Глава III.

Возвращение

Наступила весна 1944 года. Красная Армия гнала захватчиков на запад. Ожидание победы владело умами и сердцами советских людей, придавало сил во все еще жестокой, кровопролитной войне с фашизмом. Несмотря на трудности и лишения, для пограничников та весна была по-особому радостной: приближался час освобождения священных границ Отечества, возвращения на обильно политые кровью пограничные рубежи.

В конце марта 1944 года войска 2-го Украинского фронта, в составе которого действовал 24-й пограничный полк, упорно продвигались к границе. Наступление было столь стремительным, что фашистские войска, отступая, бросали на путях отхода многочисленную технику и оружие.

Среди личного состава частей и соединений фронта царил небывалый подъем. Все ждали выхода на государственную границу, но с особенным нетерпением ждали этого часа бойцы и командиры 24-го пограничного полка, которым командовал подполковник С. Е. Капустин: полк выходил на границу именно на том участке, который он охранял до войны и защищал в первые дни вероломного нападения нацистской Германии.

В тот день словно сама природа разделила с воинами их радость. Перед этим в течение нескольких дней шли непрекращающиеся дожди, когда же войска подошли к Пруту, небо очистилось от туч, выглянуло солнце, среди холмов засверкала серебристая лента пограничной реки. [240]

На фронте протяженностью 85 километров вышли советские войска к государственной границе. Они с ходу форсировали Прут и устремились за отступающим противником. Не задержался на освобожденной границе и 24-й погранполк, лишь несколько подразделений остались у своего прежнего рубежа.

«26 марта 1944 года, — рассказал ветеран 24-го полка И. Крыков, — первым вышел к реке и форсировал ее батальон капитана Афанасьева. Всюду мелькали зеленые фуражки пограничников. Это было незабываемое впечатление. Под многоголосое «Ура!» горячо поздравили друг друга с выходом на границу».

Сорок лет спустя два ветерана 24-го пограничного полка уточнили подробности того запомнившегося на всю жизнь дня.

Рассказ младшего сержанта запаса Б. И. Сичана:

«...Какой был подъем в полку, когда выяснилось, что мы идем на тот же участок границы, который охраняли до войны. После того как у Могилева-Подольского переправились через Днестр, многие сняли шапки и пилотки и достали из вещмешков бережно сохраняемые зеленые фуражки. Как моряки, волею судеб воевавшие на земле, поднимаясь в атаку, надевали бескозырки, так и мы, пограничники, надевали свои фуражки в критические или торжественные минуты. А что творилось в подразделениях! Многие начали делать пограничные столбы, стихийно возникло соревнование, кто этот столб установит первым. Всюду проходили митинги, и вообще счастливее нас, наверное, никого не было.

И вот 26 марта вышли к Пруту, что было дальше, я лично не видел, так как наше подразделение с ходу на плотах переправилось через Прут и пошло дальше».

Рассказ однополчанина дополнил сержант запаса, бывший связист при штабе 24-го погранотряда И. Е. Чертков:

«А я видел повозку, в которой везли пограничный столб. Но как его устанавливали, к сожалению, не знаю — мы тоже форсированным маршем шли вперед. Зато все это хорошо видел командир нашего полка С. Е. Капустин: на встречах ветеранов он не раз рассказывал об этом знаменательном событии. Увы, его уже нет в живых... Те подразделения, которые не получили приказ срочно переправляться через Прут, остановились у взорванного моста. Медленно подъехала повозка 7-й заставы, в ней — окрашенный [241] в красно-зеленые полосы пограничный столб. Начальник заставы лейтенант Запрудский, сержант Логачев, рядовые Меркулов, Кравченко и Дмитриченко спокойно и деловито, будто делали это каждый день, выкопали яму и установили столб. Первый! Самый первый с 22 июня сорок первого года. Произошло это на 1009-й день войны».

Недалеко от установленного пограничного столба у берегов реки парторг заставы Соколенке собрал бойцов.

— Вот здесь, — он показал на заросший травой полукруглый окоп, — мы с сержантом Токаревым занимали оборону и приняли первый бой. На рассвете 22 июня 1941 года, находясь в дозоре у моста, мы услышали всплеск весел. Токарев, стрелок Шумилов и я спустились к урезу воды и увидели плывущие к берегу лодки с вражескими солдатами. Огнем из пулемета и винтовок мы потопили их...

Выход наших войск на границу был настоящим праздником для всех советских людей. Их настроение особенно ощущается в подборках материалов журнала «Пограничник», которые редакция попросила написать специально для пограничников, вставших на охрану восстановленной государственной границы. В 21-м номере журнала за 1944 год было помещено приветствие М. И. Калинина и статья Мариэтты Шагинян. А ранее, в 11–12-м номерах, была напечатана статья Юрия Слонимского «Возвращение», который сумел выразить и глубину, и поэзию чувств пограничников:

«Кто не любит особой, невыразимой любовью тот клочок земли, на котором родился и вырос? Но так любить свой уголок, как пограничники, честное слово, мало кто может. И пусть этот клочок земли всего лишь болото со ржавой водой, или скользкие камни, омываемые свинцовыми водами, или замшелые пеньки, или густые заросли камыша, или бесплодные скалы, или даже траншея, заплетенная проволокой и изрытая бомбами, в какую занесла их военная судьба, — все равно — это их дом, отчий дом, где юноша превращается в мужчину, где впервые перед ним раскрываются загадки жизни, счастье, короче говоря, где пограничник отдает свой труд, досуг, а если надо — кровь и жизнь».

Весть о выходе Красной Армии на Государственную границу СССР облетела всю страну. На предприятиях, в колхозах и совхозах прошли митинги и беседы, на которых труженики тыла заявляли о своей готовности работать [242] по-стахановски во имя быстрейшей победы над фашистской Германией. «Сердце наполняется большой радостью, — заявила в своем выступлении на митинге ивановская текстильщица тов. Хохлова. — Ведь подумать только — наши войска вышли к своей государственной границе! В честь славной победы каждый из нас готов трудиться в три раза задорнее и сильнее».

Рабочие киевского завода имени Артема, отмечая день выхода советских войск на границу, досрочно выполнили план первого квартала и взяли обязательство усилить помощь фронту.

Горячо откликнулись на это важное событие советские писатели и поэты, В статье «Днестровская эпопея», опубликованной в газете «Правда» 27 марта 1944 года, Борис Полевой писал: «Вот она перед нами, долгожданная, трижды желанная государственная граница нашей Отчизны, тридцать три месяца попранная врагом».

Выход на государственную границу стал важным этапом победоносного завершения войны, неповторимым подвигом советского солдата. И хотя война еще продолжалась, хотя требовалось еще много усилий для окончательного разгрома нацистской Германии, освобождение первого участка границы не только положило начало ее восстановлению и полному изгнанию гитлеровцев с советской земли, но и явилось фактором исключительного подъема боевого духа советских солдат.

Выход советских войск на государственную границу имел и огромное международное значение. Он ускорил открытие второго фронта и способствовал развалу фашистского блока. Американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн» в статье «Граница достигнута» оценивала выход Красной Армии на реку Прут как свидетельство полного краха гитлеровской авантюры. Немцы, писала газета, встретили в лице Красной Армии «глубоко уверенную в своих силах, объединенную и вооруженную армию, являющуюся самой могущественной в мире».

Выход на границу воинов-пограничников, которые взяли под охрану освобожденные участки, стал для них в полном смысле слова встречей с родным домом, переполнившей их самыми светлыми чувствами гордости и патриотизма. В первые минуты были и слезы радости, и крепкие дружеские объятия, и слова поздравления. Но к радости примешивалась и грусть, скорбь о погибших товарищах. [243]

Многие помнили кровавый рассвет 22 июня, и тем горячее звучали клятвы бдительно и надежно охранять и защищать советскую границу, как это делали погибшие друзья в огненном сорок первом.

Немногим воинам-пограничникам посчастливилось выйти на те участки, где они встретили первый день войны. Среди них был капитан Ф. Я. Шумкин.

С болью в сердце вспоминал Федор Яковлевич бойцов своей заставы, которые в течение нескольких дней сдерживали яростный натиск гитлеровцев, погибли, но не отступили, мужеством и героизмом своим прославившись в веках.

Первым долгом Шумкин подошел к низким холмикам, поросшим травой, и присел, молча вспоминая погибших, как бы боясь нарушить их покой. Добрая половина его боевых товарищей полегла здесь, на границе, близ села Скуляны, другие остались в Сальских степях и в предгорьях Кавказа. Многих недоставало, но и многие, пройдя опаленными огнем войны дорогами, вернулись, чтобы снова встать на страже покоя родной страны.

Шумкин поднял голову и увидел вокруг себя бойцов, которые тихо подошли к святому месту, где покоились их старшие товарищи, закрывшие грудью родную землю. Федор Яковлевич увидел в глазах пограничников готовность продолжить дело героев, и мысли его вернулись к действительности: предстояло организовать охрану границы.

Всматриваясь в лица тех, кто впервые вышел на передний край Родины, Шумкин не сомневался: они будут беречь границу так же зорко и защищать так же надежно, как те, кто вечным сном спал под зелеными холмиками, кто не смог вернуться назад.

Впереди ждали новые бои.

Еще один ветеран 24-го погранполка С. В. Суслов рассказал в своих воспоминаниях о том, как он, будучи начальником 6-й пограничной заставы, получил задачу взять под охрану освобожденный участок границы — именно тот, где его застава приняла бой в июне 1941 года:

«Я шел и размышлял, как организовать службу, с чего начать... Вот в этих самых местах в июне 1941-го наша застава, как и вся западная граница, вступила в бой. Здесь, сраженный тридцатью восьмью штыковыми ударами, пал смертью героя пограничник Виктор Меднов. Здесь, на этой [244] же самой границе, отчаянно сражались пулеметчик Саша Кулин и его второй номер Петя Гридин, которые сейчас бодро шагают в строю. С ними плечом к плечу шагает и санинструктор Валентина Вияковская, которая здесь в сорок первом перевязывала раненых... Немного осталось наших с сорок первого, с той «границы».

Начальник заставы, встретивший войну командиром пулеметного расчета, думал о том, как организовать охрану границы. Решение пришло само: первыми на службу выйдут участники боев на границе 22 июня 1941 года сержант Тихон Калмыков, Петр Гридин, Александр Кулин, Александр Тимофеев. С ними пойдет охранять границу молодежь.

«Так в воспоминаниях и думах, — пишет ветеран, — я незаметно добрался до реки. Трудно описать нашу радость встречи с границей, ведь она была для нас сродни встрече с родным домом. Было все — и слезы, комом застрявшие в горле, и объятия, и поцелуи, и пригоршни воды, зачерпнутые из родной реки. И были речи, если можно назвать речами идущие из сердца слова. Вспомнили мы наших погибших товарищей и поклялись охранять и защищать нашу границу еще лучше, чем до сорок первого...»

Спустя три года вернулся на родную границу майор С. С. Пестерев и вместе с ним Михаил Вокин. И снова, как тогда, в сорок первом, над заставой, стоящей у крутого берега реки, затрепетал Красный флаг.

Радость наполнила душу офицера-пограничника, и забылись тяжелое ранение, смертельные схватки с врагом, тяжесть фронтовых дорог. Все ушло, оставались забота об устройстве границы, ремонте изрешеченной пулями и осколками казармы и главное — охрана нового моста, контроль переправ.

Не забыли пограничники в те дни и о дозорных, кто и мертвый оставался на посту, наводил страх на врага. В личное время бойцы поставили героям первых дней войны памятник, высадили на площадке и клумбах цветы.

Откликнулась на возвращение Сергея Сергеевича Пестерева и красноармейская газета «Пограничник Молдавии».

«...И вот они вернулись, — писала она. — Пермяков сбежал с холма к окраине села и, свернув на боковую улицу, увидел оживленную толпу молдаван, окруживших майора-пограничника. Улыбаясь, офицер пожимал десятки тянувшихся к нему рук и по-молдавски отвечал на [245] приветствия. Из дома вышла красивая женщина и вынесла огромную бутыль красного вина. Она деловито разлила вино в чаши и, волнуясь, произнесла:

— Дорогие односельчане! Вот и пришли наши пограничники, — женщина посмотрела в глаза Пестереву. — Мы вас, товарищ майор, считали погибшим, — и, обернувшись к крестьянам, радостно воскликнула:

— А он вернулся живой и здоровый!

Все осушили чаши. Из толпы вышел невысокий старик, подошел к Пестереву и тихо сказал:

— А я верил, что живой!.. Даже вещи твои сберег: все надеялся, что вернешься...»

