«До встречи, Тюмень!..»
В первые же месяцы Отечественной войны многие уральские и сибирские города стали местом формирования частей и соединений, которые впоследствии прославились в боях с гитлеровскими захватчиками. Одним из таких пунктов была Тюмень. Здесь комплектовалась, отсюда ушла на фронт 368-я (впоследствии Печенгская Краснознаменная) стрелковая дивизия.
Приказ о формировании дивизии в городе Тюмени был подписан Военным советом Сибирского военного округа. По этому приказу рядовой и сержантский состав на комплектование дивизии поступал из Омской, Новосибирской областей, Алтайского края, а также из самой Тюмени и близлежащих сел и рабочих поселков. Командный и политический состав был укомплектован в основном из офицеров запаса — людей разных гражданских профессий, прошедших ускоренную военную подготовку либо на курсах, либо на специальных сборах. Некоторую часть комсостава представляли собой выпускники военных училищ.
Закаленные суровой сибирской природой, прошедшие хорошую школу на стройках первых пятилеток, бойцы и командиры составили прочный, надежный сплав. И потом в боях, кем бы ни пополнялись части дивизии, сибиряки представляли собой ее основу, костяк, ее гордость.
Среди офицеров были и такие, которые побывали уже на фронте, успели в первые недели и месяцы войны приобрести некоторый опыт. Из них особенно большую роль в формировании дивизии, обучении и воспитании новобранцев сыграли кадровые командиры и политработники. К ним относился и командир дивизии полковник Ф. А. Осташенко, прибывший в Тюмень с [9] Западного фронта, где он сражался с врагом под Брянском. Федор Афанасьевич был активным участником гражданской войны, а Великая Отечественная застала его в должности заместителя командира 6-й Орловской Краснознаменной стрелковой дивизии. Энергичный боевой командир, он много сделал для скорейшего формирования частей и подразделений, подготовки личного состава к боям. С 368-й дивизией Федор Афанасьевич прибыл на фронт{2}.
Напряженная обстановка, сложившаяся на фронте осенью 1941 года, требовала быстрейшего завершения формирования дивизии, ускорения сроков отправки ее в действующую армию. И это отлично понимали все, кто вошел в ее состав.
Многообразная, трудная работа с первых дней захватила офицеров штаба, политотдела, тыла дивизии, начальников служб. Принять пополнение, направить новобранцев в подразделения с учетом их знаний, специальностей, опыта работы, разместить, одеть, обуть, накормить прибывающих в часть людей — много забот выпало на долю руководящего состава, офицеров-хозяйственников. Умелым организатором проявил себя начальник штаба дивизии подполковник П. К. Полосов, старый член партии, заслуженный офицер, награжденный за подвиги в гражданской войне орденом Красного Знамени. Много пришлось в те дни потрудиться дивизионному интенданту офицеру В. С. Григорьеву, начальнику строевого отделения штаба дивизии офицеру С. В. Королькову.
К концу сентября 1941 года были сформированы стрелковые и артиллерийский полки, отдельные батальоны — связи, саперный, медико-санитарный, специальные подразделения дивизии. Всех их расквартировали в [10] предоставленных горсоветом зданиях в разных районах города. Штаб дивизии находился на улице Володарского, в доме 20.
Нельзя не вспомнить с чувством глубокой благодарности большую помощь, которую оказали в формировании дивизии городской комитет партии, горсовет, партийные, советские, хозяйственные органы, все трудящиеся Тюмени. Первый секретарь горкома партии Д. Купцов, председатель исполкома горсовета С. Загриняев поддерживали тесный контакт с командованием, политотделом и штабом дивизии, всячески старались создать условия для комплектования, развертывания учебного процесса, подготовки личного состава к отправке на фронт.
Одновременно с комплектованием частей и подразделений шла напряженная боевая учеба воинов. Занятия с личным составом по боевой и политической подготовке проводились ежедневно по 10–12 часов. Здесь пришлось столкнуться с такими трудностями, как отсутствие достаточной учебно-материальной базы, нехватка оружия и т. д. На помощь пришел коллектив Тюменского пехотного училища во главе с его начальником полковником С. С. Епанешниковым. Но решающее значение имели творческая инициатива, настойчивость самих командиров и политработников, штабов.
