Подвиг портовиков и железнодорожников
Мурманские портовики и железнодорожники совершили в годы Великой Отечественной войны подвиг, который одинаково можно назвать и трудовым, и боевым. На их плечи легла вся работа по снабжению армии и флота, по обеспечению надежной связи с союзниками по антигитлеровской коалиции. Они осуществляли арктические навигации, выполнили ряд специальных заданий Советского правительства. И хотя уже говорилось о работе торгового порта и железной дороги в первый период войны в одной из предыдущих глав, есть необходимость более подробно рассказать о мурманских портовиках и железнодорожниках.
В годы второй мировой войны Мурманск являлся одним из главных пунктов, через который в нашу страну доставлялось военное снаряжение и продовольствие из США и Великобритании. Дело это было столь сложным, что Государственный Комитет Обороны СССР своим уполномоченным по перевозкам на Севере назначил известного полярника, дважды Героя Советского Союза Ивана Дмитриевича Папанина.
Когда в декабре 1941 г. И. Д. Папанин с помощниками прилетели из Архангельска в Мурманск, многие из них ужаснулись: «С чего тут начинать?» Причалы, железнодорожные пути, складские помещения, линии связи и водопровода повреждены. В Мурманске не было ни портовых кранов, ни специалистов — докеров, стивидоров, кладовщиков. Прифронтовой город постоянно бомбили. Ведь от вражеских аэродромов до Кольского залива было всего 150–200 километров, и враг даже в полярную ночь мог использовать каждый просвет в 2–3 часа в облачности и бомбить Мурманский порт и железную дорогу.
И. Д. Папанин пришел в обком партии и обрисовал поставленную ГКО задачу. М. И. Старостин тут же созвал [117] совещание, и работа по подготовке к приему союзных караванов началась. Из Архангельска прибыл поезд со специалистами и техникой, из Вологодской, Ярославской, Ивановской областей пошли эшелоны с мобилизованными женщинами и подростками для работы в порту, Коми-республика отправила составы с лесом и углем.
В холодный и туманный день 11 января 1942 г. к причалам Мурманского торгового порта подошли пароходы конвоя PQ-7, в его составе было девять судов{64}. За ними пошли другие. Караваны формировались в Исландии (Рейкьявик и Хваль-фиорд), на севере Великобритании (Лох-ю), в Шотландии (Скапа-Флоу) и через 10–15 дней подходили к Кольскому заливу. Участники войны вспоминают, что немецкая разведка, видимо, неплохо знала время прибытия конвоев в Кольский залив: в эти дни фашистская авиация усиливала бомбардировки Мурманска.
Торговый порт стал самым горячим районом города, здесь кипела круглосуточная работа: выгружались ящики с боеприпасами, взрывчаткой, мешки с продовольствием, тюки с сукном и обувью. Сложнее было из-за нехватки механизмов с выгрузкой крупногабаритных грузов.
Командование Северного флота выделило для охраны порта сторожевой корабль «Гроза» под командованием капитан-лейтенанта М. Н. Моля. Вместе со сторожевиком защищали порт и железнодорожный узел несколько батарей зенитчиков, стоявших на Абрам-мысе, Горелой горе и в городе.
Едва начались разгрузочные операции, выяснилось, что несколько кранов, прибывших из Архангельска и выделенных Северным флотом, не могут спасти положения — особенно когда дело дошло до тяжелых грузов. Первое время они выгружались мощным плавучим краном. Но во время одного налета в него угодила бомба, и он затонул.
Положение, казалось бы, безвыходное: в порту скопилось несколько пароходов с тяжеловесами, а выгружать нечем{65}. И тут кто-то из штаба И. Д. Папанина подсказал: «Можно было бы приспособить обычную грузовую стрелу с американского транспорта». Но как договориться с союзниками? [118] И вот, облюбовав наиболее подходящую стрелу, Папанин послал к капитану своего адъютанта.
— Покоритель Северного полюса, известный всему миру полярник желает посетить американский корабль, — доложил тот.
В условленное для визита время Иван Дмитриевич в военном мундире при всех регалиях, включая две медали «Золотая Звезда», сидел в капитанской каюте. После дипломатического вступления о дружбе и сотрудничестве, Папанин перешел к оценке конкретного положения в Мурманске, рассказал о потере плавучего крана и, призывая к дружественным союзническим чувствам американца, попросил его уступить русским судовую стрелу. Американский моряк понял, ради чего приехал покоритель полюса, но отступать было поздно. Сыграл, надо полагать, свою роль и презент супруге капитана — мех черно-бурой лисы.
