Глава XII

Обстановка на левом фланге Западного фронта после отхода его главных сил от Вислы. — Приведение в порядок армий Западного фронта. — Мероприятия по восстановлению железнодорожного транспорта на Западном фронте. — Ближайшие предположения командования. — Начало нового большого наступления польских армий. — Гродненская операция. — Фланговый марш 3-й армии в район Лиды. — Отход армий Западного фронта на линию старых русско-германских окопов. — Выводы. — События на фронте 15-й и 14-й армий в период Гродненской операции. — Пинская операция и ее результаты. — Общие выводы.

Сражение на Висле закончилось арьергардными боями наших армий Западного фронта, которые постепенно затихали, и к 25 августа начала устанавливаться новая линия фронта, проходящая по линии м.м. Липск — Кузница — западнее Волковыска — Беловеж — восточнее Брест-Литовска и далее по Зап. Бугу и западнее г. Грубешов. Однако боевые действия не прекратились на всем Западном фронте одновременно.

Если главная масса армий этого фронта, выдержавшая всю тяжесть боев на р. Висле, [519] нуждалась в необходимом отдыхе, передышке и приведении себя в порядок, то наступательный порыв 12-й и 1-й Конной армий не достиг еще своего предела, и боевое оживление продолжало царить на их участках, причем борьба шла за сохранение в своих руках инициативы.

В тех обстоятельствах, в каких после Варшавского сражения оказались остатки 4-й 3-й, 15-й и 16-й армий Западного фронта, активность 12-й и Конной армий имела большое значение. В своем разговоре с командзапом от 1 сентября Главком усматривал задачу этих армий в том, что они должны не только выдвинуться вперед, но и разгромить противника на своем фронте, что, по мнению Главкома, должно было повлечь за собою сложные и невыгодные для противника перегруппировки его сил, а это последнее обстоятельство должно было дать нам необходимое время для отдыха. Командзап был против самостоятельного рейда Конной армии, но в развитие полученных указаний предполагал по занятии Конной армией района Замостья и Красностава сменить ее частями 7-й и 44-й стр. дивизий 12-й армии и вывести ее в резерв для отдыха, чтобы затем со свежими силами она могла принять участие в общей операции.

Но этим предположениям не удалось осуществиться. Противник сам стремился к захвату наступательной инициативы на фронте этих армий, что ему и удалось выполнить в начале сентября. Ожесточенная борьба Конной армии за обладание Замостьем закончилась, как известно, отходом этой армии под натиском противника по направлению к Грубешову.

1 сентября боевой фронт обеих армий проходил по линии р. Гучвы в районе Грубешова{363}.

Пока происходили эти события на участке левого фланга Западного фронта, в остальных его армиях происходила усиленная организационная и реорганизационная работа.

В своем докладе от 1 сентября командзап сообщал Главкому, что уже через несколько дней он надеется довести боевой состав дивизий 3-й и 15-й армий до 3000 штыков каждая. В разговоре по прямому проводу от 4 сентября командзап еще раз констатирует успешность восстановления дивизий 3-й и 15-й армий, причем приводит следующие цифры о распределении членов партии РК по армиям: в [520] 15-ю армию прибыло 1000 питерских коммунистов, 3-я армия получила их 450 человек.

Укомплектование наиболее пострадавших дивизий 16-й армии подвигалось менее быстро, так как эта армия имела в своем распоряжении мало свободных винтовок. Командзап считал, что восстановление наиболее пострадавших дивизий: 8-й, 10-й, 17-й стрелковых также является лишь вопросом нескольких дней.

Остатки дивизий интернированной 4-й армии (12-я, 18-я, 53-я, 54-я стр. и 10-я и 15-я кавалер.) сосредоточивались уже в указанном им районе; из этих частей предполагалось сформировать особую резервную группу и во главе ее поставить бывшего командующего Мозырской группой тов. Хвесина.

Мозырская же группа переименовывалась в 4-ю армию, во главе которой ставилось управление бывшей 4-й армии, интернированной в Восточной Пруссии.

Кроме того, на фронт двигались и новые подкрепления: 55-я стр. дивизия сосредоточивалась в районе Барановичей, туда же подтягивалась и сводная дивизия ВОХР. Из отдельных кавалерийских частей сводилась на фронте 4-й армии 17-я кав. дивизия. Командзап рассчитывал к 15 сентября довести боевой состав своих армий до 6000 штыков каждую, и к этому сроку, по его мнению, фронт должен был стать вполне боеспособным.

Исходя из этих расчетов, командзап в предвидении нового решительного удара Западного фронта хотел «предварительно разыграть подготовительную операцию на левом фланге».

Командзап предполагал отбросить поляков за р. Сан, для чего усилить левый фланг 12-й армии и ударить Конной армией в направлении на Раву-Русскую, левым флангом 12-й армии в направлении на Жолкиев — Яворов, в то время как 14-я армия должна была нанести удар в направлении на Львов, имея в виду конечной целью выход на фронт Люба-чув — Самбор, что и должно было обеспечить свободу действий 12-й и Конной армий.

Оттяжка сил противника в северном направлении обеспечивала выполнение операции, а к тому моменту, когда противник перегруппируется, будут восстановлены силы Западного фронта и мы сможем приступить к общей операции, причем главные силы южной группы выгодно били бы в северо-западном и в северном направлении. [521]

Соображения командзапа, высказанные им в беседе по прямому проводу с Главкомом от 4 сентября о производстве такой предварительной подготовительной операции в районе Галиции с использованием для этого Конной армии, не были одобрены Главкомом, который в телеграмме своей № 5209/ОП./1156/Ш. от 5 сентября указывал командзапу, что вовлечение Конной армии в операции в районе Львова может повлечь за собою потерю времени и сильное уклонение ее к югу, и эта армия не сможет тогда принять участия в общем наступлении Западного фронта. Главком предпочитал оставить Конную армию на месте и направить ее в момент решительных операций Западного фронта в люблинском направлении и связать ее действия с действиями 4-й армии. Настоящее расположение армии в районе Грубешов — Крылов, по мнению Главкома, было весьма выгодно как исходное для общего наступления и для действий во фланг противнику, если бы он хотел развивать свои наступательные операции к востоку от Львова.

Не только одно восстановление численного и боевого состава и материальной части дивизий Западного фронта привлекало внимание нашего главного командования и командования Западным фронтом: состояние транспорта на Западном фронте требовало энергичных мероприятий для приведения его в порядок.

Стремительный бег наших армий к берегам Вислы повлек за собою страшную забивку узловых станций эшелонами, ввиду того что «тылы и базы, штатные и нештатные команды и т. д. — все находились на колесах». Этому же положению содействовало еще и то обстоятельство, что «восстановленные работы производились в ущерб эксплуатации».

Для приведения в порядок нашей железнодорожной сети были приняты энергичные меры, которые не замедлили дать свои положительные результаты.

Прежде всего, было приступлено к скорейшей перешивке головных железнодорожных участков на широкую колею. Для развития магистральных военных дорог было приступлено к перешивке железной дороги Минск — Бобруйск с ветвью на Осиповичи — Слуцк и к срочной постройке железнодорожного моста через Березину у Бобруйска.

Кроме того, было приступлено к постройке железнодорожного моста у Речицы (на Днепре), к постройке моста для второй колеи у Борисова. [522]

Все эти работы должны были быть произведены в течение сентября месяца и тогда фронт располагал бы двухпутной коммуникацией Жабинка — Лунинец — Гомель и Минск-Жлобин — Гомель со сплошной рокадной линией Витебск — Орша — Жлобин — Калинковичи — Коростень.

В отношении разгрузки узлов приняты были не менее энергичные меры, что видно из следующих цифр: 23 августа на Барановическом узле находилось 3728 вагонов, а на 31 августа на том же узле оставалось всего 1302 вагона{364}.

В отношении насыщенности Западного фронта пополнениями дело обстояло так, что командование Западного фронта было вправе питать надежды на скорое пополнение своих дивизий: главная масса пополнений Западного фронта в количестве 70 000 человек находилась в запасной армии Западного фронта и располагалась, не переходя меридиана гор. Витебска.

Запасные армейские полки располагались в Молодечно (3-й армии), Лиде (15-й армии), Могилеве (16-й армии) и, наконец, запасный полк 4-й армии перебрасывался в г. Гомель. В начале сентября запасные армейские полки выбросили свои пополнения в армейские маршевые батальоны, и численность их предполагалась в ближайшем будущем довести до 1000 человек на каждую дивизию арми{365}.

Приближение зоны военных действий к литовской территории поставило вновь на очередь во всей его полноте вопрос о взаимоотношениях наших и литовских войск и властей. В беседе с Главкомом по прямому проводу от 1 сентября командзап указывал на нелояльное поведение Литвы и на необходимость принять то или иное решение в связи с тем обстоятельством, что возможная коренная перегруппировка наших тылов ставила Литву по отношению к ним в то же положение, в каком была по отношению к нам Латвия, а это положение вынуждало нас постоянно на нее оглядываться и опасаться за наш фланг{366}.

Последующие события, как увидим ниже, подтвердили опасения командзапа. [523]

Возможность использования литовской территории для активных операций со стороны противника предусматривалась, и потому были даны указания войскам Западного фронта о необходимости в этом случае не останавливаться перед нарушением нейтралитета литовской территории (см. приложение № 1).

Усиленные переходы, непрерывные бои и продолжительное пребывание без отдыха сильно отразилось на состоянии 1-й Конной армии.

Командарм Конной в телеграмме своей от 4 сентября за № 185/сек./ пол. на имя командзапа указывал, что Конармия уменьшилась в своем составе на 50% и к моменту подачи телеграммы насчитывала в своем составе не свыше 8000 сабель при ограниченном количестве артиллерии и пулеметов.

Командарм Конной констатировал понижение боеспособности своей армии и указывал, что его армия в течение 7–10 дней не в состоянии выполнить какие-либо оперативные задания фронта.

Таково было положение на фронте и в тылу армий Западного фронта и таковы были ближайшие намерения и предположения главного командования и командования Западного фронта, когда на левом фланге этого последнего начала определенно развиваться большая активная операция противника, начавшаяся на участке Конной армии, после ее отступления от Замостья и распространившаяся затем на фронты соседних 12-й и 4-й армий.

Не прерывая своего нажима на Конную армию, противник принудил ее к отходу за р. Зап. Буг.

Одновременно с этим обнаружился нажим противника и на правый фланг 12-й армии со стороны Бреста, причем этот фланг от м. Малорыто был отброшен на восток по направлению к м. Мокраны.

