Огонь на себя

В дни, когда 368-я дивизия вела бои за Свирь, по всем полкам разнеслась весть о подвиге группы воинов-артиллеристов.

На правом фланге при переправе наших бойцов поддерживали своим огнем корабли Онежской военной флотилии. По решению командования дивизии и флотилии для повышения эффективности и точности огня была заброшена в тыл врага небольшая группа артиллерийских разведчиков во главе с командиром взвода топоразведки 939-го артполка старшим лейтенантом К. Гундзиловичем, тоже сибиряком, бывшим машинистом паровоза со станции Тайга.

Темной ночью, под шум проливного дождя, к вражескому берегу подошел катер Онежской флотилии. На его борту находился старший лейтенант Гундзилович с бойцами. Маленькое судно пристало совершенно бесшумно, ничем не обнаружив себя.

Сойдя с катера, воины направились к видневшейся вдали церкви. Еще раньше облюбовали ее разведчики. Лучший наблюдательный пункт трудно было найти. Но с колокольни временами постреливал пулемет в сторону южного берега Свири. Может быть, и сейчас он находится там? Решили тут же это проверить.

Оставив у входа охранение, разведчики поднялись наверх. И что же они увидели? Два фашиста, усевшись на полу, подремывали, а третий примостился у пулемета и то и дело нажимал на гашетку.

Раздумывать было некогда. Один миг — и задремавшие белофинны уничтожены, а тот, что стрелял, связан и с кляпом во рту отправлен на катер. Радист комсомолец Василий Надточий сообщил о месте нахождения группы.

Через некоторое время на колокольню поднялся рядовой [137] Александр Малахов, охранявший вход в церковь. Сначала боец заносит две железные коробки с пулеметными лентами, потом термос с супом и галеты.

— Принимайте боеприпасы и продовольствие, — сказал Малахов и добавил с усмешкой: — Белофинны взяли нас на полное обеспечение.

— А где же те, кто все это принес? — спросили в недоумении разведчики.

— Там лежат, под лестницей...

Оказывается, чтобы пополнить боеприпасы и покормить своих пулеметчиков, белофинны послали сюда двух солдат. Встреча, конечно, была неожиданной. Малахов и остальные бойцы, охранявшие вход в церковь, быстро, без шума разделались с ними...

«Мы знали, что так просто все не кончится, — продолжает рассказывать П. К. Аверин. — Обнаружив исчезновение своих посланцев, белофинны подослали к церкви целый взвод. Наши бойцы, охранявшие подступы к «божьему храму», открыли стрельбу из автоматов. Через несколько минут на наш наблюдательный пункт обрушился шквал огня. Стреляли из минометов, пулеметов, автоматов. Дорого обошелся нам нежданно-негаданно приваливший «завтрак».

Больше трех часов продолжалась осада церкви, где укрылись воины. Нелегко пришлось смельчакам. На исходе патроны, гранаты. Но безотказно действовал захваченный у противника пулемет. Захлебнулась атака, за ней — вторая.

Геройски дрались сибиряки, а с ними и моряки Онежской флотилии.

Тяжело ранен Александр Малахов, но не прекращает стрельбу. Уже несколько белофиннов, пытавшихся прорваться к разведчикам, полегли от огня храбреца. Сраженный пулей, погиб моряк. Его друзья с еще большим ожесточением ведут бой. А враг все наседает и наседает. [138]

Наступил критический момент. Вот-вот озверевшие бандиты ворвутся на лестницу, захватят рацию... Тогда Константин Гундзилович приказывает радисту:

— Передайте артиллеристам... Прошу огонь на себя...

Василий Надточий передал радиограмму. Но командир артполка подполковник Л. В. Денисов не разрешил вести огонь по своей разведке.

— Прошу огня, — продолжал настойчиво требовать Гундзилович.

Здесь произошло неожиданное. В бинокль разведчики увидели, как из укрытия на пристань артиллеристы выкатили орудие и разворачивают для стрельбы. Это известный в дивизии мастер стрельбы прямой наводкой старший сержант Корнюшин со своим расчетом решил ударить по врагу с открытой огневой позиции.

