VIII. Вторая блокадная зима

Ленинградцы с тревогой ждали зиму 1942/43 г. У всех были в памяти страшные картины прошлой зимы. Но защитники города-фронта не сидели сложа руки, к зиме готовились деятельно и заблаговременно. Делалось все возможное для того, чтобы предотвратить бедствия, обрушившиеся на ленинградцев в зиму 1941/42 г.

В дневнике инструктора партийного комитета Кировского завода Л. П. Галько есть строки, передающие настроения, характерные для большей части ленинградцев, воспроизводящие детали, типичные для блокадного быта конца 1942 г. В этих записях, которые сделаны в первые недели зимы, чувствуется беспокойство в связи с тем, что с наступлением зимних холодов усложняются условия работы, а многие рабочие вновь начинают слабеть. Но уже 27 декабря Л. П. Галько делает в дневнике запись, в которой сравнивает декабрь 1942 г. с декабрем 1941 г. и приходит к твердому заключению, что положение и осажденном Ленинграде несравненно лучше, чем было год назад:

«Побывал в городе. Попробовал бегло сравнить обстановку сегодняшнего [243] дня с обстановкой 27 декабря 1941 г. Тогда на улицах везли на саночках завернутых в тряпье покойников. Народ еле ходил, падали от истощения, не работали водопроводы, не было освещения. Сегодня положение совершенно иное. Утром я ушел в город после завтрака и чувствовал себя сытым. У Нарвских ворот сел на трамвай (в прошлом году ходил с завода пешком). В трамвае народ оживленно беседует, чувствуется, что не голодны... С 15 декабря в ряде районов в жилых домах появился электросвет»{412}.

Зимой 1942/43 г. фашисты ожесточенно обстреливали Ленинград, их авиация совершала варварские налеты на город. Артиллерийские обстрелы и воздушные налеты противника в зимние месяцы причиняли сильные разрушения и приводили к большим жертвам среди населения. Всего с ноября 1942 г. по март 1943 г. фашисты обрушили на Ленинград 7454 снаряда, 381 фугасную и около 1600 зажигательных бомб. За это время при обстрелах и бомбардировках были убиты 383 человека и 1518 ранены{413}.

Подвергая город частым обстрелам и бомбежкам, фашистское командование надеялось нарушить повседневную жизнь ленинградцев, вывести из строя работавшие промышленные предприятия, парализовать работу городского транспорта. Однако все попытки фашистов помешать работе ленинградских заводов и фабрик были обречены на неудачу. Даже тогда, когда вражеским артиллеристам и летчикам удавалось причинить ущерб какому-либо предприятию, на нем в кратчайшие сроки ликвидировались последствия обстрела или [244] бомбардировки и возобновлялся выпуск продукции, которая в осажденном Ленинграде в подавляющем большинстве шла на фронт. Так было, в частности, на заводе «Севкабель». 9 февраля 1943 г. на завод обрушилось 56 снарядов. Среди рабочих были убитые и раненые. Серьезные разрушения получил один из основных цехов. И все-таки коллектив завода сумел в Короткий срок устранить все повреждения и возобновить работу{414}. Быстро ликвидировались повреждения, которые зимой 1942/43 г. были нанесены нескольким ленинградским мостам. Ночью 6 ноября 1942 г. 250-килограммовая авиабомба причинила серьезные повреждения Аничкову мосту через Фонтанку.

«Авиабомба упала в мост около тротуара. Взрывная волна, как гигантской метлой, смела 30 м чугунной решетки и тумбы с моста в Фонтанку. От решетки не осталось и следа. Разбитые в мельчайшие куски трезубцы и русалки с хвостами остались в Фонтанке. Осколками бомб изуродовало гранитные пьедесталы коней. В них образовались ямы глубиной до 15 см. Углы гранитных камней в целом ряде мест оторваны»,

— вспоминал впоследствии П. М. Токсубаев, начальник Отдельного ленинградского дорожно-мостового восстановительного батальона МПВО. Под его руководством в свое время были сняты и закопаны в саду Дворца пионеров конные статуи с Аничкова моста. П. М. Токсубаев, прибыв к получившему сильные повреждения Аничкову мосту, чтобы возглавить восстановительные работы, мог убедиться в том, насколько предусмотрительным было решение надежно укрыть украшавшие мост клодтовские скульптуры.

«Если бы они остались на мосту, то обратились бы в бесформенную массу бронзового лома и были бы сброшены в Фонтанку».

Самоотверженный труд коллектива восстановительного батальона позволил уже на следующий день возобновить здесь трамвайное [245] движение{415}. С еще большими трудностями столкнулись восстановители, когда 6 января 1943 г. в 4 ч. 15 м. утра 250-килограммовая бомба попала в разводной пролет Республиканского (Дворцового) моста. Пробив настил, бомба разорвалась в воде. Сложность работы усугублялась из-за того, что мороз достигал 21°. Особенно трудно было вести сварочные работы. Несколько раз приваренные металлические листы разрывались. Тем не менее восстановительные работы были завершены на 7 час. раньше установленного срока, и 15 января движение на мосту возобновилось. Чаще всего вражеские бомбы и снаряды разрушали жилые дома. А. Н. Кубасов, возглавлявший в то время МГТВО Куйбышевского района, рассказывает:

«Наиболее сильный обстрел со сбрасыванием зажигательных и фугасных бомб был 22 ноября 1942 г. Тут были применены новые бомбы, начиненные фосфором. Эти бомбы производили сильные пожары. Сильный пожар был на Моховой, 6, где дом совершенно сгорел. Сгорели дома на Соляном переулке, 7/12, на улице Чайковского, 2 (корпус выгорел абсолютно). В этот день были авиационный налет и обстрел... Сильный налет с артобстрелом был в январе 1943 г. На углу Кирочной (Салтыкова-Щедрина, — Ред.) ул. и ул. Маяковского была сброшена бомба. Был разрушен водопровод, и разрушен настолько, что вся Кирочная до пр. Чернышевского, весь Литейный пр., начиная от ул. Некрасова и до моста, все прилегающие сюда улицы были залиты водой... Так как в это время был сильный мороз, вода эта замерзла, получилось сплошное обледенение, и тут же лила свежая вода. Картина была страшная... Угрожала опасность, что утром не смогут пойти трамваи»{416}.

Далее А. Н. Кубасов вспоминает, что поступило распоряжение во что бы то ни стало сделать все необходимое, чтобы в 6 час. утра началось трамвайное движение. Выполнить этот [246] приказ было нелегко:

«Люди работали исключительно самоотверженно. Бойцы по колено в воде очищали трамвайные пути, проводили спуск воды к Фонтанке, спускали воду по ул. Пестеля в водосточные колодцы. С работой справились, правда, трамваи пустили не в 6 часов утра, а в половине восьмого. Была проведена колоссальнейшая работа»{417}.

Ликвидация последствий вражеских обстрелов и бомбардировок проводилась прежде всего подразделениями МПВО. Начавшая выходить в марте 1943 г. газета «Боец МПВО», орган командования МПВО Ленинграда, рассказывала на своих страницах о наиболее отличившихся бойцах и командирах МПВО (командир саперной роты А. П. Матохин, подрывники А. Ф. Литвинов и А. А. Зайцев-Лидин, отважные девушки-бойцы А. И. Смирнова и З. Иванова, спасшие жизнь многим ленинградцам){418}.

