Глава II.

Фронтовая страда

Разнообразными были задачи, которые выполняли пограничные войска в годы Великой Отечественной войны. Осуществляя специальные функции по обеспечению государственной безопасности, они были и на передней линии борьбы с фашистами, решали общевойсковые задачи, прикрывали отход регулярных частей Красной Армии, активно участвовали в прорыве из окружения в тяжелом первом году войны.

25 июня 1941 года был издан приказ о новом назначении погранвойск: о переходе их к охране тыла Красной Армии. Со всей ответственностью и высоким воинским мастерством несли пограничники эту непростую в годы войны службу. [136]

Но особая роль отводилась пограничным войскам как резерву для создания общевойсковых частей, соединений и оперативных объединений. Уже в первые дни войны была поставлена задача формирования 15 стрелковых дивизий. Семь пограничных округов — Грузинский, Армянский, Азербайджанский, Туркменский, Среднеазиатский, Казахский и Забайкальский — направили в эти дивизии 3 тысячи офицеров и 10 тысяч сержантов и красноармейцев. И те пограничные округа, которые в первые дни приняли участие в боевых действиях, также направили во вновь формируемые соединения по 500 человек. Насколько высок был профессиональный воинский уровень этих пограничных кадров, свидетельствует такой факт: в восьми дивизиях все командные должности — от командира дивизии до командира отделения — заняли пограничники. Нельзя здесь не сказать о том, что партизанские отряды и соединения, которыми командовали офицеры-пограничники М. И. Наумов, К. Д. Карицкий, Н. А. Прокопюк, М. С. Прудников и многие другие, воевали с врагом организованно и успешно и завоевали у советских людей на оккупированной врагом территории заслуженную славу. Впоследствии Родина по достоинству оценила их роль в организации борьбы с оккупантами, удостоив многих звания Героя Советского Союза, других высоких наград.

Созданные для общевойсковых армий на базе погранвойск дивизии — они были сформированы в течение 15–20 дней — вошли в состав четырех армий, которые возглавили генералы пограничных войск. И в последующие месяцы и годы войны с фашистами пограничники составили отдельные подразделения, их было около 100 — стрелковые батальоны, роты, взводы. Более четырех тысяч кадровых пограничников летом 1942 года пополнили гвардейские минометные части.

Всего же за годы войны непосредственное участие в боях приняли почти 114 тысяч пограничников — 72 процента довоенного состава всех пограничных войск.

В этой главе и пойдет речь о непосредственном участии пограничников в битвах Великой Отечественной, выполнении общевойсковых задач в отдельных операциях, на различных участках практически всех наших фронтов.

Поскольку эти страницы истории пограничных войск сравнительно менее известны, постараюсь показать читателю масштаб участия пограничных соединений и отдельных [137] подразделений в боевых действиях, назвать эти части — нередко это преобразованные в полки пограничные отряды, вступившие в бой 22 июня. Назову и имена многих героев, не вдаваясь, однако, в описание подробностей боев, в целом достаточно известных по литературе о Великой Отечественной войне. Хотя в отдельных случаях попытаюсь рассказать и о деталях, приведу воспоминания ветеранов погранвойск.

2

На страже северных рубежей Родины стояли войска трех пограничных округов — Мурманского, Карело-Финского и Ленинградского.

В состав Мурманского округа входили 101-й Куолояр-винский, 82-й Рестикентский и 100-й Озерковский погранотряды. Побережье Кольского полуострова охраняли 17-я и 20-я отдельные пограничные комендатуры, а также 1-й Северный морской отряд, дислоцировавшийся в Кувшинской Салме.

Войска Карело-Финского погранокруга состояли из пяти отрядов: Олонского, Ухтинского, Ребольского, Кипран-Мякского и Петрозаводского.

Ленинградский округ прикрывал границу к северу от Ленинграда — на Карельском перешейке и на побережье Финского залива. В его состав входили 102-й Элисенваарский, [138] 5-й Краснознаменный Энсовский, 33-й Сяккиярвин-ский, 103-й Койвистовский и 7-й Кингисеппский, 9-й Псковский и 11-й погранотряды, а также другие подразделения.

Против войск нашего Северного фронта враг сосредоточил 325 тысяч солдат и офицеров, около 3200 орудий и минометов и 900 самолетов. Непосредственно на Карельском перешейке действовали 2-й и 4-й финские корпуса в составе семи пехотных дивизий. Основной удар противник планировал нанести на Кексгольм и Выборг. Вражеским армиям противостояли 14, 7, 23-я армии, Северный флот и Ладожская военная флотилия.

26 июня Финляндия вступила в войну на стороне нацистской Германии. Спустя два дня, 28 июня, немецко-финские войска начали боевые действия.

На Мурманском направлении была сосредоточена германская 9-я мотомеханизированная дивизия с дислокацией в Маркиярви. 7-й полк этой дивизии располагался в Сарвиселькя. В Куолоярви находилось 20 тысяч немцев и 5 тысяч финнов, в Котала — 400 немцев, 9 орудий, 150 машин с пулеметными установками.

22 июня пограничные части округа были переданы в оперативное подчинение командованию Красной Армии.

28 июня на участках пограничных отрядов был отмечен налет авиации, боевые действия разведывательных подразделений противника. Шестьдесят фашистских самолетов сбросили 180 бомб на 8-ю заставу Озерковского пограничного отряда, две заставы и штаб Рестикентского погранотряда, станции Оленья и Апатиты.

До 30 июня враг продолжал усиленную разведку боем подступов и мест дислокации погранзастав и подразделений частей Красной Армии. А 1 июля под прикрытием бомбардировщиков, артиллерии и танков перешел в наступление на участках всех пограничных отрядов.

Отдельный вражеский батальон численностью 1200 человек обрушился на 6-ю пограничную заставу и управление 2-й комендатуры Рестикентского погранотряда. Противнику удалось прорваться в глубь нашей территории в направлении Устья — Лутто — Рестикент.

В сложившейся обстановке из личного состава заставы и управления комендатуры был создан батальон под командованием майора Я. А. Немкова. В сложных условиях местности батальон развернул боевые действия против вклинившегося противника. Нанеся ему ряд последовательных [139] ударов, пограничники искусным маневром разгромили штаб вражеского батальона, захватили 5 станковых и 6 ручных пулеметов, 38 винтовок, много боеприпасов, телефонную станцию, взрывчатые вещества и значительные запасы продовольствия.

Отмечая эту победу, Военный совет 14-й армии объявил личному составу отряда Немкова благодарность. Отличившиеся в боях пограничники были представлены к правительственным наградам.

Самоотверженно сражались с врагом пограничники Карело-Финского пограничного округа. Об исключительном героизме, смелости и находчивости солдат, сержантов, командиров и политработников погранвойск свидетельствуют многочисленные примеры, рассказывают документы.

В докладе военного комиссара войск Карело-Финского пограничного округа полкового комиссара Шпакова за июль 1941 года говорится:

«На 10-ю заставу Ухтинского погранотряда напало до двух батальонов финнов и немцев. По ней было выпущено 76 снарядов артбатарей, ее бомбили 11 бомбардировщиков, но, несмотря на это, застава стойко держалась, пока финны не пустили дымовую завесу и под прикрытием ее стали окружать пограничников. Пограничники стали отходить. Во время отхода появилось 13 танков врага. Пограничники бесстрашно отражали атаки танков, бросая связки гранат и стреляя бронебойными пулями, подбили два танка.

Пограничник Михно из этой группы уничтожил гранатами до 30 белофиннов, сержант Ларин убил 10 солдат и спас жизнь пограничнику Лазареву».

Скупые строки документа. Но за ними — молодые люди, полные энергии, планов на будущее. Война разом перечеркнула все. Но ни сомнений, ни растерянности не было в их сердцах. Не колеблясь, шли они на смерть во имя Родины, во имя ее свободы и независимости.

Высокие боевые качества, умение вести бой с превосходящими силами противника в окружении и добиваться успеха показали бойцы и командиры 5-й и 6-й застав Кипран-Мякского погранотряда под командованием начальника 2-го отделения штаба отряда старшего лейтенанта Н. Ф. Кайманова. Эти две заставы и стрелковый взвод составили оперативную группу, в задачу которой входило прикрывать дорогу, идущую из Финляндии через участок 6-й заставы в тыл 52-го стрелкового полка. [140]

Группа Кайманова насчитывала 146 человек, среди них — 10 командиров и политработников, 12 сержантов и 124 рядовых. У них было 2 станковых и 8 ручных пулеметов, 3 ротных миномета, 11 автоматов и 117 винтовок.

Старший лейтенант Кайманов до мельчайших деталей продумал организацию обороны и возможный характер боя в окружении. Как показали дальнейшие события, принятые им меры полностью оправдали себя. Когда части Красной Армии и соседние погранзаставы по приказу командования отошли, группа Кайманова осталась в тылу врага. Окружив пограничников, противник неоднократно атаковал оборонявшихся, обрушив на них огонь артиллерии и минометов. Был момент, когда белофиннам удалось ворваться во двор заставы, но каймановцы пошли в контратаку и выбили врага.

8 июля прервалась связь с подразделениями. Кайманов решил выяснить обстановку, послал в разведку несколько групп. Вернувшись, разведчики подтвердили предположение командира: противник блокировал группу со всех сторон.

Стремясь расправиться с пограничниками, фашисты обрушили на них шквал артиллерийского и минометного огня, а затем силой до двух батальонов неоднократно атаковали, но безуспешно.

Командование пограничного отряда принимало активные меры к деблокированию группы Кайманова. На помощь ей были высланы группа в 100 человек, возглавляемая комендантом 2-го участка капитаном И. П. Степановым, а также 4-я и 1-я резервные заставы со взводом 126-го стрелкового полка под командованием начальника отделения боевой подготовки 1-й комендатуры старшего лейтенанта П. Ф. Соколова. Однако прорвать вражеское кольцо и помочь каймановцам им не удалось. Понеся большие потери, обе эти группы вынуждены были отойти.

Между тем противник предпринимал отчаянные попытки разгромить пограничный гарнизон. Атака следовала за атакой. Дни проходили в непрерывных боях, однако продвинуться вперед хотя бы на шаг фашистам по-прежнему не удавалось.

На высоте, что на западном берегу залива Лутон-Лампи, как рассказал один из летописцев-пограничников В. В. Платонов, финны установили пулеметы и минометы и непрерывно обстреливали расположение 6-й заставы. Ходить [141] по двору стало невозможно. Людей изнуряла жажда, а пробраться к колодцу можно было лишь ночью, да и то не всегда. Кайманов решил выбить фашистов с выгодной позиции. По его приказу пограничники бронебойно-зажигательными патронами подожгли лес за заливом. Пожар вынудил финнов отступить.

15, 16 и 17 июля противник пытался провести несколько ночных атак, но успеха не добился. В короткие периоды затишья фашисты обращались к советским воинам с призывами сложить оружие и прекратить бесполезное, с их точки зрения, сопротивление. Они кричали в рупоры, что Москва уже взята немецкими войсками, что Красная Армия перестала существовать. Пограничники отвечали врагу вылазками в его тыл, что обходилось фашистам дорого.

Во второй половине 17 июля, когда наступило короткое затишье, коммунисты гарнизона провели партийное собрание: принимали в кандидаты ВКП(б) лучших бойцов. Весть об этом облетела все подразделения, и секретарю бюро политруку Счеревскому стали поступать новые заявления пограничников с просьбой принять их в ряды партии.

Особенно сильного напряжения достигли бои в последующие дни. 19 июля противник предъявил пограничникам ультиматум: к 11.00 следующего дня сложить оружие и сдаться. Это требование было отвергнуто. 20 и 21 июля фашисты стали бомбить заставу с воздуха.

21 июля над заставой появился наш самолет и сбросил вымпел: командование предлагало Кайманову вывести группу на соединение с основными силами. Но вымпел упал в болото. Посоветовавшись с командирами, Кайманов самостоятельно принял решение выходить к своим частям через болото.

В ночь с 21 на 22 июля начался отход. Пограничники сумели выйти незамеченными и, сосредоточившись в установленном месте, начали продвигаться к своим, не ввязываясь в бой с группами противника.

На пятые сутки трудного пути, преодолев 160 километров, группа Кайманова соединилась с отрядом.

В течение 20-дневных боев в окружении каймановцы отбили 60 вражеских атак. 18 пограничников было убито, 14 ранено.

Старшему лейтенанту Н. Ф. Кайманову было присвоено звание Героя Советского Союза, а 46 солдат и командиров награждены орденами и медалями. [142]

На участке Ленинградского пограничного округа на всем протяжении границы с Финляндией немецко-фашистские войска предприняли попытку прорвать полосу охраны государственной границы, сосредоточив свои усилия на Куолоярвинском, Элисенваарском и Энсовском направлениях.

29 июня два батальона противника при поддержке танков прорвали нашу оборону на одном из участков и заняли город Энсо, где размещался штаб 5-го пограничного отряда. Однако удержаться здесь им не удалось. Пограничники под командой старшего лейтенанта В. Л. Бебякина и личный состав комендантского взвода, которым командовал младший лейтенант П. Я. Карнаух, отбросили захватчиков за кордон. Враг понес ощутимые потери, на поле боя остались 2 подбитых танка и 2 станковых пулемета. В последующие дни попытки фашистов овладеть городом Энсо тоже не имели успеха.

На участок государственной границы, охраняемой 102-м Элисенваарским пограничным отрядом, в середине дня 22 июня вышли части 142-й и 115-й стрелковых дивизий. Совместно с подразделениями отряда они заняли оборону, чтобы не допустить вторжения противника на территорию СССР. В оперативное подчинение командира 461-го стрелкового полка 142-й стрелковой дивизии были переданы 1, 2, 3, 4, 5 и 6-я пограничные заставы, а 11, 12 и 13-я заставы поступили в оперативное подчинение 708-го стрелкового полка. Соединения и части Красной Армии, заставы и комендатуры пограничного отряда готовились к отражению противника.

Боевые действия на участке 102-го пограничного отряда начались в ночь на 29 июня. Здесь против пяти пограничных застав наступали части 4-го пехотного финского корпуса. Гарнизоны погранзастав, тесно взаимодействуя с подразделениями 142-й дивизии, отразили атаку врага.

Спустя сутки противник, сосредоточив артиллерийский и пулеметный огонь по 4-й погранзаставе, предпринял новую атаку, которая также была отбита. Оставив на поле боя более 120 убитых, противник отошел. Но и пограничники понесли потери. Погиб начальник заставы старший лейтенант И. Н. Сидоров, командование приняли его помощник лейтенант С. М. Родионов и политрук А. В. Здрогов.

На другой день враг возобновил атаки, обрушив на [143] заставу артиллерийский огонь. Полностью были разрушены здание заставы и оборонительные сооружения.

В описании боевых действий Элисенваарского пограничного отряда есть своеобразная хроника тех дней. Вот строки из нее:

«В 12.35 29 июня 1941 года противник в количестве 15 человек перешел государственную границу на участке 12-й заставы и занял высоту «Безымянная». Застава под командой помощника начальника заставы лейтенанта Лазарева в 14.20 контратакой сбила противника с высоты «Безымянная» и отбросила за государственную границу. Противник понес потери в количестве семи человек.

30 июня 1941 года в течение суток — столкновения мелких групп с нарядами застав 5-й — 10-й.

В 22.00 30 июня 1941 года противник в количестве 15 человек перешел границу на участке 5-й заставы, наткнувшись на пограннаряд на юго-западном берегу озера Юля-Тюрья, расчленился на две группы, пытаясь одной группой овладеть 4-й заставой и второй — 5-й заставой.

Подосланным резервом под командой лейтенанта Толстоусова в 23.05 противник был отброшен за границу, оставив двух убитых.

1 июля 1941 года в 1.00 противник в количестве пяти человек, переодетых в пограничную форму, под прикрытием роты перешел границу на участке 5-й заставы. Застава под командованием начальника заставы младшего лейтенанта Ященко вступила в бой. В 1.45 противник был отброшен за границу.

В 17.00 противник силой до отделения на участке 10-й заставы, в районе железнодорожного полотна... обстрелял наряд. Пограннаряд вступил в бой. Прибывшей поддержкой с заставы противник был подавлен.

30 июня 1941 года с 22.00 противник силой около двух стрелковых дивизий при поддержке артиллерии и авиации после часовой артподготовки перешел в наступление по фронту Ристалахти — Эско.

К исходу дня 1 июля 1941 года наши части под натиском превосходящих сил противника с боем отошли и удерживают рубеж Киркомяки — Парика, восточный берег озера Иос-Ий-Ярви.

1 июля 1941 года в 20.40 противник силой до двух рот под прикрытием огня станкопулеметов и минометов атаковал 5-ю заставу. Застава с боем отошла... В 0.30 2 июля [144] 1941 года прибывшая на поддержку резервная застава, соединившись с 5-й заставой, выбила противника из Эско, заняв прежние позиции.

В 22.00 1 июля 1941 года после часовой артподготовки по району 4-й заставы противник при поддержке роты легких танков силой до двух полков атаковал 4-ю заставу и высоту 129,0.

Сводная рота 3-й и 4-й застав под командой старшего лейтенанта Лунева оказала противнику сопротивление. К утру 2 июля 1941 года превосходящие силы противника окружили сводную роту 3-й и 4-й застав и батальон 461-го стрелкового полка в районе м. Канкала и высоты 121,0.

При поддержке маневренной группы 172-го отдельного разведывательного батальона, двух взводов и двух бронемашин 403-го стрелкового полка к 14.00 3-я и 4-я заставы и батальон 461-го стрелкового полка с боем прорвались из окружения и вышли на рубеж Парика».

Оставшиеся в живых во главе с лейтенантом Родионовым влились в состав 1-й пограничной комендатуры, которой командовал старший политрук А. Д. Гарькавый.

К этому времени критическое положение сложилось на 3-й погранзаставе. Стремясь сломить сопротивление пограничников, противник бросил в бой крупные силы. В этой обстановке Алексей Гарькавый снимает 1-ю и 3-ю заставы и организует оборону на участке 2-й погранзаставы. Комендант решил создать оборонительный узел, чтобы не позволить противнику прорваться в наш тыл.

Умело организовав расстановку сил, Гарькавый приказал укрепить оборонительные сооружения, отрыть траншеи и ходы сообщения. Эту работу пограничникам пришлось выполнять под сильным артобстрелом, но, несмотря на это, через сутки она была завершена. Так было перекрыто важное для противника направление.

В течение восьми дней удерживали пограничники этот рубеж. Сражаясь в окружении, они наносили фашистам ощутимый урон. И лишь получив приказ начальника отряда полковника С. И. Донскова отходить и соединиться с отрядом, пограничники оставили занимаемый участок.

План прорыва был осуществлен блестяще. Старший политрук А. Д. Гарькавый вывел личный состав комендатуры с оружием и боеприпасами, сохранив все имущество.

В последующем А. Д. Гарькавый командовал сводным пограничным полком. В конце октября 1941 года героически [145] погиб в районе Невской Дубровки — на ближних подступах к Ленинграду. За подвиги в боях с фашистами А. Д. Гарькавый был награжден орденом Ленина.

Вместе с комендантом старшим политруком Гарькавым активное участие в боевых действиях принимали его жена Мария и 16-летний сын Николай. Двое младших — Люда и Ира — были эвакуированы в тыл в первые же дни войны.

Мария Александровна Гарькавая прожила с мужем 17 лет на границе, владела всеми видами стрелкового оружия, лихо скакала на коне, рубила шашкой. Словом, имела неплохой боевой опыт. Был в биографии жены пограничника и такой эпизод.

Произошло это в 30-е годы. На пограничной заставе, которой командовал А. Д. Гарькавый, остались его заместитель, два бойца и Мария Александровна с маленькой дочкой. Когда к заставе приблизилась цепь басмачей, Мария, схватив винтовку, метким выстрелом сняла переднего всадника, затем сбила еще одного с лошади. А когда застрочил пулемет, басмачи повернули коней и укрылись за скалой.

Заместитель начальника заставы Федько направил Марию Александровну в комендатуру. Сев верхом на лошадь, она вихрем помчалась по дороге. Навстречу ей выскочили басмачи, но она не растерялась, круто повернула лошадь к заставе, подвела басмачей под огонь пулемета, а сама ушла и успешно добралась до комендатуры. Вскоре на выручку заставе прибыли пограничники.

В тот июньский день, когда враг обрушил на пограничные заставы тысячи снарядов и мин, ружейно-пулеметный огонь, Мария Александровна находилась на 4-й заставе, куда выехала с самодеятельностью. Плечом к плечу с пограничниками она отважно вступила в бой с врагом: помогала раненым, бралась за оружие.

Вместе с пулеметчиками сражался и Николай Гарькавый. Когда в бою был ранен младший сержант Зайцев, Николай заменил его, не дал замолчать пулемету и продолжал вести огонь по вражеским цепям.

На 4-й погранзаставе 102-го пограничного отряда работала прачкой Мария Ефимовна Уткина. Когда началась война и боевые действия развернулись на участке заставы, Мария Ефимовна стала бойцом-санинструктором. Под огнем противника она перевязывала раненых, участвовала в отражении атак фашистов. [146]

Однажды ночью, когда Уткина подбирала чистое белье для раненых, в прачечную вошел вражеский солдат с автоматом в руках. Мария Ефимовна, схватив лежавший поблизости топор, бросилась на фашиста и уложила его. А потом взяла автомат и побежала на заставу, где рассказала о случившемся.

Когда потребовался связной для направления в 461-й стрелковый полк с просьбой о помощи, выбор пал на Уткину. Она только ей известными тропами вышла в расположение подразделений полка и привела подкрепление на пограничную заставу. В последующем М. Е. Уткина не раз участвовала в боях и героически погибла при отходе комендатуры. Бойцы похоронили ее с воинскими почестями. Военный совет фронта посмертно наградил Марию Ефимовну Уткину орденом Красного Знамени.

А сейчас я хочу дать возможность читателю увидеть некоторые события лета 1941 года женскими глазами — глазами жены начальника 102-го пограничного отряда С. И. Донскова — Тамары Петровны. В своих воспоминаниях она рассказала о первых днях войны так:

«Поздним субботним вечером 21 июня я задремала на диване в ожидании мужа.

Проснулась от слабого шума в передней.

— Ты не спишь? — спросил Семен, входя в комнату. Он говорил шепотом, чтобы не разбудить сына. Игорь спал, раскинувшись поперек кроватки. Семен поправил на нем одеяльце. Разделся, лег. Видно было, что он очень расстроен. Но скоро усталость взяла свое, и он уснул. Я тоже прилегла.

Сколько я спала? Минуту? Час? Резко зазвонил телефон. Я подскочила к аппарату.

— Полковника срочно к телефону, — услышала я.

— Что там? — спросил муж и, не дожидаясь моего ответа, взял трубку.

— Полковник Донское слушает.

Через несколько секунд сказал совершенно другим голосом — твердым, с незнакомыми мне жесткими нотками:

— Есть, будет исполнено. Пограничники выполнят свой долг.

— Что случилось? — спросила я, хотя сама уже все поняла...

— Война, Тамара.

В дверь постучали, вошел лейтенант Волков. [147]

— Товарищ полковник, хутор у развилки дорог горит. Слышна пулеметная стрельба.

— Сейчас идем, — ответил Семен.

Он быстро встал. Повернулся ко мне. Взгляд тревожный, сосредоточенный. Мысли его уже были где-то там, у развилки дорог, откуда слышались частые выстрелы.

Так началась война.

Сказать, что потекли дни, полные тревоги, опасения за судьбы людей, Родины, — значит ничего не сказать... Началась иная жизнь, в которой все было подчинено одному: не пропустить врага, стоять на границе насмерть, но не дать фашистам ступить на нашу землю.

Особенно запомнилось мне 1 июля — тот день, когда три истребителя противника типа «мессершмитт» с бреющего полета обстреляли пулеметным огнем здание штаба отряда и весь городок...

После обеда, кое-как накормив Игоря, я решила уложить его спать, потому что минувшая ночь была особенно беспокойной.

Послышался необычный гул моторов. Он быстро нарастал. Над домом проплыли самолеты с длинными хвостами, похожие на скорпионов.

— Чужие! — услышала я крик сержанта у пулемета.

Раздалась пулеметная очередь. Дрогнули стены, с этажерки посыпались книги. Разбилось окно в спальне, осколки зазвенели на асфальтовой дорожке.

Я не заметила, как в открытую дверь вошел пограничник. Он был без фуражки, правая рука повисла, из рукава гимнастерки капала кровь, оставляя темные пятна на полу.

— Тамара Петровна, перевяжите, пожалуйста.

Но сверху уже бежала соседка, жена лейтенанта Волкова, медсестра Нина, с санитарной сумкой через плечо.

— Сейчас, голубчик, перевяжу.

Она придвинула стул и, усадив бойца, стала разрезать рукав гимнастерки. Это был первый раненый.

У меня закружилась голова. Замелькали красные пятна в глазах. Я почувствовала, как пол уходит из-под ног, окно расплывается, но устояла, переборола себя и начала помогать Нине.

— Ну вот и все, — проговорила она, закончив перевязку. — Иди вон в те кусты. Сейчас позвоню, чтобы прислали машину. — И тут увидела Игоря. — Почему вы не уезжаете? Уезжайте сейчас же! Можно в Ярославль, к моей маме, — [148] сказала она так, как будто все, что творилось вокруг, было опасным только для меня и Игоря.