Первые же снаряды разметали осаждавших, пытавшихся взять приступом церковь. Вслед за этим открыли огонь с закрытых огневых позиций батареи первого дивизиона 939-го артполка. Огневая буря заклокотала вокруг осажденных разведчиков.

Враг был отброшен. Возле церкви белофинны оставили немало трупов. В бушевавшем огне чудом уцелели Гундзилович, Аверин и еще несколько разведчиков. Погиб сибиряк, бывший председатель колхоза Иван Пахирко, пал в бою лихой разведчик Иннокентий Смильгин, смертельно ранило Василия Надточия. На минуту придя в себя, радист открыл глаза и спросил:

— Товарищ командир, скажите, форсировали наши Свирь?

— Да, форсировали...

— Вот и хорошо...

Это были последние слова отважного воина.

...К пяти часам утра 24 июня переправа всех частей и подразделений, а также боевой техники дивизии была полностью завершена. В ней участвовали и спаренные катера Онежской военной флотилии. [139]

Ввиду явной угрозы окружения, созданной сходящимися ударами полков, противник начал отходить на север. При отступлении белофинны обычно заблаговременно все минировали. Не отступили от этого правила они и теперь. Но темп наступления не ослабевал.

Форсирование полноводной бурной Свири и овладение сильно укрепленным рубежом на ее северном берегу было важной вехой на пути 368-й дивизии.

На Петрозаводск!

Передовые подразделения 1224-го полка, двигаясь в авангарде дивизии, неотступно преследовали отходящего противника. Командир полка подполковник И. В. Ивановский предостерегал головной отряд, чтобы он не давал себя втягивать в глубь леса, а вел преследование вдоль дороги и тем самым сохранял высокий темп.

У шоссе, ведущего от Вознесенья на север, был установлен щит со стрелой и яркой надписью: «Вперед, на Петрозаводск!».

Во втором эшелоне главных сил находился 1226-й полк. 1228-й полк двигался на север от Свири отдельной колонной. Его путь пролегал среди лесов и болот вдоль восточного берега Ивинского разлива и речки Ивины в направлении на районный центр и железнодорожную станцию Ладва.

Дивизия держала курс на Петрозаводск. В это время на левом фланге 7-й армии части и соединения стремительно продвигались на Олонец — Питкяранту. Наступающие на этом главном направлении войска должны были наикратчайшим путем выйти к границе с Финляндией и отрезать путь отхода белофиннов с Петрозаводского [140] направления. И эта задача успешно осуществлялась.

24 июня 1944 года был получен приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии К. А. Мерецкову, в котором отмечалось:

«Войска Карельского фронта при поддержке с фланга судов Ладожской военной флотилии, перейдя в наступление севернее и восточнее Лодейного Поля, форсировали реку Свирь и на всем фронте — от Онежского озера до Ладожского озера — прорвали сильно укрепленную оборону противника и продвинулись вперед в течение трех дней наступательных боев на 20–30 км, заняли более 200 населенных пунктов, среди которых Подпорожье, Свирьстрой, Вознесенье, Михайловское, Мегрозеро, Пачная Сельга, Бережная, Макситьево.

В боях при форсировании реки Свирь и прорыве обороны противника отличились войска генерал-лейтенанта Крутикова А. Н., генерал-майора Сопенко В. К.

За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим при форсировании реки Свирь и прорыве обороны противника».

В этот же день, 24 июня 1944 года, Москва салютовала войскам Карельского фронта, и в том числе 368-й дивизии.

Весть о салюте Родины, о благодарности Верховного Главнокомандующего была воспринята личным составом с огромным воодушевлением. В частях и подразделениях состоялись митинги, собрания, беседы. Воины заявляли о решимости еще смелее преследовать врага, скорее освободить столицу Советской Карелии.

