Последующее развитие борьбы в Восточной Пруссии
Положение русских войск в Восточной Пруссии в начале сентября
К началу сентября в Восточной Пруссии положение русских было в оперативном отношении неудовлетворительным. 2-я армия была отброшена к р. Нареву; наиболее сохранившими боеспособность были 1-й и 6-й корпуса, 1-я стрелковая бригада и кавалерия (4, 6 и 15-я кавалерийские дивизии). 1-я русская армия вышла на фронт р. Дейме, Велау, Норденбург, оз. Мауэр и далее на юг восточнее Мазурской озерной линии.
Конница 1-й армии к этому времени находилась на линии Фридлянд, Ландсберг, Коршен, Растенбург.
Между тем Гинденбург начал перегруппировку против 1-й русской армии, разделив свою армию на две части:
1. Против Ренненкампфа — 1-й резервный, половина 20-го корпуса, 6-я ландверная бригада, две бригады 1-й кавалерийской дивизии (ожидались еще 11-й и гвардейский резервный корпуса).
2. В наревском направлении — на линии Нейденбург, Ортельсбург, Едвабно — 1-й, 17-й, половина 20-го корпуса, 3-я резервная дивизия, ландверные дивизии Унгера и Гольца и бригада 1-й кавалерийской дивизии.
В это время правый фланг русского фронта в Галиции потерпел неудачу и был оттеснен к Люблину и Холму. Сосредоточение крупных сил германцев на наревском направлении могло создать представление у русского командования, что германцы попытаются оказать содействие австро-венгерцам встречным ударом между Вислой и Бугом. Для Антанты неблагоприятная обстановка усугублялась еще и тем обстоятельством, что на французском театре положение до крайности осложнилось после повторной неудачи на реках Верхней Сомме и Уазе. В силу этого явилось предположение, что германцы могут перебросить часть своих сил на русский фронт. [205]
Планы сторон
Русское верховное командование, в свою очередь сильно встревоженное этим обстоятельством, решило назначить на Северо-западный фронт 22-й, 3-й Сибирский и 1-й Туркестанский корпуса, чтобы вместе с оставшимися частями 2-й армии и прибывающими второочередными дивизиями образовать заслон на наревском направлении.
Казалось бы, что для германского командования наиболее правильным было бы подать помощь австрийцам — совместными действиями против русских между реками Бугом и Вислой, тем более что усилить заслон против Неманской армии можно было за счет прибывающих гвардейского резервного и 11-го корпусов.
Однако под влиянием юнкерских кругов, заинтересованных в скорейшем освобождении помещичьих имений в Восточной Пруссии, Мольтке поставил Гинденбургу требование в первую очередь очистить Восточную Пруссию от армии Ренненкампфа, а затем уже предпринять операцию в направлении на Варшаву.
Австрийское верховное командование пробовало было протестовать, но из этого ничего не вышло — австрийское напоминание и требование были отвергнуты.
Позиции 1-й русской армии были сильно укреплены, причем правый фланг упирался в море, но левый фланг проходил восточнее линии Мазурских озер и мог быть обойден при направлении удара через открытые дефиле у Николайкена и Летцена. Движение южнее озерной линии считалось опасным, так как могло подвергнуться фланговому удару со стороны Осовца или Гродно.
Учитывая эти соображения, Гинденбург разделил свою армию на две группы: южную и восточную.
Южная группа имела назначение действовать в наревском направлении. В ее состав вошли: 35-я резервная дивизия, 70-я ландверная бригада и главный резерв Торна — всего до 18 батальонов, 9 эскадронов, 6 легких и 6 тяжелых батарей. Это было все, чем ответило германское командование на призывы австрийцев.
Восточная группа получила задачу уничтожить 1-ю русскую армию. Для прикрытия правого фланга был образован сводный корпус в составе 3-й резервной дивизии, ландверной дивизии Гольца и 1-й бригады 1-й кавалерийской дивизии. Обходящую группу составили: 1-й армейский корпус, направляемый на Николайкен и 17-й — на Летцен; кроме того, из 1-й и 8-й кавалерийских дивизий был образован сводный корпус. 20, 11, 1-й резервный и гвардейский резервный корпуса должны были наступать на фронте: оз. Мауэр, р. Прегель; вдоль р. Дейме оборонялись Кенигсбергская дивизия Бродрюка и подвижной резерв Познани. Общий переход в наступление предполагался 9 сентября, а окончание развертывания 5-го.
План действий 1-й русской армии состоял в том, чтобы сохранять свое положение в случае могущего быть против нее наступления превосходных сил противника и во что бы то ни стало удерживаться [206] севернее Мазурских озер, на путях от линии Вильковишки, Сувалки. 2-я армия должна была прикрывать пути к Нижнему Нареву и район Августов, Соколка, Белосток, для чего армия усиливалась 22-м, 3-м Сибирским и 1-м Туркестанским корпусами. 22-му корпусу приказано было занять район Лык, Арис, Иоганисбург. Разграничительная между армиями линия проходила через Николайкен, Юха, Махарце, Липск, Кузница; Лунно со включением в 1-ю армию.
