Помощь Родины
Полеты к партизанам продолжались.
Воздушные поезда появлялись один за другим с интервалом 10–15 минут. Планеры со свистом разрезали воздух и плавно скользили по земле, отворачивая в сторону леса, уступая посадочную полосу следующему. Обработка грузов шла быстро, без всяких задержек.
Последними принимались самолеты. Один из них отрулил слишком далеко в кустарник и попал в колдобину. Пришлось вручную вытягивать его за хвост. Возились с ним долго. Оказывается, он прорезал землю до грунтовых вод, которые были довольно близко от поверхности почвы. Это явилось для партизан полной неожиданностью. Значит, дальше кромки аэродрома загонять самолеты в лесные просеки опасно. Этот самолет поднялся с Бегомльского аэродрома, когда уже начинался рассвет. На нем улетели назад планеристы. Самолет благополучно добрался до своего аэродрома.
Оружие из советского тыла! Люди из отряда боепитания еще и еще раз перекладывали все эти винтовки, автоматы, пулеметы, ПТР, ящики с патронами. На них густая заводская смазка. Даже как-то не верилось, что после стольких душевных мук, терзаний бригада «Железняк» вдруг получит такую большую партию оружия. Еще вчера все это было для партизан мечтой, а сегодня, 19 марта 1943 года, они стали обладателями новейшего оружия Красной Армии. Кто-то из планеристов сверх всяких накладных доставил им две металлические трубы длиной меньше метра. На одном конце трубы было что-то вроде железной лопаты. И тут капитан Титков вспомнил, что в первые дни войны шел разговор о минометах-лопатках. Вот, оказывается, они какие! Внимательно прочитал инструкцию об использовании этого оружия. Потом в учебных целях выпустил одну мину. Такой миномет партизанам вполне подходил. Он легко переносится, прост в обращении. Но было и одно «но»... Из него нельзя вести беглый огонь. После каждого выстрела [78] требовалось уточнение наводки. Лопата не обладала такой устойчивостью, как опорная плита.
Помощь из советского тыла имела и очень важное моральное значение. Самолеты как бы сблизили Малую партизанскую землю с Большой землей. До нее было теперь рукой подать. Они разделялись лишь фронтом. Но ныне через него перекинут воздушный мост. Вот — газеты и журналы. Только вчера они вышли из типографии, а сегодня уже у партизан, в тылу врага. Ведь это же здорово! Даже только из-за одного этого стоило штурмовать Бегомль.
Воздушная операция расширялась день ото дня. Каждую летную ночь на аэродроме приземлялись по семь-десять планеров и два-три самолета. Теперь сюда забрасывался груз не только для бригады «Железняк», но и партизанам других районов и областей. Вот далеко не полный список получателей этих грузов бригады: Дубова, Лопатина, Воронянского, «Штурмовая», «Смерть фашизму», имени Кирова, три бригады оршанских партизан, бригады имени Фрунзе, «Старик», имени Калинина, отряды «Большевик» и «За Родину», шесть других отрядов, десяток разведывательно-диверсионных групп.
С каждым днем в районе дислокации бригады «Железняк» гостей становится все больше. Приезжали командиры и комиссары отрядов и бригад из других областей: Ф. Ш. Марков, М. Г. Мурмулев и десятки других партизанских командиров.
В Бегомль по воздушному мосту начали прибывать и представители из высших органов.
В апреле 1943 года воздушная операция уже распространилась на многие районы. Пока все шло хорошо. Малиновского от партизан отзывали. На его место вот-вот должен был прилететь мастер планеризма гвардии старший лейтенант Выгонов...
Командир склонился над картой. Карандаш медленно прошел по бумаге, оставив за собой тонкую красную черту.
— Это ваш путь, — сказал он Выгонову. — Вы пересечете линию фронта на буксире за самолетом и совершите посадку в районе расположения партизанской бригады «Железняк». Останетесь там и будете принимать планеры с боеприпасами и вооружением.
— Когда вылет? [79]
— Как только позволит погода. Помните, что от вашего успеха зависит многое. Гитлеровцы намерены предпринять наступление против партизанского края с центром в местечке Бегомль. Бегомль — источник снабжения всех партизанских бригад Белоруссии оружием и боеприпасами. Необходимо во что бы то ни стало удержать его в наших руках. Мы пока не располагаем в тех местах другими аэродромами, приспособленными для посадки транспортных самолетов. Выброска материалов на парашютах не всегда успешна: часть грузов приходит в негодность или пропадает. Кроме того, не всякий груз можно спустить на парашюте. Единственное надежное средство снабжения партизан — планеры.