Тогда же первый эшелон дивизии — 1224-й полк — был усилен мощной боевой техникой — дивизионом самоходно-артиллерийских установок (САУ). Появление САУ увеличило не только огневую мощь, но и маневренность приданных и поддерживающих средств. [141]

Все дальше от изрытых снарядами и минами берегов Свири уходили, преследуя противника, части 368-й дивизии. Но за первыми эшелонами двигались тылы полков и дивизии, а также остальные войска.

Чтобы не допустить их отрыва от передовых частей, требовалось навести устойчивую переправу через реку, построить мост. И как можно быстрее.

Эту задачу возложили на 656-й отдельный саперный батальон дивизии. В помощь саперам выделили специалистов-строителей, сколько их можно было найти в полках.

На самые ответственные участки поставили коммунистов. Сооружение моста парторганизация батальона рассматривала как задачу номер один. Комбат капитан И. П. Шарый, его заместитель по политчасти капитан П. К. Новиков сумели по-боевому организовать работу.

Наибольшую трудность представляла забивка свай. Норма, которую саперам установили, перевыполнялась воинами за день в 5–6 раз, потому-то сваи забили намного раньше срока. От зари до зари трудились на прокладке прогонов специалисты во главе с младшим лейтенантом Н. Фоминым.

Мост через Свирь длиною более 400 метров построили в рекордно короткий срок — за 58 часов. Без задержки пошли по наведенной переправе машины с различными грузами для наступающих войск.

В ходе преследования противника возник ряд трудностей. Серьезной помехой были вражеские мины. Отступая, враг минировал за собой буквально все, что можно было.

Чрезвычайно плотно были заминированы дороги. Проезжая часть и обочины были кругом усыпаны минами — от небольших противопехотных до мин большой мощности для подрыва боевой техники. На отдельных участках фашисты устраивали лесные завалы шириной в несколько сот метров. При этом на сваленных деревьях [142] и на земле были также оставлены мины. Все делалось для того, чтобы затруднить наше продвижение вперед.

Как потом выяснилось, враг кроме отрядов минеров имел даже специальные группы для их прикрытия. При отходе противник начинял минами мосты, которые не удалось взорвать, многие строения в населенных пунктах, лежащих вдоль приозерной трассы.

Широко применялось врагом минирование отдельных предметов, оставленных на пути отступления.

Чтобы уберечь людей от коварных «сюрпризов» врага, надо было прежде провести среди бойцов разъяснительную работу. И такая работа была проведена по указанию политотдела и штаба дивизии. Командиры частей и подразделений получили приказ — не занимать оставленных противником домов и других помещений, пока они не будут самым тщательным образом обследованы саперами.

25 июня головной отряд 1224-го полка столкнулся в районе деревни Рыбрека с арьергардом противника. Враг имел цель задержать на этом рубеже наше продвижение на Петрозаводск.

В ожесточенной перестрелке был тяжело ранен командир 1224-го полка подполковник И. В. Ивановский. Пуля крупнокалиберного пулемета, пробив навылет грудь, прошла в нескольких миллиметрах от сердца. Командовать полком стал подполковник П. К. Белов, 26-летний боевой, энергичный коммунист.

Между тем головной отряд продолжал драться с арьергардом противника. В сложившейся ситуации комдив принял решение: высадить из района Каскес-Ручей десант в составе усиленной стрелковой роты, с тем чтобы ударом с тыла уничтожить арьергард неприятеля и обеспечить дальнейшее продвижение главных сил дивизии.

Кому поручить эту ответственную задачу? Выбор [143] пал на шестую стрелковую роту 1224-го полка, которой командовал капитан А. Я. Потапенко. Она отличилась при форсировании Свири и в других боях, где требовались особое умение и смелость. Роту усилили станковыми пулеметами и минометами. С ней шли саперы и связисты, снабженные рацией. Прибывший в роту заместитель командира батальона по политчасти капитан М. Н. Павлов провел беседу с бойцами. Коммунисты и комсомольцы, весь личный состав был готов к тому, чтобы смело, без колебаний действовать в тылу врага.

