Война в Корее. Сан-Францисский мирный договор
1. Возникновение войны в Корее
Усиление движения за независимость. Раскол Кореи на Северную и Южную
Войной в Корее (1950 год) и Сан-Францисским мирным договором империалисты хотели закрепить результаты войны на Тихом океане в форме, наиболее невыгодной для японского народа и других народов Азии. В то же время эти события привели к усилению борьбы народов за свою независимость.
В Корее, находившейся в течение нескольких десятилетий под игом японского империализма, с 15 августа 1945 года началось мощное движение за независимость страны. 17 августа в Сеуле был организован Подготовительный комитет по созданию нового государства. В течение месяца народными массами были созданы отделения комитета по всей Корее. Эти народные комитеты ликвидировали во многих районах японские органы управления и фактически стали для корейского народа единственными законными органами власти. После 15 августа по требованию корейского народа из тюрем были выпущены политзаключенные. Многие из них сразу включились в движение за независимость и приняли активное участие в деятельности народных комитетов, направленной на строительство нового государства.
20 августа Советская Армия вступила в Северную Корею, а 11 сентября американские вооруженные силы высадились в Инчоне и заняли территорию Южной Кореи до 38-й параллели. Еще во время второй мировой войны Каирской декларацией была обещана независимость Корее, и пребывание советских и американских войск [256] к северу и югу от 38-й параллели рассматривалось как временное. Однако позиции советской и американской сторон в вопросе о независимости корейского народа были прямо противоположными, что оказало серьезное влияние на дальнейший ход событий. Находившаяся в Северной Корее Советская Армия признала народные комитеты законными органами государственной власти корейского народа и оказывала им поддержку. Американская же армия поставила население Южной Кореи в полное подчинение своей военной администрации. Об этом можно судить хотя бы по заявлению командующего американскими вооруженными силами в Корее генерала Ходжа, в котором он особо подчеркнул, что «надлежит безоговорочно подчиняться всем приказам, издаваемым за моей подписью». Американская армия не признала народные комитеты, а осенью 1945 года поставила их вне закона. Вместо этого оккупационные власти создали так называемый «Национальный комитет содействия достижению независимости Великой Кореи», во главе которого встал Ли Сын Ман, длительное время находившийся в эмиграции в Америке. Последующий ход событий не оправдал надежд корейского народа. Подобно послевоенной Германии Корее не удалось добиться независимости и объединения. В июне 1948 года Америка создала в Южной Корее «Великую Корейскую республику», навязав ей в качестве президента Ли Сын Мана. Большинство корейского народа как Южной, так и Северной Кореи решительно выступило против режима Ли Сын Мана. В январе 1948 года 2 миллиона жителей Южной Кореи во главе с рабочими развернули решительную борьбу против правительства Ли Сын Мана в связи с прибытием в Корею временной комиссии ООН для проведения навязанных сепаратных выборов в Южной Корее и контроля над ними. Эта борьба фактически парализовала всю жизнь в Южной Корее, находившейся под пятой американской военной администрации. В апреле 1948 года по предложению народно-демократического фронта Северной Кореи в Пхеньяне состоялось совещание представителей политических партий и общественных организаций Южной и Северной Кореи, [257] которое заявило протест против проведения в Южной Корее сепаратных выборов. В этом совещании приняли участие представители всех партий и группировок, за исключением крайне правой группы Ли Сын Мана — Ким Сон Су. Вопреки препятствиям, чинимым американской армией и группой Ли Сын Мана, в нем приняли участие даже такие представителя крайне правых, как Ким Гу и Ким Кю Сик, которые до того были верными соратниками Ли Сын Мана. Народ понимал, что утверждение в Южной Корее сепаратистского режима, который совершенно не выражал волю и интересы корейского народа, означало увековечение раскола Кореи, оттягивание на неопределенный срок создания единого независимого государства. Именно этим объяснялся всенародный протест против режима Ли Сын Мана.
24 августа 1948 года, сразу же после получения Южной Кореей «независимости», ее правительство заключило с Америкой военное соглашение, которое должно было «оставаться в силе вплоть до вывода американской армии». 11 сентября 1948 года между южнокорейским и американским правительствами были подписаны имущественное и финансовое соглашения, а 10 декабря того же года — соглашение об экономической помощи. Это означало, что правительство Южной Кореи «добровольно» согласилось на официальное включение Южной Кореи в систему американских военных баз и колоний. Но для успешного осуществления политики подчинения Соединенным Штатам правительство Южной Кореи должно было провести ряд фашистских репрессивных мероприятий внутри страны. В этих целях 19 ноября 1948 года был опубликован закон «Об обеспечении государственной безопасности», а в январе 1949 года — закон «О печати». На основании закона «Об обеспечении государственной безопасности» в течение 1949 года в Южной Корее были арестованы 118621 человек. Подвергался аресту каждый, кто выражал малейшее недовольство политикой правительства. В Южной Корее открыто свирепствовал белый террор. В июне 1949 года жертвой правительственного террора пал даже такой известный правый деятель, как Ким Гу, который осмелился выступить [258] с критикой политики Ли Сын Мана. Правительство Южной Кореи занимало открыто враждебную позицию по отношению к сформированному в сентябре 1948 года правительству Корейской Народно-Демократической Республики. Все это привело к превращению 38-й параллели в фактическую государственную границу.
Доведенный до крайности курс на раскол породил в то же время свою противоположность. Он привел к появлению все более усиливающегося стремления к объединению страны. На основании происходивших в августе 1948 года выборов в Верховное народное собрание Кореи 9 сентября было сформировано правительство Корейской Народно-Демократической Республики. В отличие от южнокорейского правительства, которое было создано в соответствии с американо-лисынмановским курсом на прямой раскол Кореи, это правительство было сформировано в интересах мирного объединения Кореи, в интересах разрешения корейского вопроса самим корейским народом. Об этом свидетельствуют такие факты, как борьба населения Северной Кореи и большинства южнокорейцев под руководством Трудовой партии и Народного комитета Северной Кореи против создания сепаратного режима в Южной Корее, за единое правительство, борьба, продолжавшаяся до последнего дня сепаратных выборов в Южной Корее (10 мая 1948 года). Вопрос о сформировании пхеньянского правительства встал на повестку дня лишь после того, как образование режима Ли Сын Мана создало новые условия, которые нельзя было не учитывать.
В связи с образованием южнокорейского правительства правительство США заявило, что оно вынуждено было пойти на установление режима Ли Сын Мана, поскольку стало невозможно путем переговоров обеспечить объединение Кореи из-за препятствий, которые якобы чинил Советский Союз работе Смешанной американо-советской комиссии. Но факты свидетельствуют, что в действительности именно Америка первой создала южнокорейский политический режим в целях раскола Кореи и превращения 38-й параллели в государственную границу, а правительство Корейской Народно-Демократической [259] Республики было создано позже, и его цель состояла в том, чтобы помешать увековечению раскола Кореи и создать условия для обеспечения мирного объединения страны.
Стремление к объединению
В докладе, представленном V сессии Генеральной Ассамблеи, комиссия ООН то Корее подтвердила, что лозунг объединения страны отвечает самым глубоким чаяниям большинства корейцев. Комиссия констатировала, что корейцы, которые являются единой нацией, имеющей общий язык и общую культуру, горячо желают жить в независимой и объединенной стране. Единственная цель народа Кореи — это объединение. После второй мировой войны объединение Кореи стало синонимом ее национального освобождения.
Основные условия, отвечающие этим общенациональным надеждам корейского народа, созревали не благодаря политике лисынмановского режима, а на основании политики, проводившейся правительством Корейской Народно-Демократической Республики по мере расширения строительства народно-демократического строя в Северной Корее. Сразу же после своего сформирования правительство КНДР выдвинуло ряд предложений, направленных на достижение независимости и самостоятельного объединения. Одним из них было требование о выводе иностранных войск из Кореи. На сессии Верховного народного собрания КНДР в сентябре 1948 года было принято решение обратиться к правительствам Соединенных Штатов и Советского Союза с просьбой о выводе войск из Кореи. Советский Союз немедленно пошел навстречу этой просьбе и к концу 1948 года полностью вывел свои войска из Северной Кореи. Американское правительство игнорировало обращение Верховного народного собрания и продолжало держать свои войска в Южной Корее и после вывода советских вооруженных сил. Больше того, правительство Ли Сын Мана на заседании кабинета от 22 ноября 1948 года приняло решение просить Соединенные Штаты оставить их [260] вооруженные силы в Корее. Тем самым оно хотело увековечить американскую оккупацию Южной Кореи. Но в связи с тем, что в самой Корее и за рубежом стали все сильнее раздаваться голоса протеста. Соединенные Штаты были вынуждены вывести свои войска из Южной Кореи, оставив там 500 военных советников.
Следующим шагом на пути к объединению и независимости Кореи было укрепление и развитие народно-демократического строя в Северной Корее на основе быстрого развития народного хозяйства. Благодаря большой помощи, оказываемой Северной Корее Советским Союзом на основании соглашения о корейско-советском экономическом и культурном сотрудничестве от 17 марта 1949 года, народное хозяйство Северной Кореи стало развиваться быстрыми темпами. Так, в 1949 году продукция промышленности государственного сектора увеличилась по сравнению с 1946 годом на 377,1 процента, а в области сельского хозяйства были достигнуты такие успехи, которые уже в 1948 году создали возможность для самообеспечения Северной Кореи продовольствием. А ведь прежде этому району Кореи всегда не хватало собственного продовольствия. С каждым годом все более повышался материальный и культурный уровень жизни населения Северной Кореи. В то же время в Южной Корее, находившейся под властью Ли Сын Мана, наблюдались застой в промышленности, резкое сокращение сельскохозяйственного производства, безудержный рост выпуска бумажных денег, инфляция и колоссальный рост налогов. Все это вело к крайнему обнищанию населения Южной Кореи.
Ход событий убедил большинство корейского народа в том, что причиной всех его несчастий является раскол Кореи, что ликвидировать эту причину можно только путем объединения Кореи, что раскол выгоден лишь небольшой группке сторонников Ли Сын Мана. Большинство корейского народа убедилось, что только лисынмановцы и Америка препятствуют объединению и заинтересованы в разделении Кореи на Северную и Южную и что, следовательно, корейский народ сам может мирным путем добиться объединения страны, если все [261] сторонники объединения сплотятся и поднимутся на борьбу ради этой высокой цели. В июне 1949 года Трудовые партии Северной и Южной Кореи объединились в единую Трудовую партию Кореи, а 25 июня под руководством этой партии открылся учредительный съезд Единого демократического отечественного фронта. Отечественный фронт объединил на широкой основе все слои населения Кореи, выступавшие за объединение страны — в том числе и тех, кто не входил в Единый национально-демократический фронт Северной и Южной Кореи. Декларация Отечественного фронта отмечала, что только Америка и Ли Сын Ман заинтересованы в расколе страны, который наносит колоссальный вред корейскому народу, и призывала к защите конституции КНДР, последовательно выступающей за мирное объединение страны, к борьбе за создание единого правительства на основе этой конституции. В соответствии с декларацией предполагалось провести в сентябре 1949 года совместные выборы. Но этот проект мирного объединения не был осуществлен из-за препятствий, которые чинило правительство Южной Кореи.
Создание Отечественного фронта и его предложение о мирном объединении страны подняло на новую ступень борьбу всего корейского народа за объединение Северной и Южной Кореи. После сформирования правительства Ли Сын Мана в Южной Корее стало безжалостно подавляться всякое движение, выступавшее против раскола, за объединение страны. В результате борьба в Южной Корее вылилась в форму всеобщего вооруженного сопротивления, начало которому было положено восстанием на острове Чечжудо в апреле 1948 года и событиями в Ёсу и Сунчане в октябре того же года. Вооруженные партизанские отряды, пользуясь широкой поддержкой и помощью со стороны населения, с каждым днем укрепляли свои базы в районах гор Тирисан, Тэбэксан и др. Образование Отечественного фронта и его предложение об объединении страны в значительной степени содействовали усилению борьбы южнокорейцев. Об этом можно судить по следующим цифрам, характеризующим рост числа партизан, активно участвовавших [262] в боевых операциях. Так, если в мае 1949 года в Южной Корее насчитывалось 17740 партизан, то в июле того же года их уже было свыше 30 тысяч, в сентябре — 77256, а в октябре — 89924. Причем за период с осени 1949 года по весну 1950 года партизанские отряды перешли от отдельных партизанских налетов к маневренной войне и уже могли успешно атаковать крупные города и отдельные дивизии правительственной армии. Действия партизан способствовали возникновению многочисленных выступлений крестьян.
В такой обстановке 30 мая 1950 года в Южной Корее были проведены вторые сепаратные выборы. Несмотря на грубое вмешательство правительства в выборы, сторонники Ли Сын Мана потерпели поражение, добившись избрания лишь 46 своих кандидатов из 210.
Таким образом, в результате усиления борьбы южнокорейцев в первом полугодии 1950 года правительство Ли Сын Мана оказалось на грани краха. Кризис лисынмановского режима углублялся благодаря обострению разногласий внутри правящего лагеря, а также из-за экономического кризиса, к которому привела Южную Корею проамериканская политика Ли Сын Мана.
Международное положение накануне войны в Корее
Кризис режима Ли Сын Мана, безусловно, означал и кризис американской политики в Корее. Старая пословица гласит: «Пришла беда — отворяй ворота». Именно так и случилось с Америкой. В 1949–1950 годах ее внешняя и внутренняя политика стала повсюду наталкиваться на серьезные трудности. В Европе проводимая США политика подготовки к войне проявилась в подписании в апреле 1949 года пакта о Североатлантическом союзе. Америка ставила своей целью увековечить раскол Германии путем создания на территории Западной Германии правительства Аденауэра (сентябрь 1949 года), возродить германский милитаризм и сформировать на его основе объединенную европейскую армию.
В этих же целях были мобилизованы социал-демократы [263] всех стран, которые в ноябре 1949 года образовали так называемую Международную конфедерацию свободных профсоюзов. Так началось наступление на Всемирную федерацию профсоюзов, обеспечивавшую единый фронт рабочего класса в международном масштабе.
Но для того, чтобы официально утвердить решение о сформировании Европейской армии, необходимо было дождаться намеченной на май 1950 года Лондонской сессии министров иностранных дел Америки, Англии и Франции, а также сессии Совета Североатлантического союза. В мае 1950 года на сессии Совета НАТО вопрос о Европейской армии был решен в принципе, однако окончательного решения принято не было, поскольку между Америкой и ее западноевропейскими партнерами возникли разногласия по такому конкретному вопросу, как соотношение между расходами на ремилитаризацию и национальным доходом. Кроме того, осуществление плана объединения экономики, составлявшего основу плана «объединенной Европы», натолкнулось на решительное противодействие со стороны Англии и зашло в тупик.
Выше уже было отмечено, что в связи с успехами китайской революции положение в Азии стало еще более невыгодным для Соединенных Штатов Америки. В ноябре 1949 года Лю Шао-ци, обращаясь с приветствием к делегатам открывшегося в Пекине Конгресса профсоюзов стран Азии и Тихого океана, сказал: «Путь китайского народа, победившего империализм и его агентов и создавшего Китайскую Народную Республику, является путем, по которому должны пойти народы многих колониальных и полуколониальных стран ради завоевания национальной независимости и народной демократии». В самом деле, великая победа китайского народа воодушевила на дальнейшую борьбу другие народы Азии, укрепила их уверенность в конечной победе.
Во Вьетнаме к этому времени Народно-освободительная армия перешла от отдельных партизанских стычек к настоящей маневренной войне. Начало этому было положено в конце марта 1950 года, когда народно-освободительные [264] войска развернули ожесточенные бои в районе Дельты.
На Филиппинах в конце марта 1950 года началось крупное наступление Народно-освободительной армии, которая вплотную подошла к столице Филиппин Маниле. Поднялся такой переполох, что филиппинское правительство, которое прежде, учитывая ситуацию внутри страны, нежелательно относилось к посылке на Филиппины американской армии, обратилось к правительству США с просьбой незамедлительно направить в Манилу американские военно-морские силы. Недаром специальный представитель США Джессеп, руководивший состоявшимся в феврале 1950 года в Бангкоке совещанием дипломатических представителей Америки в странах Дальнего Востока, по возвращении в Америку заявил, что положение в странах Юго-Восточной Азии, за немногими исключениями, является «разочаровывающим».
В апреле 1950 года Народно-освободительная армия Китая начала операции по освобождению острова Хайнань. В результате гоминьдановские войска были полностью изгнаны с острова Хайнань и острова Чжоушань. Ожидалось, что летом 1950 года Народно-освободительная армия приступит к освобождению Тайваня. Такое положение создало серьезную угрозу для американской политики на Дальнем Востоке, которая опиралась на стратегические базы в Южной Корее, на Тайване и Филиппинах и ставила целью установление американского господства над странами Юго-Восточной Азии и Китаем.
