Глава 5.

Возрождение Черноморского подплава (1921–1929 гг.)

В
1921 г. подплав Черноморского флота представляла единственная «АГ-23». Остальные «агешки» еще строились, «Нерпа» никак не могла выйти из затяжного 4-летнего капитального ремонта.

Пришедшая на смену самодержавию и лишенной иммунитета неокрепшей буржуазной власти Временного правительства власть большевиков приступила к всероссийскому погрому, «разрушая до основания весь мир насилья». Вместе с «миром насилья» в мыльной воде оказались и те, кто составлял цвет страны — их тоже выплеснули из лоханки после события, именуемого самими большевиками сначала переворотом, а затем революцией. Хотя бы прочитали слова великого русского поэта А. С. Пушкина:

«Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим».

Не минула чаша сия и Черноморского подплава.

Февраль. Пл «АГ-23» (Иконников) перешла в Севастополь и совершила безрезультатный боевой поход к берегам Крыма и Кавказа против вооруженных сил меньшевистской Грузии. [109]

Утверждены позывные лодок на 1921 г.: дивизион подводных лодок — «3К» (Тройка, Ка); начальник дивизиона подводных лодок — «33К»; комиссар дивизиона подводных лодок — «3КК»; «АГ-23» — «4Ш»; «АГ-24» — «4Щ»; «АГ-25» — «4Ъ»; «АГ-26» — «4Ы»; «Нерпа» — «4Ь».

22 марта в Севастополе командиру «АГ-23» Иконникову от начальника Действующей эскадры ЧФ передано распоряжение: «Предлагается 22 марта в 15.00 выйти в Новороссийск; по прибытии поступить в оперативное подчинение Начкавсектора. План учебной операции в районе Тендра. Красные: 3 канлодки, 1 истребитель, 1 транспорт. Белые: подводные лодки «АГ-23» (Иконников), «АГ-24» условно. 23 марта район атаки: 46°27,2–31°30',0; 46°27',2–31°35',8; 46°24',2–31°40',5; 46°22',3–31°401,5; 46°22',3–31°30',0. Условия стрельбы...».

2 апреля в Николаеве спущена на воду пл «АГ-24».

22 июля пл «АГ-24» (Шредер) вступила в строй.

22 сентября утверждены штаты на подводные лодки типа «АГ»: комсостав — 5 человек (командир, помощник командира, старший штурман, старший минер, старший инженер-механик), некомсостав — 24 человека.

В состав дивизиона подводных лодок вошли плавбаза «Георгий» и блокшив «Березань».

5 апреля 1922 г. в Николаеве спущена на воду пл «АГ-25».

26 мая пл «АГ-25» (Горняковский) вступила в строй.

12 октября она вышла из базы по маршруту Севастополь — Сухум — Батум с задачей сопровождения п/х «Ильич» с новобранцами для Закавказских ВС. 14 октября лодка прибыла в Сухум. Во время стоянки в тот же день на лодке приступили к зарядке АБ. Во время зарядки произошел взрыв кормовой группы АБ. Причина так и осталась невыясненной. В Батум п/х «Ильич» ушел один.

24 февраля 1923 г. в Николаеве спущена на воду пл «АГ-26».

В 1923 г. в Севастополе образовали Отдельный дивизион подводных лодок Морских сил Черного моря (Иконников).

26 марта в Николаеве приступила к работе комиссия по приемке пл «АГ-26» от промышленности. Командир пл «АГ-25» [110] Горняковский отбыл в Николаев для участия в работе комиссии. Что же уложил Николай Александрович в свой дорожный чемодан? Форма одежды, которую теперь носили «военморы командного звена», существенно отличалась от формы и офицеров Императорского флота, и флотских командиров Временного правительства.