В оперативном подчинении командира 368-й дивизии генерал-майора В. К. Сопенко в тот момент находился отряд бронекатеров Онежской военной флотилии.

Отряду под командованием капитан-лейтенанта В. И. Шимкова было приказано 26 июня в 13.00 высадить в районе бухты Лахтинской десант из усиленной роты, который сбросил бы с приозерной трассы вражеский арьергард.

Высадка десанта предстояла на укрепленный берег противника, что очень усложняло действия бойцов.

Погода стояла ясная, солнечная, видимость — хорошая, озеро просматривалось как нельзя лучше. Тут нелегко было достигнуть внезапности.

«Мне была понятна вся сложность поставленной перед нами задачи, — рассказывает в своих воспоминаниях капитан-лейтенант В. Шимков. — К тому же надо учесть, что люди, предназначенные для высадки на берег, не имели представления о действиях десанта. Откуда у них могло быть представление об этом? В таких условиях особеннно важно было отработать взаимодействие бронекатеров и десантников. А для этого требовались, по меньшей мере, хотя бы сутки. Но откладывать выброску десанта нельзя было ни на час, и мы понимали это. Получив приказ комдива, тотчас из штаба направились к катерам. Собрали своих командиров, [144] поставили перед ними конкретные задачи и рассказали, как их лучше решить.

Десантники не заставили себя долго ждать».

До высадки оставалось не более двух часов. С командиром десантной группы капитаном Потапенко условились о зрительных сигналах и целеуказаниях, договорились о порядке радиосвязи. Радисты уже находились с ним. Все делалось быстро и четко. Проводить десант к мысу Каскес-Ручей прибыли генерал-майор В. К. Сопенко, ряд офицеров штаба и политотдела дивизии. Предстоял трудный, опасный путь...

В 11.00 бронекатера отошли от берега. Средний ход — и, построившись в кильватерный строй, суда легли на курс. Катера следовали в 3–4 километрах от западного берега озера.

К 13.00 отряд достиг бухты Лахтинской в районе Черного Омута. Против ожиданий само десантирование прошло без особых осложнений. Под прикрытием орудийного и пулеметного огня с бронекатеров десантники в течение нескольких минут высадились на берег. Многие из них даже не ожидали, когда причалится катер, — прыгали в воду и прямо с ходу вступали в бой.

Вражеские патрули пытались было оказать сопротивление. Но десантники сумели их частично уничтожить, а остальных оттеснить вглубь. Рота все больше и больше приближалась к дороге.

К месту высадки десанта враг подбросил новые силы. На окрестных сопках, в перелеске окопались белофинны. Их было значительно больше, чем десантников. Но воины не дрогнули.

По высадившимся бойцам белофинны открыли сосредоточенный огонь из пулеметов. Затем вступили минометы, орудия. Казалось, живого места не останется вокруг. Десантники продолжали оказывать давление на противника. С бронекатеров ударили моряки Онежской флотилии. Это была хорошая поддержка. [145]

— Не задерживайся! — взмахнул рукой старшина П. И. Полуэктов. — Быстрей из-под огня...

Броском взвод преодолел наиболее опасный участок, вышел из-под вражеского обстрела. Но оставаться тут нельзя: место низкое, укрыться негде.

В поле зрения попался небольшой холмик.

— Разрешите атаковать? — обратился Полуэктов к командиру роты. — Попробуем сковырнуть врага с этой высотки...

Ротный поддержал инициативу командира первого взвода.

— Приготовить гранаты! — скомандовал старшина. — За мной!

По-пластунски преодолев лощинку, взвод подобрался к сопке метров на 30–40. Взрывы гранат перекликались с автоматными очередями. Смелой атакой взвод Полуэктова вынудил фашистов оставить высоту.

Не успели бойцы окопаться, как противник перешел в контратаку. Справа появилась еще одна группа, вознамерившаяся выйти десантникам в тыл. Положение усложнилось.

— Любой ценой удержать рубеж! — крикнул старшина Полуэктов.

— Можете не сомневаться, шестая не подводила и не подведет, — раздался в ответ голос старшего сержанта Павла Лиманского. — Каждый будет драться за двоих...