Этот разговор произошел в конце апреля 1943 года на одном из полевых аэродромов. К тому времени у В. Выгонова за плечами был уже изрядный опыт полетов на планерах различных конструкций, однако летать в тыл врага, совершать посадки на ограниченные и незнакомые площадки в полной темноте и без специальных посадочных приспособлений ему не приходилось. Тем не менее он был уверен, что задание выполнит. Когда он передал приказ командира полка планеристам своего отряда, они воодушевились:
— Наконец-то настоящее дело!
Но вылететь на другой -день им не пришлось. Густые облака низко нависли над аэродромом. Моросил мелкий дождь. Синоптик на все вопросы только отрицательно качал головой. Туман. Высота 150 метров.
Только 2 мая легкий ветерок разорвал пелену тумана. В облаках появились просветы. К вечеру небо очистилось полностью. Пилоты еще раз сверили условные сигналы, договорились с летчиками о высоте полета и, пожав руки друзьям, разошлись по своим планерам. Ровно в 21 час 30 минут стартер взмахнул флажком. Первый самолет тронулся с места, увлекая за собой тяжело нагруженный планер, который пилотировал Выгонов. Еще несколько секунд — и Он оторвался от земли.
Летят. Знакомый аэродром, друзья — все позади. Перед ними тревожно сгущающийся с каждой секундой мрак ночи. Впереди — линия фронта. Выгонова сопровождает техник по планерам Александр Поначевный, которому предстоит взять на себя заботу о материальной части планеров в партизанском крае. Буксирующий самолет почти теряется во мраке, и только по вспышкам из [80] выхлопных патрубков Выгонову удается сохранять полет планера строго в хвосте самолета.
В таком ответственном полете малейшая небрежность или неточность грозит катастрофой. Ошибись штурман в расчете — и цель потеряна. Измени летчик резко скорость самолета — и буксирный трос лопнет.
Особенно трудно при выполнении этой опасной задачи планеристам. Полет на буксире в темноте требует большого мастерства, выдержки, хладнокровия: ведь обрыв буксирного троса мог бы поставить пилота-планериста в очень тяжелое положение, заставить его произвести посадку в расположении врага.
Линия фронта приближалась. Внизу, справа и слева, появились многочисленные зарева пожаров. Это горят подожженные гитлеровцами деревни. Выгонов смотрит на часы. Уже совсем скоро...
С тревогой он вглядывается в темноте, ожидая условного сигнала с самолета. Перелет линии фронта является одним из наиболее опасных моментов. Кончалась Большая земля. Сейчас они пойдут над территорией, занятой противником. Три коротких мигания карманного фонаря с борта самолета-буксировщика подтвердили правильность расчета. Теперь под ними уже враг. Продолжается полет в полной темноте. Когда линия фронта осталась далеко позади, внизу стали проявляться сигнальные огни. Они изображали то крест, то треугольник, то букву «Т». Кто зажег эти костры? Свои или гитлеровцы? Сумеет ли штурман выйти на цель?
Внезапно откуда-то снизу взлетели голубые цепочки огней. Трасса пулеметной очереди прошла над планером! Обшивка задрожала от десятка одновременных толчков. Затем все стихло. Выгонов пошевелил руками и ногами, попробовал рули. Как будто и он и машина целы. Сзади послышался голос Поначевного:
— Жив?
— Жив. Все в порядке. (Позже на планере обнаружили десятки пробоин.)
Самолет-буксировщик, очевидно, не пострадал от обстрела. Полет продолжался. Нетерпение начало овладевать Выгоновым. Когда же, наконец, цель? Судя по времени, она уже должна быть под ними. Однако, как на зло, он теперь не различал никаких сигнальных огней. Густая тьма окутывала небо и землю. Стрелка высотомера поползла вниз. 1000... 800... 400 метров. Самолет [81] шел на снижение. Теперь Выгонов отчетливо видел четыре костра, расположенные в одну линию. Это условный сигнал. Они у цели...
Бурлила жизнь на Бегомльском аэродроме. ЦК Компартии Белоруссии, ЦШПД и БШПД делали все возможное, чтобы побольше переправить народным мстителям оружия, боеприпасов, медикаментов и взрывчатки, вывезти на Большую землю раненых и больных.
