Глава 1.

Заставы принимают бой

1

В каждом доме, в каждом городе и селе нашей мирной страны прозвучали в тот воскресный день эти слова. Правительство СССР оповестило советских людей о начале священной войны с фашизмом — долгой и кровопролитной. Как показал ход ее развития, оказалась она совсем не такой, какой виделась нам в предвоенные дни. Мажорный лозунг «будем бить врага на его территории» был надолго снят...

К началу войны у наших пограничных рубежей было 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов, 9 отдельных пограничных комендатур и 11 полков общей численностью около 100 тысяч человек, а также стрелковые дивизии первых эшелонов армий прикрытия, не развернутые в боевые порядки.

Фашистская Германия сосредоточила близ границ Советского Союза пять с половиной миллионов войск — 190 дивизий, более 4 тысяч танков и штурмовых орудий, 4980 самолетов, 47 200 орудий и минометов.

Подавляющая часть этих несметных полчищ в условиях полной секретности была развернута и готова к наступлению. Но особая роль отводилась вражеским формированиям, находившимся у советских границ между Балтийским морем и Карпатами. Именно здесь сосредоточило гитлеровское командование главные свои силы: 70 процентов всех дивизий, 75 процентов орудий и минометов, 90 процентов танков, свыше 90 процентов имевшихся боевых самолетов. Эта мощная группировка была создана для того, чтобы [10] внезапным ударом разгромить советские силы в приграничных округах и обеспечить фашистским войскам беспрепятственное движение в глубь Советской страны, к важнейшим политическим и экономическим центрам, к Москве.

Три группы армий создало вражеское командование вдоль западных советских границ — «Север», «Центр» и «Юг», каждая из них имела четко разработанные цели и задачи, подробный и, как казалось гитлеровскому командованию, обоснованный план боевых действий, всевозможных акций, связанных с оккупацией советских территорий.

Однако на деле все получилось далеко не так, как рассчитывали Гитлер, его вдохновители и вымуштрованные, фанатичные, опытные исполнители. Об этом написано и рассказано немало, в том числе и бывшими главарями и военачальниками гитлеровского рейха. Не раз анализировались и еще будут изучаться причины не предусмотренного многими хода развития событий войны, прокатившейся огненным валом по земле, городам и селам первого социалистического государства. И, быть может, рассказ о роли отдельных пограничных отрядов, застав в защите Родины позволит в чем-то дополнить общую картину борьбы советского народа за свою свободу, в какой-то мере обобщить действия пограничных войск, принявших на себя целенаправленный, мощный первый удар врага. Ведь именно пограничники своим мужеством, стойкостью, воинским мастерством первыми нарушили планы гитлеровского командования, рассчитавшего, что на уничтожение пограничных застав на западной границе Советского Союза понадобится 30 минут...

В сложнейших условиях пограничники ограниченными силами обороняли занимаемые ими участки, сражались с противником, силы которого во много раз превосходили наши. Как показывает изучение и анализ боевых действий пограничных отрядов, комендатур и застав, пограничники в большинстве случаев умело вели бои, искусно маневрировали, используя огонь главным образом лишь стрелкового оружия и личный состав погранзастав и отдельных красноармейских подразделений, оказавшихся в тот предрассветный час вблизи границы. Немногочисленные боевые части неожиданно для врага сдерживали его натиск, уничтожали фашистов метким огнем.

Приняв на себя первый удар фашистского бронированного кулака, пограничники не 30 минут, а в течение нескольких [11] часов, а на отдельных участках — нескольких суток и даже недель самоотверженно защищали родные рубежи, выводя из строя отборные германские части.

Начало рассказа об этих боях — с правого фланга нашей западной границы.

2

Границу Советского Союза с Восточной Пруссией на территории Литовской ССР охраняли 105-й Кретингский. 106-й Таурагский и 107-й Мариямпольский пограничные отряды, входившие в Белорусский пограничный округ, а севернее, до Рижского залива — 12-й Либавский пограничный отряд Прибалтийского округа. На этом направлении гитлеровцы наносили удар армиями группы «Север» и войсками левого крыла группы «Центр». Всего противник бросил здесь в наступление 43 дивизии, из них 7 танковых и 36 моторизованных. Наступление поддерживал 1-й воздушный флот, имевший 1070 боевых самолетов. Главный удар враг наносил из района Тильзита на Даугавпилс — Опочка — Псков. Осуществляя этот замысел, немецкое командование намеревалось отрезать советским войскам пути отхода из Прибалтики, овладеть Ленинградом, изолировать, а затем и уничтожить Прибалтийскую группу Красной Армии.

Первый удар группы армий «Север» приняли на себя 105, 106 и 107-й пограничные отряды вместе с частями прикрытия Красной Армии. В телеграмме начальника пограничных войск Прибалтийского округа генерал-майора К. И. Ракутина сообщалось, что на 13 часов 18 минут 22 июня Кретингский погранотряд совместно с частями [12] Красной Армии вел бой с противником на рубеже шести-семи километров от границы в нашем тылу, Таурагский погранотряд, также ведя бой, отошел за линию Таураге, а Мариямпольский погранотряд сражался с врагом на линии государственной границы.

Начальником 105-го пограничного отряда был майор П. Н. Бочаров, его заместителем по политчасти — батальонный комиссар И. Е. Лесиянов. В течение первого дня боев пограничные заставы всех четырех комендатур отряда совместно с подразделениями Красной Армии мужественно отстаивали рубежи Родины.

Участок 3-й погранзаставы 105-го отряда, по которому проходили железная и шоссейная дороги из Германии в глубь нашей страны, фашисты начали обстреливать артиллерией в 4 часа утра — сначала железнодорожную станцию и штаб погранотряда, затем левый и правый фланги участка, после чего вооруженная стрелковым оружием и минометами рота гитлеровской пехоты перешла границу.

Первый бой пограничных нарядов продолжался более часа, но по сигналу красных ракет, означавших приказ идти на помощь заставе, наряды стянулись к штабу и заняли оборону.

Бой у 3-й заставы, начальником которой был политрук Н. Н. Леонтьев, начался в половине пятого. Стоял сильный туман, но разведка обнаружила около батальона вражеских войск, двигавшихся по шоссейной дороге. Около роты гитлеровцев вошли в Кретингу, пытаясь окружить заставу.

В описании боевых действий пограничников в те драматические утренние часы первого дня войны бросается в глаза деловитое спокойствие, осознание того, что и как надо делать в первую очередь. И хотя далеко не все имена названы в сохранившемся документе, картину действий пограничников представить нетрудно.

Коновод красноармеец Шахов, несмотря на сильный обстрел, сумел вывезти боезапас, часть его уничтожить. Связист сержант Платонов до последней минуты держал связь с отрядом, передавал указания начальника заставы. Сержант-пограничник, командир пулеметного отделения, не выпускал из рук свой пулемет, пока застава не отошла, уничтожив огнем «максима» десятки фашистов.

Примерно два часа длился бой на участке 3-й заставы, фашистское командование направило против горстки пограничников около батальона пехоты. И лишь когда застава [13] оказалась полностью окруженной, бойцы, разделенные командиром на группы и получив четкие указания, вышли с боями из города, соединились со штабом отряда и другими заставами и с честью продолжили свой ратный путь.

На участках советской границы с Восточной Пруссией вражеские группировки, как уже упоминалось, поддерживались не только артиллерией, но и танками, самолетами, превосходя силы наших защитников не менее чем в 3–4 раза, а против отдельных пограничных подразделений превосходство врага было 8–10-кратным.

9-я и 10-я заставы 105-го отряда, как и многие другие подразделения границы, подверглись жестокой бомбардировке, а через несколько минут после налета авиации — артиллерийскому обстрелу.

10-й пограничной заставой 105-го Кретингского пограничного отряда командовал лейтенант Виктор Томельгас. После ожесточенного боя на участке, где располагалась застава — у деревни Инкакляй, — пограничники отошли с подразделениями Красной Армии и затем еще в течение 12 часов сдерживали врага у местечка Ректавас. Боец 10-й заставы ефрейтор Сухов так рассказал о том первом дне:

«Целый день наша застава отбивала атаки немцев. Во время боя волевым и бесстрашным показал себя начальник заставы Томельгас. Несмотря на интенсивный вражеский огонь, он появлялся то на одном, то на другом фланге заставы. Умело руководил обороной, своим примером воодушевлял бойцов. Образец храбрости в этот день показала жена начальника заставы Александра. Она дважды пробиралась через кольцо гитлеровцев с донесением в комендатуру».

О пограничниках 15-й пограничной заставы, располагавшейся у деревни Трумпининкай, рассказали ветераны погранвойск, в том числе помощник начальника штаба 4-й комендатуры старший лейтенант М. В. Цыпленков.

Война для пограничников этой заставы началась налетом немецкой авиации. Враг сбросил на заставу 30 бомб, но ни одна из них не попала в здание и не причинила вреда оборонительным сооружениям. Вслед за бомбежкой на заставу обрушился артиллерийский и минометный огонь. Одновременно в атаку пошли до 350 фашистов. Когда они приблизились к заставе на 80–100 метров, пограничники открыли огонь из трех станковых и четырех ручных пулеметов [14] и 28 винтовок. Но гитлеровцы упорно рвались вперед. Лишь потеряв до 100 человек убитыми, они отошли и сосредоточились в роще, в 100–150 метрах южнее заставы.

В том бою был смертельно ранен начальник заставы младший лейтенант С. В. Степанковский. Командование заставой принял старший лейтенант М. В. Цыпленков, который по заданию коменданта прибыл на заставу 21 июня для проверки боевой готовности пограничников.

«Мы знали, — писал некоторое время спустя М. В. Цыпленков, докладывая о боевых действиях бойцов 15-й заставы в первый день войны, — что атака повторится. Привели себя и оружие в порядок, ждали. Но теперь обстановка изменилась. Наши огневые точки показали себя, и противник открыл бешеный огонь из пулеметов и минометов по нашим огневым точкам. Мы несли потери.

Вторая атака стоила немцам еще 80 человек убитыми и ранеными. Но и у нас остались невредимыми лишь 1 станковый пулемет и 7 человек вместе со мной...»

Враг готовился в третий раз атаковать заставу. Тогда Цыпленков вспомнил, что на заставе есть 13 служебных собак, и приказал сержанту Гукову приготовить их. Когда фашисты пошли в третью атаку, собаки с визгом бросились на врага. Немцы в замешательстве приостановились, и тогда по ним ударили пулемет и винтовки тех пограничников, что еще могли держать оружие. Враг в третий раз повернул назад. Но теперь фашисты поняли, что на заставе осталось всего несколько человек, и стали обходить ее со всех сторон.

Оставшиеся в живых бойцы начали с боем отходить, потеряли еще несколько человек. Лишь три пограничника с 15-й заставы к 10 часам 22 июня соединились с частями Красной Армии.

3

180-километровый участок границы с Восточной Пруссией охранял 106-й Таурагский пограничный отряд в составе четырех комендатур, находившихся в Таураге, Юрбаркасе, Кудиркос-Науместисе и Кибартае.

Начальник погранотряда подполковник Л. А. Головкин поднял отряд по тревоге в 2 часа ночи и отдал приказ личному составу занять оборонительные сооружения.

Противник, предвидя сопротивление пограничников и заранее разведав места дислокации наших застав и комендатур, обрушил на них бомбовые удары пикировщиков, а затем перешел в наступление под прикрытием танков, артиллерии и минометов. Но и под этим мощным огневым напором пограничники до последней возможности отстаивали свои участки.

4-я пограничная застава, которой командовали лейтенант А. А. Богун и политрук В. И. Левин, охраняла участок границы, где проходило шоссе Тильзит — Таураге. Размещалась застава на бывшем хуторе в двух деревянных домах.

За четыре дня до начала войны на заставу из отдела политической пропаганды отряда приехал батальонный комиссар А. Н. Иванов. Он провел с пограничниками беседу, рассказал об обстановке, а затем вместе с Богуном и Левиным осмотрел оборонительные сооружения и ознакомился с планом действий личного состава на случай вторжения противника.

«На заставе было семь станковых пулеметов, — писал впоследствии А. Н. Иванов. — Она дислоцировалась на активном направлении, была усилена личным составом численностью до 100 человек.

18 июня 1941 года я проверял боеготовность заставы... Действовал личный состав быстро, слаженно, обязанности в бою по обороне заставы знал отлично... Я дал необходимые [16] указания начальнику и политруку заставы и убыл на 5-ю погранзаставу для проведения таких же мероприятий.

...Впечатление о начальнике заставы лейтенанте Богуне и политруке Левине у меня сложилось самое благоприятное. Чувствовалась здесь настоящая боевая пограничная дружба, сплоченность.

За два часа до начала войны связь с 4-й пограничной заставой была прервана».

Почти сорок лет ничего не было известно о боевых действиях заставы. Считали, что все ее защитники погибли. Родным лейтенанта А. А. Богуна было направлено извещение, в котором говорилось, что начальник заставы «пропал без вести в первые дни войны». И лишь совсем недавно выяснилось, что не все пограничники 4-й заставы, вступившие на рассвете 22 июня в бой с врагом, погибли. Остался в живых бывший комсорг заставы Н. Г. Росляков, который и рассказал о том, как развивались события.

В 3 часа 45 минут гитлеровская артиллерия открыла огонь по зданиям и оборонительным сооружениям заставы. Пять раз атаковали фашисты пограничников, но безуспешно. Тогда к заставе приблизились три фашистских танка и стали расстреливать ее в упор. Трое бойцов со связками гранат в руках поползли к вражеским машинам, а спустя некоторое время раздались взрывы. Два танка были подбиты, третий пытался отойти, но к нему бросился Иван Клочков и подорвал его.

Обрушив на заставу огонь орудий и минометов, гитлеровцы вновь попытались прорваться к зданию заставы, однако и на этот раз вынуждены были отступить. Лишь после налета авиации, в результате которого погибли многие пограничники, враг начал просачиваться на территорию заставы.

Бой разгорелся с новой силой. Оставшиеся в живых защитники границы стояли насмерть. Лейтенант Богун приказал пулеметчикам выбить фашистов с территории заставы. Огнем и контратакой пограничники отбросили врага.

Однако положение оставалось очень тяжелым. Застава вела бой в полном окружении, от снарядов и бомб загорелись постройки и склады.

«Из горящего дома выбежала с ребенком жена А. А. Богуна, — рассказал Н. Г. Росляков. — Она бежала и падала, бежала и падала, а ребенок был, наверное, ранен: на белой рубашке ярко алело пятно. Богун все это видел, что-то кричал ей, махал рукой, пока она не спрыгнула в окоп». [17]

По приказу начальника заставы Росляков и еще два пограничника пробрались в охваченные пламенем подвальные помещения складов за патронами и гранатами. Поспешно взяв несколько ящиков, бойцы едва успели донести их до окопа, как земля вздрогнула — склад взорвался.

Гитлеровцы начали новую атаку. Впереди двигались танки. Первый из них подорвал политрук Василий Левин, но через секунду он сам был сражен огнем второго танка.

Фашистам удалось ворваться в окопы пограничников на правом фланге. Они схватили раненых солдат и жену Богуна, прижимавшую к груди ребенка, и поволокли их куда-то.

Раздался взрыв, и Росляков потерял сознание. Последнее, что он видел, был лейтенант А. А. Богун с пистолетом в руках, отбивавшийся от наседавших врагов.

До последней возможности умело командовал подчиненными начальник заставы Антон Богун, бывший педагог, воспитанник Ворошиловградской партийной организации. Но кончились боеприпасы, и лейтенант Богун, окруженный фашистами, предпочел смерть плену...

Когда Росляков очнулся, было тихо. Он попытался подняться, но оказалось, что нога пробита пулей, да и контузия давала себя знать. Напрягая силы, комсорг пополз к лесу и укрылся там, а затем пробрался на восток, нашел партизан и сражался с врагом на земле оккупированной Белоруссии.

В тот первый трагический день начавшейся войны мужество, высокое профессиональное и воинское мастерство показали многие командиры и политработники пограничных войск. Среди них и воспитанник Военно-политического пограничного училища имени К. Е. Ворошилова политрук П. А. Родионов — начальник 5-й пограничной заставы 106-го Таурагского отряда.

В 2 часа ночи 22 июня, учитывая сложность обстановки, Родионов поднял заставу по тревоге. Пограничники быстро заняли окопы, вынесли и разместили в траншеях ящики с ручными гранатами. Начальник заставы обошел позиции.

— Товарищ политрук, что это — очередное тактическое занятие? — поинтересовался кто-то из бойцов.

Несколько помедлив, Родионов ответил:

— Да, очередное, но боевое. Вы слышите, какая возня на той стороне? Не исключено, что немцы сегодня могут начать вооруженное вторжение. [18]

Политрук посмотрел на дорогу, шедшую к границе, присел на ступеньку окопа и сосредоточился на одном: как лучше организовать действия подчиненных. Прежде всего решил прикрыть дорогу. Отдав распоряжение установить близ нее еще один ручной пулемет, Родионов направился на заставу, чтобы доложить в комендатуру об обстановке.

— Товарищ политрук, связь со штабом прервалась! — услышал он доклад дежурного.

— С рассветом вышлем дозор по линии, — сказал Родионов и вернулся на позиции.

Однако рассвет еще не успел охватить небосклон, как гром артиллерийских орудий и минометов разорвал тишину. От прямого попадания снаряда загорелось здание заставы. А через некоторое время на дороге показалась колонна немецких войск.

— Не стрелять, подпустить поближе! Подготовить гранаты, — подал команду политрук.

Бойцы и командиры, сжимая в руках винтовки, припав к пулеметам, напряженно следили за движением врага и ждали команды.

Расстояние между головной частью колонны и позицией пограничников быстро сокращалось. Уверенные, что заставы больше не существует, фашисты не особенно заботились об охранении. Но застава жила и готова была дать достойный отпор.

Когда до гитлеровцев осталось 150 метров, политрук скомандовал:

— По фашистам — огонь!..

Немцы, не ожидавшие нападения, заметались. Колонна рассыпалась. Спасаясь от огня пограничников, гитлеровцы бросились в ближайший перелесок.

Через несколько минут на заставу вновь обрушился артиллерийский огонь. С воем неслись снаряды и мины, с шипением и грохотом рвались в расположении заставы. В рядах пограничников появились первые убитые и раненые.

И все-таки это не сломило духа защитников границы. Когда фашисты возобновили атаку, их встретил огонь советских воинов. Снова понеся значительные потери, враг опять отступил.

И в третий раз — яростный артобстрел. В небе появился немецкий самолет-корректировщик, снаряды стали ложиться [19] точнее и накрыли несколько наших огневых позиций.

Пять раз поднимались гитлеровцы в атаку, пять раз пограничники вынуждали их отступать. Тогда противник, продолжая атаковать, попытался обойти оборонительные сооружения и нанести удар с фланга. Однако Родионов вовремя разгадал замысел врага и выдвинул на угрожаемое направление пулемет.

Следующую атаку фашисты начали при поддержке танков и бронетранспортеров.

Мужественно дрались пограничники, но силы были слишком неравны. В бою погиб политрук П. А. Родионов. И лишь когда среди оборонявшихся не осталось уже никого, кто мог бы держать винтовку, фашисты вошли во двор 5-й пограничной заставы...

Отважно сражался личный состав 4-й Кибартайской комендатуры. Она располагалась у дороги, ведущей в глубь Литвы, вблизи железнодорожного и шоссейного мостов через реку Лепони.

На участок этой комендатуры противник сразу направил танки и мотопехоту. А вскоре к линии границы подошел бронепоезд и открыл огонь по зданию комендатуры. Вслед за этим на дороге появилась вражеская автоколонна.

Гарнизон комендатуры встретил фашистов огнем из всех видов оружия. По приказу лейтенанта Андриенко комсомолец Григорий Писчаный взорвал железнодорожный мост, что значительно затруднило гитлеровцам переправу. До темноты сражались пограничники, укрываясь в кирпичном здании комендатуры и дотах, сдерживая противника, не давая ему продвигаться вперед.

В боях по защите границы участвовали и подразделения контрольно-пропускного пункта «Вирбалис». О том, как встретили они врага, рассказал много лет спустя майор в отставке М. К. Воробьев, тогда — старший контролер КПП:

«Маленький город Кибартай обороняли 4-я пограничная комендатура, 15-я пограничная застава и КПП «Вирбалис»... В ночь с 21 на 22 июня 1941 года я был дежурным по КПП «Вирбалис» и находился ночью на вокзале, контролируя отправку пассажирского поезда на нашу территорию.

В 4.00 со стороны Германии был открыт ураганный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь по подразделениям [20] пограничных войск и вокзалу — станция Вирбалис находилась в 200 метрах от линии границы.

Несмотря на сложившееся тяжелейшее положение, все же в течение нескольких минут поезд был отправлен и я присоединился к личному составу КПП, вступившему в бой с немецко-фашистскими захватчиками.

Воевал как положено. Через некоторое время от подразделения КПП осталось 5 человек: три сержанта — Токарев, Смирнов, Пелин, раненый солдат Норкин и я, тоже получивший ранение в начале боя. С этой группой мы присоединились к артиллерийскому полку, в составе которого вели бой до города Мариямполь (ныне Капсукас). В Мариямполе вошли в состав 107-го пограничного отряда, который также вел бой всеми своими силами».

О том, как впоследствии сложилась военная судьба М. К. Воробьева, еще пойдет речь, а сейчас — заключительные строки из его письма: «О том, как мои товарищи защищали советскую землю, говорит такой факт. За Киба-ртаем есть возвышенность Рогажкальнис. Тут фашисты хоронили своих погибших солдат. Многие местные жители побывали на этой высоте и убедились, сколько стоил гитлеровцам этот маленький пограничный город. На каждой могиле стояли порядковые номера. К концу первой недели войны на Рогажкальнисе последняя могила значилась под номером 724.

Так защищали пограничники нашу землю».

Стойко сражались с захватчиками и пограничники 107-го Мариямпольского погранотряда, которым командовал майор П. С. Шалымагин. К сожалению, пока найдено сравнительно немного документов — непосредственных свидетельств участников боев на этом участке границы. Но и немногие опубликованные материалы свидетельствуют о мужественной борьбе, находчивости, самоотверженности мариямпольцев, которые также оказали врагу упорнейшее сопротивление, уничтожали фашистов, без противотанковых средств вели борьбу с гитлеровскими танками и бронемашинами, сдерживая врага, создавая возможность эвакуировать семьи военнослужащих.

Выполнив все, что было в их силах, оставшиеся в живых пограничники отряда уходили от врага, соединялись с другими пограничными подразделениями или входили в состав частей Красной Армии. [21]

4

Заставы Либавского погранотряда тоже вступили в бой с фашистами ранним утром 22 июня. Особенно тяжелая обстановка сложилась на участках 24-й и 25-й застав, против которых враг двинул кроме двух батальонов пехоты еще несколько танков.

Первой приняла бой 25-я погранзастава, которой командовал лейтенант Андрей Запорожец. Вместе с заставой в бой вступил передовой отряд 291-й стрелковой дивизии.

Первую атаку фашистов удалось отбить. Более 20 вражеских солдат остались лежать на подступах к заставе. Не увенчалась успехом и вторая атака врага.

Оценив соотношение сил и не имея возможности помочь заставам, начальник 12-го Либавского пограничного отряда майор В. И. Якушев приказал заставам отойти в расположение комендатуры, располагавшейся в местечке Руцава.

К тому времени на 25-ю заставу поступил и приказ об отходе частей 291-й стрелковой дивизии и моряков к Руцаве — в район пограничной комендатуры. Отход организованно и умело прикрывали пограничники.

Во второй половине дня в Руцаву прибыл начальник штаба отряда майор В. А. Черников и тотчас же приступил к организации обороны. В сводный отряд вошли 1-я и 2-я заставы 105-го погранотряда, 24-я и 25-я заставы 12-го погранотряда — общей численностью 128 человек, и строительная рота, в которой насчитывалось до 300 человек.

Черников умело распределил силы, с учетом местности организовал систему огня, и когда противник силами до батальона подошел к рубежу обороны, на него внезапно обрушился яростный огонь из всех средств. В результате вражеский батальон был разгромлен.

К 20 часам немцы начали новую атаку. Вражеская пехота при поддержке танков прорвалась на огневые позиции, [22] занимаемые сводной группой Черникова. Завязался жестокий бой. Пограничники подбили два фашистских танка, но и сами понесли значительные потери и вынуждены были отойти вместе с частями 67-й стрелковой дивизии.

В комендатуре, где находились раненые, остались лишь врач И. Г. Алесковский, рядовой Петров и еще один боец, имя которого не установлено. Фашисты попытались овладеть зданием комендатуры, однако были встречены пулеметным огнем. Врач Алесковский сумел передать начальнику отряда по телефону: «Здание комендатуры окружено. Здесь много раненых. Нас осталось трое. Немцы врываются в штаб, остался один патрон...»

Сводная группа пограничников и бойцов строительной роты сражалась за каждый населенный пункт. 24 июня в районе Гробини осколком снаряда был убит командир группы майор В. А. Черников. Оставшиеся в живых соединились с 4-й комендатурой и штабом отряда и участвовали в обороне Либавы (ныне Лиепая).

24 июня противник окружил Либавский гарнизон, в том числе 5-ю и 4-ю комендатуры с тремя заставами и контрольно-пропускной пункт «Либава». Вторая часть отряда — 1, 2 и 3-я комендатуры были стянуты в Вентспилс и поступили в распоряжение командира 114-го стрелкового полка.

Пограничники, оставшиеся в Либавском гарнизоне, влились в сводный полк, куда, кроме них, вошли группы моряков, летчиков, сотрудников госбезопасности и милиции. Командовал пограничниками начальник отряда майор В. И. Якушев.

Семь суток стойко держался Либавский гарнизон. Несмотря на крайне сложную обстановку, пограничники не только искусно оборонялись, но даже пытались наступать, входили в разведгруппы, которые добывали ценных «языков», взрывали огневые точки противника. Одну из таких групп возглавлял лейтенант А. П. Запорожец. На «пикапе», в котором были установлены станковые пулеметы, они с ходу врывались в боевые порядки гитлеровцев, расстреливали их и забрасывали гранатами. Во время одной из таких операций лейтенант Запорожец погиб.

25 июня пограничники, действуя в предместье Либавы, у Гробинского шоссе захватили в плен гитлеровского офицера, которому предписывалось быть комендантом города. [23]

В сложившейся тяжелой обстановке командование Либавского гарнизона решило направить группу пограничников в Вентспилс с просьбой нанести контрудар по вражеской группировке, окружившей Либаву. Вспоминая об этом, офицер штаба отряда А. Ф. Савенков писал:

«25 июня меня, офицеров-пограничников Федоренко, Беляева, военфельдшера Ресивец, автомеханика Артюшенко и около 20 бойцов отозвали с передовой на КП дивизии. Когда мы построились, появился один из руководителей обороны Либавы генерал-майор Н. А. Дедаев. Он обратился к нам с такими словами:

«Вы, пограничники, народ отважный и находчивый. Хорошо знаете здешнюю местность. Приказываю вам прорваться через кольцо окружения на автомашинах, прибыть в Вентспилс и передать командиру 114-го стрелкового полка Муравьеву, чтобы он выступил на помощь защитникам Либавы...»

Приказ был выполнен, но очень дорогой ценой. До Вентспилса добрался только один А. Ф. Савенков, остальные погибли. Однако все попытки помочь героическим защитникам Либавы не увенчались успехом. Сводный отряд, созданный командиром 114-го полка, не смог пробиться к городу и, неся большие потери, отступил в Вентспилс.

До 27 июня сражался Либавский гарнизон, а затем пошел на прорыв. Те немногие, кому удалось вырваться из вражеского кольца, вышли к Вентспилсу, а затем к Риге, где сосредоточились отошедшие с границы подразделения 105-го, 106-го пограничных отрядов и остатки 12-го Либавского погранотряда. Они были сведены в Первый заградительный батальон под командованием подполковника Л. А. Головкина — начальника 106-го пограничного отряда.

Немало испытаний выпало на долю всех защитников западной границы. Рассказ о действиях даже немногих из них может дать представление об отношении пограничников к своему долгу, уровне их воинского мастерства и стойкости, о том, как развивались события в первые дни нападения гитлеровской Германии на Советский Союз.

6, 8 и 10-й пограничные отряды, охранявшие границу в Латвийской ССР, в последующем выполняли задачи по охране тыла действующей армии, участвовали в ликвидации парашютных и морских десантов противника.

Хаапсалуский и Раквереский пограничные отряды, охранявшие границу в Эстонии, с началом войны вели борьбу с диверсионно-разведывательными группами противника, [24] а впоследствии стали резервом для создания истребительных отрядов, обеспечивали тыл соединений Красной Армии, участвовали в боях за Таллин, сдерживали фашистов на дальних и ближних подступах к Ленинграду.

5

Мысленно пройдем немного по западной границе к югу, от Балтийского моря — к Карпатам...

С участками 107-го погранотряда соседствовали заставы 86-го пограничного отряда, управление которого находилось в городе Августове.

В задачи этого отряда входила охрана северного участка государственной границы на территории Белоруссии протяженностью 140 километров. Правый фланг участка отряда начинался от стыка с Литвой и охватывал так называемый Сувалковский выступ, занятый гитлеровской Германией после разгрома Польши. Этот выступ, покрытый густыми лесами и глубоко вклинивавшийся в нашу территорию, был удобным плацдармом для скрытного сосредоточения крупных группировок гитлеровских войск.

Против отдельных застав Августовского погранотряда, там, где наступали главные силы фашистов, враг превосходил пограничников в 6 и более раз.

86-й погранотряд, как и другие части пограничных войск, имел на вооружении лишь винтовки, ручные и станковые пулеметы, гранаты и небольшое количество автоматов.

После шквала артиллерийского огня и бомбардировки с воздуха на заставы двинулась пехота при поддержке танков. Двадцать линейных застав отряда, маневренная группа и пять резервных застав вступили в бой. [25]

Вспоминая о первом дне войны, бывший начальник 86-го Августовского пограничного отряда полковник в отставке Г. К. Здорный писал:

«Силы противника сосредоточились на трех направлениях: первое направление — против участка нашей первой заставы вдоль шоссе Сарны — Сопоцкин — Гродно; второе направление — против участков 5, 6, 7 и 8-й пограничных застав, на фронте 20–25 километров здесь сосредоточилась самая крупная группировка танковых и механизированных частей противника; это направление обеспечивало противнику выход к шоссе Августов — Гродно, проходившему в 3–10 километрах от государственной границы; третье направление — против участков 18-й и 19-й пограничных застав в направлении шоссейной и железной дорог Кенигсберг — Граево — Белосток».

Еще во втором часу ночи 22 июня на участке 6-й и 7-й застав противник предпринял попытку захватить наши пограничные наряды. Около 15 гитлеровцев вторглись на советскую территорию, но были отброшены. В это же время на участке 11-й погранзаставы два диверсанта, вооруженные кинжалами, попытались уничтожить наш наряд. Их тоже своевременно обезвредили.