К тому же разрушительное действие экономического кризиса 1949 года сильно сказалось на американской экономике. Все это заставляло Америку встать на путь войны и милитаризации своей экономики.
Подготовка войны
В январе 1952 года генерал Ван Флит (в то время командующий 8-й американской армией) в беседе с филиппинской делегацией заявил: «Корея была своего рода благословением. Здесь ли или в каком-либо другом районе мира, но Корея должна была быть». Как говорил [265] Клаузевиц, «война есть продолжение политики иными средствами». Это положение вполне применимо и к корейской войне, которая явилась логическим результатом политики американского правительства и Ли Сын Мана. Почему выбор пал на Корею, как на район, где «холодная война» должна была превратиться в «горячую войну»? Помимо изложенных выше обстоятельств, здесь сыграли роль стратегическая важность Кореи и усиление кризиса лисынмановского режима. Немаловажное значение имел, очевидно, и тот факт, что поблизости находилась Япония, где были сосредоточены крупнейшие на Дальнем Востоке вооруженные силы США.
Примерно с середины 1949 года, когда движение за объединение Кореи и отстранение группы Ли Сын Мана, являвшейся главным виновником раскола страны, охватило всю Корею, Ли Сын Ман стал открыто призывать к «карательному походу на Север», к «объединению Кореи путем наступления на Север» и т. п.
25 июля 1949 года по указанию главы американской военной миссии в Южной Корее генерал-майора Роберта крупные подразделения лисынмановской армии под командованием Ким Сэк Бона совершили налет на территорию Северной Кореи. Судя по заявлению бывшего министра внутренних дел южнокорейского правительства Ким Хе Сака, американские власти в Южной Корее рассчитывали в случае успеха этого налета насколько возможно дальше проникнуть на территорию Северной Кореи. Но этот план окончился провалом благодаря мощной контратаке пограничных войск Корейской Народно-Демократической Республики и усилению партизанской борьбы в Южной Корее. В целях подавления партизанского движения и обеспечения безопасности тыла правительство Ли Сын Мана предприняло после ноября 1949 года крупные карательные экспедиции. В результате карательных операций, продолжавшихся вплоть до февраля 1950 года, южнокорейская армия и полиция уничтожили от 40 до 50 тысяч жилищ; многие жители были убиты либо изгнаны из родных мест. Однако карательные экспедиции не смогли нанести существенного [266] вреда партизанам, силы которых возрастали с каждым днем.
Наряду с подготовкой тыла к войне американское правительство и Ли Сын Ман использовали южнокорейскую армию для провоцирования новых инцидентов в районе 38-й параллели. По словам Ким Хе Сэка, он слышал непосредственно от занимавшего в то время пост начальника Генерального штаба южнокорейской армии Чэ Пен Дека, что за период с января 1949 года до начала войны части южнокорейской армии совершили около тысячи провокационных вылазок против Северной Кореи. 30 декабря 1949 года Ли Сын Ман выступил на пресс-конференции с воинственным заявлением, в котором подчеркнул: «В новом году мы должны добиться объединения... До сих пор мы в интересах сотрудничества с другими государствами — членами ООН старались достигнуть объединения путем переговоров. Но, если это будет неизбежно, мы не остановимся и перед кровопролитием и гражданской войной. В случае если в течение нынешнего года нам не удастся договориться об объединении, мы будем вынуждены осуществить его силой».
17 октября 1949 года Ли Сын Ман в беседе с корреспондентами подчеркнул, что обучение южнокорейской армии идет успешно, и хвастливо утверждал, что его армия может в трехдневный срок занять Пхеньян.
Южнокорейская армия, мощью которой так похвалялся Ли Сын Ман, фактически находилась под руководством начальника американской военной миссии в Южной Корее генерал-майора Роберта и целиком обеспечивалась американским снаряжением и боеприпасами. Поэтому хвастливое заявление Ли Сын Мана о том, что его армия может покорить Северную Корею, несомненно, было сделано с учетом намерений Соединенных Штатов Америки. Мало того, 9 мая 1950 года начальник корейского отдела американского управления сельскохозяйственного кредита Джонсон заявил в комиссии бюджетных ассигнований палаты представителей, что стотысячная южнокорейская армия, вооруженная американским оружием и обученная американской военной миссией, [267] готова в любой момент начать военные действия. Наконец, в июне 1950 года советник государственного секретаря США Джои Фостер Даллес, инспектировавший южнокорейские войска в районе 38-й параллели, обращаясь к солдатам и офицерам частей, находившихся на передовой линии, заявил: «Недалек тот день, когда вы сумеете показать свою силу». Все эти факты свидетельствовали о том, что Ли Сын Ман, по существу, выражал цели Соединенных Штатов Америки. Начиная с 1949 года и вплоть до июня 1950 года в Америке, Японии и Южной Корее американское правительство и Ли Сын Ман быстрыми темпами вели подготовку к войне.
Для того чтобы предотвратить надвигавшуюся гражданскую войну, Отечественный фронт выдвинул второй проект мирного объединения Кореи. В этом проекте предлагалось в июне — августе провести объединенные выборы и 15 августа в Сеуле созвать высший законодательный орган, который будет создан в результате этих выборов. 10 июня в Южную Корею были направлены два делегата и один корреспондент для вручения этого проекта правительству Южной Кореи. Но последнее снова отвергло предложение о мирном объединении и арестовало представителей Северной Кореи. Наконец, 19 июня Верховное народное собрание Северной Кореи выступило с третьим проектом мирного объединения страны. Но южнокорейское правительство отвергло и это предложение.
Начало войны
Ночью 25 июня 1950 года южнокорейские войска перешли 38-ю параллель и по всему фронту начали наступление на Северную Корею. Корейская Народно-Демократическая Республика вначале ввела в действие пограничные войска, которые контратаковали противника. Вслед за этим были введены в действие главные силы Народной армии, которые перешли в контрнаступление по всему фронту. Следует отметить, что из 8 дивизий южнокорейской армии 5 дивизий были расположены непосредственно вдоль 38-й параллели, а остальные 3 дивизии [268] дислоцировались в Сеуле и близ 38-й параллели. В районе 38-й параллели была сконцентрирована и большая часть военного снаряжения и боеприпасов. Это означало, что южнокорейская армия заранее подготовилась к наступательным операциям. Но, с другой стороны, такая концентрация привела к тому, что, лишившись в результате жестокого поражения в районе 38-й параллели большинства солдат и большей части военного снаряжения и боеприпасов, южнокорейская армия сразу же потеряла боеспособность.
После разгрома южнокорейской армии началось открытое вооруженное вмешательство Соединенных Штатов в войну в Корее. Само по себе вооруженное столкновение северного и южного политических режимов, которое заслуживает самого глубокого сожаления, с точки зрения международного права носило характер конфликта между противостоящими друг другу режимами одной нации, иными словами, характер гражданской войны. Однако характер этой войны резко изменился, когда Америка открыто вмешалась во внутренний конфликт Кореи, которая даже не являлась членом Организации Объединенных Наций. Для корейского народа война превратилась из борьбы против спровоцировавших гражданскую войну лисынмановцев в борьбу за освобождение Кореи от иностранных агрессоров.
25 июня, в день начала войны, Совет Безопасности без сколько-нибудь серьезного изучения ситуации заявил, что «вторжение северокорейской армии в Южную Корею является нарушением мира», и 27 июня во второй половине дня семью голосами против одного (Югославия){569} при двух воздержавшихся (Египет и Индия) вынес резолюцию об «оказании вооруженной помощи Южной Корее». 7 июля было принято решение об организации штаба главного командования армии Организации Объединенных Наций. Но эта резолюция Совета Безопасности в нарушение Устава ООН была принята в отсутствие представителя Советского Союза и законного [269] представителя Китая. Обращает на себя внимание и то, что 93,47 процента находившихся в Корее войск ООН падало на американскую и корейскую армии, остальными же государствами незначительные отряды были посланы, по словам Макартура, только «для вида». При этом из 59, а впоследствии 60 государств — членов ООН свои войска в Корею послали всего лишь 16 государств. Уже по одному этому можно судить, что эти действия вряд ли можно было назвать «полицейской акцией Организации Объединенных Наций». Добавим к этому, что Америка начала военные действия еще до принятия Советом Безопасности резолюции от 27 июня. Так, президент США Трумэн отдал официальный приказ о посылке американской армии в Корею за несколько часов до принятия резолюции, а американские военно-воздушные силы принимали участие в боях еще с раннего утра 26 июня. Таким образом, флаг Организации Объединенных Наций был использован в качестве «фигового листка», прикрывавшего прямую агрессию американского империализма в Корее.
Благодаря войне в Корее и вооруженному вмешательству Америки режиму Ли Сын Мана, находившемуся на грани развала, удалось временно оправиться.
27 июня Трумэн заявил, что попытка китайской Народно-освободительной армии освободить Тайвань натолкнется на вооруженное вмешательство Америки. Это заявление, а также практические мероприятия, проведенные в соответствии с ним, спасли от неминуемого краха режим Чан Кай-ши на Тайване. Кроме того, Америка резко усилила военную помощь правительствам Индо-Китая и Филиппин для подавления национально-освободительного движения в этих странах.
Возникновение войны в Корее было удобным предлогом для раздувания и милитаризации государственного бюджета американского федерального правительства, для дальнейшей милитаризации всей государственной системы США и в первую очередь для открытой гонки вооружений и милитаризации экономики. Война в Корее явилась тем рычагом, с помощью которого Америка стремилась добиться гонки вооружений и милитаризации [270] экономики стран — участниц Североатлантического союза, создания Европейской армии, ремилитаризации Западной Германии и включения ее вооруженных сил в Европейскую армию. Наконец, война в Корее помогла Америке создать в Японии полицейский резервный корпус и встать на путь открытого возрождения милитаризма. Таким образом, война в Корее способствовала тому, что американская политика войны сделала новый шаг вперед в мировом масштабе. Она помогла Америке временно выйти из надвинувшегося на нее экономического кризиса.
Но в действительности корейская война не спасла Америку. Раздиравшие США противоречия еще более усилились и ударили по ним с удвоенной силой. Вопреки расчетам Америки на «блиц-войну», война в Корее приняла затяжной характер. Был момент, когда войска ООН были отброшены до самой южной оконечности Корейского полуострова. В сентябре интервенты высадились в Инчоне, начали наступление в глубь Северной Кореи и 26 октября достигли корейско-китайской границы в районе Чесана. Но здесь армию ООН, уже праздновавшую победу, ожидал страшный разгром.
Изменение военной ситуации
Как только началась война в Корее, правительство Китайской Народной Республики заявило о своей солидарности с корейским народом, поднявшимся на борьбу с империалистическим агрессором. 30 сентября, когда войска ООН пересекли 38-ю параллель, премьер-министр Чжоу Энь-лай предупредил, что Китайская Народная Республика не будет молча сносить агрессию американского империализма в Корее. 6 октября премьер-министр Индии Неру тоже предупредил, что «переход американской армией 38-й параллели вызовет вмешательство китайской коммунистической армии». Но армия ООН продолжала продвигаться все дальше на север, игнорируя эти предупреждения. 5 октября главнокомандующий вооруженными силами ООН в Корее Макартур направил главнокомандующему вооруженных сил КНДР Ким Ир [271] Сену ноту с предложением о безоговорочной капитуляции. В этот тяжелый для Кореи период в Китае во всенародном масштабе развернулось движение под лозунгами «Сопротивление Америке, помощь Корее!», «Защита государственной границы!». 25 октября на корейский фронт стали прибывать китайские добровольцы. Америка наступала на Китай с трех сторон — из Кореи, Вьетнама и с Тайваня. Но Китай считал, что главная угроза была со стороны Кореи и поэтому смотреть сквозь пальцы на агрессию американского империализма в Корее нельзя. Тем временем корейская Народная армия, которая была вынуждена временно отступить, проводила реорганизацию и перегруппировку в горном районе к северу от реки Чончонган, готовясь к контрнаступлению. Генеральное контрнаступление корейских и китайских войск началось с разгрома так называемого «новогоднего наступления» армии ООН, предпринятого 24 ноября. В этих боях армии ООН был нанесен сокрушительный удар, в результате которого она обратилась в бегство. Войска ООН беспорядочно отступали на юг от 38-й параллели. Среди убитых был и командующий 8-й американской армией генерал Уокер. Военная ситуация круто изменилась. Инициатива перешла в руки корейских и китайских войск. С весны 1951 года армия ООН была вынуждена вести позиционную войну, неся в ней огромные жертвы. Как указывал в то время американский журнал «Юнайтед Стэйтс ньюс энд Уорд рипорт», «ущерб, нанесенный за первый год «локальной войны» в Корее, значительно превышает потери американской армии за такой же период во время войны на Тихом океане»{570}. 12 марта командующий 8-й американской армией Риджуэй заявил, что армия ООН рассматривала бы как замечательную победу прекращение войны на линии 38-й параллели.
Начало переговоров о перемирии
Военное поражение Соединенных Штатов в Корее усилило противоречия внутри господствующих кругов [272] в самой Америке и привело к обострению разногласий между Соединенными Штатами и западноевропейскими странами. С особенно резкой критикой сторонников войны в Америке, представителем которых был Макартур, выступила Англия. Она совместно с Францией всячески пыталась отложить рассмотрение на сессии Генеральной Ассамблеи предложенной Америкой резолюции, которая осуждала действия китайской компарии. В результате Америка впервые со времени образования Организации Объединенных Наций смогла на себе испытать, что такое международная изоляция. Лишь 1 февраля 1951 года ей удалось протащить через Генеральную Ассамблею эту резолюцию. 11 апреля генерал Макартур был неожиданно снят с поста главнокомандующего. Причиной его отставки было военное поражение в Корее, а также указанные выше разногласия. «Трагедия генерала Макартура» свидетельствовала о начале краха американской политики войны.
23 июня представитель Советского Союза в ООН Малик предложил начать переговоры о перемирии. Китай и Корея, с самого начала стремившиеся к мирному разрешению корейского вопроса, приняли это предложение. Оно было принято также и правительством Соединенных Штатов, которое зашло в тупик со своей политикой войны и искало повод для заключения «почетного перемирия». 10 июля в Кэсоне открылись мирные переговоры.
Начало переговоров явилось крупным шагом вперед на пути к победе корейского народа, стремившегося к мирному разрешению корейского вопроса, то есть к мирному объединению Кореи. В то же время переговоры о перемирии свидетельствовали о крупном поражении Америки и лисынмановцев, которые были противниками мирного объединения Кореи. Корейскому народу удалось основательно потрепать вооруженные силы ряда империалистических государств, и в первую очередь крупнейшего из них — Америки, а также заставить эти государства согласиться на разрешение корейского вопроса путем переговоров. Корейский народ смог это сделать благодаря прочности установившегося в Северной [273] Корее народно-демократического строя и беспримерному патриотизму всего народа, объединившегося в борьбе за мир и освобождение родины.
Победе корейского народа в огромной степени способствовала также материальная и моральная поддержка со стороны лагеря мира и демократии во главе с Советским Союзом.
Тот факт, что Америка не только не смогла победить корейский народ, а, напротив, потерпела поражение, имел всемирно-историческое значение. Он означал, что нет в мире силы, способной остановить бурно разрастающуюся национальную революцию в Азии, и показал, насколько слаба перед объединенными народными силами Америка, считающая себя «лидером» все более слабеющего мира капитализма. Героическая борьба корейского народа оказала большое влияние на национально-освободительное движение в колониальных и зависимых странах. Волна национально-освободительного движения охватила не только страны Азии, но распространилась также на Ближний и Средний Восток, перекинулась в Северную и Центральную Африку, прокатилась по странам Латинской Америки. Благодаря мощному давлению со стороны народных масс, правительства азиатских и арабских стран, за исключением Филиппин и Таиланда, несмотря на все усилия Америки, отказались послать своих солдат в Корею и заявили о том, что они будут придерживаться нейтралитета в корейской войне.
Выше уже было отмечено, что благодаря войне в Корее Америке временно удалось выйти из тупика, в который ее завела дальневосточная политика, и в частности политика в Корее. Ей удалось сделать большой шаг вперед по пути подготовки к войне во всемирном масштабе. Кроме того, война в Корее принесла американскому монополистическому капиталу огромные прибыли. Так, если во время первой мировой войны американские монополии после выплаты налогов получили 20 миллиардов долларов, а во время второй мировой войны — 48 миллиардов долларов прибыли, то их прибыль за время корейской войны достигла колоссальной [274] цифры — 58 миллиардов долларов {571}. И. В. Сталин следующим образом охарактеризовал политику монополистического капитала: «Обеспечение максимальной капиталистической прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путем закабаления и систематического ограбления других стран, особенно отсталых стран, наконец, путем войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей» {572}.
