Новые репрессии
7 ноября 1917 года в России свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Победа русских рабочих и крестьян, взявших под руководством большевиков власть в свои руки, привела в бешенство французскую буржуазию, вызвала у нее новый приступ ненависти к русским революционным солдатам. Французское командование теперь уже не считало нужным соблюдать хотя бы видимое невмешательство во внутренние дела 1-й особой русской дивизии и открыто и нагло заявило о своем намерении жестоко расправиться со всеми русскими солдатами, отказывавшимися служить интересам французских банкиров.
11 ноября 1917 года в лагерь ля-Куртин прибыл подполковник французской службы Кросс. Он имел особое поручение французского военного командования «рационально» использовать русских «рабочих добровольцев» и срочно отправить их на работы, в первую очередь военного значения.
11 ноября вечером 2600 бывших солдат лагеря ля-Куртин отправили в различные департаменты страны. Особенно много солдат оказалось в угольных шахтах и рудниках, на военных заводах и лесных разработках.
При посадке в эшелоны русских солдат на ст. ля-Куртин произошел довольно знаменательный инцидент. В то время, когда началось распределение и посадка в вагоны людей, небольшая группа офицеров и сержантов французской службы из числа выделенных для конвоирования «рабочих» до места назначения стала куражиться. Покрикивая начальническим тоном на русских солдат, эти петэновские молодчики развязно заявили: «Не только вы, русские солдаты, обязаны работать на нас, французов, но [245] и вся ваша Россия будет нашей, так как Франция за пушки и снаряды купила вас, а вместе с вами и всю вашу Россию».
На это заявление русские солдаты-куртинцы спокойно, но твердо ответили: «Если вы, французы, попытаетесь напасть на Россию, то вы потеряете сначала всю вашу армию, а затем и свою страну, точно так же, как ваш Наполеон в 1812 году сначала потерял в России всю свою армию, затем потерял французскую империю, а вместе с нею и свою корону».
Такой ответ взбесил французских молодчиков, и они бросились на куртинцев, угрожая им оружием. Произошла схватка. Эта схватка через 10 минут кончилась тем, что 350 человек «рабочих добровольцев», будучи безоружными, смяли конвойную роту французских солдат, обезоружили ее и с оружием в руках, с криком «ура!» вернулись в лагерь, заняли казармы и забаррикадировали входы. К этим тремстам пятидесяти присоединилось еще несколько сотен человек. Французы окружили казармы. Назревал серьезный конфликт. Но подполковник Кросс не решился пускать в ход оружие и пошел на переговоры с русскими солдатами. Через несколько часов все успокоилось. Возникший инцидент был улажен. Но отправить после этого на работы всю партию «рабочих добровольцев» ни представителям командования XII военного округа, ни подполковнику Кроссу уже не удалось. Из 2600 человек, завербованных обманом и насилием «добровольцев», в этот день отправили всего лишь 1000 человек, а 1600 человек, имея отнятое у французских солдат оружие, продолжали оставаться в лагере, решительно отказываясь оставить его. Конвойные французские части оказались против них бессильными. Потребовалось вызвать несколько батальонов регулярных войск, чтобы обезоружить «солдат добровольцев» и отправить их на работы.
После отправки «рабочих добровольцев» в лагере ля-Куртин осталось еще около 7000 русских солдат. Они продолжали требовать отправки их на родину и отвергали все предложения французских властей.
На категорический отказ этих солдат оставаться на службе у французской буржуазии французское командование ответило рядом репрессий. Куртинцев стали морить голодом. Но это не сломило солдат. Тогда французское командование объявило куртинцам, что они будут высланы из лагеря в места, назначенные французскими властями. [246] Это была угроза разбросать куртинцев по тюрьмам и каторжным лагерям.
Однако и эта угроза не оказала никакого действия на куртинцев. Несколько дней работы по вербовке новых «добровольцев» никаких результатов не дали. Тогда, чтобы добиться своей цели, французские власти решили осуществить новую клеветническую кампанию против русских солдат. В записках французского генерального штаба, датированных последними числами ноября 1917 года, адресованных на имя военного министра Франции Пенлеве, сообщалось, что русские солдаты лагеря ля-Куртин разлагаются и бесчинствуют, что они пьянствуют, занимаются кражей и насильничают в окрестных деревнях, разрушают занимаемые ими казармы и т. п. «Таким образом, — резюмировали офицеры генерального штаба, — ...если не будут приняты меры, солдаты скоро станут разбойниками».
