Перед большим походом

К середине апреля положение на фронте 3-й армии в значительной степени стабилизировалось. Ее передовые части задержали колчаковцев в семидесяти пяти километрах восточнее Глазова.

«Тезисы ЦК РКП (б) в связи с положением Восточного фронта», написанные В. И. Лениным, явились той боевой программой, которая подняла трудящихся Советской Республики на борьбу с Колчаком и наметила конкретные мероприятия помощи Красной Армии.

«Красный тыл мобилизует своих лучших сынов, — писала в те дни «Правда». — Они идут на фронт для победы. Они вырвут победу из рук Колчака»{8}.

Первый Уральский коммунистический железнодорожный батальон стал тогда основным связующим звеном между тылом и фронтом. Его бойцы доставляли к переднему краю составы с оружием, боеприпасами, продовольствием, эшелоны нового пополнения. Батальон имел паровозы и вагоны, которые обслуживали стокилометровый прифронтовой участок, находившийся между станциями Зуевка и Балезино.

Число рот теперь возросло до пяти. Новые задачи потребовали и четко налаженного диспетчерского аппарата. Обязанности диспетчеров выполняли Князев, Вихарев, Утробин, Абрамов, Смирнов, Петухов и Куц. Все они хорошо знали эксплуатационную службу.

С 10 марта 1919 года, после отзыва Ф. Шатохина в армейское управление военных сообщений, батальоном командовал Илья Кондратьевич Книсс. Это был волевой, решительный человек. На транспорт он пришел еще в [33] 1895 году, работал телеграфистом, помощником начальника станции, а после агентом службы движения Пермской железной дороги. С этим командиром бойцы-железнодорожники и провели успешную эвакуацию многих станций. Заслугой И. К. Книсса явилось и то, что в суровую пору отступления он сумел создать подвижную оружейную мастерскую. Ремонтом винтовок в ней руководили бывшие слесари Шуров и Шмаков. Дело они поставили широко, выполняли заказы многих подразделений дивизии.

В начале апреля в руководстве батальона снова произошли изменения. Командиром стал Николай Титович Гребенев, а к исполнению обязанностей военного комиссара вернулся выписавшийся из госпиталя Н. Ф. Евсеев.

С этими именами связана значительная часть боевого пути Первого Уральского коммунистического железнодорожного батальона.

Николай Титович Гребенев — по образованию техник-механик, член партии большевиков с 1917 года. На вид он казался угрюмым и замкнутым человеком, но бойцы его любили. Свой авторитет новый командир завоевывал принципиальностью и твердостью характера, а также [34] отличным знанием железнодорожного хозяйства.

Весьма примечательной личностью был и военный комиссар Николай Федорович Евсеев. Вырос он в семье рабочего — железнодорожника. Свою трудовую биографию начал в Уфалейском паровозном депо. Там же, еще до октября 1917 года, стал большевиком, а затем и секретарем деповской партийной ячейки.

С первых дней белочешского мятежа — на фронте. Ходил в атаки под Аргаяшем, защищал Екатеринбург, пробивался из окружения в Закамье. В боях получил более десяти ранений.

В апреле 1919 года в железнодорожном батальоне состоялась первая партийная конференция. На ней обсудили наиболее важные текущие вопросы, связанные с усилением политико-морального духа и укреплением дисциплины красноармейцев. На конференции избрали и батальонный партийный коллектив. Председателем его стал А. Ф. Масленников, а секретарскую работу поручили мне, автору этих строк.

Тогда же из числа коммунистов образовалась и культурно-просветительная комиссия. Руководить ею доверили [35] молодому большевику Владимиру Знаменскому. Штабной письмоводитель, спасший в дни декабрьского отступления все секретные документы батальона, переживал в ту пору глубокую личную драму — пропал голос, который так бережно и заботливо развивали профессора столичной консерватории. На помощь пришли товарищи-коммунисты. Поставив Владимира Знаменского во главе культурно-просветительной комиссии батальона, они помогли ему раскрыть талант музыканта и способного руководителя самодеятельного красноармейского творчества{9}.

Передышка, пришедшая с весенней распутицей на фронт 3-й армии, для бойцов железнодорожного батальона была жаркой трудовой порой. Путейцы подготовили весь закрепленный за ними участок к пропуску вешних вод, сняли подкладки на пучинистых местах, проверили и осмотрели стрелочные переводы и к концу апреля полностью закончили ремонт пути.

Особый героизм в труде показали братья Бородулины и Старковы. То были настоящие силачи-умельцы — с двух-трех ударов кувалдой по головку забивали костыли в шпалу.

Кипела работа в депо и вагонных мастерских, восстанавливались вышедшие из строя паровозы, становился на колеса новый подвижной состав, готовились впрок запасные части.

Пришло время основательно взяться и за военную подготовку вчерашних мастеровых, которые никогда прежде не стояли в строю и не ходили под ружьем. Занятия проводил военспец, офицер старой армии Завалин. [36]

За станциями разыгрывались учебные атаки, гремели винтовочные выстрелы, трещали пулеметные очереди.

Из боевых дел тех дней стоит, пожалуй, остановиться на двух памятных эпизодах.