Но вот в один из таких дней, когда ничто не предвещало опасности, над Бегомлем закружил вражеский самолет «Фокке-Вульф-189», или, как его называли, «рама». Из леса, что начинался сразу за аэродромом, кто-то дал две ракеты. Они описали дугу и повисли над самым, посадочным полем. «Рама» сейчас же метнулась туда. Партизаны бросились прочесывать лес. Они нашли пустые гильзы от ракет, следы... Но сами ракетчики словно сквозь землю провалились. Правда, уже перед деревней Бояры видели парнишку и девушку с корзинками в руках, но никто не обратил на них внимания. Ночью над аэродромом вновь взвились ракеты, и тут же прилетели ночные бомбардировщики, хотя их удар пришелся по ложным посадочным площадкам.
С этого дня, каждую ночь, как только начинали садиться самолеты и планеры, из леса, то с одной, то с другой стороны аэродрома взлетали ракеты. Три отряда партизан бросили на прочесывание леса, и все напрасно. Только снова попадались на глаза паренек и девушка. Они в конце концов навели на диверсантов.
Изба, где обосновались диверсанты, стояла на отшибе, близ леса. Взять их живыми не удалось...
Позже в руки народных мстителей попал еще один лазутчик. Это был матерый враг, прошедший специальную подготовку в Минске. Как и многие предатели, он оказался нестойким, рассказал работникам штаба бригады много важного. По его словам, гитлеровцы никак не могут обнаружить аэродром. Они показывали ему фотоснимки окрестностей Бегомля и недоумевали, где мог находиться аэродром, если вплотную к поселку подступал лес. Значит, маскировка была отличной. С наступлением дня на аэродроме, благодаря усилиям команды Веденкова, вырастал сплошной лес.
От лазутчиков же партизаны узнали, какая операция готовилась против них. Создавался настоящий карательный фронт. Сюда стягивались отборные головорезы. [82]
Бегомльский аэродром продолжал действовать. Советские летчики и планеристы блестяще справлялись со своими обязанностями. Труднее всего приходилось тем из них, кто прилетал на аэродром уже в ходе вражеской карательной операции. Только за один день наступления гитлеровцев (в начале мая 1943 года) авиация противника совершила на Бегомль несколько массированных налетов. Пикировщики прилетали бомбить поселок большими группами. Но партизанский аэродром все еще работал с полной нагрузкой. Лес кругом был забит планерами. Их собирались отбуксировать в советский тыл, но теперь было поздно. К тому же многие из них нуждались в ремонте.
Обстановка в партизанской зоне становилась все более напряженной. В небе днем и ночью барражировали вражеские машины. Теперь была определенная опасность для советских самолетов, которые приземлялись на аэродроме. Но планеры садились все время. Раньше планеристы последним самолетом улетали на Большую землю, чтобы в следующую ночь привести сюда новый планер с оружием. Сейчас они не могли улететь. А ребята никак не хотели сидеть без дела, желали побывать на партизанской передовой, где уже становилось жарко. Командир бригады не разрешал им участвовать в боях. Ведь за ними вот-вот мог прилететь самолет. Однако они сами ушли в 1-й отряд, когда там началась схватка с врагом. Среди них находились Поначевный, Селезнев, Куров, Степанов, Шадрин, Понов, Стрельников, Кириченко, Сушилин, Комиссаров и много других.
«Планеристы с каким-то особым азартом шли в бой, один перед другим старались отличиться. Сколько трудов стоило вывести их из боя! На пути в Бегомль они примкнули к 3-му отряду и там втянулись в перестрелку», — пишет капитан Титков.
В первых числах мая карательная операция фашистов была в полном разгаре...
...Выгонов отцепился от самолета и пошел на посадку. Из предосторожности решил не включать фару. Выполнив четырехугольный маршрут, как полагается по всем наставлениям, посадил планер вдоль линии костров.
Следом за ним шел на посадку другой планер.
Плавным нажимом на педаль Выгонов повернул свою машину в сторону от костров. Навигационные огни мелькнули перед глазами Выгонова. Подпрыгивая на [83] кочках, другой планер прошел мимо костров и остановился.
— Ну, наконец дома! — послышался задорный голос старшего сержанта Селезнева.
