V. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистско-бухарииской агентуры в восстановительный и реконструктивный периоды

К концу 1920 года Красная Армия разгромила вооруженные силы контрреволюции и интервентов. Только на Дальнем Востоке часть советской территории оставалась еще в руках интервентов.

Закончив войну, страна перешла к мирному хозяйственному строительству. Залечивались раны, нанесенные войной. Восстанавливалось разрушенное народное хозяйство, приводились в порядок промышленность, транспорт, сельское хозяйство.

Решение этих задач было связано с необычайными трудностями. Основная причина этих трудностей заключалась в системе военного коммунизма, ставшей в условиях мирного строительства непригодной, пришедшей, как отмечал Ленин, в столкновение с интересами крестьянства.

Не дремал и классовый враг. Напряженная борьба между Страной Советов и капиталистическим окружением не прекратилась, а приняла другие формы. После разгрома Красной Армией вооруженных сил белогвардейщины и интервентов резко возрастает размах подрывной деятельности иностранных разведок и ушедшей в глубокое подполье буржуазно-помещичьей и националистической контрреволюции.

Контрреволюционеры, разбитые в пролетарских центрах, рассеялись по всей стране, стремясь к взрыву Советской власти изнутри. Развернула большую подрывную деятельность и мелкобуржуазная контрреволюция.

Выступая на X съезде партии, Ленин указывал, что «...мелкобуржуазная контр-революция, несомненно, более опасна, [75] чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые, потому что мы имеем дело со страной, где пролетариат составляет меньшинство, мы имеем дело со страной, в которой разорение обнаружилось на крестьянской собственности, а кроме того, мы имеем еще такую вещь, как демобилизация армии, давшая повстанческий элемент в невероятном количестве»{44}.

После окончания гражданской войны внутренняя контрреволюция черпала силу в уцелевших капиталистических элементах страны и, инспирируемая международным капиталистическим окружением, готовилась к новой схватке с Советской властью.

«...Оживилась деятельность всякого рода контрреволюционных элементов — меньшевиков, эсеров, анархистов, белогвардейцев, буржуазных националистов. Враг перешел к новым тактическим приемам борьбы против Советской власти. Он стал перекрашиваться под советский цвет и выдвигал уже не старый провалившийся лозунг: «долой Советы», а новый лозунг: «за Советы, но без коммунистов»{45}.

Борьба между пролетарской революцией и буржуазно-помещичьей контрреволюцией вступила в новый этап.

Политический бандитизм и кулацкое повстанческое движение

Политический бандитизм, возникший в период 1917–1918 годов, был разновидностью борьбы контрреволюции против Советской власти. По классовом политической сущности бандитизм представлял типичное проявление кулацкой контрреволюции. Бандиты зверски расправлялись с попадавшими в их руки рабочими, красноармейцами, советскими работниками и особенно коммунистами.

Вот какую характеристику дал Ленин кулацкому бандитизму:

«...Кулак бешено ненавидит Советскую власть и готов передушить, перерезать сотни тысяч рабочих. Если бы кулакам удалось победить... они беспощадно перебили бы сотни тысяч рабочих... Везде жадное, обожравшееся, зверское кулачье соединялось с помещиками и с капиталистами против рабочих и против бедноты вообще. Везде кулачье с неслыханной кровожадностью расправлялось [76] с рабочим классом. Везде оно входило в союз с иноземными капиталистами против рабочих своей страны»{46}.

Размах политического бандитизма менялся в зависимости от этапов развития борьбы внутренней и внешней контрреволюции с Советской властью.

Во время гражданской войны политический бандитизм махновщина, григорьевщина, петлюровщина и т. д. — способствовал операциям белогвардейских армий.

Но наибольшего размаха бандитизм достиг после окончания гражданской войны и провала интервенции.

Разгромленная на фронтах гражданской войны, внутренняя контрреволюция стремилась путем активизации политического бандитизма сохранить свои кадры. Политический бандитизм был последней ставкой внутренней контрреволюции на массовое движение.

Внутренняя контрреволюция рассматривала уголовно-политические банды в качестве ячеек недовольных из среды городской мелкой буржуазии и крестьянства и считала политический бандитизм очагом широкого повстанческого антисоветского движения.

Политический бандитизм и отдельные вспышки кулацкого повстанческого движения были тесно связаны с разведками капиталистических стран, которые всячески поддерживали эту форму борьбы против Советской власти, часто непосредственно организуя и финансируя бандитские шайки и руководя ими.

Политический бандитизм наносил огромный ущерб и без того разрушенному войной народному хозяйству. Возникая в разных районах и преследуя одну и ту же цель, он, однако, приспособлялся к местным особенностям и соответственно выдвигал различные лозунги и «программы».

Одним из основных средств борьбы политического бандитизма был массовый террор против представителей Советской власти на местах.

Особенно широко развился политический бандитизм на Украине, в Средней Азии, на Северном Кавказе, в Закавказье на почве спекуляции национальными лозунгами. Крупную, а в некоторых случаях решающую роль в создании и развитии политического бандитизма сыграли контрреволюционные партии эсеров, меньшевиков. К концу 1920 года на Украине действовали 84 антисоветские банды общей численностью в 45–50 тысяч человек. Наиболее крупными были банды Махно — 5 тысяч, Тютюнника — 4 500, Голого [77] — 4 тысячи. Значительное количество банд, действовавших на Украине, было организовано и переброшено из-за границы польской разведкой. Летом 1920 года кулацкое повстанческое движение, так называемая «антоновщина», охватило ряд уездов Тамбовской губернии.

В Советской Средней Азии образовалось так называемое басмачество — контрреволюционное повстанческое движение остатков торгово-байских элементов. Активная роль в развертывании басмаческого движения принадлежала английской разведке, использовавшей для этой цели реакционные круги Афганистана и бежавшего туда быв. бухарского эмира. Буржуазно-националистическая контрреволюция Средней Азии рассматривала басмачество как вооруженную силу, способную вести борьбу с Советской властью. В отдельные периоды в басмаческие банды были обманным путем вовлечены значительные слои дехканетва.

В конце 1921 года во глазе басмаческих банд стал один из деятелей султанской Турции, известный авантюрист Энвер-паша. В это время басмачество достигло наибольшего развития. Под демагогическим лозунгом «Мусульмане всех стран, соединяйтесь!» Энвер-паша пытался объединить и возглавить панисламистское движение. Начиная с 1923 года, когда Красная Армия разгромила банды Энвера, а он сам погиб, басмачество быстро пошло на убыль. С этих пор басмачество, как движение, потеряло политическую окраску и превратилось в уголовный бандитизм. Большая часть басмачей сдалась Советской власти; остальные скрылись в Афганистан и Западный Китай.

Подрывная работа иностранных разведок в период 1921–1929 гг.

Военное поражение белогвардейских армий и интервентов принудило руководителей разведок капиталистических стран изыскать новые способы борьбы с Советской властью. Одна из главных задач разведок буржуазных стран в этот период заключалась в том, чтобы привести в порядок сохранившиеся на советской территории кадры внутренней контрреволюции, максимально оживить их деятельность, установить прочную связь между ними и зарубежными контрреволюционными центрами. Большое значение придавалось тому обстоятельству, что в связи с возобновлением дипломатических отношений между РСФСР и [78] внешним миром на советскую территорию стали прибывать разные «делегации» и «миссии» капиталистических государств. Эти представительства являлись по существу центрами подрывной деятельности иностранных разведок.

Выступая на IX Всероссийском съезде Советов с докладом о внешней и внутренней политике республики, В. И. Ленин по этому поводу говорил:

«...Советское государство допускает к себе иностранных представителей под предлогом помощи, а эти представители помогают свергать Советскую власть, чему примеры бывали. В положение такого государства мы не попадем, благодаря тому, что мы будем ценить и использовывать такое учреждение, как В. Ч. К. Это мы можем всем я всякому гарантировать»{47}.

После заключения рижского мирного договора между РСФСР и Польшей особую активность стала проявлять польская разведка. Руководящие польские круги начали готовиться к новой войне с Советской республикой. Одним из видов подготовки новой антисоветской войны была усиленная засылка в наш тыл шпионов и диверсантов. Некоторым из них удалось проникнуть в Советскую республику еще ранее, до советско-польской войны 1920 года, пробраться на руководящие военные должности и вредить Красной Армии во время военных действий.

Польская разведка широко использовала оставшихся в Польше белогвардейцев для шпионажа, террора и диверсий против Советской страны. Из остатков интернированной в Польше «Русской народной армии», участвовавшей в походе Деникина «на Москву», Борис Савинков организовал весной 1921 года контрреволюционный «Народный союз защиты родины и свободы». По заданию польской разведки этот союз формировал отряды для набегов на Советскую Россию и пытался создать на нашей территории ячейки для устройства восстаний.

В начале июня 1921 года в Варшаве состоялся съезд этого «союза». На съезде присутствовали: представитель II отдела польского генерального штаба Соллогуб-Девоно и представитель французской военной миссии майор Пакелье. Съезд выработал программу «союза», которая включала диверсии, шпионаж и террор. Так как «союз» работал по заданию польской разведки, а эта последняя выполняла заказы французской разведки, то польский генштаб и [79] французская военная миссия в Варшаве открыли Савинкову значительные кредиты.

Утвержденная съездом программа «союза» говорила о необходимости «в целях дезорганизации Советской власти уничтожения особыми партизанскими террористическими отрядами штабов, ревкомов, чрезвычайных комиссий, ссыпных пунктов, исполкомов, порчи ж.-д. мостов и телеграфных линий, убийства отдельных совработников, коммунистов и т. д.».

Осенью 1921 года вследствие полного нежелания местного населения выступать против Советской власти провалилась попытка поднять общее восстание в Западной области. После этого главное внимание «союза» было обращено на усиление партазанско-бандитской и шпионской работы. Для руководства шпионажем Савинковым было создано «информационное бюро», во главе которого он поставил вначале своего брата Виктора, а затем белогвардейца Росселевича{48}.

«Информационному бюро» удалось создать шпионскую сеть в Ленинграде, Москве, Туле, Донбассе. На ведение шпионажа французская миссия отпускала Савинкову полтора миллиона польских марок, а 11 отдел польского генштаба и польское министерство иностранных дел — пятнадцать с половиной миллионов польских марок ежемесячно. Савинковские агенты до переброски на советскую территорию предварительно зачислялись в штат одной из пограничных разведывательных экспозитур (пунктов) или самого II отдела. Для снабжения посылаемых в СССР агентов поддельными документами польская разведка создала настоящую фабрику фальшивок.

Во время суда над участниками банды Павловского, вторгшейся в быв. Витебскую губернию, было установлено, что организация этой банды, ее вооружение, снабжение деньгами, фальшивками и переброска через границу были осуществлены начальником экспозитуры № 1 в Вильно.

Банда Павловского, которую польская разведка не раз переправляла на советскую территорию, отличалась необычайной жестокостью. Во время налета в июне 1922 года на город Демьянск и другие пункты ею было зверски убито свыше 60 человек.

Рижский и гельсингфорсский пункты организации Савинкова также работали по заданиям польской разведки. [80]

На созданное при «союзе», по указанию II отдела польского генштаба, террористическое отделение были возложены «совершение и подготовка террористических актов против вождей рабочего класса, а также экономический террор, взрывы и поджоги складов, сооружений и прочее».

В августе 1921 года из Варшавы был направлен в Москву террорист Свежевский{49} для организации убийства Ленина. Разоблаченный органами ВЧК, предатель был пойман и, по приговору Военной коллегии, расстрелян. В январе 1922 года польская разведка переправила в РСФСР есаула Гулина, которого постигла та же участь, что и Свежевского. Тогда II отдел польского генштаба перебросил члена савинковской организации Карповича через границу, снабдив его двумя килограммами цианистого калия для массового отравления пищи в частях Красной Армии. Злодейский замысел не удался благодаря бдительности славных чекистов.

Свыше двух лет, по заданиям и на деньги польской разведки, организация Савинкова совершала бандитские налеты на советские пограничные районы, истязала и убивала советских работников, занималась взрывами, поджогами, грабежами и насилиями. Шпионские щупальцы этого филиала польской дефензивы были протянуты в самые отдаленные пункты нашей страны. С 1921 по 1923 год органы ВЧК — ОГПУ ликвидировали савинковские шпионско-диверсионные организации в Смоленске, Самаре, Саратове, Харькове, Туле, Киеве, Одессе. Только в одной Москве было обнаружено 23 шпионских резидентуры и не меньше в Петрограде. Число разоблаченных шпионов и диверсантов, переброшенных польской разведкой на советскую территорию, превышало 500 человек. Все они получили заслуженное возмездие от пролетарского суда.