Вспоминая об этих событиях, подполковник в отставке С. С. Пестерев пишет в своем письме:

«Мне довелось выйти именно на тот участок границы, где в 1941 году принимал первый бой. С тех пор граница на замке. Она надежно охраняется славными советскими пограничниками. Так было, так есть, так будет всегда. Пусть об этом знают любители авантюр, а если им этого мало, пусть вспомнят бесславный конец фашистских захватчиков».

Об этом же написали в письме Верховному Главнокомандующему пограничники 24-го погранполка в связи с выходом на государственную границу: «Почти три года назад мы здесь первыми приняли бой с врагами и теперь первыми из пограничников достигли границ нашей священной Родины... Мы обязуемся порученный нам участок границы охранять так, чтобы ни один вражеский лазутчик или другой враг или нарушитель границы, как бы он ни маскировался, не прошел бы через наш рубеж. Границы нашей Родины священны и неприкосновенны».

2

Вслед за наступлением 1, 2, 3 и 4-го Украинских фронтов пограничные войска вышли на государственную границу на многих ее участках.

На свое старое место возвратился и 26-й Одесский пограничный отряд, награжденный за героическую оборону Одессы орденом Красного Знамени. Совместно с наступавшими частями Красной Армии 10 апреля 1944 года отряд вступил в город. Ветеран отряда, ныне майор в отставке Б. А. Мельков рассказал в своем письме, что из тех пограничников, которые сражались в первый день войны, назад возвратилось лишь 7 человек. Для них, пишет Борис Алексеевич:

«наступило мирное время... Была большая [247] радость от того, что мы вернулись. Народ торжествовал и помогал нам в стройке: все заставы были разрушены, необходимо было строить их своими силами».

В освобождении Одессы, а затем города-крепости Аккерман (ныне город Белгород-Днестровский) участвовал и 25-й пограничный полк. Среди пограничников отряда, отстаивавших рубежи Родины в первый день войны, был майор Александр Кузьмич Туриков.

Подразделение полка получило задачу форсировать Днестровский лиман. 3-й батальон, в котором служил Туриков и парторгом которого он являлся, первым десантировался на бронекатерах дивизиона под командованием капитана 2-го ранга В, И. Великого. Под сильным огнем противника десант форсировал лиман и высадился неподалеку от крепости Аккерман.

«Бой за город, — пишет ветеран, — был упорный, но короткий. Враг, видя, что город и крепость атакуют сотни катеров и лодок и окружают его, бежал за город».

Знамя победы над городом и крепостью водрузили лейтенант Юдин и пограничник Тютюнов.

За активное участие в освобождении города и крепости Аккерман полку было присвоено наименование «Нижнеднестровский».

В августе 1944 года 25-й Краснознаменный Нижнеднестровский пограничный полк вышел на Государственную границу СССР. Для А. К. Турикова это был двойной праздник: ведь он вышел на границу на участке своей заставы, где в июне сорок первого принял первый бой с фашистами.

«Конечно, — пишет ветеран, — трудно передать словами нашу радость. Это надо было увидеть! Каким счастьем светились лица всех воинов Красной Армии и особенно у нас, пограничников, когда мы вышли на свою родную границу, на которой выдержали три года назад тяжелый десятидневный бой с превосходящими силами врага. Выстояли. И вот теперь — на той же самой границе.

Восторгу не было предела. Стреляли вверх из пистолетов, автоматов. Кричали: «Здравствуй, родная граница! Мы вернулись к тебе», «Ура! Мы на границе!», «Да здравствует свободная Родина!», «Добьем фашистского зверя в его логове»...

Тут же начали устанавливать пограничные столбы (пока временные)». [248]

После выхода на границу 25-й погранполк участвовал в боевых действиях на территории Болгарии.

В августе 1944 года вышел на государственную границу на реке Прут и 20-й пограничный полк. Первым здесь установил пограничный столб Герой Советского Союза К. Ф. Ветчинкин, командовавший 3-й комендатурой 20-го погранполка. Затем К. Ф. Ветчинкин был переведен в город Кагул, где принял под охрану тот участок границы, на котором служил до войны. На первых же выборах в Верховный Совет СССР он был избран депутатом по Кагульскому избирательному округу.

Выход на тот участок государственной границы, который отстаивал Кузьма Федорович со своими подчиненными в июне 1941 года, навсегда остался в его сердце как одно из самых светлых событий его жизни.

«Многое стерлось в памяти, — писал в своем письме Кузьма Федорович, — но никогда не забудутся сотни подвигов воинов-пограничников, их героизм и мужество при защите государственной границы».

По мере развития наступательных операций Красной Армии пограничные войска брали под охрану все новые и новые участки государственной границы.

В результате успешного наступления войск 3-го Белорусского фронта 13 июля 1944 года была освобождена столица Литвы город Вильнюс. Войска фронта подошли к Неману, где до войны проходила граница с Восточной Пруссией. Стремление как можно быстрее выйти к государственной границе с Германией охватило весь личный состав наступавших частей Красной Армии. Известный фронтовой корреспондент Мартын Мержанов писал в те дни в «Правде»: «Бойцы шли вперед, врывались в траншеи, завязывали рукопашные схватки, били штыком, прикладом. Один боец, раненный за несколько километров до границы, зажал рукой рану на ноге, встал и, прихрамывая, двинулся вперед. Он шел, глядя только вперед, смотрел в серую, дымную даль и приговаривал: «А все-таки я дойду! Дойду!»

В числе наступавших частей был и 171-й стрелковый полк 1-й гвардейской Пролетарской Московско-Минской дивизии, которым командовал гвардии подполковник Гавриил Александрович Емельянов.

15 июля 1944 года, получив приказ форсировать Неман, подполковник склонился над картой. Нахлынули воспоминания. [249] Подразделениям полка предстояло действовать на участке, где он, командуя пограничной заставой, принял бой с фашистами 22 июня 1941 года. Почти сутки оборонялись тогда пограничники, и лишь когда фашисты форсировали Неман и возникла угроза окружения, Емельянов дал приказ отходить. Небольшая группа оставшихся в живых бойцов под командованием начальника заставы вышла в район Алитуса и влилась в состав действующей армии.

Опыт гражданской войны, когда он сражался против Колчака в Сибири, с петлюровцами ма Украине, служба на границе помогли Г. А. Емельянову овладеть искусством ведения боя во фронтовых условиях, командованием подразделениями и частями. Солдаты и офицеры полка любили своего командира — человека большой души, чуткого и справедливого, взыскательного к себе и другим. Его товарищи считали, что основные качества Емельянова — человечность и смелость — выработались у него в годы службы в пограничных войсках. Но лишь немногие знали, что командир полка — в прошлом сварщик питерского литейного завода, воспитанник рабочего революционного коллектива.

...Когда над Неманом поднялся густой туман, в небо взвилась ракета. Подразделения полка приступили к форсированию реки. А вскоре комбат Иванов доложил, что захвачен плацдарм, но фашисты превосходящими силами пытаются отбить его. Не раздумывая, подполковник Г. А. Емельянов переправился на противоположный берег и повел батальоны в свой последний бой. В критическую минуту он поднял полк в атаку. Гвардейцы остановили фашистов, но командир полка этого уже не увидел. Прошитый автоматной очередью, он лежал на земле, за которую принял первый бой на рассвете 22 июня 1941 года. Звания Героя Советского Союза он был удостоен посмертно.

О том, как вышла на границу с Восточной Пруссией одна из наших воинских частей — 4-я рота 297-го полка, которой командовал пограничник-дальневосточник старший лейтенант В. П. Зайцев, — рассказал свидетель тех событий писатель Евгений Воробьев:

«В тот день я перешел границу вместе со своими товарищами по фронтовой редакции — поэтом Александром Твардовским и художником Орестом Верейским. Твардовский [250] долго стоял у пограничного столба, ему хотелось посмотреть, как бойцы переходят, переезжают через границу.

Одни торопились проехать поскорее, чтобы воочию увидеть фашистское логово, а другие прощались с родной землей неторопливо. Кто-то настороженно поглядывал вперед — какая она из себя, Германия? Кто-то долго смотрел на восток — доведется ли вернуться на Родину?

...Пехотинец, невысокий, с поднятыми полами шинели, в каске, сползающей на глаза, не дойдя до пограничного столба, олустился на колени, расстелил платок, взял горсть родной земли, завернул ее в платок, еще более черный, чем земля, и молча зашагал через мостик, торопясь догнать свою роту».

Одновременно с выходом войск на государственную границу на ее охрану заступали пограничные части и подразделения. В числе тех, кто возвратился на прежнее место, был Михаил Кириллович Воробьев, воспоминания которого приведены в первой главе.

В первых боях на границе, как уже было рассказано, Михаил Воробьев получил тяжелое ранение и был эвакуирован в тыл. И вот спустя три года он вернулся на тот же участок границы и вступил в командование пограничной заставой, дислоцировавшейся в городе Кибартай.

О его возвращении рассказывала газета 3-го Белорусского фронта «За Советскую Родину»:

«У небольшого хутора из машины выскочил старший лейтенант с зелеными погонами. Это был начальник заставы Михаил Воробьев. Тогда, в сорок первом, пограничники успели эвакуировать своего командира. И вот теперь он возвратился на свою заставу. Вокруг чернели сожженные хутора, подбитые немецкие танки. В Восточной Пруссии раздавались залпы советских артиллеристов. В воздухе стоял непрерывный гул — наши летчики громили врага на его территории. По западному берегу тихой речонки стояли покрытые пятнами ржавчины стальные металлические ежи.

— Миша, родной, здравствуй! — услышал Воробьев женский голос. — Ты живой, а ведь мы тебя похоронили.

Воробьев увидел жену своего товарища.

— Женщины наши не успели уехать. Так и остались здесь, горе мыкали.

Вдвоем они прошли к могиле пограничников. На ней [251] Воробьев увидел простой деревянный памятник с именами погибших смертью храбрых. Первым в списке значилось имя Михаила Воробьева.

Несколько минут Воробьев молча стоял у могилы погибших друзей.

— Да, добрые были солдаты, — тихо сказал он, и голос его дрогнул».

В своем письме Михаил Кириллович Воробьев дополнил газетную заметку. Его, бывалого фронтовика, особенно взволновало то, что местные жители считали его погибшим в первый день войны. Случилось это так. Когда фашисты согнали местных жителей для опознания погибших при обороне Кибартая, то у одного из убитых не оказалось документов. Житель железнодорожной станции высказал предположение, что погибший командир и есть Михаил Воробьев.

«Выход вновь на то же место, где начинал войну, — пишет ветеран, — для меня был особенно тревожным, хотя и важным, желанным, торжественным. Чувства были какие-то необычные, тянуло быстрее оказаться там, где я особенно остро почувствовал Родину, родную землю. Как бы возвратился в родной дом, вернулся туда, где лежали мои товарищи по училищу, по службе, то есть самые родные, к которым я и стремился прийти и найти их. И вот я пришел и нашел их могилы, фамилии, имена. Было, конечно, нелегко! Была, конечно, и гордость за свою Родину, за то, что советский народ одерживает Великую Победу, громит фашизм. И в то же время в сердце была боль за гибель близких людей и за те большие потери, которые понесли пограничники моего Таурагского пограничного отряда».

Приняв командование заставой, офицер-пограничник Воробьев организовал службу, восстановил порядок на границе. В первые же дни пограничники проявили бдительность и задержали двух матерых немецких шпионов.

В послевоенный период к боевым орденам и медалям капитана М. К. Воробьева прибавилась еще одна — медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».

В завершение рассказа о ветеране-пограничнике приведу заключительные строки из его письма, в которых только и позволил себе переживший всю трагедию начала войны человек несколько горьких слов:

«Почти никого не осталось из моего Таурагского пограничного отряда. Сколько я ни искал своих сослуживцев, [252] а нашел только двух: начальника 106-го отряда полковника Головкина Леонтия Афанасьевича и заместителя по политической части коменданта 4-й Кибартайской пограничной комендатуры Ефима Нехаева, который навестил меня в 1949 году. Это был полный инвалид, плохо видящий и плохо передвигающийся от полученных ранений при защите города Кибартай. Несмотря на то что он уже не служил в пограничных войсках много лет, ко мне пришел в зеленой пограничной фуражке... Больше я никого не встречал».

В июне — июле 1944 года вышли на Государственную границу СССР войска 1-го Белорусского фронта. В результате наступательных операций были освобождены Брест, Бельск, Седлец и район Беловежской Пущи.

У меня, участника тех событий, навсегда остались в памяти знойные июльские дни, когда наша 65-я и соседняя 70-я армии после завершения наступательной операции «Багратион» устремились к государственной границе. Бойцов, командиров и политработников охватил небывалый подъем. Завершался важный этап войны — полное изгнание немецко-фашистских войск с территории СССР.