Эти донесения явились для французских властей основанием к новым репрессиям против куртинцев.
В высших кругах было принято решение снять с фронта 11-й кирасирский смешанный полк в составе 2500 человек под командой полковника Дюрана и бросить его против голодных и безоружных куртинцев, не желавших вступать в легионы. Одновременно с этим командующему XII военным округом генералу Комби было отдано распоряжение занять деревню ля-Куртин особым полком в составе 1400 человек, с пулеметной ротой.
С разрешения военного министра Пенлеве генерал Комби спешно перебросил из Лиможа полк кавалерии, который также направлялся против куртинцев.
3 декабря 1917 года по телеграфу военный министр отдал еще один приказ генералу Комби: немедленно очистить лагерь ля-Куртин, всех русских солдат отправить на работы, предварительно распределив по разным пунктам страны.
К тем же, говорилось в этом приказе, которые откажутся работать, применить принудительные меры, и после того, как принудительные меры не окажут действия, «эта часть солдат должна рассматриваться как неисправимая и должна быть выслана за пределы Франции, в Северную Африку».
Генерал Комби, получив приказание министра, в тот же день в сопровождении подполковника Кросса специальным поездом прибыл в лагерь ля-Куртин. [247]
Осведомившись у военного коменданта о событиях последнего дня в лагере, генерал Комби вызвал к себе русского коменданта лагеря полковника Котовича и вручил ему следующий приказ:
«В силу принятых решений, как следствие соглашения между военным министром и генералом Занкевичем, соблаговолите сообщить мне самое позднее в 12 часов количество подчинившихся приказу об отъезде в качестве рабочих. Остальные будут рассматриваться как неисправимые, и с ними будет поступлено соответствующим образом»{72}.
Вручив приказ Котовичу, генерал Комби через подполковника Кросса тут же передал приказ и французским полкам, уже окружившим Куртинский лагерь. В нем говорилось:
«9 декабря с 9 часов утра русским солдатам будет строжайше запрещено отлучаться из своего лагеря. Посты будут удвоены, часовые меняются каждый час. Они будут укреплены системой сильных патрулей (20–25 человек), которые будут курсировать вокруг лагеря. За линией часовых одновременно будут циркулировать по меньшей мере два патруля. Они будут укомплектованы наполовину мобилизованными, наполовину кавалерийским полком. Одна треть войск будет в пикете. Всякий нарушитель приказа будет немедленно арестован.
Патрули будут укреплены двумя или тремя хорошо знающими местность, которые будут служить разведкой»{73}.
Вручая приказ полковнику Котовичу, генерал Комби предложил ему обратиться еще раз к солдатам лагеря ля-Куртин с требованием безоговорочно подчиниться приказам французских властей и объявить им, что в случае отказа вступить в легион или согласиться на работы они будут высланы в Алжир.
Приказ французского военного командования, переданный солдатам полковником Котовичем, и его личное обращение к ним не произвели на них никакого действия. Солдаты заявили полковнику Котовичу:
«Подчиняться приказам французского правительства [248] мы совершенно не намерены; пусть оно довольствуется теми малодушными, которые поехали работать «добровольно», но больше ни один солдат не пойдет ни на работу, ни тем более в легион. Если оно не хочет нас отправить в Россию, пусть подвозит артиллерию и начинает второй расстрел. Передайте генералу Комби, а через него французскому правительству, что лагерь ля-Куртин был революционным лагерем, а сейчас он, кроме того, превратился и в революционную крепость. Так пусть же французская буржуазия уничтожает эту крепость артиллерией»{74}. В 11 часов утра того же дня полковник Котович довел до сведения генерала Комби заявление куртинцев, добавив от себя, что ни один русский солдат не выражает желания идти работать или вступить в легион. Генерал Комби, выслушав полковника Котовича, который прибыл в штаб генерала Комби в сопровождении десятка русских офицеров, выразил свое удивление по поводу «спокойного тона», с которым русский полковник говорит о «мятежном» решении русских солдат. «Господа офицеры, — обратился Комби к полковнику Котозичу и русским офицерам, сопровождавшим его, — благодарю вас, я в вас больше не нуждаюсь; я принимаю решение, а вы запишите и немедленно опубликуйте нижеследующий приказ, который я вам сейчас продиктую». И генерал Комби продиктовал свой новый приказ русским солдатам:
«Крепость ля-Куртин. К русским войскам.
