Все силы на отпор врагу
22 июня 1941 г. Мурманская область и город Мурманск были объявлены на военном положении. Все военкоматы города — а их было три: Ленинский, Кировский и Микояновский — заполнили люди.
Явившиеся по повесткам новобранцы, военнослужащие запаса, их провожающие, посыльные и шоферы, работники различных учреждений и представители воинских частей собрались перед зданиями военкоматов, в их коридорах, перед дверями кабинетов. Помимо тех, кто вызывался по боевой тревоге и повесткам, сюда пришло много добровольцев с заявлениями об отправке на фронт. Это были люди разных возрастов и профессий, коммунисты и беспартийные, имеющие военный опыт и никогда не державшие в руках оружия.
Токарь мехмастерских паровозного депо станции Мурманск Сергей Крюков в заявлении писал: «Прошу зачислить меня в ряды Красной Армии в первую очередь... Хорошо изучил автодело. Будьте добры, как можно скорее зачислите меня в тот род войск, где я буду наиболее полезным»{38}.
А вот другое заявление: «Я участник двух войн... Прошу мобилизовать меня немедленно в действующие части Красной Армии». Это писал участник первой мировой и ветеран гражданской войны, член Коммунистической партии с 1919 г., кавалер ордена Красного Знамени латыш П. М. Пурмаль.
На всех предприятиях, в учреждениях, в других трудовых коллективах прошли митинги и собрания трудящихся Мурманска.
— Мы, — заявил на митинге начальник цеха судоверфи А. М. Батиевский, — должны создать на производстве [67] подлинно железную дисциплину. Отныне мы — бойцы, бойцы на производстве. Удесятерим свою бдительность, свою организованность, свою готовность в любой день и час выполнить любое задание партии и правительства.
Верой в победу были пронизаны слова рабочего Ванина:
— Кровавое фашистское отродье осмелилось напасть на нашу Родину, на наш народ. Красная Армия, любимая всем советским народом, сумеет обуздать фашистских псов. А мы, рабочие котельно-корпусного цеха, обязуемся самоотверженной работой на своих трудовых постах крепить мощь своей Родины. Враг будет уничтожен!
Свое заявление об отправке на фронт мастер Кудрявцев аргументировал так: «Мне уже дважды приходилось участвовать в боях с германскими захватчиками в годы интервенции. Оба раза наш народ достойно проучивал зарвавшегося врага. Я прошу партийную организацию завода отпустить меня на фронт в качестве добровольца, чтобы и в третий раз мог участвовать в решительных боях против фашистской клики».
Мурманчане обещали отдать все силы на борьбу с ненавистным врагом, клеймили позором главарей фашистской Германии. На собраниях трудящихся сразу же решались и сугубо практические вопросы: об удлинении рабочего дня, о замене тех, кто уходил в действующую армию и Военно-Морской Флот, о передаче в воинские части автотранспорта, конского поголовья, средств связи.
47 траулеров Мурманского промыслового флота война застала в море. В особо трудном положении оказались рыбаки, промышлявшие у острова Медвежий. Трое суток шли РТ-32, РТ-41 и РТ-43 к родному берегу, стремясь избежать встречи с врагом. Некоторые экипажи возвращались под бомбами самолетов и угрозой быть торпедированными подводными лодками. В Мурманске оперативно развернули работу по переоборудованию рыболовных и транспортных судов и передаче их в состав Северного флота.
Мурманск отдал Северному флоту и большую часть своих моряков. С первых дней войны ушли в Военно-Морской Флот прославленные капитаны тралфлота — А. И. Стрельбицкий, К. Л. Бурков, Я. А. Гунин, П. П. Корехов, И. М. Титов и другие.
Адмирал А. Г. Головко писал: «На Северном театре морской войны неоценимую помощь военному флоту оказали рыболовные траулеры, имевшие опытные и закаленные кадры. Рыболовные траулеры, приспособленное для плавания в тяжелых условиях полярного моря, выполнили огромную [68] боевую работу. Своими успехами в борьбе с врагом Северный военный флот обязан и их помощи»{39}. А. Г. Головко отмечал выносливость, или, как он выражался, «втянутость в плавание», рыбаков Мурмана. Бывшие тралфлотовцы быстро научились стрелять из пушек и пулеметов, отражать атаки подводных лодок и авиации, уничтожать мины и нести дозорную службу.