Трудно передать словами то волнение, которое мы испытывали еще задолго до выхода к границе. Казалось, нет ничего более дорогого, чем желанный рубеж Отчизны, та полоска земли, которая отделяет наше Советское государство от сопредельных стран.

Для меня граница ассоциировалась с теми, кто ее охранял. И это не случайно. Осенью 1938 года к нам в школу приезжал младший политрук, бывший наш выпускник, участник боев на озере Хасан. Он очень образно рассказал о хасанских событиях, героических делах пограничников. Мы слушали затаив дыхание, представляя себе картины боев, мужественных часовых Родины.

Все мы, присутствовавшие тогда на беседе, мечтали быть на переднем крае советской земли. Тогда мы еще не знали, что служба на границе — это тяжелый ратный труд, это боевая работа, требующая обширных знаний, смелости, выносливости и высокой бдительности. Не могли мы знать и о том, что спустя шесть лет будем освобождать западную границу и увидим иссеченные осколками, полуразрушенные стены Брестской крепости — немых свидетелей подвига ее защитников.

После освобождения города нам посчастливилось первыми вступить в крепость. И хотя мы тогда еще не знали [253] о героях Брестской твердыни, которые выдержали более чем месячную осаду фашистов, но ее руины преисполнили нас чувством гордости и восхищения героизмом безымянных защитников, вселяли уверенность в победе, звали к подвигам.

Вчитываясь в надписи, сделанные осажденными на стенах казематов, мы словно слушали голоса тех воинов, которые в июньские дни сорок первого пали в кровавой борьбе с врагом.

Обостренное чувство границы усиливалось событиями, происшедшими накануне взятия Бреста. В одном из сел (память, к сожалению, не сохранила его названия) к нашему командиру роты подошла женщина средних лет и, развернув полотенце ручной работы, отдала ему фуражку с зеленым верхом, простреленную пулей, и документы погибшего капитана-пограничника. Долгие три года оккупации она бережно хранила их. Женщина рассказала, что на шестой день войны, когда фронт отодвинулся далеко на восток, в роще за селом раздалась стрельба. Несколько часов фашисты обстреливали рощу, но приблизиться к ней не смогли. Потеряв более десятка своих солдат, гитлеровцы с наступлением темноты блокировали опасный район.

Под утро, вспоминала рассказчица, кто-то тихо постучал в окно.

— Откройте, — чуть слышно донеслось из-за двери.

Когда дверь открылась, двое военных внесли в дом раненого. Женщина в испуге отступила. Перевязав товарища, военные попросили хозяйку понадежнее его спрятать.

— Береги, мать, этого человека, — сказал один из них, и, взглянув еще раз на раненого, они вышли.

Несколько дней боролась за жизнь капитана жительница села, но он, так и не придя в сознание, умер. Глубокой ночью она похоронила его в своем саду.

Этот взволнованный рассказ поразил нас. Мы смотрели на фуражку, и в нашем воображении вставал тот, кому она когда-то принадлежала, — мужественный воин границы, который до последней капли крови боролся с врагом, своей смертью приближая час победы.

В составе 70-й армии на государственную границу вышли и другие солдаты и офицеры. Был среди них и генерал-майор Яков Ефимович Масловский — начальник политотдела армии, служивший до войны начальником политотдела Украинского пограничного округа. [254]

При подходе к государственной границе боевые действия соединений армии развивались успешно. Между частями развернулось соревнование — кто первым выйдет на государственную границу. 21 июля в 0.30 передовой отряд дивизии — батальон пограничников под командованием капитана Усанова достиг Западного Буга. К вечеру река была форсирована.

«Какой же предстала перед нами государственная граница в первые часы после восстановления ее? — пишет Я. Масловский. — Днем 21 июля я проехал на машине вдоль Буга. Вместе со мной были кадровые пограничники — полковник Шестаков, полковник Потемкин, подполковник Тишуров, майор Молканов и капитан Кузнецов.

Я искал глазами то, что было привычным для нас на границе. Увидел заросшую бурьяном полосу, в которой угадывалась прежняя КСП. Хотелось найти хоть один пограничный столб. Фашисты их, видимо, снесли. День был солнечный, теплый, в роще, совсем как в мирные дни, щебетали птицы, и это особенно усиливало нашу радость возвращения на границу. Все мы были взволнованы до слез. В известной песне поется: «Пусть плакать в час свидания солдату не положено, но я любуюсь Родиной и не скрываю слез». Так вот, это самое переживали мы тогда.

Проехали вдоль границы в сторону прежнего стыка между Брестским и Любомльским погранотрядами. Увидели огромное, хорошо оборудованное фашистское кладбище. Кресты на нем были расставлены с безукоризненной геометрической точностью. А крестов этих было около полутора тысяч, причем на каждом из них табличка и две-три фамилии на ней. Над воротами кладбища готическим шрифтом было написано: «Здесь похоронены пионеры похода на восток, которые, выполняя приказ фюрера, на рассвете 22 июня 1941 года первыми двинулись в бой, чтобы завоевать для немецкого народа жизненное пространство».

Я думаю, что фашисты свезли сюда тех, кого в первые часы войны уложили пограничники 17-го Брестского и 98-го Любомльского пограничных отрядов. Вот такой предстала восстановленная граница».

Незабываемыми стали дни выхода на границу и для многих других молодых воинов. Чувство границы усиливалось тем, что всюду на пути к заветным рубежам Родины война оставила свои следы.

«Я помню то утро, — рассказал рядовой 1-й погранзаставы 16-го погранотряда Штыков, — полное свежести и [255] аромата соснового леса. Мы шли по лесной, боями отмеченной дороге. Лесные завалы и надписи: «Мины, осторожно!» По сторонам свежие, еще не успевшие высохнуть песок и глина из вырытых окопов и траншей, разбросанные немецкие каски, патроны в пачках, пулеметные ленты, снаряды — все это напоминало нам о жестоких днях сражений, о днях только что ушедшей на запад войны.

Мы шли вперед, к границе. Жадно смотрели глаза, запоминали окружающее. На пути стали попадаться «тигры», «пантеры». Вот подбитая вражеская транспортная машина, а недалеко от нее — труп ее хозяина, убийцы-фашиста. Солнце было высоко, когда мы свернули с главной дороги и вышли к поляне. Две высокие трубы были видны еще издалека. Это все, что осталось от прежнего здания пограничной заставы».

Радость возвращения на государственную границу, где он принял первый бой, испытал и бывший комендант 4-й погранкомендатуры Владимир-Волынского пограничного отряда полковник И. В. Бершадский, участвовавший в боях за освобождение Украины в составе частей Красной Армии.

20 июля 1944 года 106-я Забайкальская стрелковая дивизия, сформированная из личного состава пограничных и внутренних войск, вышла на государственную границу. Счастливым был этот день для всего соединения, но особенно — для начальника штаба дивизии полковника И. В. Бершадского. Ему было что вспомнить...

В конце июня 1941 года, когда подразделения комендатуры, потеряв более 80 процентов личного состава, под напором превосходящих сил противника организованно отошли в район Горохова, где вместе с другими подразделениями влились в части Красной Армии, капитан Бершадский был ранен. Но затем, после выздоровления, он вновь участвовал в боях.

«Иван Варфоломеевич Бершадский, — пишет о нем тоже пограничник, бывший начальник политотдела 106-й Забайкальской стрелковой дивизии, полковник в отставке М. Я. Никулин, — был исключительно смел, храбр, отважен... Мы часто встречались с ним, обсуждали вопросы боевой деятельности дивизии, особенно вопросы расстановки коммунистов и комсомольцев по подразделениям».

...Снова и снова вчитываюсь в страницы документов, писем, воспоминаний. За каждым — люди, за каждым — судьба, а зачастую и подвиг. [256]

«По жестоким дорогам войны сорок первого года, — рассказала 7 ноября 1944 года газета «Пограничник Украины», — прошел батальон пограничников. Воевал под Уманью. В сорок втором — на Дону. Здесь отважный комбат капитан Курицын водил своих бойцов в атаки. Здесь он был удостоен первой награды — ордена Красной Звезды.

В июле сорок третьего прославились его воины-чекисты в Орловской битве. Где угрожала наибольшая опасность, там был офицер-пограничник Курицын со своими орлами. Наступая, бесстрашный батальон первым вклинивался в оборону противника, ломал ее и гнал уцелевших немцев. Орден Суворова III степени, орден Отечественной войны II степени украсили грудь майора Матвея Петровича Курицына за доблестные дела на полях Орловской битвы».

А из письма сына Матвея Петровича я узнал и о других подробностях возвращения ветерана на свою границу.

В то время когда М. П. Курицын воевал на фронте, подрос его сын Константин. В феврале 1943 года он был призван в ряды Красной Армии и направлен в Подольское пехотное училище. Выпущен сержантом. В составе 250-й стрелковой дивизии 622-го стрелкового полка Константин Курицын с боями прошел от Орла до реки Сож. В октябре 1943 года был тяжело ранен, а после выздоровления направлен на 2-й Украинский фронт. Весной 1944 года отец и сын встретились, вместе воевали, а летом 1944 года вместе вышли на государственную границу в городе Владимир-Волынский.

Рассказывая о майоре М. П. Курицыне, газета «Пограничник Украины» писала: «Он вернулся на освобожденную границу. Вместе с сыном. Сержант Константин Курицын водил свое отделение в атаки на высоты близ Десны, сражался в белорусском Полесье. Отец — командир подразделения. Сын — старшина заставы. Они по праву гордятся друг другом».

Служба в последнем военном году и потом, когда отгремели залпы сражений, была нелегкой. Необходимо было вновь организовывать охрану границы и одновременно вести борьбу с недобитыми фашистскими ставленниками, бандеровцами и националистами.

До 1954 года прослужил Матвей Петрович Курицын и в звании подполковника уволился в запас. За высокую бдительность и большой вклад в охрану границы он был награжден многими орденами и медалями. [257]

Вышел уже в запас и сын Константин. В 1955–1957 годах он участвовал в освоении целинных земель в Кустанайской области в Борковском зерносовхозе.

По стопам деда и отца пошел и представитель третьего поколения семьи Курицыных — Виктор Константинович. Ныне он капитан, служит в Забайкалье.

Посчастливилось вернуться на ранее охраняемый им участок государственной границы и капитану М. Д. Репенко.

Трудно найти слова, чтобы описать радость, переполнявшую капитана, когда спустя три года вернулся он в знакомые места.

«Меня, — пишет Репенко, — направили на участок западной границы, где служил до начала войны, только не на заставу, а в штаб погранкомендатуры. Тогда я сразу же побывал на месте первых боев у Цуцнево. Склонив голову, ходил по мысу, где сражался до последнего дыхания Василий Петров. Этот мыс мы так и стали называть мысом Петрова».

В результате наступательных операций советских войск на Правобережной Украине были освобождены участки государственной границы, проходящей в Карпатах.

И здесь, как и на других направлениях, выход на границу для бойцов и командиров был праздником. Обнаружив пограничные знаки, воины снимали шапки, кричали «Ура!», и горы, вторя победителям, откликались многоголосым эхом.

Сбылась мечта вернуться на границу у старшего лейтенанта М. Алехина. Немало пришлось ему исходить фронтовых дорог. Он защищал Москву, участвовал в боях за Кавказ, но клятву, данную в июньское утро 1941 года, сдержал, вернулся на родную заставу.

Этой счастливой минуты дождался и капитан Сергей Никифоров. Тысячи километров прошел пограничник, дрался с фашистами у стен Сталинграда, ходил в штыковую атаку под Харьковом. Все три долгих года войны его ни на миг не покидало горячее желание вернуться на заставу, где он вступил в бой с фашистами, где погибли его боевые товарищи.

Рассказал и Михаил Григорьевич Паджев в своей книге «Через всю войну» о том, как он со своими бойцами вышел на участок государственной границы, где три года назад лицом к лицу встретился с врагом.

Батальон под командованием М. Паджева вышел в район [258] села Высоцко-Нижнее, где до войны находилась 3-я комендатура 94-го пограничного отряда.

Выход на государственную границу в месте дислокации комендатуры был для Паджева настоящим праздником. Долгие годы войны он мечтал об этом дне.

«С волнением подходил я со своим батальоном к местечку Сможе, где раньше находился штаб нашей третьей комендатуры, — пишет М. Г. Паджев. — Вот и сосновая роща. Но здания комендатуры нет. Сожжено. А домики резервной заставы, которой командовал лейтенант Титков, остались. Я приглядывался к знакомым домам, улицам. Изменилось село Сможе за эти три года. Печать запустения лежала на всем. Дворы заросли бурьяном...»