Развертывание германских войск против 1-й армии
К этому же времени 8-я германская армия развертывалась на линии Мельсак, Зеебург, Бишофсбург, Ортельсбург, что правильно установила русская конница 1-й армии.
Время с 5 по 9 сентября германцами было употреблено на сближение с русскими и на занятие выгодного исходного положения.
На решения Ренненкампфа оказывали большое влияние постоянные указания со стороны штаба фронта и незадачливого Жилинского. Например: если обнаружится наступление нескольких корпусов, то положение левого фланга 1-й армии будет небезопасно, или — у немцев юго-восточнее озер обнаружены незначительные силы, которые будут отброшены, или — великий князь рассчитывает, что 1-я армия проявит полное упорство в отношении своего положения, что является безусловно необходимым ввиду ожидаемого на этих днях окончательного решения на Юго-западном фронте.
Конечно, это подчеркивало для Ренненкампфа обязанность «скалой» стоять на месте, не обращая особенного внимания на свой левый фланг юго-восточнее озер. Между тем именно здесь назревала, как мы увидим далее, для него главная опасность.
Положение 1-й русской армии к 8 сентября
К утру 8 сентября 1-я русская армия не изменила своего положения. Корпуса армии были расположены в следующем порядке: от моря до р. Прегеля — 20-й корпус, имея на правом фланге 1-ю отдельную кавалерийскую бригаду; по р. Алле и Омет от Велау до Грюнхейма — 3-й корпус; по р. Омет от Грюнхейма до Норденбурга — 4-й корпус; от Норденбурга до северного берега озера Мауэр — 2-й корпус, имея задачу обеспечивать левый фланг армии, причем бывшая на левом фланге 43-я дивизия была разбросана от оз. Гольдапгар (против Летцена) до Ариса (против оз. Шпирдинг).
2-я армия получила приказ возвратиться на линию Мышинец, Хоржеле, куда, по расчетам фронта, она могла прибыть к вечеру 9 сентября для оказания поддержки 1-й армии.
Новая 10-я армия собиралась в районе Августов, Осовец, Гродно. В состав ее должны были войти 22-й, 3-й Сибирский и 1-й Туркестанский корпуса.
8-я германская армия занимала следующее положение: по западному берегу р. Дейме — главный резерв крепости Кенигсберг; южнее — подвижный резерв Познани, от Прейсиш-Эйлау до Бартенштейна [207] — гвардейский резервный корпус; в районе Бартенштейн, Гейльсберг — 1-й резервный корпус; в районе Бишофштейн — II-й корпус; в районе Рессель — 20-й корпус. Обходящая группа: 17-й корпус — западнее Летцена в районе Рейна; в районе Николайкен, Рудшаны — 1-й корпус; 3-я резервная дивизия — южнее Иоганисбурга; начиная от Иоганисбурга и далее на запад через Росог, Хоржеле, Млаву до Лаутенбурга — группа наревского направления.
Развитие операции
С утра 8 сентября 17-й и 1-й германские корпуса начали свое выдвижение к востоку от Мазурских озер с целью занять исходное положение для последующего удара во фланг русским.
Мелкие бои передовых частей этих корпусов показали германцам, что здесь на широком фронте разбросана 43-я дивизия русских.
В то же время главная группа германцев получила приказание сблизиться с русскими на всем своем фронте, кроме 20-го корпуса, чтобы не привлекать внимания русских к их левому флангу. Главный удар было предположено нанести в общем направлении от Гердауен силами 11-го и 1-го резервного корпусов.
К утру 9 сентября 1-й и 17-й корпуса, сбив разбросанные части 43-й дивизии, заняли линию Арис, Видминен, Поссесерн.
Между тем 8 сентября 10-я армия продолжала сосредоточиваться: 22-й корпус в Лык, 3-й Сибирский в Граево и 1-й Туркестанский в районе Ломжи.
На 9 сентября германцы начали атаку по всему фронту, причем предполагалось, что против центральной русской позиции (4-й корпус) у Гердауена начнется артиллерийская подготовка, а самая атака будет произведена 11 сентября.
Обходящей группе на то же число было указано: 1-му корпусу наступать восточнее оз. Гольдапгар на север; 17-му корпусу продолжать наступление в северном направлении; после прорыва позиций 43-й русской дивизии корпус должен был выйти в тыл соседней 26-й дивизии и тем обеспечить наступление 20-го корпуса. 3-я резервная дивизия после боев у Бялы — наступать на Юху. 1-я и 8-я кавалерийские дивизии сводились в конный корпус под командованием генерала Брехта, с задачей двигаться на Гольдап.