В состав Северного флота влилась также значительная часть моряков торгового флота. От причалов рыбного и торгового портов и днем и ночью отходили пароходы, катера, буксиры с баржами. Они везли на западный берег Кольского залива, к Полярному и на Рыбачий людские подкрепления, боеприпасы, продовольствие и фураж. На линии Мурманск, Озерко (на полуострове Рыбачий) постоянно курсировал буксирный пароход «Кола» под командованием З. И. Хабарова. Небольшое судно речного типа, с мотором мощностью всего 400 л. с., не раз попадало под огонь немецких батарей, установленных на побережье. Десятки раз налетали вражеские самолеты. Но Зосима Иванович умело маневрировал при обстрелах и всякий раз уводил буксир из-под ударов бомб и снарядов. «Кола» доставляла баржи с людьми и техникой к защитникам Рыбачьего невредимыми. И такая работа, которая по форме должна быть отнесена к каботажному плаванию, а по существу, являлась боевой, стала в те дни нормой для моряков торгового флота. Они ощутимо помогали красноармейцам и североморцам громить ненавистного врага.
Большую работу по проведению мобилизации, по обеспечению армии и флота всем необходимым возглавила Мурманская партийная организация, во главе которой стоял кандидат в члены ЦК ВКП(б), первый секретарь обкома партии Максим Иванович Старостин.
Отчитываясь на объединенном пленуме обкома и Мурманского горкома партии о перестройке жизни области на военный лад 22 декабря 1941 года, М. И. Старостин говорил: «...период перестройки советских и хозяйственных организаций на военный лад закончился к августу, когда все наши организации области вплотную занялись работой наших оставшихся предприятий, взяли все запасы на строгий учет, централизовав через обком партии и военные советы армии и флота их распределение, и всю свою работу подчинили [69] обеспечению армии и военного флота, интересам организации разгрома врага...»{40}.
Военно-мобилизационная работа первых месяцев войны может быть охарактеризована следующими цифрами: в армию и на флот военкоматы Кольского полуострова призвали более 50 тысяч человек (в среднем, каждый шестой житель области); в действующую армию ушла половина Мурманской городской парторганизации и более 75 процентов ее комсомольской организации{41}; из 70 рыболовных траулеров влились в состав Военно-Морского Флота 50; строительные организации Мурманска и области передали Оборонстрою всю технику и значительное количество кадров. На фронт ушли 60 процентов работников партийного аппарата обкома, горкома и райкомов ВКП(б).
В июле 1941 г. в Мурманске началось формирование народного ополчения. Первым записался в ополчение торгового порта экономист С. Дмитриев, за ним — бухгалтер Е. В. Моршнева. Она говорила: «Я кончила курсы пулеметчиков, запишите меня в отряд, я знаю, что буду там полезна». А вот заявление Т. Николаева: «Мой сын ушел добровольцем в Красную Армию, запишите меня и жену». В отряд народного ополчения порта записались также семнадцатилетний А. Смирнов и шестидесятилетний И. Грубин.
Одновременно формировались подразделения истребительных батальонов, значительную часть которых составляли коммунисты и комсомольцы. Военными комиссарами батальонов стали вторые секретари райкомов партии. Истребительные отряды Мурманска выполняли боевые задания по борьбе с десантами врага, участвовали в заслонах и облавах. Истребители и ополченцы вылавливали вражеских парашютистов, охотились за диверсантами.
В июле 1941 г. тысячи мурманчан по призыву партийной организации отправились на строительство оборонительных рубежей. На подступах к Мурманску — между Западной Лицей и Кольским заливом — было построено четыре линии обороны — с дотами и дзотами, ходами сообщения и землянками, минными полями и проволочными заграждениями. Нелегко было пожилым людям, женщинам и подросткам сооружать в скальном грунте (на вершинах и склонах сопок) или болотистых местах (в низинах и долинах) наблюдательные пункты, штабные помещения, склады, полевые [70] госпитали и дороги. Каждый мешок цемента, каждое бревно или доску нужно было доставлять из Мурманска: сначала через залив на баржах, затем по Мишуковской дороге на машинах или лошадях, а потом на своих плечах.
