Итоги и уроки

В западных публикациях обычно говорится, что воздушные бои на Халхин-Голе были самыми крупными с момента окончания Первой Мировой войны. Однако это расхожее мнение не соответствует действительности. В «собачьих схватках» Первой Мировой обычно участвовало не больше нескольких десятков самолетов с обеих сторон, а такие бои, в которых одновременно сходились свыше сотни аэропланов, были крайне редки. Таким образом, развернувшиеся на Халхин-Голе воздушные битвы с участием 200–300 самолетов, являлись беспрецедентными в истории авиации вплоть до начала знаменитой «Битвы за Англию». Да и во времена Второй Мировой сражения такого масштаба происходили нечасто.

«Авиации было много с обеих сторон, причем первые два месяца превосходство было на стороне японцев, и только на третий месяц после упорной борьбы оно перешло к нам. К концу боев с нашей стороны было собрано особенно много авиации. В первые сутки нашего августовского наступления мы подняли в воздух без малого тысячу самолетов. Что касается происходивших над степью воздушных боев, то я никогда потом не видел такого количества самолетов в воздухе сразу в обозримом глазом пространстве. Во время последнего сентябрьского воздушного боя, предшествовавшего мирным переговорам, когда японцы сделали последний звездный налет на наши аэродромы, воздух просто кипел самолетами: их было несколько сот одновременно» <21>.

Так выразил свои впечатления от воздушной войны на Халхин-Голе непосредственный очевидец событий известный советский писатель и журналист Константин Симонов. В общем, это впечатление было верным. Маршал Георгий Жуков тоже вспоминал, что таких грандиозных воздушных боев, как в Монголии, ему больше видеть не приходилось.

С советско-монгольской стороны в боевых действиях участвовали в общем счете свыше 900 самолетов, с японской — более 400. Максимальная единовременная концентрация авиасил составляла примерно 580 советских и до 200 японских самолетов. При этом надо учесть, что все они действовали на относительно небольшом участке, не превышавшем 60–70 километров. Таким образом, на каждый километр фронта приходилось по 10–12 самолетов, — что в несколько раз больше аналогичных средних показателей времен Великой Отечественной войны.

С 22 мая по 15 сентября 1939 г. советская авиация выполнила 20524 самолето-вылета, из них за август — сентябрь — 14458 (более 70%). 18509 вылетов (90%) приходилось на долю истребителей. Бомбардировочная авиация совершила 2015 самолето-вылетов, из них — 1529 (74,2%) — на уничтожение вражеских войск непосредственно на поле боя.

Советское командование оценило потери противника на Халхин-Голе в 646 самолетов, из которых 588 (529 истребителей, 42 бомбардировщика и 17 разведчиков) сбито в воздушных боях и еще 58 (35 истребителей, два бомбардировщика, 15 разведчиков и шесть транспортников) уничтожено при налетах на аэродромы. 14 самолетов записали на счет зенитчиков <4>.

Японцы заявили об уничтожении в воздушных боях 1162 советских самолетов и 98 — на земле <33>.

Все эти цифры имели мало общего с действительностью. Советские данные завышены в четыре раза, а японские — более чем в шесть раз. В результате и те, и другие объявили об уничтожении гораздо большего числа вражеских самолетов, чем фактически принимало участие в боевых действиях. Данный факт можно объяснить присущим большинству людей стремлением выдавать желаемое за действительное в сочетании с весьма «либеральной» системой учета воздушных побед. Как правило, никаких подтверждений от летчиков вообще не требовалось. В большинстве описаний воздушных боев с советской стороны информация о потерях противника сопровождается лишь одним комментарием: «по донесениям летного состава». При этом сбитым, например, считался самолет, который «беспорядочно падал вниз и скрылся в облака». Как в этом отношении обстояли дела у японцев, свидетельствует хотя бы то, что их приписки оказались гораздо выше советских.

КОЛИЧЕСТВО САМОЛЕТО-ВЫЛЕТОВ, ПРОИЗВЕДЕННЫХ ВВС 1 АГ, И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ИХ ПО ЗАДАЧАМ С 22 МАЯ ПО 16 СЕНТЯБРЯ 1930 Г.

