Часть IV.
Наступление Германии на широком фронте. 1941 год
Вторжение на Балканы и захват Крита
По мнению некоторых специалистов, операция по отправке войск генерала Уилсона в Грецию, хотя и закончилась поспешной эвакуацией, все-таки имела смысл, поскольку она на шесть недель задержала вторжение немцев в Россию. Правомерность подобных выводов спорна. Многие военные специалисты, хорошо знакомые с положением в районе Средиземного моря, и в частности генерал де Гинан, осудили эту опасную политическую игру. Относительно небольшие силы, переброшенные в Грецию, совершенно не имели реальных шансов спасти ее от немецкого вторжения. Однако при этом была упущена блестящая возможность воспользоваться поражением итальянцев в Киренаике и захватить Триполи до прибытия немецких войск.
Правильность подобной точки зрения подтвердили последующие события. Греция была оккупирована немцами в течение трех недель, и англичан выдворили с Балкан. В это же время лишенные большей части своих сил английские войска в Киренаике также были выброшены оттуда немецким Африканским корпусом, которому дали возможность высадиться в Триполи. Эти поражения означали для Великобритании потерю престижа и перспектив и только усугубили несчастья, обрушившиеся на греческий народ. И даже если допустить, что греческая кампания задержала [156] вторжение немцев в Россию, это обстоятельство не может служить оправданием, поскольку, принимая свое решение, английское правительство не преследовало в то время такой цели.
Однако в историческом аспекте этот вопрос представляет интерес. Действительно ли эта кампания имела такие последствия? Ответом на этот вопрос является тот факт, что первоначально Гитлер приказал завершить подготовку к нападению на Россию к 15 мая, в конце марта предварительно установленная дата нападения была сдвинута примерно на месяц, а затем вторжение было назначено на 22 июня. Фельдмаршал Рундштедт отмечает, что подготовка его группы армий задержалась в связи с занятостью танковых дивизий в балканской кампании и что это наряду с неблагоприятными погодными условиями было основной причиной отсрочки нападения на Россию.
Фельдмаршал Клейст, командовавший танковыми войсками у Рундштедта, высказался более определенно. "Безусловно верно, — заявил он, — что силы, брошенные нами на Балканы, были небольшими по сравнению с общей численностью наших войск, однако доля занятых там танков была велика."
На взгляды фельдмаршалов Рундштедта и Клейста, разумеется, оказало влияние то, что наступление на их участке фронта зависело от возвращения этих танковых дивизий. Другие же генералы придавали меньшее значение балканской кампании и подчеркивали, что главная роль в наступлении против России отводилась группе армий фельдмаршала Бока, действовавшей из северной Польши, и что шансы на успех зависели главным образом от ее успешного продвижения. Ослабление войск Рундштедта, группе армий которого предстояло выполнять вспомогательные задачи, вероятно, не должно было сказаться на исходе кампании в России, так как русским нелегко было перегруппировать свои силы. Оно могло бы даже сдержать намерения Гитлера перенести основные усилия немецких войск на втором этапе вторжения в Россию на южный участок фронта. Все это, как мы увидим дальше, роковым образом повлияло на перспективы взятия Москвы до наступления зимы. В конце концов вторжение можно было бы начать, не ожидая, когда группа армий Рундштедта будет усилена дивизиями с Балкан. Однако в данном случае сыграли роль сомнения относительно того, достаточно ли сухим будет грунт, если начать вторжение в более ранние сроки. По мнению генерала Гальдера, погодные условия действительно не благоприятствовали вторжению до того времени, пока оно было начато фактически.
И все же ретроспективные суждения генералов не могут быть надежным показателем того, какое решение было бы [157] принято, если бы не возникли осложнения на Балканах. Стоило только предварительно намеченную дату нападения перенести по этой причине, как стал отвергаться любой срок нанесения удара до возвращения дивизий с Балкан.
Однако задержку вызвала вовсе не кампания в Греции. В план действий на 1941 год Гитлер включил вторжение в Грецию как прелюдию к нападению на Россию. И все же решающим фактором, повлиявшим на изменение сроков, оказался неожиданный государственный переворот в Югославии. 27 марта генерал Симович и его сторонники свергли правительство, которое только что заключило пакт со странами оси. Гитлер был настолько взбешен этой неприятной новостью, что в тот же день принял решение начать решительное наступление против Югославии. Для нанесения такого удара требовалось больше сил (как сухопутных войск, так и авиации), чем для проведения кампании только в Греции, и это заставило Гитлера принять чреватое роковыми последствиями решение перенести ранее намеченную дату нападения на Россию.
