Содержание
«Военная Литература»
Военная история

Глава седьмая.

Приключения женщин-шпионок

«Женщины не являются хорошими шпионками, вопреки мнению некоторых женатых мужчин».

Так во время войны говорил своим офицерам начальник британской разведки сэр Бэзиль Томсон. Это не всегда верно. Секретной службе трудно обойтись без женщин.

У англичан было несколько очень ловких шпионок, но англичане считали, что французы слишком широко пользовались услугами женщин, дававших им ложные сведения; впрочем, французы это отрицали. Одним из лучших американских агентов была женщина. Среди лучших шпионов, работавших в пользу Германии, тоже была женщина.

Шпионка... Когда слышишь это слово, возникает представление о красивой, романтичной, соблазнительной, ловкой женщине; она пользуется своим обаянием, чтобы вырвать тайны наивного человека, и, благодаря своей женской интуиции, расстраивает неловкие замыслы мужчины, стремящегося ею овладеть. Слово «шпионка» внушает представление о надушенной черной шелковой маске — эмблеме интриги.

Иногда такой образ встречался в жизни; некоторые шпионки играли романтическую роль при столкновении народов. Желая заставить заговорить какого-нибудь человека, умевшего молчать, европейская секретная служба часто пользовалась услугами женщин. Обычно женщина добывала сведения, но иногда добытые ею сведения оказывались ложными. Из женщин, посланных из Соединенных Штатов во Францию для работы на американской секретной службе, лишь очень немногие знали армию так хорошо, как европейские женщины. Им было трудно заставить солдат заговорить.

Женщины-шпионки, конечно, обладают большей способностью, чем мужчины, скрывать свое истинное лицо. Но руководители разведки единодушны в том мнении, что женщины страдают тремя недостатками: во-первых, их донесения, особенно касающиеся военных объектов, имеют тенденцию быть неточными и преувеличенными; во-вторых, женщины устают гораздо скорее мужчин и не могут долго выносить нервного напряжения; в то же время они восстают против долгих периодов спокойствия и однообразия, главным образом составляющих жизнь шпионов. Наконец, они влюбляются и, что хуже всего, именно в того мужчину, за которым им поручено следить.

Женщины идут на секретную службу из различных побуждений, чаше всего из любви к приключениям. Некоторые добивались блестящих успехов, но большинству секретная работа была очень тяжела. Повесть их жизни волнует. Из трех самых знаменитых шпионок две, вышедшие из лучшего общества и получившие превосходное образование, кончили провалом. Та, которая добилась успеха, была наименее женственна из трех. Она напоминала Медузу; впрочем, и ее постигла печальная судьба.

Некоторые шпионки занимали в обществе высокое положение, например, сестра кайзера греческая королева София; другие стояли на социальной лестнице очень низко, как, например, молодая женщина из Лонгви, которую арестовали американцы. Она использовала собственного брата француза, чтобы добывать сведения, которые она продавала немцам за сто долларов. Мата Хари пользуется такой широкой известностью, что о ней мы в настоящей книге говорить не будем. И затем есть много других женщин, имена которых остались в тени, между тем как они заслуживают упоминания.

Американские шпионки

Немало бывших американских солдат до сих пор не подозревают, что на американской секретной службе в Европе и во Франции работало 25 женщин. Они составляли часть наших вооружений, так же как пушки, колючая проволока и Христианский союз молодежи. Однако, из тех женщин, которые предлагают свои услуги для работы в разведке, отбирались очень немногие. Большинство же помогало выявлять немецких шпионов, хотя и не работало в разведывательном отделе штаба.

Жена одного офицера посылала очень полезные сведения из Парижа, где она работала в Красном Кресте. Некоторые женщины — настоящие шпионки, или агенты, — перебрасывались в неприятельскую страну, где они достигали в своей работе самого разнообразного результата — от великого до смешного. Среди них была и та женщина, о которой я уже отзывался как об одном из лучших агентов американской секретной службы. Она никогда не являлась «шпионкой» в вульгарном смысле слова. Она была настоящей светской дамой, и это способствовало ее успеху и делало ее приключения еще более поразительными.

Побуждения, толкнувшие ее вступить на секретную службу, так же интересны, как и все, относящееся к ее личности. Принадлежа к одной известной на юге семье, культурная, образованная, умная, обладавшая приятной внешностью, она была очень счастлива в семейной жизни.

Смерть мужа нанесла ей такую рану, которую не могла излечить работа в крупной газете, которую она вела. Горе заставило ее искать такого занятия, которое поглотило бы ее всю целиком — душою и телом. Стремление служить родине и вера в собственные силы толкнули ее в разведку. И она стала лучшим из всех секретных агентов — шпионкой. Некоторые знавшие ее лица могут подтвердить, насколько она блестяще играла свою рискованную роль.

Она появилась в Париже на мирной конференции в качество, корреспондентки одной газеты. Как и все прочие корреспонденты, она собирала сведения в американском штабе в отеле «Крильон» или в штабах многих других стран, представители которых собрались в Париже после перемирия. Время от времени она посещала зал прессы, где американские корреспонденты собирались для обсуждения тех «мелочей», происходивших на мирной конференции, которые по той или иной причине не могли быть опубликованы. Иногда это были закулисные сплетни, иногда то, что скрывалось под каким-нибудь важным полуофициальным сообщением, опубликованным в «Тан», иногда сообщение о сделанном в это же утро заявлении полковника Хауза некоторым американским корреспондентам. Она ко всему прислушивалась, а затем обо всем сообщала в разведывательный отдел американской делегации по ведению мирных переговоров, не возбуждая ни малейших подозрений среди своих коллег-журналистов, гордившихся своей бдительностью. Однажды она им сообщила, что уезжает в американскую зону на Рейне в Кобленц, и исчезла. В действительности же она уехала в Берлин. Кобленц был для нее только этапом, где офицеры разведывательного отдела оккупационной армии показали ей, как перейти фронт. Для того чтобы перейти фронт, требовалась большая ловкость, ибо за пределами расположения американских постов и нейтральной зоны находились войска Германской республики, а никто в неоккупированной части Германии не был особенно расположен к союзникам, господствовавшим на «священной германской реке».

Осенью 1919 г. положение новой Германской республики было довольно непрочным. Борьба партий продолжалась. На улицах часто происходили бои. Однажды, когда полковник Вильямс разговаривал по телефону из Кобленца с находившимся в Берлине генералом Хэррисом, он услыхал в аппарате треск пулемета.

— Опять началось, — заметил генерал Хэррис, — только что в окне пулей пробило стекло.

Агент № 8, занимавшийся шпионажем для президента Вильсона

Только в Берлине можно было найти ответ на важные вопросы, которые хотел разрешить относительно новой Германии президент Вильсон. Иногда ответы на эти вопросы находились в записной книжке нашей журналистки. Она была неутомима. Наконец, она нашла себе занятие, поглощавшее ее всю целиком, не оставлявшее ей времени для размышлений о своем горе. Она работала день и ночь, писала специальные статьи для своей газеты и еще более «специальные» для разведки; в этих статьях она сообщала сведения, за которые дорого бы заплатили газеты; сведения носили политический, социальный и экономический характер и подвергались оценке ее скорее мужского, чем женского ума; изложены они были ясно и живо. Все офицеры разведки, читавшие ее донесения, восхищались агентом Q, или № 8.

Она извлекала максимальную пользу из следующих трех преимуществ: она была американка, журналистка и хорошо говорила по-немецки. Вскоре после своего приезда в Берлин она пила кофе с новыми руководителями правительства, хотя и поддерживала такие же хорошие отношения с семьями старых кайзеровских генералов.

До сих пор никто еще не рассказывал о следующем происшествии: весною 1919 г. три человека с громкими именами замышляли государственный переворот, который в случае успеха поверг бы новую Европу опять в войну.

Их целью было разделение Германии на две части. Новое государство, в состав которого должны были войти Восточная Пруссия, Латвия и Литва, возглавляемые тремя генералами, которых должно было поддержать прусское юнкерство, прибалтийские бароны, штыки знаменитой германской железной дивизии и латвийские и литовские войска, явилось бы маленьким юнкерским раем и очагом волнений для всей Европы. Наша американка помогала собирать в Силезии сведения, отсылавшиеся в Париж, благодаря которым заговор потерпел неудачу; германская республика, в такой же мере, как и союзники, боявшаяся успеха этого переворота, была спасена.

Суждения этой женщины были часто очень верными.

По ее мнению, Германская республика честно прилагала старания и добьется успеха, если ей не станут мешать союзники, и германская делегация на мирной конференции под руководством Брокдорфа-Ранцау кончит тем, что после некоторых дебатов подпишет договор, предложенный союзниками.

Однако, почуяв, что немцы начинают догадываться об ее двойственной роли, наша американка вернулась в Кобленц. Там ее ждало новое задание, от которого при своей любви к приключениям она не могла отказаться.