Зимой 1942/43 г. боеготовность частей МПВО по сравнению с голодной зимой 1941/42 г. серьезно возросла, чему способствовало общее улучшение положения в городе. Положительно сказалась на деятельности МПВО в сложных зимних условиях и проведенная в августе 1942 г. реорганизация. К 1 января 1943 г. в батальонах МПВО насчитывалось более 21 тыс. человек{419}.

Вместе с подразделениями МПВО в ликвидации последствий вражеских налетов и бомбардировок активно участвовали группы самозащиты при домохозяйствах, все население Ленинграда. Несмотря на вражеские обстрелы и бомбардировки, многочисленные трудности, связанные с продолжавшейся блокадой, город-фронт жил напряженной жизнью, отдавая все силы борьбе с фашистскими захватчиками.

Направляющей и организующей силой в этой борьбе была боевая Ленинградская партийная [247] организация. Городской и районные комитеты партии, первичные партийные организации были заняты решением многочисленных и разнообразных практических вопросов, связанных с укреплением обороноспособности Ленинграда, с ликвидацией последствий обстрелов и бомбардировок, работой промышленных предприятий, налаживанием продовольственного снабжения и улучшением бытовых условий трудящихся.

Занимались партийные организации и вопросами внутрипартийной жизни. В связи с войной серьезно осложнилось проведение организационно-партийной работы. Она не прекращалась, но масса неотложных вопросов в первые месяцы войны мешала вести организационную работу так, как это было в довоенный период. Коммунисты по-прежнему проводили собрания в первичных партийных организациях, но в первые полтора года войны почти не удавалось проводить партийные конференции. Очень важно было разобраться в накопленном опыте партийной работы в военное время. Несмотря на необходимость твердой дисциплины, введения жесткой централизации во многих важных областях жизни страны, надо было неуклонно соблюдать основные принципы внутрипартийной демократии. В партийных организациях на наиболее крупных предприятиях зимой 1942/43 г. впервые за время войны были проведены партийные конференции. Такая конференция в самом начале зимы состоялась на Кировском заводе. Вот что писал в дневнике один из ее участников:

«24 октября. Сегодня начало работы 4-й заводской партконференции. Это небывалое явление. Враг у стен города. Почти беспрерывно идет артиллерийская перестрелка, трещат невдалеке пулеметы, а на заводе собирается партконференция, чтобы заслушать, обсудить отчет о работе парткома и избрать новый состав парткома. Вернее, вновь избрать партком, потому что до сего времени работали назначенцы. Вечереет. Открытие конференции назначено на 6 часов. Делегаты торопливо собираются. Все выбриты, чисто [248] одеты... Конференция собирается в подвале за водоуправления»{420}.

16 ноября 1942 г. на заседаниях Бюро Ленин градского горкома партии был заслушан отчет Петроградского райкома партии, 23 декабря — Красногвардейского райкома партии. Обсуждение этих отчетов вылилось во всесторонний анализ накопленного опыта работы в военных условиях. Отмечалось все ценное, что появилось в военную пору в деятельности партийных организаций. Резко критиковались имевшиеся недостатки. Внимательно рассматривались возможные пути улучшения работы промышленных предприятий. Особое внимание было уделено вопросу о руководстве партийными организациями работой, направленной на улучшение продовольственного положения в городе и бытовых условий населения.

Оживление внутрипартийной работы в этот период происходило не только в Ленинградской партийной организации, но и во всей партии. Особенно этот процесс усилился после того, как 14 января 1943 г. Центральный Комитет ВКП(б) принял постановление, указывавшее на необходимость, невзирая на исключительно сложную обстановку военного времени, регулярно заслушивать отчеты и проводить выборы партийных бюро и партийных комитетов в первичных организациях{421}.

Большую работу вели коммунисты в области агитации и пропаганды. На предприятиях, в учреждениях, школах, домохозяйствах проводились политинформации, в которых широко освещались события на фронтах. Такие радостные известия, как сообщения о замечательных победах советских войск под Сталинградом, Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении медалей «За оборону Ленинграда» и за оборону других [249] городов-героев, тотчас становились известными ленинградцам и вызывали огромный энтузиазм.

Авторитет Коммунистической партии непрерывно повышался в глазах защитников Ленинграда. Одним из свидетельств тому был продолжавшийся рост партийных рядов. В октябре — декабре 1942 г. кандидатами в члены партии стали 4365 ленинградцев, 840 человек — членами партии. На 1 января 1943 г. в Ленинградской партийной организации состояло 43 893 человека, из которых 13588 были кандидатами в члены партии. В январе — марте 1943 г. в члены партии были приняты 994 ленинградца, кандидатами в члены партии — 3673{422}.

Партийные, советские организации Ленинграда, рабочие, инженеры ленинградских заводов и фабрик в летние и осенние месяцы много сделали для подготовки предприятий к зиме. Были утеплены цехи, восстановлен водопровод, созданы запасы топлива.

Важным условием работы промышленности было обеспечение ее необходимым количеством электроэнергии. К началу второй военной зимы больше электроэнергии стали вырабатывать электростанции, расположенные в самом городе. Особое значение имело восстановление Волховской ГЭС. После ее пуска возникла проблема прокладки линии электропередачи по дну Ладожского озера, поскольку все наземные линии располагались на территории, захваченной противником. За 45 дней вместо 60 по плану водолазный отряд проложил первую линию подводного кабеля. 23 сентября 1942 г. в Ленинград поступил первый ток с Волховской ГЭС. Работая в трудных условиях осенних ночей, когда часто были сильные штормы, водолазы проложили еще 4 нитки кабеля, закончив работы к 1 ноября. В декабре 1942 г. Ленинград получал электроэнергии уже в 4 раза больше, чем в феврале 1942 г., когда поступление электроэнергии было [250] минимальным. Внутри города изыскивались все возможности для выработки дополнительного количества электроэнергии, для чего широкое распространение получило создание на многих предприятиях блокстанций.

Труженики ленинградской промышленности делали все возможное, чтобы, используя оставшееся на заводах после эвакуации оборудование, производить так необходимые фронту оружие и снаряжение. На заводах в эти дни изготовлялись снаряды, мины, автоматы, ремонтировались танки. Большое количество заданий получала промышленность города и от командования Краснознаменного Балтийского флота. В зимние месяцы 1942/43 г. на заводе «Русский дизель», ставшем филиалом машиностроительного завода им. В. И. Ленина, были отремонтированы двигатели для крейсеров «Максим Горький» и «Киров». На ленинградских заводах осуществлялся ремонт и других боевых кораблей, в частности подводных лодок. Артиллерийские установки для кораблей производил Ижорский завод.