Повидимому, в штабе фронта к этому времени начали правильно судить о создавшейся невыгодной обстановке для 1-й армии в смысле возможности решительного удара германцев в ее левый фланг, но в ответ на это русское командование действовало скорее наруку германцам. В то время когда положение 1-й армии могло быть укреплено энергичным наступлением головных частей 10-й армии, командующий фронтом Жилинский разрешает 22-й корпус под предлогом расстройства и переутомления его частей оттянуть к Августову, оставляя в то же время 3-й Сибирский корпус в Граево. Таким образом, само фронтовое командование развязывает Гинденбургу руки.
Утром 9 сентября Макензен (17-й корпус) открыл сильный огонь по району Куттен, Огонкен, занимаемому частями 43-й дивизии, а [208] Франсуа (1-й корпус) начал продвижение восточнее оз. Гольдапгар на Бенкхейм.
Попытки 35-й германской дивизии (17-го корпуса) взять окопы 43-й дивизии ударом с фронта не увенчались успехом, так как русские батареи открыли сильнейший огонь, а пехота переходила в контратаку.
После полудня восточнее оз. Гольдапгар появились колонны 1-го корпуса, ударившие в тыл 43-й дивизии, вследствие чего 43-я дивизия откинула свой левый фланг на север. Только около 17 час. 43-я дивизия начала отход на Бенкхейм, Гольдап.
Таким образом, 43-я русская дивизия два дня боролась против двух германских корпусов, будучи за все время усилена лишь 302-м полком 76-й пехотной второочередной дивизии{25}.
1-й германский корпус двинулся восточнее оз. Гольдапгар и, встречая только небольшие части противника, остановился на ночлег в районе Регуловкен, Зивкен.
Конный корпус Брехта к вечеру 9 сентября достиг района Петрашен, Юха, причем части 1-й кавалерийской дивизии Гурко не дали германской коннице продвинуться в северном направлении.
3-я резервная дивизия двинулась из Бялы через Лык на Юха, но в Лыке столкнулась с частями 22-го корпуса. Бой продолжался до вечера. Стрелки 2-й Финляндской стрелковой дивизии легко отбили все атаки, но в ночь на 10-е отошли согласно приказу в Августов.
Этот добровольный отход русских в Августов дал повод Моргену (командиру 3-й резервной дивизии) донести, что он якобы разбил здесь русских, между тем в течение всего дня боя 9-го он сам просил помощи у Гольца (командира ландверной дивизии), и кроме того Гинденбург направил ему на помощь 1-ю кавалерийскую дивизию из Петрашена.
В этих боях германцы, как всегда, действовали против флангов противника, будучи не в состоянии добиться успеха во фронтальном бою.
В общем германцы ведут себя нерешительно и вяло, желая наиболее полно уяснить себе слагающуюся обстановку. Так, в течение 9 сентября четыре германских корпуса (гвардейский резервный, 1-й резервный, 11-й и 20-й) медленно продвигаются вперед Оживленная артиллерийская перестрелка велась только на фронте русского 20-го армейского корпуса.
В этот же день, 9 сентября, перед Ренненкампфом встала неотложная задача решить, что же делать дальше, так как 10-я армия была отведена назад на Августов и Граево. На случай отхода и для обеспечения левого фланга армии им было решено перебросить в направлении на Летцен конницу Хана Нахичеванского и 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию Рауха, а 20-й корпус с правого фланга направить в район Гольдапа. Однако время было упущено, противник уже обеспечил себе выигрышное положение. [209]
К вечеру Хан Нахичеванский достиг Даркемена, а Раух — Грабовен. Эти мероприятия уже не спасали положения 1-й армии, план Гинденбурга был выяснен, а решения на отход еще принято не было, фронт не брал на себя инициативы отдать это распоряжение.
Лишь к вечеру 9 сентября, разобравшись в угрожающей обстановке, Ренненкампф отдал приказ об отходе, и то на один переход назад. Так как этот отход не выводил из обхода, то Жилинский предписал отходить до тех пор, пока армия не будет в полной безопасности.
Начало отхода 1-й русской армии с линии рек Дейме, Алле и Омет
В ночь на 10 сентября 26-й корпус, вновь образованный из 53-й и 56-й второочередных дивизий, 3-й и 4-й корпуса и 26-я дивизия 2-го корпуса оставили позиции на реках Дейме, Алле и Омет и после ночного марша остановились на фронте Спангельн, Грос-Бершкален, Иодлаукен, Коварен, Домбровкен; в Даркемене собиралась левофланговая дивизия 4-го корпуса, фронтом на юг; 20-му корпусу, в состав которого включалась 54-я пехотная дивизия, было приказано наступать от Даркемена на Гольдап против обходящего фланга противника; коннице Хана Нахичеванского и Рауха (2-я гвардейская дивизия) — помогать 20-му корпусу, действуя на правый фланг противника; 43-й и 72-й дивизиям (2-го корпуса) — обороняться на занимаемых местах.
Гинденбург на 10 сентября решает — на фронте от Норденбурга и севернее продолжать подготовку атаки, а обходящей группе: 17-му корпусу наступать на фронт Буддерн, Ангербург и этим способствовать продвижению 20-го корпуса, а 1-му корпусу продолжать наступление восточнее 17-го корпуса; в то же время из опасения удара русских со стороны Инстербурга корпуса 17-й и 1-й не должны были выдвигаться севернее линии Бенкхейм, Климкен; конный корпус Брехта направлялся на Гольдап.