Задачи	Количество самолето-вылетов	Процент от общего количества
Борьба за господство в воздухе	14532	74,8
Поддержка сухопутных войск	3216	17
Воздушная разведка	1377	7
Действия по железнодорожным коммуникациям и резервам	188	1,2
ИТОГО	19413	100

В таблице не учтены самолето-вылеты, совершенные с целью перебазирования и обеспечения транспортных перевозок.

Впрочем, я далек от того, чтобы обвинять пилотов во лжи. Неосознанному завышению числа побед способствовали и вполне объективные факторы, такие как технические свойства самолетов и их вооружения. Дело в том, что прочность и живучесть конструкций боевых самолетов, а также скорости и дистанции воздушных боев значительно увеличились по сравнению с Первой Мировой войной. Однако вооружение истребителей осталось практически тем же — два, максимум — четыре пулемета винтовочного калибра (немногочисленные пушечные «ишаки», как уже говорилось, использовались в качестве штурмовиков и в воздушных боях фактически не участвовали). Ненамного улучшились и прицельные приспособления: в ходу оставались [41] телескопические (с очень малым углом обзора) и примитивные рамочные прицелы.

Все это приводило к тому, что, в сравнении с Первой Мировой, значительно снизился процент попаданий, а также ущерб от них. Самолеты нередко возвращались из боя с десятками прострелов. В одном «ишаке», благополучно севшем на своем аэродроме, насчитали свыше 80 пробоин. А через день он снова ушел в бой. Бомбардировщики же порой выдерживали до нескольких сот попаданий.

Естественно, что любой пилот, видя, как выпущенная им пулеметная очередь поразила вражеский самолет, который после этого резко пошел вниз (летчики часто уходили из-под удара пикированием, а японцы к тому же нередко имитировали беспорядочное падение), пребывал в полной уверенности, что неприятель сбит. И таких «сбитых» с обеих сторон были сотни...

Японские летчики — ветераны боев на Халхин-Голе в беседах с Эйчиро Секигавой признавали, что официальная цифра побед императорских ВВС в этом конфликте была сильно завышена из пропагандистских соображений. Однако все они сходились во мнении, что «советы» все же потеряли в воздушных боях не менее 400 самолетов. Так считали бывший командир 24-го сентая полковник Козиро Мацумура, сменивший его на этом посту подполковник Хидеми Ясухара и еще 11 пилотов, опрошенных японским историком <33>.

Между тем, реальные потери советской авиации за весь период конфликта представлены в таблице, составленной по документам Российского государственного военного архива (4, 11):

ПОТЕРИ СОВЕТСКИХ ВВС НА ХАЛХИН-ГОЛЕ С 22.05 ПО 16.09.39.

	БОЕВЫЕ	НЕБОЕВЫЕ	ВСЕГО
И-16	83	22	105
И-16П	4	—	4
И-15бис	60	5	65
И-153	16	6	22
СБ	44	8	52
ТБ-3	—	1	1
ИТОГО	207	42	249

Данные получены путем суммирования месячных сводок о потерях, содержащихся в отчете полковника Куцевалова, а также — ежедневных сводок из «Журнала учета потерь матчасти во время боевых действий». Оба документа дают одну и ту же итоговую цифру. Единственное, что к ней можно добавить — это Р-5Ш, сбитый 21 мая. Воевавшая с 1 августа монгольская авиаэскадрилья боевых потерь не имела.

Также надо упомянуть 385 истребителей и 51 бомбардировщик, получившие различные боевые повреждения и восстановленные силами аэродромного персонала или полевых авиаремонтных мастерских. (Столь большое число истребителей объясняется тем, что многие машины ремонтировались не по одному разу).

ПОТЕРИ СРЕДИ ЛИЧНОГО СОСТАВА ВВС <9>:

погибло в воздушных боях — 88 человек

погибло от огня зенитной артиллерии — 11

пропало без вести — 65

погибло при воздушных налетах — 6

Умерло от ран — 4

ВСЕГО — 174

Ранено — 113

Цифры японских потерь, сведенные в таблицу (внизу), взяты из статьи Эйчиро Секигавы The Undeclared Air War. Эти же данные многократно приводились в других, более поздних западных публикациях о Халхин-Голе.

