Походы барона Шпигель и подводная лодка-призрак
Английские морские офицеры однажды сказали мне: «Поговорите, со Шпигелем, он славный парень и может рассказать вам много интересных вещей». Они знали Шпигеля и как противника и как пленника. Таким образом, я разыскал в Берлине барона Шпигеля, принадлежавшего к сливкам германской титулованной знати.
Карьера барона была достаточно разнообразна. Заметная фигура в германских аристократических кругах, он в молодости искал приключений в дальних странах. Как морской офицер, он посетил многие иностранные порты. Затем во время войны Шпигель был корсаром глубин и пленником англичан и, наконец, теперь с головой погрузился в коммерцию.
Повествование барона посвящено операциям той подводной лодки, которой он командовал.
«В январе 1915 года из Вильгельмсгафена в Северное море вышли в крейсерство три лодки: «U-22» под командой Хоппе, «U-31» под командой Вашендорфа и моя лодка «U-32».
Я расскажу вам историю трех лодок, одновременно вышедших в море в злополучное январское утро.
Правда, о моей лодке мало что можно будет рассказать, так как нам на этот раз просто не везло. Наша миссия заключалась в том, чтобы стоять у устья Темзы и выжидать возможности нанести хотя бы небольшой удар по английским боевым кораблям. Со дня на день мы встречали все более и более свирепеющие штормы. Наш прибор для измерения силы ветра давал показания от одного до двенадцати. Волны непрерывно перекатывались через боевую рубку. Из-за невероятной качки лодки мы имели много разбитых рук, ног и плеч. Лодка находилась в море в течение девяти дней, но мы так и не видели ни одного неприятельского корабля. Двадцать второго января мы вернулись обратно в базу, где узнали печальную новость, что ни одна из двух других лодок не вернулась. Беспокойство наше росло все больше и больше, но сведений об «U-22» и «U-31» попрежнему не поступало.
Пятью днями позже промелькнуло сообщение о том, что «U-22» возвращается. Все мы столпились на палубе нашей лодки, приветствуя пропавший корабль, подходивший к месту своей швартовки. На палубе «U-22» была выстроена вся команда во главе с офицерами, но они не подали никакого ответа на наше сердечное приветствие. Их лица были бледны и вытянуты. [69]
«U-22» ошвартовалась. Хоппе вышел на пирс и направился к командиру флотилии.
«Должен донести, — обратился он к своему начальнику, с. трудом сдерживая волнение. — Должен донести, что я взорвал торпедой «U-7». Имеется один уцелевший из числа команды».
Командиром «U-7» был Жорж Кениг, лучший друг Хоппе. Оба они были неразлучны в течение многих лет. Когда мы видели Кенига, то всегда смотрели, нет ли где-нибудь поблизости Хоппе. Они вместе ели, вместе пили и что принадлежало одному, то принадлежало также и другому.
Имелось правило информировать по радио командиров подводных лодок о присутствии в море поблизости от них наших лодок. На этот раз Хоппе не получил извещения, что поблизости от него действует Кениг, и когда он встретил другую лодку, шедшую на некотором расстоянии от него в надводном положении, он не знал, своя она или неприятельская. Все подводные корабли на большой дистанции всегда кажутся похожими друг на друга. Для того чтобы узнать, чья это встреченная им лодка, Хоппе дал световой опознательный сигнал. Но ввиду того, что «U-22» находилась прямо простив лучей заходящего солнца, он не мог видеть ответных сигналов, посланных Кенигом. Снова запрос и снова нет ответа. Тогда Хоппе решил, что перед ним английская лодка. Он погрузился и провел превосходную торпедную атаку. Сильный взрыв — и стальной корпус лодки пошел на дно.
«U-22» всплыла и пошла к месту гибели своей жертвы. Там плавал только один человек. Люди с «U-22» вытащили его к себе наз борт, и вдруг Хоппе увидел на его фуражке знакомую надпись, говорящую о том, что перед ним матрос с «U-7», с той лодки, которой командовал его старый друг Кениг.
