IV. Силы сторон

Итало-турецкая война по существу до сих пор является лишь колониальной экспедицией Италии в Триполи. Ее нельзя пока рассматривать как решительную войну между двумя крупными государствами, так как Италия, в силу указанных выше соображений, решила ограничить свои действия африканским материком, Турция же, ввиду слабости своего флота, лишена даже возможности принять активное участие в борьбе горсти своих войск и добровольцев-арабов в Триполитании с итальянским десантом. При таком характере военных действий рассмотрение сил воюющих сторон можно было бы свести лишь к сравнению турецкой Триполитанской дивизии с итальянским десантным корпусом. Но ввиду того, что вероятное, в дальнейшем, развитие событий отнюдь не исключает возможности расширения нынешнего театра военных действий и распространения его на европейские владения Турции, на ее острова и даже на материк — представляется целесообразным [50] бросить общий взгляд на вооруженные силы обоих государств в их целом.

Особое внимание уделено в данном очерке характеристике вооруженных сил Турции, как нашего непосредственного соседа.

Если вообще современная армия во всей полноте отражает в себе как дух народа, его характер, идеалы, так и физические качества, то это особенно справедливо для турецкой армии. В ней, как и во всей Оттоманской империи, можно ясно наблюдать под тонким внешним слоем европейской культуры девственную толщу некультурного мусульманского Востока. Замкнутость и чуждость нам по духу этого последнего всегда являлась причиной трудности его глубокого изучения. Даже самое основательное знакомство с законами и всеми государственными учреждениями и установлениями не дает нам верной картины быта и мировоззрений народов Турции, живущих как бы вне этих законов, своей примитивной, патриархальной жизнью. То же самое можно сказать и по отношению к турецкой армии, где до сих пор носителями и идеологами современной европейской военной мысли является лишь часть образованного офицерского состава, главная же масса армии остается все еще самобытной турецкой с веками завещанными понятиями, взглядами и традициями.

Кроме того, трудность изучения оттоманской армии заключается в далеко не полном соответствии в Турции всего написанного на бумаге существующему в действительности. В деле осуществления своих идей турок не привык считаться с фактической возможностью проведения их в жизнь. Усердный и послушный ученик Германии в области военного дела, он беспрекословно перенял всю немецкую военную систему и, не задумываясь, насаждал ее на бумаге в Турции, не смущаясь тем, что финансовые и другие затруднения сделают все его нововведения лишь фиктивными. Эта особенность заставляет вводить существенные коррективы ко всем официальным [51] сведениям о турецкой армии, что и представляет наибольшую трудность в ее оценке.

В настоящее время рассмотрение вооруженных сил Турции еще усложняется производимой в них коренной реорганизацией, которая далеко не полностью проведена в жизнь и многие детали которой еще не вполне определились. Поневоле, поэтому, придется параллельно новой организации турецкой армии приводить сведения и о ее прежней организации, что неизбежно усложнит дело и нарушит ясность картины.

Для лучшего понимания армии такого самобытного, так мало похожего на европейские державы государства, как Турция, весьма важно познакомиться с составом населения этого государства, а также с внутренним политическим его состоянием, хотя бы в самых общих схематических чертах.

Со времени покорения Византии и вступления Турции в число европейских государств и до последних лет, наибольшее внимание и усилие всех турецких султанов было обращено на европейские владения. Тем не менее, действительным центром могущества империи, настоящим источником сил и средств ее, надо считать азиатские владения Турции (по пространству в 11 раз, а по численности населения в 4 раза превосходящие европейскую Турцию), и в особенности обширное и богатое плоскогорие Малоазиатского полуострова или Анатолию, где сосредоточена подавляющая масса господствующего народа турок-османов. На всем же остальном пространстве империи, не считая населения самой столицы — Константинополя, османы вкраплены лишь в ничтожном числе.

Без европейских владений, без Константинополя, Турция может существовать, может даже окрепнуть, сняв с себя тяжесть вечно тревожного балканского вопроса; без Анатолии же нет Оттоманской империи, так как это была бы Турция без турок.

Преобладающее значение азиатской Турции, как источника вооруженных сил государства, четко [52] обрисовывается одним уж тем фактом, что 4/5 всей армии комплектуется из азиатской Турции и лишь 1/5 часть приходится на европейскую.

Из 26-миллионного населения Оттоманской империи (не считая номинальных владений) на долю европейских владений приходится 6 миллионов, на Триполитанию и Киренаику до 1 1/2 миллиона, а все остальное на азиатскую Турцию.

Состав населения Турции чрезвычайно пестрый, как по племенному происхождению, так и по языку, религии, образу жизни, и, наконец, по степени лояльности отношения к правительству.

Господствующей народностью являются турки-османы. Как было уже указано, они образуют главную массу населения Анатолии (78%), составляющей по пространству всего 1/10 часть территории империи. В европейской Турции, Армении и Курдистане их имеется лишь незначительный процент, в Сирии же, Месопотамии, Аравии и африканских владениях нет вовсе, если не считать войск и служащих в правительственных учреждениях. Турки-османы, несомненно, составляют самый надежный и преданный правительству элемент государства. Здоровый и крепкий физически и нравственно, народ этот, бывший некогда, в век воинствующего ислама, грозой Европы, при талантливом руководстве способен, быть может, и теперь возродить свою былую славу; но турок мало, их всего не более 8 миллионов, т.е. они составляют только 32 % населения империи, остальные же 68 %, за небольшим лишь исключением, относятся либо враждебно, либо, в лучшем случае, совершенно индифферентно к славе Оттоманской империи. И эти надо признать одним из самых слабых пунктов государственного организма Турции.