Она вышла, но быстро вернулась и протянула конверт.

— Не успела перевести маме деньги. Может быть, вы отдадите. Поезжайте к ней. Вам будет у нее хорошо.

Я машинально взяла конверт, хотела что-то ответить, но не успела: Нина уже ушла.

— Торопитесь же! — услышала я ее голос.

Снова послышалась стрельба где-то совсем рядом. Заработала артиллерия.

Я схватила сына на руки и выбежала в сад. Когда стрельба утихла, мы вернулись в дом, я стала собирать какие-то вещи, продукты. Посреди комнаты валялся кусок черепицы. Антенна радиоприемника упала, и длинный провод повис перед окном. В комнатах гулял сквозняк. Я бросала вещи в рюкзак, когда вошел Волков.

Я не сразу узнала его. В разорванной гимнастерке, запыленный. Лицо осунулось, поблекло.

— Как Семен Иванович?..

— Жив. Выехал на участок.

— Значит, нам можно оставаться?

— Вот вам письмо от полковника. Ночью приказал уехать на полуторке.

Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул мне. Я заметила, что у него дрожат пальцы.

— Коля, что случилось?

— Нину ранило.

— Опасно?

— Осколком в голову. Она без сознания...

Еще минуту назад, словно в каком-то полусне, я действовала полуавтоматически. Слова Волкова вернули мне ощущение действительности.

...Июльская ночь была серебристо-серая, похожая на день. Наша полуторка словно вынырнула из темного перелеска и помчалась по асфальтированной дороге на Кексголъм.

Молча миновали железнодорожный переезд, въехали в сосновый бор. Дорога до Ленинграда оказалась длиннее, чем раздумья о том, что было и что нас ожидает. С Семеном не простились. Волков наскоро перебросил за борт машины наши чемоданы и сказал, что нам повезло и мы сможем уехать вместе с задержанными, которых нужно доставить в Ленинград, остальные семьи собираются эвакуироваться [149] поездом. Остаются только жена коменданта Гарькавого с шестнадцатилетним сыном — она наотрез отказалась уезжать — и прачка Мария Уткина.

В штабе уже ожидали нашу машину. Пленных забрал конвоир, а меня пригласили в политотдел.

Больше месяца пробыли мы с Игорем в Ленинграде. В город поступали раненые. Я металась из одного госпиталя в другой, разыскивая людей из нашего отряда.

После долгих розысков мне удалось найти в госпитале раненого пограничника из нашего отряда, служил он в комендатуре Гарькавого.

Получив разрешение у врача, я шла в палату с таким настроением, словно готовилась встретить близкого родственника. Все забинтованные, бледные — попробуй угадай, кто здесь пограничник Федорченко Иван. Сестра, заметив мое замешательство, указала на койку у окна.

— Не могли бы вы рассказать, как там дела у нас... в отряде?..

— А вы кто?

— Я жена начальника отряда. А вы на какой заставе были?

— На третьей, у Гарькавого.

— Жена Гарькавого уехала? Федорченко отрицательно покачал головой.

— Отказалась... Ребята рассказывали, что майор ее уговаривал, тогда она девочек с няней отправила в Среднюю Азию, а сама все же осталась.

— А сын? — допытывалась я.

— Николай тоже остался вместе со всеми, был в окружении; когда выходили, наравне с нами пробивался...

Иван рассказал о Марии Ефимовне Уткиной то, что слышал от товарищей.

Вечером я обо всем рассказала старшему батальонному комиссару А. И. Поспелову, нашему старому знакомому, работавшему в политотделе.

После моего рассказа о Маше Уткиной и семье Гарькавых Анатолий Иванович как-то сник, помолчал немного и сказал:

— Федорченко в основном все правильно вам рассказал, но пока он лежит в госпитале, обстановка изменилась... Пограничный отряд вместе с частями Красной Армии перешел на новый рубеж. Погибла Маша Уткина... Начальнику отряда послана телеграмма для майора Гарькавого... [150]

Анатолий Иванович заметил мое настроение, протянул листок с текстом телеграммы для Алексея Дмитриевича Гарькавого:

«Горячо приветствую Вас, жену, сына, истинных патриотов нашей любимой Родины, вставших всей семьей на защиту от фашистских захватчиков. Громите фашистских мракобесов до полного их уничтожения.

Начальник политического управления погранвойск Мироненко».

Через несколько дней я прочла в газете, в Указе Президиума Верховного Совета СССР, фамилию Марии Уткиной. За проявленную на заставе храбрость она была награждена орденом Красного Знамени.

Не довелось Маше получить заслуженную награду...»

В сложных условиях оказывала сопротивление врагу и 2-я комендатура 102-го погранотряда. Участок границы, который она охраняла, проходил по лесам и болотам. На участке 5, 7, 8-й пограничных застав границу пересекали шоссейные дороги, ведущие из Финляндии в СССР, а через участок 8-й заставы, кроме того, проходила железнодорожная линия в Сортавала и далее на Выборг.

Наиболее активные боевые действия развернулись на участке 5-й пограничной заставы. Пехотный батальон противника под прикрытием артиллерийского огня развернул наступление на Энсо. Непосредственно на участке заставы наступало до двух вражеских рот: одна — с фронта, другая — с фланга. Завязался тяжелый бой. Пограничники отбили не одну атаку, но белофинны, подтянув дополнительные силы и огневые средства, снова и снова пытались смять отважный гарнизон. По приказу застава с боем отошла в район Сарвивара.

А вражеские солдаты продолжали наседать, приблизились к укреплениям заставы. Завязалась рукопашная схватка. В первых рядах пограничников сражались начальник 5-й заставы младший лейтенант Н. Н. Ященко, старший политрук И. В. Гринчишин и Д. Ф. Федюнькин.

Когда к зданию заставы подошла новая группа белофиннов, заместитель политрука Г. П. Сечкин гранатами помог товарищам, попавшим в тяжелое положение.

«Секретарь бюро ВЛКСМ товарищ Сечкин, — писал в многотиражке 2 июля 1941 года А. Н. Малоиван — комиссар 102-го пограничного отряда, — находился на самых ответственных участках. Непрерывно следя за боем и переползая от одной [151] группы бойцов к другой, он воодушевлял красноармейцев своим личным примером».

На помощь заставе из соседнего пограничного отряда прибыло подкрепление, в котором находился и командир расчета станкового пулемета сержант Андрей Бусалов. Бывший начальник 5-го погранотряда, в последующем генерал-полковник А. М. Андреев рассказал в своих воспоминаниях: «Я знал этого младшего командира, отличившегося еще в боях с белофиннами в 1939–1940 годах. Позднее за безупречную службу предоставил ему отпуск с поездкой на родину. Но Бусалов отказался от поощрения. В отряде стало известно содержание его письма к родственникам:

«Думал в этом месяце побывать у вас в гостях, но, наверное, не придется ввиду международной обстановки. Обстановка такая, что в отпуск ехать нельзя. Сами видите по газетам, что война все расширяется, идет уже вокруг нас. Но нас пока не трогают, а затронут — головы оторвем. Так что работайте спокойно на своих полях, ваш мирный труд мы надежно охраняем».

Сержант Бусалов занял позицию на правом фланге обороны. Все попытки фашистов прорваться к заставе оканчивались неудачей. Огнем станкового пулемета Бусалов беспощадно уничтожал врага. Тогда противник сосредоточил по пулеметчику огонь минометов и тяжелых пулеметов. Бусалов был ранен, но продолжал стрелять. Понеся большие потери, противник отступил.

За первой атакой последовала вторая, третья... Стойко сражались пограничники, многие из них были ранены, третье ранение получил сержант Бусалов. Товарищи хотели заменить его, но он отказался и сражался до последнего дыхания, уничтожил 150 вражеских солдат и офицеров.

Посмертно сержант Андрей Федорович Бусалов награжден орденом Красного Знамени. Имя его присвоено заставе, на которой он служил.

До 30 июля пограничники 2-й комендатуры вместе с воинами Красной Армии удерживали обороняемый участок. Шестьдесят солдат, сержантов и офицеров — участников этих событий — были награждены орденами и медалями.

Тринадцать дней сдерживала врага 12-я застава, которой командовал лейтенант М. Н. Тимофеев. Здесь особенно отличился заместитель начальника заставы лейтенант С. И. Лазарев. Он всегда находился на переднем крае, проявляя незаурядное личное мужество и отвагу. Неоднократно [152] с группой бойцов Лазарев делал вылазки и бесстрашно уничтожал врага.

Когда было замечено, что противник ведет наблюдение с вышки, уничтожить ее вызвался лейтенант Лазарев. В одну из темных ночей он с тремя солдатами отправился в расположение врага. Скрытно подобравшись к вышке, пограничники подложили взрывчатку, и вскоре этот наблюдательный пункт взлетел в воздух.

В один из дней по железной дороге к линии границы подошел вражеский бронепоезд. Группа пограничников во главе с лейтенантом Лазаревым вышла в ночной поиск. Пограничники бесшумно прошли через заслоны противника и вышли к железной дороге, но здесь выяснилось, что и бронепоезд, и подходы к нему усиленно охраняются. И все-таки, выждав удачный момент, группа Лазарева взорвала железнодорожное полотно. Три дня бронепоезд не мог выйти из ловушки, устроенной пограничниками.

Лейтенант Лазарев выполнил не одно рискованное задание, проявляя при этом свойственные пограничнику качества: находчивость и мужество, инициативу и бесстрашие в бою. При выполнении очередного задания командования в тылу врага лейтенант Лазарев погиб. Он не вернулся на заставу, но всегда будет жить в памяти своих товарищей. За боевые заслуги лейтенант Лазарев посмертно награжден орденом Ленина.

Стойко обороняли остров Тейксаари в Финском заливе пограничники заставы лейтенанта А. Г. Девятых. Остров имел важное значение — он прикрывал Ленинград со стороны Финского залива. Это понимал каждый из оборонявших его. В течение трех месяцев небольшой гарнизон, состоявший из 26 бойцов пограничной заставы и группы краснофлотцев, отрезанный от внешнего мира, вел упорные бои с противником. Пограничники и моряки отбили десятки попыток врага захватить остров, уничтожили несколько сот фашистов, сбили два вражеских самолета.

Когда в живых осталось только три человека — лейтенант Девятых и двое раненых бойцов, командир отдал последний приказ: взорвать заставу и на подручных средствах переправиться на Большую землю, а сам остался прикрывать отход товарищей.

На рассвете гитлеровцы атаковали отважного пограничника. Лейтенант расстреливал их в упор. Когда патроны [153] кончились и фашисты бросились к Девятых, он сделал шаг вперед и выдернул чеку гранаты...

Пограничные заставы 103-го пограничного отряда, охранявшего побережье Финского залива, в первые дни войны были переформированы в роты и сосредоточены в районе Ремпети. Отряд получил задачу не допустить захвата приморской шоссейной дороги Выборг — Ленинград.

Наиболее ожесточенными, требовавшими мужества, находчивости, чекистской смекалки, были бои с вражеским десантом, высаженным на побережье. Две группы пограничников (первая под командованием капитана М. А. Ревуна, вторая — начальника штаба отряда майора С. Н. Охрименко) заняли оборону на пути продвижения десанта.

Благодаря своему превосходству в силах врагу удалось окружить группу капитана Ревуна. Группа майора Охрименко отражала натиск фашистов южнее населенного пункта Самолва. В это же время мелкие группы противника просочились в наш тыл и захватили кирпичный завод близ Ниемелия. Обстановка сложилась крайне напряженная.

Учитывая создавшуюся ситуацию, в помощь пограничникам была выделена рота моряков под командованием лейтенанта Козлова. Совместно с курсантами школы младших морских специалистов она нанесла удар по противнику и выбила его с территории кирпичного завода. Тем самым была деблокирована группа капитана Ревуна. А затем объединенными усилиями моряков и пограничников вражеский десант был разгромлен и побережье Финского залива освобождено.

Однако враг стремится во что бы то ни стало захватить стратегически важное приморское шоссе. Сосредоточив крупные силы, он перешел в наступление и 25 августа перерезал дорогу Выборг — Ленинград. Это создавало серьезную угрозу нашим войскам.

Для разгрома прорвавшихся к дороге фашистов был выделен отряд пограничников во главе с майором С. Охрименко, усиленный подразделениями Красной Армии. Удар по основным силам наступавшего противника нанесли с фланга, что заставило его перестраивать свои боевые порядки. Этим и воспользовались пограничники. Сосредоточив огонь всех средств по подходившим колоннам, они контратаковали ближайшие подразделения и добились успеха. Враг не выдержал натиска и побежал. Преследуя его, пограничники сбросили врага в море. [154]

С первых дней войны фашисты вели интенсивный артиллерийский обстрел по линии государственной границы, которую охранял Сортавальский погранотряд. Особенно сильным он был на участках 2, 4, 7, 9, 11 и 12-й застав.

9 июля после артиллерийского обстрела противник перешел в наступление на участке 1-й комендатуры. Два батальона внезапно напали на 1-ю заставу Хавувара и на командный пункт 1-го батальона 367-го стрелкового полка, расположенный у пограничной заставы.

Силы противника превосходили наши в 6–7 раз. Оценив обстановку, начальник пограничной заставы лейтенант М. И. Жаба с ходу контратаковал врага и с боем вывел находившихся на КП людей из окружения.

Несколько позже личный состав заставы, обеспечив отход минометного взвода, двух пушек и обоза, к 13 часам достиг развилки дорог у Кархунвара. Здесь лейтенант Жаба совместно с командованием 1-го батальона организовал оборону и обеспечил развертывание 367-го стрелкового полка. 10 июля штаб 1-й комендатуры и пограничные заставы с боем отошли на новый оборонительный рубеж.

В сложной обстановке действовали пограничники 5-й заставы. В многочасовом бою с двумя ротами противника они уничтожили до 100 вражеских солдат и офицеров. Под сильным огнем личный состав заставы смелой контратакой прорвал окружение и совместно с 3-м батальоном 419-го стрелкового полка отошел на новый рубеж.

На всех участках государственной границы на северо-западе нашей страны пограничники самоотверженной борьбой с честью оправдали доверие Родины, высокое звание воина-чекиста, доказали свою верность воинскому долгу. В статье «Драться до последней капли крови», опубликованной в газете «Красная звезда» 5 июля 1941 года, говорилось:

«В первый день войны фашистские дивизии воевали только против наших пограничников, не имевших ни танков, ни артиллерии. ...В неравном бою, сражаясь до последней капли крови, они сдерживали противника, давая возможность подтянуть к фронту передовые части наших регулярных войск.

Храбрость героев-пограничников легендарна!»

Героическая борьба пограничников, сражавшихся совместно с бойцами укрепленных районов, сыграла важную роль в срыве замыслов гитлеровского командования и на этом направлении. [155]

3

Одним из наших форпостов на Балтике была военно-морская база на полуострове Ханко (Гангут), прикрывающем подступы к Ленинграду. Здесь нес службу отдельный отряд береговой охраны пограничных войск под командованием майора А. Д. Губина. [156]

Выполняя задачи, возложенные на них командованием военно-морской базы, личный состав погранотряда и дивизиона пограничных кораблей проявлял исключительную самоотверженность и мужество. Пограничники участвовали в боевых операциях и несли службу наблюдения, вели поиск и истребляли фашистов снайперским огнем. Подразделения пограничного отряда проделали огромную работу по постройке подземных оборонительных сооружений, дотов, дзотов, блиндажей. Были созданы районы круговой обороны. Кроме всего этого, личный состав отряда и моряки-пограничники участвовали в десантных операциях по разведке, минированию и захвату 16 вражеских островов.

Успешно выполнял боевые задачи личный состав 3-й заставы, проявляя отвагу и решительность, воинское мастерство. Помимо прикрытия левого фланга 2-го батальона 270-го стрелкового полка пограничники вели наблюдение за действиями противника, выявляли расположение его огневых средств, препятствовали высадке вражеских десантов на наши острова. Фашисты неоднократно пытались захватить полуостров, но все их вылазки благодаря бдительности и стойкости пограничников оканчивались неудачей.

10 июля 1941 года начальник заставы капитан Матвиенко, возглавляя наблюдательный пост, своевременно обнаружил подготовку врага к выброске десанта через пролив Кофферхоф. Очередная попытка противника высадиться на Ханко была снова сорвана. А вечером того же дня Совинформбюро сообщило:

«...Белофинны готовили десант против наших войск. На одном из островков залива они начали накапливать свои силы. Бойцам и командирам Энской береговой части Балтийского моря было приказано воспрепятствовать высадке десанта и уничтожить белофиннов. Без дороги, через валуны и скалы советские бойцы протащили пушки на новую огневую позицию. Артиллерийским огнем балтийцев белофинны были уничтожены: на острове осталось более 350 убитых и раненых, остальные бежали».

Приведу еще некоторые факты из боевой жизни защитников полуострова Ханко. 12 июля 1941 года десантная группа под командованием военветфельдшера Малярчикова успешно обезвредила противника, засевшего в укрытиях на острове Форсен. Спустя три дня боевую разведку на острове Реншер провела группа пограничников во главе с офицером штаба пограничного отряда старшим лейтенантом П. В. Куриловым. [157] Уничтожив находившийся на острове вражеский наблюдательный пункт, пограничники без потерь вернулись в отряд.

Дважды, 16 и 20 июля, десантные группы пограничников под командованием лейтенанта Шапкина и младшего политрука Роговца вступали в бой с гарнизонами белофиннов на островах Маргонланд и Мальтшер. В ходе этих операций гарнизоны были частично разгромлены, часть вражеских солдат захвачена в плен. Кроме того, был поврежден подводный телефонный кабель, уничтожены наблюдательные пункты, оборонительные сооружения и другие постройки.

26 июля командование военно-морской базы организовало десант на остров Бенгтшер, расположенный почти в 24 милях от полуострова Ханко, вблизи фарватера Таллин — Ханко. На острове находился маяк, а оборонительные сооружения занимал вражеский гарнизон силой до роты, имевший на вооружении пушку, минометы, станковые пулеметы. Ко времени десантирования, как отмечает генерал-лейтенант в отставке А. А. Никифоров, командование ВМФ не располагало данными об обстановке на острове. Проведенная накануне разведка не обнаружила кораблей противника и не могла определить его силы.

Десантная группа состояла из 31 человека, в том числе шести офицеров, семи сержантов и 18 рядовых. Командиром был назначен старший лейтенант П. В. Курилов, комиссаром — инструктор пропаганды старший политрук Румянцев. В десантной операции принимал участие также начальник отряда майор А. Д. Губин. Для действий непосредственно на острове группа была разбита на три отряда, которыми командовали лейтенант Беликов, военветфель-дшер Малярчиков и сержант Кибис. Высадку десанта осуществляли три катера под командованием капитан-лейтенанта Удалова.

26 июля в 1 час 30 минут десантная группа высадилась на острове и под прикрытием артиллерийского и минометного огня катеров вступила в бой с врагом. Вскоре к острову подошли две канонерские лодки и сторожевые корабли противника, завязавшие бой с нашими катерами. Одновременно белофиннам удалось высадить на остров десант силой до пехотной роты.

На рассвете наши катера трижды атаковали корабли противника, пытаясь пробиться к острову. Во время последней [158] атаки прямым попаданием был уничтожен один из наших катеров, остальные вынуждены были отойти.

О дальнейшем можно судить по докладной записке командования отряда:

«В 14.30 по приказу командира военно-морской базы «Ханко» десант должен был сняться с острова и вернуться в базу. Катера «МО» оказались в окружении вражеских кораблей... четвертый раз бросились в атаку на вражеские корабли... с целью отогнать их и снять десант с острова. В результате атаки «МО» достигли берега, но были обстреляны ураганным артиллерийским огнем с отошедших канонерских лодок, ружейно-пулеметным огнем с острова и тяжелыми артснарядами с береговых батарей острова Эре. Наших людей на острове не обнаружено, на берегу были замечены трупы наших пограничников и трупы финских моряков... В 17.00 26 июля 1941 года катера «МО» по приказу командира военно-морской базы возвратились на базу».

Что же произошло на острове? Благодаря поисковой работе ветеранов Ф. Демидова и А. Никифорова стали известны подробности боя десантной группы на острове Бенгтшер.

Десант высадился бесшумно. Едва пограничники начали продвигаться к маяку, как их осветил луч прожектора. Фашисты заметили советских воинов и открыли по ним огонь из пушек и минометов. Огневая завеса, созданная противником, нарушила план десантной группы. Это прекрасно понимали старший лейтенант Курилов и старший политрук Румянцев. Необходимо было принимать срочные меры, и Румянцев повел десантников в атаку. Теснимый пограничниками противник оставил свои огневые позиции на берегу и отошел к маяку.

В ходе этого боя погиб комиссар десантной группы старший политрук Румянцев, тяжелое ранение получил старший лейтенант Курилов. У самого маяка сразила вражеская пуля военветфельдшера Малярчикова, был ранен Кибис. Оставшиеся в живых под командованием лейтенанта Владимира Кагалова, тоже раненного, пробились к маяку. Несмотря на сильнейший обстрел из пулеметов и автоматов, десантникам удалось овладеть первым этажом маяка.

А на извилине между первым и вторым этажами начался рукопашный бой... Самоотверженно дрались десантники. Бой продолжался всю ночь. Несмотря на большие потери, маяк удалось захватить. [159]

Утром к маяку устремился десант противника. Фашисты предлагали пограничникам сдаться, но в ответ раздавались только выстрелы. Лишь когда некому стало стрелять, белофинны смогли наконец овладеть маяком. Из всей десантной группы в живых осталось семеро. Их, тяжело раненных, находившихся без сознания, фашисты бросили в концлагерь. Были среди них лейтенант Кагалов и сержант Кибис.

Пограничники Красного Гангута в составе частей военно-морской базы обороняли остров до начала декабря 1941 года. 165 дней и ночей стойко защищали они подступы к Ленинграду. 2 декабря по приказу ГКО гарнизон был эвакуирован. Последними покинули полуостров Ханко пограничные заставы старшего лейтенанта Шамраева и младшего лейтенанта Зинишина, прикрывавшие отход основных частей. Пограничников с катеров пересадили на флагманский корабль «Стойкий», который и доставил их на Ленинградский фронт.

К тому времени на защите Ленинграда стояло немало пограничников. В боях активно участвовали 3, 5, 7, 34, 102, 103, 104, 106, 108-й пограничные полки, 99-й погранотряд береговой охраны и два батальона курсантов Петергофского пограничного военно-политического училища. Из пограничных частей в августе 1941 года была создана 1-я стрелковая дивизия, а в октябре закончилось формирование из погранчастей Отдельной пограничной бригады.

1-я стрелковая дивизия была подчинена командованию Ленинградского фронта. Приведу несколько фактов из истории боевых действий этой дивизии, которой командовал ветеран погранвойск Семен Иванович Донское — начальник Элисенваарского пограничного отряда. Дивизия вела тяжелые бои в районе Тосно, Мги, Шлиссельбурга с 28 августа, предотвращая попытки гитлеровских войск форсировать Неву. И не только мужество пограничников, их стойкость сдержали натиск врага. И здесь были проявлены находчивость, воинское мастерство: по предложению командира дивизии пограничники обосновались на небольшом островке посередине Невы в крепости, названной еще при Петре I «Орешком». Небольшой гарнизон, беспрерывно обстреливаемый фашистами, 498 дней держал здесь оборону и не пропустил врага ни на островок, ни на правый берег Невы.

Большую роль в обороне Ленинграда сыграл и «Невский пятачок» — небольшой плацдарм на левом берегу Невы, [160] который пограничники 1-й дивизии вместе с другими частями отбили у врага. Значение этого плацдарма возросло еще более при прорыве блокады.

Самоотверженно защищали город Ленина пограничники. 1-я дивизия потеряла 80 процентов личного состава, но не пропустила врага на своих рубежах и тем самым сорвала замысел гитлеровского командования объединиться с финскими войсками западнее Ладожского озера.

Отдельная пограничная бригада вела активную оборону участка Финского залива, прочно удерживала отведенные ей позиции на линии Белоостров — Пильня.

Успешно выполняли служебно-боевые задачи пять пограничных полков, охранявших тыл Ленинградского фронта.

Особая страница — обеспечение Дороги жизни. Немецко-фашистские войска, пытаясь полностью блокировать Ленинград, принимали все меры к тому, чтобы не допустить установления какой бы то ни было связи осажденного города с Большой землей. В свою очередь Военный совет Ленинградского фронта делал все возможное для того, чтобы не дать врагу перерезать единственную артерию, связывавшую Ленинград со страной, — ледовую дорогу, проходившую по Ладожскому озеру. Охрану и защиту этой дороги осуществляли пограничники.

В октябре 1941 года была выделена пограничная комендатура под командованием майора Иовлева для контрольно-пропускной службы в районе прокладки трассы. На 8-й пограничный полк, впоследствии 104-й пограничный, возлагалась задача охранять и оборонять западное побережье Ладожского озера от Пасечно до Краськово. Задачи эти приходилось выполнять в сложных условиях, под непрерывными обстрелами и бомбежкой противника.