Учитывая сложность обстановки, подразделения Августовского отряда были подняты по тревоге, а через полтора часа со стороны Восточной Пруссии послышался гул самолетов. На участках 1, 2, 3-й комендатур вслед за артиллерийским налетом перешли в наступление танки и пехота противника. Гарнизоны погранзастав, заняв круговую оборону, вступили в бой.

В наиболее трудном положении оказалась 1-я комендатура. Не имея поддержки частей Красной Армии, 1, 2, 3 и 4-я погранзаставы вынуждены были вести бой с превосходящими силами противника в исключительно сложных условиях. Это подтверждают, в частности, боевые действия пограничников 3-й заставы во главе с начальником заставы лейтенантом В. М. Усовым и политруком А. Г. Шариповым.

Когда на рассвете 22 июня артиллерийская канонада и автоматные очереди разорвали утреннюю тишину, пограничники не были застигнуты врасплох. В считанные секунды они заняли позиции. Четко отдавал распоряжения начальник заставы лейтенант Усов. Группу резерва возглавил заместитель политрука Ф. П. Стебай.

Усов смотрел на горящее здание заставы, на вздымавшуюся [26] от разрывов землю, прислушивался к яростной стрельбе. Сомнений не оставалось: это — война. Связь с командованием оборвалась в первые же минуты обстрела. Лейтенант выслал разведку и приказал восстановить связь с пограничными нарядами. А автоматные очереди раздавались все ближе.

Неожиданно со стороны шлюза показался красноармеец. Он бежал, часто спотыкаясь и падая. Всмотревшись, лейтенант узнал рядового Кабакова.

— В двухстах метрах отсюда движется группа фашистских автоматчиков, — доложил боец.

Вскоре между деревьями показались темно-зеленые каски. Гитлеровцы шли в полный рост, с закатанными по локоть рукавами. Шли спокойно, уверенные в себе.

Вражеская артиллерия перенесла огонь в тыл участка заставы. Дымящиеся развалины не беспокоили фашистов — они не сомневались в том, что здесь не осталось живых.

— По фашистам — огонь! — раздался голос начальника заставы, когда захватчики достаточно приблизились.

Ровно застрекотал ручной пулемет, заработал «максим», захлопали выстрелы снайперских винтовок. Гитлеровцы на мгновение оцепенели, а затем постепенно стали отходить.

— В атаку! — крикнул лейтенант Усов и первым выпрыгнул из траншеи.

Завязался рукопашный бой. Фашисты не устояли и в беспорядке отошли.

Пограничники приготовились к новому бою. Вернулась разведка. Младший сержант Полищук доложил, что прорвавшиеся через канал подразделения немецких войск при поддержке танков и бронетранспортеров устремились в глубь участка. Они обходят заставу. Отдельные пограничные наряды уже окружены, однако продолжают упорно сопротивляться, сдерживая значительно превосходящие силы противника.

Возбужденные первой схваткой с фашистами и первой, пусть небольшой, но все-таки победой, пограничники почувствовали уверенность в своих силах, поняли, что способны не только дать отпор вероломному врагу, но и разгромить его. Однако очень неравными были силы. Среди защитников появились первые раненые.

Гитлеровцы начали новый артиллерийский обстрел. Снова взметнулись вверх фонтаны земли. Один из снарядов угодил прямо в траншею. [27]

Едва смолк грохот артиллерии, как фашисты опять пошли в атаку. Только в этот раз впереди пехоты двигались танки. Снайпер Аширов открыл по смотровым щелям вражеских машин огонь. Пограничник Баденов подготовил связку гранат и, как только легкая танкетка приблизилась к траншее, бросил ее под гусеницы. Со скрежетом завертелась охваченная огнем машина. Кто-то из бойцов не удержался, радостно крикнул: «Ура!»

А бой продолжался. Потери среди пограничников росли. Убит пулеметчик, его место занял политрук Шарипов. За станковый пулемет лег начальник заставы. И опять гитлеровцы не выдержали, начали отступать. Боец Баценов захватил в плен вражеского офицера, вылезшего из подбитой танкетки. Фашист пытался сопротивляться, однако Баценов умелым приемом самбо заставил его подчиниться. На допросе выяснилось, что танковая группировка врага ведет бой в укрепленном районе в тылу заставы, а для уничтожения пограничников выделен специальный батальон.

Закончив допрос, Усов приказал пограничникам Вавилову и Аширову доставить пленного и изъятые у него документы в комендатуру и там рассказать о сложившейся обстановке.

Едва бойцы с пленным скрылись, как фашисты пошли в третью атаку. На территории заставы снова начали рваться снаряды. Огненный шквал был настолько плотным, что, казалось, он тотчас сметет все живое с лица земли. Но как только гитлеровцы приблизились к траншеям пограничников, застава ожила: заговорили пулеметы, послышались винтовочные выстрелы.

На этот раз положение пограничников резко ухудшилось, так как гитлеровцам удалось просочиться на левом фланге. Видя это, политрук Шарипов поднял бойцов в контратаку. Из-за укрытия на него набросились два вражеских солдата. Политрук не растерялся, убил одного, а с другим расправился подоспевший на выручку пограничник. Кругом шел рукопашный бой. Казалось, наступила критическая минута. Вот тогда-то лейтенант Усов и ввел в бой пограничников резерва под командой заместителя политрука Стебая. С громким «Ура!» они обрушились на врага и вновь обратили его в бегство.

Тишина наступила неожиданно. Можно было немного отдохнуть, подсчитать оставшиеся боеприпасы, перевязать [28] раненых. А их было немало, четыре ранения получил лейтенант Усов, тяжело ранен политрук Шарипов. Многие погибли. До последнего вздоха стоял на пути врага пулеметчик Шабарин. Даже смерть не смогла заставить его выпустить из рук гашетку пулемета. Фашистская пуля сразила заместителя политрука коммуниста Ф. П. Стебая. Дорогой ценой заплатили захватчики за жизнь Баценова. Истекающего кровью пограничника гитлеровцы пытались захватить в плен. Баценов не дался живым. Последней гранатой подорвал он себя и окруживших его фашистов.

А враг все наседал. Новая атака. Лейтенант Усов бросился к пулемету. Теперь вместе с ним в траншее оставалось всего восемь пограничников. Большинство из них были ранены, но продолжали стрелять по врагу.

Огонь артиллерии противника не ослабевал. Взрывом снаряда разрушило пулеметное гнездо, засыпало землей двух бойцов. Замолчала и снайперская винтовка пограничника Сороки. Усов повернулся в сторону, увидел, как упал сраженный наповал боец. Лейтенант остался один. Он подошел к погибшему, взял из его рук снайперскую винтовку, достал патрон и, прицелившись, выстрелил. Фашистский офицер, успевший вступить во двор заставы, рухнул на землю. Прозвучало еще несколько винтовочных выстрелов. Один за другим падали фашисты. Распечатав последнюю пачку патронов, Усов снова зарядил винтовку и прицелился, а выстрелить не успел: вражеская пуля попала ему в висок.

Оставшиеся в живых пограничники во главе с Шариповым, получив приказ об отходе, покинули свою заставу. Прорываясь через кольцо окружения, у переправы через Неман смертью героя пал отважный коммунист — пограничник политрук А. Г. Шарипов. Погибли и многие бойцы его группы.

Из подразделений 2-й комендатуры коменданту 2-го участка и находившемуся там начальнику политотдела отряда батальонному комиссару И. Т. Герасименко удалось создать узел сопротивления в районе моста на шоссе Сопоцкин — Домбров. Умело вела бой 12-я погранзастава при поддержке батальона, выделенного от 3-й армии. И хотя на этом участке наступали части механизированной дивизии противника, пограничники стойко сдерживали наседавших фашистов, нанося им ощутимые потери, обеспечивая отход ядра отряда к Белостоку. [29]

Не только бойцы и командиры мужественно сражались с вероломным врагом. Исключительную отвагу проявляли родные и близкие пограничников. Так, при попытке подорвать фашистский танк погибла жена начальника 8-й погранзаставы Августовского отряда старшего лейтенанта Я. Г. Лебедя.

Таковы некоторые из фактов, подтвержденные впоследствии документами, рассказами участников и очевидцев первого дня боев на участке 86-го пограничного отряда.

Спустя годы эти свидетельства пополнились воспоминаниями ветеранов Августовского отряда. Приведу некоторые из них почти полностью, поскольку в них особенно убедительно воссоздаются подлинные обстоятельства первых боев пограничников с фашистскими захватчиками, характерные для всех участков нашей границы, которую нарушили гитлеровские войска.

Вначале еще раз воспоминания начальника 86-го погранотряда Г. К. Здорного — отрывок из его письма, хранящегося в краеведческом музее города Гродно:

«...Вторжение фашистских полчищ через государственную границу началось с рассвета 22 июня 1941 года. События же на границе развивались следующим образом.

Часа в 2 ночи 22 июня на стыке 6-й и 7-й погранзастав вблизи населенного пункта Красное перешли границу до взвода солдат фашистской армии и завязали бой с пограннарядами, охранявшими это направление. Через 10–15 минут прибыла поддержка нарядам из резерва 6-й и 7-й застав, этими силами противник был отброшен за границу. На месте столкновения немцы оставили 11 трупов своих солдат, раненых унесли с собой. Позднее, минут через 20, фашистская разведка была обнаружена на участке 11-й погранзаставы вдоль полотна железной дороги Сувалки — Августов. В схватке с пограннарядом немцы, оставив два трупа на месте столкновения, поспешно отошли на свою территорию под прикрытием двух станковых пулеметов.

Учитывая имеющиеся у нас данные о сосредоточении больших сил фашистской армии в непосредственной близости к границе, события на участках наших застав, я оценил обстановку как начало войны или крупной провокации и как начальник погранотряда принял решение поднять все подразделения отряда по тревоге с занятием окопов и других инженерных сооружений, имевшихся в каждом подразделении для круговой обороны. [30]

В 3 часа 45 минут 22 июня по всему участку отряда началось вторжение большой массы авиации противника в сторону нашего тыла. Ровно в 4 часа артиллерия противника произвела налет по всем тем заставам, которые находились на открытой местности и вблизи границы. Одновременно началась бомбежка с воздуха городов Августов, Граево, крепости Осовец.

За огневым налетом артиллерии последовали атаки специально созданных фашистских групп силой до 200–250 человек каждая против наших погранзастав.

То, что заставы успели заранее, еще до огневого налета создать систему обороны, позволило сохранить живую силу, и первые атаки противника захлебнулись. На основных важных направлениях фашисты, наращивая силы своих штурмовых групп, вводили в бой до батальона пехоты. На участке 4-й комендатуры в составе 13, 14, 15 и 16-й погранзастав штурмовые группы противника, понеся большие потери, больше своих атак не возобновляли.

Для подавления обороны 1-й погранзаставы лейтенанта Сивачева и 11-й заставы лейтенанта Фалдина, после понесенных в составе своих штурмовых групп больших потерь, фашисты применили танки, а оборону 20-й погранзаставы бомбили с воздуха.

На участке 12-й погранзаставы в Янувке, что в 15–16 километрах северо-западнее Августова, со стороны противника действовал отдельный мотоциклетный батальон, задачей которого было выйти на шоссе Августов — Граево и закрыть пути отхода подразделений гарнизона города Августова, воспрепятствовать эвакуации города.

12-я погранзастава, как охранявшая важный участок границы на подступах к городу Августову, была еще ранее усилена личным составом до 90 человек. Личный состав этой заставы под командованием политрука заставы, завязав с противником уличный бой, встал, что называется, насмерть. Позднее к ним присоединился батальон из стрелкового полка, дислоцировавшегося в Августове. Указанный батальон находился в подвижном лагере в тылу 12-й заставы.

Часам к 12 дня по приказу командования 13-я погранзастава, истребив штурмовую группу противника и отбросив остатки ее обратно за кордон, вышла на рубеж 12-й погранзаставы. Противник, наращивая силы, вводил на этом участке новые свои резервы, но прорваться не смог. [31]

Благодаря стойкости обороны гарнизона 12-й погранзаставы, батальона стрелкового полка нам удалось полностью эвакуировать весь советский и партийный актив города и семьи командиров в направлении Белостока.

Войска противника, наступавшие по шоссе Сувалки — Августов, были задержаны в районе Августовского канала силами одного батальона стрелкового полка, резервом комендатуры 3-го погранучастка и ядром 11-й погранзаставы.

Большинство защитников города Августова погибли, и только отдельные бойцы, чаще в одиночку, впоследствии вышли из окружения.

Несколько слов о 6-й погранзаставе лейтенанта Алексеева. Застава эта дислоцировалась в населенном пункте в двух километрах восточнее шоссе Августов — Гродно на опушке Августовского леса; ныне это территория Польши. После прорыва танковых частей противника к Августовскому шоссе застава по приказу командования заняла оборону моста в шести километрах от Гродненского шоссе по дороге на Домбров. На поддержку и усиление обороны заставы подошла 2-я резервная застава в составе 42 человек. Все попытки противника прорваться на этом направлении к местечку Домбров успеха не имели. Несмотря на сильный артогонь противника, застава стояла насмерть. Сам лейтенант Алексеев геройски погиб в этом бою во второй половине дня. Но застава не дрогнула и удерживала рубеж до вечера 22 июня — до того, пока не подошел головной полк из состава дивизии, оборонявшей Домбров. Оставшиеся в живых пограничники влились в этот полк.

Подразделения 4-й и 5-й комендатур с рубежа Райгруд — Граево влились в оборону стрелкового полка, дислоцировавшегося в Граево. К исходу 22 июня отошли к крепости Осовец и защищали подступы к Белостоку.

В 1956 года, будучи в Польше, мне проездом случилось побывать на месте дислокации 19-й погранзаставы, что в семи километрах севернее Граево. Со слов местных жителей я узнал, что гарнизон этой заставы на протяжении 11 часов вел тяжелый бой с во много раз превосходящими силами противника. Последние защитники, группа из четырех человек, выходя с тяжело раненным начальником заставы, была обстреляна из орудий, подтянутых немцами из состава своих войск, атаковавших крепость Осовец. Это было в начале 15 часа 22 июня. Все помещения заставы были уничтожены артогнем. В этом районе фашисты создали [32] лагерь военнопленных. Там похоронены сотни наших людей...

Что касается ядра погранотряда, состоявшего из штабных подразделений и выходивших из окружения отдельных групп и одиночек с наших погранзастав — общая численность этого ядра достигла около 500 человек, то после отхода из Августова мы заняли оборону по дороге на Белосток. На этом рубеже, в 17 километрах от Августова, нас сменила строевая часть из состава Красной Армии. Мы же по приказу командования отошли на рубеж Волковыск, а затем Барановичи. С подходом нашей группы к городу Слоним противник занял своими десантами все переправы через реку Щара в районе Слонима. С боями мы ночью прорвались через брод, и дальнейший наш отход проходил по территории, уже занятой противником.

В районе местечка Мир, что примерно в 80 километрах западнее Минска, к нам присоединился командующий 10-й армией генерал-майор К. Д. Голубев с небольшой группой своих штабных офицеров. Вскоре, вслед за Голубевым, к нам присоединился генерал-лейтенант Д. М. Карбышев и с ним один полковник из инженерных войск. В пути нашего следования генерал Карбышев по собственной инициативе выходил не раз на разведку. Последний раз, уйдя в разведку после недельного пребывания в нашей группе, Карбышев не возвратился и, как потом стало известно, он попал в плен к фашистам. Дальнейшая его судьба всем вам известна.

Вся наша группа вышла к линии фронта 19 июля 1941 года в районе города Рогачев — станции Быхов в полосе начавшейся контратаки 63-го стрелкового корпуса под командованием Л. Г. Петровского из состава 21-й армии.

За время нашего отхода по тылам противника мы имели несколько стычек и с боями прорывались из окружения. Вышедший с нами рядовой, сержантский состав и младшие офицеры распоряжением командования 21-й армии были включены в состав корпуса Петровского».

Приводимые далее подробности первого дня боев на участке Августовского погранотряда восстановлены сыном Г. К. Здорного Олегом Гурьевичем на основании воспоминаний отца и других ветеранов 86-го отряда.

Поздним вечером последнего мирного дня Г. К. Здорный побывал у командующего 3-й армией генерал-майора [33] В. И. Кузнецова, доложил ему обстановку на границе, а затем выехал на стык с 87-м погранотрядом для встречи начальника пограничных войск страны генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова, который в сопровождении начальника войск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенанта А. И. Богданова и офицеров Главного управления погранвойск совершал инспекторскую поездку по границе.

Начальник политотдела отряда батальонный комиссар И. Г. Герасименко выехал на ночь на участок 2-й комендатуры, где обстановка была особенно сложной. Начальник штаба отряда капитан И. А. Янчук, офицеры штаба и комендатур занимались решением неотложных задач, диктовавшихся обстановкой. Большинство командного состава застав вышло в эту ночь на охрану границы.

В 0 часов 30 минут 22 июня замполитрука Ковалев и сержант Сорокин, находившиеся в секрете на правом фланге 11-й заставы, услышали подозрительный шорох в кустах у линии границы. Наряд приблизился к кустам. По нему открыли огонь, ранили сержанта. Ковалев выстрелом из винтовки убил одного нарушителя. Им оказался немецкий солдат. Второй нарушитель скрылся. Появилась большая группа немецких солдат и открыла огонь из автоматов.

На место происшествия сразу же выехал начальник заставы лейтенант Фалдин и его заместитель лейтенант Дубов с бойцами. Вскоре туда же прибыл комендант участка капитан Я. С. Мысев с подкреплением.

Во втором часу ночи на стыке 6-й и 7-й застав на нашу территорию вторглось до полутора десятков фашистов. Но они были быстро обнаружены и отброшены за линию границы.

В 2 часа 30 минут на участке 6-й заставы пытались проникнуть на нашу территорию 18 немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму. В коротком бою один немец был убит, другой ранен, остальные бежали. Раненый фашист сообщил, что скоро начнется война.

Часы отсчитывали последние мирные минуты.

Примерно в 3 часа 40 минут в небе над участком погранотряда появились первые армады немецких самолетов. Волна за волной летели они в глубь советской территории.

В 4 часа утра немецкая артиллерия открыла огонь по заставам. После почти часовой артподготовки танковые и механизированные колонны фашистов пересекли границу [34] и, как правило обходя заставы и доты укрепрайонов, двинулись вдоль дорог, ведущих к городам Гродно, Августов и Граево. Одновременно для уничтожения наших застав фашистское командование бросило специально выделенные пехотные подразделения, поддерживаемые артиллерийским и минометным огнем.

Мужественно встретили агрессоров все заставы Августовского погранотряда. Подвигам пограничников 86-го отряда посвящено немало публикаций, в том числе роман писателя П. Федорова «В Августовских лесах». Но об отдельных, менее известных фактах тех боев необходимо рассказать в этой книге.

4-ю погранзаставу возглавлял старший лейтенант Ф. П. Кириченко. Сразу же после артобстрела немцы бросили на заставу батальон пехоты. В бой с ними вступил вначале наряд в составе красноармейцев Колоколова и Карельского, находившихся у самой границы. Вскоре в неравном бою Карельский был убит, а Колоколов сражался, пока не израсходовал все 120 патронов своего боекомплекта и обе гранаты, и лишь после этого присоединился к заставе.

Наступавших фашистов пограничники подпустили на близкое расстояние и по команде старшего лейтенанта Кириченко открыли по ним огонь. Тогда гитлеровцы попытались обойти заставу по лесу. Начальник заставы разгадал их маневр и выдвинул на опушку леса группу бойцов с командиром отделения Обойщиковым. Внезапный огонь заставил немцев откатиться назад.

Многократно атаковали фашисты заставу, но всякий раз их встречал меткий огонь пограничников.

Несли потери и защитники заставы. Кончались боеприпасы, помощь к заставе не поступала, а уже завершался десятый час войны. К вечеру поступил приказ отойти. С боем вырвались пограничники из окружения. В этой последней схватке у своей заставы погиб старший лейтенант Ф. П. Кириченко. Командование над оставшимися в живых бойцами принял политрук П. X. Кондратюк. Их, сумевших прорвать огненное кольцо, осталось очень мало, но они с честью выполнили свою задачу.

Трагически сложилась судьба бойцов 2-й линейной заставы 1-й комендатуры и ее резервной заставы.

Эта застава располагалась в лесу за селом Соничи; западнее проходившего у нее в тылу шоссе на Сопоцкин. Получив сообщение, что по этому шоссе на левом фланге [35] 1-й заставы начинают движение большие силы немцев, лейтенант Васильев собрал все наличные силы и в соответствии с планом взаимодействия с 1-й заставой, который отрабатывался еще в предвоенное время, без всякого промедления бросился навстречу врагу.

А в это время начальник штаба 1-й комендатуры капитан Н. И. Гиль, исполнявший обязанности коменданта, на основании анализа всей поступившей информации об обстановке на участке пришел к правильному выводу, что наиболее опасное положение складывается вдоль шоссе, идущего к поселку Сопоцкин в обход дотов укрепрайона Красной Армии, создававшегося в этом районе. И он принимает решение немедленно бросить туда резервную заставу и кавалерийский состав комендатуры.

И вот две небольшие группы пограничников, одна со стороны 2-й заставы бегом и вторая от комендатуры галопом на лошадях, понеслись навстречу армаде танков, автомашин и мотоциклистов врага и с ходу вступили с ними в бой на открытой, не подготовленной для обороны местности. Сколько времени продолжался этот бой, точно еще не установлено. Неизвестно, остался ли в живых хоть один участвовавший в нем пограничник... Но их действия и бой, которые по времени не могли, конечно, быть длительными, — это настоящий подвиг, вызывающий безмерное уважение и восхищение.

Подавив выдвинувшиеся им навстречу силы 2-й линейной заставы, фашистские танкисты с особым ожесточением расстреляли трассирующими зажигательными снарядами постройки этой заставы. Оставшиеся в живых ее бойцы, в основном вернувшиеся из нарядов на границе, в 10–11 часов оставили сгоревшую заставу и присоединились к гарнизону располагавшегося вблизи дота укрепрайона, разделив впоследствии судьбу его защитников.

После спешного выезда к границе основных сил 1-й комендатуры и резервной заставы в места их дислокации в поселке Сопоцкин остались лишь бойцы и командиры штабных, хозяйственных и дежурных подразделений.

Вскоре колонна 8-го армейского корпуса немцев подошла к поселку Сопоцкин и, не задерживаясь в нем, двинулась в сторону города Гродно. Против опорного пункта 1-й комендатуры, который находился несколько в стороне от движения указанной колонны, и ее резервной заставы немцы бросили блокирующую группу. Но и здесь пограничники [36] оказали им упорное сопротивление и выстояли.

Из всех подразделений Августовского погранотряда ближе всех к городу Гродно находилась 5-я линейная застава 2-й комендатуры. Когда наряды обнаружили концентрацию у границы свыше 20 легких танков и до батальона пехоты, бойцы заняли места в своем опорном пункте и приготовились к его защите.

В 5 часов немецкая пехота начала атаку. Первый натиск пограничники отразили. При этом особенно отличился красноармеец Жук, в упор расстреливавший из станкового пулемета наступавших фашистов. Немцы стали обходить заставу. Тогда ее начальник лейтенант А. А. Морозов принял решение отвести бойцов на запасную позицию у соседней высотки. Прикрывал маневр заставы красноармеец Жук. Но вскоре его пулемет разбило миной, а сам он был ранен.

В течение шести часов застава вела бои, а затем, прорвав окружение, соединилась с комендатурой. В этих первых боях героически погибли политрук Н. И. Тетерев, помощник начальника заставы лейтенант М. А. Бирюков, два младших командира и 11 бойцов, но застава оставалась боеспособным подразделением.

В начале боев на границе комендант 2-го участка капитан Мягков и находившийся в то время в комендатуре начальник политотдела отряда батальонный комиссар И. Г. Герасименко небольшими силами организовали прикрытие участка шоссейной дороги Августов — Гродно. До вечера удерживала этот пункт комендатура, а затем, получив приказ, двинулась на соединение с погранотрядом.

7-я линейная застава 2-й комендатуры размещалась примерно в селе Красное, через которое проходил короткий участок лесной дороги из Сувалковского выступа к шоссе Августов — Гродно. Начальником заставы был старший лейтенант А. Е. Шацкий, который ранее командовал 3-й заставой, переданной им за несколько месяцев до начала войны лейтенанту В. М. Усову.

В 4 часа 22 июня застава подверглась сильному артиллерийскому и минометному обстрелу. Дежурный по заставе сержант Степанов подал команду «В ружье!» и сообщил по телефону в комендатуру о нападении противника. Тут же он был убит осколком разорвавшегося снаряда. Пограничники, взяв оружие, выбежали из казармы и заняли свои места в укреплениях. От артиллерийского огня загорелись [37] постройки заставы. Старшина заставы сержант Попов с группой бойцов вынес из горящей казармы боеприпасы. Выходивший к границе в разведку заместитель политрука Шамшин и наблюдатель Меляев доложили в 5.30, что у опушки леса скопилось много солдат противника. Отходя к заставе, Меляев обстрелял их.

При приближении гитлеровцев застава встретила их всей мощью своего огня. Фашисты залегли и вновь открыли по ней артиллерийский огонь. Затем на заставу двинулись два легких танка и две бронемашины. Но группа бойцов во главе с помощником начальника заставы Малахиевым и командиром расчета станкового пулемета сержантом Полищуком уничтожила их.

До 14 часов 30 минут удерживала застава позиции в своем опорном пункте. Она была окружена и потеряла 12 бойцов. Погибли также жена и младший сын А. Е. Шацкого.

Оценив обстановку, начальник заставы принял решение с боем вывести подразделение из окружения. Возглавить группу прорыва он поручил лейтенанту Малахиеву. Сам же с пулеметчиком сержантом Полищуком остался прикрывать отход заставы. Замысел начальника заставы был успешно осуществлен, но при прорыве погиб лейтенант Малахиев, еще три бойца и старший сын А. Е. Шацкого.

Вырвавшись из окружения, застава, отходя с боями, продолжала сдерживать врага, а в 20 часов соединилась с одной из частей 27-й стрелковой дивизии. Через несколько дней в районе Волковыска застава встретила комендатуру 87-го погранотряда и в дальнейшем выходила из окружения вместе с нею.

В большом и почти бездорожном лесном массиве, в значительном удалении от комендатуры размещалась в домах бывшего лесничества Березовый грунд 8-я застава. С началом войны на заставу двинулось до батальона фашистов, поддерживаемых танками. Организованно вступив в бой, застава умело использовала огонь винтовок, пулеметов и гранаты. Комсомолец Сидоров связкой гранат подорвал вражеский танк. К сожалению, других данных о последующих действиях заставы ветеранам 86-го погранотряда пока найти не удалось.

В нескольких километрах от Августова в постройках бывшего лесничества Чарны Бруд стояла 9-я застава. Буквально рядом проходил Августовский канал и пересекавшая [38] его линия границы. По рассказам местных жителей, наряды 9-й заставы утром 22 июня обнаружили скопление немецкой пехоты у канала. Неоднократные попытки фашистов форсировать канал и захватить опорный пункт заставы пограничники сорвали. До батальона фашистов уничтожила застава и не отошла ни на шаг.

Во второй половине дня на заставу был передан приказ об отходе с границы, однако выполнить его застава уже не смогла: ее обошло с тыла большое подразделение врага с артиллерией. В неравном многочасовом бою застава погибла.

Начальник 10-й заставы старший лейтенант Чусев на рассвете 22 июня сообщил по телефону в погранотряд и комендатуру, что на шоссе выходят немецкие танки. В связи с этим он отвел заставу к мосту для обороны. Уже много лет спустя участник тех событий В. Е. Артамонов рассказывал, что пограничники заставы вместе с подразделениями местного гарнизона мужественно стояли на занятых позициях. Через сутки пограничники взорвали мост и соединились с подразделениями Августовского гарнизона.

Самой многочисленной в отряде была 11-я линейная застава (в начале 1941 года в ней было до 110 человек). Она обороняла важнейший участок. Поэтому с началом войны она в течение 45 минут подвергалась особенно ожесточенному артиллерийско-минометному обстрелу. Затем на заставу сбросили фугасные и зажигательные бомбы два пикирующих бомбардировщика. Ни одному другому подразделению погранотряда такого «внимания» фашистская авиация не уделила. Возможно, налет немецких самолетов на заставу обусловлен еще и тем, что в начале 1941 года застава сбила ружейно-пулеметным огнем пять из 28 низко пролетавших над ней немецких самолетов, а один самолет этой группы был подбит и совершил вынужденную посадку в районе города Сувалки.

Как только начался обстрел, личный состав занял позиции в своем опорном пункте и приготовился к бою. В результате артобстрела и налета авиации все постройки загорелись, а немецкая пехота во весь рост двинулась на заставу. Но ее защитники встретили фашистов дружным огнем. Враг откатился, оставив на подступах к опорному пункту до 30 солдат. Особенно отличились пулеметчики сержант Шевченко и ефрейтор Павлов. А раненный осколком повар красноармеец Блинков по своей инициативе [39] выносил из горящих казарм ящики с гранатами и подносил их в окопы.

После повторного артиллерийско-минометного обстрела фашисты снова пошли в атаку. Им удалось вывести из строя пулеметы и ворваться во двор заставы. Навстречу им выскочили из блокгауза пограничники. Несколько фашистов уничтожил гранатами красноармеец Юлсатов. Ефрейтор Глушко в упор застрелил двух гитлеровцев. В рукопашном бою пограничники отбили и эту атаку.

Тогда противник направил через озеро десант пехоты с пулеметами на резиновых лодках, чтобы обойти заставу с тыла. Но группа пограничников во главе с капитаном Мысевым сорвала этот замысел.

В течение четырех часов защитники 11-й заставы удерживали свой опорный пункт, уничтожив свыше 80 солдат противника. Пограничники тоже понесли потери. Погибли начальник заставы лейтенант Фалдин, его помощник лейтенант Дубов, был ранен политрук Мамонов. Командование заставой принял младший сержант Шевченко.

Вскоре по шоссе двинулись немецкие танки и мотопехота.

И теперь пограничники не дрогнули. Два танка были подбиты связками гранат у самого опорного пункта. Затем, получив приказ, застава организованно, продолжая сдерживать натиск фашистов, отошла к району обороны комендатуры на окраине Августова. Здесь застава вела бои вместе с подразделениями 132-го стрелкового полка и в дальнейшем действовала в его составе.

Участок северо-западнее Августова, отделенный от 3-й комендатуры и 11-й заставы озерами Нецкое, Роскула и рекой того же наименования, охранялся 12-й и затем 13-й линейными заставами этой же комендатуры.

12-я застава отряда тоже была многочисленной — до 90 человек. Оборону возглавил политрук Белый.

Обнаружив прорыв через границу до батальона мотопехоты противника, застава навязала ему уличный бой. Пограничники не только остановили продвижение противника, но и нанесли ему большой урон. Фашисты вынуждены были срочно перебросить сюда еще не менее батальона мотоциклистов. К этому времени на поддержку заставы подошел батальон стрелкового полка Красной Армии. Вместе с ним застава почти до вечера отражала натиск противника. Большинство [40] ее защитников погибло, в том числе и политрук Белый, но они надолго задержали продвижение врага.