По свидетельству очевидца, «командный состав флота тоже был в форме нового образца: фуражки из черного сукна без белых кантов с золоченым «крабом»{12}. Вместо привычных шинелей черного цвета — пальто из сукна черно-серого цвета, маренго, свободного покроя с широким хлястиком. На левом рукаве пальто, а также на кителях и тужурках были нашиты знаки различия — фланелевые красного цвета с узкой золотой окантовкой нашивки, увенчанные непомерно большой фланелевой красной звездой» (Четверухин Г. Н. Сполохи воспоминаний //Морской сборник. 1991. № 10).

3 июня пл «Нерпа» (Лашманов?) наконец закончила 6-летний капитальный ремонт и вступила в состав МСЧМ.

11 июля в состав МСЧМ принята пл «АГ-26» (Ворошилин?).

В 1924 г. в Отдельном дивизионе подводных лодок проведена проверка стрелкового и холодного оружия. Наличными числились: 50 винтовок японских системы «Арисака», 8 карабинов японских, 8 пулеметов системы «Максим», 1 карабин германский, револьверы системы «Наган» образца 1895 г. и 16 кортиков.

Проверили и торпеды. В наличии оказалось 16 торпед образца 1910 г. (их тогда еще продолжали официально называть минами). Полный боекомплект дивизиона предполагался в количестве 28 торпед как минимум. За 1922, 1923 и 1924 гг. потоплено 9 торпед (только за 1924 г. к 10 августа — 6). Стреляли торпедами и топили их примерно в одном и том же месте: в районе с центром в точке φ = 44°40' N, λ = 33°33' Ost, напротив устья Бельбека и у Учкуевки. Они там лежат и сегодня.

Эффективность торпедных стрельб за 1924 г., проведенных в июле — августе, составила: «Нерпа» (Лашманов) — 0,56/0,33 (32); [111] «АГ-23» (Рахмин) — 0,6/0,67 (25); «АГ-24» (Шредер) — 0,47/0,33 (27); «АГ-25» (Горняковский) — 0,82/0,67 (25); «АГ-26» (Ворошилин) — 0,73/0,67 (27); всего (136) (общая эффективность / эффективность стрельб на тактических учениях, (количество выпущенных торпед)). Дальность стрельбы составляла 2–10 кабельтовых. На подготовительных стрельбах, проводившихся в районе Учкуевка — Кача, в роли целей выступали сами лодки, для обозначения длины цели ведшие 6-футовый буй на буксире длиной 135 м. Скорости целей составляли 4–12,5 узлов. Стреляли торпедами образца 1910 г. К чести черноморских подводников, они подняли уровень успешности боевых упражнений. Такой вывод можно сделать сегодня. Тогда обоснованных выводов еще не делали.

Зато появилось новое направление политработы — всевозможные проверки. Приезжал проверяющий, мягко говоря не очень подготовленный к такой работе, поскольку его военное образование оставляло желать лучшего, начинал смотреть, что делают моряки, и задавать им вопросы. Ему показывали, чему они научились, и, ухмыляясь, отвечали в духе задаваемых вопросов. Потом проверяющий собирал «актив» и говорил военморам, что в делах должно быть больше партийности, все должно носить классовый характер. Не пояснив, что это такое, он уезжал, и тогда из Москвы сыпались депеши, юзограммы, телеграммы...

Пл «Пеликан», затопленная еще белыми у входа в Одесский порт, поднята на поверхность и сдана к порту для разделки на металл.

19 августа внештатным специалистом связи ОДнпл назначен штурман пл «Нерпа» военмор Горукалов. Первый опыт передачи дела связи на подводных лодках штурманам. Потом им передадут и радиотехническое наблюдение, когда оно появится в подводных силах.