После категорического требования Советского правительства о прекращении шпионско-диверсионной деятельности савинковской организации, направляемой польским генштабом, Савинков был выслан из Польши. Однако его «информационное бюро» продолжало попрежнему организовывать шпионаж и диверсии в РСФСР.

В связи с этим не лишено интереса письмо, которое в августе 1921 года офицер II отдела польского генштаба Кешковский, руководивший деятельностью савинковской организации, [81] направил Виктору Савинкову, возглавлявшему тогда «информационное бюро».

В этом письме, написанном на бланке II отдела, говорилось:

«В связи с нашей реорганизацией и переходом на мирную работу... желая сделать наши отношения с Вами как можно более конспиративными, я буду помещать в заголовке своих писем фирму «Карл Краевский и К°» и как Краевский я буду подписывать свои секретные бумаги...»

Конспирация предполагалась обоюдная. Таким путем польское правительство намеревалось после «высылки» Савинкова прикрыть дальнейшую подрывную антисоветскую деятельность его организации по заданиям польского генштаба.

Бели савинковские банды действовали таким образом на белорусском участке советско-польской границы, то на украинском участке орудовали петлюровские банды. Документально установлено, что по окончании польско-советской войны организующий центр петлюровской агентуры находился во Львове, в разведывательном отделении штаба военного округа. По соседству, в городе Тарнове, обосновался Петлюра со своим штабом «главного атамана войск УНР». На этом участке советско-польской границы перебрасывались на нашу сторону банды петлюровцев, шпионов и диверсантов.

В 1921 году органы ВЧК на Украине ликвидировали группу переброшенных из-за границы атаманов, которые намеревались, по заданиям Петлюры, организовать повстанческие комитеты на Днепропетровщине, Одесщине и Киевщине. По плану польской разведки, повстанческие комитеты должны были поднять восстание одновременно с началом бандитского рейда атамана Тютюнника по селам и хуторам Украины.

Известно, что налет Тютюнника не удался, и его банда была отброшена частями Красной Армии на польскую территорию.

«...Там, в дворцах Бухареста и Варшавы, — писал по этому поводу тов. М. В. Фрунзе, — идет подпольная, закулисная работа банд Тютюнника и Петлюры, которые два месяца тому назад пытались ворваться в пределы нашей Правобережной Украины и получили достойный отпор»{50}.

Одно время в Польше существовал «Русский политический комитет», где, под руководством II отдела польского [82] генштаба, сотрудничали Савинков, Петлюра, Булах-Булахович и другие белогвардейские атаманы.

Но польская разведка проводила бандитскую и шпионско-диверсионную антисоветскую работу не только посредством осевших в Польше остатков белогвардейщины и украинских националистов. К шпионской деятельности было привлечено католическое духовенство как в самой Польше, так и на советской территории.

Процесс католических церковников в марте 1923 года раскрыл гнусную картину шпионажа и контрреволюционных дел католического духовенства в СССР. На скамье подсудимых оказались: епископ римско-католической церкви Цепляк, прелат Буткевич, ксендзы Юневич, Эйсмонт и другие{51}.

Польские католические епископы занимались вербовкой среди ксендзов и своей паствы шпионов, диверсантов я нелегально переправляли их в Советский Союз. Для переброски в УССР шпионов была создана специальная организация под руководством ксендз Соболевского, а для обратной переправы шпионов существовала в Олевске еще одна организация, руководимая настоятелем местного костела ксендзом Жилинским.

Одним из крупнейших вербовщиков шпионов и диверсантов был епископ луцко-житомирской епархии Дубовский. До 1923 года он перебрасывал на Советскую Украину разведчиков. Один из этих шпионов-ксендзов Ловейко работал на нашей территории по заданию польской разведки свыше четырех лет. Почувствовав за собой наблюдение, Ловейко пытался нелегально пробраться в Польшу, но был задержан нашими пограничниками.

В связи с арестом Лозейко был выявлен крупный резидент польской разведки в Киеве, скрывавшийся под личиной епископа: Теофил Скальский. Контрреволюционная деятельность Скальского выходила далеко за рамки обычного для ксендзов шпионажа.

Скальский намеревался через реакционную часть польского учительства воспитывать подрастающее поколение в духе приверженности к католической религии и к польскому государству. Скальский привлек к подрывной деятельности житомирского ксендза Федукевича, который создал в Житомире большую шпионско-подрывную организацию, имевшую в своем составе отделы внутренней и политической разведки, карательную секцию для наказания [83] провинившихся членов организации и особый кружок для вовлечения детей и молодежи в шпионский омут. Квартира Скальского служила явочным пунктом для прибывающих из-за границы польских шпионов. Разоблаченные и арестованные впоследствии польские шпионы Здановский, Урусский, Каминский и другие были постоянными гостями Скальского.

В начале 1928 года украинское ГПУ раскрыло крупную шпионскую сеть, насаженную польским генштабом среди баптистских общин в разных пунктах Украины. Во главе сети стоял старый контрабандист и матерый шпион Шевчук, организатор баптистских общин в пограничных районах Волыни. Он связался с баптистскими общинами на Волыни, Шепетовщине, Киевщине и Артемовщине и регулярно снабжал их контрреволюционной литературой, получаемой от польской разведки. Во всех общинах Шевчук имел помощников, которые занимались военно-политическим шпионажем. Шевчук часто посещал баптистов, служивших в Красной Армии, доставляя им из дому письма и посылки, а в беседах с ними старался выведать военные тайны. Другая работавшая по заданию польской разведки крупная шпионская организация баптистов была раскрыта в 1929 году в Белоруссии.

Польские дипломатические представительства и консульства, как правило, руководили деятельностью подрывных организаций, созданных польским генштабом. Особой активностью в период 1921–1923 годов отличался польский консул в Киеве Свирский.

Из показаний состоявшего на службе в польской разведке русского белогвардейца Бельского во время суда над ним в Данциге выяснилось, что польское дипломатическое представительство в Данциге являлось очагом шпионажа против СССР. Бельский показал, что польская разведка под прикрытием дипломатической неприкосновенности военных атташе организует центры антисоветского шпионажа не только в Советском Союзе, но и в других государствах, расположенных вблизи СССР.

Польская разведка не только работала для себя, но и по заданиям и «а деньги своих хозяев — английской и французской разведок.

В 1927 году, после разрыва консерваторами дипломатических отношений между Англией и СССР, польская разведка, по заданию английской разведки, организует убийство полпреда СССР в Польше тов. Войкова. Незадолго до убийства польская газета «Курьер поранны» открыто [84] призывала к расправе над советскими дипломатами. Товарищ Войков получал сотни угрожающих писем. Польская дефензива создала все необходимые условия для слежки за Войковым. Рядом с полпредством помещался полицейский участок, а через улицу, напротив дома советского полпредства, обосновалась белогвардейская организация.

Подлый убийца белогвардеец Коверда стрелял в тов. Войкова сзади в спину в тот момент, когда советский полпред находился на перроне варшавского вокзала в ожидании поезда, в котором из Лондона ехали в Москву представители СССР. Уже умирающий Войков первым долгом передал сотрудникам полпредства ключи от секретного сейфа.

Убийство тов. Войкова вызвало бурю негодования среди трудящихся всего мира. В одной только Варшаве шестьдесят тысяч трудящихся прошли перед гробом Войкова. Проводы тела Войкова превратились в мощную демонстрацию протеста против злодейских происков врагов Советского Союза.

Но правящие круги Польши остались верны себе и своим хозяевам. Так как им не удалось спровоцировать войну с СССР путем убийства советского полпреда, то эта же задача была поставлена перед судом над Ковердой. Суд над убийцей Войкова польские власти превратили в гнусную комедию. В качестве защитника выступал главарь «Лиги по борьбе с большевизмом» небезызвестный Недзельский. Не менее рьяно защищал убийцу и прокурор Рудницкий. Как известно, Коверда был в конце концов помилован и освобожден от наказания.

Польская разведка не замедлила найти новых последователей «евангельского юноши» — Коверды. В том же 1927 году Юрий Войцеховский обстрелял автомобиль советского торгпредства в Польше. Через некоторое время вооруженный белогвардеец Трайкович ворвался в советское полпредство с целью совершить там террористический акт.

В течение всего этого периода польская разведка вела напряженную диверсионную и шпионскую работу в плане подготовки войны против СССР{52}.

* * *

Начиная с 1921 года, подрывная деятельность английского империализма против СССР вступает в новую фазу. [85]

После неудачи интервенции 1918–1920 годов и блокады английский империализм, основной застрельщик похода против СССР, был вынужден пойти на «мирное» сосуществование со страной строящегося социализма.

Введение новой экономической политики в 1921 году вызвало новые надежды империалистических стран на внутреннее перерождение Советской власти. Окрыленный подобными надеждами, в нашу страну поспешил известный английский капиталист Уркварт, владевший до революции в России многочисленными предприятиями. Он предложил Советскому правительству сдать в концессию принадлежавшие ему ранее фабрики, рудники, шахты. Уркварт имел поручение от английской разведки создать в СССР широкую шпионскую сеть из лиц административного и технического персонала, работавших на бывших урквартовских предприятиях. Миссия Уркварта полностью провалилась.

Убедившись в несокрушимости советской системы, укрепившейся в результате проведения новой экономической политики, реакционные круги английской буржуазии всячески пытаются осложнить международное положение СССР и организовать новую антисоветскую интервенцию.

Неоднократные ноты и представления Советского правительства английскому правительству разоблачили прямое участие последнего в интервенции на Дальнем Востоке и в поддержке внутренней контрреволюции. В октябре 1921 года на пароходе «Франц-Фердинанд» в помощь местным белогвардейцам во Владивосток была доставлена группа врангелевских офицеров, одетых в английскую форму и снабженных английским оружием. Это лишь один из множества фактов подобного рода.

Интриги английских правящих кругов против Советской России не прекращаются ни на один день. Находившаяся у власти партия консерваторов усиленно поощряла антисоветскую подрывную деятельность английской разведки. С особенной ненавистью к Советскому государству относилась в этот период группа «твердолобых», тесно связанная с «Интеллидженс сервис».

По заданию правящих кругов, английская разведка переходит к организации террористических актов против деятелей Советского государства.

В 1923 году, в мае, белогвардеец Конради выстрелом из револьвера убил полпреда СССР в Италии тов. Воровского, который в качестве члена советской делегации прибыл в Лозанну на мирную конференцию. Убийство [86] тов. Воровского было инспирировано всей международной реакцией, которую уже тогда возглавлял британский империализм и его достойный представитель лорд Керзон. Злодейский выстрел Конради был кульминационным пунктом в дикой антисоветской кампании, организованной британскими «твердолобыми».

Английская дипломатия бок о бок с разведкой организует акты, могущие дискредитировать Советское правительство. Достаточно напомнить о пресловутом ультиматуме Керзона. Широко используя, фальшивки и подлоги, сфабрикованные самой «Интеллидженс сервис», английское правительство прибегло к провокационным обвинениям СССР в «подрыве английских интересов на Востоке — в Иране, Афганистане, Индии, в насилиях над английскими гражданами» и т. д.

Английские империалисты нагло потребовали в ультиматуме Керзона возмещения семье расстрелянного в 1920 году агента «Интеллидженс сервис» Денисона и компенсации семье арестованной английской шпионки, прибывшей в Советский Союз под маской журналистки Стэн Гардинг.

Английская буржуазия требовала от Советского правительства отказа от права самостоятельной политики на Востоке, предоставления британским фирмам права рыбной ловли за пределами трехмильной зоны, а не двенадцатимильной, как это установлено международной практикой. Надеясь на слабость Советского государства, английский империализм вздумал диктовать ему свои условия, явно стремясь спровоцировать войну.

Советское правительство не поддалось на провокацию поджигателей войны. «Твердолобые» получили ясный ответ, что «положение советских республик не имеет, не может и не будет иметь ничего общего с состоянием зависимости от воли иностранного правительства». Советский народ на «ультиматум Керзона» ответил созданием новых многочисленных эскадрилий боевых самолетов.

В том же 1923 году английское правительство вновь пыталось вмешаться в наши внутренние дела, требуя отмены приговора о расстреле разоблаченного польского шпиона прелата Будкевича. Такая забота о сохранении жизни изобличенного шпиона вызывалась тем, что Будкевич одновременно был и агентом «Интеллидженс сервис».