Почти в полном окружении сражались подразделения 4-й комендатуры отряда, которой командовал старший лейтенант Шерендак.

Первые лобовые атаки на заставы успеха фашистам не принесли. Тогда они попытались обойти их с флангов.

Оказавшись в окружении, защитники опорных пунктов действовали стойко и мужественно. Они подпускали немцев на 70–100 метров и лишь тогда открывали по ним внезапный ружейно-пулеметный огонь. Гитлеровцы подвергали заставы артиллерийскому и минометному обстрелу, после чего возобновляли атаки то с одного, то с другого направления. Проявив личную инициативу, сержант Злоба с ефрейтором Речицким и некоторые другие пограничники неоднократно выдвигались вперед из района своих опорных пунктов, подпускали фашистов на 20–30 метров и расстреливали их в упор из пулеметов и автоматов, уничтожали гранатами. Сломить сопротивление защитников застав враг не смог.

В 13 часов по приказу коменданта резервная застава скрытно сблизилась с противником и нанесла ему внезапный удар во фланг. Навстречу был нанесен удар защитниками 14-й заставы. Окружение было прорвано.

Однако группе фашистов удалось отрезать расчет станкового пулемета в составе Григоренко и Лосева, прикрывавших отход своей заставы. Но они огнем из пулемета и гранатами стойко продолжали отбивать натиск. Приняв на себя удар, Григоренко и Лосев помогли резервной заставе внезапно атаковать врага. В результате фашисты были отброшены к границе, а пулеметчики Григоренко и Лосев присоединились к своим. Застава организованно отошла и соединилась с силами комендатуры.

Объединив всех пограничников, 4-я комендатура отошла в район деревни Чарна Весь и соединилась со стрелковым батальоном 27-й стрелковой дивизии, который весь день вел тяжелые бои. В дальнейшем в соответствии с полученным приказом комендатура действовала в составе этой дивизии.

В очень сложных условиях оказалась 19-я застава, которая располагалась между железной и шоссейной дорогами, шедшими из Восточной Пруссии на город Граево, в 300 метрах от каждой из них и от границы. Именно по этим дорогам устремились основные силы немецких войск, наступавших [41] на Граево и далее — на крепость Осовец и город Белосток. Сразу же с началом боевых действий по шоссейной дороге двинулись к Граево немецкие танки и мотопехота. Одновременно на заставу накатилась первая волна немецкой пехоты, но, встретив упорное сопротивление, наступавшие отступили, залегли и начали обстреливать заставу.

В это время из захваченного немцами дома начсостава вышла с двухлетним ребенком беременная жена начальника заставы лейтенанта И. Заики Катя и ровным шагом двинулась к заставе. Наши бойцы и пораженные поступком женщины немцы прекратили огонь. Но как только Катя вошла в здание заставы, гитлеровцы возобновили обстрел ее защитников. А затем начался второй штурм, превратившийся в многочасовой непрерывный бой.

Время для защитников заставы как бы остановилось. Фашисты постоянно обстреливали их, забрасывали минами, наступали с разных сторон, а пограничники срывали попытки врага прорваться к опорному пункту.

К полудню большинство защитников заставы погибло, почти не осталось боеприпасов, и ее начальник лейтенант Заика с небольшой группой оставшихся в живых пограничников перешел в подвал каменного здания заставы. Некоторое время они еще отстреливались из окон подвала. Вскоре немцам все же удалось ворваться в здание, и тогда в подвал полетели немецкие гранаты. Но пограничники заблаговременно отошли в дальние отсеки, стены которых защитили их от осколков. Немцы, хотя и слышали плач ребенка в подвале, вероятно, посчитали свою задачу выполненной, спуститься в него побоялись и оставили заставу.

Примерно в 15–1!6 часов начальник заставы предложил всем пограничникам, способным двигаться — а их почти не оставалось, — попытаться пробраться к нашим частям и доложить о гибели заставы.

Совершить такую попытку попробовал раненый красноармеец Ф. Г. Давиденко. Однако уже в ближайшей за железной дорогой деревне Мируцы он был схвачен немцами. И все же остался жив. Дожил ли кто-нибудь еще из защитников заставы до Победы, до сих пор неизвестно.

Неизвестна также и судьба 18-й заставы. Но когда Ф. Г. Давиденко пробирался к железной дороге и к деревне Мируцы, он слышал знакомый «голос» «максима» 18-й заставы. [42]

Вырвалась из окружения и 20-я, левофланговая застава погранотряда. К вечеру 22 июня она смогла выйти к крепости Осовец, где присоединилась к ее гарнизону и затем участвовала в защите крепости.

Штаб 86-го погранотряда некоторое время после начала военных действий поддерживал телефонную связь со всеми комендатурами и заставами. Но вскоре она прервалась. Дублирующих ее средств в погранотряде не было. С учетом расстояния и обстановки не представлялось возможным заменить их и посыльными. Вследствие этого большинство подразделений отряда действовало самостоятельно. Тем не менее они проявили стойкость, инициативу, находчивость, а их действия были тактически грамотными и отвечали общей обстановке на участке отряда.

Когда управление комендатурами и заставами со стороны штаба отряда стало невозможным, его начальник капитан И. А. Янчук, осуществлявший в отсутствие майора Здорного руководство погранотрядом, организовал эвакуацию семей начсостава, отправку в округ наиболее важных документов, уничтожение документов и ценностей, которые нельзя было вывезти и которые не должны были попасть в руки противника. Одновременно в соответствии с планом прикрытия границы, разработанным на случай военных действий, и на основании указаний погранокруга осуществлялся вывод управления погранотряда с его вспомогательными подразделениями.

К вечеру 22 июня был принят переданный по радио приказ заместителя начальника войск округа комбрига А. П. Курлыкина, согласно которому погранотряду надлежало отходить. Это указание было сразу же передано связными во все комендатуры. Впоследствии подразделения 86-го Августовского погранотряда защищали важные рубежи на подступах к Смоленску и под Москвой. Отдельные бойцы и командиры отряда влились в ряды партизан Белоруссии.

К сожалению, нет возможности рассказать столь же подробно о боевых действиях пограничников на других заставах, сражавшихся рядом с Августовским погранотрядом. Одно только необходимо подчеркнуть еще раз: все пограничники в полной готовности встретили врага и, хотя не смогли они кардинально изменить ход событий, сражались до последнего, отвлекая на себя значительные силы противника. В подтверждение этому и в завершение рассказа о [43] пограничниках 86-го отряда приведу признание врага — бывшего командующего наступавшей на этом направлении 3-й танковой группой вермахта Г. Гота: «Обе дивизии 5-го армейского корпуса сразу же после перехода границы натолкнулись... на окопавшееся охранение противника, которое, несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки, удерживало свои позиции до последнего».

6

Кровопролитные бои развернулись на Брестском направлении, где на протяжении 182 километров по реке Буг нес охрану границы 17-й Брестский Краснознаменный пограничный отряд. И здесь на пути наступления одной из ударных группировок гитлеровской армии пограничные заставы мужественно противостояли врагу.

Вот что рассказал о первых минутах нападения врага защитник Брестской крепости — в то время рядовой курсов шоферов Белорусского погранокруга М. И. Мясников, удостоенный впоследствии звания Героя Советского Союза:

«С 21 на 22 июня я с рядовым пограничником Щербиной И. С. был назначен в наряд для охраны Государственной границы Союза ССР...

Я был назначен старшим наряда. Неся службу, наблюдая за границей, мы заметили с 12.00 21 июня сильный шум, передвижение автомобилей, конной тяги и шум танков поблизости от границы. Мною было доложено на заставу о замеченных действиях немцев. Я получил приказ усилить бдительность и наблюдение.

22 июня приблизительно в 3.40 нами было обнаружено выдвижение к железнодорожному мосту через реку Буг бронепоезда, который приблизительно через пять минут после того, как подошел к мосту, открыл артиллерийский огонь по [44] крепости и железнодорожному вокзалу. Одновременно был открыт огонь артиллерии немцев по крепости и железнодорожному вокзалу и казарме пограничной заставы, притом артиллерийский огонь по заставе велся прямой наводкой, в результате чего крыша казармы сразу обвалилась и загорелась казарма. Немецкая авиация подвергла бомбардировке одновременно с артиллерийской подготовкой город Брест, крепость, остров и районы вокзала. После артиллерийской и авиационной подготовки немцы приблизительно через 15–20 минут начали форсировать Буг в нескольких направлениях и использовать для переправы войск железнодорожный мост, по которому переправлялись железнодорожные составы и танки. Одновременно форсировали Буг в нескольких местах моторные лодки с десантом».

Наиболее ожесточенный характер носили боевые действия в районе Брестской крепости, где наступавшим фашистам, наряду с подразделениями 333-го и 84-го стрелковых полков, 6-й и 42-й стрелковых дивизий противостояли пограничники 9-й погранзаставы во главе с лейтенантом

A. М. Кижеватовым. Цитадель Брестской крепости прикрывали бойцы курсов шоферов погранвойск, автотранспортная рота, саперный взвод во главе со старшим лейтенантом Ф. М. Мельниковым, старшим лейтенантом А. С. Черным и лейтенантом А. П. Ждановым. Героическое сопротивление противнику оказали офицеры управления отряда совместно с сотрудниками органов НКВД и милиции.

Непосредственно на участке государственной границы в бой вступили 20 пограничных застав. 10 из них, получив помощь от подразделений поддержки Красной Армии, сдерживали натиск фашистов от 10 до 15 часов и с боями отошли на указанные рубежи.

Так же стойко сражались и другие заставы. Около суток сдерживала противника 1-я погранзастава и отошла лишь по приказу командования. Вплоть до 25 июня удерживала свой участок 10-я пограничная застава.

2-я пограничная застава, на участке которой был задержан немецкий военнослужащий, сообщивший о времени нападения фашистов, была поднята по тревоге за час до вторжения врага. Начальник заставы младший лейтенант

B. Н. Горбунов отдал пограничникам приказ занять огневые позиции. Поэтому, когда враг, обрушив на заставу огонь артиллерии и минометов, уничтожил здание заставы, личный состав ее не пострадал. [45]

Одновременно с обстрелом фашисты попытались под прикрытием дымовой завесы форсировать реку Буг. Об этом сообщил на заставу усиленный пограничный наряд под командой пулеметчика Чугреева, который нес службу на правом фланге заставы. Начальник заставы выслал наряду помощь и в течение часа пограничники сдерживали врага. Однако фашистам все-таки удалось, прикрываясь дымовой завесой, форсировать Буг и начать наступление на деревню Новоселки, где дислоцировалась застава. Прибывшие для поддержки начальник штаба комендатуры капитан Кондратьев и заместитель коменданта по разведке капитан Рындя совместно с начальником заставы организовали уничтожение переправившейся роты противника. Более 70 гитлеровцев остались на берегу Буга, сраженные метким огнем пограничников.

С первых минут боя на заставе был организован медпункт, где жена младшего лейтенанта Горбунова, Мария Ивановна, оказывала помощь тяжело раненным, раненных легко она перевязывала на огневой позиции.

Когда в 12 часов на заставу прибыл комендант участка капитан Величко, застава вела бой в окружении, часть пограничников сражалась на окраине деревни, а группа под командованием политрука Л. П. Горбачева вступила в бой с вражеским десантом численностью до 30 человек. В боевой характеристике действий пограничных застав говорится: «В 18 часов 22 июня начальник заставы получил приказ от коменданта участка прорвать кольцо, вывести заставу и отходить к комендатуре. Начальник заставы Горбунов отдал приказ на прорыв вражеского кольца. Станковый и ручной пулеметы открыли огонь по автоматчикам, засевшим на мельнице. Огонь автоматчиков был подавлен. Застава начала отходить в направлении м. Волчин. Застава вела бой с противником в районе деревни Новоселки в течение 14 часов. За это время враг потерял более 300 человек убитыми и ранеными».

Однако поредели и ряды пограничников. На пути движения им не раз приходилось вступать в бой с фашистами, и к своим прорвались лишь семь человек — начальник заставы младший лейтенант В. Н. Горбунов, заместитель политрука М. Д. Зинин и пять бойцов.

О том, что выпало на долю пограничников 4-й заставы, рассказали очевидцы первых боев защитников границы с гитлеровскими захватчиками: [46] «На рассвете 22 июня 1941 года немецко-фашистские захватчики открыли мощный артиллерийский и минометный огонь по заставе и ее строениям, блокгаузам, огневым точкам и ближайшим высотам.

Одновременно пехота, артиллерия и танки гитлеровцев начали в трех пунктах на участке заставы переправу через Буг. Пограничная застава и ее малочисленные наряды мужественно и стойко встретили врага на линии границы, на переправах.

С первыми разрывами артиллерийских снарядов начальник заставы Илларион Григорьевич Тихонов, только что возвратившийся с проверки нарядов на заставу, и политрук Михаил Павлович Зуйков, не отдыхавший в эту ночь, подняли заставу по тревоге и организовали круговую оборону.

Для усиления пограничных нарядов, вступивших в бой с гитлеровцами на переправах, старший лейтенант Тихонов выслал дополнительные группы пограничников: на правый фланг, в район наблюдательной вышки, на помощь секретарю комсомольской организации младшему сержанту Павлу Петровичу Семенову, группу старшины заставы Николая Федоровича Авдеева. Левофланговые наряды начальник заставы объединил под командованием политрука соседней заставы Николая Васильевича Самарина, оказавшегося в это время на службе в районе стыка двух застав. Эта малочисленная группа с политруком Самариным и приняла на себя удар батальона гитлеровских автоматчиков, поддержанных артиллерией и минометами.

В центре заставы еще в субботу было отмечено, что гитлеровцы сосредоточивают в Забужье основные силы полка — до 40 танков, более батальона пехоты с артиллерией и минометами.

Здесь-то, в 800 метрах от заставы, и развернулся в 4 часа утра 22 июня 1941 года неравный поединок советских воинов с немецко-фашистскими захватчиками, пытавшимися с ходу форсировать реку Буг, раздавить оборону заставы, а затем внезапным ударом с тыла смять левый фланг укрепленной полосы, упирающейся в Лозовицкую долину.

В помощь пограничным нарядам, ведущим бой на этом направлении, И. Г. Тихонов бросил группу во главе с заместителем политрука Иваном Петровичем Беляевым. Сам же, быстро оценив создавшееся положение и отдав ряд указаний по подготовке заставы к длительной обороне в условиях окружения, вышел на Буг и возглавил бой на [47] переправе основных сил немцев, где к этому времени пограничники сорвали первую попытку коварного врага переправиться на советскую землю. Непосредственное руководство обороной заставы легло на плечи мужественного воина политрука М. П. Зуйкова.

Расчеты немецко-фашистских захватчиков с ходу форсировать Буг и овладеть заставой провалились с первых же минут боя на переправах. Вооруженные только винтовками, ручными и станковыми пулеметами и гранатами, пограничники геройски сражались с врагом.

Гитлеровцы неистовствовали. Враг предпринял несколько попыток навести ближайшую к заставе переправу для танков и артиллерии, но каждый раз получал сокрушительный отпор. Он неоднократно прибегал к артиллерии и минометам, обрушивая на воинов шквальный огонь. Но крепость над Бугом стояла.

4 часа группа пограничников под руководством И. Г. Тихонова и заместителя политрука И. П. Беляева сражалась на переправе. Более сотни пьяных гитлеровцев нашли себе смерть в Буге. Пять танков и четыре орудия ушли с переправы на дно. Пожилой крестьянин деревни Рудовец Андрей Петрович Тарданюк рассказывал нам: «На второй день войны меня и других жителей немцы заставили копать могилы и собирать трупы убитых гитлеровцев. Мы четверо суток с похоронной командой врага ловили и таскали баграми из омута убитых фашистов».

Но и пограничников оставалось немного. Смертью героев пали над Бугом пулеметчик Андрей Богданов, автоматчик Михаил Петров, Ефремов, Козырев, Соловьев... Трижды был ранен заместитель политрука Беляев и дважды — И. Г. Тихонов. Но бой не стихал. И только тогда, когда кончились гранаты, замолчал станковый пулемет и на исходе были патроны, начальник заставы принял решение отойти с оставшейся группой к заставе. Однако соединиться Тихонову с заставой не удалось. Враг буквально наседал. Он яростно мстил пограничникам за убитых на переправе фашистов. В то же время и во дворе заставы разгорался бой. Две роты гитлеровских автоматчиков, прорвавшись на левом фланге, при поддержке танков и артиллерии атаковали заставу с тыла.

Три попытки прорыва сделал начальник заставы. Три неимоверных усилия на соединение с заставой — и безрезультатно. Прижатый к Бугу, Тихонов с группой наконец [48] бросается в восточном направлении. На этот раз пограничникам удался маневр. Вырвавшись из окружения, прикрытые огнем ручного пулемета, с которым сражался И. П. Беляев, они стали отходить к опушке леса, за деревню Рудовец...

Пятнадцать часов длился бой на заставе. Дважды враг предлагал условия сдачи и прекращения огня. Но не таков гарнизон. Озверевшие гитлеровцы рвутся к заставе. Они забросали гранатами подвальные помещения, стерли с лица земли окопы и блиндажи. Подавили гусеницами танков тяжело раненных воинов.

Без сознания, с перебитыми руками был схвачен в подвале Мишустин. Очнулся он в лагере пленных, в Забужье.

Тем временем на заставе не смолкали ружейно-пулеметный огонь и взрывы гранат. Северо-западный сектор сражался насмерть...

В то время когда С. И. Мишустин вышел с поручением от начальника заставы на связь с политруком Зуйковым, гитлеровцы дополнительно подтянули к заставе танковую роту и две батареи артиллерии. Было ясно, что с небольшой группой не прорваться до ночи к заставе... Надо как-то отвлечь силы врага на себя, ослабить тяжесть обороны заставы, помочь защитникам продержаться до ночи... И Тихонов принял решение — отойти за деревню Рудовец, собрать оставшихся в живых пограничников соседних застав и не дать гитлеровцам безнаказанно переправлять войска в сторону Бреста.

Но кто прикроет отход, кто сдержит два взвода фашистов, наседавших на группу отважных? Хотя бы на час, на полчаса?..

«Я, — ответил Беляев. — Я сдержу фашистов. Двигайтесь, Илларион Григорьевич, к лесу, на новый рубеж».

И, расцеловавшись с начальником заставы, заместитель политрука открыл из своего ручного пулемета смертельный огонь по фашистам. Дважды атаковали Беляева немцы и дважды откатывались назад. А тем временем он отходил к новой позиции. В пятый, в шестой раз ранен заместитель политрука. Но ручной пулемет не смолкал. Он бился с врагами до последнего вздоха, до последней возможности, пока видел врага и было сознание...

Обессиленного, истекавшего кровью, схватили фашисты Ивана Петровича. Они учинили над ним кровавую расправу... [49]

...Как только немцы доставили Беляева в деревню Рудовец, они собрали народ к дому Маковских. Но никто из жителей не опознал Беляева. Никто не желал гибели лучшему докладчику на селе, затейнику художественной самодеятельности, самому уважаемому человеку в зеленой фуражке.

Таким знали люди Беляева, таким он сохранился в их памяти и поныне.

Час длился допрос местных жителей... И ни слова! Вдруг откуда-то прибежал к сборищу местный кулак Романовский. Он и предал Беляева немецкому офицеру обер-лейтенанту Штульману. Предав, просил разрешения самому расстрелять Ивана Петровича.

«Не тебе меня стрелять, гад ползучий! — ответил отважный коммунист. — Я знаю, меня убьют. Но не ты, предатель!»

Перед расстрелом Беляева Штульман заставил кулака Романовского выкопать яму в ногах заместителя политрука. «Этот русс, комиссар, достоин хорошей могилы, — говорил на ломаном русском языке офицер. — Гут, храбрый воин, снять ремень, фуражку и встать лицом к стене!» — вопил немец.

«Нет, этого не будет! — ответил Беляев. — Лицом к стене не встану! Ремень и фуражку не сниму! Трусы! Боитесь стрелять мне в глаза!»

Свидетель этой расправы над пограничником Елена Андреевна Ковалева рассказывает: «Вы не можете представить себе картины расстрела... Стоит Иван Петрович у стенки. Он мужественно и смело смотрит на изготовившегося к его расстрелу врага. Кулак Романовский у него в ногах роет могилу... А он стоит с открытыми голубыми глазами, весь израненный и истекающий кровью, и говорит: «Я знаю, вы убьете меня, гады. Но не убьете то дело, за которое дрался! Прощайте, товарищи! На Буг мы придем! Коммунизм победит!»

Двадцать фашистов стреляло в него.

Вот каков был этот храбрый товарищ с Урала. «У него, — говорит Елена Андреевна, — и отца расстреляли колчаковцы, и старшего брата убило кулачье в тридцатом году... Вот здесь он был расстрелян и похоронен».

Но останков Ивана Петровича не сохранилось. Предатель Романовский раскопал ночью могилу и куда-то выбросил труп... [50]

Образец высокой стойкости и отваги проявил в бою на границе секретарь комсомольской организации этой заставы младший сержант Павел Петрович Семенов.

Война застала комсомольского вожака со своим нарядом на посту, на наблюдательной вышке правого фланга заставы. Отсюда он видел, как фашистские захватчики переправлялись через Буг на советский берег. С поста, с наблюдательной вышки Павел Петрович и открыл огонь по врагу. Он мог бы спуститься в окоп. Но тогда не так хорошо были видны враги, труднее было бы вести прицельный огонь. Тратить пуль понапрасну он не хотел.

Младший сержант понял, что здесь, на Западном Буге, началась война. С вышки он бил фашистов по выбору. Не покинул своего поста воин и тогда, когда был тяжело ранен. Мужественный пограничник сражался до тех пор, пока враги не забрались на вышку.

Они пытались живым захватить Павла Петровича. Но не таков был воспитанник славного комсомола. Живым он не сдался врагу. Он выбросился с вышки и о камни разбился насмерть.

«Одиннадцать трупов фашистов было подобрано и закопано нами у вышки», — говорит старый коммунист Василий Сергеевич Борисюк.

И долгое время, как памятник погибшим героям, стояла в Лозовицкой долине изуродованная пограничная вышка.

По-разному сложились судьбы защитников пограничной заставы Лозовицы. Многое нам еще неизвестно. Многое из памяти свидетелей и очевидцев изгладилось временем. Но судьба начальника заставы старшего лейтенанта Иллариона Григорьевича Тихонова и его семьи достоверна.

«Как только стих бой на заставе, — рассказывают местные жители деревни Рудовец супруги Иван Дмитриевич и Анна Кондратьевна Плетнюки, — вместе с другими гражданами мы вышли к заставе под предлогом поиска коров. Страшную картину во дворе разрушенной заставы увидели мы. Кругом лежали трупы фашистских захватчиков... Здесь были танки, артиллерия и до 70 гитлеровцев. Из подвала заставы немцы выносили изуродованные трупы защитников маленькой крепости. Жутко смотреть было на все...

И вдруг из развалин офицерского домика, прямо навстречу мне, — говорит Анна Кондратьевна, — бежит через двор Витя, двухлетний сынишка Иллариона Григорьевича. Я бросилась навстречу к нему, взяла мальчика на [51] руки... И все, кто был со мной, встали на колени и со слезами просили разрешения у фашистов забрать семью Тихоновых к себе на квартиру, на поруки. К вечеру нам удалось пробраться в развалины домика. На полу, вся в крови, с перебитыми ногами, лежала Галина Алексеевна, жена начальника заставы. Рядом с ней, под койкой, барахтался трехнедельный ребенок — дочка Валентина.

Уже ночью привезла я несчастных к себе в дом. Отходила детей. А вот Галину Алексеевну пришлось отправить в соседнее село. Иван Дмитриевич ее отвозил, да и в тюрьму к фашистам за это попал. Семь месяцев Галина Алексеевна пролежала в больнице, две операции перенесла. Возвратилась она к нам, но ненадолго. Немцы вскоре забрали ее. Два года она томилась в лагерях. И все-таки вернулась живая. Советская Армия нас освободила. Знали бы вы, сколько мы пережили!»

И Анна Кондратьевна плачет. Не может иначе говорить мать, видевшая горе войны. Иван Дмитриевич Плетнюк выручает супругу.

«Мы знали, — рассказывает он, — что пограничники живы. Они там, за селом, еще двое суток сражались. Но кто возглавлял оборону, кто мужественно и стойко сражался с врагом до последнего вздоха — не знали. И вдруг на шестые сутки после начала войны, 28 июня 1941 года, в полночь к нам постучались. Я открыл хату... Это был Илларион Григорьевич Тихонов. Сколько радости... Расцеловались мы с ним... Он посмотрел детей. Поведали ему о судьбе Галины Алексеевны. А он мне и говорит: «А я ведь был на заставе». Все подвалы и развалины обшарил, а семьи не нашел... Спасибо, от всего сердца спасибо, Иван Дмитриевич». И силы изменили ему. Он обмяк, повалился на пол и заснул.

Утром прибыли немцы. Предал кто-то Иллариона Григорьевича. Схватили его и отправили в лагерь, в Забужье...

В октябре через нашу деревню бежали из плена Мишустин Сергей Иванович, политрук Самарин Николай Васильевич и много других воинов Красной Армии. Я видел Самарина здесь, в моей хате. Переодели его. И пошел он к своим, на восток.

Уходя от нас, на прощание сказал: «Ждите Иллариона Григорьевича. Он завтра должен бежать. В одном лагере были...» Долго, очень долго мы ждали его... Но так и не дождались. Погиб он при побеге из концлагеря. В этом мы не сомневались. [52]

А дочка его, Валентина, выросла у нас. Вот посмотрите, она идет в хату! И брат ее, Виктор, заканчивает текстильный техникум. Живет сейчас с матерью в Харьковской области».

Бесстрашно сражался личный состав 19-й заставы, расположенной в центре поселка Томашевки. Командовал ею лейтенант П. П. Стрелкин. Когда начался артиллерийский обстрел, пограничники заняли оборонительные сооружения в опорном пункте. Начальник заставы дал команду собрать пограничные наряды, а красноармейца Николая Желтоножку направил в штаб стрелкового полка с сообщением об обстановке.

Между тем фашисты усиливали натиск. Атака следовала за атакой. В результате одной из них гитлеровцам удалось захватить железнодорожный мост, через который пошли вражеские танки и мотопехота. Казалось, исход боя предрешен и пограничники не выстоят, но они продолжали вести огонь по врагу.

Тогда фашисты выслали специальный отряд для ликвидации и блокирования опорного пункта. Это не принесло им успеха. Уничтожив более 50 гитлеровцев, пограничники, меняя позиции, через поросшее кустарником болото вышли на дорогу, которая вела в местечко Шацк, и заняли оборону у деревни Пища. Здесь они соединились с частями поддержки и совместными действиями выбили фашистов из деревни.

Вспоминая о тех днях, командир 235-го артполка 75-й стрелковой дивизии, в последующем генерал-майор З. Т. Бабаскин писал:

«Исключительное мужество и боевое мастерство проявил личный состав Домачевской и Томашевской пограничных застав, которые сражались в составе 28-го Краснознаменного полка. Стойко и самоотверженно сражались они за каждый метр советской земли».

Бесстрашно встретил врага и гарнизон комендатуры, располагавшийся в Александровском.

Вместе с командирами-пограничниками в боевых действиях участвовали их жены. Среди них отличилась Анна Тихоновна Мальцева, жена начальника 5-й резервной заставы лейтенанта В. В. Кирюхина. Накануне войны она находилась в Томашевке, что в трех километрах от Бреста. 22 июня ранним утром Анна Тихоновна собиралась выехать в Брест для участия в смотре самодеятельности пограничников.

В 4 часа утра, когда гитлеровцы начали обстрел наших [53] застав, была обстреляна и Томашевка. Анна Тихоновна направилась в гарнизон — туда, где шел бой.

В Александровском А. Т. Мальцева получила у старшины Василия Желтухина пистолет и бросилась туда, где бойцы отражали атаку врага. Пробежав совсем немного, она увидела двигавшегося навстречу фашиста. Выстрел, и враг упал, но тут появился второй. И этого постигла та же участь.

Когда Анна Тихоновна добралась наконец до пограничников, обойма в ее пистолете была пуста. Здесь, среди защитников границы, Мальцева увидела и свою соседку по дому Настю Белокопытову с винтовкой в руках...

Наравне с мужчинами Анна Мальцева отражала атаки врага, перевязывала раненых.

Десять часов сражалась застава, отбив семь атак фашистов, и лишь в 16 часов по приказу командования стала выходить из окружения.

9-я пограничная застава во главе с ее начальником лейтенантом А. М. Кижеватовым, как уже говорилось, находилась непосредственно в Брестской крепости. С каждым днем положение ее защитников становилось все тяжелее, не хватало боеприпасов, не было пищи и воды. Гитлеровцы практически непрерывно обстреливали крепость из орудий и минометов, одна атака сменяла другую. Крепость не сдавалась, ее гарнизон стоял насмерть.

Неоднократно пограничники предпринимали дерзкие вылазки, уничтожали врага. Они дрались до последнего патрона, пока могли держать в руках оружие. Раненые оставались в строю и продолжали бить врага, и примером для них был лейтенант Кижеватов, раненный не один раз...

На стене одного из казематов, где находились пограничники 9-й заставы, была обнаружена надпись: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!» И дата — «20.VII.41 г.». Почти месяц сдерживали советские пограничники врага в Брестской крепости, сковывали его силы, затрудняли продвижение вперед.

В боевом донесении 45-й немецкой пехотной дивизии «О взятии Брест-Литовской крепости», захваченном в районе деревни Высокое, сказано:

«Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава (так немцы называли это здание) центрального острова на северный остров, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением: подрывной партией очистить [54] этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили зажжены; были слышны стоны раненных русских от взрыва, но они продолжали стрелять...»

До последнего патрона, до последней капли крови сражались защитники крепости во главе со старшим лейтенантом Потаповым и лейтенантом Кижеватовым. Не сломив сопротивления советских воинов, фашисты взорвали здание.

Погиб герой обороны крепости А. М. Кижеватов.

Не пришлось и его семье дождаться дня Победы. Мать лейтенанта Кижеватова, жена и дети — Нюра, Вася, Галя были зверски расстреляны гитлеровцами.

Высокое мужество и героизм проявили воины границы, находившиеся на пограничном острове, который прикрывал Брестскую крепость. Здесь находилось около 300 человек: курсанты школы шоферов, курсов кавалеристов, сборная спортивная команда Брестского отряда и пограничные наряды заставы Кижеватова. В большинстве своем это были молодые бойцы, только что надевшие пограничную форму.

