Покорение Коканда
В течение нескольких лет правитель Кокандского ханства Худояр послушно исполнял волю туркестанских властей. По настоянию Кауфмана, он прекратил военные действия против Бухары из-за спорных территорий Каратегина (сентябрь 1869 г. — март 1870 г.), выслал в Ташкент шахрисабзских беков, бежавших в Коканд после поражения в борьбе с отрядом генерала Абрамова, передал управление Шахрисабзским оазисом бухарским вельможам (август 1870 г.)
В 1871 г. Кауфман уверенно сообщал в Петербург, что Худояр отказался «от всякой мысли враждовать с нами или прекословить нам». Хану даже вручили бриллиантовые знаки ордена св. Станислава I степени и титул «светлости». Русский дипломат Струве в мае 1870 г. писал, что Худояр «строит дворцы, базары, караван-сараи, разводит сады, задает большие пиры для угощения народа.» Эта идиллическая картина имела очень мало общего с действительностью. Утверждение российской власти на правобережье Сыр-Дарьи в ее среднем и нижнем течении, Ташкентом, Аулие-Ата, Пишпеком и другими городами резко сократило налоговые поступления в ханскую казну. Естественно, и сам правитель, и его приближенные пытались возместить потери за счет оставшихся подданных и совершенно разорили их поборами.
Широкое распространение получил насильственный сгон крестьян на работы, причем методы применялись весьма суровые. Так, земледельцев не пришедших в страду на прокладку ханских арыков живьем закопали в землю. В ханстве были введены самые невообразимые налоги: [417] на камыш, на степные колючки, на пиявок, которых вылавливали в прудах... В дополнение ко всему, не получавшие жалования воины-сарбазы просто грабили населения, отбирая все, что понравится. Востоковед А. Кун в начале 1870-х гг. особо подчеркивал на заседании Географического общества, что в Коканде глубоко «пустила корни болезнь всеобщего неудовольствия против хана и его приближенных». Кауфман неоднократно предупреждал Худояра о пагубности его курса, но тщетно.
Весной 1873–1874 гг. в Кокандском ханстве неоднократно вспыхивали мятежи, однако хану удавалось кое-как с ними справиться. Нередко повстанцы обращались за помощью к русским властям, но всегда получали отказ. Весной 1875 г. против Худояра поднялась даже кокандская знать: во главе заговора встали: сын некогда всесильного регента Мусульманкула Абдуррахман Автобачи, мулла Исса-Аулие и брат хана, правитель Маргелана Султан-Мурад-бек. Им удалось также привлечь на свою сторону наследника престола Насреддин-хана.
15 июля 1875 г. в Коканд прибыл русский посол Вейнберг в сопровождении ехавшего в Кашгар М. Д. Скобелева и конвоя из 22 казаков. Два дня спустя пришло известие, что мулла Исса-Аулие и Абдуррахман Автобачи, направленные во главе 4-тысячного войска против восставших киргизов, объединились с мятежниками. Предводитель киргизов Мулла-Исхак объявил себя дальним родственником хана Пулат-беком. На сторону заговорщиков перешел и сын хана Насреддин, находившийся с 5-тысячным войском в Андижане. Города Ош и Наманган открыли им ворота. 20 июля стало известно, что мятежники без боя вступили в Маргелан, всего в 77 км от Коканда, а мулла Исса-Аулие призвал народ к газавату против русских и их пособников. Вейнберг сразу же направил генералу Головачеву письмо, в котором описывал ситуацию и просил выслать для защиты хана отряд из Ходжента. [418]
В ночь на 22 июля мятежники подошли к Коканду. Половина ханского войска сразу же перешла на их сторону вместе со вторым сыном Худояра Мухаммед — Алим-беком. Утром начались волнения среди горожан. Худояр решил укрыться под защитой российских властей. Во главе 8-тысячного войска с 68 пушками и караваном, груженном сокровищами из казны, он двинулся по дороге в Ходжент. Вместе с ханом отправилось и русское посольство: Вейнберг, Скобелев, 22 казака, 9 купцов и 6 казахов-караванщиков. В шести километрах от Коканда хан остановился, что бы дать бунтовщикам бой, но все его войско по примеру прочих перешло на сторону противника. С Худояром осталась лишь его свита численностью примерно в 500 чел., да русское посольство. Подвергаясь постоянным нападениям восставших маленький отряд к вечеру 23 июля смог добраться до территории, контролировавшейся русскими войсками, а на следующий день прибыл в Ходжент.