Мурманская парторганизация направила для руководства сооружением оборонительных рубежей секретаря обкома ВКП(б) Д. Ф. Филимонова, заместителя председателя облисполкома П. И. Моторина и управляющего трестом «Кольстрой» М. М. Царевского. В тесном контакте с инженерной службой 14-й армии и Северного флота они наметили четкие графики работы по созданию системы обороны Мурманска с запада и добились их выполнения.
В то время, когда мурманчане вливались в полки и батальоны, защищавшие город, когда невоеннообязанные рыли окопы и ходы сообщения, в Мурманске шла эвакуация гражданского населения и ряда учреждений и предприятий. Вывозили из Мурманска женщин, детей и стратегические грузы двумя путями — железной дорогой на юг и пароходами на восток. Когда же финны в Карелии перерезали Кировскую железную дорогу, эшелоны с эвакуированными пошли до Кандалакши, там их перегружали на пароходы и везли через Белое море в Архангельск, а далее по Северной Двине до Котласа.
Сложно осуществлялась эвакуация морем. Командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко после войны вспоминал, как у него настоятельно просили военные корабли для сопровождения транспортов с эвакуированными, а он помочь не мог — сил не хватало. И капитаны вели суда в Архангельск на свой страх и риск. Более ста различных пароходов — больших и маленьких — с людьми, оборудованием и техникой ушло из Мурманска в Архангельск. Из 130 тысяч человек, проживавших до войны в Мурманске, осталось около 35 тысяч.
Здесь необходимо отметить, что, чем тяжелее было в дни войны, тем больше внимания уделяла идеологической работе партийная организация города и области. 7 июля 1941 г. бюро Мурманского обкома ВКП(б) приняло постановление «О состоянии агитационно-пропагандистской работы в партийных организациях города Мурманска в условиях войны». Оно определило главные направления в идеологической работе: широко разъяснять населению характер войны, раскрывать всю глубину опасности, нависшей над Родиной, неустанно воспитывать стойкость, отвагу и героизм у трудящихся, мобилизовать их силы на всемерную помощь фронту. [71]
Партийные организации города укрепили агитационные коллективы, доведя число агитаторов до 2500 человек. Агитаторы и пропагандисты были распределены по цехам, участкам, а также общежитиям и домоуправлениям, с тем чтобы охватить политическим влиянием все слои населения Мурманска. Секретари райкомов ВКП(б) В. В. Виноградов, Е. А. Мочедловский, Г. А. Разумов и другие не только инструктировали агитаторов, но и сами выступали с докладами на собраниях трудящихся.
Большую помощь пропагандистам и агитаторам оказывали газеты «Полярная правда» и «Комсомолец Заполярья». В первые же дни войны в Мурманске появились «Окна «Полярной правды»: за первые два года войны они вышли 43 раза. В городе было издано свыше 50 тысяч экземпляров листовок. Мурманский радиокомитет ни на один день не выключал микрофоны.
Все мобилизационные мероприятия, а также сооружение оборонительных рубежей и эвакуация людей, оборудования, запасов сырья проходили под бомбежками врага, к тому же в светлый полярный день, когда ни укрыться, ни замаскироваться практически невозможно. В первые дни водны бомбардировки города были более или менее эпизодическими. Фашистские летчики бомбили порт, суда, стоящие на рейде и у причалов, железнодорожный узел, судоремонтные заводы, аэродромы в Мурмашах и морской. На город бомбы падали реже. Гитлеровцы, видимо, все же берегли жилфонд, рассчитывая на то, что им удастся войти в Мурманск.
Но это не означало, что Мурманск бомбили мало. Статистика свидетельствует: в июне 1941 г. в налетах на Мурманск участвовало 75 самолетов, в июле — 221, в августе — 314.
