Воля и мужество

Не раз вылетал в сопровождении своего ведомого на выполнение боевого задания старший лейтенант И. И. Кобылецкий. Однажды, когда Кобылецкий сопровождал наших штурмовиков, которые должны были уничтожить переправу в районе города Калач, при подходе к цели в воздухе вначале появилась восьмерка, а затем еще четверка вражеских самолетов. Завязался неравный бой, в результате которого Иван Иванович сбил две вражеские машины. Но гитлеровцам удалось поджечь самолет ведомого. Пилот выпрыгнул па парашюте. Верный боевой дружбе, Кобылецкий поспешил на выручку товарища, не давая возможности фашистским стервятникам расстрелять его в момент снижения. [130]

Оставшись один, наш летчик продолжал вести воздушный бой. И вдруг его машину сильно тряхнуло. Осколок вражеского снаряда попал в мотор. Поползли языки пламени. Кобылецкий на горящем самолете стал уходить на свою территорию. Пламя перебросилось в кабину, нестерпимо обжигая руки, лицо, шею.

— Врешь, нас не возьмешь! — стиснув зубы, шептал Иван Кобылецкий.

Понимая, что с большой высоты прыгать с парашютом нельзя (фашисты могут расстрелять в воздухе), Кобылецкий бросил самолет в пикирование, затем сделал петлю. Когда «ястребок» завис в небе вверх колесами, сорвал фонарь, толкнул ручку от себя и вывалился вниз. Дернул за кольцо парашюта, но рывка не почувствовал. Через несколько секунд парашют стал медленно наполняться воздухом. Момент раскрытия парашюта совпал с ударом о землю...

Потерявший сознание Кобылецкий пролежал на нейтральной полосе до темноты. Ночью к летчику пробрались наши танкисты и доставили его в медсанбат. У него был поврежден позвоночник и поломаны ноги. После перевязки Кобылецкого отправили на пристань, чтобы отвезти пароходом по Волге в госпиталь. [131]

«Примерно через час плавания, — вспоминал потом сам Кобылецкий, — мы услышали гул самолетов. Напали «мессершмитты» и стали обстреливать наш пароход, подожгли его. Ходячие раненые начали прыгать в воду. А как быть мне, лежачему, да притом в шинах? Не могу ни сесть, ни встать. И тут я вспомнил, что в моем узелке лежат лезвия для безопасной бритвы. Сполз с носилок, развязал узелок, достал лезвия и начал обрезать бинты. Меня обдало пламенем горящего парохода. Тогда упираюсь щекой о стенку и рывком срываю бинты. На руках передвигаюсь по коридору к одной из кают. С трудом влезаю на диван, тянусь к иллюминатору, выжимаюсь на руках, подтягиваюсь вверх, преодолеваю перила и лечу в воду. Изо всех сил стараюсь как можно дальше отплыть от парохода. Плавал я хорошо. Лег на спину и стал грести одними руками. Ноги при малейшем движении мучительно болели. Нагнал одного товарища с доской и положил на нее правую ногу. А фашистские стервятники поливали раненых свинцовым огнем. Кое-как добрался до острова. На берегу сидел раненый боец и пытался остановить кровь из правой ноги. Я ему помог: зубами разорвал сорочку, оторвал полоску, завязал ногу и туго скрутил палкой жгут.

Через некоторое время за нами на лодке приехала медсестра со стариком лодочником».

Иван Иванович попросил сначала доставить в безопасное место бойца, а затем переправился и сам.

Потом был госпиталь. Длительное лечение. И вот однажды его навестил командующий воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкин. Он поздравил Кобылецкого с присвоением воинского звания «капитан» и сообщил, что, не зная о судьбе летчика, подписал наградной лист на присвоение ему посмертно звания Героя Советского Союза.

— Вы живы, и я рад поздравить вас с воскрешением, — сказал командарм. — Исправим представление. Вычеркнем слово «посмертно». Желаю вам скорого и полного выздоровления. Вы настоящий герой.

А потом на имя начальника госпиталя пришла телеграмма от генерала Хрюкина, в ней говорилось: «У Вас на излечении находится Герой Советского Союза капитан Кобылецкий Иван Иванович. Приложите все усилия, его нужно вернуть в строй».

Иван Иванович вернулся в строй. Но это стоило врачам больших усилий, потребовало огромной выдержки и воли самого Кобылецкого. Наконец распахнулись ворота госпиталя. Летчик вышел прихрамывая. Одна нога на несколько сантиметров была короче другой.

После излечения капитана Кобылецкого на год отстранили от летной работы и направили в санаторий. [132]

Уезжая туда, Иван Иванович достал из чемодана выданную ему историю болезни, почитал, подумал. Потом взял спички и сжег ее, сказав:

— Чтобы не было препятствий к возвращению в строй.

В декабре 1942 г. Иван Иванович прибыл в свою часть для дальнейшего прохождения службы. На правую педаль его самолета техник сделал подставку.

И снова боевые вылеты, воздушные схватки. Закончил войну Иван Иванович под Берлином. За годы войны он произвел 465 боевых вылетов, сбил лично 15 и в групповых боях 26 вражеских самолетов.

После войны подполковник И. И. Кобылецкий продолжал служить в одном из полков Советских Военно-Воздушных Сил.