...Немало написано за прошедшие годы о героических защитниках Брестской крепости, рассказали о тех днях и оставшиеся в живых ветераны 17-го Брестского погранотряда. Еще одно свидетельство участника обороны крепости — начальника 20-й погранзаставы, ныне полковника в отставке Георгия Филипповича Манекина:

«20-я пограничная застава охраняла участок государственной границы на стыке Белорусского и Украинского пограничных округов. Участок наш считался активным. Мы знали, что на сопредельной стороне недалеко от границы размещался один из немецких разведцентров. Накануне войны разведка противника усилила свою деятельность. Почти ежедневно она забрасывала на нашу сторону своих агентов с целью установления расположения оборонительных сооружений в приграничной полосе и пунктов дислокации советских войск в направлении Бреста, Кобрина, Минска. С этой агентурой нам довелось вступить в борьбу еще задолго до открытого вооруженного нападения фашистской Германии. Только на участке нашей заставы за короткое время было задержано 16 лазутчиков.

Накануне войны на том берегу Западного Буга усилилось передвижение немецких войск. Мы видели, как их подразделения возводили инженерные сооружения, днем и ночью вели наблюдение за нашей стороной. Буквально [55] на каждом дереве находились наблюдатели. Участились случаи угрозы и даже обстрела наших пограннарядов. Немецкие самолеты то и дело вторгались в наше воздушное пространство, нам же категорически запрещалось отвечать на эти провокации. Местные жители, перебегавшие к нам с той стороны, сообщали о подготовке фашистской Германии к нападению на нашу страну. Да и мы чувствовали: в воздухе пахнет войной.

Учитывая складывавшуюся обстановку... мы успели укрепить опорные пункты и отрыть около 500 метров траншей и ходов сообщения. Это нам помогло потом, в первых боях.

Примерно в 3.00 22 июня немцы перерезали телефонные связи со штабом погранотряда и соседями, а в 4.00 на рассвете на заставу (как и на другие на широком фронте) обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Пулеметы и автоматы противника трассирующими пулями простреливали весь берег, создавая сплошную огненную стену. Из-за Буга курсом на восток летели фашистские «юнкерсы». Вражеские снаряды разметали пограничные вышки.

Пограничники вступили в неравный бой. Наряды, прибывшие с флангов, доложили, что крупные подразделения врага переправились через Буг и начали продвижение в глубь нашей территории.

Воспрепятствовать переправе немцев нам было нечем. В гарнизоне загорелись постройки.

Соседние заставы от огня противника понесли большие потери. Расположенные на открытой местности, они были уничтожены и сожжены артиллерийскими снарядами.

По моей команде личный состав занял опорные пункты. Против нас действовал усиленный батальон противника, переправившийся на восточный берег Буга у железнодорожного моста. Тремя цепями, стреляя на ходу из автоматов, гитлеровцы устремились к нашим позициям. Мы подпустили их на 250–300 метров и встретили огнем двух станковых и трех ручных пулеметов. Фашисты залегли, а потом отошли в прибрежные заросли. Видя, что атака не удалась, гитлеровцы возобновили обстрел из артиллерии и минометов. Пограничники укрылись в дзотах, оставив на позициях наблюдателей. Как только артиллерийский обстрел прекратился, бойцы снова заняли свои места. [56]

Фашисты повторили атаку в прежнем направлении. На этот раз мы подпустили их еще ближе. С расстояния 100 метров открыли по вражеским цепям ружейно-пулеметный огонь. Десятки трупов оставил враг на подступах к заставе. Атака вновь захлебнулась.

Успешно отбили пограничники и третью атаку, которую немцы предприняли после мощного минометного и артиллерийского обстрела. Только после пятой атаки отдельным вражеским группам удалось близко подползти к нашим окопам. Тогда пограничники пустили в ход гранаты. Все же около взвода гитлеровцев вклинились в нашу оборону. Старшина Желтухин и ефрейтор Сергушев, выдвинувшись вперед, забросали их гранатами.

Ожесточенный бой продолжался. В этот момент мне доложили, что убит начальник 5-й резервной заставы лейтенант В. В. Кирюхин (эта застава сражалась рядом с нами). Его жена А. Т. Мальцева в это время в окопах перевязывала раненых, подносила патроны, сама брала в руки винтовку и стреляла по атакующим фашистам.

В ходе боя пулеметчики часто меняли свои позиции и с коротких дистанций открывали огонь по противнику. Немцы охотились за каждым пулеметчиком. Одна из вражеских групп зашла в тыл пулеметному расчету младшего сержанта Александра Филатова, хотела забросать его гранатами. Но в это время по ней открыли огонь пришедшие на помощь пограничники Иноземцев и Бурехин.

Фашисты снова отошли назад и стали обстреливать нас зажигательными снарядами. В районе обороны загорелся лес. Густой дым окутал оборонительные сооружения. Трудно стало наблюдать за действиями противника. Но пограничники, привыкшие нести службу в условиях ограниченной видимости, все же заметили маневр врага. Мы быстро перегруппировали свои силы и приготовились к отражению новых атак.

Снова закипел жаркий бой. Две роты обрушились на наши позиции с севера и с северо-запада, третья атаковала с юго-востока. Под градом пуль пограничники поднимались из окопов и в упор уничтожали гитлеровцев. Презирая смертельную опасность, секретарь комсомольской организации младший сержант Филатов выкатил станковый пулемет за бруствер окопа. Длинными очередями он расстреливал атаковавших немецких солдат. Когда вражеская пуля сразила героя, его место у пулемета занял пограничник Ермаков. [57]

Пулеметчики, непрестанно меняя огневые позиции, обрушивали на врага огонь с тех направлений, откуда он не ожидал. У немцев создавалось впечатление, будто вся местность перед обороной заставы простреливается сплошным перекрестным огнем.

В искусстве ведения огня, в тактическом мастерстве пулеметчикам не уступали и стрелки — старшина Желтухин, младший сержант Шангин, рядовой Абдулла Хайрутдинов, снайперы Владимир и Иван Афанасьевы.

За одиннадцать часов беспрерывного боя пограничники отбили семь вражеских атак. Силы противника намного превосходили наши, кольцо окружения сжималось все больше и больше. Против нас действовал и другой страшный враг — лесной пожар (наши окопы находились в сосновом лесу). Горели здания и постройки. Многие пограничники получили сильные ожоги. Люди задыхались от едкого дыма.

Вместе со старшим политруком Белокопытовым и младшим политруком Шавариным решились выводить личный состав из окружения.

Для прикрытия отхода выделили расчеты станкового пулемета во главе с Ермаковым и ручных пулеметов Бурехина и Иноземцева. Пулеметчики заняли огневые позиции в 50–70 метрах от хода сообщения. Пока немцы готовились к очередной атаке, мы отошли в лес.

По тому, как ослабел огонь оборонявшихся, гитлеровцы догадались, что мы начали отход. Они решили догнать нас, но получили отпор от оставленных в заслоне пулеметчиков. Преследовать по горящему лесу гитлеровцы не решились.

На второй день мы вышли к городу Любомль, где размещался штаб 98-го погранотряда.

Так закончился первый неравный бой с противником. Застава уничтожила свыше 100 фашистов.

Вскоре мы соединились с соседними заставами своей комендатуры, затем совместно с подразделениями Красной Армии вели ожесточенные оборонительные бои за Любомль, Ковель и другие опорные пункты».

Не получилось у гитлеровских вояк и на Брестском направлении «триумфального марша». В результате многодневных боев подразделения 17-го Брестского погранотряда нанесли врагу ощутимый урон в живой силе и технике, а затем в составе 4-й армии выполняли возложенные на них боевые задачи. [58]

7

Южнее 17-го погранотряда охрану государственной границы нес 98-й Любомльский пограничный отряд. На участке этого отряда гитлеровское командование сосредоточило около десяти пехотных дивизий.

Стойкость всех застав Любомльского отряда, их активные оборонительные и даже наступательные действия, повышенная боеготовность долго не давали возможности фашистам захватить неширокую полосу приграничной земли Советского государства.

В документах, отражающих развитие событий на этом участке границы в первые дни войны, есть запись разговора, который состоялся по телефону 22 июня 1941 года в 4 часа 50 минут по московскому времени между начальником штаба пограничных войск Украинского округа полковником Владимиром Тарасовичем Рогатиным и оперативным дежурным Главного управления погранвойск.

Начальник штаба докладывал, что на участках ряда погранотрядов немцы произвели нападение, которое было отбито, что продолжается артиллерийский обстрел, что все пограничные отряды подняты по тревоге и приняли оборону. В ответ на это сообщение последовал приказ заместителя наркома обороны: «Пограничникам отражать нападение всеми имеющимися средствами».

Бойцы всех застав Любомльского погранотряда, которым командовал подполковник Георгий Георгиевич Сурженко, приступили к выполнению этой задачи задолго до поступления приказа.

Начальник отряда, учитывая донесения дозорных в последние дни, имевшие место явно провокационные нарушения [59] границы и, наконец, сильный шум моторов на вражеской стороне на исходе ночи с 21 на 22 июня, приказал снять наряды с границы, привести в боевую готовность заставы, занять оборонительные сооружения.

1-я застава, где после артиллерийской подготовки в наступление пошли два взвода фашистских автоматчиков, прицельным огнем и контратаками отразила натиск врага, а затем, нанеся противнику удар во фланг, в результате трехчасового боя отбросила его за реку.

Мужественно сражались пограничники 2-й погранзаставы во главе с начальником заставы лейтенантом Даниловым и младшим политруком С. М. Бабуриным. В боевом донесении сообщалось, что 22 июня вечером, в 20.00, застава продолжала обороняться, хотя помещение заставы было сожжено, и 23 июня заставы 1-й комендатуры продолжали защищать государственную границу.

На участке 5-й заставы гитлеровцам удалось форсировать реку Западный Буг. Разделившись на две группы, они пытались окружить пограничников, но начальник заставы лейтенант Н. К. Ковалев разгадал замысел врага, организовал круговую оборону, нанес удар по правому флангу врага.

Три часа длился жестокий, неравный бой — и фашисты вынуждены были отойти за Буг, а застава сумела присоединиться к основным силам комендатуры.

Здание 8-й погранзаставы, которой командовал старший лейтенант П. К. Старовойтов, противник разрушил в первые же минуты артиллерийским огнем. Эта застава охраняла участок на левом фланге комендатуры, вблизи железнодорожного моста через Буг. Связь с комендатурой и соседними заставами была прервана в первые же минуты обстрела, однако никто на заставе не растерялся. Старший лейтенант Старовойтов с тремя отделениями пограничников занял оборонительные сооружения у железнодорожного моста, политрук А. А. Бабенко с остальными бойцами заставы направился в блокгаузы.

Первые шеренги фашистов вступили на мост в 6.00. На середине моста по команде начальника заставы их накрыл огонь из пулеметов и автоматов. Эсэсовцы отступили, но еще трижды повторили атаку, тщетно пытаясь захватить мост. Тогда к мосту подошли два бронепоезда и прямой наводкой обстреляли окопы, в которых находилась группа Старовойтова. [60]

Пятеро пограничников, получивших не одно ранение, а начальник заставы был ранен трижды, все же сумели добраться до заставы, у которой бой продолжался до 12 часов дня. Во второй половине дня вражеский бронепоезд открыл огонь непосредственно по заставе. Были разрушены два блокгауза. Погиб старший лейтенант Старовойтов. До поздней ночи вела застава бой в полном окружении. К исходу дня в живых остались только политрук Бабенко и несколько израненных красноармейцев. Под покровом темноты политрук сумел вывести пограничников по запасному ходу в соседний лес, откуда уже легче было добраться до комендатуры.

Геройски дрались с врагом пограничники 9-й заставы под командованием начальника заставы лейтенанта Ф. Н. Гусева. На ее участке также находился железнодорожный мост через Буг. Здесь бронепоезд противника начал обстрел пограничной заставы и оборонительных сооружений с первых минут войны. Под прикрытием огня фашистские мотоциклисты и пехота переправились на понтонах и устремились в сторону заставы. Здесь их и встретил дружный огонь пограничников.

Захлебнулись две вражеские атаки. Тогда гитлеровцы, подтянув пушки, стали расстреливать заставу прямой наводкой. Метким огнем уничтожив орудийную прислугу врага, пограничники продолжали удерживать позиции, оказывая упорное сопротивление более пятнадцати часов.

Вместе с пограничниками в бою с захватчиками участвовала жена политрука 9-й пограничной заставы Тамара Ивановна Горохова. «В первом бою на границе, — вспоминал впоследствии бывший начальник 9-й погранзаставы лейтенант Ф. Н. Гусев, — среди нас находился необычный боец. Он был в... комнатном женском халатике, в легких тапочках и с роскошными косами, аккуратно сложенными на голове. Это была жена нашего политрука комсомолка Тамара Ивановна Горохова».

Когда ранним утром 22 июня фашисты начали обстреливать пограничную заставу, пограничники, а вместе с ними и Тамара Горохова в считанные минуты заняли оборонительные сооружения и открыли огонь по атакующему противнику.

Сосредоточив сильный артиллерийско-минометный огонь по зданию и укреплениям заставы, гитлеровцы окружили гарнизон и попытались с ходу разделаться с ним. Но [61] их расчеты провалились. Начальник заставы умело расположил силы по трем блокгаузам. Это позволило отражать наступление противника со всех сторон, и даже сильный артиллерийский и пулеметный огонь врага не причинял пограничникам ощутимого вреда.

Находясь в третьем блокгаузе, Тамара Ивановна в сопровождении бойцов Александра Полотнянщикова и Василия Баринова под градом пуль вышла во двор и направилась к зданию заставы. Здесь, зайдя в Ленинскую комнату, Тамара Ивановна забрала бюст Владимира Ильича Ленина, а затем вместе со своими «телохранителями» возвратилась в блокгауз. Накрыв красным материалом пустые патронные ящики, Тамара поставила на них бюст вождя. «Трудно передать словами тот восторг и радость пограничников, — писал начальник заставы, — когда в разгар жаркого боя в основной огневой точке вдруг появился бюст В. И. Ленина».

Между тем фашисты не ослабляли обстрел заставы. Уничтожив все постройки, они сосредоточили огонь орудий прямой наводки по блокгаузам. Осколками пробившего укрытие вражеского снаряда ранило пятерых бойцов. Получила ранение и Тамара Горохова. Но прежде чем перевязывать себя, она бросилась к истекавшему кровью Николаю Ковешкину, который вскоре умер.

В единоборство с вражескими артиллеристами вступили снайперы заставы Петр Савоненков и Павел Резников. Вскоре они меткими выстрелами уничтожили вражеский боевой расчет.

В этой сложной обстановке в первичную партийную организацию поступило заявление о приеме в члены партии от начальника пограничной заставы лейтенанта Ф. Н. Гусева. Он писал: «Вступая в бой с фашистскими ордами, прошу принять меня в члены ВКП(б). Хочу драться с врагами коммунистом...»

Примеру начальника заставы последовали комсомольцы старшина И. А. Петров, сержант С. Ф. Воронин, красноармеец Г. М. Карпачев и Тамара Горохова.

Все попытки противника с ходу овладеть заставой и уничтожить отважный гарнизон не увенчались успехом.

Более 20 атак отбили пограничники, уничтожив при этом сотни солдат врага. Особенно отличились пулеметчики Н. П. Кобежкин, Т. Ф. Яковлев и Ф. Г. Урюпин, снайперы П. А. Савоненков, В. А. Сидоров, П. И. Резников, [62] стрелки М. Н. Сергеев, С. Ф. Воронин и Ф. У. Яценко.

Однако все уменьшалось число защитников заставы, а из оставшихся в живых многие были ранены или получили тяжелые ожоги.

Продержавшись сутки, пограничники вступили в жестокий бой и вырвались из вражеского кольца. Углубившись в Замлынский лес, они вышли к домику лесника Пономаренко, где привели себя в порядок. А затем, предварительно организовав разведку, вышли в расположение 67-й стрелковой дивизии. А далее предоставим слово начальнику 9-й погранзаставы Ф. Н. Гусеву:

«Первым делом я попросил командира 67-й дивизии полковника Алябушева распорядиться оказать медицинскую помощь раненной в бою жене политрука. По приказанию полковника Алябушева появились военврач и женщина-военфельдшер, которые оказали Тамаре Ивановне квалифицированную медицинскую помощь.

На все вопросы командования 67-й стрелковой дивизии я дал обстоятельные ответы, которыми они были вполне удовлетворены. Побеседовав накоротке с нами, полковник Алябушев распорядился накормить нас и даже угостил махоркой.

По распоряжению командира дивизии Алябушева вскоре к нам подъехал грузовик. Мы тронулись в путь.

Километрах в десяти от Ковеля я заметил стоявшего у дороги военного в зеленой фуражке и кожаном пальто. От мгновенно нахлынувшей радости екнуло сердце.

Приблизившись, я узнал в пограничнике начальника своего погранотряда подполковника Сурженко. Мгновенно выскакиваю из кабины грузовика, подбегаю к нему и по-уставному докладываю:

— Товарищ подполковник! Начальник 9-й заставы лейтенант Гусев прибыл с группой пограничников в ваше распоряжение!..

Замер по стойке «смирно», уставился на него блестящими от радости глазами, не зная, что ему еще докладывать и о чем говорить.

— А где же ваши пограничники? — строго спросил Сурженко, сурово насупив брови. Желваки заиграли на его сухощавом, загорелом лице. В тот момент Тамара Ивановна с помощью шофера выбралась из кабины и, сильно припадая на раненую ногу, с трудом доковыляла до начальника погранотряда. [63]

— Батько вы наш родный!.. — проговорила она и упала лицом на его грудь, залилась слезами.

Глядя на них, у меня комок подкатился к горлу, спазмом перехватило дыхание. У многих из нас навернулись скупые мужские слезы. Все мы стояли в каком-то недоумении, растерянности, и никто не знал, что же делать.

Подрастерялся даже наш бывалый пограничник и лихой командир подполковник Сурженко. Он стоял в нерешительности, придерживая руками за вздрагивающие плечи рыдавшую Тамару Ивановну, а потом начал робко успокаивать ее.

Теплой и трогательной была у нас встреча в штабе погранотряда в сосновом прифронтовом лесу. Там уже потеряли надежду на возвращение моей группы с границы и считали нас погибшими.

9-я застава осталась при штабе погранотряда и составила оперативный резерв. А 98-й Любомльский погранотряд после отхода с границы стал охранять тылы сначала 15-го стрелкового корпуса генерала И. И. Федюнинского, а немного позже — 5-й армии генерала М. И. Потапова.

Узнав о нашем благополучном прибытии в штаб погранотряда, первым прибежал встречать жену и нас политрук Горохов. Тамару Ивановну незамедлительно забрал военврач третьего ранга В. А. Чечет в санчасть, а уже на другой день она с группой раненых выехала автобусом в Киев для лечения в госпитале.

Позже нам стало известно, что жена политрука Горохова Тамара Ивановна в числе первых пограничников за активное участие в боях награждена орденом Красной Звезды».

Добавлю к приведенным воспоминаниям, что за героический подвиг по защите границы начальник пограничной заставы Ф. Н. Гусев был награжден орденом Ленина. Награды получили и многие другие пограничники 9-й заставы.

Две яростные атаки фашистов отразили бойцы 10-й погранзаставы. И в третий раз, попытавшись смять пограничников, враг бросил против них до двух батальонов пехоты, но и на этот раз вынужден был отступить. Всего 10-й заставой в первый день войны было уничтожено до 250 человек убитыми и ранеными.

11-я пограничная застава лейтенанта П. Ф. Николаенко в течение нескольких часов отбивала атаки двух батальонов [64] противника, поддерживаемых танками. В ходе одной из них пограничник Хаметлоков, зажав в руке связку гранат, бросился под гусеницы танка и подорвал его. Еще две бронированные машины уничтожил пограничник Косарев.

«На участках остальных застав, — говорится в описании боевых действий Любомльского пограничного отряда, — мелкие разведывательные группы врага, пытавшиеся перейти границу, были быстро отброшены назад. Отдельные заставы вели бой на границе до 11.00 23 июня, после чего по приказу командования отошли вместе с частями Красной Армии. За время боев на границе отрядом уничтожено до трех тысяч фашистов».

В докладе Политуправления войск НКВД за сентябрь 1941 года отмечалось, что в первых боях Любомльского пограничного отряда, с 22 по 30 июня, мужество и отвагу проявила жена начальника отряда врач Надежда Савельевна Гелманович. Под сильным артиллерийским огнем она оказывала помощь раненым, с оружием в руках уничтожала врага и отошла вместе с отступавшими частями.

К исходу 23 июня 98-й пограничный отряд сосредоточился в Любомле, где получил задачу оборонять город и прикрыть отход частей 45-й стрелковой дивизии.

Подразделения отряда заняли оборону на окраине города. Утром 25 июня противник, бросив в бой 35 танков и до полка пехоты, прорвал нашу оборону в районе шоссе. На прорыв была брошена 1-я комендатура, в составе которой действовала и 2-я погранзастава. Под прикрытием огня артиллерийского дивизиона пограничники перешли в контратаку.

Младший политрук С. М. Бабурин вместе со своими бойцами с ходу атаковал фашистов. Враг не выдержал стремительного напора пограничников и побежал назад. Подоспевшие подразделения стрелковой дивизии, оборонявшей Любомль вместе с бойцами 1-й комендатуры, отбросили гитлеровцев на четыре километра от города.

Тяжело пришлось 98-му пограничному отряду под Ковелём: ему грозило полное окружение. В этой обстановке начальник погранотряда подполковник Г. Г. Сурженко вызвал начальника 2-й погранзаставы лейтенанта Данилова и младшего политрука С. М. Бабурина и поставил перед ними задачу разведать слабые места в боевых порядках противника. [65]

Несколько раз выходила застава то в одном, то в другом направлении, но всюду натыкалась на организованный огонь фашистов. Лишь в северо-восточном направлении, где проходила заросшая кустарником лощина, врага не оказалось. Под прикрытием пулеметного огня отряд направился по маршруту, выявленному разведчиками. Гитлеровцы обнаружили прорыв пограничников, лишь когда последнее подразделение вышло из лощины и, заняв оборону, открыло огонь.

Не всем удалось выйти из окружения. Многие погибли или получили ранения. Тяжело ранило и младшего политрука С. М. Бабурина. Рассказывая о его последнем бое, пограничная многотиражка писала:

«...Как верный сын своего народа, он лицом к лицу столкнулся с врагом. Увлекая за собой пограничников, Бабурин не один раз бросался в контратаку против численно превосходящих сил фашистов. Только тяжелое ранение заставило мужественного коммуниста покинуть поле боя. Бойцы с болью в сердце расставались с любимым политруком и поклялись отомстить немецким захватчикам».

Родина высоко оценила действия 98-го пограничного отряда. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1941 года за доблесть и мужество, проявленные в первых боях на границе, были удостоены высоких правительственных наград многие пограничники. Среди них ордена Ленина — политрук А. А. Бабенко, ордена Красного Знамени — младший политрук С. М. Бабурин.

8

Сообщений, приведенных выше, было в первые дни войны очень немного. В донесениях Владимир-Волынского погранотряда сообщалось и о том, что отошел гарнизон 3-й комендатуры, что уничтожены штаб 1-й комендатуры и 4-я погранзастава, что с отрядом нет связи...

Но были и донесения, подобные тем, которые предваряют этот небольшой рассказ о том, как встретили врага пограничники 90-го Владимир-Волынского пограничного отряда.

Практически время нападения фашистов на наши пограничные заставы на большом протяжении западной границы было одним — 4 часа утра. Однако на каждом отдельном участке перед гитлеровскими войсками стояли разные задачи, и они с ходу принимались их решать по-разному.

Участок Государственной границы СССР протяженностью около 150 километров, который охранял 90-й погранотряд, преграждал стратегическое наступление фашистских войск на направлении Варшава — Люблин — Луцк — Киев. Вблизи этого участка нашей границы дислоцировались передовые подразделения Красной Армии — одна танковая и две пехотные дивизии. Эти два обстоятельства и предопределили в основном тактику гитлеровского командования: для того, чтобы быстрее раздавить немногочисленные пограничные гарнизоны 16 застав отряда и затем без помех уничтожить передовые части Красной Армии, фашистское командование применило пехоту, артиллерию, танки. Два армейских и два моторизованных вражеских корпуса, авиадесант в тылу погранотряда, использование гранат с отравляющими веществами — все было нацелено на достижение быстрого успеха...

Граница, которую охранял Владимир-Волынский отряд, проходила по реке Западный Буг. Этот участок границы отличали отлогие берега, броды, достаточно широкая лента реки — здесь ширина Западного Буга достигала местами 70 метров, — четыре моста, два из них железнодорожных, много проселочных и шоссейных дорог. Все линейные [67] заставы, расположенные по берегу реки, хорошо просматривались с сопредельной стороны.

22 июня едва лишь наступило, когда в 00 часов 30 минут на участке 4-й комендатуры 90-го погранотряда границу перешел солдат 222-го полка 74-й пехотной дивизии вермахта Альфред Лискоф — коммунист, рабочий из Мюнхена.

Комендант капитан И. В. Бершадский тотчас отправил солдата к начальнику Владимир-Волынского отряда майору М. С. Бычковскому.

Начальник отряда отлично понимал, что если перебежчик располагает верными данными, то здесь, на берегу Западного Буга, с первых же минут фашистского вторжения начнутся тяжелые бои. И майор Бычковский, не теряя времени, по прямому проводу связался с командованием пограничных войск НКВД Украинской республики. О показаниях немецкого солдата он доложил, кроме того, командующему 5-й армией и поставил в известность командиров 87-й стрелковой и 41-й танковой дивизий, части которых дислоцировались в районе Владимир-Волынского.

Сразу после этого Бычковский отдал распоряжение привести заставы в боевую готовность.

Размышления о положении на границе, о концентрации гитлеровских войск не покидали Бычковского давно. Он не заблуждался относительно публичных заявлений фашистов о якобы необходимости переброски их войск, которая, дескать, не должна беспокоить советских людей. Да и всем, кто служил на западных рубежах, становилось ясно, что все разговоры о «вынужденных» перебросках гитлеровских войск — дымовая завеса, за которой вермахт, накапливая силы, готовится к вторжению. И потому Бычковский делал все, что было в его силах, для подготовки застав к боям. На участках возводились оборонительные сооружения, оснащенные дежурными огневыми средствами. Но таков уж миролюбивый советский человек: и в дни тревог до последнего часа в душе его живет надежда на добрый исход. Она теплилась и тогда.

Отпустив командиров, Бычковский продолжил допрос перебежчика. Ночь была на исходе. Зазвонил телефон: с застав докладывали, что с сопредельной стороны доносятся нестихающий гул моторов и лязг оружия. Начальник отряда приказал усилить наблюдение и разведку. Последующие донесения сводились к одному: на той стороне [68] все ожило, и на наших заставах готовы к любой неожиданности.

Около четырех утра майор невольно посмотрел на часы: неужели прав перебежчик?.. И вдруг за окном полыхнуло пламя. Дрогнула земля, зазвенели стекла, послышались крики и стоны раненых, винтовочная и пулеметная стрельба.

Все здания и многие оборонительные сооружения, все линии связи были разрушены огнем вражеской артиллерии в первые же минуты нападения. Противник обстреливал каждый объект, рассчитывая смести огнем небольшие гарнизоны, чтобы с ходу ринуться в глубь страны. Однако советские пограничники и здесь внесли свои коррективы в этот план. В неравный бой вступили все 16 застав. И все стояли насмерть.

На участке 4-й комендатуры, где наступала основная танковая группировка врага, уже в начале боя погибли многие пограничники. Но и гитлеровские войска имели потери: стремительный марш не получился.

Умело и стойко сражались пограничники 1-й и 2-й погранзастав. Отразив первые атаки противника, 2-я застава к исходу дня вышла из окружения и заняла оборону на участке 1-й заставы. Общее руководство боевыми действиями возглавил начальник 1-й погранзаставы лейтенант К. Л. Арефьев. Умело маневрируя огнем и используя местность, пограничники удерживали обороняемый участок до 24 июня, а затем с боем отошли на новые рубежи. Это были бои, о которых несколько дней спустя — 29 июня 1941 года — гитлеровский генерал Гальдер, бывший в то время начальником генерального штаба сухопутных войск вермахта, записал в своем служебном дневнике: «...Русские всюду сражаются до последнего человека...» И спустя несколько дней — аналогичная запись: «Бои с русскими носят исключительно упорный характер».

Имена сотен героев, первыми встретивших вероломного врага, стали известны лишь спустя многие годы после войны благодаря усилиям и поиску многих людей, особенно той работе, которую вели писатель В. П. Беляев и полковник в отставке В. В. Платонов. Немало эпизодов первых боев в районе Западного Буга, Владимир-Волынского восстановили историки, журналисты, следопыты.

Маршал Советского Союза И. X. Баграмян вспоминал, что главный удар враг наносил из района Устилуга и Сокаля в полосе 5-й армии и ее стыка с 6-й армией в [69] направлениях на Луцк и Дубно. На фронте Влодава — Устилуг наступали до 5 пехотных дивизий противника, большое количество танков и около двух тысяч мотоциклистов, вооруженных автоматами.

Шоссейный мост через Западный Буг в городе Устилуге прикрывали подразделения штаба 1-й комендатуры, личный состав 1-й резервной и 4-й линейной пограничных застав. Комендант майор М. Г. Неплюев, начальник резервной заставы младший лейтенант В. П. Парубков и начальник 4-й заставы А. К. Чумовицкий в 2 часа ночи привели подразделения в полную боевую готовность. С границы были сняты усиленные наряды. Заставы изготовились к бою. Когда фашисты появились на мосту, по ним был открыт огонь всех средств. Гитлеровцы откатились, потеряв более 70 человек убитыми.

Вскоре под прикрытием минометного и орудийного огня немцы возобновили атаку. Бой разгорался. Часть фашистов стала переправляться через реку южнее и севернее моста, намереваясь обойти пограничников с флангов. Одновременно на мост двинулись 15 танков. Под гусеницы надвигавшихся машин полетели связки гранат. Два танка сразу же окутались дымом. Остальные, перескочив через мост и окопы, помчались дальше. На мосту появилась вражеская пехота, и тогда по ней из полуразрушенных окопов открыли огонь советские бойцы.

Прямым попаданием снаряда разворотило дзот, почти все находившиеся там пулеметчики погибли. Из-под обломков бревенчатого наката извлекли смертельно раненного пулеметчика Довнича.

У «максима» его заменил комсомолец Иван Черношкур. Осколок снаряда сразил и его, однако пулемету не дал замолчать еще державшийся пограничник.

А на правом фланге косил фашистов Михаил Левченко. Но вот из кожуха, пробитого осколком, полилась горячая вода, «максим» замолчал. Пулеметчик взглянул по сторонам и, не найдя, чем заткнуть пробоину, зажал ее ладонью, а другой рукой сорвал с себя гимнастерку и перевязал поврежденный кожух. Товарищи передали Михаилу свои фляжки. Он долил воды и вновь нажал на гашетку. Неподалеку разорвалась мина, осколками ранило Левченко в ноги. Но он продолжал стрелять.

И эта атака гитлеровцев захлебнулась. Тогда фашистские артиллеристы, пристрелявшись к позициям пограничников, открыли по ним беглый огонь. [70]

После нового артиллерийского налета через мост снова двинулась колонна танков — больше 30 машин. Вслед за ними двигалось не меньше батальона пехоты. Окопы пограничников опять ожили. Почти оглохший Чумовицкий хрипло отдавал команды. Третья атака врага также была отбита.