Именно опасения, связанные с высадкой англичан, а не сам факт их высадки заставила Гитлера ввести войска в Грецию. Исход этой кампании принес ему успокоение. Высадка англичан не помешала тогдашнему правительству Югославии вступить в соглашение с Гитлером, но, с другой стороны, она, возможно, воодушевила Симовича на успешно закончившуюся попытку свергнуть правительство и на борьбу, уже менее успешную, против Гитлера.
Еще больший свет на этот вопрос проливает анализ балканской кампании, сделанный генералом Грейфенбергом, бывшим начальником штаба 12-й армии фельдмаршала Листа, осуществлявшей операции на Балканах.
Грейфенберг, напомнив, что захват союзниками плацдарма в Салониках в 1915 году в конечном счете позволил им развернуть решающее стратегическое наступление в сентябре 1918 года, подчеркивает, что Гитлер в 1941 году опасался новой высадки англичан в Салониках или на южном побережье Фракии: тогда англичане оказались бы в тылу группы армий "Юг" во время ее наступления на восток, в южные районы России. Гитлер исходил из предположения, что англичане вновь попытаются продвинуться на Балканы, и помнил, что действия армий союзников на Балканах в конце Первой Мировой войны существенно способствовали их победе. Поэтому в качестве меры предосторожности он решил перед началом действий против России занять побережье южной Фракии между Салониками и Александрополисом. [158]
Для проведения этой операции была выделена 12-я армия, включавшая танковую группу Клейста. Армия сосредоточилась в Румынии, переправилась через Дунай и вступила в Болгарию. Затем ей предстояло прорвать линию Метаксаса, наступая правым флангом на Салоники, а левым — на Александруполис. После выхода немецких войск к морю болгары должны были взять на себя основную задачу по обороне побережья, где планировалось вставить лишь незначительные силы немецких войск. Затем главные силы 12-й армии, прежде всего танковая группа Клейста, должны были развернуться и двинуться в северном направлении через Румынию, чтобы принять участие в боевых действиях на южном участке Восточного фронта. Первоначально этот план не предусматривал оккупации основных районов Греции.
Когда с этим планом познакомили болгарского царя Бориса, тот заявил, что не доверяет Югославии и что она может угрожать правому флангу 12-й армии. Представители Германии заверили царя Бориса, что они не ожидают никакой опасности с этой стороны, поскольку в 1939 году между Югославией и Германией заключен пакт. Тем не менее их доводы не вполне убедили царя Бориса.
И он оказался прав. Когда 12-я армия в соответствии с планом была готова начать действия из Болгарии, в Белграде внезапно произошел переворот, приведший к отречению от власти принца-регента Павла. Блюментрит отмечал: "По-видимому, определенные круги в Белграде не были согласны с прогерманской политикой принца Павла и хотели стать на сторону западных держав. Произошел ли этот переворот при поддержке западных держав или СССР, мы, будучи солдатами, определить не можем. Несомненно одно — его организовал не Гитлер! Наоборот, эти события оказались весьма неприятным сюрпризом и почти расстроили весь план действий 12-й армии в Болгарии".
Танковым дивизиям Клейста пришлось немедленно выступить из Болгарии в северо-западном направлении на Белград, а соединения 2-й армии под командованием Вейхса спешно двинулись на юг из Каринтии и Штирии в Югославию. Обострение обстановки на Балканах заставило перенести начало русской кампании с мая на июнь. Следовательно, в этом плане белградский переворот существенно повлиял на сроки нападения Гитлера на Россию.
Впрочем, в 1941 году погодные условия также сыграли важную роль, хотя это и был случайный фактор. К востоку от рубежа Буг, Сан в Польше до мая проводить наземные операции можно было весьма ограниченно, так как большинство дорог [159] становилось непроходимым из-за грязи, а окружающая местность превращалась в болота и топи. Густая сеть рек с нерегулируемым стоком вызывала наводнение на большой площади. Чем дальше на восток, тем больше ощущались эти препятствия, особенно в болотистых лесных районах по берегам рек Припять и Березина. Даже в обычное время возможности продвижения в этом районе до середины мая весьма ограничены, а 1941 год был исключительно неблагоприятным в отношении погоды. Зима длилась дольше, чем обычно. Вплоть до июня на протяжении многих миль берега Буга были скрыты под водой.