Английская и американская разведки только что раскрыли дюссельдорфский заговор. Большинство его участников было арестовано, на свободе оставалась одна лишь голландка, скрывшаяся в глубь Германии. Ее местопребывание было неизвестно, но ее показаниям придавалось большое значение.

— Я ее найду и вам доставлю, — сказала американка.

Возвратившись в страну, где она боялась быть разоблаченной, она искусно и терпеливо принялась за розыски и, в конце концов, обнаружила заговорщицу на Верхнем Рейне. Убеждением и хитростью ей удалось заставить эту женщину вернуться в Дюссельдорф и сделать признание. Американка могла бы теперь почить на лаврах, и ее эпопея была бы окончена, но она еще не была удовлетворена. После Германии ее влекла Россия. Ее пытались разубедить, но тщетно.

— Эти большевики опасны. Если они вас разоблачат, то это верная смерть. Вам там не место, — говорили ей.

— Я попробую и думаю, что успешно, — спокойно ответила она.

Говорят, будто она даже была лишена возможности попробовать, ибо красные агенты выследили ее еще до того, как она перешла границу. Но они выждали несколько месяцев, прежде чем ее арестовать. Они правильно поступили, предоставив ей возможность играть свою двойственную роль, ибо ее донесения в Вашингтон не касались Красной Армии или военных вопросов, а были посвящены исключительно экономическому и политическому развитию Советской Республики, отличались точностью и даже иногда давали благоприятную оценку новому советскому политическому строю. Стремясь к выяснению истины, она опровергла некоторые выдумки, как, например, басню о национализации женщин; это сумасбродное предложение было внесено какой-то темной московской анархистской, а отнюдь не коммунистической газетой. Она предсказала также прочность советского правительства.

Тем не менее, она долго просидела в тюрьме и едва не была расстреляна.

В конце концов, ей дали возможность уехать, и она вернулась на родину. Среди всех своих приключений она не позабыла о своем горе.

Жанна д'Арк тайной войны

Из всех женщин, участвовавших в мировой войне в качестве шпионок, самый волнующий образ — это образ Луизы де Беттиньи. Луиза де Беттиньи не была наемницей. Она выполняла свою секретную работу, ни на один момент не унижаясь и не пользуясь своими женскими преимуществами. Луиза де Беттиньи завоевала уважение и друзей и врагов. Долгое время ей блестяще удавалось вести свою секретную работу. Но, тем не менее, она была чувствительной женщиной, потерпела неудачу и умерла в тюрьме. Память о ней пережила ее. После победы, которую она помогла одержать, французы и англичане устроили ей военные похороны. Они возложили на ее гроб ордена и сказали о ней, что она «проявила почти не превзойденный героизм». В ноябре 1927 г. благодаря подписке, открытой газетой «Эко де Пари», в Лилле ей был воздвигнут памятник, открытый маршалом Фошем как раз тогда, когда французское и английское общества бывших участников войны чествовали в Лондоне главную спутницу всех ее многочисленных приключений мадемуазель Мари Леони Ванут [Ванлут — Vanloutte -В.К.] из Рубэ.

Эти две женщины, особенно Луиза де Беттиньи, были вдохновительницами и руководительницами бельгийско-французской группы, которая в течение двух лет после вторжения германцев в августе 1914 г. с опасностью для жизни снабжала британскую армию чрезвычайно важными сведениями. Англичане считали Луизу де Беттиньи не только одним из лучших своих агентов, но и храброй патриоткой-француженкой. После ее смерти создали легендарный образ этой женщины, причем ей приписывались некоторые подвиги, совершенные ее преданными товарищами. Пока ее не покинули силы, она вдохновляла и руководила всей группой; все ей повиновались. Основой всей организации были ее мужество и ее проницательный ум; когда Луизы не стало, организация погибла.

Происхождение и воспитание Луизы подготовили ее к той роли, которую ей пришлось играть. Семья де Беттиньи принадлежала к старинной аристократии. Луиза воспитывалась во Франции, в Оксфорде и в Италии. Тяжелое материальное положение, усугублявшееся многочисленностью семьи, насчитывавшей семь братьев и сестер, заставило Луизу, не вышедшую замуж, подумать о выборе профессии. Она колебалась между профессией гувернантки и саном монахини. В ее характере было две стороны: одна — мистическая и другая — деятельная и практическая. Для французской девушки того времени она была очень хорошей спортсменкой, превосходно плавала и любила большие пешеходные прогулки. Деятельная сторона ее натуры победила, и она уехала в Германию; там она жила в прусских аристократических семьях, где хорошо научилась говорить по-немецки и познакомилась со всякими влиятельными лицами. Германское вторжение застало ее в Лилле в возрасте 34 лет. Она бежала в Англию, где тотчас же вступила в соприкосновение с секретной службой. Там немедленно оценили ее достоинства и предложили ей вернуться в Лилль в качестве секретного агента.

Ее решение, в то время как она надеялась мирно жить с матерью вдали от опасности, свидетельствует о мужестве и воле, таившихся под ее привлекательной внешностью брюнетки с прекрасными волосами. Помимо риска быть захваченной и расстрелянной, этой женщине не могло нравиться пребывание в стране, переполненной неприятельскими солдатами. Говорят, будто она советовалась со священником и с английским главнокомандующим Джоном Френчем. Несколькими днями позже она предприняла опасное путешествие через Голландию и Бельгию, прошла через кордон германских постов и вернулась в Лилль, но не под именем Луизы де Беттиньи, а под именем Алисы Дюбуа, которому суждено было стать ее боевой кличкой.

При своем ясном уме и поразительном хладнокровии, пользуясь английскими советами и деньгами, она набрала тайную группу для войны, которую она собиралась вести позади фронта в расположении германской армии. Вскоре не только в Лилле, но и вплоть до самой Голландии она, рискуя жизнью, организовала целую сеть для перехватывания цепных сведений.

Из своей главной квартиры в Лиле она проникала тайными путями до самого Ламанша и отправлялась в Англию и таким же образом возвращалась оттуда. Переодетая простолюдинкой, выдавая себя за торговку сыром или кружевами, она переходила от одного убежища к другому подобно пешке в шахматной игре. Одним из таких убежищ была деревня Эстампюи на самой границе. Если Луизу задерживали, она показывала фальшивые бумаги, так искусно изготовленные аптекарем де Жейтером в другом пограничном местечке Мукроне, что у немцев не возникало никаких подозрений.

Мария Леони Ванут играла некоторую роль на франко-бельгийской границе еще до того, как она встретилась с Луизой и стала «Шарлоттой», ее правой рукой. Рубэ, где Леони была портнихой, находился по другую сторону границы как раз против Эстампюи, и Леони знала все дороги и кружные пути, пользуясь которыми можно было ускользнуть от германских часовых. Она помогла своему брату, двум бельгийцам и одному англичанину переправиться через границу, спрятавшись в возу соломы. Германские уланы осмотрели первый воз, проткнув его своими пиками, но ничего не нашли. Пока возница отвлек внимание немцев, второй воз, где спрятались беглецы, продолжал двигаться и опередил первый. Возница, сидевший на втором возу, сел на первый, а тот, бумаги которого были уже проверены, сел на второй и проехал. Четверо беглецов вступили в союзные армии. Двое из них погибли на поле сражения. Леони организовала больше двадцати поездок такого рода.

Бельгийско-голландская граница, бывшая последней преградой на пути к безопасности, охранявшаяся колючей проволокой, электрическими кабелями, прожекторами и огромным количеством германских постов, была самым тяжелым препятствием, которое надо было преодолеть.

Однако, союзным шпионам, переправлявшим сведения, приходилось его преодолевать, и никто из них не делал этого с большей ловкостью, чем Алиса и Шарлотта. Они перерезали колючую проволоку, проходили по электрическим кабелям, касаясь их резиновыми сапогами и перчатками и пользуясь лестницами из изолирующего материала, или пробирались под ними, прорывая подземные проходы.

В них не попала ни одна пуля. Они избежали мин, установленных таким образом, чтобы разнести на куски всякого, кто попытается перейти границу. Иногда обе женщины пользовались услугами проводника — чудаковатого, но преданного бельгийца, которому Алиса помогла выбраться из тюрьмы; он работал в качестве ее «страхового агента».

В Тюркуэне в тайных экспедициях принимал участие один крупный полицейский чиновник. В них участвовали также многие французы из окрестностей Лилля. Один из пунктов находился в Оденарде в Бельгии. Подпольные связи были так хорошо организованы, что англичане просили Алису распространить их дальше и довести до железнодорожной ветки на Мезьер, более чем на расстояние 100 км к юго-востоку.