Убедившись в невозможности новой молниеносной интервенции и в возросшей силе СССР, поддержанного к тому же британскими рабочими, английский империализм [87] переходит к созданию европейской антисоветской коалиции. Начинается подготовка локарнского пакта. Британские правящие круги стремятся сблизиться с Германией. Весной 1925 года английский министр иностранных дел Остин Чемберлен обращается к французскому правительству с меморандумом, в котором предлагает создать коалицию европейских держав с участием Германии против СССР.

В связи с обострением классовой борьбы в Англии в 1926–1927 годах (всеобщая забастовка, генеральная стачка английских горняков) и подъемом революции в Китае английский империализм ускоряет реализацию своих антисоветских планов. По указаниям английской разведки, китайские милитаристы устраивают в апреле 1927 года налет на советское полпредство в Пекине, осаждают консульства СССР в Шанхае, Тяньцзине и совершают ряд других провокационных действий.

«Твердолобые» всеми силами обостряют провокационную политику, рассчитанную на то, чтобы развязать войну против СССР. 12 мая 1927 года «твердолобые», под руководством министра внутренних дел Джойнсона Хикса, устраивают налет на советское торгпредство в Лондоне. Затем следует разрыв Англией дипломатических отношений с СССР.

«Твердолобые», однако, и на этот раз провалились, хотя и не отказались от своих антисоветских планов.

В эти годы в СССР весьма активно вела свою подрывную деятельность подпольная агентура английского империализма.

Летом 1925 года через финляндскую границу на советскую территорию был переброшен уже известный нам английский разведчик Сидней Рейли. Он имел при себе паспорт на имя купца Штейнберга. Арестованный ОГПУ в 1927 году, Рейли показал, что «он приехал в СССР в 1925 году со специальной целью организации террористических покушений, поджогов, восстаний и т, д.». Английские правящие круги возлагали большие надежды на поездку Рейли в Советский Союз. Эти надежды покоились на том, что путем террора удастся устранить виднейших деятелей ВКП(б) и тем самым заставить Советскую власть капитулировать. Последнее напутствие Рейли получил от начальника «Интеллидженс сервис» Гай-Ганта.

«Русскими делами» Рейли занимался все время до своей последней поездки в СССР. В 1922–1923 годах Рейли носился по Европе со своим другом Борисом Савинковым [88] в поисках случая устроить покушение на Чичерина га других представителей Советского Союза.

Затем Рейли пытается организовать террор при посредстве монархистов. Для этого он посылает письмо-инструкцию представителю Н. Н. Романова в Финляндии Бунакову, одновременно состоявшему агентом английской разведки. В этом письме Рейли излагает «идеологическую» базу террора против Советского Союза и дает указания о практическом проведении террористических актов.

Находясь в СССР, Рейли ведет свою гнусную работу. Ему удается под видом уроженца России «товарища Реллинского» пробраться в ленинградский уголовный розыск и пролезть в кандидаты партии. Здесь его и настигла карающая рука ОГПУ.

Активно работали английские дипломаты. Руководящий состав консульств и прочих британских дипломатических учреждений в СССР был подобран исключительно из сотрудников «Интеллидженс сервис», хорошо знающих быт и условия русской жизни. Как это можно судить по многочисленным процессам английских шпионов в период 1923–1927 годов, все они были тесно связаны с «представителями правительства его величества». Английские консулы снабжали шпионов взрывчатыми веществами, оружием и деньгами.

Эти процессы с исчерпывающей ясностью показали, что правящие круги Англии налаживают шпионаж и террор в СССР не только из-за рубежа; дипломатические представители Англии в СССР в основном были заняты тем же делом. Каждый английский дипломат имел определенную сферу для разведывательной работы и создавал свою агентуру.

В качестве примера приведем распределение ролей разведчиков среди британских дипломатов в СССР до 1927 года.

1. Сэр Роберт Ходжсон, бывший глава великобританской миссии в Москве, занимался разведывательной деятельностью. Расстрелянный в июне 1927 года бывший работник Госбанка СССР Евреинов являлся личным осведомителем Ходжсона и передавал ему секретные сведения о финансовом положении СССР, о важнейших операциях Госбанка и т. д. За этими сведениями к Евреинову Ходжсон являлся сам. предусмотрительно оставив в одном из соседних переулков посольский автомобиль. После разрыва дипломатических отношений и выезда из СССР Ходжсон в интервью, помещенном в газете «Морнинг пост», подтвердил, [89] что Евреинов «держал связь с британской миссией», то есть лично с ним.

2. Секретарь миссии Бербери руководил политической разведкой главным образом по части Коминтерна, где его особое внимание привлекали представительства компартий Востока.

3. Наиболее развитая и солидно поставленная шпионская сеть находилась у другого секретаря миссии — Эдуарда Чарнока, возглавлявшего военную разведку. Чарнок жил в России еще до империалистической войны и имел тесные связи в купеческих кругах Москвы. В 1921 году Чарнок снова появился в Москве в качестве ассистента великобританской торговой миссии. С первых же дней своего приезда он взялся за организацию шпионажа. После признания Англией Советской республики Чарнок включается в состав дипломатической миссии. В 1926 году Чарнок привлекает к шпионской работе своего старого знакомого, крупного капиталиста Прове. Квартира Прове превращается в явочный пункт для шпионов. Затем в шпионскую сеть Чарнок вербует ряд военнослужащих из числа «бывших людей», пробравшихся на работу в учреждения Реввоенсовета СССР, ЦАГИ и др.

Чарнок интересуется весьма многими вопросами. От своего агента, пробравшегося в батальон охраны Реввоенсовета, Чарнок требовал сведений о расположении постов охраны РВСР, о том, к какому подъезду приезжает и с какого уезжает товарищ Ворошилов, где в здании РВСР расположен кабинет товарища Ворошилова и т. д.

Характер этих вопросов достаточно ясно свидетельствует о том, какие намерения таились в голове английского дипломата. Вся шпионская сеть Чарнока была своевременно разоблачена органами ОГПУ, и участники ее понесли заслуженное наказание.

4. По обилию шпионской информации и количеству совершенных и намеченных диверсионно-террористических актов Чарноку не уступал консул в Ленинграде мистер Престон, который до 1921 года занимался такими же делами, будучи консулом во Владивостоке. В руки советских властей попало письмо Престона, адресованное английской миссии в Москве, в котором он сообщал о своих планах по организации шпионажа и давал характеристики «русских птиц» (то есть завербованных им шпионов).

5. Британский вице-консул в Москве Уэйт готовил взрыв в Кремле и в Большом театре. Для этой цели им была завербована группа бывших колчаковских офицеров. [90]

Таков далеко не полный перечень фактов о непосредственном участии английских дипломатов в подрывной работе против Советского государства.

В качестве исполнителей террористических актов и диверсий английская разведка широко использовала белогвардейцев. Главным поставщиком этого отребья являлся генерал Кутепов. Многочисленные террористические акты были намечены вслед за разрывом англо-советских дипломатических отношений. Для этого весной 1927 года в Териоках английская разведка устроила инструктивное совещание, которым руководил капитан британской службы Росс, один из представителей английской миссии в Ревеле. На совещании присутствовал генерал Кутепов.

Действительно, не успела английская миссия покинуть пределы СССР, как террористы приступили к своей гнусной работе.

В ночь на 3 июня 1927 года банда колчаковцев, направляемая упомянутым Уэйтом, пыталась взорвать дом, примыкающий к зданию ОГПУ в Москве. На месте покушения была обнаружена бомба, начиненная мелинитом. Мелинит оказался французской марки, а оболочка бомбы — английской. Благодаря успешным действиям ОГПУ террористы-белогвардейцы, нанятые английской разведкой, были обнаружены и при перестрелке (18–19 июня) убиты. Среди убитых террористов оказалась Захарченко-Шульц, племянница генерала Кутепова.

7 июня в Ленинграде в партийном клубе были брошены две бомбы. От взрыва пострадало 26 человек. В тот же день в Варшаве произошло убийство товарища Войкова, а на советско-польской границе был убит видный работник ОГПУ товарищ Опанский. Все это составляет звенья одной цепи и свидетельствует о тщательно разработанном английской разведкой плане террора.

Кроме того, в июле и в августе 1927 года было арестовано несколько террористических групп, перешедших советско-финляндскую границу для совершения диверсионно-террористических актов. У арестованных были обнаружены револьверы, бомбы и т. д.

26 августа 1927 года во время перестрелки с работниками ОГПУ были убиты террористы Шарик и Соловьев. Последний оказался одним из трех организаторов взрыва в Ленинграде.

В этой волне контрреволюционного террора и диверсий агентов английской разведки выявилось характерное обстоятельство: трудящиеся Советской страны всячески помогали [91] органам ОГПУ в разоблачении и задержании террористов, проявляя при этом большую инициативу.

Не случайно, что террористическая белогвардейская группа Опперпута. совершившая покушение на взрыв дома по соседству с ОГПУ, оказалась в Москве не только без базы, но даже не имела никаких опорных пунктов. После покушения им оставался единственный выход — поскорее бежать туда, откуда они пришли, — за границу. В ликвидации группы Опперпута большую помощь чекистам оказали крестьяне пограничных деревень.

Волна контрреволюционного террора еще теснее сплотила трудящихся СССР вокруг партия большевиков и ее вождя товарища Сталина.

Английская разведка занималась диверсиями и до разрыва отношений Англии с СССР. В июле 1926 года финн Бутенгоф по заданию финляндского филиала английской разведки организовал поджог Дубровского комбината вблизи Шлиссельбурга. В мае 1927 года в Ленинграде агент английской разведки эстонец Усилд совершил поджог склада огнеприпасов.

Концессии, предоставленные советским правительством в восстановительно-реконструктивный период отдельным иностранным фирмам, также использовались «Интеллидженс сервис» для подрывной работы. Примером этому служит деятельность бывшего концессионного предприятия «Тигли Моргана». Эта «фирма» из года в год давала большой дефицит, который только за 1926 и 1927 годы достиг суммы в 600 тысяч рублей. Однако «фирма» продолжала существовать, пока органами ОГПУ не была разоблачена истинная цель ее деятельности — шпионаж в военной промышленности СССР.

На основании документальных данных и показаний изобличенных шпионов было установлено, что «Интеллидженс сервис» в своей подрывной работе против СССР использовала разведки Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши. Разведывательные органы этих стран в течение длительного времени были целиком подчинены интересам Англии. Уже при первых крупных процессах финских, эстонских, латвийских и польских шпионов у наших следственных органов возникал вопрос: откуда у этих бедных стран берутся средства для содержания такой большой армии шпионов? Откуда Польша, бюджет которой все время был дефицитен, черпает средства для ведения разведывательной работы в масштабах, доступных лишь богатой империалистической стране? [92]

Ответ на эти вопросы был получен в результате изучения материалов по делам упомянутых шпионов. Великобритания, заинтересованная в том, чтобы иметь стратегический плацдарм и опорные пункты для действий своего флота в случае нападения на Советский Союз, с первых же дней существования прибалтийских государств постаралась прибрать их к рукам. Экономически эти страны в значительной мере зависели от английского капитала, и подрывную работу их разведок финансировал и направлял все тот же английский капитал.

До недавнего времени английская разведка хозяйничала в странах Прибалтики, как в любой из британских колоний. Она свергала и назначала правительства; она диктовала курс внешней и внутренней политики. В целях организации в Прибалтике и в особенности в Финляндии шпионажа туда неоднократно посылались крупнейшие английские генералы: например миссия генерала Кирка в 1924–1925 и 1939 годах и генерала Бурта в 1928 году.

Шпионы разных белоэмигрантских организаций, имея опорные пункты в Прибалтике, также работали для «Интеллидженс сервис». Во всех столицах лимитрофов в составе британских миссий сидели резиденты английской разведки; «мелись они и в других пунктах Прибалтики.

Одним из крупнейших организаторов шпионажа против СССР был известный еще в период гражданской войны капитан британского королевского флота Бойс, который, находясь в Прибалтике, держал в своих руках многочисленные нити шпионских организаций, действовавших в СССР.

Усилиями Бойса, Джонса и других резидентов «Интеллидженс сервис» в период 1921–1923 годов в СССР была создана разветвленная шпионская сеть, «освещавшая» Балтийский флот, военно-химическую промышленность, Красную Армию, авиацию и другие области. Потребовалось много усилий, пока органы ОГПУ разоблачили и уничтожили эти шпионские гнезда.

Для координирования подрывной работы время от времени созывались совещания руководителей разведок Латвия, Эстонии, Финляндии и Польши. Проходили они под фактическим руководством резидентов «Интеллидженс сервис».