Турция прежде всего мусульманская держава и, естественно, до сих пор стремилась всегда опираться на мусульманские народности, из которых, кроме турок, наибольшее значение имеют курды и арабы в азиатских [53] и африканских владениях и албанцы в европейских. Это стремление старой Турции увенчалось успехом, однако только по отношению к оседлым, утратившим свой родовой быт, элементам указанных народностей. Эта часть курдов и арабов представляет вполне лояльный и надежный элемент населения; они на общих с турками основаниях управляются турецкой администрацией, выплачивают подати и отбывают воинскую повинность. Что же касается кочевых — аширетных курдов и бедуинов — то они остаются по сие время совершенно чуждыми турецкой государственности, ведут обособленную, патриархальную жизнь под управлением своих наследственных беков и шейхов, почти вовсе не платят никаких податей и до девяностых годов прошлого столетия вовсе не участвовали в комплектовании турецкой армии. Только с 1892 г., из наиболее надежных курдских аширетов и небольшой части бедуинов северной Месопотамии стали, по образцу нашего казачества, формировать особые конные иррегулярные полки. Самой ненадежной частью курдов являются кочевые аширеты южного и юго-восточного Курдистана, не принимающие участия в организации иррегулярной конницы. Они не только не подчиняются никаким требованиям оттоманского правительства, но нередко находятся в открыто враждебных к нему отношениях. Вообще у курдов нет никакой привязанности к Турции, но нет и общего племенного самосознания. Они, в сущности, не признают другого отечества, кроме своего аширета, ни другого государя, кроме своего местного бека. Эта рознь дает возможность туркам поддерживать, хотя бы номинально, свое общее верховенство над курдскими племенами.

Что касается кочевых арабов или бедуинов, подобно аширетным курдам, делящихся на многочисленные мелкие племена, то большая их часть почти вовсе не признает над собой суверенитета турецкого султана. Бедуины, как было уже отмечено выше, относятся и к самим туркам с тем презрением, с которым свободный [54] кочевник смотрит — независимо от племенного или религиозного родства — на тех, кто сменит коня на плуг и вольность пустынной жизни — на душную оседлую жизнь.

Арабский вопрос едва ли не самый больной и опасный вопрос Турции. Султана бедуины не хотят признавать ни светским государем, ни халифом. Наместник пророка должен быть, по их мнению, из племени Магомета — арабов; вот почему со времени перехода халифата на турецкого султана, то в Египте, то в Аравии вспыхивает восстание за восстанием, один самозванный халиф сменяет другого, и только полная рознь между арабскими племенами дает возможность туркам сдерживать непокорные провинции.

На третьей крупной мусульманской народности Турции — албанцах я не стану останавливаться. Полное отсутствие какой-либо преданности их идее единой турецкой монархии ясно обнаружилось в последних их восстаниях во имя полной автономии Албании.

Однако, несмотря на постоянные враждебные выступления против Турции курдов, арабов и албанцев, все они связаны с турками единством религии, а потому при серьезном столкновении Оттоманской империи с каким-либо христианским государством более чем вероятно, что все эти народности забудут свою домашнюю вражду и станут все на защиту ислама от неверных. Справедливость такого предположения отчасти доказывается и современным столкновением с Италией: албанцы до сих пор не пользуются тяжелым для Турции моментом, а значительная часть арабов в Триполи присоединилась к туркам и действует против итальянцев едва ли не с большей энергией, чем турецкие регулярные войска.

Христианского населения в Турции насчитывают до 6 1/2 миллионов или 25 % всего населения империи, причем главную массу их составляют греки, армяне, сирийцы и балканские христиане.

Суждения о взаимных отношениях христиан и турок в Оттоманской империи принято обыкновенно основывать [55] на религиозной нетерпимости турок. Вполне с этим, однако, согласиться нельзя. Все, кому приходится близко знакомиться с турками, выносят обыкновенно убеждение, что мнение о фанатизме турок сильно преувеличено; турок-суннит не фанатичен и в этом отношении его никак нельзя сравнить с персом-шиитом, который христиан, евреев и даже мусульман, не принадлежащих к его шиитскому толку, считает нечистыми. Турок же, по существу, веротерпим и вовсе не склонен к религиозным преследованиям христиан. Но наряду с этим, однако, следуя учению Корана, он всегда ставит себя, правоверного мусульманина, выше христианина и относится к нему как милостивый победитель к побежденному. Пока христиане выполняли все обязанности верноподданных султана (как греки, занятые исключительно торговыми интересами, или как сирийские христиане, полностью уходящие в сектантские счеты между собой), турки даже старого режима относились к ним снисходительно, мягко и без особых притеснений; но как только какая-либо из христианских народностей, как армяне или балканские славяне, проявляла стремление добиться самостоятельности или равенства с мусульманами, турецкое правительство не останавливалось перед самой жестокой расправой — и административным порядком, и путем натравливания на христиан — албанцев в Македонии, курдов — в Армении.

Таким образом, все население Турции можно подразделить на две части: турок-османов и часть некоторых других мусульманских народностей, на которых можно опереться вполне уверенно, с одной стороны и масса ненадежных элементов — с другой; при этом вторые преобладают по численности над первыми.

Младотурецкое правительство обратило серьезное внимание на такое опасное положение вещей и постаралось привязать к себе все многочисленные народности провозглашением принципа равенства перед законом всех наций и вероисповеданий. Однако в действительности [56] провести этот принцип в жизнь, сломить вековой предрассудок оказалось не так-то легко. Восстание в Албании показало, как далеко мусульманское население этой области от чувств воодушевляющих младотурков. Еще труднее будет провести мысль о равенстве всех подданных султана в Армении, где курды привыкли господствовать над христианами и жить поборами с них.