Как только Папанин достал стрелу, судоремонтники ее быстро сняли с «американца» и поставили на наш старый пароход «Кама». Этот «плавучий кран» выручил на первое время порт.
Мурманские портовики работали в тесном контакте с железнодорожниками. Была налажена перевалка грузов прямо из трюмов транспортов в вагоны. Для этого построили новые железнодорожные пути с выходом на причалы — прямо к бортам пароходов. Сначала, впрочем, пришлось разбирать тупики — так раздобыли рельсы, болты для крепления, шпалы. С марта 1942 г. стали загружать отправлявшиеся за океан суда экспортными грузами — апатитовым концентратом, хромовой рудой, хлористым калием, магнезитом, лекарственным сырьем, щетиной, скипидаром.
Чтобы спасти грузы во время воздушных налетов, склады и составы на главных путях прикрывали маскировочными сетями, а чуть подальше, на второстепенных причалах и путях, устанавливали негодные и порожние вагоны, или, как их окрестили, «фальшвагоны», которые и подставляли под бомбы.
А бомбардировки порта не только продолжались, но и усиливались. В ночь с 3 на 4 апреля 1942 г., когда разгружался караван PQ-13, одна из фугасок попала в трюм английского транспорта «Нью-Вестминстер-Сити», и его команда покинула судно. Пожар охватил среднюю часть парохода, в трюмах которого еще оставались тысячи снарядов. Клубы пара из пробитых котлов окутали судно, с палубы летели куски горящего дерева, там же рвались ракеты и дымовые шашки. Транспорт стал затапливаться водой. [119]
Папанин через начальника порта приказал пожарникам, спасательному буксиру «Строитель» и командиру СК-106 («Буревестник») сделать все, чтобы спасти транспорт и выгрузить военное снаряжение. Водолазы под бомбами заделали пробоину в корпусе, откачали воду, вернули судну плавучесть. Докеры спасли весь груз.
С караваном PQ-13 связана история, напомнившая о себе 40 лет спустя.
В составе каравана было 13 транспортных судов (5 английских, 4 панамских, 2 американских, одно гондурасское и одно польское). В последних числах марта 1942 г. при подходе к Мурманску гитлеровцы обрушили на транспорты удары авиации и подводных, лодок. Среди погибших оказался английский транспорт «Ингуна». Часть экипажа этого судна, находившуюся в шлюпке под парусом, заметил летчик сафоновского полка. К замерзающим морякам послали тральщик, который и доставил их в Мурманск. Моряков поместили в госпиталь, а затем, когда усилились бомбежки Мурманска, переправили в Архангельск.
Прошло 40 лет после окончания войны, и в Глазго нашелся один из тех, кто был спасен тогда советским тральщиком «ТЩ-36» и кого лечили мурманские врачи. Тот самый, чье письмо цитировалось выше. Зовут его Уильям Шорт. При вручении ему в Глазго медали «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» он сказал, что едет в Мурманск, чтобы увидеть своих спасителей и еще раз поблагодарить их. Он говорил:
— Очень хотелось бы разыскать людей, которые буквально с того света вытащили меня и моих друзей, спасшихся на боте после того, как в 1942 году гитлеровская подводная лодка торпедировала наше судно. Тяжело это, конечно, вспоминать. На наших глазах, когда мы уже отплыли в сторону, фашисты дали второй залп по судну. А ведь на борту еще оставалось много людей: капитан, два офицера, радисты, часть экипажа... Все они погибли.
Смерть угрожала и нам. Студеная вода, темно, мороз, снег. Короче — белый ад. В первую же ночь замерзли девять моряков. Оставшиеся в живых продолжали вычерпывать из бота воду. Прошли четыре дня этой страшной ледяной одиссеи... Ну а потом — госпиталь. Врачи откровенно сказали, что такое сильное обморожение, как у меня, в их практике случалось редко. Ноги пришлось ампутировать.
И вот встреча состоялась. 24 сентября 1985 г. Уильям Шорт, командир тральщика С. И. Антропов, комиссар [120] И. А. Богданенко вспоминали в Мурманске бурные события времен военного содружества...