Заводы, расположенные в южной части города — в Кировском, Московском, Ленинском, Володарском (Невском) районах, особенно часто подвергались артиллерийским обстрелам. И все же рабочие и инженеры на этих предприятиях успешно справлялись с возложенными на них заданиями. Предприятия Московского района в ноябре 1942 г. выпустили в 3-4 раза больше оборонной продукции, чем летом. В частности, они выпускали в начале зимы в 2 раза больше боеприпасов, чем весной. В особенно трудных условиях работал Кировский завод. Из-за частых обстрелов часть цехов пришлось разместить на площадках других заводов в северной части города. На Выборгской и Петроградской стороне, на Васильевском острове заводы и фабрики не раз подвергались обстрелам и бомбардировкам, но тем не менее их положение было более благоприятным. Крупнейшим промышленным районом Ленинграда была Выборгская сторона. На ее заводах, известных своими трудовыми и революционными [251] традициями, не только не снизился, но и повысился темп работы, достигнутый к началу зимы. Много славных дел совершили рабочие Металлического завода: во всем городе были известны имена передовых рабочих кандидатов в члены партии электросварщика А. Коршунова и токаря И. Григорьева, систематически перевыполнявших норму.

Обеспечение бесперебойной работы промышленности на всем протяжении зимы 1942/43 г. было настоящим подвигом ленинградских рабочих. Трудности усугублялись не только тем, что многие кадровые рабочие еще не вполне оправились после тяжелых испытаний голодной зимы. На многих ленинградских заводах больше половины рабочих составляло молодое поколение, ставшее к станкам в 1942 г. Стаж их работы был невелик — у большинства молодых рабочих к 1 октября 1942 г. он не превышал 6 месяцев{423}.

Зимой 1942/43 г. была проделана большая работа по воспитанию и обучению молодых рабочих. Этой проблеме было посвящено специальное постановление Бюро Горкома партии, принятое 16 ноября 1942 г. после тщательного обсуждения{424}.

Восполнение рядов ленинградского рабочего класса в трудных условиях блокады выходило за рамки решения вопроса об обеспечении промышленности квалифицированными кадрами. Оно представляло собой важное социальное явление. В ряды рабочих в 1942 г. влилось много домохозяек, подростков из самых различных семей, часто до того непосредственно не связанных с промышленностью. На производство пришло и значительное число бывших служащих и работников торговли. В конце 1942 г. в ленинградской промышленности было занято примерно 250 тыс., т. е. столько, сколько предполагалось оставить в городе после эвакуации. Значительную часть работавших составляла молодежь. По данным Городского [252] комитета ВЛКСМ, в Ленинграде зимой 1942/43 г. число молодежи на заводах и I фабриках достигало 53 967 человек. 15 567 человек из этого числа были комсомольцами. Комсомольцы составляли несколько меньше половины всей Ленинградской комсомольской организации, в рядах которой зимой 1942/43 г. состояло 32 897 человек{425}. Данные, приведенные в материалах Горкома ВЛКСМ, учитывали молодых людей комсомольского возраста. Представляется, что для блокадного Ленинграда понятие «молодой рабочий» можно толковать несколько шире, имея в виду и пришедших на заводы людей несколько старше комсомольского возраста. Большую часть рабочих составляли женщины. К концу 1942 г. 77.4% всех работавших в ленинградской промышленности составляли женщины. 82% женщин-работниц были в возрасте от 18 до 49 лет{426}. Кадровые рабочие, которые остались на предприятиях в дни второй военной зимы и на долю которых выпала ответственная задача обучения и воспитания молодого поколения, составляли незначительную часть всех рабочих. На 15 декабря 1942 г. в ленинградской промышленности были в наличии 9587 высококвалифицированных специалистов. Распределение специалистов по профессиям было следующим{427}: Специальность Всего рабочих Из них женщин Слесари-сборщики 2052 808 Токари-универсалы 1301 612 Токари-инструментальщики 1236 610 Револьверщики 903 856 Сборщики 734 687 Сборщики-шишельницы 627 551 Сверловщики 510 410 Кочегары паровых котлов 480 190 Крановщики 457 309 Станочники на нарезных станках 362 337 Шлифовщики 322 217 Кузнецы-штамповщики, операторы 181 178 Резчики 175 138 Молотобойцы 162 47 Машинисты паровозов 185 83 Итого 9687 6033 Воспитанием молодых рабочих на всех пред-приятиях города занимались партийные и хозяй-ственные руководители, старейшие производст-венники. На Кировском заводе состоялся спе-циальный вечер — «Кировский завод — оплот большевизма». На вечере о боевых и трудовых традициях путиловцев-кировцев в своих выступ-лениях рассказали молодым рабочим главный ин-женер завода В. В. Петров, старейшие рабочие, участники революционного движения и граж-данской войны. С ответным словом выступил 15-летний ученик ремесленного училища И. Ива-нов{428}. На заводе «Большевик» 78 старейших производственников, составлявших «золотой фонд» завода, приняли участие в обсуждении доклада директора завода о задачах опытных ра-бочих в воспитании молодежи. После этого сове-щания старые рабочие встретились с молодым пополнением. Большую помощь оказывали мо-лодым рабочим на Ижорском заводе. Из числа молодежи быстро выдвинулось немало передови-ков производства. Систематически перевыполнял норму молодой рабочий завода «Большевик» Вла-димир Князев. Вместе с другими комсомольцами-передовиками он был принят в ряды Коммунисти-ческой партии. Большое внимание, оказанное молодым рабочим партийными организациями заводов, [254] старейшими производственниками, това-рищеская, а зачастую отеческая помощь позво-лили им в очень короткие сроки стать не только хорошими специалистами, но и верными носите-лями боевых, трудовых и революционных тради-ций питерского пролетариата.

Ленинградцы хорошо понимали, что, несмотря на существенное улучшение снабжения Ленин-града, вторая военная зима будет нелегкой для людей, в большинстве своем с трудом оправив-шихся от дистрофии, измученных обстрелами и другими тяготами блокадного быта. Это сознавали и партийные руководители.

«Коммунисты, да и весь заводской коллектив отлично понимают, что мы вступили во вторую военную зиму в бло-кированном городе со значительно меньшими физическими силами, чем в прошлом году»{429}

,

— писал в дневнике 11 декабря 1942 г. Л. П. Галько. Этот же вопрос волновал руководителей город-ской партийной организации. В начале зимы они поставили перед партийными организациями города вопрос о необходимости уделить первооче-редное внимание условиям быта, питания, жилых помещений ленинградцев. Выступая на заседа-нии Бюро Горкома партии 16 ноября 1942 г., А. А. Кузнецов говорил:

«Наконец, на первый план встал вопрос быта, жилья, общественного питания, огородов, продкарточек, всевозможных бытовых мастерских и т. д., т. е. тот круг вопро-сов, который касается удовлетворения бытовых нужд населения. Причем вопросы бытовые встали во главу угла. Эти вопросы стояли и стоят сей-час еще острее, чем все вопросы промышлен-ности»{430}.

Больше всего заботил руководство блокадного Ленинграда вопрос о том, не нарушится ли зи-мой наладившееся снабжение продовольствием, что привело бы к снижению норм выдачи про-дуктов. Продовольственному снабжению Ленин-града уделяли исключительное внимание Центральный [253] Комитет нашей партии и Советское правительство. В 1942 г. страна испытывала серьезные продовольственные затруднения, однако для Ленинграда продовольствие выделялось в первую очередь и без каких бы то ни было перебоев. Эшелоны с продуктами, предназначавшимися для ленинградцев, шли непрерывным потоком.