Очерченный выше состав населения Турции и политическое его настроение оказывают, конечно, самое существенное влияние на турецкую армию. В вопросе комплектования она переживает в настоящее время период коренной реформы, которая в значительной мере может изменить наиболее характерные ее черты. Реформа эта касается привлечения к отбыванию воинской повинности и немусульман, тогда как до сих пор армия комплектовалась исключительно мусульманами. Действовавший до последнего времени закон 1886 г. основывался в принципе на общеобязательности воинской повинности для всего мусульманского населения, заменяя таковую для принадлежащих к другим вероисповеданиям особым денежным налогом. Общий принцип этот, однако, имел настолько значительные исключения, что фактически отбывание воинской повинности натурой являлось далеко не общеобязательным и для мусульманского населения. Освобождены были от личной воинской повинности 600 тысяч мусульман г. Константинополя, 200 тысяч — вилайета Шкодра, полуторамиллионное население африканских владений, жители турецких областей Аравии, бедуины Месопотамии и Сирии и часть курдов. В результате воинскую повинность отбывали не более 44 % всего населения империи или 61 % мусульманского ее населения, причем вся тяжесть повинности ложилась на турок, курдов-райя{9}, феллахов (оседлых арабов) и некоторые мелкие мусульманские народности. [57]

Особой тяжестью повинность падала на коренное турецкое население Анатолии, которое, составляя лишь 30 % всего населения империи, выставляло 2/3 или 66 % всех военнообязанных. Это не могло, конечно, не оказывать крайне неблагоприятного влияния на развитие господствующей народности Турции, на опасные последствия чего давно уже указывали турецкие патриоты. Но султан Абдул-Гамид, опасаясь проникновения в армию противогосударственных элементов, тщательно оберегал старинную традицию, по которой право ношения оружия принадлежит исключительно правоверным мусульманам.

С переменой политического режима, одной из первых забот нового младотурецкого правительства было введение общеобязательной воинской повинности для всего населения без различия религий и национальностей. Новый закон прошел через парламент и утвержден султаном еще весною 1909 года, но проводится в жизнь с большой осторожностью. Христиане желали, чтобы из них образовывались отдельные части войск, но правительство сочло более безопасным назначать их в одни части с мусульманами.

В прошлом году было впервые приступлено к призыву в ряды армии христиан и евреев, что вызывает до сих пор немало трений. Нижние чины мусульмане и старые офицеры, особенно в азиатских корпусах, отнеслись к нововведению с явным недоброжелательством. Сознание, что новые элементы неизбежно окажут вредное влияние на прежнюю сплоченность и однородность состава нижних чинов турецкой армии и желание отделить как-нибудь их от мусульманской массы, заставляют прибегать к различным мерам, как, например, к назначению христиан во вспомогательные части войск, на хозяйственные и нестроевые должности, в различные учреждения и заведения военного ведомства и проч., что, конечно, является временным палиативом; к какому же окончательному решению этого серьезного вопроса придут турки — покажет будущее. [58]

Перейдем теперь к рассмотрению устройства вооруженных сил Турции. Они состоят из:

1) постоянной армии или низами с ее запасом (ихтиатом)

2) резервной армии или редифа

3) иррегулярной конницы из кочевых племен и

4) ополчения или мустахфиза.

Общий срок службы определен в 25 лет, из коих под знаменами 3 года, в запасе постоянной армии 6 лет, в редифе 9 лет и в ополчении 7 лет. Закон о переходе к трехлетней службе под знаменами издан в 1903 году, но проводится он с чрезвычайной медленностью, и до сих пор в рядах постоянной армии находятся четыре, а местами даже пять возрастных классов.

Различные льготы, как для полного освобождения от службы, так и для отсрочек, получили большое развитие; особенно широко применяются льготы по семейному положению. При прежнем шестилетнем сроке службы большой процент увольнялся по жребию за излишком призывных, но с переходом к трехлетнему сроку процент этот значительно уменьшился, несмотря на увеличение численности ежегодного призыва привлечением к отбыванию воинской повинности немусульман.

Турки, как по физическим, так и по моральным качествам представляют великолепный боевой материал, почти то же можно сказать и про оседлых курдов и арабов; что же касается турецких христиан, то они несомненно стоят в этом отношении значительно ниже.

К унтер-офицерскому званию рядовые до последнего времени готовились в полковых унтер-офицерских школах, в последние же годы, сперва в войсках, расположенных в европейской Турции, и затем и в пограничном с Кавказом районе, постепенно переходят к подготовке унтер-офицеров не при своих полках, а при стрелковых батальонах, превратившихся, таким образом, в учебные. В артиллерии и кавалерии предположено для этой цели формировать особые учебные батареи [59] и эскадроны. О привлечении унтер-офицеров на сверхсрочную службу турецкое военное министерство до сих пор заботилось мало, а потому число таковых очень незначительно, но теперь, с переходом к трехлетнему сроку службы, предположено наряду с другими реформами, приложить серьезные старания к созданию прочного кадра сверхсрочных унтер-офицеров.

Корпус офицеров резко делится на две категории: мектебли (что значит — школьный), т.е. вышедшие из специальных военных училищ, и алайли (полковые), т.е. произведенные из унтер-офицеров.

Про турецкие военно-учебные заведения, соответствующие нашим военным училищам и кадетским корпусам, можно сказать то же, что и про большинство других правительственных учреждений Турции, а именно, что по замыслу, программам и намерениям они стоят несравненно выше того, чем являются в действительности. Происходит это как вследствие небрежности и недобросовестности начальствующих лиц, так и по недостатку денежных средств и особенно интеллигентных сил.

Офицеры алайли производятся из унтер-офицеров по экзамену, требования которого не выше наших программ экзаменов на войсковых подпрапорщиков.