Такая же погода стояла и в районах, расположенных севернее. Генерал Манштейн, командовавший в то время ударным танковым корпусом в Восточной Пруссии, вспоминал, что в конце мая и начале июня там прошли сильные дожди. Если бы вторжение началось раньше, то шансы на его успех были бы невысокими, и, как заявил Гальдер, весьма сомнительно, что более ранний срок вторжения был бы более приемлемым, и поэтому задержка, связанная с кампанией на Балканах, не играет большой роли. Погода в 1940 году весьма благоприятствовала вторжению на западе Европы, а в 1941 году она серьезно осложнила вторжение на востоке.
Когда в апреле 1941 года после высадки в Салониках небольшого контингента английских войск немцы вторглись в Грецию, греческая армия прикрывала в основном горные перевалы со стороны Болгарии, где были сосредоточены немецкие войска. Однако ожидаемое наступление по долине р. Струма маскировало менее прямой маневр. Немецкие механизированные колонны двинулись вверх по долине р. Струмица, протянувшейся параллельно границе. Через горные перевалы они вышли в югославскую часть долины р. Вардар, осуществив таким образом прорыв на стыке греческой и югославской армий. Развивая успех, немцы нанесли быстрый удар вдоль р. Вардар на Салоники. Этот маневр позволил им отсечь большую часть греческой армии во Фракии.
После нанесения этого удара немцы из района Салоник стали продвигаться не прямо на юг, мимо горы Олимп, где заняли позиции английские войска, а через проход у Монастира. Продвигаясь к западному побережью Греции, немецкие войска отрезали греческие дивизии в Албании, обошли английские войска с фланга и, создав угрозу удара по линии отхода оставшихся союзных войск, вынудили их быстро прекратить всякое сопротивление в Греции. Большая часть английских и других союзных войск была эвакуирована на остров Крит{42}.
Захват Крита путем высадил воздушного десанта был самой яркой воздушно-десантной операцией во Второй Мировой [160] войне. Операция прошла успешно из-за промаха англичан и должна служить предостережением на будущее: никогда нельзя забывать о возможности внезапных "ударов с ясного неба".
В 8.00 20 мая 1941 года на Крит было сброшено около 3 тыс. немецких парашютистов. Остров обороняли английские, австралийские и новозеландские войска численностью 28600 человек, а также две греческие дивизии примерно такой же численности.
Союзники предвидели возможность нападения на Крит — надежную информацию об этом дали английские агенты к Греции. Однако угрозу выброски воздушного десанта англичане не приняли всерьез. Черчилль писал, что генерал Фрейберг, которого по предложению самого премьер-министра назначили командующим английскими войсками на Крите, сообщил 5 мая: "Не могу понять причин нервозности, нисколько не тревожусь относительно воздушного десанта". Его больше беспокоило вторжение на Крит с моря, хотя эта угроза в данном случае снималась присутствием английского военно-морского флота.
Черчилль тоже проявлял беспокойство по поводу угрозы Криту. Он настаивал на том, чтобы послать "по меньшей мере еще дюжину танков" в добавление к шести-семи танкам, которые там находились{44}. Серьезным просчетом англичан было также полное отсутствие авиации для борьбы с немецкими пикирующими бомбардировщиками и для перехвата самолетов с воздушным десантом. Очень мало было и зенитной артиллерии.
К исходу первого дня численность немецких войск на острове более чем удвоилась и непрерывно возрастала, поскольку выброска парашютистов продолжалась. Десант высаживался с планеров и доставлялся на транспортных самолетах. Транспортные самолеты стали приземляться на захваченном аэродроме в Малеме, хотя он еще находился под обстрелом артиллерии и минометов защитников острова. Общая численность немецких солдат, переброшенных по воздуху, достигла примерно 22 тыс. человек. Немцы несли большие потери убитыми и ранеными при авариях самолетов во время приземления, однако превосходящий их численно противник не был так хорошо обучен и все еще находился под впечатлением шока, полученного при изгнании из Греции. У англичан также не хватало вооружения, отсутствовали радиостанции для тактической связи. Тем не менее многие английские и греческие солдаты сражались храбро, и их стойкое сопротивление имело важные последствия, которые проявились позже.
В высших сферах Великобритании некоторое время продолжали царить оптимистические настроения. В свете полученных [161] сообщений на второй день Черчилль заявил в палате общин о том, что "большая часть" немецких десантников уничтожена. Штаб командования на Среднем Востоке продолжал еще два дня сообщать, что остров "очищают" от немцев.