ПОТЕРИ ЯПОНСКОЙ АВИАЦИИ НА ХАЛХИН-ГОЛЕ

Тип самолета	Сбито	Списано из-за боевых повреждений	Всего	Повреждено, но восстановлено	Всего
Ки-10	1	—	1	4	5
Ки-27	62	34	96	124	220
Ки-30	11	7	18	33	51
Ки-32	—	—	—	—	—
Ки-21	3	3	6	1	7
«Фиат» BR.20	—	1	1	20	21
Ки-4	1	14	15	7	22
Ки-15	7	6	13	23	36
Ки-36	3	3	6	6	12
Ки-34	—	1	1	—	1
«Тачикава» KKJ{~1}	—	1	1	2	3
Bf-108 «Тайфун»{~2}	—	1	1	—	1
«Фоккер» F-VII{~2}	—	3	3	—	3
ИТОГО	88	74	162	220	382

Людские потери японской авиации, по словам того же автора, составили 152 погибших и 66 «серьезно раненых». Среди них 163 человека из летного состава: 95 пилотов истребителей, 28 членов экипажей разведчиков и 40 членов экипажей бомбардировщиков. Принятая японским историком методика подсчета не позволяет определить, сколько же все-таки летчиков погибло, а сколько было ранено. Кроме того, неясно, учтены ли в числе погибших пропавшие без вести, а также какие ранения Секигава считает серьезными, а какие — «не очень».

Приводимые им цифры оставляют и другие вопросы. В частности, вызывают большие сомнения столь ничтожные потери (всего один сбитый) среди устаревших истребителей-бипланов Ки-10. По докладам советских пилотов, было сбито 19 таких самолетов. Разумеется, [42] заявка на 19 побед наверняка завышена, но ведь и сами японцы признали 4 и 5 сентября потерю пяти истребителей (правда, без указания типа), причем, известно, что в эти дни бои вели в основном как раз «Ки десятые».

Также слегка настораживает то, что количество убитых и тяжело раненых пилотов истребителей почти точно совпало с числом сбитых и списанных машин этого класса (95 и 97). При этом сами японцы часто пишут о том, что их летчики нередко выпрыгивали с парашютами из сбитых самолетов и невредимыми возвращались на базу. Кроме того, не менее десяти японских истребителей сгорело на земле при штурмовках аэродромов, когда пилотов просто не было в их кабинах.

Подобные «нестыковки» позволяют высказать предположение, что данные о потерях, приведенные в статье Секигавы, не совсем полные.

Впрочем, в любом случае более важным для нас является то, что в ходе боев советская авиация все же добилась успеха и захватила господство в воздухе.

Но произошло это далеко не сразу, а лишь примерно в первой декаде августа. Ранее, как справедливо заметил Симонов, превосходством обладали японцы. Причин тому несколько. В следующей главе мы рассмотрим техническую сторону дела, а сейчас я хочу остановиться на «человеческом факторе». Надо признать, что уровень летного мастерства у большинства японских пилотов в начале конфликта был выше, чем у советских летчиков. Кроме того, японцы обладали высокими морально-волевыми качествами. Это, кстати, признавали и наши авиаторы.

Вот как характеризует врага полковник Куцевалов: «Японские летчики хорошо обучены групповому воздушному бою. Они соблюдают правило «бить не того, кто бьет тебя, а того, кто бьет твоего товарища», демонстрируют принцип взаимовыручки, в критические моменты бросая свою жертву, чтобы выручить товарища. (...) Противник, всегда стремится к высоте, внезапности, скрытности». Благодаря этому в течение довольно долгого времени «господство в воздухе численно меньшего противника оставалось за ним» <4>.

А вот что пишет о неприятельской тактике ветеран испанской войны старший лейтенант Яманов: «Самураи всегда имеют преимущество в высоте, не бросаются в атаку при виде большой группы, а имеют одиночек, которые выскакивают, дают очередь и снова встают в строй. В разбитом строю всегда лезут вверх. Стреляют из любых положений». У нас же «Ведущие групп, завидя противника, ходят на полных газах, растягивают группу, в бой вступают некомпактно и зачастую с невыгодных позиций» <5>.