Разница между офицерами из школ и полковыми огромная: тогда как первые являются людьми вполне интеллигентными и нередко образованными в европейском смысле, вторые немногим превосходят наших унтер-офицеров. Военное министерство, сознавая эту разницу, провело резкую грань в прохождении службы и производстве офицеров той и другой категории. Первые производятся за выслугу лет и быстро достигают штаб-офицерских чинов, вторые же производятся только на вакансии по особому ходатайству, очень медленно и дальше чина капитана не идут. Благодаря такой системе производства, состав штаб-офицеров в турецкой армии нельзя считать старым, между ними много молодых людей, среди же обер-офицеров, наряду с совсем [60] молодыми, еще недавно встречались почтенные старцы. Новое турецкое правительство обратило внимание на ненормальное положение офицерского вопроса и приняло энергичные меры к очищению офицерского состава от негодных элементов. Установлен предельный возраст. Офицеры алайли подвергаются экзамену и медицинскому осмотру, причем несоответствующие по подготовке и состоянию здоровья увольняются массами в отставку, что, конечно, вызывает большие неудовольствия и усиливает реакционные партии Турции.

Число образованных офицеров, бывшее еще недавно ничтожным, быстро возрастает с каждым годом. 15 лет тому назад процент их не превышал девяти, в 1909 году число их уже достигло 40%, а в настоящее время уже превьшает 50%.

Реформатор турецкой армии фон дер Гольц-паша в своем описании последней греко-турецкой войны с большой похвалой отзывается об офицерах, окончивших военную школу и высказывает уверенность, что они с честью выполнят свою миссию обновления турецкой армии. Но в лице Гольца надо видеть учителя, который хочет гордиться своими учениками; кроме того, зная, что книгу его прочтут все турецкие офицеры, он, может быть, намеренно воздержался от критики офицеров мектебли. Между тем, в теоретической подготовке и общем развитии они, конечно, стоят несравненно выше полковых офицеров, но не имеют уже тех глубоких религиозных начал, которыми отличаются старые офицеры, вышедшие из нижних чинов; между тем, именно эти религиозные убеждения, доведенные до фанатизма, всегда играли наиболее выдающуюся роль в поднятии морального элемента мусульманских масс при войне с христианами.

Что касается высшего командного элемента, то он в Турции безусловно плох, если не считать нескольких выдающихся генералов. Про турецкую армию, больше чем про всякую другую, можно сказать, что, начиная с рядового и кончая полным генералом, чем лицо выше [61] рангом, тем меньше оно отвечает необходимым для него требованиям и тем дальше стоит от идеала.

Обращаясь к рассмотрению организации турецких вооруженных сил, для большей ясности и верного понимания придется вкратце привести главные основы прежней организации, переход от которой к новой еще не закончен.

По прежней системе, территория Оттоманской империи, за исключением африканских и аравийских владений, разделялась на шесть корпусных округов комплектования, из которых и пополнялись войска как низама, так и редифа.

Постоянная армия подразделялась на семь корпусов и две отдельные дивизии. Шесть первых корпусов соответствовали шести округам комплектования, седьмой же, расположенный в Йемене, и две отдельные дивизии — Геджасская и Триполийская — не имели своих округов комплектования и получали новобранцев из других округов, причем Триполийская дивизия комплектовалась из 1, 2-го и 4-го корпусных округов, т.е. из европейской Турции, Анатолии и Армении.

Корпуса имели неодинаковый состав, а именно: от двух до четырех дивизий пехоты, одну дивизию кавалерии, одну дивизию артиллерии и один инженерный полк. Различные роды оружия соединялись в постоянной армии лишь в корпусе и по существу были совершенно обособлены один от другого.

Всего пехота низама состояла из 21 дивизии, дивизия — из 4-х полков и одного стрелкового батальона; полк — из 4-х батальонов и батальон — из 4-х рот. Всего батальонов низама 372.

Кавалерия — из 6 дивизий (по 6 полков), одной отдельной бригады и 5-ти отдельных эскадронов, а всего Из 202 эскадронов.

Артиллерия — из 5 дивизий, 1 бригады и 2 отдельных полков. (Дивизия = 3 бригадам, бригада = 2 полкам, полк = 2 батальонам и батальон = 3–4 батареям по 6 орудий). Всего 274 батареи (1644 орудия). Инженерные [62] войска — 1 инженерный полк в 4 батальона, 6 полевых инженерных батальонов и 8 отдельных инженерных и телеграфных рот.

Главную массу пехоты турецкой армии в военное время составит редиф, имеющий в мирное время почти полный кадр офицеров и лишь ничтожный кадр нижних чинов, а именно — 32 человека на батальон. В вопросе комплектования и мобилизации редифных частей проведена строго немецкая территориальная система, начиная с самых мелких подразделений.

По прежней организации редифных дивизий имелось в 1, 4, 5-м и 6-м корпусных округах по четыре, во 2-м — 6 1/2 и 3-м — 11 1/2, т.е. всего 34 дивизии по четыре четырехбатальонных{10} полка. Итого 530 батальонов.

Редифная кавалерия формировалась лишь при 2-м и 3-м корпусах в числе трех дивизий по четыре четырехэскадроных полка, всего 48 эскадронов.

Легкая иррегулярная или аширетная конница, носившая ранее название «Гамидие», по имени ее создателя султана Абдула-Гамида, выставляла 64 полка или 271 эскадрон.

Таким образом, в случае общей мобилизации турецкая армия по прежней организации должна была выставить 902 батальона 521 эскадрон и 274 батареи, общей численностью до 1 300 000 человек, не считая частей ополчения.

Все приведенные выше категории войск турецкой армии, а также различные рода войск объединялись между собой по старой организации лишь в составе корпусов. Корпуса эти в военное время, после мобилизации редифа, разрастались бы в целые армии от 6 до 15 дивизий, а потому корпус в Турции не являлся, как у нас или в Западной Европе, готовой стратегической единицей военного времени, а соответствовал, скорее, нашим военным округам, высшей же строевой организацией [63] турецкой армии была, таким образом, дивизия из одного рода войск. В случае войны, поэтому, неизбежна была полная реорганизация высших соединений турецкой армии, причем предполагалось формировать импровизированные отряды всевозможного состава в зависимости от обстановки и возлагаемых на них задач.