Поскольку город по-прежнему находился в кольце блокады, первая трудность, которую надо было преодолеть, состояла в том, чтобы доставить продовольствие с Большой земли в осажденный город. Следует заметить, что огромное значение для решения продовольственного вопроса зимой 1942/43 г. имело создание значительных запасов. На 1 ноября 1942 г. на ленинградских складах и базах было сосредоточено 49 045 т муки, 17190 т зерна, 13901 т крупы и макарон, 1592 т мяса и мясных продуктов, 3505 т рыбы, 2104 т животного масла и 1691 т сахара{431}. Такого количества продуктов было достаточно для снабжения ленинградцев по существовавшим нормам в течение нескольких месяцев. Впоследствии, в 1944 г., на пленуме Горкома партии А. А. Жданов говорил, что в 1942 г. и особенно в 1943 г. положение с продовольствием в Ленинграде расценивалось как довольно устойчивое, запасы продуктов с тех пор уже не были меньше четырехмесячных{432}. Если зимой 1941/42 г. положение с продовольствием было катастрофическим, то зимой 1942/43 г. речь шла о том, чтобы поддерживать накопленные запасы продовольствия и наиболее рационально использовать их для сохранения сил ленинградцев, находящихся в кольце блокады.

В ноябре 1942 г. еще продолжалась навигация по Ладожскому озеру, которая была закрыта лишь 3 декабря. Что же касается отдельных перевозок грузов водным путем, то они велись до 7 января. Перевозки в ноябре производились [256] в исключительно трудных условиях, так как на Ладожском озере рано начался ледостав. Несмотря на тяжелые условия, силами Ладожской флотилии с 8 ноября 1942 г. по 1 января 1943 г. было перевезено 45 978 т грузов и 73 681 человек{433}.

Используя опыт 1941/42 г., Военный совет Ленинградского фронта заблаговременно начал подготовку к созданию ледовой трассы через Ладожское озеро. Подготовительные работы начались еще в октябре, при этом Военный совет фронта и Народный комиссариат путей сообщения выдвинули предложение наладить железнодорожное сообщение по льду озера. Рассмотрев это предложение, Государственный Комитет Обороны принял решение построить зимой 1942/43 г. на льду Ладожского озера не только Военно-автомобильную дорогу, но и свайно-ледовую железнодорожную переправу. П. М. Токсубаев вспоминал о строительстве этой переправы:

«Предполагалось построить железнодорожную эстакаду или своеобразный мост через все Ладожское озеро. К этой работе приступили в декабре 1942 г. Если б не было прорыва блокады, то она бы действовала, и паровозы ходили бы с Большой земли в Ленинград до товарной Финляндской станции»{434}

Эта переправа должна была иметь протяженность 35 км с нормальной железнодорожной колеей. К моменту прорыва блокады было сооружено 12.5 км. Прорыв блокады позволил ограничиться строительством на льду озера только автомобильной дороги. Движение по ней открылось 19 декабря и проходило в очень трудных условиях из-за частых оттепелей и сильных метелей. Тем не менее эта трасса до того, как после прорыва блокады была построена железная дорога южнее Ладожского озера, была основной артерией, питавшей Ленинград. По ледовой дороге, просуществовавшей до 30 марта, зимой 1942/43 г. в Ленинград было [257] доставлено 214539 т боеприпасов, угля, продовольствия и других грузов{435}.

Регулярное снабжение Ленинграда продовольствием зимой 1942/43 г. позволило обеспечить население осажденного города продуктами по нормам, установленным для Ленинграда в 1942 г., а по некоторым продуктам — по нормам, существовавшим в других городах страны. Ленинградцы получали меньше хлеба, чем москвичи и жители других городов, в то же время норма выдачи сахара, крупы, жиров превышала московскую. Вместе с тем проблема обеспечения продуктами населения Ленинграда была значительно сложнее, чем населения других районов страны. Большую часть ленинградцев составляли люди, перенесшие дистрофию, зачастую чудом сумевшие вырваться из объятий голодной смерти. Однако этим людям приходилось нести нагрузку, и физическую, и нервную, во много раз более тяжелую, чем до войны. Наличие в Ленинграде овощей, снятых с индивидуальных и коллективных огородов, позволило дополнить блокадный рацион. Вместе с тем питание, которым обеспечивались ленинградцы, давало возможность лишь поддерживать силы истощенных людей. Как только наступили холода, сразу заметно ухудшилось здоровье у наиболее истощенных ленинградцев.

«Истощение снова выводит людей из строя, В инструментальном цехе № 1 уже 7 человек дистрофиков. Некоторые из них уже побывали в больнице, другие лежат, третьи на очереди. Сегодня отправили в полубессознательном состоянии в больницу Новикова, одного из наиболее квалифицированных рабочих цеха. Завтра ложится в больницу Лебедев, бывший секретарь парторганизации»{436}, — писал в своем дневнике Л. П. Галько 7 декабря 1942 г.

Из больниц поступали сведения об увеличении числа больных дистрофией. В I квартале 1943 г. такие больные составляли 45.6% всех госпитализированных{437}. [258] На конец 1942 г. падает резкое увеличение в Ленинграде заболеваний гипертонической болезнью. Эти тревожные факты серьезно беспокоили руководителей партийных и советских организаций Ленинграда. В декабре 1942 г. на заседании Исполкома Ленгорсовета обращалось внимание на увеличение в декабре по сравнению с октябрем числа заболеваний дистрофией и повышение смертности{438}.

Выход из создавшегося положения было решено искать на пути резкого улучшения работы системы общественного питания. Зимой 1942/43 г. в столовых Треста общественного питания Ленинграда на довольствии состояло минимум полмиллиона человек{439}.

В ноябре 1942 г. вопросом улучшения общественного питания в городе занялась специальная комиссия, в состав которой вошел А. А. Кузнецов. 19 декабря 1942 г. на заседании Бюро Горкома партии было принято подготовленное этой комиссией постановление «Об улучшении дела общественного питания в городе». Еще до принятия этого постановления Горком партии указал партийным организациям на необходимость уделить этому вопросу первостепенное внимание. По всему городу прошли партийные собрания, на которых были всесторонне обсуждены проблемы, связанные с улучшением работы столовых. Этот же вопрос рассматривался на профсоюзных собраниях, стал в центре внимания многотиражных заводских газет, стенной печати. Уже в конце декабря в столовых многих предприятий был наведен порядок, улучшено питание. Беспощадные меры были применены в отношении отдельных работников столовых, уличенных в хищении продуктов, обворовывании и обвешивании трудящихся. Было значительно расширено трехразовое рационное питание: в начале зимы им пользовалось 100 тыс. человек, а к концу [259] зимы — 200 тысяч. 30 тыс. рабочих, перевыполнявших норму, были обеспечены дополнительным питанием. Оценив продовольственные ресурсы города, Горком партии специально выделил для них продукты. На каждого рабочего ежемесячно выделялось 1200 г крупы, 900 г мяса, 225 г жиров, 300 г сухофруктов, 100 г какао и некоторые другие продукты. Военный совет Ленинградского фронта удовлетворил просьбу Бюро Горкома партии и Исполкома Ленгорсовета о выделении ежемесячно, сверх установленных норм, для столовых рационного питания, к которым были прикреплены рабочие, перевыполняющие норму, 37 т мяса и мясопродуктов, 10 т рыбы, 46,8 т жиров, 89 т сухофруктов, 10 т сахара и 3 т какао. Значительно улучшилось питание в больницах и госпиталях{440}.

