II. Триполитания

Вилайет Триполи (с санджаком Бенгази) лежит на северном берегу Африки, между Тунисом и Египтом. Его береговая линия тянется на 1600 верст. Протяжение территории с востока на запад — 1300 в., с севера на юг — 1000 в. Морская граница составляет 1/3 всей границы. Сухопутная граница, более или менее точно установленная на западе только в 1910 году, весьма неопределенная на востоке и совсем не намеченная на юге, идет, начинаясь на западе у мыса Эль-Бибен, изломом на юг, западнее оазисов Гадамес и Гат, за которыми поворачивает сначала на восток, а затем (приблизительно от 20?) на северо-восток, в обход оазиса Куфра, к берегу Средиземного моря, оставляя за Египтом, согласно декабрьскому (этого года) фирману султана, весь залив Солум. Общая площадь территории исчисляется в 406 000 кв. миль, с населением в 800–1300 тысяч жителей. Таким образом, Триполи составляет половину остальных владений Турции и в 3 1/2 раза превосходит территорию Италии. [31]

Берег представляет собою обрывистые скалы, метров 20 вышины, мягкого, желтовато-серого песчаника, образующие небольшие бухты. Берега западной части низки, пологи, пустынны, на Барке — высоки, круты, скалисты. Окаймляющие берег частью подводные, частью надводные рифы делают высадку и выгрузку возможной только в немногих пунктах. Таковы: Мирза Тобрук — одна из лучших естественных гаваней Средиземного моря, около 4 верст длиною, 1 1/2 версты шириною и 36–50 ф. глубины, укрытая почти от всех ветров; верст на 50 к западу — залив Бомба, издавна считающийся отличной стоянкой для флота; он открыт северо-восточным ветрам, кроме одного участка, т. н. гавани Менелая, которая, при некотором оборудовании, может дать достаточное укрытие судам; западнее идут: Дерна — открытая для всех ветров стоянка, с которой, в случае свежей погоды, приходится уходить в залив Бомба; Бенгази (около 8 ф. глубины), Мисрата, Слитен, Хомс и, наконец, Триполи. Гавани всех перечисленных пунктов находятся в плачевном состоянии; единственным более или менее оборудованным портом является Триполи, гавань которого, до 20 ф. глубиной, закрыта цепью рифов со стороны севера. Но и здесь вход без лоцмана невозможен, т. к. в силу постоянного берегового течения, идущего в гавань с востока, она занесена песком и свободным остается только узкий фарватер. Пароходы свыше 2000 т вынуждены останавливаться приблизительно в километре от пристани, против восточной части города.

Триполи — главный административный и торговый центр страны с населением до 50 000 человек, лежит в оазисе Мншиа (Mnschia), тянущемся на 5 километров к югу и километров на 20 с запада на восток. Образуя сплошную заросль пальм, олив, фруктовых садов, оазис по флоре и фауне своей носит типичный средиземноморский характер, близко напоминая Южную Италию. Таков же ряд остальных оазисов, залегающих [32] среди песчаных пространств вдоль берега: Суара, Санья, Саизур, Таджура, Хомс, Слитен, Мисрата — то прилегающих к самому морю, то втягивающихся в глубь материка более или менее широкой полосой зелени.

Южнее полосы оазисов — в западной части Триполитании — тянется пояс дюн, имеющий непосредственно к югу от Триполи до 20 километров ширины, с немногочисленными и небогатыми водою колодцами. Далее идет степь Джефара, слегка всхолмленная местность, постепенно подымающаяся к югу и имеющая, в среднем, в ширину от 50 до 70 километров. В римские времена она была сплошной оливковой рощей. Но ислам, в VII веке принятый берберами, искоренил земледелие. Плодовые сады погибли от засухи или были вырублены. Вместе с растительностью исчезли выходы воды. Теперь источников мало. Еще меньше — жилых мест.

К Джефара — крутыми, в сто и более метров, террасами падают склоны плоскогорья Джебел, составляющего водораздел между Средиземным морем и Сахарой. Некоторые пункты северного его склона поднимаются до 2800 ф. над уровнем моря. Продолжением восточного его склона служит горная цепь, такой же приблизительно вышины, идущая параллельно южному берегу залива Большой Сирт.