Проводимая ныне реформа преследует цель введения в мирное время организации, более отвечающей военному времени. По новой организации постоянная армия будет состоять из 14 корпусов и 5 отдельных дивизий. Все они, кроме одного корпуса в Йемене и двух дивизий (Геджасской и Триполитанской), имеют свои территориальные округа комплектования и сводятся в четыре армейские инспекции от 2-х до 4-х корпусов в каждой. Инспекции выполняют лишь строевые функции. Генерал-инспекторы предназначаются для командования в военное время армиями. Состав корпуса в мирное время следующий: 2–3 дивизии, 1 стрелковый полк в 3 батальона, 1 кавалерийская бригада в 2–3 полка, 1 батальон (дивизион) гаубиц, 2 батальона горной артиллерии, 1 инженерный батальон и некоторые вспомогательные части.

Дивизия будет состоять из трех родов войск, а именно: из 3-х полков пехоты, 1-го стрелкового батальона, 1-го эскадрона ездящей пехоты и 1-го полка полевой артиллерии в 2–3 батальона.

Часть пехотных полков имеет 3 батальона, большая же часть по 2 батальона и по одной кадровой роте, разворачивающейся при мобилизации в батальон.

Кавалерийский полк по-прежнему остается пятиэскадронным.

Батальон артиллерии предполагается трехбатарейный. Число имеющихся батарей артиллерии не удовлетворяет потребности новой организации. Вероятно, пробел этот будет заполнен переформированием батарей из 6– в 4-орудийные, по мере перевооружения их скорострельными орудиями. [64]

Организация редифа также подверглась коренному изменению. Вместо прежних 34-х дивизий образовано 58 дивизий, сведенных в пять территориальных редифных инспекций. Редиф разделяется на два класса; к первому классу относятся 39 дивизий, а ко второму — 19 дивизий. В дивизии положено иметь по три полка, а в полку по три батальона (кроме нескольких, имеющих по 2 и по 4 батальона). Всего 524 батальона, из коих 351 первого и 173 второго классов.

Таким образом, реформа армии почти вовсе не изменила количества содержимых в мировое время войск, но сделала организацию ее гораздо более легкой и пригодной к военному времени. Кроме того, введение в части низама кадровых частей позволит с объявлением войны мобилизовать несколько большее число батальонов.

В общей сложности, Турция при новой организации своей армии может, в случае общей мобилизации, выставить 980 батальонов (456 низама и 524 редифа), 375 эскадронов (202 низама, 48 редифа и 125 аширетной конницы и 274 батареи (1644 орудия) общей численностью в 1 1/2 миллиона человек. Число военнообязанных с излишком может удовлетворить мобилизационную потребность, хотя в числе призываемых будет значительное количество не прошедших через ряды армии. Процент таковых ныне достигнет приблизительно 40, но с каждым годом он будет уменьшаться, вследствие введения трехлетнего срока службы.

Вооружена турецкая армия немецкими ружьями Маузера. Раньше часть корпусов имела ружья Маузера калибром в 9,5 милиметра, а часть даже винтовки Генри-Мартини, но вот уже несколько лет идет перевооружение малокалиберной магазинкой Маузера. В настоящее время перевооружено уже 2/3 низама и обеспечено новыми ружьями около половины редифа.

Артиллерия вооружена стальными орудиями Круппа. С 1903 года началось перевооружение артиллерии скорострельными орудиями, которое, впрочем, идет [65] очень медленно: до сих пор перевооружены лишь артиллерийские части войск, расположенных в европейской Турции.

Триполитанской дивизии перевооружение ни новыми винтовками, ни скорострельными орудиями еще не коснулось.

Пулеметами турецкая армия снабжена весьма слабо. Хотя еще в 1909 году решено было сформировать 46 рот по 4 пулемета в роте, но до сих пор имеется лишь несколько рот. Военного воздухоплавания в Турции нет до настоящего времени вовсе.

В отношении боевой готовности, строевого обучения и тактической подготовки не только различные роды и категории войск, но и различные корпуса турецкой армии стоят далеко не на одной ступени развития. Наиболее подготовленными во всех отношениях надо признать войска, расположенные в европейской Турции, также в пограничной с Кавказом нынешней 3-й армейской инспекции. На них турецкое правительство издавна обращало особое внимание. Наоборот, наиболее заброшенными были войска Месопотамии, Сирии и Триполи.

Что касается различных родов войск, то в силу хронической болезни Турции — недостатка денежных средств, в наименее благоприятных условиях находятся дорогие рода войск — кавалерия и артиллерия, а в наиболее благоприятных — пехота.

Со времени последней русско-турецкой войны настоящими организаторами и руководителями турецкой армии явились немцы, с фон дер Гольцем во главе. В 1909 году Гольц-паша вновь принял на себя руководство и последней реорганизацией, вместе с 15-ю германскими офицерами, назначенными инструкторами в различные корпуса. Понятно поэтому, что в турецкой армии во всем ярко проявляются немецкие идеи, но в жизнь они проводятся далеко не с немецкой педантичностью, а наоборот, с чисто турецкой небрежностью.

Обучаются войска на основании уставов, составленных по образцу германских. Успешность обучения, [66] особенно войск азиатской Турции, сильно тормозится условиями дислокации, а именно крайней разбросанностью войск мелкими частями. О каких бы то ни было общих лагерных сборах до последнего времени не было и помину, а потому ни войска, ни их начальники не имели никакой практики в маневрировании в поле соединениями из трех родов войск; только в последние годы правительство обратило внимание на этот серьезный пробел в подготовке войск и маневры стали проводиться по образцу европейских.

