Работа не кончается
Заканчивалась утренняя вахта. Первые лучи восходящего солнца осветили приземистые горы Босо-Ханто, скользнули по зеленым садам Канагавы, заиграли на голубой глади Токио-Ван. На стоящих в гавани кораблях люди позавтракали и занялись обычными делами. Ничто не мешало им мысленно перенестись к далекому дому, представить, чем заняты в это воскресное утро их близкие. Ровно в 8.00 последняя военная вахта была сдана. Дневная вахта стала первой вахтой мирного времени. Если моряки и замечали появлявшиеся над Токийским заливом самолеты, то почти не обращали на них внимания. В этот день самолеты могли быть только своими, американскими. Воскресенье 2 сентября 1945 года должно было стать великим днем для Японской империи.
В 9.00 внимание всех без исключения матросов и офицеров на сотнях американских кораблей было приковано к «Миссури», на котором были подняты пятизвездочные флаги адмирала Нимица и генерала Макартура. И безусловно, над «Миссури» развевался государственный флаг Соединенных Штатов — тот флаг, который был поднят в Вашингтоне (округ Колумбия), когда началась война. Раньше он уже был поднят над Римом, затем над Берлином и теперь над Токио. На палубах «Миссури» собрались многочисленные адмиралы и генералы, фотографы, корреспонденты, радиокомментаторы. [291]
В самом большом помещении корабля был установлен стол, на котором лежал лист бумаги размером 12 х 18 дюймов. На нем был очень короткий текст — всего восемь пунктов, завершавшийся словом капитуляция. Это было новое слово в японском языке, к которому японцам еще предстояло привыкнуть. После 45 месяцев кошмара война на Тихом океане закончилась, и теперь ее можно было описать всего двумя словами: победа и капитуляция. Из них на долю разрушителей Пёрл-Харбора, организаторов Батаанского марша смерти, садистов, измывавшихся над военнопленными в концлагерях, осталось только одно: капитуляция. Оно было слишком хорошо для преступников, но... В 9.08 два нервных японца нацарапали свои подписи под условиями капитуляции от имени императора и Генерального штаба. Затем они скромно отошли в сторону, дожидаясь, пока документ подпишут представители союзников.
К 9.33 чернила высохли. Капитуляция стала официальной. Война закончилась. Японцы вернулись в Токио, который за четыре года стал совсем другим городом. «Когда японцы отбыли восвояси, — писал корреспондент «Нью-Йорк таймс» Теодор Уайт, — в небе послышался странный гул. Он постепенно нарастал, и вскоре над кораблями с оглушительным грохотом пронеслись американские самолеты — их было около 2000. Таков был их прощальный салют войне. Вскоре шум стих. Заключительная церемония, а вместе с ней и война, завершилась».
Началась демобилизация. Солдатам предстояло вновь стать мирными гражданами.
А у минных тральщиков на Окинаве не было времени праздновать. После подписания капитуляции корабли «YMS» вышли из Бакнер-Бей. В штабе командующего минным флотом, где днем раньше адмирал [292] Страбл сменил адмирала Шарпа, эксперты занимались изучением карт Японского и Восточно-Китайского морей, уточняли расположение минных полей. Район изобиловал минами. Теперь кто-то должен был их уничтожить. Для этого существовал только один способ — снова привлечь к работе тральщиков.
Теперь траление мин стало делом первостепенной важности. Война закончилась, но морское судоходство в заминированных районах оставалось не менее опасным, чем было в военное время. Капитулировали страны оси, но не их мины. Да и мины союзников, ничуть не менее опасные, по-прежнему угрожали смертью.
Ни один корабль союзников не мог зайти в японские воды, пока тральщики американцев или союзников не очистят для него проход. Такое ограничение было наложено вовсе не потому, что переставшие быть врагами японцы не заслуживали доверия, просто их методы траления представлялись ненадежными. Они обычно тралили несколько раз один канал, стараясь не выходить за его пределы. На одном из полей апатичные японцы за 10 дней обнаружили десять мин. Пришедшие туда американцы срезали 40 мин за десять минут.