В 1928 году два офицера финляндского генерального штаба в целях координирования подрывной деятельности против СССР совершили поездку по ряду стран. Они посетили Ревель, Ригу, Варшаву, Бухарест и Анкару.

О том, как разведки прибалтийских стран справлялись [93] с порученными заданиями, можно судить по следующим фактам, относящимся к 1923–1928 годам.

В июне 1925 года начальник штаба 1-й эстонской дивизии майор Трик дал поручение одному из эстонских шпионов, Д. Гокканену, организовать при возвращении частей Красной Армии из лагерей ряд крушений воинских эшелонов. Затем ему поручалось устроить при помощи адских машин взрыв ангаров гатчинского аэродрома. Последние инструкции перед переходом границы Гокканен получил от представителя английской разведки в Нарве полковника Р. Франка. Гокканен и вся его шайка диверсантов были своевременно раскрыты органами ОГПУ и обезврежены.

Еще в 1919 году английская разведка придавала особое значение взрыву водокачки ленинградского водопровода. Эта диверсия должна была оставить ленинградских рабочих без воды, повлечь за собой эпидемические заболевания и т. д. Летом 1925 года тот же полковник Франк поручил крупному эстонскому шпиону Падерна (до этого 15 раз нелегально переходившему эстонско-советскую границу) наладить переброску через границу материалов для взрыва ленинградской водокачки. С этой целью, по заданию английской разведки, из Эстонии и Финляндии в СССР было переброшено несколько террористов и диверсантов, среди них — известный террорист Эльвенгрен, расстрелянный 9 июня 1927 года, диверсант Евстафеев, переброшенный из Финляндии, и многие другие. Бдительность славных чекистов помешала негодяям выполнить их преступные замыслы.

В 1926 году эстонская разведка привлекла к шпионской деятельности эстонских проводников вагонов прямого сообщения Ревель — Ленинград — Москва. Им было поручено собирать сведения о дислокации частей Красной Армии, освещать настроения политических кругов Ленинграда и т. д. Эту группу шпионов возглавлял бывший участник банды Булах-Булаховича Адамсон.

В декабре 1927 года при попытке перехода эстонской границы наши пограничники задержали некую Быстрову. Следствие по ее делу установило, что она занималась шпионажем против СССР начиная с 1924 года. В связи с арестом Быстровой органы ОГПУ раскрыли шайку из 11 эстонских шпионов.

Немало шпионов засылала в СССР и латвийская разведка. Некий Кадикс, в прошлом служащий латвийской пограничной охраны, в 1927 году был переброшен в СССР. Он получил задание устроиться в Советском Союзе и собирать [94] сведения об экономическом положении страны. Для того чтобы Кадикс чувствовал себя в безопасности, латвийская разведка сфабриковала судебный приговор, который утверждал, что Кадикс судился в Латвии якобы за шпионаж в пользу СССР.

Другой шпион, Байков, по заданию латвийской разведки, пробрался в Ленинград для освещения состояния авиации и Краснознаменного Балтийского флота.

Ни одному из этих шпионов не удалось миновать пролетарского суда и заслуженного возмездия.

Наибольшую активность проявляла финская разведка. В 1927 году перед Верховным судом СССР предстали 26 англо-финских шпионов. Крупнейшей фигурой процесса был матерый международный шпион, подвизавшийся на этом поприще еще и довоенное время, — Альберт Гойер. Свою «деятельность» в Финляндии Гойер начал в 1918 году, куда он приехал из Лондона. Секретарь английского консульства в Гельсингфорсе Леме, он же резидент «Интеллидженс сервис», на первых порах поручил Гойеру заняться шпионажем против Финляндии. С помощью Леме, который содействовал расширению круга его знакомств, и своих старых связей Гойер успешно справился с порученным ему заданием. Среди завербованных Гойером шпионов были финские офицеры и в частности старший адъютант президента Финляндии майор Эмелеус Эйме.

Начиная с 1925 года, Гойер переключается, по заданию своих хозяев, на шпионаж против СССР. Ему было поручено собрать сведения о советских авиационных базах, о состоянии нашего военного и гражданского воздушного флотов и т. д. Перед своим отъездом в СССР Гойер получил последние инструкции от капитана Бойса и офицера британской военной миссии в Ревеле Миккель-Джонса. Они ему передали шифр, фальшивые документы и деньги. Шпионскую корреспонденцию Гойер должен был пересылать из СССР при помощи финляндской миссии в Москве или финляндского генерального консульства в Ленинграде. Письма свои Гойер должен был адресовать на имя финляндского посланника в Ревеле «доктора» Холсти. Этот факт наглядно свидетельствует о том, что Холсти, ставший впоследствии финляндским министром иностранных дел, подобно полковнику Беку, являлся уже тогда активным сотрудником «Интеллидженс сервис».

В заключение своей беседы с Гойером Миккель-Джонс успокоительно заявил ему, что в случае, если он провалится, «мы вас вызволим через финляндское посольство». [95]

Кроме шпионских заданий в СССР, Гойеру было поручено собрать «материалы» (а за отсутствием — сфабриковать их) еще иного характера. «Перед моим отъездом в СССР, — говорил в своих показаниях Гойер, — с Даунинг-Стрит пришли задания. Английской разведке нужно было скомпрометировать добрососедские отношения СССР с Германией. Бойс имел поручение «документально» доказать, что Германия снабжает СССР подводными лодками, что маневры германского и советского флотов в 1924 году были совместными и т. д. Информацию поручили пересылать через финляндские дипломатические представительства в СССР».

В СССР Гойером была создала большая шпионская организация, вскоре ликвидированная органами ОГПУ.

В январе 1927 года в военном трибунале Ленинградского военного округа слушалось дело 15 финских шпионов и их пособников. Главарь шайки Петр Паукку привлекался за шпионаж вторично. В 1924 году он был присужден к расстрелу, но впоследствии был передан Финляндии в обмен на политзаключенных. После освобождения Паукку вновь приступает к старому занятию: три раза переходит советскую границу, переносит с собой собранные им и его сообщниками секретные сведения о Красной Армии, транспорте и пр. При четвертом переходе границы Паукку был задержан.

Начальник разведывательного отдела штаба 2-й финляндской дивизии капитан Розенстрем и начальник териокской полиции Пантела организовали систематическую переброску в СССР террористов, диверсантов и шпионов. Белогвардейские террористы Болмасов, Энгельгардт и другие, совершившие в 1927 году в СССР ряд диверсионных актов, были одновременно агентами финляндской разведки, с помощью которой они и проникли в СССР. Агенты Розенстрема занимались разведыванием состояния стратегических пунктов, дорог и мостов в советской части Карельского перешейка.

В Териоках имелась шпионская школа и ряд явочных квартир, одна из которых находилась на даче Фролова. Тут же в Териоках перебрасываемых в СССР террористов обучали бомбометанию. Динамит для бомб и прочее снаряжение для террористов, с ведома правительства Финляндии, поставляли финляндские фабрики. Разведывательный пункт в Териоках снабжал шпионов, направляемых в СССР, советским военным обмундированием и одеждой, которую носили советские рабочие, крестьяне и служащие, и всевозможными подложными советскими документами. [96]

Агенты Розенстрема наряду со шпионажем занимались и контрабандой. Выручаемые от продажи контрабанды средства собирались сотрудником финляндского консульства Линстед, обязанностью которого являлись сбор и пересылка в Финляндию сведений, поступавших от шпионов. В Териоках постоянно имелся резидент английской разведки; продолжительное время им был бывший царский офицер, белогвардеец Соколов.

Финляндским правительством был создай ряд организаций, целью которых являлись шпионаж, совершение диверсионных и террористических актов и провокационных выступлений на советско-финляндской границе и на территории Советской Карелии. К числу этих организаций относится так называемое «Карельское академическое общество», «Ингерманландский союз», «Союз карельских беженцев», организация подполковника Деннарта Похьянхеймо и др. Все эти организации были самым тесным образом связаны с английскими империалистами и работали по заданиям «Интеллидженс сервис».

В восстановительный и реконструктивный периоды английская разведка, как несколько позже французская, была основным организатором шпионажа, диверсий, террора, провокаций и прочих антисоветских козней, преследовавших одну цель — втянуть Советский Союз в новую войну и одновременно подорвать его изнутри. Но подрывную деятельность агентуры английской разведки в СССР в период 1921–1928 годов постигла та же участь, что и во время гражданской войны: она была в корне пресечена и разгромлена органами ОГПУ.

В контакте с английской разведкой и глазным образом с французской занималась подрывной деятельностью против СССР и румынская сигуранца. Только в одном 1927 году на Украине органами ОГПУ были разоблачены две крупные румынские шпионские организации. Первая из них была создана учителем села Янкулова Кожухарь, бежавшим в Румынию, где он был завербован румынской разведкой. Организация насчитывала 29 шпионов. Другая организация, возглавлявшаяся жителем бессарабского местечка Шабо Бойченко, начала заниматься шпионажем против СССР еще с 1923 года. Действиями ее руководил находившийся в Шабо резидент французской разведки, бывший царский офицер капитан Смаглый. Помимо шпионажа, Бойченко и его соучастники занимались переброской из СССР в Румынию скрывавшихся от Советской власти преступников и кулацко-буржуазных элементов. [97]

Социал-демократическая партия Германии, придя к власти после ноябрьской революции 1918 года, создала широко разветвленный аппарат разведки для борьбы с революционным движением в стране. Правительство Эберта использовало для этой цели и старый аппарат, в частности полиции.

Как известно, германская социал-демократия была в это время одной да самых активных антисоветских интервенционистских партий. Созданные ею разведывательные органы также вели подрывную работу против советской власти в нашей стране. Процесс антисоветского «правотроцкистского» блока в 1938 году установил, что эти разведывательные организации были, пожалуй, первыми из всех разведок капиталистических стран, которые уже в 1921 году использовали троцкистских предателей в качестве своей агентуры. Агентами этих разведывательных организаций являлись также меньшевики и эсеры{53}.

До 1924 года в связи с исключительно напряженным внешним и внутренним положением Германии подрывная работа этих разведывательных органов не носила активного характера и, по существу, ограничивалась рамками шпионажа. К этому времени возникает ряд других разведывательных органов, созданных различными реакционными организациями. Уже в 1924 году нашим карательным органам пришлось столкнуться с террористической деятельностью некоторых реакционных разведок, которые частенько, не выступая непосредственно, использовали в своих целях существовавшие полулегальные контрреволюционные организации.

Одна из таких реакционных террористических организаций поставила своей целью подрыв и ослабление мощи СССР и свержение советского правительства. В 1924 году в Москве был арестован член этой организации Бауман, который приехал в СССР под видом германского коммуниста-политэмигранта для подготовки террористических актов.

Несколько позже, в октябре того же года, в СССР была отправлена целая группа террористов: Киндерман, Вольшт и Дитмар. Если задание Баумана состояло в предварительной разведке и подготовке террористических актов, то эта тройка прибыла уже с определенной целью совершения этих актов против руководителей коммунистической партии и советского правительства. [98]

Приехав в Москву под видом «ученых», террористы приступили к выполнению полученных от своей организации заданий: шпионажу среди германских политэмигрантов, выяснению связей Коминтерна с коммунистической партией Германии. Одновременно они стали искать встречи с руководящими деятелями ВКП(б) и советской власти для осуществления террористических актов.

Разоблаченные немецкими политэмигрантами, все трое «ученых» были арестованы ОГПУ. При аресте у них обнаружили оружие и яд. Террористов предали суду. Процесс Киндермана, Вольшта и Дитмара, происходивший летом 1925 года, вскрыл террористические замыслы реакционной организации, пославшей подсудимых в Москву.

Следует добавить, что ряд германских крупных капиталистических фирм также создал в это время свои «собственные» разведывательные органы, занимавшиеся подрывной работой на территории Советского Союза.

Эсеры, меньшевики, кадеты в эмиграции на службе у иностранных разведок

Остатки белогвардейщины, разгромленной и выброшенной за пределы нашей страны, нашли пристанище за границей. Центрами антисоветской деятельности белоэмигрантов Стали для монархистов Берлин, Париж и Белград, для меньшевиков — Берлин, эсеров — Париж и Прага и для кадетов — Париж и Берлин. Объединяемые одной «идеей» борьбы с республикой Советов всеми способами и средствами, вплоть до самых гнусных, белогвардейцы всех мастей целиком переходят на службу иностранных разведок; «...эмиграция всеми силами и средствами работает над разрушением Советской власти и восстановлением капитализма в России»{54}.