Между тем в районе западнее Гольдапа продолжали сосредоточиваться, по приказанию Ренненкампфа, 20-й корпус (28, 29 и 54-я дивизии), 43-я и 72-я дивизии для нанесения контрудара по обходящим германцам, а прочие корпуса с ночи на 10 сентября начали отходить, но разновременно. Вследствие этого, когда 1-й резервный корпус уже вошел в русские окопы, он нашел их пустыми, в то время как южные окопы еще были заняты русскими.
Гинденбург больше рассчитывать на русское радио не мог, так как русские отрицательно относились к радиопередаче, от строевых частей поступали очень скудные сведения — все это не давало германскому командованию точной и ясной картины положения противника, к которой они так привыкли в период операций против 2-й армии Самсонова. Теперь Гинденбург начал ставить корпусам ограниченные задачи, рекомендуя продвигаться вперед с большой осторожностью.
Только по получении сведений от летчиков, что в районе Инстербурга [210] около корпуса и что русские отступают, Гинденбург около полудня отдал приказ обходящей группе наступать на фронт Гольдап, Клещовен, Даркемен. 1-я и 8-я кавалерийские дивизии получили задачу выдвинуться на Гольдап.
В общем к вечеру 10 сентября в районе Лыка собрались 1-я кавалерийская, 3-я резервная дивизия и ландверная дивизия Гольца, проведя весь день в бездействии.
1-й армейский корпус вышел в район Бенкхейм, Кутен, причем в районе последнего захватили в плен часть 72-й пехотной дивизии (второочередной), которая спешила на помощь 43-й пехотной дивизии. Не выслав делегатов в 43-ю дивизию с извещением о своем назначении, 72-я дивизия, выслав разведку и охранение на короткое расстояние, попала в полосу между 17-м и 1-м резервным корпусами, подверглась неожиданному удару в левый фланг, была приведена в замешательство, результатом чего явилось полное ее поражение, что всегда бывает при игнорировании самых элементарных правил по охранению и разведке. 17-й корпус вышел на линию Бенкхейм, Буддерн, где и расположился на ночлег.
Преследуя русских вечером 10 сентября, 8-я германская армия была расположена фронтом на северо-восток по линии Гольдап, Бенкхейм, Домбровкен, Мульдчен, Велау, р. Дейме, имея в районе Лыка группу из двух пехотных и одной кавалерийской дивизий. Таким образом, на 50-км промежутке растянулось шесть корпусов, нацеленных на фронт Гумбинен, Инстербург. При таком положении германских корпусов окружить 1-ю русскую армию было уже невозможно, что и видно из расположения русских войск к вечеру этого же дня.
20-й русский корпус уже вышел севернее Гольдапа в район Киселем, Гавайтен, 2-й корпус — Штабвнен, Витгирен, Коварен; 4-й и 3-й корпуса остановились на линии Инстербург, Иодлаукен, Коварен; 26-й корпус отошел на р. Инстер. Конница: дивизия Рауха заняла Гольдап, но на ночлег отошла за пехоту в район Клещовен. вследствие чего Гольдап был захвачен 8-й германской кавалерийской дивизией; конница Хана Нахичеванского в полдень заняла Гольдап, а оттуда перешла в Ковален, откуда после столкновения с 8-й германской кавалерийской дивизией вернулась в Кальнишкен, но не могла помешать 8-й германской кавалерийской дивизии сделать налет на Гольдап. Мы здесь должны подчеркнуть исключительную бездеятельность Хана Нахичеванского и Рауха, что развязало руки 8-й германской кавалерийской дивизии.
Продолжение отхода 1-й армии
К вечеру 10 сентября обстановка на фронте 1-й русской армии казалась настолько благоприятной, что Ренненкампф даже предполагал перейти в наступление. Однако Жилинский, признав, что войск у Ренненкампфа в районе Гольдапа достаточно, чтобы выбить оттуда противника, все же приказал остальные силы отвести назад до Гумбинена и, если нужно, дальше. [211]
Одновременно он уведомил Ренненкампфа, что 22-й корпус и 1-я кавалерийская дивизия, находившиеся в то время на линии Милевен, Боржимен, Райгрод, будут наступать на Маргграбово.
Выполняя это приказание Жилинского, Ренненкампф приказал армии отходить до линии Краупишкен, Ишдаген, Гавайтен, Гольдап, причем 2-му корпусу было указано удерживаться на занятых позициях до прохода частей 4-го корпуса, после чего отходить на Даркемен, а 20-му корпусу — энергичными действиями в направлении на Гольдап обеспечивать отход армии; коннице оставалась прежняя задача — не допускать конницу противника обойти левый фланг армии.