19 апреля 1942 г. в Мурманск прибыл очередной караван, и опять над портом и заливом закружились немецкие бомбардировщики. Советские зенитчики сражались мужественно, но несколько бомб все же угодили в транспорты. 23 апреля авиация противника вновь бомбила порт — на его территории взорвалось 60 бомб. Они разрушили пятый, восьмой и девятый причалы, железнодорожные пути (одну из платформ с грузом забросило на крышу склада). Но портовики через несколько дней восстановили все разрушенное, и порт продолжал работу.
В мае 1942 г. после прибытия очередного каравана (это был PQ-15) на причалах порта и железнодорожных путях скопилось огромное количество грузов. После воздушного налета загорелся один из вагонов со взрывчаткой: туда, скорее всего, попала зажигалка. Завхоз участка И. С. Тупицин схватил огнетушитель и бросился к пылавшему вагону. Бывалый солдат, получивший ранение в боях под Ленинградом, не растерялся, не поддался панике. Вместе с комсомольцем Н. В. Куликовым Иван Степанович потушил пожар. Оба они знали, что, если взорвется тринитротолуол, находившийся в вагоне, быть большой беде: станут взрываться другие вагоны, порт будет уничтожен. Специалисты впоследствии подсчитали, что взрывчатых веществ и боеприпасов, находившихся в те дни в порту, было достаточно, чтобы поднять в воздух все причалы, склады, пароходы у пирсов и постройки прилегающей части города. Прямо можно сказать, в те немногие секунды решалась судьба значительной части Мурманска и его тружеников.
Дело осложнилось тем, что у пятнадцатого причала стоял американский пароход «Байон Чико», груженный тринитротолуолом. При аналогичных условиях в годы первой мировой войны в Архангельске взорвался пароход «Барон Дризен». При этом ушли на дно еще три парохода, было разрушено несколько причалов, до полусотни зданий и складов, погибло около тысячи человек.
Обычно в случае пожара иностранные экипажи, как правило, покидали судно, считая его обреченным. Но мурманчане и под бомбами продолжали борьбу, спасая груз и судно, и это было в Мурманске самым обычным делом, нормой поведения.
О том, как боролись мурманские моряки за сохранность и благополучную доставку грузов в порт, говорит история теплохода «Старый большевик», который в составе конвоя [121] PQ-16 20 мая 1942 г. вышел из Исландии в Мурманск. В караване было 34 транспорта, из них 5 советских. Вечером 24 мая противник обнаружил конвой и стал его бомбить. Одновременно начались атаки подводных лодок. 27 мая конвой бомбили уже более 100 самолетов. Врагу удалось потопить 4 транспорта и корабль ПВО, 4 судна получили повреждения. Десятки раз нападали фашистские самолеты на советский теплоход «Старый большевик».
Капитан Иван Иванович Афанасьев, прибыв в Мурманск, докладывал об этом переходе начальнику пароходства как о кошмарном сне. Когда появились вражеские торпедоносцы, капитан приказал увеличить скорость и начал маневрировать. А артиллеристы-зенитчики открыли огонь. Но самолетов со свастикой было так много, что бомбы рвались непрерывно и совсем рядом с пароходом. Рулевой и машинная команда точно исполняли распоряжения: судно то уходило влево, то вправо, прибавляя и убавляя ход.
Но вот налетели сразу 9 бомбардировщиков. Опять маневр, и когда, казалось, все страшное позади, на полубаке разорвалась бомба, начался пожар. А в трюмах — взрывчатка и снаряды. Матросы под руководством помполита Константина Максимовича Петровского бросились в трюм. Тут особенно отличился рулевой матрос Борис Иванович Аказенок.
Командир конвоя предложил экипажу покинуть судно, но моряки «Старого большевика» продолжали борьбу с огнем. Союзные транспорты ушли, советский пароход сражался один, и тем впечатляюще выглядит его победа: он пришел в Мурманск с грузом. Почти все члены экипажа удостоились государственных наград, а трое — И. И. Афанасьев, К. М. Петровский и Б. И. Аказенок — стали Героями Советского Союза. Пароход «Старый большевик» был награжден орденом Ленина.
Мурманские моряки и портовики знали, как истекают кровью защитники Москвы и Ленинграда, Кавказа и Сталинграда; они надеялись, что танки, самолеты, боеприпасы, взрывчатка, отправленные на фронт из Мурманска, помогут им выстоять в боях. И поэтому северяне боролись за сохранность каждой тонны военного груза, до минимума сокращали время его выгрузки и отправки на фронт.
