От Перми и до Тюмени
Как ни спешили бойцы-железнодорожники, но Каму перешли лишь через две недели после того, как ее форсировали передовые стрелковые части. Пермь к тому времени стала глубоким тыловым городом.
Далеко на восток шагнула наша 29-я дивизия. Так же успешно наступали «тридцатники». С еще более поразительной быстротой продвигались дивизии правофланговой 2-й армии. Их полки были уже в самом сердце Урала — в Екатеринбурге.
Теперь красноармейцы-желбатовцы нужны были всюду, на всей освобожденной территории. От того, насколько скоро и точно решат они свои новые неотложные дела, в немалой степени зависело главное: будет ли решена [47] поставленная В. И. Лениным задача — до зимы завершить полное освобождение Урала.
В Перми и ее окрестностях части Красной Армии захватили около ста тысяч пудов муки, тысячи пудов мяса, более миллиона пудов соли, представлявшей в то время особую ценность.
То были ни с чем не сравнимые богатства. Ведь голод по-прежнему сжимал Москву, Питер и другие рабочие города центра Республики. Наши красноармейцы, как и все бойцы Восточного фронта, сами и в те дни получали лишь 600 граммов хлеба. Каждодневно они отчисляли по полфунта — треть пайка — в пользу голодающих.
И надо ли было кого агитировать за то, чтобы не залежались лишнего дня здесь, на Урале, отбитые у врага мука, мясо, соль?
Оставили нам колчаковцы в Перми двадцать пять паровозов и свыше тысячи вагонов. Поначалу цифры показались внушительными, но когда подсчитали все, то поняли, что это очень и очень мало. Пошли в тупики и на запасные пути смотреть неисправные паровозы и вагоны.
Технические роты железнодорожных батальонов находились в Перми. Бойцы должны были вдохнуть жизнь в мертвую технику, привести ее в движение. Трудились они день и ночь, творили чудеса, брались за такое, о чем раньше и помышлять не могли.
Поднимали пары списанные в запас паровозы. И вагоны, обретшие прежнюю ходкость, весело лязгая буферами, крепко цеплялись один за другой, вытягивались в длинные нити составов.
Новых трудовых подвигов ждали фронт и рабочий Урал от путейцев и мостовиков. Во второй половине июля движение поездов из Перми в сторону Екатеринбурга было возможно только по линии Калино — Лысьва — [48] Кузино. Дорога Кунгур — Шаля бездействовала из-за взорванного моста через реку Ирень. В таком же состоянии находилась и Горнозаводская ветка. Разрушенные взрывами мосты не позволяли наладить сквозного движения даже на отдельных, основных ее участках, таких, как Калино — Чусовская, Чусовская — Гороблагодатская, Нижний Тагил — Екатеринбург.
В Перми в штаб нашего батальона поступил приказ немедленно сформировать и выслать к линии фронта специальный ремонтно-восстановительный эшелон. Такой состав подготовили в течение одного дня, и в ночь на 16 июля он ушел на восток.
Автору этих строк решением батальонного партийного коллектива поручалось сопровождать этот поезд, с рейсом которого возобновлялось регулярное прямое сообщение между Пермью и Екатеринбургом.
В пути то и дело вставали картины опустошения и разрухи. На станции Кын в здании вокзала были выбиты все оконные переплеты, не осталось следа и от входных дверей. Стрелочные будки опрокинуты, на запасных путях — свалившиеся под откос вагоны.
На станции Унь мы не сумели заправить свою «Овечку» водой. Насосы водокачки были выведены из строя. Пришлось набирать воду ведрами из речки.
В Илиме сгорел угольный склад. Топливом запасались в лесу за станцией.
Не развеялись дымы и над станционными путями Екатеринбурга.
Белогвардейцы, отступая, предали огню вагоны с зерном. Они продолжали чадить вплоть до нашего приезда. Комендант станции сообщил, что бои идут невдалеке от города, у Истока.
В Екатеринбурге намеревались оставить вагоны и взяться за работу, но тот же комендант остановил: [49]
— Преждевременно. Наступление продолжается. Ваши остановки впереди.
Да, наступление продолжалось. Особую роль в нем сыграла только что созданная подвижная кавалерийская группа 3-й армии Восточного фронта, в состав которой вошли Стальной Путиловский полк 29-й стрелковой дивизии, а также полк красных гусар и три отдельных кавалерийских дивизиона 30-й стрелковой дивизии.
