Первые бои
Согласно японским данным, первый воздушный бой над Халхин-Голом состоялся 20 мая, когда звено из трех Ки-27 под командованием самого Козиро Мацумуры якобы перехватило и сбило разведчик P-Z, летевший в сопровождении двух И-16. По словам японцев, истребители бросили своего «подзащитного» и скрылись. В документах 100-й бригады мне не удалось найти упоминаний об этом бое. Никаких потерь самолетов за этот день в советских архивах также не зафиксировано.
21 мая японские летчики записали на свой счет еще один P-Z. В действительности был сбит связной Р-5Ш, который летел в расположение 6-й монгольской кавалерийской дивизии. Летчик Супрун (однофамилец известного пилота-испытателя Степана Супруна) погиб, став первой жертвой необъявленной воздушной войны, летнаб Архипов выпрыгнул с парашютом.
Очередная короткая стычка отмечена 22 мая. На этот раз сам факт боя подтверждается обеими сторонами, правда, выглядит он совершенно по-разному. Японцы утверждают, что патруль Ки-27, численность которого не названа, атаковал над Халхин-Голом шестерку И-16 и без потерь сбил три машины.
По нашим данным, три И-16 и два И-15бис летели вдоль реки, когда из-за облаков показалась пятерка И-96 (так у нас называли японский палубный истребитель А5М или «Клод» по союзническому коду). На самом деле морских самолетов не было на Халхин-Голе, а летчики поначалу принимали за них армейские истребители Ки-27 (советское обозначение И-97). Ошибка объяснялась внешним сходством и тем, что с «Клодами» советские пилоты многократно встречались в небе Китая, а Ки-27 являлся для них новинкой. Примерно с начала июля, когда наши авиаторы достаточно хорошо изучили вражескую технику, упоминания об И-96 постепенно исчезают из их докладов.
Увидев противника, пилот одного из И-16 И. Т. Лысенко оторвался от строя, бросился в атаку и был сбит. Горящий истребитель рухнул на землю, летчик погиб. Остальные самолеты в бой не вступали.
21 мая на усиление советской авиагруппировки в Монголии началась переброска из Забайкальского военного округа (ЗабВО) 23-й авиабригады под командованием майора (впоследствии — полковника) Куцевалова. Уже 23 мая на аэродроме Баин-Тумен приземлились истребители 22-го иап майора Глазыкина: 28 И-16 тип 10 и 35 И-15бис. Чуть позже прилетели 59 СБ из 38-го скоростного бомбардировочного полка (38 сбп) под командованием капитана Артамонова. Наземный состав и службы обеспечения прибыли автотранспортом 26 мая. Перелет не обошелся без жертв. На маршруте разбился один СБ (экипаж погиб) и пропал без вести И-15бис летчика Гусарова <11>.
Качество самолетов 22-го полка оценивалось как хорошее, но уровень подготовки летчиков — как явно недостаточный. Полку не хватало слетанности, отсутствовали навыки группового воздушного боя. Полковник Куцевалов отмечал в составленном им «Описании боевых [8] действий ВВС 1-й армейской группы в период конфликта на реке Халхин-Гол», что летчиков 22 полка не обучали приемам воздушных боев «из-за боязни летных происшествий».
Японцы тоже получили подкрепление, 24 мая в Хайлар прилетели две эскадрильи 11-го сентая в составе 20 Ки-27 под командованием полковника Юдзиро Ногучи. С их прибытием на фронте начались «чудеса». Согласно широко известкой на западе работе японского историка Эйчиро Секигавы The Undeclared Air War, 26 мая подчиненные Ногучи заявили, что в районе озера Буир-Нур они встретились с восемнадцатью И-16 и без потерь сбили девять из них. В тот же день летчики 24-го сентая якобы сбили И-16, И-152 (И-15бис) и P-Z. Самое интересное, что 26 мая ни один советский истребитель не поднимался в воздух. Соответственно и потерь никаких не было.
На 27 мая японские авиасилы на Халхин-Голе состояли из 52 истребителей, шести разведчиков и шести легких бомбардировщиков. По сильно завышенным данным советской разведки вражеская авиация выглядела намного внушительнее — 126 истребителей, 36 легких и 18 тяжелых бомбардировщиков, всего 180 машин.
Им противостояли 203 краснозвездных боевых самолета: 99 истребителей (48 И-15бис и 51 И-16), 88 скоростных бомбардировщиков и 16 «легких штурмовиков» Р-5. Таким образом, наши ВВС реально обладали более чем тройным численным перевесом. Однако по истребителям превосходство было гораздо менее значительным, а многочисленные советские бомбардировщики в майских боях не участвовали.
К этому времени в битву вступили наземные части советских войск, которые форсировали Халхин-Гол и закрепились на восточном берегу. Японцы упорно контратаковали, но уничтожить плацдарм не могли.