Все делалось для того, чтобы приблизить обучение личного состава к требованиям боя, к реальной фронтовой обстановке. «Тяжело в учении — легко в бою» — об этом постоянно помнили воины. В планирование, организацию, материальное обеспечение учебного процесса много сил и энергии вложили выпускник Военной академии имени М. В. Фрунзе капитан Г. А. Шухов, старший лейтенант М. А. Ромашов, лейтенант М. Г. Махров и другие офицеры штаба дивизии и штабов полков.
В целях выработки единых форм и методов обучения, а также углубления знаний, совершенствования [11] методических навыков офицеров в октябре состоялись недельные сборы командиров стрелковых рот. Начальником сборов был командир 1226-го стрелкового полка майор Н. С. Алексеев, деловой, инициативный офицер. Аналогичные сборы проводились и с командирами батарей. Руководил ими командир 939-го артиллерийского полка подполковник А. И. Зайцев — в прошлом участник гражданской войны, прекрасный методист, в течение многих лет преподававший в военном училище. Кроме того, во всех полках были организованы шестидневные сборы командиров взводов.
В преддверии боев такая учеба офицерского состава имела большое значение: она содействовала повышению боевой выучки стрелков, пулеметчиков, артиллеристов. В политическом и воинском воспитании, в обучении личного состава с первых дней формирования надежной опорой и верным помощником командования были партийные и комсомольские организации частей и подразделений во главе с политотделом дивизии.
В начале октября в дивизии состоялись собрания партийного, а затем и комсомольского активов, которые помогли нацелить всех коммунистов и комсомольцев на повышение их авангардной роли, подготовить личный состав к схватке с врагом, к образцовому выполнению своего долга по защите Родины.
Разъясняя воинам высокие цели Великой Отечественной войны, прививая им чувства советского патриотизма, партийные организации рот и батарей проявили себя надежными помощниками командиров, организующей и мобилизующей силой. Такими они были до вступления полков в бой, такими они оказались впоследствии и в бою.
Со дня на день люди ждали приказа об отправке на фронт. И вот в начале ноября 1941 года такой приказ поступил в дивизию. По этому случаю в частях и подразделениях состоялись массовые митинги и собрания. Бойцы [12] и командиры были единодушны в стремлении оправдать доверие партии и народа, не щадя жизни сражаться с врагом, и они горячо говорили об этом.
С шестого ноября начались и в течение четырех дней продолжались погрузка и отправка на фронт частей дивизии. Один за другим от платформы Тюменского железнодорожного вокзала отходили воинские эшелоны. Славный город, раскинувшийся на берегу таежной Туры, тепло провожал воинов на фронт.
...По главной улице города проходит колонна бойцов. Их лица сосредоточены, суровы. Многие из тех, кто шагает в строю, не блещут особой выправкой. Ведь не так много времени минуло, как они пришли от станка и плуга в дивизию. Но каждому хочется показать себя в лучшем виде перед тюменцами.
Пересекая улицу, к ротному командиру торопливо семенит маленькая сухонькая женщина, укутанная теплым платком. Лейтенант С. Вагайцев замедлил шаг.
— Дорогой человек, гражданин командир, — проговорила незнакомка, — вот вам на дорогу гостинцы. Сама испекла...
Развернув узелок, старушка достала сверток.
— О, домашний пирог! — воскликнул, улыбаясь, лейтенант. — Кто же от этого откажется!
— Возьмите, родные мои, — продолжала женщина. — Мой сынок тоже ушел на войну. Бейте супостатов покрепче...
— Спасибо, бабушка, — принимая подарок, растроганно отвечал ротный командир. — И от себя, и от всех бойцов. А наказ ваш непременно выполним.
Далекий сибирский город щедро отдавал уходящим на фронт бойцам свое тепло и ласку. Многие жители Тюмени дарили воинам варежки, теплые носки, кисеты. Целыми семьями приходили к месту погрузки, чтобы пожать руки, обнять воинов.
С особой любовью снаряжали в путь своих товарищей [13] по работе, друзей и близких труженики тюменского фанерного и деревообрабатывающего комбинатов и других предприятий. Тесным кольцом окружали будущих фронтовиков рабочие и работницы, давали свои советы, высказывали пожелания:
— Держитесь стойко, покажите наш сибирский характер!
Отправляя на фронт бойцов, коллективы кожевенно-шубного завода, сапоговаляльной фабрики и других предприятий Тюмени заверяли, что будут больше выпускать полушубков и валенок, обмундирования и снаряжения для действующей армии.