Директивой № 01007/оп./сек. от 8 сентября командзап приказывал «разбить и уничтожить противника», наступающего от Бреста, для чего командарм 4-й должен был из района Кобрин — ст. Жабинка ударить в тыл противнику, наступающему от Бреста в общем направлении на Закрочим — Бродятин, в то время как командарм 12-й должен был организовать такое же наступление и также в направлении на Бродятин своим правым флангом, причем резерв 12-й армии должен был сосредоточиться в районе Ратно — ст. Заболотье. [524]

Однако наступательный контрманевр внутренних флангов 4-й и 12-й армий не только не получил развития, но противник, все более расширяя фронт своего наступления, захватил им уже и участок 4-й армии.

Равным образом начиная с 3 сентября оживился и фронт 16-й армии, причем бои на ее участке носили все-таки местный характер, несмотря на ожесточенный характер, который они временами принимали.

Эти события вызвали новую директиву командзапа за № 1081/оп./сек. от 12 сентября, в которой командармам трех левофланговых армий фронта ставились следующие задачи: командарму 16-й сосредоточить в районе Слоним — Ружаны в своем резерве одну стрелковую дивизию; командарму 4-й, введя в дело 55-ю стр. дивизию, которая передавалась в его подчинение, решительно атаковать противника в направлении Кобрин — Влодава; командарму 12-й ставилась задача отбросить противника в направлении на Брест-Литовск.

Обстановка на фронте изменилась существенно уже в самый момент отдачи этой директивы. В день ее отдачи противник овладел Кобриным и с налета прорвавшись на броневиках и грузовиках с пехотой по Ковельскому шоссе, овладел Ковелём, причем временно нарушилось управление частями 12-й армии.

Захватив г. Ковель, противник начал расширять прорыв между внутренними флангами 4-й и 12-й армий, особенно надавливая на те ее части, которые были расположены к югу от Ковеля в районе Владимира-Волынского.

Поэтому уже 13 сентября последовала новая директива командзапа за № 01117/оп./сек., в которой он, не теряя надежды на восстановление положения, приказывал: ликвидировать образовавшийся прорыв, для чего командарм 12-й должен был выбить противника из района Ковеля и установить связь с 4-й армией, сменив немедленно части 1-й Конной армии. Эта армия форсированными маршами должна была сосредоточиться в районе Яновка — ст. Переспа — Рожище и одной дивизией занять ст. Повурск, Заячевку и приготовиться к удару в северо-западном направлении, держа самую тесную связь с командзапом и с 12-й армией.

События на участке 12-й армии, в связи с захватом противником Ковеля, вызвали продолжительный обмен мнений между Главкомом и командзапом по прямому проводу. Главком [525] оценивал обстановку как серьезный переход в наступление противника и констатировал растерянность командарма 12-й. Докладывая обстановку на фронте своих армий, командзап мотивировал свое решение сосредоточить Конную армию в районе Яновка — ст. Переспа — Повурск — Рожище желанием обеспечить правый фланг 12-й армии. Командзап считал, что из указанного района Конная армия, в случае необходимости, всегда сможет нанести удар в северо-западном направлении, а также всегда может действовать и в ровенском направлении. Группировку противника на своем фронте командзап расценивал так: к северу от Припяти пять-шесть дивизий, а к югу 10 дивизий.

Обращаясь к вопросу пополнения и снабжения своих армий, командзап считал, что «укомплектование наших армий можно было бы считать законченным», но жаловался на органы снабжения, которые обещали доставить несколько десятков тысяч шинелей и сапог не ранее начала октября. «Если бы не холод и не раздетость солдат, — говорил командзап, — мы могли бы сейчас же приступить к перегруппировке и нанесению удара». Обещая помочь командзапу в отношении обмундирования, Главком еще раз подчеркивал необходимость приложить все старания, чтобы вывести из боя Конную армию; в отношении противника Главком высказывал предположение, что противник стремится вытеснить нас из Галиции, повторяя при этом старую свою группировку, т. е. бросая на Украину большую часть своих сил.

Обстановка, складывавшаяся на фронте 4-й армии, в связи с продолжающимся отходом 12-й армии, вынуждала командование Западного фронта озаботиться усилением 4-й армии. Для этой цели пришлось взяться за дивизии, пострадавшие во время Варшавской операции и находившиеся на отдыхе и восстановлении в районе Барановичи — Минск.

Директивой № 1118/оп./сек. от 14 сентября командзап приказывал командарму 16-й направить одну вполне боеспособную стрелковую бригаду с артиллерией на ст. Юхновичи в распоряжение командарма 4-й.

Этот последний должен был расположить эту бригаду в районе Любашево — Франополь для обеспечения правого фланга 12-й армии. Переброска должна была быть выполнена в течение 36 часов. Эти мероприятия по ходу дел в районе 12-й армии являлись далеко не лишними. [526]

По овладению Ковелём противник сосредоточил свои усилия на районе Владимира-Волынского, который наши войска оставили 14 сентября.

По данным командования Западным фронтом к 15 сентября положение частей 12-й и Конной армий было следующее: 7-я и 25-я стр. дивизии были расположены непосредственно восточное Ковеля, занимая фронт Мельцы — Озеря-ны, далее в расположение 12-й армии вклинивались две дивизии Конной армии, а именно 11-я и 6-я кавалерийские, которые вели бой на фронте Хобултов — Порицк. Наконец, к югу на фронте Бобятин — Витков — Холоюв действовала 24-я стр. дивизия 12-й армии. По отношению к этим частям как бы во второй линии располагались части 58-й стр. дивизии, сильно разбросавшиеся после овладения противником Ковелём и собиравшиеся на ст. Маневичи, и 44-я стр. дивизия в районе Торчина (обе эти дивизии также входили в состав 12-й армии) и, наконец, 4-я и 14-я кав. дивизии Конной армии в районе Луцка{367}.

Командзап принимал все меры к скорейшему вытягиванию из боя всей Конной армии и сосредоточению ее в районе Ровно. Вместе с тем у него слагалось впечатление, что противник уже «сдвинул общий фронт 12-й армии и, вероятно, она откатится на Стоход и Стырь».

Командзап в связи с создавшейся на фронте обстановкой предвидел возможность введения в дело дивизий, находившихся на формировании и отдыхе, и ставил разрешение этого вопроса в зависимости от того, будет ли решено в ближайшем будущем общее наступление Западного фронта.

Главком в своем ответе указывал на необходимость для 12-й армии восстановить во что бы то ни стало резервы, без чего она «провалится».

Далее Главком указывал, что раньше чем мы не изготовимся, мы ничего делать не будем. Однако он считал нежелательным особенно глубоко пускать на Украину противника, что будет возможно сделать, если Конная армия будет выведена поскорее из боя. Вместе с тем Главком высказывал сожаление, что в связи с обстановкой на фронте 12-й армии придется вытягивать из Галиции и 14-ю армию, положение которой на фронте являлось достаточно прочным. [527]

Начиная с 14 сентября началось наступление противника и на фронте 16-й армии. Главный удар свой он развил здесь на волковыском направлении, тесня части 48-й стр. дивизии, которая отступала планомерно, частыми контратаками сдерживая натиск противника{368}.

Разбросанность частей 12-й армии в пространстве беспокоила командование Западного фронта. Еще 15 сентября ко-мандзаи телеграфировал командарму 12-й: «До сих пор не могу добиться, как обеспечиваете вы Сарненское направление». Далее командзап приказывал командарму 12-й вытянуть к северу свой правый фланг и, произведя перегруппировку, сосредоточить сильные резервы за р. Стоходом. Кроме того командзап признавал необходимым осветить и обеспечить район к северо-востоку от Ковеля и установить связь с 4-й армией (телеграмма № 115 2/оп./сек.). В тот же день телеграммой № 1142/оп./сек. командзап еще раз подтверждает командарму 12-й необходимость собрать сильные армейские резервы за линией p.p. Стохода и Стыри.

В этот же день, т. е. 15 сентября, Главком отдал следующую директиву, которую мы ввиду ее принципиального значения приводим полностью:

«Командзап, Командюгзан.

Москва, 15 сентября 20 г. 3 ч. 30 мин. Ввиду сложившейся обстановки в связи с наступлением противника на фронте 12-й армии приказываю: Первое: с 24 часов 15 сентября разграничительной линией между Западным фронтом и Юго-Западным фронтом устанавливаю Сокаль — Таргови-ца — Ровно — Дубровка (на железной дороге Новоград-Во-лынск — Шепетовка) — ст. Кодня (на железной дороге Житомир — Бердичев) — все пункты для Юго-Западного фронта включительно, причем 1-я Конная армия действует независимо от указанных линий. Второе: 24-я стр. дивизия с 24 часов 15 сентября в составе трех бригад передается из состава Западного фронта в Юго-Западный фронт. Третье: в случае дальнейшего отхода 12-й армии на 14-ю армию возлагаю удержание по возможности занимаемого фронта, относя свой правый фланг на линию Ровно — Дубно — Броды, учитывая важность прочного занятия и удержания в наших руках Дубно-Ровенского района. Четвертое: данное командзапом направление 1-й Конной армии на Ровно признано правильным, [528] причем в случае дальнейшего наступления противника 1-ю Конную армию до укомплектования и отдыха ее не втягивать в бой и, если для этого понадобится, то отводить ее еще более в глубокие районы, дабы затем ею нанести сильный и решительный удар зарывающемуся противнику. Пятое: обстановка на Западном фронте не вызывает необходимости нашего отхода на этом участке фронта до окончания нашей полной готовности. В случае, если бы до достижения последней противник перешел в наступление и на указанном участке Западного фронта, надлежит постепенно отводить резервные дивизии фронта, не вводя их в бой до полной готовности. Седьмое: об отданных распоряжениях донести».

Хотя обстановка на левом фланге Западного фронта и на стыке Западного и Юго-Западного фронтов и привлекла преимущественное внимание командования Западного фронта и главного командования, тем не менее последнее не упускало из виду возможности неприятных для нас неожиданностей и на нашем правом фланге со стороны литовской территории.

14 сентября телеграммой № 5359/ои. наштареси по приказанию Главкома указывал командзапу на необходимость для него лично и командования 3-й армией быть всегда в курсе обстановки на Литовском фронте, иначе его правый фланг «неожиданно может оказаться в трудных условиях».

Очевидно, в ответ на эту телеграмму наштазан телеграммой № 1207/оп./сек. от 17 сентября доносил наштареспу о результатах действий литовских войск.

Согласно этой телеграмме, дела литовцев в это время шли довольно успешно.

3 сентября литовская армия перешла в наступление по всему своему фронту для занятия своих прежних позиций.

В результате этого наступления литовцам удалось по всему фронту Сувалки — Гродно отбросить поляков и с боем занять Липск, Гибы, Сейны и подойти на 7 км к г. Сувалки.