Казалось, для Алисы не было ничего невозможного. Эта маленькая, худощавая француженка с обаятельной улыбкой часто доставляла в Фолькстон чрезвычайно ценные сведения. Она с такой точностью указала расположение германских батарей у Лилля, что стрелявшим по ним английским пушкам удалось совершенно их уничтожить. Она сообщила, где находился крупный германский склад боевых припасов, который был затем взорван бомбами, сброшенными с английских самолетов. Она с такой точностью сообщала число и величину составов с германскими ранеными, каждую ночь проходивших через Лилль, что англичане могли правильно оценить размеры неприятельских потерь. Так же, как у Шарлотты, у нее было множество приключений; легенда их еще приукрасила. Жизнь обеих женщин становилась с каждым днем все тяжелее.

Организованная немецкими захватчиками ненавистная для населения контрразведка следила буквально за каждым шагом Алисы и Шарлотты.

Хитрость женщины

Чтобы расстроить коварные замыслы немецкой контрразведки, нужна была вся та хитрость, которую обычно приписывают шпионкам. Алису и Шарлотту очень часто задерживали и обыскивали. Однажды, когда фальшивые документы и вымышленная история не помогли, они прямо предложили деньги. Но чтобы ввести в заблуждение более опасных охотников за шпионами, обе женщины прибегали к другим уловкам: Алиса и Шарлотта прятали свои донесения в плитки шоколада, которые они ели тут же, пока их обыскивали (и даже доходили до того, что предлагали шоколад обыскивавшему их лицу), или в свечу от фонаря, или в клубок черной шерсти, который ночью бросали в кусты, а затем находили по одной нитке. Однажды Шарлотта перевезла важное донесение в футляре от своих четок. В другой раз Алиса изготовила микроскопическую карту германских позиций вокруг Лилля и приклеила ее к стеклу лорнета. Специалист начертил ее микроскопическим пером невидимыми чернилами на прозрачной бумаге. Часто сообщения доставляли проходившие незаметно дети.

Вскружили ли все эти успехи голову Алисе? Или, может быть, на ее нервную и чуткую натуру повлияла жизнь, полная непрерывного напряжения? Во всяком случае, ее отвага стала граничить с дерзостью. Она носила донесения открыто в своей сумочке, иногда вместе с полудюжиной паспортов на разные имена. Бывало, что она уезжала совсем без паспорта. Она не боялась, что немцы могут ее поймать.

— Ах, они так тупы, — говорила она Шарлотте каждый раз, когда ей удавалось их обмануть. Но они вовсе не были так тупы, как она думала. Они давно следили и за ней и за Шарлоттой. Сначала они арестовали Шарлотту в Рубэ, а затем Алису на пограничном пункте, где она без паспорта пыталась перейти границу. В ее сумочке было найдено несколько разных паспортов, которые она имела обыкновение носить при себе.

За некоторое время до ареста, когда Алиса гостила у матери, у нее было предчувствие какой-то беды. Когда несчастье произошло, она совершенно растерялась. Она нарушила строгие приказания, которые она сама давала своим товарищам, в частности, основное правило всякой разведки: «Если кого-нибудь из нас арестуют, другие должны отрицать всякое знакомство с ним».

Она привела германскую полицию к своим добрым друзьям де Жейтерам, чтобы они дали показания в ее пользу. Они выполнили приказ и ответили: «Мы вас не знаем». Несмотря на это, немцы обыскали весь дом, рискуя найти очень опасные документы, и некоторое время продержали де Жейтеров в тюрьме.

Может быть, этот случай показал Алисе, насколько серьезные последствия может повлечь минута слабости, и она вспомнила, что друзья часто ее предостерегали против излишней смелости, которая может поставить под угрозу жизнь других людей. Во всяком случае, когда Алисе и Шарлотте была устроена в тюрьме очная ставка, обе они отрицали знакомство друг с другом. Но хладнокровие оставило Алису еще раз или, может быть, ее перехитрили немцы, и она поддалась старой полицейской уловке. С ней вместе в тюрьму посадили ренегатку-бельгийку, которая сумела добиться от нее многих признаний, вполне достаточных, чтобы она предстала вместе с Шарлоттой перед германским военным судом по обвинению в шпионаже.

Без помощи адвоката обе француженки храбро защищались, все отрицая; каждая из них требовала, чтобы освободили другую. Они были приговорены к смертной казни, которая была заменена пожизненным тюремным заключением для Алисы и 15 годами тюрьмы для Шарлотты. Немцы не подозревали о руководящей роли этих женщин в крупном шпионском центре. А может быть, они поняли, какую они совершили тактическую ошибку в деле Эдит Кавелл.

В кёльнской тюрьме Алиса превратилась опять в ту храбрую женщину, которая в продолжение двух лет обманывала немцев. Она дала понять другим заключенным, что они должны отказаться от работы, состоявшей в изготовлении снарядов, предназначенных для убийства их соотечественников. Говорят, будто вследствие такого поведения ей пришлось носить зимой очень легкую одежду. Она заболела воспалением легких, перешедшим в абсцесс. Немцы отказались выпустить ее в Швейцарию, и она умерла в кёльнской больнице 27 сентября 1918 г., всего за 46 дней до окончания войны, которую она так доблестно вела за родину и союзников.

Шарлотта ухаживала за тифозными и заразилась тифом, от которого едва не умерла. Ее освободила германская революция. В марте 1927 г. она была награждена орденом Почетного Легиона в благодарность за услуги, оказанные ею Франции.

Королева шпионок

Последняя из этого трио женщин — секретных агентов никогда не терпела провала, настолько она была превосходно одарена для своего мрачного и смелого ремесла. Говорили, будто она была норвежкой, работавшей в пользу немцев, и оба имени, приписываемые ей союзными разведками, германского происхождения: Генрихсен и Хакемюллер. Ее подлинное имя осталось неизвестным. Обычно ее послушные, хотя и не всегда преданные, ученики из большой антверпенской школы шпионажа называли ее фрейлейн Доктор.

Фрейлейн Доктор была обаятельной женщиной. Один офицер из американской разведки, видевший ее во время войны, написал о ней:

— Это красивая блондинка, она очень умна, очень хорошо говорит на нескольких языках и пользуется большим влиянием на своих клиентов.

Своим влиянием она пользовалась совершенно безжалостно, сначала заставляя учеников усиленно изучать свою опасную профессию, а затем возлагая на них самые рискованные задания. Фрейлейн Доктор была высокого роста, полная, «настоящий северный тип». Ее власть казалась губительной. О ее жизни до войны известно мало.

Говорили, будто она была дочерью торговца картинами, а затем поступила в качестве сыщика в полицию.

Во всяком случае, весь ее талант раскрылся на секретной службе, на которой она прославилась.

— Я всю жизнь любила интриги и власть, — сказала она как-то одному из своих учеников. — Теперь у меня есть и то и другое. Я близко знакома со многими весьма высокопоставленными лицами. Только на секретной службе можно осуществить стремление к жизни, полной приключений и интереса, конечно, при отсутствии излишней щепетильности. Я бы не променяла своего положения на положение королевы.

Она царила в Антверпене в течение, всей войны, живя в роскошном помещении в лучшем отеле, но пределы ее воображаемого царства простирались гораздо дальше, пересекали границы, захватывали Швейцарию, Голландию, Англию и даже тыл Франции. Обученные ею шпионы собирали сведения и об американцах, и об англичанах, и о французах. Она их превосходно инструктировала в своей замечательной школе, расположенной в одном из лучших кварталов Антверпена в старом бельгийском доме с двумя выходами.

Один бельгийский агент согласился рискнуть и прошел курс в этой школе. Именно ему союзники обязаны подробным докладом об интересных методах фрейлейн Доктор. Первой и величайшей ее заповедью была скрытность. Она всеми средствами старалась скрывать от союзных шпионов, кто такие были ее ученики, которых направляли к ней из разных отделов германской секретной службы.

Обычно учеников привозили в Антверпен на автомобиле, а если они приезжали по железной дороге, то их встречали на вокзале. Автомобиль въезжал во двор, и с этого момента жизнь ученика окутывалась тайной. Он никогда не видел других учеников, и никто не должен был видеть его.

Его вели темными коридорами в одну из многочисленных комнат, отмеченных какой-нибудь буквой алфавита и предназначенных каждая для одного ученика и его преподавателя.

Вступив в комнату, ученик начинал свою карьеру шпиона, ибо буква на его двери вместе с буквой и номером, под которыми он был занесен в секретные списки фрейлейн, составляли его кличку. Эти буквы и номер впоследствии записывались в паспорт, выдаваемый шпиону, и помогали ему пробираться но таким местам, куда для обыкновенных людей доступ был закрыт.

Фрейлейн Доктор немедленно подвергала нового ученика экзамену по разведке, чтобы определить его знания, его способности, память, находчивость. Если он выдерживал экзамен, то начинались его мытарства. В продолжение долгих часов, до поздней ночи, его методически обучали всему, что было известно о французской, английской и американской армиях; какой они имели состав и организацию, каково было их оснащение, и какими они пользовались пушками. Ни одна «современная школа» не имела такого полного набора моделей для наглядного обучения: военных кораблей всевозможных типов, дирижаблей, самолетов, разного оружия, таблиц в красках, изображавших различную форму, знаки различия.