Иван Дмитриевич Папанин в докладах — члену ГКО А. И. Микояну часто говорил о героизме и самоотверженности мурманчан, об их смертельно опасной работе под бомбежками врага. Все это требовало немалых духовных и физических сил. Вопрос о продовольственном обеспечении [122] мурманчан 10 ноября 1942 г. рассмотрел Государственный Комитет Обороны: портовики и железнодорожники стали получать фронтовой продовольственный паек.
Авторитет И. Д. Папанина в военном Мурманске был огромен. Его любили за простоту обращения («Браточки и сестренки!»), за доступность, за пренебрежение к опасности, за юмор и находчивость. Жил он во время нахождения в Мурманске (постоянная штаб-квартира И. Д. Папанина была в Архангельске) на Пушкинской улице, аппарат его управления находился в подвале дома около Дворца культуры им. С. М. Кирова. Но Папанин постоянно пропадал на объектах: то в порту, где у него был кабинет, то на судоремонтном заводе, то на железной дороге. Жизни уполномоченного ГКО не раз угрожала опасность. Вот один из эпизодов того времени.
С утра Иван Дмитриевич поехал на завод к судоремонтникам — там были неотложные дела. Как ни торопился к десяти часам быть в порту, где должна состояться планерка, все равно опоздал. А по дороге застала еще одна воздушная тревога, минут тридцать пришлось лежать в придорожной канаве. После отбоя воздушной тревоги помчались в порт. Но что это? На месте домика диспетчерской зияла огромная воронка от прямого попадания бомбы.
— А я, чудак, — говорил, посмеиваясь в усы, Иван Дмитриевич, — еще чертыхался в канаве из-за опоздания. Сам-то ладно, но ведь все руководство порта погибло бы.
Особенно тяжело было Мурманскому порту во время зимней навигации, когда льды закрывали Архангельск. И хотя на эти месяцы в порт прибывало подкрепление из тыла (3–4 тысячи человек), забот хватало. Необстрелянному пополнению нужно было привыкнуть к военной жизни города. Очень сложно разместить эту массу временных рабочих — нужно жилье. Кроме того, пополнение не знало специфики погрузо-разгрузочных работ — надо было обучить его. Наконец, как обычно, враг усиливал бомбардировку порта, зная о приходе союзных караванов.
В последний день февраля 1943 г. во время очередного налета вражеских бомбардировщиков две фугасные бомбы угодили на тринадцатый причал. Стоящий на разгрузке пароход «Моссовет» получил повреждения. На борту судна находились лишь вахтенные матросы и лебедчица Мария Ваганова, которая осталась, чтобы вести наблюдение за трюмом и погрузочными механизмами и в случае пожара принять меры. [123]
Бомбардировка все усиливалась. Воздушной волной Ваганову сбило с ног и отбросило к борту. В это время еще одна бомба обрушилась на причал. Марию тяжело ранило: осколками перебило кисти рук, повредило грудную клетку и позвоночник. Сандружинницы застали ее бездыханной и отправили в морг. Только там, в холодном помещении, Мария Ивановна пришла в себя и начала кричать. Сторож с ворчанием — бабы, дескать, и с того света умеют возвращаться — вытащил Ваганову и позвонил в приемное отделение. Семь месяцев пролежала работница порта в больничной палате. Искусство мурманских врачей вернуло ей жизнь, но война сделала ее инвалидом. После выписки из больницы Мария Ивановна пошла к начальнику порта и уговорила принять ее на работу. М. И. Ваганова встала у лебедки и работала, как и до ранения, на совесть: в течение всей войны удерживала звание лучшей лебедчицы порта. Советское правительство высоко оценило трудовой героизм патриотки, наградив ее орденом Ленина. Мария Ивановна Ваганова стала почетным гражданином Мурманска.
Работники Мурманского пароходства и торгового порта трудились под лозунгом «Линия фронта проходит по нашим причалам». Крановщики, лебедчики, стропальщики, грузчики зачастую не прекращали разгрузку транспортов и во время воздушных тревог. Мужественно работали на причалах бригада докеров И. И. Гукова, комсомолки Мария Сидорова, Александра Некрасова, Екатерина Коржева.
В наиболее напряженные моменты навигации в порту работало более 150 бригад грузчиков, многие из них давали по 3–4 нормы. Социалистическое соревнование охватило все участки порта. Вот одна из «молний» военного времени: «Внимание! Сегодня смена стивидора И. М. Чертополохова выполнила задание за 2 часа 40 минут вместо 8 часов. Оперативные работники 1-го района! Работайте так, как работает стивидор Чертополохов!»