— Мы обеспечим вас всем необходимым, — говорили они, — только смелее громите гитлеровского зверя, возвращайтесь с победой домой!
Эти слова не раз потом вспоминали бойцы и командиры на длинном и трудном своем фронтовом пути. С добрым чувством, душевным волнением обращались к памятным дням и часам, когда их провожал на фронт родной город, тюменцы В. Кашаев, А. Катышев, Н. Решетников, П. Антипин, девушки-медсестры З. Беженцева, Л. Рычкова, А. Васильева, М. Соковина и другие.
— До скорой встречи, родная Тюмень! — посылали они свой боевой привет землякам.
Отправка дивизии на фронт совпала с празднованием 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. С огромным волнением узнали бойцы и командиры о традиционном военном параде 7 ноября на Красной площади столицы. Газеты с сообщением об историческом параде и торжественном заседании в Москве, посвященном празднику Великого Октября, были получены подразделениями в пути следования на фронт. Слушая организованные политработниками в вагонах громкие читки газет с материалами о параде на Красной площади, бойцы проникались еще большей верой [14] в нашу победу. Еще более крепла их воля к борьбе с врагом, поднимался боевой дух.
В вагонах звучали боевые патриотические песни, под стук колес слышались переливы гармоник. На стоянках, возле эшелонов, вспыхивали задорные пляски, в которые тотчас включалась местная молодежь. Душевный настрой, политико-моральное состояние, с которым воины готовились вступить в бой, были исключительно высоки.
Набирая скорость, быстро мчались к фронту эшелоны. Нигде не задерживались в пути составы. Чувствовалось, что передвижение было отлично спланировано и организовано.
Позади остались Уральские горы, полноводная Кама, миновали Пермь. Куда, на какой участок огромного советско-германского фронта предназначено прибыть?
Было известно, что за последние недели особую активность фашистское командование проявляло на северо-западном направлении. Более чем трехсоттысячная армия Гитлера с трех сторон обложила Ленинград. Северный союзник Германии — маннергеймовская Финляндия усилила свои действия на Карельском перешейке, ее войска подошли к реке Свирь. Нетрудно было разгадать общий план агрессоров — осуществить полную блокаду города на Неве.
Тому же плану был подчинен прорыв гитлеровцев в первых числах ноября к городу Тихвину.
Для срыва коварных замыслов врага нужно было бросить на это направление большие силы. Уж не в числе ли этих войск окажется и 368-я стрелковая дивизия?
Эта догадка подтвердилась, когда прибыл приказ разгрузить эшелоны на станции Няндома Северной железной дороги.
Было это 13 ноября 1941 года. [15]
Наперекор трудностям
В этих местах в ноябре вовсю хозяйничала зима. Давал себя знать холод. Задувавшие с севера и северо-запада ветры вызывали обильные снегопады. Временами поднималась сильная пурга.
В какой-то мере непогода шла нам на пользу. Снегопады маскировали выгрузку и марш в сторону города Вытегры. Вместе с тем все это создавало дополнительные трудности. Ведь надо было преодолеть в пешем строю 340 километров пути по проселочным дорогам, к тому времени не наезженным, с глубиной снежного покрова в 50–60 сантиметров. Попробуй тут уложись в сроки!
Дивизия была включена в состав 58-й резервной армии. Выступая ее авангардом, 368-я дивизия должна была за девять дней выйти в район юго-восточного побережья Онежского озера. Район насколько отдаленный, настолько малообжитой.
Шли по маршруту: Няндома — Каргополь — Кречетово — Анненский мост — Белый ручей — Вытегра.
Марш совершался в исключительно трудных условиях. К ненастью и бездорожью, которые сами по себе усложняли переход, прибавилась большая удаленность от баз снабжения. Крайне затруднялся подвоз всех видов довольствия. В пути часто застревали автомашины и повозки, их приходилось вытаскивать своими силами.
Дороги, по которым следовала дивизия, приходилось непрерывно расчищать от заносов. Иначе ни проехать, ни пройти. Причем делать это можно было только ночью — днем не позволял противник.
В прифронтовой полосе противник, который к тому моменту занял Петрозаводск, интенсивно вел воздушную разведку. Его самолеты то и дело появлялись над дорогами, [16] населенными пунктами, по которым пролегал маршрут дивизии. Вот почему маскировка личного состава и техники стояла на первом плане.