Рано утром 27 мая эскадрилья И-16 из 22-го иап под командованием старшего лейтенанта Черенкова перебазировалась на передовой аэродром у высоты 752 (гора Хамар-Даба).В 9.00 шестерка «ишаков» во главе с комэском взлетела на перехват девятки «И-96» (на самом деле — Ки-27), замеченной постом ВНОС у озера Буир-Нур. Бой закончился не в нашу пользу. Черенков был сбит и погиб, раненый летчик Пьянков выбросился с парашютом из горящего самолета, летчик Савченко разбился, пытаясь посадить тяжело поврежденную машину. Остальным удалось сесть, но два истребителя нуждались а ремонте. В одном из них насчитали 12 пробоин. Японцы ушли без потерь. Эскадрилья совершила в тот день еще один вылет на патрулирование. Встреч с противником больше не отмечалось, но двум самолетам пришлось идти на вынужденную из-за отказов двигателей. Ночью четыре неисправных истребителя отправили в ремонт.
Бой 27 мая, как ни странно, вообще не упомянут в статье Секигавы. Возможно, здесь мы имеем дело с элементарной путаницей в датах, и то, что на самом деле произошло 27-го, он отнес на день раньше. Тем более, что в книге Генри Сакаиды Japanese Army Fighter Aces написано, что японский летчик Хиромичи Синохара именно 27 мая сбил четыре И-16. Но тогда надо признать, что японцы завысили число своих побед ровно в четыре раза, а одному Синохаре засчитали больше сбитых самолетов, чем наши ВВС реально потеряли в тот день.
Между тем, 27 мая неудачи советских авиаторов не кончились. Следующим утром на авиабазе Тамсаг-Булак готовили к вылету 20 И-15бис, но из-за различных неполадок в 7.30 смогли взлететь только три самолета. Почему-то никто не подумал, что, посылая навстречу врагу столь малое число самолетов, их заведомо обрекают на гибель. Так и случилось. Над рекой тройка была атакована превосходящими силами японцев и уничтожена в скоротечном бою. Летчики Вознесенский, Иванченко и Чекмарев погибли.
В 10,00 с того же аэродрома «на прикрытие наземных войск и уничтожение воздушного противника» стартовала эскадрилья Балашова — десятка И-15бис из 22-го иап, Над переправами через Халхин-Гол ее атаковали 18 Ки-27 из 11-го сентая. Противник внезапно напал сверху, из облаков, наши дрались отчаянно, но они ничего не могли противопоставить количественному и качественному превосходству японцев. В итоге шесть И-15бис были сбиты, еще один, севший на вынужденную, — расстрелян и сожжен уже на земле. Погибли летчики Кулешов, Константинов, Мягков, Пустовойтов и Соркин. Раненому комэску Балашову и летчику Гаврилову удалось посадить свои изрешеченные машины на ближайшем аэродроме. Летчик Лобанов спасся на парашюте. По [9] докладам уцелевших, враг снова ушел без потерь <2>.
По словам японских пилотов, этот бой выглядел для них еще более триумфально. Вернувшись на базу, они доложили, что сражались против 60 И-152 и И-16, из которых сбили 42! Любопытно, что на самом деле монопланы И-16 в бою вообще не участвовали. Японцы также заявили, что русскими сбит один Ки-27. пилот которого выпрыгнул с парашютом и вскоре вернулся в часть. Это, кстати, единственный случай за всю войну, когда японцы признавали потерю самолета, а наши не претендовали ни на одну воздушную победу.
Чем же можно объяснить все эти вопиющие нестыковки — появление мифических «ишаков», шестикратное завышение численности противника и собственных воздушных побед, наконец — сбитый неизвестно кем японский истребитель? Быть может, японские пилоты приняли свои же машины из другой эскадрильи за русские, а Ки-27 пал жертвой фатальной ошибки кого-то из коллег. В пользу этого предположения говорит то, что И-16 при виде сверху легко спутать с Ки-27. К тому же истребители 22-го иап, с которыми японским летчиком уже приходилось драться 27 мая, при отправке на фронт не успели закамуфлировать. Они были целиком окрашены светло-серой краской, подобной той, что покрывала и японские машины (подробнее об этом см. главу «Халхингольская палитра»). А красные круги «хиномару» на крыльях с больших дистанций легко принять за пятиконечные звезды...
Но как бы то ни было, а цифры потерь в майских боях красноречиво свидетельствовали, что «первый тайм» воздушной войны советская авиация проиграла. В «Описании боевых действий...» об этом говорится откровенно и прямо: «В первоначальный период конфликта (...) Воздушные силы 57-го особого корпуса потерпели явное позорное поражение». А в результате «японские бомбардировщики безнаказанно бомбили наши войска» <4>.
ПОТЕРИ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ НА ХАЛХИН-ГОЛЕ С 20.05 ПО 31.05.39
| БОЕВЫЕ | НЕБОЕВЫЕ | ВСЕГО | |
| И-16 | 4 | 1 | 5 |
| И-15бис | 12 | 1 | 13 |
| СБ | — | 1 | 1 |
| Р-5 | 1 | 1 | 2 |
| ИТОГО | 17 | 4 | 21 |
Требовались решительные и срочные меры для исправления создавшейся ситуации.