Основные силы группы во главе с комбригом Николаем Дмитриевичем Томиным, взяв курс на Утку, Висимо-Шайтанский, Невьянский и Режевской заводы, стремились в кратчайший срок овладеть всей Горнозаводской железной дорогой, занять станцию Егоршино и отрезать действующие на севере войска генерала Пепеляева от других колчаковских частей.
Уже в ночь на 21 июля томинцы завязали бой за село Покровское, что вблизи Егоршино. Первый эскадрон красных гусар сразу же пошел к железнодорожному мосту через реку Бобровку, спас его от готовящегося взрыва и одновременно воспрепятствовал отходу гвардии Колчака (воткинцам) на Богданович. Второй эскадрон ускоренно продвигался на Мостовое, с потерей которого белогвардейцы лишились возможности отступать по железной дороге в сторону Ирбита.
За Егоршином последовал такой же стремительный захват Ирбита. Через четыре дня красные конники были уже далеко на юге. Белых выбили из Камышлова, Томаскульского, Долматова и, наконец, из Шадринска. Нашей стала вся восточная часть Среднего Урала с сильно развитой промышленностью и густой сетью железных дорог.
В конце июля 1919 года штаб Первого Уральского коммунистического батальона передислоцировался на станцию Богданович, где по приказу начальника военных [50] сообщений армии и произошло объединение наших подразделений с подразделениями Второго железнодорожного батальона. Командиром укрупненного формирования остался Николай Титович Гребенев, а комиссаром — военком Николай Федорович Евсеев.
В те дни огромную поддержку бойцам-железнодорожникам оказали красноармейцы инженерного батальона Особой бригады{13}. Это они буквально в считанные дни восстановили мосты через реку Чусовую, а также близ станций Теплая Гора и Усть-Тиское, что и позволило открыть прямое сообщение сперва на участке Калино — Чусовская — Гороблагодатская, затем, после новых героических усилий саперов, продолжить его через Сан-Донато — Смычку — Алапаевск — Егоршино до Богдановича.
Благодаря этой помощи, роты нашего батальона восстановили стальные пути в прифронтовой полосе. [51]
На участке Синарская — Шадринск трудились группы движенцев и путейцев, возглавляемые Широглазовым и Печениным.
Вот Шадринск, к примеру. Тут царило полное разорение. В паровозном депо только стены остались: все оборудование либо вывезено, либо безнадежно попорчено. На паровозном круге и того хуже. В котловане его чернел локомотив, пущенный с разгона.
Но и с этими тяготами справились красноармейцы-железнодорожники. Вскоре из Шадринска пошли составы с хлебом в голодающие районы страны.
Особые испытания выпали на долю бойцов двух взводов первой восстановительной роты, которые под командованием Огнева должны были обслуживать небольшой тупиковый участок Туринск — Тавда. Дел они переделали немало. Подготовили все железнодорожное хозяйство, отремонтировали 8 паровозов и 50 крытых вагонов, брошенных колчаковцами.
И вдруг нежданно-негаданно попали под артиллерийско-пулеметный огонь. Оказывается, снизу по реке поднялись два парохода с колчаковцами. Бойцы Огнева были тогда единственным советским гарнизоном в Тавде. Отстреливаясь из винтовок, красноармейцы-железнодорожники начали отходить к станции Азанка.
Дальше колчаковцы пройти не смогли. Огнев успел связаться с военным комендантом Туринска, доложил о грозной опасности и получил приказ удержать Азанку до прихода подкреплений.
Был брошен стрелковый полк с двумя орудиями. С ними и вернулись огневцы обратно в Тавду.
В августе войска 3-й армии одержали немало славных побед. 5-го взяли Тугулым, на другой день перевалили через станцию Подъем и 7-го вступили на улицы Тюмени. [52]
В тот же день штаб Первого Уральского коммунистического батальона, находившийся к тому времени уже на станции Поклевская, вновь встал на колеса и рано утром 8 августа прибыл в Тюмень.
За Тюменью конечным пунктом сперва стала станция Ялуторовск, затем Заводоуковская, Вагай и, наконец, Голышманово. То было уже в начале сентября.
Больших восстановительных работ в этот период вести не приходилось. Правда, требовалось вместо сожженного деревянного моста через реку Пышму у станции Богандинская построить новый да поднять на шпальные клетки взорванную первую ферму металлического моста через Тобол.
Но управились с этим быстро: народу стало куда больше и опыт накопился. Оба сооружения получились настолько надежными, что по ним сразу пошли полновесные составы и бронепоезда.