Настроения Ренненкампфа быстро менялись: сначала он хотел перейти в наступление, после одергивания Жилинского решает отходить даже за Гумбинен, а к полудню 11 сентября он уже доносит Жилинскому, что 1-я армия им отводится за линию Мальвишкен, Гумбинен, окрестности Гольдапа.
Ренненкампф не знал обстановки, в которой жила и действовала его армия; свидетельством этому могут служить его донесения, в которых он явно преувеличивает потери, изменения решений происходили на протяжении нескольких часов.
Вообще в действиях Ренненкампфа, равно и в сменах его настроений, мы должны усмотреть самый отрицательный пример малодушного полководчества. Повидимому, уже утром 11 сентября или вечером 10-го он потерял нити руководства армией.
Занятие германцами Гольдапа, о чем Ренненкампф узнал 11 сентября утром, произвело на него сильное впечатление. Он сместил начальника штаба армии, послал грозные телеграммы командующему 20-м корпусом, а также Рауху и Хану Нахичеванскому, бездеятельности которых приписал занятие противником Гольдапа, а сам уехал из штаба к 3-му корпусу, лишив себя возможности пользоваться своим штабом, который находился в Сталюпенене.
Жилинский, оценивая обстановку как не терпящую никаких промедлений, дал Ренненкампфу категорическое приказание «отвести войска центра и правого фланга возможно быстрее».
Мы уже знаем, какие распоряжения на 11 сентября отдавал Ренненкампф и какие распоряжения он получал от Жилинского.
Гинденбург на 11 сентября отдал приказ 1, 17, 20, 11-му резервному корпусам наступать на фронт Мелькемен, Вальтеркемен, Гумбинен, Дворишкен в общем направлении на северо-восток, а гвардейскому резервному — в общем направлении на Тильзит; конному корпусу — на фронт Мариамполь, Вкльковишки; 3-й резервной дивизии наступать на Филипово.
Боевые действия 11 сентября показали высокую сопротивляемость русских войск.
1-й германский корпус, не встретив русских, которые были, как мы знаем, севернее, без боя вошел в Гольдап, откуда повел наступление на Мелькемен, где также русских не было; 17-й корпус вступил в бой со 2-м русским корпусом, занимавшим опушки местных лесов северо-восточнее Буддерн, получил отпор, и движение его приостановилось; 20-й корпус, наступавший севернее 17-го, наткнулся [212] с утра на упорное сопротивление 30-й русской дивизии (4-го корпуса) в районе Домбровкен; 11-й корпус столкнулся неудачно для себя с частями 4-го и 3-го русских корпусов и запросил помощи от 1-го резервного корпуса; уже в 8 час. утра 1-й резервный и гвардейский резервный корпуса наступали, не имея перед собой противника.
Учитывая, что русские 4-й и 3-й корпуса ввязались в бой с 11-м корпусом, т. е. были скованы с фронта, Гинденбург решает начать окружение, для чего приказывает приостановить атаки на русских с фронта, а 1-й и 17-й корпуса повернуть на Гавайтен и Даркемен. Франсуа получил этот приказ уже по прибытии в Гольдап, для него выполнение движения на Гавайтен было непонятно, но, выполняя полученный приказ, он 1-ю свою дивизию направил на Толмингкемен, а 2-ю на Гавайтен, где последняя получила отпор со стороны частей 20-го русского корпуса; Макензен же отложил наступление на 12 сентября.
Тем временем, начав с утра отход, русские к вечеру 11 сентября отошли: 26-й корпус в район восточнее Дворишкен, 3-й корпус западнее Гумбинен, 4-й корпус в район Буйлиен, Дингляукен, 20-й — на линию Гавайтен, Варнен и 2-й — на линию Кариоткемен, Пабельн. Конница: генерал Раух отошел к Кассубен, а Хан Нахичеванский — в Шиткемен.
Германцы к исходу 11 сентября вышли на линию Филипово, Дубенинкен (конный корпус Брехта), Варнен, Гавайтен, Даркемен, Немерсдорф, Инстербург, Лабиау. На крайнем правом фланге в Маргграбове и Лыке находились 3-я резервная дивизия и ландверная дивизия Гольца.
Сопоставив расположение, русских и германцев, видно, что 11 сентября к вечеру только 1-я дивизия 1-го корпуса у Варнена. угрожала левому флангу 1-й русской армии.
На 12 сентября Гинденбург поставил своей армии задачу наступать с раннего утра на фронт Тильзит, Пилькален, Вильковишки, а конный корпус Брехта направил на Шаки. 3-я резервная дивизия направлялась в Сувалки с предупреждением, что дальнейшего продвижения на восток не предвидится. Германское командование отрешилось от намерения отбросить русских от их путей сообщения на Средний Неман.
12 сентября 1-я армия начала свой отход с боями. Около 13 час. 26-й и 3-й корпуса отошли на линию Куссен, Катенау, Тракенен; 4-й корпус направлялся к Енцунен, в районе Замелюкен (южнее Гумбинена) был 2-й корпус; 20-й корпус находился в очень тяжелом положении в районе Тексельн, Баубельн (севернее Роминтенской пущи), причем некоторые его части были окружены у Толмингкемена. Отступление в этот день дальше шло, вследствие отсутствия управления, уже в беспорядке: некоторые части перемешались, обозы, своевременно не убранные, загромождали дороги.