Уже 28 мая, то есть практически сразу после гибели эскадрильи Балашова, командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, что наши летчики не в состоянии прикрыть наземные войска, и что удержать плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола можно только с большими потерями от авиации противника <16>.
Москва отреагировала незамедлительно. Буквально на следующий день с Центрального аэродрома в Монголию вылетели три новейших, только что приобретенных в США транспортно-пассажирских «Дугласа» DC-3. За штурвалами сидели выдающиеся летчики Александр Голованов (личный пилот и порученец Сталина, впоследствии — Главный маршал авиации), Виктор Грачев и Михаил Нюхтиков.
А в пассажирских салонах «Дугласов» собралась буквально вся элита советских ВВС — 48 лучших боевых летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных Сил РККА [10] комкором Я. В. Смушкевичем. Среди тех, кто летел с ним, были ветераны войн в Китае и в Испании пилоты Борис Смирнов, Евгений Антонов, Александр Гусев, Сергей Грицевец, Николай Герасимов, Григорий Кравченко, Виктор Кустов, Иван Лакеев, Александр Николаев, Леонид Орлов, Виктор Рахов и другие.
Им предстояло взять в свои руки организацию летной и боевой подготовки авиачастей, а также лично принять участие в боевых действиях, встав во главе полков и эскадрилий. Комкору Смушкевичу было поручено возглавить советскую авиагруппировку на Халхин-Голе (в шифрованных документах он значился под характерным псевдонимом «Отец»).
Маршрут «Дугласов» пролегал через Свердловск, Омск, Красноярск, Иркутск и Читу. Здесь летчики-истребители пересели на боевые самолеты и далее летели уже самостоятельно. Транспортники приземлились на авиабазе Баин-Тумен 2 июня.
Полковник Куцевалов в «Описании боевых действий...» писал, что «прибытие группы «Отца» всколыхнуло сознание летного состава» <4>. Не отвлекаясь на эмоции, надо отметить, что новое руководство действительно проделало большую организационную работу. В частности, была налажена боевая учеба, оборудован целый ряд новых взлетно-посадочных площадок вблизи от линии фронта, улучшено снабжение авиачастей. Этому способствовало временное затишье, установившееся на фронте с начала июня. В течение почти трех недель воздушных боев не было, и руководство советских ВВС старалось в полной мере использовать передышку.
В район боевых действий перебрасывались новые эскадрильи. Изношенные и морально устаревшие машины выводились из боевого состава полков. Численность советской авиации на 21 июня представлена в таблице:
ЧИСЛЕННОСТЬ СОВЕТСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 21.06.39
| И-16 | И-15бис | СБ | Р-5Ш | ВСЕГО | |
| 70-й иап | 60 | 24 | — | — | 84 |
| 22-й иап | 35 | 32 | — | — | 67 |
| 38-й сбп | — | — | 59 | — | 59 |
| 150-йсбп | — | — | 76{2} | 15 | 91 |
| ИТОГО | 95 | 56 | 135 | 15 | 301 |
Численный состав японской авиации оценивался нашей разведкой в 260 самолетов, из которых 125 составляли истребители. Истинная картина выглядела иначе. Японцы в конце мая — начале июня действительно заметно усилили свою авиагруппировку в зоне конфликта, однако ее численность все равно намного уступала советским разведданным. К середине июня в нее входили следующие части и подразделения:
ЧИСЛЕННОСТЬ ЯПОНСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 16.06.39
| 1-й сентай | 2 чутая | 23 истребителя Ки-27{3} |
| 11-й сентай | 4 чутая | 36 истребителей Ки-27 |
| 24-й сентай | 2 чутая | 19 истребителей Ки-27 |
| 10-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 |
| 1 чутай | 6 легких бомбардировщиков Ки-30 | |
| 12-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков «Фиат» BR.20 |
| 15-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 |
| 1 чутай | 6 многоцелевых самолетов Ки-36{4} | |
| 61-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков Ки-21 |
| ВСЕГО | 126 самолетов |
Большинство японских самолетов базировалось на аэродромах Хайлар и Чанчунь. Первый из них находился в 150, а второй — почти в 600 километрах от района боевых действий. Только 19 истребителей 24-го сентая стояли «на передовых позициях» — у городка Ганчжур (он же Канджур или Канджур-Миао), что примерно в 40 километрах от линии фронта <33>.
Разумеется, эскадрильи из Чанчуня не могли быстро отреагировать на внезапное обострение ситуации. Для их переброски на фронт (вместе с наземными службами) требовались, по крайней мере, сутки. Но японцы пока еще чувствовали себя уверенно. После «феноменальных» майских побед они оптимистично полагали, что им не стоит опасаться советских самолетов, сколько бы их ни было. [12]