Однако на седьмой день, 26 мая, командующий английскими войсками на Крите был вынужден признать: "Мне кажется, что войска под моим командованием достигли предела выносливости... Наше положение здесь безнадежно". Поскольку этот приговор исходил из уст такого стойкого солдата, как Фрейберг, его не подвергли сомнению. В ночь на 28 мая началась эвакуация войск, закончившаяся ночью 31 мая. Английский военно-морской флот, стремясь эвакуировать с острова максимальное число войск, понес тяжелые потери под ударами господствовавшей в воздухе авиации противника. В целом было эвакуировало 16 500 человек, в том числе около 2 тыс. греческих солдат. Остальные либо погибли, либо оказались в плену у немцев. Потери флота составили свыше 2 тыс. человек. Были потоплены три крейсера и шесть эсминцев, серьезные повреждения получили тринадцать других кораблей, в том числе два линкора и единственный имевшийся тогда в составе английского Средиземноморского флота авианосец{45}.
Немцы потеряли около 4 тыс. человек убитыми и около 2 тыс. ранеными. Таким образом, их потери составили меньше трети потерь англичан. Но если учесть, что потери немцев приходились в основном на отборный личный состав единственной тогда у них парашютной дивизии, то легко понять, какое влияние оказали она на Гитлера, что обернулось впоследствии выгодой для Англии.
Однако в тот момент поражение на Крите выглядело катастрофой. Этот удар был столь болезнен для английского народа еще и потому, что последовал сразу же за двумя другими катастрофами: в апреле в течение десяти дней английские войска были выброшены Роммелем из Киренаики, а через три недели после начала немецкого вторжения — из Греции. Зимний успех Уэйвелла по захвату Киренаики у итальянцев был лишь мимолетным проблеском в мрачных тучах. Новая серия поражений и возобновление весной немецкого воздушного "блица" над Англией рисовали более мрачные перспективы, чем в 1940 году.
Гитлер после третьей победы в районе Средиземного моря не избрал ни один из тех путей для продолжения действий, которые считала возможными английская сторона, — внезапный удар по Кипру, Сирии, Суэцу или Мальте. Месяцем позже он начал вторжение в Россию и, таким образом, упустил открывшуюся перед ним возможность изгнать англичан из районов [162] Средиземного моря и Среднего Востока. Отказ от использования этой возможности объясняется главным образом тем, что внимание Гитлера полностью поглотила авантюра в России, но, несомненно, на него также повлияли итоги боев на Крите. Гитлера не столько обрадовал захват острова, сколько огорчили потери. Эта победа резко отличалась от прошлых его успехов, которые давались ему намного легче и в то же время были гораздо более крупными.
Его новые танковые соединения столь же легко ломали сопротивление в Югославии и Греции, как и на равнинах Польши и Франции. Они пронеслись по этим странам, как смерч, и расшвыряли противостоящие армии, как кегли.
Армия фельдмаршала Листа захватила в плен 90 тыс. югославов, 270 тыс. греков и 13 тыс. англичан, потеряв, как стало известно позже, всего 5 тыс. человек убитыми и ранеными. А в то время английские газеты сообщали, что немцы потеряли около четверти миллиона человек, и даже в официальном английском заявлении говорилось, что потери немцев составляют, "вероятно, 75 тыс. человек".
Оборотной стороной медали в победе Гитлера на Крите были не только высокие потери, но и то обстоятельство, что они временно ослабили единственный имевшийся тогда у него новый род войск, способный вести наземные боевые действия после переброски через морские просторы без риска перехвата английским военно-морским флотом, который, несмотря на тяжелые потери, все еще господствовал на море. Образно говоря, на Крите Гитлер "растянул связки на руке, которой наносил удар".
После войны командующий немецкими воздушно-десантными войсками генерал Штудент вызвал всеобщее удивление, рассказав, что Гитлер весьма неохотно согласился с планом нападения на Крит. "Он хотел прекратить балканскую кампанию после выхода наших войск в южную часть Греции. Узнав об этом, я полетел на прием к Герингу и предложил план захвата Крита силами одних только воздушно-десантных войск. Геринг, которого всегда можно было легко увлечь новой идеей, быстро оценил возможности этого замысла и направил меня к Гитлеру. Я встретился с ним 21 апреля. Когда я впервые изложил ему свой плац, Гитлер сказал: "План хорош, но вряд ли целесообразен". Однако в конце концов мне удалось убедить его. В этой операции мы использовали нашу единственную парашютную дивизию, наш единственный планерный полк и 5-ю горнопехотную дивизию, у которой до этого не было опыта переброски по воздуху".