Дело подготовки кавалерии поставлено еще слабее. Самым больным вопросом турецкой кавалерии уже издавна является хронический некомплект ее конского состава. Оседлое население Турции крайне бедно пригодными для кавалерии лошадьми, кочевое же курдское и арабское население неохотно продает хороших лошадей. Приходится для пополнения лошадьми кавалерии, а в особенности артиллерии, прибегать к покупке лошадей за границей, а именно в России и Венгрии, причем Турция, ввиду скудости средств своего казначейства, не может поддерживать конский состав своей кавалерии и артиллерии в надлежащем комплекте. Еще недавно число лошадей в эскадронах не превышало в европейской Турции 50–70 голов, а в азиатской едва доходило до 25–30 голов, и только с 1909 года приняты меры к постепенному уменьшению этого некомплекта.

При таких условиях, конечно, дело подготовки кавалерии не может быть поставлено на должную высоту. Немецкие военные писатели, несмотря на большую снисходительность к туркам, как к своим ученикам, не особенно одобрительно отзываются о действиях турецкой кавалерии во время последней войны с Грецией и указывают на слабость ее подготовки, как к действиям в конном строю, так и к сторожевой и разведывательной службе.

Артиллерия имеет не меньший некомплект конского состава, чем кавалерия. В большинстве батарей могут быть запряжены только 2 или 3 орудия и ни одного [67] зарядного ящика. Материальная часть артиллерии поддерживается в большом порядке, но дело обучения стрельбе поставлено плохо. Раньше практических стрельб вовсе не бывало; как на курьез можно указать, что в пограничном с Кавказом прежнем 4-м корпусе из стальных крупповских пушек, полученных в 1892 году, первая стрельба была произведена лишь через 10 лет, а именно в 1902 году, причем на орудие было отпущено всего по 4 снаряда. В последние три года турки обратили внимание и на этот серьезный пробел подготовки своей армии, стрельбы стали производиться ежегодно, но систематического курса стрельбы батареи не проходят, дело ограничивается несколькими стрельбами с измеренных расстояний и по открытым целям.

В целях подготовки редифа установлены учебные сборы, которые по закону должны производиться раз в 2 года не менее 1 месяца. Но и эта мера принадлежит к числу добрых намерений, никогда не приводимых в исполнение. Впрочем, призыв чинов редифа практикуется — и в довольно широких размерах — в целях посылки частей для подавления восстаний или поддержания порядка то в той, то в другой части империи.

Самой оригинальной, самобытной частью турецкой армии является ее иррегулярная аширетная конница из кочевых племен, носившая прежде название Гамидие. В борьбе своей с Россией Турция всегда прилагала старания к возможному использованию воинственных масс кочевых курдов, но опыт четырех войн с Россией в XIX столетии доказал, что импровизированные вооруженные силы из курдов, без всякой подготовки их организации еще в мирное время, не способны оказать сколько-нибудь существенной помощи турецкой армии. Предприняв после войны 1877–1878 годов реорганизацию своей армии, султан Абдул-Гамид обратил серьезное внимание на дело организации курдских масс. Цель этой организации была двоякая: во-первых, чисто военная — увеличение боевой силы армии и, во-вторых, общегосударственная — постепенное подчинение [68] курдов авторитету правительства падишаха путем привлечения их к отбыванию воинской повинности. Различные привилегии и награды орденами и чинами привлекли к организации гамидийской конницы большое число аширетов, которые обязались выставить во время войны 64 полка или 277 эскадронов. Насколько это обязательство действительно будет выполнено — сказать трудно, все, вероятно, будет зависеть от того, как отнесутся к призыву наиболее влиятельные из курдских главарей. Сами турки недоверчиво относятся к возможности собрать всю массу, присоединившуюся к организации аширетной конницы, это видно из того, что ныне военное министерство предполагает отказаться от прежних широких бумажных предположений и ограничиться формированием лишь 25 полков, придав зато им более прочную организацию. В настоящее время, во всяком случае, аширетная конница не получает никакой подготовки, так как учебные сборы, полагающиеся по закону, никогда не приводятся в исполнение, а потому конница эта будет представлять необученную и неорганизованную дикую толпу, годную разве только для партизанских действий или для набегов с целью разорения неприятельской страны.

Резюмируя все изложенное, можно прийти к заключению, что Турция обладает весьма значительной, по отношению к общей численности населения государства, армией, которая по внешним данным, т.е. по порядку комплектования, организации, вооружению, уставам и проч. стоит наряду с другими европейскими армиями, но по внутреннему своему содержанию сохранила — не к выгоде для себя — свою самобытность. Рядовая масса проникнута религиозностью, беззаветной преданностью отечеству и халифу — султану и несомненным мужеством, но, с другой стороны, она инертна, отличается пассивностью, имеющей основание в мусульманском фатализме, и, вместе с тем, весьма впечатлительна. Обучение войск стоит далеко не на должной высоте. Офицерский состав и особенно высший командный элемент — [69] слабы. Одной из самых сильных сторон турецкой армии до последнего времени была однородность племенного и религиозного ее состава; в будущем, с привлечением в армию христианских и других народностей, эта сильная сторона турецкой армии может быть ослаблена, если отношение их к туркам не изменится. Мобилизация армии, благодаря территориальной системе комплектования, может быть произведена с большой быстротой, сосредоточение же, особенно войск, расположенных в азиатской Турции, будет идти весьма медленно, вследствие крайне слабого развития железнодорожной сети. Одним из самых больных мест боевой готовности турецкой армии надо считать отсутствие правильной организации обозов, что весьма вредно отразится на ее маневренной способности. Вообще за турецкой армией до сих пор сохраняется в силе ее историческое качество — огромное мужество и упорство в пассивном сопротивлении и малая способность к активным действиям и проявлению инициативы. Руководящие круги турецкой армии, по-видимому, сознают эти ее недостатки и принимают ряд мер к нейтрализации их, и это заставляет предполагать, что турецкая армия быстро пойдет по пути своего дальнейшего усовершенствования.

Перейдем теперь к итальянской армии. На ее оценке мы не будем останавливаться с такой подробностью, как это сделано по отношению к турецкой армии. Итальянская армия по существу имеет общие всем главнейшим европейским армиям характерные черты и отличается от них лишь некоторыми частностями, которые мы и постараемся отметить, приводя общие основания устройства и организации вооруженных сил Италии, необходимые для сравнения их с оттоманской армией.