На участке 10-й заставы, которой он командовал, развернулся бой 168-го стрелкового полка. 30 сентября 1944 года один из батальонов отбил шесть контратак противника.

«После мощной артиллерийской подготовки, — пишет Михаил Григорьевич, — советские войска перешли границу. Наш батальон вступил на участок десятой заставы. Сколько мы ждали этой минуты! Через сколько испытаний прошел каждый из нас, пограничников, чтобы снова увидеть государственный рубеж, оставленный летом 1941 года! Чувство, с каким я вступил на участок своей заставы, ни с чем не сравнимо. Я, бывший начальник заставы, был единственным, кто вернулся сюда в сентябре 1944 года. Война разбросала, раскидала бойцов заставы. А многих уж не было в живых. Шестьдесят три человека отходили со мной с границы. Вернулся я один. Конечно, многие сражались на других участках огромного советско-германского фронта и вступали на государственную границу в других местах».

Когда батальон оказался в Кривке, стихийно возник митинг. Пограничники рассказали местным жителям О боях, о мужестве воинов, сражавшихся за освобождение родной земли. В разговоре выяснилось, что никто из сельчан не поддался на гитлеровскую агитацию, никто не помогал врагу. Люди ждали своих освободителей и верили, что они придут. Житель села Иван Мельничий, с которым Паджев был хорошо знаком до войны, сказал, обращаясь к односельчанам:

«Помните, все эти черные годы гитлеровской оккупации я постоянно твердил вам: «Не верьте немцам, не слушайте оуновцев, все равно победят товарищи, они разобьют фашистов и вернутся в наше село. Придут сюда и товарищи с заставы». Видите, так оно и вышло». [259]

С помощью местных жителей пограничники ликвидировали банду оуновцев и, попрощавшись с жителями Крив-ки, двинулись дальше, на запад.

Во второй половине лета 1944 года в результате ряда наступательных операций вышли на государственную границу с Финляндией войска Ленинградского и Волховского фронтов.

Нелегким был путь пограничников к границе и на этом участке. Враг предпринимал отчаянные усилия, чтобы сорвать наступление советских войск, дезорганизовать тылы, не допустить восстановления народного хозяйства.

Однако вскоре сопротивление врага на этом направлении было сломлено. 5 сентября после заключения перемирия между СССР и Финляндией соединения 7-й армии прекратили военные действия, а 21 сентября начали продвижение вслед за отходящим противником.

27 сентября 1944 года части Красной Армии вышли на государственную границу, охрану которой с 8 октября передали пограничным полкам. Среди них были и те, кто сражался здесь в июне 1941 года, и в их числе старший лейтенант Петр Гаврилович Деревянко. К началу войны он был старшиной пограничной заставы. В июле 1941 года последним оставил господствовавшую над охраняемым участком высоту «Обгорелая» и, уходя, поклялся вернуться на родную заставу.

Три долгих года шел он к этому дню, участвовал в героической обороне Ленинграда, сражался под Гатчиной, Лугой и Нарвой.

«...Старший лейтенант Деревянко, — писала 7 ноября 1944 года красноармейская газета «Всегда на страже», — кавалер ордена Александра Невского — стоит на берегу Финского залива. На песчаную отмель набегают темно-синие волны. Вода перемывает песок, образуя из него извилистые гряды. Глядя на них, Петр Деревянко, словно по кольцам срезанного дерева, читает о событиях грозных лет...»

А было все — и горечь отступлений, и гибель товарищей, и длинные версты фронтовых дорог. А разве можно забыть бой под деревней Большое Русаково, когда он, командуя ротой, получил тяжелое ранение, но остался в строю?.. За тот подвиг Петр Деревянко получил орден Красной Звезды.

Вспомнились пограничнику бои под Нарвой, особенно в апреле 1944 года, когда руководимый им батальон в течение [260] суток сдерживал натиск крупных сил противника... И снова тяжелое ранение, и снова награда — орден Александра Невского.

И вот вернулся он на свой долгожданный рубеж, чтобы стать в строй тех, кто призван обеспечить охрану границы на Ленинградском направлении.

Августовским вечером 1944 года достиг желанной цели и лейтенант Лисенный: со своей заставой он вышел на государственную границу. Здание старой заставы стояло на невысоком холме. Крыша его была пробита снарядами, оконные рамы выбиты. Всюду виднелись следы войны.

Лисенному не пришлось встречать кровавый рассвет 22 июня на границе, он служил рядовым пограничником в Туркмении. В годы войны молодой лейтенант оборонял Ленинград, сражался на Карельском перешейке, с боями продвигался к северо-западной границе. И наконец сбылась заветная мечта: лейтенанту Лисенному поручили организовать охрану освобожденного участка границы. Всем сердцем почувствовал молодой лейтенант, как защищали заставы дозорные границы в 1941 году. А теперь ему доверялась здесь ответственная и почетная служба.

К осени 1944 года приступили к изгнанию фашистов из Заполярья соединения 14-й армии Карельского фронта. Ей предстояло восстановить нашу государственную границу в Заполярье и передать ее под охрану пограничникам, кроме участка за левым флангом 14-й армии, где на государственной границе всю войну нес службу 82-й пограничный полк, так и не захваченный врагом.

Задача, поставленная перед 14-й армией, была трудной, потому что за три года 19-й горнострелковый корпус 20-й немецкой горной армии, противостоявший нашей 14-й армии, сумел создать глубоко эшелонированную оборону. Но к этому времени не тем было соотношение сил, какое оказалось в июне 41-го.

К началу наступления удалось создать превосходство в силах над противником по людям в 1,8 раза, по орудиям и минометам — в 2,7 раза, по самолетам — в 6,1 раза. Сухопутные войска поддерживали 7-я воздушная армия и авиация Северного флота. Тесное взаимодействие было установлено и с Северным флотом. Пограничникам — 181-му батальону и 100-му погранполку, охранявшим тылы 14-й армии, надлежало двигаться вслед за наступавшими [261] частями армии, чтобы очищать наши коммуникации от вражеских шпионов и диверсантов.

Наступательная операция началась утром 7 октября и завершилась 18 октября — тогда и прозвучали последние выстрелы на границе. 131-й стрелковый корпус возобновил наступление и 29 октября полностью освободил Печенег-ский район. Освобожденную советско-норвежскую границу взяли под охрану.

Советская государственная граница, вероломно нарушенная гитлеровскими полчищами 22 июня 1941 года, была восстановлена на всем протяжении от Черного до Баренцева моря.

Война, писал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, вероломно начатая фашистской Германией, была перенесена на ее территорию.

«Восстановленную советскую государственную границу брали под свою охрану пограничники. Радостное это было событие для наших славных воинов границы. Они вернулись на родные заставы. Теперь они для них были вдвойне дороги — ведь здесь пролилась их кровь в памятное утро 22 июня 1941 года. Здесь, на рубежах родной страны, они первыми приняли внезапный, вероломный удар подлого врага. Здесь они мужественно сражались с гитлеровскими захватчиками, защищая до последней возможности свои заставы. Здесь были могилы их боевых друзей, товарищей, павших в жестоких боях с превосходящим по силе врагом. Заставы, граница были колыбелью их мужества, стойкости и героизма, верности Родине. Здесь был заложен пограничниками первый камень в нашу победу».

В связи с выходом Советской Армии на государственную границу М. И. Калинин писал в уже упоминавшемся журнале «Пограничник»:

«Враг изгнан! Теперь пограничники снова занимают свои места на наших пограничных рубежах...

С чувством глубокого удовлетворения советские пограничники могут оглянуться на пройденный путь борьбы. Они многому научились, в том числе ненависти к врагу. Да и враг на практике узнал, что такое советский боец-пограничник, и надо думать, что в будущем он поостережется нарушить советские границы. Но это не должно ослаблять, а наоборот, еще более повелительно требует от советских пограничников стойкости и бдительности в охране Родины». [262]

3

Осуществляя охрану тыла действующей 1 армии, пограничные полки вместе с частями Красной Армии участвовали в разгроме недобитых вражеских группировок, в штурме городов.

В результате стремительного наступления советских войск в тылу действующей армии оказались разрозненные, порой многочисленные группы фашистов, не сумевших отойти со своими частями. Они укрывались в лесах и населенных пунктах, переодевались в гражданскую одежду, совершали диверсии и убийства. Кроме того, в тылу наших войск скрывались от возмездия прямые пособники гитлеровцев. Таким образом, обстановка в зоне действий пограничных полков, охранявших тыл Красной Армии, была очень сложной и требовала активных действий по выявлению, розыску и задержанию вражеской агентуры, а также решительной борьбы с бандитизмом на освобожденных территориях. [263]

Первой страной, которая была освобождена советскими войсками, оказалась Румыния. В разгроме врага под Яссами и Кишиневом, а затем под Рымником и в Трансильвании участвовали 10, 24, 37 и 128-й пограничные полки.

128-й и 37-й погранполки, участвуя в Ясско-Кишиневской операции во взаимодействии с частями Красной Армии, очистили Яссы от враждебных элементов, ликвидировали отдельные группы противника, скрывавшиеся в лесах. Подразделения пограничников принимали активное участие в очищении Рымника-Сэрата от мелких групп противника и наведении порядка в городе.

Надежно обеспечивал тыл действующей армии 24-й пограничный полк, первым вышедший на государственную границу. Действуя на территории Румынии, полк с августа по октябрь 1944 года имел 87 боевых столкновений с мелкими группами врага, в ходе которых уничтожил и взял в плен 1100 солдат и офицеров противника. За это же время саперы полка разминировали 13 минных полей, обезвредили 4212 противопехотных и противотанковых мин. За образцовое выполнение заданий командования на территории Румынии 24-й пограничный полк был награжден орденом Богдана Хмельницкого.

Вспоминая бои за освобождение Румынии, генерал-майор А. А. Алексеев, в то время начальник войск по охране тыла фронта, рассказывал, что в тылу действовали значительные силы противника, для ликвидации которых приходилось привлекать и части Красной Армии. Так, 31 августа 1944 года поступило донесение о том, что у станции Нигрень на реке Серет фашисты оседлали дорогу Плоешти — Бухарест. Эта группировка состояла из нескольких тысяч солдат и офицеров. Двое суток 128-й погранполк и батальон 677-го стрелкового полка вели бой с врагом и разгромили его. Среди убитых оказался командир 376-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шварц.

Части по охране тыла 2-го Белорусского фронта в июле — августе 1944 года 43 раза вступали в бой с противником и, помимо этого, вели борьбу с разрозненными группами немецко-фашистской армии.

С выходом частей Красной Армии на территорию Польши в августе 1944 года пограничным частям по охране тыла 1-го Белорусского фронта пришлось вести активную борьбу с бандами УПА и отрядами «Армии Крайовой». 1 Только с 21 августа по 14 октября пограничники ликвидировали [264] 3 немецко-фашистских и 10 местных бандитских группировок.

Высокую оценку действиям пограничников дало командование Красной Армии. В приказе командующего 69-й армией говорилось: «18-й Краснознаменный пограничный полк войск НКВД, действующий на участке 69-й армии, в течение всех наступательных операций армии по прорыву обороны противника в районе Ковеля, форсированию Западного Буга и Вислы хорошо обеспечивал в сложных условиях охрану тыла 69-й армии».

Штаб 334-го пограничного полка, сообщая об обстановке и служебно-боевой деятельности полка в январе 1945 года, указывал, что в течение месяца полк провел 6 операций по ликвидации мелких групп противника, в результате которых часть вражеских офицеров и солдат была уничтожена, а остальные взяты в плен.

Крупная операция по ликвидации многочисленной группировки противника была проведена 30 января 1945 года в лесах близ населенных пунктов Луизенталь, Брессенау, Мариенталь. Для прочесывания этих лесных массивов была выслана группа в составе 13-й и резервной застав от 3-го стрелкового батальона 334-го пограничного полка под командованием капитана Игнатова. Группе был придан резерв военного коменданта города Шильдберга, два танка Т-34 и самоходная пушка.

По приказу командира группы лес был блокирован, а через некоторое время дозор доложил об обнаружении здесь вражеской группы. По предложению капитана Игнатова 400 солдат и офицеров противника сдались в плен, но небольшая группа противника попыталась вырваться из окружения. Эта попытка была пресечена благодаря решительным мерам.

25-й Краснознаменный полк начал свой зарубежный поход после форсирования Днестра и Дуная. За несколько дней полк прошел Румынию и 9 сентября вступил на территорию Болгарии. «Слезами радости, горячими объятиями, красными флагами, цветами и фруктами встречал нас болгарский народ. Народному ликованию и радости болгар не было границ», — говорится в описании боевого пути отряда.