18 сентября начался поход Отдельного дивизиона по маршруту Севастополь — Ялта — Новороссийск — Сухум — Батум — Поти — Туапсе — Феодосия — Севастополь. Поход выполнялся поотрядно совместно с дивизионом канлодок и крейсером «Коминтерн» в охранении дивизиона эсминцев. В походе внимание команд обращалось на возможность встречи с плавающими минами. Лодки [112] разделили на тихоходные («Нерпа» и «АГ-26», имевшие максимальную скорость 7 узлов) и быстроходные (все остальные — 9 узлов). В зависимости от максимальной скорости хода каждой группе устанавливались время стоянки в портах и режим перехода. При нахождении в портах Батум и Поти принимались строгие меры по охране кораблей (вооружение вахты стрелковым оружием, назначение дежурного корабля в 1-часовой готовности, назначение дежурной пушки на кр «Коминтерн»). Закончился поход 8 октября. 6 ноября утверждены табели комплектации подводных лодок типа «АГ» и пл «Нерпа»: комсостава — 5 человек (командир, помощник командира, штурман, минер и механик), командно-политического — один комиссар, некомандного — 24 человека («АГ») и 34 человека («Нерпа»).

Будущий известный адмирал Ю. Пантелеев прибыл на ЧМ в 1925 г. после окончания СККС, был зачислен штурманом на пл «Нерпа» и тогда же ознакомился с боевой подготовкой в Отдельном дивизионе подводных лодок. Позже он напишет в своей книге «Полвека на флоте»: «Считалось, что торпедами можно стрелять с дистанции 4–5 кабельтовых. Если расстояние оказывалось больше, атака признавалась плохой. При дистанции 10 кабельтовых вероятность попадания в цель принималась близкой к нулю. Стрелять полагалось только одной торпедой <...> Ни о каких совместных действиях подлодок тогда не могло быть и речи».

Вот и свидетельство тому, что красным черноморским подводникам не были известны достижения в теории торпедной стрельбы балтийских подводников в 1913 г., ни опыт черноморских в Первой мировой войне. Красный подплав вернулся в миоцен к «кинжальному» способу стрельбы. Просто комиссары опасались, что ознакомление с умными мыслями и делами подводников Императорского флота заставит поблекнуть веру краскомов в надежность большевиков. Лет этак через пятьдесят они же запретят подводникам атомного флота знакомиться с иноплеменными представительницами прекрасного пола, чтобы не допустить утечки совершенно секретных сведений половым путем. Тогда же на атомоходах стратегического назначения разрешат служить только лицам [113] «стратегических» национальностей: русским, украинцам и белорусам. Остальных спишут с лодок в одночасье.

Великая Отечественная война начнется через 15 лет. И за это время черноморских и всех остальных советских подводников ничему новому не научат.

Рассмотрим всего один эпизод и его последствия. С 4 по 19 сентября 1943 г. черноморская пл «АГ-24» (Буянский) выполнила боевой поход. 16 сентября у южного берега Крыма с дистанции 4 каб лодка атаковала двумя торпедами баржу, буксируемую десантным кораблем. Из-за неправильно определенных элементов движения цели стрельба завершилась промахом.

С точки зрения мировой войны — рядовой эпизод. Посмотрим, как на него и другие подобные атаки реагировал командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Крестовский, который с 1936 г. прививал командирам лодок профессиональные навыки. Он пишет директиву, где растолковывает командирам, какие ошибки преследуют их во время торпедной атаки и как следует атаковать противника торпедами, чтобы всегда попадать в цель:

«а) Командиры долго определяли сторону движения цели;

б) На курсе сближения не давали полного хода;

в) Не ложатся на курс сближения, а сразу ложатся на боевой курс и все (элементы движения цели: курс, скорость и текущую дистанцию. — Э. К.) определяют на глаз; <...>

д) Нет стремления сближаться на контркурсах на острых углах, идут на курс отхода;

е) Благоприятно сложившуюся обстановку не используют для сближения на 2–4 кабельтова для неотвратимого удара, а маневрирование подчиняют исходя из условий безопасности. Выбирают безопасную позицию стрельбы (Дз = 10 каб; θ = 110° — 120°){13};

ж) Растерянность, нервозность, суетливость. В голове командира скрытность и безопасность, а не нападение;

з) Отсутствие настойчивости с риском любой ценой выполнить задачу. [114]

Разъяснить командирам:

Дальность залпа 2–4 кабельтова	Дальность залпа более 5 кабельтовых
1. Обеспечивает скрытность под бортом. Внутри охранения не ищут.	1. Не обеспечивает (скрытности. — Э. К. ). Ищут именно на этих дистанциях.
2. Исключается влияние ошибок в определении ЭДЦ на успех.	2. Ошибки в ЭДЦ могут привести к промаху.
3. Обнаружив залп, противник не успевает уклониться.	3. Успевает уклониться.
4. Противник не успевает привести оружие в готовность.	4. Успевает (подготовить бомбы и начать маневр).
5. Затрудняется использование средств ПЛО.	5. Благоприятствует.
6. В случае успеха легче уйти от деморализованного противника.	6. Труднее».