Противник, занимавший восточную сторону реки Чепцы, методически обстреливал из орудий станцию Балезино, ее поселок и весь участок пути до разъезда 19. Стоило появиться паровозу с вагонами или даже ручной дрезине, как колчаковцы сразу же открывали огонь, и снаряды нередко достигали цели, а если и не было прямых [37] попаданий, то рушили путь, корежили рельсы, оставляли оспины воронок на насыпи.

Все грузы к станции Балезино приходилось подвозить только ночью. Под покровом темноты велись и восстановительные работы на полотне. Командование батальона обратилось за помощью к артиллеристам. Вскоре к бойцам 3-й роты, несшим боевое дежурство в блиндаже, оборудованном на разъезде 19, пробрались артиллерийский разведчик и телефонист с ниткой провода.

— Наша батарея неподалеку. Позиция удачная, а вот где цель, никак не обнаружим, — сказал разведчик.

— Показать, что ли? — отозвался красноармеец Орлов.

Артиллерист прильнул к биноклю, а Орлов выскочил из блиндажа, мигом поднялся на насыпь и во весь рост пошагал по ней в сторону ближайшего стрелочного поста. Подобной вольности колчаковцы простить не могли. За рекой немедля сверкнули вспышки выстрелов.

Орлову, кубарем скатившемуся вниз, повезло. Осколки не задели его. Командир, понятно, потом отчитал Орлова за ухарство, но не так уж сердито. Неприятельская батарея была засечена быстро и точно. Красные артиллеристы накрыли ее мощным огнем.

— Как бабка пошептала, — оценили их работу бойцы-железнодорожники.

После этого стало возможным водить составы на Балезино и в дневное время. А бронепоезд «Мститель» совершал вылазки к самой реке и огнем своих пушек громил вражеские позиции на противоположном берегу Чепцы.

В другой раз пришлось вызволять из беды командира авиаотряда Ивана Ульяновича Павлова.

Во время очередной разведки колчаковцы обстреляли его самолет. Раненый летчик с трудом пересек линию [38] фронта и совершил вынужденную посадку в расположении одной из рот батальона. Комбат, узнав о случившемся, приказал немедленно доставить поврежденный самолет и летчика на станцию Яр, близ которой находился наш военный аэродром.

Железнодорожники тут же раздобыли несколько саней, соединили их, погрузили самолет и волоком по раскисшей земле потянули его к ближайшему разъезду. Там уже стоял под парами резервный паровоз с четырехосной платформой.

Перед отправкой И. У. Павлов горячо поблагодарил бойцов батальона{10}.

Запомнилось красноармейцам Первого Уральского коммунистического и 1 Мая 1919 года. Члены партийного коллектива батальона провели тогда во всех ротах торжественные собрания. Мне довелось выступать перед бойцами на станции Балезино. Речь держал со стальной крыши бронепоезда «Мститель». Люди слушали жадно. Собрались не только наши желбатовцы, но и жители станционного поселка.

Вопросов было много. «Скоро ли на Урал пойдем освобождать родные места?» — спрашивали красноармейцы. Местные интересовались отношением Советской власти к крестьянству, тем, какие права она даст татарам, удмуртам и чувашам.

Ответить помогли статьи «Правды» и нашей армейской газеты «Красный набат», которые писали о недавно закончившемся VIII партийном съезде, о мерах, принимаемых для отпора Колчаку.

В конце собрания красноармейцы получили подарки. [39]

Их прислали рабочие Москвы и Петрограда. То были кисеты с табаком, носки, носовые платки и наборы конвертов с листами писчей бумаги. Подарки скромные, но радости доставили много.

Май вместе с долгожданным теплом принес и добрые вести о победах нашего Восточного фронта. Дивизии его южной группы, командование которой принял Михаил Васильевич Фрунзе, первыми перешли в контрнаступление, разбили Западную армию белых и повергли в бегство ударный корпус Каппеля.

В то же время образовалась и Северная группа войск фронта, включившая в себя полки и дивизии 2-й и 3-й армий. Однако она не сумела перейти в контрнаступление вместе с частями Фрунзе. Весь май провела в обороне, а в начале июня была вынуждена даже отступить, оставив белогвардейцам город и станцию Глазов.

6 июня 1919 года Председатель Совета Обороны В. И. Ленин послал в Симбирск Реввоенсовету Востфронта телеграмму: «Считаю величайшей опасностью возможное движение Колчака на Вятку для прорыва к Питеру. Обратите серьезнейшее внимание, извещайте [40] чаще о фронте под Глазовом»{11}.

В тот же день правофланговые части Северной группы войск Восточного фронта пришли в движение.

— Даешь Урал! — этим словам и поднимали командиры из окопов красных бойцов и вели их в атаки, которые очень скоро переросли в общее решительное контрнаступление.

Пять долгих месяцев понадобилось колчаковцам для того, чтобы пробиться от Камы к берегам Вятки. Обратный путь они проделали куда быстрее. 13 июня был освобожден Глазов, 21-го передовые части советских армий вышли на западный берег Камы, а 1 июля 29-я стрелковая дивизия при поддержке славных «тридцатников» освободила Пермь. 2-я армия тогда же вступила на улицы Кунгура.

«Поздравляю геройские красные войска, взявшие Пермь и Кунгур, — телеграфировал В. И. Ленин. — Горячий привет освободителям Урала. Во что бы то ни стало надо довести это дело быстро до полного конца»{12}. [41]