Постоянную помощь руководству торгового порта (его начальником в годы войны был Л. П. Новосадов) оказывала партийная организация, секретарем которой избрали Т. Б. Гуженко. Не раз приезжал в сражающийся Мурманск Нарком Морского флота СССР П. П. Ширшов, в недавнем прошлом полярник-папанинец.
За отличную работу и героизм, проявленные во время налетов вражеской авиации на порт, а также за ликвидацию последствий бомбардировок приказом Народного комиссара Морского флота СССР от 29 декабря 1943 г. десять мурманчан были награждены значком «Почетному [124] работнику морского флота». Среди них — боец медико-санитарной дружины МПВО порта Зинаида Ивановна Айдарова. А политрук этой дружины Татьяна Федоровна Леонтьева и боец дегазационной команды МПВО Клавдия Николаевна Федотова получили Грамоты Наркомморфлота. Эти работницы порта показали себя подлинными героями. Они, рискуя жизнью, работали под бомбами и огнем авиационных пулеметов, в очагах поражения оказывали первую помощь раненым и покалеченным, тушили зажигалки, разбирали завалы, извлекая из-под них людей.
О том, как работали портовики, дает представление наградной лист на начальника Мурманского торгового порта Л. П. Новосадова:
«За период Великой Отечественной войны под его руководством, наряду с обеспечением переработок большого количества импортных грузов, организовано и обеспечено высококачественное выполнение целого ряда заданий командования Северного флота. Торговым портом построены причалы Мишуков, Лавна-1, Лавна-2, в Кислой губе. Отремонтированы санитарные причалы для приема судов с ранеными, каботажная пристань. Оборудован ряд судов для перевозки людей и боевой техники. Буксиры «Кола» и «Коммунист» помогали отделу вспомогательных судов и гаваней флота. До 1944 года порт перевозил грузы в базы Северного флота. В период подготовки Печенгской операции торговый порт обеспечил погрузку массы грузов для Северного флота и Карельского фронта».
В дополнение к этому документу можно добавить, что после того, как враг разрушил первый и двенадцатый причалы, потопил 1 июня 1942 г. пароход «Субботник», силами портовиков были построены два грузовых причала в Лавне (это на западном берегу Кольского залива) и пять санитарных причалов. На их сооружении отличились начальник стройучастка торгового порта А. П. Батырев и мастер З. А. Балакшин.
Свой вклад в общее дело внес и коллектив портового флота. Еще в начале войны многие мурманские рейдовые буксиры стали вспомогательными судами Северного флота. Так, буксирный пароход «Карелец» вошел в состав Северного флота под бортовым номером «М-21» (позже — «М-4»). В конце лета он уводил в губу Оленья ледоколы, чтобы укрыть их от бомб. Ближе к осени в сопровождении морских охотников экипаж буксира водил баржи с грузами для защитников Рыбачьего. Ходил, как и все, без единого [125] огонька. Туман, снежные заряды, низкую облачность на судне считали не просто хорошей погодой, а даром судьбы.
Как правило, снабженческие рейсы к Рыбачьему осуществлялись в ночное или ненастное время, так как значительная часть курса пролегала вдоль берега, занятого противником. Суда ночью прибывали в Озерко и сразу же начинали разгрузку. С рассветом в бухте ставилась дымовая завеса. К вечеру суда полностью разгружались, забирали раненых и в ночь уходили в Мурманск. Таким образом, только один мурманский буксир «Кола» сделал за войну 93 рейса. Буксир «Коммунист» сделал 40 рейсов к фронту и обратно.
Не менее опасно, чем на линии Мурманск, Рыбачий, было и в порту. 22 июня 1942 г., когда буксир «Норд-Вест» уводил на рейд РТ-23 «Чайка», на них было сброшено четыре бомбы. Взрывами сдвинуло с места котел буксира, повредило рулевое устройство, пожарную магистраль. В рулевой рубке оглушило капитана Я. Ф. Ануфриева, пробило голову боцману.
Бывали дни, когда в управлении пароходства и порта оставались у телефонов два-три человека — остальные помогали грузчикам. Люди по нескольку суток не покидали рабочие площадки и трюмы, там же питались и спали. Понадобились дополнительные рабочие силы — в порту сократили даже лоцманскую службу.