Подобная политика США привела лишь к обострению противоречий, присущих монополистическому капиталу, к углублению его кризиса. Это в какой-то степени отразилось и на ходе военных действий в Корее. Политика войны, проводимая монополистическим капиталом США, породила свою противоположность — мощное всемирное движение в защиту мира, которое развернуло решительную борьбу с силами войны.
Усиление движения в защиту мира
20 апреля 1949 года, когда был подписан договор о Северо-атлантическом союзе и явственней стала угроза превращения «холодной войны» в «горячую войну», борцы за мир провели Всемирный конгресс сторонников мира в Париже и Праге. Этот конгресс способствовал дальнейшему сплочению всех миролюбивых сил. Возникновение войны в Корее подняло движение в защиту мира на новую ступень. В марте 1950 года в Стокгольме состоялась сессия Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира, который принял известное Стокгольмское воззвание, призывавшее к запрещению атомного оружия. Это воззвание было поддержано миролюбивыми силами всего мира. К ноябрю 1950 года, то есть к открытию в Варшаве Второго Всемирного конгресса сторонников мира, под Стокгольмским воззванием уже подписалось 500 миллионов человек. [275]
30 ноября 1950 года, когда генеральное наступление Макартура окончилось беспримерным в истории американской армии провалом, президент США Трумэн заявил на пресс-конференции, что американское правительство обдумывает вопрос о применении атомной бомбы в Корее. Но благодаря решительному протесту 500 миллионов сторонников мира, поставивших свои подписи под Стокгольмским воззванием, и открытому противодействию господствующих кругов Англии и Франции, на которых их народы оказали сильное давление, Америка была вынуждена отказаться от своих планов. Все это вместе с победами китайского и корейского народов свидетельствовало о том, что миролюбивые силы во всем мире возросли настолько, что могли помешать осуществлению замыслов сил войны. Во всем мире все сильнее стали раздаваться голоса, требовавшие разрешения всех международных конфликтов путем переговоров. Этому были посвящены Варшавский конгресс сторонников мира (ноябрь 1950 года), сессия Всемирного Совета Мира в Берлине (февраль 1951 года), Конгресс сторонников мира стран Азии и Тихого океана (октябрь 1952 года), Венский конгресс народов в защиту мира (декабрь 1952 года).
В то же время проводившаяся Америкой в связи с войной в Корее политика милитаризации экономики и открытой гонки вооружений, политика ремилитаризации других капиталистических государств и отсталых стран и скупки их сырьевых ресурсов, политика навязывания этим государствам запрещения торговли со странами социалистического лагеря привела к тому, что финансовое бремя в этих государствах стало невыносимым. Кроме того, эта политика неблагоприятно сказалась на международном торговом балансе и привела к обострению экономического кризиса. С весны 1951 года в результате продолжавшейся гонки вооружений в Америке усилился экономический кризис. В связи с этим страны Запада, опасаясь экономического краха, решительно потребовали умерить темпы ремилитаризации и расширить торговлю со странами социалистического лагеря. В ответ на это в декабре 1950 года президент США Трумэн издал [276] указ о запрещении экспорта стратегических товаров в страны социалистического лагеря. В мае 1951 года Америка добилась принятия Организацией Объединенных Наций резолюции о запрещении торговли с коммунистическим Китаем. Наконец, в октябре 1951 года был принят закон Баттла, благодаря которому был полностью запрещен экспорт товаров всех стран «свободного мира» в социалистические страны. Все это привело к резкому совращению торговли между капиталистическими странами и странами социалистического лагеря. Так, экспорт товаров из Западной Европы в страны Восточной Европы сократился с 2,5 миллиардов долларов в 1938 году до 619 миллионов долларов в 1950 году, а импорт за тот же период сократился соответственно с 1 миллиарда 45 миллионов долларов до 609 миллионов долларов. Однако экономическая блокада нанесла удар только по странам капитализма. Социалистические же страны лишь еще больше сплотились в экономическом отношении, расширили экономическое сотрудничество и взаимопомощь и обеспечили тем самым дальнейшее развитие своей экономики.
Благодаря усилиям миролюбивых сил в Западной Европе и отсталых стран, которые вопреки американской политике экономической блокады стремились найти пути расширения торговли с социалистическим лагерем, и усилиям стран социалистического лагеря, выступающих за создание экономической базы для обеспечения мира во всем мире путем торговли на условиях равенства и взаимного благоприятствования, 3 апреля 1952 года в Москве удалось созвать Международную экономическую конференцию. Эта конференция продолжалась 10 дней и закончилась 12 апреля. Несмотря на препятствия, чинимые Америкой и находившимися под ее влиянием правительствами капиталистических государств, в работе конференции приняли участие 471 представитель от 49 стран (на конференции присутствовали представители всех крупных держав, за исключением Японии и Западной Германии, находившихся под американской оккупацией). Участники конференции независимо от социального и экономического строя их стран [277] серьезно обсудили вопросы восстановления и развития экономических отношений. В результате взаимных переговоров были заключены сделки на сумму более чем 200 миллионов фунтов стерлингов. Одновременно был создан Международный комитет по развитию и стимулированию внешней торговли, что содействовало дальнейшему развитию торговли между Западом и Востоком.
Большие успехи, достигнутые Международной экономической конференцией в Москве, свидетельствовали о масштабах краха, который потерпела американская политика войны. Раскрывшиеся на конференции возможности расширения торговли между Западом и Востоком и мирного (развития мировой экономики сильно подорвали основы американской политики войны и указали на практическую основу, на которой могло бы развиваться мирное сосуществование государств с различными политическими (системами.
2. Ремилитаризация Японии
Сформирование полицейского резервного корпуса
8 июля 1950 года, спустя всего две недели после того как американская и южнокорейская армии начали военные действия на Корейском полуострове, главнокомандующий вооруженными силами ООН Макартур направил правительству Иосида директиву о создании 75-тысячного полицейского резервного корпуса и об увеличении штата Управления морской полиции на 8 тысяч человек. В этой директиве Макартура говорилось, что «Япония сохранила спокойствие и выдержку и не оказалась ввергнутой, подобно соседним странам, в состояние хаоса, насилия и беспорядков благодаря эффективной, хорошо организованной полиции и присущей японцам дисциплинированности. Для того чтобы подобное положение сохранилось и впредь, для обеспечения политики, которая не дала бы возможности активизироваться малочисленной группе противозаконных элементов, имеющих обыкновение [278] нарушать законы, мир и общественный порядок, необходимо расширить и укрепить полицейскую организацию Японии в той степени, в какой это необходимо для поддержания порядка в демократическом обществе». 10 августа правительство, минуя парламент, опубликовало указ о сформирования полицейского резервного корпуса. А 23 августа первая группа добровольцев в количестве свыше 7 тысяч человек уже была зачислена в корпус.
Статья 1 правительственного указа, опубликованного на основании директивы Макартура об образовании полицейского резервного корпуса, гласила: «Этот указ принят в целях усиления государственной и муниципальной полиции в размерах, необходимых для поддержания мира и порядка в нашей стране и для обеспечения общественного благосостояния». В пунктах 1 и 2 статьи 3 указывалось, что «полиция должна действовать в чрезвычайных случаях, когда необходимо поддержать общественный порядок», «ее действия должны ограничиваться рамками задач, возложенных на полицию». Хотя в директиве Макартура и в правительственном указе неоднократно повторялось, что резервный корпус формируется в целях укрепления полицейских сил внутри страны, на самом же деле он с самого начала представлял собой колониальную армию, используемую как орудие господства американского империализма на Дальнем Востоке. После того как началась война в Корее и оккупировавшая Японию американская армия, оставив в Японии 3 тысячи солдат, была переброшена на Корейский полуостров, непосредственной обязанностью полицейского резервного корпуса было «поддержание порядка» внутри страны. Но 18 июля премьер-министр Иосида, выступая во время 8-й сессии парламента на пленарном заседании палаты советников, отметил, что, «учитывая корейскую проблему, укрепление полицейских сил осуществлено, чтобы (подготовиться ко всяким неожиданностям, поскольку существуют опасения, что коммунистическая армия может вторгнуться в Японию и создать хаос в стране». Tax, наряду с пропагандой, будто Северная Корея «напала» на Южную, японское правительство выдвигало [279] в качестве причины создания полицейского резервного корпуса необходимость «обороны» Японии от «угрозы коммунизма».
Но полицейский резервный корпус был сформирован не только в целях «обороны» Японии, но и для обеспечения позиций Америки на Дальнем Востоке, для осуществления агрессии против народно-демократических государств, созданных в Корее и Китае. В 1950 году в новогоднем приветствии Макартур подчеркнул, что японский народ имеет «право на самооборону». Но еще в 1948 году штабом оккупационных войск начал изучаться вопрос о сформировании японской армии в целях использования «людских ресурсов» Японии. Планы возрождения японской армии составлялись, как говорят, высшими чинами старой японской армии, из которых при штабе оккупационных войск была создана Комиссия по составлению истории войны на Тихом океане, вернее истории военных подвигов Макартура.
В то время Хэнсон Болдуин писал: «Для ведения военных операций в различных районах земного шара Америка должна рассчитывать на людские ресурсы Западной Германии и Японии. Поэтому США должны в кратчайший срок заключить сепаратный мирный договор с Японией, возложить на Японию ответственность за самооборону, добиться вместе с тем предоставления Японией Соединенным Штатам военных баз и под флагом ООН создать армию, состоящую из японских солдат и солдат других иностранных государств»{573}. Америка использовала в своих интересах все. Даже Организация Объединенных Наций была превращена в орудие утверждения господства американского империализма. Поэтому, когда во второй Белой книге, опубликованной 19 августа министерством иностранных дел Японии, говорилось о «сотрудничестве с Организацией Объединенных Наций», это следовало понимать как «сотрудничество с Америкой».
Вопрос о ремилитаризации вызвал оживленную дискуссию в стране. 21 июля генеральный прокурор Охаси [280] Такэо, выступая в комиссии по иностранным делам палаты депутатов, заявил: «Поскольку при осуществлении права на самооборону не установлено ограничений, у нас нет никаких препятствий и для сформирования добровольческой армии». Это заявление означало, что вопрос о создании японской армии уже стал предметом обсуждения среди господствующих кругов Америки и Японии. Но премьер-министр Иосида отрицал этот факт, очевидно, опасаясь протеста со стороны общественного мнения. 18 января 1951 года командующий полицейским резервным корпусом Масубара Кэйкити заявил, что отряды резервного корпуса будут вооружены легкими пулеметами.
Вооруженные силы полицейского резервного корпуса приравнивались к четырем легким пехотным дивизиям.
В связи с увеличением отрядов морской полиции до 18 тысяч человек число судов, находящихся в ведении управления морской полиции, было доведено до 200 с общим водоизмещением в 80 тысяч тонн. Кроме того, для обеспечения управления кадрами создавалась новая академия морской полиции. Управлению морской полиции, получившему вооружение от американской армии, вменялось в обязанность обращать особое внимание на контролирование водных пространств близ островов Кюсю, Хоккайдо и в других районах, граничащих со странами коммунистического лагеря.
Увеличение полицейских вооруженных сил и отрядов морской полиции проводилось в интересах американского империализма и при его материальной помощи. Американские оккупационные власти и японское правительство в короткий срок сформировали полицейский резервный корпус, воспользовавшись войной в Корее. Обстоятельства, при которых он создавался, в значительной степени придали ему характер наемных войск, находящихся на службе у иностранного государства. Непосредственное руководство резервным корпусом со стороны американских военных властей проявлялось во всем, начиная с американской теории военной тактики и методов военного обучения и кончая американской военной [281] терминологией. Несмотря на то, что добровольцам, вступавшим в резервный корпус, обещали ежемесячную плату в размере 5 тысяч иен, 60 тысяч иен выходного пособия после двух лет службы и питание в 3600 калорий в день, к июлю 1951 года свыше 10 тысяч человек, или 14 процентов всего наличного состава корпуса, ушли со службы. Согласно заявлению генерального прокурора, сделанному им в парламенте в конце ноября 1950 года, уже в то время свыше тысячи добровольцев, поступивших в корпус, заболели туберкулезом и были уволены со службы. Этот факт еще раз подтверждал, что в полицейском резервном корпусе существовала американская концепция договора. Эта концепция заключалась в том, что, если человек, добровольно вступивший в армию, перестал соответствовать предъявляемым требованиям, его немедленно увольняют.
Тем временем среди народных масс усилились опасения, что полицейский резервный корпус будет отправлен за пределы Японии и использован в качестве заслона американской армии. В результате опроса общественного мнения, проведенного газетой «Асахи» в сентябре 1950 года, за создание добровольных вооруженных сил в стране без права отправки их за пределы Японии высказалось 42,7 процента, а за отправку их за границу — только 14,8 процента опрошенных. С целью ослабить протест со стороны широких народных масс правительство разъяснило, что сделанное им ранее заявление означало «сотрудничество в осуществлении мирной политики с Организацией Объединенных Наций и ничего не говорило об участии Японии в войне»{574}, тем не менее каждому уже было ясно, что сформированием полицейского резервного корпуса было положено начало для возрождения колониальной армии, армии японского империализма.
Одновременно с формированием полицейского резервного корпуса японское правительство приступило к укреплению собственно полиции. В соответствии с пересмотренным [282] 13 июля законом о налогах, чиновникам, ведавшим сбором налогов, выдавалось оружие. 1 августа было принято решение о расширении полномочий железнодорожной полиции, в силу которого железнодорожные полицейские на железной дороге уравнивались в правах с судебной полицией. Им также были выданы пистолеты.
30 сентября было создано управление по контролю над въездом и выездом, которое занималось изгнанием из Японии нежелательных для правительства иностранцев, в особенности корейцев. Наконец, особый следственный отдел расширил свой штат к августу 1950 года до 1200 человек и усилил борьбу и репрессии против «опасных» мыслей.
Сформировав полицейский резервный корпус, кабинет Иосида приступил к изучению вопроса об изменении полицейской системы. При этом он ставил своей целью упразднение муниципальной полиции и подчинение ее государственной полиции, с тем чтобы правительство могло в любой момент использовать все полицейские силы по своему усмотрению.
В феврале 1951 года был опубликован новый закон о полицейской системе, согласно которому вся муниципальная полиция могла быть упразднена и заменена государственной полицией, если за это проголосует местное население. В результате применения этого закона к июлю 1951 года по всей стране муниципальная полиция была почти на 80 процентов включена в государственную полицию.
В свое время Макартур в письме на имя премьер-министра Катаяма писал: «Учреждение и поддержание централизованной полиции, возглавляемой административным чиновником, стоящим вне контроля со стороны широких народных масс, является характерной особенностью современного строя тоталитарной диктатуры, так же как и феодального строя старой Японии». Несмотря на это заявление и реорганизацию полицейской системы, которая была проведена по приказанию Макартура, новый закон свидетельствовал о том, что началось возрождение старой полицейской системы. [283]
«Японо-американское экономическое сотрудничество»
Начало войны в Корее привело к тому, что Японию стали рассматривать как важное звено антикоммунистической системы. Это сказало большое влияние на всю оккупационную политику США. Осуществление выдвинутого в 1949 году «плана Доджа» и утверждение «9 принципов» направляло экономическое развитие Японии по пути создания так называемой «самостоятельной экономики». Но война в Корее окончательно превратила экономику Японии в исполнителя заказов американской военной промышленности.
Превращение Японии в базу снабжения и экипировки американской армии и вооруженных сил ООН в Корее означало, что японский, капитализм был включен в число исполнителей американского плана гонки вооружений. Такое положение Японии определилось еще до появления редакционной статьи в журнале «Форин полиси бюлетин», которая отмечала, что Япония «со стратегической точки зрения имеет крайне важное значение» и «как база снабжения армии ООН и как база, с которой авиация ООН могла бы совершать свои налеты». Американский империализм, прикрываясь лозунгом о «японо-американском экономическом сотрудничестве», приступил к реализации своего основного политического курса, который заключался в расширении военного производства, в использовании японской промышленности для укрепления антикоммунистической системы.
В конце января 1951 года в Японию прибыл советник государственного секретаря США Даллес. В Японии Даллес имел беседу с Макартуром. Во время беседы обсуждался вопрос о составлении списка товаров, которые Япония могла бы произвести для осуществления плана милитаризации Западной Европы. 10 марта на состоявшейся в США конференции по обеспечению государственной безопасности было принято решение о «производстве в Японии вспомогательных военных материалов при неограниченном снабжении ее сырьем». Этот план «японо-американского экономического сотрудничества» был [284] конкретизирован в заявлении начальника отдела науки и экономики штаба оккупационных войск Марката от 16 мая. Маркат сообщил, что установлено пять видов продукции, в зависимости от которых определяются размеры денежных субсидий и предоставляемого сырья: 1) военные материалы для американского правительства; 2) военные материалы для находящейся в Японии американской армии; 3) военные материалы для японского полицейского резервного корпуса; 4) экспортные товары, необходимые для приобретения сырья; 5) товары, идущие для внутреннего потребления. Одновременно Маркат указал на необходимость расширения торговли со странами Юго-Восточной Азии взамен фактически запрещенной торговли с Китаем и Советским Союзом.
