Общие выводы

Заключительная операция 1922 г. на горном и горнолесном Анатолийском театре военных действий очень поучительна.

На стороне турок мы замечаем накануне решительной схватки с греками хорошо продуманную и осуществленную [47] политическую подготовку, тщательный сбор всеми способами разведки данных о противнике, внимательное изучение театра военных действий и правильную оценку главнейших операционных направлений. Турки уделили максимум внимания расчету сил и средств греков при составлении плана операции, имевшего целью уничтожить в кратчайший срок врага.

Турки умело провели реорганизацию армии и техническое ее оснащение, осуществили инспектирование армии накануне наступления, производили по ночам скрытую перегруппировку войск на направлении главного удара по горным дорогам и дезинформировали греков. Сосредоточение главной массы турецких войск на южном крыле потребовало изменения направления главной коммуникации во фронтовом масштабе, с чем, при скудости путей к малой провозоспособности железных дорог на горных театрах, турецкое командование все же справилось.

Планомерно подготовленный и внезапно нанесенный удар потряс весь стратегический фронт греков, протяжением в 600 км, и расколол его надвое, причем северное крыло греков и их центр оказались изолированными от южного крыла. Греки были ошеломлены. Инициатива оказалась на стороне турок, что при действиях в горах имело решающее значение. Несмотря на труднодоступную для маневрирования горную местность, на всем фронте было достигнуто гармоничное взаимодействие всех оперативных групп турок, в особенности же с кавалерийским корпусом.

При составлении глубоко продуманного плана операции принципу сосредоточения максимума сил и средств на направлении главного удара было уделено исключительное внимание, и там оказалось до 75% всей пехоты и артиллерии. В наступавших армейских корпусах и пехотных дивизиях уделялось внимание созданию резервов, что при действиях в горно-лесистой местности имеет первостепенное значение.

Весьма удачно был использован кавалерийский корпус на флангах и в тылу греков, а затем при параллельном преследовании. Кавалерийский корпус за 25 дней операции (21 день наступления и преследования и 4 дня ночных маршей для сосредоточения) прошел в горах до 800 км, испытывая при преследовании в опустошенной греками местности большие лишения в отношении получения продовольствия и фуража. Действия кавалерийского корпуса [48] подчеркнули, что место армейской конницы — на фланге, а еще целесообразнее — в тылу противника, с придачей ей авиации; этого турками при ограниченности их средств сделано не было. Для прорыва кавалерийский корпус, хорошо ведя разведку, использовал не наблюдаемую греками «лазейку» — тропу в кажущейся «недоступной горно-лесистой местности». В этом отношении ценно указание Фр. Энгельса, отмечавшего в статье «Горная война прежде и теперь» особенности действий войск в этих условиях и подтверждавшего, что «правилом Наполеона в горной войне было: «Где может пройти козел, там может пройти человек; где пройдет человек, пройдет батальон, а где батальон, там армия»{27}.

Следует помнить, что в условиях гористой местности ни в коем случае нельзя полагаться на то, что противник не пройдет горы, кажущиеся недоступными. Если не будет организовано наблюдение, то именно через эти «недоступные» места легче всего проникнут в расположение войск отборные части противника. В горной обстановке активный противник может появиться и со стороны совершенно недоступных хребтов, и при удаче его действия будут иметь решающее значение. В этом отношении чрезвычайно характерен эпизод из периода нашей гражданской войны в Дагестане, когда в начале 1921 г. в районе аула Гимры действовала 2-я Московская бригада курсантов и ее части ночью, с целью овладения аулом, предприняли спуск по канату с головокружительной высоты по отвесной скале.

В процессе сражения кавалерийский корпус действовал, будучи временами отрезан от основной наступавшей массы турецких войск, и притом с фронтом, обращенным к последним. Окружением главной массы греческих пехотных дивизий турецкое командование в значительной мере обязано своей коннице. Только 1-й и 7-й греческим пехотным дивизиям удалось выйти из окружения, но и они оказались небоеспособными.

Преследование остатков греческой армии велось неотвязчиво всеми силами турок на протяжении до 300 км до городов Смирна и Пандерма. Место турецкого верховного командования во время сражения было всегда на главном направлении и вблизи войск. Командованием в решительный момент войска информировались лично, что при трудности связи в горно-лесистой местности имело весьма [49] положительное значение. При наступлении и преследовании всюду проводилась идея охвата и обхода, что является весьма поучительным и правильным.