К тому времени подразделения полка имели уже немалый боевой опыт: они получили хорошую фронтовую закалку на Карельском перешейке, у Пулковских высот, под Мгой и Шлиссельбургом. Среди участников первых боев на границе был и генерал-лейтенант А. П. Козлов, в то время старший лейтенант. Он рассказал о многих подробностях службы пограничников в тот период.

18 ноября 1941 года для опробования ледовой дороги первыми прошли по льду Ладожского озера майор К. Ф. Шарапов, капитан В. А. Лебедев, красноармейцы Песков и Агеев. Их маршрут проходил через остров Зеленец до деревни Кобона и обратно. Повторную разведку проводила [161] группа пограничников под командованием старшего лейтенанта А. П. Козлова в составе Пескова, Михайлова и Ляшко.

«Вышли мы ночью, — вспоминает А. П. Козлов. — Местами лед еще качался под ногами, и казалось, вот-вот затрещит. Вокруг нас зияли воронки от вражеских снарядов. Но, признаться, мы не испытывали чувства страха. Оно подавлялось другим, более сильным чувством — сознанием важности боевого задания. К утру мы достигли восточного берега, встретили наши наряды и уточнили обстановку.

Проведенная нами разведка ледовой обстановки позволила 64-му дорожно-эксплуатационному полку правильно определить маршрут автомобильной трассы от мыса Осиновец до Кобоны».

Несколько дней спустя пограничники приняли непосредственное участие в прокладывании Дороги жизни. Для этого были выделены 45 пограничников во главе с политруком Г. П. Сечкиным.

С наступлением темноты пограничники на трех грузовиках выехали из деревни Кокорево и спустились на лед. Медленно двигались машины. Они успели пройти 15 километров, когда раздался треск, и шедший первым грузовик провалился под лед, а за ним и второй стал сползать к полынье. Налетевшие в этот момент 7 «юнкерсов» довершили дело... Лишь одна машина к рассвету достигла противоположного берега.

Но работа продолжалась. Жизненно необходимо было наладить движение по льду Ладожского озера. Это понимали все. И через несколько дней после первого рейса 30-километровая магистраль начала действовать. В Ленинград стали поступать боеприпасы, продукты, а из города появилась возможность вывезти раненых, детей, больных.

Воины-пограничники не только несли контрольно-пропускную службу и охраняли Дорогу жизни, но и занимались погрузочно-разгрузочными работами, вели борьбу с немецкими парашютистами, диверсантами и лазутчиками. Многочисленные примеры свидетельствуют о высокой бдительности и служебном мастерстве воинов.

Переправа осуществлялась под постоянным артиллерийским огнем противника. Регулярно совершала налеты вражеская авиация. А. П. Козлов вспоминает, что фашистские [162] самолеты нападали не только на колонны, но и гонялись за отдельными автомашинами. Приведу еще один эпизод из его воспоминаний, в котором особенно наглядно ощущается и обстановка на дороге, и характер русского воина:

«...Небо разрывали длинные очереди авиационных пушек и пулеметов, надсадно ревели моторы. Решив, что неподалеку завязался воздушный бой, я выбежал из землянки, но увидел совсем другое. Немыслимыми зигзагами по льду мчалась грузовая машина. А сверху ее расстреливали два вражеских самолета.

Открыли огонь наши зенитчики, но, к сожалению, был он слаб и не причинил фашистам никакого вреда.

— Жми, браток, жми! — кричали собравшиеся на берегу, словно тот, кто сидел за рулем, мог услышать их.

Гитлеровцы неистовствовали, но водитель, ловко маневрируя, все же оставил их с носом. Машина вылетела со льда озера на берег, под защиту заснеженных елей. Мы окружили вылезшего из кабины человека. Это был Максим Емельянович Твердохлеб...

— Что везешь, друг? — спросил я у водителя.

— Мандарины, товарищ лейтенант, — ответил Твердохлеб, утирая рукавицей лицо. — Ребятишкам. Новый год ведь завтра. Из Грузии пришли мандарины-то. — Он опять посмотрел на небо и закончил: — Мог бы и не довезти...

Как в последующем выяснил, но о чем водитель не сказал, Твердохлеб был ранен. В машине насчитывалось около пятидесяти пробоин».

Ввод в строй Дороги жизни способствовал деблокированию Ленинграда. Этот факт вынуждены были признать и наши враги. Ф. Гальдер писал в своих дневниках: «Русское радио сообщает, что Ленинград теперь избавлен от полной блокады. Действительно, по Ладожскому озеру проложили путь по льду, по которому осуществляется сообщение с Ленинградом». Тем самым срывались планы немецко-фашистского командования, рассчитывавшего задушить Ленинград голодом. Поэтому были так яростны попытки врага уничтожить Дорогу жизни.

Глубокой январской ночью 1942 года, воспользовавшись метелью, крупный отряд фашистов вышел на лыжную трассу. Целью их движения была ледовая дорога. Однако пограничники своевременно обнаружили врага, и фашистский отряд был разгромлен. [163]

4

Мужественно сражались воины-пограничники на одном из самых драматических участков советско-германского фронта — на подступах к Киеву. В числе тех, кто, не щадя жизни, защищал столицу Советской Украины, были 20, 90, 91, 92, 94 и 98-й пограничные полки, отдельная Коломыйская пограничная комендатура и 43-й резервный пограничный полк.

Рассказывая об обстановке, сложившейся на Киевском направлении в начале июля 1941 года, Маршал Советского Союза И. X. Баграмян писал: «...Дорога на Белую Церковь для врага оставалась открытой. Командующий фронтом спешно связался с командирами пограничных отрядов, которые были направлены в этот район для борьбы с вражескими десантами, и приказал им преградить путь фашистским войскам, если те двинутся от Бердичева на Белую Церковь. Но то была весьма слабая преграда: пограничников мало, к тому же нет у них артиллерии».

11 июля 1941 года была создана группа прикрытия в составе 94-го пограничного и 16-го мотострелкового полка во главе с майором П. И. Босым. Перед ней была поставлена задача к 13 июля занять оборону на рубеже Фастов — Попельня.

К исходу дня 12 июля эта задача была выполнена. В расположение противника были направлены разведчики. Захваченный ими гитлеровский солдат сообщил, что по дороге Житомир — Попельня движется немецкая танковая колонна.

Как известно, здесь наступала танковая группа Клейста. Из-за недостатка артиллерии в наших подразделениях создавались группы истребителей танков. Оснащенные гранатами и бутылками с горючей смесью, они наносили фашистам большой урон. [164]

В 8 часов утра 14 июля танки противника с ходу атаковали позиции 16-го мотострелкового, а затем и 94-го пограничного полка. Бой длился четыре часа. Не добившись успеха ударом с фронта, немцы начали обходить Попельню с запада, где нашей обороны не было. Однако на угрожаемое направление был выслан 94-й погранполк, которому удалось приостановить продвижение вражеских танков.

Командование Юго-Западного фронта дало высокую оценку действиям пограничников под Попельней.

«94-й погранотряд, 6-й и 16-й мотострелковые полки, входившие в сводный пограничный отряд, имели всего три орудия и два легких танка, — писал впоследствии Маршал Советского Союза И. X. Баграмян. — Казалось, что могли они сделать? А сделали многое, очень многое. Гитлеровцы, считавшие путь свободным, попав под огонь, вынуждены были остановиться, развернуться в боевой порядок. Фашистские танки и пехота предприняли несколько атак и каждый раз откатывались».

Оценив обстановку, командование фронта пришло к выводу, что сдержать дальнейшее продвижение противника на подступах к Попельне наличными силами невозможно. Исходя из этого, было принято решение вывести войска в район Строкова, где организовать новый рубеж обороны.

Отход войск прикрывала группа из 154 человек под командованием коменданта 1-й комендатуры 94-го погранотряда капитана И. М. Середы.

Бой приняли у железнодорожной станции. Здесь на путях стоял эшелон с ранеными, который не смогли вовремя отправить: погиб машинист. Вражеские автоматчики пытались прорваться к железной дороге, и, хотя им это пока не удавалось, Середа понимал: раненых нужно со станции срочно убрать. Среди его бойцов был один, работавший до войны машинистом. Его-то и направил капитан к поезду. Под прикрытием огня пограничник увел состав и благополучно прибыл в Фастов.

От станции Попельня Середа принял решение отходить двумя группами: первую возглавил он сам, вторую — комиссар П. П. Колесниченко. Такое построение позволило пограничникам перекатами отойти на намеченный рубеж. Получив приказ выйти к реке Раставице у села Строково и подготовить новый рубеж обороны, капитан Середа отправился со своими бойцами выполнять поставленную задачу. [165]

До села Строково оставалось еще километра три, когда появились фашистские танки и пехота. Наступление вражеской пехоты поддерживали более 120 танков.

Пограничники со связками гранат бросались под танки, уничтожали противника огнем из пулеметов и винтовок. До последней возможности дрался вместе со своими бойцами капитан И. М. Середа. Гранатами он подорвал гитлеровский танк, расстреливал врага из пулемета. Пограничники стояли насмерть, но силы были слишком неравны... В этом бою погибли комендант участка капитан И. М. Середа, военком комендатуры П. П. Колесниченко и с ними более 150 воинов. Лишь один участник того жаркого боя — пограничник А. И. Ковалев остался в живых. Он получил четыре ранения и лежал без сознания: фашисты сочли его мертвым. Ковалева нашла жительница села Парипасы Т. М. Скакун. Рискуя жизнью, укрыла она у себя раненого воина, выходила его, а затем проводила к партизанам.

...На месте героической гибели пограничников ныне воздвигнут памятник. На нем высечена надпись:

«Товарищ! Низко поклонись этим полям. Они окроплены кровью героев. Здесь 14.VII.41 г. в неравном бою с фашистскими танками погибли капитан Середа, политрук Колесниченко и 152 бойца 94-го пограничного отряда. Вечная слава героям!»

Указом Президиума Верховного Совета СССР Ивану Михайловичу Середе посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Старший политрук Павел Петрович Колесниченко посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.

В сентябре 1941 года 94-й пограничный отряд получил задачу оборонять город Лубны Полтавской области. Бой шел уже несколько часов. Гитлеровцы подтягивали все новые и новые подразделения. И хотя численное превосходство было на стороне противника, пограничники стойко удерживали свои позиции.

В ходе боя начальник пограничного отряда майор Босый поручил офицеру штаба капитану Мирзиашвили организовать разведку села, которое просматривалось с правого фланга боевых порядков отряда, чтобы избежать окружения. Во главе группы бойцов капитан выдвинулся на машине к окраине села. Всюду было тихо, но Мирзиашвили, опытный командир, знал, что не следует доверять тишине, если враг в двух шагах. Он решил войти в село, [166] осмотреть строения и убедиться в безопасности этого пути для отхода отряда.

Пограничники двигались скрытно, пристально вглядываясь вперед. Вдруг капитан заметил замаскированный танк, а чуть дальше — пушку. «Засада!» — обожгла мысль.

Как сообщить в отряд? За селом сразу же начинается открытое поле, которое противник постоянно обстреливает. Пройти невозможно, а значит, нельзя послать связного. И Мирзиашвили принимает решение: пока гитлеровцы еще не открыли огонь, развернуть группу и завязать бой. В штабе отряда непременно услышат стрельбу и поймут, что село занято фашистами.

Тихо, почти шепотом, капитан подал команду развернуться к бою. Но как только пограничники начали выпрыгивать из машины, вражеский танк выстрелил и двинулся вперед. Снаряд разорвался совсем недалеко от машины, осколком ранило командира.

Пограничники приготовились к бою. В эту минуту Мирзиашвили приказал шоферу: «В отряд! Мы сдерживаем фашистов!» Проскочив буквально под самым носом у вражеского танка, машина устремилась к городу.

Пограничники дрались отважно. Гранатами был уничтожен вражеский танк, но гитлеровцы, стремясь побыстрее покончить с небольшой группой, направили на нее вторую машину. Мирзиашвили видел, как пограничник Гвоздев пополз вперед, сжимая в руках связку гранат. Вот он приподнялся, чтобы бросить ее под гусеницы, и в ту же секунду упал, сраженный пулеметной очередью. Не раздумывая, капитан вскочил и, схватив гранаты, метко бросил их под танк. Раздался взрыв, танк окутался дымом и остановился. Прячась за домами, пограничники метко разили врага. Завязался рукопашный бой. Фашисты не выдержали, отступили. Путь отряду был свободен.

Когда смолкли последние выстрелы, подбежавшие к капитану бойцы увидели расплывшееся на его гимнастерке алое пятно: осколок вражеского снаряда пробил грудь капитана.

За героический подвиг Михаил Дмитриевич Мирзиашвили посмертно награжден орденом Красного Знамени. На мраморной доске величественного монумента, воздвигнутого в украинском городе Лубны, первым в списке героев-пограничников, погибших здесь в сентябре 1941 года, значится его имя. [167]

В тяжелых боях участвовал и 92-й пограничный отряд. После боев на границе и завершения первого контрудара он отошел вместе с частями 99-й стрелковой дивизии, а 30 июня командир дивизии приказал отряду занять оборону южнее села Роги. Утром следующего дня в небе появился вражеский самолет-корректировщик, который тут же был сбит пограничниками. В 10 часов гитлеровцы начали наступление.

Гвардии полковник запаса М. Скрылев, бывший политрук Перемышльской заставы 92-го погранотряда, рассказывает, что начальник отряда Я. М. Тарутин лично руководил боем, в ходе которого пограничники подбили несколько танков. В том бою подполковник Тарутин был тяжело ранен, лейтенант Журавлев пытался вынести командира, но сам попал под огонь фашистских автоматчиков.

Бой длился несколько часов. Благодаря своему численному превосходству противнику с большим трудом удалось сломить сопротивление советских воинов и потеснить пограничников и подразделения 99-й дивизии. На месте сражения остались убитые и раненые. Гитлеровцы безжалостно расправились с теми, кто подавал признаки жизни.

После ухода фашистов местные жители решили похоронить погибших. 18-летняя Мария Деревянко, проходя по этому страшному полю, услышала слабый стон. Позже она рассказывала:

«Мы шли из села лощиной, а я повернула к ответвлению и пошла небольшой боковой лощинкой. Услышав стон, я испугалась и позвала подруг. Мы увидели в канаве раненого командира в форме пограничника. Он был очень слаб. Шевелил губами, но сказать ничего не мог. Правая нога его была разбита, и каждое движение причиняло боль. В селе стояли гитлеровцы, но мы все же решили перенести раненого в хату. Несли скрытно, огородами. По дороге сняли из его петлиц «шпалы» — знаки различия подполковника.

Раненого принесли в нашу хату, уложили в постель. Я побежала за фельдшерицей. Анастасия Николаевна Деревянко сделала укол, перевязала ногу. Раненый открыл глаза, увидел, что находится среди советских людей, и подал нам свои документы. Среди документов было удостоверение депутата Верховного Совета Молдавии. В нашей хате Тарутин пролежал около трех часов. Его сильно мучила боль, и спасти его мы ничем не могли». [168]

Тарутина похоронили в саду, а после войны его прах перенесли в братскую могилу около Дома культуры. Одна из улиц села Роги ныне носит имя Я. М. Тарутина. Сельчане свято чтут память о герое-пограничнике.

С тяжелыми боями отходили пограничники 92-го погранотряда под командованием начальника штаба капитана Кудряшева. С боем прошли они и переправу в Заречье, а в районе села Вороньки капитан Кудряшев собрал до 500 человек бойцов и командиров различных частей, разбил их на взводы и отделения, назначил командиров взводов из числа командиров и политработников. Боеспособной и уже довольно многочисленной военной части удалось прорвать фронт. В том бою фашисты потеряли знамя 437-го полка «СС», пять танков, 11 автомашин, 6 мотоциклов, 3 пушки, 3 миномета, много стрелкового оружия.

В сводке Политуправления войск НКВД о боевой деятельности и моральном состоянии частей, находившихся во вражеском окружении, есть строки, которые много говорят тем, кто прошел дорогами войны. Да и неискушенный читатель сможет понять, какими были стойкость духа пограничников, их воинское мастерство:

«Красноармеец-пограничник 92-го полка комсомолец Серсекеев командовал взводом в 42 человека и неоднократно разбивал мелкие группы противника. Одна группа немцев была уничтожена вместе с автомашиной. Кроме того, был выведен из строя фашистский танк, у которого гранатой перебили гусеницы. Удачным броском гранаты Серсекеев уничтожил немецкого автоматчика...

Действуя небольшими группами, пограничники смело пробивались вперед, нанося врагу урон в живой силе и в материальной части...

Все жили одним стремлением: вперед, на восток, к своим. При форсировании реки Сула 27 сентября группа подготовила щиты и навела переправу. Предупреждая возможный отрыв отдельных бойцов, к каждому отделению были прикреплены коммунисты. Прикрепленные к отделениям коммунисты доводили до бойцов ориентиры, места предстоящих привалов и т. д.

В результате группа бойцов и командиров в числе 65 человек с полным вооружением (ручпулеметом, семью пулеметами-пистолетами Дегтярева, 50 гранатами и т. д.) вышла из окружения.

Коммунисты и комсомольцы, как правило, находились в [169] первых рядах и личным примером воодушевляли остальных бойцов, увлекая их за собой.

Член ВКП(б), политрук транспортной роты 92-го пограничного полка Бутенко трижды ходил в атаку, ведя за собой группу бойцов Красной Армии численностью до полка. Лично Бутенко бутылками с горючей жидкостью уничтожил 2 танка противника».

В ходе одного из кровопролитных боев разведывательная группа пограничников 92-го отряда под командованием капитана Тарасова оказалась изолированной и не смогла соединиться со своими. Пройдя по тылам врага сотни километров, неоднократно вступая в схватки с фашистами, группа без потерь вышла из окружения и соединилась с отрядом. Пограничники захватили 7 станковых пулеметов, миномет, 2 мотоцикла, автоматы, сожгли 3 танка под Сенчой и уничтожили несколько десятков гитлеровских солдат и офицеров.

При выходе из окружения бойцы и командиры отряда проявили высокую товарищескую спайку, взаимную выручку и поддержку. «В группе пограничников 92-го полка, руководимой капитаном Тарасовым, все дали клятву: 1) оружие не бросать; 2) не сдаваться в плен и стрелять в каждого, кто поднимет руки для сдачи; 3) не переодеваться; 4) товарищей не бросать ни при каких обстоятельствах». Так записано в сводке о боевых действиях отряда. И эта клятва выполнялась не только при обороне Киева, но и во всех последующих боях.

5

По мере продвижения фронта в глубь нашей страны немалые испытания выпали на долю тех пограничных отрядов, которые несли постоянную службу в [170] «зоне заграждения», то есть на линии государственной границы, существовавшей до 1940 года. Их иногда называли «отряды 2-й линии». В их число входил и 9-й Псковский пограничный отряд, участок которого пролегал от северного берега Чудского озера до шоссе Ленинград — Двинск. Общая протяженность его составляла 382 километра.

В первые же дни войны отряд подвергся нападению фашистских самолетов, которые бомбили станцию и город Псков, станцию Остров, другие населенные пункты. Когда в последние дни июня началась массовая эвакуация населения из республик Советской Прибалтики, через контрольно-пропускные пункты отряда прошло около миллиона человек. Но под видом беженцев пыталась проникнуть в тыл действующей армии и гитлеровская агентура. Только за несколько дней июня пограничники 9-го отряда задержали и обезвредили 123 шпиона и диверсанта.

2 июля на участке 36-й заставы 9-й комендатуры появились немецкие танки. Застава упорно оборонялась, стойко удерживая позиции.

Вторая группа танков противника наступала на участке 34-й заставы. Начальник пограничного отряда выслал ей на помощь группу пограничников под командой старшего политрука Дядищева. Прибыв в город Остров, группа получила от генерал-майора Бочкова задачу занять оборону и обеспечить отход воинских частей из города. Пограничники успешно выполнили задачу и вышли из боя последними, израсходовав все боеприпасы.

В эти же дни личный состав 9-й комендатуры уничтожил вражеский десант в количестве 13 человек, а также экипаж сбитого нашими истребителями фашистского самолета.

По приказу командования пограничный отряд с боями отошел в район Новоселье, где занял оборону и в течение двух суток сдерживал наступление значительных сил противника. Сошлюсь на один пример из боевой истории этого отряда.

Начальник заставы лейтенант Н. Н. Семенов с группой бойцов попал под сильный огонь противника. Отходя к своим, лейтенант заметил около взорванного моста автомашину с ранеными бойцами и командирами. Вместе со своими пограничниками Семенов быстро восстановил переправу и вывел машину из-под обстрела. Жизнь раненых была спасена. Неподалеку, в кустах, лейтенант увидел брошенную [171] противотанковую пушку. Бойцы переправили ее на противоположный берег, замаскировали, разыскали снаряды. Противник, считая группу пограничников уничтоженной, открыто вышел на окраину села. Подпустив его на близкое расстояние, воины открыли огонь из пушки и автоматов. Гитлеровцы, понеся большие потери, отступили. Когда кончились снаряды и патроны, лейтенант Семенов отвел свою группу на новый рубеж. За этот подвиг Н. Н. Семенов награжден орденом Ленина.

В последующем пограничные отряды 2-й линии, сдерживая натиск противника, организованно отходили в составе частей Красной Армии.

Успешно охранял тылы действующей армии 11-й Себежский пограничный отряд. С подходом частей Красной Армии все заставы были стянуты к месту дислокации комендатур. Комендантам участков были поставлены задачи на ведение разведки.

Один из примеров ратного мастерства дозорных в той сложной обстановке — умелые действия 2-й заставы под командованием старшего лейтенанта Работы и его заместителя по политической части младшего политрука Графова.

3 июля застава, ведя разведку, обнаружила у реки две танкетки. Старший лейтенант Работа выстрелом из винтовки уничтожил башенного стрелка, а ручной пулеметчик Кузьменко взял на себя водителей. В том бою гитлеровцы потеряли до 15 человек убитыми и отступили.

За проявленное мужество старший лейтенант Работа был награжден орденом Красного Знамени, а Кузьменко — медалью «За отвагу».

Ценные сведения о противнике добыла 3-я застава во главе с лейтенантом Рогожниковым. Умело маневрируя, обходя фланги, бойцы заставы на одной из высот окружили вражескую группу и уничтожили ее. Захватив высоту, пограничники обрушили огонь по наступавшей фашистской пехоте. А затем, сдерживая врага, застава организованно отошла.

Впоследствии полк оказывал значительную помощь командованию армейских частей и соединений. Комендатуры (батальоны) добывали ценные данные о противнике, выполняли специальные и боевые задания, вели борьбу с диверсионно-разведывательными группами врага.

С боями отходил от старой границы и 13-й Березинский пограничный отряд. 22 августа возле деревни Облипушки на [172] отряд, к тому времени уже преобразованный в полк, двинулись десятки фашистских танков, поддерживаемых артиллерией. Через несколько минут четыре вражеские машины запылали. Силы, однако, оказались слишком неравные, и под натиском бронированной армады пограничники вынуждены были отойти.

Мужество и бесстрашие проявил в бою секретарь бюро ВЛКСМ 13-го полка И. Д. Савенков. Ему поручили вывезти знамя части, партийные и комсомольские документы. Выполняя задание, Савенков был тяжело ранен, но, несмотря на это. вырвался из окружения и доставил святыню части и документы в штаб охраны тыла 22-й армии.

Высокое боевое мастерство и отвагу проявил личный состав 16-го Дзержиновского пограничного отряда, охранявшего границу на участке Радошковичи — Старобин. Четверо суток подразделения отряда сдерживали натиск врага.

В течение 12 часов мужественно сражались на реке Илия пограничники 5-й погранзаставы во главе с лейтенантом Трегубовым, грамотным, решительным командиром. Наиболее ожесточенные, кровопролитные бои развернулись 27 июня в районе Заславля, где лейтенант Трегубое возглавил боевые действия 5-й заставы и подразделений 1-й комендатуры. Фашисты, зная о своем тройном численном превосходстве, перешли в наступление, рассчитывая на легкую победу.

Бой разгорелся в населенном пункте. Пограничники превратили каждый дом в опорную точку. В гитлеровцев полетели гранаты, бутылки с горючей смесью. С умело выбранных огневых позиций бойцы вели меткий огонь из ручных пулеметов и автоматов. И вражеские солдаты не выдержали, дрогнули и попятились. Пограничники перешли в штыковую атаку. Потеряв около 200 человек убитыми и ранеными, противник отошел на исходные позиции.

Но гитлеровцы не отказались от своего намерения сбить пограничников. В ночь на 28 июня вражеский пехотный батальон с девятью танками перешел в атаку. Снова разгорелся ожесточенный бой, и снова противник, понеся большие потери, вынужден был отступить.

Сдерживая яростный натиск врага, пограничники обеспечили эвакуацию раненых, оружия и боеприпасов и задержали наступление фашистов на этом направлении.

Получив приказ начальника отряда, гарнизон отошел к [173] Могилеву. Отход прикрывали пять пулеметчиков. Они тоже успешно выполнили свою боевую задачу.

16-й пограничный отряд плечом к плечу с армейскими частями не раз участвовал в боевых действиях. Так, когда вражеские десантники в районе Ярцево перерезали важнейшую коммуникацию — шоссе Москва — Минск, пограничники вместе с бойцами генерала К. К. Рокоссовского принимали участие в ликвидации десантников.