Отсюда видно, что японская промышленность прежде всего должна была снабжать военными материалами американское правительство и лишь в последнюю очередь обеспечивать японский народ товарами широкого потребления. Далее, в связи с запрещением торговли с Китаем Япония вынуждена была покупать американское сырье, которое обходилось ей втрое дороже. Развитие же торговли со странами Юго-Восточной Азии делало неизбежным ее столкновение с Англией. Короче говоря, план «японо-американского экономического сотрудничества», какой бы аспект его мы ни взяли, вел к подчинению японской промышленности американской военной системе. Больше того, этот план был составлен так, что обеспечивал постоянные сверхприбыли для монополистического капитала Америки. При этом стоимость производства на предприятиях японских монополий, получавших заказы от военной промышленности Америки, целиком зависела от воли последней, что наносило серьезный удар даже по монополистическому капиталу Японии.
Подчинение японской промышленности американской военной промышленности происходило и по линии многочисленных «специальных военных заказов» и «новых специальных военных заказов», которые Америка делала в Японии в связи с войной. Благодаря этим заказам [285] в Японии начался бурный рост военных отраслей производства, которые бездействовали со времени окончания войны на Тихом океане. Был создан целый ряд так называемых «военных компаний», которые занимались главным образом выполнением американских военных заказов. Такими компаниями были: в области самолетостроения — «Тюнихон дзюкогё» (бывшая «Мицубиси дзюкогё»), «Фудзи когё» (бывшая «Накадзима хикоки»), «Кавасаки кикай», «Синмэйва когё»; в области производства артиллерийского вооружения и бронированных плит — «Нихон сэйкогё», «Нихон токусюко», «Хитати сэйсакусё», «Синдайдо сэйко», «Кобэ сэйко», «Нагасаки сэйко» и др.; в области военного вагоностроения — «Хигаси нихон дзюкогё», «Хитати сэйсакусё», «Нитино дизэру» и др. Производством винтовок и снарядов занимались компании «Хитати коки», «Нитихира сангё», «Нихон сэйкосё», «Кобэ сэйкосё», «Синфусо киндзоку». Компании «Токио кэйки» и «Токио сибаура дэнки» специализировались на производстве электроизмерительных приборов, компании «Нихон каяку» и «Нихон каритто» — на производстве различных видов пороха и взрывчатых веществ. Наконец, производством судов для американской армии занимались компании «Кавасаки дзюкогё», «Нисинихон дзюкогё», «Тюнихон дзюкогё», «Хитати дзосэн» и др.{575} Президент компании «Нихон каяку» Хара, восхваляя американскую помощь, говорил: «Шесть лет мы были в больнице и Америка платила за наше лечение. Теперь мы окрепли и начали двигаться вперед». В таком же духе выступал президент Промышленного банка Кавакита, который призвал «активно содействовать укреплению сотрудничества с оборонной промышленностью Америки и расширять практическое участие Японии в развитии стран Юго-Восточной Азии» {576}. Этими словами японские монополисты выражали свою готовность преданно служить Америке в деле реализации ее планов, сущность которых была откровенно изложена в заявлении государственного секретаря Ачесона [286] на заседании сенатской комиссии по иностранным делам (26 июля 1951 года) и в речи начальника отдела экономического планирования штаба оккупационных войск на встрече, организованной американской Дальневосточной торговой палатой в Ныю-Йорке (22 октября 1951 года). В своем заявлении Ачесон подчеркнул: «Крайне необходимо, чтобы свободный мир оказал помощь Азии, которая является районом, обладающим значительными стратегическими ресурсами. В этом отношении особую роль играют потенциальные производственные возможности японской промышленности... Совершенно ясно, что Азии необходимо оказать срочную военную помощь. Крайне необходимо в этих целях восстановить суверенитет Японии». Начальник отдела экономического планирования в свою очередь отметил, что «Япония занимает важные стратегические позиции на Востоке и превращается в промышленный центр Азии. Поэтому она неизбежно должна оказывать непосредственное и серьезное воздействие на этот район земного шара».
Для того чтобы ускорить милитаризацию экономики, в Японии были значительно увеличены различные ассигнования на оборону и на полицейский резервный корпус. Банковский капитал стал проводить по отношению к капиталистическим монополиям инфляционную политику чрезмерного выпуска займов и резко сократил кредит мелким и средним предприятиям. Для снабжения оборудованием и субсидирования таких ключевых отраслей, как производство электроэнергии, морской транспорт, сталеплавильная промышленность, машиностроение и др., стали широко использоваться средства эквивалентного фонда, Управления по реализации денежных фондов, Банка реконструкции, Банка долгосрочных кредитов и других финансовых организаций и учреждений. Наряду с этим в декабре 1951 года Америка издала указ о контроле над экспортными операциями, наложив тем самым запрет на японскую торговлю с Китаем.
Таким образом, Америка, предоставив Японии специальные военные заказы, получила взамен возможность дальнейшего подчинения японской экономики и [287] принудила Японию покупать у стран долларовой зоны дорогостоящие продовольствие и сырье (каменный уголь, железную руду и особенно хлопок). В результате в торговом балансе Японии появился такой колоссальный дефицит, что его едва удавалось покрывать за счет доходов от специальных военных заказов и заработков проституток. Прибыль от всего этого получали только капиталистические монополии, подчинившиеся Америке и старавшиеся получить максимальную прибыль путем милитаризации экономики. А мелкие и средние предприниматели, рабочие и крестьяне, подвергавшиеся жестокому ограблению из-за проводимой монополистическим капиталом милитаризации экономики, все решительней стали требовать заключения всестороннего мирного договора и полного восстановления японо-китайской торговли.
«Обратный курс»
Наряду с сформированием полицейского резервного корпуса и милитаризацией экономики американские оккупационные власти и японское правительство провели ряд мероприятий с целью укрепления реакционных сил Японии. Этот комплекс мероприятий получил название «обратного курса». Чтобы превратить Японию в прочную военную базу, нужно было повернуть вспять политику «демократизации» Японии, которая была принята пятью годами раньше с целью ослабить японский империализм и подчинить его Америке. Этот «обратный курс» лишь внешне выглядел как какой-то поворот. В действительности же, поскольку сама «демократизация» не была демократизацией в истинном смысле этого слова, то фактически не могло быть и никакого «поворота» от нее, никакого обратного курса. По существу, этот «обратный курс» означал, что американский империализм, проводивший политику колонизации Японии, решил возложить на Японию новую роль военного характера.
Указ об отстранении от государственной и общественной деятельности и принятый против милитаристов [288] и фашистов, которые ввергли японский народ в войну на Тихом океане и навлекли на него разруху и несчастья, стал применяться против коммунистов и лидеров рабочего движения. В то же время подвергшиеся раньше чистке милитаристы стали вновь допускаться к активной общественной и государственной деятельности.
К маю 1948 года под указ о чистке подпало около 200 тысяч человек. А в феврале 1949 года был вновь создан Апелляционный комитет, который занимался расследованием жалоб в связи с чисткой, и в него сразу же поступило 32089 жалоб. В октябре 1950 года с санкции и одобрения штаба оккупационных войск японское правительство объявило о реабилитации 10090 человек из числа лиц, отстраненных от службы в государственных и общественных учреждениях. Среди них было 3072 кадровых военных, 107 представителей правых организаций, 2268 членов Ассоциации помощи трону, 114 представителей колонизационных учреждений, 539 представителей деловых кругов, 221 представитель печати, 48 бывших рекомендованных членов парламента, 3456 деятелей Союза резервистов, 221 член общества «Бутокукай» и т. д.
8 ноября был условие освобожден один из главных военных преступников Сигэмицу Мамору, отбывавший срок заключения в тюрьме Сугамо. 21 ноября он покинул тюрьму, 30 ноября была проведена очередная реабилитация 3297 кадровых военных, причем большинство из них заняли руководящие посты в формировавшемся в то время полицейском резервном корпусе.
Последствия реабилитации сказались в период, когда на повестку дня встал вопрос о заключении мирного договора, когда американские оккупационные власти (вначале для вида отстранившие от службы в государственных и общественных учреждениях виновников войны) и господствующие круги Америки открыто встали в связи с войной в Корее на путь возрождения японского милитаризма.
Реабилитация в значительной степени содействовала укреплению реакционных сил в политических кругах. В Демократическую партию возвратились 30 реабилитированных [289] ее членов. Возвратился в партию и бывший ее генеральный секретарь Тидзаки Усабуро. 12 бывших членов Демократической партии из числа реабилитированных (Цуруми Юсукэ, Накадзима Ядандзи, Нода Такэо и др.) создали свою фракцию («Дзикёку конданкай») и не спешили откликнуться на предложение со стороны партийного руководства о возвращении в партию. Тем не менее это стремление создать новую партию сочеталось с полным признанием ими за Демократической партией «прав первородства». Руководство Либеральной партии также настойчиво предлагало своим бывшим и реабилитированным ныне членам вернуться в партию. На это предложение откликнулись Андо Масадзуми, Макино Рёдзо, Окубо Рюдзиро, Канэмяцу Цунэо, Хирацука Цунэдзиро и др. В Социалистическую партию вернулись многие ее члены, которые подверглись чистке за сотрудничество с военщиной в Обществе Великой Японии для служения отечеству через производство и других организациях. Они значительно усилили правое крыло этой партии.
Процент реабилитированных представителей политических кругов был ниже, чем процент реабилитированных представителей экономических кругов и печати. Всего было реабилитировано только 30 процентов политических деятелей, подавших прошения о реабилитации. Эти лица, имевшие широкие связи и мощную опору, в значительной степени содействовали дальнейшей ремилитаризации и поправению государственной политики. Бывшие государственные чиновники из числа реабилитированных возвратились в свои учреждения, а те из них, кто обладал крупной экономической базой, возобновили свою деятельность в качестве депутатов парламента от консервативных партий.
Реабилитация представителей политических кругов содействовала усилению «обратного курса».
Но еще большее влияние оказала реабилитация бывших военных. Одно время кадровым военным, за исключением тех, кто сотрудничал с американской армией в ее учреждениях, не разрешалось даже устраивать традиционные [290] встречи выпускников военных школ. Но как только был сделан первый шаг на пути к ремилитаризации и сформирован полицейский резервный корпус, для руководства корпусом потребовались кадровые военные. После реабилитации многие представители молодого офицерства стали открыто говорить о необходимости вступить в полицейский резервный корпус, чтобы «внести в него дух Ямато». Вернувшиеся к активной деятельности кадровые военные начали создавать различные общества, а в августе 1952 года организовали объединенный военный клуб «Кайкокай», который издавал свою газету. В сентябре 1952 года моряки тоже организовали свой клуб («Суйкокай»).
При наборе в полицейский резервный корпус был установлен принцип предпочтения гражданским лицам. Но в действительности американские военные советники, осуществлявшие, по существу, руководство корпусом, естественно, больше ценили кадровых военных. В результате число кадровых военных в резервном корпусе все время возрастало. Вскоре кадровые военные стали мощной движущей силой ремилитаризации.
1 мая 1951 года новый главнокомандующий оккупационными войсками Риджуэй издал приказ, разрешавший японскому правительству пересматривать и изменять все так называемые Потсдамские указы. Сразу же после этого правительство начало проводить реабилитацию в широких масштабах. В июне им было реабилитировано около 70 тысяч человек, в августе — 103 тысячи, среди них — около 4 тысяч бывших военных. К апрелю 1952 года, то есть к тому времени, когда вступил в силу мирный договор, из 202 082 лиц, подвергшихся чистке, были реабилитированы 201 577 человек. Были реабилитированы также бывшие чиновники тайной полиции и чиновники управления полицейского надзора. Наконец, 16 июня 1951 года штаб оккупационных войск принял решение о реабилитации 73 человек, которые были лишены права заниматься государственной и общественной деятельностью на основании специального меморандума оккупационных властей. Среди них были Хатояма Итиро, Коно Итиро, Йсибаси Тандзан и др. 19 июня был изменен [291] приказ об отстранении от педагогической деятельности и утверждено положение о реабилитации педагогов. После соответствующей подготовки 20 июня правительство объявило о реабилитации 68 960 человек, в том числе бывших членов Ассоциации помощи трону, министров, государственных чиновников, чиновников тайной полиции, чиновников цензурного управления, представителей печати и деловых кругов, рекомендованных депутатов парламента, деятелей Союза резервистов и др. Тем самым правительство ясно определило свой курс на реабилитацию. Ко времени открытия мирной конференции реабилитация уже оказала большое влияние на ход милитаризации Японии и усиление политики «обратного курса». Это с особой силой проявилось в возрождении многочисленных правых организаций. Наряду с организованными вскоре после окончания войны Японским революционным братством знамени хризантемы (март 1947 года) и партией Ямато (май 1947 года) в мае 1951 года появился Новый союз японского народа (Синсэй нихон кокумин домэй), в августе — партия Согласия (Кёвато). Затем были созданы Общество верного служения императору (Кинко макото мусуби), Промышленная партия Великой Японии (Дайниппон сэйсанто), Лига патриотов (Айкокуся), группа Новое национальное движение (Миндзоку синсэйундо). Наконец, в феврале 1952 года, незадолго до вступления в силу мирного договора, Акао Бин создал Центральный штаб всех антикоммунистических организаций, число которых достигло к тому времени 270.
Прежде в Японии правые организации были связаны с военщиной и бюрократией и при их покровительстве раздували фашистские настроения. Но их деятельность только этим и ограничивалась, ибо они не могли придать своему движению массовый характер. То же самое можно сказать и о правых организациях, созданных в послевоенный период. В настоящее время они существуют благодаря подачкам монополистического капитала, сменившего военщину в роли их покровителя. Но у них нет достаточных сил для того, чтобы противостоять массовому движению, и в первую очередь профсоюзному. [292] В этом отношении следует сказать несколько слов о так называемом «патриотическом рабочем движении», которое возглавлял организованный в июле 1949 года на государственных железных дорогах Независимый союз молодежи. Главная задача этого патриотического движения, которое развило свою деятельность совместно с правыми социалистами и такими враждебными компартии деятелями, как Набэяма Садатика, состояла в разгроме профсоюзного движения и провоцировании различных инцидентов. Но его деятельность потерпела полный провал, натолкнувшись на сопротивление поднявшихся на борьбу за мир народных масс, которые жестоко страдали от интенсификации труда и инфляции, усилившихся в ходе войны в Корее. Происки Независимого союза молодежи не имели успеха даже в Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог, которая одно время была цитаделью так называемого «патриотического рабочего движения».
«Чистка красных»
Когда вспыхнула война в Корее, во всех отраслях промышленности, в газетах, учреждениях связи и на радиостанциях начались широкие увольнения активных рабочих, проходившие под лозунгом чистки от красных. Наряду с запрещением членам ЦК Коммунистической партии заниматься общественной деятельностью и закрытием органа компартии «Акахата» оккупационные власти начали преследование коммунистических ячеек на всех предприятиях, стремясь тем самым изолировать компартию от широких народных масс, ослабить рабочее движение, которое вспыхнуло с новой силой в связи с вызванным войной ростом цен и интенсификацией труда. Они рассчитывали таким путем подавить борьбу рабочих против войны.
В июле 1950 года, в разгар войны в Корее, состоялся учредительный съезд Генерального совета профсоюзов Японии. Съезд заявил, что он «против вооруженной агрессии северокорейской армии, перешедшей 38-ю параллель, [293] но не будет вмешиваться в войну, учитывая современное положение Японии, находящейся в условиях оккупации». Съезд принял программу, которая призывала к «международному объединению рабочих через Международную конфедерацию свободных профсоюзов», к борьбе «против создания на территории Японии военных баз, против ремилитаризации, за мир и независимость Японии». Подобная программа, очевидно, не вполне удовлетворяла оккупационную армию, считавшую Генсовет своим детищем. Однако руководство Генсовета не считало возможным принять более правую программу, учитывая настроения, которые царили в низовых профсоюзах, входивших в Генсовет.
Жестокие бои 1949 года воочию раскрыли перед рабочими истинную сущность военной оккупации. После этого широкие рабочие массы стали решительней требовать предоставления Японии полной национальной независимости.