Пограничники задержали десятки агентов противника, сотни диверсантов, разведчиков, парашютистов и других активных врагов. Высокую оценку деятельности личного [265] состава полка дал командующий 3-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин.

В составе 4-го Украинского фронта на чехословацкую землю вступили и пограничные части: 90-й Карпатский ордена Красной Звезды пограничный полк и 112-я отдельная маневренная группа.

30 апреля полк совместно с частями Красной Армии участвовал в штурме крупного чехословацкого города Моравска-Острава. Участник тех событий полковник запаса П. Н. Ляшенко рассказывает, что личный состав полка также активно участвовал в многочисленных операциях по борьбе с недобитыми фашистами и гитлеровской агентурой. Для пограничников 4-го Украинского фронта, отмечает ветеран, боевые действия не окончились 9 мая 1945 года.

«Над Прагой звучал победный салют, а в лесах и горах юго-западнее чехословацкой столицы еще три дня трещали пулеметы, грохотали орудия, лилась кровь. Гитлеровские недобитки и власовцы под командованием генерал-полковника Шернера не хотели сдаваться, хотя рядовая солдатская масса понимала бессмысленность сопротивления».

Напряженную боевую и оперативную работу выполняли пограничные полки на территории Венгрии. Активное участие в боевых действиях принимали 336-й, 134-й Рущукский ордена Богдана Хмельницкого пограничные полки и 109-я отдельная маневренная группа. Только в последние три месяца 1944 года пограничниками были ликвидированы три крупные диверсионно-террористические группы из фашистской организации «Нилош-Керестеш».

В декабре 1944 года с помощью венгерских патриотов командование 10-го пограничного полка обнаружило лагерь диверсантов. В результате полуторачасового боя пограничники уничтожили группировку, изъяли много стрелкового оружия, боеприпасов, противотанковых гранат, подрывных средств, почти полмиллиона советских денег.

Успешно выполняла задания командования 109-я маневренная группа. 30 декабря 1944 года ей было поручено обеспечить стык 109-й и 180-й стрелковых дивизий, которые вели бои вдоль Венского шоссе. В ходе 20-дневных боев пограничники обеспечили успешные действия стрелковых дивизий. Затем мангруппа поступила в оперативное подчинение 109-й стрелковой дивизии.

За время боевых действий по освобождению венгерской столицы 109-я маневренная группа вывела из строя [266] более 950 и захватила в плен свыше четырех тысяч вражеских солдат и офицеров, уничтожила 29 огневых точек, 10 автомашин с боеприпасами, 2 наблюдательных пункта.

Боевая деятельность 109-й отдельной мангруппы была высоко оценена командованием Красной Армии. За мужество и отвагу, проявленные в боях за Будапешт, 120 бойцов и командиров были награждены орденами и медалями Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1945 года маневренная группа была награждена орденом Александра Невского, а за освобождение Вены — орденом Кутузова II степени.

В период с 11 по 13 февраля 1945 года в боях за освобождение Будапешта отличился 134-й Рущукский пограничный полк. Отважно сражались пограничники. Мужество и силу духа проявил в одном из боев младший сержант Василий Чадайкин. Он ворвался в дом, где сосредоточились около ста вражеских солдат и офицеров. В неравной схватке Чадайкин был ранен, но не выпустил из рук оружия и продолжал бой, в ходе которого уничтожил несколько десятков гитлеровцев и 39 захватил в плен. Когда пограничнику предложили отправиться на перевязочный пункт, он наотрез отказался и остался в строю. За отвагу в этом бою Василию Чадайкину присвоено звание Героя Советского Союза.

Трудный бой разгорелся в одном из домов Будапешта, где пограничники 3-й заставы под командованием парторга заставы сержанта Сталиниченко и ефрейтора Очакова блокировали около 200 гитлеровцев. Вначале фашисты выбросили белый флаг, но едва пограничники вошли в дом, как они открыли стрельбу. Так повторялось несколько раз. Бой то затихал, то разгорался с новой силой. Наконец, забросав гранатами продолжавшего сопротивляться врага, пограничники вынудили его сдаться. В числе пленных оказался переодетый в солдатскую шинель командующий будапештской группировкой гитлеровских войск генерал-полковник К. Пфеффер-Вильденбрук.

Только 1-й батальон 134-го пограничного полка уничтожил 837 гитлеровцев и взял в плен 1160 немецких солдат и офицеров, в том числе трех фашистских генералов и трех полковников.

Полковник в отставке В. В. Никольский, пройдя фронтовыми дорогами, также участвовал в освободительном походе. Сначала в составе 25-го, а затем 336-го пограничного [267] полка он прошел Болгарию, Югославию и Венгрию.

Особенно памятны ветерану-фронтовику бои за Будапешт. В его дневнике есть такая запись:

«11.2.45 г. Действуем совместно с артиллеристами. Они выполняют все наши заявки. В 3.00 вражеские автоматчики прорвались у Королевского дворца и с истошным воплем бросились в направлении Будакеси и Пипотмезе. Артиллеристы разметали их прямой наводкой, а наши автоматчики довершили ликвидацию этой группы.

Свыше 500 эсэсовских головорезов прорвались через водосточный коллектор в открытый канал — это от КП в двухстах метрах. Гитлеровцы непрерывно атаковали наши позиции. Застава лейтенанта В. Чернышева отбила 13 атак. Трудно перечислить героев поименно: герои — все. Пограничник Меркулов в рукопашной схватке уничтожил обер-лейтенанта. Волков с группой автоматчиков ворвался во двор военной академии и из противотанкового ружья поджег два броневика».

За героизм и мужество, проявленные в боях за Будапешт, многие пограничники были награждены орденами и медалями. Полк получил почетное наименование «Будапештский», а за участие в штурме столицы Австрии Вены был удостоен ордена Александра Невского.

В сложных условиях проходила служба воинов-пограничников в связи с выходом на территорию Германии. В службе по охране тыла действующей армии участвовали 12 пограничных полков.

В армейских тылах осталось большое количество агентуры противника, многочисленные диверсионные группы, отряды «фольксштурма», а также мелкие группы одиночных солдат и офицеров гитлеровской армии. Так, в полосе действий 127-го погранполка, охранявшего тыл 33-й армии 1-го Белорусского фронта, только в марте 1945 года пограничники имели пять боевых столкновений с крупными группами террористов, которые были разгромлены. Как выяснилось, эти группы имели задание совершать диверсионно-террористические акты в тылу Красной Армии. Кроме того, воины-чекисты задержали 30 солдат и офицеров противника, разоблачили трех агентов-диверсантов, одного разведчика, 19 членов фашистской партии, 40 «фольксштурмистов», двух руководителей фашистской партии. [268]

Множество различных групп противника, националистических банд, отрядов «фольксштурма», а также подпольных организаций фашистской партии, действовавших в тылу Красной Армии, создавали большие трудности для пограничных полков. Но пограничники вели бескомпромиссную борьбу со всеми ставленниками фашистов, с вооруженными группами противника в тылу. Об огромном объеме боевой работы пограничных войск свидетельствуют многочисленные документы.

Пограничники в составе действующей армии, преследуя врага, выполнили свою историческую миссию, помогли разгромить немецкий фашизм и его армию и принесли свободу и независимость народам Европы. Следуя заветам В. И. Ленина, который напоминал, что надо думать не только о своей нации, а ставить выше интересы всех, их свободу и равноправие, советские воины, выполняя интернациональный долг, дрались с гитлеровцами в 1945 году так же, как и в июльские дни 41-го.

4

В связи с успешным завершением наступательных операций Красной Армии летом и осенью 1944 года, в результате которых была восстановлена Государственная [269] граница СССР, боевые действия были перенесены на территорию Германии, ее сателлитов и стран, находившихся под оккупацией гитлеровцев. По мере продвижения советских войск активизировалась деятельность фашистской разведки, увеличивалось число вражеских диверсионных групп.

В этих условиях повысились требования к пограничным частям по надежному обеспечению скрытности подготовки наступательных операций и обезвреживанию вражеской агентуры. Решая эти задачи, командование, политорганы, органы военной контрразведки пограничных войск сумели выявить и пресечь действия вражеской агентуры, обеспечить оперативную маскировку действий фронтов.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, говоря о том, как была достигнута внезапность в Варшавско-Познанской операции, отмечал:

«В этой операции план обмана — план маскировки — нам удалось осуществить, и, как показал опыт, мы достигли внезапности. Имеется много документов, я мог бы привести десятки и сотни показаний военнопленных офицеров и солдат, которые свидетельствуют, что немецкое командование не знало истинных намерений наших войск».

Справиться с этой задачей было непросто. Но, имея опыт борьбы с вражеской агентурой, накопленный в ходе проведения наступательных операций в 1943–1944 годах, была проведена серьезная работа, чтобы обеспечить скрытную подготовку операции, выявить и ликвидировать вражеских разведчиков, диверсантов и лазутчиков.

Член Военного совета Группы советских войск в Германии генерал-лейтенант К. Ф. Телегин назвал некоторые цифры, характеризующие эту работу:

«Широко была развернута борьба с вражеской агентурой, весьма активизировавшей свою работу, чтобы разгадать, что у нас делается. Так, за время с 1 ноября 1944 года по 15 января 1945 года было задержано и арестовано 137 военных разведчиков, из них на переднем крае — 26, в тылах фронта, сброшенных самолетами — 41 человек и агентов с радиостанциями — 31 человек, и в процессе прочески местности — 30 человек.

Это в значительной степени... помогло сохранить тайну сосредоточения».

Значительный вклад в борьбу с происками вражеских разведок внесли пограничные войска, действовавшие в тесном [270] сотрудничестве с органами госбезопасности. Об этом также свидетельствуют многочисленные документы.

Отступая, гитлеровцы оставляли в тылу наших фронтов группы специально обученных агентов-разведчиков с портативными радиостанциями, мелкие группы агентуры и одиночных солдат и офицеров, глубоко законспирированные организации ОУН — организации украинских националистов и отряды УПА — Украинской повстанческой армии.

В этой борьбе с фашистской агентурой высокие образцы чекистской бдительности, отваги и мужества проявили пограничники 2, 11, 98-го полков. Действуя в составе сводной дивизии в октябре — декабре 1944 года на территории Польши, они изъяли у вражеского подполья 1495 винтовок, 64 ручных и 10 станковых пулеметов.

Четко и смело действовала разведывательная группа под командой старшего сержанта Морина в районе села Меджинец. 22 декабря 1944 года она была послана от 15-й пограничной заставы 18-го Краснознаменного пограничного полка. Обнаружив банду численностью 16 человек, пограничники атаковали ее и, несмотря на пулеметный огонь, в рукопашной схватке уничтожили двух вражеских пулеметчиков. В последующем, в ходе боя, было убито еще 12 бандитов.

20 января 1945 года от местных жителей стало известно, что в Кельце скрывается вражеский агент. Наряд от 1-го пограничного батальона 334-го погранполка под командованием старшего лейтенанта Миронюка умело задержал фашистского лазутчика с рацией, который намеревался передавать немецкому командованию данные о наличии частей Красной Армии и их вооружении.

Как следует из докладной записки штаба 127-го пограничного полка, за период с 10 по 16 марта 1945 года пограничники полка задержали одного агента вражеской разведки, 6 диверсантов-террористов, двух официальных сотрудников карательных органов, 37 членов фашистской партии, 29 участников «фольксштурма» и одного руководителя фашистской организации. Всего 127-й пограничный полк, охранявший тыл 1-го Белорусского фронта, за первый квартал 1945 года задержал 45 агентов-разведчиков, 52 контрразведчика, 11 агентов-диверсантов, 6 террористов, 104 полицейских и карателя, 94 члена фашистской партии, 5 бургомистров. Были обезврежены около [271] девяти тысяч солдат и офицеров, около 200 убиты служебными нарядами в перестрелке.

С перенесением военных действий на территорию Венгрии в тылу Красной Армии развернула активную деятельность венгерская фашистская партия «Нилош-Керестеш». Она создавала диверсионно-террористические группы, которые затем участвовали в подрывных действиях, выполняли задания немецкого командования в тылу Красной Армии.

Пограничные части, охранявшие тыл 2-го Украинского фронта, уничтожили в диверсионно-террористических группах 85 человек.

10-й пограничный полк только в 1944 году ликвидировал 6 бандитских групп, 4 диверсионных группы и 14 вооруженных групп. В течение года пограничниками полка было задержано 26 агентов-разведчиков, 121 агент контрразведывательных органов противника, 97 бандитов. Совместно с частями Красной Армии подразделения полка ликвидировали несколько групп противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 года полк награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени.