К вечеру 26-й корпус расположился в районе Владиславова, 3-й корпус — в районе Вержболово, 4-й и 2-й своими сохранившими порядок частями сосредоточивались в Вержболово; 20-й корпус отходил с арьергардными боями в район южнее Вержболово. [213]
Таким образом, отступление русских корпусов, предоставленных самим себе, лишенных управления со стороны армейского командования, проходило в полном беспорядке. Это было неудивительно: войска были измотаны трехдневным с боями отступлением днем и ночью. Ренненкампф винил свою конницу в том, что она не донесла своевременно о глубоком обходе его левого фланга. Конечно, конница Рауха и Хана Нахичеванского действовала слабо, однако она давала свои донесения во-время, но не имела технических средств для быстрой их передачи, кроме конных посыльных по кружным путям. Кроме того, и Раух и Хан Нахичеванский не получали из штаба армии никакой ориентировки, а кое что узнавали от ближайших корпусов, которые были сами мало ориентированы, вследствие методов управления Ренненкампфа, мотавшегося по всему району отходящей армии и потерявшего связь со своим штабом.
На 13 сентября германское командование поставило себе задачу напрячь последние усилия для доведения 1-й армии до возможно большего беспорядка и направило для преследования противника 1-й резервный корпус на Шаки, 11-й корпус — на Владиславов, 1-й армейский — на Пильвишки; гвардейскому резервному корпусу было приказано остановиться у Инстербурга и к вечеру 14-го отойти на линию Лабиау, Тапиау, а 20-му и 17-му корпусам выдвинуть к Вержболову только авангарды; главные силы должны были оставаться на месте. Кавалерии было указано дойти до Немана.
Обстановка, в которой отходила армия, для Ренненкампфа оставалась неизвестной, он не имел ясного представления не только о противнике, но он мало знал и о своих собственных войсках.
Расстройство 1-й русской армии
Корпуса 1-й русской армии выступили самостоятельно, так как никаких распоряжений на 13-е они не получили. 26, 3-й корпуса начали отход с вечера 12-го, 4-й корпус — около полуночи на 13-е. Тылы корпусов были забиты обозами и парками, для упорядочения отхода не было ничего сделано ни армейским, ни корпусными командованиями.
К полудню 13 августа корпуса 1-й русской армии достигли: 26-й — района северо-восточнее Владиславова, 3-й — района Вильковишки, 4-й — Будезеры, Гейсторишки. Разрозненные части 2-го и 20-го корпусов отходили в общем направлении на Олиту и к утру 14-го собрались в районе Мариамполь, Людвинов, Олита. Отряды кавалерии действовали без связи друг с другом, без общего руководства и без определенной задачи, каждый из начальников отрядов сам ставил себе задачи, по своему разумению, не зная, что делают армейские корпуса. Одним словом, вследствие полного отсутствия руководства со стороны армейского командования был полный хаос. Кавалерия не знала, где штаб армии, который все время менял свое месторасположение.
Штаб фронта в лице Жилинского, наконец, уяснил, что в 1-й армии неблагополучно, но вместо того, чтобы самому подойти [214] вплотную к событиям в армии, командировать туда доверенных лиц, разобраться в обстановке, ограничился донесениями в ставку.
Мы обращаем внимание читателя как на эти донесения, так и на инертность штаба фронта, что было так характерно для русского командования царской армии, старавшегося при неудаче свалить вину на подчиненных.
Жилинский приказывает своему начальнику штаба Орановскому донести в ставку, что «командующий 1-й армией чрезвычайно поздно уяснил себе опасное положение, в котором очутилась его армия, и вместо того, чтобы усиленными переходами вывести армию из-под удара по ее флангу и тылу, сам переезжал с места на место, теряя при этом связь с корпусами. Благодаря этому было упущено много времени, и даже теперь еще нельзя сказать, насколько отход 1-й армии произойдет благополучно». И далее: «Я приказал одним переходом отойти к линии Тракенен, Катенау. Туда отошли 3-й, 26-й корпуса. Остальные три корпуса, из коих 2-й и 20-й составляли заслон к югу, отходили с боем. Но Ренненкампф, положительно лишившийся самообладания, потерял всякую с ними связь. На мой вопрос, дано ли им указание об отходе, получил от штаба ответ, что указание не дано. Я приказал отыскать эти корпуса посылкой офицеров и летчиков... Ренненкампф немедленно бежал в Вильковишки, порвав связь со мной по телеграфу. Он прямо объят паникой и армией управлять не может... Ренненкампфа прошу удалить от командования».