Союзницей бойцов на марше, как и у бойцов переднего края, стала ночь. Благо, в ноябре рано начинало темнеть. Под покровом ночи двигались, а устраивали привалы, отдыхали днем. Как ни короток был осенний день, но и его не удавалось целиком использовать для отдыха личного состава. Подыскать подходящий лесной массив, разбить шалаши, накормить людей, устроить хотя бы небольшие укрытия на дневке — уж слишком много хлопот набегало на эти несколько часов светлого времени.
Совершая марш, командиры подразделений одновременно отрабатывали с личным составом учебно-боевые задачи. Давались всевозможные вводные, рассчитанные на отражение воздушного и наземного противника, принятие боевого порядка. Самое же главное — разыгрывались варианты встречного боя, к которому следовало быть в любой момент готовым.
Трудностей на марше возникало немало. 340 километров пройти пешком с полной походной выкладкой в мороз и вьюгу, когда порой не хватало продовольствия, — это не всякому по плечу. Но, к чести посланцев Тюмени, они не спасовали перед трудностями. Как тут не сказать доброго слова о замечательном характере солдата-сибиряка, которого не могут испугать ни холод, ни пурга, ни бездорожье!
Каждую ночь солдаты проходили по 35–40 километров. Из-за нехватки транспорта приходилось нести на себе часть грузов. А как изматывали ухабы, снежные заносы на дорогах, бьющая в лицо ледяная крупа! На люди словно не чувствовали усталости. На их лицах не было и тени уныния.
— Прибавить шаг, — передавалось по колонне от бойца к бойцу. [17]
Приходилось спешить. И люди понимали, чем это диктовалось, — чрезвычайно сложным положением, сложившимся в те суровые дни 1941 года на советско-германском фронте. Нужно было преградить путь противнику, наступающему из района Тихвина. Тогда «обстановка под Тихвином, — как писал позднее Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, — оказалась исключительно тяжелой, если не сказать критической.
Штаб 4-й армии попал под удар противника и отходил на восток отдельными, не имевшими между собой связи группами. Управление войсками армии нарушилось, и они непрерывно отступали»{3}. По-видимому, 58-я армия, в состав которой вошла 368-я дивизия, и предназначалась для того, чтобы сорвать далеко идущие планы гитлеровского командования.
Большую работу по организации и проведению марша, его оперативно-тактическому обеспечению проделал штаб дивизии, особенно его оперативное, разведывательное отделения, инженерная служба.
На успешное выполнение поставленной задачи была нацелена вся партийно-политическая работа. Перед выходом в путь политотдел дивизии с конкретными поручениями направил в части инструкторов политотдела. Во всех ротах и батареях прошли партийные и комсомольские собрания с повесткой дня «Об авангардной роли коммунистов и комсомольцев на марше». Состоялись инструктаж агитаторов, совещания боевого актива, редакторов боевых листков. Все это дало свои плоды.
Марш стал большой школой не только для бойцов, но и для командиров подразделений, политработников, офицеров всех служб, в том числе медицинских работников.
23 ноября 1941 года, как и планировалось, на десятые [18] сутки, дивизия прибыла к конечному пункту перехода — в прифронтовой город Вытегра.
Вытегра — небольшой старинный русский город, расположенный по берегам одноименной реки в 18 километрах от впадения ее в Онежское озеро. Враг находился в 25–35 километрах на противоположном берегу Онежского озера. В любое время надо было ожидать нападения, десанта с воздуха или по льду озера. Перед дивизией стояла задача — создать оборонительную полосу на юго-восточном побережье Онежского озера протяженностью около 80 километров и обеспечить охрану прилегающей зоны.
В устье реки Вытегра и в заданной полосе побережья озера были развернуты заставы с боевыми подразделениями и расчетами огневых средств. Оборудовали оборонительные позиции, сеть наблюдательных пунктов и сторожевых постов. На более опасных участках создали укрытия для секретов и полевых караулов. Круглосуточно велось усиленное патрулирование на контрольной лыжне по всему периметру обороняемого побережья.
В ту морозную зиму 1941/42 года дивизия испытывала большую нехватку боевой техники и боеприпасов, транспорта, снаряжения для личного состава. Базы снабжения находились далеко. К тому же бездорожье, недостаток горючего для автотранспорта затрудняли своевременную доставку грузов. Все эти трудности усугублялись большими холодами. Но лютовала ли стужа, мела ли метель — днем и ночью воины зорко стояли на боевом посту, бдительно следили за врагом.