Вооруженные силы королевства разделяются на три категории:

1) постоянную армию (esercito permanente)

2) подвижную милицию (milizia mobile)

3) территориальную милицию (milizia territoriale). [70]

Комплектуется армия по общеобязательной и личной воинской повинности. Призывной возраст 21 год. Общий срок службы 19 лет, из коих в постоянной армии 9 лет, в подвижной милиции 3 года и в территориальной милиции 7 лет. Действительная служба под знаменами до 1910 года продолжалась 3 года, теперь же принят двухлетний срок действительной службы для всех родов оружия. Остальное время службы в постоянной армии нижние чины числятся в бессрочном отпуске. По физической негодности освобождается приблизительно 25 %, а по льготам — около 20 % ежегодного призыва.

Армия мирного времени укомплектовывается новобранцами по особой смешанной системе, носящей отпечаток еще не остывшего в центральном правительстве некоторого недоверия к отдельным областям сравнительно недавно объединившегося королевства. Хотя в принципе и признаются преимущества строгой территориальной системы комплектования и мобилизации, правительство, из опасения местного сепаратизма, считает переход к этой системе преждевременным и полагает необходимым смешивать в каждой части войск контингенты нескольких различных областей. Территория Италии разделена на три зоны комплектования, а также на 12 корпусных и 25 дивизионных округов комплектования и имеет призывные участки, соответствующие по числу полкам линейной пехоты, но каждая отдельная часть получает новобранцев из нескольких разбросанных участков, причем новобранцы не назначаются на службу в гарнизоны своих участков. Исключение сделано для альпийских стрелков и горной артиллерии, комплектуемых по территориальной системе горными жителями. Колониальные войска пополняются итальянцами — жителями этих колоний, а также преимущественно желающими из метрополии, но обладающими хорошим здоровьем и получившими уже некоторое обучение в войсках. [71]

К унтер-офицерскому званию рядовые подготовляются на курсах, открываемых ежегодно при некоторых отдельных частях войск. Занятия прежде продолжались один год, с переходом же к двухлетнему сроку службы срок подготовки уменьшен до 3-х месяцев, причем для поступления на курсы нужен уже некоторый образовательный ценз. Средством привлечения унтер-офицеров на сверхсрочную службу являются, главным образом, единовременные денежные премии.

Офицерский состав пополняется из военно-учебных заведений и производством унтер-офицеров и подпоручиков запаса по выдержании ими офицерского экзамена. В подпоручики запаса производятся призывные нижние чины и вольноопределяющиеся, по выдержании особого экзамена, для подготовки к которому также открываются при некоторых отдельных частях особые курсы. При общей мобилизации лишь немного больше 1/3 офицерского состава будет пополнено офицерами постоянной армии, остальная же потребность будет покрыта офицерами запаса и территориальной милиции.

Организация постоянной армии в мирное время в общих чертах сводится к нижеследующему:

Пехота состоит из 116 полков, из коих 2 гренадерских, 94 линейных, 12 берсальерских и 8 альпийских. Полки в общем трехбатальонные, но берсальерские полки имеют по четвертому батальону велосипедистов. Сформированные в 1910 году, батальоны велосипедистов являются особенностью итальянской армии; велосипедисты здесь не ограничиваются службой связи, а составляют тактические единицы, предназначенные для боевых действий. Кроме того, при каждом полку есть своя саперная команда.

Гренадерские и линейные полки сведены по два в 48 бригад, альпийские полки сведены отдельно в 3 бригады, а берсальерские подчиняются в мирное время тем командирам пехотных бригад, в районе которых расквартированы. [72]

Кавалерия состоит из 29 полков по 5 эскадронов, сведенных, кроме 5 полков, в 8 бригад. Шесть бригад, по два полка в каждой, составляют 3 дивизии; 7-я бригада (5 полков), 8-я бригада (7 полков) и 5 отдельных полков подчинены непосредственно командирам корпусов.

Полевая артиллерия имеет 36 полков и 193 батареи. 24 полка образуют дивизионную артиллерию; в полку две группы или 5 батарей, итого 120 батарей; остальные 12 полков составляют корпусную артиллерию; в них по две группы или по 6 батарей, итого 72 батареи. 193-я отдельная батарея находится в Сардинии.

Конная артиллерия состоит из одного полка в 4 группы или 8 батарей.

Горной артиллерии — 2 полка по 12 батарей и одна отдельная группа в 3 батареи, итого 27 батарей.

Тяжелая полевая артиллерия, впервые сформированная в 1910 году, состоит из 2-х полков по 7 батарей.

Всего, таким образом, 242 батареи. Все батареи шестиорудийные, кроме тяжелых, имеющих по 4 орудия. Всего орудий 1424.

Инженерные войска состоят из 6 полков (2 саперных, телеграфный, понтонный, минный и автомобильный) и батальона специалистов; всего 25 батальонов. Воздухоплавательные части правильной и окончательной организации еще не получили.

Подвижная милиция формируется лишь в военное время, в мирное же призывается только на короткие учебные сборы. Части подвижной милиции формируются при частях постоянной армии, причем до 1910 года они не имели вовсе кадров, кроме нескольких офицеров на батальон, в настоящее же время приступлено к образованию кадров в размере: при пехотном полку 7 офицеров и 90 нижних чинов, а при стрелковом полку 2 офицеров и 30 нижних чинов. Количество подвижной милиции не предусмотрено законом, а определяется при призыве королевским декретом. Прежде предполагалось формировать 51 полк линейной пехоты [73] (153 бат.), 20 батальонов берсальеров, 38 альпийских рот, 26 эскадронов кавалерии, 56 полевых батарей и 18 горных, но теперь пришли к заключению о трудности формирования такого количества частей и есть основание предполагать, что число батальонов пехоты будет ограничено 96-ю, т.е. при каждом гренадерском и линейном полку будет сформировано по одному батальону.