Опыт подрывной работы, приобретенный за годы гражданской войны эсерами, меньшевиками, кадетами, монархистами, а также шпионская и террористическая выучка делают их незаменимыми помощниками английской и прочих капиталистических разведок. Наиболее грязная антисоветская «работа», вплоть до провокационных убийств, становится специальностью белой эмиграции. Очутившись на положении «бедной приживалки» у международной буржуазии, белая эмиграция все свое дальнейшее существование подчиняет лозунгу: борьба против большевиков какой угодно ценой, во что бы то ни стало. [99]

В первый период своего пребывания за границей (1920–1922 гг.) белая эмиграция, опираясь на сохранившиеся кое-где на окраинах Советской республики остатки белогвардейских банд, пытается возобновить вооруженную борьбу с Советской властью. Наиболее серьезными выступлениями, организованными иностранными разведками через белую эмиграцию и ее агентуру в РСФСР, в тот период были кронштадтский мятеж, рейд петлюровских банд Тютюнника и мятеж эсера Антонова.

Непопулярность в народе монархических лозунгов и их носителей — правых партий — заставляет белую эмиграцию делать ставку на «демократию». Белоэмигранты выдвигают на первую линию огня партии меньшевиков и эсеров. На III Конгрессе Коминтерна В. И. Ленин по этому поводу говорил:

«...Вся буржуазия помогает теперь меньшевикам и социалистам-революционерам. Эс-эры и меньшевики являются сейчас авангардом всей реакции»{55}.

Под руководством международного империализма белоэмигранты всех направлений развертывают лихорадочную работу по подготовке новой интервенции, стремясь политически и экономически изолировать Советскую республику. Белогвардейские организации широко применяют свои излюбленные методы антисоветских провокаций: фабрикуют антисоветские фальшивки, распространяют клеветнические слухи, устраивают покушения, совершают убийства. Всеми силами белоэмигранты стремятся сорвать налаживающиеся мирные отношения РСФСР со странами капитализма.

В мае 1921 года В. И. Ленин писал:

«...белогвардейская буржуазия... превосходно понимает значение концессий и заграничной торговли для Советской власти, и потому главной своей задачей сейчас ставит сорвать торговые договоры Р.С.Ф.С.Р. с иностранными государствами, сорвать политику концессий»{56}.

Внутри Советской России контрреволюция выдвигает «новый» лозунг, данный лидером «демократического» крыла белой эмиграции П. Н. Милюковым: «Советы без большевиков». Эсеры и меньшевики прибегают к новому методу маскировки — перекрашиваются в «беспартийных». Во время острых продовольственных затруднений они под личиной «беоспартийных» ведут ожесточенную агитацию против политики Советской власти. Они пытаются организовать забастовки [100] на заводах и фабриках, чтобы сорвать восстановление промышленности.

В начальный период эмиграции (июль 1920 г.) партия эсеров создала в Париже конспиративную контрреволюционную организацию под названием «Внепартийное демократическое объединение» («ВДО»). В состав его вошли виднейшие эсеры: Керенский, Зензинов, Воронович, Махин и др. Чтобы замаскировать партийно-эсеровский характер этого объединения, организаторы привлекли к участию в нем меньшевиков, «народных социалистов» и так называемые «беспартийные круги» белой эмиграции. Главное внимание объединение уделяло организации в Советской республике повстанческого движения. Этой работой руководил созданный при «ВДО» военный отдел, переименованный затем в особый отдел. Во главе «ВДО» находился «Административный центр».

Резидентуры «ВДО», непосредственно руководившие шпионской работой в Советской России, находились в Финляндии, Эстонии, Латвии, Польше и Турции. Здесь они пытались создавать вооруженные отряды для переброски их в качестве ядра повстанческой арии» в те районы Советской России, где намечалось поднять восстание. Особые надежды возлагались «а организацию восстаний на Северном Кавказе и в Черноморье, где в период гражданской войны довольно сильно было движение «зеленых».

Финансировалось «ВДО» французским, английским и чехословацким правительствами, бывшим царским послом в США Бахметьевым и эмигрировавшими русскими капиталистами. «ВДО» принимало активное участие в организации кронштадтского восстания и карельской авантюры белофиннов в 1921 году и других более мелких выступлений. С целью поднять на Северном Кавказе кулацкое восстание «ВДО» посылает туда белогвардейского шпиона Вороновича.

Кроме того, по поручению английской и французской разведок «ВДО» организовало в РСФСР шпионскую сеть. Организацией шпионажа руководил тот же Воронович.

Наиболее крупным актом подрывной деятельности белой эмиграции явился кронштадтский мятеж, вспыхнувший в марте 1921 года и проходивший под «новыми» лозунгами контрреволюции, пытавшейся осуществить их на деле. Мятеж был организован эсерами и белогвардейскими генералами по указанию и при поддержке английской, французской и финской разведок.

На X съезде РКП(б) Ленин, касаясь вопроса о кронштадтском мятеже, говорил: [101]

«...Несомненно, что... белые генералы... играли тут большую роль. Это вполне доказано. За две недели до кронштадтских событий в парижских газетах уже печаталось, что в Кронштадте восстание. Совершенно ясно, что тут работа эс-эров и заграничных белогвардейцев, и вместе с тем движение это свелось к мелкобуржуазной контр-революции, к мелкобуржуазной анархической стихии»{57}.

Фракционная антипартийная борьба и подпольная подрывная деятельность троцкистов и бухаринцев, проводившиеся ими во время профсоюзной дискуссии 1920–1921 годов, в значительной мере способствовали развязыванию кронштадтского мятежа. Троцкистско-бухаринские предатели явно играли наруку эсеровско-белогвардейским бандитам.

В марте 1921 года Ленин прямо указывал:

«Использование врагами пролетариата всяких уклонений от строго выдержанной коммунистической линии едва ли не с наибольшей наглядностью показало себя на примере кронштадтского мятежа... Меньшевистские листки в Петрограде накануне кронштадтского мятежа показывают... как меньшевики использовали разногласия и некоторые начатки фракционности внутри Р.К.П., чтобы фактически подталкивать и поддерживать кронштадтских мятежников...»{58}

Злейшие врага народа Троцкий и Зиновьев, имея сведения о подготовке мятежа, умышленно скрыли их от ЦК партии и Советского правительства, а после начала мятежа умышленно не приняли мер для его ликвидации.

Кронштадтский мятеж «...начался за неделю до X съезда партии, в марте 1921 года. Во главе мятежа стали белогвардейцы, связанные с эсерами, меньшевиками и представителями иностранных государств. Свои стремления восстановить власть и собственность капиталистов и помещиков мятежники на первых порах старались прикрыть «советской» вывеской. Они выдвинули лозунг: «Советы без коммунистов». Контрреволюция пыталась использовать недовольство мелкобуржуазных масс для того, чтобы под якобы советским лозунгом свергнуть Советскую власть.

Два обстоятельства облегчили возникновение кронштадтского мятежа: ухудшение состава матросов на военных судах и слабость большевистской организации в Кронштадте. Старые матросы, которые участвовали в Октябрьской революции, почти поголовно ушли на фронт и геройски сражались в рядах Красной армии. Во флот пришли новые пополнения, [102] не закаленные в революции. Эти пополнения представляли собой еще совершенно сырую крестьянскую массу, отражавшую недовольство крестьянства продразверсткой. Что касается кронштадтской большевистской организации того периода, то она была сильно ослаблена рядом мобилизаций на фронт. Эти обстоятельства дали возможность эсеро-меньшевикам и белогвардейцам пролезть в Кронштадт и овладеть им»{59}.

К моменту начала мятежа уже началось таяние льда, что чрезвычайно осложняло положение. Наступавшая оттепель грозила отрезать Кронштадт от суши и исключила бы возможность сухопутных операций против мятежников. В Кронштадте в это время находились почти все боевые корабли Балтийского флота, которые вместе с крепостью попали в руки мятежников. Создалась исключительная угроза Петрограду. Продолжение мятежа превратило бы Кронштадт в опорный пункт международной контрреволюции, послужило бы прямым поводом к началу новой интервенции.

Мятеж в Кронштадте начался 2 марта 1921 года. Немедленно был образован «ревком» с председателем эсером Петриченко во главе. Военным руководителем восстания являлся генерал Козловский. Через Финляндию была установлена связь с зарубежной белой эмиграцией и иностранными интервенционистскими кругами.

Собравшийся в это время в Москве X съезд партии выделил 300 делегатов во главе с товарищем К. Е. Ворошиловым для непосредственного участия в подавлении мятежа. Распределенные по воинским частям делегаты съезда провели большую работу по приведению в боевую готовность частей, которым предстояло совершить труднейшую в военной истории операцию — штурм сильнейшей морской крепости.

Исключительно большая роль в разгроме мятежников принадлежит товарищу К. Е. Ворошилову. Он разработал план операции и указал наиболее целесообразные мероприятия по организации штурма. Экспедиционным частом Красной Армии пришлось действовать в необычайно трудной обстановке. Преодолевая ураганный артиллерийский и пулеметный огонь мятежников, героические части Красной Армии 17 марта стремительным натиском ворвались в крепость. Весь день на улицах Кронштадта шел ожесточенный [103] бой. Красными войсками в этом бою руководил товарищ К. Е. Ворошилов.

18 марта Кронштадт вновь стал советским. Главари мятежа и часть мятежников бежали в Финляндию. Чернову и прочим лидерам белой эмиграции, поспешившим прибыть в Ревель и ожидавшим здесь, пока в Кронштадте все будет приготовлено для их торжественного въезда и начала новой интервенции, пришлось уложить свои чемоданы и вернуться в Париж.

Еще до кронштадтского мятежа, летом 1920 года, партией эсеров было организовано в Тамбовской губернии кулацко-бандитское движение, известное под названием «антоновщины», по фамилии военного руководителя этого мятежа эсера Антонова. Во главе движения находился контрреволюционный эсеровский «Тамбовский союз трудового крестьянства». Основным пунктом политической программы антоновщины было требование ликвидации диктатуры пролетариата. В 1921 году руководители антоновских банд пытались также использовать «новые лозунги» эсеро-кадетов. Ловко используя лозунг «Долой продразверстку», эсеры путем обмана втянули в мятеж некоторую часть середняков, но, как только последние убедились в явно кулацком, контрреволюционном характере движения, они массами стали отходить от него.

Введение продналога и массовая политическая разъяснительная работа среди местного населения способствовали скорейшей ликвидации антоновщины. К осени 1921 года кулацко-эсеровские банды были окончательно уничтожены частями Красной Армии, и антоновщина полностью ликвидирована.

В апреле 1922 года, в связи с рядом неудач по выполнению заданий английской и французской разведок, выдача субсидий была прекращена, и «ВДО» было ликвидировано. Часть архива «ВДО» в 1922 году попала в руки Советской власти. Несмотря на неопровержимый характер полученных и опубликованных документов, эсеры пытались на процессе в 1922 году в Москве отрицать свою причастность к подрывной деятельности «ВДО».

Группа полковника Орлова, посланная в 1923 году одним из центров белой эмиграции — «Торгпромом» — на Северный Кавказ для поднятия там восстания, явилась завершающим итогом первого периода подрывной работы белой эмиграции против Советской власти.

Провал всех попыток возобновить вооруженную борьбу с Советской властью вынудил белоэмигрантские центры [104] пересмотреть тактику и методы подрывной работы. Введение нэпа они рассматривают как «отступление большевиков по всему фронту». Белая эмиграция делает ставку на «внутреннее перерождение Советской власти». «Либеральная» часть белой эмиграции становится на позиции «мирной» борьбы с Советской властью под тем же лозунгом: «За советы, но без коммунистов». То обстоятельство, что Советская власть широко привлекает к работе буржуазную интеллигенцию, белогвардейские лидеры стремятся использовать для захвата «своими людьми» руководящих постов в народном хозяйстве СССР, что должно было, по мысли белоэмигрантских «идеологов», открыть путь к «мирной» реставрации капитализма в стране.

В кругах белой эмиграции в связи с этими планами происходит некоторая перегруппировка сил. На почве раскола в партии кадетов возникает «Республиканско-демократическое объединение» («РДО»), возглавляемое Милюковым. Формально провозгласив «республиканскую» программу «РДО» на деле активно участвует во всех видах борьбы с Советской властью, стремясь перенести свою подрывную работу на территорию СССР. Милюков активно участвует в организации антисоветского шпионажа и выделяет членов «РДО» в распоряжение иностранных разведок. В частности, для постоянного сотрудничества с польской разведкой Милюков направляет в Варшаву своего эмиссара Вельмина. Милюков попутно создает автономную террористическую организацию, из которой впоследствии вышел террорист Горгулов.