После бегства Худояра восстание охватило все ханство. Правителем провозгласили Насреддина. Разумеется, ни о каком снижении налогов он и не думал, но решительно обвинял во всех бедах русских и сразу же заявил о необходимости восстановить ханство в его старых границах от Ак-Мечети с одной стороны и до Пишпека — с другой. Российская администрация прекрасно понимала, что в сложившейся ситуации промедление «смерти подобно». Уже 23 июля уездный ходжентский начальник Нольде посадил 50 солдат 7-го Туркестанского линейного батальона на реквизированных у населения лошадей и выслал эту импровизированную кавалерию к пограничной крепости Махрам. Вслед за этим отрядом двинулся весь батальон и дивизион 2-й артиллерийской батареи под общим начальством полковника Савримовича. Именно приближение этих сил к границе заставило мятежников отказаться от преследования хана и посольства. [419]
Русская администрация Ходжента была, впрочем, тоже не в восторге от приезда Худояра. Его свита разъезжала по городу с оружием, да и кормить гостей было накладно. 27 июля 1875 г. Кауфман, находившийся в форте Верный, распорядился по телеграфу отправить Худояра в Ташкент. Отъезд был назначен на 5 августа. Новые правители Коканда быстро получили об этом информацию. Оставлять свергнутого правителя в живых по правилам восточной дипломатии не полагалось, а потому 5 и 6 августа кокандское войско численностью более 10 тыс. чел. спустилось с гор и захватило несколько селений на р. Ангрене. Один из отрядов кокандцев вышел на ташкентско-ходжентский тракт, где принялся жечь почтовые станции, захватывая в плен ямщиков и проезжающих. Следовавшие из Ура-Тюбе в Ходжент врач 2-го линейного батальона Петров и прапорщик Васильев были зарезаны, а шестилетняя дочь доктора увезена в Коканд. Попали в плен ехавшие из Ташкента в Ходжент два юнкера 2-го линейного батальона Клусовский и Эйхгольм. Хан, находившийся во время этих погромов на станции Пскент чудом избежал гибели от рук своих подданных.
Впрочем, иногда нападавшие сталкивались с ожесточенным сопротивлением. На станции Мурза-Рабат ямщицким старостой был отставной солдат 3-го стрелкового батальона, крестьянин Псковской губернии Степан Яковлев. Узнав о приближении кокандцев, он закрыл и завалил дровами и мебелью ворота в станционный двор, а сам засел на стоявшей напротив ворот вышке. Когда кокандцы явились к станции отважный ямщик открыл огонь из винтовки. Почти двое суток один человек удерживал целый отряд. В конце концов кокандцы, пользуясь численным преимуществом подожгли станцию. Тогда Яковлев бросился на толпу врагов, раздавая им удары прикладом, но был зарублен. Отсеченную голову смельчака увезли в Коканд. Уже в 1877 г. на месте гибели [420] Яковлева была установлена плита, а в 1895 г. — гранитный обелиск с мраморным крестом.
Вечером 8 августа 1875 г. большая армия кокандцев появилась под самим Ходжентом. Мулла Исса-Аулие рассылал местным жителям прокламации, но те хорошо помнили погромы, которые устраивали прежде кокандские воины во время походов на Ташкеннт, и присоединяться к газзавату не спешили. В Ходженте в то время находились батальон и две роты пехоты, уездная команда, сотня казаков и батарея артиллерии. 9 августа эти силы под командованием полковника Савримовича смогли отбить нападение 15-тысячного войска противника. 10 августа прибыло подкрепление из Ура-Тюбе во главе с майором Скарятиным, которое помогло отбросить врага от городских ворот.