Командующий 12-й армией для приведения своих дивизий в порядок решил продолжать с ними отход за реки Сто-ход и Стырь. Это мероприятие вызвало опасения Главкома, во-первых, потому что этим обнажался правый фланг 14-й армии, которая для обеспечения себя с севера должна была выдвинуть к Топорову кав. бригаду Котовского, а во-вторых, Главком высказывал предположения вообще о преждевременности [529] этого отхода и полагал уместной попытку короткого контрудара 12-й армии, так как «поляки, по всем донесениям из тыла Польши, пока что разложены». В ответ на эти предположения и опасения командзап указывал, что им приказано командарму 12-й отход левофланговой дивизии его армии — 24-й стр. — согласовать с командованием 14-й армии. Далее командзап считал, что до нанесения контрудара «дивизиям надо несколько собраться и привести себя в порядок за реками». Таким образом, мысль о немедленном контрударе 12-й армией была оставлена.

Пользуясь выходом из боя значительной части 1-й Конной армии и разброской, а также и слабостью частей 12-й армии, противник развивал энергичные действия не только на ее фронте, но и в ее тылу. Так, воспользовавшись содействием партизанских отрядов с тылу, польские части заняли 16 сентября Луцк, и 44-я стр. дивизия 12-й армии начала отход за р. Стырь, причем ей приказано было задержаться на р. Стубель от м. Деражня. Следующий оборонительный рубеж для 12-й армии намечался от Чарторыйска до м. Деражня.

В беседе с Главкомом по прямому проводу командзап 16 сентября просил, чтобы тот указал командюзу на необходимость надежнее прикрыть шоссе на Дубно и иметь резерв за правым флангом 14-й армии, так как у командзапа возникали опасения, что 44-я стрелковая дивизия, очень плохо действующая, может оголить это шоссе.

Район сосредоточения Конармии для приведения ее в порядок относился еще более на восток и намечался в окрестностях Бердичева и Житомира{369}.

Однако, прорвавшись сквозь расположение 44-й стр. дивизии, противник вновь нагнал Конную армию и вступил с нею в бой. Конная армия вела бой с противником в течение всего 17 сентября, после чего продолжала свой отход за Горынь, в то время как противник энергично развивал свой успех, достигнутый им на ровенском направлении. В своем разговоре с наштареспом по прямому проводу по поводу происшедших 18 сентября событий командзап, указывая на выяснившуюся небоеспособность 12-й армии, ожидал скорого падения Ровно. Последнее обстоятельство, по его мнению, [530] должно было вызвать скорейшую перегруппировку 14-й армии с обязательным и притом своевременным занятием ею железной дороги Ровно — Бердичев.

Далее командзаи вновь подтверждал, что 12-я армия быстро теряет устойчивость и «опять на расстоянии выигрывает возможность поправиться и выйти из-под удара».

По словам командзапа, главной его заботой было оторвать Буденного от поляков, поэтому необходимо содействие 14-й армии.

Очевидно, что только столь усиленные настояния командования Западного фронта в связи с малой устойчивостью 12-й армии побудили наше главное командование дать соответствующие указания командюзу. Телеграммой № 5421 /on./ 1222/ш. Главком указывал командюзу о желательности удара его правофланговыми частями от Дубно на север, «дабы попытаться остановить преследующего противника и дать возможность планомерно пройти как 12-й армии, так и вывести из боевой линии Буденного и совершить намеченную вами перегруппировку 14-й армии». Эта перегруппировка признавалась Главкомом весьма желательной в смысле образования резервов за правым флангом 14-й армии.

В этот же день, 18 сентября, Главком директивой № 5439/оп. приказал принять следующие меры для обеспечения ровно-бердичевского направления и вывода из боя 1-й Конной армии: командующему этой последней с 24 часов 18 сентября подчинялись 24-я и 44-я стр. дивизии, причем на Конармию возлагалась задача сдержать натиск противника, обеспечить ровно-бердичевское направление и район Бердичев — Житомир, выведя одновременно с этим большую часть дивизий Конной армии в тыл для укомлектования. 14-я армия, действуя в полной связи с Конной армией, должна была постепенно отходить на восток, прикрывая жмеринское и ка-менец-гюдольское направления. Опасения командзапа оправдались: 18 сентября Ровно было оставлено нашими войсками{370}, а 19 сентября на участке 16-й армии противник овладел г. Пружяны и вытеснил нас из Беловежской пущи, не ослабляя при этом своего нажима на 48-ю стр. дивизию по шоссе Белосток — Волковыск. [531]

В это время начала выясняться группировка противника на участке 16-й армии, причем на фронте были обнаружены 14-я и 15-я пех. польские дивизии — общей численностью 9000 штыков и 400 сабель, а в ближайшем тылу за ними находились части 6-й, 11-й и 16-й пех. дивизий, общей численностью до 10 000 штыков{371}: не менее упорные бои шли и на кобринском направлении, откуда противник стремился развить свое наступление в восточном направлении.

Указанная обстановка в целом побудила командование Западным фронтом ввести в дело все имевшиеся в его распоряжении резервы, находившиеся в районе 16-й армии, за исключением 8-й стр. дивизии, которая была еще далеко неготова к боевым действиям. 20 сентября 10-я стр. дивизия была передана в распоряжение командующего 4-й армией, а командарм 16-й развернул в тот же день свой армейский резерв — 17-ю стр. дивизию южнее 48-й стр. дивизии{372}, причем между обеими дивизиями оставался промежуток в 30 километров, наблюдаемый кавалерийским полком 48-й стр. дивизии. День 20 сентября характеризуется оживлением боевой деятельности противника на до сих пор спокойных участках Западного фронта. Именно в этот день превосходящие силы противника перешли в наступление в районе западнее и южнее Гродно и потеснили передовые части 3-й армии.

И на участке 3-й армии, подобно остальным атакованным участкам Западного фронта, противник развивал наиболее сильный нажим вдоль линий железных дорог и шоссе, ведя наступление от Белостока вдоль линии Варшавской железной дороги и от Августова вдоль шоссе.

Однако бои на гродненском направлении скоро замерли, а затем нашим частям удалось даже восстановить первоначальное свое положение{373}.

Эти события были лишь предвестниками более крупных, которые вскоре привлекли внимание нашего командования к правому, до сих пор спокойному флангу Западного фронта и резко изменили обстановку на всем Западном фронте в невыгодную для него сторону. [532]

Но пока эти события еще заставляли себя ждать, левый фланг Западного фронта по-прежнему привлекал особое внимание нашего главного командования.

В своей телеграмме № 5522/оп. от 22 сентября на имя командзапа Главком указывает, что 12-я армия вновь отступила без особого на то понуждения со стороны противника и до сих пор не выделила в армейский резерв, согласно указанию Главкома, одной стрелковой дивизии, почему 12-й армии не будет чем прикрыть в случае нужды новоградволынское направление.

Еще 22 сентября командзаи не оставлял мысли о переходе в общее наступление.

В разговоре по прямому проводу с Главкомом 22 сентября командзап высказывал мнение, что противник вскоре остановит свои нажим на 12-ю армию и начнет перегруппировку с целью сосредоточения своих сил на севере для противодействия началу нашей операции.

Поэтому командзап стремился всемерно к ускорению начала наступательной операции Западного фронта.

Главком опасался такой форсировки наступления Западного фронта и предпочитал, чтобы командзап не спеша подготовился к своей операции.

Главком указывал, что неустойка Западного фронта пагубно отразится на положении дел Юго-Западного фронта. Однако командзап считал, что с переходом в наступление медлить не следует.

Продовольственный вопрос, по его словам, в армиях обстоял неважно, местных средств не хватало и возникало опасение, что если противник проявит активность раньше нас, то он легко отбросит нас за Неман и Шару, и тогда Западному фронту уже труднее будет перейти в наступление.

Командзап предполагал лично объехать дивизии, удостовериться в их состоянии и тогда установить окончательный срок начала общего наступления.

На общем фоне оживления боевой деятельности противника на обоих наших фронтах наше высшее командование приняло одно важное решение в области организационной.

21 сентября было принято решение организовать новый Южный фронт в составе 6-й, 13-й и 2-й конной армии под командованием тов. Фрунзе. В состав же Юго-Западного фронта вновь включалась 12-я и 1-я Конармия. Полевой [533] штаб Юго-Западного фронта переносился в Киев, а Южного фронта — в Полтаву.

Пока происходили эти события в центре и на левом фланге Западного фронта, 2-я польская армия, действовавшая на участке нашей 3-й армии, готовилась к решительным операциям. В состав этой армии входили: 1-я горная дивизия, 3-я пех. дивизия легионеров, 1-я Литовско-Белорусская дивизия, 17-я пех. дивизия, Сибирская бригада, 2-я и 4-я кав. бригады и 1-я пех. дивизия легионеров. Польское главное командование поставило 2-й польской армии следующие задачи:

1) Прорвать наш фронт по линии р. Немана.

2) Разбить наши резервы.

3) Обеспечивать Сувалкский район.

Для выполнения этих задач командование 2-й польской армии распределило свои силы так:

3-я пех. дивизия легионеров и 1-я горная дивизия должны были форсировать р. Неман, сковывая части 3-й красной армии с фронта.

Фланговая группа в составе 1-й пех. дивизии легионеров, 1-й Литовско-Белорусской дивизии, 2-й и 4-й кав. бригад должна была овладеть районом Марцинканцы и оттуда ударить на Лиду в тыл всей 3-й армии.

Наконец, северная группа в составе 17-й пех. дивизии и Сибирской бригады должна овладеть Сувалкским районом и обеспечивать фланговую группу с севера.

Выполнение этого плана противником привело его сначала к столкновению с передовыми частями нашей 3-й армии, а затем с Литовской армией, стоявшей по Неману ниже 3-й армии, причем противник сравнительно легко форсировал р. Неман в районе м. Друскеники а Литовская армия, очевидно, прикрывая направление на Вильно, отошла на фронт Меречь — Марцинканцы — Дубичи.

Таким образом, к 24 сентября войска Западного фронта уже на всем фронте вовлечены были в новое сражение с противником, причем уже выявились в достаточной мере его намерения наносить главные удары по оконечностям флангов Западного фронта. Поскольку резервы последнего были уже вовлечены в дело на левом фланге фронта, Гродненской операции противника можно было противодействовать в настоящее время лишь путем внутренних перегруппировок в армиях, чтобы иметь возможность извлечь для этого необходимые силы. [534]

Таково было положение на Западном фронте, когда к 24 сентября наше главное командование отдало свою директиву № 5570/он./1256/ш., которую в силу ее принципиального значения мы приводим полностью:

«Командзап, командюгзап. командюж, командкаг, фронт. Москва, 24 сентября.