Доказательством успешного решения продовольственной проблемы в трудных условиях второй блокадной зимы было то, что удалось предотвратить резкое повышение смертности в зимние месяцы. Как явствует из сводок треста «Похоронное дело», в ноябре 1942 г. было погребено 3864 трупа, что было несколько меньше числа захоронений в октябре (4387). В декабре снова увеличилось число захоронений — 4798, но в январе их число понизилось до 3754{441}. При некоторых колебаниях смертность оставалась на одном уровне и была в несколько раз ниже, чем в зимние месяцы 1941/42 г. Снизилась смертность и среди больных, находившихся в госпиталях и больницах. В I квартале 1943 г. она была равна 8.6%, в то время как в I квартале 1942 г. достигала 44,3 %{442}.

Сокращение смертности и числа заболеваний дистрофией зимой 1942/43 г. по сравнению с первой блокадной зимой объяснялось не только улучшением снабжения Ленинграда продовольствием, но и тем, что во вторую военную зиму [260] был существенно улучшен быт защитников города, налажена работа городского хозяйства.

Еще летом в Горкоме партии, в Исполкоме Ленгорсовета обсуждались вопросы, связанные с подготовкой городского хозяйства к наступлению второй военной зимы. Выдвигалась задача обеспечить в зимние месяцы работу водопровода и канализации, движение трамвая, содержать в надлежащем порядке жилые дома.

8 июля 1942 г. Исполком Ленгорсовета издал постановление, содержавшее план мероприятий, необходимых для налаживания работы городского хозяйства в зимних условиях. Очень остро стоял вопрос с обеспечением города топливом. Несмотря на то, что значительные силы были брошены на лесозаготовки и добычу торфа, было ясно, что это далеко не решение проблемы. К тому же подсчеты показали, что потребность города в дровах настолько велика, что угрожает полным уничтожением лесов и парков вокруг Ленинграда. Поэтому было принято решение, в тех условиях наиболее правильное и дальновидное, — обеспечить население и промышленность Ленинграда топливом за счет сноса деревянных домов. Объем работы был очень велик. Подобно тому, как весной 1942 г. все трудоспособное население в порядке мобилизации было брошено на уборку города, теперь решено было привлечь его к заготовке дров. Трудовой повинности подлежали все мужчины от 16 до 55 лет и женщины от 16 до 45 лет. Предполагалось, что основная масса дров будет заготовлена за время начавшегося 1 сентября месячника по заготовке дров. Так действительно и было. Вместе с тем снос деревянных домов и строений продолжался и после 1 октября{443}.

Население Ленинграда участвовало в заготовке дров с исключительной активностью. Каждый, кто участвовал в месячнике, должен был заготовить 4 куб. м дров. При этом половину заготовленных дров, т. е. 2 куб. м, каждый трудящийся [261] получал для отопления своего жилища. Это было очень важное решение, свидетельствовавшее о том, что партийное и советское руководство заботилось об обеспечении дровами не только промышленности и городского хозяйства, но и каждого ленинградца. На проходившем 31 августа 1942 г. совещании секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов по вопросу о количестве дров, выделяемых в личное распоряжение граждан, возник спор, некоторые товарищи выступили с предложением сократить уже объявленную норму выдачи населению (2 куб. м) вдвое (до 1 куб. м). Это предложение встретило решительные возражения. Против него резко выступил А. А. Кузнецов. Он настаивал на необходимости выдачи обещанных населению 2 куб. м дров для личного пользования, подчеркивая, что сокращение нормы поведет к тому, что ленинградцы получат дров меньше, чем им необходимо для личного пользования, и породит у населения чувство недовольства, снизит авторитет руководителей, не сдержавших своего слова{444}. Было оставлено в силе прежнее решение. Ленинградцы работали на заготовке дров с большим энтузиазмом. Всего по городу было снесено более 7 тыс. домов. В результате был получен 1 млн. куб. м дров. При заготовке дров особенно отличились комсомольцы. Большинство из них вместо 4 куб. м, полагавшихся по норме, заготовили по 6 куб. м. 6 сентября 10 тыс. ленинградских комсомольцев работали на общегородском воскреснике по заготовке дров{445}.

Слом деревянных строений заставил партийные и советские организации провести большую работу по обеспечению жилой площадью ленинградцев, выселенных из домов, подлежавших разборке. Несколько десятков тысяч человек, ранее живших в деревянных домах, были переселены в центральные районы города. При этом велась огромная разъяснительная работа. Деревянные [262] дома располагались по преимуществу на окраинах города. Их жители зачастую имели приусадебные участки, расставаться с которыми в условиях блокады ни за что не хотели. Коммунисты, комсомольцы, беспартийные активисты убеждали таких людей в необходимости этого мероприятия, разъясняли, что оно будет серьезным вкладом в дело победы над ненавистным врагом. Большую роль в этой разъяснительной работе сыграла «Ленинградская правда» 1 сентября 1942 г. «Ленинградская правда» писала:

«Военные обстоятельства вынуждают нас пойти на снос части деревянных строений, чтобы преодолеть трудности предстоящей зимы... Во имя разгрома немцев, являющихся виновниками всех наших тягот и лишений, мы готовы принести в жертву все — и труд свой, и достояние, и силы свои без остатка. Придет время, и на месте сносимых домов мы выстроим лучшие здания — светлые, просторные, красивые дома»{446}.

Эти слова были проникнуты твердой уверенностью в том, что все жертвы, принесенные ленинградцами, не будут напрасными. Эта вера в лучшее будущее подкреплялась указаниями, чтобы при разборе зданий сохранялись рамы, стекла, электрооборудование, которые нужны были для ремонта поврежденных домов, а иногда могли быть использованы и при постройке новых. В зимние месяцы приходилось исправлять отдельные упущения, допущенные осенью при заготовке дров, но они были только частными случаями. В целом положение с топливом в Ленинграде зимой 1942/43 г. коренным образом отличалось от того, что было в первую блокадную зиму.

Большую помощь населению оказали и работники пожарной охраны. Под их наблюдением и при их помощи в жилых домах сооружались печки-времянки, сделанные более основательно, чем в 1941/42 г., и безопасные в противопожарном отношении. Профилактическая работа, проведенная пожарной охраной Ленинграда среди [263] трудящихся, дала свои результаты. Хотя в начале зимы и было известное увеличение числа пожаров, в целом, учитывая сложные условия фронтового города, безопасность Ленинграда в пожарном отношении была обеспечена. За работой пожарной охраны внимательно следили партийные организации. 1 января 1943 г. вопрос о борьбе с пожарами обсуждался на заседании Бюро Горкома партии. Условия борьбы с пожарами во вторую военную зиму уже не были такими тяжелыми, как в 1941/42 г. Пожарные автомашины были обеспечены бензином, на пожар теперь не приходилось идти пешком. Наличие действующего водопровода, приведенных в порядок пожарных колодцев и водоразборов обеспечивало тушение пожаров при помощи имевшихся технических средств. Однако работа пожарных и во вторую военную зиму часто проходила под огнем фашистской артиллерии.