Через два года после этого трагического события Хоппе был убит, а его лодка уничтожена английским судном-ловушкой под командой знаменитого Гордона Кемпбелл.
Третья лодка, о которой я вам говорил, «U-31», так и не вернулась, сколько мы ее ни ждали. Шли недели и месяцы, а о ней ничего не было слышно. Мы полагали, что она погибла на мине. Однако, спустя полгода она неожиданно воскресла и создала целую сенсацию в качестве «подводной лодки-призрака»{30}.
Вы, очевидно, знаете старый рассказ о корабле с мертвыми людьми. Во время войны был известен случай с самолетом, который летел под небесами с мертвым пилотом. Теперь же к этим рассказам прибавилась история живой и невредимой подводной лодки с мертвым экипажем. Эта история стоит того, чтобы ее подробно рассказать.
По поверхности воды медленно идет подводная лодка «U». Казалось, что на ней все было в полном порядке. Она выглядела, как обычно выглядит лодка в боевом походе, готовая в любой момент к погружению и выпуску торпеды. Дрейфуя по ветру, лодка в конце [70] концов выбросилась на берег на восточном побережье Англии. Ошеломленные рыбаки подняли тревогу. К лодке, лежавшей покачиваясь на песчаном баре, бросились английские моряки. Они взобрались на корабль, сняли его с мели, отбуксировали в ближайшую гавань, поставили в док и обнаружили странную загадку.
Лодка, оказавшаяся той самой «U-31», которая шесть месяцев тому назад вышла с нами в море, была в хорошем состоянии, без всяких повреждений и поломок. Однако, ее офицеры и команда, находившиеся на койках, были мертвецами. Последняя запись в вахтенном журнале была датирована январем 1915 года.
«U-31», как показывали ежедневные записи вахтенного журнала, вышла из Вильгельмсгафена в боевое крейсерство. Ее поход на первых порах протекал без особых событий. Записи в журнале были однообразными.
Случай с «U-31» стал злободневным событием, вызвавшим много различных догадок и предположений. Мы, моряки-подводники, могли найти только одно объяснение этому странному происшествию, и это объяснение несомненно было правильным. Лодка, как это часто делалось в боевых походах, в особенности вблизи неприятельских берегов, легла на грунт. Офицеры и команда улеглись спать. Один человек был оставлен на вахте, но он, видимо, также поддался искушению немного вздремнуть и заснул. Ядовитые газы, подобные тем, которые могли образоваться на подводных лодках старого типа, за ночь понемногу распространились по кораблю и удушили спящих людей. Вы спросите меня — а как же лодка всплыла при наличии мертвой команды? Объяснить это можно следующим образом. Сжатый воздух из баллонов просачивался в заполненные водой систерны лодки. Прошло много дней, и систерны постепенно продулись; лодка получила достаточную пловучесть и всплыла на поверхность. Место пребывания лодки на грунте находилось вблизи побережья, и естественно, что ветер и волна прибили ее через несколько часов к берегу.
Таково единственное объяснение этого невероятного на первый взгляд эпизода с «U-31».
Теперь я перейду к описанию своего последнего крейсерства в море, которое закончилось самым неожиданным и ошеломляющим образом. Это было в апреле 1917 года.
Перед этим крейсерством я находился в госпитале, куда был послан, для отдыха и лечения сердца.
Я вышел из госпиталя, чувствуя себя гораздо лучше, и сразу же получил в командование «U-93», новую большую лодку. Я взял на нее большую часть своей старой команды. Мы в совершенстве знали друг друга и побывали совместно во многих боевых походах с их трудностями и переживаниями. Несколько недель практической тренировки, а затем пришел приказ о выходе в крейсерство.