Ренненкампфа мы не можем оправдать, он оказался совершенно неспособным командовать армией против предприимчивого противника, это для него оказалось далеко не то же, что расправляться в революцию 1905 г. с безоружными рабочими на Сибирской железной дороге. Как известно, именно «заслуги» на Сибирской дороге обеспечили этому беспринципному и бездарному самодуру высокое в царской армии положение и впоследствии должность командующего армией.
Получив «донесения» Жилинского, верховное командование решило, что в дальнейшем нужно сохранить то, что осталось от Северо-западного фронта, и отдало распоряжение, чтобы ввиду выяснившейся обстановки на фронте 1-й армии и бесцельности наступления 10-й армии, которая уже не может спасти положение, поставить 10-й армии задачу обеспечивать пути на Гродно и Белосток. Корпусам 2-й армии «не ввязываться в бой с германскими силами и сохранять возможность вполне беспрепятственного отхода за Нарев...».
В эти дни русские армии окончательно одержали победу над австрийцами в Галиции, и австрийцы уже начали отход за р. Сан и на р. Дунаец. Под влиянием неудач в Восточной Пруссии русским командованием в Галиции была проявлена чрезмерная осторожность: галицийские армии были приостановлены для укомплектования и устройства тыла. Австрийским армиям предоставлена была возможность без серьезных помех отойти на Дунаец.
Только 14 сентября Ренненкампф начинает снова «управлять» своей армией. В этот день армии приказано было занять линию Шаки (сев.), Мариамполь, Людвинов, коннице Хана Нахичеванского [215] собраться на левом фланге в районе Кальварии, а на следующий день, 15-го, была назначена дневка.
Германцы в этот день заняли: 1-й корпус — Вильковишки, выдвинув одну дивизию на Мариампольское шоссе, на это же шоссе вышли обе германские кавалерийские дивизии. Теперь же Гинденбург решил вывести из операции 11, 17, 20-й и гвардейский резервный корпуса с 8-й кавалерийской дивизией. Эти войска должны были составить 9-ю армию под командованием Макензена для действий из Ченстоховского района в ивангородском направлении, с целью как бы оказания помощи австрийцам, отступающим на Дунаец, а главным образом для прикрытия Силезии, отечественной провинции, оказавшейся беззащитной при отступлении австрийцев. Остальные войска: 1-й армейский и пока 1-й резервный корпуса, крепостные, резервные и ландверные части оставались в 8-й армии под командой генерала Шуберта для продолжения операций против 1-й русской армии.
Положение сторон к 14 сентября
14 сентября германцы перешли в наступление в наревском направлении, где русская 2-я армия, дав сильный отпор, во исполнение полученного распоряжения отошла к Нареву. Восточнее ландверная дивизия Гольца, поддержанная Летценским гарнизоном, занимала г. Лык, так как 10-я русская армия отошла к Августову и на линию р. Бобра.
14 сентября корпуса 1-й русской армии собрались: 26-й корпус в районе Средники на Немане, 3-й корпус — западнее Ковенской крепости, 2, 4 и 20-й корпуса остались на позициях в районе Мариамполя. На 15-е была назначена дневка, осуществить которую не удалось.
В ночь на 15 сентября 9-я армия Макензена начала посадку на железную дорогу и 27-го развернулась в Силезии, а 28 сентября начала наступление на Ивангород и Варшаву.
На наревском и августовском направлениях вслед за отводимыми 2-й и 10-й армиями двигались незначительные германские отряды; на неманском же направлении 1-й армейский и 1-й резервный корпуса продолжали свое наступление, причем 15 сентября последний у Средники вел бой с 26-м корпусом, а 1-й корпус тогда же — с Мариампольской группой русских войск.
И здесь, как обычно, общего руководства боем со стороны Ренненкампфа не было, так как в самом начале боя Ренненкампф приказал отходить, но командиры корпусов решили иначе и дали противнику сильный отпор.
Фронт продолжал настаивать об отводе армии далее назад, вследствие чего 1-я армия отошла на Средний Неман, обеспечивая за собой переправы, от Ковно до Меречи; 2-й армии было приказано оборонять переправы на Нареве от Ломжи до Зегржа; 10-й армии была поставлена задача прикрыть район Белосток, Августов, Гродно, а вновь образованному Варшавскому отряду обеспечить Варшаву от налета и захвата ее кавалерией. [216]
Таким образом, задачи, данные Северо-западному фронту, характеризовались пассивной обороной, что вытекало из того, что с победоносным окончанием операций в Галиции верховное русское командование по требованию своих западных союзников решило начать наступление против Германии, для чего образовать новый фронт на левом берегу Вислы, с задачей вторжения в Силезию.
Оценка операции и ее результаты
Переходя к краткой оценке операции оставления 1-й русской армией Восточной Пруссии, нельзя пройти мимо двух эпизодов, характеризующих цинизм Ренненкампфа.