Особенно участились бомбардировки Мурманска в августе 1941 года. За тот месяц враг бомбил город 50 раз. О накале воздушных боев за Мурманск свидетельствует вечернее сообщение Совинформбюро за 11 августа. В нем говорилось: «На днях 60–70 немецко-финских самолетов пытались совершить массовый налет на район Мурманска. Отряды вражеских самолетов встретила наша истребительная авиация. Завязался крупный воздушный бой... Советские истребители и зенитчики этого района побили немецких и финских летчиков, не дав им возможности сбросить бомбы на важные объекты. Во время этого боя наши истребители [72] сбили в воздухе 13 немецко-финских бомбардировщиков. Три вражеских самолета подбила зенитная артиллерия. Советская авиация потеряла один самолет»{42}.
В условиях все усиливающихся бомбардировок мурманчане начали спешную перестройку народного хозяйства города для выпуска военной продукции. Были взяты на учет все оставшиеся после эвакуации сырьевые запасы, мобилизованы дополнительные рабочие кадры из числа женщин и подростков, на заводах вводился удлиненный рабочий день.
Выступая на митинге, где обсуждались задачи коллектива в военной обстановке, директор судоремонтного завода Наркомморфлота А. П. Прокофьев говорил: «Кому дорога Родина, кому дорого то, что создано нашими руками за годы революции, кому дорога свобода — помните: в эти дни, в дни смертельной схватки с врагом, никто не должен считаться ни с временем, ни с лишениями, ни с трудностями. Мы обязаны повысить производительность труда, дать как можно больше продукции нашей стране»{43}.
Самым первым боевым заданием для судоремонтников было, как говорилось выше, переоборудование рыболовных траулеров и других судов в сторожевые корабли и тральщики. На этой работе отличились бригады прораба Г. Ф. Левкина, которые не прерывали работу и во время авианалетов. В самые горячие июльские дни мастер П. А. Сафонов не выходил из цеха пять дней.
Находясь в оперативном подчинении военного командования, судоремонтный завод Мурманского пароходства только за 1941 г. отремонтировал 133 судна, выполнил 25 аварийных ремонтов, наладил выпуск мин. Судоремонтники делали также печи и железные камельки для фронтовых землянок, сани для пулеметов и противотанковых ружей, лопаты, кирки.
О том, как в Мурманске ремонтировались подводные лодки, рассказывал после войны директор судоверфи П. В. Сапанадзе:
— Осталось в памяти восстановление подводной лодки «малютки», подорвавшейся на мине и уцелевшей на плаву с оторванным по торпедные аппараты носом. Ее должны были отправить на восстановление в глубь страны. Мы дали слово А. Г. Головко, что лодку восстановим у нас на верфи в короткий срок. Работой руководил начальник корпусного цеха А. М. Челюк, а исполняли ее две котельные бригады [73] — А. Я. Денисова и П. Г. Лотонина. Вся работа по восстановлению лодки была исполнена за сорок пять суток.
Огромный объем работ в годы войны выполнял судоремонтный завод Главсевморпути. Рабочие-судоремонтники и члены экипажей кораблей спали в цехе, где поставили нары и раскладушки. Туда же приносили питание. Работали по 11–13 и более часов, но ремонт заканчивали в указанные сроки. Коллективу завода не раз присуждалось переходящее Красное знамя Военного совета Северного флота. Свыше 250 рабочих и инженеров завода были награждены орденами и медалями.
Через Мурманск шло почти все снабжение Северного флота. По железной дороге перебрасывались торпедные катера, недостроенные лодки «малютки». Через Мурманск поступало топливо для кораблей, оружие и боеприпасы, продовольствие и обмундирование. Мурманские артели взяли на себя ремонт краснофлотского и красноармейского белья, шинелей, обуви, в госпиталях Мурманска лечились сотни матросов и командиров.
Самоотверженно трудились мурманские моряки и портовики. В торговом порту после того, как большая часть мужчин была мобилизована в армию, осталось всего 700 человек, в основном непригодных для строевой службы. Сложную работу по перестройке деятельности Мурманского торгового порта в военных условиях возглавили начальник порта Л. П. Новосадов и сменивший его затем А. Д. Фортученко, главный диспетчер Н. И. Торопов, начальник грузового района М. К. Амалин.