Авиационную поддержку обеспечивали пикирующие бомбардировщики и истребители 8-го воздушного корпуса Рихтгофена, [163] которые сыграли решающую роль при "взламывании ворот" в Бельгию и затем в 1940 году во Францию.
"По морю никакие войска не перевозились. Первоначально предусматривалось по морю доставлять подкрепления, но в нашем распоряжении не оказалось других транспортных средств, кроме некоторого количества мелких греческих судов. Тогда было решено, что конвой из этих судов перевезет более тяжелое вооружение для намеченной экспедиции — зенитные и противотанковые пушки, другую артиллерию и несколько танков, а также два батальона 5-й горнопехотной дивизии. ...Считалось, что английский флот все еще находится в Александрии, в то время как в действительности он был на пути к Криту. Конвой отправился к Криту, подвергся нападению английского флота и был рассеян. Люфтваффе отомстили за эту неудачу, нанеся английскому флоту немалые потери. Однако наши наземные операции на Крите сильно затруднялись отсутствием тяжелого вооружения, на которое мы рассчитывали...
20 мая нам не удалось захватить ни одного аэродрома. Наибольший успех был достигнут лишь на аэродроме в Малеме, где хорошо подготовленный десантный полк сражался с отборными новозеландскими, войсками. Ночь на 21 мая была критической для немецкого командования. Мне пришлось принять важное решение — использовать резерв парашютистов, находившихся еще в моем распоряжении, для окончательного захвата аэродрома в Малеме. Если бы противник предпринял этой ночью или утром 21 мая организованную контратаку, ему, вероятно, удалось бы разгромить сильно потрепанные и уставшие остатки десантного полка, особенно потому, что действия десантников были скованы острой нехваткой боеприпасов.
Однако новозеландцы предпринимали лишь отдельные контратаки. Позже я узнал, что английское командование ожидало высадки крупного морского десанта на побережье между Малеме и Ханьей и потому держало там свои войска. В решающий момент английское командование не рискнуло направить эти войска к Малеме. 21 мая немецким резервам удалось захватить аэродром и деревню Малеме. Вечером уже можно было доставить 1-й горно-пехотный батальон на транспортных самолетах. Таким образом и была выиграна Германией битва за Крит".
Однако эта победа досталась слишком дорогой ценой, и не только потому, что английских войск на острове оказалось в три раза больше, чем предполагалось, но и по другим причинам.
"Значительная часть потерь была следствием неудачной выброски десанта. На Крите имелось очень мало пригодных для этой цели мест. Ветры в основном дули из глубины острова в [164] сторону моря. Опасаясь, что десантники упадут в море, летчики стремились сбрасывать их в глубине острова, в результате парашютисты приземлялись фактически на английских позициях. Контейнеры с оружием часто падали далеко от приземлившихся парашютистов, что создавало дополнительные трудности и приводило. к излишним потерям. Большой урон нам вначале нанесли английские танки, но, на наше счастье, их оказалось не больше двух дюжин. Пехота, большей частью новозеландцы, оказывала упорное сопротивление, хотя и была захвачена врасплох.
Фюрера очень расстроили тяжелые потери парашютных частей, и он пришел к выводу, что фактор внезапности, связанный с их применением, уже не эффективен. После этого он часто говорил мне: "Время парашютных войск прошло..."
Убеждая Гитлера одобрить план захвата Крита, я предложил ему после этого захватить с воздуха Кипр и затем последующим броском с Кипра занять Суэцкий канал. Гитлер как будто не возражал против этой идеи, но не хотел связывать себя определенными обязательствами, так как его мысли были заняты предстоящим вторжением в Россию. После шока, вызванного тяжелыми потерями на Крите, он отказался предпринять еще одну попытку использовать воздушно-десантные войска. Я неоднократно пытался разубедить его, но безуспешно".
Таким образом, потери англичан, австралийцев и новозеландцев на Крите не остались без возмездия. Предложенный Штудентом план захвата Суэцкого канала, возможно, нельзя было бы осуществить, пока танковые войска Роммеля в Африке не получили серьезных подкреплений, а захват Мальты был бы более легкой задачей. Гитлера уговорили было предпринять эту операцию годом позже, но затем он раздумал и отменил этот план. Штудент говорил: "Гитлер чувствовал, что, если в дело вступит английский флот, все итальянские корабли удерут в свои порты и бросят немецкие воздушно-десантные войска на произвол судьбы". [165]