Кроме агентов, шпионов, террористов, которых гитлеровцы оставляли, отступая, разведка противника активно забрасывала в наш тыл свои агентурные и диверсионные группы. Борьба с ними также ложилась на плечи пограничников. Так, 20 марта 1945 года пограничники 134-го Рущукского полка задержали двух парашютистов — агентов гитлеровской разведки. На допросе они показали, что были завербованы в феврале 1945 года, затем в течение трех недель обучались в разведшколе в Австрии и 11 марта были сброшены с самолета. Задание их состояло в сборе разведывательных сведений о частях Красной Армии, расположенных южнее Будапешта. Кроме того, агенты должны были установить местонахождение КП Дунайской военной флотилии, разведать дислокацию армейских складов и баз боеприпасов, горючего и продовольствия. Задержанные показали, что с того же самолета, кроме них, были выброшены еще два парашютиста, и указали район, где их следовало искать.

Как и в первые дни вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР, с честью нес свою службу личный состав 17-го Краснознаменного полка — бывшего [272] Брестского пограничного отряда и на завершающем этапе войны.

Наряду с активным участием в боевых действиях совместно с частями Красной Армии полк отлично справлялся с возложенными на него задачами по охране тыла действующей Красной Армии. На участке полка вражеская агентура не смогла совершить ни одной диверсии, ни одного террористического акта. Только в первом квартале 1945 года в тылу 57-й армии было ликвидировано 7 диверсионно-террористических групп. Из числа задержанных пограничники разоблачили 4833 агента вражеской разведки и контрразведки, диверсантов и террористов, другие преступные элементы.

Учитывая опыт разведывательно-чекистской деятельности пограничных войск, командование Красной Армии в ходе наступления ставило перед пограничниками ответственные задачи. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные примеры из охраны тыла 4-го Украинского фронта.

Генерал-майор В. Н. Андрианов, служивший в 112-й отдельной маневренной группе, писал на страницах журнала «Пограничник»:

«Вспоминая об освободительном походе, могу смело утверждать, что многие успешные бои были результатом скрытности подготовки, внезапности. Именно внезапности, помноженной, конечно, на обоснованный расчет, на всесторонний учет реальной обстановки».

В подтверждение своих слов автор рассказал об одной из операций.

В апреле 1945 года, в период проведения Моравско-Остравской операции, где противник оказывал исключительно упорное сопротивление, передовые части наших войск подошли к внешнему обводу города Моравска-Острава. Здесь были сосредоточены крупные силы противника. В. Н. Андрианова вызвали в разведотдел и поставили задачу возглавить специальную группу и захватить в городе здание гестапо до подхода армейских сил.

В Моравску-Остраву с другими оперативными заданиями были направлены еще две специальные группы, в которые включились и местные жители-патриоты.

Группа под командованием В. Н. Андрианова проникла в город до начала штурма. Под видом конвоируемых фашистами партизан разведчики вошли в здание гестапо. В короткой рукопашной схватке они уничтожили охрану и сотрудников, [273] добыли ценные документы. Гитлеровцы решили во что бы то ни стало захватить советских разведчиков, выдвинули к дому бронетранспортер, но тщетно. Успех действий разведчиков был результатом умелой подготовки операции и внезапности действий.

Ветеран-пограничник особо подчеркнул, что борьба с агентурой противника была бы менее эффективной, если бы не было помощи со стороны патриотов в Чехословакии и в других освобожденных от фашистского гнета странах.

Наибольшей напряженности борьба с вражеской агентурой достигла на территории Германии на завершающем этапе войны и в битве за Берлин. И здесь воины-чекисты успешно выполняли поставленные перед ними задачи.

5

Обращение, строки из которого приведены выше, опубликовано в конце апреля 1945 года. С волнением вчитывались и вслушивались в него воины-пограничники, особое внимание обращая и на такие слова:

«...Враг старается любыми средствами, любыми способами оттянуть час своей гибели. Он еще больше, чем прежде, засылает к нам своих лазутчиков, он стреляет из-за угла, маскируется и хитрит... Как бы ни маскировались вражеские лазутчики, мы обязаны их найти. Как бы ни были хитры и коварны диверсанты, мы должны их поймать. Ни один фашист не должен избежать суровой расплаты. Пусть зорким будет наш глаз, пусть не знает устали рука, пусть в сердце кипит неистребимая ненависть к врагу... Сейчас, накануне победы, все наши силы — на разгром врага!» [274]

Приближалось окончание тяжелейшей, кровопролитной войны с фашистами. Каждый воин стремился как можно больше сделать для того, чтобы скорее наступил столь долгожданный день Победы. О том, с каким настроением приближались к нему пограничники, можно судить по рассказу бывшего начальника 5-й пограничной заставы Кагульского отряда подполковника В. М. Тужлова, который был прикомандирован к уполномоченному Ставки Верховного Главнокомандования и находился на командном пункте Маршала Советского Союза Г. К. Жукова:

«Когда началась артиллерийская подготовка по Зеловским высотам, генерал-майор А. Т. Сиднеи спросил у меня, что это со мной творится.

— Вспомнилось утро двадцать второго июня, — ответил я и пояснил, что начал войну начальником заставы на западной границе.

— О, тогда для вас начало сражения за Берлин вдвойне радостное событие, — отозвался генерал.

...Четыре дня ожесточенных боев, и на рассвете 21 апреля в дыму пожарищ мы увидели Берлин. Артиллерия вела огонь по предместьям. С разрешения командира дивизиона я встал к 100-миллиметровке. Смотрю на целеуказания — в домах берлинского пригорода засечены огневые точки противника — и посылаю туда снаряд за снарядом. На каждом из них надпись: «Даешь Берлин!»

— Не много ли? — спрашивает комдив.

— Меньше, чем салют наций, никак нельзя.

— Почему?

— Пусть фашисты знают: не все ветераны сорок первого погибли. Дошли и до Берлина...»

Подполковник Тужлов был в группе офицеров по приему главных военных преступников на время подписания декларации о безоговорочной капитуляции фашистской Германии — Йодля, Кейтеля и других нацистских заправил.

«С особой радостью, — говорил Тужлов, — видел я воинов в зеленых фуражках — офицеров и солдат пограничных полков, принимавших участие в битве за Берлин».

В период подготовки и проведения Берлинской операции пограничные войска по охране тыла 1-го Белорусского фронта имели 297 боевых столкновений с противником, в результате которых уничтожили и захватили в [275] плен более 20 тысяч вражеских солдат и офицеров, задержали и разоружили более 80 тысяч гитлеровцев.

Активно участвовал в боях за Берлин 105-й пограничный полк. До нас, к сожалению, дошли лишь разрозненные сведения, рассказывающие о массовом героизме пограничников в последние дни войны. Особый интерес поэтому представляют публикации многотиражных газет, издававшихся в пограничных частях. Вот строки заметки, помещенной 8 мая 1945 года:

«Лейтенант Кириллов с группой бойцов-пограничников пробирался по заваленной кирпичом и штукатуркой улице. Снаряды падали, раскидывая осколки камней. Наши пехотинцы вели бой на соседней улице. Вдруг совсем рядом раздалась автоматная очередь и пули просвистели над головами пограничников. Кириллов взглянул наверх и заметил в окне спрятавшееся дуло автомата.

Гранаты полетели в комнату. «Гранаты держать наготове», — сказал лейтенант, поднимаясь по лестнице вместе с бойцами. По ним застрочили два автоматчика. Ефрейтор Низов швырнул гранату в открытую дверь. Автоматы умолкли. Затем в дверь полетело еще несколько гранат. Сержант Ушаков первый вбежал в комнату и увидел трех «фольксштурмистов». Он дал по ним очередь. Двое упали, а третий бросился на Ушакова. Выручил его боевой товарищ. Ефрейтор Низов ударом приклада сбил гитлеровца...

Так дрались пограничники в Берлине».

Некоторым воинам 105-го Рижского Краснознаменного пограничного полка — старшему лейтенанту Беличенко, старшине Исакову, младшему сержанту Бирюкову, ефрейтору Осаргину, рядовым Кашленко, Баранову, Никулину, Мухе и другим — довелось участвовать в штурме рейхстага. Как известно, бой за рейхстаг отличался особым ожесточением. Гитлеровцы дрались с отчаянием обреченных. Преодолевая их сопротивление, советские воины шаг за шагом приближались к фашистскому логову.

Вместе с гвардейцами в рейхстаг ворвались пограничники.

«Грозное здание его дымилось и вспыхивало от выстрелов, — говорится в статье «Пограничники в Берлине». — С гранатой в руке комсомолец Никулин врывается в одну из комнат. Застигнутые врасплох, пять немецких автоматчиков бросают оружие и поднимают руки.

Пограничник Баранов подползает к гитлеровцам, которые [276] ведут огонь вдоль улицы, и меткими выстрелами уничтожает их. Отважно действуют и другие воины.

...Пограничники офицера Кузьмина вошли в кабинет Гитлера, в его бомбоубежище. Здесь вынашивались и обсуждались бредовые планы порабощения всего человечества, планы военного похода на нашу Родину. В потайных углах комнат были захвачены 4 диверсанта с радиопередатчиками.

В послужной список пограничных войск к задержаниям на границе и в тылу добавилась новая графа — «Задержание в германском рейхстаге».

Находясь в боевых порядках, пограничники оказывали помощь штурмующим группам, уничтожали фашистов, засевших в рейхстаге, стрелявших из подвалов, оборонительных сооружений и окон. Когда из метро выскочил гитлеровец и открыл огонь из автомата по нашей пехоте, пограничник Баранов подполз к нему и метким выстрелом сразил врага.

Воинскую сноровку и отвагу проявил пограничник комсомолец Муха. Находясь в здании рейхстага, он услышал доносившуюся из комнаты немецкую речь. Пограничник выхватил гранату и, ворвавшись в комнату, пленил пятерых фашистов. Увидев, что из окон соседнего дома гитлеровцы открыли огонь по нашим воинам, Муха бросился к зданию, пробрался на второй этаж и заставил стрелявших сложить оружие.

Трех немцев обнаружил в подвалах рейхстага и захватил в плен комсомолец Без. Гвардейцы горячо благодарили пограничников за их помощь в штурме рейхстага.

В боях за Берлин и особенно в период штурма рейхстага отличились многие воины-пограничники. Среди них и офицер Ф. Чепурин. Вместе со своим подразделением он сражался в Крыму, на Северном Кавказе, участвовал в освобождении Молдавии, в боях на плацдарме под Кюстрином на Одере.

Батальон Чепурина вместе с наступавшими частями, сломив сопротивление врага, ворвался в Берлин. Сформированные в батальоне штурмовые группы устремились к рейхстагу. Но когда бойцы приблизились к мосту через канал, фашисты встретили их огнем артиллерии и автоматов. Создалось критическое положение. Комбат Чепурин принял решение: сковывая противника с фронта, на подручных средствах переправить ударную группу на противоположную [277] сторону канала и нанести по гитлеровцам внезапный удар. Эта задача была успешно выполнена. Схватка была короткой и напряженной. Бойцы дрались умело, расчетливо и помогли расчистить штурмовым группам путь к рейхстагу.

За умелое ведение боя и героизм, проявленный при штурме Берлина, майор Чепурин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

В штурме Берлина участвовал и Петр Петрович Кагыкин, бывший пограничник-дальневосточник. На фронт он выехал в составе 30-го Хасанского стрелкового полка 102-й стрелковой дивизии, а закончил войну в составе 40-й артиллерийской стрелковой бригады, командуя орудийным расчетом.

Квартал за кварталом занимали советские воины. Орудие Кагыкина, расстреливая врага прямой наводкой, поддерживало продвижение наших подразделений. В этих уличных боях из всего орудийного расчета Кагыкина остался лишь он один. Остальные были либо убиты, либо ранены и отправлены в госпиталь. И когда решался вопрос, кого же включить в штурмовую группу, в числе немногих выбор пал и на Петра Кагыкина. Он заслужил это право своим боевым мастерством и бесстрашием, отмеченным высокими наградами — орденами Красной Звезды и Славы.

Как известно, штурм рейхстага начался утром 30 апреля и велся с разных направлений. Сквозь огонь и дым, преодолевая яростное сопротивление гитлеровцев, шаг за шагом продвигались к намеченной цели бойцы штурмовых групп. В их рядах шел и Петр Кагыкин. Более пяти часов длился бой. Каждая штурмовая группа несла красные флаги, чтобы водрузить их над поверженным рейхстагом. И когда на следующий день красные флаги заалели над серой громадой полуразрушенного здания, был среди них и тот, что установил сержант-пограничник Петр Петрович Кагыкин.