Британские, голландские и австралийские тральщики вели очистку азиатского побережья и островов к югу от Филиппин. Корабли «YMS», входившие в местные флотилии, очищали от мин Филиппины, острова Палау, Гилберта, Бонин, Трук и Маршалловы острова. Тральщики 7-го флота работали в проливе Хайнань и устье реки Янцзы.
У советских моряков также имелись проблемы с минными полями у побережья Маньчжурии. Предполагали, что они вели траление мин у берегов оккупированной Кореи, но информация об этих операциях [293] отсутствует. Известно, что советские представители интересовались методом траления американских мин нажимного действия, на что адмирал Шарп заявил, что сам хотел бы это знать. Ответ адмирала был искренним, хотя ему, без сомнения, не поверили. Самый лучший способ траления американских мин нажимного действия — не трогать их и уйти. Желательно подальше.
Американские минные тральщики продолжали работать даже во время церемонии подписания и празднования капитуляции. В нескольких сотнях миль к юго-западу от Кореи шла операция «Аркадия». Тральщики должны были уничтожить японский минный барьер, преграждающий кораблям 7-го флота проход через Желтое море к западному побережью Кореи. Другие тральщики в это время тралили канал к городу Кагосима.
После подписания капитуляции все японские минные тральщики поступили в распоряжение командующего минным подразделением Тихоокеанского флота. Японцы умели обращаться только с якорными минами, но, тем не менее, оказали помощь в тралении мин влияния в проливе Бунго и в районе Хиросимы. Японцы также вели траление в корейских портах Пусан и Мокпо, а также в своих портах Отаке, Саки, Осака, Карацу и Сензаки.
К сентябрю у тральщиков стало больше работы, чем было во время войны. Сезон камикадзе сменился сезоном тайфунов, справиться с которыми нередко было еще сложнее.
План очистки от мин западной части Тихого океана состоял из нескольких этапов. Первоочередная задача заключалась в ускорении эвакуации военнопленных [294] союзников из японских концентрационных лагерей и вводе оккупационных войск. Это означало необходимость немедленной очистки каналов через минные поля в основные японские порты. Затем следовало обеспечить дополнительные каналы и портовые мощности для безопасного подвоза запасов для оккупационных войск. Далее было необходимо очистить морские пути вокруг Кюсю и между оккупированными японскими портами, чтобы американские корабли могли при необходимости перемещаться, не подвергаясь опасности. Иными словами, предстояло провести траление 14 различных районов общей площадью 17 тысяч квадратных миль. Траление в период оккупации в основном было завершено в ноябре, хотя в некоторых районах оно длилось значительно дольше. Если представлялось возможным, мины нажимного действия обходили стороной, давая им время самообезвредиться.
Мины нажимного действия реагировали только на изменение давления, создаваемое при прохождении над ней крупнотоннажного судна. Единственный доступный способ создать такое изменение давления заключается именно в использовании большого судна. Другой, значительно более удобный и безопасный способ обращения с минами нажимного действия — оставить их в покое и дать возможность «умереть от старости». Если же ждать было невозможно, оставалось использовать любопытные, но крайне неэффективные средства.
Первый — «корзина для яиц» — большая плоскодонная баржа, собранная из понтонов. Буксируемая при скорости 5 узлов, она создавала изменение давления, аналогичное большому судну, и могла привести в действие мину нажимного действия, подвергаясь нешуточному риску быть уничтоженной взрывом. «Корзины для яиц» были спроектированы специалистами и начали отправляться в Европу через 16 дней [295] после того, как в соответствующие ведомства Соединенных Штатов поступила информация о появлении немецких мин нажимного действия. Британцы взорвали таким образом одну мину. Следует отметить, что «корзины для яиц» были крайне неудобны в обращении и требовали больших затрат труда и времени. Для сборки только одной единицы требовалось 15 тысяч человеко-часов в условиях судоверфи.