После развала «Административного центра» «ВДО» партия эсеров фактически прекращает свое существование как самостоятельная партия. Главари эсеровской эмиграции примыкают к милюковской группе, а отдельные эсеровские организации ведут каждая самостоятельную антисоветскую работу.

Меньшевики в своей «новой платформе» издания 1924 года открыто стали на путь реставрации капитализма, требуя возвращения капиталистам национализированных предприятий, денационализации земли, свободы торговли и т. д. Впрочем, уже в первый период эмиграции 1920–1923 годов заграничные организации меньшевиков были весьма незначительны и не имели базы даже в среде белой эмиграции.

Наряду с этими организациями действовал и ряд других. Для борьбы с Советской властью еще в 1921 году возник так называемый «Центр действия». Эта конспиративная [105] контрреволюционная организация была создана по инициативе кадетов и «народных социалистов». Во главе ее стали «народный социалист» Чайковский (бывший председатель северного белогвардейского правительства) и кадеты Карташев, Демидов, Третьяков и др.

«Центр действия» ставил своей задачей объединение всех эмигрантских группировок для борьбы с Советской властью под «демократическим» лозунгом: «Родина, народоправство, федерация, собственность». Для получения субсидий от иностранных правительств «ЦД» занялся шпионажем по заданиям иностранных разведывательных органов.

Представители «ЦД» в Варшаве Вакар и Евреинов установили контакт со II отделом польского генерального штаба. На польской территории были созданы резидентуры «ЦД», которые вели, по заданиям польской разведки, подрывную работу на советской территории. Кроме того, Вакар лично руководил организацией отделений «ЦД» в СССР. Наиболее крупные отделения были им созданы в Москве и Киеве.

В киевский областной «ЦД» входили изменники: Василенко, «академик» ВУАН{60}, в прошлом кадет и министр в правительстве Скоропадского, Толпыго, бывший меньшевик, Тартаковский, бывший кадет, и другие представители контрреволюционного подполья. Организация ставила своей задачей создание контрреволюционных вооруженных отрядов и подготовку антисоветского переворота. Основной метод ее подрывной работы заключался в насаждении вредителей в государственном аппарате, кооперации, Красной Армии, учебных заведениях. Организация также вела контрреволюционную агитацию, распространяя клевету на Советскую власть. Не менее важной ее функцией был военный шпионаж.

Киевский и московский филиалы «ЦД» были ликвидированы органами ОГПУ летим 1923 года. В апреле 1924 года состоялся процесс киевской организации «ЦД». Часть обвиняемых была приговорена к расстрелу.

Пуанкаре, тогдашний глава французского правительства, отправил Советскому правительству ноту, в которой, нагло прикрываясь маской гуманности, «ходатайствовал» о снисхождении шпионам и изменникам родине. Правительство СССР в телеграмме от 11 апреля на имя Пуанкаре указало, что оно «с негодованием отклоняет попытку французского [106] правительства вмешаться в судебное разбирательство дела о киевских шпионах и изменниках».

Трудящиеся СССР массовыми демонстрациями выразили свою солидарность с Советским правительством в оценке действий Пуанкаре.

Большую контрреволюционную работу вели после установления в Грузии Советской власти ушедшие в подполье партии грузинских меньшевиков, эсеров, национал-демократов и «социалистов»-федералистов. В августе 1922 года, по инициативе меньшевиков, состоялось соглашение всех грузинских антисоветских партий о совместной борьбе против Советской власти. С этой целью был образован из представителей упомянутых контрреволюционных партий так называемый «Паритетный комитет независимости Грузии».

На таких же началах произошло объединение и бежавших за границу членов грузинских антисоветских партий. В Париже было создано «Заграничное бюро», которое руководило деятельностью «Паритетного комитета». Как в бюро, так и в комитете руководящая роль принадлежала партии грузинских меньшевиков. В президиум «Заграничного бюро» вошли известные меньшевики Ной Жордания, Рамишвили и др.

«Заграничное бюро» и через его посредство «Паритетный комитет» установили тесную связь со II Интернационалом и правительствами Англии и Франции, от которых получали материальную помощь. В свою очередь, по заданию английского и французского генеральных штабов, грузинские антисоветские партии вели в СССР шпионско-диверсионную работу и подготавливали в Советской Грузии контрреволюционное восстание. Осенью 1922 года для разработки общего плана мятежа и руководства им, а также для организации шпионажа «Паритетный комитет» образовал военную комиссию и «Военный центр».

Одновременно комитет установил связь с националистическими контрреволюционными организациями Северного Кавказа и азербайджанскими муссаватистами{61}. Для пополнения своих материальных ресурсов «Паритетный комитет» широко практиковал экспроприацию государственных средств Грузинской ССР.

Арест органами грузинской ЧК «Военного центра», а затем присланного из Парижа специального уполномоченного [107] «Заграничного бюро» Ноя Хомерики сорвал намечавшиеся комитетом в 1922 и 1923 годах контрреволюционные вооруженные выступления. Однако в августе 1924 года, в ночь с 27 на 28-е число, комитет наконец поднял в различных местах Грузии мятеж. Участниками выступлений были притаившиеся в подполье остатки эксплоататорских элементов: дворянство, торговцы, духовенство. Трудящиеся массы Советской Грузии активно выступили на защиту Советской власти и приняли деятельное участие в подавлении мятежа. Мятеж был подавлен в течение двух-трех дней силами Красной Армии и местных большевистских организаций.

После провала мятежа меньшевики, уйдя в глубокое подполье, принялись за реорганизацию своих рядов и перестройку методов подрывной деятельности. В Грузию из Парижа прибыло несколько специальных уполномоченных «Заграничного бюро» с заданием французского генерального штаба организовать в широком масштабе военно-шпионскую работу.

В 1927 году в Тифлисе собрался нелегальный съезд грузинских меньшевиков, на котором присутствовало... 12 человек. «Съезд» высказался за немедленную организацию интервенции против СССР и передачу Грузии под власть иностранного капитала.

На основе директивы «Заграничного бюро» съезд дал указание о максимальном развертывании шпионской работы.

Арестованные ОГПУ в 1928 году уполномоченные «Заграничного бюро» Пармен Пирцхалайшвили и Александр Лордели в своих показаниях признали, что основным содержанием их нелегальной работы в Грузии было собирание шпионской информации.

«...Согласно полученным от «Загранбюро» директивам, — показал на следствии Пирцхалайшвили, — меня в дороге встретил уполномоченный «Загранбюро», член его и член ЦК ГСДРП (еще легального времени) Васо Цуладзе, который... специально поручил мне собирать военно-разведывательного характера материалы и систематически, специальным курьером, пересылать резиденту «Загранбюро» ГСДРП Есе Кечекмадзе для непосредственной отправки Васо Цуладзе.

За время моей работы... с 1926 года июля месяца по день ареста, т. е. 1928 года 14 июля, удалось наладить работу по сбору военно-разведывательных материалов. Я за указанное время переслал военно-разведывательные материалы [108] спец. курьером в пяти почтах... Сведения, пересланные мною... касались состояния Кавказской Краснознаменной армии. Сведения были собраны отдельно по республикам — по Армении, Азербайджану и Грузии.

Уполномоченным «Загранбюро» Васо Цуладзе все материалы... пересланные мною, передавались... за соответствующее денежное вознаграждение представителям иностранных государств. В одной пересланной военно-разведывательной почте я запрашивал «Загранбюро» ГСДРП Ноя Жордания и Ноя Рамишвили, можно ли реализовать за деньги такие сведения одновременно нескольким штабам других иностранных государств...»

Аналогичные показания дал и Лордели:

«...5 сентября пр. года (1927 г.) я, по предложению президиума бюро, выехал к уполномоченному «Загранбюро» в Польше Иосифу Салакая за польским паспортом на проезд. При помощи Салакая я достал паспорт на имя Ибрагима Романовича и выехал. Меня встретил Васо Цуладзе — член «Загранбюро» и уполномоченный того же бюро. Цуладзе просил меня собирать и пересылать ему военно-разведывательные сведения о Кавказской Краснознаменной армии специальной почтой...»

Приехав в Грузию, Лордели «стал знакомиться с состоянием организаций (меньшевистских — В. М.) и их руководящих органов. В процессе этой работы я ознакомился и с военно-разведывательной работой Пармена Пирцхалайшвили, и в 1928 году, 23 января, я и Пармен Пирцхалайшвили переслали Васо Цуладзе военно-разведывательные сведения о Красной Армии (Кавказской Краснознаменной — В. М.). Эти сведения нами были целиком зашифрованы по книге А. Н. Потресова «В плену у иллюзий» (стр. 58) на 6 страницах».

Подрывная работа грузинских меньшевиков потерпела полный крах. Чекисты Советской Грузии, руководимые верным учеником великого Сталина, товарищем Берия, с корнем уничтожили эту военно-шпионскую банду наймитов англо-французских империалистов.

Подводя итог контрреволюционной изменнической деятельности грузинских меньшевиков, товарищ Берия писал:

«В истории революционного движения очень часто можно встретить довольно многочисленные категории людей, которые в своем ослеплении политической борьбой теряют всякую перспективу и из революционных деятелей превращаются в политических авантюристов. [109]

Очень наглядно и поучительно это можно проследить на истории грузинского меньшевизма. Начав с борьбы с царским самодержавием, как один из аванпостов социал-демократии, они заканчивают свою «историю» борьбой против самой революционной власти в мире, против власти пролетариата, против власти советов...

Таков печальный итог деятельности грузинских меньшевиков. Оторвавшись окончательно от трудящихся масс, растеряв в процессе борьбы весь свой идейный багаж и все свои пролетарские кадры, перешедшие от них в лагерь подлинного советского социалистического строительства, меньшевики превратились в жалкую кучку политических авантюристов, не брезгающих ничем, даже военным шпионажем. Их удел — это мусорный ящик истории!»{62}.

Один из наиболее распространенных методов подрывной работы белой эмиграции против СССР заключается в «публицистической» деятельности белогвардейских журналистов в иностранной и эмигрантской прессе. Достаточно напомнить о «рижской», «гельсингфорсской», «таллинской» с позволения сказать «информации» о СССР, заполнявшей в тот период столбцы буржуазной печати. На этом поприще в тот период подвизался бывший царский полковник, известный шпион барон Вреде, он же «собственный рижский корреспондент» лондонской газеты «Тайме». Не менее известен бывший корреспондент газеты «Русское слово» в Лондоне Поляков, пишущий ныне под псевдонимом «Авгур», старый агент «Интеллидженс сервис».

Отзвуком на многостороннюю подрывную деятельность белогвардейской эмиграции явилось возникновение ряда подпольных контрреволюционных организаций внутри Советского Союза. Все они стремились установить связь с иностранными разведками и зарубежными центрами отечественной контрреволюции. Интересно, что наряду с монархическо-»демократическими» принципами в программе этих организаций находила место самая несусветная чушь и средневековое мракобесие. Особенно отличается монархический романовский союз «За царя, за Русь». Организаторы этого союза обратились к представителю правительства Великобритании в Петрограде Престону с призывом к выступлению Англии против Советской власти. Иначе, говорилось в обращении, «очередному вождю человечества, [110] Великобритании, а за ней и всем христианским нациям не сдобровать, не устоять».

Другая подпольная контрреволюционная организация — «Лига спасения русской интеллигенции» — ставила перед собой еще более конкретные задачи. «Лига» считала необходимым созыв конференции представителей всех великих держав, а также представителей держав, граничащих с Россией, для принятия решений, которые могли бы «уничтожить большевистскую заразу раз и навсегда». По мнению «лиги», после конференции надлежало «немедленно обрушиться с нескольких сторон на Россию, привлекая для этого пограничные страны и русских эмигрантов».

В период 1921–1927 годов подобные организации в СССР возникали в довольно значительном количестве, собирая вокруг себя уцелевшие остатки внутренней контрреволюции. Но большей частью они не успевали еще приступить к практической деятельности, как уже ликвидировались органами ОГПУ.

И внутренняя контрреволюция, и белая эмиграция в 1925–1926 годах переживали «кризис» в своей подрывной деятельности против Советской власти. Они находились в состоянии поисков новых форм и методов борьбы против Советского государства{63}.