В наградном листе на П. П. Кагыкина указывается:

«Участвуя в боях по овладению рейхстагом в составе штурмовой группы 79-го стрелкового корпуса под командованием майора Бондаря, сержант Кагыкин проявил себя исключительно смелым и отважным воином. 28.04.45 года он одним из первых под сильным огнем противника форсировал реку Шпрее... уничтожил двух фаустников и одного автоматчика... Ворвавшись в здание рейхстага, он вместе [278] со старшим сержантом Домневым уничтожил 12 гитлеровцев и 6 взял в плен.

30 апреля вместе с майором Бондарем, старшим сержантом Домневым, ефрейторами Лященко, Казанцевым товарищ Кагыкин участвовал в водружении советского флага над зданием рейхстага».

Родина высоко оценила подвиг Петра Петровича Кагыкина, присвоив ему звание Героя Советского Союза.

В боях за Берлин участвовали многие моряки-пограничники. Об одном из них, бывшем боцмане катера 26-го Одесского морпогранотряда, Григории Петровиче Казакове, рассказал в очерке «Последний штурм» В. Становский.

Полуглиссер старшины 1-й статьи Казакова действовал в составе Краснознаменной Днепровской военной флотилии. Когда советские войска начали штурм Берлина, Казаков на своем катере перебросил более 500 бойцов через реку Шпрее. Десантирование проходило под сильным обстрелом гитлеровцев, которые окопались в 3–4 метрах от берега и вели огонь прямой наводкой. Но старшина делал в сутки по нескольку десятков рейсов. А однажды, когда на паромах загорелись танки, Казаков вместе с краснофлотцем В. Черниковым под сильным огнем фашистов вытащил танкистов из горящей «тридцатьчетверки» и спас еще несколько человек.

Выполняя поставленные задачи в самом Берлине и его пригородах, пограничники обезвреживали террористические группы, склады с боеприпасами и продовольствием. Так, например, группа старшего лейтенанта Найденко обнаружила 18 подземных складов с оружием.

Наступило 8 мая 1945 года. В берлинском пригороде Карлсхорст, в здании бывшего военно-инженерного училища, состоялось подписание акта о капитуляции германской армии. Охрану здания осуществляли пограничники 16-го пограничного полка под командованием подполковника В. В. Алексеева.

На посту у парадного входа стояли отличники службы старший сержант П. Аксюхин и младший сержант Беззубчиков. Когда началась процедура подписания, в зале несли службу пограничники старший сержант Аксюхин, сержант А. Бергин и красноармеец В. Никулин. В статье А. Пряминова «Пограничники в Берлине», опубликованной в № 13 журнала «Пограничник» за 1945 год, приведен интересный факт: [279]

«Когда Маршал Советского Союза Жуков предложил фельдмаршалу Кейтелю подписать акт о капитуляции, то последний отодвинул от себя чернильный прибор с письменными принадлежностями. Он почему-то не хотел воспользоваться ими. Сержант Бергин вынул свою автоматическую ручку, и офицер предложил ее Кейтелю. Последний взял ее и молча подписал все экземпляры акта. Так пером воина-чекиста фашистская Германия расписалась в своем поражении и безоговорочной капитуляции».

Ленинградец сержант Бергин активно участвовал в обороне родного города, прошел по дорогам войны от седого Волхова до Берлина.

«Исторический день 8 мая 1945 года, — говорил он впоследствии, — навсегда останется в моей памяти. Я видел, как представители немецкого командования подписали акт о безоговорочной капитуляции — документ, который вошел в историю Великой Отечественной войны, в историю всего человечества».

Можно понять чувства пограничников, присутствовавших при подписании акта о капитуляции.

«Эта первая минута мира, — рассказывал после подписания акта старший сержант Аксюхин, — доставила мне, дважды раненному в боях за нашу любимую Отчизну, особое удовлетворение. Меня охватило радостное чувство гордости за нашу победу, за наш великий советский народ — народ-победитель, за нашу родную Коммунистическую партию».

А на Родине, за несколько дней до полного окончания Великой Отечественной войны, состоялся первомайский парад на Красной площади. В связи с этим газета «Правда» писала:

«Зоркие часовые советских рубежей пользуются заслуженным уважением и любовью народа. В лице марширующих по площади пограничников москвичи приветствуют всех бойцов пограничных войск, ставших образцом верности своему воинскому долгу, бдительности и солдатской смекалки. Среди тех, кто проходит в рядах пограничников, есть люди, принявшие первый бой на границах нашей Родины в утро 22 июня 1941 года. Им особая честь, слава и низкий поклон в канун нашей окончательной победы».

24 июня 1945 года, спустя 4 года и 2 дня, состоялся Парад Победы. Мимо Мавзолея, мимо заполненных ликующими людьми трибун проходили те, кто в тяжелых боях добыл ее — нашу Победу. Были среди них и воины-пограничники, [280] которые в июньский день сорок первого года первыми встали на пути озверевшего врага.

Да, победа завоевана. Но какой ценой! Тысячи и тысячи монументов, памятников, обелисков, простых солдатских могил на полях былых сражений. Память о тех, кто в трудную минуту испытаний не пожалел для спасения Родины самого дорогого, что есть у человека, — собственной жизни.

6

В заключение книги хотелось бы кратко сказать о судьбах некоторых из тех дозорных 41-го, кому суждено было увидеть День Победы.

С честью прошел дорогами войны полковник Н. Н. Леонтьев — бывший начальник 3-й заставы 105-го Кретингского пограничного отряда, одним из первых принявшего бой с врагом — об этом рассказано в начале 1-й главы. После войны бывший политрук Н. Н. Леонтьев продолжал службу в пограничных войсках — он был начальником штаба одного из отрядов Прибалтийского пограничного округа.

Александра Тамельгас, жена начальника 10-й погранзаставы 105-го Кретингского погранотряда, о которой также рассказано в начале книги, после гибели мужа сумела добраться до Риги, ушла на фронт и воевала до Победы. За смелость и героизм при защите заставы была награждена медалью «За отвагу».

Антонина Богун попала с малолетним сыном в концлагерь. Но она выжила, сберегла и сына, и дочь, родившуюся в ноябре 1941 года. Оказалась в плену и жена политрука той же заставы Раиса Левина. В фашистском лагере родила она дочку. Пройдя сквозь ад концлагерей, мужественные женщины дождались Победы и вернулись домой. Они вырастили и воспитали детей, имеют внуков. Жена Богуна, его сын Валерий и дочь Зинаида живут в городе Ворошиловграде. Раиса Захаровна Левина (ныне Давыдкина) — в Калуге, ее дочь Галина — в Калининграде.

Среди тех, кто оказал большую, разностороннюю помощь автору в работе над этой книгой, был полковник А. Н. Иванов. Весь его жизненный путь неразрывно связан с пограничными войсками. Начав службу на границе в конце 20-х годов, он участвовал в советско-финляндской [281] войне, в 1940 году был назначен военкомом 106-го Таурагского пограничного отряда и войну встретил на границе, на участке 4-й погранзаставы. Всю войну прошел он в составе 106-го пограничного отряда, в послевоенные годы командовал пограничным отрядом, учился, был преподавателем курсов, советником по пограничным вопросам. В 1955 году уволился по выслуге лет, жил в Одессе, где вел большую общественную и военно-патриотическую работу до самой кончины в 1986 году.

Н. Г. Росляков, комсорг 4-й заставы 106-го пограничного отряда, будучи тяжело раненным, отполз в лес, где потерял сознание. Его обнаружили пограничники, с которыми он отходил под натиском фашистов. В августе попал в плен. В марте 1942 года бежал, ушел к партизанам, был начальником разведки. В конце войны возглавил партизанский отряд.

Н. Г. Росляков награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и другими наградами.

В послевоенные годы трудился, восстанавливал народное хозяйство. В начале 80-х годов — генеральный директор одного из производственных объединений БССР. За доблестный труд удостоен многих государственных наград.

Письма с подробностями пограничных боев прислал мне, как помнит читатель, бывший старший контролер КПП «Вирбалис», майор в отставке Михаил Кириллович Воробьев. Он прослужил в пограничных войсках до 1966 года и после увольнения в запас остался в городе Калининграде. Много лет проработал инженером, занимался подводно-техническими работами. В июне 1984 года М. К. Воробьев написал: «Освоил предложенную мне должность, на которой работаю и в настоящее время. Коллектив у нас хороший. Принимаю участие во всех мероприятиях воспитательного характера. Последние десять лет меня избирают секретарем партийной организации нашего управления».

Около сорока лет прослужил в органах КГБ и пограничных войсках полковник Г. К. Здорный. В боевую летопись пограничных войск золотыми буквами вписаны подвиги пограничников 86-го Августовского пограничного отряда, которым он командовал.

Сын крестьянина, Г. К. Здорный в 1918 году шестнадцатилетним добровольцем вступил в Красную Армию, в [282] период службы закончил среднюю школу, учился в Высшей пограничной школе. С 1938 года командовал последовательно 14, 86, 42, 27, 2-м пограничными отрядами, был начальником штаба Украинского пограничного округа, а с 1950 по 1957 годы — начальником войск Камчатского пограничного округа.

Награжден десятью орденами, в том числе двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, многими медалями. Трижды награждался боевым оружием. После увольнения из пограничных войск до конца дней своих занимался партийной и общественной работой, пропагандой героической истории погранвойск. Эстафету из рук отца в этом благородном деле принял сын ветерана — Олег Гурьевич. Присланные им материалы позволили мне рассказать подробно о делах и людях Августовского отряда.

Михаил Степанович Бычковский — участник гражданской войны. Встретив войну начальником Владимир-Волынского пограничного отряда, командовал впоследствии войсками по охране тыла 40-й армии Юго-Западного фронта, в годы войны служил в войсках Забайкальского, Хабаровского и Таджикского пограничных округов.

После восстановления в 1944 году западной границы был начальником пограничных войск Литовского округа, удостоен ряда правительственных наград. Закончил службу в пограничных войсках в звании генерал-майора. Находясь на пенсии, много сил и энергии отдал военно-патриотическому воспитанию молодежи. Рассказал о первых боях на страницах книг и в периодической печати. До последних дней жизни поддерживал тесные связи с однополчанами.

Ветеран погранвойск Павел Иванович Босый, призванный в пограничные войска по партийно-комсомольскому набору в 1924 году, командуя 94-м пограничным отрядом, в первые дни нападения фашистской Германии на СССР и в ходе вынужденного отступления показал себя умелым командиром. Высокие боевые качества личный состав части под его командованием проявил и в боях за Киев.

В послевоенные годы П. И. Босый последовательно занимал должности начальника штаба округа, заместителя начальника войск округа, начальника войск Казахского пограничного округа. В звании генерал-майора ушел в отставку в 1962 году, жил в Киеве. Награжден многими [283] боевыми орденами. Много сил и энергии отдавал военно-патриотической работе, участвовал в подготовке книги «50 лет на страже границ Советского государства», в которой выступил с воспоминаниями о боях на границе.

Многое дала мне в процессе работы над рукописью переписка с подполковником в отставке Сергеем Сергеевичем Пестеревым. Он не только любит пограничную службу, а живет ею. Огромный материал, который он издал, хранится в музее боевой славы в Кишиневе; часть воспоминаний, стихотворения Сергей Сергеевич предоставил в мое распоряжение. В них — имена пограничников 24-го погранотряда, их подвиги, они раскрывают внутренний мир самого Пестерева, его высокую гражданственность, любовь к боевым товарищам, боль за горечь поражений и радость побед.

В письмах прослеживается и всесторонняя подготовка штабного офицера. По ним можно судить о том, как пограничники еще задолго до начала вероломного нападения гитлеровцев разгадали их замыслы, видели подготовку к вторжению, знали, какие силы могут наступать на охраняемом участке, и активно готовились к отпору.

Просматривается и высокий профессионализм командиров, трезвый расчет, а главное — уверенность в том, что врага можно остановить и разбить.

Не поколебали эту уверенность С. С. Пестерева, как и других пограничников, вынужденные отступления. Он знал, что вернется на тот участок границы, который оставил. И вернулся. На одном из плакатов, изданных в те годы Политуправлением пограничных войск, запечатлен С. С. Пестерев с пограничниками на берегу реки. И там же подпись: «Пограничники взяли под охрану освобожденный участок границы».

Родился С. С. Пестерев 16 июля 1907 года в Архангельской области, и хоть обладал он крепким здоровьем, но ранения, полученные на фронте, и годы дают себя знать. В июне 1984 года в письме Сергея Сергеевича прочитал с болью: «Писать не могу. Чувствую себя очень плохо, видимо, подходит конец».

Но держится заслуженный ветеран. Его подвиг отмечен орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».