Другое приспособление для траления магнитных мин было кошмарной штуковиной, которую прозвали «лох-несским чудовищем». Японцы уничтожили несколько мин нажимного действия, буксируя над ними огромные кошельковые неводы, которые вызывали некоторое изменение давления. «Лох-несское чудовище» должно было работать примерно так же. Это было нечто сетевидное и удивительно нескладное, но достаточно большое, чтобы вместить внутрь буксир средних размеров. В воде с ним было обращаться так же удобно, как с подводным коровником, рассчитанным на небольшое стадо.
Эскадра кораблей таскала за собой этих уродов по бухте Нагой в течение целого дня, но ни одна мина нажимного действия так и не была обнаружена. Причем движение было таким медленным, что на очистку более или менее значительной территории ушли бы годы. Самым любопытным фактом, связанным с «лох-несскими чудовищами», представлялся следующий: на их создание было потрачено количество нейлона, достаточное для изготовления 20 миллионов пар чулок. Как минимум, 20 миллионов женщин, не говоря об изрядном числе матросов, могли бы искренне порадоваться, если бы нейлон был использован именно для этих целей.
Еще одним методом, использованным при тралении, менее претенциозным, чем «лох-несские чудовища», но более практичным, стало применение «морских свинок». Так называли большие корабли, которые [296] совершали на высокой скорости проходы по каналам, где должны были находиться самообезвредившиеся мины нажимного действия. «Морские свинки» должны были доказать, что мины действительно перестали быть опасными. Эти корабли не были тральщиками и не занимались поисками мин. Напротив, обнаружение мины явилось бы для них крайне неприятным сюрпризом.
«Морские свинки» были оборудованы устройствами для дистанционного управления. Во время выполнения задания управление кораблями велось из специальных кабин, расположенных на верхней палубе. Все члены экипажа носили шлемы и перемещались только по устланному матрасами полу. Три американские «морские свинки» в период с 14 по 18 ноября совершили «пробеги» по каналу Кюре, «Пратт Виктори» в середине сентября проверил бухту Нагой, в начале января «Маратон» и «Пратт Виктори» прошлись по акватории Кобе. В январе и феврале «Маратон» завершил работу в Кобе, затем перешел в Хиросиму. Ему удалось вызвать взрыв одной мины, который вывел из строя все электрооборудование корабля, но, к счастью, обошлось без жертв.
Если произвести подсчет количества пройденных квадратных миль и уничтоженных мин, можно сделать вывод, что тралившие мины моряки находились в большей безопасности, чем мирные пешеходы на улицах городов. После окончания войны адмирал Страбл не желал подвергать тральщики риску, если его можно избежать. В результате во время траления на мине подорвался и затонул только один тральщик — «Минивет», до этого в японских и китайских водах были повреждены еще семь кораблей.
Первой послевоенной жертвой стал «Колберт» — транспорт, следовавший на Окинаву, имея на борту 631 военнопленного из маньчжурского порта Дариен. 17 октября, находясь на юго-западе от Окинавы, [297] «Колберт» сражался с непогодой — с раннего утра дул шквальный ветер, скорость которого при порывах достигала 40 узлов, шел сильный дождь, гигантские волны кидали судно, как невесомую скорлупку. Впередсмотрящие заметили мину прямо по курсу, но, к медчастью, слишком поздно, чтобы успеть ее обойти. Взрыв проделал пробоину в корпусе размером 20 на 30 футов. В результате оказалось затопленным машинное отделение, два человека получили ранения, один пропал без вести. Судно было отбуксировано в Бакнер-Бей.
29 сентября эсминец «Рош» напоролся на мину неподалеку от Токио. Взрывом повредило его рулевое управление. 10 человек были ранены, трое, во время взрыва работавшие на палубе, пропали без вести. 1 ноября очередная японская мина повредила «LST-114», работавший в Хир-Ван. В этот же день другая японская мина, обнаружившаяся у юго-восточного побережья Кореи, едва не оставила без торжественного ужина в честь Дня благодарения и Рождества всех американских моряков, находившихся в Корее и Китае. В тот день «Бридж», имевший на борту 102 тысячи фунтов замороженной индейки, напоролся на мину. В результате его машинное отделение оказалось полностью затопленным. Индейку спас «Марин», доставивший судно на буксире в Пусан. Так что и матросы тральщиков в конце концов получили причитающуюся им индейку.