Немало портовиков погибло в те дни. Вот только одна выдержка из дневника МПВО торгового порта; «24 марта 1942 года в 17 часов внезапно налетели вражеские бомбардировщики и сбросили много фугасных бомб, из которых 25 упало в центральной части порта. В 18 часов 45 минут был совершен повторный налет и сброшено еще 19 фугасных бомб... При первом налете убито 43 человека, тяжело ранено 14 и легко ранено 17. При втором налете убито 3, тяжело ранен 1, легко ранено 3»{66}.
Во время бомбежки в порту погиб главный инженер Мурманского пароходства А. А. Овсянников. А всего на трудовом посту во время 54 налетов на торговый порт погибло 103 человека.
За самоотверженную работу, проявленное мужество и массовый героизм коллектив Мурманского торгового порта в течение войны шесть раз награждался переходящим Красным знаменем Государственного Комитета Обороны, После войны оно оставлено портовикам на вечное хранение. Портовики [126] и моряки Мурманского пароходства в годы войны стали инициаторами Всесоюзного социалистического соревнования работников морского флота. Они послали телеграфный вызов во Владивосток, в адрес Дальневосточного пароходства: «Будем работать под лозунгом: «Больше грузов фронту!» В 1943 г. Мурманский порт одержал победу в этом соревновании.
Яркие страницы в летопись обороны Заполярья вписали моряки Мурманского пароходства, значительная часть транспортных средств которого была переключена на доставку боеприпасов, вооружения и продовольствия для войск 14-й армии и Северного флота. В 1942 г. этим занималось около 30 военизированных транспортов. Остальные корабли пароходства перевозили оборонные грузы из союзных стран. Команды пароходов «Декабрист», «Моссовет», «Пролетарий», «Циолковский», «Роза Люксембург», «Старый большевик» смело отражали атаки подводных лодок и самолетов врага, преодолевали все опасности плавания в грозовом море, выполняли задания Родины.
Несмотря на большую мощь бомбовых ударов, гитлеровцам так и не удалось вывести Мурманский порт из строя. В течение всей войны у причалов разгружались советские и иностранные пароходы. За годы войны торговый порт разгрузил 250 транспортов и переработал свыше 2 миллионов 250 тысяч тонн военно-хозяйственных грузов. Военные заслуги портовиков были учтены и при награждении порта орденом Трудового Красного Знамени в 1966 году.
Рука об руку с портовиками, как уже говорилось выше, всю войну работали железнодорожники Мурманска.
Одна из задач гитлеровской авиации в Заполярье заключалась в том, чтобы нарушить работу железнодорожного транспорта. При отсутствии автомобильных дорог это привело бы к резкому сокращению доставки пополнения, оружия, боеприпасов и продовольствия для войск 14-й армии и Северного флота. Враг предпринимал несколько попыток перерезать Кировскую железную дорогу и на ее северном участке. Он высаживал десанты с самолетов, пытался выйти в ряде пунктов к железной дороге (Лоухи, Кандалакша), а когда это не удалось, перешел к систематическим бомбардировкам.
11 августа 1941 г. Совинформбюро сообщало:
«Советские железнодорожники, не щадя жизни, выполняют свой долг перед Родиной. Ежедневно на прифронтовых [127] дорогах тысячи безвестных героев под огнем вражеских самолетов водят поезда, чинят пути, обеспечивают связь...
На поезд с военным грузом, стоявший на станции К., напал вражеский бомбардировщик. Загорелся последний вагон поезда. Бригада быстро отцепила загоревшийся вагон. Весь остальной эшелон решено было немедленно увести со станции. Фашистский самолет погнался за поездом и стал снижаться. Машинист поезда тов. Онторалех быстро затормозил состав. Немецкий летчик не ожидал этого, и все бомбы упали впереди поезда. Умело маневрируя, машинист привел поезд к месту назначения невредимым»{67}.
В годы Великой Отечественной войны при бомбардировках Мурманска железнодорожный узел всегда оставался районом повышенной опасности. Враг считал его наряду с портом мишенью номер один и стремился вывести из строя.
Обычно вражеские самолеты заходили для бомбардировки станции из-за сопок западнее Дровяного и Абрам-мыса. В первые недели войны там не оказалось никаких зенитных средств прикрытия. Тогда по приказу командующего Северным флотом в Кольский залив прибыл эсминец «Гремящий». В первом же бою комендоры эсминца сбили два самолета. А самое главное — пришел конец пиратской безнаказанности, фашистские летчики получили отпор. Военные моряки умелой стрельбой рассеивали строй немецких эскадрилий, заставляли фашистов сбрасывать бомбы без прицеливания, что спасло железнодорожный узел от больших разрушений.