А на флангах фашисты уже переправились через реку, обошли наши позиции и стали выходить в тыл группе Чумовицкого. Предвидя такой маневр врага, начальник заставы заранее отправил в тыл группу под командованием своего помощника младшего лейтенанта А. З. Ливенцова и заместителя политрука В. Н. Гулина. Пограничники, подпустив врага поближе, открыли огонь. Ряды гитлеровцев дрогнули. Гулин поднялся во весь рост.

— Коммунисты, вперед! — крикнул он.

Погиб замполитрука в этой схватке. Но и вражеская рота была уничтожена.

К вечеру, когда авангард противника, обходя позиции пограничников, продвинулся далеко вперед, а его танки уже заняли Устилуг и рвались дальше, старший лейтенант А. К. Чумовицкий принял решение: забрать раненых и вывести бойцов из окружения. Группа Ливенцова осталась на опорном пункте прикрывать отход товарищей.

Замысел Чумовицкого был прост: прорваться через Устилуг и, выйдя на его восточную окраину, присоединиться к подразделениям Владимир-Волынского укрепрайона. Все шло хорошо, пока не вышли за околицу — здесь случилось непредвиденное.

Дело в том, что в районе Устилуга передовые части гитлеровской армии перед форсированием Западного Буга были одеты в форму Красной Армии. Увидев «красноармейцев», группа Чумовицкого радостно бросилась им навстречу. Лишь в последнюю минуту кто-то уловил приглушенный немецкий говор. Сразу бросилось в глаза: вроде бы и гимнастерки, и шаровары, и пилотки наши, да не из пекла окопного, а словно только что из пошивочной мастерской...

Завязался яростный рукопашный бой. Чумовицкий приказал младшим командирам выводить отделения из боя и пробиваться в укрепленный район, а сам с горсткой бойцов остался прикрывать отход.

Со старшиной коммунистом Леонидом Дубравой Чумовицкий дружил давно. Не раз бывали они в самых неожиданных [71] переделках. В схватке с диверсантами несдобровать бы Дубраве, если бы не старший лейтенант: он успел прострелить фашисту руку. Поэтому, когда Леонид попросил разрешения остаться с группой прикрытия, Чумовицкий не удивился и другу в просьбе не отказал.

Командиры отделений вместе со своими бойцами, отстреливаясь, уходили все дальше. Группа прикрытия непрерывным огнем отсекала от них вражеских солдат. Было мгновение, когда Чумовицкий, отражая натиск фашистов с одной стороны, оказался под огнем с другой. Неуловимым движением Дубрава прикрыл собой командира, но тут же упал, сраженный пулей. Группа таяла с каждой минутой, кончились боеприпасы.

И тогда отважные воины бросились врукопашную. Решили: если не удастся пробиться через мост на восточный берег Луги, где в дотах сражались подразделения укрепрайона, лучше погибнуть в бою.

В жестокой схватке у моста пограничники истребили весь отряд парашютистов-диверсантов. Победа досталась дорогой ценой: погибли старший лейтенант Чумовицкий и почти все бойцы группы прикрытия. Горстка уцелевших под покровом темноты достигла запасных позиций 19-го отдельного пулеметного батальона укрепленного района и влилась в ряды его защитников.

Группа младшего лейтенанта А. З. Ливенцова пять с лишним суток отбивалась от врагов в окружении. Все это время бойцы верили, что вскоре подойдут части Красной Армии и вышвырнут захватчиков с советской земли. Верили и сражались. Отбивали бесчисленные атаки фашистов.

Силы пограничников таяли. Гитлеровцы, охватив плотным кольцом их опорный пункт, предложили сложить оружие. Ответом им был дружный огонь.

Внезапно атаки прекратились. Наступила тишина. Прошел час, другой. В этот момент в развалинах появился неизвестный в форме советского командира. Он отрекомендовался представителем командования и передал, что ему поручено вывести пограничников из окружения. Измученные боями, изнуренные голодом, израненные люди облегченно вздохнули. Но лишь вышли из развалин, как на них набросились фашисты. Провокатор ловко сыграл свою роль.

Гитлеровский офицер злорадно рассмеялся в лицо младшему лейтенанту Ливенцову. Собрав остатки сил, пограничник [72] бросился на врага и задушил его. В ярости фашисты тут же расстреляли Ливенцова и его бойцов.

Сегодня, спустя более 45 лет после трагического утра 22 июня, военные историки и авторы воспоминаний о первых боях на западном рубеже Отчизны единодушны в оценке подвига советских пограничников. Окруженные крупными силами противника, заставы и комендатуры стояли насмерть. Ни на одном участке ни один боец не отошел без приказа. Воины в зеленых фуражках сделали все, что могли: где на несколько часов, где на несколько суток они задержали врага и таким образом дали возможность развернуться в боевой порядок частям прикрытия.

Вместе с резервными подразделениями в полосе Владимир-Волынского укрепрайона вела бои и 87-я стрелковая дивизия. Ее бойцы и командиры дрались за каждую пядь земли, пытаясь прорваться к Устилугу и выйти на линию государственной границы. Однако численное превосходство фашистов и слабо подготовленные в инженерном отношении сооружения укрепрайона, не выдерживавшие огня артиллерии и танков противника, не позволили пограничникам удержать рубеж. И все-таки отдельные опорные пункты, особенно доты, оказывали отчаянное сопротивление. Уже на третий день войны беспримерная стойкость советских воинов озадачит начальника генерального штаба сухопутных войск вермахта Гальдера, и он, выбиравший из множества донесений лишь самые важные, запишет в своем дневнике, отмечая невиданное мужество солдат укрепрайона: «Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен».

Фашистский генерал мог бы отметить и то, как окруженные гарнизоны дотов по пять и более суток отражали бешеные атаки врага. И если борьба прекращалась, то лишь потому, что все защитники укреплений были уже мертвы.

7-я пограничная застава 90-го погранотряда охраняла границу по Западному Бугу в селе Цуцнево (ныне Петрово). Командовал ею младший лейтенант М. Д. Репенко. Вспоминая о первых минутах войны, он писал: «В половине четвертого наряды ушли на задание, но выполнить свою задачу не успели: через полчаса немцы начали артиллерийский обстрел погранзаставы. [73]

Несколько снарядов пробили стены деревянного двухэтажного здания заставы. Один из них угодил в канцелярию. Посыпалась штукатурка и оконные стекла. Я немедленно поднял заставу по команде «К бою!».

А дальше, как рассказал впоследствии В. В. Платонов, события развивались следующим образом. По команде начальника заставы бойцы заняли оборонительные сооружения, свои боевые места. Репенко пытался связаться с комендатурой, но тщетно: связь была нарушена.

Учитывая, что главная задача — не допустить переправу немцев через реку Западный Буг, начальник заставы приказал заместителю политрука В. В. Петрову занять заранее оборудованную позицию на обрывистом берегу мыса в километре от села Цуцнево. Эта позиция, хорошо замаскированная, была наиболее благоприятной для выполнения поставленной задачи, а огонь станкового пулемета обеспечивал обстрел противника на флангах.

Направляя В. В. Петрова на выполнение ответственного задания, начальник заставы и политрук Т. А. Мещеряков верили, что он сумеет его выполнить. «Всей своей жизнью, — вспоминал позже М. Д. Репенко, — Петров был подготовлен к подвигу. Волевой, хладнокровный и сообразительный, он безупречно нес службу, отлично стрелял из всех видов стрелкового оружия. Это был пограничник, на которого равнялись все воины заставы. А политруку Т. А. Мещерякову и мне он был верным помощником во многих делах».

После артиллерийской подготовки фашисты начали форсировать реку. Они были встречены кинжальным пулеметным огнем, который вел расчет В. В. Петрова. Несколько раз враг пытался преодолеть водный рубеж на участке заставы, но безуспешно.

Тогда гитлеровцы изменили тактику и организовали наступление на других участках, а на огневую позицию Петрова обрушили шквал артиллерийского и минометного огня. На этот раз пограничники сорвали переправу, уцелевшие лодки противника повернули назад.

Были потери и на заставе. Осколком мины ранило пограничника Савина из расчета Петрова. Заместитель политрука приказал рядовому Миршавому отнести его на заставу, а сам остался один у пулемета и продолжал стрелять по врагу. Ни на минуту не ослабляли огонь и пограничники, оборонявшие участок заставы. [74]

Фашистам все же удалось переправиться на других участках реки и окружить пограничников. Еще целые сутки, умело маневрируя огнем, неоднократно переходя в контратаку, защитники границы сдерживали натиск противника. Важную роль в этом сыграл В. В. Петров, который стойко удерживал неприступный мыс и на этом участке не пропустил фашистов на советский берег.

Обстановка, однако, все более осложнялась. Среди пограничников появилось много раненых и убитых. Младший лейтенант М. Д. Репенко и политрук Т. А. Мещеряков все время находились среди бойцов, рядом с ними.

Утром следующего дня поступил приказ коменданта об отходе. Под прикрытием отделения станковых пулеметов старшего сержанта И. А. Подгайного застава начала отходить.

Начальник заставы направил связного к В. В. Петрову, чтобы передать приказ. Прибыв на огневую позицию замполитрука, связист увидел, что тот весь изранен, у него перебиты ноги. Выслушав связного, Петров сказал:

— Уйти не могу. Вы пробивайтесь, я прикрою ваш отход и, пока есть силы, буду вести огонь.

Эту клятву он сдержал. В документах, характеризующих боевые действия отряда, есть такие слова: «Заместитель политрука 7-й заставы... уничтожил до батальона немцев, не дав им переправиться на восточный берег реки».

Застава под командованием Репенко еще долго с боями пробивалась к Чорткову и организованно вышла в указанный район.

Наиболее сложное положение создалось на участке 4-й комендатуры отряда, где наступала крупная танковая группировка противника.

Штаб комендатуры, 4-я резервная и 14-я пограничная заставы располагались на окраине города Сокаль. Комендант участка капитан И. В. Бершадский еще до начала артиллерийского обстрела, отправив Лискофа в штаб отряда, сосредоточил силы своих подразделений для прикрытия моста через Западный Буг, а также в селах Потужица, Скоморохи и Потужица-Велька, где они дислоцировались. Доложив начальнику отряда о массовом скоплении танков и пехоты противника, комендант отдал распоряжение и другим заставам о приведении их в боевую готовность.

Когда начался артиллерийский и минометный налет [75] и пехота противника пошла в атаку, подразделения комендатуры вступили в бой. Фашистам удалось захватить мост, через который сразу же двинулось до 50 вражеских танков, а через полчаса — еще 150 бронированных машин. Развернувшись в боевой порядок, они перешли в наступление.

Сдержать такую танковую армаду не под силу даже крупным соединениям с противотанковыми средствами. Не имевшие же их малочисленные пограничные гарнизоны оказались в критическом положении. И тем не менее, ни минуты не колеблясь, они вступили в неравный бой. Бутылками с горючей смесью забрасывали пограничники танки и уничтожали пехоту.

Умело руководил боем комендант участка И. В. Бершадский. Никто из пограничников не знал, что первым же снарядом на его глазах были убиты жена и 11-летний сын. Стиснув зубы, собрав в кулак всю свою волю, Бершадский предпринял все меры к тому, чтобы сдержать фашистов.

Пограничники несли большие потери. Враг прямой наводкой обстреливал комендатуру из орудий, пулеметов. Когда к зданию комендатуры двинулись фашистские танки, навстречу им выбежал фельдшер В. П. Карпенчук. О том, что произошло в тот миг, рассказывается в документе, который хранится в Центральном музее пограничных войск. Вот строки о подвиге Карпенчука:

«Смоченный бензином пылающий халат он бросил на решетку моторного люка ближайшего танка, а сам, объятый пламенем, кинулся под танк. Раздуваемые ветром огненные языки поплыли по машине, двор озарился огромной вспышкой, раздался взрыв, и вверх взметнулся багровый столб дыма. Остальные танки, отстреливаясь, повернули назад и скрылись».

Бой продолжался до 18 часов первого дня войны. Потеряв почти 80 процентов личного состава, И. В. Бершадский вывел оставшихся в живых пограничников в район Горохова, где были собраны все заставы комендатуры, в последующем сражавшейся в составе 124-й стрелковой дивизии.

Бесстрашно дрались с врагом и пограничники 13-й погранзаставы, которой командовал лейтенант А. В. Лопатин. Заместителем начальника заставы по политической части здесь был политрук П. И. Гласов. Застава располагалась [76] на окраине старинного украинского села Скоморохи. Ныне здесь воздвигнут памятник, на мраморной доске выбиты слова: «Вечная память начальнику пограничной заставы Алексею Лопатину и политруку Павлу Гласову, которые героически погибли в борьбе за свободу и независимость Советской Отчизны против немецко-фашистских захватчиков...»

13-я застава, в большой мере благодаря непосредственным усилиям ее начальника А. В. Лопатина, была подготовлена к возможным боевым действиям в окружении. Она имела три деревоземляных блокгауза и стрелковые окопы, которые соединялись между собой ходами сообщения. Скрытые ходы были проложены также из кирпичного здания в оборонительные сооружения. Обнесенные колючей проволокой подступы к заставе значительно усиливали ее устойчивость. Заблаговременная подготовка инженерных сооружений в сочетании с активной политико-воспитательной работой, проводимой на заставе, и большим влиянием партийной организации, которую возглавлял сержант Д. С. Максяков, помогали сплотить коллектив и добиться высокой боевой готовности. Все это в целом обеспечило стойкость бойцов и командиров, их высокое боевое мастерство, волю к победе.

Благодаря активным поискам полковника В. В. Платонова стали известны многие подробности о героях-лопатинцах.

Более одиннадцати суток держалась застава, показывая пример исключительного героизма советских воинов-пограничников.

Из дошедших до нас документов можно сделать вывод, что начальник заставы лейтенант Лопатин обладал не только прочными военными знаниями, но и природной интуицией, умением предвидеть ход боя, вести боевые действия в полном окружении против превосходящего противника. Ни удары вражеских самолетов с воздуха, ни яростный артиллерийский обстрел, ни сплошная линия огня стрелкового оружия не смогли сломить упорства защитников заставы. В течение первого дня боев гитлеровский пехотный батальон, атаковавший заставу, потерял до половины личного состава и вынужден был отказаться от попытки овладеть заставой с ходу.

С первых же минут нападения жены командиров А. В. Лопатина, П. И. Гласова, Г. И. Погорелова укрылись [77] с детьми в подвале здания заставы, где организовали санчасть, ухаживали за ранеными, готовили пищу, подносили боеприпасы, стойко перенося все тяготы и лишения.

23 июня лопатинцы огнем из пулеметов отразили новую атаку фашистов. Тогда гитлеровцы пошли на хитрость: выслав вперед местного жителя с белым флагом, они скрытно выдвинулись и перешли в атаку, но и на этот раз были отбиты. Снова застава подверглась мощному артиллерийскому обстрелу, снова одну за другой отбивали пограничники атаки фашистов.

И второй день войны не принес врагу победы на участке заставы А. В. Лопатина. Над ней по-прежнему гордо реял красный флаг — символ революционной стойкости, преданности Родине и партии.

В последующие двое суток гитлеровцы, обойдя заставу, продолжали наступление. Лопатинцы стойко и умело сражались, продолжая истреблять врага. 25 июня пограничники уничтожили фашистского генерала и захватили важные документы, среди которых были карты с планом наступления.

Решив покончить с защитниками заставы, фашисты вывели на прямую наводку орудия и в течение двух часов обстреливали здесь каждый метр земли. Казалось, на заставе не осталось ни одного живого человека. Но это только казалось. Во время обстрела пограничники скрывались в глубоком подвале, а едва лишь гитлеровцы приближались к заставе, она снова оживала. Огнем пулеметов и винтовок враг и на этот раз был отброшен.

На пятый день лейтенант Лопатин направил для связи с отрядом пограничников Галченкова и Герасимова. К этому времени у пограничников кончилось продовольствие и медикаменты, на исходе были боеприпасы. В одну из ночей на заставе появились несколько местных жителей. Обойдя немецкие посты, они принесли хлеб и другие продукты. Это было так вовремя... Раненые, женщины и дети уже несколько дней ничего не ели.

До 2 июля держались лопатинцы. Начальник заставы имел возможность, используя заранее подготовленные выходы, не обнаруженные фашистами, вывести оставшихся в живых 20 пограничников и семьи. Посоветовавшись с коммунистами, он принял решение семьи отправить, а самим продолжать защиту границы.

Сейчас, спустя годы, о правильности этого и подобных ему решений можно судить по-разному. Не последнюю роль [78] в том, что принято было именно такое решение, сыграли сила приказа, особое положение пограничников в деле защиты рубежей Родины, высокое чувство ответственности. Здесь проявилось то внутреннее чувство долга, которое стало нормой поведения, осознанным пониманием места своей заставы и своего лично в тот тяжелейший для Отечества час. Лопатинцы могли незаметно или с боем отступить, но они не отступили. Красный флаг, простреленный пулями, продолжал развеваться над осажденной заставой, пока не погибли ее защитники, погребенные под развалинами подорванного фашистами подвала.

Так же мужественно противостояли врагу и другие подразделения 90-го пограничного отряда совместно с частями Красной Армии. Лишь 15 июля были они выведены из боя, и отряд получил задачи по охране тыла фронта.

За период с 22 июня по 4 июля 1941 года пограничники 90-го отряда вывели из строя 2336 вражеских солдат и офицеров, из них 1400 были убиты.

9

91-й Рава-Русский пограничный отряд охранял участок государственной границы от Сокаля до Олешицы протяженностью 162 километра. Начальником отряда был майор Я. Д. Малый. [79]

На этом направлении наступала 17-я немецкая армия. Гитлеровское командование рассчитывало овладеть Равой-Русской в течение двух часов, но и этот план был сорван.

В книге «Великая Отечественная война Советского Союза. 1941–1945 гг.» говорится:

«Первые удары врага передовые подразделения 41-й дивизии отражали совместно с пограничниками 91-го погранотряда, которым командовал майор Я. Д. Малый. Большую помощь им оказывали части Рава-Русского укрепленного района. С подходом основных сил дивизии оборона в районе Рава-Русской еще более упрочилась. А 23 июня части соединения, предприняв контратаку, отбросили противника за государственную границу и продвинулись до трех километров на польскую территорию. Но в связи с отходом соседей над ними нависла опасность окружения. По приказу командующего 6-й армией дивизия оставила город Рава-Русская».

Чем же объяснить, что на таком важном участке, действуя против многократно превосходящих сил противника, отряд не только выполнил возложенные на него задачи, остановил врага, но и совместно с частями Красной Армии успешно контратаковал его? Анализ боевых действий отряда показывает, что главную роль в этом сыграли прежде всего умелое распределение резервов, заблаговременная подготовка оборонительных сооружений, правильно организованная система огня, позволившая маневрировать по фронту и в глубину. Нельзя не учитывать высочайший идейно-моральный уровень защитников Советской границы и активную партийно-политическую работу, проводившуюся партийно-комсомольским активом и политработниками. Следует учесть и то, что командование и штаб отряда заранее отработали и проверили варианты возможного усиления застав за счет собственных резервов и организацию взаимодействия с командованием частей и соединений Красной Армии.

На участок, где располагались 1-я комендатура и резервная застава, отошла 2-я застава, в результате чего здесь была создана сильная оборона важного рубежа, который пограничники удерживали вплоть до подхода полка 3-й кавалерийской дивизии, поддержанной танками.

Но наиболее ожесточенные бои развернулись на участках 2-й и 3-й комендатур. Учитывая сложившуюся здесь [80] тяжелую обстановку, командование усилило комендатуры. Это дало возможность задержать противника до подхода частей 41-й стрелковой дивизии, в составе которой подразделения отряда сражались за Раву-Русскую в течение пяти дней.

О том, как встретили врага пограничники 91-го отряда, много лет спустя рассказал Гавриил Константинович Сметанин — в огневом 41-м ефрейтор, секретарь комсомольской организации 6-й заставы 2-й комендатуры Рава-Русского отряда:

«Накануне нападения фашистов в помещениях заставы никто не спал, так как на сопредельной территории было неспокойно. Слышны были приглушенные звуки моторов.

С 21 на 22 июня я заступил дежурным по заставе. В 3.00 старший пограннаряда с левофлангового участка ефрейтор Пешков (с ним был также рядовой Коростылев) доложил, что на нашу территорию через границу перешла большая группа немцев, которая заняла оборудованный уровцами дот и дзот.

Ефрейтор спрашивал, что делать...

Я доложил об услышанном начальнику заставы лейтенанту Ванину, он приказал вступить в бой и ждать подхода тревожной группы. Группа в составе шести человек с двумя ручными пулеметами поспешила к нам на помощь.

Между тем поступило сообщение с правофланговой заставы о том, что село Ворон занято немцами, — оно находилось в 800 метрах от границы. Слышны были стрельба, разрывы артиллерийских снарядов на соседних заставах. Связь с ними прервалась.

Личный состав 6-й заставы занял свои места согласно боевому расчету.

В 5.00 прервалась связь с комендатурой.

Срочно собрали семьи младшего политрука Комиссарова и младшего лейтенанта Дроздовского и с красноармейцем Кокоревым отправили их на повозке в Раву-Русскую.

В тыл заставы был послан дозор во главе с младшим сержантом Клименко.

Вскоре дозор возвратился и доложил, что находящиеся в тылу заставы села Доманевка и Калиновка уже заняты немцами. [81]

Около 14.00 начальник заставы построил пограничников во дворе заставы. Нас было примерно 30 человек, и мы направились к Раве-Русской. В лесу встретили немцев, вступили в бой, уничтожили около 20 человек, остальные бежали. Мы потерь не имели, только троих ранило.

В Раву-Русскую прибыли 23 июня в середине дня. Над городом — немецкие самолеты. Помню двух лазутчиков, которых задержали с передатчиками и ракетницами, — они корректировали удары вражеской авиации. Сразу же включились в боевые действия. Особенно отличились сержанты Клименко, Кушнаренко, рядовые Кокорев, Никифоров, Воронов, Козлов, Бобров.

Примерно в 21.00 23 июня с подходом частей Красной Армии начали атаку. Немцы этой атаки не выдержали, стали отходить, бросая раненых и убитых.

Мы перешли границу и сумели вклиниться на вражескую территорию примерно на 10 километров. Но вскоре пришлось отступить в город — гитлеровцы окружали Раву-Русскую.

В 15.00 24 июня были сформированы две группы пограничников — примерно около 100 человек. Нашей группой командовал младший лейтенант Дроздовский. В составе группы были два расчета станковых пулеметов, наш расчет состоял из пяти человек, я был первым номером».

Трижды переходил город из рук в руки, но советские воины и не помышляли об отступлении. Когда до двух батальонов фашистов просочились южнее Равы-Русской, пограничники совместно с резервом командира дивизии приняли участие в ночной контратаке. Отлично ориентируясь на местности, они бесшумно подкрались к вражеским окопам и внезапно атаковали противника. Немцы в панике бежали, оставив на поле боя свыше 100 убитых, 2 орудия, 3 пулемета, винтовки и боеприпасы. В результате успешных действий пограничников и воинов Красной Армии гитлеровцы снова были отброшены за линию государственной границы.

Одну из групп пограничников возглавлял помощник военкома отряда по комсомольской работе младший лейтенант Макар Степанян. Когда противник начал наступление, Степанян получил задачу оборонять западную окраину города Рава-Русская.

Атаки гитлеровцев следовали одна за одной. Подразделение пограничников, которым командовал Степанян, открыло [82] залповый огонь. Фашисты остановились и залегли, а затем, не выдержав, побежали назад.

— За Родину, в атаку, вперед! — раздался голос Степаняна.

Отбив врага, пограничники заняли новый рубеж и стали окапываться. Спустя некоторое время противник открыл артиллерийский огонь.

— Приготовиться к бою, — подал команду старший лейтенант. Когда фашисты приблизились, на них обрушился огонь всех средств. Эта атака также была отбита, но за ней последовали другие. Однако, несмотря на все усилия, попытки гитлеровцев сбить пограничников с занятых позиций не увенчались успехом.

Наступил вечер. Пограничники, окопавшись, ждали новой атаки, но фашисты возобновили боевые действия лишь утром.

На следующий день командование отряда поставило перед подразделением младшего лейтенанта Степаняна новую задачу: ликвидировать прорыв в нашей обороне, где наступало до батальона противника. При поддержке броневика пограничники перешли в атаку и, выбив фашистов, заняли их окопы. Точные и быстрые действия советских пограничников предопределили успех боя.

Немцы не ожидали столь смелого и сильного удара. Взятый в плен унтер-офицер сказал на допросе:

«Мы были ошеломлены. Наш батальон не мог устоять против такой силы и покатился назад. Нам показалось, что за броневиком с красным знаменем шли танки...»

Однако, опомнившись, противник продолжал атаковать пограничников. В одном из оперативных донесений сообщалось:

«Окруженные в отдельных сооружениях наши воины яростно отражают атаки врага. Все опорные пункты под Равой-Русской ведут упорные бои».

Все меньше пограничников оставалось в боевом строю. А гитлеровцы, подтянув свежие силы, под прикрытием артиллерийского огня и авиации снова перешли в наступление.

Макар Степанян, понимая, что спасти положение может только контратака, с возгласом «За Родину!» повел бойцов на врага. Гитлеровцев снова удалось остановить. Но в разгар боя фашистская пуля сразила отважного коммуниста, сына армянского народа. Он погиб на украинской земле, защищая свое социалистическое Отечество. [83]

Жаркий бой разгорелся на 14-й заставе. Фашисты ворвались в здание заставы и заняли Ленинскую комнату.

Состояние пограничников выразил помощник начальника заставы лейтенант И. В. Помогайло. «Враги в Ленинской комнате — смерть им!» — крикнул он и бросил в фашистов гранату. Метким огнем пограничники выбили врага из здания заставы.

Потерпев неудачу, гитлеровцы применили химические средства. Застава под прикрытием огня начала отходить. Немногим удалось вырваться из окружения. Погиб и лейтенант Помогайло.

Путь противнику на Раву-Русскую и Львов преграждала также 17-я пограничная застава, располагавшаяся около железнодорожной станции Любача-Крулевска. Пограничники заставы защищали границу, пока не кончились боеприпасы. Начальник заставы лейтенант Ф. В. Морин, выпускник Орджоникидзевского училища НКВД, принял решение вывести личный состав из огненного кольца, а сам с группой бойцов остался прикрывать отход.

Когда на территории заставы появились немецкие танки и пехота, группа Морина с пением «Интернационала» бросилась в последнюю штыковую атаку. В этом неравном бою погибли все пограничники. Пал смертью героя и коммунист Федор Морин.

До последнего вздоха выполняли свой долг связисты-пограничники. Старший сержант Кудряшев и рядовой Крамов, обеспечивая связью штаб отряда с заставами, работали под огнем противника в подожженном со всех сторон здании. Когда фашисты полезли в окна, старший сержант Кудряшев передал последнее донесение: «Мы в огне, ломаем коммутатор, привет Родине!»

До 28 июня подразделения 91-го погранотряда сдерживали гитлеровцев у Равы-Русской, обеспечив организованный отход 41-й стрелковой дивизии. За время боев на границе с 22 по 28 июня 1941 года они уничтожили до двух тысяч солдат и офицеров противника. Потери отряда составили 18 человек убитыми и 45 ранеными.

За героизм, проявленный личным составом отряда в боях с немецко-фашистскими захватчиками, отряд был награжден орденом Красного Знамени. [84]

10

Участок границы по реке Сан охранял 92-й Перемышльский пограничный отряд. Командовал им подполковник Яков Иосифович Тарутин, а заместителем начальника отряда по политической части был батальонный комиссар Григорий Васильевич Уткин. В Перемышле размещался штаб отряда, а также штаб и штабные подразделения 99-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Николай Иванович Дементьев.

Начальник 14-й пограничной заставы, охранявший границу по реке Сан в черте города, Александр Николаевич Патарыкин рассказывает, что в ночь с 21 на 22 июня 1941 года на его участке прошли два поезда: один наш, с нефтью — на немецкую сторону, другой, из Германии, с углем — в СССР. Примерно в 3 часа утра проследовал еще один наш поезд с нефтью.

«Затем на нашу сторону должен был пройти встречный немецкий эшелон с углем. Но когда он стал подходить к нашей контрольной будке, часовой насторожился: почему-то паровоз шел не впереди состава, а сзади. И вагоны были не стандартные, как обычно, а немного выше. Боец решил остановить поезд и дал предупредительный выстрел в воздух. Но ему ответили автоматной очередью. Пули попали в будку, где находилось еще двое бойцов из нашего взвода охраны. Одного из них убило, другой не растерялся, выскочил с пулеметом, залег и стал стрелять по эшелону. Тут еще бойцы подоспели, тоже открыли огонь. Поезд попятился, и когда вагоны были уже на правом берегу, то борта откинулись, и на землю начали съезжать танкетки с солдатами. Вот тебе и «уголь»...

Это была первая попытка немцев прорваться в советскую часть Перемышля. Она окончилась неудачей. Тогда они стали готовиться к наступлению широким фронтом. [85]

В 4 часа немецкие войска обрушили артиллерийский огонь по штабу отряда, комендатурам, заставам и дорогам, ведущим в тыл. В первые же минуты боя связь со штабом округа и комендатурами была прервана. После четырехчасового артиллерийского обстрела противник перешел в наступление, пытаясь форсировать реку Сан.

Гитлеровское командование стремилось как можно быстрее выйти на Львовское шоссе, связывавшее Перемышль со Львовом.

Решить эту задачу с ходу фашистам не удалось. Только к 10 часам утра отдельные группы врага сумели переправиться на наш берег, но силами штабных подразделений и комендатуры часть их была уничтожена, часть отброшена за линию государственной границы.

Уже в первые минуты нападения гитлеровцы на себе испытали, как мастерски владеют оружием советские пограничники, как стойко сражаются за каждую пядь земли. Первые попытки фашистов прорваться в Перемышль обошлись им в 300 человек убитыми и 600 ранеными. На заставах погибло 16 бойцов.

Жестокий бой завязался на мосту через Сан, который обороняла группа пограничников 14-й заставы во главе с помощником начальника заставы лейтенантом П. С. Нечаевым.

Рота противника при поддержке артиллерии ринулась на мост. И первая, и все последующие атаки были отбиты с большими потерями для врага. Лишь введя в бой автоматчиков, противнику удалось прорваться к мосту. Из всей группы в живых остался только лейтенант Нечаев. Подпустив гитлеровцев, он взорвал последние оставшиеся гранаты. Дорого заплатили фашисты за смерть командира-пограничника.

До 12 часов отряд своими силами удерживал государственную границу. Лишь получив приказ начальника войск отойти за боевые порядки частей 99-й дивизии, отряд оставил Перемышль и в составе штаба и 4-й комендатуры сосредоточился в селе Ниженковичи. Сюда же подтянулись 2, 3 и 5-я комендатуры.