В условиях непрерывных бомбардировок портовики развернули подготовку к первой военной зимней навигации. Так как горло Белого моря замерзло и доступ к Архангельску закрылся, главная нагрузка по приему и обработке транспортных судов союзников легла на Мурманский порт. Чтобы выполнить новые сложные задачи, связанные с поступлением внешнеторговых грузов, нужно было увеличить число работающих, продолжить механизацию погрузочно-разгрузочных работ и усилить массово-политическую работу среди трудящихся. К концу 1941 г. число работников в порту увеличилось до 1100 человек, а еще через год в навигацию работало более 4 тысяч грузчиков.
Один за другим вступали в строй новые механизмы и краны, в том числе 30–45-тонные. А это было особенно важно [74] и необходимо, ведь более половины прибывающих грузов составляли тяжеловесные. Очень много сделал для увеличения пропускной способности Мурманского порта уполномоченный ГКО по перевозкам на Севере И. Д. Папанин.
Партийная и комсомольская организации порта с помощью горкома партии развернули широкую массово-политическую работу. Было выделено 168 агитаторов, которых закрепили по бригадам, сменам и общежитиям.
Благодаря комплексу этих и других мер коллектив торгового порта успешно справился с задачами зимней навигации: за три месяца (с января по март) было обработано более 60 судов. 23 апреля 1942 г. в торжественной обстановке состоялось вручение 11 наиболее отличившимся портовикам ордена Красной Звезды, 40 работникам порта — медали «За боевые заслуги».
Поистине героическим был труд работников Мурманского отделения Кировской железной дороги. Это благодаря им организованно прошла эвакуация гражданского населения и оборудования, это они вели ремонт выходившей из строя техники, быстро ликвидировали последствия вражеских авианалетов, но этим они не ограничились. Чтобы выбить у фашистов мысль о безнаказанности налетов на железную дорогу, оказывать им активное противодействие, мурманские железнодорожники с помощью артиллеристов Северного флота оборудовали бронепоезд и две зенитные артбатареи на платформах, которые использовали для охраны пути.
Особенно большая нагрузка легла на Мурманский железнодорожный узел. Только за 1942 г. его коллектив обработал 10 664 поезда, отправил в глубь страны 108 тысяч вагонов с военными грузами. На станции Мурманск реконструировались пути, выполнялись большие восстановительные работы. В отделении железной дороги усилилось движение «двухсотников», работавших под лозунгом «За себя и товарища, ушедшего на фронт», широкое распространение получило лунинское движение{44}.
Железнодорожники работали, как герои, и гибли на трудовых постах, как солдаты на фронте. В пределах Мурманской области на железнодорожные пути и станции вражеская авиация совершила за войну 1070 налетов и сбросила 34 тысячи бомб. Это означает, что в среднем на каждый километр дороги от Мурманска до Кандалакши пришлось [75] по 120 бомб. 81 железнодорожник Мурманского отделения дороги погиб, 153 человека получили ранения. Мурманские железнодорожники и связисты одиннадцать раз завоевывали переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны и тринадцать раз — Красное знамя НКПС и ВЦСПС.
Помимо основной производственной работы по ремонту судов и паровозов на судоремонтных заводах и в мастерских железной дороги был налажен выпуск минометов и гранат. Оружие, изготовленное судоремонтниками и железнодорожниками, получило высокую оценку у бойцов Карельского фронта. В Мурманск пришло письмо от минометчиков, где говорилось: «Дорогие товарищи! Ваш замечательный подарок — минометы мы получили очень кстати, когда немецкие оккупанты предприняли очередную попытку овладеть одной из важных высот... В этом бою нам и довелось испытать новые минометы, сконструированные и построенные вами... 8 мин оказалось вполне достаточно, чтобы раз и навсегда рассчитаться с этой группой фашистских вояк. Они получили свое «жизненное пространство на Востоке» — по три аршина земли. По одному этому факту вы можете судить о качестве своей продукции. Скажем прямо, без обиняков, — хорошие, точные минометы вы сработали, товарищи. И за это вам спасибо, большое спасибо от всех нас...»{45}.