Рядом с Лиманским залегли Добрынин, рядовые Нестеров, Васильев. Тщательно целясь, они успешно поражали белофиннов.

В самый напряженный момент к старшине подполз, связной командира роты.

— Убит капитан Потапенко, — сообщил он.

— На командный пункт полка передали?

— Не успели, — сказал связной. — Радист тоже погиб при обстреле, и рация разбита. [146]

В горле комом застряла боль. Дорожили они своим командиром. И вот теперь не увидят больше его. Тяжела утрата.

Но бой есть бой. И надо решать, как быть дальше. Он — командир первого взвода. Кому, как не ему, заменить капитана Потапенко?

— Товарищ старшина! — знакомый голос вывел его из раздумья. — Нужно скорее ударить. Фашисты вот-вот могут отсюда сняться...

Это был парторг роты сержант Иван Субботин. Смелый и решительный воин, он вместе с автоматчиком Николаем Сухаревым сумел проникнуть в перелесок, где засел враг. Храбрецы увидели четырех солдат, пробирающихся через кустарник. Субботин швырнул гранату. Двое были убиты, остальные кинулись бежать. Но Субботину и Сухареву удалось схватить одного белофинна.

— Что можно было выведать, выведали. Ясно одно — не надо медлить с атакой, — снова повторил Субботин.

Условными сигналами Полуэктов вызвал огонь с бронекатеров. Орудийные выстрелы эхом разнеслись по озерной глади.

— К атаке готовьсь...

Дружное «Ура!» огласило местность. Десантники двинулись на врага. С присущей ему отвагой дрался парторг роты сержант Субботин. Его примеру следовали все бойцы. Воины шестой стрелковой роты отомстили врагу за гибель своего командира капитана А. Я. Потапенко и других боевых товарищей, павших за Родину.

Высадившийся в бухте Лахтинской десант разгромил вражеский арьергард, более чем в три раза превосходивший наши силы. Белофинны потеряли в этом бою около 80 человек.

Подошедшие к Черному Омуту подразделения головного отряда помогли оседлать приозерную дорогу. Пехота быстро двигалась к Петрозаводску.

По распоряжению командира дивизии в 21.00 25 июня [147] 1226-й полк сменил действовавший в авангарде 1224-й полк, который вошел в состав главных сил дивизии и продолжал идти по заданному маршруту.

26 июня 1944 года 1228-й полк с боем овладел железнодорожной станцией Ладва-Ветка. Ввиду того что дорога вдоль железнодорожного полотна на Петрозаводск оказалась разрушенной и к тому же была сильно минирована, полк двинулся 27 июня на деревню Педа-Сельга, присоединившись к главным силам дивизии.

Задача, поставленная перед полками и головным отрядом, была выполнена. Стремительными действиями части 368-й дивизии сорвали оперативно-тактические замыслы противника. Разгромом вражеского арьергарда был фактически предрешен исход боев на подступах к Петрозаводску.

В столице Калевалы

Того упорного сопротивления, какое оказывали белофинны прежде, полки теперь не встречали. Лишь отдельные стычки вспыхивали на пути движения наступающих.

Все чаще стали появляться поселки, деревни с местными жителями. При освобождении Вознесенья и других населенных пунктов бойцы почти никого не находили там, враг угнал все гражданское население из прифронтовой зоны. Но по мере приближения к Петрозаводску происходило все больше волнующих встреч.

С огромной радостью встречали родную армию освобожденные от фашистского плена советские люди. С нескрываемым интересом люди рассматривали новую форму наших воинов с погонами на кителях и гимнастерках. Выходившие из подвалов и разрушенных [148] домов женщины, старики, дети с болью рассказывали о пережитом, делились своими мыслями и чувствами.

В памяти живо сохранились многолюдные волнующие митинги в населенных пунктах, откуда был изгнан враг. Стар и млад приходили на них. Звучали слова признательности доблестным воинам-освободителям. И, слушая их, воины проникались стремлением еще быстрее двигаться вперед.