Около двух недель сдерживал гитлеровцев на рубежах рек Припять и Случь 18-й Житковический пограничный отряд, преобразованный в полк, которым командовал полковник М. Р. Аканин. Только под давлением превосходящих сил противника отряд отошел на новые рубежи.

Стойко оборонялся личный состав полка у белорусского местечка Копцевичи 24 июля 1941 года. Четыре раза переходил полк в контратаку, отбрасывая врага на исходные позиции. В ходе боя фашисты потеряли около 300 солдат и офицеров, пять орудий, танк, две бронемашины, десять автомашин, свыше сотни велосипедов. По инициативе командира полка на железнодорожные платформы были установлены наши танки, получился своеобразный бронепоезд. При его поддержке пограничный полк разгромил 512-й полк 293-й немецкой пехотной дивизии, взорвал три артиллерийских склада и захватил большие трофеи.

В августе 1941 года, ведя арьергардные бои, подразделения полка трижды вступали в бой с превосходящими силами врага. Особенно ожесточенным был бой 15 августа, когда полк выполнял задачу по обороне шоссе Чернигов — Нежин у села Яриловка, обеспечивая отход 75-й и 232-й дивизий. Здесь отличилась группа пограничников под командованием старшего лейтенанта Иванова, отбившая танковую атаку и уничтожившая в бою до 120 фашистов. Потери пограничников составили 8 человек убитыми и 13 ранеными.

Впоследствии 18-й погранотряд совместно с 17-м пограничным отрядом обеспечивал охрану переправы у местечка Сенча.

Мужественно оборонялся на старой границе и 83-й пограничный отряд, дислоцировавшийся в местечке Слободка Виленской области.

13 июля отряд совместно с мотострелковыми подразделениями вступил в бой, прикрывая штаб 22-й армии. Руководил боем капитан Полупанов. При поддержке пулеметного [174] взвода, которым командовал начальник пограничной заставы старший лейтенант Д. Н. Кубышкин, пограничники и воины мотострелкового полка, невзирая на сильный артиллерийский огонь, стойко отражали адаки пехоты и танков противника. До позднего вечера группа Полупанова сдерживала рвавшегося вперед врага, обеспечивая переход штаба армии на новый командный пункт. В этом бою личную храбрость и мужество проявил старший лейтенант Кубышкин. Он метко разил фашистов из станкового пулемета. Трижды раненный, он продолжал сражаться до конца боя. Охраняя тылы 22-й и 29-й армий, 83-й погранполк неоднократно отличался в боях, успешно выполнял задания командования. Из подразделений полка был сформирован и заброшен в тыл противника разведывательный отряд в количестве 170 человек, которым командовал капитан А. П. Брехов. Шестнадцать дней действовал отряд во вражеском тылу, взрывал эшелоны, склады с вооружением и боеприпасами. В ночь на 15 сентября разведотряд форсировал Западную Двину и успешно перешел линию фронта. За отвагу в борьбе с гитлеровцами 32 пограничника были награждены орденами и медалями.

6

К осени 1941 года развернулись тяжелые, кровопролитные бои на Московском направлении. Враг упорно рвался вперед, стремясь во что бы то ни стало захватить советскую столицу. Вместе с воинами Красной Армии сражались за Москву 13, 16, 38, 83, 87, 88 и 132-й пограничные полки.

В боях за Калинин и Москву отвагу и героизм проявил [175] личный состав 16-го пограничного полка, которым командовал подполковник А. А. Алексеев.

В последних числах ноября два полка 250-й немецкой пехотной дивизии с 60 танками и артиллерией прорвали оборону на участке 222-й стрелковой и 5-й дивизии народного ополчения в районе Таширово — Новое, на стыке 5-й и 83-й армий. Этот неожиданный прорыв представлял большую опасность: противник вышел в тыл 32-й дивизии 5-й армии, занял Акулово, Юшково, Петровское и двинулся далее, к Кубинке. Создавалась угроза выхода немецко-фашистских войск на шоссе Минск — Москва.

К этому времени 16-й погранполк выполнил задачу в районе Голицыно — Большие Вяземы — Одинцово, взаимодействуя с подразделениями 20-й танковой бригады. Как рассказал впоследствии генерал-майор А. Алексеев, в ночь на 30 ноября он получил донесение, в котором сообщалось о прорыве обороны на участке 5-й армии и продвижении немцев к Кубинке. Возле Акулово враг встретил упорное сопротивление и повернул на Голицыно, оставив в селах Юшково и Бурцеве заслон: пехотный полк, усиленный танками и артиллерией.

Командиру 16-го пограничного полка было приказано выделить наиболее боеспособное подразделение, создать сводную группу, в которую включить танки, и нанести удар по противнику в районе Юшково.

В сводную группу вошли 4-я рота 2-го батальона, усиленная за счет других подразделений, 6 танков 20-й танковой бригады и подразделение саперов. Командиром сводной группы был назначен капитан Д. Дженчураев, комиссаром — старший политрук С. П. Казначеев.

О действиях сводной группы в тот день рассказал капитан Дженчураев:

«Дул холодный, обжигающий ветер, мороз доходил до двадцати градусов. Артиллерийская канонада усиливалась, немцы бомбили станцию Голицыно и прилегающие к ней населенные пункты, там дымили пожарища.

В 17 часов мы достигли села Тарасково. Здесь рассказали бойцам о наших задачах, затем выслали боевую разведку. Комиссар Казначеев провел беседу с бойцами. До начала боя парторгу поступили заявления от воинов. Пограничники писали, что будут бороться с врагами, пока сердце не остановится. И каждый просил считать его коммунистом. Воины хорошо знали, что противник во много раз сильнее, [176] но за нами стояла Москва — сердце Родины, она умножала наши силы».

Обнаружив на дороге Голицыно — Юшково боевое охранение противника, пограничники скрытно сняли его, захватили пушку, несколько пулеметов и автомашин, другое оружие. Путь в Юшково был открыт. С наступлением темноты группа устремилась к деревне. Высланная вперед разведка доложила, что там находится более 30 танков, артиллерийский дивизион, минометная батарея и основные силы пехотного полка противника. Соотношение сил было явно не в пользу пограничников, но выбирать не приходилось: необходимо было выбить врага из деревни. Командир сводной группы принял решение в ночном бою нанести удар по фашистскому гарнизону и освободить Юшково. Рассчитывая на внезапность удара и боевое мастерство пограничников, капитан Дженчураев и комиссар Казначеев отдали приказ на бой.

Скрытно подойдя к деревне, пограничники на рассвете под прикрытием танков с трех направлений атаковали гитлеровцев, забрасывая вражеское расположение гранатами. Фашисты выскакивали из окон домов, метались по улицам, вели беспорядочную стрельбу. Ворвавшись в Юшково, танки с десантом пограничников уничтожили огневые точки врага. Пулеметчик Радобольский, находясь на башне нашего танка, корректировал его огонь. А когда танк, встретив препятствие, останавливался, пулеметчик расчищал ему путь, пробираясь ползком к препятствию. Как рассказал В. Платонов, десятки фашистов пали от пуль старшего сержанта коммуниста Радобольского, он поджег сарай, в котором сгорело 2 танка и 2 автомашины с боеприпасами.

В бою за Юшково, поднимая пограничников в атаку, был тяжело ранен старший политрук Казначеев. Он еще смог уничтожить пулеметный расчет противника, но затем силы оставили его. На помощь комиссару бросился сержант Попов и под огнем противника вынес политрука в безопасное место.

Тем временем смятение, вызванное в рядах противника внезапной атакой пограничников, постепенно прошло. Стремясь удержать Юшково и уничтожить атакующих, гитлеровцы бросили на них со стороны Бурцеве пехотную роту. Это была критическая минута боя. Казалось, что успех ночного боя закрепить не удастся. Положение спасли бойцы во главе с младшим политруком Ульяновым. Вслед за танками [177] они пошли в контратаку и отбросили фашистов. Смертью храбрых пал в том бою младший политрук Ульянов.

«Бой продолжался ровно 35 минут, — вспоминает А. А. Алексеев, — и закончился так же внезапно, как и начался. Фашистский полк был уничтожен:

Провели мы эту операцию 1 декабря в 4 часа утра, а через несколько дней началось знаменитое контрнаступление наших войск».

Потеряв у Юшково свыше 400 солдат и офицеров, 10 танков, 15 орудий, 10 автомашин с боеприпасами и другим снаряжением, противник, теснимый частями Красной Армии, начал отступать.

Все участники боя за Юшково награждены орденами и медалями.

Нелегкие задачи выполнял 88-й пограничный полк, охранявший тыл 30-й армии во время наступления немцев на Москву. В начале октября 1941 года полк участвовал в ликвидации прорыва и вел арьергардные бои в составе 220-й стрелковой дивизии. Подразделения полка, оборонявшие армейский штаб, смело вступали в бой с разведывательными передовыми отрядами врага и успешно уничтожали их. Только в октябре 1941 года полк принимал участие в многочисленных боях, в ходе которых пограничники не только оборонялись, но и неоднократно контратаковали противника, просачивались к нему в тыл.

7 октября группа в составе 40 человек под командованием старшего лейтенанта Марихина внезапно напала на вражеский штаб в Варварино. Гитлеровцы не выдержали и отступили, оставив в деревне 4 миномета, 8 станковых пулеметов и потеряв убитыми и ранеными около 80 человек.

24 октября подразделения полка вели тяжелый 13-часовой бой с превосходящими силами противника. Пограничники успешно отбили три атаки и продолжали стойко удерживать занимаемый рубеж в районе Попово.

8 течение 27–28 октября полк мощными контратаками очистил от врага деревню Вольно-Кожевников.

Героически сражался на подступах к Москве отряд пограничников, которым командовал майор И. Г. Старчак.

4 октября этому отряду, насчитывавшему немногим более 400 бойцов, была поставлена задача прикрыть Варшавское шоссе на участке, где врагу удалось прорвать фронт. Отряд занял оборону на бывшем учебном полигоне, что значительно облегчило ему подготовку и укрепление местности. [178]

Майор Старчак считал, что впереди еще есть наши части. Поэтому, когда вдали появилась колонна мотоциклистов, а за ней — броневики и танки, он решил, что это отступают наши войска, тем более что сидевшие на броневиках солдаты были одеты в советские маскхалаты. Понял он, что это не красноармейцы, а переодетые гитлеровцы, лишь когда выбежавшие навстречу «своим» бойцы были тут же расстреляны из пулеметов...

Семь часов длился бой. Фашисты неоднократно переходили в атаку, но каждый раз, встретив яростный огонь пограничников, откатывались назад.

Силы небольшого отряда быстро таяли. Кончились патроны. По приказу командира пограничники взорвали мост и отошли. А спустя некоторое время, пополнив запасы, перешли в контратаку.

«Немцы не ждали ответного удара, — писал впоследствии Старчак. — Особенно поразил их грохот моторов. Думая, что на них идут танки, немцы начали отступать. Но это были конечно же не танки. Девушка-шофер, отступавшая на своем «Зис-5» от самого Минска и теперь оказавшаяся в нашем отряде, предложила снять со всех грузовиков глушители. И моторы взревели почище танковых. Мне кажется, в этот момент немцы окончательно поверили, что против них обороняются крупные силы. А нас становилось все меньше...

Мы отступали шаг за шагом. Отступали медленно, отражая атаку за атакой. Старший сержант Курлин подпускал немцев вплотную к окопам и косил кинжальным огнем. Сержант Гасенок бил по врагу из трофейного пулемета. Наконец 6 октября к нам подошли курсанты Подольских пехотных училищ».

Высокую оценку действиям отряда майора Старчака дал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

«Отряд И. Г. Старчака, — писал он, — после взрыва моста занял оборону по реке Угре. Вскоре он был поддержан отрядом курсантов Подольских военных училищ...

В результате пятидневных ожесточенных боев немногие остались в живых, но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть необходимое время для организации обороны на подступах к Москве».

Участие в героической обороне Москвы — важная сторона служебной и боевой деятельности пограничных войск. [179]

Она потребовала от каждого бойца и командира огромного мужества, самоотверженности и стойкости. В битве за столицу пограничники снискали себе заслуженную славу.

7

На юге нашей страны в конце 1941-го и в 1942 году события развивались также драматически. Здесь, как и на других фронтах, шли ожесточенные бои с наседавшим врагом.

26-й пограничный полк вместе с воинами Приморской армии и Черноморского флота, ополченцами оборонял Одессу. Командиром полка был назначен майор А. А. Маловский — бывший начальник штаба Одесского погранотряда, комиссаром — батальонный комиссар В. А. Гаврилов. Полк был сформирован на базе Одесского пограничного отряда, ставшего своеобразным резервом пополнения командного состава. На должности среднего и старшего начсостава Красной Армии из состава бойцов было выдвинуто более 100 военнослужащих, из них 3 — на должности командиров [180] полков, 2 — начальников штабов полков, 7 — командиров батальонов и 2 — военных комиссаров частей.

10 августа 1941 года 26-й погранполк занял оборону на рубеже Александровка — Свердлове — Кубинка. Часть его подразделений прикрывала шоссе Одесса — Первомайск. Свое боевое крещение полк получил через два дня, когда вражеская пехота при поддержке танков атаковала нашу оборону на участке 1-го батальона.

Наиболее трудное положение создалось на участке взвода лейтенанта Вахманина. Взвод понес большие потери. В окопе оставалось всего четверо пограничников, но отважные воины не дрогнули. Навстречу стремительно приближавшимся вражеским танкам поползли Илларионов, Худа-кин и Талибов. У каждого в руке — связка гранат. Четвертый — лейтенант Вахманин — прикрывал бойцов, вел огонь из пулемета по смотровым щелям вражеских машин. Остановился один фашистский танк, за ним другой. Но остальные продолжали идти вперед.

Вахманин бросил последнюю связку гранат в надвигавшуюся на него стальную махину. Раздался взрыв, и танк замер на месте.

Пять фашистских танков уничтожили пограничники в этом неравном бою. Гитлеровцы вынуждены были отойти. Но этого уже не увидели ни Илларионов, ни Худакин, ни Талибов. Все они пали смертью храбрых. Ценой своей жизни герои-пограничники остановили врага на этом участке обороны полка.

Храбро сражались бойцы 1-го батальона под командованием капитана К. С. Шейкина. 17 августа фашисты потеснили соседний полк. Комбат, получив приказ выбить вклинившегося противника, посадил личный состав на автомашины и, прибыв на угрожаемый участок, с ходу контратаковал фашистов. Враг, понеся большие потери, отступил более чем на 6 километров.

Высокое мастерство управления полком и личную отвагу проявил майор А. А. Маловский. Только 26 августа пограничники разгромили вражеский полк, захватили 4 пушки, 8 минометов, 12 тяжелых пулеметов, до 2 тысяч снарядов, 3 повозки с боеприпасами и 16 пленных.

28 августа майор Маловский был ранен в обе ноги, но до конца боя не уходил с командного пункта.

В первых рядах, как всегда, шли коммунисты. Комиссар батальона политрук Карпов не раз водил бойцов в атаку, [181] уничтожал фашистов из станкового пулемета. Когда на одном из направлений обороны создалось критическое положение, Карпов с винтовкой наперевес первым поднялся в атаку и увлек за собой пограничников. Враг не выдержал штыкового удара и отступил.

Равняясь на коммунистов, проявляли бесстрашие и комсомольцы. Когда в батальоне краснофлотцев был убит комбат, комсомолец-пограничник Евгений Афанасьев взял на себя командование и повел моряков в атаку. Вскоре Афанасьева назначили на командную должность, как и других младших командиров и рядовых красноармейцев, отличившихся в боях.

На всех участках, на каждом рубеже пограничники полка проявляли отвагу и высочайшее воинское мастерство. Всего в период с 11 августа по 1 сентября 1941 года личный состав полка и приданных ему подразделений уничтожил около 2000 фашистов, захватил и уничтожил 6 танков, 6 пушек, 69 станковых и ручных пулеметов, 5 минометов и много боеприпасов.

В октябре 1941 года 26-й пограничный полк по решению командования Приморской армии был эвакуирован в Крым. Последней из осажденной Одессы ушла группа пограничников, которой командовал капитан Шейкин.

На базе полка была создана 184-я стрелковая дивизия, которая заняла оборону на подступах к Севастополю. В дивизию влилась Очаковская пограничная комендатура под командованием майора А. П. Изугенева. На пограничников была возложена оборона морского побережья от Балаклавы до Феодосии.

Тяжелые оборонительные бои развернулись в ноябре 1941 года. Враг рвался к Керчи. 184-я дивизия оказалась в полном окружении. Отдельные ее подразделения с тяжелыми боями прорывались к Севастополю, другие присоединились к партизанам.

Геройски сражался батальон во главе с комиссаром П. П. Молосновым. В газете «Правда» 6 декабря 1941 года было помещено сообщение: «Группа бойцов под командованием батальонного комиссара тов. Молоснова ворвалась в расположение противника. Она разгромила немецкий штаб, уничтожив 11 офицеров, бойцы и командиры благополучно вышли из окружения».

К концу ноября в Севастополь вышло около тысячи бойцов дивизии, среди них и командир 262-го полка майор [182] Г. А. Рубцов — офицер штаба пограничных войск Черноморского округа. Из пограничников, вышедших из окружения, был сформирован 456-й отдельный стрелковый пограничный полк. Командиром его назначили майора Г. А. Рубцова, военкомом — старшего политрука А. Г. Смирнова.

Оборона пограничного полка проходила по линии Генуэзская башня — высота 368 и 212. Здесь пограничники стояли насмерть, не давая фашистам возможности захватить Балаклаву и прорваться к Севастополю. Они превратили Генуэзскую башню в неприступную крепость. Один из ее защитников, бывший помощник командира взвода минометчиков Комаров, ныне проживающий в Ленинграде, вспоминает:

«Башня была двухэтажная, с толстыми стенами. На ней находился наблюдательный пункт, были установлены два станковых пулемета и четыре миномета. А на самом верху гордо развевался Красный флаг. В течение всей обороны немцы упорно пытались разрушить башню, били по ней из всех видов оружия».

Фашисты непрерывно обстреливали позиции полка Рубцова. Но когда дым рассеивался и оседала пыль, было видно, что башня стоит, как и раньше. Из ее бойниц пограничники вели по гитлеровцам уничтожающий огонь, и сотни вражеских трупов усеивали подступы к высоте.

Волнующие строки найденного в башне фронтового дневника политрука Шарапова наглядно свидетельствуют, какими были подвиги героев-пограничников, какой была повседневная боевая жизнь гарнизона.

Вот одна из тех записей:

«17 апреля 1942 года — разведка в тыл противника. Вышли в 4 часа утра. Рейд под командованием лейтенанта Сохача. С нами рация. Корректировали огонь артиллерии. Выпущено 60 снарядов по врагу. Поддерживающая группа под командованием младшего сержанта Гончарова уничтожила 4 фашиста, снайпером Николаевым уничтожено 2 гитлеровца».

16 марта политрук делает запись о новом артиллерийском обстреле башни и города, о беседах с бойцами, отмечает, что «моральный дух бойцов здоровый, питание хорошее...».

Действия личного состава полка характеризовались большой активностью и наступательностью. Особенно отличились разведчики, которые по заданию командования не [183] раз ходили в тыл врага, добывали ценные данные. «Активно действовали разведчики части командира Рубцова». Так кратко сообщалось в сводке о боевых действиях на подступах к Севастополю на страницах газеты Приморской отдельной армии «За Родину», издававшейся в период обороны города в 1941–1942 годах.

Речь шла о семи разведчиках под командованием лейтенанта Крайнова. В их числе были ефрейторы Смирнов и Ефимов старшина 1-й статьи Братченко, пулеметчик Ильичев, красноармейцы Дмитриев и Рубан.

Получив задание, разведчики изучили маршрут по карте, осмотрели местность, где предстояло действовать, и, укрываясь за валунами, вышли к берегу моря, где лейтенант оставил прикрытие на случай отхода Ильичева и Рубана.

Сделав проходы в минном поле противника, разведчики поднялись на один из скатов высоты. Лейтенант организовал наблюдение за противником. Уточнили вражеские огневые точки, нанесли их на карту, вскрыли расположение вражеских окопов, засекли несколько дзотов.

Выполнив задачу, разведчики направились обратно, но у разминированного прохода столкнулись с несколькими десятками гитлеровцев. Тогда лейтенант Крайнев принимает решение дать бой и под прикрытием огня попытаться разминировать новый проход.

Разведчики, забросав фашистов гранатами, открыли огонь. Но тут же враг начал обстрел из минометов. Мины падали так плотно, что, казалось, не найти места, где можно было бы пройти. Одновременно по разведчикам открыли огонь шесть пулеметов.

Рассказывая об этом бое, старший политрук Ф. Ревенко писал, что с наблюдательного пункта роты внимательно следили за боем. И когда увидели, как четверо израненных пограничников несут пятого, на помощь им послали группу бойцов. Совместными усилиями разведчики были спасены, а добытые ими сведения сразу же использовало командование.

Подполковник Рубцов нередко выступал в армейской печати, рассказывая о мужестве своих подчиненных.

«Саперов называют боевыми друзьями всех родов войск, — писал он в газете «За Родину» 13 февраля 1942 года. — С большим правом это можно сказать о командире взвода инженерной разведки товарище Мануйлове. Сколько раз приходилось ему проникать в тыл врага, подползать [184] к окопам фашистов и буквально под носом у них очищать проходы на минных полях, взрывать вражеские укрепления.

...Мануйлов — знающий и любящий свое дело командир — передает свой богатый боевой опыт красноармейцам, пользуется у них любовью и уважением».

О некоторых эпизодах боев пограничного полка под командованием Рубцова рассказал старший лейтенант запаса С. В. Козленков, бывший командир роты сводного пограничного полка.

— Словно селевой поток шли фашисты на позиции пограничников, но были отбиты, — вспоминал он. — Враг предпринимал отчаянные усилия, стремясь прорвать оборону. В канун нового, 1942 года фашисты, воспользовавшись тем, что их окопы находились на высоте, спустили по откосу начиненную взрывчаткой бочку. Она взорвалась в нескольких метрах от траншеи, в которой оборонялись пограничники. Пятнадцать бойцов получили тяжелые ранения.

Подполковник Рубцов предвидел, что немцы не ограничатся этим и могут преподнести еще какой-нибудь «сюрприз». Чтобы не допустить этого и проучить гитлеровцев, он отобрал лучших стрелков, которых возглавил лейтенант Бодков, и поставил им задачу: выдвинуться вперед, ближе к укреплениям противника, отрыть ячейки и замаскироваться, а как только немцы выкатят бочки, обстрелять их бро-небойно-зажигательными пулями.

Шли дни, фашисты не предпринимали никаких активных действий. Лишь на десятый день они наконец выкатили на бруствер бочку.

— Грянул выстрел — ив следующее мгновение раздался страшной силы взрыв. За ним еще два подряд — видимо, взорвались бочки, которые были в траншее, — и всю вершину заволокло едким черным дымом. Когда он рассеялся, мы увидели, что вершина похожа на кратер вулкана... С тех пор бочек немцы больше не катили. Так что били врага, как говорят, не числом, а умением.

Один из участников героической обороны Севастополя, бывший командир взвода 456-го отдельного пограничного полка Константин Михайлович Хомутецкий при встрече с пограничниками в марте 1965 года рассказывал:

«Исключительно тяжелая обстановка на участке полка сложилась в конце мая 1942 года. Фашисты предприняли решительное наступление. В эти дни в наших окопах часто можно было увидеть командира полка подполковника Рубцова. [185] Этот коренастый, крупный, выше среднего роста человек, энергичный и внимательный к людям, проверял способности каждой огневой точки к отражению атак противника. Беседовал с пограничниками, инструктировал их, давал советы. Герасим Архипович Рубцов никогда не скрывал от солдат трудностей. Помню, как после одной из массированных бомбежек в окопах появился наш командир.

— Ну как, ребята, живы? — спросил он. — Сегодня до трехсот килограммов сброшено на нашу голову. Если выдержали, то и дальше устоим».

Исключительно стойко оборонялись пограничники. Несмотря на численное превосходство фашистов, а против обескровленного полка наступала 1-я пехотная дивизия, поддерживаемая авиацией, артиллерией и танками, полк не допустил прорыва, о чем и сообщило 30 июня 1942 года Совинформбюро.

В начале июля полк выполнил последнее боевое задание: обеспечил отход главных сил и эвакуацию Севастополя. В неравном бою Г. А. Рубцов погиб. Оставшиеся в живых пограничники ушли в партизаны.

За мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Г. А. Рубцову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем названа одна из пограничных застав в Крыму.

Подвиг пограничников увековечен в Старой крепости в Балаклаве, где установлена мемориальная доска. Надпись на ней гласит: «Здесь насмерть сражался пограничный полк НКВД против фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов».

Подвиги воинов-пограничников, защищавших Севастополь, неисчислимы. И среди них особое место по праву занимает подвиг разведчика-пограничника 456-го пограничного полка Ивана Богатыря. Он участвовал в обороне Одессы и Севастополя. Был признанным мастером по добыче «языка». Отличался хладнокровием, отвагой, решительностью.