12 августа полковник Савримович во главе 4 рот, сотни казаков и дивизиона артиллерии начал наступление на 16-тысячное кокандское войско, находившееся под командованием Абдуррахмана Автобачи и стоявшее у селения Коста-Кола. Метким артиллерийским огнем противник был опрокинут, после чего пехота обратила его в бегство. В тот же день в Ходжент прибыл из Ташкента 1-й стрелковый батальон с дивизионом конных орудий под командованием подполковника Гарновского, заменившие защитников Ходжента на самых трудных участках обороны. Поняв бесперспективность дальнейшей осады кокандцы отступили от Ходжента.
Генерал-губернатор Кауфман, получив в ночь с 6 на 7 августа известие о вторжении кокандских войск, тотчас стал стягивать в район боевых действий войска. К г. Теляу был выдвинут отряд генерал-майора Головачева. Из Ташкента выступила колонна подполковника Аминова. К18 августа русские войска сосредоточились в Ходженте, куда прибыл и сам Кауфман. Абдурахман Автобачи с огромной, 50-тысячной армией расположился недалеко от Ходжента, у крепости Махрам. 20 августа Кауфман [421] двинулся на противника. В сражении 22 августа 1875 г. кокандцы и их союзники кочевники-киргизы были наголову разгромлены. В бою полегло свыше 1200 воинов Абдуррахмана. Потери русских составили 6 чел. убитыми. Автобачи бежал в Маргелан.
26 августа отряд Кауфмана двинулся к Коканду. Навстречу ему выехал Насреддин-хан с просьбами о мире. 30 августа пришло покаянное письмо и от правителя Маргеана Мурад-бека. Лишаясь одного союзника за другим, Абдуррахман Автобачи отступал. В погоню за ним отправился отряд Скобелева, который включал 6 сотен казаков, дивизион артиллерии, ракетную батарею и две роты солдат, посаженных для скорости передвижения на арбы. Всего за 10 часов (с 9 часов вечера 8 сентября до 7 часов утра 9 сентября) отряд прошел 72 км и у селения Мин-Тюбе разгромил арьергард войска Абдуррахмана. 10 сентября солдаты и казаки вступили в город Ош. После всех поражений сторонники Абдуррахмана стали разбегаться. Вскоре от многотысячного войска у него осталось всего лишь 400 воинов, с которыми он метался между Андижаном и Узкентом.
23 сентября Кауфман подписал с Насреддином мирный договор, составленный по типу соглашений с Бухарой и Хивой. Он предусматривал отказ хана от непосредственных дипломатических соглашений с какой-либо державой, кроме России. Ряд земель на правом берегу Сыр-Дарьи (так называемое «Наманганское бекство) был включен в состав Туркестанского генерал-губернаторства пол именем Наманганского отдела. Начальником этого отдела стал М. Д. Скобелев. Вопрос о восстановлении на престоле Худояра даже не поднимался.
25 сентября русские войска переправились через Сыр-Дарью и заняли Наманган. Здесь Кауфман получил сообщение, что в восточной части ханства вновь подняли голову мятежники. По предложению Автобачи ханом был провозглашен киргиз Пулат-бек. Центром сосредоточения [422] его войск стал город Андижан. Однако противостоять русским войскам он не мог. В начале октября русские отряды генерал-майора Троцкого разгромили конные «скопища» киргизов, но не смогли взять штурмом Андижан.
Между тем в Коканде началась новая смута. Подстрекаемые Абдуррахманом Автобачи жители напалм на ханский дворец. Насреддин, подобно своему отцу Худояру, бежал под защиту русских. 10 октября 1875 г. он прибыл в Ходжент. Кокандцы захватили Наманган и русский гарнизон, укрывшись в цитадели, едва смог отбить штурм. В ответ, в район Намангана были переброшены новые русские войска. Возглавляемый Скобелевым Наманганский действующий отряд предпринимал отважные рейды в различные районы ханства.