Планеры приземлялись один за другим. В это время вблизи раздались оглушительные взрывы. «По-видимому, немецкий самолет обнаружил место посадки и стал бомбить площадку», — подумал Выгонов.
Из леса выбежало несколько человек. Они быстро загасили костры. Стало совсем темно. Самолеты-буксировщики улетели, и в наступившей тишине Выгонов различил гул мотора немецкого самолета, идущего на большой высоте. Недалеко от планера послышались голоса. С автоматом в руках, в сопровождении одного пилота-планериста Выгонов пошел в ту сторону, где были люди. Внезапно раздался резкий окрик:
— Стой! Кто идет?!
Из-за деревьев появились люди с винтовками и автоматами, готовыми к бою.
Планеры были разгружены в течение 15 минут. Откуда-то появились телеги, на которые партизаны уложили привезенные грузы. Когда все планеры были хорошо замаскированы, комендант аэродрома сказал:
— Ну, а теперь отдыхать...
На следующий же день после планерного десантирования группы Выгонова фашистская авиация начала планомерную обработку района. Сначала в воздухе появился двухфюзеляжный самолет «Фокке-Вульф-189». Он долго кружил над городком, словно высматривал что-то с большой высоты.
В середине дня прилетело более 40 немецких бомбардировщиков. Сотни зажигательных бомб обрушились на Бегомль. Деревянные дома запылали. Огонь перекидывался с одной улицы на другую.
От страшного жара лопались стекла в домах. Планеристы вместе с партизанами бросались в горящие здания, спасая детей и имущество жителей.
Днем «юнкерсы» и «хейнкели» бомбили аэродром, А ночью продолжали прибывать планеры с Большой земли. Выгонов принимал их со всеми предосторожностями. Все планеры приземлились удачно, несмотря на то, что земля была изрыта немецкими бомбами.
Требовалось подыскать новую посадочную площадку. Однако сделать это было не так-то просто. После продолжительных [84] поисков, объездив вместе с командиром бригады всю территорию, которую занимали партизаны, остановились на небольшой поляне в двух километрах от деревни Березневка. Нельзя сказать, что этот выбор полностью удовлетворил Выгонова, так как площадка имела не более 600 метров длины и 200 метров ширины. Строевой лес подступал к ней сплошной стеной. Крупные валуны и кустарники делали площадку совершенно непригодной для посадки планеров. Но это было лучшее, что нашли среди сплошных лесов и болот.
Под руководством Выгонова планеристы и колхозники из близлежащих деревень приступили к выравниванию и очистке площадки. За трое суток аэродром был готов, а на четвертые Выгонов уже принимал здесь планеры с грузом.
Двадцать четыре дня провел Выгонов с партизанами бригады «Железняк». За это время они приняли более сотни планеров и несколько самолетов, вывозивших планеристов обратно на Большую землю.
24 мая ночью над аэродромом послышался гул моторов. Самолет, покружившись над кострами, сел.
Из кабины вышел старший лейтенант Плеханов.
— Я за тобой, Выгонов. Генерал приказал привезти тебя, — сказал он, пожимая планеристу руку. — Там ждет новое задание.
Когда самолет после взлета набрал высоту, Выгонов увидел далеко внизу четыре огонька, вытянувшиеся в линию. Это был тот самый сигнал, на который шли планеристы, привозившие оружие белорусским партизанам.
Самолет шел на восток. Навстречу ему, параллельным курсом, летели аэропоезда. Подвозка оружия народным мстителям продолжалась.
Долго поставлять оружие на запасную площадку тоже не удалось. Последний самолет, который партизаны приняли здесь, привели летчик Плеханов и штурман Радеев. Они садились уже под огнем противника. Но и этот перерыв был временным. После блокады аэродром снова действовал.
Партизаны бригады «Железняк» были благодарны советским летчикам и планеристам авиасоединений генералов Щербакова и Преснякова, проложившим воздушный мост к Бегомлю.
Бегомльский воздушный мост не был единственным в Белоруссии в 1943 году. Когда в распоряжение центральных [85] органов партизанского движения выделили транспортную авиацию и много военных материалов, воздушная связь с народными мстителями стала более устойчивой.
Но Бегомльский аэродром был одним из первых, через который в 1943 году доставлялись партизанам оружие, другие материалы в таком большом количестве. Он стал впоследствии Центральным и полетами на нем руководил Григорий Степанович Малиновский.