Когда ученик усваивал все эти подробности, обучение приобретало еще более секретный характер. Таинственные люди, которых можно было назвать только «немцами из среднего класса», посещали ученика в его одинокой комнате и обучали его, как докладывать фрейлейн о собранных им сведениях. Они обучали его, как писать пером с закругленным кончиком невидимые донесения на бумаге, на носовых платках, на полях газет и как проявлять посредством химических составов получаемые им время от времени инструкции, написанные между строк как будто невинного письма. Они обучали его тайным шифрам, которыми он должен был пользоваться при переписке с фрейлейн.

«В зависимости от способностей ученика», говорилось в одном документе, «курс обучения должен преподаваться более или менее сложный и углубленный. Но инструктора должны стараться развить даже самые посредственные умы, предлагая им задачи, которые они должны разрешать в строго дидактической элементарной форме, заранее предусматривая и считаясь со всеми могущими встретиться обстоятельствами и, так сказать, заключая этих людей в сеть точных подробно распределенных задач, часто ребяческих, но несовместимых с малейшей рассеянностью и забывчивостью».

Будучи добросовестной учительницей, фрейлейн Доктор давала покидавшим школу ученикам благие советы:

— Ведите себя хорошо, — говорила она. — Будьте осторожны. Не пейте. А главное, помните, что на секретной службе тот, кто живет один, живет дольше. Союзные контрразведки пользуются женщинами против мужчин и мужчинами против женщин. Будьте внимательны. Тщательно устанавливайте заранее, что вам нужно делать, ибо ваш успех и, может быть, даже ваша жизнь будут зависеть от ваших способностей и от тех стараний, которые вы приложите к своей работе.

Следуя выработанным ею самой методам, фрейлейн сначала поручала ученикам легкие задачи, чтобы не превысить их способностей и внушить им доверие. Но вскоре она начинала требовать все большего и большего. От них требовались всегда точные и достоверные донесения, исключавшие фантазию и преувеличения, а этими недостатками страдали многие шпионы, не бывшие учениками фрейлейн.

— Сообщайте мне факты, а не мнения, — говорила она.

Отъезд ученика, посвященного в шпионы, был еще более таинственным, чем его приезд. Чтобы на границе шпиона пропустила полиция, кроме помеченного паспорта, ему давали папиросную бумажку тоже с пометкой, которую он прятал в ватный шарик в ухе, или в полые запонки, или в подкладку своего пальто. Был у него еще и другой талисман: банковый билет той страны, в которую он должен был отправиться, помеченный в углу буквами S. Н. С. Снаряженный таким образом, шпион шел темными коридорами до закрытого автомобиля, отвозившего его на границу, где офицер, просмотрев его паспорт, папиросную бумажку и помеченный банковый билет, помогал ему переправиться в неприятельскую страну. Выполнив возложенное на него поручение, шпион возвращался в Антверпен или фрейлейн встречала его на границе. Если его прикомандировывали к одному из многочисленных осведомительных центров германской секретной службы, он больше никогда не виделся с фрейлейн.

Всегда бдительное око

Все время, пока шпион работал по заданиям фрейлейн, она не теряла его из виду. У нее были шпионы не только для того, чтобы доставлять ей сведения о противнике, но и для того, чтобы следить за ее собственными агентами.

Находились ли ее агенты в Париже, в Лондоне, в Бар-ле-Дюк, она знала, что они делают и выполняют ли они ее приказания. Считая себя в безопасности, один из них как-то пожелал развлечься в обществе одной парижской танцовщицы. Вскоре после этого какой-то незнакомец вежливо попросил у него на бульваре прикурить и, воспользовавшись моментом, шепнул ему на ухо: «Вы забыли советы фрейлейн».

Она платила до 2 000 долларов в месяц некоторым своим верным шпионам. Изменивших же ей она, как правило, осуждала на смерть. Таких агентов она посылала на территорию противника для того, чтобы они были арестованы и расстреляны. У нее было немало средств навести союзную контрразведку на след приговоренных людей. Одно из таких средств состояло в том, что она посылала шпиону известным противнику путем и известным противнику шифром приказание выполнить какое-нибудь опасное поручение. Затем, надеясь, что внимание противника отвлечено, она посылала в то же самое место, где арестовывали несчастную жертву, другого шпиона с действительным заданием.

Фрейлейн управляла своими сотрудниками безжалостно, не считаясь с их национальностью и общественным положением. Обычно ее сотрудниками были люди очень сомнительные. Правда, среди них было несколько немцев, но большинство составляли бельгийцы, перешедшие на сторону неприятеля, преступники, завербованные одним предателем-бельгийцем, содержавшим в Антверпене гостиницу, голландцы, не способные заработать на жизнь честным трудом, авантюристы всевозможных национальностей, стремившиеся к наживе и приключениям. Среди них были также женщины легкого поведения, француженки и бельгийки, считавшие, что шпионаж вполне согласуется с их прежней профессией. Может быть, фрейлейн Доктор думала, что с людьми такого рода надо обращаться при помощи кнута и держать их в строгом повиновении.

Она их терроризировала, и многие из них воспринимали тюремное заключение как освобождение, настолько они всегда боялись пули или ножа своих надсмотрщиков. Они говорили о ней с ужасом и, по-видимому, очень бы хотели помочь противнику ее захватить.

Она имела несколько адъютантов в высшем обществе, среди офицеров германской армии, обладающих опытом.

Среди них союзникам был известен «некий Шмитт», замечательный человек, награжденный бельгийскими орденами и грамотами, непрерывно путешествовавший между Бельгией, Голландией, Францией и Англией. Другой был талантливый инженер, дворянин, принадлежавший к лучшему обществу; говорят, будто именно фрейлейн была причиной его трагической смерти, иллюстрирующей методы этой дьявольской женщины.

Дело было связано с первыми танками — машинами, еще не вполне усовершенствованными, но обладавшими бесспорной силой и позволявшими судить о том, что будут представлять собою следующие. Англичане ввели их в действие на Сомме осенью 1916 г. Эти танки были построены в результате долгого изучения и испытаний, которые хранились в тайне; однако, немецким шпионам удалось в нее проникнуть, ибо они сообщали о танках в своих донесениях раньше, чем была охвачена ужасом германская пехота при виде подлинных танков. Эти донесения, правда, довольно неясные в отношении деталей, но правильные по существу, попали к фрейлейн. Она предложила своему техническому советнику высказать о них свое мнение.

— Может быть, англичанам удастся построить танк, — сказал он, — но в условиях современного боя на Западном фронте он не даст никаких результатов.

Вскоре произошла первая танковая атака, предшествовавшая дальнейшим, которые, по мнению Людендорфа, были одной из причин германского поражения. Фрейлейн позвала своего специалиста.

— Возьмите, — сказала она презрительно, причем в ее больших глазах сверкали молнии, — возьмите, знаменитый специалист.

И она протянула ему револьвер. Он его взял и выстрелил себе в голову.

Говорят даже, будто фрейлейн Доктор убила человека собственными руками. Это был бельгиец, прошедший через ее антверпенскую школу. Она якобы подозревала его в предательстве, позвала к себе, назвала проклятым бельгийским шпионом и тут же убила. Если это действительно так и было, то фрейлейн совершила ошибку. По правилам секретной службы она обязана была сначала постараться выяснить личность начальников бельгийца, каким образом он поддерживал с ними связь, и должна была послать им тем же путем ложные донесения. Она могла бы также вырвать у него всякие сведения, применяя метод допроса «третьей степени». И только тогда она могла позволить себе удовольствие его убить. Может быть, в тот момент она была не сверхшпионкой, а просто женщиной. Романист мог бы воспользоваться этой темой. Может быть, она любила этого бельгийца? Но была ли она вообще в состоянии кого-нибудь любить? Неизвестно.

Это была странная женщина. Впрочем, она дорого заплатила за краткий период владычества. После войны она злоупотребляла наркотиками и, как рассказывали, недавно попала в Германии в сумасшедший дом. Кто она такая, — по всей вероятности, никто никогда не узнает{20}.

Роль нашей разведки в «эльзасской хитрости»

Одним из лучших маневров разведывательного отдела американского штаба и в то же время самой ловкой шуткой, сыгранной когда-либо, одной армией против другой, была «эльзасская хитрость». С макиавеллиевым коварством немцев предупредили о готовившемся большом американском наступлении на Эльзас; это наступление якобы должно было быть доведено до Рейна, тогда как в действительности американцы готовились к наступлению гораздо дальше — у Сен-Мийеля, а затем в районе Мааса в Аргоннах.

Командир 6-го корпуса генерал-майор Омар Бэнди и его начальник штаба бригадный генерал Брайант Н. Уэллс были посланы с офицерами штаба в Бельфор во французский Эльзас, где они открыто обосновались на главной квартире для разработки планов мнимого наступления; тем временем взводы, выделенные из семи американских дивизий, разместились во французских траншеях.