Среди первых Героев Советского Союза был Анатолий Васильевич Рыжиков — о его подвиге рассказано в книге. [284]

Ныне полковник А. В. Рыжиков — кандидат военных наук, доцент, продолжает службу: он готовит офицерские кадры для пограничных войск. Но вторым своим призванием Анатолий Васильевич считает воспитание молодежи, подготовку юношей к службе в армии, формирование высоких морально-политических качеств и гражданственности у курсантов пограничных училищ.

А. В. Рыжиков — желанный гость в подразделениях границы. Его выступления проникнуты любовью к Родине, советскому народу, Коммунистической партии, в рядах которой он состоит более сорока лет.

Майор в отставке Александр Кузьмич Туриков, проживающий в Одессе, прошел войну, как пишет он сам, «от первого до последнего выстрела» в составе 25-го Молдавского пограничного отряда.

Александр Кузьмич верен войсковому товариществу. Он уважительно относится к боевым друзьям. В его письмах, воспоминаниях больше говорится о тех, кто шел рядом, кто остался жив, кто может рассказать о том, как дрались пограничники. Его рассказы идут от сердца, от души. Он сетует, что уходят ветераны, стираются из памяти детали прошедшей войны: «Эпизодов войны у каждого из нас, ветеранов войны, за 1418 фронтовых дней много, но многое у нас исчезло из памяти, и пишем о том, что сами видели, выстрадали. Хорошо — еще помним место, людей, эпизоды...»

Особой благодарности заслуживает полковник в отставке С. С. Сидоров, о котором можно сказать, что он солдат и писатель, воин-чекист и умелый политработник-пропагандист.

Войну он также встретил в боевых порядках 25-го Молдавского пограничного отряда, будучи редактором отрядной многотиражки. Уже в то время он следовал правилу: «Одна запись стоит воза воспоминаний». И читатель смог убедиться, как интересны его давние записи сегодня.

В годы войны С. С. Сидоров накопил огромный материал. Это позволило ему опубликовать в последующем десятки статей, брошюр, воспоминаний.

В послевоенный период Степан Степанович работал редактором окружных газет и журнала «Пограничник», а после ухода в отставку работает в Центральном музее пограничных войск, встречается с молодыми воинами и ветеранами, [285] рассказывает им о героях границы, о немеркнущей боевой славе, завоеванной пограничниками всех поколений.

Живет в Ленинграде и трудится в меру своих сил один из семерых участников десантной операции на остров Бенгтшер сержант запаса Владимир Иванович Кибис. Несмотря на возраст, он активно участвует в работе Совета ветеранов-ханковцев, выступает с воспоминаниями на страницах газет.

Ссылаясь на опубликованные материалы и личные воспоминания, В. И. Кибис любезно предоставил в мое распоряжение рукопись о десантной операции, о подвигах пограничников при защите Ханко, которую, я надеюсь, еще удастся использовать в пропаганде героических боевых действий наших пограничников.

Этой благородной работе много лет отдает свое время и силы также Мария Александровна Гарькавая. После гибели мужа она участвовала в боевых действиях, а когда война закончилась, некоторое время служила в пограничных войсках, удостоена боевых наград, к которым в дни 40-летия Победы советского народа над фашистскими оккупантами прибавился орден Отечественной войны I степени.

О своем жизненном пути, о границе, о тех, кто отстаивал Ленинград, М. А. Гарькавая рассказала на страницах журнала «Пограничник», ряд статей поместила в окружных газетах.

Жизнь этой замечательной женщины, жены пограничника, офицера-пограничника, — достойный пример для подражания молодым офицерским женам.

Еще одна прославленная женщина-пограничница — сержант запаса Вера Демьяновна Мамчиченко, ветеран 25-го пограничного полка. Фронтовыми дорогами прошла она от границы до Кавказа, а затем участвовала в разгроме немецко-фашистских войск, в освобождении нашей страны от захватчиков в качестве медсестры, пулеметчицы, снайпера.

В краткой истории 25-го пограничного полка говорится: «Санинструктор Мамчиченко Вера Демьяновна, член ВКП(б), с первых же дней Великой Отечественной войны находится в действующих частях НКВД. Во время боя она среди бойцов, своевременно оказывает им первую медицинскую помощь и принимает меры к эвакуации их в тыл. [286]

На ее счету числится 200 раненых бойцов и офицеров, вынесенных ею с поля боя с оружием».

За первые бои награждена Вера Демьяновна орденом Красного Знамени, отмечена многими другими государственными наградами, в том числе болгарским орденом «За храбрость» IV степени.

В послевоенный период и в настоящее время работает медицинской сестрой в городской больнице Тирасполя, ведет активную поисковую работу, участвует в патриотическом воспитании молодежи.

Не только ветераны пограничных войск, но и последующие поколения пограничников хорошо знают Георгия Петровича Сечкина. В первых рядах защитников границы был он в июне 1941 года, а затем вместе с боевыми товарищами отстаивал город Ленина, охранял границу в послевоенные годы, неоднократно участвовал в пресечении провокаций, в борьбе с бандитизмом. В этом человеке на редкость гармонично сочетаются качества профессионального пограничника, командира, политработника, крупного ученого. Ему под силу руководить научным подразделением, осуществлять руководство подготовкой научно-педагогических кадров, создавать нужные для войск труды и активно участвовать в пропаганде истории и боевых традиций пограничных войск.

Выходец из крестьянской семьи, Георгий Петрович воспитывался на заветах Ленина, вместе со своими товарищами-комсомольцами постоянно находился под партийным влиянием большевиков-ленинцев, которые приняли его в партию в самый тяжелый период войны 1941 года.

В пограничном воинском коллективе, в сложной боевой обстановке формировался характер Георгия Петровича, развивались пытливость, тяга к знаниям, а главное — высокая ответственность за надежную охрану государственной границы СССР. В это дело Георгий Петрович вложил всю свою энергию, посвятил ему всю жизнь. Родина высоко оценила деятельность генерала-пограничника. Он награжден пятью боевыми орденами и многими медалями, ему присвоено почетное звание «Заслуженный деятель науки РСФСР».

Советы Георгия Петровича, его воспоминания позволили автору более глубоко осветить некоторые эпизоды боевых действий на нашей северной границе и при обороне Ленинграда. [287]

Богата крупными событиями жизнь другого ветерана-пограничника — бывшего начальника 5-го Сестрорецкого Краснознаменного погранотряда генерал-полковника Андрея Матвеевича Андреева. В послевоенные годы он оставался в рядах Вооруженных Сил, командовал войсковыми соединениями, войсками Воронежского военного округа, был представителем командования Объединенных Вооруженных Сил стран — участниц Варшавского Договора в армиях ряда стран социалистического содружества, являлся начальником военного института.

А. М. Андрееву присвоено звание Героя Советского Союза, его подвиги отмечены также двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Кутузова I степени, Суворова II степени, Богдана Хмельницкого I степени, Красной Звезды, «Знак Почета», многими медалями, знаком «Почетный чекист».

В ноябре 1983 года А. М. Андреев умер.

Должен высказать благодарность еще одному ученому-пограничнику.

Участник чекистской операции пограничников 112-й Отдельной маневренной группы В. Н. Андрианов — ныне генерал-майор, доктор исторических наук, профессор вуза. Свой богатый опыт, накопленный в годы войны, Владимир Николаевич щедро передавал будущим офицерам-пограничникам и одновременно вел большую научно-исследовательскую работу о действиях партизанских формирований и подпольщиков в тылу врага. Он опубликовал не одну монографию, сотни статей, неустанно пропагандирует героические подвиги советских людей, пограничников в тылу врага.

В настоящее время Владимир Николаевич в расцвете сил, активно готовит научную смену. Под его руководством подготовлен ряд кандидатов наук, в диссертациях которых исследованы актуальные проблемы истории деятельности органов государственной безопасности и пограничных войск.

Заметный след в истории наших пограничных войск оставил Александр Петрович Изугенев.

К началу войны он был уже опытным командиром-пограничником — 17-летним вступил Изугенев в красногвардейский отряд, воевал с белогвардейцами в составе Железной дивизии, в январе 1924 года по Ленинскому призыву вступил в партию, в 1925 году окончил Высшую [288] пограничную школу, с 1938 года — комендант Очаковской комендатуры.

Великую Отечественную войну А. П. Изугенев закончил на Эльбе в звании гвардии полковника. Был награжден одиннадцатью боевыми орденами и многими медалями.

Прослужив в пограничных войсках более 40 лет, Александр Петрович внес большой вклад в военно-патриотическое воспитание молодежи. Он собрал большой материал о людях, о тех пограничниках, которые шли бок о бок с ним через всю войну, рассказывал о них в периодической печати, часто бывал на заставах Белоруссии, Молдавии, Украины. О нем писали центральные газеты «Комсомольская правда», «Труд», многие журналы.

В апреле 1981 года перестало биться сердце чекиста-пограничника. Но осталось его богатое наследие, статьи, воспоминания.

Вдова пограничника Анна Григорьевна и его боевые друзья любезно поделились с автором материалами из архива Александра Петровича.

Во многом помогли мне также родные ветерана пограничных войск П. Г. Деревянко.

Демобилизованный в 1946 году по болезни, Петр Гаврилович, как и в боевой обстановке, по-пограничному, с огоньком и инициативой включился в восстановление народного хозяйства в родной станице Старо-Деревянковской Каневского района Краснодарского края. Был секретарем парторганизации колхоза, его председателем. Но годы войны, тяжелые ранения сказались на дальнейшей судьбе пограничника. В 1961 году П. Г. Деревянко умер.

Мария Федоровна Деревянко и сестра Петра Гавриловича Мария Гавриловна в своих письмах к автору книги существенно дополнили скупые строки фронтовых газет, боевые характеристики товарищей П. Г. Деревянко.

Счастье увидеть День Победы выпало и на долю Героя Советского Союза Ивана Ивановича Богатыря. Сын моря-ка-потемкинца, Иван Иванович после окончания Харьковского пограничного училища служил в пограничных войсках до 1953 года.

С 1956 года он жил на родине, в поселке Кринички Днепропетровской области. Заочно окончил институт народного хозяйства. Избирался депутатом районного Совета народных депутатов. [289]

В 1982 году И. И. Богатыря не стало.

О многих героях-пограничниках хотелось бы мне еще рассказать, но, к сожалению, объем книги не позволяет это сделать.

Приведу лишь несколько цифр. За годы войны почти 200 пограничников удостоены звания Героя Советского Союза — их имена читатель найдет в конце книги.

Более 80 тысяч военнослужащих пограничных войск и внутренних войск отмечены высокими государственными наградами.

Около 20 пограничных застав и кораблей названы именами пограничников, отличившихся в первых боях с немецко-фашистскими захватчиками, — перечень этих имен также приведен в книге.

По разным причинам многое еще не известно о подвигах пограничников, их судьбах, их последних часах в бескомпромиссной борьбе с фашизмом. Советское государство, жители городов и сел приграничья, оставшиеся в живых воины по крупицам восстанавливали события и трагическую судьбу командиров, политработников, рядовых красноармейцев пограничных войск, дравшихся до последнего патрона, до последнего вздоха. О них слагались песни, писалось в газетах, о них рассказывается и в этой книге.

Не изгладятся из памяти подвиги и тех пограничников, которые, пройдя фронтовыми дорогами и восстановив государственную границу, участвовали в разгроме гитлеровских армий, и тех, кто снова встал в бессменный дозор на священных рубежах Родины, а затем, отслужив положенный срок, активно участвовал в социалистическом строительстве, воспитывал не одну смену защитников советских границ, проводил и проводит большую работу по увековечению подвигов однополчан, рассказывает об истоках героизма и мужества воинов своего поколения, щедро делится воспоминаниями.

Их тысячи и тысячи, но с каждым годом ряды их тают, уходят ветераны. Время неумолимо. Говоря о рядовых, сержантах, генералах и офицерах, ветеранах пограничных войск, их женах, которые с душевной теплотой и щедростью оказали помощь в работе над этой книгой, автор выражает им всем глубокую благодарность.

Все дальше в прошлое уходят годы военного лихолетья. Неумолимо уходят ветераны-пограничники, плечом [290] к плечу с воинами Красной Армии отстоявшие в жестокой битве с немецким фашизмом свободу социалистического Отечества, идеалы коммунизма. Оставшиеся бережно хранят в своих сердцах память минувших лет, по крупицам восстанавливают боевой путь своих частей, описывают подвиги однополчан. На примерах героизма и мужества, проявленных пограничниками в Великой Отечественной войне, воспитывают они новые поколения, учат сегодняшнюю молодежь беззаветно любить и беречь Родину и направлять все свои силы на то, чтобы никогда не вернулась на нашу землю война. [291]