Основной задачей настоящего времени ставлю окончательную ликвидацию Врангеля в возможно короткий срок, в зависимости от которой на фронты возлагаются следующие задачи:

1) Западному фронту — своей главной задачей иметь восстановление боевых сил фронта и подготовку к решительному удару против поляков совместно с Юго-Западным фронтом.

Начало этой операции я предвижу не ранее середины ноября. В настоящее время Западному фронту, имея в виду всемерное сохранение живой силы, ее боевую подготовку, в мере возможности удерживать существующее расположение и отнюдь не допускать противника восточное р. Шары.

Борьбой за занимаемое расположение надлежит воспользоваться для обстреливания и боевой подготовки дивизий, для чего надлежит, во-первых, не допускать боевого изматывания, а во-вторых, сохраняя постоянно большие резервы, сменять войска в боевых частях.

2) Юго-Западному фронту общая задача — выигрыш времени до подхода крупных подкреплений, которые будут даны после ликвидации Врангеля.

Для сего фронту всемерно сдерживать наступление противника и обязательно удерживать за собой линию Коростень — Житомир — Бердичев — Жмеринка. Эта линия не может быть вами утрачена ни при каких обстоятельствах, причем перечисленными пунктами мы должны владеть в полном значении этого слова.

О посылаемых Вам пополнениях в настоящее время и желательной группировке сил мною уже сообщено телеграммой № 5516/ОП./1255/Ш. 24 сентября.

3) Южному фронту проявить исключительную энергию для подготовки в кратчайший срок безотказного удара против войск Врангеля и безусловной окончательной его ликвидации, учитывая, что для сего в состав группы будет передана 1-я Конная армия, передвигаемая в район Кременчуг — Елисаветград. [535] Номер 5570/оп./1256/ш. Каменев, Васильев, Лебедев».

Как мы уже указали, известие о переправе противника на правый берег р. Немана было получено в штабе 3-й армии 24 сентября, причем штабу армии было уже известно о занятии м. Друскеники. К этому времени части 3-й армии занимали положение, показанное нами на схеме (см. схему № 20), причем 2-я стрелковая дивизия, переданная командзапом в распоряжение командарма 3-й, была на марше из м. Жирмуны в район м. Озеры.

Командарм 3-й тов. Лазаревич, получив сведения о занятии противником м. Друскеники, поставил в телеграмме следующие задачи своим дивизиям:

Начальнику 6-й стр. дивизии было приказано задержать наступление противника на линии фортов кр. Гродно и обеспечить район г. Гродно по восточному берегу р. Немана со стороны м. Друскеники.

Начальник 56-й стр. дивизии должен был выделить одну бригаду в армейский резерв, в г. Гродно, а остальными силами дивизии оборонять западный сектор фортов.

Начальнику 5-й стр. дивизии ставилась задача: удерживать свое настоящее положение, поддерживая вправо тесную связь с 56-й стр. дивизией, а влево с 16-й стр. дивизией 15-й армии.

Армейский резерв — 21-я стр. дивизия — передвигался в район м. Острина — с. Новоселки на р. Котре; дивизионная конница должна была выдвинуться в район м. Озеры, ведя разведку на м. Друскеники.

Последующими распоряжениями командарма 3-й задачи дивизиям, в связи с получением известий о том, что литовские войска отошли на фронт Меречь — Марцинканцы — Дубичи, были изменены следующим образом: 6-я стр. дивизия, командованию которой в оперативном отношении подчинялась и 56-я стр. дивизия, должна была оборонять район г. Гродно, обеспечивая его и с севера, со стороны м. Друскеники, причем еще одна бригада 56-й стр. дивизии переводилась в г. Гродно.

Для 5-й стр. дивизии задача оставалась прежняя.

21-я стр. дивизия должна была сосредоточиться к 9 часам 25 сентября в районе с. Нов. Руда, имея в виду в дальнейшем наступление в направлении Шкляры — м. Друскеники. [536]

2-я стр. дивизия должна была сосредоточиться к 12 часам 25 сентября в районе м. Озеры — с. Верделишки и в дальнейшем наступать на Соболяны — ст. Друскеники.

Отсутствие определенных оснований для взаимодействия Литовской и Красной армий делало это взаимодействие зависимым от наличия доброй воли у того или иного войскового начальника Литовской армии. Такую субъективную точку зрения высказывал, например, начальник генерального штаба Литовской армии Клещинский в беседе по прямому проводу с командзапом вечером 24 сентября.

В этот день командзап в беседе с Клещинским указывал на необходимость определенного выяснения взаимоотношений между обеими армиями ввиду обстановки, сложившейся на фронте Литовской армии. Командзап в этот еще день считал вполне возможным ликвидировать польскую активную группу в районе Сувалки — Гродно, но для этого необходимо было, по его мнению, полное взаимодействие с литовцами для выполнения одного общего плана действий. Командзап указывал Клещинскому, что литовское командование совсем не ставит нас в известность о том, что делается на его фронте.

Клещинский уклонялся от прямого ответа, ссылаясь на необходимость военной конвенции. Тем не менее Клещинский допускал всю пользу взаимодействия наших и литовских войск в создавшейся обстановке и предлагал ликвидировать упоминаемую командзапом польскую группу «простым фронтальным движением русского правого крыла на, Августов».

В свою очередь командзап предлагал литовцам своим левым флангом перейти в наступление в направлении Марцинканцы — Друскеники — Привалка, в то время как армейские резервы нашей 3-й армии атакуют противника в общем направлении Острино — Друскеники, о чем уже отдано распоряжение.

Клещинский обещал дать окончательный ответ после переговоров с литовским министром обороны, и на этом разговор закончился. Реальных последствий он не имел.

В ночь с 24 на 25 сентября части 3-й армии, находившиеся еще на левом берегу р. Немана, покинули его и отошли на правый берег реки. [537]

Это явилось, очевидно, следствием директивной телеграммы командзапа № 315/к. ф., помеченной отправлением из г. Лиды в 3 ч. 40 мин.{374}

Имея в виду спокойную подготовку к решительному наступлению, командзап приказал командарму 3-й, продолжая активные действия на своем правом фланге в направлении на Друскеники, на остальном фронте армии вывести свои силы на линию фортов Гродно и далее по р. Неману, обеспечив в своих руках владение тет-де-понами. Командарм 15-й всвязи с этим должен был также начать отход на линию р. Неману и Роси, подготовляя переправы через р. Зельвянку.

Уклоняя несколько к востоку свой правый фланг, командзап, наоборот, требовал от 16-й и 4-й армий в центре не только упорной обороны, но и ликвидации последних успехов противника.

Переправившись на правый берег р. Немана, части 3-й армии заняли следующий боевой порядок:

6-я стр. дивизия заняла восточный берег р. Немана от с. Грандичи включительно до госп. двора Понемунь исключительно.

Южнее, от госп. двора Понемунь включительно до м. Лунно исключительно, располагалась 5-я стр. дивизия; 56-я стр. дивизия занимала г. Гродно и восточные форты крепости.

Части 21-й стр. дивизии, достигшие накануне м. Острино на исходе дня, уже в 6 часов 25 сентября приступили к выполнению отданного им приказания и двигались в район Нов. Руда.

Части 2-й стр. дивизии подходили также к намеченному для них накануне району м. Озеры, которого они должны были достигнуть к 12 часам 25 сентября.

На рассвете 25 сентября на основании новых сведений о противнике, который в течение 24 сентября, развивая свое наступление в пункте своего прорыва, овладел с. Гожа и двигался на с. Грандичи, занял ст. Друскеники и ст. Руда, командарм 3-й в телеграмме № 1256/оп./сек. ставил следующие задачи своим начальникам дивизий: [538]

1) Начальник 56-й стр. дивизии должен был перейти в наступление в общем направлении на м. Привалка и к 24 часам 25 сентября овладеть районом Рыбница — Соболяны — Верхополье — Кринична — Гожа, наблюдая р. Неман к северу от с. Грандичи.

2) Начальнику 2-й стр. дивизии ставилась задача нанести решительный удар противнику в общем направлении на м. Друскеники, овладев к 24 часам 25 сентября районом Лихачи — Гадуны — Поречье — ст. Друскеники.

3) 21-я стр. дивизия, обеспечиваясь с северо-востока, должна была наступать в общем направлении на Шкляры и Друскеники и овладеть к 24 часам 25 сентября районом Моргевичи — Шкляры — Кобели, ведя разведку на Шумма и Марцинканцы.

4) 5-я и 6-я стр. дивизии должны были упорно оборонять линию р. Немана, выделив в армейские резервы по одной бригаде. Наконец, 21-я стр. дивизия также должна была оставить в армейском резерве одну стрелковую бригаду, которой первоначально надлежало расположиться в м. Нов. Двор.

Для выполнения этого приказа частям 21-й стр. дивизии предстояло сделать свыше 40 км, 2-й стр. дивизии предстояло пройти около 30 км и лишь частям 56-й стр. дивизии для достижения указанного им района с мест их расположения в момент получения этого приказа надлежало пройти только 20 км.

Если бы указанную группировку 3-й армии удалось осуществить, то три дивизии 3-й армии, наступая из уступов слева, вступили бы во встречный бой с двумя дивизиями противника (1-я пехотная дивизия легионеров, 1-я Литовско-Белорусская дивизия) и его двумя кав. бригадами (2-я и 4-я), в то время как две другие дивизии 3-й армии (5-я и 6-я), составляя заслон с запада, вели бы оборонительный бой против двух дивизий противника (1-й горной и 3-й пехотной дивизий легионеров), которые вели наступление на линию р. Немана и на форты г. Гродно.

Таким образом, можно прийти к выводу, что на западном фасе 3-й армии соотношение сил было совершенно одинаково, на том же участке ее, которому предстояло стать активным, мы могли бы иметь даже некоторое превосходство в силах.

Но нарушение расчета времени и пространства, особенно в отношении дивизий, уже накануне делавших форсированные марши, не обошлось даром. [539]

21-я стр. дивизия после форсированного марша, причем ее 63-й стр. бригаде пришлось сделать до 40 км по проселочным дорогам, сосредоточилась лишь в районе Нов. Руда — Якубовичи; ее обозы и артиллерия только лишь к концу дня 25 сентября подтянулись к районам ночлега бригад и за наступлением ночи дивизия не могла приступить к выполнению поставленной ей задачи.

Части 2-й и 56-й стр. дивизий к выполнению задач, поставленных им командованием 3-й армии, не приступили вовсе{375}.

В день 25 сентября боевые столкновения произошли лишь на фронте 5-й и 6-й стр. дивизий, причем настойчивые попытки противника переправиться на восточный берег р. Немана были отбиты.