Другой ветеран Испании капитан Борис Смирнов, сравнивая прежних и новых противников, отмечает: «Японские летчики пилотировали значительно техничнее итальянских и вели бой гораздо напористее немецких. Это стало ясно сразу» <30>.

Пилоты Ки-27 продемонстрировали не только высокое летное мастерство, но и отличную стрелковую подготовку. Во многих отчетах наших летчиков отмечается способность японцев вести прицельный огонь при любых положениях самолета в воздухе, в том числе — вверх колесами. Один из приемов заключался в том, чтобы, разойдясь с советским истребителем на встречных курсах, выполнить полупетлю и, не тратя времени на полубочку, открыть огонь сзади-сверху из перевернутого положения. В советских летных училищах возможность подобных «трюков» даже не рассматривалась.

Практически не отрабатывались и приемы группового взаимодействия в боевой обстановке. «У нас много учат индивидуальному бою отдельных самолетов, но не учат групповым боям. А на Халхин-Голе все бои — большими группами» писал в своем отчете летчик Филиппов. В результате порой случалось так, как сказано в донесении об одном из боев, составленном лейтенантом Ямановым: «Больше боялись своих, чем противника и выбрать цель было трудно. Гонялись за одиночными самолетами [43] большими группами, мешая друг другу» <5>.

Необходимые навыки и опыт наши летчики перенимали у ветеранов из «группы Смушкевича» и приобретали в боях. Они учились держать строй, правильно распределять силы, считать углы упреждения при стрельбе, эшелонировать боевые порядки по высоте и не бросаться в атаку «очертя голову», едва завидев противника. В условиях численного превосходства практика взаимной выручки оказалась более эффективной, чем у японцев, так как если кто-то из наших истребителей попадал в опасное положение, рядом часто оказывался другой, готовый «снять врага с хвоста» своего товарища.

Между тем, японцы по мере «выбивания» опытных кадров (за время летних боев они потеряли 17 командиров чутаев, многие из которых были асами) и накопления психофизиологической усталости стали все чаще совершать ошибки, да и напористость их постепенно пошла на убыль. В отчетах наших летчиков стали встречаться упоминания о том, что противник, даже обладая преимуществом в высоте, избегает вступать в бой <5>.

Можно сказать, что господство в воздухе было достигнуто советскими пилотами благодаря значительному численному перевесу. В известной мере это действительно так. Однако численное превосходство не является автоматической гарантией победы. Им надо уметь пользоваться, его надо грамотно реализовать. В начале конфликта советские летчики и их командиры еще не обладали подобными навыками, результатом чего стал бой 22 июня, когда наши ВВС, имея пятикратный численный перевес, все же понесли неоправданно тяжелые потери. Но в дальнейшем они научились бить врага и числом, и умением.

В заключение надо заметить, что по советским оценкам, доля вражеских самолетов, уничтоженных на земле, составляла около 10% от общего числа потерь японской авиации. По данным противоположной стороны, она была еще выше — примерно 15% от фактически уничтоженных японских самолетов сгорели при штурмовках аэродромов. В то же время на действия по аэродромам было затрачено всего 545 боевых вылетов советских истребителей (менее 4% от общего количества вылетов, совершенных для борьбы за господство в воздухе). А СБ и ТБ-3 в подобных налетах вообще не участвовали. Таким образом, удары по аэродромам оказались для наших ВВС более эффективным способом борьбы с вражеской авиацией, чем воздушные бои.

Японские бомбардировки советских авиабаз в целом были менее удачны. Совершив несколько массированных налетов на наши аэродромы, противник ни разу не добился сколько-нибудь заметных успехов. Основной урон при этих налетах советские ВВС несли не от бомб, а в воздушных боях с истребителями сопровождения. Данный факт можно объяснить недостаточно высоким уровнем подготовки экипажей вражеских бомбардировщиков (это отмечалось в отчете Куцевалова), лучшей организацией советской службы оповещения, а также тем, что японцы не практиковали штурмовки аэродромов истребителями. [44]