Нелегко спорить с опытным подводником, прошедшим через горнило войны (он погибнет в боевом походе на Черном море весной 1945 г.), но и молчать тоже нельзя. С претензиями комбрига можно согласиться как с одним из возможных вариантов, но воспринимать их как категорически-незыблемое правило — значит следовать шаблону. Известно, чем кончается шаблонная тактика: противник заранее знает твои ходы и всегда держит наготове один из наиболее эффективных контрходов, а ты связан по рукам и ногам там, где должен проявить свое искусство.

Не выдерживают никакой критики последующие рекомендации комбрига. Он предлагает сближаться для стрельбы на дистанцию 2–4 каб. Иными словами, Крестовский предлагает возвращение к первобытному «кинжальному» способу нападения: подошел вплотную и не глядя «сунул кинжал под ребро». Тот вариант, который русские подводники на первых порах приняли как неизбежность, а потом постепенно заменили прицельной стрельбой с углом упреждения и стрельбой торпедами веером, он предлагает вернуть на вооружение советских лодок. Прицельная стрельба торпедами веером, кроме всего прочего, еще и позволяла атаковать с дальностей, превышающих надежную дальность обнаружения поднятого перископа. Рассуждения комбрига о всесторонних преимуществах атаки с дистанции 2–4 каб — чистой воды лукавство. Зрелый [115] подводник не может не знать, что опытные противолодочники для наблюдения за поверхностью моря разбивают горизонт на сектора, а по дальности — на зоны и тщательно ведут наблюдение «за водой» во всех зонах, уделяя гораздо меньше внимания кормовым секторам как неперспективным с точки зрения обнаружения атакующей лодки (в то время с кормы не атаковали). Он должен понимать, что для сближения на дальность 2–4 каб атакующая лодка должна пройти всю дистанцию незамеченной. Так не лучше ли, не испытывая судьбу дальнейшим сближением, сберечь свою скрытность (основное свойство подводных лодок всех времен и национальностей) и ударить с дистанции свыше 5 каб 4-торпедным веером. Если даже противник заметит залп, ему будет очень трудно уклониться от веера. Команда выполнит свою задачу и сохранит себя и лодку для следующего похода и грядущих побед. Так поступали во Вторую мировую войну самые результативные — американские подводники, доведя число торпед в веере до шести! С 1936 г. залповую стрельбу торпедами веером регламентирует командование германского флота.

Фраза комбрига «отсутствие настойчивости с риском любой ценой выполнить задачу» наводит на невеселые мысли. Так «с риском» или «любой ценой»? Между этими понятиями большая разница. С риском — значит принять обдуманное решение, предполагая, что вероятность победить и сохранить лодку должна быть несколько выше, чем вероятность погибнуть, даже не поняв, победил ты или нет. Любой ценой боевую задачу решали солдаты и матросы, обвязавшись гранатами и бросаясь под танк, когда «позади вся Россия, а отступать некуда». Любой ценой в конце войны брали города к празднику или просто на радость Верховному, не считаясь с морем пролитой крови (Киев, Кенигсберг, Будапешт, Берлин). Видимо, комбригу сверху за что-то погрозили пальчиком, и он решил воевать «любой ценой», несмотря на то что после Сталинграда и Курска стало понятно: Германии уже не встать во весь рост и наступило время обдуманно ломать ей хребет. Но у нас редко берегли людей. Таким видится то время. Следствие — гигантские людские и материальные боевые потери. [116]

Кто знает, может быть, кто-то из командиров лодок, не вернувшихся с позиций, слепо исполнял рекомендации комбрига и поплатился за это жизнью, своей и всей команды?