Подрывная работа троцкистско-зиновьевской оппозиции и антипартийной группы правых

Подпольный контрреволюционный блок троцкистов и правых фактически существовал с первых дней Октябрьской революции. Как установил процесс «право-троцкистского блока», попытка срыва брестского мира, намерение арестовать и убить вождей революции Ленина, Сталина и Свердлова, мятеж «левых» эсеров — все это было организовано преступным блоком троцкистов и бухаринцев в сговоре с рядом других контрреволюционных партий и групп.

По окончании гражданской войны большевистская партия и вся страна приступили к мирному хозяйственному строительству. В связи с этим не было «больше оснований сохранять жесткий режим военного коммунизма, созданный обстановкой войны и блокады»{64}. [111]

Переход на рельсы мирного хозяйственного строительства в обстановке разрухи и голода связан был с рядом трудностей. Оппозиционные группки — троцкистов, «рабочей оппозиции», «левых коммунистов», «демократических централистов» и т. п. — решили использовать эти трудности для борьбы против РКП(б). Враги народа объединились для нового нападения на большевистскую партию, на ленинское большинство ЦК РКП(б).

Застрельщиком борьбы явился самый матерый враг ленинизма — Троцкий. В ноябре 1920 года на заседании коммунистов — делегатов V Всероссийской конференции профсоюзов Троцкий выступил с сомнительным лозунгом «завинчивания гаек» и «перетряхивания профсоюзов». Он выдвинул требование немедленного «огосударствления профсоюзов». Троцкий был против метода убеждения рабочих масс, против развертывания в профсоюзах демократии, против выборности органов профсоюзов, за перенесение военных методов в профсоюзы.

Вместо метода убеждения, без которого немыслима деятельность рабочих организаций, троцкисты предлагали метод голого принуждения, голого командования. Троцкисты восстанавливали беспартийную массу рабочих против большевистской партии, раскалывали рабочий класс.

Дискуссия о профсоюзах на деле имела гораздо более широкое значение, чем вопрос о профсоюзах. Как позднее указывалось в резолюции пленума ЦК РКП(б) (17 января 1925 г.), на деле спор шел «...об отношении к крестьянству, подымавшемуся против военного коммунизма, об отношении к беспартийной массе рабочих, вообще о подходе партии к массе в полосу, когда гражданская война уже кончалась»{65}.

«Вслед за Троцким выступили и другие антипартийные группы: «рабочая оппозиция» (Шляпников, Медведев, Коллонтай и другие), «демократические централисты» (Сапронов, Дробнис, Богуславский, Осинский, В. Смирнов и Другие), «левые коммунисты» (Бухарин, Преображенский)»{66}.

Фактически, как указывал на X съезде РКП(б) Ленин, под флагом дискуссии о профсоюзах враги делали ставку на внутреннюю борьбу и раскол в коммунистической партии. Поведение Бухарина, создавшего для защиты и прикрытия троцкистов свою антипартийную так называемую «буферную» группу, Ленин назвал «верхом распада идейного». [112]

Вскоре троцкисты и бухаринцы открыто объединились в своей борьбе против Ленина.

X съезд партии подавляющим большинством голосов одобрил ленинскую платформу по вопросу о профсоюзах.

Но еще до дискуссии о профсоюзах Троцкий и его сподручные уже состояли шпионами в иностранной разведке. На процессе «право-троцкистского блока» установлено, что еще в 1920 году Троцкий через некоего меньшевика Коппа наладил связь с одной из капиталистических разведок, а уже в 1921 году троцкисты полностью переходят на службу этой разведки. По этому поводу обвиняемый Крестинский на процессе «право-троцкистского блока» показал, что с руководством этой разведки была договоренность о создании на территории СССР ряда опорных разведывательных пунктов путем беспрепятственного пропуска командируемых этой разведкой агентов и что члены блока будут снабжать ее разведывательными материалами, то-есть, попросту говоря, станут шпионами. За это разведка обязалась ежегодно выплачивать 250 000 марок в виде субсидии на контрреволюционную троцкистскую работу.

Выплата денежных субсидий производилась регулярно, частями, несколько раз в год, главным образом в Москве и изредка за границей.

За границей эти деньги, когда их по тем или иным причинам не выплачивали в Москве, получал Крестинский непосредственно от руководства этой разведкой и обычно отвозил их в Москву сам и передавал Троцкому.

На протяжении 1923–1930 годов троцкисты за выполнение шпионских функций получили от этой разведки два миллиона золотых марок. Во время ссылки Троцкого в Алма-Ата деньги по его указанию передавались французским троцкистам Мадлене Паз и Росмеру.

Подло используя свое служебное положение, троцкисты систематически передавали иностранной разведке секретнейшие сведения о Красной Армия и состоянии обороны нашей страны. Один из руководителей антисоветского троцкистского подполья, изменник Розенгольц, сознался, что его деятельность началась еще в 1923 году, когда он по директиве Троцкого передал ряд секретных данных руководству одной из западноевропейских капиталистических разведок. «В дальнейшем, — показал Розенгольц, — со мной непосредственно связался... посол в СССР г-н Н., которому я периодически передавал сведения шпионского характера. [113]

После отъезда г-на Н. я продолжал шпионскую связь с новым послом г-ном Н.».

В конце 1921 года оформилось создание нелегальной контрреволюционной троцкистской организации. В состав ее центра вошли Троцкий, Пятаков, Серебряков, Преображенский и Крестинский. С тех пор начинается систематическая, организованная по всем правилам конспирации подрывная работа троцкистских изменников против большевистской партии, против Советского государства.

В 1922 году, перед XII съездом партии, Бухарин и Сокольников выступают с предложением ликвидировать монополию внешней торговли. «...Ленин заклеймил тогда Бухарина, как защитника спекулянтов, нэпманов, кулаков. XII съезд решительно отверг посягательства на незыблемость монополии внешней торговли»{67}.

На самом съезде агенты Троцкого Радек и Красин предлагали сдать иностранным капиталистам в концессию жизненно необходимые Советской стране отрасли промышленности. Троцкий предлагал закрыть такие крупные заводы, имевшие оборонное значение, как Путиловский, Брянский и другие, не приносящие, как утверждал он, прибыли. Съезд с негодованием отверг предложения Троцкого и его сторонников.

Разоблаченных на XII съезде партии грузинских национал-уклонистов поддерживали Троцкий, Радек, Бухарин, Скрыпник, Раковский.

В 1923 году в борьбе против ленинской партии объединились все оппозиционные группировки — троцкисты, децисты, остатки «левых коммунистов» и «рабочей оппозиции». В своем заявлении, известном под названием «платформы 46 оппозиционеров», они пророчили тяжелый экономический кризис и гибель Советской власти. Оппозиционеры требовали свободы фракций и группировок, запрещенных, по предложению Ленина, X съездом партии.

Вслед за подачей «заявления 46» Троцкий выпустил письмо, в котором выдвинул ряд клеветнических обвинений против партии. Отлично понимая, что партия не может существовать и вести работу без крепкого партийного аппарата, троцкисты пытаются его расшатать и разрушить. Они противопоставляют рядовых коммунистов партийному аппарату, а молодых членов партии — старым партийным кадрам. Стремясь создать себе базу в среде учащейся молодежи, [114] не знавшей истории борьбы партии с троцкизмом, Троцкий льстиво называет учащуюся молодежь «вернейшим барометром партии». Одновременно он обвиняет в перерождении старую большевистскую гвардию. Болтовней о перерождении партии Троцкий стремился прикрыть свое перерождение и свои антипартийные замыслы.

Вопреки решениям X съезда о единстве партии, троцкисты разослали «платформу 46» и письмо Троцкого в партийные организации.

«Таким образом, как перед X съездом партии во время профсоюзной дискуссии, так и теперь, партии была навязана троцкистами общепартийная дискуссия.

Несмотря на занятость партии более важными хозяйственными вопросами, партия приняла вызов и открыла дискуссию.

Дискуссия охватила всю партию. Борьба носила ожесточенный характер. Особенно остро протекала борьба в Москве. Троцкисты стремились прежде всего захватить столичную организацию. Но дискуссия не помогла троцкистам. Она только опозорила их. Троцкисты были разбиты наголову как в Москве, так и по всему Советскому Союзу. За троцкистов голосовало лишь небольшое количество вузовских ячеек и ячеек учреждений»{68}.

В 1924 году, 21 января, умер Ленин, вождь и создатель большевистской партии, вождь трудящихся всего мира. Для партии, для Советской страны, для всего мирового рабочего движения это была тяжелая утрата.

На траурном заседании II съезда Советов СССР достойный преемник и великий продолжатель дела Ленина товарищ Сталин дал от имени партии историческую клятву держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии; хранить единство нашей партии, как зеницу ока; хранить и укреплять диктатуру пролетариата; укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян; укреплять и расширять Союз республик; укреплять нашу Красную Армию, наш Красный Флот; укреплять и расширять союз трудящихся всего мира — Коммунистический Интернационал.

Клятву эту большевистская партия под руководством Сталина выполнила. Враги социализма, надеявшиеся использовать смерть Ленина в своих гнусных целях, жестоко просчитались. Партия, руководимая товарищем Сталиным, разоблачила их и разгромила. [115]

Собравшаяся в январе 1924 года XIII партийная конференция осудила троцкистскую оппозицию, как мелкобуржуазный уклон от марксизма.

В январе того же года ЦК партии назначил специальную комиссию для обследования состояния Красной Армии. Выводы комиссии, доложенные февральскому и апрельскому (1924 г.) пленумам ЦК партии, вскрыли чрезвычайно серьезное положение Красной Армии, угрожающее обороне страны. В своих выводах комиссия ЦК писала:

«Красной армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной мобилизационными запасами силы у нас в настоящее время нет. В настоящем своем виде Красная армия небоеспособна»{69}.

Таковы были плоды деятельности троцкистских шпионов в аппарате Красной Армии.

Теперь, когда прошли судебные процессы антисоветских «троцкистского центра» и «право-троцкистского блока», когда полностью разоблачена подрывная деятельность троцкистско-бухаринской агентуры иностранных разведок, стало ясно, что крайне неудовлетворительное состояние Красной Армии к началу 1924 года было не случайным. Это был результат преднамеренного и заведомо преступного отношения к обороне страны, а не результат, как тогда многие думали, неумения руководить со стороны предреввоенсовета.

Подрывая мощь Красной Армии, злейший враг народа Троцкий и его сподручные выполняли определенное задание международного империализма и его разведок, расчищая этим путь для новой интервенции.

Принятыми ЦК партии мерами в кратчайший срок «весь центральный аппарат Красной армии был до основания реорганизован и почти полностью обновлен за счет привлечения боевых командиров-коммунистов и политработников — участников гражданской войны и молодых наших академиков. В этот знаменитальный год в истории Красной армии всколыхнулась до самых низов вся армейская общественность... После нескольких лет опасного застоя в Красной армии повеяло впервые свежим воздухом»{70}.

Потерпев разгром в начатой ими новой общепартийной дискуссии, троцкисты, однако, не прекращают подрывной [116] работы против партии. Осенью 1924 года Троцкий, выступая со статьей «Уроки Октября», пытается снова навязать партии дискуссию, подменить ленинизм троцкизмом.

«...Эта статья являлась сплошной клеветой на нашу партию, на ее вождя — Ленина. За эту клеветническую книжонку ухватились все враги коммунизма и Советской власти. Партия с негодованием встретила эту клевету Троцкого на героическую историю большевизма. Тов. Сталин разоблачил попытку Троцкого подменить ленинизм троцкизмом. В своих выступлениях тов. Сталин указал, что «задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм, как идейное течение»{71}.

В результате четырехлетней упорной работы по осуществлению новой экономической политики партия и рабочий класс под руководством товарища Сталина подошли в 1925 году к завершению восстановительного периода народного хозяйства. Был достигнут довоенный уровень производства.

Перед партией встал вопрос о перспективах, о характере нашего развития, нашего строительства, вопрос о судьбах социализма в Советском Союзе. На все эти вопросы партия дала ясные и определенные ответы.

В конце 1925 года состоялся XIV съезд партии. В центре внимания съезда стоял вопрос о сталинском плане социалистической индустриализации.страны.

«...Перед партией, — говорил тов. Сталин, — стоит во весь рост вопрос о превращении нашей страны в индустриальную страну, экономически независимую от капиталистических стран. Это возможно сделать, и это нужно сделать. Центральной задачей партии становится борьба за социалистическую индустриализацию страны, борьба за победу социализма.

«Превратить нашу страну из аграрной в индустриальную, способную производить своими собственными силами необходимое оборудование, — вот в чем суть, основа нашей генеральной линии», — указывал тов. Сталин.