На одном из охраняемых участков среди множества ледяных торосов наблюдатели заметили группы неприятельских лыжников. Лазутчики пытались проникнуть на нашу территорию. Предпринятая врагом вылазка не прошла для него безнаказанно. Разведгруппа была блокирована и уничтожена.
Около четырех месяцев длилась трудная боевая вахта. [19] Одновременно с охраной в частях дивизии проводилась упорная боевая учеба. Использовалась каждая возможность для того, чтобы повысить полевую, огневую выучку личного состава, отработать вопросы взаимодействия штабов, частей и подразделений во всех видах боя в лесисто-болотистой местности.
С февраля 1942 года в дивизию стала прибывать новая боевая техника. Благодаря героическим усилиям тружеников тыла с каждым днем к нам все больше поступало пулеметов, автоматов, противотанковых ружей, артиллерии. Всем этим оружием предстояло в совершенстве овладеть, чтобы бить врага наверняка. Артиллеристы, минометчики, пулеметчики, истребители танков и снайперы прошли специальное обучение на ускоренных сборах и курсах. Велико было стремление личного состава скорее занять передовые позиции, применить врученное народом оружие на поле боя.
На Оштинском рубеже
7 марта 1942 года дивизия была передана в состав 7-й Отдельной армии, которая вела нелегкие оборонительные бои между Ладожским и Онежским озерами, сдерживая натиск противника.
Переход к активным боевым действиям был воспринят личным составом с огромным энтузиазмом. Во всех полках и батальонах состоялись волнующие красноармейские митинги, на которых воины-тюменцы давали клятву беспощадно громить врага. И, как всегда на фронте, в такие ответственные моменты усилилась тяга воинов в партию, стремление идти в бой коммунистом. По прибытии в Вытегру в дивизии насчитывалось немногим [20] более 700 коммунистов. Здесь же еще 419 человек пожелали вступить в ряды ленинской партии. За несколько дней марта 1942 года в 1228-м стрелковом полку было подано 34 заявления о принятии в партию, в 939-м артполку — 33. Резко возрос приток заявлений о приеме в партию и в других частях.
Вот некоторые из поступивших в парторганизацию заявлений:
«В решительной схватке с германским фашизмом и его сообщниками, — писал молодой лейтенант из 1224-го стрелкового полка В. В. Жерносеков, — буду драться, не щадя жизни. Если придется погибнуть за любимую Родину, погибну, как подобает большевику. С гордостью буду нести звание коммуниста».
Бывший колхозник из Сибири боец 939-го артполка Г. К. Парамонов так выразил свои чувства и мысли: «Прошу принять меня кандидатом в члены ВКПб). Хочу идти в бой коммунистом. Высокое доверие партии Ленина оправдаю с честью. Клянусь отомстить врагу за все его преступления, воевать, как требует долг».
Секретарю дивизионной парткомиссии батальонному комиссару Н. В. Иваненко, бывшему корреспонденту газеты «Правда» по Омской области, членам парткомиссии много пришлось поработать в полках, чтобы рассмотреть все эти заявления.
Позднее, анализируя работу по росту партийных рядов, политотдел дивизии с удовлетворением констатировал, что все принятые накануне активных боевых действий в партию с честью оправдали в бою высокое звание коммуниста. Среди них лейтенанты А. Н. Сапронов, Е. Д. Гребиш, А. Д. Шедько, сержанты С. Д. Семушкин, М. И. Логинов и многие другие.
Теплым было расставание личного состава дивизии с жителями прионежского города Вытегра. На прощание коллектив солдатской художественной самодеятельности поставил для местного населения концерт. Никакой [21] пощады врагу, ждем вас с победой! — дали наказ воинам-сибирякам вытегорцы.
По приказу командования части 368-й стрелковой дивизии на следующий день покинули Вытегру и стали сосредоточиваться в районе населенного пункта Ошта, где им отводился участок для обороны.