Вместе с тем следует отдать должное комбригу Крестовскому за то, что в сентябре 1943 г. он все-таки ввел на бригаде веерный способ залповой стрельбы, ровно через 30 лет после его принятия в российском подплаве и через 25 лет полного забвения. Надо полагать, не без указания сверху.

Далее, в той же книге Пантелеев уверяет, что «на лодках назначались нештатные ревизоры{14} и артельщики. Ревизоры соревновались, кто лучше и вкуснее накормит команду в пределах выдаваемого денежного лимита. Питались вообще-то мы сытно». Иными словами, организация снабжения продовольствием на тот момент не претерпела каких-либо изменений по сравнению с царскими временами. Но вскоре этому придет конец Нарождающийся партийный чиновник не мог позволить, чтобы финансовые потоки, предназначенные для улучшения жизни людей, шли мимо его широко раскрытого рта. Командирам кораблей перестали выдавать деньги для покупки продовольствия личному составу, заменив их натуральными продуктами пайка.

На Черном море в 1926 г. силами ЭПРОНа начаты работы по подъему затонувших во время Гражданской войны судов. В 1926–1935 гг. со дна моря водолазами подняты и сданы к порту для разделки на металл подводные лодки «Налим», «Лосось», «Судак», «Карп», «Краб», «Кит» и «Орлан». Поднятую в 1928 г. пл «АГ-21» удалось восстановить.

Командир пл «АГ-23» Сурин практикует вход на Севастопольский рейд под перископом, проход к своему месту и всплытие у причала. Как правило, избегает обнаружения. Лихость? Нет, мастерство и высокий профессионализм. Такие же проходы и выходы практиковались и в Балаклаве.

Через много лет, 24 марта 1942 г., командир пл «АГ-25» Цуриков, идя Инкерманским створом, на траверзе Круглой бухты [117] подвергнется артиллерийскому обстрелу фашистской батареи. Погрузившись, лодка войдет в Севастополь под перископом, в боевой обстановке повторив тем самым упражнение, которое по собственной инициативе отрабатывали черноморские командиры подводных лодок.

Командир пл «Нерпа» Рахмин тоже готов блеснуть мастерством: он погружается на рейде и выходит в море под перископом. Повидимому, выполнение таких маневров на Черном море в прежние времена считалось в порядке вещей. На современном Северном флоте широко известен только один случай, когда командир пл Гена Баранов прошел под перископом через Кильдинскую салму — пролив, идти по которому и в надводном положении не очень просто из-за непредсказуемых по силе и направлениям течений. Правда, однажды командир 31-й дивизии подводных лодок B. C. Шаповалов в этой самой салме по тревоге с утра поставил на якоря в подводном положении всю свою дивизию и так простоял там до вечера. Один из немногочисленных примеров, когда подводников учили становиться на подводный якорь, т. е. учили тому, что может понадобиться на войне.

Во время Второй мировой войны наши подводники заходили под перископом в Лиинахамари и другие норвежские порты. Но это во время войны. А к ней готовятся заранее. Ибо правильно говорится, что на войне от воина нельзя требовать безупречного исполнения того, чему его не обучали до войны. Сурин, Рахмин и Баранов это понимали.

В 1927 г. Черноморский флот постепенно заволакивается туманом секретности. Скрывают первым делом свою слабость, а вместе с ней засекречивают что ни попадя.

«Политотдел сообщает, что из посланного Вам Обзора № 6 О состоянии внешкольной работы из раздела: «Запросы и интересы краснофлотцев» тщательно зачеркнуть следующее: «...имеются сомнения насчет боеспособности Чернфлота и есть случаи явного неверия в боеспособность — «Куда нам соваться с нашими кораблями, в случае войны придется идти в армию и т. д.». Имеются антикомсоставские настроения в частности к молодым краскомам, [118] которых называют «валетами». После чего считать данный обзор не секретным, исправить исходящий № 81с на № 335 и передать его для проработки и повседневного руководства Совету Ленуголка. 12 апреля 1927 г.».