То обстоятельство, что 21-я стр. дивизия достигла районов своего расположения без боевых столкновений с противником, и со стороны Гожи не ощущалось в этот день никакого давления на с. Грандичи, заставляет предположить, что противник, в свою очередь, ограничился лишь выставлением заслона против Гродно, развивая свой главный удар в восточном направлении в разрез между Литовской и нашей 3-й армией.

Действительно, к концу дня 25 сентября стало известно о новом глубоком проникновении польских частей в восточном направлении. В этот день Особая бригада 15-й армии, располагавшаяся в районе м. Жирмуны, имела столкновение с частями 4-й польской кав. бригады, а Литовская армия под натиском 1-й пех. дивизии легионеров осадила на высоту м. Радунь{376}.

Неустойчивость Литовской армии внушала серьезные опасения нашему главному командованию.

25 сентября Главком телеграммой № 5577/оп. дает следующие указания командзапу:

«Немедленно выясните у литовского командования, под влиянием какого маневра поляков литовские части так жестоко осаживают, а равно, какие силы поляков против них. [542]

Если поляки ведут глубокий маневр и значительными силами, то для нас является малоцелесообразным втягиваться в операцию по отбитию поляков в районе Друскеники и выгоднее будет сосредоточить всю 3-ю армию в районе Лид, с тем чтобы 15-я армия свой правый фланг оттянула к устью р. Шары и наблюдала течение р. Немана на участке Мосты — Беницы, так как при отходе левого фланга литовцев к м. Новый Двор удержание нами Гродно является для нас крайне рискованным и даже опасным не только для 3-й армии, но и 15-й. Одновременно с этим надлежит немедленно эшелонировать в глубину тылы 3-й, 15-й и 16-й армий».

Однако еще до получения означенной телеграммы в 20 ч. 45 мин. 25 сентября последовала директива командзапа за № 319/к.ф., в которой армиям Западного фронта в виду «подозрительности поведения Литовской армии» и необеспеченности нашего правого фланга ставились следующие задачи:

1) 3-я армия: оставив арьергарды по линии pp. Котры и Немана, усиленными переходами сосредоточиться в районе Жирмуны, Мыто, Лупеница, прочно обеспечивая свой марш-маневр занятием района Жирмуны — Дубичи.

2) Командарму 15-й предлагалось отвести свои войска на линию Голдов — Орле — Дашкевичи и далее за р. Шару.

3) 16-я армия должна была активно оборонять линию р. Шары от с. Дубровка до м. Биттень и далее по линии Биттень — ст. Косово — оз. Черное.

4) 4-й армии ставилась задача активной обороны на рубеже оз. Черное — ст. Осиповичи.

Наконец, командарм 16-й должен был направить дивизию ВОХР в район Молчадь — Валевка, а 8-ю стр. дивизию сосредоточить в районе м.м. Рубожевичи — Столбцы. В ночь с 25 на 26 сентября телеграммой № 5618/оп./1267/ш. Главком еще более уточнил свои распоряжения об оставлении правым флангом Западного фронта Гродненского района. «Настаивая на сосредоточении 3-й армии в районе Лида, писал Главком, так как обстановка на Литовском фронте внушает еще большие опасения... я также настаиваю на изменении разграничительных линий 3-й и 15-й армий — их надо опустить на юг». Далее Главком предупреждал командзапа, что противник с отходом наших сил за р. Неман, наверное, стянет свои силы, бывшие перед Гродно, на фронт 15-й и 16-й армий, и высказывал опасение, что у командзапа на этом направлении [543] не хватит резервов, почему указывал на необходимость приготовиться к этому маневру противника.

Главком, кроме того, считал необходимым разработать вопрос о сосредоточении резервов в районе Молодечно. Равным образом, по его мнению, особенное значение приобретал вопрос о наличии наших сил в Ошмянах в том случае, если бы 3-я армия не успела сосредоточиться в районе г. Лиды.

День 25 сентября отмечается еще несколькими распоряжениями нашего командования, хотя и не относящимися непосредственно к Гродненской операции, но имевшими существенное значение для хода дальнейших операций обоих наших фронтов.

Будучи еще в г. Лиде, командзап директивой № 310/к.ф. от 25 сентября на основании директивы Главкома распорядился о переходе Конной армии в резерв Главкома, причем стрелковые дивизии, состоявшие при этой армии (24-я и 44-я стр.) переходили вновь в подчинение 12-й армии.

Конная же армия должна была следовать в район Кременчуга, где и сосредоточиться к 10 октября.

Опасения о том, что 3-я армия не успеет сосредоточиться в районе Лиды, были, по-видимому, не чужды и командзапу.

Вечером 25 сентября он приказал комплектовавшуюся в районе м. Сморгонь 18-ю стр. дивизию перебросить в район м. Крево-Богданов, причем в Сморгони эта дивизия должна была оставить только заслон{377}.

Вторая телеграмма Главкома, побуждающая к оставлению района Гродно, вызвала следующий ответ командзапа:

«Главкому

Минск 21 сентября 20 г. 20 час.

На №5610/оп./1267/ш.

В связи с подозрительным поведением литовских войск, которые позволяют польским кав. частям двигаться вдоль их фронта Марцинканцы — Радунь, я еще вчера отдал приказ отойти: 3-й армии на линию Жирмуны — Мыто — Лупеница; 15-й армии за р. Лебеду и р. Шару и 16-й армии за р. Шару. По выходе 3-й армии в район г. Лиды возьму из нее в свой резерв две стрелковых дивизии. Полагаю, что поставленная вами задача упорной обороны р. Шара, весьма возможно потребует или ввода в дело значительных резервов, или неполного выполнения поставленной задачи, так как [544] противник, по-видимому, задался целью выхода на линию старых германских окопов. Кроме двух дивизий из 3-й армии, возьму в свой резерв дивизию ВОХРа, 11-ю стр. дивизию. В первых числах октября закончим формирование 4-й и 18-й стр. дивизий. Разграничительная линия между 3-й и 15-й армией снижена к югу — № 1437/ш.»

Директивной телеграммой № 541/оп. от 25 сентября командарм 3-й организовал отход своей армии на 26 и 27 сентября следующим образом:

21-я стр. дивизия должна была 26 сентября достигнуть района Радунь — Заблотце, а 27 сентября сосредоточиться в районе м. Радунь — с. Личунцы.

2-я стр. дивизия 26 сентября должна была занять фронт м. Собакенцы — с. Сухари, а далее ее фронт доллсен был проходить по р. Котре до с. Бобровня.

27 сентября дивизия должна была отойти на фронт Преленская — Бакшты — Лычковцы.

5-я стр. дивизия 26 сентября должна была занять фронт Бобровня, исключительно — линия р. Котры — с. Ковши включительно, а 27 сентября отойти на фронт Шинковцы — Щучин включительно.

56-й стр. дивизии ставилась задача 26 сентября сосредоточиться в районе Демброво — Андрющевцы, а 27 сентября перейти в район Вавпорка — Дилев — Мыто.

Наконец, 6-я стр. дивизия, следуя с тяжелой артиллерией армии, 26 сентября должна была сосредоточиться в районе м. Щучин, а 27 сентября перейти в район Лебеда — Радзевонишки.

33-й Куб. дивизии вместе с особой бригадой 15-й армии, переданной в подчинение командарма 3-й, была дана задача: 26 сентября выдвинуться из района г. Лиды на фронт ст. Гавья — Журмуны и удерживать этот фронт в течение 27 сентября.

Таким образом, окончательная концепция операции выхода 3-й армии из-под флангового удара сводилась к веерообразному расположению кордонов на протяжении 120 км по дуге, выпуклостью своею обращенной на северо-запад, четырех стрелковых дивизий армии (33-я, 21-я, 2-я, 5-я), с расположением в центре этой дуги двух остальных дивизий армии (56-я и 6-я){378}. Чтобы судить о возможностях такого геометрического [545] построения армии, необходимо обратиться к некоторым расчетам во времени и пространстве.

Частям 21-й стр. дивизии для выполнения поставленной им задачи на 26 сентября предстояло выполнить переход свыше чем в 40 километров по трудной проселочной дороге.

Такие же примерно расстояния предстояло покрыть и прочим дивизиям армии при выполнении поставленных им задач. Учитывая то обстоятельство, что части 3-й армии уже накануне не были в состоянии осилить таких переходов, вероятнее было предположить, что и на этот раз не все дивизии выполнят поставленные им задачи, особенно учитывая вероятность столкновения с противником.

Отход должен был обеспечиваться 5-й стр. дивизией, которая должна была начать свой отход на указанный ей фронт после прохождения 6-й и 56-й стр. дивизиями района расположения частей 5-й стр. дивизии.

Это распоряжение фактически передавало организацию отхода в руки отдельных начальников дивизий, и планомерность отхода зависела исключительно от проявления начальниками дивизий доброй воли к согласованию своих действий, а так как этого не случилось, то уже в первый же день отхода произошли события, не предвиденные ни командованием 3-й армии, ни командованием некоторых дивизий этой армии.

Причиной нарушения порядка отхода с самого первого дня начала марша маневра были с одной стороны: активное вмешательство противника, а с другой стороны отступление от буквы приказа, в силу причин, которые нам установить не удалось, командованиям 5-й стр. дивизии.

Эта последняя, вместо того чтобы дождаться на р. Немане отхода частей 6-й и 5-й стр. дивизий от г. Гродно, сама начала первой отход с линии р. Немана, чем тотчас же воспользовались части 1-й горной польской дивизии, переправившиеся на восточный берег р. Немана и распространившиеся по восточному берегу реки до шоссе из Гродно на Лиду.

В силу этого обстоятельства 6-я стр. дивизия, отходившая позднее по этому шоссе, была обстреляна противником в районе с. Обуховичи, понесла потери, и в происшедшем беспорядке часть дивизии прорвалась на м. Щучнн, а арьергардная ее бригада, обойдя с. Обуховичи кружным путем, присоединилась к дивизии, которая к концу дня 26 сентября достигла м. Щучин.

56-я стр. дивизия отходила по тому же шоссе, что и 6-я стр. дивизия, но позже ее; встреченная огнем противника из [546] района с. Обуховичи, дивизия подтянулась и энергично атаковала противника, который начал отходить к своим переправам, но был отрезан от них 56-м кав. полком, причем в наши руки попали 220 человек пленных 4-го польского Подха-лянского полка, 6 орудий Гочкиса и 12 пулеметов. Два батальона 4-го польского Подхалянского полка были уничтожены полностью. Дальнейший переход дивизия совершала без помех со стороны противника и к концу дня 26 сентября также достигла назначенного ей оайона

С 2-й и 21-й стр. дивизиями дело обстояло иначе. Им пришлось отходить, имея дело с противником, наседавшим на их фланги, поэтому часть их сил была вовлечена в бои с противником, часть сил уклонилась от них, и в общем эти дивизии, значительно разбросавшись в пространстве, задач своих полностью не выполнили.