На крупных предприятиях угольной, химической и металлургической промышленности, на частных железных дорогах и электростанциях, которые подверглись частичной чистке в 1948 году (на этих предприятиях были сосредоточены главные силы Генсовета), по-прежнему сохранялись сильные коммунистические ячейки. И хотя их влияние несколько ослабло из-за фракционных споров внутри компартии, гегемонию Генсовета на этих предприятиях никак нельзя было считать окончательно установленной. Рабочий класс своим классовым инстинктом понимал, что принесет ему война. И Генсовет учитывал, что более решительное, чем в программе учредительного съезда, одобрение войны породило бы разногласия в самом Генсовете между добросовестными представителями руководства, которые по крайней мере субъективно стремились защитить интересы рабочих, и недобросовестным руководством так называемых «импортированных лиг демократизации»{577}. При этом существовала серьезная [294] опасность, что эти разногласия ускорят падение последнего. Исходя из всего этого, оккупационная армия решила как можно быстрее расправиться с коммунистическими ячейками на предприятиях, поскольку они, организуя требования рабочих и повышая политическую сознательность последних, создавали серьезные препятствия в ведении войны в Корее. В 1949 году оккупационная армия смогла изгнать многих коммунистов и рабочих-активистов, воспользовавшись для этого увольнениями в связи с застоем в производстве. Однако промышленный бум, возникший в связи с войной в Корее, лишил оккупационные власти возможности вновь применить этот же метод. На этот раз они были вынуждены, попирая записанные в конституции политические свободы, пойти на непосредственное проведение «чистки красных», цель которой состояла в увольнении коммунистов и сочувствующих им лиц.
Как обычно, оккупационная армия и здесь применила метод косвенного воздействия. Представитель отдела труда штаба оккупационных войск созвал предпринимателей и заявил, что они лично обязаны изгнать со своих предприятий «красные элементы». Оккупационные власти стремились создать видимость того, что никаких нарушений законов и конституции в этом нет. Предприниматели «свободны» решать, проводить им чистку или нет. Штаб оккупационных войск и правительство в свою очередь «свободны» решать, поставить ли им в невыгодные условия в отношении субсидий, материалов и заказов «безответственных предпринимателей», которые не проводят чистку. Профсоюзы, подстрекаемые «некоторыми агитаторами», «свободны» проводить борьбу против чистки, хотя в случае отказа они и навлекут на себя жестокие репрессии. Оккупационные власти подчеркивали также, что и апелляции рабочих об отмене приказов об увольнении и их требования об отмене запрещения появляться на территории предприятия рабочим, включенным в списки увольняемых, как нарушающие конституцию не должны приниматься во внимание.
Чистка началась с органов печати, связи и радио. Правительству сравнительно легко удалось начать чистку [295] с запрещения органа компартии «Акахата» и газет, ставших ее преемниками. Но не так легко было провести чистку на крупных предприятиях, где рабочие решительно поддерживали коммунистические ячейки. В этом смысле следует несколько подробнее остановиться на ходе чистки среди рабочих Федерации профсоюзов предприятий «Хитати», которая составляла ядро Всеяпонского профсоюза рабочих металлургической промышленности, входившего в Конгресс производственных профсоюзов. 15 мая Федерация профсоюзов предприятий «Хитати» получила уведомление об увольнении 5555 рабочих. Федерация призвала рабочих к решительной борьбе против увольнений. Особенно острый характер борьба приняла на трех заводах в районе Хитати. Местные власти сказались бессильными противостоять этой борьбе. Но в связи с тем, что борьба затянулась, а профсоюзы, входившие в генсовет, отказались оказать какую-либо помощь рабочим Хитати, последние стали испытывать серьезные финансовые затруднения и заколебались. Этим воспользовались местные власти. 1 июля, стремясь одним ударом покончить с конфликтом, они арестовали боевое руководство федерации во главе с заместителем председателя федерации Кобаяси, обвинив их в незаконном проникновении на территорию предприятий. Возмущенные подобными действиями, рабочие и горожане провели стихийную демонстрацию, в которой приняло участие свыше 20 тысяч человек. Демонстранты потребовали освобождения арестованных. Но в связи с арестом руководства федерация не смогла по-настоящему организовать борьбу рабочих и 10 августа была вынуждена в конце концов согласиться на проведение чистки. Поражение рабочих Хитати в значительной степени облегчило правительству проведение дальнейших репрессий. Вслед за Федерацией профсоюзов предприятий «Хитати» потерпел поражение профсоюз предприятий компании «Фудзи сангё» в Митака. Этот профсоюз входил во Вееяпонский профсоюз рабочих металлургической промышленности и под лозунгом защиты мирных отраслей производства вел длительную борьбу против увольнений. [296]
30 августа 1950 года оккупационные власти приказали распустить Национальный совет связи между профсоюзами, запретив руководящим членам совета (бывшему председателю Всеяпонского профсоюза работников связи Добаси и др.) заниматься общественной деятельностью. Этим был нанесен удар по главному центру, направлявшему борьбу рабочих против «чистки красных».
Среди членов Всеяпонского профсоюза рабочих электроэнергетической промышленности чистка происходила следующим образом. На электростанции под предлогом охраны их от коммунистов были направлены вооруженные карабинами молодчики из группы махрового фашиста Танака Сэйгэн (впоследствии возник вопрос о незаконных ассигнованиях для их вознаграждения). Они окружали территорию электростанций колючей проволокой, и только после этого была проведена чистка. В связи с чисткой председатель Лиги демократизации Всеяпонского профсоюза электриков Фудзита издал специальное распоряжение, в котором полностью одобрялось проведение чистки.
В результате чистки с предприятий Японии было уволено 12 тысяч активистов. Компартия Японии пыталась организовать борьбу против «чистки красных», но большинство лиг демократизации не поддержало ее. Часть из них выступила против чистки и запугивала массы, утверждая, что борьба против чистки означает сопротивление оккупационной армии. Многие рабочие также не решались открыто протестовать против чистки, опасаясь, что они сами как сочувствующие станут объектом чистки. В результате компартии не удалось организовать борьбу против увольнений до начала чистки. Когда началась чистка, подлежавшие увольнению коммунисты и рабочие-активисты, несмотря на то, что после опубликования специального указа незаконное проникновение на предприятия угрожало им арестом, под защитой рабочих приходили на заводы, разъясняли рабочим классовую сущность «чистки красных» и призывали их на борьбу против увольнений. Большего сделать они не могли. Но эта борьба подлежавших увольнению коммунистов [297] и рабочих-активистов, несмотря на большие жертвы (многие из них были арестованы), дала возможность там, где она проводилась правильно, в короткий срок нелегально восстановить коммунистические ячейки и соединить инстинктивно питаемую рабочими враждебность к оккупационной армии с недовольством, которое они выражали в связи с корейской войной и сопровождавшим ее ухудшением условий жизни и труда. Эта борьба впоследствии во многом содействовала полевению Генерального совета профсоюзов Японии.
Инфляция и усиление эксплуатации рабочих
Наряду с широким проведением «чистки красных» в Японии под предлогом необходимости «сотрудничества с Организацией Объединенных Наций» осуществлялось наступление на жизненный уровень рабочих. 3 сентября крайне правый профсоюз моряков принял решение об активном сотрудничестве с армией ООН.
Посмотрим, во что практически выливались лозунги «сотрудничества с Организацией Объединенных Наций» и «борьбы за производство». Война в Корее принесла колоссальные военные прибыли японским предпринимателям. Источником этих прибылей был рост цен и усиление эксплуатации трудящихся, осуществлявшееся путем снижения заработной платы, усиления интенсификации труда и удлинения рабочего дня. В феврале 1951 года оптовые цены на товары возросли по сравнению с июнем 1950 года на 35,7 процента, цены на средства производства увеличились на 52,8 процента, а цены на предметы потребления — на 17,6 процента. За тот же период номинальная заработная плата возросла только на 10 процентов. При этом в военных отраслях (металлургия, химия) она была выше, чем в мирных отраслях производства (текстильная, лесообрабатывающая, пищевая промышленность). Реальная заработная плата возросла за это время всего лишь на 1,2, тогда как производительность труда в связи с его интенсификацией увеличилась на 13,3 процента в добывающей и на 31,3 процента в обрабатывающей промышленности. Продолжительность [298] рабочего дня на предприятиях машиностроения и приборостроения увеличилась на 22,5 процента, а число несчастных случаев на производстве возросло с 576204 в 1949 году до 692242 в 1951 году, то есть на 20 процентов. Из них число случаев со смертельным исходом возросло на 27 процентов, а количество увечий, которые полностью лишали рабочего возможности вернуться на работу, — на 58 процентов. Таким образом, военные прибыли предпринимателей Японии увеличивались за счет снижения жизненного уровня трудящихся, за счет их физического истощения и даже жизни. Просперити, вызванное специальными военными заказами и расширением экспорта, проявлялось в росте прибылей и дивидендов. Так, в первом полугодии 1951 года средняя прибыль по всей промышленности составила 16,96 процента (в первом полугодии 1950 года — 6,77 процента, во втором полугодии — 10 процентов). В текстильной промышленности прибыли составили 33 процента, в химической — 30, в бумажной — 29,85, в горной — 18 процентов. Соответственно средний уровень дивидендов возрос с 8,72 процента в мае 1949 года до 17,39 процента в апреле 1951 года.
Под предлогом утверждения дисциплины в цехах было проведено укрепление низших слоев надсмотрщиков и проведена дальнейшая интенсификация труда. Предприниматели создавали на предприятиях различные группы фашистского типа, называя их «пожарными отрядами», «отрядами обороны» и т. п. Значительно расширилась в цехах шпионская сеть. В ряде случаев на предприятия направлялись в качестве начальников отделов труда работники специального бюро расследований. Регламентировалось даже время, необходимое рабочим для мытья рук и принятия душа. Надсмотрщики строго следили за тем, чтобы рабочие во время ночных работ ни минуты не дремали. Рабочих стремились использовать каждую минуту, каждую секунду. Профсоюзная деятельность была строго ограничена. На груди у каждого рабочего должно было висеть удостоверение с личной карточкой. Рабочим запрещалось даже входить в соседние цехи. Всякое недовольство, выраженное [299] рабочим, немедленно отражалось на его заработной плате. Всякий протест приводил к снижению квалификационного разряда рабочего, а в дальнейшем к увольнению. Существовал несправедливо большой разрыв между заработной платой надсмотрщиков, квалифицированных рабочих и неквалифицированных рабочих. Усиливалась тенденция к закреплению заработной платы в соответствии с системой служебных категорий. В связи с быстрым ростом производства возникла нехватка в кадрах, которую восполняли за счет временно нанимаемых рабочих. Эти рабочие выполняли почти ту же работу, что и постоянные рабочие, причем внешне казалось, что их непосредственно нанимала на работу компания. На самом же деле они принадлежали к «группам» различных поставщиков рабочей силы и только через них могли устроиться на работу. Поскольку временные рабочие обычно соглашались на низкую заработную плату, это вело к ухудшению материального положения постоянных рабочих. Итак, с одной стороны, происходило все большее ухудшение условий труда, а с другой — колоссальный рост прибылей капиталистов. В это время значительно сократилось число забастовщиков. Так, во второй половине 1950 года оно составило всего 510 тысяч человек, а если исключить декабрь, когда обычно возрастает число забастовок в связи с требованием новогодных пособий, то на каждый месяц приходилось только 60 тысяч забастовщиков, то есть в 6 раз меньше, чем в 1948 году. Все эти факты как нельзя более ясно свидетельствовали о том, в каких масштабах проводилась «чистка красных», как жестоки были последовавшие за ней репрессии и насколько ослабела воля к борьбе у рабочих и профсоюзного руководства.
Наступление реакции в области культуры
После того как вспыхнула война в Корее, в Японии стали в таких масштабах насаждать реакционную культуру и правую идеологию, что это поразило даже людей, привыкших к политике утверждения колониальной культуры. Эти явления, получившие название «духа возрождения [300] старины» и «обратного курса», в данном случае свидетельствовали не о восстановлении самостоятельности Японии, а о дальнейшей ее колонизации и превращении в военную базу для ведения войны в Корее. В августе 1950 года премьер-министр Иосида и министр просвещения Амано сообщили через членов Педагогического совета Такахаси Сэйитиро, Коидзуми Синдзо и Вацудзи Тэцуро мнение правительства о необходимости воспитания людей в духе «истинного патриотизма, который является основой государства». Эти указания проявились прежде всего во введении с сентября 1950 года в начальных и средних школах обязательного исполнения гимна «Кимигаё»{578} и «церемонии поднятия флага».
Наряду с этим проводилась пропаганда по обожествлению императора, временно превращенного в человека. В этих целях очень умело были использованы похороны императрицы (июнь 1951 года), а также церемония формального присвоения сана наследному принцу и его заграничное путешествие. Этому способствовал также документ под названием «Практическая сущность национальной морали», разосланный в октябре 1951 года министром просвещения Амано всем директорам школ. Фактически этот «рескрипт Амано» представлял собой обновленное издание императорского указа об образовании, в котором подчеркивалось, что «император является средоточием национальной морали». Этот документ вызвал резкие протесты и критику во всех слоях населения, поэтому правительству пришлось отложить его практическое осуществление.
В то же время правительство с каждым днем усиливало репрессии против всех, кто препятствовал расчистке почвы для наступления реакции и утверждения «обратного курса». Так, в июне 1950 года был запрещен роман Лоуренса «Любовники супруги Чэтелей», а его переводчик Ито Сзй и издатель Ояма Кюдзиро были привлечены к суду по обвинению «в распространении порнографической литературы». Несколько раньше такая [301] же шумиха была поднята в связи с романом Исидзака Едзиро «Записки учителя Исинака» и романом Нормана «Обнаженные и мертвые», однако под давлением общественного мнения дело до суда не дошло. Но переводчик и издатель романа «Любовники супруги Чэтелей» были привлечены к суду, несмотря на сопротивление общественного мнения. Эти меры составляли одну цепь с мерами по запрещению издания в связи с войной в Корее таких массовых политических и литературных газет некоммунистического характера, как «Бунка таймс», «Минею Нихон», «Дзио», «Хэйва-но коэ» и др. Это запрещение мотивировалось тем, что данные газеты являются преемниками органа японской компартии — газеты «Акахата».
«Чистка красных», направленная вначале против компартии и профсоюзов, стала распространяться и на высшую школу. Для подавления свободы научной мысли и образования применялись самые разнообразные методы репрессий. Когда в мае 1950 года ректор Токийского университета Намбара выступил с лекцией по поводу всестороннего мирного договора, премьер-министр Иосида заклеймил его, назвав «ученым-низкопоклонником». Это послужило началом для проведения «чистки красных» в высшей школе, причем она угрожала не только коммунистам, а всем, кто выступал за мир, независимость и свободу. Как только появились слухи о проведении «чистки красных» в высшей школе, студенты под руководством Всеяпонской лиги студентов развернули мощное движение протеста. В результате правительство было вынуждено отложить чистку. После этого против студенческого движения были обрушены жестокие репрессии, усилилась раскольническая деятельность в профсоюзе учителей.
1950 год был периодом наибольшего застоя и растерянности в области послевоенной культуры Японии. В этот период один за другим закрылись журналы «Нихон хёрон», «Тэнбо», «Сэкай хёрон» и «Тёрю», сыгравшие свою роль в послевоенной «демократизации» Японии. Их заменил журнал «Бунгэй сюндзю», публиковавший разнообразную литературную смесь. Демократическая [302] литература и так называемая «послевоенная литература», переживавшая вначале период расцвета, вынуждены были в значительной степени уступить место квазибеллетристике и бульварному роману. Эта тенденция, особенно выпукло проявлявшаяся в «новом направлении романа» и в серии «книга для массового чтения», отвечала требованиям уставшего от послевоенных трудностей обывателя, который в связи с несколько стабилизировавшейся обстановкой стал искать отдохновения от невзгод. Эти произведения уводили обывателя от повседневных трудностей в легкомысленную атмосферу вина, женщин и т. п. Темой подобного чтива были только женщины и вино. В них, как показали произведения Дадзай Осаму и Сиина Риндзо, нельзя найти коллизий, вызванных современным кризисом. В них не отображены страдания человека, разлагающегося в атмосфере хаоса и беспорядка.
Начиная с романа «Линкор Ямато», всполошившего читательский мир, появлялось все больше военных хроник, в которых при наличии некоторой тенденции к критике в целом восхваляется война. В это же время получили широкое распространение всевозможные воспоминания и мемуары, в которых по существу идеализируется период стабилизации, предшествовавший фашизму (в действительности же этот период породил фашизм). К ним можно отнести публиковавшиеся газетой «Асахи» мемуары Хара Кэй и газетой «Ёмиури» — воспоминания Сидэхара.
3. Заключение мирного договора
Сепаратный мирный договор
Вскоре после окончания войны, 8 февраля 1946 года, государственный секретарь США Бирнс впервые заговорил о подготовке мирного договора для Японии. Бирнс заверил, что вопрос о мирном договоре будет разрешен в течение года, но подчеркнул, что оккупация Японии продлится еще 15 лет. Однако дискуссия по этому поводу [303] тянулась, не принимая конкретных форм, вплоть до 16 июля 1947 года, когда правительство США официально объявило о созыве подготовительной конференции по составлению мирного договора для Японии. Американский проект отходил от формулы, определенной Потсдамским и Московским соглашениями (эта формула предусматривала одобрение всеми государствами, принимавшими участие в войне против Японии, проекта, единогласно принятого на Совете министров четырех государств — США, Англии, СССР и Китая), и предлагал, чтобы участниками подготовительной конференции были 11 стран — членов Дальневосточной комиссии. В то же время подготовительная конференция рассматривалась в американском проекте не как конференция членов Дальневосточной комиссии, и, следовательно, на ней не должно было признаваться право вето. В результате американский проект вызвал резкий протест со стороны Советского Союза. Другие великие державы также довольно холодно отнеслись к этому проекту. Поэтому в ноябре переговоры по поводу мирного договора для Японии были окончательно прекращены. В мае 1948 года Молотов и в мае — июне того же года Вышинский выступили с предложениями, которые были направлены на то, чтобы ускорить заключение мирного договора для Японии, но правительство США никак не реагировало на эти предложения. В то время оно втихомолку уже готовило сепаратный договор.