Тогда у полковника Конджера явилась гениальная мысль. Он написал генералу Першингу письмо, в котором излагал план мнимого наступления в Эльзасе, прибавив, что теперь ему не хватает только одобрения главнокомандующего. Он бросил копию этого письма в корзину для бумаг в своей комнате в отеле в Бельфоре, полном тогда шпионов, и вышел. Когда он вернулся, копия исчезла.

Немцы после этого стали усиленно готовиться. Они перебросили в Эльзас новые войска и приняли различные меры, свидетельствовавшие, что они ожидают с этой стороны наступления, которое никогда не состоялось.

Американскому разведывательному отделу так превосходно удалась эльзасская хитрость благодаря принципу секретной службы, проводившемуся американцами еще задолго до того, как достигла своих успехов фрейлейн Доктор, а именно: «Всегда скрывайте от каждого из ваших агентов то, что делают другие». До сего дня американцы, участвовавшие в этой хитрости, думают, что только они одни были посвящены в тайну. Фактически же в нее было посвящено много людей — и американцев, и французов.

Например, некий капитан А., отведя помещение для штаба генерала Бэнди, выбрал с полдюжины любезных бельфорских дам, угостил их вином, достаточно выпил сам в оправдание своей болтливости и на превосходном немецком и французском языках похвастал большим наступлением, подготовляемым американцами. Значительное число бельфорских дам подозревалось в шпионаже в пользу немцев.

Другой офицер, подполковник В., начал с того, что приготовил квартиры для 25 американских журналистов, приезд которых в Бельфоре ожидался в ближайшее время, и осведомился о возможности почтовой и телеграфной связи из Бельфора, ввиду необходимости отправлять большое количество телеграмм.

Бельфор отстоял менее чем на расстоянии 40 км от швейцарской границы, где находились многочисленные германские агенты и откуда сведения посылались в германский генеральный штаб в Спа и в Берлин. Берн был еще более удобным местом, чем Бельфор, для распространения ложных сведений, и об этом напомнили тамошнему начальнику американской секретной службы.

— Американцы, — сказали ему, — собираются предпринять большое наступление в Эльзасе. Это, вероятно, заинтересует германскую разведку. Постарайтесь, чтобы она была об этом осведомлена.

Приказ надо выполнить, подумал американец, не разоблачая немцам агентов, которых они еще не знают. Поэтому он поручил это дело двум или трем американцам, которых немцы уже подозревали в «разведывательной работе». Таким образом, внимание немцев было отвлечено от более серьезных вещей.

Через несколько дней начальник германской секретной службы в Швейцарии начал получать донесения следующего характера: «X. и Z., которых подозревают в том, что они являются американскими агентами, побывали во всех библиотеках, у всех книготорговцев Берна в поисках сведений об Эльзасе. Они интересовались географическими и топографическими подробностями, железными и шоссейными дорогами. Они готовы покупать книги и карты и предлагают хорошую цену за то, чтобы библиотеки не возражали против такого нарушения законов нейтралитета».

Географические и топографические подробности, сведения о железных и шоссейных дорогах — это было именно го, что должна была знать вторгающаяся армия. Начальник немецкой разведки передал полученные донесения своему лучшему специалисту по шифрам со словами: «Пошлите их немедленно в Германию». Затем он позвал нескольких агентов и среди них героиню этой повести, известную американцам под кличкой Белладонна.

Эту кличку она получила благодаря своим глазам; ее огромные блестящие черные глаза знали все посетители первоклассного бернского отеля, в продолжение четырех лет служившего ширмой для шпионажа и интриг, участники которых принадлежали ко всем нациям. Там действовала Белладонна, и ее жертвами были офицеры союзных армий и чиновники союзных государств. Белладонна прекрасно чувствовала себя в вестибюле большого отеля.

Она была женщиной, богато одаренной природой для роли «вампира».

Это была высокая, красивая и изящная брюнетка с экзотическими манерами. Вероятно, поэтому начальник немецкой разведки поручал ей обольщать молодых секретарей посольств и военных атташе, через руки которых каждый день проходили важные бумаги; они были чувствительны к красоте ее глаз и могли подвергнуться искушению. Она и в самом деле не скупилась на жгучие взгляды, полные обещаний, но в отношении американцев без большого успеха, ибо они не поддавались.

— Интересно, какие капли впускает она в свои глаза, — говорили они и дали ей прозвище «Белладонна».

Однажды Белладонну позвал ее начальник немец и сказал ей:

— Вот ваш последний шанс. Мы узнали, что американцы подготовляют наступление в Эльзасе. Нам нужно подтверждение. Если вам удастся его добыть, вы сохраните свое место, если же нет, вы его потеряете.

Белладонна за работой

В тот же вечер конца августа 1918 г. шпионка села на диван в вестибюле отеля; она принимала самые соблазнительные позы, наблюдая с некоторой тревогой за окружавшей ее разноязычной толпой. Лица американцев были непроницаемы и бесчувственны к искусству обольщения, которому научили ее годы на немецкой службе. Вдруг через вестибюль прошел высокий офицер. «Это важная птица, которая должна кое-что знать о наступлении в Эльзасе», подумала шпионка. Она уже его встречала, но не старалась углублять этого знакомства. Может быть, сейчас встречей с офицером следовало воспользоваться.

Она бросила на него томный взгляд, который не замедлил оказать свое действие.

— Ах, вы сегодня прелестны, сударыня, — сказал он ей, пожимая протянутую руку. — Кто может устоять против вашей улыбки? Не хотите ли пройти в бар выпить со мною коктейль?

Бар... Коктейль... Белладонна с радостью услышала эти слова. «Я вправе рассчитывать на свои глаза для достижения поставленной цели», подумала она.

— С удовольствием, — спокойно ответила она.

В баре было шумно и весело, и ее спутник поддался вскоре общему настроению.

— Отто, — крикнул он краснолицему бармену, который был характерной бернской фигурой. — Отто, два мартини, самых сухих, которые вы когда-либо приготовляли. А затем еще два крепче прежнего.

Вскоре оба они пришли в самое лучшее настроение, без всякого стеснения говорили сначала по-французски, а затем по-английски. По мере того, как мартини становились все крепче, язык американца делался все более неповоротливым. Он начал кивать головой, потом уронил ее на грудь и уснул. Большие глаза Белладонны блестели, когда она наклонилась и прошептала:

— Отто, станьте перед нами.

Их закрыла широкая фигура бармена в белом переднике. Привычной рукой она расстегнула куртку американца, обыскала его карманы и с легким радостным возгласом вытащила длинный конверт.

— Пусть он спит, пока я вернусь, — сказала она Отто и поспешно вышла.

В своей комнате она зажгла электрическую плитку под маленьким котелком, подержала над паром конверт, открыла его и вытащила листок бумаги, сложенный так, как обычно складывали американские официальные бумаги. То, что она прочитала, зажгло ее глаза радостью.

Это был приказ начальника американской разведки генерала Нолана начальнику американской секретной службы в Швейцарии прислать к нему немедленно всех находящихся у него на службе людей, бывавших в Эльзасе или знавших страну и говоривших на эльзасском наречии. Это означало — офицеров разведки для армии вторжения. Как раз этих сведений требовал ее немецкий начальник.

Белладонна выключила электрическую плитку, включила какой-то прибор в форме ящика, который она вынула из потайного места, и вскоре получила превосходную фотографию драгоценного документа. Оригинал она вложила обратно в конверт, тщательно его заклеила, просушила и торопливо вернулась в бар. Американец все еще спал.

Под защитой широкой спины Отто она положила конверт обратно в карман американца, а затем его разбудила:

— Довольно спать, — весело сказала она, — пойдемте обедать.

Американец открыл глаза, растерянно осмотрелся вокруг и пробормотал: «Что такое?», затем с тревожным видом опустил руку во внутренний карман и облегченно вздохнул.

Белладонна старалась погасить победный огонек, загоревшийся в ее глазах. Она быстро проглотила свой обед, под каким-то предлогом удалилась и побежала к своему начальнику.

— Вот, — сказала она, протягивая ему фотографию. — За то, что вы сомневались в моих способностях, вы должны извиниться и прибавить мне сто марок в неделю.

Тем временем молодой американец говорил своему начальнику:

— Ну, дело сделано, а был момент, когда я думал, что все пропало, так она меня щекотала, обыскивая.

— Я думаю, — ответил начальник, — что теперь, когда мы уверены, что Отто работает на них, в этом баре надо иметь своего официанта или грума.

Во всяком случае, несомненно, что немцы клюнули на приманку, которой американец так ловко поманил Белладонну. Доказательством этого служили не только показания германских пленных, взятых позже, и признания, которые после перемирия делали германские офицеры офицерам американской разведки, но и донесения другой женщины, занимавшейся шпионажем в пользу союзников.