В январе 1876 г. Кауфман, прибыв в Петербург, смог добиться в обход министерства иностранных дел санкции императора на полную ликвидацию независимости Кокандского ханства. Об успехе он немедленно телеграфировал в Ташкент, приказав Скобелеву немедленно начать подготовку к занятию Коканда. 24 января совершенно подавленный поражениями Абдуррахман сдался. Теперь можно было приниматься и за ханскую столицу. 2 января Кауфман направил новую телеграмму генералу Колпаковскому с приказом начинать наступление на Коканд. Одновременно такую же телеграмму Скобелев, стоявший в Намангане, получил от генерала Троцкого. Злые языки впоследствии утверждали, что на телеграмме Троцкого имелась приписка «Миша, не зевай!» Так или иначе, первым к Коканду поспел именно Скобелев, пройдя за день более 80 км.
Коканд сдался практически без боя. На этот раз его самостоятельность была ликвидирована полностью. Кокандское ханство было включено в состав Туркестанского генерал-губернаторство в качестве Ферганской области. Военным губернатором края стал М. Д. Скобелев. [423] Абдуррахман Автобачи был выслан в Россию, а вот замешанного во многих жестокостях Пулат-бека казнили в Маргелане, на той самой площади, где он расправлялся с русскими пленными.
После завершения войны с Кокандом, в Средней Азии наступила мирная передышка. В апреле 1877 г. Россия вступила в войну с Турцией, что, естественно, отодвинуло «туркестанские дела» на второй план. Поэтому основные усилия местных властей были сосредоточены на организации научно-исследовательских и разведывательных экспедиций. В 1878 г. академик Миддендорф совершил поездку по Фергане, а капитан-лейтенант Брюхов поднялся на пароходе вверх по Аму-Дарье до Ходжа-сале. Было также организовано несколько экспедиций в Афганистан, вызванных, как говорилось в официальном отчете, «политическими резонами».
Победы русских войск над турками крайне обострили русско-английские отношения. Вследствие этого в начале 1878 г. туркестанские войска выдвинулись на границы российской территории и сосредоточились у Джама (48 рот, 21 сотня казаков, 40 орудий, 8 ракетных станков), в Маргелане (6 рот, 3 сотни, 6 орудий, 4 ракетных станка) и в Петро-Александровске (6 рот, 2 сотни, 4 орудия). Одновременно в Афганистан отправилось российское посольство, первое со времен поездки Виткевича в 1838 г. В его состав вошли генерал-майор Столетов, полковник Розгонов, военный врач Яворский, топограф Бендерский, переводчики Малевинский, Назиров и Земан-бек. Миссия выступила из Самарканда 2 июня 1878 г. и проследовала, по бухарским землям, в Карши, а затем к переправе через Аму-Дарью у Чушка-Кисара. Уже 29 июля послы торжественно вступили в Кабул. Шир-Али-хан принял русских очень благожелательно и, в то же самое время, отказался принять английских дипломатов. Эти события послужили прологом к Афгано-британской [424] войне, которая разразилась в ноябре и ознаменовалась страшным поражением британских войск в битве при Майванде 27 июля 1880 г. Даже то, что англичанам все-таки удалось посадить в Кабуле покорное себе правительство, не могло сгладить тягостного впечатления.
Однако противостояние России и Британии в Афганистане и на Памире — тема для отдельной книги, которая, возможно, еще появится. Пока следует заметить, что Россия блестяще реализовала свой замысел нажима на британцев через их азиатские владения. Но вместе с тем, она сама все сильнее и сильнее втягивалась в борьбу за далекие «азиатские просторы», борьбу по истине бесконечную, затянувшуюся до исхода XX века.