Приказ об отходе на новую линию был получен штабом 2-й стрелковой дивизии в 3 часа 26 сентября. Дивизия выступила иобригадно утром 26 сентября, уклоняясь от столкновений с противником, который угрожал пути отхода бригад с севера. 5-я бригада этой дивизии к концу дня 26 сентября оказалась в районе м. Василишки, 4-я бригада отошла в с. Пляты (4–5 км к северу от м. Щучин), и 6-я стр. бригада, потерявшая всякую связь с своим штабом дивизии, расположилась в м. Острино, откуда ее комбриг случайно связался с командармом 3-й и от него получил приказ удерживаться в м. Острино до полудня 27 сентября.

В ночь с 26 по 27 сентября, тотчас по получении в 21-й стр. дивизии приказа об отходе, противник энергично атаковал 63-ю стр. бригаду 21-й стр. дивизии в районе с. Нов. Руда. Бригаде удалось оторваться от противника ценой тяжелых потерь. Она двинулась на с. Острино, чтобы оттуда через м. Новый Двор выйти в район м. Собакенцы, но, получив сведения о занятии м. Новый Двор противником, очевидно, не желая вступать с ним в бой вторично, свернула на м. Васи-лишки, где комбриг в свою очередь вступил непосредственно в связь с командармом 3-й и лично от него получил указания на следующий день.

62-я и 61-я стр. бригады той же дивизии, следуя в район м. Радунь, в пути имели лишь небольшие перестрелки с противником, но подходя к с. Заблотце, они обнаружили, что это селение уже занято противником. 62-я стр. бригада выбила [547] противника из с. Заблотце и отбросила его на восточный берег р. Плессы, готовясь продолжать наступление на м. Радунь. но наступившая темнота положила конец бою.

33-я Куб. дивизия заняла указанный ей фронт; в течение всего дня на ее фронте происходили усиленные поиски разведчиков.

Таким образом, приходится признать, что уже 26 сентября организация марш-маневра 3-й армии нарушилась настолько, что не только дивизии, но и частично бригады вышли уже из рук непосредственно объединяющих их командных инстанций. В течение 27 сентября противнику удалось глубоко вклиниться в колонны 3-й армии, разрезав их пополам.

Заняв с утра м. Василишки, противник принудил 21-ю стр. дивизию начать спешно свой отход на м. Мыто, так как ее попытки форсировать р. Плессу окончились неудачей и командование дивизией опасалось, что 21-я стр. дивизия попадет в мешок.

Одна из колонн противника спустилась из м. Василишки еще более к югу и, заняв переправы через р. Лебеду у м. Лебеда, преградила путь дивизиям 3-й армии, ночевавшим западнее этой реки (6-я, 56-я, 5-я). В голове наших отступавших дивизий следовала 6-я стр. дивизия, которой пришлось прорываться через м. Лебеда, выбивая оттуда противника. Пробившись через м. Лебеда, 6-я стр. дивизия оставила на переправах одну бригаду, которая вновь была атакована противником и попала было в трудное положение, но в это время к переправам подошли части 5-й и 56-й стр. дивизий, а также и присоединившаяся к ним 2-я стр. дивизия. План прорыва был установлен на совместном совещании начдивов. Все три дивизии на узком фронте одновременно атаковали противника. После непродолжительного боя противник был сбит и отброшен от реки, причем в наши руки попало около 500 человек пленных. Прорвавшись, вернее, отбросив сосредоточенным ударом противника, преграждавшего им путь, 2-я, 56-я и 5-я стр. дивизии продолжали путь в указанные им районы.

Пока 2-я Литовско-Белорусская дивизия тщетно старалась преградить путь главной массе дивизий 3-й армии, обходная колонна противника в составе 1-й добровольческой дивизии и кавалерии стремилась проникнуть к г. Лиде и под вечер 27 сентября выбила части 33-й стр. дивизии из [548] В связи с неустойкой 33-й стр. дивизии в районе м. Жирмуны командарм 3-й вечером 27 сентября отдал приказ, согласно которому 33-я Куб. дивизия должна была восстановить положение в районе Жирмуны, 21-я, 55-я и 6-я дивизии оборонять подступы к г. Лиды по линии р. Дзитвы; 2-я и 5-я стр. дивизии выводились в армейский резерв восточнее и северо-восточнее г. Лиды.

Однако этим распоряжениям не суждено было осуществиться. Противник вновь атаковал 33-ю Куб. дивизию и отбросил ее к востоку. Воспользовавшись тем, что путь на г. Лиду с севера был открыт, он занял ее раньше, чем дивизии, назначенные в армейский резерв, успели миновать ее. Снова на совещании начдивов решено было совместными усилиями прорываться на восток, но на этот раз не было полного единодушия в осуществлении плана, из-за чего частям 3-й армии не удалось прорваться через Лиду, вернее, они не пробовали этого сделать, а стремились выйти из-под ударов противника, обходя г. Лиды с юга. Это им удалось сделать, но с большими потерями пленными, теряя при этом целые войсковые части, причем наиболее сильно пострадала 21-я стр. дивизия.

Неудача под Лидой повлекла за собою важные последствия для армий Западного фронта. 28 сентября Главком телеграфировал командзапу:

«Сегодняшняя обстановка в 3-й армии сложилась исключительно невыгодно для нас. Очевидно, что части выйдут потрепанными и утратившими боеспособность. Кубанская бригада не может справиться с двумя полками противника и этим ставит в невозможность 3-ю армию остановиться в районе Лиды. Надо иметь в виду дальнейший отход, с тем чтобы части 3-й армии сосредоточились в районе Ошмяны, хотя бы в новом составе дивизий. 15-я армия должна тоже осадить хотя бы на линию Лида — Барановичи. Потеря Шары для нас крайне тяжела, но, очевидно, это неизбежно. Телеграфируйте ваше решение. № 657/оп.

Вечером того же дня директивой № 1488/оп./сек. командзан назначил новый общий отход армий Западного фронта. Ко 2 октября 3-я, 15-я и 16-я армии должны были отойти на линию старых русско-германских окопов. Предварительно эти окопы должны были быть заняты армейскими резервами, которые бы приступили немедленно к уничтожению тех участков [549] старых германских окопов, которые не предполагалось занимать нашими войсками. 16-я армия должна была удерживать Барановический узел до полудня 2 октября.

Общая политическая обстановка требовала от наших армий полного напряжения в отстаивании занятой ими территории.

Председатель РВСР в своем приказе за № 242 от 24 сентября переданном в штабы фронтов телеграммой за № 01387/ он./сек., указывал войскам, что ВЦИК 23 сентября постановил обратиться к польскому правительству с предложением заключить в десятидневный срок перемирие и подписать основные условия мира, причем для избежания зимней кампании наше правительство шло на значительные уступки.

Поскольку отход 3-й армии был организован на широком фронте, управление им приобретало существенное значение. Но интересы управления как командованием армией, так и командованием некоторых дивизий были соблюдены, по-видимому, недостаточно, что сразу же, с первого дня, отразилось на порядке марш-маневра. Армейское командование выпускало из рук дивизии, командования дивизиями выпускали из рук бригады. В результате получилась большая разброска бригад и дивизий в пространстве, что несомненно принесло бы еще более тяжкие последствия, если бы противник сумел захлестнуть правый фланг и тыл 3-й армии более солидной петлей. Этого не случилось. Импульс польского наступления слабел, сам растворяясь в пространстве. Поэтому как только отступавшие дивизии 3-й армии успевали собраться в более значительный кулак, они без труда рвали паутину польского охвата. Отсюда естественно возникает вопрос — не было бы лучше 3-й армии отступать более компактными колоннами, наподобие того, как это сделала 3-я польская армия, отходя от Киева и имея при одной из этих колонн полевой штаб армии? Предположительно, что в этом случае интересы управления выиграли бы более.

Нам предстоит теперь обратиться к другой операции противника, менее значительной по размерам на противоположном фланге Западного фронта, но имевшей также немаловажные последствия и во времени совпавшей и Гродненской операцией, но прежде чем перейти к ней, мы в двух словах коснемся боевых событий, происшедших на участках 15-й и 16-й армий за время только что описанной операции. [550]

Одновременно с Гродненской операцией противник развивал энергичное давление на стык 15-й и 16-й армий, причем осью его наступления служило шоссе Белосток — Волковыск.

23 сентября противник прорвался на стыке этих армий, захватил г. Волковыск и начал развивать свой успех, отжимая правый фланг 48-й стр. дивизии — правофланговой дивизии 16-й армии к югу-востоку. Однако контрудар армейского резерва 15-й армии — 27-й стр. дивизии не только вернул обратно в наши руки Волковыск, но и дал нам частный успех в виде тяжкого поражения 15-й Великопольской пех. дивизии, причем она потеряла орудия и пленных.

Эта частная победа дала нам несколько дней спокойствия, но 26 сентября наши части вновь принуждены были оставить г. Волковыск в связи с нашей неустойкой на гродненском направлении{379}.

В связи с отходом 3-й армии 15-я и 16-я армия также отходили сначала на линию р. Шара, а затем старых русско-германских позиций, причем никаких особо примечательных боевых событий на их фронтах за это время не произошло.

Одновременно с отходом главных сил Западного фронта к востоку продолжался отход на восток и 12-й армии, причем лесисто-болотистый район долины р. Припяти, отделявший эту армию от главных сил Западного фронта, заставлял ее оперативно более тяготеть к Юго-Западному фронту, почему эта армия 26 сентября была вновь подчинена командованию Юго-Западным фронтом с возвращением в ее состав 24-й и 44-й дивизий{380}.

Развивая удар в охват флангов армий Западного фронта, противник, как мы видели выше, на севере развивал свой главный удар на стыке между Литовской армией и нашей 3-й армией; на юге не менее упорно он стремился к развитию энергичных действий на ровенском направлении и добился значительного отхода на уступ назад 12-й армии. Действия противника на участках 15-й и 16-й армий могли иметь значение ударов, сковывающих наши силы в центре, чтобы воспрепятствовать переброске наших резервов. Но, действуя на центральном участке нашего Западного фронта, противник также стремился к нанесению ударов по стыкам наших армий. [551]

Такой образ действий облегчался для него еще и тем обстоятельством, что эти стыки приходились в районе или поблизости от крупных железнодорожных магистралей, являвшихся осями наступления более значительных сил противника.

В результате такого образа действий противника для нашей 4-й армии создалось к концу сентября положение, когда главные ее силы оказались в сильно выдвинутом положении по отношению к осадившим назад 16-й и 12-й армиям на узком водоразделе между p.p. Ясельдой и Припятью. Постепенно растягивая свой левый фланг, по мере отхода 12-й армии вдоль Днепровско-Бугского канала и р. Припяти, 4-я армия в 20-х числах сентября располагалась на растянутом фронте протяжением около 150 километров, вытянувшись вдоль него кордоном, причем головная бригада 10-й стр. дивизии, прибывшая в распоряжение командования 4-й армии, также пошла на образование этого кордона.