В итоге решительных действий 368-й дивизии с юга, а частей 313-й дивизии — с севера над белофиннами нависла опасность окружения, поэтому они стали отводить часть своих войск на западном направлении.

Стараясь сохранить свои силы, фашисты торопились занять подготовленный рубеж на реке Шуе. Готовились они оказать сопротивление и на других участках.

28 июня 1944 года в 13.00 корабли Онежской флотилии, взаимодействуя с 368-й дивизией, высадили в столице Карелии батальон морской пехоты. Вслед за этим из районов Шокши на четырех бронекатерах был высажен в Петрозаводск десант дивизии, насчитывающий 170 человек. В составе десанта были кроме учебных взводов бойцы седьмой стрелковой роты 1228-го полка, а также минометчики, саперы, связисты. Командовал десантной группой капитан Я. А. Харченко — командир отдельной учебной стрелковой роты.

Десантники капитана Харченко вместе с батальоном морской пехоты первыми ступили на улицы Петрозаводска. Они по пятам преследовали отступающего противника, шаг за шагом очищали город от оккупантов. Громя врага, воины тут же обезвреживали важнейшие объекты от мин, расчищали путь среди обломков камней.

Первое, что бросилось в глаза нашим воинам, когда они вошли в город, это огромные разрушения, причиненные врагом Петрозаводску. Кругом лежали сплошные развалины. [149]

Мрачным свидетельством злодеяний врага предстали концентрационные лагеря, которые были устроены фашистами в центре и на окраинах города. В этих лагерях томились в заточении, подвергались страшным мукам и издевательствам сотни советских людей. Но теперь всему этому пришел конец.

Участники десанта тюменцы А. Чуркин, Д. Герасимов, москвич Н. Терехин, ленинградец Г. Чередниченко — бывший парторг учебной роты — вспоминают, как велико было ликование, как счастливы были люди, которых воины освободили из-за колючей проволоки.

«Только сошли с катеров, — пишет один из них, — как видим, бежит народ. Оказывается, десант высадился напротив того места, где находился большой фашистский концлагерь. Выбежавшие навстречу люди о чем-то кричали, размахивали руками, плакали. Здесь были женщины, девушки, старики, старухи. В толпе попадались и дети. На лицах счастливые улыбки, слезы. Объятия, поцелуи. Десятки всевозможных вопросов, жадно слушали каждое наше слово. Отовсюду неслись крики «Ура!». Трудно описать, что творилось...»

Нельзя сегодня читать без волнения заметку бойца А. Чуркина, опубликованную в дивизионной газете «Вперед» 30 июня 1944 года, о первых часах в освобожденном Петрозаводске.

«Сердечным теплом согреты, — пишет он, — наши встречи, разговоры с теми, кого вызволила Советская Армия из неволи. В первый день увидели на улице одну старушку. «Чего плачешь, бабушка?» — спрашиваю. «С радости, — отвечает. — А у тебя, соколик, почему слезы на глазах?» — «Тоже, говорю, с радости». И тут же цветы. Их принесли так много, что всех нас засыпали ромашками и астрами. Даже пулемет мой был весь в цветах. Когда кругом немного успокоилось, решил переменить подворотничок. Не успел взяться за дело, как ко мне подбежала незнакомая женщина. «Дай я подошью, — [150] говорит. — Хочется хоть чем-то быть вам полезной». Подшила, да так старательно, что лучше и не сделать. «Бойцу-герою помогаю», — с такими словами передала гимнастерку. А у самой глаза светятся счастьем. Ну, какой я герой, такой же, как все. А сколько радости было у ребят! Так и льнет детвора к бойцам. «Что за оружие, как стреляет?» Подробно отвечать некогда было. Я только одно сказал ребятам: «Хорошее оружие дал нам народ. С оружием этим крепко бьем врага и разобьем его, доведем дело до победного конца».