Война, эвакуация, перестройка народного хозяйства на военный лад сделали Мурманск более суровым. Ритм его жизни стал напряженнее, люди — сдержаннее и ответственнее. На крышах самых высоких домов — зданий тралфлота, судоверфи, ДМО моряков — разместились наблюдатели МПВО («вышковые»). Кое-где стояли зенитные пулеметы, но их, к сожалению, пока не хватало. Чуть позже появились в мурманском небе огромные колбасы аэростатов воздушного заграждения. С осени, когда пришли темные ночи, в городе соблюдалась строжайшая светомаскировка.
Военные патрули и бойцы истребительных отрядов проверяли документы, задерживали подозрительных: враг забрасывал шпионов и диверсантов, переодетых в форму красноармейцев, милиционеров и железнодорожников. Сурово пресекались случаи мародерства, нарушения законов военного времени. [76]
Когда гитлеровский план «молниеносной войны» в Заполярье дал трещину и сроки захвата Мурманска сорвались, фашистские генералы решили уничтожить город зажигательными бомбами. Было приказано усилить авианалеты на Мурманск и тем самым сломить его оборону на линии Кольского залива и железной дороги. Вражеские летчики пытались сорвать железнодорожное и морское сообщение между Мурманском и центром страны, уничтожить паромную переправу через Кольский залив, вывести из строя железнодорожный узел, Нижне-Туломскую гидростанцию и Мурманскую теплоцентраль. Пользуясь некоторым превосходством в воздухе и близостью своих аэродромов на территории Финляндии и Норвегии, противник совершал на Мурманск по 6–10 авиационных налетов в сутки.
Но сложившееся кое у кого на Западе мнение, что Мурманск был беззащитен, что фашисты его кромсали, как хотели, не соответствует истине. Летчики 14-й армии и Северного флота дрались самоотверженно. И при каждом новом налете гитлеровцы несли ощутимые потери. Защищали Мурманск и зенитчики. Сначала вокруг города действовало лишь несколько зенитных подразделений. Но тем не менее уже в первые дни войны наибольшего успеха в борьбе с фашистскими самолетами добились именно зенитчики. Вот что говорится о подвигах защитников мурманского неба в хронике войск ПВО:
«27 июня. В 18 часов 55 минут 14 вражеских бомбардировщиков в сопровождении истребителей произвели налет на Мурманск. Они были встречены огнем 33-го озад (отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. — А. К.) В завязавшемся воздушном бою нашей истребительной авиацией сбит один самолет противника...
2 июля. Немецко-фашистские самолеты пытались бомбить участок Кировской железной дороги между станциями Шонгуй — Лопарская (20–40 км южнее Мурманска). Зенитчики 33 озад сбили 3 из 12 участвовавших в налете бомбардировщиков...
21 июля. Немецко-фашистская авиация произвела дневной групповой налет на Мурманск. В налете участвовало 17 бомбардировщиков Ю-88. Части Мурманского бригадного района ПВО (командующий — полковник А. Н. Курочкин) не допустили фашистских стервятников к прикрываемому объекту»{46}. [77]
Отлично зарекомендовала себя с первого дня войны местная противовоздушная оборона (МПВО) Мурманска. Ее отряды были созданы во всех трех районах города, а также на крупных предприятиях. Первый приказ по формированиям МПВО был отдан в 2 часа ночи 22 июня 1941 года. В нем говорилось, что в Мурманске вводится угрожаемое положение и отряды МПВО приводятся в боевую готовность.
Все службы МПВО — оповещения и связи, медико-санитарная, общественного порядка, светомаскировки, противопожарная, противохимической защиты и аварийно-восстановительная — включились в боевую работу. Во всех этих городских формированиях насчитывалось около 5 тысяч человек, а вместе с группами самозащиты (их в Мурманске было 110) — свыше 8 тысяч человек.