Вечером 22 июня на командном пункте 99-й стрелковой дивизии состоялось совещание, которое проводил командир 8-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант М. Г. Снегов. Заслушав доклад полковника Дементьева и подполковника Тарутина, командир корпуса принял решение отбить Перемышль. [86] Эта задача возлагалась на пограничников и подразделения 99-й стрелковой дивизии.

Подполковник Тарутин сформировал сводный батальон под командованием старшего лейтенанта Г. С. Поливоды, его заместителем по политической части был назначен политрук А. А. Тарасенков. Батальон состоял из 215 бойцов и командиров, имел 4 станковых и 6 ручных пулеметов, в него входил личный состав 4-й комендатуры. Для поддержки была выделена артиллерия 61-го артполка 99-й стрелковой дивизии, пулеметная и противотанковая роты.

Контратака началась в 9 часов утра 23 июня. После ожесточенных боев на подступах к городу пограничники ворвались в Перемышль. «Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись, — говорится в очерке по истории войск Западного пограничного округа. — Особенно укрепились они на площади Пяти углов — как раз на том направлении, где наступал батальон старшего лейтенанта Поливоды. Из окон четырехэтажного дома, как из амбразур, били пулеметы. Сметая на пути вражеские группы, пограничники приближались к дому. В здание ворвался комсомолец Щербицкий. На него набросились два гитлеровца. Пограничник сразил их автоматной очередью. В одной из комнат второго этажа оказался пулеметный расчет. Щербицкий ударом приклада свалил одного немца, второго выбросил в окно. В это время старшина Мальков, очищая подвалы, уничтожил гранатами засевших там гитлеровцев.

Группа лейтенанта Сидорова окружила немцев в ресторане, в котором те отмечали уже «победу», и уничтожила их».

Большую помощь сводному отряду Поливоды оказали пограничники, не сумевшие накануне отойти с отрядом. В этой обстановке они заняли огневую точку, где были установлены станковые пулеметы, и сдерживали натиск фашистов.

Плечом к плечу с пограничниками и воинами 99-й стрелковой дивизии сражалась боевая группа партийного актива города во главе с секретарем горкома ВКП(б) Перемышля П. В. Орленко.

К 17 часам 23 июня совместными усилиями враг был выбит из Перемышля, потеряв до 300 своих солдат и офицеров. Город был освобожден, над ним снова реяло Красное знамя. Спасены были и не успевшие эвакуироваться семьи комсостава. [87]

В Перемышле была восстановлена Советская власть. Старший лейтенант Поливода был назначен начальником гарнизона и военным комендантом города.

Разгоряченные боем пограничники и бойцы 99-й стрелковой дивизии, отбросив фашистов за реку Сан, были полны решимости продолжать преследование и громить врага на его территории. Однако командование не пошло на это. Слишком далеко продвинулись фашисты на флангах 99-й стрелковой дивизии, и это могло привести к окружению Перемышля. И тем не менее захват Перемышля сыграл важную роль в первые дни войны. Успешные наступательные боевые действия наших войск показали, что немецко-фашистских захватчиков можно бить, и не только бить, но и изгонять с нашей территории, что «непобедимая» армия третьего рейха на деле не такая уж непобедимая. Это значительно повышало моральный дух советских воинов. Разгром гитлеровцев в Перемышле и его освобождение справедливо расценивались советскими людьми как символ грядущей Победы.

Сводный батальон пограничников и две роты 99-й стрелковой дивизии, отражая атаки противника, удерживали город до вечера 27 июня. Упорная оборона Перемышля дала возможность эвакуировать часть жителей, вывезти государственное имущество, ценности Госбанка.

Отдавая дань уважения павшим защитникам границы и города, старший лейтенант Поливода организовал похороны. Недалеко от памятника Мицкевичу на старинной площади вырыли братскую могилу. Около 40 погибших пограничников, бойцов Красной Армии и гражданских лиц провожали в последний путь гарнизон Перемышля и его жители.

Получив приказ об отходе, старший лейтенант Поливода приказал взорвать мост и с боем отошел на новый рубеж.

Упорные бои с превосходящими силами врага вели и другие подразделения 92-го погранотряда, много имен героев сохранила история. В их числе лейтенант Н. С. Слю-сарев, капитан Н. Д. Столетний, капитан В. Ф. Барынин, лейтенанты Н. М. Васильев, Смагин, Науменко, младшие политруки А. М. Федоров, И. Н. Чернявский, пулеметчик Кузнецов, снайпер Латышев... Много имен. Большинство их — на обелисках и памятниках, установленных там, где защищали герои родную землю. [88]

В боях на границе на участке 92-го Перемышльского отряда противник потерял убитыми и ранеными около пяти тысяч солдат и офицеров. Но и отряд понес большие потери: 706 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

11

Южнее Перемышльского отряда охрану государственной границы нес 93-й Лисковский погранотряд, его соседом слева был 94-й Сколенский отряд. Эти участки советско-чехословацкой и советско-венгерской границы отличались своим рельефом: они большей частью проходили по гористой местности, и, конечно, горы не позволяли гитлеровцам широко использовать танки и артиллерию. Вражеские войска наступали здесь лишь по отдельным направлениям, что дало пограничникам возможность сконцентрировать свои силы на особо опасных участках, где пытался прорваться враг. Заставы этих отрядов отошли с границы только по приказу командования и лишь тогда, когда на соседних участках гитлеровцам удалось глубоко вклиниться на советскую территорию. [89]

93-м Лисковским пограничным отрядом, участок которого проходил также по реке Сан, командовал подполковник В. А. Абызов. Каждая пограничная застава имела по два взводных опорных пункта непосредственно на линии границы и по одному ротному — в тылу участков погранзастав. Все подразделения отряда были заранее приведены в боевую готовность.

«Начиная с рассвета, — указывалось в донесении начальника пограничных войск Украинского округа, — границу перелетали до 108 двух — и трехмоторных германских бомбардировщиков в направлении на Самбор-Бирча».

В 4 часа утра вся проводная связь была нарушена, не было связи и с соседними пограничными отрядами. Лишь связь отряда с комендатурами оставалась устойчивой до 24 июня.

После мощного артиллерийского обстрела в 6 часов утра на участке 1-й комендатуры фашисты начали форсировать реку Сан. Личный состав 3-й пограничной заставы первым вступил в бой и к 10 часам, уничтожив до роты гитлеровцев, отбросил противника за реку.

В 11.30 утра враг предпринял новую попытку форсировать реку, но уже на другом направлении, в районе города Санок, сосредоточив сильный артиллерийский и пулеметный огонь по позициям 3-й комендатуры и 8-й пограничной заставы. В ответ начала стрелять артиллерия частей Красной Армии, а пытавшихся переправиться на советский берег фашистов уничтожали пограничники.

Заместитель коменданта 2-й пограничной комендатуры старший лейтенант Матвей Петрович Курицын, получив приказ, выдвинул резервные подразделения к границе и организовал прочную оборону. Когда противник перешел в наступление, подразделения под командованием Курицына отбили все его атаки и дали возможность эвакуировать семьи начсостава комендатуры и заставы, в том числе и семью старшего лейтенанта Курицына. Они были погружены на машину и отправлены в тыл. Сын Матвея Петровича, Константин, которому в то время было 15 лет, вспоминает:

«Отца мы, то есть я, мама Екатерина Гавриловна и сестра Нина, 1929 года рождения, в этот день утром видели всего считанные минуты. Он забежал домой за какими-то вещами, посоветовал нам быть стойкими, уверенными в победе над фашистами и ушел на границу, в бой». [90]

93-й погранотряд самостоятельно удерживал границу до вечера 24 июня. Напряженные бои вели 1-я и 2-я комендатуры, 3-я маневренная группа отряда.

Начальник пограничного отряда получил от командира 8-го стрелкового корпуса приказ обеспечить отход наших частей на новый рубеж. Эту задачу выполняли в три этапа: в ночь на 25 июня отход войск корпуса прикрывала 1-я комендатура, в ночь на 26–2-я и 3-я, ночью 26 июня — 4-я и 5-я комендатуры. Прикрывая наши части, комендатуры вели оборонительные бои с противником численностью до трех пехотных и одного кавалерийского полков, до батальона танкеток.

К 29 июня 1941 года отряд сосредоточился на рубеже Добромиль — Хыров. Части Красной Армии отошли к Самбору.

За время боев на линии границы пограничники 93-го отряда уничтожили до 500 фашистов, подбили 10 танкеток. Потери отряда составили около 50 человек убитыми и ранеными.

В последующем отряд выполнял задачи по охране тыла 6-й армии и участвовал в боевых действиях.

94-й Сколе некий пограничный отряд в составе пяти комендатур охранял участок границы с Чехословакией и Венгрией на высокогорном участке. Командовал отрядом майор П. И. Босый, начальником штаба был майор Ф. И. Врублевский, а комиссаром — батальонный комиссар Н. А. Авдюхин.

В течение 22–27 июня 1941 года на участке отряда было относительно спокойно, лишь отдельные группы противника пытались прорваться через границу. Воспользовавшись этим, в подразделениях отряда были проведены мероприятия, направленные на укрепление обороны, мобилизацию всех сил и морального духа личного состава. Одновременно командование отряда позаботилось о семьях командиров и политработников. Генерал-майор в отставке Павел Иванович Босый, вспоминая о первых днях войны, писал:

«23 июня удалось отправить в тыл все семьи командиров отряда и большинство семей командиров застав и комендатур. На машинах они доехали до ближайшей железнодорожной станции, а затем поездом — до Саратова, где было наше пограничное училище. Однако уехали не все. Осталось около 50 женщин, решивших вместе с пограничниками с оружием в руках защищать советскую землю». [91]

27 июня в 9 часов утра командир 13-го стрелкового корпуса приказал отвести 1-ю и 2-ю пограничные комендатуры с границы, а штабу отряда эвакуировать имущество и отойти в направлении Стрыя. Обе комендатуры соединились с ядром отряда в местечке Синевудска-Выжня.

3-я и 4-я комендатуры, охранявшие границу по горнолесистым хребтам Карпат, 25 июня были обстреляны противником, который затем перешел границу и углубился на 500–600 метров. Комендант 4-й комендатуры капитан А. Л. Андрианов, силами пограничных застав обрушив на врага огонь пулеметов и винтовок, остановил его и отбросил за линию границы. По распоряжению коменданта было разобрано железнодорожное полотно в туннеле, а выход заложен камнями.

На пятый день войны 3-я и 4-я комендатуры, получив приказ, начали отходить на заранее подготовленные узлы сопротивления в районах Лавочне и Сможе.

Удачно выбрал участок обороны комендант 3-й комендатуры капитан Г. И. Щербаков. Он сосредоточил пограничные заставы на подготовленном ранее частями Красной Армии рубеже. В результате принятых мер вражеские подразделения, едва углубившись в долину, тут же попали под ружейно-пулеметный огонь пограничников. Фашисты были застигнуты врасплох и даже не сумели развернуться в боевые порядки. Бой был коротким. Пограничники разгромили противника, захватив в плен 24 солдата и одного офицера.

27 июня поступил приказ командира корпуса прикрыть направление Сколе — Стрый и обеспечить организованный отход наших войск.

«В ходе выполнения этой задачи, — вспоминает бывший начальник 94-го погранотряда П. И. Босый, — группа 3-й комендатуры столкнулась с врагом в районе населенного пункта Коростышева, уничтожила до 100 его солдат, несколько человек взяла в плен, захватила три горных орудия и другие трофеи.

В бою отличились начальники застав Паджев (ныне подполковник в отставке), Титов и Аникин (оба погибли в бою в районе села Елизабетка 18 июля 1941 года), политрук Скляр, бойцы Колесников, Сорокин и многие другие».

Более подробно описал этот бой Михаил Григорьевич Паджев в своей книге «Через всю войну», 10-я пограничная [92] застава, которой он командовал, выполняя приказ, вышла в район обороны одной из стрелковых рот 13-го стрелкового корпуса, понесшей большие потери. Лейтенант Паджев принял решение вывести роту в резерв, а личному составу заставы занять оборонительные сооружения и подготовиться к атаке.

Изучив обстановку, начальник заставы пришел к выводу, что имеющихся у него сил достаточно для разгрома противника, несмотря на то, что фашисты периодически обстреливали наши позиции артиллерийским и минометным огнем, слышался стрекот тяжелого пулемета.

Под прикрытием тумана пограничники пошли в атаку, но, попав под сильный ружейно-пулеметный огонь гитлеровцев, вынуждены были залечь. Лишь подавив противника огнем станковых и ручных пулеметов, застава вновь поднялась в атаку. И хотя противник сумел закрепиться на промежуточном рубеже, это не остановило советских воинов. Сосредоточив огонь станковых пулеметов и нацелив минометчиков на поражение огневых средств фашистов, бойцы заставы вновь атаковали врага. В скоротечном бою пограничники выбили гитлеровцев из населенного пункта, разгромили вражеское подразделение, захватили пленных и оружие. Личный состав заставы потерь не имел.

Дальнейшее наступление 10-я погранзастава осуществляла совместно с 11-й. Тяжелый бой разгорелся у подножия горы. Вражеские солдаты внезапно появились из леса и атаковали пограничников. Пулеметчик Фирсов открыл огонь по врагу и прижал его к земле. Но вот кончилась лента. Пулемет замолчал. Фашисты поднялись и вновь бросились вперед. И в тот момент, когда Фирсов перезаряжал пулемет, автоматная очередь сразила его.

И все-таки враг не прошел. 10-я застава с фронта, а 11-я во фланг атаковали противника, отбросили его и преследовали до самой границы.

В одном из документов так сказано об итогах этого боя:

«Выполняя приказ, 10-я и 11-я заставы в районе села Коростышева вступили в бой с пехотным батальоном противника. Бой длился с 4.00 до 18.00. Враг отступил, оставив свыше 40 убитых. Заставы захватили 3 орудия, 5 станковых и 6 ручных пулеметов, военное имущество. В плен взято 11 солдат противника. Потери 10-й и 11-й пограничных застав в этом бою: убит — 1, ранен — 1». [93]

На участке 5-й комендатуры враг начал наступление на седьмой день войны. Однако все его попытки вторгнуться на нашу территорию встречали решительный отпор пограничников и не увенчались успехом. 30 июня по приказу командования 5-я комендатура начала отход с границы на Калуш-Галич.

Прикрывая отступление частей 13-го стрелкового корпуса, 94-й пограничный отряд к утру 2 июля вышел в район Чортково, где в лесу расположились 92-й и 93-й пограничные отряды, также прибывшие с границы.

12

Границу с Румынией, проходившую по рекам Прут и Дунай, охраняли войска Молдавского пограничного округа в составе 23-го Липканского, 24-го Бельцкого, 2-го Каларашского и 25-го Катульского отрядов. На Дунае нес службу 79-й Измаильский пограничный отряд, [94] а морское побережье охраняли подразделения 26-го погранотряда.

На этом направлении противник сосредоточил 20 дивизий и 9 бригад. Задача, которая ставилась перед ними, заключалась в том, чтобы сковать действия войск Южного фронта, перекрыть их отход. Другая группа фашистских войск была сосредоточена для нанесения удара на приморской полосе. Общая численность передовых отрядов врага на советско-румынской границе в 8 раз превосходила силы наших пограничных частей.

Как и на большинстве участков западной границы, здесь, на участке Молдавского погранокруга, 22 июня в 4 часа утра пограничные заставы внезапно подверглись артиллерийскому обстрелу, одновременно вражеская артиллерия обрушила свой огонь и на наш тыл, чтобы не допустить подхода резервов. Однако планы противника были сорваны, не оправдался и его расчет на внезапность. Пограничники заранее заняли дзоты, окопы, блокгаузы и изготовились к отражению атаки.

Когда вражеские подразделения начали переправу на участках 24, 2, 25 и 23-го погранотрядов, их встретил дружный огонь защитников границы. Этого фашисты никак не ожидали. В их рядах возникло замешательство, появились убитые, резиновые надувные лодки рвались от попадавших в них пуль, переворачивались, многие из находившихся в них начали тонуть. Первая попытка немецко-румынских войск переправиться на советский берег закончилась провалом.

Однако вскоре враг организовал комбинированную переправу — на лодках и вброд. На этот раз вражеские подразделения двигались под прикрытием танков. Но пограничники, используя разветвленные ходы сообщений, скрытые подходы к мостам и бродам, рвы, метким огнем уничтожали пехоту противника, взрывали танки. На большинстве участков границы враг был отброшен.

С большим искусством и мужеством вели бой заставы. О том, как сражались с передовыми частями 13-й и 14-й гитлеровских пехотных дивизий подразделения 24-го пограничного отряда, рассказал ветеран 24-го погранотряда тогда — капитан, заместитель коменданта пограничной комендатуры Сергей Сергеевич Пестерев:

«22 июня 1941 года с раннего утра фашисты подтягивали к реке Прут артиллерийские орудия, минометы, множество [95] другой техники. Вели себя нагло, без соблюдения мер маскировки, расставляли боевую технику, ходили открыто на огневых позициях, вели огонь по нашей территории. Но это продолжалось недолго. Наши снайперы метким огнем быстро привели их в чувство, сбили фашистский гонор».

Всего шесть дней отводило гитлеровское командование на захват Бессарабии. Пограничники 24-го отряда внесли в этот план свои коррективы. Ни за шесть, ни за восемь дней враг не сумел продвинуться здесь ни на шаг. Приведу некоторые подробности из обстоятельного письма С. С. Пестерева о первых днях боев на границе:

«Массированный налет бомбардировочной авиации противник произвел на наши линейные заставы в 3 часа 15 минут. На бреющем полете бомбардировщики обстреляли села, где располагались заставы. Вся береговая полоса мгновенно покрылась пылью и едким дымом. Стало очень тяжело дышать.

В 4.00 начался ураганный артиллерийский и минометный обстрел населенных пунктов приграничной полосы. В течение всего дня 22 июня противник огня не прекращал. А в 22 часа под прикрытием сильнейшего огня попытался организовать переправу своих солдат на нашу территорию, и одновременно пьяные фашисты пошли штурмом на мост, который связывал Советский Союз с Румынией через реку Прут. Личный состав 7-й и 8-й погранзастав нанес врагу ошеломляющий удар, он отступил, потеряв немало людей. В последующие дни по 2–3 раза в сутки противник значительно большими силами пытался захватить мост, и это было понятно: по своей устойчивости и прочности мост мог поднять все рода войск, в том числе и тяжелые танки. А дорога, которая вела от моста в тыл Советского Союза, к городам Бельцы, Оргеев, Кишинев, была дорогой 1-го класса...»

Одиннадцать дней стойко защищали доверенный им Родиной участок государственной границы пограничники 24-го погранотряда совместно с подразделениями поддержки. Их мужество и героизм вынуждены были признать и наши враги. В документах начальника штаба 73-й пехотной дивизии, захваченных в январе 1945 года, говорится, что 50-я пехотная дивизия (в первые дни войны она действовала на Скулянском направлении) понесла большие потери и была выведена из боя. [96]

2-я резервная застава, которой командовал младший лейтенант Ф. Я. Шумкин, располагалась на окраине села Скуляны. В 4 часа утра на территории заставы и улицах Скулян начали рваться снаряды и мины.

Федор Яковлевич Шумкин, наскоро попрощавшись с женой и дочками, выбежал из дома и направился к заставе. В канцелярии он встретил своего заместителя младшего политрука Ивана Головина, который уже расставил пограничников по огневым точкам и доложил в комендатуру об обстановке.

Начальник штаба комендатуры старший лейтенант Поляков приказал Шумкину с группой пограничников и 30 местными комсомольцами, возглавляемыми секретарем райкома комсомола, выехать в село Герлеан для оказания помощи 19-й погранзаставе. Командовать заставой в Скулянах остался младший политрук Головин.

Сводная группа под командованием Шумкина в количестве 60 человек, имея на вооружении один станковый и два ручных пулемета, винтовки и гранаты, не доезжая до 19-й заставы, развернулась в боевые порядки и атаковала фашистов. Услышав шум боя, лейтенант Иванченко контратаковал фашистов с фланга. Совместными усилиями враг был отброшен.

Младший лейтенант Шумкин со своими пограничниками занял оборону на реке Прут, но был окружен. В этой обстановке Шумкин принимает решение забросать фашистов гранатами и под прикрытием огня вырваться из вражеского кольца. Замысел удался, но вторая группа фашистов в этот момент атаковала горстку героев.

Пограничники не дрогнули, пошли по зову Шумкина в новую контратаку.

Смелость и напор сводной группы заставили противника отойти. Воспользовавшись этим, воины-чекисты обрушили на отступавших фашистов пулеметный и винтовочный огонь и вскоре даже сумели отбросить их за реку Прут.

Еще сутки группа Шумкина и пограничники 19-й заставы вели бой, после чего, получив приказ, младший лейтенант вернулся на свою заставу. Здесь его ждало печальное известие: ни жены, ни детей уже не было в живых...

Обстановка на заставе сложилась очень тяжелая. Пограничники с большим трудом удерживали переправу. Младший политрук Головин доложил, что личный состав понес ощутимые потери, а фашисты, используя плавсредства и [97] догадываясь о малочисленности противостоящего гарнизона, удвоили свои усилия и прорываются то на одном, то на другом направлении.

Оценив обстановку, младший лейтенант Шумкин отдал приказ об отходе.

На восточной окраине села Щербак расположилась 4-я пограничная застава. Как и другие заставы западной границы, на рассвете 22 июня она подверглась внезапному нападению. Замысел противника состоял в том, чтобы, переправившись через Прут на других участках, ударить по заставе с тыла. До двух рот румын скрытно перешли на наш берег и устремились к заставе. Однако тут события стали развиваться совсем не так, как предполагал враг. Часовой заставы своевременно обнаружил фашистов и бросил гранату, а затем открыл по ним огонь из винтовки.

Пограничники вступили в бой. Командовали ими начальник заставы младший лейтенант Н. И. Колотов и его заместитель младший политрук М. П. Баранов. В течение двух часов было отбито пять атак, а когда командование наступавших здесь немецко-румынских войск бросило в бой третью роту, Колотов поднял своих бойцов в контратаку и оттеснил противника за реку.

28 июня 1941 года Совинформбюро сообщило:

«Несколько рот противника окружили Н-скую погранзаставу. Метким огнем пограничники отбили одну за другой пять атак, а затем под командованием младшего лейтенанта Колотова перешли в контратаку. Враг не выдержал смелого штыкового удара и бросился обратно на румынскую территорию».

Через некоторое время на заставу подошли подразделения поддержки: рота 404-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии со взводом минометов и противотанковых орудий. Совместными усилиями они до 30 июня удерживали участок государственной границы, не давая противнику переправиться на нашу сторону.

Попытки противника с ходу форсировать Прут на других участках также были сорваны умелыми действиями пограничников и бойцов 176-й стрелковой дивизии.

27 июня враг, пытаясь добиться успеха, высадил южнее Фалешты десант численностью до роты. Разгром его организовал военком отряда батальонный комиссар Владимир Сергеевич Захарчук. В результате умелого использования сил 16-й и 17-й пограничных застав под командованием [98] начальника заставы П. Н. Бочарова и политрука К. Д. Афанасьева десант был окружен и уничтожен, а прорвавшиеся фашисты добиты личным составом 2-й резервной заставы.

Тяжелые бои развернулись на участке 2-й комендатуры, где противник, не достигнув успеха в течение двух дней, в ночь на 24 июня скрытно выдвинулся к реке и начал переправляться на наш берег.

Более трех часов сражались с врагом пограничники 7-й и 8-й застав. В 7.30 утра авиация противника обрушила на боевые порядки 8-й погранзаставы бомбовые удары. Одновременно начал высадку вражеский батальон пехоты, который с ходу атаковал позиции заставы. Создалось критическое положение. Застава была вынуждена отступить к селу Браништы. Возникла реальная угроза выхода фашистов в тыл.

В этой обстановке комендант участка капитан Т. Т. Рябчиков принимает решение контратаковать противника силами роты поддержки 404-го стрелкового полка и комендантского взвода под командованием капитана С. С. Пестерева, в котором насчитывалось 87 человек.

Контратака взвода с фронта и стрелковой роты с фланга, а также поддержка сводной группой пограничников 7-й заставы, которой командовал политрук Бородулин, решила исход боя. Понеся большие потери, захватчики бежали за Прут.

Одиннадцать дней вела тяжелые бои, не давая врагу возможности переправиться через реку Прут, 9-я застава 24-го погранотряда, которой командовал лейтенант П. Л. Беленький. 29 пограничников держали оборону не только на своем участке, но и оказывали помощь соседу. Когда капитан Рябчиков сообщил, что фашисты в количестве 80 человек прорвались на участке 4-й заставы, лейтенант Беленький приказал своему помощнику лейтенанту Г. М. Диво с группой в 10 человек немедленно выступить к линии границы, в район вероятного прорыва, и выбить врага с советской земли.

Ни непрерывные бомбежки, ни мощный артиллерийский обстрел, ни многократное количественное превосходство противника не сломили упорства пограничников. На третий день боев все воины, как один, подали заявления о вступлении в партию. И все они были приняты. Когда пограничникам объявили об этом, один из молодых коммунистов [99] сказал: «Вот говорили, что бойцы-чекисты должны всегда драться каждый за десятерых. Это правильно. А теперь нам эту нагрузку можно увеличить в два раза. Каждый будет драться за двадцать человек».

В последующем противник неоднократно пытался форсировать реку. Часть сил он направил на захват моста. Учитывая сложившуюся обстановку, командование отряда приняло решение взорвать мост. Выполнение этой задачи было возложено на старшего лейтенанта С. С. Пестерева. Вот как рассказал об этом он сам:

«27 июня противник одной ротой автоматчиков форсировал Прут на участке 7-й пограничной заставы, где завязались кровопролитные бои. Личный состав заставы неоднократно переходил в рукопашную схватку, начальник 7-й заставы старший лейтенант Маковецкий был трижды тяжело ранен, политрук заставы Бородулин погиб смертью храбрых. При получении донесения от начальника 7-й заставы о сложившейся обстановке на участке заставы немедленно из резерва направил группу пограничников численностью 30 человек под командованием старшего лейтенанта Ивана Ивановича Демченко и стрелковый взвод 404-го полка под командованием лейтенанта Ивана Дмитриевича Соловьева.

Рота автоматчиков противника была полностью разгромлена.

29 июня ночью противник сосредоточил в районе моста исключительно большие силы, чтобы мост захватить исправным. А 28 июня от командования 24-го пограничного отряда был получен приказ: любой ценой мост разрушить. К этой операции люди уже были подготовлены.

Приказ был выполнен. Два пролета были разрушены».

Дополню рассказ С. С. Пестерева воспоминаниями полковника в отставке С. Е. Капустина — бывшего командира 24-го погранполка:

«Под сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем противника, проявляя личную храбрость и действуя точно, продуманно, Пестерев сумел подложить заряды, и мост от мощного взрыва взлетел на воздух. Пограничники выполнили приказ ценой своей жизни. Тяжело был ранен Пестерев, погибли саперы Николай Потемкин, командир отделения сержант Павел Шуничев, прикрывавший действия саперов ручной пулеметчик ефрейтор Николай Подлубный и стрелки Иван Желтопузов и Виктор Скворцов. Они отдали свою жизнь за то, чтобы враг не прошел». [100]

Четыре с половиной месяца пролежал в госпитале С. С. Пестерев и после выздоровления снова вернулся в строй.

До 1 июля успешно отбивали атаки врага подразделения 2-й комендатуры. Стремясь как можно скорее сломить сопротивление пограничников и выполнить поставленную задачу, противник, нащупав слабое место в обороне 7-й заставы, сосредоточил здесь усиленный батальон с переправочными средствами. Обстановка была очень сложной. Начальник заставы старший лейтенант Маковецкий, сосредоточив огонь по наступавшим, поднял бойцов в контратаку и отбросил врага.

Однако фашисты, подтянув резервы и используя свое превосходство, предприняли новую атаку. В сложившихся условиях старший лейтенант Маковецкий выдвинул во фланг противнику группу пограничников с пулеметом и одновременно контратаковал врага с фронта. Маневр удался, пограничники продолжали стойко удерживать рубеж обороны. Однако потери их были очень велики. В рукопашной схватке, как рассказал и С. С. Пестерев, три ранения получил старший лейтенант Маковецкий. Фашисты бросились к нему, стремясь взять офицера в плен. Видя, что командир ранен и ему угрожает такая опасность, политрук Бородулин с горсткой бойцов бросился на выручку начальнику заставы и вынес его в безопасное место. Но сам уберечься от вражеской пули не смог...

Теснимые противником, оставшиеся в строю пограничники 7-й и 8-й застав заняли оборону на северной окраине села Браништы и еще длительное время вели бой в окружении.

При защите границы подразделения 24-го погранотряда уничтожили свыше трех тысяч солдат и офицеров противника, 8 танков, 45 станковых и ручных пулеметов, 10 минометов, 120 десантных лодок и катеров, сбили один самолет, захватили много оружия и боеприпасов.

Ожесточенные бои развернулись на участке 2-го Каларашского пограничного отряда, начальником которого был. майор С. М. Сергиенко, заместителем по политической части — полковой комиссар А. В. Краснов.

На участке 3-й комендатуры, которой командовал капитан Г. А. Матюшин, противнику удалось потеснить фланговые заставы и переправиться через реку Прут. Положение осложнялось тем, что в бой были введены все резервы. [101]

В распоряжении коменданта оставались лишь несколько солдат и дежурный по комендатуре лейтенант А. В. Рыжиков.

В этих условиях комендант принимает решение бросить последний резерв во главе с лейтенантом Рыжиковым на наиболее угрожаемое направление. О том, как дальше развивались события, говорится в документе, который называется «Краткое описание подвига командира взвода связи Каларашского пограничного отряда»:

«В ночь на 22 июня 1941 года Анатолий Рыжиков дежурил по штабу пограничной комендатуры Каларашского пограничного отряда. Было тихо, только изредка звонил телефон, начальники застав докладывали, что никаких происшествий не произошло.

Начало светать. И вдруг загрохотал, загремел воздух, вспыхнуло небо, дрогнули стены дома, распахнулись двери... Звонили непрерывно телефоны. С застав сообщали о коварном, вероломном нападении врага, о том, что немецкие войска во многих местах атакуют границу.

Во двор комендатуры выбегали бойцы, на ходу пристегивая к поясам гранаты, щелкая затворами винтовок. Все ближе грохотали выстрелы.

Комендант выделил в распоряжение лейтенанта Рыжикова восемь пограничников, приказав защитить комендатуру от прорвавшихся с правого фланга гитлеровцев. Девять человек приняли неравный бой: у немцев не только двадцатикратный перевес в живой силе, но и превосходство в количестве техники.

Немцы пошли в атаку. Бьют неприятельские пулеметы. Подавить их — и нашим станет сразу легче действовать.

Анатолий Рыжиков пополз навстречу врагу. Вот бугорок, за бугорком первый немецкий пулемет. Лейтенант чуть приподнялся и точным, сильным движением бросил гранату. Взрыв — пулемет смолк. Но сейчас же из травы поднялся немецкий автоматчик и, увидев Рыжикова, швырнул в него гранату. Граната упала в нескольких шагах от лейтенанта. Рыжиков прижался к земле, инстинктивно прикрыв лицо рукой. Граната разорвалась, оглушив его. Осколки пролетели над головой, землей забило ствол винтовки.