Не менее важной, чем заготовка топлива, задачей было обеспечение работы в зимних условиях водопровода и канализации. Здесь опять-таки надежная основа была создана во время широко развернутой летом и осенью кампании по ремонту водопровода и канализации, по подготовке к зиме жилых домов и промышленных зданий. Было организовано социалистическое соревнование между районами, победителями в котором стали трудящиеся Фрунзенского района.

С наступлением зимы в городе не обошлось без аварий, в декабре в некоторых районах часть домов оказалась без действующего водопровода, кое-где замерзла канализация. Эти случаи стали предметом внимательного рассмотрения на нескольких заседаниях Исполкома Ленгорсовета. Районам, оказавшимся в трудном положении, была оказана большая помощь. Весь слесарный инструмент, имевшийся на законсервированных заводах, был передан Ленжилуправлению. Части МПВО направили в помощь ремонтно-строительным конторам 35 взводов (в каждом было 30 бойцов). К каждому району, где обнаружилось [264] особенно много аварий и неполадок, были прикреплены крупные строительные организации.

Состояние городского хозяйства Ленинграда весной 1943 г благодаря энергичным мерам, направленным на его сохранение, уже не шло ни в какое сравнение с тем, что было весной 1942 г. Согласно сводкам, на 1 февраля 1943 г. большинство домов в городе имели водопровод и канализацию. Работал 4631 водоразбор. Действовала 2891 прачечная{447}. Даже положение граждан в домах, оказавшихся в аварийном состоянии, было, с точки зрения бывалых блокадников, совсем не страшным. Они ходили за водой в соседний дом или к водоразбору, расположенному самое дальнее за 2-3 дома. В домах с вышедшей из строя канализацией нечистоты сливали только в канализационные люки, за чем строго следила санитарная инспекция.

Была решена и проблема электрического освещения жилых домов. В первые месяцы второй военной зимы ленинградцам для освещения своих квартир приходилось по-прежнему пользоваться коптилками, реже — керосиновыми лампами. Тем временем в Военном совете Ленинградского фронта, Горкоме партии и в Ленгорисполкоме тщательно обсуждался вопрос, нельзя ли из получаемой осажденным Ленинградом электроэнергии выделить часть для того, чтобы использовать ее для освещения квартир. Впервые после декабря 1941 г. электрические лампочки в ленинградских квартирах зажглись 7 и 8 ноября 1942 г, в дни празднования 25-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Электрический свет в квартирах блокадного Ленинграда был одним из наиболее заметных для ленинградцев проявлений этого праздника, отмечавшегося в условиях суровых военных будней. 9 ноября свет погас, но у людей уже была надежда, что он загорится вновь. Ждать осталось недолго. 15 декабря 1942 г. Бюро Горкома партии и Исполком Ленгорсовета приняли решение [265] включить в электросеть 333 жилых дома. К 1 января 1943 г. число жилых домов, получивших электрическое освещение, достигло 3000. В январе 1943 г. к электрической сети была подключена еще 1000 жилых домов. Электроэнергией приходилось пользоваться в рамках строгого лимита. Электричество включалось лишь рано утром, когда люди уходили на работу, и с 7 час. вечера до 12 час. ночи. Предусматривалось, что в сутки одна семья использует 2 кВт-часа, что позволяло пользоваться лампочкой в 40 ватт на протяжении 4 час. Тем не менее возобновление электрического освещения ознаменовало серьезный перелом как в бытовых условиях ленинградцев, так и в их настроении.

Трудные условия блокадного быта для многих ленинградцев были облегчены благодаря созданию в домохозяйствах красных уголков. Там было тепло, имелось освещение, можно было отдохнуть, починить одежду. Красные уголки служили также местом, где велась агитационная работа среди населения, здесь политорганизаторы знакомили граждан с положением на фронтах, читали свежие газеты. К февралю 1943 г. число красных уголков по городу достигало 2316{448}. Работа красных уголков была налажена благодаря постоянному вниманию партийных организаций.

Настойчивые усилия, направленные на улучшение работы предприятий бытового обслуживания, позволили наладить в зимние месяцы 1942/43 г. работу 28 бань, 42 парикмахерских, 351 ремонтно-починочного пункта, 9 стационарных фотоателье и 6 пунктов моментальной фотографии{449}.

Снабжение Ленинграда необходимым количеством электроэнергии позволило обеспечить движение по городу пассажирского и грузового трамвая. Во вторую блокадную зиму трамвайное движение не только не остановилось, как [266] зимой 1941/42 г., но даже расширилось: в дополнение к уже имевшимся были введены три новых маршрута, два маршрута были продлены. Работникам трамвайного хозяйства пришлось работать с большим напряжением. Частые обстрелы и бомбежки были серьезной помехой, но не могли остановить работу трамвая. В местах, подвергшихся обстрелам, быстро появлялись аварийные машины, вместо порванных проводов натягивались новые, разбитые трамвайные вагоны отправлялись в парки, движение восстанавливалось. Коллектив ленинградского трамвая, насчитывавший в эту зиму около 4,5 тыс. человек{450}, в значительной части состоял из людей, пришедших на эту работу в 1942 г. Ощущался недостаток в квалифицированных работниках. Учитывая важное значение, которое имела работа трамвая в блокадном Ленинграде, все работники, мобилизованные в свое время на оборонные работы, на заготовку леса и торфа, были возвращены в распоряжение Трамвайно-троллейбусного управления. Бригада специалистов была направлена для работы в трамвайном хозяйстве Управлением Октябрьской железной дороги. Деятельность работников трамвая была постоянно в поле зрения Ленгорисполкома и Горкома партии. Работа трамвая, имевшиеся в ней недостатки специально рассматривались на заседании Бюро Горкома партии 23 декабря. Принятое постановление содержало перечень конкретных мероприятий, проведение в жизнь которых позволило устранить возникшие в первой половине декабря неполадки в работе трамвая.

Большое количество перевозок произвел в зимние месяцы и грузовой трамвай. При остром недостатке бензина и малочисленности автомобильного транспорта грузовой трамвай играл очень важную роль. Ежедневно только для перевозки дров выделялся 31 грузовой трамвайный поезд, каждый из которых работал по 3 смены. В том, что полученные от разбора деревянных [267] домов дрова были доставлены по своему назначению, прежде всего на заводы и фабрики, была большая заслуга работников грузового трамвая.

Курсировавшие по городу трамваи были одной из отличительных черт второй военной зимы. Они не только помогали людям добираться на работу или домой, но и вносили значительное оживление в жизнь города, улицы которого большей частью были довольно пустынны.