Но смертельная опасность постоянно ходила рядом с железнодорожниками: ведь полотно дороги замаскировать невозможно, его хорошо видно с воздуха. Война потребовала от железнодорожников высокой организованности, коллективной стойкости, личного мужества. И если станция Мурманск работала бесперебойно, если составы с людьми и грузами шли безостановочно, то в этом общая заслуга машинистов, составителей и осмотрщиков поездов, диспетчеров, стрелочников и ремонтников.
Вражеские летчики устраивали охоту за поездами. Охота была групповая, когда несколько самолетов наваливались на состав, и одиночная. Подкрадывались гитлеровцы обычно со стороны солнца, в ненастный день нападали из-за сопок или облаков. Стремились вывести из строя локомотив, [128] поджечь цистерны с горючим, взорвать фугасными бомбами полотно железной дороги.
Машинисты старались увести эшелоны от бомб, давали то передний ход, то резко толкали вагоны назад — это зависело от направления вражеской атаки. Учитывали профиль дороги, защитные возможности местности. Самоотверженно вели себя в один из налетов машинист С. Я. Кирюшкин и его помощник К. Т. Суринов. Долго они маневрировали составом, пока летчик летал над эшелоном — сначала сбрасывал бомбы, а потом поливал вагоны пулеметным огнем. Кирюшкин был ранен, но не покинул кабину электровоза, довел состав до Мурманска.
Нередко железнодорожный путь к Мурманску оказывался разрушенным. В таких случаях срочно посылали аварийную бригаду, восстанавливали полотно, мосты, путевые стрелки. Чтобы обезопасить машинистов от поражения пулями и осколками, стали обшивать кабины электровозов и паровозов броневыми листами.
Начальник станции Мурманск Герой Социалистического Труда Сергей Фролович Бурмистров вспоминал:
— Землю сотрясали взрывы фугасных бомб. То там, то тут в воздух взметались языки пламени. Маневровый диспетчер Владимир Чибирев уже в который раз вызывал южный стрелочный пост, но ответа не было. «Значит, все, — еле слышно проговорил он. — Не иначе как одна из бомб разнесла будку стрелочника».
Мы уже бросились было к выходу, как раздался знакомый голос. Докладывала стрелочница южного поста Александра Мельникова. Оказывается, воздушные пираты забросали составы зажигательными бомбами, и стрелочница вместе с составителем Голубевым, старшим стрелочником Клычковым под разрывами бомб, прыгая по крышам с вагона на вагон, сбрасывала на землю зажигалки. Ценный груз был спасен от огня.
Напряжение работы на Мурманском железнодорожном узле резко возрастало с приходом союзных и внутренних караванов. Ведь на путях иногда скапливались сотни вагонов. Маневровые операции на станции не прекращались и во время воздушных тревог. Железнодорожники, как и фронтовики, несли службу круглосуточно, невзирая ни на какие обстоятельства. Так, летом 1942 г. во время одной из самых ожесточенных бомбардировок вспыхнули дома железнодорожного поселка. С. Ф. Бурмистров рассказывал:
— Люди на станции видели, что горят их дома, но ни один не бросил дело, не пошел спасать свое имущество. [129]
У тридцати пяти человек, которые дежурили в смену, квартиры сгорели. Они остались в том, в чем были.
Работая в тяжелых условиях Заполярья (длинные зимы, обильные снегопады, сильные метели, при светомаскировке, под бомбами врага), железнодорожники действовали самоотверженно. На трудовом посту погибло 80 машинистов, составителей, диспетчеров и их помощников, 153 железнодорожника были ранены или контужены.
Вражеские самолеты 97 раз бомбили Мурманский железнодорожный узел, сбросили на пути несколько тысяч бомб, были разбиты локомотивное и вагонное депо и, включая область, 216 паровозов и электровозов, 1300 вагонов. Часто выходили из строя стрелочные посты, здания диспетчерских пунктов, система энергоснабжения.
Американские и английские моряки, отдыхавшие в гостинице «Арктика», говорили мурманчанам, что немецкое радио трубит по всему миру, будто бы Мурманская железная дорога и порт разрушены, город сметен с лица земли, а Кольский залив стал кладбищем взорванных и затопленных судов. «А вы, оказывается, не только работаете и живете, но еще и смеетесь над геббельсовскими выдумками», — добавляли союзники.