Положение южного фаса 4-й армии не представляло ничего особенно угрожающего до тех пор, пока главные силы противника, действовавшие южнее Полесья, имели главным объектом своих действий наши 12-ю и 1-ю Конную армии.

Появление в лесисто-болотистом углу между p.p. Припятью и Стырью предприимчивого и дерзкого партизана Булак-Балаховича с его отрядом авантюристов, состоявшим из трех родов войск, общей численностью до 1000 человек с несколькими орудиями, могло сделать тылы и коммуникационные линии 4-й армии объектом покушений этого партизана.

Поэтому командование 4-й армии сосредоточило следовавшие в его распоряжение 28-ю и 29-ю стр. бригады 10-й стр. дивизии со штабом дивизии в районе г. Лунинца.

Переправившись через р. Припять, 10-я стр. дивизия (без 30-й стр. бригады, по-прежнему непосредственно подчиненной командованию 4-й армии) должна была движением на Ковель активно обеспечить Лунинецкое направление.

Оживление, наступившее на всем Западном фронте в конце сентября, не миновало и участка 4-й армии.

Оттеснив ее главные силы из района Кобрина, противник 24 сентября развивал энергичный нажим на участке 57-й стр. дивизии и вновь принудил ее отойти к востоку. Положение армии к концу дня 24 сентября указано на прилагаемой схеме № 21. [552]

В ночь с 24 на 25 сентября приказом № 33 командарм 4-й Шуваев ставил следующие задачи своим дивизиям:

55-я и 57-я стр. дивизии должны были обороняться на занятых ими накануне рубежах, установив связь с левофланговой стр. дивизией 16-й армии, отошедшей на линию р. Ясельда и занимавшей предмостное укрепление у м. Картузская Береза, а влево наблюдая за Днепровско-Бугским каналом; при этом левофланговая бригада 57-й стр. дивизии должна была отбросить мелкие части противника, переправившиеся через канал. 17-я кавд, оставив один полк для наблюдения за участком канала от белозерского водопровода до тракта из Любашева на Пинск, остальными силами должна была сосредоточиться в районе г. Дрогнчина и поступить в армейский резерв.

30-я стр. бригада должна была вновь овладеть м. Любашево, из которого она была недавно выбита противником.

Наконец, 10-я стр. дивизия получила задачу главными своими силами сосредоточиться в районе м. Видибор, м. Столиц и с рассветом 25 сентября перейти в наступление на фронт Витчевка — Городно — Высоцк и к концу дня 25 сентября занять его.

Командарм 4-й уже 25 сентября расценивал положение главных сил своей армии как опасное. Телеграммой № 02106 от 25 сентября он испрашивал разрешения командзапа отвести главные силы армии на фронт р. Ясельда — Хомск — оз. Песчаное — ввиду того что с отходом левого фланга 16-й армии за р. Ясельда, а правого фланга 12-й армии в район м. Столин оба фланга 4-й армии «оказались на весу».

Последствия такого положения, особенно при наличии такого энергичного и предприимчивого противника, каким был Булак-Балахович со своим партизанским отрядом, не замедлили сказаться.

Уже 26 сентября он прорвался через южный фас расположения 4-й армии, сбив нашу заставу у Невельской переправы и разрушил железнодорожный путь у ст. Молотковичи. Известие об этом происшествии вызвало директиву командзапа за № 1432/оп./сек. от 26 сентября, в которой 4-й армии ставилась задача разбить и отбросить части Балахо-вича за р. Припять, для чего командарм 4-й должен был сосредоточить возможно большее количество резервов, а линию своего фронта отнести назад на м. Мотоль — ст. [553] Молотковичи — Хойна. Кроме того, командарм 16-й должен был двинуть одну бригаду 8-й стр. дивизии по тракту Несвиж — Логишин и выдвинуть один бронепоезд на участок Лунинец — Пинск.

Однако успешное продвижение 10-й стр. дивизии в день 26 сентября, причем ее главные силы заняли район Погост-Заречный — Городно — Столиц, установив связь с правым флангом 12-й армии — 58-й стр. дивизией, побудило командзана внести поправку в свои первоначальные распоряжения.

Но в день 26 сентября события в тылу 4-й армии приняли оборот, который на некоторое время нарушил планомерность управления этой армией.

В тот же день, когда противник форсировал Невельскую переправу, т. е. 2 сентября, он ворвался и в г. Пинск, где в то время находился штаб 4-й армии.

Гарнизон г. Пинска — запасный полк и наскоро собранные отряды из тыловых учреждений не оказали противнику достаточного сопротивления.

Часть штаба армии успела прорваться на поезде в Лунинец, командарм же, наштарм и член РВС отправились верхами к главным силам армии, которые находились еще значительно западнее г. Пинска.

Таким образом, налетом Булак-Балаховича на Пинск и управление 4-й армии, и сама она оказались разрезанными на две части, и часть ее, оказавшаяся к востоку от р. Ясельда, начала управляться непосредственно распоряжениями командующего Западным фронтом.

Тотчас по получении известия о взятии противником Пинска, командзап приказал отвести 10-ю стр. дивизию в район Луншща, оставив в районе Видибор — Столин отряд для наблюдения за этим районом и для прикрытия направления на Давид-Городок.

Телеграммой № 1443 от 27 сентября наштазап передавал оставшейся в Лунинце части управления 4-й армии приказание командзапа об отводе частей 4-й армии, находившихся западнее Пинска, на фронт Мотоль — Моисеевичи, а их обозов в район Логишин — Ганцевичи.

Однако успешное продвижение частей 10-й стр. дивизии в промежутке между р. Стырь и Горынь и возможность развить этой дивизией активные действия во фланг и даже в тыл противнику, действующему либо против 4-й, либо против 12-й армии, побудили вскоре командзапа изменить свои [556] распоряжения относительно 10-й стр. дивизии. Телеграммой № 1458/оп. в ночь с 26 на 27 сентября наштазап давал следующие указания в отношении 10-й стр. дивизии: 28-й стр. бригаде остаться в районе Погост-Заречный — Серники, выслав отряд для занятия Невельских переправ, и силами до одного полка занимать район Речица — Высоцк — Миляги, ведя разведку в южном направлении.

Остальные два полка 10-й стр. дивизии было приказано перебросить к северу от Припяти и, оставив резерв в районе Лунинца, выдвинуть часть сил к р. Ясельду{381}.

Распоряжения командзапа в отношении частей 4-й армии, находившихся западнее г. Пинска, были весьма трудно осуществимы за отсутствием связи с этими частями, тем не менее оставшийся временно и за командарма, и начшарма начальник оперативного управления отдал приказ по армии за № 36, которым частям армии ставились следующие задачи:

1) 55-й стр. дивизии отойти на линию м. Мотол включительно — с. Табулки включительно.

2) 57-й стр. дивизии отойти на линию Табулки исключительно — Моисеевичи включительно, сосредоточив главные силы дивизии на переправе через р. Ясельд на большой дороге на Логишин.

3) 30-я стр. бригада фланговым маршем через Вулька-Юхновичи — Оброво — Скорятичи должна была отойти на фронт Моисеевичи исключительно — Подболотье включительно.

3) Начальник 17-й кав. дивизии должен был прикрывать отход 55-й и 57-й стр. дивизий, «двигаясь арьергардом на с. Моисеевичи». Дивизии должны были отходить усиленными переходами, делая в день не менее 40 км.

Эти распоряжения не могли быть получены и осуществлены вышеупомянутыми частями за отсутствием связи с ними, поэтому больший интерес представляют распоряжения в отношении 10-й стр. дивизии.

Ее начальнику указывалось следующее: спешно перебросить один стрелковый полк по маршруту Вуйвичи — Молодельчицы — Парохонск на ст. Парохонск, откуда последний должен был связаться со штабом армии и выдвинуться к переправе через р. Ясельд. Остальным частям 28-й и 29-й стр. [557] бригад (т. е. всего четырем полкам) ставилась задача прочно закрепиться на рубеже Ласицк — Городно — Речица — Высоцк включительно, ведя глубокую непрерывную разведку в сторону с.с. Погост-Заречный, Бродница, Золотое.

Для непосредственного обеспечения железнодорожной переправы через р. Ясельд и вообще магистрали Пинск — Лунинец в ожидании прибытия на ст. Парохонск полка из состава 10-й стр. дивизии штарм 4-й сформировал импровизированный отряд из тыловых команд учреждений и заведений армии, который был выдвинут к переправе через р. Ясельд.

Независимо от распоряжений, передаваемых командза-пом, через оставшиеся в Лунинце органы управления 4-й армии, он и сам непосредственно старался войти в связь с дивизиями этой армии, находившимися западнее меридиана г. Пинска.

Пользуясь радио, командзап приказал отрезанным дивизиям 4-й армии, впредь до прибытия к ним командарма Шу-ваева выполнять приказания начдива 57-й стр.; в своих указаниях этим дивизиям он также требовал от них совершения в первый переход до 40 км.

Докладывая эти свои распоряжения по прямому проводу Главкому, командзап расценивал положение 10-й стр. дивизии в углу между p.p. Стырь и Горынь как опасное.

По поводу возникшей у Главкома мысли о передаче этой дивизии в 3-ю армию командзап высказался о нежелательности этой меры впредь до выяснения обстановки в 4-й армии.

Учитывая необходимость возможного дальнейшего усиления этой армии, командзап принимал меры для немедленного приведения в порядок 4-й дивизии, которая, кроме одного эшелона, уже сосредоточилась в г. Речице. Общее положение дел на фронте вынудило командзапа принять подготовительные меры по разгрузке тыла фронта.

Он докладывал Главкому, что тыловые учреждения штаба фронта и управление снабжения им отправлены в г. Смоленск; эти мероприятия были одобрены Главкомом.

Отряд Булак-Балаховича, прорвавшийся в г. Пинск, оказался, по-видимому, слишком слабым, чтобы развить особенно энергичные действия на периферии Пинского района. Поэтому главные силы 4-й армии смогли благополучно осуществить свой отход. В беседе по прямому проводу с Главкомом [558] от 29 сентября командзап мог уже сообщить ему, что 55-я стр. дивизия еще 28 сентября заняла указанный ей участок на линии р. Ясельд и что 57-я стр. дивизия и 30-я стр. бригада также подтягивались к указанным им районам.

Равным образом противник совершенно не беспокоил части 10-й стр. дивизии, находившиеся южнее р. Припять.