Мы прошли Северное море, Шетландские острова и вышли в Атлантику. Погода была отвратительная: стоял шторм. День за днем ревел ветер и свирепствовало море. Наше положение еще более ухудшалось вследствие того, что мы были вынуждены итти почти все время в погруженном состоянии, из-за необходимости [71] уклоняться от необычайно большого количества патрульных судов, истребителей и траулеров противника.
В Атлантике погода изменилась на теплую и тихую с легкими ветрами и блестящим солнцем. Мы крейсеровали вдоль и поперек обычных торговых путей, но не могли найти ни одного объекта для атаки. Прошло пять дней, и, наконец, мы встретили первый корабль — свою же подводную лодку. Это была «U-43», под командой Юрста, моего хорошего друга. «U-43» крейсеровала в северных водах вблизи русского порта Архангельска, через который Россия получала свое снабжение. Юрст возвращался в Германию после окончания похода.
«Идите на триста миль на юго-запад, — сказал он мне, — торговые корабли союзников ходят новым путем. Вы найдете их там в изобилии».
По совету Юрста я лег на новый курс. В течение следующей недели мы в быстрой последовательности утопили дюжину судов. Некоторые были вооружены, и мы торпедировали их, но почти в каждом случае команды имели возможность благополучно уйти в спасательных шлюпках. Я принял к себе на борт пять капитанов и дюжину комендоров, британских военных матросов, которые согласно правилам были военнопленными.
Соединенные Штаты Америки недавно вступили в войну с нами. С одного потопленного нами вооруженного американского судна не оказалось уцелевших. Я выстрелил в него торпедой с пятисот ярдов. Через пару секунд последовала ужасная детонация, и «U-93» получил сильный удар. Мы от сотрясения свалились на палубу. Все электрические лампы в лодке были разбиты. Я думал, что мы были таранены, и всплыл под перископ. 7000-тонный пароход исчез. По морю растеклось обширное облако дыма. Воздух был полон летящих обломков. Очевидно американский транспорт имел на борту боезапасы с сильно взрывчатым веществом.
Вскоре появился в виду еще один большой пароход. Он не был вооружен. Мы остановили его. Команда села в шлюпки, и мы направились к ним, чтобы осмотреть судовые документы. Оказалось, что наш приз шел в Египет с грузом яиц. На палубе «U-93» раздался радостный крик. Вы можете себе представить, как люди устали от галет, горохового супа, грудинки и консервов. Наши фуражиры работали в этот день подобно истинным героям. Мы приняли на борт своего корабля десять тысяч яиц. Все свободные места в лодке были набиты яйцами. С течением времени несколько тысяч яиц испортилось, и их пришлось выбросить в море.
Наступил конец ясного, весеннего дня. У нас осталась только одна торпеда, и мы были почти готовы повернуть домой. Мимо нас прошел большой английский пароход «Хорза». Мы добились чистого попадания в него своей последней торпедой. Он очень скоро затонул. Его корма поднялась в воздух, и он пошел на дно носом вниз, подобно самолету.
На следующее утро мы заметили шведский парусный корабль. Я в надводном положении направился за ним. Наше носовое орудие уже было изготовлено для того, чтобы дать ему выстрел под [72] нос, когда я увидел, что вокруг корабля начинают падать снаряды. Кто-то добрался до него раньше нас. Оказалось, что с другого борта парусника находилась наша лодка «U-21» под командой Херзинга. Команда парусника карабкалась в свои шлюпки. Приз по праву принадлежал Херзингу. Когда он потопил его, я остановил шлюпки и заставил их взять к себе на борт 17 человек, уцелевших с «Хорза». «U-21» и «U-93» подошли друг к другу, чтобы вместе провести остаток дня, а затем каждая легла на свой курс.
Потопив еще одно судно, оказавшееся греческим пароходом «Фалерон», направлявшимся из Соединенных Штатов Америки в Англию, «U-93» отправилась домой».