На юго-восточном побережье Онежского озера нести службу боевого охранения остался 3-й стрелковый батальон капитана В. М. Пантелеева из 1226-го стрелкового полка. Ему был отведен участок от устья реки Вытегры до деревни Жабенец. Справа от него охранял побережье 185-й отдельный батальон погранвойск НКВД. Западный берег был занят белофиннами. К этому времени в штаб дивизии вернулась группа офицеров с переднего края соседней 272-й стрелковой дивизии, где знакомилась с рубежами, которые предстояло занять полкам в ближайшие дни.
Первыми отправились в путь бойцы отдельного саперного батальона дивизии. Им предстояло расчистить дороги для прохождения колонн с боевой техникой. Впрочем, еще раньше их начали действовать дивизионные разведчики во главе с командиром отдельной разведроты лейтенантом П. Н. Шатновым и политруком М. П. Павловым. Их задача ясна — обнаружить и предупредить возможное нападение или засаду противника.
В Прионежье чувствовалось наступление весны. На солнце потемнел, стал ноздреватым снег, обильно выпавший накануне. Но в лесу, в низинах, еще лежал нетронутым наст. И далеко можно было услышать, как скрипят полозья саней, как хрустит снежная крупа под ногами.
В предвечерних сумерках колонна за колонной двинулись в район сосредоточения. Воины хорошо обмундированы, с отлично подогнанным снаряжением. Шли автоматчики, связисты. Тянули на волокушах свои «максимы» пулеметчики. По Ленинградско-Архангельскому [22] тракту торопливо двигались за своими орудиями, переведенными в походное положение, артиллеристы.
Лица воинов сосредоточенны, шаг легок и быстр. Они спешат на передовую.
Выполняя приказ командующего 7-й Отдельной армией Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Ф. Д. Гореленко, части 368-й дивизии, пройдя за двое суток вдоль линии фронта около 70 километров, к утру 2 апреля прибыли в район деревни Патрикеевской.
До переднего края рукой подать. Готовясь занять рубеж обороны, бойцы расположились в густом лесу. Могучие сосны и ели, отягощенные снежными шапками, надежно маскировали технику и людей. Не теряя времени, проверили, привели в порядок после перехода технику, снаряжение.
На рассвете 3 апреля полки и батальоны произвели смену обороняющихся частей 272-й стрелковой дивизии. В непосредственное соприкосновение с противником дивизия вступила на Оштинском рубеже.
Всего 300–400 метров, а на отдельных болотистых и лесистых участках — до 1–1,5 километра отделяли позиции 368-й дивизии от белофинских.
Передний край обороны проходил по левому берегу реки Ошта, от впадения ее в Волго-Балтийский канал. Далее он шел через деревни Коромыслово, Поздняково, Залисье, Симоново, Осипово. Собственно, от этих населенных пунктов остались одни лишь названия. В огне войны они почти целиком были уничтожены. Круто повернув с юга на запад, рубеж затем пролег по южным скатам высот 113,8 и 134,8, поросшим густым лесом. Разграничительная линия с соседом слева — 272-й стрелковой дивизией — проходила вблизи Кос-ручья, впадающего в реку Ошта. По фронту участок обороны дивизии составлял около 15 километров.
В тактическом отношении позиции, занимаемые противником, обладали рядом преимуществ. И прежде всего — [23] возвышенная местность. Превышение во всей полосе дивизии достигало 10–80 метров. Практически это означало, что белофинны имели возможность просматривать нашу оборону почти на всю глубину оштинской лощины, исключая сектор так называемой Карпинской высоты. Более того, противник держал под наблюдением наши пути подвоза и эвакуации, мог простреливать их. В то же время на переднем крае, а тем более в глубине обороны белофиннов, многое для нас оставалось неразгаданным: уж очень сильно было затруднено наблюдение.
Свой оборонительный рубеж белофинны создавали в течение семи месяцев. С особым рвением, с лихорадочной поспешностью они начали закрепляться на этом рубеже после того, как немцы потерпели поражение под Тихвином. Именно тогда рухнули надежды создать «второе кольцо» блокады вокруг Ленинграда путем соединения с юга и севера немецко-финских группировок. После этого маннергеймовцы еще интенсивней, не жалея сил и средств, стали укреплять свои позиции в межозерном дефиле. Враг создал здесь целую сеть опорных пунктов с долговременными огневыми точками, минными полями, проволочными заграждениями в несколько рядов, лесными завалами.
За этим, казавшимся неприступным, оборонительным валом белофинны рассчитывали долго отсиживаться. Но их расчеты не оправдались.