В Мурманске спешно создавались новые санитарные дружины. Санинструкторами и медсестрами стали работница консервного завода А. Т. Кузнецова, токарь судоверфи П. С. Шорохова, бухгалтер Л. В. Салтыкова, сотрудницы горсовета Елена Долгова и Мария Макаровская, домохозяйки Анна Медведева, Вера Полюсова, Клавдия Шкрябина. В медико-санитарной дружине Мурманска отличились Е. Д. Владыкина, А. С. Гунина, Е. И. Герм, В. И. Терешичева и Л. М. Русакова.
По путевке ЦК комсомола Украины осенью 1939 г. приехала в Мурманск Александра Турова. Грянула война, и она вступила в ряды защитников Мурманска, спасла более 30 человеческих жизней, а сама погибла в 1942 г. во время налета вражеской авиации. Александра Турова посмертно награждена орденом Ленина, ныне в рыбном порту в память о ней открыта мемориальная доска.
В первые недели войны, когда медсанбаты и полевые госпитали не успевали справляться с потоком раненых, в медицинские подразделения 14-й армии и Северного флота пришли сотни девушек Мурманска. Когда не стало хватать крови для переливания, горсовет бросил клич: «Все в ряды доноров!» На станцию переливания крови шли люди всех возрастов, всех профессий. Мурманчане дали бойцам и командирам 25 368 литров крови. За организацию этой работы Петр Андреевич Баяндин, ныне известный хирург, заслуженный врач РСФСР, Герой Социалистического Труда, получил орден Красной Звезды. [78]
Раненых с фронта принимали все больницы города. Под госпитали были приспособлены школьные здания. В военно-морском госпитале № 74, что расположился в школе № 17, лечились не только советские моряки, но и члены экипажей с британских и американских кораблей, с латиноамериканских транспортов, с судов, принадлежащих Канаде, Польше, Либерии. Несмотря на то что приходилось работать под непрерывными бомбежками, в госпитале царил морской порядок: все операционные кабинеты и палаты блестели стерильной чистотой, белье было свежим и выглаженным, комплекты хирургических инструментов и посуда всегда находились в положенном месте.
Сестрами и санитарками работали девушки, не пожелавшие уехать из Мурманска в дни эвакуации; среди них немало бывших рыбообработчиц: Надежда Волкова, Зинаида Павлова, Валентина Соболева и другие. В прошлом эти девушки были стахановками, слава о них гремела по области, а в сорок первом они пошли ухаживать за ранеными, кормить тяжелобольных, убирать в палатах, заготавливать дрова и делать сотни других обыденных дел.
Несмотря на продовольственные затруднения, работники госпиталей старались приготовить для раненых национальную пищу: англичане любили бульоны и бобовое пюре, поляки — гречневую кашу, индонезийцы — рис с капустой. Вполне естественно, не забывали и своих: сибирякам — пельмени, украинцам — галушки, узбекам и казахам — плов. Правда, не каждый день это получалось. Но диетсестра Е. Т. Петрученко и главный повар военно-морского госпиталя И. Г. Григорьев старались. Григорьев был до войны лучшим кулинаром Мурманска, он работал шеф-поваром ресторана «Арктика».
Чтобы не допустить цинги, многим раненым прописали отвар из сосновых веток. Для тяжелораненых санитарки приносили из дома, из своих скромных запасов, банки с вареньем из черники, брусники, морошки. Чуть позже в госпитале стали приготовлять соки.
Кроме хорошего питания, квалифицированного лечения раненые видели заботу о себе и другого рода — им читали газеты, показывали кинофильмы, устраивали концерты самодеятельности. Работали почта, радиовещание.
Мурманск жил напряженной прифронтовой жизнью. Работали заводы, выпуская военную продукцию и ремонтируя корабли. Восстанавливались после налетов линии электропередачи и водопровод. Шли поезда, разгружались пароходы. По инициативе комсомольцев судоремонтного завода [79] Главсевморпути десятки служащих перешли из канцелярий в цехи, к станкам.
Укреплялись связи трудовых коллективов города с фронтовыми частями. Комсомольцы Микояновского района в августе 1941 г. собрали 156 посылок для пограничников. Молодежь Кировского района послала красноармейцам 106 посылок. Мурманчане писали воинам: «Беспощадно бейте фашистских гадов, пусть знают гитлеровцы, что не видать им Мурманска как своих ушей».
