и энергии людей и состоянии лошадей.
5. В целях создания порядка и гигиенических условий на переходе части «продолжали жить на судах в условиях, близких к их обычной структуре: на кораблях устанавливались те же дежурства по частям, выводились дневальные, устанавливался порядок самообслуживания, сношения с берегом, организовывались развлечения и пр. [228]
6. Люди обучались главнейшим морским навыкам — надеванию спасательных поясов, хождению по трапам и спускам в трюмы, простейшим приемам погрузки и выгрузки, причем командному составу было предложено объяснять все непонятное и указывать на необходимость предосторожностей, обычных для моря.
Даже эти далеко не полные меры оказали существенное влияние на всю обстановку посадки (и отчасти высадки), которая, как было указано выше, прошла быстро и организованно.
Переход морем
30 мая флотилия, закончив к 14 час. посадку, стала выходить из Мариуполя и направилась к Керченскому проливу, следуя тем же инструкциям, что и в первый раз. По выходе около 16 час. 31 мая из пролива, протраленного предварительно тральщиками Керченской станции, транспорты были приняты конвоем крейсеров и миноносцев.
Имевшая место воздушная разведка с авиатранспорта Александр I на этот раз как будто бы обнаружила присутствие подводной лодки в 7–8 милях от Кыз-Аула, причем летчик сбросил несколько бомб. Однако, дальнейших признаков противника обнаружено не было, и флотилия благополучно совершила переход морем установленными строями и под прикрытием главных сил, державшихся в море согласно прежнему распорядку.
Высадка 123-й пех. дивизии
2 июня с рассветом флотилия, встреченная на этот раз двумя миноносцами, подошла к месту высадки и в 6 ч. 20 м. стала входить двумя колоннами на рейд, становясь на свои места по вешкам. В 6 ч. 40 м. по сигналу начальника высадки началась высадка{128}. Погода тихая, прибой незначительный. [229]
Спокойное состояние моря позволило до полдня свести всю пехоту на намеченные участки берега. Однако, продолжить тем же темпом выгрузку не удалось: засвежевший ветер развел зыбь, прибой увеличился и, несмотря на то, что к 17 час. ветер стих, сила прибоя была настолько велика, что сперва пришлось отказаться от использования ботов и самоходных барж, а вскоре и Эльпидифоры оказались не в состоянии удерживаться во время выгрузки на кормовых якорях.
Впрочем, на некоторых участках, более закрытых, удалось, приткнув Эльпидифоры к берегу и удерживая их от выброса на берег буксирами, использовать их в качестве пристаней для самоходных барж. С некоторыми перебоями высадка продолжалась до темноты, когда уже было рискованно пользоваться этими импровизированными пристанями. Люди промокли, устали, и со всех участков поступали донесения о невозможности продуктивно работать. В 22 часа выгрузка была приостановлена. Ввиду того что погода обещала ухудшиться, пустые транспорты, в числе. 12, и начальник транспортной флотилии с темнотой ушли в Батум со всей внешней охраной.
В течение дня, пока еще можно было производить воздушную разведку, одним из летчиков, якобы, была обнаружена на NNO от Каваты подводная лодка. Посланные на поиски миноносцы ничего не обнаружили, но этот эпизод, сообщенный командованию, имел свое влияние на дальнейший ход операции. Узнав, что из-за зыби гидросамолеты не могут отрываться от воды и, таким образом, воздушная разведка отсутствует, командование, считая опасным скопление транспортов на рейде, приказало пустым из них идти в Батум, что и было выполнено, как указано выше, в 22 часа. Когда же из-за темноты и прибоя пришлось приостановить разгрузку оставшихся 8 транспортов, то командование, учитывая, что с рассветом эти транспорты окажутся без внешней охраны, решило выгрузку прекратить [230] и по радио приказало начальнику высадки с оставшимися транспортами, под охраной 6-го дивизиона, идти в Батум.
Всего было перевезено 17 825 чел., 2 197 лошадей и скота, 800 повозок и 800 т груза. Из этого числа невыгруженным осталось — 100 повозок, 900 лошадей, 1 050 человек обозной команды и 650 т груза, которые были доставлены затем в Трапезонд на местных транспортных средствах. С прекращением высадки база была свернута и на следующий день перевезена на тральщиках и самоходах частью в Трапезонд, частью в Батум и Ризе.
Высаженные части были сосредоточены в Трапезонде, откуда направлены на соответствующие участки фронта, охватывавшего прилегающий плацдарм, занятый Приморским отрядом.
На этом совместные действия армии и флота на трапезондском направлении могут считаться законченными. В дальнейшем главнейшие усилия были направлены, с одной стороны, на развитие оборонительных средств Трапезонда и его укрепленного района, а с другой, — на создание здесь снабжающей кавказскую армию базы и накопление необходимых для питания армии запасов.
Для обороны Трапезонда и его района с моря состав Батумского отряда был пополнен бригадой старых линейных кораблей (Евстафий, Иоанн Златоуст, Пантелеймон), базировавшихся на Батум. Этих сил было с избытком достаточно как для прикрытия района от Гебена, так и для поддержки сухопутного фронта, в случае, если бы турки предприняли операцию против Трапезонда. Однако, за дальнейший период до фактического прекращения военных действий в 1917 г. боевые действия в прибрежном районе ограничились по преимуществу мелкими столкновениями на различных участках приморского фронта, требовавшими по большей части содействия миноносцев. [231]