В июле 1942 года И. Богатырь в составе пулеметного взвода защищал высоту 96,4 на Балаклавском направлении. Здесь шли тяжелые, кровопролитные бои. Противник не жалел сил для того, чтобы выбить советских воинов с высоты, так как, не овладев ею, невозможно было двигаться дальше, на Балаклаву. ...К вечеру 9 июля из всех защитников высоты в живых [186] остался один Иван Богатырь. Он укрылся в доте и огнем пулемета разил врага. Фашисты обрушили на пограничника ураганный артиллерийский и минометный огонь, но не смогли заставить замолчать его пулемет. Богатырь зорко следил за действиями противника, не давал ему приблизиться к доту. В этом бою отважный пограничник еще раз доказал, что и один в поле — воин.

Пять часов подряд без передышки шел бой. Триста минут шквального огня и непрерывных атак. Триста минут подвига. Когда пулемет раскалился, Иван начал стрелять из автомата, забрасывал врага гранатами. Он не чувствовал боли от полученной раны, не замечал, что в перекрытии дота зияет дыра.

«Раз надо, пограничники устоят, так и передайте» — эти слова звучали в ушах Ивана Богатыря: он сказал их своему командиру перед боем. Он выполнит эту клятву, чего бы это ни стоило, даже ценой жизни.

И пограничник еще сильнее нажимает на гашетку пулемета, отбивая очередную атаку гитлеровцев. Сколько их отбито, этих атак? Иван перестал их считать, не различает уже, когда кончается одна и начинается другая.

Неподалеку от дота, где обосновался И. Богатырь, разорвался тяжелый снаряд. Иван почувствовал тупой удар в голову, зазвенело в ушах.

«Контузило», — понял он и, еще крепче сжав рукоятки пулемета, опять нажал на гашетку. Ровно застрекотал «максим», поливая фашистов свинцовым дождем. Острая боль пронзила правую руку. Иван увидел на рукаве кровь, но времени на перевязку не было — враг наседал. Богатырь отступил на полшага от пулемета, повернулся к нему боком и изо всей силы стиснул рукоятку и гашетку пулемета левой рукой. Через несколько минут пограничник был ранен в левую руку...

«Как же теперь стрелять?» — с отчаянием подумал Иван. Превозмогая боль, он грудью навалился на короб «максима», развернул пулемет и, тяжело подняв раненую руку, нажал на гашетку...

И эта атака была отбита. Враг опять, в который уже раз, не смог овладеть высотой. Отступающие фашисты — это было последнее, что увидел И. Богатырь. Потеряв сознание, он упал на раскаленный пулемет.

Сколько он пролежал так: час, два, а может, всего минуту? Этого Иван сказать не мог. Он очнулся от страшной [187] боли. Хотелось пить, было темно и душно. И удивительно тихо. «Неужели немцы прошли на Балаклаву?» — обожгла тревожная мысль. Собравшись с силами, Иван встал и, шатаясь, выбрался из дота. Кругом — трупы вражеских солдат, откуда-то снизу доносились стоны раненых.

«Нет, не прошли», — удовлетворенно подумал пограничник. Он отыскал ракетницу: надо дать знать своим, что высота держится, что сержант Богатырь живой и просит помощи. Совсем близко разорвалась граната. По ногам хлестнуло осколками, и в то же мгновение Богатырь увидел перед собой фашистского офицера. Все произошло в считанные секунды: молниеносным ударом сержант выбил из рук немца автомат, выхватил кинжал...

В небо взвилась ракета, чуть задержалась и, словно нехотя, медленно начала опускаться вниз. Иван внимательно следил за ней. Ему казалось, что она падает прямо на него и свет ее нестерпимо ярок, как солнце...

Его нашли рано утром у разбитого дота. Иван лежал без сознания, все еще сжимая в руке ракетницу. Товарищи доставили его в медсанбат, откуда мужественного пограничника отправили в госпиталь. А вскоре вся страна узнала имя нового Героя Советского Союза — Ивана Ивановича Богатыря.

8

Разными путями шли пограничные полки по дорогам войны, но все их действия, будь то самая что ни на есть передовая линия или, как случалось особенно в первый период войны, жестокий, неравный арьергардный бой, или охрана тыла наших войск, — всюду пограничников объединяло одно стремление: нанести врагу как можно больше потерь, быстрее освободить советскую землю от фашистского нашествия и вернуться на священные рубежи Родины.

Расскажу о некоторых фактах боевой деятельности отдельных пограничных отрядов, которые встретили врага на рассвете 22 июня — тем боям была посвящена первая глава — в последующий период Великой Отечественной.

23-й Липканский пограничный полк с июля 1941 года охранял коммуникации действующей армии на Украине и участвовал в обороне городов Умани, Кривого Рога, Каховки, Запорожья, Днепропетровска, Сталино, Горловки и других населенных пунктов. Мужество и воинское мастерство воинов полка в оборонительных боях второй половины 1941 года не раз отмечались в приказах командования.

Трудным было для липканцев лето 1942 года.

После 600-километрового марша в августе 1942 года 23-й Краснознаменный полк сосредоточился в 20 километрах северо-восточнее Сочи, а затем в трудных условиях горной местности в течение трех месяцев оборонял важные в стратегическом отношении перевалы, героически отбивая постоянные атаки противника. [189]

К зиме боевые действия наших войск все чаще достигали успеха. 30 января в сводках Совинформбюро была отмечена и победа 23-го полка — бывшего Липканского пограничного отряда.

Случилось это так. В то время когда 1-й и 3-й батальоны 23-го уже дважды Краснознаменного погранполка несли службу по охране тыла, 2-й батальон участвовал в боевых действиях. Командовал батальоном майор Н. М. Пискун. Обороняя станицу Алексеевскую, пограничники не давали противнику покоя своими дерзкими налетами. За два с половиной месяца разведгруппы батальона истребили 300 солдат и офицеров, уничтожили 56 повозок и 5 автомашин с боеприпасами и продовольствием. 19 января 1943 года по приказу штаба 46-й армии батальону была поставлена задача перейти в наступление на станицу Нижегородскую.

Враг имел более 1000 солдат и офицеров, 7 орудий, 10 батальонных минометов, десятки станковых и легких пулеметов.

25 января батальон начал наступление. Четырнадцать часов шел бой. Фашисты несколько раз переходили в контратаки, но под напором пограничников вынуждены были отступить. Батальон, преследуя врага, захватил большие трофеи, много пленных и вышел к Майкопу.

В городе пограничники освободили 1500 военнопленных, захватили 200 тонн авиабензина, более 1000 авиабомб, свыше 200 километров пятижильного кабеля, 1550 автомашин, 100 тракторов, большое количество патронов и снарядов, много другого оружия и военного имущества. «Взятием Майкопа 2-й батальон 23-го дважды Краснознаменного погранполка, — говорилось в докладе командования, — отрезал путь отхода вражескому гарнизону к Тульской, который целиком сдался в плен подошедшим партизанским отрядам».

В последующие дни, с 25 января по 2 февраля, батальон уничтожил свыше 1000 гитлеровцев, 50 фашистов взял в плен.

За умелые действия в горных условиях и успешное выполнение задачи по овладению перевалом Азишский командиру, комиссару и всему личному составу 23-го Краснознаменного погранполка, принимавшему участие в боях, Военный совет Черноморской группы Закавказского фронта объявил благодарность, многие бойцы были представлены к наградам. [190]

24-й пограничный отряд удерживал границу до 2 июля 1941 года. В последующем отряд выполнял задачи в составе 18-й армии Южного фронта. Зная мужество пограничников, командование направляло их на наиболее ответственные участки. Так, например, когда наши части отходили к Днепру, отряд обеспечил переправу одиннадцати тысяч гражданского населения, 2260 автомашин, 142 тракторов, несколько тысяч повозок и крупного рогатого скота.

Не раз пограничники в чрезвычайно сложных условиях вступали в бой с противником, обеспечивая отход частей Красной Армии. Никогда не померкнет в памяти народа и подвиг личного состава 24-го пограничного полка в битве на Маныче.

26 июля 1942 года полк получил задачу организовать оборону переправ через Манычский канал на дороге Пролетарская — Сальск. Рассказывая о событиях тех дней, командир полка подполковник С. Е. Капустин писал в своих воспоминаниях:

«Еще вчера мы были за Доном. А приказ — оборонять район, расположенный почти в 100 километрах от реки в глубоком тылу! Произошло же вот что: немецко-фашистское командование, не сумев взять в кольцо войска Южного фронта севернее Дона, решило окружить и уничтожить их между Доном и Кубанью. С этой целью, переправив танки и артиллерию через реку, соединения 1-й и 4-й немецких танковых армий уже 26 июля, не встречая организованного сопротивления, начали наступление передовыми частями в южном направлении.

Из района Николаевской на Большую Мартыновку, Пролетарскую, Сальск наносил удар 40-й танковый корпус. Возникла опасность прорыва противника и захвата им Манычских переправ, что создало бы тяжелую обстановку для наших войск в районе южнее Ростова. Нависла угроза их окружения».

24-й погранполк, совершив многокилометровый марш, занял оборону совместно с приданным ему батальоном полка внутренних войск и курсами офицеров запаса. Их поддерживали 1-я и 2-я батареи 6-го артиллерийского полка и две батареи 4-го артполка.

Весь день 30 июля противник методично обстреливал боевые порядки полка, 9 бомбардировщиков и 2 истребителя противника четырежды штурмовали его оборону. Из доклада разведки стало известно, что со стороны Веселого в направлении [191] Сальска движется большая группа танков и мотопехоты врага.

К 13 часам 31 июля немецкое командование, сосредоточив в районе дамбы и железнодорожного моста до 150 танков и бронемашин и свыше 50 машин с пехотой, под прикрытием огня артиллерии, минометов и станковых пулеметов начало переправу через Маныч. В бой вступила группа младшего политрука Павленко, но, несмотря на сильный огонь, противник продолжал переправу. Оценив обстановку, командир 2-го батальона майор Волков выслал на помощь группе Павленко 6-ю заставу под командованием начальника штаба батальона старшего лейтенанта Ф. Я. Шумкина. Общими усилиями пограничники не только остановили врага, но и, перейдя в контратаку, обратили его в бегство, а затем штыковым ударом полностью уничтожили.

Фашисты, сосредоточив основные силы на стыке 1-го и 2-го батальонов, сумели за короткое время переправить на наш берег до 600–700 солдат, которые, рассредоточившись, перешли в атаку на позиции 2-го батальона. В этой критической обстановке командир полка организует фланговую контратаку противника силами 3-го батальона. Гитлеровцы не приняли штыкового удара и закрепились на высоте. Бой длился всю ночь, пограничники не раз поднимались в атаку, а на рассвете батальон добил переправившихся на советский берег фашистов.

Однако положение полка по-прежнему оставалось крайне тяжелым. Это объяснялось тем, что на левом фланге противнику удалось захватить плацдарм. Создавалась реальная угроза выхода фашистов в тыл обороны полка. Противник легко мог окружить оборонявшиеся части по рубежу реки Средний Егорлык и, прижимая их к Манычу с юга, уничтожить. Учитывая это, командир полка принял следующее решение: прикрываясь боевым охранением, отвести полк на южный берег реки Средний Егорлык. Это решение утвердил начальник штаба 74-й Таманской дивизии. Но не успел батальон отойти, как противник перешел в наступление. С кровопролитными боями отходили 1-й и 2-й батальоны и к вечеру заняли оборону на южном берегу Среднего Егорлыка.

С большим упорством и стойкостью отражали пограничники атаки врага. Высокие боевые и командирские качества проявило командование 2-го батальона — комбат майор [192] Ф. С. Волков, военком старший политрук М. И. Панков, начальник штаба Ф. Я. Шумкин. Благодаря стойкости личного состава 2-го батальона противнику не удалось прорвать нашу оборону. И тем не менее под давлением превосходящих сил врага 24-й пограничный полк вынужден был отойти и занять оборону на северной и западной окраинах Екатериновки. Здесь, в боях под Екатериновкой, бойцы и командиры полка еще раз показали, на что способны советские пограничники, защищая свою Родину. В течение трех часов сражался полк в окружении. Уничтожив до 200 солдат и офицеров противника, 3 танкетки, 2 машины, 3 пулемета и миномет, подразделения полка начали с боем выходить из вражеского кольца в направлении на Новый Маныч.

В дальнейшем по приказу командования полк выполнял задачи в составе 2-й гвардейской дивизии.

Отдавая дань уважения героизму пограничников, трудящиеся Сальского района насыпали курган — Курган Бессмертия. На вершине его воздвигнут обелиск Славы, на котором высечено: «Вечно будет жить в памяти сельчан подвиг пограничников 24-го полка».

Родина высоко оценила доблесть и самоотверженность 23-го и 24-го пограничных полков: оба они были удостоены ордена Красного Знамени.

Пограничные войска Молдавского округа сдали обороняемые участки границы частям Красной Армии 1 июля 1941 года, а сами приступили к выполнению задач по охране тыла наших войск. Однако отдельные части погранвойск округа участвовали в непосредственных боевых действиях.

25-й Кагульский погранполк до 5 августа оборонял Бендеры, железнодорожную станцию Затишье и село Цебриково. С 12 августа на полк были возложены задачи по обороне города Николаева. В последующем, отходя с частями Красной Армии, полк вышел на реку Молочная, где обеспечивал переправу и охрану мостов, а также сдерживал наступление противника, рвавшегося к Ростову.

Несколько цифр, характеризующих боевую деятельность полка: в результате боевых действий с 22 июня по 31 декабря 1941 года его подразделения истребили свыше пяти батальонов противника, взяли в плен около 80 человек. Кроме того, полк захватил много оружия, боеприпасов, другие трофеи. [193]

В июле 1942 года 25-й пограничный полк нес службу по охране тыла 9-й и 56-й армий Южного фронта. Обстановка была сложной. Части и соединения Красной Армии отступали под натиском превосходящих сил врага, оказывая ему повсеместно упорное сопротивление. Именно в это время, 16 июля, в штаб полка поступил приказ об организации обороны и обеспечении жесткого порядка на переправах через Дон, а также о передислокации 3-го стрелкового батальона.

Переправа в Раздорской не могла работать круглосуточно. Лишь с наступлением темноты удавалось навести понтонный мост, а спустя несколько часов, когда начинало светать, его разводили. В дневное время переправлялись на подручных средствах, на паромах и лодках.

Автору этих строк также пришлось попасть в тот людской водоворот в Раздорской. Не так-то легко было в те ночи переправиться на правый берег Дона. Несколько суток пришлось нам ждать своей очереди.

На берегу у переправы скопилось огромное количество боевой техники, войсковых частей, но еще больше было гражданского населения — женщин, стариков, детей, эвакуируемых в тыл работников предприятий, организаций, колхозов и совхозов. Кто на автомашинах, кто на телегах и подводах, а кто и пешком — все спешили уйти от наступавшего врага. Угоняли скот, увозили хлеб, чтобы не оставлять фашистам.

Образовалась многокилометровая очередь. Значительная часть войск рассредоточилась вдоль берега, надеясь переправиться на подручных средствах. Этим воспользовался противник. Он организовал беспрерывную бомбежку, от которой и войска, и прежде всего мирное население несли большие потери. Вражеские самолеты налетали большими группами, сбрасывали бомбы, а затем на бреющем полете открывали огонь из крупнокалиберных пулеметов. На смену отбомбившейся группе тут же прилетала вторая, за ней третья...

И так в течение всего дня. Укрыться было негде. Все овраги и балки были забиты людьми, но и они были ненадежной защитой.

Многие бойцы и офицеры, даже целые подразделения, не ожидая наведения переправы, пытались добраться до противоположного берега на подручных средствах, а некоторые и вплавь. [194]

В этих тяжелейших условиях 3-й батальон 25-го погранполка, командиром которого был майор Ф. Д. Карпов, а военкомом — батальонный комиссар А. И. Кочергин, прикрывал переправу, не допуская прорыва гитлеровцев к реке.

Участник описываемых событий, в то время комсорг 3-го стрелкового батальона, а ныне майор в отставке А. К. Тури-ков вспоминает:

«Нашему 3-му батальону 25-го погранполка было приказано обеспечить переправу через Дон в станице Раздорской отходящих частей Красной Армии и эвакуированных, охранять и оборонять переправу до конца.

Это был жестокий бой с превосходящим в несколько раз врагом. Особенно досаждали фашистская авиация и артиллерия, а для борьбы с ними у нас не было никаких средств. От огня артиллерии и бомбежки мы несли значительные потери. Как мне известно, в бою под станицей Раздорской наш батальон потерял только убитыми 40 человек. Здесь на моих глазах погибли старший лейтенант Петров, ленинградский слесарь старшина М. М. Алферов, пограничники Прокуза, Белов, Новоселов и другие».

В том бою был контужен и сам Туриков.

Батальону пришлось сдерживать гитлеровцев не только на правом, но и на левом берегу, так как враг форсировал Дон в нескольких местах левее и правее переправы, пытаясь окружить пограничников и сорвать переправу частей Красной Армии.

23 июля противник пытался из района Каныгина овладеть переправой и захватить станицу Раздорская. В четырехчасовом бою 3-й батальон контратакой выбил противника из станицы, обеспечив успешную переправу наших войск.

В ходе выполнения боевой задачи личную отвагу и мужество проявили начальник штаба полка майор С. А. Мартынов, непосредственно руководивший боевыми действиями батальона, начальник политотдела полка батальонный комиссар Н. П. Подгайский, комбат Карпов, военком батальона батальонный комиссар Кочергин, капитан Виноградов, младшие политруки Ершов и Калинин, младший лейтенант Бутко и другие. За период с 18 по 31 июля 1942 года батальон уничтожил 726 солдат и офицеров противника, подбил 2 танка, 7 танкеток, 4 бронемашины, сбил самолет и уничтожил 7 минометов. [195]

Прославился 25-й Краснознаменный полк и в битве за Кавказ. Когда создалась угроза прорыва противника к Черному морю, 25-й пограничный полк после 500-километрового марша из района Ростова сосредоточился в 40 километрах юго-западнее Черкесска, но в связи с продвижением противника в юго-восточном направлении полк отошел в горы и с 12 августа в исключительно тяжелых условиях совершил марш через Главный Кавказский хребет к Черноморскому побережью. 30 августа полк занял оборону на перевале Санчаро. Как свидетельствует генерал армии И. В. Тюленев, 25-й погранполк «способствовал ликвидации угрозы выхода противника в район Сухуми, уничтожив свыше тысячи солдат и офицеров противника, захватив большие трофеи».

После разгрома немецко-фашистских войск на Тамани 23, 24 и 25-й полки участвовали в Керченской операции, обеспечивали действия наших войск по освобождению Крыма.

Нелегкими были фронтовые дороги 79-го погранполка. Личный состав Измаильского пограничного отряда, приобретя опыт боевых действий в первые дни войны на границе, успешно выполнял возложенные на него задачи. Этому в значительной мере способствовало активное воспитание пограничников на боевых традициях отряда. Один факт в подтверждение этого.

Через несколько дней после нападения фашистской Германии наступила третья годовщина со дня создания отряда. Несмотря на сложность обстановки в те дни, командир полка подполковник С. Г. Грачев счел необходимым отметить эту дату. Был издан приказ по отряду. Приведу его текст почти полностью:

«Привет мужественным и бесстрашным бойцам-пограничникам отряда, стойко и отважно борющимся с фашистскими варварами!

Приказ

Н-скому Измаильскому пограничному отряду войск НКВД СССР

30 июня 1941 года

Товарищи красноармейцы, командиры, политработники! Сегодня отряд отмечает 3-ю годовщину своего славного существования... Нам, пограничникам, выпала великая честь отразить первые удары подлого и коварного врага... [196]

Многие бойцы и командиры показали образцы самоотверженности, мужества и героизма. Особенно отличились в боях капитан Шабаев, пулеметчик Зебелев Василий, старший политрук Стеценко, старший лейтенант Стан, красноармеец Пашков, снайпер Емлевский Николай, сержант Роньшин Михаил, красноармейцы Буйцев, Панкратов, Кустов, Степин, Морозов, политрук Фесенко и много других бойцов и командиров.

Товарищи красноармейцы, командиры и политработники! Вступая в четвертый год существования и боевой деятельности отряда, будем еще решительнее бить фашистских разбойников до их полного уничтожения.

Начальник отряда — подполковник Грачев Комиссар отряда — батальонный комиссар Прибылов Начальник штаба — майор Афанасьев».

Выполняя задачи командования Юго-Западного направления, 79-й полк не раз отличался в боях, пограничники сражались мужественно, не терялись в самых сложных ситуациях.

В августе 1941 года на полк была возложена задача защищать город Кировоград. Для усиления гарнизона командование полка создало сводную роту из разрозненных групп военнослужащих, вышедших из окружения, подчинило танковую роту, взвод бронемашин и 4 противотанковых орудия. Наличие этих, хоть и явно недостаточных, сил дало возможность организовать оборону и эвакуировать из города материальные ценности, а также подготовить к взрыву мост и промышленные предприятия.

3 августа полк вступил в неравный бой с численно превосходящим противником. Но пограничники стойко сдерживали врага на подступах к городу. В результате боев под Кировоградом противник потерял 500 солдат и офицеров, 7 танков, 10 автомашин и 15 мотоциклов. Полк выполнил поставленную задачу.

Бывший член Кировоградского обкома партии, ныне персональный пенсионер П. С. Сыромятников, вспоминая о боях 79-го пограничного полка за Кировоград, рассказал:

«Я хорошо знал подполковника Грачева и старшего батальонного комиссара Прибылова. Вместе с ними мне пришлось решать многие вопросы по использованию истребительных батальонов в борьбе с воздушными десантами и забрасываемой в тыл агентурой гитлеровцев. Когда был сбит гитлеровский [197] самолет под Знаменкой, мне вместе с пограничниками довелось участвовать в поисках и захвате экипажа, выбросившегося на парашютах и одетого в красноармейскую форму.

Грачева любили все, он был волевым, храбрым и заботливым командиром, настоящим коммунистом. Как начальник гарнизона, показал себя блестящим организатором, согласовывал все вопросы обороны с обкомом партии. Наши сотрудники тоже присоединились к отряду, с боями мы отходили вместе с ним на восток».

Ныне в Кировограде на месте бывшего КП Грачева в Новых Черемушках стоит обелиск, на котором высечены слова:

«На этом месте проходил рубеж обороны города 3–4 августа 1941 года. Здесь храбро сражались с врагом бойцы 79-го пограничного отряда под командованием подполковника С. Г. Грачева».

Сотни километров прошли по дорогам войны бойцы и командиры 79-го погранполка. Но из всех боев ветеранам прославленного пограничного полка особенно запомнились события мая 1942 года.

25 мая по приказу командующего 6-й армией 79-й пограничный полк сосредоточился в районе Лозовских хуторов. Перед ним была поставлена задача: поддержать наступление 103-й стрелковой дивизии и в последующем развить успех в общем направлении на Лозовеньки.

Однако части дивизии не смогли прорвать оборону противника. Наступление приостановилось. В этой обстановке подполковник Грачев ввел в бой свой полк. Преодолевая упорное сопротивление, пограничники сначала потеснили, а затем выбили врага с занятых им позиций и первыми ворвались в Лозовеньки. Путь для дальнейшего наступления 103-й стрелковой дивизии был открыт.

Фашисты обрушили на боевые позиции полка бомбовые удары с воздуха. После налета авиации перешла в контратаку вражеская пехота, поддерживаемая танками. Подразделения полка вынуждены были отойти в близлежащий лес и вместе с подразделениями Красной Армии занять круговую оборону.

25 мая полк с боями вышел к хутору Садки. Оказавшись в окружении, командир полка принял решение прорвать кольцо. Перегруппировав силы, в ночь на 26 мая первая группа пограничников под командованием капитана Скляра и политрука Лисуна пошла на прорыв. [198]

Прорывом второй группы руководили командир и комиссар полка. Атаку пограничников возглавил подполковник С. Г. Грачев. Во время этого боя в 3 часа ночи командир полка был тяжело ранен в голову и вскоре скончался.

Вместе с командиром в цепи атакующих шел военком полка батальонный комиссар И. Т. Прибылов. В разгар боя автоматной очередью ему раздробило обе ноги. Пытаясь вынести комиссара из боя, погибли несколько смельчаков и врач полка.

Несмотря на тяжелые потери, пограничники продолжали сражаться в окружении до последнего патрона. Остатки батальонов и рот отошли на новый рубеж.

После гибели командира и комиссара полка командование приняли начальник штаба полка майор С. М. Галеев и политрук А. М. Лисун. Знамя полка и штабные документы вынесли из окружения политрук С. Ф. Володин, техник-интендант 1-го ранга Н. И. Заворухин и ефрейтор А. А. Сергиенко.

Еще одно испытание выдержали пограничники 79-го полка в боях за Сталинград. Кроме него здесь выполняли поставленные задачи также 2, 91, 92 и 98-й пограничные полки и 10-я дивизия НКВД, основу которой составляли бойцы и командиры погранвойск. Наряду с выполнением служебно-оперативных задач по охране тыла погранполки активно участвовали в боевых действиях. Когда 13 сентября 1942 года фашисты прорвались в центр города, пограничники 79-го полка двое суток до подхода подкрепления сдерживали численно превосходящего противника, так и не позволив ему выйти на волжский берег на оборонительном участке.