К Дню благодарения минные тральщики уже поработали в 11 районах вокруг Японии. Токийский залив был первым. Тральщики пришли туда 28 августа и оставались до 3 сентября. Семь скоростных тральщиков-эсминцев и 16 кораблей «YMS» под командованием капитана Вейна Лауда очистили каналы и якорные стоянки Йокосуки, Иокогамы и Токио, [298] уничтожив 74 японские контактные мины и 3 американские мины влияния. До прихода американцев японцы уничтожили 12 мин влияния. Акустические мины в Токийском заливе обезвредились сами и не доставили беспокойства.
Матросы тральщиков знали: чтобы взрыв мины не доставил неприятности, он должен произойти не ближе чем в миле от корабля. За время работы в японских водах они познали и другую истину. Тайфун, пронесшийся в сорока милях в стороне, может быть не менее опасным, чем если окажешься в его центре. В июне, июле и августе тайфуны прерывали морские операции и повредили целый ряд кораблей. 2–3 сентября многие корабли покинули Бакнер-Бей, чтобы переждать очередной тайфун в относительной безопасности открытого моря.
Принимая во внимание многочисленные опасности, подстерегавшие небольшие корабли в условиях тайфуна, адмиралы Спрэнс и Тернер приказали организовать для них убежище. Место для него было выбрано на севере Окинавы в длинном, узком заливе Унтен-Ко. Ответственным за проведение необходимых работ адмирал Шарп назначил капитана Донахью. «Морские пчелы» произвели углубление дна и доставили тяжелые 70-футовые сваи, чтобы обеспечить место швартовки для маленьких судов.
Следующий тайфун обрушился на Окинаву 16 сентября. Небольшие корабли «YMS» и другие направились в Унтен-Ко. Но не все дошли до убежища. «YMS-98 и -342» пропустили вход в бухту и сгинули в ночи. Позже был найден только один чудом уцелевший моряк. «YMS-421 и -341», следуя в Бакнер-Бей от Сайпана и Гуама, перевернулись и затонули у самого входа в бухту. Правда, большинство членов команды были спасены. Флагман минного флота «Террор» неделей раньше прибыл на Окинаву после ремонта; когда налетел шторм, он был пришвартован [299] у борта «Патоки». В результате «Патока» проделала несколько пробоин в борту «Террора», а на его винт правого борта намоталась якорная цепь с соседнего корабля. Следствием этого оказалось повреждение тоннеля гребного вала, и «Террор» стал готовиться к уходу в ремонт. Более или менее серьезные повреждения получили почти все корабли минного флота, и траление в японских водах было надолго задержано. Тайфун пронесся в 90 милях к востоку от Японии, обрушив на тральщики, бросившие якоря в проливе Кии, ветер силой до 60 узлов. Порывом ветра выбросило на берег «YMS-478», в результате чего погибли два человека.
То, что не смог сделать этот тайфун, удалось следующему. Они оба прошли одним и тем же маршрутом — в 30 милях от Бакнер-Бей. «Террор», еще остававшийся в бухте, во время тайфуна 9 октября не получил повреждений, но, когда шторм закончился, в Бакнер-Бей почти не осталось кораблей на плаву.
Ремонтное судно «Мона-Айленд» стояло на двух якорях. Но, когда скорость ветра достигла 100 узлов, а при порывах — 144 узлов, цепи не выдержали, судно сорвалось с якорей и ударилось о рифы. После этого его экипажу удалось спасти команду «РС-590», которое перевернулось и разбилось о рифы неподалеку.
«Саутард», изрядно потрепанный старый корабль «DMS», был брошен на рифы тайфуном, пронесшимся в середине сентября. Корабль неплохо «подлатали» для обратного пути домой, куда ему не было суждено попасть. Он продержался до скорости ветра 110 узлов и был выброшен на берег примерно в том же месте, где и первый раз. Жертв не было.