Несколько мгновений Рыжиков лежал неподвижно: пускай немцы думают, что он убит. Вражеские автоматчики пробежали мимо, чуть не задев его. Рыжиков подобрался [102] ко второму пулемету, бросил одну за другой две гранаты, и второй пулемет вышел из строя.

Остался третий пулемет. Будто неистовствуя от злобы, он посылал очередь за очередью. Надо уничтожить его во что бы то ни стало!

Рыжиков двинулся дальше, но в тот же миг заметил в траве дуло винтовки: за травянистым бугорком спрятался немецкий солдат. Рыжиков притворился мертвым. Немец не заметил лейтенанта. И вдруг предупреждающий крик: «Анатолий!»

Это сержант Иванов хотел предостеречь друга. Анатолий, не оборачиваясь, отмахнулся и задел рукой по зеленой каске немца. Это снова была встреча Рыжикова со смертью. Схватив винтовку за ствол, он ударил немца прикладом по каске. Никогда не думал Рыжиков в спортивной школе, что лежа можно так сильно ударить...

Сержант Иванов подполз, подал две гранаты. Третий пулемет был совсем близко. Рыжиков снова швырнул гранаты, и третий пулемет был уничтожен.

Рыжиков на секунду поднялся, чтобы прочистить свою винтовку. В это время на него напали три немца. Но лейтенант не зря считался в части мастером рукопашного боя. Он выхватил у одного из немцев винтовку и, работая штыком и прикладом, повалил сначала одного из них, потом другого, сбил с ног третьего, пуля сержанта Иванова добила гитлеровца. Под огнем врага Рыжиков вернулся к своим.

Так в первый день Великой Отечественной войны лейтенант пограничного отряда Анатолий Рыжиков совершил подвиг, за который ему присвоено звание Героя Советского Союза».

Мужественно дрались пограничники других застав и комендатур Каларашского отряда. Так, красноармеец 21-й заставы В. А. Павлов, заметив, как на сопредельной стороне к реке Прут подошли две бронемашины и из них вышли вражеские офицеры, метким огнем снял трех из них. остальные бросились обратно в машины.

Пулеметчик С. И. Рухтин вывел из строя вражеский пулемет, а затем вместе с подошедшими красноармейцами отбросил назад до роты противника.

Вместе с подразделениями Красной Армии отряд в течение семи дней стойко удерживал свои боевые рубежи, уничтожив свыше двух тысяч солдат и офицеров противника. [103]

Активно действовали при отражении нападения врага подразделения 25-го Кагульского пограничного отряда. 22 июня в 4 часа 15 минут начальник войск Молдавского пограничного округа генерал-майор Н. П. Никольский докладывал:

«11-я и 12-я заставы 25-го погранотряда подверглись обстрелу с румынской стороны огнем ручных пулеметов».

Спустя несколько часов:

«...в 6.40 подверглись артиллерийскому обстрелу Цыганка, Фламында, Готешты. 10-я застава: в 6.55 через мост из Фэльчиул перешло на нашу сторону около взвода противника. 5-я застава с последним ведет бой».

Вот как разворачивались события на участке 5-й заставы, где наступали 9-й и 6-й пехотные полки 1-й королевской дивизии Румынии. Они пытались смять пограничников и выйти на Кишиневское и Кагульское направления. Цель противника состояла в том, чтобы, преодолев зону сопротивления заставы, выйти на наши тыловые коммуникации, захватить переправы через Дунай и таким образом изолировать Дунайскую военную флотилию.

Еще до начала артиллерийского обстрела, в 3 часа 55 минут, к советскому берегу были направлены три лодки с солдатами. Фашистам, однако, не удалось скрытно высадиться на советскую землю: они были обнаружены возвращавшимся с границы нарядом в составе ефрейтора Макарова и рядового Теленкова. Как только лодки приблизились к берегу, пограничники забросали их гранатами. В этот момент с противоположного берега ударил пулемет. Ефрейтор Макаров был ранен, но продолжал стрелять.

Одновременно вражеская рота атаковала деревянный мост, который охраняли пограничники Хомов и Исаев. Они открыли огонь из винтовок, пустили в ход гранаты. Оба пограничника в этом бою получили тяжелые ранения. Хомов, раненный в голову, сумел отползти в заросли, а Исаев, у которого были перебиты ноги, потерял сознание и попал в плен. Когда он пришел в себя, фашисты стали допрашивать его, пытаясь выяснить обстановку, количество и расположение наших подразделений, но безуспешно. Пограничник умер, не сказав врагам ни слова.

К тому времени когда на рассвете 22 июня с противоположного берега на заставу обрушился огонь артиллерии и немецко-фашистские войска начали переправу, личный состав уже занял оборонительные сооружения. Заместитель [104] начальника заставы Дутов успел доложить в комендатуру о сложившейся обстановке.

Прорвавшаяся через мост вражеская рота ворвалась во двор заставы и устремилась к строению. Другая группа фашистов захватила блокгауз № 1, который по расчету должно было занимать отделение младшего сержанта В. Ф. Михалькова, в момент вторжения находившегося в наряде на границе. Младший сержант Михальков и рядовой Лесной бросились к блокгаузу. Увидев, что оборонительное сооружение занято вражескими солдатами, Михальков сумел незаметно подползти в нему и забросал фашистов гранатами. Уничтожив 8 солдат противника и захватив 2 пулемета, пограничники заняли огневые позиции и открыли огонь. В представлении на присвоение командиру отделения 5-й заставы 25-го пограничного отряда младшему сержанту Василию Федоровичу Михалькову звания Героя Советского Союза отмечено:

«Внеся замешательство в ряды противника, Михальков... стойко оборонял блокгауз и окопы. Ведя меткий огонь, он удержал позицию до подхода подкрепления.

В последующих упорных боях своим мужеством и храбростью воодушевлял свое отделение на беззаветное выполнение боевых приказов».

Выдержку, воинскую смекалку и незаурядную храбрость проявил также сержант М. Е. Тимошев. В первые минуты нападения он во главе своего отделения бегом кинулся к окопу, но, вырвавшись вперед, был окружен гитлеровцами, которые попытались взять его живым. Завязалась рукопашная схватка. Сержант убил двух фашистов, но третий, бросившись на пограничника, начал душить его. В этот же момент гитлеровский офицер выбил из рук сержанта винтовку. Обезоруженный Тимошев не собирался сдаваться. Он вырвался из рук фашиста, выхватил у офицера свою винтовку, штыком убил сначала его, а затем расправился с солдатом.

Несмотря на то что был четырежды ранен, Михаил Тимошев присоединился к своему отделению и возглавил его борьбу с гитлеровцами.

С боем пробилось к блокгаузу и отделение станковых пулеметов сержанта И. Д. Бузыцкова. Командир отделения, прокладывая дорогу гранатами, уничтожил 12 врагов.

О его подвиге в представлении на присвоение звания Героя Советского Союза записано следующее: [105] «...Бузыцков огнем своего пулемета расстрелял большую часть вражеского взвода, обратив остальных в бегство.

Бой не прекращался и следующий день 23 июня.

Бузыцков, командуя пулеметным расчетом, был ранен в руки и ноги, но не прекращал вести уничтожающий огонь по яростно атакующим фашистам, стремившимся во что бы то ни стало овладеть переправой.

В течение двух дней боев Бузыцков бессменно отстаивал мост.

К исходу второго дня, обессиленный, он был уведен на медицинский пункт, не дав германо-румынским фашистам ступить на советский берег реки Прут».

В 4.20 на заставу прибыл ее начальник лейтенант В. М. Тужлов. Он взял на себя командование, организовал круговую оборону.

В помощь 5-й заставе с двумя ручными пулеметами из комендатуры выехал помощник начальника штаба комендатуры старший лейтенант А. К. Константинов с двумя стрелковыми отделениями и станковым пулеметом. Он и возглавил оборону усиленной 5-й заставы.

В обзоре боевых действий заставы рассказано следующее.

Старший лейтенант Константинов организовал залповый прицельный огонь с близких дистанций, противник нес значительные потери. Вражеские атаки захлебывались, не достигали цели.

В течение дня 22 июня застава не допустила переправы противника, отразив 11 атак. Захватчики вынуждены были отойти на исходные позиции.

Некоторое время спустя враг обрушил на укрепления заставы огонь артиллерии. И снова фашисты перешли в атаку. Впереди двигались танки.

И тогда пограничники решили вызвать огонь на себя.

Заговорила наша артиллерия. Танки противника попятились назад, за ними отступила пехота. И эта атака была отбита.

В течение ночи пограничники перегруппировали свои силы, привели в порядок оборонительные сооружения, позаботились о раненых.

По опорному пункту из рук в руки передавали боевой листок, выпущенный Дутовым. «Товарищи! — говорилось в нем. — Враг рассчитывал уничтожить нашу береговую крепость за 30 минут. Мы держимся уже 10 часов. Бьем [106] и будем бить фашистов! Смерть захватчикам! Вечная память погибшим героям — Кайгородову, Рымарю, Корнееву, Мальцеву, Вихреву, Зорину, Чернову, Романенко, Тугореву, Тихому».

«23.6.41, — говорится в обзоре боевых действий заставы, — противник артиллерийским огнем разрушил имеющиеся 3 блокгауза. В 15.00 снова предпринял атаку. Старший лейтенант Константинов принял решение контратаковать противника, для чего разбил пограничников на 5 групп. Дождавшись темноты, в ночь на 24.6 концентрическим ударом с разных направлений атаковал противника и нанес ему тяжелые потери, вынудив его отойти».

В ходе боя старший лейтенант Константинов был тяжело ранен, и командование принял лейтенант Тужлов. К полудню 24 июня, когда фашисты были отброшены за линию границы, заставу сменили подразделения Красной Армии.

В ходе трехдневных боев на участке этой заставы противник потерял около полка убитыми и ранеными. За героизм, проявленный в боях с немецко-фашистскими захватчиками в первые дни войны, 20 солдат, сержантов и офицеров были награждены орденами и медалями СССР. Старший лейтенант А. К. Константинов, как и сержант И. Д. Бузыцков и младший сержант В. Ф. Михальков, удостоен звания Героя Советского Союза.

В описании боевой деятельности 25-го пограничного отряда есть такие строки:

«22 июня 1941 года противник до двух батальонов пехоты... при поддержке пяти батарей артиллерии и минометной батареи наступал из района Оанча на Кагул. 11-я и 12-я заставы вместе с резервом комендатуры и взводом станковых пулеметчиков маневренной группы на переправе через реку Прут у села Оанча несколько раз переходили в контратаки и в течение 8-часового боя нанесли противнику большие потери.

На невыгодной местности (непроходимые плавни, болота) указанные заставы в течение шести суток вели оборонительные бои, не дав противнику продвинуться вперед».

11-я и 12-я заставы прикрывали важное направление. Здесь был железобетонный мост через Прут, а также проходило шоссе, связывающее Оанчу с Кагулом и Белградом. Заставы временно размещались в здании бывшей таможни в 100 метрах от реки. Учитывая складывавшуюся обстановку и реальную угрозу нападения гитлеровской Германии, [107] на участках заставы были построены три блокгауза, отрыты стрелковые окопы. По обеим сторонам шоссе были сооружены дзоты.

«В ночь с 21 на 22 июня, — рассказал в своих воспоминаниях бывший начальник 12-й пограничной заставы К. Ф. Ветчинкин, — пограничники были в наряде на боевом посту на границе, другие спали крепким сном. Не спали только командиры. На душе было неспокойно. Граница подозрительно затихла... Я посоветовался по телефону с комендантом участка капитаном Персиковым и решил выслать на охрану моста дополнительный наряд с ручным пулеметом во главе со старшиной Наумовым, ефрейтором Никулиным и рядовым Луневым».

Тишину июньского утра разорвала артиллерийская и ружейная стрельба. Первыми же снарядами были разрушены жилые помещения, загорелся офицерский дом, значительные повреждения получили оборонительные сооружения первой линии.

С началом артобстрела противника личный состав пограничных застав по боевой тревоге занял оборонительные сооружения. Те же, кто в момент нападения находился в нарядах, приняли бой там, где встретили врага.

Под прикрытием артиллерийского обстрела противник ринулся на мост, но был встречен там ружейно-пулеметным огнем группы Наумова. Мужественно сражались пограничники, не пропуская врага на мост. Но силы горстки храбрецов быстро таяли. В неравном бою погибли Наумов, Лунев и Савин, оставшиеся в живых Угланов и Никулин, отстреливаясь, отошли к заставе.

Одновременно с операцией по захвату моста противник силой до двух рот начал форсирование реки на правом и левом флангах обеих погранзастав.

Капитан Персиков возложил общее командование 11-й и 12-й заставами на лейтенанта Ветчинкина. Объединение сил застав позволило организовать более надежную оборону, маневр силами и средствами, создать ударный кулак. Учитывая, что враг попытается захватить шоссе, Ветчинкин усилил его оборону.

Тем временем противник, не сумев сбить пограничников с ходу, начал заходить с флангов. Его основные силы переправлялись через мост. В этой обстановке лейтенант Ветчинкин приказал младшему политруку Лепешкину отвести личный состав к двум дзотам у моста на шоссе и [108] закрепиться там. Сам он с сержантом Кисленковым остался у развилки дорог, рассчитывая огнем ручного пулемета прикрыть отход застав на огневые позиции.

А враг между тем предпринимал атаку за атакой, стремясь прорваться через мост. И вот с полсотни солдат ползком почти вплотную приблизились к линии нашей обороны. Гранаты на длинных деревянных рукоятках полетели в боевые ячейки пограничников. Одна из них юлой завертелась недалеко от Ветчинкина. Быстро схватив ее, лейтенант с силой бросил гранату обратно.

— Ребята! Свои гранаты беречь! Лупить их, гадов, ихними же! — закричал он, возбужденный опасностью и удачей.

Шигалов и Ушаков бросились к залетевшим гранатам и ловко вернули их «хозяевам».

Сержант Кисленков строчил из пулемета. Он не заметил, как к нему подкрались три вражеских солдата и один из них с винтовкой наперевес бросился на сержанта. Положение спас находившийся рядом лейтенант Ветчинкин. Не мешкая ни секунды, он кинулся под ноги фашисту, сбил его и застрелил из пистолета. Остальных постигла та же участь. Сменив затем за пулеметом Кисленкова, командир почти в упор стал расстреливать наседавших врагов.

Атака была отбита. У пограничников осталось совсем немного патронов, и тогда Ветчинкин приказал ползком отходить к блокгаузу. Пропустив всех, пополз и сам. Едва добравшись до камышей, где начинались плавни, он жадно приник губами к теплой воде, но и двух глотков, наверное, не успел сделать, как над его ухом раздался громкий крик:

— Товарищ лейтенант! Сзади!

В тот же миг прогремел выстрел, и Кисленков упал. Обернувшись, Ветчинкин заметил присевшего за кустом вражеского офицера. Лейтенант выстрелил, а потом бросился на врага, ударом рукоятки пистолета свалил его, сорвал портупею, скрутил руки и, ухватив офицера за ремень, поволок за собой.

В 6 часов к дзотам подошел комендант участка капитан В. А. Персиков с десятью пограничниками. К этому времени замолчал пулемет Ветчинкина: кончились патроны. Прорываясь к дзотам, лейтенант вступил в схватку с целым взводом фашистов. У пограничника были только пистолет да пара гранат. Отстреливаясь, он упорно продвигался к цели. Последней гранатой Ветчинкин уничтожил [109] приближавшихся фашистов и вскоре присоединился к своим.

Враг непрерывно атаковал. Пограничники стойко удерживали свои позиции. Более того, капитан Персиков принял решение выбить фашистов с заставы и овладеть мостом. Во второй половине дня под прикрытием артиллерии 25-й Чапаевской дивизии пограничники перешли в контратаку и отбросили противника за реку Прут.

Бои на участке 11-й и 12-й пограничных застав продолжались до 2 июля. Только убитыми враг потерял свыше 300 солдат и офицеров.

Боевые заслуги участников описанных сражений получили высокую оценку Родины. Пятнадцати солдатам, сержантам и офицерам были вручены ордена и медали, а лейтенанту К. Ф. Ветчинкину присвоено звание Героя Советского Союза.

Столь же отважно и самоотверженно сражались с врагом пограничники 7-й заставы. В документах, отражающих их действия в первый день войны, говорится:

«В 7.30 22 июня 1941 года противник, до роты, из района Хреничени атаковал 7-ю заставу у Фламында. 7-я застава совместно с отделением комендантского взвода перешла в контратаку. В результате контратаки убито 12 и взято в плен 7 солдат и офицеров противника. Остальные в панике бежали к реке Прут, где и были полностью уничтожены».

Александр Кузьмич Туриков охранял государственную границу сначала на 6-й, а затем на 7-й пограничной заставе, которая находилась в селе Готешты, в нескольких километрах от города Кагул. Здесь же располагался штаб 2-й комендатуры 25-го погранотряда. Комендантом участка был капитан Хаскин, начальником — старший лейтенант Мокин.

В ночь на 22 июня А. К. Туриков был в наряде в штабе комендатуры. Вернувшись на заставу в 2 часа ночи, он лег отдыхать.

«Проснулся я от грохота взрывов и звона разбитых стекол, — пишет Туриков, — и в ту же секунду услышал громкую команду дежурного: «В ружье!»

...Мы все, пограничники заставы и спецподразделение комендатуры, заняли подготовленные окопы на окраине села на обрывистом берегу реки Прут. Через полчаса после того как заняли мы окопы, над нами низко прошли эскадрильи фашистских самолетов с черными крестами на [110] крыльях. Они летели в глубь Бессарабии, пробомбили аэродром в городе Комрат и другие объекты в нашем тылу.

Артобстрел заставы, комендатуры, села продолжался. Село горело, его камышовые и соломенные крыши пылали факелами. Один снаряд угодил в церковь, и колокола зазвенели, словно набат. Прямого попадания ни в заставу, ни в комендатуру в первый день войны не было».

Затем через Прут переправилось до двух рот отборной Бухарестской королевской дивизии. Подпустив противника на 150–200 метров, пограничники открыли огонь. Вражеская цепь залегла, но через некоторое время поднялась и снова двинулась вперед. И опять все повторилось. Огонь пограничников заставил фашистов отказаться от намерения овладеть заставой и комендатурой с ходу.

К вечеру в село Готешты прибыла артиллерийская батарея 25-й Чапаевской дивизии. При поддержке артиллерии пограничники атаковали врага и отбросили его за реку.

В последующие дни все попытки противника форсировать Прут также не увенчались успехом.

«Немецко-румынские войска, — рассказывает бывший политрук 9-й погранзаставы, ныне полковник в отставке В. В. Никольский, — внезапно обрушились всей своей мощью на наши пограничные заставы и укрепления. Страшные бои с большими потерями развернулись на правом фланге 25-го погранотряда и в районе города Кагула, где дислоцировались штаб отряда, 11-я и 12-я заставы.

У нас, на 9-й заставе, тяжелая обстановка сложилась на флангах, на участках 8-й и 10-й застав и на переднем рубеже за озером Богатое, где насмерть стояли наши бойцы во главе с начальником заставы М. И. Мамоновым. Мы стойко держались. Ждали поддержки от регулярных частей Красной Армии. Я ухитрился провести митинг в блиндаже по речи товарища В. М. Молотова. Ответ пограничников был единым: «Вперед! За Родину!»

Интересные подробности о боях пограничников Кагульского отряда приводит в своих воспоминаниях Степан Степанович Сидоров, ныне полковник в отставке, а в июне 1941 года — редактор отрядной многотиражки. Приведу его рассказ лишь с некоторыми сокращениями, потому что Степану Степановичу удалось с большой достоверностью, любовью к товарищам и с гордостью за их ратную доблесть рассказать о буднях пограничных боев. [111]

«Около часу ночи 22 июня в комнату оперативного дежурного по 25-му отряду быстро вошел начальник штаба майор В. Б. Архипов. Обычно спокойное лицо его отражало глубокую внутреннюю тревогу. Начштаба приказал дежурному старшему лейтенанту Москальцу по команде «В ружье!» срочно поднять командно-политический состав, маневренную группу, штабные подразделения.

Москалец немедленно отдал приказания помощнику дежурного, посыльным, связистам на коммутатор.

Через пять — семь минут во дворе штаба собрались командиры, политработники, интенданты. Майор Архипов говорил непривычно отрывисто, жестко:

— Заставы отражают вооруженное нападение. По всему участку отряда ведется артиллерийский и минометный огонь. Авиация наносит удары по заставам и приграничным населенным пунктам. Что это? Провокация? Война? Пока не знаю. Свои обязанности на случай войны вы знаете. Приступайте к выполнению этих обязанностей! Вам, товарищ Сидоров, выпустить газету. Не позднее второй половины дня. Тема — военные действия пограничников при отражении вооруженного нападения, призыв к героизму.

Я выскочил на крыльцо. В полусумраке наступавшего утра увидел и поваленные телеграфные столбы со спутавшимися и оборванными проводами, и раненую лошадь, бьющуюся в постромках, и бегущих куда-то простоволосых женщин, и языки пламени над домом через дорогу, и косяк чужих самолетов с отрывающимися от них черными каплями бомб, с ужасающим визгом несшихся к земле...

Схватив свой велосипед, изо всех сил нажал на педали, Военком комендатуры старший политрук М. М. Яценко, отдав распоряжения стоявшим около него командирам, повернулся ко мне:

— Война это, Сидоров. Война! С 12-й только что был посыльный ефрейтор Суворов. Начальник заставы Ветчинкин доносит, что продолжает отбивать нападение. Комендант и я решили сейчас же с резервом выйти заставе на помощь.

С холма хорошо просматривалось расположение 11-й и 12-й застав. Над ними — дым и пламя. На дамбе, пересекающей плавни, вспухали черные султаны.

Из помещения выбежал комендант участка капитан В. А. Персиков. За ним поспешал его отец, Андрей Михайлович, пожилой человек с седой головой. [112]

— Я скоро! Я сейчас же! — крикнул старик и побежал к гаражу.

При полной боевой выкладке выбегали из настежь распахнутых дверей бойцы резервной заставы. Я узнал замполитрука Зернова, химинструктора Козлова, ефрейтора Щербакова.

— На машинах до поворота дамбы, — приказал Персиков бойцам. — А там — цепочкой по обходным тропкам.

Из-за угла здания выкатили два грузовика. За рулем первого сидел отец коменданта, а второй вел комендатурский шофер ефрейтор Кадамцев, с которым не раз доводилось ездить по границе. Кузова тотчас заполнились до отказа. У солдат и сержантов — винтовки, карабины, у некоторых — автоматы.

Капитан Персиков поставил задачу: отбросить за реку высадившиеся подразделения противника, оказать помощь сражающимся 11-й и 12-й заставам.

Преодолев плавни, группа Персикова с ходу пошла в атаку. Вражеские солдаты, не выдержав удара, попятились, многие бросились вплавь через реку.

Но левее началась переправа свежих сил врага. Персиков направил туда свою группу. Закипел бой. Укрываясь за валами, намытыми недавним половодьем, пограничники вели по противнику прицельный огонь, препятствуя закреплению его на нашем берегу.

Около 7 часов 30 минут утра из отряда прибыло подкрепление — до трех взводов маневренной группы во главе с заместителем начальника штаба капитаном С. А. Мартыновым. Капитан заметил меня.

— Вот что, редактор, если собрал заметки, беги в штаб и заодно сообщи оперативному: в Оанче на исходной позиции вражеские танки. Если прибыли артиллеристы, пусть накроют!

Позади несмолкающая дробь пулеметов и автоматов, гулкие разрывы гранат. В кустарнике нахожу свой велосипед. Снова что есть сил кручу педали.

Наш уютный, еще несколько часов назад тихий Кагул, весь в зелени садов, не узнать: дома смотрят пустыми глазницами окон, безоблачное синее небо затмилось дымом пожарищ, некоторые глинобитные постройки рухнули.

Но здание управления отряда уцелело. Передаю дежурному приказание Мартынова.

Старший лейтенант Москалец сокрушенно покачал головой: [113]

— Артдивизионы прибудут с полигонов не раньше 15.00. Пока придется обходиться своими силами и средствами.

...В типографии наборщик Игорь Богомолов показал готовые колонки набора. Быстро набрасываю макет. На первой странице крупным шрифтом набрали текст в две строки: «Фашистская Германия напала на нас. Фашистская Германия будет разгромлена!» Комиссар отряда старший политрук А. И. Курбатов, увидев газету, обрадовался:

— Ну, воюем по-настоящему, раз газета вышла!

Он быстро прочитал передовицу, заметки о первых минутах и часах боев, сообщения с застав и комендатур. Подняв чубатую голову, сказал:

— Пойдет! Немедленно организуй отправку в подразделения с посыльными, со связистами, с командирами штаба, лично побывай на ближних заставах, а завтра обеспечь выход очередного номера!

На обратном пути заглянул на НП артдивизиона 25-й Чапаевской дивизии. Знакомый капитан-артиллерист, оторвавшись от стереотрубы, подозвал меня:

— Посмотри. Ты лучше нас знаешь границу, не нужна ли корректировка?

Снаряды вспахивали правый берег Прута, где, как мы точно знали, расположены орудийные позиции противника.

— Если бы так-то да с самого утра! — вырвалось у меня.

Возвратившись в Кагул, вместе с наборщиком взялся за отправку только что отпечатанной газеты на комендатуры и заставы.

— Везучий ты, — усмехается Москалец. — Сейчас мотоциклист сержант Смирнов выезжает на участок.

Вручаю Смирнову несколько пачек.

— А есть здесь про ребят с застав, куда я еду?

— Есть! Торопись!

Свою полевую сумку я до предела набил газетами и помчался на «свою» третью.

В полутемном подвале, освещенном ночником, лежали раненые. Я узнал пулеметчика Голикова, химинструктора Козлова.

— Куда тебя? — спрашиваю Козлова.

На вопрос о самочувствий Козлов ответил коротко:

— По ногам полосонуло.

Получаю новую задачу: обеспечить огнем пулемета [114] правый фланг, где фашисты накапливались для атаки. Что же, обеспечил, немало там осталось гадов фашистских. Ну и меня ранило. А ярость во мне такая, что никак не хотел оторваться от пулемета. Только после категорического приказа старшего лейтенанта Дюжаева передал «дегтярь» младшему сержанту Матвиенко...

Сдав написанные заметки Богомолову для набора, бегу к дежурному: нужно сориентироваться в обстановке.

На узле связи лейтенант Клочко наклеивал на бланк текст переговоров начальника отряда майора Фадеева с округом.

На КП штаба старший политрук Яценко докладывал капитану Персикову о положении на одном из участков обороны, откуда он только что вернулся.

— Храбрость пограничников — выше всяких похвал. Трудно выделить кого-либо, все герои!

О себе Яценко, конечно, не сказал ни слова. Зато бойцы быстро разнесли славу о его доблести и находчивости в бою.

Оказавшись под жестоким обстрелом, неуютно почувствовали себя молодые красноармейцы из роты поддержки стрелкового полка. А когда противник поднялся в атаку, наводчик станкового пулемета и вовсе растерялся, заметив это. К нему из своей ячейки перебежал старший политрук Яценко.

— Смотри, хлопец! — крикнул он. — Смотри, как надо! — И лег за пулемет.

Смертоносные очереди заставили отхлынуть цепи вражеской пехоты, залечь.

— Вот так и коси. Понял? И не робей!

Наводчик, успокоившись, дал очередь и сбил сразу же нескольких солдат. Надо ли говорить, как воспрянул духом молодой боец.

Никто не заметил, как политрука ранило. Но враг напирал, и Яценко оставался в бою.

Секретарь комсомольского бюро комендатуры замполитрука Валентин Зернов тоже находился там, где труднее, опаснее.

Заело ручной пулемет у комсомольца Афанасьева. Валентин мигом очутился рядом.

— Давай помогу...

Подтащил к себе пулемет, выбросил перекосившийся патрон, поправил диск, и бойко снова застрочил «дегтярь». [115]

Вечером, когда над Прутом стало немного тише, Валентин Зернов отыскал старшего политрука и подал ему пачку разноформатных листков: заявления в партию и комсомол.

— Молодец, — похвалил старший политрук, — правильно определил свое место в бою.

Между тем ожесточенный характер приобретала борьба за железнодорожный мост на участке 12-й заставы. Противник, невзирая на потери, закреплялся за мостом, чтобы затем перейти в наступление и выйти на подступы к Кагулу. Мост надо было взорвать. Это дело начальник заставы лейтенант К. Ф. Ветчинкин поручил лейтенанту Н. П. Бондареву, опытному командиру, еще за Хасан награжденному орденом Красного Знамени. Ночью пограничники из его группы без шума сняли вражеское охранение. Наши саперы с пакетами взрывчатки проникли на мост. Их прикрывали ефрейтор Павел Суворов, боец Иван Новиков, младший сержант Федор Панов. Саперы-подрывники Метянин, Декшанов, Иванов заложили взрывчатку.

Противник обнаружил пограничников, открыл минометно-артиллерийский огонь по мосту, но — поздно! Раздались взрывы, громадина моста вздыбилась и рухнула вниз, в воды Прута. Произошло это в 3 часа ночи 24 июня. Начинался третий день войны.

В это самое время в четырех километрах от здания 12-й заставы шесть пограничников маневренной группы под командованием сержанта Бориса Ольховского третьи сутки отстаивали порученный им участок границы. Противнику удалось высадить с трех лодок свежий десант. И тогда шестеро отважных — Ольховский, Суханов, Мышкин, Романов, Бизяев и Хабибулин пошли на вражеских солдат врукопашную. Фашисты не выдержали, побежали на противоположный берег.

Через некоторое время противник снова перебросил группу десантников. И снова была ожесточенная рукопашная. Борис был ранен в шею, гимнастерка моментально набухла кровью. Громадным усилием воли Ольховский заставил себя держаться на ногах. Саша Мышкин перевязал командира, и тот снова взялся за карабин. Обливаясь кровью, упали замертво Виктор Бизяев и Григорий Хабибулин.

Кончались патроны, фанат уже не было, донимал голод: третьи сутки жили на зеленых яблоках, которые откуда-то, пользуясь минутами затишья, приносил Мышкин. Зной стоял невыносимый. [116]

На исходе третьих суток к смельчакам пробрался сержант Лысаков из маневренной группы. Он передал Ольховскому приказ вывести группу в Кагул...

В полутьме подвала я заметил высокую фигуру Бориса Ольховского со странно неподвижной головой. Подойдя поближе, увидел, что он весь в бинтах. Вместе с другими ранеными его отправили в тыловой госпиталь.

Кто-кто, а пограничники прекрасно сознавали: если о противнике получены свежие сведения, то этим во многом предопределяется удача наших действий. С первых часов войны штаб отряда уделял разведке первостепенное внимание. В выполнении разведывательных заданий активно участвовали и политработники. Ночью я столкнулся в извилистом ходе сообщения с младшим политруком Иваном Зеницыным.

— Куда спешишь, дружище? — спрашиваю.