В действиях греческого верховного командования следует отметить чрезвычайную пассивность, Главнокомандующий Хаджи-Анестис, несмотря на поступавшие тревожные донесения с фронта, указывавшие на широкую подготовку турок к наступлению, не принял соответствующих мер для парирования его. Он безучастно отнесся к факту прорыва фронта. Оторванный от своих войск, Хаджи-Анестис в ходе операций ни разу не попытался войти в личный контакт со своими командирами корпусов, действовавших на широких горно-лесистых фронтах. На южном фронте инициатива в ведении операций была предоставлена командиру 1-го корпуса Трикупису, которому в первый период сражения командир 2-го корпуса не был подчинен. Главнокомандующий, не учитывавший размеров начавшейся операции, с первого же дня катастрофы потребовал восстановления положения и во что бы то ни стало стремился стабилизировать фронт на промежуточных растянутых горных позициях, отдаляя при этом время начала контратак. Клаузевиц справедливо замечал, что горы ни в тактике, ни в стратегии не благоприятствуют обороне, особенно же обороне в армейском масштабе на растянутых горных позициях.

В результате тяжелого поражения Греции ее армия и флот, при поддержке населения, объявили короля Константина низложенным. Чрезвычайный трибунал судил министров и генералов, виновников военной катастрофы. Пять министров и в том числе бывший главнокомандующий Хаджи-Анестис были по приговору трибунала расстреляны.

В ходе сражения на данной местности выявилось, что в критический его момент особенно важно было организованное использование оперативных резервов, что не было осуществлено. Между тем турецкое командование вследствие затруднительности использования авиации и конницы в закрытой местности больше всего опасалось контратак. Если грекам не удалось их организовать, то греческому командованию следовало бы начать отход на последовательные горные рубежи, ведя подвижную оборону. Отмечается несвоевременное использование 3-го греческого корпуса, который, не оказав поддержки южной группе, поставил в тяжелое положение свою южную [50] (15-ю) дивизию, которая, потеряв связь с главными силами своего корпуса, начала отход на запад.

Греческое командование, не понимая сущности обороны в горах и считая некоторые горно-лесные участки почти недоступными, не наблюдало даже имевшиеся через них тропы. Между тем через эти участки самостоятельно прорвался турецкий кавалерийский корпус, который намечалось использовать лишь после прорыва фронта пехотой. Мер борьбы с прорвавшейся турецкой конницей греки не предприняли, хотя имели возможность использовать против нее свою кавалерийскую дивизию (из района г. Ушак), а затем занятием в тылу кавалерийского корпуса командующих горных высот и важнейших узлов дорог стеснить его маневр.

При действиях войск в горах особое значение приобретают стыки. За ними обычно располагают резервы, а между тем стык между 1-й и 2-й греческими пехотными дивизиями даже не наблюдался, что облегчило прорыв кавалерийским корпусом. Грекам следовало не истощаться в борьбе в горно-лесной зоне на переднем крае, а после захвата 26 августа турками некоторых важных его объектов, в связи с появлением на фланге турецкого кавалерийского корпуса, отойти в ночь на 27 августа на первую тыловую укрепленную позицию.

Тогда прорвавшаяся турецкая конница представила бы меньшую опасность для греков, располагавших к тому же еще сильными оперативными резервами. Не был также подготовлен контрудар 2-й пехотной дивизии, и греческое командование не подтянуло сразу имевшиеся дивизии из Фракии. В общем неумелое управление и совершенно неправильное использование имевшихся еще оперативных резервов в армейском масштабе на горном театре войны повело к катастрофе.

Оборона в горах не должна быть пассивной, «она должна черпать свою силу в подвижности и всюду, где представляется случай, действовать наступательно...»{28}

Несмотря на дезорганизацию многих греческих частей, небольшой отряд Пластираса, умело управляемый, сохранил боеспособность и явился арьергардом для главных сил греков на смирнском операционном направлении. Этот арьергард, создавая заграждения и имея в своем [51] составе специальных «поджигателей» населенных пунктов и пр., способствовал сохранению остатков живой силы греческой армии, но своими действиями он возбуждал население против греков. Вместе с тем сжигание греками запасов крайне затрудняло преследование кавалерийским корпусом, солдаты которого, подходя к району г. Смирны, принуждены были питаться лишь фруктами (виноградом, инжиром и пр.) многочисленных садов Западной Анатолии.