Это была женщина совершенно противоположного типа, чем Белладонна, настолько смелая, что она провела четыре года в германском тылу совсем близко от боевой полосы, посылая своим соотечественникам важные сведения. До войны один американский секретный агент знал ее как владелицу большого замка — в горах в Эльзасе по ту сторону границы. Но она была француженка, и хотя ее муж был взят в германскую армию и отправлен на русский фронт, и в ее доме вместе со своим штабом поместился какой-то немецкий генерал, она осталась на месте, но не для того, чтобы служить немцам, а для того, чтобы заниматься против них шпионажем.

В ясную погоду французы с вершины Гартмансвейлеркопф могли видеть в сильный бинокль замок и окружавшие его постройки. Когда сушилось белье, они могли сосчитать число простынь, наволочек и полотенец и видеть, как они были развешаны. Таким способом французы были превосходно осведомлены о передвижениях германских войск в Эльзасе. Таким путем они узнали, что немцы перебросили одну дивизию из Мюльхаузена и расположили ее в тылу траншей, против которых, как предполагалось, должно было начаться американское наступление. Другими путями американцы узнали, что 13 августа в Мюльхаузене была, объявлена всеобщая тревога, что госпитали и банковские ценности были эвакуированы на другую сторону Рейна, и правительственные чиновники готовились к бегству.

Не одна Белладонна играла опасную роль шпионки в Швейцарии. Услугами женщин пользовались разведки всех стран, в том числе и американская. У немцев было очень много женщин, как правило, отличавшихся красотой и проницательным умом, но отнюдь не моральными качествами. Одну из них американцы прозвали «Turkish Delight» («турецкое удовольствие»), так как она была из Константинополя. Благодаря своей профессии, которой она там занималась, ей приходилось встречаться со многими дипломатами, что делало ее в Швейцарии очень полезной. Эта дама была большой чревоугодницей, любила драгоценности и, конечно, мужчин. Но самой большой ее слабостью был паштет из гусиной печенки. Поев своего любимого блюда, она становилась болтлива, как другие после вина.

Некоторые женщины, лишенные всяких моральных устоев, занимавшиеся различными профессиями в нейтральных странах, сначала были шпионками в пользу одной державы, потом в пользу другой, а иногда и в пользу нескольких сразу. Одна маленькая женщина с очень спокойными манерами и блестящими глазами настолько любила интригу и опасность, что работала одновременно в пользу англичан, французов, американцев и немцев. День и ночь ей был открыт доступ к ее немецкому начальнику, который, как говорили, хотел на ней жениться; однажды она принесла ему документы, «украденные» у американцев. Она часто присутствовала при его беседах с другими шпионами. Но ее любимым начальником был француз, занимавший важный пост во 2-м Бюро в Париже и никогда не признававшийся своим коллегам, что она работала для него. Она значилась во французских и американских черных списках, но, тем не менее, американцы в продолжение двух лет держали ее на жаловании.

Сестры Далилы

Среди всех этих шпионок одной из наиболее интересных была «княгиня». Это не была кличка, ибо она действительно имела титул княгини, так как вышла замуж за польского князя. Князь был в таком возрасте, что мог и не совершать подобной глупости, но он был достаточно богат, чтобы позволить себе такую прихоть. Она была умна и расчетлива и получила воспитание в монастыре.

Тем не менее, она оскорбила его так, как обычно оскорбляют мужей подобного типа. Так же, как фрейлейн Доктор, она мечтала о жизни, полной приключений, и нашла ее, поступив на секретную службу.

Работая в пользу одной из союзных держав, она открыла в Париже салон, где собирались важные лица и люди, стремившиеся ими стать; такой салон всегда является благодатной почвой для шпионов. Всякие сведения, слухи, секретные известия постоянно передавались в этом салоне, и княгиня сообщала о них своим начальникам, которые ценили ее помощь хотя бы потому, что благодаря ей можно было проверить сдержанность ее гостей.

Многие из тех, кто был смещен в Париже с крупных правительственных должностей, никогда не узнали, что их отставка была результатом их слишком свободных бесед, в салоне княгини.

Она была послана в Швейцарию, где вступила на дурной путь. Может быть, ею были недовольны ее начальники; как бы то ни было, ее заподозрили в том, что она является двойным агентом, работающим в пользу немцев; впрочем, такой слух распускали иногда, чтобы избавиться от плохого агента. Позже она вступила в дружеские отношения с японцами, а затем принялась за американцев. Она их осыпала знаками внимания, приглашала к обеду и кончила свою кампанию тем, что преподнесла им замечательный швейцарский сыр, сочность и размеры которого превосходили дозволенные по продовольственным законам нормы. Американцы обнаружили этот чудовищный сыр, который можно было бы с трудом вместить в чехол от спасательного круга, в центре американского рождественского обеденного стола в отеле «Бельвю Палас» в маленькой деревушке, указанной им княгиней. В конце концов, американцы поняли тактику княгини. Она хотела завоевать сердце их начальника ради целей, в которые этот сдержанный джентльмен не собирался вдаваться. Он предпочел быстрое отступление.

Игра, которую любили разыгрывать немцы и которой в Швейцарии должны были опасаться атташе при посольствах, дипломаты и офицеры американской и союзных армий, состояла в шантаже посредством «мужа».

Шпионка всячески соблазняла свою жертву последовать за нею в ее комнату в отеле, и там их заставал «муж», который грозил дать делу огласку, если застигнутый любовник немедленно не: покинет Швейцарию. Иногда шпионкам удавалось завлекать молодых атташе обещаниями: сообщить им важные сведения. Американец, сыгравший роль при разоблачении Мэтра, имел забавное приключение такого рода.

Среди «коллег» Белладонны и «Turkish Delight» была, одна очень красивая итальянка с чистым лицом, прекрасной фигурой и весьма вызывающими манерами. Она попыталась очаровать нашего американца, который сообщил об этом своему начальнику.

— Посмотрите, чего она хочет, — приказал начальник, — но будьте осторожны.

На следующий день, когда они встретились в вестибюле отеля «Бельвю Палас», дело пошло почти так же быстро, как с Белладонной. Итальянка, поднявшись, прошептала:

— Приходите через несколько минут в мою комнату, я сообщу вам очень важные вещи, которые хочет знать ваше правительство.

Американец кивнул головой в знак согласия и через несколько минут тихонько постучался у дверей прекрасной итальянки. Он с тревогой задавал себе вопрос, какая ловушка ему подстроена, хотя и знал, что его товарищи настороже.

Дверь отворилась; как он и ожидал, итальянка вышла в элегантном домашнем наряде, позволявшем видеть все ее прелести. Никогда она не была еще так красива. Она подвела его к дивану. Потом, вернувшись к двери, словно она что-то потеряла, она быстро повернула ключ и спрятала его на груди. Американец вскочил и бросился к ней.

— Что вы делаете? — воскликнул он и, схватив ее за обе руки, стал трясти, словно грушу. Как он и надеялся, ключ упал на пол. Американец поспешно его поднял и открыл дверь. В коридоре никого не было. Он вернулся в комнату, прошел мимо изумленной итальянки, заглянул за висевшие на окнах тяжелые занавеси, но там тоже никого не было. «Значит, должен быть диктограф», подумал он и сел на краешек стула, как можно дальше от дивана.

— А теперь, синьора, какие сведения вы хотели мне сообщить?

Но он оскорбил лучшие чувства синьоры. Как он мог ее заподозрить? Разве она не итальянка, не друг союзников? Ведь на диване хватит места для двоих... Нет?..

Нехотя она начала ему говорить о немецком новом плане, «о котором она узнала из весьма надежного источника»; этот план состоял в том, чтобы разбить англичан, пользуясь их же собственным методом корабля-ловушки.

Торговое судно под каким-нибудь нейтральным флагом — шведским или норвежским — выйдет в мирное плавание. За ним на небольшом расстоянии будет следовать подводная лодка, готовая напасть на союзные военные корабли, которые приблизятся к нейтральному судну. Немцы, по словам итальянки, разработали также весьма искусный план снабжения подводных лодок в море с нейтральных судов. Таковы были переданные синьорой сведения, истинные или придуманные на фабрике германских слухов. Все, что американец мог сделать, это передать их в разведывательный отдел американского штаба.

К величайшей досаде синьоры, он поднялся и вышел.

На следующее утро она покинула отель, и больше он ее не видел.

Исторический диктограф

Другая титулованная дама пользовалась диктографом. Эту историю стоит рассказать, ибо она сыграла до сих пор еще не разоблаченную роль в падении центральных держав. Эта история помогла подготовить отпадение первой державы, а именно Болгарии, запросившей перемирия 25 сентября 1918 г. Приблизительно неделей раньше одна мнимая баронесса, пользовавшаяся сомнительной репутацией, явилась к начальнику американской секретной службы.