— На ту сторону. С группой разведчиков. Мы на прощание обнялись.

Ночные вылазки разведчиков, организовывавшиеся одновременно на нескольких направлениях, позволяли начальнику отряда постоянно располагать самой свежей информацией о противнике, его огневых позициях и средствах, резервах, намерениях. Еще в первые два-три дня войны благодаря хорошо поставленной разведке и захвату пленных были уточнены ближайшая и последующая задачи вражеских войск, нацеленных на Южную Бессарабию.

Конкретную обстановку, складывавшуюся против той или иной заставы, выясняли с помощью «языков», охота за которыми сразу стала важной частью боевых дел пограничников.

Все это давало возможность штабу отряда умело маневрировать силами и средствами подразделений, в какой-то степени предвидеть действия врага. И в этом — одна из главных причин того, что, уступая противнику в количественном отношении в 20 и более раз, наш пограничный отряд не только не оставлял в течение одиннадцати суток границу, но и сумел нанести врагу серьезный ущерб в живой силе и технике, продемонстрировать свое неоспоримое идейно-нравственное и боевое превосходство.

В ту ночь была восстановлена проводная связь с фланговой заставой — 1-й. В трубке послышался знакомый голос политрука Николая Стружихина:

— Воюем, товарищ редактор! [117]

Я прекрасно знал Николая, многих бойцов и командиров 1-й заставы. Буквально в нескольких словах политрук рассказал, как застава отражает натиск врага. Подробности же я узнал немного позже из донесения.

...В 2 часа ночи тишину уютного зеленого городка Леово, где стояла застава, разорвали винтовочные выстрелы. Начальник заставы лейтенант Федор Потехин выбежал во двор. Часовой доложил, что выстрелы произведены на сопредельной стороне. Приказав сержанту Каминскому осветить реку двумя ракетами, Потехин заметил в кустах солдат в касках.

— Усильте наблюдение и будьте в готовности! — выслушав по телефону сообщение Потехина, приказал комендант участка капитан В. Ф. Агарков.

А через два часа Леово подверглось артиллерийскому обстрелу. С правого фланга донеслась сильная ружейно-пулеметная стрельба.

— Бери пятерых бойцов и на конях скачи туда, — приказал Потехин Стружихину.

Политрук поспел вовремя. Два наряда вели бой против нескольких десятков вражеских солдат. Плотный огонь оттеснил противника. Шесть убитых он оставил на берегу, еще нескольких потерял при переправе.

Стружихин решил ввести противника в заблуждение: почти на виду он повел бойцов с участка по направлению к заставе. Но за возвышенностью повернул назад и засел на заранее подготовленной позиции.

В седьмом часу утра враг силой до роты снова начал форсировать реку.

В это время к Стружихину подошла поддержка — взвод кавалеристов с двумя станковыми пулеметами.

— Живем, братцы! — Стружихин приветствовал конников, знакомых по недавним учениям. — Сейчас мы им зададим жару!

Посовещавшись с командиром кавалерийского взвода лейтенантом Гориным, политрук решил дать противнику возможность высадиться.

Вражеские пехотинцы карабкались вверх по откосу, приближаясь к позициям пограничников и кавалеристов.

— Приготовиться! — скомандовал политрук. Выждав еще чуть, скомандовал: — Огонь!

Пулеметные очереди резанули по цепям фашистов в упор. [118]

— Ребята, бей врага! — снова крикнул Стружихин, бросаясь вперед.

За ним устремились пограничники и кавалеристы.

Вражеские солдаты обратились в беспорядочное бегство...

На участке 10-й заставы противник пытался форсировать Прут в нескольких местах. Это была разведка боем. Пограничники успешно отбросили врага. Однако спустя шесть-семь часов фашисты приступили к переправе, на этот раз силами до батальона. Начальник заставы лейтенант Гурьянов выставил пулеметчиков Петра Греняка и Николая Волегова на их главном направлении. Ребята старались не тратить боезапас зря. Каждая очередь — только в цель! Но противнику удалось нащупать пулеметную точку. Пулемет повредило, Греняка ранило в голову и руку. Фашисты кинулись вперед. Волегов отбился гранатами.

Защитники заставы держались уже больше шести часов. Не осталось боеприпасов. К Гурьянову подбежал связист:

— Товарищ лейтенант, на проводе начальник отряда!

— Вы сделали все возможное и даже невозможное, благодарю вас и личный состав заставы, — услышал Гурьянов голос майора Фадеева. — Приказываю отойти в район Зырнешты и там занять оборонительный рубеж. Берегите людей!

В село Вадуллуй-Исак, где дислоцировалась 15-я застава, противник ворвался двумя усиленными ротами. На заставе было всего 45 бойцов и сержантов и два командира — лейтенант Николай Пустовалов и младший попитрук Василий Миронов.

Пограничники, находясь в оборонительных сооружениях, подпускали вражеские цепи почти вплотную и только по команде открывали ружейно-пулеметный огонь, метали гранаты.

За хозяйственными постройками появились вражеские солдаты.

— А ну, Мироныч, — крикнул Пустовалов политруку, — возьми отделение Морковкина и ударь по этой сволочи!

Миронов, с гранатой в одной руке, с автоматом в другой, выскочил из укрытия:

— Бей фашистов!..

К этому времени подоспела поддержка — рота стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии с двумя орудиями и [119] двумя станковыми пулеметами. Стрелки-чапаевцы заняли подготовленный опорный пункт на западных скатах высоты и с ходу ударили по врагу. А с юго-западной стороны села пошли в атаку группы пограничников, прибывшие с соседних застав.

Противник, потеряв свыше 100 солдат и офицеров, бежал на свою территорию.

Ночью я сидел за канцелярским столом, занимавшим почти всю редакционную каморку, и обрабатывал заметки. С рассветом начался артобстрел. Три или четыре снаряда разорвалось на дороге у здания штаба, им отозвалась серия взрывов в парке. И тут так зачастило, что хата содрогалась, как в лихорадке. На стол посыпались песок, труха. Сквозь грохот услышал голос Богомолова:

— Зайдите в типографию! Скорее!

Не мешкая, я поднялся из-за стола, бегом обогнул громадную печь, сделал шаг или два по типографии. И в этот миг все мое существо пронзил оглушающий вой снаряда. В ту же секунду раздался гром обвала, будто треснула и ушла из-под ног земля.

Не помню, сколько пролежал. Но когда очнулся, сразу же подумал о наборщике.

Он был жив, только долго не мог произнести ни слова. Его контузило, как и меня.

Через узкую щель мы выползли на волю. Перед нами была пустынная улица с поваленными телефонными столбами, усыпанная мелкими и крупными обломками, комьями земли. Обстрел продолжался, осколки с визгом проносились над головой.

В штабном подвале нашарили свободное место и легли. Из носа хлынула кровь. Военврач Полунов сделал укол.

— Контузило вас, — сказал он. — Придется полежать. По подвалу осторожно, чтобы не потревожить раненых, пробирался кто-то высокий, широкоплечий. Я узнал политрука Крылова.

— Откуда, Иван?

— Со 2-й заставы. Здорово воюют наши ребята...

Наступил восьмой день боев на границе. На Кагульском направлении пограничники вместе с подразделениями 54-го стрелкового полка удерживали дамбу и надежно прикрывали дорогу на Кагул. Но силы были на пределе.

Начальник отряда майор Фадеев приказал капитану [120] Персикову отвести остатки личного состава на западную окраину Кагула.

Лейтенант Ветчинкин, взорвав за собой узкие места дамбы, вышел к месту расположения КП коменданта. Фронт придвинулся к окраине города. Передовая проходила теперь в каких-нибудь пятистах метрах от штаба отряда.

Над плавнями сгустились сумерки. Замолкло железное татаканье пулеметов. Реже буравили воздух снаряды. Низина окуталась туманом. Вскрикнула сова, послышался писк птенцов.

— Живность-то уцелела! — не мог скрыть своего удивления радист ефрейтор Г. Паушкин. — А я думал, ничего живого в плавнях не осталось.

И словно дополняя удивление радиста, с отлогого косогора донеслись девичьи голоса. В окопы впорхнула стайка девушек.

— Делегация комитета комсомола! — представилась самая бойкая, Валя. — С подарками и письмами.

— А говорили, — пособляя девушкам спуститься в окоп, смеялся ефрейтор Щербаков, — мол, ни одной девчонки в Кагуле не осталось.

— А чего нам бояться! Уверены, что скоро разобьете фашистов. Вон вы все какие молодцы!

Смех, шутки. Почудилось на миг: и этот свист снарядов, и окопы, и ночь, пронизанная всполохами пожаров, и война — может, все это только сон?..

С любопытством, с добрым чувством и смущением развертывали пограничники свертки, оставленные девушками. Папиросы, маленькие полотенца с вышивками, носовые платки, зубные щетки, почтовая бумага, конверты. В подарках много записок. В платочках, доставшихся мне, записка: «Дорогой пограничник! Прошу тебя — смело бей фашистских варваров, нарушивших наш мирный труд. Ждем тебя с победой!»

Замполитрука Зернов получил самодельные миниатюрные плакаты: «Слава героям — защитникам границы!», «Бейте фашистов до конца!», «Будьте уверены, вы победите!» Зернов тут же развесил плакаты по окопам.

В блиндаже политотдела собрались члены партбюро. Под редкие взрывы снарядов секретарь партбюро В. Д. Живоглядов зачитывает заявление о приеме в партию комсомольца Угланова. На листке тетрадочной бумаги всего [121] несколько строк: «Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП(б), желаю участвовать в боях с фашистами большевиком. Все поручаемые мне задачи выполню с честью. Александр Угланов. 22 июня 1941 года».

Угланова, его мужество и боевое умение присутствовавшие хорошо знали. Утром первого дня войны от его метких выстрелов полегло немало гитлеровцев. Не раз участвовал в рукопашных.

Живоглядов поздравил пограничника:

— Ты теперь, товарищ Угланов, коммунист. Значит, бить фашистов ты должен еще крепче.

В конце заседания Василий Дмитриевич проинформировал членов бюро о том, что за первую неделю боев поступило 57 заявлений в партию и свыше 100 — в комсомол.

— Таким образом, — заключил он свое сообщение, — можно создать первичные парторганизации почти во всех подразделениях. А это — огромная сила!

Наступили сумерки, когда подбежал связной:

— Вас срочно вызывает комиссар!

Сунул в полевую сумку еще влажные оттиски многотиражки — номер за 1 июля — и побежал.

— Времени у нас в обрез, — Курбатов встретил меня у порога блиндажа. — Немедленно займись устройством походной типографии.

— Походной?

— Да, походной! — Комиссар нахмурил черные брови, но, взглянув на меня и поняв мое недоумение, объяснил: — Отходим на старую границу...

Ночью 3 июля, на двенадцатые сутки войны, автомобили с выключенными фарами тронулись по темной улице из Кагула. На ящиках и тюках с политотдельским имуществом и типографским оборудованием сидели и полулежали Иван Зеницын, Кузьма Дорошко, киномеханик Виктор Загладин, его помощник Александр Кивирьянов, Ксения Кочергина (машинистка политотдела), Игорь Богомолов и я. Остальные политотдельцы находились на комендатурах и заставах, которым был отдан приказ: в течение суток сдать свои участки полевым частям».

Таковы некоторые подробности о боевых действиях кагульцев.

До 2 июля 1941 года 25-й пограничный отряд оборонял государственную границу и лишь по приказу вышестоящего [122] командования был выведен из боя. За время боевых действий на государственной границе личный состав отряда уничтожил 3047 и захватил в плен 75 солдат и офицеров противника.

13

Умело оборонял советские рубежи личный состав 79-го Измаильского пограничного отряда, охранявшего границу с Румынией от города Рени и далее до устья Дуная. Во главе его стояли опытные командиры и политработники. Начальником отряда был Савва Игнатьевич Грачев. За его плечами остались гражданская война, борьба с басмачами, годы работы в чекистских органах. Был награжден орденом Красного Знамени, медалью «XX лет РККА», являлся депутатом Верховного Совета Киргизской ССР. «От его высокой статной фигуры, спокойного голоса исходили уверенность и сила, которые невольно передавались всем. За долголетнюю службу мне довелось видеть всяких командиров, и я был счастлив, что в тот трудный час испытаний судьба свела меня именно с Грачевым», — так говорил о своем командире много лет спустя подполковник в отставке И. С. Афанасьев. Под стать командиру был и его заместитель по политчасти старший батальонный комиссар И. Т. Прибылов. Историк по образованию, он обладал большой эрудицией, [123] был прекрасным рассказчиком, умел владеть аудиторией, увлечь и рядового, и командира. Вместе с начальником отряда он делал все, чтобы подготовить личный состав к тяжелым испытаниям, укрепить моральный дух пограничников, вселить в них несокрушимую веру в победу.

Тридцать лет спустя бывший начальник штаба 79-го пограничного полка гвардии подполковник в отставке Игнатий Степанович Афанасьев рассказывал на встрече ветеранов в редакции журнала «Пограничник»: «Об отваге и мужестве героев первых боев на границе сказано много. Я бы хотел подчеркнуть другую грань подвига, его истоки, заложенные в канун войны.

Истину суворовской заповеди: «Тяжело в ученье — легко в бою» — мы, измаильцы, испытали на себе. Мы чувствовали огненное дыхание войны и готовились к ней. Ночью скрытно проводили тренировки и учения. Мы учитывали все буквально до мелочей... Последним экзаменом боевой готовности отряда была московская инспекторская проверка... На учениях и штаб, и подразделения действовали, как в бою».

В ходе той инспекторской проверки 79-й отряд получил высокую оценку. Измаильцы многократно подтвердили ее в настоящих жестоких боях.

Наибольшую активность противник проявил на участке 1-й пограничной заставы, которая была ключевой в южной части Бессарабии, так как прикрывала границу с Румынией на участке от города Галац до села Джурджулешть:.

Ранним утром 22 июня фашисты скрытно переправились через Прут и внезапно напали на пограничников. Начальник заставы старший лейтенант Плотников находился на заставе, бойцы отдыхали, не раздеваясь, с ослабленными ремнями, с оружием в изголовье. Поэтому, когда часовой Александр Питушкин открыл огонь по врагу, все быстро заняли свои места и вступили в бой, уничтожая захватчиков огнем пулеметов и винтовок.

Политрук заставы С. А. Фесенко, вернувшись со службы к себе в небольшой домик, стоявший над самым Прутом, прилег отдохнуть. Проснулся он от взрывов гранат, пулеметной стрельбы и винтовочных выстрелов. Мгновенно вскочив, он опрометью бросился к двери, но на пороге столкнулся с фашистами. Фесенко успел сделать два выстрела, как вдруг получил сзади удар по голове и потерял сознание. [124]

Очнулся политрук на дне лодки, которую отталкивал от берега рослый солдат. Политрук понял, что оказался в плену.

Превозмогая страшную головную боль, Фесенко ударил фашиста ногой и бросился в воду. Проплыв несколько десятков метров, политрук выбрался на берег и побежал туда, где гремели выстрелы.

Застава вела кровопролитный бой. Старший лейтенант Плотников погиб. Но бойцы, многие из которых были ранены, стойко удерживали занимаемые рубежи.

В ту тяжелую минуту и появился на заставе политрук Фесенко в промокшей насквозь одежде. Он связался с комендантом участка капитаном Сорокиным и доложил обстановку.

Вспоминая события того дня, С. А. Фесенко рассказал, что он наотрез отказался эвакуироваться в госпиталь, и тогда комендант приказал принять командование заставой, любой ценой не допустить форсирования Прута и Дуная в районе Джурджулешты и держать связь с артиллеристами Дунайской флотилии, расположенными севернее села, организовав взаимодействие с соседними заставами и чапаевцами.

Приняв командование заставой, Фесенко с пограничниками отразил еще две атаки противника, который рвался к железнодорожному и шоссейному мостам, находившимся на участке заставы.

Мужество и героизм проявили пограничники 79-го отряда. Приведу лишь отдельные имена и факты, которые, может быть, дадут представление о стойкости защитников границы и на этом участке.

Пулеметчики Костырев и Могилевский в упор расстреливали фашистов, атаковавших заставу с фронта. Два десятка дисков выпустил по врагу из ручного пулемета сержант Бутко. Пулеметчик Федоров сорвал попытку фашистов высадиться на левый фланг.

На самых трудных участках, там, где создавалось наиболее сложное положение, был политрук Фесенко. Раненый, с наспех перебинтованной головой, он своим бесстрашием укреплял боевой дух пограничников. В том бою проявились и незаурядные командирские способности политрука.

«После очередной атаки, — вспоминал впоследствии С. А. Фесенко, — кто-то из бойцов дал мне осколок зеркальца: [125] «Товарищ политрук, посмотритесь...» Я глянул и не узнал себя. Седые пряди волос торчали из-под бинтов. Только тогда я понял, почему меня не сразу узнали пограничники, когда я вернулся на заставу. В двадцать с небольшим лет я стал совершенно седым...»

Пять суток сражались пограничники 1-й заставы. Многие из них погибли, остальные были ранены, контужены, но никто не ушел с огневых позиций. Застава стояла насмерть.

На шестой день фашисты выбросили в тылу заставы воздушный десант, переодетый в красноармейскую форму. Враг стремился уничтожить береговую батарею и расправиться с пограничниками, но выполнить эту задачу ему не удалось. Коммунист Фесенко вместе со своими пограничниками уничтожил десант.

За подвиги в первые дни войны политрук Семен Арсентьевич Фесенко первым в отряде был награжден орденом Красного Знамени.

В первый день войны в партийную организацию заставы поступило много заявлений о приеме в партию. Было среди них и заявление начальника заставы лейтенанта И. М. Шевцова.

«Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП (б), — писал он. — Я обязуюсь с еще большей энергией и силой громить всех врагов народа. С именем Родины на устах, с огненными словами военной присяги я буду идти в бой за великую Советскую Родину, за коммунизм. В дальнейших боях я буду громить врага как коммунист, как красный воин, как гражданин великой Родины».

Двадцать шесть лет спустя подполковник запаса писатель Иван Шевцов, рассказывая своему сыну о событиях тех дней, сказал:

— Ты спрашивал, о чем думали пограничники в первый день войны. О победе.

И показал сыну окоп, в котором вместе с другими молодыми пограничниками в короткие минуты затишья писал заявление о приеме в партию. То была клятва на верность Отчизне, Коммунистической партии.

Стойко отражали пограничники атаки противника и на других участках.

Когда вслед за артиллерийским огнем и налетом авиации фашисты начали переправу в районе 4-й и 6-й застав, пограничники совместно с моряками Черноморского отряда пограничных судов уничтожили их и продолжали [126] прочно удерживать границу. В руках захватчиков остался лишь остров Раздельный.

Отбивая атаки врага и укрепляя оборону своих гарнизонов, командование 79-го погранотряда с первого дня войны очень активно вело разведку, изыскивая возможность ударить по врагу, захватить его территорию.

Еще 22 июня начальник отряда подполковник Грачев организовал заброску группы пограничников во вражеский тыл. К 18 часам разведчики вернулись, доставив на нашу сторону семь солдат и одного сержанта. Из показаний пленных стало известно, что в селении Сатул-Ноу находится рота пехоты 33-го пехотного полка, взвод моряков, 26 румынских пограничников, 2 пушки; в селении Патледжаанка — один батальон пехоты, в Четаль-Киое — рота пехоты и 24 пограничника. Было также установлено, что на участке Липканского погранотряда сконцентрировано около двух-трех немецких мотодивизий.

Получив эти данные, штаб отряда совместно с командованием Красной Армии разработал план высадки десанта на остров Раздельный.

23 июня бойцы штурмового отряда под командой капитана Бодрунова, воспользовавшись туманом, скрытно подошли на пограничных кораблях к острову Раздельному и смелой штыковой атакой уничтожили вражеский гарнизон.

24 июня пограничники отряда совершили рейд на вражескую территорию, в результате которого противник был выбит с занимаемых позиций. Были захвачены трофеи, в том числе два тяжелых орудия. Такой же рейд осуществили на следующий день, но теперь вместе с пограничниками действовали подразделения 23-го стрелкового полка. «В предутренних сумерках после артиллерийской подготовки 4 бронетранспортера под прикрытием мониторов «Ударный» и «Мартынов» прорвались из Кислицкой протоки к мысу Сатул-Ноу, высадили отряд, состоявший из пограничников и воинов 17-й пулеметной и стрелковой рот. В короткой схватке наши бойцы разгромили две роты противника и взяли в плен 70 солдат и офицеров. Для развития успеха первого отряда на мыс был выброшен стрелковый батальон 287-го полка 51-й дивизии. Совместными усилиями они расширили плацдарм и полностью очистили мыс Сатул-Ноу от врага» — так сказано об этом рейде в очерке, посвященном истории 79-го погранотряда. [127]

Используя достигнутый успех, командование Красной Армии решило подготовить высадку десанта у румынского города Килия.

На рассвете 26 июля сводный отряд в составе подразделений 79-го погранотряда и частей Красной Армии на пограничных судах под командованием капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина и при поддержке береговой артиллерии устремился к румынскому берегу. Оправившись от неожиданности, противник обрушил на десантников огонь артиллерии, а вскоре налетели «мессершмитты». На десантных кораблях появились раненые и убитые. Это, однако, не поколебало воинов. Они открыли по вражескому берегу пулеметный огонь, а вскоре катера достигли берега.

Первой высадилась группа под командованием мичмана Обрезно. Забросав противника гранатами, десантники перешли в атаку. Их поддержали высадившиеся следом другие группы. Спустя несколько часов десантники закрепились на плацдарме шириной четыре километра и глубиной до трех километров. В ходе боя советские воины уничтожили вражеский батальон и румынскую пограничную заставу.

Об успешно проведенной высадке десанта сообщило Совинформбюро:

«Соединение катеров капитан-лейтенанта Кубышкина успешно высадило десант... в гирле Дуная. Враг считал этот остров неприступным. Остров был укреплен двумя линиями обороны с многочисленными новейшими орудиями, минометами и станковыми пулеметами. Десант был высажен под прикрытием нашей береговой артиллерии... Через три часа после начала операции остров был взят. Захвачено много орудий и пулеметов, а также боеприпасы и другое снаряжение».

Десантный отряд надежно удерживал захваченный плацдарм и лишь по приказу командования вернулся в расположение своих войск.

Оценивая действия моряков-пограничников И. К. Кубышкина, Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков, командовавший Дунайской флотилией в годы войны, писал:

«В летописи Отечественной войны первую страницу морских десантов открыл десант моряков-пограничников под командованием капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина. Захватив Старую Килию — сильно укрепленный опорный пункт противника на правом берегу Дуная, десантники... вели [128] упорные бои с превосходящими силами врага. Они отошли только с получением приказа. Оставляя тогда Дунай, моряки поклялись вернуться сюда и отомстить за кровь своих боевых товарищей. И клятву свою дунайцы сдержали».

Активные, успешные действия пограничников 79-го отряда во взаимодействии с пограничными катерами имели и большое моральное значение, они способствовали поднятию боевого духа личного состава, укрепляли уверенность в своих силах.

Плечом к плечу с бойцами и командирами 79-го погранотряда самоотверженно сражались с фашистскими захватчиками жены начсостава. Они делали все возможное, чтобы облегчить борьбу своих мужей и братьев. Многие жены командиров отряда отказались эвакуироваться в тыл и обратились к командованию с просьбой зачислить их в отряд.

Жена командира Козлова, медицинская сестра по специальности, отправила в тыл своих малолетних детей, а сама осталась в отряде и на протяжении всего времени боев находилась на передовых позициях, оказывая помощь раненым.

В материалах, отражающих историю 79-го пограничного отряда, сохранился такой документ:

«Фашистские варвары без объявления войны произвели бандитский налет на нашу любимую Родину. Наступил час расплаты с кровожадными фашистскими псами. Бойцы-пограничники с частями Красной Армии дают сокрушительный отпор врагу. Я, как боевая подруга, вместе с красноармейцами и командирами погранотряда желаю быть на передовых позициях в борьбе с врагами и в случае необходимости оказывать свою помощь нашим доблестным защитникам Родины. Прошу, товарищ подполковник, вашего распоряжения зачислить меня медицинской сестрой в состав вашего пограничного отряда».

Это заявление 22 июня передала начальнику отряда жена делопроизводителя отряда Л. С. Могильницкая.

Жена начальника пограничной заставы старшего лейтенанта Зеленина Мария в первые часы войны вступила в бой и сражалась наравне с мужчинами.

Отважно бились с врагом оставшиеся в отряде жены командиров Павловичева, Нестеренко, Давыдова, Прокудина и Петрова. [129]

Но, конечно, главная тяжесть боев легла на бойцов и командиров отряда. И они ее с честью вынесли. Воинское искусство и мужество позволили им при незначительных силах не только обороняться, защищать свой участок границы, но и вести боевые действия на территории противника. История погранвойск как одну из славных своих страниц хранит подробности десанта у Старой Килии — самой успешной операции на вражеской территории во время первых боев на границе. И еще немало будет посвящено описанию доблести и геройства, проявленного в тех боях дозорными советских границ.

14

Тяжелейшим испытанием для всей нашей страны стали первые дни Великой Отечественной войны, но, конечно, для пограничников они оказались [130] особыми. Это было очевидно уже в начальный период войны, доказательство тому — приведенные цитаты из материалов 1941 года. За прошедшие десятилетия найдено и проанализировано множество документов, свидетельств, которые убедительно и разносторонне подтверждают высокую оценку роли пограничных войск в первые дни войны.

Хотелось бы в какой-то мере обобщить рассказ о мужестве и стойкости дозорных границы, исходя из тех фактов, которые более или менее известны и частично приведены выше. Думается, что убедительнее, чем сказали об этом известные военачальники, участники боевых действий и непосредственные свидетели того, как защищали нашу землю пограничники, сказать трудно. Предоставлю слово некоторым из них.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков:

«Большая заслуга перед Родиной принадлежит пограничникам. Они первыми приняли удары немецких войск и сделали все, что было в их силах, для срыва гитлеровского плана молниеносной войны, согласно которому пограничные отряды должны были быть сметены за один-два часа после вторжения.

Пограничные войска стойко сражались на границе с превосходящими силами противника, а затем они вместе с войсками Красной Армии самоотверженно боролись за каждую пядь советской земли...

Я лично видел и никогда не забуду, как храбро и стойко сражались пограничники под Москвой, под Ленинградом и Сталинградом, у Курска, на Украине, в Белоруссии...

В битве за Москву ряд пограничных полков (бывших погранотрядов) вместе с частями Красной Армии насмерть стояли на волоколамском, можайском, наро-фоминском, малоярославецком направлениях. В битве на Курской дуге блестящие успехи показала 70-я армия, укомплектованная пограничниками Дальнего Востока, Средней Азии и Забайкалья.

Пограничники выполняли важные задачи в тылу противника, уничтожая его администрацию и разрушая коммуникации. В ходе войны погранвойска несли охрану тыла Красной Армии, успешно борясь с проникновением всевозможной фашистской агентуры и диверсантов... [131]

Там, где дрались части и соединения пограничников, мы всегда были уверены в их успешных действиях».

Маршал Советского Союза А. М. Василевский:

«...Первые часы войны дали множество образцов воинской отваги советских солдат. Здесь особенно хочется отметить коллективный подвиг пограничников западной границы. Приняв на себя удар бронированных подразделений фашистов, защитники западных рубежей страны дрались до последней возможности, выигрывая минуты и часы, необходимые для того, чтобы передовые части Красной Армии изготовились к бою...

...Бесстрашные защитники границы, самостоятельно или взаимодействуя с бойцами Красной Армии, часами, сутками, а то и неделями сдерживали многократно превосходящего противника, давая возможность нашим частям подтянуться к фронту или же отойти на более выгодные рубежи. Воины границы сражались до последней капли крови.

Любовь к Родине, мужество и отвага в борьбе — все это характерно для доблестных пограничников. Героика их ратных дел рождалась высокой сознательностью, идейной убежденностью, глубоким пониманием своего патриотического долга.

...Там, где сражались пограничные части, можно было надеяться на успешные действия. Так было в битве за Москву, при обороне Киева, Одессы, Севастополя, Новороссийска, Керчи. Невиданную стойкость и мужество проявили пограничники в боях за Ленинград. Поистине коллективным подвигом можно назвать боевые действия 10-й дивизии НКВД в Сталинградской битве. Пограничные войска внесли достойный вклад в победу над врагом».

Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский:

«Советские пограничники в июне 1941 года мужественно приняли на себя первый удар вооруженных до зубов немецко-фашистских полчищ и до последней капли крови защищали священные рубежи нашей Родины. В тяжелые годы Великой Отечественной войны пограничные войска активно участвовали в оборонительных и наступательных боях против гитлеровских захватчиков, вели самоотверженную борьбу с вражескими лазутчиками, надежно охраняли тылы и коммуникации действующих советских армий».

Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов:

«Славные пограничные войска плечом к плечу со своими [132] братьями по оружию — воинами Советской Армии и Флота, приняв на себя первый удар гитлеровских полчищ, проявили изумительную стойкость, несгибаемое мужество и массовый героизм и внесли достойный вклад в дело разгрома фашистских захватчиков. Подвиги пограничников бессмертны. Они вечно будут жить в благодарной памяти народа».

Маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков:

«На левом фланге бригады держал оборону батальон пограничников... С наступлением темноты... гитлеровцы предприняли атаку. Танки и автомашины шли с включенными фарами. Взлетели разноцветные ракеты, освещая тьму дрожащим светом. Вся эта иллюминация сопровождалась стрельбой из автоматов и танковых пулеметов, дикими криками, треском барабанов. Но немцы напрасно разыгрывали «психическую». Нервы у нашей пехоты оказались крепкими. Навстречу танкам поползли истребители с гранатами и зажигательными бутылками... Гитлеровцы погасили фары и отступили...

...В лице пограничников... я получил ценное пополнение. Дрались они геройски. Подпускали танки противника прямо к окопам и били по ним из противотанковых ружей. За два дня пограничники подожгли 25 танков».

Генерал-лейтенант К. Ф. Телегин:

«Шел бой на границе. Стойко оборонялись пограничники. Николай Руденко был на самых опасных участках. Когда погиб начальник заставы, он принял командование на себя и поднял бойцов в контратаку. Но вот убили пулеметчика, атака захлебнулась. Коммунист Руденко сам лег за пулемет и смертоносным свинцом стал поливать врага до тех пор, пока рядом не разорвалась мина. Пулемет разбит. Руденко ранен в голову. Но, даже истекая кровью, он находит в себе силы ползком взобраться на высоту, где стоит пулемет врага, уничтожает его прислугу и поворачивает пулемет против гитлеровцев.

А ведь среди коммунистов границы таких было немало».

Не одно поколение советских людей снова и снова будет возвращаться к немеркнущим страницам нашей борьбы с фашистскими захватчиками, к анализу и изучению действий пограничных войск в первые дни войны. И каждый раз будет черпать в истории этой борьбы величайшую нравственную силу, духовную опору, восхищение мужеством и самоотверженностью дозорных советской границы, вставших на пути врага. [133]