Героически сражались пограничники 3-го батальона полка под командованием военкома батальона И. Дукина. 14 сентября 1942 года, отбивая яростные атаки фашистов, они сумели отстоять переправу через Волгу и дали возможность переправиться в истекающий кровью Сталинград 13-й гвардейской дивизии под командованием полковника А. И. Родимцева.

Отмечая большой вклад личного состава 79-го погранполка в оборону Сталинграда, Военный совет Южного фронта 12 марта 1943 года принял специальное постановление, в котором говорилось о присвоении 79-му пограничному полку почетного наименования «79-й Сталинградский пограничный полк войск НКВД». [199]

Трудными были и остальные дороги войны, полк еще не раз участвовал в боях, вел активную борьбу с подрывной деятельностью противника в тылу действующей армии и дошел до самого Берлина.

В истории Великой Отечественной войны есть немало свидетельств боевых подвигов пограничников на разных фронтах, разных этапах борьбы с захватчиками. Сошлюсь еще раз на свидетельства прославленных полководцев, которые особенно значительны и интересны. Вот что писал Маршал Советского Союза дважды Герой Советского Союза К. К. Рокоссовский:

«Не мне рассказывать о том, как мужественно, стойко, не щадя сил и самой жизни, сражались с врагом советские люди и, в частности, славные советские пограничники. Думается, что в пограничных войсках хорошо знают своих героев, любят и почитают их. Убежден, что тысячи солдат и офицеров стараются быть похожими на них, подражают им...

Воины в зеленых фуражках первыми встретили врага и наносили ему первые удары. Разве забудет когда-нибудь наш народ храбрецов с заставы младшего лейтенанта Ко-лотова, брестских богатырей с заставы лейтенанта Ишкова, легендарные подвиги подразделений лейтенантов Морина и Лопатина, неравных боев до последнего дыхания, которые вела с фашистами на берегу Сана застава лейтенанта Слюсарева! На веки веков вписано в историю наших Вооруженных Сил беззаветное мужество Героев Советского Союза пограничников Константинова, Ветчинкина, Рыжикова, Бузыцкова, Кайманова.

Лично мне во время войны не раз приходилось быть свидетелем славных ратных дел пограничников. Вспоминается, например, такой случай. В первые дни войны я командовал соединением, действующим на Украине. В один из артиллерийских полков соединения после жестоких боев на границе влилось подразделение пограничных войск, которым командовал Петр Акулин. У Акулина остались две противотанксвые пушки и двенадцать солдат. Как-то ночью к штабу полка прорвались девять фашистских танков. Акулин получил приказ уничтожить вражеские машины. Шутка сказать: две пушки против девяти танков! Но пограничники приняли бой.

Вот как его описал политработник полка:

«Акулин и его расчеты били по фашистским танкам прямой наводкой. Четыре [200] машины уже горели, когда пять остальных ворвались на огневые позиции пограничников. Петр Акулин, раненный к этому времени в руку и голову, приказал бить танки зажигательными гранатами. Вскоре загорелся еще один гитлеровский танк. Видя, что дело приняло серьезный оборот, Акулин впрыгнул на ближайшую немецкую машину, облил ее зажигательной смесью и закричал бойцам: «Бейте по мне зажигательными!..» В живых в этом бою остался один ефрейтор Морозов, который был пять раз ранен и сейчас отправлен в госпиталь»...

Ефрейтор Морозов умер от ран.

Где найти слова, чтобы по достоинству оценить подвиг Акулина и его товарищей! Впрочем, слова тут не нужны. А в наших сердцах этот подвиг будет жить вечно.

Никогда не забудется Курская битва. В составе Центрального фронта, которым командовал автор этих строк, находилась целая армия, сформированная из пограничников. Именно в стык этой армии с соединением генерала Пухова и нацелили главный удар немцы в районе станции Поныри.

Завязались беспримерные по своему упорству бои. Враг ввел в дело танковые дивизии, вооруженные тяжелыми машинами «тигр» и «фердинанд», отборные полки пехоты, громадные массы авиации. Но ничто не помогло. Напор фашистов разбился о мужество и стойкость советских воинов.

Помнится, что высоту 88 обороняло подразделение пограничников во главе с майором Шилковым. В первый день боев высота была атакована врагом четыре раза. Вечером спрашиваю командующего:

— Как высота 88?

— В наших руках, — отвечает.

На второй день враг ввел новые силы и атаковал высоту 88 шесть раз. Справа и слева немцам удалось вклиниться в расположение наших войск.

Спрашиваю ночью командующего:

— Высота 88 держится?

— Держится.

На нашем участке фронта враг в разных местах продвинулся от двух до восьми километров. А высоту 88 так и не взял.

Разве такое изгладится из памяти народной!» [201]

И еще одно свидетельство — дважды Героя Советского Союза, прославленного командарма-65 Павла Ивановича Батова:

«Победа в войне — дело коллективное. Она результат усилий всех советских людей... Свой вклад в победу внесли и солдаты-пограничники. Уже на границе в первых боях с вероломно напавшим, сильным и жестоким врагом пограничники показали, как надо защищать свою землю, свое Советское государство. Они были первыми героями величайшей битвы, хотя, погибая, многие из них еще не знали ни ее размаха, ни ее грандиозности, ни ее последствий. Верные присяге, они сражались до последнего патрона, до последнего дыхания. Всех нас, фронтовиков, взволновало героическое сопротивление, которое оказали фашистским моторизованным подразделениям пограничники Бреста, бойцы застав Алексея Лопатина, Виктора Усова, Кузьмы Ветчинкина и других героев. Мы равнялись на них, брали с них пример.

65-я армия, которой я командовал в годы войны, принимала участие в разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом, в битве под Курском, форсировании Днепра, в операции «Багратион», в освобождении Польши и закончила бои за Одером. Случалось так, что всюду я встречал посланцев границы. Соседом 65-й армии под Курском была 70-я армия, сформированная из пограничников. В дни гитлеровского наступления дивизии 70-й выдержали натиск бронированных соединений противника и, перемолов основные силы, сами перешли в контрнаступление.

Я не люблю громких слов, но в данном случае без них не обойдусь: пограничники действительно в обороне стояли насмерть, а их наступательный порыв был неудержим, сметал с пути все преграды.

Война рождает героев не десятками, а сотнями и тысячами. За четыре года я был свидетелем высшего проявления человеческого духа, переживал часы, когда отвага и подвиг были не уделом одиночек, а поистине всеобщим явлением... Что касается пограничников, то им я верил, наперед зная, что они не подведут, выполнят самое трудное задание.

Особенно хороши, просто незаменимы были пограничники в разведке. Здесь они чувствовали себя, словно рыба в воде». [202]

9

С началом войны гитлеровские разведывательные органы резко активизировали подрывную деятельность на территории СССР. Заброшенные в тыл советских войск агенты занимались шпионажем, диверсиями, сеяли панику среди беженцев и местного населения, пытались деморализовать наши войска. Все это требовало экстренных мер.

25 июня 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление, согласно которому на пограничные и внутренние войска НКВД возлагалась охрана тыла Красной Армии. Перед пограничниками ставилась нелегкая задача: обеспечить надежную охрану и защиту тыла от происков врага, вести борьбу со шпионами и диверсантами, охранять штабы, узлы связи и коммуникации. Это потребовало структурной перестройки войск, овладения чекистскими методами борьбы и высокой бдительности. Пограничные части и подразделения успешно справлялись с возложенными на них задачами. Командование и политорганы решали их в тесном взаимодействии с органами государственной безопасности, опирались на местное население, оказывавшее им самую действенную помощь.

Борьба с разведкой противника, диверсантами, пособниками врага стала в дальнейшем основой служебно-боевой деятельности пограничных войск.

Страницы истории борьбы с абвером, с вражеской контрразведкой, в которой непосредственно участвовали пограничники, изобилуют примерами героизма, самоотверженности, [203] свидетельствуют о высоком профессионализме, чекистской выучке.

Для того чтобы читатель смог представить масштабы этой работы в годы войны, приведу несколько цифр, которые показывают, как увеличивалось с каждым годом число агентов, направляемых в тыл действующей армии. Так, если в 1941 году количество забрасываемых к нам вражеских шпионов и диверсантов возросло по сравнению с 1939 годом в 14 раз, то в 1942 году — в 31, а в 1943 — в 43 раза. Шпионы и диверсанты снабжались специальными средствами для совершения террористических актов, коротковолновыми приемопередающими радиостанциями, шифрами, оружием, ценностями и деньгами.

Пограничники Рава-Русского пограничного отряда с первого дня войны усилили борьбу с диверсантами противника в городе. 22 июня 1941 года в одном из костелов была ликвидирована диверсионная группа, имевшая радиопередатчики, запас разноцветных сигнальных ракет.

23 июня немцы забросили в район Равы-Русской несколько групп по 20–25 человек каждая. В результате умелых действий пограничников вражеские агенты были обезврежены раньше, чем приступили к подрывным действиям.

Владимир-Волынский погранотряд наряду с боевыми действиями по защите государственной границы также выделял часть сил для борьбы с диверсантами, поддержания порядка во Владимир-Волынском и охраны командных пунктов дивизии 15-го и 27-го корпусов Красной Армии. Уже 22 июня были ликвидированы несколько вражеских групп, одетых в форму советских военнослужащих и милиционеров.

Были также захвачены сброшенные на парашютах 15 диверсантов-шпионов, которые намеревались захватить мост в районе Старого Порыцка, а также взорвать артиллерийский склад 87-й стрелковой дивизии и мост через реку Луга.

106-й пограничный отряд под командованием подполковника Л. А. Головкина, отойдя от границы, приступил к охране тыла 8-й армии. Только в течение июля 1941 года воины отряда разгромили в лесных районах близ Чудского озера три диверсионные группы противника общей численностью более 200 человек. Пять суток пограничники прочесывали леса, населенные пункты, хутора и, несмотря на [204] уловки вражеских диверсантов, выявили и обезвредили всех до единого. Столь же успешно был ликвидирован воздушный десант, выброшенный в тыл 8-й армии, имевший задачу перерезать шоссе Таллин — Ленинград.

В ходе битвы под Москвой армейские чекисты и пограничные войска, несшие службу по охране тыла Западного фронта, задержали и разоблачили свыше 1000 фашистских агентов.

В октябре — ноябре 1941 года на Ленинградском и Южном фронтах было задержано около 650 и на Северо-Западном фронте — сотни шпионов и диверсантов.

В частях погранвойск, обеспечивавших охрану тыла Ленинградского, Северо-Западного и Юго-Западного фронтов, оперативно обезвреживавших лазутчиков и агентов немецко-фашистской разведки, были пограничники частей Прибалтийского, Белорусского, Украинского и Молдавского пограничных округов.

Активной и успешной была контрразведывательная деятельность 11-го Себежского пограничного отряда, с октября 1941 года переформированного в 11-й погранполк. Первоначально он охранял тыл 27-й армии, действовавшей на Северо-Западном фронте, позднее — ряда других армий. В боях с врагом бойцы и командиры только этого отряда уничтожили около двух тысяч фашистов и задержали несколько десятков заброшенных в наш тыл шпионов и диверсантов.

Провал гитлеровского плана «молниеносной» войны вынудил вражескую разведку изменить свою стратегию, основной стала разведка глубинных районов СССР. Одновременно фашисты усилили террористическую и диверсионную деятельность в прифронтовой полосе. Так, в 1942 году заброска вражеской агентуры в наш тыл увеличилась по сравнению с 1941 годом в 2 раза, причем наибольшее число агентуры забрасывалось на направления предстоящих операций Красной Армии.

В борьбе с фашистской агентурой совершенствовались формы и методы деятельности советской контрразведки, оттачивалось профессиональное мастерство пограничников. События лета и осени 1942 года показали, что в «тайной войне» с гитлеровской разведкой советские органы госбезопасности и пограничные войска добились значительного успеха, сумев парализовать враждебные действия в тылу действующей армии и во внутренних районах страны. [205]

Решая ответственные оперативные задачи борьбы с агентурой противника, командование и политорганы пограничных полков опирались на активную помощь местного населения, партийные и советские органы прифронтовых районов. Так, в тылу 3-й и 13-й, 61-й и 40-й армий, где несли службу 17-й Краснознаменный, 18, 38 и 90-й пограничные полки, в населенных пунктах было создано более 150 бригад содействия. С их помощью удалось задержать не одного вражеского агента.

Насколько успешно велась борьба с агентурой врага, можно судить по документам гитлеровского разведывательного органа «Абверкоманда-104», в котором отмечается, что с октября 1942 по сентябрь 1943 года в тыл Красной Армии было заброшено 150 групп шпионов и диверсантов численностью от трех до десяти человек каждая, вернулись из них только две — остальные попали в руки советских властей.

В сложных условиях боролись с диверсионно-разведывательными группами противника пограничники частей, участвовавших в охране границы и тыла действующей армии в Карелии и на Мурманском направлении. Трудности возрастали, когда приходилось вступать в схватки с довольно многочисленными диверсионными группами.

В марте 1943 года в тыл одного из участков Карельского фронта был выброшен вражеский батальон 10-го пехотного полка численностью до 600 человек. Его поддерживала рота станковых пулеметов и 6 самолетов. 16 марта вражеский батальон захватил поселок Верхний Идель.

Командир 73-го Краснознаменного полка подполковник В. Туляков выдвинул в предполагаемый район действий вражеского диверсионного отряда 3-й батальон под командованием майора В. Епифанова. Разведка, высланная комбатом, и группа пограничников во главе с командиром роты старшим лейтенантом А. Поляковым доложили, что враг отходит двумя колоннами: одна на северо-запад, другая — на юго-запад. Командир полка выслал на предполагаемые направления отхода противника несколько групп пограничников под командованием старшего лейтенанта М. Севостьянова, лейтенанта Ковалева, командира 2-го батальона майора Синеокого и старшего лейтенанта В. Матросова.

17 марта в район действий 73-го погранполка прибыл начальник штаба пограничных войск по охране тыла Карельского [206] фронта полковник М. Петрунькин, который взял на себя общее руководство операцией. Вместе с ним на помощь полку прибыли 200 человек из школы младшего начсостава. К проведению операции привлекались также подразделения 27-й стрелковой дивизии Красной Армии.

Первой столкнулась с врагами группа старшего лейтенанта Севостьянова и лейтенанта Ковалева. Пограничники организовали засаду на хребте, прозванном «Китайской стеной», который протянулся на несколько километров с севера на юг.

Около полуночи появилась колонна противника численностью 200–250 человек. Враг пытался преодолеть хребет, но натолкнулся на меткий огонь пограничников и откатился, а спустя непродолжительное время начал обходить засаду с флангов. Однако и этот маневр не принес врагу успеха: ему не удалось сбить заслон. Понеся потери, диверсанты направились к северу. В ходе боя погибли лейтенант Ковалев и несколько бойцов.

Левофланговая группа противника также была встречена уничтожающим огнем пограничников под командованием капитана Т. Малышева. Разгорелся ожесточенный бой, диверсанты, спасаясь, разбежались по лесу.

Успешно обезвредила врага группа под командованием майора Синеокого и старшего лейтенанта В. Матросова. Преследуя противника по лыжне, группа обнаружила в 500 метрах от нее дым костров.

Бой продолжался около часа. Противник хоть и имел возможность прикрываться огнем станковых пулеметов, вынужден был уйти. Во время разгрома диверсантов несколько десятков вражеских солдат и офицеров было уничтожено.

Группа майора Епифанова и подразделения 27-й стрелковой дивизии под командованием капитана Фесуна устроили несколько засад на путях отхода разбитого вражеского батальона. Противник потерял еще 160 человек убитыми, 25 были взяты в плен.

Не обошлось без потерь и у пограничников: 12 человек пали на поле боя, 6 получили ранения.

Высоко оценило действия пограничников командование. Отмечая их мужество, газета Карельского фронта писала 4 апреля 1943 года:

«Внезапность и быстрота — вот что лежало в основе действий пограничников. Неустанно преследуя разгромленные [207] группы противника, пограничники гнали их на засады, устроенные подразделением капитана Фесуна, и довершили разгром врага».

Об эффективности борьбы с противником подразделений 52-го и 80-го полков, охранявших Кировскую железную дорогу, 82-го и 101-го пограничных полков и 100-го отдельного пограничного батальона свидетельствует хотя бы этот пример: из 20 диверсионных групп, заброшенных противником к нам зимой 1942/43 годов, наши подразделения уничтожили пять, 10 групп вынуждены были повернуть назад от нашего рубежа, остальным также не удалось достичь успеха.

Советские пограничники не ограничивались борьбой с вражеской агентурой, а проводили активную боевую работу. Только зимой 1942/43 годов подразделения 82-го, 101-го пограничных полков и 100-го отдельного пограничного батальона совершили 70 рейдов в тыл врага, вывели из строя сотни вражеских солдат и офицеров, уничтожили на аэродромах 10 самолетов, подбили 8 танков, сожгли 8 складов, взорвали 18 мостов, уничтожили и захватили много оружия и другого военного имущества.

О пограничниках-разведчиках северной границы писали газеты, им посвящали свои произведения писатели и поэты. Константин Симонов в очерке «За полярным кругом» рассказал о действиях одной из разведгрупп, которая не раз скрытно появлялась в глубоком тылу противника. К сожалению, документы не сохранили нам точных имен и фамилий героев, упоминаемых в очерке, — по соображениям военного времени они были изменены автором. Но суть в другом — в высокой оценке чекистского и боевого мастерства пограничников. Приведу несколько строк из этого очерка, точно и образно воссоздающих обстановку, в которой приходилось действовать нашим разведчикам:

«Каким образом они появились в тылу, немцы так и не узнали.

С моря? Но и в эту, и в предыдущую ночь на Баренцевом море бушевал девятибалльный шторм.

С воздуха? Но уже третьи сутки небо было закрыто сплошной снежной пеленой.

По суше через немецкие позиции? Но там всюду стояли патрули и вот уже третью ночь не было слышно ни одного выстрела.

Словом, немцы не знали и не знают до сих пор, как [208] появились в их тылу пограничники, наделавшие в эту ночь такого шума...

Пограничники исчезли так же внезапно, как и появились, одним только им известным путем. Им лучше знать. На то они и пограничники!»

Вероятнее всего, что разведывательное подразделение, о котором писал Симонов, входило в 101-й пограничный полк под командованием полковника Г. А. Жукова. В сводке Политуправления войск НКВД за сентябрь 1941 года говорится, что в период с 13 по 19 сентября 1941 года отряд, которым командовал полковник Жуков, зайдя в тыл противника, разгромил батальон 392-го пехотного полка немцев, разведотряд дивизии «Норд», смешанный эскадрон самокатчиков общей численностью до двух батальонов и штаб 392-го пехотного полка. Было захвачено большое количество боевой техники, оружия и штабные документы.

В докладе командования войск по охране тыла 14-й армии за ноябрь 1941 года отмечается, что подразделения под командованием полковника Жукова в период с 5 по 12 ноября уничтожили на коммуникациях противника 276 солдат и 4 офицера, подбили 4 средних танка, 2 танкетки, уничтожили 2 автомашины, 5 тяжелых минометов, 3 стационарные радиостанции, 3 бака с горючим, 7 станковых и 5 ручных пулеметов, 22 тысячи винтовочных патронов, танковую ремонтную мастерскую с запчастями. Приведу еще один пример — на этот раз сошлюсь на документы, которые дают не столько эмоциональное, зрительное представление о работе разведчиков, сколько фиксируют факты.

По всему фронту гремела слава о разведывательном подразделении старшего лейтенанта Михаила Васильевича Иутина — опытного и смелого командира-пограничника. Вот строки из описания действий разведотряда Иутина в мае 1942 года:

«Разведвзвод в составе 30 человек 2 мая, получив боевой приказ разведать высоты 282, «Зеленая» и «Безымянная», в 6.00 тронулся в путь. После суточного трудного перехода на территории врага 3 мая в 6 часов 30 минут красноармеец Яргин, двигавшийся в передовом дозоре, доложил командованию об обнаруженном им противнике... В 7 часов 10 минут красноармеец Яккола донес командиру, что противник численностью до 200 человек заходит взводу в тыл. Иутин... двумя отделениями сделал засаду, а одно [209] отделение с политическим руководителем Жаровым выслал на высоту для занятия обороны, тем самым создал видимость отхода разведки. Белофинны, обманутые Иутиным... поднялись и пошли в рост. Как только 12 человек подошли на 50 метров к засаде Иутина, бойцы открыли дружный ружейно-пулеметный огонь. Группа противника, потеряв 7 человек убитыми и одного раненым, поспешно отошла. Иутин по приказу командования под прикрытием шедшего снегопада отошел, заминировав пути отхода. Вскоре пограничники услышали взрывы мин и крики солдат, подорвавшихся на минах».

Только в 1943 году подразделение Иутина провело более десяти успешных операций в глубоком тылу противника. Одной из наиболее умелых была операция, проведенная им в период с 27 июля по 8 августа 1943 года. Тогда разведгруппа в составе 40 человек совершила более чем 300-кило метровый марш по сильно пересеченной местности, из них 150 километров — по территории врага, и вышла на дорогу, идущую к месту дислокации финского батальона. В результате боя было уничтожено несколько десятков вражеских солдат, взят в плен белофинский капрал.

К сожалению, не увидел отважный пограничник дня Победы.

В августе 1944 года в неравном бою с многочисленным противником иутинцы понесли тяжелые потери, в числе погибших был и старший лейтенант Иутин.

Советское правительство высоко оценило подвиги М. В. Иутина. Он был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени и посмертно — орденом Ленина.

В своих воспоминаниях о действиях пограничников Маршал Советского Союза К. А. Мерецков пишет, что пограничники Заполярья в дни обороны оказывали немалую помощь соединениям Красной Армии. Они очищали коммуникации от оставленных врагом шпионов и диверсантов, вели разведку, наносили удары по его тылам: «Только в 1941 году пограничники заполярных частей совершили 70 рейдов в тыл врага, нападали на его гарнизоны. Особенно успешно действовал 101-й пограничный полк под командованием полковника Г. А. Жукова. Интересно также отметить, что за левым флангом нашей 14-й армии на линии государственной границы всю войну нес службу [210] 82-й пограничный полк. Это был единственный участок государственной советской границы на северо-западе, не захваченный врагом».

Участие пограничников в борьбе с фашистской агентурой в годы войны сыграло важную роль в обеспечении успешных боевых действий Красной Армии, в срыве замыслов фашистского командования, в приближении Победы. О вкладе, который внесли пограничные полки, охранявшие тыл действующей армии, свидетельствует и такая цифра: за годы войны ими было задержано и обезврежено 17 294 вражеских агента.

10

С первого дня создания пограничных войск к бойцам-пограничникам предъявлялись повышенные требования по овладению стрелковым оружием. Это диктовалось спецификой службы, тактикой действий пограничных нарядов и мелких групп, оторванностью их от подразделений. Поэтому стрелковой подготовке, мастерскому владению оружием в погранвойсках уделялось много времени.

[211]

Требование особого внимания к стрелковому делу, высказанное председателем Реввоенсовета Республики, неуклонно выполнялось в предвоенные годы. В штатах пограничных застав имелись снайперы, подготовке которых придавалось большое значение. И уже в первые дни войны снайперы-пограничники сыграли заметную роль в сдерживании натиска немецко-фашистских войск. Тысячи примеров говорят о том, что от их огня противник нес большие потери. Так, в донесении командования 24-го пограничного полка о результатах боев 4-й комендатуры в период с 23 по 28 июня 1941 года говорилось об уничтожении «свыше полка пехоты противника», отмечалось, что одной из причин удачного боя явилась превосходная огневая выучка личного состава, «в результате которой огонь пограничников вносил буквальное опустошение в ряды оккупантов».

Во время боевых действий снайперское движение получило широкий размах. Одними из первых открыли боевой счет уничтоженным фашистам бойцы пограничных войск Ленинградского фронта.

В начале 1942 года снайперское движение в пограничных полках, охранявших тыл действующей армии, стало практически массовым. Кроме фронтовых частей снайперские команды готовились также в южных, восточных и дальневосточных округах, откуда они выезжали во фронтовые части для боевой стажировки.

Первые итоги снайперского движения были подведены на слете снайперов в Ленинграде 22 февраля 1942 года. Большая группа снайперов-пограничников была награждена орденами и медалями. Снайперы И. Вежливцев и П. Голи-ченков, которым было присвоено звание Героя Советского Союза, не только сами успешно уничтожали фашистов, но и создали школу по подготовке метких стрелков. Только Голиченков обучил снайперскому делу 60 бойцов, ученики его уничтожили более 1000 гитлеровцев.

Начальник войск по охране тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенант Г. А. Степанов в газете «На страже Родины» писал:

«Бойцы-пограничники и в мирное время отличались своими меткими выстрелами. Служба по охране государственной границы нашей Родины выработала в пограничниках выдержку, смелость, привычку решать и действовать самостоятельно в лесу, в туман, ночью — в любых условиях. За время Отечественной войны огневая подготовка наших бойцов еще более возросла. Меткий [212] огонь снайперов-истребителей наносит немецким оккупантам жестокие потери».

Эти потери имели особое значение еще и потому, что снайперы создавали невыносимую обстановку для противника, буквально не давали ему сделать ни шага, что снижало стойкость и моральный дух врага.

Наряду со снайперскими командами в пограничных полках создавались группы пулеметчиков, которые направлялись на передовые позиции, где участвовали в боях в составе подразделений Красной Армии.