Территориальная милиция призывается, главным образом, для службы на местах, а также для образования гарнизонов крепостей, но в случае надобности может быть назначена на усиление действующей армии. Всего предполагается формировать 324 линейных батальона, 22 альпийских, 100 крепостных артиллерийских рот и 30 инженерных. Центрами формирования территориальных частей будут служить соответствующие части постоянной армии.

Высшими тактическими единицами в мирное время являются для пехоты и кавалерии — бригады, а для артиллерии и инженерных войск — полки. Дивизии и корпуса, по существу, в мирное время представляют территориальные деления, хотя все части войск, расположенные в пределах дивизионного или корпусного района, подчиняются в строевом отношении соответствующим начальникам дивизий и корпусным командирам.

С объявлением мобилизации войска постоянной армии формируют 12 корпусов и 4 отдельных кавалерийских дивизии. Корпус будет состоять из двух пехотных дивизий, одного полка берсальеров, одного кавалерийского полка, двух групп корпусной артиллерии (по 3 батареи в каждой), парков, обозов и вспомогательных частей. Пехотная дивизия будет состоять из двух пехотных бригад, двух групп артиллерии (5 батарей), одной саперной роты, парков, обозов и вспомогательных учреждений. Наконец, кавалерийская дивизия будет состоять из двух бригад по два полка и группы конной артиллерии из двух батарей. [74]

Из частей подвижной милиции предположено также формировать дивизии, которые, вероятно, будут приданы некоторым корпусам третьими дивизиями.

Общая числительность корпусов по штатам военного времени будет: двухдивизионного — 996 офицеров, 34625 нижних чинов, 5777 лошадей и 102 орудия, а трехдивизионного — 1376 офицеров, 48 854 нижних чинов, 7270 лошадей и 128 орудий.

По нормальной организации военного времени, корпуса предположено свести в четыре армии, каждая в три корпуса, и одну кавалерийскую дивизию.

Сравнение состава и численности различных категорий армии, могущей быть выставленной при общей мобилизации Италией, с соответствующими категориями турецкой армии, видно из следующей таблицы:

Категория войск	Итальянская армия					Турецкая армия
	батальонов	эскадронов	орудий	офицеров	нижн. чинов	батальонов	эскадронов	орудий	офицеров	нижн. чинов
				(в тыс.)					(в тыс.)
Постоянная армия	360	145	1424	19	360	456	202	1644	18	734
Подвижная милиция	96	26	444	4	96	—	—	—	—	—
Территориальная милиция	346	—	—	9	346	—	—	—	—	—
Редиф 1 и 2 классов	—	—	—	—	—	524	48	—	7	650
Аширетная конница	—	—	—	—	—	—	125	—	?	16
	802	171	1868	32	802	980	375	1644	25	1400

Таким образом, мобилизованная постоянная армия Турции превосходит итальянскую постоянную армию, как по общей численности, так и по числу батальонов и [75] эскадронов. Сравнивая же подвижную и территориальную милицию с редифом обоих классов и аширетной конницей выходит, что и второлинейные турецкие войска имеют численный перевес над итальянскими.

В общей сложности вся армия Турции превосходит итальянскую на 300 тыс. человек или на 27%. Преобладание в кавалерии более чем двойное, и только по числу артиллерийских орудий Турция уступает Италии. Если к этому еще прибавить, что силы Италии вполне исчерпываются приведенными в таблице категориями войск, а Турция может, кроме того, выставить значительное ополчение или мустахфиз (до 400 тыс.), то надо прийти к заключению, что по численности турецкая армия имеет весьма основательный перевес над итальянской.

Такая разница в учитываемой материальной силе обеих армий значительно парализуется более слабой подготовкой и многими другими дефектами турецкой армии, а потому трудно было бы делать какие бы то ни было предположения о возможном исходе вооруженного столкновения Оттоманской империи с Италией в том случае, если бы они были непосредственными сухопутными соседями. Все, конечно, зависело бы от решающих, но столь трудно учитываемых моральных элементов, талантливости руководителей, степени воодушевления того и другого народа и т.д.

Решение Италии ограничить район военных действий Триполитанией поэтому надо признать вполне логичным, если далее не принимать во внимание условия политического характера.

В Риме, вероятно, ясно сознают, как трудно и рискованно решиться на производство десантной операции в пределах государства, имеющего полуторамиллионную армию, хотя бы она и не стояла по своей подготовке и обеспечению на высоте итальянской армии. В начале войны высказывались мнения о возможности нанесения итальянцами удара Турции высадкой в европейской Турции, в целях совместных действий с еще не [76] вполне успокоившимися албанцами; но это был бы расчет не на собственные силы, а в истории немало примеров того, как легкомысленно основывать на чужих силах расчет на успех операции. Один фирман султана в критическую минуту о даровании албанцам требуемых ими привилегий мог бы совершенно изменить дело: недавние враги турок, албанцы-мусульмане, сразу превратились бы в их деятельных союзников в святом деле очищения родины от нашествия гяуров-итальянцев.

Но итальянцам и не было надобности обращать удар на материк, раз была уверенность в достижении цели войны простым занятием плохо защищенной турецкой колонии. Определенность цели, быстрота и энергия, с которой итальянской дипломатией приняты решения для ее достижения, принесли блестящие плоды: Турция не успела послать на усиление Триполи ни одного солдата, ни одного патрона, ни одного пуда запасов, и африканская дивизия была предоставлена лишь своим собственными силами в составе и с обеспечением повседневной мирной жизни, что вдвое, а может быть и более того уменьшило ее способность сопротивления. Итальянская политика, таким образом, сделала все для обеспечения успеха итальянского оружия в Триполи с легким трудом и малой кровью, а как это будет использовано, зависит уже от военных начальников. [77]