Вопрос о мирном договоре вновь встал на повестку дня в 1949 году, когда в международном положении произошли серьезные изменения и американский империализм приступил к созданию антикоммунистической системы во всемирном масштабе. Этому вопросу было уделено серьезное внимание во время совещания между английским министром иностранных дел Бевином и государственным секретарем США Ачесоном (13–17 сентября 1949 года). 17 сентября было опубликовано совместное заявление Ачесона и Бевина, в котором сообщалось, что они пришли к единому мнению о необходимости в кратчайший срок приступить к составлению мирного договора для Японии. Ачесон и Бевин ясно дали понять, что будут обсуждать [304] проект мирного договора и в том случае, если Советский Союз не будет участвовать в обсуждении. 1 декабря Государственный департамент США сообщил, что в Лондоне и Вашингтоне изучается проект мирного договора для Японии. Вслед за этим 4 декабря начальник отдела Северо-Восточной Азии Государственного департамента США выступил с заявлением, в котором подчеркнул, что оккупационная политика в Японии вступила в свою третью стадию и Япония готова к принятию мирного договора. В тот же день корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс сообщил из Манилы, что, по мнению одного высокопоставленного чиновника штаба оккупационных войск, в начале 1950 года в Токио должна быть созвана под председательством Макартура мирная конференция, в которой примет участие и Советский Союз. Корреспондент также сообщал, что договор не содержит ничего особенного и что существует возможность заключить военное соглашение, которое обеспечит оборону Японии. Днем позже то же агентство сообщило, что в проекте договора указывается на необходимость заключения японо-американского военного соглашения сроком на 5–10 лет.
В противовес намерению США заключить сепаратный мирный договор и военное соглашение 6 ноября Советский Союз предложил заключить всесторонний мирный договор, выработав его на совещании представителей четырех держав, включая новый Китай. В то время в Японии происходила 6-я внеочередная сессия парламента. На сессии премьер-министр Иосида выступил с программной речью, в которой пространно говорил о необходимости «обеспечения самообороны». Причем обращает на себя внимание тот факт, что Иосида, отказавшись отвечать на многочисленные запросы оппозиции по поводу мирного договора (Иосида сказал, что «не может дать ответа, поскольку вопрос не решен»), заявил на пленарном заседании палаты советников 11 ноября, что «одобряет сепаратный договор как предпосылку к заключению всестороннего мирного договора».
В самой Америке министерство обороны выступило против курса Государственного департамента на скорейшее [305] заключение мирного договора с Японией. Именно эти разногласия и послужили главной причиной того, что вопрос о мирном договоре для Японии не был включен в повестку дня сессии совета министров иностранных дел трех держав, открывшейся в Париже 10 ноября. Следует тут же оговориться, что противоречия между Государственным департаментом и министерством обороны не носили принципиального характера. Они касались главным образом вопросов стратегии: одни считали, что необходимо в политике делать крен на Европу, другие — на Азию. В отношении политики в Японии их разногласия сводились к тому, продолжать ли господство над Японией путем прекращения оккупации и заключения «мирного договора» либо сохранить свое господствующее положение в Японии путем продолжения непосредственно оккупационного режима. Но у них не было каких-либо разногласий по вопросу о необходимости сохранения американского господства в Японии, ее подчинения и превращения в военную базу США.
1 января 1950 года Макартур в новогоднем приветствии подчеркнул, что у японского народа вызывает беспокойство образование Китайской Народной Республики и оттяжка конференции по обсуждению мирного договора для Японии. Крайне важное значение имела та часть приветствия Макартура, в которой он заявил: «Какие бы доводы ни приводились, положения, зафиксированные в новой конституции, никоим образом нельзя истолковать в смысле абсолютного отрицания неоспоримого права Японии на самооборону против напавшего на нее противника». Это заявление, вне всякого сомнения, было связано с корейской проблемой и, следовательно, с проблемой быстрейшего превращения Японии в военную базу США. 5 января в Японию прибыла возглавляемая послом Джессепом комиссия по изучению дальневосточных проблем, которая обследовала различные районы Азии и занялась полным пересмотром всей дальневосточной политики США. 13 января члены комиссии обследовали район 38-й параллели в Корее, а 16 января побывали на Тайване, где провели совещание с Чан Кайши. 31 января в Японию прибыл председатель Объединенной [306] группы начальников штабов Брэдли, который после встречи с Макартуром инспектировал различные районы Дальнего Востока. Незадолго до этого, 23 января, премьер-министр Иосида заявил в парламенте, что Япония не отказывается от права на самооборону. Это означало, что новогоднее приветствие Макартура принято японским правительством к сведению и руководству. События нарастали с головокружительной быстротой.
9 сентября, вскоре после начала войны в Корее, помощник заместителя государственного секретаря Раск опубликовал 11 принципов программы дальневосточной политики США. В этой программе указывалось, что «пришло время, чтобы приступить к разрешению вопроса о мирном договоре для Японии». Вслед за этим 14 сентября президент США Трумэн приказал начать переговоры о мирном договоре. Это означало, что господствующие круги Америки под предлогом «угрозы» коммунизма в связи с войной в Корее решили в возможно короткий срок включить Японию в свой лагерь.
26 октября советник государственного секретаря Джон Фостер Даллес приступил к предварительным переговорам с представителями стран — членов Дальневосточной комиссии на основании опубликованных правительством США «семи принципов заключения мирного договора с Японией». В этих «семи принципах», в частности, указывалось: «До тех пор пока не будет принято удовлетворительное решение, которое возложит на Организацию Объединенных Наций практическую ответственность за обеспечение безопасности в районе Японии, соответствующие японские учреждения и вооруженные силы США и других государств будут нести совместную ответственность и продолжать сотрудничество в целях обеспечения международного мира и безопасности в районе Японии». Эта довольно туманная фраза означала, что после подписания мирного договора Япония вынуждена будет согласиться на пребывание на ее территории американских вооруженных сил. Как сообщило 1 января 1951 года агентство Ассошиэйтед Пресс, в связи с тем что этот пункт подвергся острой критике [307] со стороны Советского Союза, соответствующие американские круги, с целью гарантировать Америку от «препятствий», якобы чинимых Советским Союзом делу реализации проекта мирного договора, обсуждают вопрос о проведении переговоров отдельно с каждой из стран — участниц войны с Японией. 9 января конференция премьер-министров стран Британского содружества приняла резолюцию о скорейшем заключении «великодушного» мира. Вслед за этим было созвано совещание представителей Государственного департамента и министерства обороны США. На этом совещании министерство обороны выразило согласие с точкой зрения Государственного департамента, которая заключалась в том, что «в конечном счете Америка может получить большие гарантии безопасности от свободной и дружественной Японии, чем от Японии, лишенной независимости». Совещание рекомендовало президенту направить Даллеса в Японию. 25 января Даллес прибыл в Японию, где трижды совещался с премьер-министром Иосида. В результате 2 февраля было опубликовано коммюнике, состоявшее из шести пунктов, по которым между Даллесом и Иосида было достигнуто единство мнений.
После опубликования коммюнике Даллес заявил: «1. После подписания договора, в целях защиты не имеющей вооруженных сил Японии, между Японией и Америкой будет заключено временное соглашение об обеспечении безопасности. В связи с этим изучается вопрос о заключении соответствующих соглашений об обеспечении региональной или коллективной безопасности. 2. Что касается гарантий безопасности Японии, то японское правительство приветствует предложение американской стороны, в котором указано, что, «если Япония пожелает, правительство США рассмотрит вопрос о сохранении американских вооруженных сил в Японии и окружающих ее районах». Вскоре последовало заявление Иосида о том, что, поскольку Япония не обладает достаточной мощью, чтобы на основании соглашений нести свою долю бремени, она некоторое время будет осуществлять свой вклад в форме экономического сотрудничества. Но, несмотря на это заявление, всем было ясно, [308] какие цели Америки и связанных с ней господствующих кругов Японии преследовало решение о сохранении на территории Японии американских вооруженных сил и об обеспечении безопасности. Возвращаясь из Японии в США, Даллес посетил Австралию, где выступил в Сиднее с речью, в которой решительно поддержал политику ремилитаризации Японии. Даллес, в частности, заявил: «Запрещение ремилитаризации Японии приводит к противоположным результатам. В случае, если в будущем Япония будет вооружаться, необходимо поставить ее в такие условия, при которых ее можно было бы контролировать на основании плана коллективных гарантий безопасности в рамках Организации Объединенных Наций». Стремясь успокоить общественное мнение Филиппин и Австралии, выражавшее опасение по поводу ремилитаризации Японии, Даллес заявил, что эту угрозу можно-де предотвратить путем включения Японии в Тихоокеанский оборонительный союз.
Вскоре Америка приступила к переговорам относительно проекта мирного договора с каждой страной в отдельности. 19 марта Ачесон прибыл в Англию для согласования точек зрения по американскому проекту мирного договора. 23 марта посол США в Токио Сиболд информировал Иосида о ходе подготовки проекта договора в Вашингтоне, а также изложил позиции каждой заинтересованной страны, в первую очередь Англии, Филиппин и Австралии. Все эти страны, находясь в одном лагере с Америкой, тем не менее крайне «чувствительно» относились ко всем проблемам, связанным с Японией. Так, первый американский проект мирного договора для Японии, опубликованный агентством Юнайтед Пресс 5 апреля 1951 года, вызвал серьезное недовольство со стороны этих государств. Англия выразила опасение по поводу проникновения Японии в Юго-Восточную Азию, а также потребовала присутствия представителей Китайской Народной Республики на конференции, которая должна была обсудить вопрос о возвращении Китаю острова Тайвань. Филиппины были недовольны тем, что в американском проекте не был ясно отражен вопрос о репарационных обязательствах. В связи с этим филиппинское [309] министерство иностранных дел заявило, что американский проект «выходит за рамки великодушия и создает впечатление договора о дружбе». Австралия опасалась, что этот проект откроет перед Японией возможность к неограниченной ремилитаризации. Как указывало агентство Юнайтед Пресс в своем сообщении от 9 ноября 1950 года, этот протест, мешавший осуществлению американской политики, был вызван опасением заинтересованных стран, подозревавших, что Америка намеревается разрешить Японии полную ремилитаризацию. В связи с этим Даллес во время посещения Филиппин, Австралии и Англии пытался убедить правительства этих стран, что избежать угрозы со стороны Японии можно путем создания Тихоокеанского оборонительного союза (наподобие Североатлантического союза в Европе), в который вошли бы Америка, Филиппины, Австралия, а впоследствии и Япония.
В то время внутри самой Японии также шла подготовка к принятию мирного договора. Либеральная партия и кабинет Иосида провозгласили «надпартийную» внешнюю политику. 23 января 1951 года Иосида встретился с лидером Демократической партии Томабэити. В результате был установлен блок между Либеральной и Демократической партиями, обеспечивший правительству устойчивое большинство в парламенте. Новый блок выступил за заключение с Америкой «мирного договора, базирующегося на примирении и доверии». Таким образом японское правительство в сговоре с господствующими кругами Америки обманным путем решило навязать японскому народу сепаратный «мирный договор» и превратить Японию в колонию Соединенных Штатов.
Борьба за всесторонний мирный договор
Тем временем в широких слоях населения Японии развернулось возглавляемое рабочим классом движение за всесторонний мирный договор, который явился бы единственной гарантией мира, независимости и свободы японского народа. 14 февраля был заключен советско-китайский договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. [310]
Это явилось новым предостережением для японского народа об опасности, которую таит в себе возрождение японского империализма, превращение Японии в военную базу, ремилитаризация страны и создание из японцев армии американских наемников.
15 января Общество по изучению вопросов мира, членами которого были Абэ Ясунари и ряд других видных деятелей культуры, опубликовало заявление, в котором потребовало «заключения всестороннего мирного договора, сохранения нейтралитета и отказа от предоставления какой-либо стране военных баз на территории Японии». 21 февраля в Токио открылся Всеяпонский съезд молодежи, посвященный Международному дню борьбы против колониального режима. На съезде было решено создать «Молодежный отечественный фронт» с целью объединения всей молодежи в борьбе за всесторонний мирный договор, против превращения Японии в военную базу, против низкой заработной платы подросткам, за смену кабинета Иосида. Сразу же после сформирования Молодежный отечественный фронт развернул деятельность. 19 марта третья сессия Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира приняла воззвание, призывавшее к борьбе за запрещение атомной бомбы. Оно содействовало установлению прочных связей между движением за мир в Японии, которое возглавляли профсоюзы, и всемирным движением сторонников мира. Движение сторонников мира в Японии развивалось успешно, и к концу года в стране уже было собрано свыше 6 миллионов подписей под Стокгольмским воззванием. 1 мая трудящиеся Японии организовали объединенную демонстрацию, несмотря на раскольнические действия штаба оккупационных войск и лиг демократизации. Демонстрация проходила под лозунгом завоевания мира и независимости. На следующий день в университете Тохоку произошел известный инцидент с советником штаба оккупационных войск по вопросам просвещения Иллзом{579}. Этот инцидент послужил началом для широкого [311] антиимпериалистического студенческого движения за мир, свободу научной мысли и самоуправление высшей школы.
Политика навязывания Японии сепаратного мирного договора, подготовки войны и превращения Японии в военную базу, с одной стороны, и усиление борьбы народных масс против этой политики — с другой, оказали серьезное влияние на политические партии. Тем более что вскоре (в июне) предстояли выборы в палату советников. О Коммунистической партии мы уже говорили выше. Что же касается Социалистической партии, то на состоявшемся в январе 5-м съезде произошел раскол на левую и правую Социалистическую партии. Левые выступили под лозунгом создания «партии класса», в то время как правые стояли за «партию народа». Таким образом, борьба между левыми и правыми за гегемонию внутри Социалистической партии привела к расколу. Однако вскоре накануне выборов обе партии снова объединились. Это произошло на объединительном съезде в апреле. В то же время снова был выдвинут лозунг создания «коалиции консервативных партий», который в связи с новой ситуацией приобрел новое значение. На этот раз было решено осуществить объединение путем слияния Демократической и Народно-кооперативной партий с Либерально-демократической партией. Однако эта попытка не привела к желательным результатам в связи с протестом тех представителей первых двух партий, которые выражали интересы мелких и средних капиталистов, серьезно пострадавших из-за продажной политики Либерально-демократической партии. В конечном счете к ней присоединилась только фракция Демократической партии, выступавшая за коалицию с Либерально-демократической партией. С 1 марта Либерально-демократическая партия стала называться Либеральной партией. Оппозиционная фракция Демократической партии объявила, что она до конца будет оставаться в оппозиции. 28 апреля она объединилась с Народно-кооперативной [312] партией и Новым политическим обществом («Синсэйдзи кёгикай») и образовала Народно-демократическую партию. Вскоре оппозиционные партии выступили с резкой критикой проекта бюджета на 1951 финансовый год, а 26 апреля совет оппозиционных партий по вопросам внешней политики опубликовал заявление, в котором требовал мира, вечного нейтралитета и заключения всестороннего мирного договора. Все это, конечно, было предвыборным жестом, но в то же время такая политика оппозиции отражала серьезное обострение ситуации в связи с проведением в жизнь «плана Доджа». 30 мая на Народной площади состоялся митинг, участники которого выступили с требованием заключения всестороннего мирного договора. Одновременно этот митинг был также посвящен памяти рабочего токийского трамвая Хасимото Киндзи, убитого годом раньше во время демонстрации протеста против введения правил сохранения общественной безопасности. В митинге приняло участие 200 тысяч рабочих и студентов. После полудня на площадь, где происходил митинг, прибыл полицейский из полицейского участка Маруноути и начал записывать выступления участников митинга. Когда рабочие стали протестовать против подобных действий, в спор вмешался представитель американской разведки. В конце концов участникам митинга удалось этот инцидент урегулировать. Но после митинга отряд американских солдат ворвался в одну из последних колонн демонстрантов и арестовал группу студентов, показавшихся им подозрительными. Арестованные были преданы суду по обвинению в покушении на американского военнослужащего и осуждены на разные сроки каторжных работ (до 10 лет). Не только участникам митинга, но и многим горожанам, не участвовавшим в нем, было ясно, что здесь имела место грубая провокация. Среди населения сразу же развернулось широкое петиционное движение за спасение жертв произвола. Но на следующий день газеты и радио Японии заговорили о «насилии», стали порицать компартию за «применение насильственных действий» и т. п. Это означало, что реакционные силы перешли в наступление, готовясь к выборам в палату [313] советников, которые было намечено провести 4 июня. В то же время начатая газетами и радио кампания являлась предвестником широких репрессий, проводившихся для подготовки к войне в Корее.