К началу 1943 года подготовка снайперских команд и групп пулеметчиков приобрела плановый характер. В период с 18 по 21 января 1943 года было проведено совещание командно-политического состава частей войск НКВД, на которое были приглашены руководители снайперских команд и лучшие снайперы. Совещание подвело итоги снайперского движения в войсках и наметило программу его дальнейшего развития.

С февраля 1943 года на боевую стажировку стали направляться первые группы снайперов из пограничных округов, охранявших южные и восточные границы. А в марте — апреле того же года в частях пограничных войск округов были проведены сборы снайперов, в ходе которых широко использовался опыт боевой работы, полученный на фронте.

Под Москвой, на стрельбище «Динамо» в Мытищах, был создан учебно-снайперский батальон по подготовке снайперов пограничных войск.

О высокой профессиональной подготовке пограничников красноречиво свидетельствуют боевые отзывы командиров частей и соединений. Так, в боевой характеристике на команду снайперов 86-го пограничного полка, данной командованием 144-й стрелковой дивизии в декабре 1942 года, говорится:

«Находясь вместе с бойцами Красной Армии, пограничники-снайперы показали образец высокой дисциплинированности и бдительности, подлинной боевой дружбы. Свой опыт снайперского дела они передавали бойцам, находящимся на переднем крае обороны. Мужество и снайперское умение сочеталось у каждого с чувством ненависти к немецким захватчикам, чувством подлинного советского патриотизма, высокой моральной сплоченности пограничников». [213]

Снайперы оказывали практическую помощь и тем, что вели наблюдение за полем боя и местностью, выявляя в ней малейшие изменения, разгадывая намерения противника.

Снайперы-пограничники проявляли отменную военную хитрость и смекалку. Тщательное и продуманное наблюдение, применение различных приемов в сочетании с умением в 2–3 секунды метко выстрелить позволяли им успешно бороться с фашистскими захватчиками.

Боевая работа снайперов изобилует примерами бесстрашия и находчивости.

На одном из участков фронта, где проходили стажировку снайперы 91-го пограничного полка, вражеские пулеметчики непрерывно вели огонь по нашим подразделениям. Младший сержант Бирюков, имевший на своем счету 150 истребленных фашистов, стал выслеживать противника. В один из солнечных дней он искусно использовал карманный фонарик, который приняли за стекло стереотрубы на НП и застрочили из пулеметов. Бирюков на это и рассчитывал и своим прицельным огнем уничтожил три огневые точки противника.

Снайпер-пограничник Плетнев несколько дней охотился за вражеским снайпером, но никак не мог его обнаружить. Тогда он взял автомат, пристроил его к кусту, к спуску привязал веревку и отполз в сторону. Потянет за веревку — короткая очередь. И так несколько раз. Немецкий снайпер, замаскировавшийся на высоком дереве, выстрелил, чем и выдал себя. Плетнев двумя выстрелами снял фашиста.

Умело действовали снайперы при защите Сталинграда. Среди них отличился пограничник Анатолий Чехов. Выбрав огневую позицию на пятом этаже разрушенного дома, он обеспечил себе широкий обзор и незаметно наблюдал за местностью и противником. Устроился Чехов так, что тень от выступа стены практически весь день падала на него, и он оставался невидимым, когда все вокруг освещалось солнцем.

Меткий огонь снайпера нанес противнику значительные потери. К концу первого дня фашисты у этого дома уже не ходили, а двигались перебежками, к концу второго — стали ползать. К этому времени на счету Чехова было уже 17 гитлеровцев. Кроме того, в тот вечер автоматчики и пулеметчики врага остались без ужина. На третьи сутки всю ночь со стороны расположения противника раздавались [214] удары лопат и кирок о мерзлую землю: фашистские солдаты рыли ходы сообщения.

Утром Чехов увидел на стене противоположного дома, где засели фашисты, маленькую, чуть заметную амбразуру. «Вражеский снайпер», — понял он и через несколько минут метко выпущенной пулей сразил его.

Воюя бок о бок с бойцами Красной Армии, пограничники-снайперы щедро передавали им свой опыт.

Несколько десятков снайперских команд направили в действующую армию закавказские пограничные округа. Только Грузинский пограничный округ подготовил 297 снайперов, которые за время пребывания на фронте уничтожили около трех тысяч гитлеровцев.

Снайперские команды участвовали в боях за Новороссийск. Вот что писал командир 318-й стрелковой дивизии 18-й армии о боевых действиях пограничников:

«Личный состав снайперской команды под руководством старшего лейтенанта Шишкина, участвуя в освобождении города Новороссийска и в дальнейших наступательных боях стрелкового полка, показал исключительную дисциплинированность, решительность, храбрость и умение уничтожать врага не только снайперским огнем, но и гранатой и штыком.

В период штурма цементного завода «Пролетарий», высоты Безымянной, а также населенного пункта снайперы всегда были впереди, вели красноармейский состав за собой, показывая умение, слаженность снайперских пар, инициативу и геройство, они учили своим примером бойцов наших подразделений храбрости и умению драться с врагом.

Только за период с 12 по 22 сентября 1943 года команда старшего лейтенанта Шишкина уничтожила и рассеяла до двух рот пехоты противника, снайперским огнем истребила 237 немецких солдат и офицеров, разгромила два дзота, подавила и уничтожила 31 огневую точку противника...»

К 1943 году снайперское движение в боевых порядках частей Западного фронта приобрело массовый характер, им было охвачено значительное количество личного состава. За 1942 год было подготовлено 1196 снайперов, дополнительно за 1943 год — еще 760. В 1942 году снайперы уничтожили 17 772 солдата и офицера противника, в 1943 году — 18 924. На счету отдельных снайперов были десятки и даже сотни истребленных фашистов. Так, только в [215] 1942–1943 годах снайпер старшина Элькин занес на свой счет 207 врагов, старший сержант Гребенюк — 116, старший сержант Опара — 114, ефрейтор Карасев — 112, старшина Грунин — 109, старший сержант Войтенко — 108.

Сражаясь на всех фронтах, проявляя повсеместно мужество и отвагу, снайперы-пограничники день ото дня увеличивали счет уничтоженных ими фашистов. Приведу отрывок из доклада штаба войск по охране тыла Карельского фронта, в котором отмечалось:

«1. Команда снайперов 80-го погранполка в составе 13 человек под командой старшего сержанта Бубнова в январе 1944 года проходила боевую стажировку на передней линии боевых порядков 313-й Краснознаменной стрелковой дивизии. Всего за этот период стажировки снайперами команды было истреблено 73 белофинских захватчика, из которых 3 офицера. Снайпер команды Порохин, находясь на наблюдательном пункте, зафиксировал землянку, от которой в направлении дороги шла наторенная тропа, по всем признакам это был штаб. Наблюдая за землянкой в течение шести дней, Порохин никаких признаков жизни около землянки не заметил, и только на седьмой день из землянки вышел белофинский офицер, в руках которого была полевая сумка и сверток бумаги. Метким выстрелом Порохин убил офицера.

2. В феврале на участке 367-й стрелковой дивизии действовала команда снайперов 73-го Краснознаменного пограничного полка в составе 23 человек под командованием помощника начальника 8-й заставы лейтенанта Гурова. В результате серьезного отношения к делу и хорошей подготовки снайперами команды за период стажировки уничтожены 231 солдат противника и стереотруба. Своих потерь нет».

Высокое мастерство снайперов-пограничников вынуждены были признать и наши враги. В кармане убитого гитлеровского солдата было обнаружено письмо к родителям, в котором он писал: «Вчера был снова «черный день» для нашего отделения. Нас было всего 6 человек. Утром один солдат, стоявший на посту, был замечен русским снайпером и мгновенно... убит. Вечером сражен второй наш солдат. На другой день погиб Зенин, мой друг... Остались только я и командир отделения».

Нередко снайперы выполняли очень сложные боевые задачи. [216]

В октябре 1942 года 29 снайперов под командой капитана Корчагина, наступая на высоту, где оборонялась рота противника с огневыми средствами, сумела овладеть высотой и захватить пленных. В другом случае эта же команда попала в окружение. Четыре дня командиры и бойцы находились без пищи. Отбивая яростные атаки врага, снайперы благополучно вышли из вражеского кольца, уничтожив при этом 40 солдат и офицеров противника.

Значение снайперского движения в пограничных войсках состояло, во-первых, в непосредственном участии воинов-пограничников в боевых действиях, во-вторых, в том, что прошедшие боевую стажировку и получившие фронтовую закалку бойцы и командиры, вернувшись в свои части, широко распространяли боевой опыт в подразделениях. Это сыграло положительную роль в повышении надежности охраны границы, в овладении другими воинами боевым оружием. Но главным было все-таки то, что пограничники, охранявшие границу, вносили свой вклад в дело разгрома врага. За годы Великой Отечественной войны 23 781 снайпер из восточных пограничных округов и частей охраны тыла прошел боевую стажировку в частях действующей армии. Они истребили почти 153 тысячи врагов. 4322 снайпера-пограничника награждены орденами и медалями СССР.

11

Моряки-пограничники с честью пронесли через всю войну звание воина-чекиста. Они сражались на Севере и у стен осажденного Ленинграда, защищали Одессу, Севастополь и Сталинград, высаживали десанты в Крыму и участвовали в ряде наступательных операций Красной Армии. О некоторых боевых действиях морских пограничников уже говорилось, здесь будут приведены дополнительные факты, характеризующие в целом участие пограничников в боях на морских рубежах и коммуникациях.

В первый день войны открыл боевой счет отряд пограничных судов, базировавшийся на побережье Баренцева моря в Кувшинской Салме: 22 июня в 5 часов утра меткими выстрелами комендоров «Сапфира» был сбит первый вражеский самолет, а 24 июня в схватку с гитлеровскими самолетами вступил пограничный корабль «Нептун» и вышел победителем. 25 июня первым на Балтике потопил фашистскую подводную лодку пограничный корабль «Аметист».

Бесстрашно сражался личный состав пограничного корабля «Бриллиант», который поддерживал наступление наших сухопутных частей на полуострове Средний, смело и дерзко вели боевые действия на Балтике дивизионы катеров «МО» — «морских охотников», которыми командовали офицеры Филючко, Резниченко, Лежепеков. Пограничные корабли под командованием капитана 2-го ранга А. И. Дианова несли дозорную службу в Баренцевом море, вели борьбу с подводными лодками, участвовали в высадке десанта.

Когда в начале июля 1941 года противник перешел в наступление, командование 14-й армии и Северного флота приняло решение подготовить два десанта и высадить их во вражеском тылу, чтобы облегчить положение оборонявшихся частей.

Первый десант, сформированный из 529 пограничников, высадили 12 июля. Он успешно выполнил боевую задачу и через четверо суток был снят нашими кораблями.

14 июля высадился второй десант. Моряки-пограничники отвлекли на себя значительные силы врага и тем самым замедлили продвижение наступавших на Мурманском направлении вражеских частей: за три недели войны они смогли продвинуться всего на 35–40 километров.

Большую помощь оборонявшимся частям Красной Армии оказали эскадренный миноносец «Смерч» и пограничные корабли «Бриллиант» и «Айсберг». 18 июля, когда немецкие горные егеря пытались прорваться через хребет Муста-Тунтури, корабли в течение шести часов обстреливали [218] позиции врага и вынудили его о «казаться от наступления. Гитлеровцы перешли к обороне.

Активно участвовали в артиллерийской поддержке наших частей и другие пограничные корабли, и среди них — «Рубин». 21 ноября этот корабль скрытно выдвинулся в назначенный район и выпустил по противнику 165 снарядов, а затем без потерь прибыл в Мурманск.

Оценивая действия пограничных кораблей в первые месяцы войны, адмирал А. Г. Головко писал:

«Помощь, оказанная 14-й армии на приморском участке морскими отрядами... сыграла — об этом нужно сказать прямо — решающую роль в создании перелома на всем Мурманском направлении фронта».

Умело действовал в сложных арктических условиях личный состав уже упоминавшегося пограничного корабля «Сапфир». В июле 1942 года, получив задание по конвоированию советского транспорта «Донбасс», корабль вышел в указанный район. Предстояло пройти 350 миль. Восемнадцать вражеских самолетов налетели внезапно. Больше часа бомбили они корабль, сбросив на него 72 бомбы. Благодаря искусному маневру «Сапфир» избежал прямых попаданий, однако получил серьезные повреждения. Мастерство и мужество моряков позволили спасти корабль.

15 сентября 1942 года состоялось собрание, на котором экипаж «Сапфира» принял обращение ко всем морякам Северного флота за достойную встречу 25-летия Великой Октябрьской социалистической революции. В нем говорилось: «За время войны наш корабль прошел безаварийно 11 727 миль, отконвоировал без потерь 77 транспортов, сбил 4 самолета. Вступая в социалистическое соревнование в честь 25-й годовщины Октября, мы будем бороться за то, чтобы каждый орудийный и пулеметный расчет стал снайперским, а каждый боец — мастером своего дела. Обязуемся досрочно отремонтировать корабль».

Выполняя патрульную службу, обеспечивая во взаимодействии с береговыми пограничными заставами охрану морского побережья, а также контроль за прохождением союзных транспортов в порты Архангельск и Северодвинск, пограничные морские отряды активно боролись с противником. Службу приходилось нести в водах, где враг сумел поставить сотни мин, где постоянно появлялись фашистские подводные лодки. Достаточно сказать, что, только по данным штаба Беломорской флотилии, в 1942 году [219] вражеские подводные лодки были замечены 99 раз, в 1943-м — 198, а в 1944 году — до 300 раз.

Об отваге и мастерстве моряков Балтики свидетельствуют сотни примеров. Об одном из боевых походов балтийцев сообщило Совинформбюро.

25 мая 1943 года пограничные катера МО-207 и МО-309 выполняли службу дозора в Бьерском проливе. Накануне командир катера МО-207 старший лейтенант Каплунов получил письмо от сестры: «Дорогой брат! У меня нет сил писать — фашисты расстреляли нашего отца, а сестренку и дядю угнали в Германию. Мама не выдержала этого и умерла от разрыва сердца. Коленька, миленький, отомсти гитлеровцам за наше горе».

Матросы, узнав о содержании письма, поклялись вместе с командиром отомстить врагу.

В тот же день катера вышли на дозорную службу.

Фашисты рассчитывали на легкую победу. Тринадцать вражеских катеров с ходу пытались прорваться через нашу дозорную линию. Чтобы не допустить прорыва, в бой вступил катер МО-207 под командой старшего лейтенанта Каплунова. Под его прикрытием к фашистам подошел второй дозорный корабль. Сосредоточив огонь по головному катеру врага, старшина 1-й статьи Цимбаленко, матросы Живара и Дворянкин потопили вражеское судно.

Противник, рассредоточив катера, взял в полукольцо катер Каплунова и обрушил на него весь свой огонь. Смертельное ранение получил комендор Дворянкин, погиб рулевой старшина 2-й статьи Ивченко. Их заменили матрос Акулов и помощник командира корабля лейтенант Лобановский. И тогда старший лейтенант Каплунов решает идти на таран и вырваться из окружения.

Открыв огонь всех своих средств, МО-207 устремился на врага. Противник усилил обстрел. Тяжело ранены Каплунов и Лобановский. Командование кораблем принял старшина 1-й статьи Цимбаленко. Не прекращали вести огонь по врагу матросы Куликов, Фролов, Баженов, Чулин, Семенец. В это время катер МО-309 сосредоточил огонь по атакующим. Враг не выдержал и, маскируясь дымовой завесой, ушел под прикрытие своих береговых батарей.

О том, как действовали моряки-пограничники на Балтике, рассказал капитан 1-го ранга запаса И. В. Чернышев, который руководил звеном «морских охотников» в бою с 13 вражескими катерами. [220]

Игорь Васильевич особо отметил, насколько зависел успех каждого катера от мастерства его экипажа. Поэтому так важно было то обстоятельство, что экипажи «морских охотников» были пополнены моряками, которые участвовали в защите полуострова Ханко. Среди них не раз отличался настоящий мастер артиллерийского огня старшина 2-й статьи Александр Фролов — командир отделения комендоров.

С этим отважным моряком связан еще один боевой эпизод. В одну из белых ночей моряки-пограничники выполняли боевую задачу по охране водного рубежа. Когда в небе появились два «юнкерса», Фролов сделал три прицелочных выстрела, и третий снаряд попал в бомбу, которая едва отделилась от самолета. От взрыва бомбы взорвался и самолет. Второму «юнкерсу» взрывной волной повредило крыло, и он упал в воду недалеко от линии дозора.

Представители английской военной миссии в СССР, узнав, что советский моряк сбил в одном бою два фашистских самолета, наградили Александра Фролова именной медалью.

Мощные огневые удары наносили по врагу и пограничные корабли, входившие в Волжскую военную флотилию. В составе ее была создана 1-я бригада речных кораблей под командованием контр-адмирала С. М. Воробьева, в которую входили 3 канонерские лодки, 6 бронекатеров и 2 плавучие батареи. Личный состав бригады был укомплектован офицерами морских пограничных частей, выпускниками Ленинградского пограничного военно-морского училища и курсантами морских пограничных школ.

Бронекатера старшего лейтенанта Поспелова охраняли важнейшие переправы через Волгу южнее Сталинграда. Непосредственную работу переправ обеспечивали бронекатера офицеров Карпухина и Щербакова. Бывали дни, когда они отражали до 30 атак истребителей и пикирующих бомбардировщиков врага. Корабли под командованием капитан-лейтенанта Комарова, используя дальнобойную артиллерию, оказывали огневую поддержку частям, оборонявшим южный участок Сталинградского рубежа. Экипаж бронекатера №71, состоявший в основном из матросов и старшин пограничных морских школ, завоевал у стен Сталинграда звание гвардейского.

Вспоминая о том, как самоотверженно обороняли Сталинград моряки-пограничники в составе Волжской [221] военной флотилии, контр-адмирал С. М. Воробьев рассказал, что они выполняли различные задачи: наносили мощные огневые удары с кораблей, совершали дерзкие рейды в тыл врага, обороняли ответственные участки сухопутного фронта, прикрывали важнейшие коммуникации. Так, например, сводный отряд моряков под командованием капитана 3-го ранга Телевного занимал оборону на подступах к тракторному заводу. Экипажи бронекатеров под командованием молодых офицеров Борьботько и Карпухина особенно успешно истребляли врага: они вывели из строя более трех тысяч гитлеровцев.

Бесстрашно сражались с врагом моряки-пограничники на Черном море. О некоторых их подвигах уже рассказывалось, здесь приведу отдельные обобщающие данные.

Военно-морскому флоту на Черном море было передано девять пограничных дивизионов катеров «МО», несколько дивизионов мелких катеров и дивизион бронекатеров. Приказом командующего Черноморским флотом отряд пограничных катеров был переименован в 8-й дивизион сторожевых катеров.

«С августа 1941 года, — говорится в истории боевой деятельности сторожевых пограничных кораблей, — катера стали конвоировать транспорты с войсками и военными грузами из Батуми, Поти в Одессу, Севастополь, Евпаторию, Ялту, Новороссийск... Борьба с подводными лодками, торпедными катерами и авиацией противника стала обычным явлением. С поставленными задачами катера справлялись хорошо. Из 412 конвоированных судов на 1 января 1943 года приведено по назначению 411 и лишь транспорт «Белосток» погиб в пути».

Среди «морских охотников» особенно прославился экипаж катера МО-065, которым командовал Павел Савенко. За первые 23 месяца войны на его счету значилось 117 отконвоированных судов с вооружением, боеприпасами и резервами, 3 сбитых и 6 подбитых самолетов противника, до двух тысяч перевезенных десантников. Сто сорок суток провел катер в боевых дозорах. За отвагу и мужество и этому экипажу было присвоено звание гвардейского.

Героические страницы вписали в историю погранвойск экипажи пограничных кораблей в битве за Кавказ. Далеко за пределами фронта были известны имена офицеров Н. В. Старшинова, Н. С. Сипягина, Г. И. Гнатенко, В. А. Бодылева, П. И. Державина и других.

3 октября 1942 года старший лейтенант Старшинов [222] был назначен командиром разведывательной группы, которой надлежало проникнуть в тыл врага и разведать расположение частей противника в районе Анапы. Учитывая сложность и опасность задания, в группу включили только добровольцев. Командир сам отобрал их.

Когда катер с восемнадцатью смельчаками на борту вышел в море, оно, вопреки прогнозу, сильно штормило. Причалить было невозможно, и разведчикам пришлось добираться до берега вплавь. Не успела группа полностью высадиться, как фашисты открыли по десанту огонь. В бой включился катер. Он уничтожил огневую точку противника и прикрыл высадку десанта.

Сориентировавшись на местности, старший лейтенант Старшинов повел группу в сторону Анапы.

Десять дней продолжался их рейд по тылам врага. Пограничники вели разведку, в коротких боях установили расположение частей противника в районе Анапы, нанесли ему значительный урон в живой силе и технике. Советское командование получило ценные разведывательные данные. Начальник Новороссийской военно-морской базы контрадмирал Г. Н. Холостяков, выслушав доклад старшего лейтенанта Старшинова о выполнении задания, от всего сердца расцеловал Николая.

А спустя два дня десантная группа под командованием Старшинова получила новую задачу: разгромить вражеский гарнизон в районе Варваровки и, захватив пленных, возвратиться на базу.

В ночь с 16 на 17 октября 1942 года 70 десантников высадились со стороны моря в тылу противника и в темноте подошли к вражескому гарнизону. Атака советских моряков явилась для гитлеровцев полной неожиданностью, но они оказали упорное сопротивление. Под градом пуль не растерялись десантники, Николай Старшинов умело руководил боем, который завершился победой моряков. Вражеский гарнизон был разгромлен, а десант, захватив «языка», благополучно вернулся на базу.

Не раз еще участвовал Николай Старшинов в десантных операциях. Он приобрел богатый опыт боевых действий на плацдарме и был известен командованию не только как хороший политработник, но и как умелый командир.

С особым блеском проявился талант Н. В. Старшинова в начале 1943 года. К тому времени он получил звание капитана и был назначен заместителем командира десантного [223] отряда, которым командовал майор Ц. Л. Куников.

В десантный отряд было отобрано 275 бойцов, каждый из них имел за плечами немалый опыт боев.

Обсудив с командиром план намеченной операции, Старшинов вернулся к себе и приступил к составлению подробного плана предстоящих действий.

День за днем отрабатывали десантники сложные задачи. Проверяя готовность отряда, командир и комиссар убедились в высоком результате подготовки: бойцы действовали слаженно и быстро.

В ночь с 3 на 4 февраля десантный отряд Ц. Л. Куникова на катерах пересек Цемесскую бухту и, подойдя к скалистой горе Мысхако, высадился неожиданно для противника. В короткой схватке десантники захватили вражескую батарею и плацдарм площадью до десяти квадратных километров.

Десантные отряды на других направлениях не добились успеха. Поэтому командование Черноморской группы, воспользовавшись победой десантников Куникова, высадило здесь еще 800 солдат и офицеров. Занятый плацдарм получил название «Малая земля», площадь его увеличилась до 30 квадратных километров.

Противник спешно подтягивал силы к месту высадки десанта, но было уже поздно. Десантники прочно закрепились на захваченном рубеже. Немногочисленный отряд морского десанта отбил десятки ожесточенных атак фашистов. Не раз водил моряков в атаку комиссар отряда Н. В. Старшинов, своим воинским мастерством, мужеством и стойкостью укрепляя в них веру в победу. В тяжелых боях отряд уничтожил до двух тысяч гитлеровцев, захватил 9 исправных пулеметов и другие трофеи.

К концу первой недели среди десантников было много убитых и раненых. Погиб и командир отряда Ц. Л. Куников. Не хватало пресной воды. Но Малая земля жила, а вскоре она уже представляла хорошо оборудованный плацдарм, на котором сражалось 17 тысяч солдат и офицеров.

Капитан Старшинов был душой отряда. Его видели на самых тяжелых участках. Добрым советом, личным участием подбадривал он бойцов, укреплял их стойкость и мужество. Были дни, когда противник совершал до полутора тысяч самолетовылетов, сбрасывая на советский десант десятки тонн смертоносного груза, но моряки держались непоколебимо и не отступили ни на шаг. [224]

За мужество и героизм, проявленные в боях на Малой земле, Н. В. Старшинов был награжден орденом Красного Знамени.

В сентябре 1943 года Н. В. Старшинов был назначен заместителем командира по политической части 393-го отдельного батальона морской пехоты. Командовал батальоном капитан-лейтенант В. А. Бодылев.

Шли бои за Новороссийск. В освобождении города принимали участие 1139-й стрелковый полк, 225-я Краснознаменная бригада морской пехоты и 290-й стрелковый полк войск НКВД, состоявший в основном из пограничников. В авангарде десанта шел отдельный батальон морской пехоты под командованием героев первой высадки на Малую землю В. А. Бодылева и его заместителя по политчасти Н. В. Старшинова. Батальону был доверен флаг, который предстояло водрузить в Новороссийске.

На рассвете 10 сентября моряки ударного батальона первыми высадились в Новороссийском порту и с ходу вступили в бой. Шаг за шагом отбивали они у фашистов пристань, овладели вокзалом и несколькими зданиями на набережной. Бой разгорелся с новой силой. К исходу первого дня многие десантники вышли из строя, но раненые не покидали поле боя, они продолжали сражаться, громить врага.