...К исходу дня 28 июня в Петрозаводск вступил авангард дивизии — 1226-й стрелковый полк. Его головной отряд быстро двигался вперед, догоняя десантников, преследовавших отступающего врага. А 29 июня в 14.00 в город вошли главные силы дивизии.

В тот же день, поздно вечером, был объявлен по радио приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении Советской Армией столицы Карелии — Петрозаводска.

Войскам Карельского фронта, отличившимся при освобождении Петрозаводска, в том числе частям 368-й дивизии генерал-майора В. К. Сопенко, в приказе Верховного Главнокомандующего объявлялась благодарность. В честь освобождения Петрозаводска Москва салютовала доблестным войскам Карельского фронта.

В этот вечер на улицах города у репродукторов толпились сотни людей.

Затаив дыхание, с волнением внимали они бою часов на Кремлевской башне, залпам орудийного салюта.

А на другой день тысячи оживленных, по-праздничному одетых жителей потянулись к центру города на митинг. Еще недавно безлюдная, осиротевшая площадь словно помолодела, обрела свой прежний вид. Над головами взметнулись красные флаги. Более десяти тысяч человек собрались здесь в этот день.

По площади Ленина четким строем прошли подразделения [151] 1226-го и 1228-го полков нашей дивизии, участников освобождения столицы Советской Карелии.

Общегородской митинг открыл бывший в то время членом Центрального Комитета партии первый секретарь ЦК ЛКСМ республики Юрий Владимирович Андропов. Он горячо поздравил петрозаводчан с освобождением от фашистского ига. На митинге выступили начальник политотдела Онежской военной флотилии капитан первого ранга Д. П. Лошаков и один из авторов этой книги, начальник политотдела 368-й дивизии подполковник М. Н. Вечер. От имени трудящихся города учитель Чистюнин заявил, что местные жители никогда не забудут подвиг тех, кто вызволил их из неволи. Член Военного совета Карельского фронта секретарь ЦК КП(б) КФ ССР генерал-майор Г. Н. Куприянов, отметив умелые, решительные действия наступающих войск, выразил благодарность частям и соединениям, освободившим Петрозаводск.

Доносившиеся с трибуны слова ораторов вызывали всеобщее одобрение. Лица горожан, изможденные муками оккупации, засияли нескрываемой радостью. От волнения и счастья люди не могли сдержать слез.

Вечером в Центральном парке культуры и отдыха Петрозаводска снова собрались тысячи горожан. Здесь прошло народное гулянье. Для жителей города был дан концерт красноармейской художественной самодеятельности дивизии, подготовленный под руководством командира музвзвода 1224-го полка старшего лейтенанта Б. Г. Манна. Звучали стихи и песни о Родине, партии, о героической Советской Армии, овеянной бессмертной славой. Дружными аплодисментами сопровождалось каждое выступление самодеятельных артистов. То там, то тут слышались голоса людей, пробовавших подпевать. Все, кто находился в этот вечер в парке, — русские, карелы, вепсы, — которых оккупанты старательно настраивали [152] друг против друга, вновь почувствовали себя полноправными советскими людьми, вновь обрели чувство семьи единой. Под звуки духового оркестра молодежь танцевала, пела.

Нелегкий путь прошли с нами полковые музыканты. Ни одно торжество в нашем солдатском кругу не обходилось без них. Музыка, боевая походная песня были верными спутниками фронтовиков. И тут хотелось бы сказать доброе слово о Борисе Григорьевиче Манне, который снискал в дивизии и полку всеобщую любовь и уважение как неутомимый пропагандист советской музыки и песни, умелый организатор художественной самодеятельности личного состава. Ветеран дивизии майор в отставке Б. Г. Манн, ныне живущий в Одессе, продолжает с той же увлеченностью и энергией нести культуру в массы, руководит в родном городе народным духовым оркестром — творческим коллективом железнодорожников.

Освобождению Петрозаводска, боевому вкладу посланцев Тюмени в эту победу, посвятил свои стихи солдатский поэт старший лейтенант А. Абрамов. Стихи были опубликованы 30 июня 1944 года — по горячим следам — в дивизионной газете «Вперед».