2 июня, накануне «народных митингов по преодолению кризиса в промышленности», правительство объявило о запрещении с 3 по 5 июня всех демонстраций и митингов в Токио. Выборы в палату советников проходили в условиях, когда в стране, по существу, было введено военное положение. В результате выборов Либеральная партия получила в парламенте 52 депутатских места, Социалистическая — 36, Демократическая — 9, Коммунистическая партия и поддерживаемые ею группы — 7, общество «Рёкуфукай»{580} — 9, остальные — 19 мест. По сравнению с предыдущими выборами в палату представителей (январь 1949 года) Либеральная партия потеряла 3 миллиона голосов, а Коммунистическая партия и поддерживаемые ею кандидаты — лишь 100 тысяч голосов. Несмотря на это, Макартур, исходя из итогов выборов, заявил, что «компартия лишилась народной поддержки». 6 июня он издал приказ о запрещении членам Центрального Комитета Коммунистической партии Японии заниматься общественной деятельностью. На следующий день (7 июня) то же самое было объявлено в отношении 17 членов редколлегии органа компартии газеты «Акахата». Раньше такая мера, как лишение права заниматься общественной деятельностью, применялась в целях «демократизации» Японии, теперь же она полностью раскрыла свой характер как орудие осуществления фашистских репрессий. 16 июня, без всяких на то законных оснований, японское правительство запретило по всей стране проведение митингов и демонстраций. 25 июня в атмосфере жестоких репрессий, которые обрушились не только на революционные силы, но и на весь японский народ, лишенный свободы слова, разразилась война в Корее. [314]
После начала войны в Корее, по мере того как курс на заключение сепаратного мирного договора становился все более определенным, стали усиливаться репрессии против компартии, возглавляющей революционные силы Японии. 28 июня правительство запретило издание органа японской компартии газеты «Акахата». Вскоре были закрыты все местные коммунистические газеты и «преемники» газеты «Акахата». 15 июля были выданы ордера на арест Токуда Кюити и восьми других руководителей компартии. Их обвиняли в нарушении указа о запрещении заниматься государственной и общественной деятельностью.
В такой обстановке 12 июля открылась 8-я внеочередная сессия парламента. В своей речи на сессии премьер-министр Иосида говорил об угрозе «агрессии» и настаивал на необходимости блока с «свободными государствами», сотрудничества в военных мероприятиях Организации Объединенных Наций и скорейшего заключения мирного договора. Иосида заявил, что всесторонний мирный договор и вечный нейтралитет являются утопией, и активно выступил в поддержку войны в Корее.
Даже внутри Социалистической партии, которая добилась крупных успехов во время выборов в палату советников благодаря агитации за всесторонний мирный договор, правая группировка стала выступать за сотрудничество с Организацией Объединенных Наций и заключение сепаратного мирного договора. Правые социалисты добились раскола рабочего фронта, создав 11 июля Генеральный совет профсоюзов Японии, который вступил в Международную конфедерацию свободных профсоюзов. Они помогли правительству в осуществлении фашистских репрессий против рабочего класса.
Однако неслыханные репрессии, которым подвергались трудящиеся Японии во время войны в Корее, неизбежно привели к росту классового самосознания рабочих, к новому подъему рабочего движения. Обращает на себя внимание тот факт, что первой поднялась на борьбу Федерация профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог, которая после нанесенного [315] ей в 1949 году жестокого удара столкнулась с бесчинствами американских военнослужащих{581} и дальнейшей интенсификацией труда в связи с военными перевозками. Борьба захватила также профсоюзы, входившие в Японскую федерацию труда, поскольку правительство обрушило на эти профсоюзы репрессии, воспользовавшись отсутствием у них опыта цеховой борьбы.
В ноябре, спустя пять месяцев после начала войны в Корее, состоялся съезд Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог, на котором была принята резолюция, отвергавшая «сотрудничество с Организацией Объединенных Наций». 3 декабря на съезде профсоюзов Японской федерации труда, несмотря на то, что правое руководство угрожало федерации расколом, была принята следующая декларация: «В настоящий момент, когда соотношение сил между рабочим классом и классом капиталистов резко изменилось, ставить во главу угла борьбу за восстановление производства — это значит не только содействовать политике сотрудничества между трудом и капиталом, но и давать удобный повод для усиления эксплуатации. Поэтому мы здесь заявляем, что отказываемся от борьбы за восстановление производства как основы нашей политики». Следует учесть, что борьба за восстановление производства, об отказе от которой, хотя и в не столь категорической форме, было заявлено в этой декларации наряду с провозглашением борьбы против компартии, явилась важнейшим лозунгом движения за «демократизацию», начатого с осени 1947 года. Эта декларация в значительной степени содействовала новому подъему рабочего движения, находившегося в состоянии застоя. Активизировались и профсоюзы, входившие в Национальный совет связи между профсоюзами. В декабре они во главе с Всеяпонским профсоюзом рабочих автомобильной промышленности создали объединенный комитет борьбы за повышение заработной платы и развернули борьбу, несмотря на крайне тяжелые условия. [316]
Не могла не учитывать тяжелого положения рабочих даже Японская федерация труда, которую рабочие вынудили опубликовать подобную декларацию и которую правительство и оккупационные власти рассматривали в качестве организации, способной смягчить решительный протест профсоюзов против Сан-Францисского мирного договора и заложить основу для быстрого восстановления страны после заключения мирного договора.
С 1951 года борьба рабочих за всесторонний мирный договор особенно усилилась. Даже Генсовет профсоюзов Японии, который считался «детищем» оккупационной армии, на состоявшемся в марте втором съезде принял так называемые четыре принципа мира: всесторонний мирный договор, сохранение нейтралитета, против предоставления военных баз, против ремилитаризации. Но Генсовет того времени не собирался тем не менее встать на путь решительной борьбы против Сан-Францисского мирного договора. Об этом можно судить по таким фактам, как отказ съезда от совместных действий с Всемирным Советом Мира и отмежевание от принятого Всемирным Советом Мира Берлинского обращения, как отказ от активной борьбы против войны в Корее, против борьбы с застоем в рабочем движении и с репрессиями на производстве. Воспользовавшись тем, что оккупационная армия и правительство не разрешили использовать площадь перед императорским дворцом для проведения первомайской демонстрации, Генсовет отказался от этой демонстрации, которая должна была сплотить воедино волю рабочего класса накануне мирной конференции. Генсовет обратился с призывом к своим членам не участвовать в митинге, посвященном объединенной первомайской демонстрации, организаторами которого были Всеяпонский конгресс производственных профсоюзов и ряд нейтральных профсоюзов (в этом митинге приняло участие около 50 тысяч человек).
Стремясь смягчить недовольство рабочих, Генсовет предложил провести 3 мая «всеобщую» демонстрацию под лозунгом «защиты мирной конституции» во время официальной церемонии празднования Дня конституции. Когда началось церемониальное шествие, группа в сто [317] человек, в большинстве своем состоявшая из руководящих профсоюзных деятелей, устроила столкновение с полицейскими. Часть ее была арестована, но вскоре выпущена на волю, получив незначительные условные наказания. В действительности это было заранее продуманной инсценировкой, направленной на то, чтобы увести в сторону борьбу народных масс{582}.
Несмотря на все эти отрицательные моменты в позиции Генсовета, четыре принципа мира (всесторонний мирный договор, сохранение нейтралитета, против предоставления военных баз, против ремилитаризации) содействовали консолидации всех низовых профсоюзных организаций, которые вели борьбу против репрессий. На происходивших с мая съездах различных профсоюзов были подвергнуты критике представители правого руководства, выступавшие против четырех принципов мира. Их влияние в профсоюзах быстро пошло на убыль. Так, на открывшемся 29 мая 8-м очередном съезде Всеяпонского профсоюза учителей было принято решение встать на позиции рабочего класса и «придерживаться четырех принципов мира в целях завоевания подлинного мира, свободы и независимости». Съезд профсоюза учителей подчеркнул необходимость развертывания широкого и мощного движения в защиту мира. Даже Всеяпонский профсоюз служащих торговых предприятий принял на 4-м съезде резолюцию, поддерживавшую требование о заключении всестороннего мирного договора.
На июньском съезде Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог был подвергнут острой критике проект резолюции, отвергавший четыре принципа мира, которая была выдвинута Хосика, [318] Сайто и другими лидерами «патриотического рабочего движения»{583}. Критикуя этот проект, член комитета Лиги демократизации (в которую входил и Хосика) Иваи заявил: «Хотя четыре принципа мира как будто и не связаны с политической борьбой, но отказ от них объективно ведет к признанию многостороннего мирного договора. Это окажет большое влияние и на нашу экономическую борьбу... А репрессии неизбежны, ибо нет такого рабочего движения в истинном смысле этого слова, которое не подвергалось бы репрессиям со стороны правительства и капиталистов, поскольку оно всегда идет вразрез с интересами капиталистов».
В результате подавляющим большинством голосов съезд отверг проект Хосика и принял четыре принципа мира. Это привело к усилению позиций левых и центра и вызвало раскол в Лиге демократизации Федерации профсоюзов рабочих и служащих государственных железных дорог. Большинство профсоюзов Японии приняло четыре принципа мира. Отказались от них лишь Федерация профсоюзов шахтеров, которой руководил председатель Генсовета Муто, и объединение «Сайкэн содомэй», возглавлявшееся Мацуока Комакити (по сравнению с 1949 годом его численность сократилась на две трети и составляла 90 тысяч человек). В августе начальник отдела труда штаба оккупационных войск предложил руководителям Генсовета отказаться от четырех принципов мира, предупреждая, что в противном случае произойдет раскол Генсовета. Несмотря на это, представители Генсовета отвергли предложение штаба оккупационных войск.
1 сентября впервые со дня своего сформирования Генсовету удалось организовать массовые действия, а именно созвать конференции, в которых в общей сложности приняло участие 30 тысяч человек. Ему удалось [319] также предотвратить раскол, о котором предупреждал начальник отдела труда. Следует отметить, что Генсовет смог осуществить все эти мероприятия благодаря поддержке со стороны рядовых членов низовых профсоюзных организаций.
Тем не менее вспыхнувшая на первый взгляд с такой огромной силой борьба против сепаратного мирного договора не была практически увязана Генсоветом с экономическими требованиями рабочих и не превратилась в повседневную борьбу в цехах. Агитация за четыре принципа мира проводилась на тех предприятиях, где не было особенно сильного давления со стороны капиталистов.
Часть руководства Генсовета признала этот недостаток. В целях его исправления в августе были организованы так называемые «товарищества рабочих». Активные представители руководства Генсовета выступили с критикой деятельности Международной конфедерации свободных профсоюзов. Наряду с этим они взяли курс на укрепление Генсовета путем организации боевых, проникнутых классовым сознанием профсоюзов. Вскоре товарищества рабочих стали возникать и в низовых профсоюзных организациях. Они вели борьбу на каждом предприятии за повседневные требования рабочих. В ходе борьбы стало ясно, что для создания действительно боевой организации необходимо подвергнуть критике «ошибки, совершенные лигами демократизации, которые не выступили активно против чистки красных и хотя и временно, но отказались развернуть рабочее движение»{584}, и взять курс на совместные действия с коммунистами, которые вели упорную нелегальную борьбу, и с. находившимися под их влиянием рабочими. Коммунистические ячейки со своей стороны тоже пошли по пути совместных действий с социалистами, поскольку товарищества рабочих открывали для них возможность легальной борьбы и донесения до широких масс их новой программы. [320]
В движение против заключения сепаратного мирного договора в защиту мира и независимости были вовлечены не только рабочие. Оно охватило широкие слои горожан и интеллигенции. В январе 1950 года группой «сторонников реконструкции» Социалистической партии, а также Рабоче-крестьянской партией, Коммунистической партией и Конгрессом производственных профсоюзов был организован Комитет патриотического движения за всесторонний мирный договор. В июле 1950 года Генсовет обратился к Обществу верующих сторонников мира, деятелям культуры и политическим партиям с призывом организовать Национальный совет борьбы за мир. В отличие от Комитета патриотического движения в Национальном совете борьбы за мир наблюдалась тенденция отрыва японского движения сторонников мира от международного движения в защиту мира. Тем не менее Конгресс производственных профсоюзов и другие организации выступили за совместную борьбу с Национальным советом борьбы за мир и старались обеспечить единство действий снизу. В борьбе за мир значительную роль сыграла и интеллигенция, которая объединилась в Общество по изучению проблем мира и Общество защиты мира, придав движению за мир общенациональный характер.
Накануне Сан-Францисской мирной конференции японская интеллигенция особенно усилила борьбу за мир во всем мире, за заключение всестороннего мирного договора. В условиях, когда в парламенте Либеральная партия, поддерживавшая кабинет Иосида. занимала подавляющее большинство мест, когда на Коммунистическую партию обрушились жестокие репрессии, а свобода митингов и демонстраций в защиту мира всячески попиралась, интеллигенция использовала в своей борьбе то настроение беспокойства, которое охватило широкие народные массы. Борьба за мир имела успех. Об этом можно судить хотя бы по тому, что специальный номер журнала «Сэкай», посвященный проблеме мира (октябрь 1951 года), разошелся в количестве ста с лишним тысяч экземпляров, превысив в несколько раз свой обычный тираж. [321]
Сан-Францисская конференция
16 апреля 1951 года правительство США, напуганное решительной борьбой японского народа, в третий раз направило в Японию Даллеса для предварительных переговоров по заключению «соглашения об обеспечении безопасности». Как раз в этот период Трумэн уволил в отставку Макартура, и дальневосточная политика США становилась все более неустойчивой из-за застоя на корейском франте. 23 апреля Даллес выступил в обществе японо-американской дружбы с речью, в которой заявил: «Америка, совместно с союзными державами и консультируясь с Японией, стремится к скорейшему заключению справедливого и обеспеченного коллективными гарантиями мирного договора. Кроме страха, сейчас в этом отношении уже не существует препятствий, которые нельзя было бы преодолеть». Тем самым Трумэн намекнул, что коммунистические силы препятствуют заключению мирного договора. Далее в своей речи Трумэн подверг критике позицию Советского Союза и решительно отрицал возможность заключения всестороннего мирного договора и пакта о ненападении. Но был ли этот «страх», о котором говорил Даллес, только «страхом» перед коммунизмом? Не был ли это страх перед японским народом, выступавшим против сепаратного «мирного договора» за мир и независимость. В начале мая Советский Союз направил Америке замечания по поводу американского проекта мирного договора для Японии, в которых подверг острой критике позицию США. Советский Союз заявил, что Соединенные Штаты готовятся к заключению сепаратного мира с Японией, нарушая тем самым Потсдамское соглашение, в котором указано, что переговоры о заключении мирного договора должны проводиться совместно с Советским Союзом, Китаем, Англией, Францией и другими заинтересованными странами. Советский Союз в своих замечаниях также подчеркнул, что американский проект мирного договора с Японией игнорирует международные обязательства о демилитаризации и демократизации Японии, и указал, что в американском проекте не определен срок вывода [322] из Японии оккупационной армии. Отвечая на замечания Советского Союза, Соединенные Штаты подчеркнули, что «поскольку Америка играла главную роль в войне против Японии, то, естественно, ей должна принадлежать руководящая роль и при заключении мирного договора». По поводу оккупационной армии Соединенные Штаты заявили следующее: «Как только мирный договор будет заключен, оккупационная армия перестанет существовать и при желании Японии будут установлены коллективные гарантии безопасности на основании Устава Организации Объединенных Наций». Соединенные Штаты отклонили предложение Советского Союза о созыве в июне — июле сессии министров иностранных дел Америки, Англии, Советского Союза и Китая для изучения проекта мирного договора с Японией.
Правительству США все труднее становилось подавлять борьбу против заключения сепаратного «мирного договора», которая разгорелась в Японии и во всем мире. Поэтому оно стремилось как можно скорее подписать с правительством Иосида сепаратный мир, с тем чтобы полностью подчинить себе Японию.