«Дорси», самый старый из всех эсминец-тральщик, был застигнут тайфуном, когда собирался отправиться в поход к родным берегам. Команда боролась в течение нескольких часов, но корабль все же оказался на рифах. На следующий день его команда перешла [300] на борт «Террора». Жертв не было, все люди в конце концов попали домой. Прежде чем покинуть корабль, матросы подняли на мачте вымпел, возвещавший всем, что корабль идет домой, словно заслуженный ветеран оставался с ними.
Маленькие кораблики «YMS», и без того изрядно потрепанные, подверглись настоящему избиению. Якорные цепи не выдерживали и лопались, и корабли, отданные на волю волн и ветра, носились по морю до тех пор, пока не гибли в пучине или не оказывались выброшенными на берег. Экипаж одного из севших на мель «YMS» высадился на спасательные плоты, но штормом их вынесло из бухты. Другой «YMS» направился вслед за ними, и моряки были спасены. Погибли только 6 человек.
Когда тайфун унесся дальше, оказалось, что в Бакнер-Бей и Унтен-Ко 136 кораблей получили повреждения разной степени тяжести или выброшены на берег. Спустя неделю 36 кораблей все еще оставались на берегу. В Бакнер-Бей был срочно отправлен транспорт «Шербурн», чтобы дать крышу над головой 1400 «бездомным» офицерам и матросам.
В Унтен-Ко старший артиллерист Ф.И. Синглтон, используя единственное уцелевшее плавсредство «LCPR», спас более 900 человек с выброшенных на берег кораблей, захлестываемых волнами рифов и утесов, килей перевернувшихся судов. До начала шторма ситуация с продовольствием на Окинаве было достаточно напряженной: очень много моряков на берегу ждали демобилизации, поэтому их кормили только дважды в день. После шторма матросам, чтобы не голодать, приходилось добывать пищу из разбитых судов.
Тайфуны обычно доставляли множество проблем, и только однажды тайфун помог проблему решить. Речь идет о клубе минных офицеров, созданном на [301] Окинаве. Клуб не имел официального статуса и представлял собой обычный сборный домик, которым завладели не вполне законным путем. Внутреннее убранство было весьма скудным, украшений не было никаких, если не считать таковыми изображение нескольких обнаженных красоток на стене за стойкой бара. В один из вечеров накануне тайфуна в клубе царило оживление. Атмосферу праздника создавали приглашенные туда медицинские сестры. Это были настоящие, живые женщины, которых многие офицеры не видели уже много месяцев.
Вечеринка обещала стать событием сезона и омрачалась лишь одной, но до крайности неприятной мелочью. Никто не подумал об организации дамской туалетной комнаты. Сестрички, добрые и непритязательные создания, поочередно бегали за полуразрушенную бетонную стену, находившуюся довольно далеко, и поспешно возвращались обратно, делая вид, что ни на минуту не отлучались из клуба и не испытывают никаких неудобств. В ту ночь несколько младших офицеров на «Терроре» получили приказ на следующий день построить возле клуба туалет для медсестер.
При подготовке младших офицеров вопросу строительства туалетов уделялось до обидного мало времени. Можно сказать, его обходили вообще. Но ведь приказы не обсуждаются! И один из офицеров, которому поручили составить проект будущего сооружения, проведя немало времени в поисках нужного практического руководства, обнаружил у себя на корабле книгу под названием «Специалист». На следующее утро новоявленные строители вооружились инструментами, запаслись стройматериалами и прибыли на стройплощадку. При себе они имели два ящика пива (на всякий случай — для профилактики тифа) и найденное техническое руководство.
Проект был составлен достаточно быстро, и работа закипела. Сооружение должно было иметь традиционную [302] архитектуру, а завершающим штрихом явился полумесяц на дверце. К этому моменту все пивные банки опустели, а новоявленные строители изрядно воодушевились и принялись с энтузиазмом обсуждать наиболее подходящий диаметр отверстия в сиденье. Спор затянулся. В конце концов плотник, единственный человек, имевший при себе рулетку, нашел самый простой выход. Он отправился в клуб и, не мудрствуя лукаво, измерил размер бедер у одной из женских фигур, изображенных на стене. «Двадцать два дюйма!{46}» — торжественно объявил он. Никто не спорил.