Вскоре был издан приказ о частичной демобилизации лиц ведущих транспортных профессий. Многие наши боевые товарищи — машинисты, движенцы, путейцы, телеграфисты — вернулись к мирному труду.
Бойцы батальона, оставшиеся в строю, принимали, расформировывали воинские эшелоны, комплектовали составы санитарных поездов и отправляли их на запад с ранеными и больными. Более тщательно, чем прежде, обслуживали локомотивный и вагонный парк, на полную боевую готовность поставили все бронепоезда. Организовали регулярное движение пассажирских поездов между Тюменью и Екатеринбургом.
Колчаковцы к тому времени обзавелись военными самолетами и часто появлялись над Ялуторовском.
В течение нескольких дней каждое утро в небе кружили аэропланы. Они разбили несколько пакгаузов, едва не взорвали эшелон с боеприпасами. Однажды бомбы [53] угодили в санитарную летучку, которая, к счастью, еще не успела принять раненых.
Бойцы-железнодорожники, стоявшие в Ялуторовске, пробовали сбить самолеты залповым огнем из винтовок, открывали зенитную стрельбу из пулеметов — ничего не помогало.
Тогда начальник станции Зверев обратился за помощью в штаб армии. Оттуда ответили, что меры примут.
На следующее утро, едва лишь с востока донесся тревожный гул, начальник станции кинулся к телефонному аппарату и начал спешно названивать.
Со стороны Тюмени, из-за березовой рощицы, что шумела листвой на западных подступах к Ялуторовску, взмыли ввысь крылатые машины. То были наши, красные военлеты, они шли навстречу вражеским аэропланам.
Колчаковские летчики боя не приняли и ушли за линию фронта.
Такой же отпор они получили на второй, третий день. На том и прекратились воздушные налеты на Ялуторовск.
В начале сентября 29-я стрелковая дивизия почти вплотную приблизилась к станции Карасульская. До Ишима оставалось тридцать девять верст.
Стремясь обеспечить успех продвижения нашим частям, командование батальона решило восстановить мост через реку Емец.
Предстояло построить деревянный мост длиною двадцать пять метров. За работу взялись красноармейцы 1-й восстановительной роты. Все основные материалы и конструкции они готовили на станции Омутинская.
Рано утром 10 сентября восстановительная рота, погрузив в вагоны механизмы, инструмент, выехала [55] в район моста. Вместе с ними на берег Емца прибыли комбат Гребенев и помкомроты Огнев.
В разгар работ подскакали двое конных и сообщили потрясающую новость: в наши тылы прорвалась крупная кавалерийская группа противника и внезапным ударом заняла станцию Голышманово.
«Пехоте хорошо, — подумал Гребенев, — для них везде дороги есть. А как быть нам?»
Мелькнула мысль бросить состав и пробиваться проселками за Голышманово.
«Нет, так не пойдет. А если рискнуть, если попробовать проскочить на полном ходу занятую врагом станцию?»
— Немедленно грузите все, что можно, — распорядился командир батальона. — Огнев, на паровоз. Поможете Шерстобитову обеспечить максимальную скорость. Я еду с бойцами в вагоне. Постараемся поддержать вас огнем винтовок и пулемета.
...Машинист дал задний ход. Паровоз легко стронул с места вагоны и две платформы. С каждым километром скорость нарастала и нарастала. Шерстобитов и Огнев замерли у реверса.
Ни слова не произносили и бойцы, укрывшиеся вместе с комбатом за дощатыми переборками вагонов. Из одного окна высунулся наружу ствол пулемета, в три других смотрели глазки винтовок. Стрелки залегли и у дверей, которые должны были раскрыться по первой же команде.
Рискованный замысел комбата вроде бы удался. Путь на станцию не был перекрыт. Паровоз на всех парах проскочил входные стрелки. Теперь только бы не сбили гранатами. [56]
Моментально раздвинулись двери вагонов. Застрочил пулемет, залпом ударили винтовки.
Белогвардейцы не ожидали такой дерзости. Но через минуту пришли в себя, запалили в ответ, пустили в погоню конников.
Поздно! Красные железнодорожники стали уже недосягаемы.
Злость свою белогвардейцы сорвали на тех бойцах 1-й восстановительной роты, которые остались в Голышманово. Плохо вооруженные, они не могли противостоять колчаковцам. Многих зарубили клинками, а из попавших в плен тоже почти никто не уцелел. Одних расстреляли, других закрыли в вагоны и заживо сожгли.