Внешний вид самих улиц, проспектов, площадей, облик всего города был иным по сравнению с зимой 1941/42 г. Первые сильные снегопады, казалось, снова предвещали заключение города в снежный плен. Появились на многих улицах большие сугробы, затруднявшие движение транспорта. Однако ленинградцы сумели в эту зиму выйти победителями в борьбе со снегом. С начала зимы систематически очищались от снега центральные магистрали города. На других улицах в первую очередь убирали снег с проезжей части, с остальной вывозили постепенно. Кроме дворников, уборкой снега занималось почти все население города, принимавшее деятельное участие в воскресниках, специально устраивавшихся для очистки города. Большую работу по очистке города выполняли подразделения МПВО. После особенно сильных снегопадов на уборку и вывозку снега направлялось 60-70% личного состава МПВО. Учитывая важность очистки города от снега и льда, Военный совет Ленинградского фронта специальным решением разрешил в особых случаях использовать для этой цели воинские части и военные автомашины.

Улучшение положения в Ленинграде в дни второй военной зимы по сравнению с зимой 1941/42 г. чувствовалось не только в том, что работали заводы, была налажена деятельность городского хозяйства.

Не замирала в дни второй блокадной зимы и деятельность культурно-просветительных организаций, творческих коллективов. В ноябре 1942 г. открылась выставка работ ленинградских художников, посвященная 25-й годовщине Октября, на [268] которой были представлены 343 произведения. Ленинградские художники приняли деятельное участие в подготовке праздничного оформления города к октябрьским торжествам. 10 специальных бригад художников создали несколько художественных панно и портреты Героев Советского Союза, которыми были украшены все районы города. По заданию Военного совета фронта группа архитекторов и художников оформила надгробия выдающихся русских полководцев: А. В. Суворова — в Александро-Невской лавре, М. И. Кутузова — в Казанском соборе, а также надгробие Петра I в Петропавловской крепости{451}.

Продолжал свою деятельность Ленинградский театр музыкальной комедии. Спектакли в нем шли, несмотря на то что с наступлением холодов условия работы усложнились. П. П. Трофимов, в годы блокады возглавлявший Государственный институт прикладной химии, вспоминал о посещении театра в январе 1943 г.:

«Помню, как-то раз в январе 1943 г., соскучившись по культурной жизни, мы с моим заместителем Артамоновым пошли в Александрийский театр. Давали оперетту "Раскинулось море широко". У театра было большое скопление публики. Некоторые просили продать билеты, как это бывает и всегда, но той веселости, которую я наблюдал в течение долгих лет, на этот раз у дверей театра не было. В театре было нетоплено и не такое обилие света, какое мы привыкли видеть всегда. Бросалось в глаза подавляющее количество военных... Несмотря на то, что мы были в полушубках, все равно приходилось держать руки в карманах. Когда я смотрел на сцену, то меня, помимо сюжета пьесы и игры артистов, занимал вопрос: как они могут при такой температуре играть в тех костюмах, которые требовались по ходу пьесы, и как бы тепло они не были одеты внизу, все же пронизывающий холод, который на сцене был еще больше, заставлял их переживать неприятные минуты. Помню, с какой [269] легкостью Пельцер исполняла свой танец. Публика несколько раз вызывала ее на бис. Я в это время думал, что все-таки со стороны публики жестоко заставлять человека лишнее время проводить на холодной сцене»{452}.

8 ноября 1942 г. состоялась премьера оперы «Евгений Онегин», поставленной оперно-балетным коллективом, в составе которого было несколько солистов из Ленинградского академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова{453}.

В зимние месяцы в Ленинграде работал 21 кинотеатр, где демонстрировались как довоенные, так и вышедшие в годы войны кинофильмы. Среди них занимали заметное место картины, посвященные героической борьбе советского народа против немецко-фашистских захватчиков, такие как «Секретарь райкома». Демонстрировались фильмы, рассказывавшие о героическом революционном прошлом нашей Родины — «Котовский», «Александр Пархоменко».

Начавшиеся осенью 1942 г. занятия в ленинградских школах в зимние месяцы уже не прерывались. Сравнивая этот учебный год с предыдущим, директор Ленинградского института усовершенствования учителей Л. Е. Раскин расценивал его как «нормальный блокадный учебный 1942/43 год». Зимой 1942/43 г. в Ленинграде работало 84 школы. К концу учебного года в них занимались 26 854 ученика. Большая часть учащихся приходилась на I — VII классы. Старшеклассников было мало. VIII — X классов было всего 54 во всем городе, в них учились 733 человека. Школьная сеть Ленинграда в этом учебном году составляла 17,7% довоенного уровня (до войны в Ленинграде было 467 школ), число классов — 7,7%, количество учащихся — 6,2%. По подсчетам Л. Е. Раскина, зимой 1942/43 г. в Ленинграде оставалась одна шестнадцатая часть довоенного школьного населения{454}. Школы работали без перебоев, [270] хотя учителям и учащимся приходилось еще преодолевать немало тягот.

«Временами свистят над школой снаряды, доносятся глухие разрывы. К свисту снарядов мы привыкли, а если разрывы снарядов не слишком близки, продолжаем работать нам некогда»{455}

,

— писала, вспоминая зиму 1942/43 г., учительница С. Н. Саговская.

Если во время обстрела повреждались школьные здания, то повреждения быстро устранялись. Выбитые окна не заделывали фанерой. Как ни трудно было в городе со стеклом, для школ оно в таких случаях выделялось. Приходилось очень экономно расходовать бумагу, но все же ленинградские школьники имели тетради. К началу учебного года в школах было немало ребят, еще не оправившихся от шокового состояния, в которое повергла их первая блокадная зима. Выжив, они вместе с тем на какое-то время как будто утратили интерес ко всему окружающему, были замкнуты и неразговорчивы, все их мысли были сосредоточены на ожидании завтрака или обеда. Учителя и товарищи постепенно возвращали таких школьников к их нормальному состоянию. Большое значение имело введение для них рационного питания. Оно особенно подкрепило силы ребят старше 12 лет, так как значительно превышало норму продуктов, полагавшуюся на иждивенческую карточку. Благодаря этому улучшилось здоровье многих учащихся, ослабевших в первую военную зиму.

В зимние месяцы 1942/43 г. оживилась работа комсомольских и в особенности пионерских организаций. Последние в 1941/42 учебном году, когда ребята младших классов не ходили в школу, практически не вели никакой работы. С началом нового учебного года в ленинградских школах были созданы пионерские дружины и отряды, проводились сборы, деятельность пионерских организаций стала неотъемлемой частью школьной жизни. К началу зимы все школы были обеспечены достаточным количеством дров. В их заготовке [270] деятельно участвовали учителя, школьники старших и даже младших классов. Несмотря на это, для многих школ, ранее имевших центральное отопление, наступление зимы вызвало определенные трудности. Учительница С. Н. Саговская в своих воспоминаниях нарисовала типичную для таких школ картину:

«Паровое отопление в школе не действует. Топятся самодельные печки-времянки. Тепла от них мало, зато дыма много... Но как бы ни топилась времянка, а в классах холодно»{456}.