В ту ночь, проснувшись в своей каюте, младший офицер, бывший на строительстве прорабом, заподозрил неладное. Почему-то ему казалось, что плотник немного ошибся. Он не был в этом абсолютно уверен: после двух лет, проведенных на Тихом океане, он уже с трудом вспоминал женщин, но что-то его тревожило. Причем чем дольше он размышлял, тем больше его наполняло беспокойство. Он попытался просчитать возможные последствия ошибки: медсестры могли сами указать плотнику на его ошибку, причем не известно, каким образом они захотят это сделать. А вдруг кто-то из старших офицеров решит проверить работу? Ведь нет никакой гарантии, что перед этим он употребит достаточное количество пива, поэтому сможет счесть величину 22 дюйма профессиональной ошибкой? Дело может дойти до военного трибунала, который наверняка квалифицирует происшедшее как поведение, недостойное офицера и джентльмена. Что же делать?
Офицер (кстати, после войны он сделал прекрасную карьеру на флоте) мучился напрасно. Прав был плотник или не прав, не имело уже никакого значения. На следующий день на Окинаву обрушился невиданной [303] силы тайфун. Когда скорость ветра превысила 100 километров в час, от постройки не осталось и следа.
Тайфуны доставляли много беспокойства, но они никогда не продолжались долго. У офицеров минных тральщиков имелись куда более серьезные проблемы, которые в послевоенный период не утратили своей остроты. Магнитное траловое оборудование быстро изнашивалось и выходило из строя. Чтобы траление не прекращалось, эсминцы возили с Окинавы оборудование в Шанхай, Гонконг и крупные японские порты. Окинава уже находилась довольно далеко от центра операций, но адмирал Страбл не мог перевести свой флагманский корабль в Сасебо, пока пролив Ван-Димена и акватория Сасебо не будут очищены от мин. Переход стал возможным только в декабре.
К этому времени потрепанные войной тральщики из-за отсутствия технического обслуживания и профилактического ремонта уже в прямом смысле этого слова разваливались на части. В конце концов, в Японию прибыли более новые корабли и поступило нужное оборудование, но появились и другие проблемы. Команды тральщиков не проявляли желания выполнять опасную работу, которая считалась естественной в военное время, но стала куда менее желанной в условиях мира. Люди не понимали, почему они должны рисковать своими жизнями в японских водах. Ведь это Япония проиграла войну, а не Соединенные Штаты. К тому же возникли проблемы с доставкой почты, что всегда отрицательно влияет на моральный климат в коллективе.
Самые опытные и квалифицированные офицеры и матросы после демобилизации уехали домой, что не могло не отразиться на успешном проведении послевоенного траления. Прошедшие всю войну корабли [304] все чаще отправлялись домой вместе с командами. Минный тральщик «Сприг», принятый в эксплуатацию уже после начала кампании на Окинаве, не прекращал работу, а 90 тральщиков-ветеранов ушли к родным берегам.
Траление продолжалось. 17 февраля 1946 года адмирал Страбл доложил, что его тральщики при помощи кораблей японского флота обнаружили и уничтожили 12 тысяч мин. Конечно, многие американские мины к тому времени уже обезвредились сами, так же как и японские. По оценкам японских экспертов, в разное время ими были установлены 51 400 мин. Большинство из 39 тысяч необнаруженных мин, скорее всего, сорвались с якорей и отправились плыть по течению. Японские мины были снабжены устройствами для самообезвреживания, которые приводились в действие под влиянием сильного течения и при ослаблении натяжения якорного каната. Однако японские официальные лица признали, что в конце войны из-за хронической спешки эти устройства почти перестали устанавливать. Поэтому около 50 процентов плавучих мин еще оставались опасными. Конечно, на них подрывались случайные джонки, но основное их количество отправилось в сторону Соединенных Штатов, повторяя путь пластиковых поплавков от японских сетей, нередко выбрасываемых на американское побережье. Под действием течения расстояние между берегами двух стран можно преодолеть за 2–3 года.