— Я могу вам помочь заставить Болгарию изменить центральным державам. Поражение в Македонии нанесло болгарской армии последний удар. Председатель болгарского совета министров приказал одному из болгарских посланников тайно осведомиться о намерениях президента Вильсона на случай, если Болгария прекратит войну. Оставит ли он короля Фердинанда на престоле? Я могу устроить встречу с этим дипломатом у себя в квартире.

Начальник американской разведки насторожился. Баронесса продолжала:

— Это не шутка. Вам придется лишь молча слушать. Я поставлю в комнату диктограф, и вы получите пластинку... Я продам пластинки еще кое-кому другому.

Случай был слишком удобный, чтобы им не воспользоваться. Как уверяла дама, болгарский дипломат и данное ему поручение были делом нешуточным. Американец послал запрос в Вашингтон и получил поощрительный ответ. Ловкая баронесса сначала продала пластинку немцам в доказательство того, что их болгарские союзники собираются их покинуть, затем швейцарцам в доказательство нарушения их нейтралитета. Когда об этом узнал начальник американской разведки, он воскликнул:

— Вот это женщина!

Диктографы часто играли роль на американской, как и, впрочем, на всех других секретных службах. Некоторое время их роль носила скорее комический характер. Разведывательный отдел американской экспедиционной армии просил разведывательное управление в Вашингтоне прислать ему некоторое количество диктографов. Вскоре в Шомоне был получен счет на несколько тысяч долларов, но никаких диктографов. Их начали искать. Все повторяли: «Диктографы, кто взял диктографы?» Их невозможно было нигде найти, хотя на поиски были направлены самые опытные сыщики. Прибыл второй счет. Дело начинало принимать дурной оборот. Только тогда разведывательный отдел штаба нашел пресловутые диктографы в канцелярии службы снабжения разведывательного отдела в Париже, где тыловые контрразведчики им весьма обрадовались.

Многие солдаты американской экспедиционной армии все еще помнят некий отель на улице X. недалеко от бульвара Капуцинов, посещавшийся очаровательными, но мало застенчивыми женщинами с бульваров. Поистине это была находка — отель со скромным входом и, вопреки правилам, с горячей водой и современными удобствами.

Именно там и было установлено несколько пресловутых диктографов. В долгие зимние вечера американские и французские стенографы слушали разговоры американских офицеров с милыми женщинами, может быть, являвшимися немецкими агентами, искавшими сведений, а может быть, — французскими агентами, помогавшими обнаруживать тех, кто отличался болтливостью и мог принести вред.

Много, много раз стенографы на посту подслушивания слышали фразу: «А сколько во Франции американцев?»

Иногда им приходилось слышать гораздо более интересные вещи. У одного из них чуть не свалились с головы наушники, когда однажды вечером он услыхал хорошо знакомый голос большого начальника, употреблявшего такие выражения, которых от него никто еще никогда не слышал. Этот офицер в большом чине был отправлен подальше от Парижа и от женщин с бульваров, но он не знал причины своего перевода.

Американских солдат не без причины предостерегали против таких «милых женщин». Тем не менее, многие из них считали эти разумные советы пустыми, о чем свидетельствует следующий случай.

Дело происходило в мае 1918 г. — в очень тревожный период для германского верховного командования. В результате большого наступления, начатого 21 марта, немцам почти удалось отрезать англичан от французов — почти, но не совсем. Последующие удары не привели к большим успехам, на которые надеялись немцы. Американцы, прибывавшие сотнями тысяч, могли в любой момент изменить исход сражения. Но когда этот момент мог наступить? Сколько еще пройдет времени, пока американцы смогут сыграть свою роль? Германская секретная служба прилагала все усилия, чтобы выяснить эти вопросы, и с этой целью началась работа в подвале под сапожной лавочкой на улице Прево-Мартен в Женеве.

В этом подвале было спрятано много французского форменного платья со знаками различия, орденами, кепи и всеми атрибутами. Там фабриковались также документы, необходимые для тех, кто эту форму наденет для перехода границы и пребывания во Франции. Совсем близко к границе находилось множество кабачков и притонов, служивших местом встреч для целой шайки шпионов, дезертиров и контрабандистов всех наций; во главе шайки стоял молодой французский дезертир, прожженный плут, помощники которого, готовые на все, занимались шпионажем против союзников.

Шайка получила приказ послать во Францию двух женщин с заданием добыть следующие сведения: сколько американцев находилось в то время во Франции? Сколько прибывает каждую неделю? В каких портах производится высадка американских войск? Какой ущерб причинили в Париже бомбы, сброшенные с самолетов, и снаряды «длинной Берты»?

Ивонна Шадек и Анна Гарнье, которым было по 20 лет, сложили свои вещи, получили в подвале паспорта, необходимые для переезда границы, и отправились в Париж.

Ивонна совершала это путешествие не впервые. Она провела в Париже прошлую зиму и оказалась очень полезна.

Но об этом знаменитом подвале уже кое-что знали, и обе женщины возбудили подозрение еще на границе. За ними стали усиленно следить. В течение недели им дали возможность работать, разъезжать по городу в поисках следов от немецких бомб и, главное, «обрабатывать вокзалы», в частности Восточный вокзал, через который проезжало много американцев. Обычно офицеры их остерегались, но солдаты были легкой добычей.

— Давай выпьем, — говорили женщины, и молодые солдаты охотно соглашались.

— Выпить? С удовольствием! Идем!

Они не могли устоять против такого опасного сочетания — вина и женщин — и говорили безо всякого стеснения.

— Какая ты славная девушка! Париж красивый город, особенно по сравнению с той дырой, около Люневилля, где мы теперь стоим, Там совсем затоскуешь. А к 7-й пехотной несправедливы. Но через две недели мы отправляемся в окопы... Какие окопы?.. Говорят, около Бакара. 7-я пехотная покажет, на что она способна.

Ивонна и Анна работали усердно и ловко. За 24 часа они могли прощупать немало американских солдат. Когда французы, выжидавшие удобного момента, их арестовали, они надеялись найти у них много донесений. Но первый обыск не дал никаких результатов. Только распоров отделку на платье Ивонны, французы нашли маленький кусочек шелковой бумаги, покрытый мелкими буквами.

— Это ничего, — сказала Ивонна и хотела взять бумажку обратно. — Ее надо сжечь.

Впоследствии было обнаружено, что это была очень точная таблица передвижений американских частей. Однако обе женщины забыли об одном: о движении, начатом почти в тот момент, когда их заключили в тюрьму, о движении 2-й американской дивизии к Шато-Тьерри, чтобы остановить последнее германское наступление. Через два дня 2-я американская дивизия разъяснила немцам то, что они хотели знать, а именно, что американцы уже прибыли.

Но на одну или две арестованных шпионки сколько приходилось оставшихся на свободе и занимавшихся шпионажем против американцев? Вероятно, сотни. Среди них было много француженок, которые являются самыми умными и независимыми женщинами в Европе. Многие из них сохранили верность и любовь к родине, хотя они и подвергались тяжелым испытаниям, особенно в районах, в продолжение четырех лет оккупированных немцами. Неудивительно, если некоторые из них не выдержали. Автор настоящей книги хранит яркое воспоминание об одной сцене, разыгравшейся на фронте на заре последнего дня войны. Высокий и худощавый француз допрашивал крестьян деревни, только что взятой обратно французами. Посредством списка, терпеливо составлявшегося в продолжение четырех лет 2-м Бюро в Париже, он отделил оставшихся верными родине от изменивших; в этот список были внесены имена тех, кто занимался разведкой в пользу противника. Для них день славы был днем сведения счетов. Большинство среди них составляли женщины.

Американцы тоже не могли обойтись без шпионок и имели в своей практике немало интересных случаев.

В один прекрасный день из Соединенных Штатов во Францию приехала девушка, окажем, по имени Эстель. По происхождению она была француженка и так безукоризненно говорила по-французски, что преподавала этот язык в одной аристократической американской школе.

Она была очень хорошенькая, с темными волосами и черными глазами, высокая, грациозная и элегантная. Даже агенты 2-го Бюро отметили ее красоту, пробормотав при ее появлении:

— Неотразимая шпионка.

Но простые смертные могли оказаться менее проницательны, и поэтому ей дали важное задание в Швейцарии. Местом ее действия должны были служить модные курорты вроде Сен-Морица. Она должна была вращаться в высшем обществе, внимательно прислушиваться ко всем разговорам и по мере надобности пользоваться своими прелестями, чтобы вызывать людей на откровенность. Итак, она пустилась в путь к швейцарской границе.

Но к несчастью, перед ее отъездом из Парижа была совершена одна неосторожность, на этот раз не женщиной, а мужчиной. В результате Эстель была тут же на границе взята под наблюдение как подозреваемая в шпионаже, причем не только швейцарской тайной полицией, но и немецкой секретной службой, процветавшей тогда в Швейцарии. Она въехала в Швейцарию, но больше ей ничего не удалось добиться. Описание ее внешности передавалось из уст в уста в шпионском мире.