Приведенные недочеты в вопросах управления со стороны греческого командования особенно подчеркивают роль инициативных частных начальников при операциях на горных театрах.

Ф. Энгельс в своей интереснейшей статье «Горная война прежде и теперь» подчеркивает, что «активная оборона требует особенно активных опытных и искусных генералов, в высшей степени дисциплинированных и подвижных войск и в первую очередь очень искусных и надежных руководителей бригад, батальонов и даже рот, ибо в этих случаях все зависит от быстрого и осмотрительного действия отдельных частей»{29}.

При переброске греками резервов большую услугу им оказал автомобильный и железнодорожный транспорт. При организации разведки видная роль принадлежала авиации, но ее было весьма недостаточно для данного горного театра.

Наиболее эффективны были быстродействующие средства связи, до радио и авиации включительно, но образцы радиоаппаратуры у турок были часто маломощны для данного горного театра. Вследствие этого турки прибегали к живой связи — пешком, верхом и на автомобиле, что является особенно положительным примером для данного театра.

Проведенная в армейском масштабе операция, с использованием массы конницы в горно-лесной полосе, приведшая к окружению больших сил греков и к параллельному преследованию остатков их армии, заслуживает большого внимания и изучения в военно-историческом разрезе, так как наша родина имеет ряд подобных приграничных театров или соприкасается с ними.

В общем опыт данной войны на специфическом горнолесном театре указывает на необходимость отлично подготовленного [52] для действий на подобных театрах командного состава, широкого снабжения войск быстродействующими средствами связи, безотказной связи в лесах между наземными войсками и авиацией, как, например (по опыту итало-абиссинской войны 1935–1936 гг.), цветными ракетами. Связь командования с войсками в переломные моменты операции должна быть живая, а это требует специальной охраны близко располагающихся к фронту штабов, линий проволочной связи, артиллерии, автомобильных колонн и тылов. В деле этой охраны большую роль могут сыграть также бронечасти.

Заканчивая обзор данной войны, следует подчеркнуть еще следующие два важных момента:

1. Мустафа Кемаль при выработке плана операции в августе 1922 г., видимо, руководствовался опытом мировой войны на Палестинском фронте, где англичане в сентябре 1918 г. уничтожили 4, 7 (командующим 7-й турецкой армии на Палестинском фронте состоял в то время Мустафа Кемаль-паша) и 8-ю турецкие армии (возглавлявшиеся германским фельдмаршалом Лиманом фон-Сандерсом), использовав в первый же день прорыва турецкого фронта кавалерийский корпус («конный корпус пустыни») на тыловых путях турок. Опыт Палестинской операции был в некоторых вопросах (например в отношении перегруппировки войск, дезинформации греков и т. п.) отчасти использован в решительном сражении в августе 1922 г.

2. Методический ход данной операции, приведшей к полному разгрому греческой армии, напоминает блестящие успехи героической Красной Армии в период гражданской войны.

«В подготовке этой операции чувствуется полководческий талант М. В. Фрунзе, посетившего Турцию в 1921–1922 гг.»{30}.

Все это весьма повышает интерес к изучению греко-турецкой войны 1919–1922 гг. вообще, и в особенности ее заключительного периода 1922 гг.

Брошенный освобожденными народами Советской республики боевой клич о необходимости самой решительной [53] революционной борьбы с империализмом был подхвачен угнетенными массами Востока.

Эта борьба, как отмечал В. И. Ленин, — как бы ни были слабы народы Востока, как бы ни казалась непобедимой мощь европейских угнетателей, применяющих в борьбе все чудеса техники и военного искусства, — таит такие возможности, такие чудеса, что освобождение этих народов «является теперь вполне практически осуществимым»{31}, если только эта война пробудит миллионы трудящихся и эксплоатируемых.

«Трудящиеся массы колониальных и полуколониальных стран, составляя огромное большинство населения земли, пробуждены к политической жизни уже с начала XX века, особенно революциями в России, Турции, Персии и Китае. Империалистская война 1914–1918 годов и Советская власть в России окончательно превращают эти массы в активный фактор всемирной политики и революционного разрушения империализма...»{32}

Товарищ Сталин указывал, что Октябрьский переворот «перебросил... мост между социалистическим Западом и порабощенным Востоком, построив новый фронт революций от пролетариев Запада через российскую революцию до угнетенных народов Востока против мирового империализма»{33}. [54]