Некоторые японские плавучие мины отправились в плавание, судя по всему, в самом разгаре войны. В мае 1945 года появилось уведомление о появлении японских гостей у Западного побережья США. В течение 10 дней их было обнаружено семь штук. После этого они стали появляться как по расписанию. В [305] один из периодов моряки за 60 дней уничтожили 33 японские мины, прибывшие в район Вашингтона и Орегона. Эксперт по уничтожению мин лейтенант Девон Ф. Уинслоу, лучше всех изучивший повадки плавучих визитеров, всегда предупреждал, что «все, желающие дожить до старости, должны относиться к минам очень уважительно». Все сомневающиеся могли почерпнуть дополнительные аргументы в военно-морском ежегоднике Брессея за 1941 год. Там было сказано: «30 апреля самолет, имевший на борту одну или две немецкие магнитные мины, сбился с курса и был сбит в районе города Клэктон-он-Си. Мины взорвались и почти полностью опустошили район площадью в квадратную милю. Не менее 50 домов получили такие сильные повреждения, что уже не подлежали восстановлению. 2 человека погибли, 154 были ранены». Японские мины были не менее опасными.
И еще все мины обладали изрядным упрямством. Уже в 1955–1956 годах восемь старых, проржавевших мин времен Второй мировой войны были выброшены на гавайский берег. В июле 1947 года мину прибило к берегу Кейп-Мея (штат Нью-Джерси). Это оказался подарок из прошлого — мина путешествовала по морям 30 лет, пустившись в плавание еще во время Первой мировой войны. В августе 1953 года британский траулер «Мэрах» поймал в свои сети вполне боеспособную мину. А в апреле 1957 года Норфолкский судоходный канал (штат Вирджиния) был закрыт для судоходства, пока береговая охрана разыскивала мину, замеченную кем-то в воде. Правда, когда после долгих поисков мину обнаружили, она оказалась разбитым телевизионным кинескопом.
Не важно, сколько лет мине: если она находится в воде, то может оказаться опасной. За период с окончания [306] Второй мировой войны и до июля 1948 года в Тихом и Атлантическом океанах на минах подорвалось в общей сложности 251 судно. Из них 116 затонули или стали непригодными для восстановления. Самой страшной послевоенной трагедией, связанной с минами, явилась гибель небольшого голландского экскурсионного теплохода «Кебенхафен», который взорвался в проливе Каттегат и затонул, унеся с собой 200 человеческих жизней. Последним американским военным кораблем, погибшим на мине, стал «Минивет». А 29 сентября 1947 года эсминец «Дуглас X. Фокс» подорвался на вражеской мине в районе Триеста, но остался на плаву. За первые четыре года после окончания Первой мировой войны мины потопили, вероятно, 111 судов. Из 263 судов, пропавших в этот период, многие могли быть потоплены минами.
За четыре года после окончания Второй мировой войны на европейских минных полях повреждения получили 39 американских судов. В Тихом океане за этот же период были повреждены пять торговых судов. За время войны американский торговый флот потерял на минах 31 судно, 66 получили повреждения.
Траление мин в Европе стало еще более трудным делом, чем в Японии, да и длилось оно намного дольше. За время войны британцы успели установить около 263 тысяч мин. Данные по немецким и итальянским минам менее доступны, но, по оценкам экспертов, страны оси только в Средиземноморье оставили 55 тысяч мин. Общее количество мин в мире перевалило за 500 тысяч.
Работы по тралению мин в европейских водах возглавлял Международный комитет по разминированию, созданный по инициативе британского адмиралтейства. [307] В них участвовали тральщики из многих стран, кроме США. Однако большое число минных тральщиков было передано именно для этой цели американским ВМФ флотам других государств. К концу 1947 года более 1900 минных тральщиков очистили 125 тысяч квадратных миль водного пространства в Каттегате и Балтийских проливах, Баренцевом, Балтийском и Черном морях. Последнее ежемесячное собрание Международного комитета прошло в декабре 1951 года. После 1 января 1952 года право решать, является ли данный район свободным от мин и безопасным для судоходства, было предоставлено властям соответствующих государств. После этой даты информация о числе мин и очищенных районах периодически передавалась в Международную организацию по морским путям, которая издавала «Руководство по плаванию в морях Северной Европы и на Средиземноморье», предлагавшее безопасные морские пути через заминированные районы. Аналогичная информация давалась и по Тихоокеанскому региону. Соответствующий бюллетень распространялся гидрографической службой американского ВМФ через офис в Гонолулу.