На полуострове Барка почти к самому берегу моря подходит горный массив Джебел Ахдар, высотой, в среднем, от 900 до 1000 ф.

К югу от гор Барки — типичное понижение, отделяющее горы от Сахары: есть места на 15–30 саж. ниже уровня Средиземного моря.

Склоны плоскогорья Джебел изрезаны сухими руслами протоков, «вади», с обрывистыми, скалистыми берегами, наполняющимися водой только на несколько часов. Рек в Триполи нет, если не считать р. Темлаим на п-ове Барка, несущую воду в течение нескольких месяцев в году и потока близ г. Бенгази, то выходящего [33] на поверхность, то бегущего под землей. Зато подпочвенной водой Джебел чрезвычайно богат.

Долины и холмы Джебела, поросшие маслиной и плодовыми деревьями, покрытые полями всюду, где выбивается на поверхность подпочвенная вода в виде ключей, колодцев или арыков, составляют ценнейшую часть Триполитании. В настоящее время она запущена. Былые ирригационные сооружения заброшены. Население, довольно редкое, ютится большей частью в искусственных и естественных пещерах — в «подземных селениях», как в Армении. Но все данные для культуры налицо: превосходная почва, обилие подпочвенной воды, которую можно добыть на дне любого оврага, благоприятный климат.

По климату северная часть вилайета близко напоминает южную Италию, особенно в приморских оазисах, где жара умеряется морскими бризами. В самом Триполи средняя температура наиболее холодного месяца (январь) 12,2° С, наиболее жаркого (август) 26° С. Зима прохладная и переносится не без лишений, т. к. в местных жилищах печей нет. С декабря, чаще позднее, с февраля, начинается период дождей, длящийся до 3-х месяцев. Раза два за зиму выпадает град. Снега не бывает никогда. Весной осадков бывает мало, летом и осенью не бывает вовсе. Годовое количество осадков 354 мм.

Климат южной части вилайета, находящейся в сфере влияния Сахары, жарче и суровее. Температура в жаркие месяцы доходит до 70°; характерны резкие падения t° ночью: днем жара до 70°С, ночью 0°. Дожди редки, а в Феццане, лежащем к югу от Джебела, в песках Сахары, дождя не бывает иногда целые годы.

Численность населения Триполи определяется, как мы видели, различно — от 800 до 1500 тысяч, что дает плотность, в среднем, 1 чел. на кв. версту. Распределено население неравномерно: главная масса его занимает оазисы Триполи, Феццана и Киренаики, причем последняя представляется наиболее густонаселенной (около [34] 2-х чел. на кв. версту). Относительно густо заселены также северные террасы Джебела. В главных городах края жителей считается: в Триполи — 50 000, Бенгази — 15, Мурзуке — 7, Мисрате — 10, Гате — 4, Дерне — 6, Гадамесе — 7 тысяч. В племенном отношении население состоит из берберов, арабов, небольшого количества негров, нескольких тысяч евреев, живущих преимущественно в Триполи и прилегающем оазисе, где они занимаются исключительно кузнечным делом, и небольшого количества европейцев. Турок насчитывается до 50 тыс., считая с войсками. Преобладающий язык — арабский.

В религиозном отношении население Триполитании в подавляющем большинстве магометане, причем магометане старого, истинного толка — в противность туркам. С тех пор, как мусульманская Африка попала под власть европейских держав, центр африканского исламизма переместился в Триполитанию. Здесь, в Куфре, в 800 километрах от морского берега, посреди Ливийской пустыни, столица Шейха ордена Сенусси, который является едва ли не действительным властителем Триполи.

Орден Сенусси, насчитывающий в Африке до 7 миллионов «братьев» (ибо орден этот скорее напоминает братство типа масонских братств, чем религиозную секту), является носителем не только религиозной, но, главнее всего, национальной арабской идеи{3}.

Общеизвестна вражда арабов и турок, коренящаяся в том нескрываемом презрении, с которым араб, гордый не только теми веками побед, которыми утверждена была власть его предков в трех частях света, но и сокровищами науки и искусства, которые оставили они последовавшим поколениям, смотрит на турка, история которого в его глазах есть только история грубой силы. Арабы не мирятся с захватом халифата султаном турецким. Объединенные общей с турками ненавистью к [35] «гяурам», арабы лелеют мысль о возвращении халифата — племени, из которого вышел Магомет, о свободе религиозной и свободе национальной. На этой мечте построен успех нищего монаха из Орана, в 1835 г. положивший основу ордена Сенусси во время своих странствований по мусульманскому северу Африки.