Французское правительство решило, что лагерь ля-Куртин будет очищен в самый кратчайший срок от русских войск. Эта эвакуация будет осуществлена следующим образом: 1) русские, которые просят работу на тех же условиях, что и уже уехавшие их товарищи, будут направлены на указанные участки; 2) из тех, кто не попросится на работу, будут сформированы отряды и отправлены под эскортом в Африку»{75}.
К вечеру 9 декабря этот приказ был опубликован в Куртинском лагере. Из оставшихся в лагере 7000 человек ни один не выразил согласия пойти на работу. Тогда генерал Комби принимает новое решение. Он издает ультиматум, подобный тому, который был издан 16 сентября генералом Занкевичем, с той лишь разницей, что в ультиматуме [249] Занкевича для изъявления покорности русским солдатам давался срок в 48 часов, а в ультиматуме генерала Комби этот срок был сокращен до 3 часов. Ультиматум генерала Комби был доведен до сведения куртинцев. Но он ничего не изменил. Добровольцев идти на работы, а тем более служить в легионе, не оказалось. Тогда генерал Комби отдал распоряжение полковнику Котовичу ночью окружить бараки и казармы французскими солдатами и лишить русских солдат возможности общаться друг с другом.
Вооруженные солдаты французских полков во главе со своими и русскими офицерами под командой полковника Котовича ночью внезапно окружили бараки и казармы и начали расправу над безоружными людьми. Чтобы заставить солдат дать свое согласие идти на работу, их подвергали 15–20 ударам прикладом. К тем, кто не подчинялись, применяли другие меры физического воздействия. Таким путем был составлен список «добровольцев».
В результате избиения, длившегося всю ночь, было завербовано на работы около 1100 человек. Не допуская ни минуты промедления, дабы не дать «добровольцам» одуматься, к 5 часам вечера 10 декабря к станции ля-Куртин подали два эшелона, и тут же началась посадка. За каких-нибудь 3 часа 1100 человек успели рассадить по вагонам, выдать «продукты питания» и отправить по назначению. Эти эшелоны «добровольцев» довезли до ближайшей станции, там посадили в другие поезда и группами, по 150–200 человек, развезли в разные районы страны.
Но в лагере еще оставалось около 6000 человек. Генерал Комби продолжал проводить в лагере вербовку, прибегая к тем же методам. В течение двух следующих дней в лагере ля-Куртин можно было слышать крики и стоны русских солдат, избиваемых французскими вербовщиками. Но новых «добровольцев» эта вербовка не дала. Русские солдаты мужественно переносили все издевательства и стояли на своем. Они требовали отправить их в Россию. После этого французское военное командование оставило попытки заставить остальных русских солдат пойти в легион или на работы. Оно приказало генералу Комби начать формирование из русских солдат Куртинского лагеря отрядов для отправки в Африку. Получив приказ, генерал Комби поручает своему офицеру штаба — капитану Дофэну — из оставшихся куртинцев сформировать 4 отряда, по 1500 человек каждый. [250]
В каждый отряд были назначены французские офицеры, говорившие по-русски, которым и поручалось сопровождать «мятежников» в Алжир.
Военный комиссар русских войск во Франции эсер Михайлов, сменивший к этому времени Раппа, узнав решение французских властей, прибыл из Бордо в лагерь ля-Куртин. Он обратился с речью к куртинцам, прося их одуматься, поразмыслить над тем, что их ожидает в знойной стране. Но куртинцы терпеливо выслушали речь Михайлова и молча разошлись.
13 декабря 1917 года первая группа русских революционных солдат лагеря ля-Куртин численностью в 1500 человек под усиленным конвоем была направлена через Марсель в Северную Африку. 19 декабря туда же направили вторую группу и в ночь на 20 декабря — две последние группы.
Так закончилась неравная борьба русских революционных солдат лагеря ля-Куртин с французской и русской реакцией.
20 декабря 1917 года к вечеру казармы лагеря ля-Куртин заняли первые батальоны американской дивизии. [251]