Тральщики работали везде: от Цугару до Цусимы, от Нагой до Нагасаки. Мины, которые они тралили, были японскими. И военные корабли, 28 единиц, тоже были японскими. Американские тральщики ушли домой. 1 мая 1946 года «Воксвинг» был единственным американским тральщиком, оставшимся в Японии.
А пока японские тральщики очищали свои территориальные воды, группа военных экспертов занималась уничтожением 280 тысяч тонн всевозможной взрывчатки, находившейся на островах. Начиная с сентября 1945 года команды взрывников много помотались по островам, уничтожая бомбы, снаряды, мины и гранаты, обезвреживали найденные на складах торпеды и морские мины; сжигали порох и всевозможные [308] пиротехнические вещества. В это же время они затопили 36 вражеских субмарин. Несмотря на крайне опасный характер работы, за весь период ее проведения был зарегистрирован только один несчастный случай.
В американских командах по уничтожению бомб и мин всегда на первом плане стояли вопросы безопасности. Немало времени в них уделяли, обучая основным навыкам работы представителей сухопутных родов войск. Среди учеников было довольно много японцев. Следует отметить, что всегда находились люди, которые, если перед ними оказывалось несколько тонн пороха, стремились поднести к нему спичку и посмотреть, что получится. Так, в результате эксперимента «любопытного» американского капитана погибли 2 американца и 7 японцев. Всего отмечено около 100 подобных инцидентов, в которых погибли 349 и ранено 1067 человек. Среди них были 67 американских пехотинцев.
Плавсостав минного флота можно было отличить от других моряков по единственному признаку — нашивке на плече. В военное время девиз моряков минного флота звучал следующим образом: «Там, куда идет флот, мы уже были». Многие старшие офицеры прошли всю войну, ни разу не увидев минный тральщик: когда они прибывали к месту очередной высадки, тральщики успевали уже выполнить свою работу и уйти. Дополнительная нашивка являлась отличительным знаком, повествовавшим о тяжелейшем труде и постоянном риске, равно как и об отсутствии привилегий. Люди, носившие ее, ежедневно рисковали своими жизнями, хотя за всю войну могли ни разу не встретить противника лицом к лицу.
Но даже в мирное время минные тральщики нередко получали сомнительную привилегию быть первыми. [309] Именно так получилось в Бикини. Во время войны тысячи кораблей и миллионы людей пересекли Тихий океан, ничего не ведая о Бикини. Зато в 1946 году это слово узнали все. Небольшой атолл, затерянный на необъятных просторах Тихого океана, стал местом проведения операции «Перекресток» - испытаний, имевших целью продемонстрировать, что способна сделать с флотом атомная бомба. Тогда еще никто не знал, что натворит бомба, зато многие слишком хорошо помнили, на что способны морские мины. Поэтому тральщики пошли к атоллу первыми и обнаружили 13 мин.
Только потом на место прибыли учебные цели, которым уже не грозила опасность случайно напороться на мину. Затем прозвучал ядерный взрыв. Не приходилось сомневаться, что такая бомба способна полностью разрушить корабль. Преимущества использования такого оружия против групп небольших разбросанных мишеней представлялись весьма сомнительными — старые добрые мины делали ту же работу, но обходились значительно дешевле. Очевидно, что ни одна потенциальная цель не могла защитить себя от такой бомбы, но небольшие корабли, как минные тральщики, вряд ли когда-нибудь подвергнутся подобной атаке. Атомная бомба могла стать средством устрашения, поскольку Соединенные Штаты уже обладали ею. Но возникал закономерный вопрос: над чем работают в СССР? Наверняка там производят не только самовары. [310]