Четверо суток дрались моряки в окружении, отбив 28 атак противника. А вскоре к ним прибыло подкрепление: пробились танки 5-й гвардейской танковой бригады, затем пограничники из полка НКВД. За 5 дней боев батальон морской пехоты уничтожил полторы тысячи гитлеровских солдат и офицеров.

В трудном положении оказалась группа, в которую входил Старшинов. Тридцать пять ее бойцов были ранены, но моряки более трех часов сдерживали атаки превосходящих сил фашистов, наступавших при поддержке двенадцати танков. Десантники подбили 7 танков, уничтожили сотни гитлеровцев. Подошедшее подкрепление завершило разгром противника.

16 сентября Новороссийск был освобожден. За исключительное мужество 393-й отдельный батальон морской пехоты в числе других получил почетное наименование «Новороссийский», его командир капитан-лейтенант В. А. Бодылев удостоен звания Героя Советского Союза, а капитан Старшинов награжден вторым орденом Красного [225] Знамени. А вскоре, в январе 1944 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Васильевичу Старшинову за мужество и отвагу, проявленные в боях за освобождение советской земли от фашистских оккупантов, также было присвоено звание Героя Советского Союза.

Пограничные корабли, вошедшие в Черноморский флот, принимали активное участие во многих десантных операциях.

Высаживались десанты в период освобождения Таманского полуострова. Десантный отряд во главе с П. Державиным высадил в районе станицы Благовещенской 166-й гвардейский стрелковый полк. 26 сентября три десантных отряда под командованием П. Державина, Н. Сипягина, Д. Глухова высадили 83-ю бригаду и 143-й батальон морской пехоты.

Умело руководил десантными операциями капитан 3-го ранга Г. И. Гнатенко. Особенно отличился командир-пограничник во время Керченской десантной операции.

В сложной боевой обстановке отряд катеров, ведомый Гнатенко, совершил смелый ночной переход через пролив и благополучно высадил на берег бойцов морской пехоты. Это была первая группа наших воинов, вступивших на крымскую землю. Затем последовали походы по переброске подкреплений и боезапаса десантникам. Вражеские торпедные катера пытались перерезать наши коммуникации. В ночь на 12 ноября отряд катеров и мотоботов встретил 8 фашистских торпедных катеров, которые попытались зажать наши суда в кольцо. Часть советских катеров под командованием Гнатенко завязала бой с немцами, а в это время другая группа незаметно прошла к берегу, выгрузила боезапас и продовольствие, приняла раненых, и все наши суда, умело выполнив задание, вернулись на базу.

В боях за крымскую землю отличился и отряд бронекатеров капитана 3-го ранга П. И. Державина.

Десант был высажен там, где враг его меньше всего ожидал. Благодаря внезапности удалось сломить сопротивление фашистов, и десантники при поддержке корабельного огня успешно захватили плацдарм.

В последующем П. И. Державин участвовал в боях на Дунае, освобождал Будапешт и Вену. Родина высоко оценила боевые заслуги Г. И. Гнатенко и П. И. Державина. [226]

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года им присвоено звание Героя Советского Союза.

Славный путь прошли морские части пограничных войск в годы Великой Отечественной войны. Они совершили немало доблестных подвигов в борьбе с фашистскими захватчиками. Вместе с частями и соединениями Военно-Морского Флота подразделения пограничных кораблей с первых дней войны защищали Ленинград, Одессу, Севастополь и Сталинград, сражались в водах Балтики, на Черном и Баренцевом морях, на Тихом океане, участвовали в освобождении Будапешта, во взятии Вены и Берлина.

Советское правительство по достоинству оценило боевые подвиги пограничных кораблей. Многие из них награждены орденами. Тысячи моряков-пограничников удостоены высоких правительственных наград.

12

Немало героических эпизодов в истории советских погранвойск связано с именами летчиков-пограничников. С первых часов начавшейся войны в чрезвычайно сложных условиях вступили они в бой с фашистскими стервятниками, которые, в довершение к внезапности, поставившей наши авиационные части в особо трудные условия, располагали новейшими самолетами, отличавшимися высокой скоростью, мощным вооружением.

Пограничная авиация в первые же дни войны была передана в Военно-Воздушные Силы Красной Армии. Летчики-пограничники отличились в воздушных боях на многих фронтах. Но оставались некоторые подразделения, выполнявшие ряд специальных заданий именно как авиачасти пограничных войск. В их числе, в частности, 1-й истребительный авиационный полк погранвойск, командиром [227] которого был капитан В. В. Емельянов, военкомом — батальонный комиссар Л. П. Азаров. Полк базировался на аэродроме Быково, имел для охраны свой сектор столицы и некоторые подмосковные города.

На протяжении всей войны летчики-пограничники воевали бок о бок с частями ВВС Красной Армии, неизменно проявляя высочайшее летное мастерство. Летчиков-пограничников нередко выручали навыки, полученные в мирный период пограничной службы.

Расскажу о некоторых вехах борьбы наших авиаторов с фашистами и об отдельных летчиках-героях, самоотверженно защищавших родное небо.

Первой вступила в бой 10-я авиационная эскадрилья, расположенная на аэродроме «Каролина» в районе Гродно. Неожиданно обрушившиеся на аэродром бомбовые удары фашистских самолетов нанесли эскадрилье ощутимый урон, и в воздух поднялось лишь одно звено. В коротком жестоком бою пали смертью храбрых летчики-пограничники старший лейтенант П. Р. Пашинин, С. К. Фадеев, В. Г. Красовский. Не вернулись с боевого задания А. А. Астахов и В. Г. Пыжов. Оставшиеся в живых летчики поступили в распоряжение пограничной авиабригады.

На вооружении 11-й отдельной эскадрильи Прибалтийского пограничного округа, базировавшейся на острове Сааремаа, имелось девять СБ — скоростных бомбардировщиков, а также звено МБР-2 (морской ближний разведчик).

22 июня поступил приказ произвести разведку и нанести бомбовый удар по противнику, атакующему комендатуру 12-го пограничного отряда. В 8 часов утра в воздух поднялось звено самолетов под командованием капитана Н. Самохина, в составе штурмана эскадрильи С. Козелкова и летчиков С. Липницкого и П. Любчича. Они разбомбили механизированную колонну гитлеровцев, которая двигалась по шоссе Руцава — Либава.

В течение последующих дней летчики вели разведку прибрежных войск, а затем по приказу командования авиаэскадрилья была передана ВВС и перебазировалась на аэродром близ Таллина. В составе 4-й смешанной авиадивизии летчики-пограничники не раз вылетали бомбить врага, наступавшего на Каунас, Даугавпилс, Резекне, Остров, Псков. В тех боях отличились многие, в том числе командир эскадрильи майор Н. Петров. Подвиг экипажа Павла Любчича, не раз успешно [228] выполнявшего ответственные боевые задания, навечно останется в памяти народа.

«5 июля 1942 года, — рассказывается в истории Краснознаменного Прибалтийского пограничного округа, — экипаж Любчича совершил свой последний полет. Накануне на партийном собрании Павел Любчич был принят в члены Коммунистической партии. Он заверил товарищей, что не пожалеет и самой жизни для победы над врагом».

В этот день в составе первой эскадрильи экипаж Любчича должен был нанести бомбовый удар по аэродрому Нурмалица, расположенному юго-западнее Петрозаводска. При заходе на цель самолет Любчича был атакован двумя вражескими истребителями. Загорелся левый мотор. Но самолет, несмотря на повреждение, продолжал держать намеченный курс. На его борту находилось 8 стокилограммовых фугасных бомб и 200 килограммов осколочных.

Ведомые в группе видели, как бомбардировщик, объятый пламенем, пикировал на лесную опушку, где стояли самолеты противника. До последнего момента он был управляем и направлялся твердой рукой летчика. Презирая смерть, экипаж Павла Любчича повторил бессмертный подвиг экипажа Николая Гастелло. Страшный взрыв разметал по аэродрому вражеские машины.

...На партийном билете, который должны были вручить П. Любчичу после боевого вылета, написано: «Геройски погиб в воздушном бою 5 июля 1942 года».

7 июля 1941 года произошел еще один жестокий бой, в котором авиаэскадрилья понесла большие потери. После этого ее командир майор Н. Петров с небольшой группой летчиков прибыл в распоряжение авиабригады в Быково — в 1-й истребительный полк погранвойск.

Базировавшаяся в Крыму 6-я авиаэскадрилья вошла в состав морской авиации Черноморского флота. Отдельные гидроавиазвенья в Архангельске и Новой Ладоге перешли в подчинение ВВС Красной Армии. Но где бы ни находились, на каком бы фронте ни воевали летчики-пограничники, всюду они проявляли мужество и героизм, отвагу и мастерство.

Сотни вылетов в осажденный Ленинград совершил М. С. Скрыльников. Он доставлял боеприпасы, продовольствие и медикаменты, вывозил раненых, детей и женщин. Полеты совершались в сложных условиях, при постоянном обстреле противника, но благодаря своему высокому летному мастерству летчики успешно выполняли боевые [229] задания. Так, 27 июля 1943 года экипаж Ли-2 в составе

A. Н. Герасименко, И. Л. Кононеко, Б. Г. Нежнова и B. Е. Стрижака, доставляя срочный груз в Ленинград, умело ушел от шести вражеских истребителей и благополучно приземлился в осажденном городе.

Отличную летную выучку продемонстрировал экипаж самолета Р-5 в составе А. Я. Яковлева и В. Я. Куцемелова при выполнении полета в тыл врага. Пять раз бросался в атаку на советский самолет «мессершмитт», но Р-5, обрушив на врага огонь пулеметов и пушек, благополучно ушел от поражения.

В боях с фашистской авиацией и наземными войсками противника прославились летчики А. Д. Рыхлов и В. М. Голубев — питомцы Харьковского пограничного училища.

В тревожное утро, когда на всей западной границе между Белым и Черным морями фашистские полчища начали военные действия, Александр Рыхлов был поднят по тревоге. С той первой минуты войны он находился в передовых боевых порядках советской авиации. Под его крылом то же, знакомое до каждой извилинки Черноморское побережье, которое теперь омывалось огненными волнами, а шквал вражеского железа смешивал здесь все живое с землей, превращал в руины города и села, сеял смерть и горе.

Старший лейтенант Рыхлов летал на боевые задания, бомбил военно-морские базы противника, торпедировал вражеские корабли — за нарушенный мирный труд советских людей, за поруганную родную землю.

Наступила осень 1943 года. Свинцовые волны катило Черное море, хмурилось над ним сентябрьское небо, затянутое черными тучами, и где-то там, за горизонтом, Констанца — военно-морская база противника.

Александр Рыхлов знал, что, как только прояснится небо, он пойдет в составе эскадрильи на это вражеское морское гнездо, свитое около наших земель, откуда фашисты бросали свои резервы, не жалея сил, лишь бы добиться успеха на Крымском и Кавказском побережьях.

Отсчитаны сотни километров, до цели совсем близко — две тысячи шагов. Каждый из летчиков готов к любым неожиданностям. Высотометр в машине Александра Рых-лова показывает всего 30 метров. Штурман и бортстрелок готовы к бою. Впереди показалась бухта, в которой, точно длинные бревна, виднеются вражеские суда. [230]

— Идем на эсминец! — передал Рыхлов приказ экипажу и направил самолет к причалу, где недвижно стоял военный корабль с фашистской свастикой.

Еще бы минута, и экипаж Рыхлова сделал прицельный пуск торпеды, но тут небо раскрасилось желтовато-пепельными клубами, а внизу, под крылом, вспыхнула не одна сотня огненных языков. Фашисты открыли огонь изо всех видов зенитной артиллерии. Александр нажал на гашетку, взял штурвал на себя, чтобы взмыть в небо, но вдруг машина вздрогнула и, кашлянув, заглохла. В этот миг огромный водяной смерч накрыл вражеское судно. Только отметив это, спохватился, что идет над морской пучиной всего на тридцатиметровой высоте. А моторы молчат...

Над морем гремел бой. Вода, смешиваясь с дымом и пылью, взлетала в воздух. Горели корабли, дрожал берег, дрожало небо, разрывы встряхивали выходящий из боя самолет Рыхлова, а в висках у него стучало одно: «Дотянуть до своего берега!..»

И тут дзинькнула бронированная спинка сиденья, что-то хлопнуло над самым ухом, тупо ударило по голове. Помутилось в глазах, небо и море сделались черными. Рыхлов потерял ориентировку, но остатком сознания силился заставить себя держать штурвал в прежнем положении, чтобы не воткнуть машину в воду. Совладав с собой, Рыхлов уже направил самолет к берегу, когда бортовой стрелок доложил:

— Подходим к вражескому аэродрому. В воздух поднимаются три истребителя.

Три вражеских самолета и один советский с поврежденными моторами... Старший лейтенант дал полный газ двигателю и ощутил биение на левом крыле: заработал второй мотор. От радости крикнул в мегафон:

— Живем, братцы!

Но жить было трудно. Вражеские истребители наседали сверху. Надо было уйти, спасти машину и людей. Рыхлов прижал самолет к самой воде и пошел на высоте 5–10 метров. Риск был слишком велик: можно врезаться в море, но иного выхода нет. Немецкие «асы» не решились снизиться на такую высоту и вскоре оставили русский самолет. Оставили потому, что над морем летали другие советские бомбардировщики и в упор расстреливали немецкие корабли. [231]

Ломило в ушах, нестерпимая боль судорогой стягивала руки и ноги, но Рыхлов вел машину домой. И хотя бой и вражеские корабли остались позади, опасность не миновала: моторы могли отказать в любую секунду... Три часа боролся старший лейтенант за жизнь товарищей, за самолет. И одержал победу.

А потом был госпиталь, но как только почувствовал Рыхлов силу, вернулся на аэродром, взял в руки штурвал тяжелого бомбардировщика и снова стал громить врага.

Двести четырнадцать боевых вылетов сделал А. Д. Рыхлов за годы войны. Двадцать пять раз летал в тыл врага. Пятьдесят раз через линию фронта. Пятьдесят раз сквозь ураганный огонь зенитной артиллерии врага. Садился на площадки, сооруженные партизанами, и доставлял им необходимые грузы. Три раза был ранен. Трижды еще, превозмогая невыносимую боль, тянул Рыхлов самолет до своего аэродрома и трижды дотягивал, спасая экипаж и машину.

16 мая 1944 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил командиру эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, питомцу пограничного училища Александру Дмитриевичу Рыхлову звание Героя Советского Союза.

Еще один герой-авиатор пограничных войск — И. И. Мещеряков. В составе 10-й авиаэскадрильи принял он 22 июня свой первый бой с фашистскими самолетами. От полета к полету все тверже становился в небе почерк старшего лейтенанта. В одном из боев ведомая им тройка вступила в бой с шестью прорвавшимися через зону обороны вражескими самолетами и четыре из них уничтожила.

В середине ноября авиаэскадрилья, которой временно командовал Мещеряков, перебазировалась на аэродром, расположенный на дальних подступах к Москве, и вошла в состав 1-го истребительного пограничного авиаполка. Расположение аэродрома давало возможность перехватывать вражеские самолеты еще задолго до их подлета к цели и завязывать воздушные бои за пределами столицы.

По сигналу, поступившему с поста наблюдения, эскадрилья быстро поднялась в воздух. Мещеряковский МиГ скоро набрал высоту. Учитывая, что вражеские бомбардировщики и прикрывавшие их истребители проводили полеты на больших высотах, девятка МиГов устремилась в заоблачную высь. На отметке 7 тысяч метров истребители приняли боевой порядок. [232]

Вскоре капитан Мещеряков заметил у горизонта вражеские машины. Бомбардировщики, прикрываемые истребителями, несли на Москву свой смертоносный груз.

Только бомбардировщиков Иван насчитал не менее двух десятков. Прикинув расстояние и определив высоту, командир эскадрильи дал команду своим товарищам зайти со стороны солнца, а сам резко бросил свой МиГ, затем выровнял и направил самолет вверх, к вражеским бомбардировщикам. Главный расчет — на внезапность.

И вот МиГи всей девяткой обрушились на «юнкерсы». Фашисты явно не рассчитывали на дерзкую атаку. Они даже не успели открыть огонь, как три их машины, оставляя в небе черный шлейф дыма, рухнули вниз. Ведущего прошил огненной пулеметной трассой капитан Мещеряков.

Затем с двумя ведомыми командир устремился на вражеские истребители, а остальные МиГи продолжали вести бой с бомбардировщиками. Те отстреливались из пушек и пулеметов, упорно следуя намеченным курсом, стараясь прорваться к Москве. Но вот еще два «юнкерса» вспыхнули и полетели вниз. Понесла потери и наша эскадрилья: прямым попаданием снаряда был сбит один истребитель.

В небе завертелась адская карусель. В этой круговерти на счету была каждая секунда, малейшая оплошность могла стоить жизни. Мещеряков снова направил свой самолет вверх и, сделав крутую горку, оказался над одним из «мессеров». Поймав в прицел фашистского пилота, он дал длинную очередь. «Мессер» с натужным ревом перевалился на правое крыло, задымил и сорвался в «штопор». Несколько минут спустя получил свое и вражеский истребитель, упорно пытавшийся сбить самолет Мещерякова.

Проводив взглядом падающий истребитель, капитан огляделся и сразу же оценил обстановку. Правый ведомый оказался в затруднительном положении: сверху на него насели два «мессера». Второго ведомого нигде поблизости не было. Мещеряков кинулся на выручку товарищу, хотя боеприпасов уже не оставалось. Однако «мессеры» на этот раз были внимательнее. Увидев, что машина Мещерякова не стреляет, гитлеровцы, оставив в покое ведомого, бросились к нему.

Развернув самолет, Мещеряков направил его прямо на ближайший «мессер». Он шел в лобовую атаку.

Вероятно, фашистский летчик рассчитывал, что нервы советского аса не выдержат, он сделает горку и в этот момент [233] будет прошит пулеметной очередью. Однако когда понял, что русский не собирается отворачивать, было уже поздно...

Родина высоко оценила подвиг И. И. Мещерякова. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

При Отдельной авиабригаде в Быково с большим напряжением работала 1-я окружная авиаремонтная мастерская, личный состав которой много сделал для восстановления и ремонта самолетов. О том, как работали здесь в годы войны авиаторы-пограничники, рассказал бывший помощник командира Отдельной авиабригады Главного управления погранвойск военный инженер 1-го ранга, впоследствии генерал-майор, начальник авиационного отдела погранвойск Николай Михайлович Сергеев:

«В 1942 году при штабе Отдельной авиационной бригады в Быково была создана Отдельная транспортная авиаэскадрилья. Командиром ее стал капитан Михаил Павлович Бабаков, начальником штаба — капитан Григорий Георгиевич Софии, инженером авиаэскадрильи — военинженер 3-го ранга Алексей Павлович Васягин. Ее укомплектовали самолетами Ли-2, СБ, ПР-5, Р-5. В конце года авиаэскадрилья была развернута в авиационный полк. После ухода 1-го истребительного авиаполка в Советскую Армию транспортный авиаполк переименовали в 1-й отдельный авиационный полк пограничных войск НКВД.

Командиром полка был назначен полковник Владимир Александрович Сычев, начальником штаба — майор Валентин Яковлевич Куцемелов, старшим инженером — инженер-капитан Евгений Константинович Шеверга.

Транспортному полку много пришлось летать по спецзаданиям. В основном к фронту, в прифронтовые города, в осажденный Ленинград, а также в тыл противника к партизанам. В Ленинград доставлялось вооружение, боеприпасы, продукты. Обратными рейсами эвакуировали раненых, больных и детей.

В полку проходили парашютную подготовку партизаны-разведчики, на самолетах полка их отправляли в партизанские отряды.

В самом начале войны к нам в Быково перегнали с завода новый транспортный самолет Ли-2. Он был предназначен для служебных целей и какое-то время стоял без дела на аэродроме. Командование бригады быстро [234] сориентировалось и, укомплектовав самолет экипажем, ввело его в строй. Командиром корабля стал летчик из ГВФ Абрамов, бортмехаником — лучший техник эскадрильи Нежнов. Нужно сказать, что это был первый и единственный транспортный самолет такого типа в пограничной авиации.

Новый самолет вызвал большой интерес у личного состава. Ли-2 только начали выпускать. Он имел усовершенствованную конструкцию с радиокомпасом и автопилотом, что позволяло самолету летать вслепую.

Экипаж для него подбирали из самых лучших специалистов. Механик Нежнов, имевший большое пристрастие к технике, отлично знал самолет и всегда поддерживал его в состоянии боевой готовности. Впоследствии он вырос до старшего инженера Отдельного авиационного полка на Балтийском море, где охранял границу.

К новому самолету на аэродроме относились очень бережно, часто катали его вручную, особенно когда его нужно было замаскировать от воздушного нападения. Обычно его прятали под большим развесистым деревом на краю аэродрома (где сейчас стоит аэровокзал).

Самолет хорошо зарекомендовал себя в полетах и все чаще и чаще вылетал на задания. Экипаж работал, не зная отдыха. На получение еще самолетов Ли-2 рассчитывать не приходилось. Они все отправлялись во фронтовые авиачасти. Тогда командование авиабригады решило обратиться в Главный штаб ВВС с просьбой передать бригаде те самолеты Ли-2, которые потерпели аварию и пришли в негодность. Мы надеялись из двух или нескольких разбитых самолетов собрать и отремонтировать хотя бы один. Штаб ВВС на это согласился, и мы стали собирать по Подмосковью поломанные Ли-2 и свозить их к месту ремонта. Всей этой работой руководил полковник Филатов, занимавшийся в первый месяц войны доставкой в столицу разбитых немецких самолетов.

По договоренности с наркоматом авиационной промышленности мы выбрали полупустой авиационный завод, где и решили производить сборку и ремонт разбитых самолетов. В авиабригаде сформировали группу из 120 человек, которая должна была отправиться на этот завод и самостоятельно вести ремонт.

Работала она очень напряженно с 8 и до 23 часов, без выходных дней. От завода мы никакой помощи не [235] получали, за исключением того, что нам давали сжатый воздух и пневмоинструмент для клепки.

На завод, когда шел ремонт самолетов, часто приезжал заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант А. Н. Аполлонов. Он интересовался ходом ремонта, спрашивал, какая нужна помощь.

Пока наша группа работала на заводе, остальной состав 1-х окружных авиаремонтных мастерских в Быково во главе с начальником мастерских военинженером 3-го ранга Б. В. Константиновым, начальником самолетного цеха воентехником 1-го ранга Д. С. Эйсмондом, начальниками цехов воентехником 1-го ранга Н. П. Елецких и младшим воентехником С. И. Дороховым восстанавливали самолеты Ли-2.

В итоге к концу 1942 года транспортный полк в Быково получил хорошее пополнение — 5 транспортных самолетов. Пять самолетов... Эта цифра может показаться не слишком внушительной. Но в условиях того времени, когда каждый самолет был на счету, когда работали, по существу, без запасных частей, без нормальной ремонтной базы, это была большая трудовая победа для нас. В приказе НКВД от 19 ноября 1942 года № 749 так оценивалась работа авиаремонтных мастерских:

«За короткий срок при трудных условиях был произведен высококачественный ремонт и восстановление пяти большегрузных транспортных самолетов, давших экономию государству в сумме 6 227 000 рублей».

За проявленную организованность, творческую инициативу и самоотверженность группа личного состава полка была поощрена.

В конце лета 1942 года на аэродром Быково пригнали 2 новых транспортных самолета «Дуглас С-47». Поступило распоряжение переоборудовать их под пассажирский вариант и сделать даже кабины «люкс».

Мы догадывались об особой важности полученного задания, но ничего конкретного, разумеется, не знали. Переоборудование шло успешно, опыт такой работы у нас уже имелся (ранее переоборудовали самолеты Ли-2 под пассажирский вариант).

Коллектив 1-х окружных авиаремонтных мастерских проявил много изобретательности, умения и выполнил задание в срок. Самолеты были приняты с хорошей оценкой. Экипажи ВВС на этих самолетах в ноябре 1943 года [236] улетели в город Баку. Из наших людей в состав одного из экипажей вошел в качестве бортового радиста начальник связи штаба авиабригады майор В. Я. Куцемелов.

27 ноября 1943 года из газет стало известно, что в Тегеран улетела правительственная делегация: И. В. Сталин, В. М. Молотов и К. Е. Ворошилов на встречу глав трех великих держав.

Полет этот, как оказалось, проходил на самолетах С-47, которые переоборудовались у нас в Быково. Их вели в Тегеран летчики ВВС полковник В. Г. Грачев и генерал А. Е. Голованов. Коллектив мастерской не мог, конечно, не отметить с чувством удовлетворения то доверие, которое было оказано нам. Кстати, несколько позднее, весной 1946 года, на одном из пассажирских самолетов С-47 летчиками 1-го авиационного полка был доставлен на Нюрнбергский процесс фельдмаршал Паулюс».

Пограничники-авиаторы выполняли и многие другие задания Советского правительства и командования Красной Армии. И всегда их действия отличались высочайшим мастерством, несгибаемым мужеством и стойкостью, верностью воинскому долгу. Они внесли достойный вклад в борьбу с фашистскими агрессорами, в достижение победы над врагом. [237]