С 1859 г. когда титул «махди» перешел к сыну основателя секты, светский характер братства начинает проявляться яснее. Сенусси получают экономическую и военную организацию. Роль проповедников отступает на задний план перед ролью культуртрегеров. Сенусси поддерживают старые, прокладывают новые дороги от Судана до берегов Марокко. Внутренняя торговля понемногу сосредоточивается в их руках. В тех же руках и вся, весьма скромная, конечно, культурная работа, которая ведется в мусульманской Африке. При дворе «махди» из молодежи формируется «гвардия»; усиленная 2000 рабов, она представляет ядро будущей военной силы. Наконец, в египетском банке, если доверять сообщениям газет, вклады шейха («на военные нужды») достигают постепенно гигантской цифры миллиона турецких фунтов. Таким образом, в Триполитании создается государство в государстве, на образование которого фиктивные властители-турки не могли смотреть безразлично. Абдул-Гамид решается даже действовать силой, но раньше, чем султан успел выполнить свой замысел, шейх, предупрежденный или предугадавший опасность, ушел за пределы досягаемости — в оазис Ливийской пустыни.

На Триполитанию можно, таким образом, смотреть, как на будущий арабский халифат, халифат втрое более грозный, чем отмирающий, обессиленный европейский халифат. И если бы мечта сенусситов осуществилась, можно было бы ожидать счастливое будущее нового государства. Потому что географическое положение Триполи и физические свойства страны — чрезвычайно выгодны.

В древности эта часть африканского побережья была цветущей страной. «Житница Рима» — Киренаика [36] посылала ежегодно «Вечному городу», как военный налог, до 10 тыс. ведер оливкового масла и до 5 миллионов четвертей хлеба. В то время почва Триполитании, благодаря искусственному орошению, давала урожаи сам-300. Но даже и теперь, когда заброшенность ирригационных сооружений ставит сбор в зависимость от атмосферных осадков, и в стране чуть не через каждые 5 лет бывают голодные годы, урожай в сам-80 не редкость. Несмотря на всю неудовлетворительность постановки земледелия, на запущенность большей части плодородных земель Триполи, некогда дававших жатвы (как свидетельствуют развалины римских и испанских ирригационных сооружений, цистерн и т. д.), население не нуждается во ввозном хлебе, а Бенгази даже вывозит зерновой хлеб. Незначительный ввоз муки и отрубей в Триполи (в 1905 г. на 650 000 р.) предназначается исключительно для самого города и его ближайших окрестностей. Если, далее, принять в расчет, что от налогов на землю Турция получала с Триполи до настоящего времени свыше 185 000 рублей ежегодно, то, поскольку по турецкой системе налогов правительство получает 1/10 урожая, при средней оценке пуда зерна в 1 рубль — урожай определится приблизительно в 2 миллиона пудов. Это составляет два пуда в год на человека — количество более чем достаточное для населения, главную пищу которого составляют продукты скотоводства и садоводства. А между тем, как мы указали, обрабатывается только относительно незначительная, часть годной под культуру земли.

Недаром в 1879 г. «Рольф» писал, что «тунисские владения не стоят 10-й доли Триполитании». Правда, последние по времени отзывы менее благоприятны. Посетивший Триполи агент «Общества коммерческого освоения Африки», в бюллетене «Общества» 1891 г., и десять лет спустя, Мадзони Феррара, в одной из парламентских своих речей, утверждают, что слухи о богатстве Триполи преувеличены, что даже об обеспеченности урожаев, не только о сказочных размерах их, [37] говорить не приходится. Но причина, которую они приводят, уясняет и причину разногласия отзывов. Они говорят о бездождии. Между тем, как мы видели, прошлая сила Триполи и ее возможная будущая сила в искусственном орошении. Для восстановления былого плодородия в Триполи надо выполнить то, что было в свое время сделано там древними, и что теперь, в наше время, сделали англичане в Египте.