Как известно, Мурманское отделение Кировской железной дороги в годы предвоенных пятилеток было электрифицировано. Энергию для дороги давали две гидростанции — Нивская у Кандалакши и Нижне-Туломская в Мурмашах (27 километров от Мурманска). Когда началась война и пришел приказ об эвакуации, поступило распоряжение демонтировать оборудование станций и всего энергохозяйства области и вывезти в глубинные районы страны. Что касается гидростанций, то тут вопросов не было: с Нижне-Туломской ГЭС сияли и вывезли три турбины, а одну оставили для энергоснабжения Мурманска и Северного флота. А вот что касалось подстанций вдоль железной дороги, тут получалось нескладно. Приказ гласил: подстанции демонтировать, трансформаторы и другое оборудование отправить на восток.
Железнодорожники заволновались: «А как же дорога? Переходить на паровозы, на уголь? Но где же взять его? Ведь до войны уголь завозили со Шпицбергена, а сейчас там шахты закрыты, да и не добраться туда». Отправились в обком партии, к М. И. Старостину, тот стал звонить в Москву. Он объяснил, что продвижение противника в Заполярье остановлено, в области нет источников для получения топлива, и попросил не вывозить энергооборудование [130] железной дороги в глубь страны. Москва пошла навстречу, и железнодорожники пользовались электротягой всю войну. Правда, энергосистема часто выходила из строя, но тут выручали трудяги-паровозы.
Железнодорожники Мурманска участвовали во всех мероприятиях по обороне родного города. Посылали группы людей на работу в Оборонстрой — рыть окопы и прокладывать дороги, строить блиндажи и огневые точки. Не раз железнодорожники приходили на помощь портовикам — разгружали пароходы. Станционники своими силами построили ряд бомбоубежищ. В механических мастерских депо выпускали минометы, гранаты и автоматы. Как уже отмечалось, стволы минометов приходилось вытачивать из вагонных осей.
Коллектив вагонного депо Мурманска построил и оборудовал для нужд обороны Заполярья бронепоезд «Мурманец». Активное участие в его сооружении приняли мурманчане И. К. Неживко, В. Ф. Патцев, М. Г. Сысоев, X. М. Хамидулин. 25 апреля 1942 г. бронепоезд «Мурманец» под командованием А. М. Логинова отправился выполнять первое боевое задание. Многие члены его экипажа долгие годы трудились на транспорте и после войны: машинистом тепловоза работал ветеран освоения Севера Владимир Смирнов, водил электровоз в Мурманске Василий Беляев, старшим диспетчером был Павел Котляков.
Весом вклад железнодорожников Мурманска в дело победы над врагом. За 1200 дней войны в Заполярье они отправили в глубь страны 1,2 миллиона тонн различных грузов — боевой техники, военных материалов, промышленного оборудования и продовольствия. Железнодорожники доставили в Мурманск сотни эшелонов с солдатами, мобилизованными грузчиками, оружием и боеприпасами, вывезли десятки санитарных поездов, выполнили сотни спецрейсов.
В трудных условиях войны железнодорожники Заполярья добивались отличных результатов во Всесоюзном социалистическом соревновании. В течение восьми месяцев они держали переходящее Красное знамя ГКО, тридцать раз завоевывали первенство среди предприятий Наркомата путей сообщения. Мурманские железнодорожники выполнили свой долг перед страной, перед советским народом.
На мемориальной доске на здании Мурманского вокзала среди многих имен погибших в войну железнодорожников стоят фамилии составителя поездов И. С. Голубева и стрелочника Ф. И. Клычкова. В тот день — это было 2 июля 1942 г. — враг бомбил Мурманский железнодорожный узел [131] особенно ожесточенно — тут скопилось много цистерн с горючим и вагонов с боеприпасами. Нелегко было под бомбами, в огне пылающих цистерн рассредоточить составы, расцепить вагоны, выгнать их за пределы станции. Но железнодорожники сделали это.
Многие, кто приезжает сейчас в Мурманск, обязательно посещают краеведческий музей и комнату боевой и трудовой славы в здании управления отделения Октябрьской железной дороги. А проходя мимо вокзала, замедляют шаг перед мемориальной доской, на которой золотом написано: «Вечная слава железнодорожникам Мурманского узла, погибшим на трудовом посту при налетах вражеской авиации в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» Здесь десятки фамилий тех, кого не стало, кто приближал победу над ненавистным врагом. [132]