14 сентября, когда Ренненкампфу удалось кое-как связаться с корпусами, он, как генерал-адъютант, минуя фронт, доносит в ставку: «Счастлив сообщить для доклада, что все корпуса вышли из боя, хотя некоторые с тяжелыми потерями... даю людям дневку, может быть две, дабы людям основательно поесть, выспаться... могу уверенно сказать, неудачная операция эта кончилась, все корпуса, хотя некоторые с большими потерями, вышли из боя. Противнику в значительно превосходных силах не удалось нас отрезать и уничтожить, успех его лишь в том, что заставил незначительно отойти, но и ему это дорого очень обошлось, отдохнем, поедим, приведем себя в порядок и опять будем готовы. Подробности о потерях буду выяснять». Ренненкампф считал, что для того, чтобы «быть готовым», русскому солдату и офицеру нужно только «поспать и поесть» — цинизм выше границ.
На это великий князь Николай ответил: «От всего любящего вас сердца благодарю за радостную весть, поблагодарите геройскую 1-ю армию за ее труды. В дальнейшем при вашей энергии и помощи божьей уверен. Генерал-адъютант Николай». Вот два характерных эпизода, когда подчиненный, не зная даже обстановки, обманывает своего начальника. Какая речь могла быть о дневках, когда уже 15 сентября противник наседал у Средники и в районе Мариамполь, когда армия без управления фактически рассыпалась на части различной величины, следовавшие по собственному почину к Неману. Если потери в материальной части и в живой силе были относительно невелики, то этим армейская масса была обязана только самой себе. Если бы «управлял» Ренненкампф, то, может быть, было бы хуже.
В заключение остается мало что сказать. Описанная операция является непосредственным продолжением поражения 2-й армии Самсонова. Если со стороны русского командования проявлена крайняя нерешительность и сумбурное управление доблестно державшимися войсками, то со стороны германского командования мы видим осторожность и нерешительность. 1-я армия, простояв на месте до 9 сентября, дала время Гинденбургу организовать свой маневр правым флангом вне всякого противодействия со стороны Ренненкампфа. Назначив для фронтального удара почти 5 корпусов (считая резервы Кенигсберга и Познани) и для флангового — 2 корпуса, Гинденбург опасается удара со стороны правого фланга 1-й армии и дает задачу своим корпусам наступать лишь тогда, [217] когда обнаружится успех правого крыла (17-й и 1-й корпуса), которые, будучи вчетверо сильнее 43-й пехотной русской дивизии, не говоря уже об артиллерии, действуют вяло и нерешительно.
Русское фронтовое командование было в трудном положении. Неожиданная катастрофа с армией Самсонова открывала Гинденбургу пути через Нарев в полосу между реками Западным Бугом и Вислой. Чтобы спасти не выясненное еще в Галиции положение 4-й. и 5-й русских армий, нельзя было уводить 1-ю армию из Восточной Пруссии, с другой стороны, оставление ее там с активными задачами вызывало опасения, что на нее мог теперь обрушиться Гинденбург всеми своими соединенными силами. Кроме того, русское командование должно было демонстрировать верность своим союзническим обязательствам по отношению к Франции. Вопрос о наступлении на Берлин, на чем так настаивали союзники в случае отвода 1-й армии из Восточной Пруссии, отходил на второй план, а этой мысли у союзников политически нельзя было допустить. И вот армия Ренненкампфа остается в Восточной Пруссии, но действует пассивно, оборачиваясь все время на Кенигсберг, откуда, по мнению и фронта и армии, может последовать удар как во фланг, так и в тыл.
Германские войска против 1-й русской армии действовали нерешительно, они как бы следовали за ней, но не преследовали, так как получали везде энергичный отпор.
Совершенно неудовлетворительной должна быть признана работа на левом фланге армии Ренненкампфа как конной массы в 4 1/2 кавалерийские дивизии, которых было с большим избытком достаточно против 2 кавалерийских дивизий германцев, так и 5 пехотных дивизий, направленных в район Гольдапа и тоже вполне достаточных, чтобы противодействовать всяким попыткам обхода. Все зло русской стороны состояло в отсутствии управления, что вообще характеризовало Ренненкампфа как в Гумбиненской, так и в этой операции, когда войска были предоставлены самим себе.
Поведение Ренненкампфа в операциях, проведенных в Восточной Пруссии, граничит с прямой изменой и предательством, ибо нельзя представить себе, как мог человек, получивший высшее военное образование, так провести боевую работу своей армии.
Русская 1-я армия понесла в этой операции значительные потери в людях и небольшие в материальной части, что свидетельствует о большой боеспособности войсковых частей, дававших германцам отпор. Даже в самое тяжелое время, когда армия стала за отсутствием управления рассыпаться, отходя в общем направлении за Неман, русские войска вывезли почти всю свою артиллерию, за исключением нескольких батарей, принадлежавших второочередным дивизиям.
Операции в Восточной Пруссии с целью уничтожения невыгодного Восточно-Прусского выступа для обеспечения вторжения в Германию, окончились для русского командования неудачно, но эти операции отвлекли от Франции 2 корпуса и 1 кавалерийскую дивизию, которые в Марнском сражении 5–9 сентября могли бы сыграть свою роль именно потому, что они были сняты с ударного западного германского крыла. [218]