Ближе к зиме начался сбор теплой одежды и обуви для воинов Красной Армии. На 1 января 1942 г. мурманчане собрали 486 пар валенок, 403 фуфайки, 270 полушубков, а всего — более 13 тысяч различных теплых вещей. Важной задачей стал сбор металлолома, только в 1941 г. комсомольцы собрали его 8 тысяч тонн.
Мурманчане с радостью получали «треугольнички» с фронта — весточки от родных и знакомых и боялись писем в конвертах, в которых чаще всего приходили официальные «похоронки».
Не замирала культурная жизнь города. Уже вечером 23 июня 1941 г. состоялся концерт артистов Мурманского драматического театра на призывном пункте во Дворце культуры им. С. М. Кирова.
Артист А. Донов вспоминал:
«Состояние у всех тревожное: к городу уже пытались прорваться фашистские самолеты. Волновались и мы, идя на свой первый концерт: «Как-то нас примут? Вообще уместно ли будет наше выступление?»
Но когда начался концерт, а он состоял из песен, стихов, сцен из спектаклей, мы поняли, что наше искусство очень нужно бойцам»{47}.
На следующий день бригада артистов выехала на фронт.
В Мурманске часто выступал ансамбль песни и пляски Северного флота, в репертуаре которого были песни о защитниках Заполярья на слова поэтов А. А. Жарова, Н. Г. Флерова, А. Е. Ойслендера, на музыку композиторов Б. М. Терентьева, В. Н. Кочетова и Е. Э. Жарковского. Особенно пришлась по душе мурманчанам песня Е. Э. Жарковского на слова Николая Букина «Прощайте, скалистые горы», написанная несколько позже.
Желанными гостями мурманчан были карельские артисты ансамбля «Кантеле», театра музыкальной драмы. [80]
В один из приездов во фронтовой город Карельский театр музкомедии давал спектакль в городском бомбоубежище, вырубленном в скале: шла оперетта «Роз-Мари». Но еще днем стало известно, что на спектакле будет присутствовать находившаяся в Мурманске английская военная миссия в полном составе. Артист театра Н. Рубан, игравший Джима, и певица С. Рикка (Роз-Мари) решили исполнить свои партии на английском языке. Успех, как говорится, был на грани фурора. Англичане не ожидали такого подарка и были приятно удивлены.
В докладной записке об учреждении медали для защитников Мурманска М. И. Старостин в мае 1944 г. писал:
«Защите Мурманска были подчинены интересы 14-й армии, Северного флота, партийных, советских и хозяйственных организаций.
Десятки тысяч трудящихся были мобилизованы на строительство запасных оборонительных рубежей армии, рыли окопы, траншеи, строили дзоты и землянки. Цементом с предприятий бетонировались доты. Двухтавровые балки, рельсы шли на строительство огневых точек, мостов, надолб. Тысячи трудящихся работали на строительстве полевых аэродромов и дорог. Все промышленные предприятия области работали для армии и флота. Из вагонных осей точили минометы, лили гранаты, мины, снаряжали их, ремонтировали оружие, боевые суда, делали буквально все, работали, не считаясь со временем»{48}.
Непоколебимо веря в правоту своего дела, в победу над врагом, при недостатке рабочей силы, оборудования и материалов, под бомбами воздушных пиратов трудящиеся Мурманска вели героическую борьбу за то, чтобы город не достался фашистам, чтобы враг был разгромлен. Они досрочно ремонтировали и восстанавливали военные корабли и транспортные суда. Под огнем врага формировали и безостановочно водили поезда, в удивлявшие союзников сроки разгружали караваны судов. Рыбаки тралового флота, несмотря на трудности и смертельную опасность, водили суда на промысел.
Дружба между армейскими, флотскими подразделениями и трудовыми коллективами заполярного города, сложившаяся еще в мирные годы, во время Великой Отечественной войны становилась все более крепкой. Она помогала армии и флоту успешнее бить врага на суше, в море и в воздухе, а труженикам Мурманска ковать победу в прифронтовом тылу. [81]