4 сентября 1951 года в Сан-Франциско в здании Опера-хауз открылась конференция по заключению «мирного договора» с Японией. Эта конференция, как и рассчитывала американская сторона, фактически представляла собой лишь церемонию подписания американского проекта мирного договора, который заранее был согласован со странами «свободного мира» путем переговоров между Соединенными Штатами и каждой из этих стран в отдельности. Как отметил премьер-министр Индии Неру, «эта конференция была созвана не для переговоров». В ней приняли участие представители 52 стран, то есть значительно больше, чем на Версальской мирной конференции и конференции, созванной после второй мировой войны для заключения мирного договора с Италией. Это была беспрецедентная по масштабам конференция. Она была беспрецедентной и по своему характеру, ибо принимавшие в ней участие страны ограничились лишь подписанием составленного Америкой проекта. Причем на нее не был приглашен Китай — «самый [323] многолетний противник» (Ногами Яэко) Японии, который являлся в данном случае одним из наиболее заинтересованных государств. Отказались участвовать в конференции и такие крупные азиатские государства, как Индия и Бирма.
4 сентября конференцию открыл вступительной речью президент США Трумэн. Он заявил, что Сан-Францисский договор является договором «примирения», что Япония под руководством Макартура и Риджуэя полностью демократизована. Тем не менее Трумэн подчеркнул, что Америка не забудет Пирл-Харбора и Японии придется приложить немало усилий, чтобы вновь завоевать дружбу и доверие других стран. Коснувшись вопроса о «гарантиях безопасности» Японии, Трумэн заявил, что для обеспечения безопасности в районе Тихого океана необходимо (наряду с американо-филиппинским пактом взаимопомощи и пактом об обеспечении безопасности между Америкой, Австралией и Новой Зеландией), чтобы «в случае создания японской армии обороны последняя составляла органическое целое с войсками других тихоокеанских стран». Иначе говоря, Трумэн открыто потребовал ремилитаризации Японии.
На следующий день, во время обсуждения правил процедуры, полномочный представитель Советского Союза Громыко потребовал приглашения на конференцию представителя Китайской Народной Республики, но его требование было отклонено. Затем была принята процедура, предложенная Америкой и Англией, и после избрания председателем конференции государственного секретаря США Ачесона начались пленарные заседания конференции. Прежде всего выступили с разъяснениями проекта договора американский полномочный представитель Даллес и полномочный представитель Англии Янгер. Затем произнесли речи представители других стран. Большинство высказалось в пользу американо-английского проекта. Против выступили представители трех стран: Советского Союза, Польши и Чехословакии. В своем выступлении представитель Советского Союза Громыко заявил, что составители этого проекта расчищают дорогу для возрождения японского милитаризма [324] и стремятся вновь направить Японию по пути агрессии и военных авантюр. Громыко подчеркнул, что принципы мирного договора должны базироваться на Каирской и Потсдамской декларациях, на Ялтинском соглашении и решениях Дальневосточной комиссии. Он выдвинул проект поправок, состоящий из следующих 13 пунктов: 1) признание суверенитета Китайской Народной Республики над Маньчжурией и Тайванем; признание суверенитета Советского Союза над Сахалином и Курильскими островами; 2) распространение суверенитета Японии на острова Рю-Кю и Огасавара; 3) эвакуация всех оккупационных войск из Японии после подписания мирного договора; 4) разрешение вопроса о репарациях на конференции заинтересованных стран с участием Китайской Народной Республики, Индии и Бирмы; 5) договор вступает в силу только после обязательной ратификации его четырьмя державами: США, Советским Союзом, Англией и Китайской Народной Республикой; 6) гарантия прав человека, включая свободу слова и вероисповедания; 7) запрещение военных организаций; 8) запрещение Японии вступать в какие-либо союзы, направленные против любой из стран, принимавшей участие своими вооруженными силами в войне с Японией; 9) ограничение численности вооруженных сил Японии нуждами самообороны; 10) военное обучение японского населения будет осуществляться лишь в пределах, установленных предыдущим пунктом; 11) запрещение атомного, бактериологического и прочего оружия массового уничтожения; 12) неограниченное развитие японской мирной промышленности и торговли, а также торгового флота; 13) демилитаризация всего японского побережья проливов Лаперуза, Нэмуро, а также Цугарского и Цусимского проливов.
Громыко потребовал обсуждения этого проекта поправок, но и это его требование было отклонено.
Среди выступлений делегатов других стран некоторым диссонансом прозвучала речь египетского представителя, который, будучи представителем страны, оккупированной английскими войсками, предупреждал Японию об «опасности длительного пребывания на ее территории [325] американской армии после подписания «мирного договора».
Вечером 7 сентября было предоставлено слово сорок девятому оратору — полномочному представителю Японии Иосида Сигэру. В зачитанной им речи Иосида сказал:
«В предложенном здесь договоре нет статей карательного или реваншистского характера; в нем отсутствуют также пункты, налагающие длительные ограничения на японский народ. Этот договор полностью восстанавливает в Японии суверенитет, равенство и свободу и принимает ее в международное сообщество в качестве свободного и равноправного члена. Этот мирный договор является не договором мести, а документом, свидетельствующим о «примирении и доверии». В качестве полномочного представителя Японии я с радостью принимаю этот справедливый и великодушный мирный договор».
После этого представитель Советского Союза Громыко потребовал, чтобы поставили на голосование предложенный Советским Союзом проект поправок, но его предложение не было удовлетворено и конференция закончила свою работу в соответствии с намеченным Америкой и Англией планом.
8 сентября состоялась церемония подписания «мирного договора» с Японией. Представители участвовавших в конференции стран в алфавитном порядке поставили свои подписи под договором. Последним подписался премьер-министр Иосида и другие делегаты Японии. Представители Советского Союза, Чехословакии и Польши не приняли участия в церемонии подписания договора. Вслед за подписанием «мирного договора» в Сан-Францисском клубе унтер-офицеров американской армии Ачесон и Иосида подписали японо-американский пакт об обеспечении безопасности и обменялись официальными письмами.
Итак, конференция закончилась в полном соответствии с намеченным Америкой и Англией планом. Американские журналисты трубили о «победе англо-американской дипломатии». [326]
Содержание «мирного договора»
«Мирный договор с Японией» фактически не соответствовал своему названию: во-первых, он не прекращал состояния войны между Японией, с одной стороны, и Советским Союзом и Китаем — с другой. Тем самым он не восстанавливал мира и полностью подчинял Японию странам «свободного мира»; во-вторых, он не восстанавливал суверенитета Японии, поскольку оккупация ее территории американскими войсками продолжалась; в-третьих, в связи с введением военных гарантий «безопасности» Японии нарушалась конституция Японии и устранялись препятствия к ее новым агрессивным действиям; наконец, не были окончательно разрешены репарационный и территориальный вопросы. К тому же этот «мирный договор» был непосредственно связан с японо-американским пактом безопасности. Так, статья 6 мирного договора гласит:
«Все оккупационные войска Союзных Держав будут выведены из Японии в возможно короткий срок после вступления в силу настоящего Договора, и, во всяком случае, не позднее, чем через 90 дней после вступления Договора в силу. Ничто в этом положении не должно, однако, воспрепятствовать размещению или сохранению иностранных сил на японской территории в соответствии или вследствие каких-либо двусторонних или многосторонних соглашений, которые заключены или могут быть заключены между одной или несколькими Союзными Державами, с одной стороны, и Японией — с другой».
Именно на основании этой статьи был заключен японо-американский пакт безопасности, узаконивший оккупацию территории Японии. Поэтому правительство Индии вполне справедливо настаивало в своей ноте на том, чтобы американское правительство исключило из этой статьи указанную оговорку.
Обычно пакт об обеспечении безопасности предусматривает взаимное обеспечение безопасности подписывающих его сторон. Но японо-американский пакт носил иной характер. Он, не возлагал на. Америку каких-либо обязательств по Обеспечению безопасности Японии. Он [327] лишь устанавливал, что Япония предоставляет только Америке право держать на ее территории свои войска. Причем в пакте указывалось, что расположенные в Японии американские войска могут быть использованы также для «подавления крупных внутренних бунтов и беспорядков в Японии», вызванных подстрекательством либо вмешательством одного, двух или более иностранных государств. Таким образом, было установлено, что американская армия в Японии могла выполнять также и полицейские функции.
Ряд историков указывает на общий колониальный характер японо-американского пакта об обеспечении безопасности и на его сходство с навязанными в свое время японским империализмом Корее, Китаю и Маньчжоу-Го договорами: «Японо-корейским договором о совместной обороне» (1904), «Японо-китайским соглашением о совместной обороне» (1918) и «Японо-маньчжурским протоколом» (1932).
Короче говоря, этот пакт отдавал судьбы Японии в руки американского империализма. 26 октября палата представителей японского парламента ратифицировала мирный договор. Двумя днями раньше в Социалистической партии произошел раскол на правую партию, одобрившую мирный договор, и левую, выступившую против него. Большинство делегатов чрезвычайного съезда Социалистической партии выступило в поддержку левых. Но правые призвали на помощь находившийся под ее влиянием Независимый союз молодежи и некоторые другие группы и добились раскола на съезде.
Во время голосования в нижней палате за ратификацию было подано 307 голосов (Либеральная, Демократическая и правая Социалистическая партия), против ратификации голосовало 47 депутатов левой Социалистической, а также Коммунистической и Рабоче-крестьянской партий. Воздержались или отсутствовали во время голосования 100 депутатов. 28 октября мирный договор был ратифицирован палатой советников.
В декабре 1951 года Даллес в четвертый раз посетил Японию и после переговоров с Иосида добился от него обещания заключить мирный договор с находившимся [328] на Тайване эмигрантским правительством Чан Кай-ши. Тем самым был полностью закрыт путь к заключению мирного договора с Китайской Народной Республикой. 26 января 1952 года в Токио прибыл помощник заместителя государственного секретаря США Раск. В результате секретных переговоров между Раском и министром без портфеля Окадзаки 28 февраля было подписано и опубликовано японо-американское административное соглашение. Переговоры сохранялись в строгой тайне. Тем не менее стало известно, что Япония просто одобрила предложенный ей американский проект. Административное соглашение имело крайне (важное значение, поскольку оно конкретизировало условия милитаризации Японии и создания на ее территории военных баз. Опасаясь реакции парламента, правительство заявило, что это соглашение только детализирует пакт об обеспечении безопасности и поэтому нет необходимости предоставлять его парламенту для ратификации. В административном соглашении указывалось, что «Япония соглашается на использование Соединенными Штатами средств обслуживания и территорий, необходимых для выполнения задач, провозглашенных в статье 1 Договора Безопасности». В соответствии с этим пунктом Америке разрешалось создавать базы для американской армии в любом районе Японии. При этом Япония должна была нести часть расходов по содержанию американских вооруженных сил, расположенных на ее территории. Американская армия в первую очередь обслуживалась средствами воздушного и наземного транспорта и связи. Ей оказывалось предпочтение также и во всех общественных учреждениях. Наконец, американским военнослужащим, вольнонаемному составу американской армии и их семьям предоставлялось право экстерриториальности и ряд других важных привилегий. Больше того, с личных вещей американских военнослужащих, вольнонаемного состава и их семей не взимались ввозные пошлины. Им предоставлялся также целый ряд других материальных привилегий. Японское правительство должно было принять чрезвычайные меры для защиты интересов и безопасности расположенной в Японии американской [329] армии. В этих же целях оно составило проект закона об охране военной тайны.
Таким образом, административное соглашение создавало все условия для продления господства американских вооруженных сил в Японии после заключения «мирного договора».
Перспективы обеспечения мира
В результате всего вышеизложенного создавалось впечатление, что вопросы, связанные со второй мировой войной и войной на Тихом океане, в общем разрешены. В действительности это было не так, поскольку эти вопросы решались таким путем, который вызвал решительный протест со стороны всего лагеря социализма, составляющего треть человечества (Советский Союз, страны народной демократии Центральной и Восточной Европы, Китай), и большинства стран Азии, а также порицание подавляющей части японского народа. Народные массы Японии и всего мира рассчитывали, что мирный договор закроет путь к повторению агрессивной войны и будет служить делу сохранения мира. Но Сан-Францисский мирный договор не оправдал их надежд. Он попрал принципы, изложенные в Потсдамской декларации, открыл путь для возрождения японского милитаризма и усилил опасность возникновения новой войны. Ярким доказательством этого может служить тот факт, что для защиты мира, независимости и демократии в Японии необходимо было повести решительную борьбу против мирного договора, японо-американского пакта об обеспечении безопасности и японо-американского административного соглашения.
С войной еще не покончено. С ней покончат народные силы, которые вышли из состояния застоя и снова развернули решительную борьбу. Победа будет за ними. Об этом можно с полной определенностью судить по развитию исторических событий, начиная со второй половины 1951 года и вплоть до наших дней{585}. [330]
В октябре 1951 года, спустя месяц после Сан-Францисской мирной конференции, Коммунистическая партия Японии опубликовала новую программу. В этой программе указывалось, что революция, которая предстоит Японии, должна быть по своему характеру национально-освободительной демократической революцией. В программе подчеркивалось также, что освободительную борьбу должен вести Единый фронт, ядром которого является союз рабочих и крестьян. На основе этой программы усилилось рабочее движение. После подписания обоих договоров и вплоть до нового года острая борьба охватила все отрасли производства. Крестьяне и рыбаки поднялись на борьбу против конфискации земельных участков для баз и полигонов американской армии и отрядов полицейского резервного корпуса.
В 1952 году осуществление правительственного плана ремилитаризации вступило в новую стадию. Было решено довести численность сухопутных и морских отрядов безопасности до 120 тысяч человек. Премьер-министр Иосида, указывая, что «целью вновь создаваемого управления корпуса безопасности является сформирование новой национальной армии», в то же время был вынужден всячески изворачиваться перед парламентом, говоря, что «создание оборонительных вооруженных сил не является нарушением конституции». К этому принуждал его возросший протест общественного мнения, выступавшего против ремилитаризации, в защиту мирной конституции. Во время весеннего наступления рабочий класс, выступавший против господствующих кругов Америки и Японии, насаждавших в стране фашистские порядки, поднялся на решительную борьбу. Под руководством Генерального совета профсоюзов Японии 4 миллиона рабочих выступили против закона «О предотвращении подрывной деятельности», против ухудшения трудового законодательства. 12 и 18 апреля по всей стране прокатились две мощные волны забастовок. В ходе забастовок наметился резкий поворот от экономической борьбы к политической. Воодушевляемые борьбой рабочих против закона «О предотвращении подрывной деятельности» единым фронтом выступили студенты [331] и интеллигенция. В Итами, Утинада и других районах Японии крестьяне и рыбаки рука об руку с рабочими и горожанами развернули мощное движение протеста против реквизиции земельных участков для военных баз. Борьбе японского народа помогали успехи, достигнутые международными силами мира.
Крупной победой сторонников мира явился провал военных операций Америки в Корее, в результате чего обострились противоречия между странами так называемого «свободного мира». Это проявилось особенно ярко в порицании, которое выразили Америке Англия и Индия в связи с бомбардировкой Супхуна{586}. Серьезным успехом явилось также усиление демократических сил в капиталистических странах. Доказательством этого могла служить борьба французского и итальянского народов против назначения Риджуэя главнокомандующим вооруженными силами НАТО. Наконец, тесная сплоченность сил мира была продемонстрирована на чрезвычайной сессии Совета мира в Берлине и на Конгрессе сторонников мира стран Азии и Тихого океана. В течение 1953–1954 годов движение сторонников мира превратилось в важный фактор, оказывающий решающее влияние на международные отношения. Несмотря на так называемую политику «оттеснения» Советского Союза, проводившуюся правительством Эйзенхауэра, под давлением международного общественного мнения и благодаря мирной политике Советского Союза и Китая, в Корее в июле было заключено перемирие. Движение «за мир путем переговоров», развернувшееся на основании решения сессии Всемирного Совета Мира в Будапеште, привело к созыву Берлинской и Женевской конференций, которые способствовали дальнейшей изоляции сил войны.
Однако нельзя сказать, что подобное изменение в международном положении целиком отразилось и на внутреннем положении Японии. Вынужденный отступить в международном масштабе американский империализм стал придавать Японии еще большее стратегическое значение [332] в своей политике в Азии, а правительство Иосида в связи с этим усилило фашизацию Японии и решительно проводило политику дальнейшего подчинения ее Соединенным Штатам. Это особенно ярко проявилось в навязывании американской помощи Японии по линии MSA{587} и в подготовке реакционных сил Японии для принятия этой помощи.
В ответ на это японский народ развернул широкую и разностороннюю борьбу против создания военных баз в Утинада, Меги, Асама и других районах страны, за восстановление разрушений, вызванных стихийными бедствиями, за принятие мер по борьбе с неурожаем, за восстановление дипломатических и торговых отношений с Советским Союзом и Китаем и т. д.
Сейчас для Японии наступил момент, когда она должна подвести исторический итог двадцатилетнего (с 1931 года) периода войны, фашизма и голода. Япония находится на распутье: либо в ней возродится милитаризм и она станет наемником Америки и превратится в очаг агрессивной войны, либо она не допустит этого с помощью объединенных сил народа, поднявшегося на защиту мира, демократии, жизни.
Заключительное слово в истории войны на Тихом океане еще не сказано. Его скажут нынешнее и будущее поколения. [333]