29 сентября командзап считал, что «4-я армия выкарабкалась», тем более что 24-я стр. бригада 8-й стр. дивизии уже выходила в район Лотишина.

Успокоившись за судьбы 4-й армии, главное командование и командование Западного фронта вновь было озабочено обстановкой на участке 3-й армии в связи с захватом противником г. Лида, причем главные силы этой армии вновь оказывались временно без связи и с своим командованием.

29 сентября командзап имел лишь случайные и отрывочные сведения об обстановке на участке 3-й армии.

О передвижении и месте нахождения ее частей приходилось судить по месту нахождения их обозов или по сведениям, получаемым случайным путем из других армий.

Обстановка на участке 3-й армии потому тревожила Главкома, что он опасался, как бы с развитием успехов противника на участке 3-й армии не пострадала и 15-я армия{382}.

Используя энергично свои успехи, противник сильно теснил и центр Западного фронта, каковым можно считать 16-ю армию.

Эта последняя в связи с оттяжкой бывших в ее районе фронтовых и армейских резервов оставалась предоставленной собственным своим силам, если не считать 8-й стр. дивизии, едва только начинавшей становиться на ноги после сильных потерь, понесенных ею в боях на р. Висле, причем наиболее боеспособная ее бригада — 24-я стр. — была уже двинута в район м. Логишина. Все ранее находившиеся в распоряжении командзапа резервы, бывшие за центром Западного фронта, были уже введены в дело на флангах.

Последний из них — дивизия В ОХР под командой тов. Павлова, передвигалась командзапом в район м. Будслав (60 км северо-восточнее м. Молодечно), ввиду того что «правый фланг 3-й армии все время обтекают польские части, проходящие по литовской территории». [559]

Совпадение во времени Гродненской и Пинских операций противника, сильно расстроивших фланги Западного фронта и принудивших нас откинуть их назад, явилось побудительным мотивом к отходу армий Западного фронта на линию старых русско-германских окопов, в чем и заключались существенные результаты обеих этих операций для нашего противника.

Упорные бои по всему протяжению Западного фронта позволили с большим или меньшим приближением установить те силы противника, которые он на этот раз ввел в дело.

Штаб Западного фронта исчислял действующие против армий Западного фронта силы противника следующим образом:

1) На Польско-Литовском фронте — 9600 штыков, 1800 сабель, 96 легких и тяжелых орудий.

2) На Гродненском направлении — 12 000 штыков, 21 000 сабель, 99 легких и тяжелых орудий.

3) На Слонимском направлении — 15900 штыков, 1200 сабель, 180 легких и тяжелых орудий, причем в ближних резервах на этом направлении было еще сосредоточено 5900 штыков, 780 сабель, а всего таким образом на Слонимском направлении было 21 800 штыков, 1980 сабель.

4) На Пинском направлении — 4400 штыков, 650 сабель, 56 легких и тяжелых орудий.

5) На Сарненском направлении — 9000 штыков, 200 сабель, 96 легких и тяжелых орудий.

6) На Ровенском направлении — 15 200 штыков, 4000 сабель 237 легких и тяжелых орудий.

Всего же перед армиями Западного фронта: на фронте 66 100 штыков, 10 550 сабель, 766 легких и тяжелых орудий. В резервах первой линии 7100 штыков, 780 сабель, и 48 легких и тяжелых орудий. Наконец, в глубоких резервах Польского фронта насчитывалось до 26 000 штыков и 7000 сабель.

30 сентября директивной телеграммой № 1545/оп./сек. командзап приказывал: командарму 16-й установить связь с правым флангом 4-й армии. Командарму 4-й, оставив на фронте Огинский канал — р. Ясельд — Столин — Давид-Городок — Рудня — Симоновичи — Замошье передовые части, главные силы армии немедленно сосредоточить в районе ст. Ганцевичи и ст. Лунинец, причем 55-ю стр. и 17-ю кав. дивизии [560] надлежало вывести в резерв в район Глуск — Копатковичи не позднее 8 октября.

В своей беседе с Главкомом по прямому проводу 1 октября командзан следующим образом высказывался относительно своих дальнейших предположений и намерений: «Для дальнейших действий считаю необходимым вывести в глубокий тыл дивизий стрелковых пять-шесть, а также выведу из болот 17-ю кав. дивизию. В счет этих дивизий входят 4-я и 18-я». Командзап опасался конвенции между Польшей и Литвой, хотя бы только в отношении железнодорожных перевозок, так как при этом мы «не оберемся неприятностей под Поставами», и докладывал о том, что его распоряжением запасная армия фронта спешно формирует пограничный полк, силою в 2000 штыков, который и выбрасывается в Поставы. Окончательно свои задачи командзап формулировал так:

«Оборонять линию русско-германских окопов, загнув фланг 4-й армии, и вывести сильные резервы для укомплектования примерно до Березины, чтобы им стоять спокойно».

Как показал ход дальнейших событий, нам не удалось удержаться и на линии прежних русско-германских окопов. Однако, прежде чем перейти к тому последнему акту кампании, начало которого знаменуется очищением нами линии русско-германских окопов, представляется необходимым сделать несколько выводов общего порядка.

Группировка польских сил в том виде, как она определилась к концу сентября и нами показана выше, достаточно ясно выражает идею польского наступления: главный удар на минском направлении, для чего в районе Волковыск — Слоним противником сосредоточен наиболее сильный кулак — численностью свыше 20 тысяч штыков, и вспомогательные операции на Ровненском и Пинском направлениях. Таким образом, наступательный план противника на Белорусском театре преследовал, очевидно, цель стратегического прорыва центра нашего Западного фронта.

Операции противника на Украинском театре, судя по группировке его сил на этом ТВД, имели, очевидно, целью действия по кратчайшим путям на важнейшем для нас Киевском направлении. Действительно, на направлении Ровно — Киев противник сосредоточил до 15 тысяч штыков, имея притом на ближайшем с севера Сарненском направлении еще 9 тысяч штыков. [561]

Группы Гродненского и Минского направлений, так же как и группы Ровепского и Сарненского направлений, находились в взаимной оперативной связи между собою. Таким образом, группа Пинского направления являлась как бы связующей между армиями противника, действующими на Белорусском и Украинском театрах.

Однако из хода операций вытекает, что наиболее решительные по своим результатам операции развились именно на участках польских групп вспомогательного назначения, т.е. гродненском и пинском направлениях.

Особо благоприятные обстоятельства и там и тут способствовали развитию польского маневра на этих направлениях до размера операции, сопровождавшейся значительными результатами для противника, быть может, и непредвиденными им вовсе.

Отсутствие связи в действиях между Литовской и 3-й армией как результат отсутствия определенного соглашения о взаимодействии литовских и наших войск, конечно, чрезвычайно облегчило противнику его охватывающий маневр нашего правого фланга по территории Литвы. К этому надо еще добавить малую боевую и моральную устойчивость Литовской армии и начинавшее становиться двусмысленным в отношении наших войск поведение литовских правительства и командования.

Что касается до условий, благоприятствовавших достижению решительных для противника успехов на пинском направлении, то тут прежде всего противнику благоприятствовало само положение 4-й армии и свойства местности к югу от Припяти.

Выдвинутое острым клином вперед по отношению к фронту 16-й и 12-й армий, это положение делало весьма чреватым последствиями удар по основанию этого клина, особенно с юга со стороны Ковеля, что и было сделано партизанским отрядом Булак-Балаховнча.

Однако эта попытка, хотя и увенчавшаяся успехом, была предпринята малыми силами, почему в сущности имела чисто местное тактическое значение, хотя и произвела достаточно сильное моральное впечатление.

Булак-Балахович в течение нескольких дней не смог развить своего успеха, и главные силы 4-й армии в достаточном порядке и своевременно отошли за р. Ясельд. [562]

Положение 10-й стр. дивизии в углу между p.p. Стырь и Горынь на стыке, вернее, в промежутке, между внутренними флангами 4-й и 12-й армий, укрытой в болотистых лесах этого участка Полесья, выходами из которых в сторону г. Ковеля и Киево-Ковельской железной дороги она уже овладела, было, конечно, весьма выгодно в стратегическом отношении, так как давало возможность ей нанести удар во фланг и тыл группе противника, действующего от Ковеля на Пинск или от Ковеля в направлении на Сарны, но для того чтобы удар ее не растворился в пространстве и оказал существенное влияние на ход операций той или другой из наших армий и вызвал бы вообще значительную перемену в обстановке, его, конечно, надлежало бы нанести более значительными силами. Во всяком случае активность обеспечения Лунинец-кого направления, благодаря усиленному продвижению вперед 10-й стр. дивизии, принесла свои плоды в том отношении, что противник для своего выхода в тыл 4-й армии вовсе не мог использовать этого направления.

Расчеты командования Западного фронта на скорый переход в наступление строились на надеждах скорого восстановления материальной и боевой мощи дивизий, пострадавших и боях на берегах р. Вислы и остатков дивизий 4-й армии, интернированных в Восточной Пруссии.

Эти надежды не осуществились. Во-первых, потому что восстановление этих дивизий, особенно в материальном отношении, не шло настолько быстро, чтобы можно было в скором времени рассматривать их как серьезную боевую силу, а во-вторых, потому что противник упредил нас в своей перегруппировке и захвате инициативы наступления и заставил по частям ввести в дело те резервы в виде вновь укомплектованных дивизий, которые наше командование готовило для своего перехода в наступление.

Как мы увидим в дальнейшем изложении, боевой коэфи-циент армий Западного фронта в этот период оказался ниже, чем в предшествующие периоды той же кампании.

Ответ на это вполне ясен: вновь прибывшие укомплектования не успевали еще достаточно перевариться в весьма жидких уцелевших от летнего похода кадрах частей, как их приходилось уже вводить в бой. Какие цели преследовал своим наступлением противник? Мы не имеем пока печатных материалов противной стороны, которые бы позволили [563] нам осветить этот вопрос всесторонне, а можем высказать в этом отношении лишь свои предположения. Припомним, что в это время в Риге шли окончательные переговоры о подписании перемирия. Противнику важно было не столько разгромить Красную армию, сколько выиграть побольше пространства перед подписанием перемирия и прелиминарных условий мира.

Невольно встает вопрос: не выгоднее ли было бы, как то и предполагал командзап, перейти южными армиями в наступление до перегруппировок белополяков, взять в свои руки инициативу и тем спутать карты противнику? Тогда быть может, мы выиграли бы необходимое время для устройства войск и перехода в наступление. В противном случае выгоднее было бы по всему фронту отходить, не ввязываясь в бои.

Наконец, заслуживает внимания образование нового Южного (Врангелевского) фронта.

Последнее мероприятие вполне отвечало и удобствам управления, и единству оперативного замысла. [564]