Индустриализация страны обеспечивала хозяйственную самостоятельность страны, укрепляла ее обороноспособность и создавала условия, необходимые для победы социализма в СССР»{72}.

Против генеральной линии партии на построение социализма в нашей стране на съезде выступила «новая оппозиция» [117] во главе с Зиновьевым и Каменевым. Став на путь ревизии ленинизма, эти презренные враги ленинизма противопоставили сталинскому плану социалистической индустриализации буржуазный план, рассчитанный на превращение нашей страны в беспомощный аграрный придаток капиталистического мира. Попытки зиновьевцев укрепиться в ленинградской партийной организации и противопоставить партии комсомол позорно провалились. «Новая оппозиция» была идейно и организационно разгромлена.

Партия и рабочий класс под руководством товарища Сталина приступили к реализации принятых съездом решений о социалистической индустриализации страны. Развернулось строительство крупнейших предприятий: Днепрогэса, Турксиба, тракторного завода в Сталинграде и ряда других. Не получая иностранных займов, Советское государство нашло внутри страны необходимые для строительства денежные средства. Доходы от заводов и фабрик, торговли, железных дорог, банков, перешедших после Октябрьской революции в руки государства, значительно возросли в результате восстановления разрушенного империалистической и гражданской войнами народного хозяйства. Эти доходы были обращены на цели социалистической индустриализации.

Империалистические страны, почувствовав в укреплении социалистического хозяйства Советского Союза угрозу для своего существования, пытаются сорвать или затормозить индустриализацию СССР путем максимального развертывания подрывной работы.

Несмотря на категорическое предупреждение ЦК, троцкистско-зиновьевский блок не прекращает своей подрывной работы. Накануне XV партконференции сторонники блока пытаются навязать партии новую дискуссию. Представители преступного блока пробираются на собрания партийных организаций некоторых заводов Москвы, Ленинграда и других городов и пытаются путем клеветы на ленинский ЦК партии расшатать железную партийную дисциплину, навязать партийной массе свои антипартийные взгляды. Но троцкистско-зиновьевские предатели получили повсеместно жесточайший отпор. Во многих случаях посланцев блока просто выгоняли с партийных собраний.

Потерпев провал, главари блока — Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сокольников, подают в ЦК двурушническое заявление, в котором осуждают свою антипартийную деятельность и обязуются в дальнейшем соблюдать партийную дисциплину. На деле же подпольная подрывная работа [118] блока не только не прекращается, но, наоборот, резко усиливается. Троцкисты и зиновьевцы «...продолжают сколачивать свою антиленинскую партию, заводят нелегальную типографию, устанавливают членские взносы среди своих сторонников, распространяют свою платформу»{73}.

Усиление подрывной работы троцкистско-зиновьевского антипартийного блока послужило для международного империализма сигналом к атаке на СССР. Как раз в этот момент английское правительство «твердолобых» разрывает отношения с СССР и начинает активно готовиться к новой интервенции. И в это тяжелое, напряженное время троцкисты и зиновьевцы вновь совершают наглую вылазку против партии, против ЦК. На этот раз они состряпали антиленинскую платформу, так называемую «платформу 83».

«Это была самая лживая платформа из всех лживых платформ оппозиции.

Она была рассчитана на обман партии»{74}.

Распространяя этот контрреволюционный документ, троцкистско-зиновьевские предатели требовали от ЦК новой дискуссии. Начатая, в соответствии с уставом партии, за два месяца до открытия XV съезда общепартийная дискуссия закончилась грандиозным поражением троцкистско-зиновьевского блока предателей.

«...За политику ЦК голосовало 724 тысячи членов партии. За блок троцкистов и зиновьевцев — 4 тысячи, то-есть меньше одного процента. Антипартийный блок был разбит наголову. Партия в своем подавляющем большинстве единодушно отвергла платформу блока.

Такова была ясно выраженная воля партии, к мнению которой апеллировали сами сторонники блока.

Но и этот урок не пошел впрок сторонникам блока. Вместо того, чтобы подчиниться воле партии, они решили сорвать волю партии. Еще до окончания дискуссии они, видя неизбежность своего позорного провала, решили прибегнуть к более острым формам борьбы против партии и Советского правительства. Они решили устроить открытую демонстрацию протеста в Москве и Ленинграде. Днем своей демонстрации они избрали 7 ноября, день годовщины Октябрьской революции, когда трудящиеся СССР устраивают свою революционную всенародную демонстрацию. Троцкисты и зиновьевцы вознамерились, таким образом, устроить параллельную демонстрацию. Как и следовало [119] ожидать, сторонникам блока удалось вывести на улицу лишь жалкую кучку своих немногочисленных подпевал. Подпевалы и их атаманы были смяты и выброшены вон всенародной демонстрацией.

Теперь уже не подлежало сомнению, что троцкисты и зиновьевцы скатились в антисоветское болото. Если в общепартийной дискуссии они апеллировали к партии против ЦК, то здесь, во время своей жалкой демонстрации, они стали на путь апелляции к враждебным классам против партии и Советского государства. Поставив целью подрыв большевистской партии, они неизбежно должны были скатиться на путь подрыва Советского государства, ибо партия большевиков и государство неотделимы в Советской стране. Тем самым атаманы троцкистско-зиновьевского блока поставили себя вне партии, ибо невозможно было терпеть дальше в рядах большевистской партии людей, скатившихся в антисоветское болото»{75}.

Как впоследствии было установлено, троцкистско-зиновьевский антипартийный блок выступал как агентура не только немецкой, но и английской разведки. На протяжении 1924–1926 годов троцкистские атаманы один за другим были завербованы английской разведкой. В своих показаниях на процессе «право-троцкистского блока» обвиняемый Раковский рассказал суду некоторые подробности поступления троцкистов, на службу «Интеллидженс сервис».

Сам Раковский в бытность свою полпредом СССР в Лондоне был завербован в 1924 году сотрудниками английской разведки Армстронгом и Леккертом. Желая уточнить свое положение в качестве английского шпиона, Раковский добился представления заведующему русским отделом «Интеллидженс сервис». По приезде в Москву Раковский сообщил об этом факте Троцкому. Последний санкционировал связь с английской разведкой. Агентом для связи Раковского с «Интеллидженс сервис» в Лондоне являлся английский буржуазный журналист Фарбман.

В числе различных сведений, которые Раковский сообщал английской разведке, он передал специально составленную и преднамеренно искаженную им «оценку советской политики в средне-азиатских национальных республиках», что особенно интересовало британских империалистов. Документ этот преследовал цель осложнить отношения СССР с Англией. В 1925 году Раковский был [120] назначен полпредом СССР в Париж. Здесь он привлекает к работе в «Интеллидженс сервис» грузинского национал-уклониста Мдивани, бывшего тогда торгпредом во Франции.

Судебным следствием по делу «право-троцкистского блока» и показаниями подсудимого Раковского на самом процессе было точно установлено, что уже с 1926 года Троцкий являлся агентом «Интеллидженс сервис». Связь с английской разведкой Троцкий установил в бытность председателем Главконцесскома через английскую фирму «Лена — Гольдфильдс», имевшую концессию в Советском Союзе.

В начале 1927 года Троцкий помог английским консерваторам осуществить разрыв отношений с СССР. По его прямому указанию «Интеллидженс сервис» организовала валет на «Аркос». Работавшие в нем троцкисты, в том числе некий Миллер, подбросили в помещение «Аркоса» сфабрикованные английской разведкой и переданные им фальшивки. Таким путем, при содействии Троцкого и его сподручных, тогдашнему министру внутренних дел Англии Джойнсону Хиксу удалось создать повод для разрыва отношений с Советским Союзом. Возникшие в связи с этим для Советского правительства трудности троцкистско-зиновьевский блок надеялся использовать в своих интересах.

В самый разгар подрывной работы троцкистско-зиновьевского блока против партии, в 1927 году, Троцкий выступает с пораженческим «тезисом Клемансо». Тезис этот, выдвинутый французским политическим деятелем Клемансо во время империалистической войны, в момент наступления немцев на Париж, трактовал о возможности организовать защиту страны только лишь путем свержения находившегося тогда у власти правительства. Троцкий выдвигал мысль о необходимости осуществления этого тезиса и у нас в случае возникновения войны. Иными словами, он предлагал организовать свержение Советского правительства.

Социалистическое строительство, развернувшееся в нашей стране после окончания гражданской войны, было встречено с бешеной злобой международным империализмом. На всем протяжении восстановительного периода и периода подготовки социалистической реконструкции Советскому Союзу приходилось сталкиваться с резко возросшей активностью разведок капиталистических стран. [121]

Международная буржуазия всячески пыталась сорвать нормальный ход восстановления нашей промышленности и максимально затруднить внешнеполитическое положение СССР. В этот период наряду со старыми кадрами подрывной агентуры иностранных разведок в СССР в лице разгромленных и ушедших в глубокое подполье контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, кадетов и других на арене борьбы с Советским государством появилась троцкистско-зиновьевская изменническая группа.

Троцкисты, зиновьевцы и примкнувшие к ним бухаринцы «...на всем протяжении этого периода вели отчаянную борьбу против ленинской партии. Во главе этих антипартийных элементов стоял Троцкий. Его сподручными в этой борьбе были Каменев, Зиновьев, Бухарин. Оппозиционеры рассчитывали внести разложение в ряды большевистской партии после смерти Ленина, расколоть партию, заразить ее неверием в дело победы социализма в СССР. По существу троцкисты пытались создать в СССР политическую организацию новой буржуазии, другую партию — партию капиталистической реставрации»{76}.

Уже в то время «троцкистско-зиновьевская оппозиция» являлась агентурой международного империализма, действовавшей по заданиям иностранных разведок. Она стала на путь открытой борьбы с Советским государством, собирая вокруг себя все антипартийные и контрреволюционные элементы внутри страны. Недаром один из меньшевиков-интервенционистов, Иванович, писал в 1926 году:

«Будем благодарны оппозиции за то... что ее работа облегчает дело всех тех, кто в свержении Советской власти видит свою задачу...»

По заданию иностранных разведок, троцкисты и зиновьевцы пытались расколоть Коминтерн. С этой целью они стремились создать в Германии партию во главе с исключенными из Коминтерна Масловым и Рут Фишер я разложить другие секции Коминтерна.

Троцкисты активно содействовали империалистическим странам в обострении международного положения СССР. Поступив на службу иностранных разведок, троцкисты стали не только на путь измены, предательства и шпионажа, но и прямой подготовки военного поражения СССР в момент нападения на него капиталистических стран. Выполняя задание иностранных разведок, троцкисты и их соратники зиновьевцы и бухаринцы пытались пропагандировать [122] в рядах нашей партии пораженчество и подрывать веру в мощь Советского Союза. В случае возникновения интервенции они намеревались начать гражданскую войну и открыть врагу дорогу в самое сердце Страны Советов — в Москву.

Партия под руководством своего ленинского ЦК, под руководством великого Сталина нанесла сокрушительный удар подрывной деятельности иностранных разведок и их троцкистско-зиновьевско-бухаринской агентуры.

ОГПУ и его органы, руководимые партией, разоблачили и ликвидировали действовавшие на территории СССР шпионские, диверсионные и террористические организации иностранных разведывательных органов.

В деле разгрома подрывной деятельности иностранных разведок и их троцкистско-зиновьевско-бухаринской агентуры в СССР исключительная роль принадлежит товарищу Сталину.

«В боях против троцкизма тов. Сталин сплотил партию вокруг ее ЦК и мобилизовал ее на дальнейшую борьбу за победу социализма в нашей стране. Тов. Сталин сумел доказать, что идейный разгром троцкизма является условием, необходимым для того, чтобы обеспечить дальнейшее победоносное движение вперед к социализму.

Подводя итоги этому периоду борьбы с троцкизмом, тов. Сталин говорил:

«Не разбив троцкизма, нельзя добиться победы в условиях нэпа, нельзя добиться превращения нынешней России в Россию социалистическую»{77}.

Исключительное значение в деле идейного разгрома троцкизма и обоснования защиты и дальнейшего развития ленинизма имела вышедшая в 1924 году теоретическая работа товарища Сталина «Об основах ленинизма». Работа эта представляет собой величайший документ большевизма, величайший вклад в сокровищницу марксистско-ленинской науки. Эта гениальная работа, обобщившая все идейное содержание ленинского наследства, сделавшая громадный шаг в деле развития марксизма-ленинизма в условиях эпохи империализма и пролетарских революций, вооружила большевиков нашей страны, всего мира острейшим оружием победы. [123]