Благодари ее красоте, ее легко было узнать. Поэтому у нее было столько же шансов добиться признаний германских должностных лиц, как заставить заговорить глухих и немых. Она старалась изо всех сил, но ей ничего не помогало. Впоследствии она высказала свое мнение о том, как ее следовало замаскировать: «Можно было сфабриковать ложное донесение на мой счет в Бюро разведки во Франции и распространить слух, что я уезжаю в Швейцарию вследствие неприятностей с властями, чтобы ускользнуть от наблюдения со стороны союзников.

Когда я была бы уже в Швейцарии, можно было послать опять ложное донесение о том, что я представляю опасность для Соединенных Штатов, так как занимаюсь пацифистской пропагандой и помогаю своему мужу, по происхождению немцу, дезертировать из американской армии. В Швейцарии никто не знал бы обо мне правды, за исключением двух или трех официальных лиц, и даже американцы считали бы меня подозрительной и предполагали бы, что я, может быть, даже работаю в пользу немцев».

Это — обычные уловки секретной службы. Имели бы они успех или нет в данном случае? Неизвестно. По мнению некоторых, неудача Эстель была вызвана не столько недостатком маскировки, сколько тем, что она влюбилась. Более того, говорят, что предметом ее любви был немецкий агент, которому было поручено наблюдение за нею.

Как бы то ни было, отъезд Эстель утвердил генерала Нолана в его решении не пользоваться услугами женщин в той отрасли секретной службы, которой он руководил.

Почему женщины вступают на секретную службу?

Секретная служба в Нью-Йорке подозревала одного австрийского барона в том, что он тайно занимался шпионажем в пользу центральных держав. Несколько дней за ним следили и обнаружили, что он был замешан в разные авантюры, носившие, однако, иной характер. Барон был большим любителем женщин. Поэтому решили устроить так, чтобы он встретил на своем пути женщину.

— Она должна быть красива, — сказал следивший за бароном агент. — Барон очень разборчив.

Где искать красивую женщину, если не среди актрис мюзик-холла? Том более, что один из нью-йоркских постановщиков работал в разведке. Он показал одну девушку, которую нашли достаточно красивой. Ей дали необходимые указания, а потом устроили ей встречу с бароном.

Это была пышная блондинка, которая должна была нравиться немецкому барону. Кроме того, она должна была выдать себя за немку по происхождению и всеми средствами стараться войти к нему в доверие, чтобы узнать какие услуги он оказывает Австрии.

Первая неделя прошла без известий. «Они только познакомились», — решили в Бюро. Прошла вторая и третья недели. Никаких известий. Наконец, в один прекрасный день была получена краткая записка: «Барон и я сегодня утром вступили в брак. Благодарю».

Во время войны Вашингтон, естественно, был благодатным местом для шпионажа. Город был полон немецких агентов и друзей Германии, старавшихся собирать сведения, которые они посылали в Германию через государства Южной Америки и через Мексику. В городе Meхико находился германский шпионский центр, поддерживавший связь с германским посольством и посылавшим в Соединенные Штаты многочисленных агентов. Одним из таких агентов был знаменитый Пабло Ваберский.

Некий важнейший правительственный департамент, тщательно хранил свои многочисленные тайны в сейфе, особым образом замаскированном; ознакомление с находившимися в сейфе бумагами, чертежами и письмами сберегло бы немцам тысячи жизней и миллионы марок и, может быть, даже, в один определенный момент, от этого зависела бы победа. Лишь немногим лицам и среди них президенту Вильсону было известно содержимое сейфа, всегда охранявшегося человеком, который почти один только и знал, как его открыть. Этот человек пользовался превосходной репутацией, и ему вполне доверяли.

Но может ли вообще секретная служба кому-либо вполне доверять? Поэтому над человеком, охранявшим сейф, было установлено наблюдение с того момента, когда он вставал, и до того, когда он ложился спать. И это оказалось большим счастьем. Ибо, не зная, что за ним следят, он начал проводить вечера с красивой брюнеткой испанского типа. Влюбившись в эту женщину, он не только стал неосторожным, но попросту изменил. Однажды вечером к своему величайшему изумлению следившие за ним агенты увидели, что он вместе с этой женщиной вошел в дом на одной из тихих улиц Вашингтона. Агенты знали, что в этом доме помещалась квартира, в которой якобы жил некий деловой человек — холостяк; в действительности же квартира служила местом тайных встреч для правительственных чиновников. Человек, охранявший сейф, был одним из тех немногих, у кого имелись ключи от квартиры. Агенты немедленно сообщили по телефону своему начальнику:

— Он привел ее в квартиру.

— Арестуйте обоих, — приказал начальник.

Шпионка в Вашингтоне

В результате допроса «третьей степени» обнаружилось, что прекрасная иностранка принадлежала к шпионскому центру в Мехико. Ее арестовали в тот момент, когда она уже успела оплести свою жертву такой сетью шпионажа, что эта жертва могла спастись, лишь передав шпионке ключи от сейфа.

По крайней мере, так думали офицеры разведки, допрашивавшие эту женщину. Она дешево отделалась, как и многие неприятельские агенты; ее выслали в Мексику.

Затем тщательному допросу был подвергнут человек, охранявший сейф. Его расспрашивали обо всей его жизни — с самого рождения до момента ареста. Ему задавали всевозможные вопросы о его жене, с которой он разошелся и которая жила в Европе. Он подробно ее описал, ее внешность, манеры, указал, что она хорошо говорила на четырех языках. Тогда ему показали циркулярный черный список, присланный французами, в который было внесено 20 мужчин и 4 женщины. «Описанные ниже лица являются самыми опасными из известных нам германских агентов» — говорилось в циркуляре. — «Все заинтересованные лица обязаны их тотчас же арестовать, не задавая им никаких вопросов и не доискиваясь улик».

Первой из четырех названных женщин была жена человека, охранявшего сейф. Вскоре после этого она была арестована в Риме в обществе офицера и с трудом спасла себе жизнь. По словам человека, охранявшего сейф, ему было неизвестно, что его жена шпионка, но от охраны сейфа его отстранили.

Одной из наиболее трудных задач секретной службы в Вашингтоне была защита от шпионажа высокопоставленных лиц. Некоторых из них, считавших всю эту шпионскую работу чепухой, раздражала такая охрана.

Некий высокопоставленный человек, имя которого во время войны не сходило со столбцов газет, был настолько увлечен прелестями одной восточной женщины с авантюристическим прошлым, что это встревожило секретную службу. За дамой было установлено наблюдение; она это заметила и пожаловалась своему поклоннику. Тогда секретная служба установила диктограф в служебном кабинете государственного деятеля, где он принимал свою приятельницу. Ни он, ни она этого не заметили. И вот однажды подслушивавшие их агенты после очень нежных слов услыхали, как государственный муж оказал своей возлюбленной:

— Пойди к окну, дорогая. Взгляни вниз на этого толстого человека, который курит сигару. Он из разведки. Эти дураки начали следить за мною тоже.

Диктограф оказался также молчаливым свидетелем шпионской драмы, разыгравшейся в самом избранном обществе Вашингтона. Этот диктограф был установлен в квартире некоей женщины, занимавшей весьма высокое общественное положение и подозревавшейся в связях с одним из союзных правительственных чиновников, задачей которого было наблюдение за интригами немцев.

Даму посещало много лиц, занимавших крупные государственные посты. Особенно хорошо информирован был один из ее гостей, пользовавшийся доверием президента Вильсона и часто с ним беседовавший. Он представлял прекрасную добычу для шпионки, и из всех посетителей дамы именно он бывал чаще и оставался дольше.

Диктограф записывал все, что он говорил, и таким образом чиновник собрал целую коллекцию пластинок. Они свидетельствовали о крайней несдержанности влиятельного посетителя.

Однако, американцы, слышавшие эти пластинки, не могли решить, служила ли его несдержанность достаточным основанием для его отстранения. Его верность родине не подлежала ни малейшему сомнению. Решили доложить об этом деле самому президенту.

Президенту прочли записанные беседы, но он не поверил.

— Это, может быть, заговор республиканской партии, — сказал он, — с целью причинить затруднения правительству?

Он не хотел дать хода делу. Однако это сделали вместо него другие. Они заручились содействием одной очень известной в Вашингтоне дамы, принадлежавшей к знатной семье. Она так ловко обронила несколько слов и намеков, что государственный деятель совершенно прекратил свои посещения. Последним актом этой маленькой драмы был дипломатический инцидент, вызванный неудовольствием, возникшим в связи с деятельностью иностранного чиновника, установившего диктограф. Но газеты, сообщавшие об инциденте, ничего не говорили о его подоплеке.

На этом примере, как и на многих других, видно, какую роль играли женщины в разведывательной службе.

Примечания