В собственно Триполи главное занятие жителей — скотоводство, причем главным образом разводят верблюдов, число которых быстро растет, по мере движения на юг. Рогатый скот мелок; овцы разводятся только на севере. Лошадей немного, но прекрасного качества.

Все, что было сказано о земледелии, можно повторить и о садоводстве. И в этой области почва дает больше, чем должна бы давать при том труде, который затрачивается на культуру плодовых деревьев. Основное богатство садов страны — финиковая пальма, дающая в Киренаике до 1000 стволов на десятину. В Фецане пальмы считаются миллионами. Далее идет оливковое дерево; на Джебеле и в собственно Триполи — миндаль, гранаты, смоковницы, бананы, апельсины и лимоны (в прибрежных оазисах). Но сады запущены; нередки случаи вырубки финиковых пальм и плодовых деревьев для уменьшения суммы налога, подлежащего уплате с каждого дерева. Оливковое масло, вырабатываемое самыми примитивными прессами, — низкого качества и находит себе плохой сбыт. Производство вообще носит характер производства только для личного потребления, без расчета на вывоз.

И действительно, вывоз невелик. Только альфа (трава, употребляемая в бумажном производстве) до последних лет вывозилась англичанами в крупных количествах.

Если прибавить к этому, что до настоящего времени не предпринималось никаких мер к эксплуатации [38] минеральных богатств{4}, присутствие которых в недрах Триполитании признается несомненным, что обрабатывающая промышленность только зарождается, ограничиваясь несколькими незначительными кирпичными и мыльными заводами, фабрикой искусственного льда в Триполи, да прессами для альфы, причем все это находится в руках иностранцев; что даже кустарные изделия вырабатываются в количестве, необходимом только для местного потребления, то общая картина страны складывается вполне определенно и ярко: природное богатство и почти полное отсутствие культуры.

В силу этого отсутствия культуры остаются неиспользованными и выгоды географического положения Триполи.

Выгоды эти можно признать исключительными. С одной стороны — морем Триполитания связывается с портами Южной Европы{5}, с другой — с Суданом и внутренней Африкой, лучшим (не по состоянию дорог, конечно, но по направлению) караванным путем, через Феццан{6}. Также хороша связь с Тунисом и Египтом.

В настоящее время преимущества эти, как мы сказали, остаются неиспользованными. Торговля Триполитании ничтожна, и вместо того, чтобы развиваться, падает В 1906 г.{7} порт Триполи посетило всего 292 паровых судна, вместимостью 326780 тонн, и 445 парусников (115660 тонн). Из них 58% приходилось на долю Италии, 25% — Англии, 12% — Франции. [39]

Торговля с Суданом, откуда идут шкуры, слоновая кость, страусовые перья, также падает из года в год. Так, в 1890 году одних страусовых перьев было привезено на 6 340 000 франков, а в 1906 г. всего на 306 000. Столь же заметно уменьшился и вывоз в Судан: в 1894 г. на юг ушло товаров на 12 миллионов, в 1906 — едва на 1/2 миллиона фр. Причину этого приходится искать в постройке железных дорог в Египте и на Западном берегу и, главнее всего, в открытии новых водных путей в Нигерии, путей, особо выгодных своей безопасностью, чего нельзя сказать про караванный путь из Триполи, открытый налетам туарегов.

Естественно, что о развитии торговли можно говорить только после того, как разовьется и окрепнет ныне находящаяся в самом печальном состоянии промышленность, по крайней мере, промышленность добывающая, и на ее базисе утвердится экономическое благосостояние страны. Конечно, тогда представится необходимым прежде всего привести в порядок порты Триполитанского побережья, и вместо нынешних дорог{8} по глубоким пескам и голым скалам, в которых поколениями караванов пробиты колеи в 1/2 метра [40] глубиною — проложить железную дорогу на Мурзук и Гадамес. Тогда путь к центру Африки сократится до 30–35 часов товарного движения, в то время как теперь караваны тратят на этот переход 30–35 суток. При таких условиях отпадут — ныне отвлекающие от Триполи товары — выгоды пути к Гвинейскому заливу.

Но все это — и экономическое, и торговое развитие — еще в будущем, в «возможном». И будущее это всецело зависит от того, кто будет владеть Триполитанией. [41]