Часть школ, размещавшихся или временно переведенных в здания с печным отоплением, оказалась в гораздо лучших условиях. Здесь печи надежно согревали помещения. Пальто можно было оставлять в раздевалке. В классах было тепло, как до войны. Общие трудности сближали учителей и учащихся. Большинство школьников старались учиться как можно лучше. С теплотой отзывалась в дневнике о своих учениках в ноябре 1942 г. учительница А. Н. Миронова: «Какие замечательные у меня дети в классе». Особенно отличала она тех, кто продолжал учиться, потеряв своих родителей.

«11 человек не имеют матерей и отцов, у 5 человек умерли и у 6 человек матери на оборонительных работах»{457}.

Настоящими подвижниками были и сами учителя. Трудно было вести занятия в блокадную пору, нелегко было и готовиться к урокам. С. Н. Саговская писала:

«Вспоминаются и зимние вечера дома. Холодно и здесь. На ногах валенки, на плечи накинуто пальто, иногда одеяло. На столе коптилка: маленький язычок пламени слабо освещает комнату. Передо мной ученические тетради. Напрягаешь зрение, разбирая почерки учащихся; здесь же рядом — книги и всегда кипа газет. Роешься в них, делаешь пометки, вырезки, выбираешь материал, который можешь использовать на уроке. Составляешь диктовки на новом материале, примеры для разбора, тексты для пересказов. Работа интересная. Увлечешься и забудешь все тяжелое, [272] что приходится переживать. А если урвешь время на чтение книги, то и совсем хорошо»{458}.

Ленинградские учителя имели возможность получать постоянную методическую помощь в Институте усовершенствования учителей, где устраивались лекции, консультации, курсы усовершенствования, велись настойчивые поиски новых, наиболее эффективных в условиях блокады форм работы.

В 1942/43 учебном году из высших учебных заведений в Ленинграде велись занятия только в трех медицинских институтах: 1-м и 2-м Медицинском и Педиатрическом. Общее число студентов-медиков равнялось 1500 человек{459}. В остальных высших учебных заведениях занятий не было: они или находились в эвакуации, или были законсервированы. При этих вузах работали лишь производственные мастерские, выполнявшие в основном фронтовые заказы. Оставшиеся после эвакуации научные работники также были привлечены к выполнению заданий оборонного характера.

Население Ленинграда находилось в постоянном контакте с воинами Ленинградского фронта и моряками Балтийского флота. Военный совет Краснознаменного Балтийского флота к 25-й годовщине Октябрьской революции направил специальное поздравление коллективу Металлического завода. Выражая горячую благодарность за отличную продукцию, изготовлявшуюся для Балтийского флота, Военный совет поздравлял тружеников завода с праздником и желал им новых успехов в труде{460}. Лучшие рабочие этого же завода электросварщик А. Коршунов и токарь И. Григорьев переписывались с летчиками Ленинградского фронта. А. Коршунову присылал письма капитан С. Литаврин, И. Григорьеву писал старший лейтенант И. Шишкань. Письма летчиков печатались на страницах заводской многотиражки{461}. Письма с фронта и на фронт публиковали [273] многотиражные газеты и на других заводах. Систематически печатала такие материалы многотиражная газета фабрики «Красное знамя»{462}.

Тесную связь с одной из воинских частей поддерживали рабочие Сталепрокатного и проволочно-канатного завода. С большой теплотой встретили воины приехавшего к ним в гости 14-летнего рабочего Бориса Иванова. В Октябрьские дни группа рабочих приехала в воинскую часть, а делегация воинов — на завод{463}. В декабре 1942 г. делегация трудящихся Дзержинского района вручила знамя 32-му гвардейскому минометному полку, над которым шефствовал район{464}. Частыми гостями в воинских частях были рабочие Кировского завода. Делегация комсомолок и комсомольцев Кировского завода присутствовала на слете девушек, ставших бойцами Ленинградского фронта. Молодые кировцы встретились с девушками, ставшими на фронте минометчицами, пулеметчицами, стрелками{465}. Делегации ленинградцев в ноябре, декабре 1942 г. направлялись прежде всего в части и соединения, которые командование Ленинградского фронта готовило к боям по прорыву блокады Ленинграда. В районе Колтушей 2 ноября 1942 г. состоялась встреча делегации трудящихся Ленинграда с бойцами и командирами 268-й стрелковой дивизии. В составе делегации были старейшие ленинградские рабочие, участники боев против Юденича в 1919 г.: директор завода «Невгвоздь» А. П. Иванов, мастер Балтийского завода М. М. Столяров, работница Кировского завода А. Н. Корпуснова. Делегация привезла с собой революционное знамя, врученное питерскому пролетариату VII Всероссийским съездом Советов за героическую оборону Петрограда. К знамени был прикреплен орден Красного Знамени. Митинг открыл председатель Исполкома Ленгорсовета [274] И. С. Попков. С напутственными речами к воинам обратились М. М. Столяров и А. Н. Корпуснова. У знамени Ленинграда бойцы и командиры дивизии поклялись не жалеть жизни и крови в борьбе с фашистскими захватчиками{466}.

В дни второй военной зимы Ленинград продолжал ощущать себя неотъемлемой частью Советской страны. С Большой земли все время оказывалась помощь осажденному городу. Наряду с продовольствием в Ленинград для обеспечения войск Ленинградского фронта доставлялось вооружение и боеприпасы. Вместе со всей страной Ленинград отметил 25-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. 6 ноября в Смольном состоялось торжественное заседание Ленинградского городского Совета, командования Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота совместно с партийными и общественными организациями Ленинграда. Выступивший с докладом «О 25-летии Великой Октябрьской социалистической революции» А. А. Кузнецов рассказал о боевых делах воинов Ленинградского фронта, моряков Балтийского флота, партизан Ленинградской области, о трудовых подвигах трудящихся Ленинграда. В Ленинград поступило много приветствий в связи с 25-летием Октября. Теплое поздравление направил ленинградцам член Политбюро ЦКВКП(б), Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин:

«Можно смело сказать, что нет такого даже отдаленного уголка в нашей стране, где бы люди не интересовались, не следили, не переживали каждое известие с Ленинградского фронта. Ленинград был всегда любимым городом советского народа, и теперь он, как никогда, любим всем населением Советского Союза от края и до края»{467}.

Напряженно следили ленинградцы за событиями на фронтах. С большой радостью встретили в Ленинграде сообщение о начале наступления войск [275] Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов, об окружении немецко-фашистской группировки под Сталинградом. Сообщения о победах советских войск вселяли в ленинградцев надежду, что недалек и день разгрома немецко-фашистских войск под Ленинградом.

Эти надежды не были напрасны. Центральный Комитет Коммунистической партии, Государственный Комитет Обороны, Советское правительство внимательно следили за мужественной борьбой защитников Ленинграда. Они не только делали все возможное для улучшения снабжения осажденного Ленинграда, но и принимали деятельные меры, направленные на подготовку сокрушительного удара по немецко-фашистским войскам, блокировавшим Ленинград. В планах зимней кампании 1942/43 г., разработанных советским Верховным Главнокомандованием, предусматривалось проведение наступательной операции войск Волховского и Ленинградского фронтов, целью которой был прорыв блокады Ленинграда. [276]