Политотделу невдомек, что моряки, ежедневно спускаясь на службу к Севастопольской бухте, лицезреют свой «могучий и непобедимый» флот в составе одного старого крейсера, двух канлодок, дивизиона эсминцев и дивизиона подводных лодок. Свидетельствует о слабости флота и то, что в те годы в архивы почти перестали поступать оперативные документы, освещающие его деятельность.

Зато комиссары подводных лодок вели дневники, а политуправление флота (в лице военмора Изачика) регулярно их просматривало. Политработа на флоте принимала организованную бюрократическую форму; возникла параллельная вертикаль власти: красный стол — ленуголок — ленкомната с ленсоветом — комиссар лодки — политотдел — политуправление. Партийное чиновничество начинало обретать свое лицо.

5 января 1928 г. поднята с грунта пл «АГ-21», 9 лет назад затопленная по приказу англо-французского командования. После осмотра лодки специальная комиссия пришла к выводу, что корпус находится в состоянии лучшем, чем у остальных лодок этого типа, находившихся в эксплуатации. Пл «АГ-21» поставили на восстановительный ремонт.

18–20 мая 1929 г. на Черном море проведена подготовка стрельбы боевыми торпедами по устаревшему броненосцу «Чесма». Разработана инструкция для выполнения стрельбы эскадренному миноносцу двумя и подводной лодке также двумя торпедами с дистанции 4 каб в левый борт корабля.

Июнь. Начальник Отдельного дивизиона подводных лодок отмечает плохое исполнение командирами графических отчетов по торпедным стрельбам.

16 августа штурману пл «АГ-25» К. М. Кузнецову в приказе объявлена благодарность «за систематическое внесение ряда ценных [119] предложении по усовершенствованию методов маневрирования при торпедной стрельбе и инициативу». Пройдут годы, и Константин Матвеевич на излете своей непрерывной службы в советском подводном плавании возглавит впервые организованное на русской земле профильное Подводное училище, этакий подводный Морской корпус. Автор и многие из его товарищей удостоились чести получить офицерские погоны и кортик из рук выдающегося подводника.

В период с 30 августа по 6 сентября подводные лодки совершили поход в Константинополь с официальным дружеским визитом.

А на судостроительных заводах страны вовсю разворачивалась постройка новых подводных лодок по проектам советских конструкторов. Этому процессу предшествовали неоднократные попытки противоборствующих государственных структур определить в условиях нарастающей разрухи четкую военно-морскую доктрину, без которой любые попытки создания кораблестроительной программы остаются бесплодными.

Дискуссия возникла еще в 1918 г. в «Морском сборнике». Страницы журнала захлестнули разрозненные статьи, грезившие о будущем флота. В условиях, когда большая часть Черноморского флота покоилась на дне Цемесской бухты и под Севастополем, а ослабленный войной Балтийский тихо ржавел у причалов, отапливаясь зимой камельками, неисправимые романтики, бывшие офицеры Генмора и профессора Морской академии мечтали о возрождении непобедимых армад и о «владении морем», не отрицая получившего право на жизнь еще в начале века тезиса о «сбалансированном» флоте. Таких взглядов придерживались консервативные представители «старой» школы.

До марта 1921 г. (X съезд РКП(б)) Пролетарская диктатура, не утруждая себя глубоким проникновением в суть военного строительства Республики, все предпринимаемые усилия подчиняла нуждам РККА, ограничив военную доктрину государства лозунгом о всеобщем вооружении народа и замкнув ее на тезисе о неизбежности мировой революции. Флот в таких обстоятельствах оказывался на вторых ролях, содействуя армии там, где ей приходилось [120] трудно. В 1918~1920 гг. моряки целыми экипажами оставляли свои мертвые корабли и шли воевать в окопы, на бронепоезда, в десант. Видимо, в ту пору и появилась песня о моряке «дальних плаваний»: