Обострение японо-американских противоречий
1. Японо-американские противоречия в китае
Закон о ленд-лизе и милитаризация экономики Соединенных Штатов
Хотя политика, проводившаяся в соответствии с Новым курсом Рузвельта, и отличалась от политического курса правительства Республиканской партии периода 20-х годов, тем не менее ее подлинная цель состояла в содействии развитию монополистического капитала. Поэтому она не смогла по-настоящему разрешить противоречий американского капитализма. Несморя на то, что в 1937 году был достигнут уровень промышленного производства 1929 года, в сентябре произошло падение стоимости акций на ньюйоркской бирже, а в ноябре производство в некоторых отраслях промышленности достигло самого низшего уровня 1932–1933 годов. Кризис продолжался и в 1938 году. Какую же политику стало проводить правительство Рузвельта, когда оно столкнулось с новым кризисом?
Индекс промышленного производства в Соединенных Штатах (1929 год=100)
| Год | 1930 | 1931 | 1932 | 1933 | 1934 | 1935 | 1936 | 1937 | 1938 | 1939 | 1940 |
| Индекс | 83 | 68 | 53 | 63 | 68 | 79 | 94 | 103 | 81 | 98 | 114 |
Вскоре после падения курса акций, 5 октября 1937 года, президент произнес в Чикаго речь, в которой призывал [181] «подвергнуть карантину» агрессора. Речь президента была воспринята как отказ от традиционной политики нейтралитета и вызвала широкие отклики. Вполне понятно, что такие газеты, как «Нью-Йорк сан», «Нью-Йорк геральд трибюн», «Чикаго трибюн» и другие, примыкавшие к Республиканской партии, подвергли эту речь Рузвельта нападкам, однако прогрессивный в то время журнал «Нэйшн» выступил в поддержку политического курса Рузвельта, подчеркнув, что гарантии коллективной безопасности, в каком бы смысле они ни истолковывались, не ведут к войне. В поддержку Рузвельта выступил и тогдашний секретарь Коммунистической партии США Браудер, приветствовавший на страницах журнала «Нью мэссиз» критику нейтрализма, данную Рузвельтом, и обещавший ему «полную и безоговорочную поддержку со стороны всех членов компартии». Действительно, если провозглашенный Рузвельтом «карантин» не остался бы простым жестом, его осуществление, несомненно, явилось бы конкретным шагом, который смог бы приостановить агрессию фашистских государств.
Однако никакого изменения в политике США ни по отношению к гражданской войне в Испании, ни по отношению к японской агрессии в Китае, которая омрачала тогда весь мир, не произошло. В январе 1937 года президент провел через Конгресс специальный закон, предоставивший ему право применять положения закона о запрещении вывоза оружия к «гражданским войнам».
Сотрудничая с лондонским Комитетом по невмешательству в дела Испании, он продолжал запрещать вывоз оружия для республиканской армии, которая в то время боролась с фашизмом. 1 апреля 1939 года, вскоре после того как Франко занял Мадрид, Рузвельт заявил о признании правительства Франко. По принятому в мае 1937 года закону о нейтралитете президент в случае признания им наличия «состояния войны» где-либо за пределами США мог запретить вывоз оружия, однако это положение не было применено им к японо-китайской войне.
Такая политика, когда агрессора, вместо того чтобы «подвергнуть карантину», помещали в теплицу, создавая [182] наиболее благоприятные условия для размножения болезнетворных бактерий, проявилась также и во время Мюнхенского совещания. Перед самым открытием совещания, 26 сентября 1938 года, Рузвельт обратился к премьер-министрам Англии и Франции, президенту Чехословакии Бенешу и Гитлеру с посланиями аналогичного содержания, в которых просил их по возможности избежать столкновения. Одновременно он просил Муссолини содействовать успешному окончанию совещания. Подобное вмешательство президента создало благоприятную обстановку для заключения между Англией, Францией, Германией и Италией Мюнхенского соглашения, рассчитанного на то, чтобы, принеся в жертву Чехословакию, избежать войны.
Таким образом, положения знаменитой речи президента «Подвергнем агрессора карантину» не были воплощены в жизнь в том виде, в каком они были провозглашены. Его речь была использована для того, чтобы заставить народ проникнуться опасностью войны, которая могла вспыхнуть за пределами США, и преодолеть кризис в американской экономике на базе расширения военного производства.
Изменения в направлении расходной части бюджета США (в %)
| Год | 1934 | 1935 | 1936 | 1937 | 1938 | 1939 |
| Расходы на государственную оборону | 7,4 | 9,7 | 10,3 | 11,1 | 12,9 | 14,4 |
| Расходы на помощь безработным | 27,3 | 24,7 | 27,6 | 30,8 | 23,8 | 18,4 |
В новогоднем послании на 1938 год президент говорил: «Американское правительство в прошлом прилагало усилия, направленные на сокращение вооружений. Однако в настоящее время, в условиях резкого обострения положения и беспорядков на мировой арене обязанностью правительств всех держав стало обеспечение гарантий [183] того, что они будут следовать принципам, способствующим мирному разрешению международных конфликтов. В таких условиях американское правительство, уважая права иностранных государств, должно осуществить широкие военные приготовления, чтобы заставить и иностранные державы уважать права Америки».
Это заявление нашло свое практическое выражение в бюджете, а именно расходы, предназначавшиеся для оказания помощи безработным, были сокращены, а расходы на оборону увеличены. Подобная политика преодоления кризиса за счет расширения военного производства проявилась и в принятом в мае 1938 года «Новом законопроекте Уинсона относительно расширения военно-морского флота». Прошедший через Конгресс в мае 1934 года законопроект Драмера — Уинсона предусматривал широкое строительство вспомогательных военных судов в рамках международных соглашений о тоннаже военно-морского флота. В противоположность этому новый проект Уинсона ставил своей целью строительство самого крупного в мире флота, прежде всего строительство линкоров, авианосцев и крупных военных кораблей, и предусматривал огромные бюджетные ассигнования в сумме 1050 миллионов долларов на это строительство. Однако политика преодоления кризиса путем расширения военного производства на первых порах осуществлялась в форме помощи Англии и расширения военных приготовлений внутри самой Америки в связи с началом второй мировой войны в Европе. Об этом наглядно свидетельствует таблица, помещенная на стр. 184.
Индекс производства в США по отраслям промышленности (1935–1937 годы =100) (стр. 184)
| Годы | 1938 | 1939 | 1940 | ||||||||||
| Квартал | I | II | III | IV | I | II | III | IV | I | II | III | IV | |
| Отрасли производства средств производства | Сталь | 53 | 51 | 72 | 98 | 35 | 85 | 114 | 163 | 124 | 124 | 159 | 171 |
| Станки | 88 | 77 | 78 | 86 | 93 | 96 | 104 | 121 | 124 | 125 | 139 | 154 | |
| Самолеты | 103 | 98 | 94 | 101 | 121 | 153 | 189 | 239 | 290 | 331 | 455 | 587 | |
| Железные дороги | 96 | 61 | 61 | 68 | 83 | 74 | 75 | 121 | 154 | 119 | 133 | 167 | |
| Судостроение | 103 | 95 | 96 | 97 | 112 | 122 | 133 | 141 | 152 | 163 | 207 | 240 | |
| Другие металлы, кроме стали | 75 | 67 | 78 | 100 | 95 | 94 | 114 | 152 | 143 | 127 | 145 | 170 | |
| Отрасли производства средств потребления | Скоропортящиеся материалы | 89 | 89 | 98 | 102 | 104 | 104 | 108 | 116 | ПО | ПО | 112 | 119 |
| Текстильные изделия | 69 | 73 | 96 | 103 | 106 | 106 | ИЗ | 124 | 109 | 104 | 114 | 132 | |
| Кожаные изделия | 85 | 87 | 97 | 102 | 105 | 100 | 104 | 106 | 97 | 89 | 95 | 104 | |
| Автомобили | 62 | 51 | 52 | 88 | 102 | 84 | 84 | 103 | 126 | 103 | 91 | 132 | |
| Домашняя утварь | 81 | 80 | 91 | 96 | 99 | 101 | 107 | 118 | 114 | 113 | 117 | 125 | |
К концу 1939 года сумма американских капиталовложений в Англии достигла 11 365 миллионов долларов, что составило 42 процента всех капиталовложений США за границей. То обстоятельство, что американские банкиры и капиталисты имели такие огромные интересы в Англии, нашло свое отражение и в американской внешней политике того времени. США стали оказывать помощь Англии с начала второй мировой войны, вспыхнувшей 3 сентября 1939 года. 4 ноября 1939 года Конгресс принял дополнения и изменения к закону о нейтралитете. Теперь союзные державы могли закупать в Соединенных [185] Штатах оружие по принципу «плати и вези сам» («плати наличными деньгами и вывози на своих судах»). В апреле 1940 года США заключили с Комитетом союзных государств по закупке оружия контракт на продажу самолетов на сумму в 1 миллиард долларов.
В сентябре того же года США заключили с Англией соглашение о военно-морских базах и передали Англии 50 эсминцев. В течение года в Англию из США было вывезено материалов на сумму около 800 миллионов долларов. К январю 1941 года Англия поглощала около 65 процентов всего американского экспорта капитала.
А между тем Англия еще не выплатила более 5600 миллионов долларов в счет погашения долговых обязательств, остававшихся со времени первой мировой войны. На основании закона Джонсона, запрещавшего предоставление капиталов и займов странам-должникам (закон от 13 апреля 1934 года), предоставление капиталов и займов Англии было запрещено. Это предусматривалось также законом о нейтралитете (от 4 ноября 1939 года), запрещавшем предоставление капиталов и займов воюющим государствам. Однако критическое положение, в котором оказалась Англия в результате поражения Франции в июне 1940 года, сделало помощь со стороны Америки крайне необходимой. Чтобы разрешить возникшую дилемму, в декабре 1940 года Рузвельт предложил законопроект, согласно которому определенные капиталы ассигновались на производство вооружения внутри страны, а затем эта продукция «отдавалась в долг» Англии. Перед тем как передать этот законопроект на обсуждение Конгресса, Рузвельт сообщил английскому торговому представителю, что ассигнуемые капиталы составят 3 миллиарда долларов. Законопроект был представлен Конгрессу 10 января 1941 года, а 11 марта он был принят палатой представителей (против законопроекта голосовало 165 депутатов) и сенатом (против голосовал 31 депутат). Так Конгресс принял закон «О предоставлении взаймы вооружения».
Равным образом принятые в 1940 году 76-й сессией Конгресса законы «О строительстве двух океанских флотов» и «Об усилении закона о нейтралитете» имели в [186] виду расширение внешних рынков в ходе войны на основе помощи иностранным государствам и развертывание военного производства внутри страны. Одновременно Конгресс утвердил расходы на «государственную оборону» в сумме около 17 700 миллионов долларов. Правда, в эту цифру входят и суммы, которые были истрачены на военные расходы после 1940 года, однако в бюджете на текущий финансовый год, который окончился 30 июня 1941 года, расходы военного министерства составили около 8,7 миллиарда долларов, а расходы морского министерства — 3,37 миллиарда долларов.
Как уже отмечалось выше, подобное расширение военного производства осуществлялось с целью защиты монополистического капитала от кризиса. Это станет более ясно, если мы заглянем за кулисы (американского правительства, стоявшего тогда у власти, и посмотрим, кто непосредственно осуществлял его политику.
Летом 1940 года военным и морским министрами были назначены Стимсон и Нокс. Стимсон был племянником одного из близких друзей семьи Моргана. Во времена президентства Гувера он занимал пост министра внутренних дел и был известен как сторонник объединения с Республиканской партией. Нокс являлся издателем газеты «Чикаго дейли ньюс». Во время выборов 1932 года он заявил: «Любое страхование жизни непрочно, любой вклад опасен». С помощью Рэндома он стал помощником президента. Он, так же как и Стимсон, был сторонником объединения с Республиканской партией. Стеттиниус, назначенный в это же время советником по промышленным материалам в Комитет советников по вопросам обороны государства, являлся директором «Юнайтед Стейтс стил компани». Кнудсен, имевший отношение к этому комитету, был директором компании «Дженерал моторс».
Антивоенное движение в Америке
Принцип «подвергнем агрессора карантину» так и не был осуществлен на практике. По отношению к агрессору проводилась политика умиротворения. После заключения [187] в августе 1939 года советско-германского договора о ненападении подобная политика вползания в войну приняла черты откровенно империалистической политики, направленной как против Германии, так и против Советского Союза. Вот почему, как показали данные обследования общественного мнения в период с сентября 1939 года по май 1940 года, более 96 процентов населения Америки было против вступления США в войну. Газета «Дейли уоркер», а также прогрессивные профсоюзы и молодежные организации выдвинули лозунг «Янки не пойдут». 6 апреля 1940 года ими была организована антивоенная демонстрация. В августе был создан Комитет защиты Америки путем отказа от войны, а с 31 августа по 2 сентября в Чикаго состоялся конгресс «срочной мобилизации на борьбу за мир». Так было положено начало движению «мобилизации Америки на борьбу за мир» (АРМ). 11 ноября, отмечая день заключения перемирия в первой мировой войне, население более тридцати городов провело массовые митинги, а сам день 11 ноября стал днем движения за «мобилизацию Америки на борьбу за мир». В январе — феврале 1941 года Вашингтон заполнили многочисленные делегаты, выразившие протест против политики подготовки к войне, и прежде всего против закона о ленд-лизе. Движение АРМ поддержало крестьян графства Уилл, штата Иллинойс, выступивших против конфискации земли для строительства военного завода Дюпона, а также протест против отказа нанимать негров на предприятия оборонной промышленности в Южной Каролине. Подобная поддержка оказывалась и в других районах страны. 4–6 апреля 1941 года в Нью-Йорке состоялась конференция представителей американского народа, созданная по инициативе АРМ. На этой конференции была принята программа, состоявшая из семи пунктов. Она наглядно раскрывает характер антивоенного движения американского народа (в этом отношении особенно следует отметить 4 и 6 пункты). В программе говорилось:
«1) Руки прочь от второй мировой войны! Мы протестуем против всех мероприятий, которые втягивают Америку в войну, в том числе и против отправки американской [188] армии в страны по ту сторону океана. Требуем прекращения действия англо-американского военного союза.
2) Требуем охраны и повышения жизненного уровня американского народа.
3) Требуем восстановить и расширить свободы, предусмотренные конституцией. Требуем защиты права на забастовки, протестуем против ограничения свободы образования. Требуем оказать поддержку жертвам гитлеровского террора. Требуем полного уничтожения расовых предрассудков.
4) Не возлагать бремя военных расходов на нуждающихся. Требуем отмены налога на военную службу, требуем конфискации прибылей военного времени. Протестуем против несправедливых налогов в отношении нуждающегося населения.
5) В случае призыва на военную службу требуем обеспечить мобилизованным права, которыми пользуются все граждане.
6) Требуем проведения мирной внешней политики, установления дружественных отношений со странами Латинской Америки и прекращения эксплуатации их американским монополистическим капиталом. Прекратить помощь внутренним и внешним врагам Китая; оказать действенную помощь борьбе единого Китая в деле завоевания свободы. Предоставить подлинную независимость Пуэрто-Рико и Филиппинам. В целях предотвращения расширения войны установить дружественные отношения с Советским Союзом.
7) За мир между народами! За мир без контрибуций и аннексий, за мир, основанный на праве колоний на самоопределение!»
Вполне понятно, что американское правительство, стремившееся преодолеть кризис путем расширения военного производства, пыталось подавить это антивоенное движение трудящихся масс Америки. Под предлогом необходимости борьбы с «тоталитаризмом» в связи с заключением советско-германского договора о ненападении правительство Рузвельта облекло Федеральное бюро расследований (ФБР) правами тайной [189] политической полиции и начало обрушивать репрессии на компартию. В июне 1940 года введением закона «О регистрации иностранцев» был установлен контроль над мыслями.
5 сентября 1940 года полиция, прибегнув к открытому насилию, подавила в Вашингтоне крупную антивоенную демонстрацию, которая была организована АРМ. Большую роль в антидемократических репрессиях сыграла комиссия Дайса, созданная как раз накануне Мюнхенского совещания. О подлинных целях этой комиссии мы можем судить по словам и делам Салливена, который в начальный период работы комиссии был приглашен сотрудничать в нем в качестве ответственного за учет и статистику. Салливен был известен как пропагандист антисоветских взглядов. До работы в комиссии он был связан с движением проживавших в США украинских националистов, ведших пропаганду против Советской Украины, и поддерживал тесные отношения с такими американскими фашистскими организациями, как «Серебряные рубашки» и «Союз американцев немецкого происхождения». Эта антисоветская комиссия занималась «охотой на красных». Испытывая страх перед «красными», правительство Рузвельта сквозь пальцы смотрело на то, как в США росла нацистская пятая колонна в виде всевозможных фашистских организаций, намеревавшихся путем взрыва важнейших американских заводов создать благоприятную для Германии военную обстановку. Более того, эти организации использовались правительством для проведения антикоммунистической политики.
После нападения Гитлера на Советский Союз в июне 1941 года обстановка существенным образом изменилась. Прогрессивный лагерь и прежде всего члены профсоюзов выступили в поддержку антифашистской войны и решили, не отказываясь от защиты демократических прав (право на забастовки и др.), содействовать расширению производства военных материалов. Однако реакционные силы американского монополистического капитала были рады начавшейся войне против Советского Союза, надеясь, что она создаст благоприятную [190] конъюнктуру. Это особенно ярко проявилось в выступлении сенатора Гарри Трумэна вскоре после начала войны. Политика американского монополистического капитала теперь была направлена на то, чтобы путем оказания соответствующей помощи обеим воюющим странам преодолеть кризис внутри страны. Вместе с тем американский империализм стремился к взаимному ослаблению воюющих стран с тем, чтобы после войны навязать им «мир», который привел бы к установлению американского господства над всем миром.
Правительство Рузвельта было не чем иным, как правительством монополистического капитала. Но, говоря так, не следует считать, что оно составляло одно целое с теми реакционными элементами крупного монополистического капитала, которые поддерживали агрессивную политику нацистов и японского империализма. В той степени, в какой Рузвельт противостоял крайне реакционным силам Уолл-стрита, он пользовался поддержкой народных масс, несмотря на то, что проводимая им политика оказания помощи союзникам — в данном случае мы говорим о посылке оружия союзным державам — обеспечивала прибыли монополистическому капиталу. Тем не менее, поскольку эта политика была направлена против стран «оси», она пользовалась широкой поддержкой американского народа и имела определенное прогрессивное значение. Особенно это касается того периода, когда в результате нападения гитлеровской Германии на Советский Союз фронт союзных держав стал носить характер антифашистской коалиции.
Таков был характер правительства Рузвельта, если говорить о нем в целом. Но посмотрим, какую политику проводило это правительство на Дальнем Востоке.
Японо-китайская война и Соединенные Штаты
Соединенные Штаты не могли молча смотреть на начавшуюся в июле 1937 года агрессию Японии против Китая. Во-первых, японская агрессия полностью опрокидывала расчеты США на то, что Китай останется [191] крупнейшим потенциальным рынком сбыта для мирового капитализма. Во-вторых, она означала, что Япония прибирает к своим рукам страну, являвшуюся самым желанным для США объектом вложения капитала. В-третьих, если в результате агрессии Японии удалось бы освоить богатейший китайский рынок, то прекратился бы ввоз из Америки в Японию хлопка и железного лома, а это означало бы потерю для США важнейшего японского рынка. В-четвертых, обосновавшись в Китае, Япония захватила бы чрезвычайно выгодные позиции, чтобы оторвать от США Юго-Восточную Азию, откуда американские капиталисты получали каучук, олово, хину, манильскую пеньку и другие важнейшие стратегические материалы. Захват Японией Китая усилил бы также опасность полной потери Соединенными Штатами рынков на Тихом океане.
Немедленно после начала японской агрессии, 14 июля 1937 года, государственный секретарь США Хэлл опубликовал заявление относительно необходимости свято соблюдать международные договоры. Затем он обратился к Японии и Китаю с предложением отказаться от войны. 5 октября президент США в своей речи «Подвергнем агрессора карантину» косвенно критиковал действия Японии, а на следующий день, 6 октября, Государственный департамент опубликовал заявление, в котором констатировалось, что действия Японии нарушают договор девяти держав и антивоенный пакт Бриана — Келлога. Но все это были лишь словесные угрозы — конкретных шагов к пресечению японской агрессии США не предпринимали. На Брюссельской конференции участников Вашингтонского договора девяти держав присутствовал представитель США Норман Дэвис. Однако, как заявил сам президент, «американское правительство, безусловно, не чувствовало себя связанным какими-либо обязательствами по отношению к правительствам других держав». Несмотря на то, что на этой конференции Америка должна была взять на себя инициативу, она заняла пассивную позицию, в связи с чем работа конференции не дала никаких результатов. [192]
Подобная непоследовательная позиция США объяснялась следующим: США считали, что отразивший японскую агрессию независимый Китай уже не будет больше американским рынком и, чтобы поделить с Японией китайский рынок и направить японскую агрессию против Советского Союза, не нужно понапрасну раздражать Японию.
Двойственная позиция США и так называемая «твердая» политика Хэлла, который «стремился избежать самого малейшего вмешательства», привели к тому, что, вполне успокоившись, Япония, согласно ранее намеченному плану, в декабре расширила фронт войны, перенеся ее в Южный Китай. Правда, США направили Японии ноты в связи с инцидентом с канонеркой «Пенэй» в декабре 1937 года и бомбардировкой Кантона в конце мая 1938 года. Однако американское правительство не приняло по отношению к Японии таких конкретных мер, как бойкот японских товаров, который был начат возмущенным американским народом.
Действительно, Соединенные Штаты оказывали Китаю материальную помощь. Но за четыре года — с 1936 по 1939 год — из Китая ушло 730048 тысяч юаней серебром. Большая часть этой суммы по американо-китайскому финансовому соглашению была скуплена американской государственной казной и пошла на финансирование расходов Китая в связи с антияпонской войной. В декабре 1938 года представитель правительства Чан Кай-ши прибыл в Вашингтон, чтобы просить у США заем. Американское правительство через экспортно-импортный банк предоставило Китаю заем в сумме 25 миллионов долларов. В 1939 году Япония оккупировала остров Хайнань и остров Спратли. В ответ на это в марте 1939 года США вторично предоставили Китаю заем в виде материалов на сумму 1280 тысяч долларов. В марте 1940 года через экспортно-импортный банк Америка предоставила Китаю новый заем в сумме 2 миллионов долларов.
Но в это время американский экспорт направлялся не только в Китай. США продолжали экспортировать товары и в Японию, которая вела агрессивную войну [193] против Китая. В июне 1938 года американское правительство обратилось к производителям и экспортерам самолетов, частей к самолетам, моторов, оружия, авиабомб, мин с просьбой не вывозить их продукцию в районы, где она используется для уничтожения гражданского населения. Но это обращение взывало лишь к совести промышленников и представляло собой всего лишь «моральное запрещение» вывоза военных материалов, не подкрепленное никакими мерами принуждения. В начале 1939 года, когда стали обнаруживаться планы Японии относительно продвижения на юг, американское правительство оказалось перед необходимостью предпринять какие-либо конкретные меры для обуздания Японии. В мае премьер Хиранума прибег к угрозе, заявив, что Япония подвергнет бомбардировке Чунцин. Одновременно он обратился с призывом сотрудничать с Японией в деле осуществления планов поддержания мира в Европе. Однако его предложения предусматривали, что «имущие» государства пойдут на уступки государствам «неимущим», и в этом отношении целиком соответствовали стремлениям стран «оси». На эти предложения Хиранума Хэлл ответил: «Прежде чем решать вопрос урегулирования международной обстановки в целом, Япония должна ликвидировать ею же вызванный беспорядок в Восточной Азии». Однако дальше этого заявления Хэлл не пошел и никаких конкретных мер для сдерживания Японии не принял. 20 мая английский посол в США беседовал с заместителем государственного секретаря Уэллесом относительно возможности применения совместных санкций в отношении Японии. Уэллес ответил английскому послу, что американское правительство не желает вступать в слишком сложные отношения с другими государствами и намеренно следовать своим путем. Подобная умиротворенческая позиция США в отношении Японии создала благоприятные предпосылки для «дальневосточного мюнхенского совещания» между Арита и Крейги, состоявшегося 23 июля.
11 июля председатель комиссии по иностранным делам американского сената Питмен предложил проект резолюции, предоставлявший президенту право запретить [194] торговлю с Японией. Однако рассмотрение этого проекта было отложено до следующей сессии Конгресса, открывавшейся в январе 1940 года. Зато президенту и Хэллу весьма понравился проект, внесенный 18 июля лидером оппозиционной Республиканской партии Ванденбергом. По этому проекту американское правительство должно было оповестить Японию, что США намерены денонсировать японо-американский торговый договор, то есть этот проект вовсе не означал запрещения торговли с Японией. 26 июля Америка уведомила Японию о своем намерении отказаться от торгового договора. Этот акт американского правительства преследовал цель заставить Японию задуматься над «занятой ею позицией, при которой бесцеремонно попираются американские права и интересы в Китае», и активизировать «лагерь умеренных», который, как полагало правительство США, существовал внутри Японии. Одновременно с этим актом американское правительство намеревалось оторвать Японию от Германии и направить острие японской агрессии против Советского Союза.
Взрыв войны в Европе дал американскому правительству благоприятный предлог для запрещения вывоза стратегических материалов. 26 сентября 1939 года президент предложил всем частным предпринимателям прекратить вывоз одиннадцати видов материалов. Но этот контроль, по существу, ничем не отличался от контроля, который тогда вводила сама Япония, и был настолько неэффективен, что японское правительство не сочло даже нужным заявить США какой-либо протест по этому поводу.
Результаты этой внешне «твердой», а на самом деле от начала до конца умиротворенческой политики США были следующими. Доля Америки в общей сумме японского импорта составила в 1937 году 33,6 процента, в 1938–33,4 в 1939–34,3 процента. При этом в американском экспорте особенно увеличилась по сравнению с 1928 годом доля таких необходимых для военного производства материалов, как металлический лом, металлообрабатывающие станки, промышленное оборудование, нефть и др. Это видно из нижеследующей таблицы. [195]
Объём американского экспорта в Японию (в тыс. долл.)
| Год | Хлопок | Лес | Удобрения | Продукты переработки нефти | Металлический лом | Медь | Станки и оборудование |
| 1928 | 109399 | 15636 | 6025 | 21717 | 3090 | 2358 | 862 |
| 1939 | 42488 | 2858 | 2137 | 45290 | 32593 | 27567 | 24578 |
Больше того, объем американского экспорта в Японию не шел ни в какое сравнение с объемом американского экспорта в Китай. Так, если в 1937 году из США в Японию было вывезено материалов на сумму 288558 тысяч долларов, то в 1938 году американский экспорт в Японию составил 239 575 тысяч долларов, а в Китай — 34 772 тысячи долларов.
Америка не хотела, чтобы Япония утвердилась в качестве победителя на Дальнем Востоке. Вместе с тем она не хотела и полного разгрома Японии. Оказывая военную помощь одновременно и Японии и Китаю, США стремились к тому, чтобы дать этим странам обескровить друг друга и установить после войны свое господство на Дальнем Востоке. Вместе с тем США преследовали еще одну более важную для себя цель. Оказывая помощь японскому капитализму, они хотели направить японскую агрессию в «северном направлении», проявившуюся, например, в событиях у озера Хасан в 1938 году и на реке Халхин-гол в 1939 году.
Продвижение Японии на юг и позиция Америки
Японо-американский торговый договор был денонсирован 26 января 1940 года. Но он перестал существовать только на бумаге, и его денонсация не означала прекращения торговли между США и Японией.
Экспорт американского сырья, в особенности нефти и металлического лома, ответственность за который взяли [196] на себя частные компании, продолжал способствовать ухудшению положения на Дальнем Востоке.
Несмотря на подобный характер денонсации японо-американского торгового договора, с точки зрения Японии торговые связи с Америкой, которая до этого являлась главным поставщиком военных материалов для Японии, после этого акта американского правительства должны были нарушиться. При таких обстоятельствах Япония не могла молча выжидать дальнейшего развития событий. Провал агрессии против Советского Союза в районе реки Халхин-гол и заключение советско-германского договора о ненападении чрезвычайно затруднили для Японии продвижение в северном направлении. С другой стороны, у Японии еще не хватало сил, чтобы скрестить оружие с Америкой. Поэтому Японии во время пребывания у власти кабинетов Абэ и Ионай пришлось уделить основное внимание разрешению китайского вопроса и постепенному продвижению в район Южных морей.
После провала попыток пойти на сговор с правительством Чан Кай-ши с целью установления мира перед Японией встала перспектива длительной войны. Чтобы обеспечить себя необходимыми для такой войны материалами, Япония устремила свои взоры на ресурсы стран Южных морей. В январе 1940 года Япония заявила голландскому правительству о денонсации японо-голландского соглашения о юрисдикции, посредничестве и арбитражном суде, а в феврале предъявила ему требование смягчить ограничения во внешней торговле, расширить в Голландской Индии привилегии, предоставляемые японским предпринимателям, смягчить правила въезда японских рабочих, нанимаемых японскими торговцами, обосновавшимися в Голландской Индии, установить взаимный контроль за выпуском газет и т. д.
Активизации японской политики продвижения на юг способствовало благоприятное развитие событий на фронтах в Европе в результате расширения германской агрессии. В апреле 1940 года германские войска вторглись в Данию и Норвегию. Немедленно после этого, 15 апреля, министр иностранных дел Арита выступил с [197] заявлением, в котором подчеркнул необходимость сохранения существующего положения в Голландской Индии. В заявлении говорилось, что «Япония в экономическом отношении находится в тесных, взаимно дополняющих друг друга связях со странами Южных морей и в особенности с Голландской Индией». Это был намек на необходимость предоставления Японии особых привилегий.
Американское правительство на словах заявило протест против этих новых агрессивных действий Японии, начавшей продвижение в южном направлении, однако каких-либо практических мер не приняло. Хэлл игнорировал предложение министерства финансов о необходимости расширения сферы применения положения о «моральном запрещении» экспорта и, пользуясь тем, что для принятия проекта члена сената Питмена была необходима поддержка этого проекта самим Хэллом, продолжал отклонять запрос Питмена. Но это еще не все. В связи с началом 10 мая германского вторжения в Голландию, Бельгию и Францию увеличилась опасность, что потерявшие своих хозяев колонии, расположенные в районе Южных морей, попадут в руки Японии. Несмотря на это, Рузвельт потребовал от английского правительства, к которому обратилось правительство Голландии с просьбой взять на себя оборону Голландской Индии, официально заявить о невмешательстве Англии в дела Голландской Индии и об отсутствии необходимости оказывать помощь правительству Голландии со стороны английского правительства (такое требование мотивировалось якобы «заботой» Рузвельта о том, чтобы не дать Японии предлога для агрессии). Одновременно Рузвельт потребовал, чтобы английское правительство заявило о немедленном отводе англо-французских войск из Голландской Индии. Это было на руку японским агрессорам. 16 мая японский генеральный консул сделал директору экономического департамента Голландской Индии Ван Моку заявление, «содержавшее в себе одновременно и соболезнование, и требования, и скрытую угрозу», а 18 мая он в письменной форме передал ему требование, в котором устанавливались как минимум тринадцать [198] видов сырья, в том числе бокситы и нефть, которые Голландская Индия должна была вывозить в Японию. Указанное в требовании количество сырья намного превышало количество, которое до сих пор Япония ввозила из Индонезии. 30 мая американский посол в Японии Грю возобновил переговоры с Арита. Целью этих переговоров было убедить японское правительство в том, что, во-первых, победа Германии не будет способствовать спокойствию и процветанию Японии и, во-вторых, расширение торговли в сотрудничестве с США и увеличение богатств мирными методами пойдет на пользу Японии. Создался своего рода «порочный круг». Но важны были не слова, а дела. 18 июня капитулировала Франция. Сразу же после этого Арита отклонил предложение Америки о том, чтобы США и Япония на основе взаимного обмена нотами совместно признали свое стремление поддержать статус-кво на Тихом океане путем мирного пересмотра существующего положения. Вслед за этим Арита выступил по радио с речью о «новом порядке в Великой Восточной Азии».
Япония не только на словах, но и на деле замышляла использовать создавшуюся ситуацию для продвижения на юг. Японское правительство не удовлетворилось обещанием, данным ему в апреле 1940 года генерал-губернатором Индо-Китая, заявившим, что Индо-Китай приостановит отправку в Китай военного снаряжения и военных материалов. На другой день после обращения Франции с предложением о перемирии на совещании четырех ведущих министров кабинета в Токио было решено в форме меморандума потребовать от французского правительства в Индо-Китае не только прекращения поставок материалов в Китай, но и предоставления Японии права посылать в Индо-Китай военные инспекционные группы, чтобы удостовериться в этом. 6 июня немецкие войска, прорвав линию Мажино, устремились в глубь Франции. В связи с этим правительство Голландской Индии, игнорировавшее до этого требования Японии, направило японскому правительству ответ, в котором выразило свое согласие на сотрудничество с Японией. Однако Арита счел это недостаточным и запросил [199] у правительства Голландской Индии, намерено ли оно направить в Японию указанные виды товаров в указанном количестве независимо от того, какая сложится обстановка. Этот запрос также, по существу, носил характер ультиматума. От английского правительства Япония потребовала вывести английские войска из Шанхая, а также закрыть гонконгскую границу и Бирманскую дорогу.
Мероприятия по запрещению торговли с Японией
В это время английское правительство, которое, несмотря на поражение под Дюнкерком, было полно решимости продолжать войну с Германией, считало, что японскую агрессию можно остановить двумя способами. Первый заключался в следующем: полностью запретить торговлю с Японией, послать в Сингапур военные корабли и таким образом оказать давление на Японию. Второй предусматривал, что Англия, выдвинув приемлемые условия урегулирования на Дальнем Востоке, привлечет на свою сторону Японию. Что же касается США, то они не хотели проводить по отношению к Японии ни «жесткого курса», ни политики «умиротворения».
Для США начать войну с Японией означало навсегда потерять возможность на последнем этапе войны продиктовать миру условия мирного урегулирования. Включение же Японией в сферу своего влияния Дальнего Востока означало для США навсегда потерять существующие и потенциальные рынки сбыта. Америка решила проводить среднюю между этими двумя курсами внешнеполитическую линию.
В конце июня Объединенный комитет с целью отклонить посягательства Германии и Японии на территории в юго-западной части Тихого океана объявил, что английские и французские владения, находящиеся к востоку от Японии, входят в сферу действия доктрины Монро.
2 июля Рузвельт, применив закон «Об усилении государственной обороны» в области экспорта, ввел систему [200] лицензий на материалы трех групп. В первую группу входили все виды вооружения, военных материалов и военного сырья, во вторую — все виды сырья, признанные в то время «стратегическими» в условиях чрезвычайного времени, в том числе алюминий и магний. К третьей группе принадлежали части к самолетам, всевозможные установки, прикладные детали, оптические приборы и оборудование для металлургических заводов. Казалось, что по отношению к Японии США взяли твердый курс. В действительности США только на словах распространили действие доктрины Монро, на практике же вооруженные силы посланы не были. Что же касается трех групп материалов, экспорт которых был запрещен, то это положение не распространялось ни на нефть, ни на металлический лом, в которых Япония особенно нуждалась. Кроме того, была введена лишь система лицензий, но не запрещение вывоза. Право решения о предоставлении лицензий и выдача самих лицензий были возложены на государственный департамент, в котором был создан специальный отдел контроля. Начальником этого отдела был назначен Джозеф Грин, который во время гражданской войны в Испании «запретил вывоз двадцати семи самолетов, предназначавшихся для Греции, испугавшись, что эти самолеты попадут в руки испанских республиканцев»{260}.
Благодаря всему этому только в марте 1941 года США поставили Японии металлообрабатывающих станков на сумму более одного миллиона долларов. В первом и четвертом кварталах 1941 года в Японию и Маньчжурию было экспортировано меди намного больше, чем за тот же период предыдущего года. Подобная политика США по отношению к Японии носила явно умиротворенческий характер. Она привела к тому, что и Англия стала на путь умиротворения Японии. В результате такой политики выполнялись все требования Японии и дело кончилось тем, что была закрыта Бирманская дорога. [201]
Победа Германии над Францией еще более сблизила Японию с Германией. В первой декаде июля среди работников Генерального штаба усилились настроения разрешить японо-китайский конфликт с помощью Германии. В связи с этим произошла смена кабинета Ионай, выступавшего против использования Германии. 16 июля военный министр Хата подал в отставку. Это привело к падению кабинета Ионай. Императорским указом формирование нового правительства было поручено Коноэ, стоявшему в самом центре движения за установление новой структуры. Коноэ пригласил в Огикубо кандидатов на посты министров своего кабинета Тодзио, Иосида и Мацуока. 19 июля состоялось так называемое «совещание в Огикубо», решения которого легли в основу «Программы мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении» и «Основной программы национальной политики». В соответствии с принципами, изложенными в этих документах, второй кабинет Коноэ и осуществлял свою внешнюю политику. 1 августа японское правительство направило меморандум Индо-Китаю, а 29 августа между Японией и Францией было заключено соглашение, по которому Японии предоставлялись те привилегии в военной области, которые она требовала от Индо-Китая. В виде платы за обещание Японии уважать французский суверенитет в Индо-Китае вишистское правительство признало «первенство интересов Японии в экономической и политической областях на Дальнем Востоке».
В середине августа Япония направила в Голландскую Индию делегацию в составе семи человек. Эта делегация — ее возглавлял президент компании «Мицуи буссан» Мукаи Тадахару — должна была провести частные переговоры с заинтересованными лицами. 27 августа в Голландскую Индию со специальной миссией был направлен министр промышленности и торговли Кобаяси Итидзо. В это время английское правительство через своего посла заявило правительству США, что до сих пор Англия оказывала моральную поддержку голландскому правительству и различным нефтяным компаниям в Индонезии, в связи с чем оно просило бы и американское [202] правительство оказать этому правительству такую же поддержку. На эту просьбу Англии Хэлл ответил согласием. Во время этих переговоров пользовавшийся «моральной поддержкой» Ван Мок передал США просьбу о быстрейшей доставке оружия, которое Голландская Индия задолго до этого закупила в Америке.
11 сентября Хэлл ответил на эту просьбу Ван Мока следующее: 1) американское правительство желает по-прежнему получать полную информацию по вопросам, представляющим взаимный интерес, с тем чтобы принять соответствующие решения в рамках уже установленного политического курса; 2) что касается нефти, то американские нефтяные компании в Голландской Индии хорошо осведомлены о намерениях Америки; 3) американское правительство не желает вмешиваться в создавшуюся обстановку и не намерено по собственной инициативе выходить на арену, пока отсутствует необходимость в оказании помощи иностранным государствам. Подобная позиция Америки как нельзя больше устраивала японское правительство. Дело кончилось тем, что 23 сентября Япония ввела свои войска в северные районы Индо-Китая.
4 сентября 1940 года на совещании четырех министров кабинета Коноэ по предложению Мацуока был рассмотрен другой чрезвычайно важный внешнеполитический вопрос — вопрос о Тройственном пакте. После приезда в Токио в июле 1940 года германского посла Штамера переговоры о заключении пакта значительно продвинулись вперед, приняв конкретные формы. Однако на заседании Совета связи, состоявшемся 14 сентября, заместитель начальника Главного морского штаба выразил сомнение в победе Японии в случае японо-американской войны. 19 сентября на императорской конференции беспокойство по поводу обеспеченности Японии стратегическими материалами выразил начальник Главного морского штаба. Все это свидетельствовало о том, что перспектива японо-американской войны вызвала в Японии возражения. Эти возражения не были лишены основания. В самом деле, пакт с Германией, заключенный [203] в ноябре 1936 года, не носил уже антисоветского характера.
После заключения в августе 1939 года советско-германского договора о ненападении Тройственный пакт преследовал цель усилить этот японо-германский пакт, направленный теперь против Англии и Америки{261}. Его заключение должно было противопоставить Японию Соединенным Штатам. Однако Коноэ заявил, что «Германия, заключив с Советским Союзом договор о ненападении, должна будет выступить в роли посредника и приложить усилия для урегулирования японо-советских отношений, а также для достижения мира между Японией и Китаем».
В связи с этим возникло мнение, что ухудшения японо-американских отношений можно будет избежать. Такого мнения стало придерживаться большинство, и, наконец, 27 сентября Тройственный пакт в Токио был подписан.
Внешнеполитический курс японского правительства преследовал две цели: захватить ресурсы стран Южных морей и временно смягчить отношения с Советским Союзом, чтобы затем, выиграв время, так или иначе приступить к непосредственному осуществлению агрессии против СССР. Но было совершенно ясно, что продвижение на юг на основании Тройственного пакта вызвало [204] сильное недовольство американского правительства. В виде ответной меры на продвижение Японии в южном направлении американское правительство 25 сентября 1940 года приняло решение предоставить Китаю дополнительный заем, а 26 сентября заявило о «запрещении» вывоза в Японию металлического лома и металлов. Вполне понятно, что американское правительство, перед которым в создавшейся тогда военной обстановке не стоял вопрос о жизни и смерти, как он стоял перед Англией, по-прежнему лелеяло мечту о том, что Япония все-таки направит свою агрессию в северном направлении, и в области экспорта металлолома и металла продолжало следовать системе лицензий. Об этом с полной очевидностью свидетельствует приведенная ниже таблица.
Американский экспорт металла в японию (в тыс. фунтов стерлингов)
| Годы | ||
| 1940 | 1941 | |
| Металлический лом | 47000 | 227 000 |
| Чугун и листовая сталь | 1487 | 5614 |
Но как бы то ни было, а подобное мероприятие американского правительства сделало чрезвычайно неустойчивым один из каналов снабжения Японии наиболее важными для нее материалами. 10 августа 1940 года английское правительство заявило об открытии Бирманской дороги, а премьер Черчилль выступил с речью, в которой подверг резкой критике действия Японии. Через своего посла Англия неоднократно предлагала правительству США конкретный план совместных оборонительных мероприятий против Японии, однако всегда получало ответ, свидетельствовавший о стремлении США избегать конкретных действий. Рузвельт в предвидении президентских выборов выступил с заявлением, в котором [205] оправдывал внешнеполитическую программу Демократической партии. Играя на чувствах американского народа, он сказал: «Мы не будем участвовать в войне, которая ведется иностранными государствами, если только сами не подвергнемся нападению. Мы не пошлем свою армию и флот воевать за пределы нашей страны, на территорию иностранных государств». Хотя Рузвельт и обратил внимание на факт агрессии со стороны тоталитарных государств Европы и Азии, однако он не принимал конкретных мер для прекращения этой агрессии. Наоборот, осуждая агрессию только на словах, он поощрял агрессоров и по существу оказывал материальную помощь агрессивным государствам.
2. Японо-американские переговоры
Начало японо-американских переговоров
В течение осени и зимы 1940 года японское правительство, проводя политику, предусмотренную «Программой мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении», в порядке подготовки войны с США прилагало все усилия для обеспечения себя ресурсами стран Южных морей. Кобаяси пытался наладить политическое сотрудничество между Японией и Голландской Индией, однако успеха не имел. 16 октября японская и индонезийская делегации опубликовали совместное коммюнике, в котором было заявлено, что «Тройственный пакт не создает препятствий для развития дружественных отношений между Японией и Голландской Индией». Поручив частному представителю японских кругов Мукаи продолжать переговоры, Кобаяси вернулся в Японию.
Экспорт стратегических материалов в Японию из Голландской Индии осуществлялся в громадных количествах, однако он не удовлетворял всех потребностей Японии. В связи с этим 25 октября японский кабинет министров принял «Программу мероприятий по экономическому развитию Голландской Индии». Основной целью [206] этой программы был захват нефтеносных районов Индонезии.
Нотой от 29 октября японский представитель на переговорах потребовал от Голландской Индии предоставления Японии права на разработку обширных нефтеносных районов на островах Борнео, Целебес, на голландской территории Новой Гвинеи, а также на островах Ару и Схаутен. Япония требовала от правительства Голландской Индии признать все эти районы сферой господства Японии и оказывать содействие деятельности японцев на этих территориях. Правительство Голландской Индии понимало, что эти районы выбраны Японией не только для поисковых работ по обнаружению нефти, поэтому оно передало японские требования на изучение в министерство горной промышленности, отклонив домогательства японцев о быстрейшем окончании изучения.
Продвижение Японии на юг вызвало сильное недовольство США, однако американское правительство было склонно разрешить все эти вопросы путем обычных дипломатических переговоров и всячески стремилось избежать прямого столкновения с Японией. Оно по-прежнему надеялось, если возможно, повернуть японскую агрессию на 180 градусов. Поскольку окончательной целью японского правительства являлась агрессия против Советского Союза, продвижение на юг было лишь средством обеспечить себя стратегическими ресурсами для начала антисоветской войны. Японское правительство со своей стороны также хотело по возможности избежать вооруженного конфликта с Соединенными Штатами. В этом заключалась действительная причина японо-американских переговоров.
9 ноября 1940 года чрезвычайным и полномочным послом Японии в США был назначен адмирал Номура Китисабуро. Номура был личным другом Рузвельта и должен был начать переговоры с американским правительством. 11 февраля 1941 года Номура прибыл в Вашингтон. 14 февраля он вручил президенту свои верительные грамоты. 8 марта Номура встретился с Хэллом и начал с ним переговоры. Во время этой встречи с Хэллом Номура заявил, что «Япония добивается от Голландской [207] Индии только экономических уступок». Во время второй встречи с президентом 11 марта Номура заявил: «Отчетливо проявилась тенденция, что англо-германская война затянется. В таком случае театр военных действий расширится, из Европы война перекинется в район Тихого океана. Это приведет к еще большей затяжке войны. Поэтому и страны-победители и страны-побежденные, возможно, охватит социальная революция или события, близкие к революции. Об этом достаточно ясно свидетельствует прошлая мировая война»{262}. Так Номура стремился заставить Америку пойти на уступки Японии.
Но за кулисами этих официальных переговоров с США велись так называемые «частные переговоры». 29 ноября 1940 года главный казначей Промышленного союза Игава Тадао получил от католического священника Дроута письмо, в котором выражалось пожелание встретиться для обсуждения вопроса об улучшении японо-американских отношений. К письму было приложено рекомендательное письмо одного из главных директоров компании «Кун лееб» Страйса, в прошлом личного секретаря президента Гувера. Игава с целью конфиденциального оповещения о письме встретился с начальником военного управления военного министерства Муто Акира и начальником организационного отдела управления Ивагуро Хидэо. Предложения Дроута, сделанные в разговоре с Игава, были затем зафиксированы на бумаге. Это был документ, «составленный от начала до конца в выражениях, свидетельствовавших об осведомленности, которую трудно было ожидать от человека, принадлежащего к числу духовных лиц», и «заставлявший предполагать, что автор пользуется соответствующей поддержкой»{263}. Предложения эти были направлены 14 октября на имя Коноэ. Упоминаемый документ был написан Дроутом с точки зрения японца. Дроут озаглавил его: «Практический анализ нашего <то есть Японии> [208] положения и нашей политики на Дальнем Востоке, специально затрагивающий наши отношения с Америкой». Прикрываясь принципами доктрины Монро, автор этого документа предлагал изгнать с Дальнего Востока европейские страны, превратить Дальний Восток в район монопольного господства Америки и Японии и настойчиво подчеркивал наличие возможности усиления позиций против Советского Союза. Одновременно в этом документе выдвигалось предложение о быстрейшем открытии переговоров между Японией и США. Это было не что иное, как изложение сути «дальневосточного Мюнхена». Заодно с Дроутом действовал и Уолш, также являвшийся католическим священником. Уолш был довольно известной фигурой в Америке, кроме того, он поддерживал личные связи с президентом Рузвельтом. Поэтому в США и было решено, что Уолш установит контакт с Рузвельтом, а Игава — с Коноэ, и таким путем будет произведен обмен мнениями между Рузвельтом и Коноэ.
19 ноября, во время церемонии проводов посла Номура, устроенной Японо-американским обществом, с речью выступил японский министр иностранных дел. Оба католических священника позаботились о том, чтобы министр в своей речи недвусмысленно сообщил американскому народу о возможности урегулирования японо-американских отношений. Считая, что открылась возможность начать переговоры между Японией и США, Дроут и Уолш 28 декабря выехали в США. 23 января 1941 года они встретились с президентом и государственным секретарем. Во время этой встречи, на которой присутствовал также секретарь по делам верующих католиков Уокер, Дроут и Уолш подробно информировали президента о существе дела.
25 января в Токио прибыла телеграмма следующего содержания: «В результате посещения президента открылись благоприятные перспективы и возможен дальнейший прогресс». Получив ее, Игава и Ивагуро решили выехать в Америку. Игава покинул Японию почти одновременно с Номура, а Ивагуро направился в США 6 марта 1941 года. Игава неоднократно посещал Уолша, Дроута и Уокера. Он делал все, чтобы выведать планы [209] руководителей американского правительства, и систематически информировал посла Номура и Коноэ о ходе переговоров.
4 апреля Игава, Ивагуро и Дроут приступили к составлению проекта «достижения взаимопонимания между Японией и Америкой». На другой день, 5 апреля, первый вариант этого проекта был готов. Он был представлен на рассмотрение представителей обеих сторон — Японии и Америки.
Учтя замечания заинтересованных сторон, Игава, Ивагуро и Дроут 16 апреля составили второй вариант проекта. За это время между Хэллом и Номура дважды, 14 и 16 апреля, велась беседа по этому вопросу. Хэлл выразил недовольство представленным проектом и предложил положить в его основу так называемые «четыре принципа» (уважение территориальной целостности и суверенитета всех стран, невмешательство в дела иностранных государств, уважение принципа равенства, отказ от применения военных акций для изменения существующего положения в районе Тихого океана). Однако, поняв, что в результате заключения 13 апреля советско-японского пакта о нейтралитете возможность сдерживать Японию руками Советского Союза оказалась потерянной, Хэлл направил переговоры по руслу неофициальных бесед между ним и послом Номура. Заявив, что второй вариант проекта может быть положен в основу дальнейших переговоров, он выразил желание сначала узнать о точке зрения японского правительства.
Вышеупомянутый проект «достижения взаимопонимания между Японией и Америкой» состоял из семи разделов: 1) точка зрения Японии и Америки на международное положение и понимание ими идеи государства; 2) отношение японского и американского правительств к войне в Европе; 3) отношения между японским и американским правительствами в связи с китайским инцидентом; 4) взгляды по вопросу о численности военно-морских и военно-воздушных сил в районе Тихого океана, а также по вопросу о морских перевозках; 5) сотрудничество между Японией и Америкой в области торговли и финансов; 6) экономическая деятельность Японии и [210] Америки в юго-западной части Тихого океана; 7) курс японского и американского правительств, необходимый для достижения политической стабилизации на Тихом океане.
С точки зрения Соединенных Штатов этот проект предусматривал значительные уступки Японии. Так, по первому разделу проекта Америка отказывалась навязывать Японии принципы демократии; по третьему разделу США должны были способствовать «слиянию правительств Чан Кай-ши и Ван Цзин-вэя» и признать Маньчжоу-го; в пятом разделе содержался намек на то, что, несмотря на денонсацию японо-американского торгового договора, существует возможность заключения нового договора, кроме того, в этом разделе указывалось, что США должны были предоставить Японии крупные кредиты; в шестом разделе говорилось о необходимости обеспечить Японию нефтью, каучуком, оловом, никелем и другими важнейшими стратегическими материалами, а также гарантировать независимость Филиппинам, что, по существу, означало требование отказа США от Филиппин. Больше того, во время этих переговоров Дроут заявил о возможности включения в проект пункта, предусматривавшего, что, если Япония выйдет из Тройственного пакта, Америка в случае возникновения японо-советской войны окажет последней помощь. Хотя этот пункт и не был включен в проект, однако постановка его сама по себе явилась чрезвычайно знаменательным фактором{264}.
18 апреля во время заседания японского кабинета министров было сделано сообщение о проекте «достижения взаимопонимания между Японией и Америкой». Коноэ немедленно встал со своего места и покинул зал заседаний. Этой же ночью он созвал совещание Совета связи, объединявшего действия главного командования японских вооруженных сил и правительства. Присутствовавшие на совещании выразили некоторое беспокойство по поводу того, не будут ли действия японского правительства противоречить Тройственному [211] пакту. Тем не менее все, начиная от премьера Коноэ, министра внутренних дел Хиранума, военного министра Тодзио, морского министра Оикава, начальника Генерального штаба Сугияма, начальника Главного морского штаба Нагано, выразили согласие на продолжение переговоров. Тут же было принято решение немедленно отозвать в Японию министра иностранных дел Мацуока, совершавшего в это время поездку по Европе.
Японо-советский пакт о нейтралитете
В то время, когда шли переговоры между Японией и Америкой, в соответствии с «Программой мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении», Япония вела переговоры с Советским Союзом по вопросу о заключении японо-советского пакта о нейтралитете, достижение которого было целью Японии, когда она подписывала Тройственный пакт. В октябре 1940 года японское правительство через своего посла в Москве Татэкава Ёсицугу обратилось с предложением о заключении пакта к правительству СССР. Одновременно оно попросило Германию оказать содействие в заключении пакта. В ответ на это Германия выдвинула так называемый «план Риббентропа» и в ноябре представила его министру иностранных дел Молотову. Молотов в принципе согласился с планом, но, учитывая возможность возникновения в будущем коренных разногласий между СССР и фашистскими государствами — Японией, Германией и Италией, в своем ответе подчеркнул, что советское правительство может присоединиться к пакту или оказать помощь его участникам лишь при условии усиления военной мощи СССР. Подобное заявление Молотова настолько взбесило Гитлера, что 18 декабря он отдал командованию немецких вооруженных сил приказ, согласно которому Германия должна была сначала уничтожить не Англию, а СССР.
Но Япония прилагала все силы, чтобы на основе Тройственного пакта обеспечить себе безопасность на северном направлении. 3 февраля 1941 года на заседании Совета связи представителей Главной ставки [212] и правительства по предложению Мацуока были приняты «Принципы ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом». Так был выработан конкретный план по заключению договора с СССР. В соответствии с принятым решением 12 марта Мацуока выехал в Европу. 24 марта во время остановки в Москве он предложил рассмотреть вопрос о заключении японо-советского пакта о ненападении. В ответ на это Молотов намекнул на желательность заключения пакта о нейтралитете. 26 марта Мацуока прибыл в Берлин, где встретился с Гитлером и Риббентропом.
В это время самым главным вопросом для Германии было уничтожение Англии, поэтому германское правительство требовало от Японии нападения на Сингапур. Поскольку в тот период США оказывали помощь Англии, Германия стала считать своим врагом и Америку, настойчиво требуя от японского правительства вступления в войну. Мацуока, не отдав себе полного отчета в том, что нападение на Сингапур неизбежно приведет Японию к войне и с Соединенными Штатами, обещал Германии развернуть военные действия против Сингапура. Однако перед отъездом Мацуока из Германии ему стало известно мнение верховного командования японских вооруженных сил, предупреждавшего его о том, чтобы он не брал никакого обещания относительно развертывания военных действий, вроде нападения на Сингапур. Но «Германия поняла это так, что министр иностранных дел Мацуока лично обещал, что Япония нападет на Сингапур»{265}. В глубине души Мацуока желал во что бы то ни стало избежать столкновения с Америкой. Находясь в Москве, он даже беседовал с американским послом в СССР по вопросу о японо-американских переговорах.
Во время пребывания Мацуока в Германии ответственные руководители германского правительства заявили ему о неизбежности германо-советской войны. Несмотря на это, Мацуока, стремясь обезопасить северное направление, по пути в Японию 13 апреля подписал в [213] Москве японо-советский пакт о нейтралитете. В то время вдоль всей государственной границы Советского Союза происходило сосредоточение крупных соединений германских войск. Имея это в виду, Сталин быстро дал согласие на заключение пакта.
22 апреля Мацуока, ставший таким образом «популярной фигурой», вернулся в Японию, где уже было известно о плане «достижения взаимопонимания между Японией и Америкой».
Начало германо-советской войны и затруднения в ходе японо-американских переговоров
С возвращением 22 апреля Мацуока в Японию опять с новой силой встал вопрос о противоречиях между Тройственным пактом и проектом «достижения взаимопонимания между Японией и Америкой».
Мацуока задержал отправку ответа на американский проект и, сославшись на болезнь, оттянул его до 1 мая. Он был недоволен тем, что, как он сам заявлял, «эти переговоры велись на неизвестной ему основе»{266}.
Изучив американский проект и проект, который был предложен военными и военно-морскими кругами, Мацуока внес в него ряд новых значительных изменений. 3 мая дополненный и исправленный проект он представил на рассмотрение Совета связи. После обсуждения совет принял за основу проект Мацуока. Дополнения и исправления Мацуока сводились к следующему:
1) Более отчетливо определить характер Тройственного пакта. Мацуока внес следующее дополнение: «Твердо заявить, что, согласно статье 3 пакта <эта статья гласила, что, если одно из государств — участников пакта подвергнется неспровоцированной агрессии со стороны государства, не являющегося участником пакта, другие государства, подписавшие его, немедленно начинают переговоры относительно оказания вооруженной помощи [214] этому государству>, Япония намерена выполнить свои обязательства в отношении военной помощи, когда это потребуется».
2) В отношении «китайского инцидента» отказаться от всех предложенных условий мирного урегулирования и обеспечить за Японией право самой диктовать эти условия.
3) Что же касается продвижения Японии в юго-западной части Тихого океана, то Мацуока предложил предусмотреть ряд случаев, когда при провокационных действиях третьих государств в зависимости от обстановки Япония будет вынуждена прибегнуть к вооруженной силе. Проект содержал и другие дополнения.
Однако Мацуока не сразу представил свой исправленный проект. Сначала он приказал Номура устным заявлением относительно уверенности в неизбежной победе Германии и Италии запугать Америку, а затем предложить ей пакт о нейтралитете. 7 мая Номура встретился с Хэллом и попытался позондировать почву относительно заключения такого пакта. Однако Хэлл оставил это без внимания. 12 мая упоминавшийся выше дополненный проект был передан Хэллу. На его основе и начались японо-американские переговоры. Хэлл почувствовал, что «и этот проект почти не давал надежды». Согласно проекту, «над всем районом Тихого океана, по существу, устанавливалось своего рода совместное японо-американское господство, причем господство Японии простиралось над той его частью, где проживало девять десятых населения и было сосредоточено девять десятых богатств района. Права и интересы других стран почти совсем не принимались во внимание». Тем не менее Хэлл согласился положить в основу переговоров этот проект. В своих «Мемуарах» Хэлл пишет, что, давая свое согласие, он стремился не упустить единственной возможности — кардинальным образом обсудить японо-американский проект. В действительности же развитие военных событий в Европе заставило Хэлла согласиться на предложение Мацуока.
Это было время, когда Рузвельт заявлял, что Америка «патрулирует» транспорты, перевозящие оружие, предоставленное [215] Англии в порядке оказания военной помощи, а адмирал Старк открыто называл эти действия «конвоированием». 27 мая 1941 года Рузвельт объявил о введении чрезвычайного положения. Разъясняя смысл сделанного им во время президентских выборов заявления («поскольку мы не подвергаемся нападению, мы в войну не вступаем»), Рузвельт отметил, что в условиях современных молниеносных войн нападение «начинается уже в тот момент, когда, будь то на севере или на юге, враг захватывает базы, угрожающие нашему поясу». Одновременно Рузвельт заявил, что Америка расширяет район патрулирования в северной и южной частях Атлантического океана, используя для этого большое число военных судов и самолетов. В газете «Вашингтон пост» от 9 июня появилась заметка о том, что во время «патрулирования» американские суда потопили немецкую подводную лодку. Эта заметка насторожила читателей. Из этого явствовало, что американский военно-морской флот в районе Атлантического океана, по существу, был переведен на положение военного времени. И вот в период подобного обострения американо-германских противоречий перед США встала японская проблема.
Для Японии, заключившей Тройственный пакт с Германией, стало еще труднее вести переговоры с Америкой. Подчеркивая верность Японии Германии, Мацуока настаивал на открытии военных действий против Сингапура и усиления нажима на Америку, исходя из предположения, что США все равно не объявят войны. Что же касается Соединенных Штатов, то для них по мере обострения отношений с Германией договоренность с Японией с военной точки зрения становилась весьма желательной.
Тем не менее США не могли принять японский проект, так сильно ущемлявший интересы Америки. Хэлл по-прежнему часто встречался с Номура, наконец 31 мая японскому послу был предложен американский контрпроект. Это был неофициальный проект и по своему характеру он представлял собой нечто среднее между американским и японским проектами. Однако Номура заколебался и в таком виде отказался [216] принять контрпроект, предложив создать смешанную комиссию из представителей обеих стран для отработки текста проекта. Предложение Номура успеха не имело, и 8 июня он сообщил об американском контрпроекте японскому правительству. В течение двух дней, И и 12 июня, контрпроект обсуждался Советом связи Мацуока решительно выступил против контрпроекта. Было решено послать Номура инструкцию о «желательности поставить переговоры на справедливую основу». Узнав от Грю, что Мацуока и его сторонники мешают достижению японо-американского взаимопонимания на основе этого проекта, Хэлл 21 июня передал Номура американский контрпроект, до некоторой степени дополнявший проект от 21 мая, и одновременно в форме устного заявления в завуалированной форме подверг резкой критике группу Мацуока. 24 июня Номура сообщил о новом американском проекте в Токио. Однако в это время уже началась германо-советская война.
Руководители японского правительства еще весной 1941 года знали о неизбежности германо-советской войны. Однако, когда эта война стала явью, японский внешнеполитический курс сразу заколебался. Грю следующим образом пишет о затруднительном положении, в котором очутилась Япония: 1) «В отношении Германии Япония была прочно связана Тройственным пактом; 2) в отношении СССР Япония была прочно связана пактом о нейтралитете; 3) конфликт с Китаем по-прежнему был далек от разрешения; 4) переговоры с Голландской Индией не принесли тех результатов, которые ждал от них японский народ, находившийся под влиянием правительственной пропаганды; 5) японо-американские отношения, по существу, непрерывно ухудшались»{267}.
Японское правительство решило немедленно пересмотреть Тройственный пакт. Дело в том, что, по мнению Коноэ, этот пакт должен был преследовать две цели: во-первых, урегулировать отношения с Советским Союзом и, во-вторых, помешать Америке вступить в войну. Однако с началом германо-советской войны и опубликованием [217] английской и американской деклараций об оказании помощи Советскому Союзу Тройственный пакт наполовину потерял свое значение. Поэтому Коноэ и предложил Мацуока, а также военному и морскому министрам пересмотреть пакт, указав как на логический конец своей позиции на необходимость отказа от пакта. Но Мацуока, веривший в неизбежность победы Германии и лелеявший мечту о разделе Сибири между Японией и Германией, не обратил внимания на мнение Коноэ. Не хотел ничего слышать о выходе из Тройственного пакта и военный министр, считавший, что германо-советская война «не может быть даже названа войной, это просто полицейская акция».
В такой чрезвычайно напряженной обстановке Коноэ попытался выбрать какую-либо определенную позицию. Беспрерывно заседал Совет связи. Наконец 2 июля на императорской конференции была принята «Программа национальной политики империи в связи с изменением обстановки». Здесь Коноэ удалось занять более или менее ясную позицию. В «программе» отклонялась точка зрения о немедленном начале войны против СССР. Эту точку зрения защищал Мацуока, которого Германия крепко привязала к себе. На конференции было решено: «не вмешиваться некоторое время в германо-советскую войну», «тайно осуществлять военную подготовку против СССР» и «в случае развития германо-советской войны в благоприятном для империи направлении» применить вооруженную силу в северном направлении. Что же касается южного направления, то на конференции было решено «для достижения этих целей не останавливаться перед войной с Англией и Америкой». К этому времени были приняты «Основные мероприятия, которые должна осуществить империя в отношении Французского Индо-Китая и Таи» (эти принципы были предложены военными кругами и предусматривали установление сотрудничества с Французским Индо-Китаем и Таи в военной, политической и экономической областях). От Индо-Китая Япония требовала предоставления ей права на строительство военных сооружений и ряда других привилегий в военной области, причем для достижения этого она [218] решила не останавливаться перед применением военной силы. Эти принципы были обсуждены 30 января на заседании Совета связи, а 2 февраля — на заседании кабинета министров. В этот же день они были утверждены императорским указом. Был утвержден и документ, называвшийся «О форсировании политики продвижения в южном направлении» (в данном случае предусматривалось усиление нажима на Французский Индо-Китай и Таи). Кроме того, было решено, что в случае, если новые помехи со стороны Англии, США и Голландии создадут «нетерпимое положение, пойти на войну против Англии и Америки». Данный документ, предусматривавший активизацию продвижения Японии в южном направлении, был принят 12 июня на заседании Совета связи.
На императорской конференции, которая по-своему была знаменательна, было решено «не останавливаться перед войной с Англией и Америкой», осуществлять дальнейшее продвижение на юг (имелась в виду оккупация Южного Индо-Китая). На ней были «обузданы те, кто упорно настаивал на немедленном открытии войны против Советского Союза, хотя в качестве своеобразной компенсации за это пришлось утвердить решение кабинета министров об оккупации Французского Индо-Китая»{268}. Коноэ был удовлетворен тем, что в тот период удалось избежать войны с СССР. Используя данное обстоятельство, он намеревался добиться успеха в японо-американских переговорах. Однако «вести переговоры и пытаться спокойно разрешать намеченные задачи государственной политики — означало отдавать распоряжения, на которые способны только сумасшедшие. Подобные действия были равносильны действиям человека, разрушающего левой рукой то, что создает правая»{269}.
Об этом секретном решении немедленно стало известно Соединенным Штатам, которые поняли, что в вопросе о переговорах Япония занимает неискреннюю позицию. [219] В связи с этим отношение США к Японии стало быстро ухудшаться.
Но, с другой стороны, и в Америке создалась иная обстановка, заставившая американскую сторону воздержаться от немедленного прекращения японо-американских переговоров. Дело в том, что, как только в США стало известно о начале германо-советской войны, американская сторона решила, что было бы неразумно с точки зрения задачи ослабления Германии в антисоветской войне допустить, чтобы Япония вступила в войну против СССР на стороне Германии или совершила нападение на Сингапур. 4 июля через посла Грю Рузвельт направил Коноэ личное послание, в котором требовал от него начать переговоры для поддержания мира в районе Тихого океана и избежать взрыва японо-советской войны. Коноэ чрезвычайно серьезно отнесся к посланию Рузвельта и попросил Мацуока высказать свою точку зрения. Однако Мацуока не придал особого значения этому посланию. Больше того, Мацуока передал Грю ответ, в котором просил США сообщить, намерены ли они принять участие в войне в Европе. 17 июля Америка ответила, что в отношении Германии она считает вполне естественными действия, предусмотренные правом на самооборону. Одновременно США форсировали подготовку к вступлению в войну. Свидетельством этого явилось сообщение об оккупации американскими войсками Гренландии.
8 июля Номура вторично запросил у своего правительства ответ на американский проект от 21 июня. Этот проект был поставлен на обсуждение Совета связи 10 июля. Мацуока специально пригласил на совещание своего преданного сторонника Сайто Рёэй (советник министерства иностранных дел) и категорически высказался против переговоров. В эту ночь Коноэ провел тайное совещание, в котором приняли участие военный и морской министры, а также министр внутренних дел. 12 июля на заседании Совета связи была высказана точка зрения армейских и военно-морских кругов, которая сводилась к следующему: 1) позиция Японии в отношении войны в Европе определяется [220] договорными обязательствами и интересами самообороны; 2) китайский вопрос должен быть разрешен в соответствии с тремя принципами Коноэ. Америка проявляет инициативу в прекращении военных действий и заключении мира, однако нельзя допускать вмешательства США в выработку условий мира; 3) Япония оставляет за собой право применить в случае необходимости вооруженную силу в районе Тихого океана. Только при внесении полной ясности в эти три пункта можно принять американский проект за основу. В конце концов с этой точкой зрения согласился и Мацуока. После совещания Совета связи 12 июля был выработан окончательный проект, однако Мацуока, сославшись на болезнь, отказался просмотреть его. Это не помешало ему тогда же встречаться с немецким послом в Токио — такова была тактика Мацуока. 14 июля был выработан окончательный проект с учетом точки зрения Мацуока. Однако Мацуока не сразу сообщил его американской стороне. Он настоял на том, чтобы сначала в США была отправлена телеграмма, отклоняющая устное заявление Хэлла, которого мы коснулись выше, и лишь через два-три дня сообщить содержание принятого проекта. В телеграмме, отклонявшей заявление Хэлла, говорилось, что его заявление представляет собой «документ, составленный в непочтительных тонах», и что «до тех пор, пока американское правительство не откажется от этого заявления, правительство Японии не будет рассматривать проект достижения японо-американского взаимопонимания». Коноэ и другие, опасаясь, как бы эта телеграмма не вызвала слишком неблагоприятного впечатления у американской стороны, настаивали на том, чтобы одновременно в Америку был отправлен и японский контрпроект. Таким путем они стремились рассеять или смягчить впечатление от телеграммы.
Вечером 14 июля начальник американского отдела Тэрасаки, начальники военных управлений военного и морского министерств Муто и Ока и другие лица собрались для того, чтобы передать телеграмму. В это время Сайто Рёэй как представитель Мацуока посетил Коноэ. Последний просил его сообщить министру иностранных [221] дел о необходимости послать одновременно с телеграммой, отклонявшей заявление Хэлла, контрпроект. Несмотря на это, советник Сайто, минуя начальника американского отдела Тэрасаки, приказал послать только телеграмму, отклонявшую заявление Хэлла. Кроме того, Мацуока приказал начальнику европейско-азиатского отдела министерства иностранных дел Итамото до отправки в США японского контрпроекта конфиденциально сообщить его текст в Германию. Тогда Тэрасаки решил прибегнуть к чрезвычайным мерам. На другой день, 15 июля, он, дождавшись прихода в министерство заместителя министра Обаси и получив от него санкцию, передал по телеграфу японский контрпроектов США. Все это было сделано без ведома Мацуока. (Последнюю телеграмму Номура представил одновременно с новой инструкцией третьего кабинета Коноэ, которая пришла несколько позже.)
Хэлл был удивлен толкованием своего устного заявления японским правительством и 17 июля отверг японские претензии. Немедленно после этого посол Номура заявил об отставке Мацуока. Дело в том, что Коноэ в конце концов был вынужден 15 июля созвать совещание министров в составе военного, морского и министра внутренних дел. На этом совещании он заявил: «Нам следует либо произвести замену министра иностранных дел, либо всему кабинету уйти в отставку — ничего другого не остается». Присутствовавшие на этом заседании решили, что уход одного Мацуока с поста будет расценен некоторыми так, будто он поплатился за свою непримиримость к вмешательству США в японские дела, в связи с чем могут возникнуть волнения. Поэтому все, по существу, согласились с необходимостью отставки всего кабинета. Император и Кидо попытались было убедить Коноэ в том, что не стоит из-за одного Мацуока подавать в отставку всему кабинету. Однако Коноэ отклонил эти возражения и, полагая, что иначе невозможно будет сдержать армию, взял отставку Мацуока на свою ответственность. Выдвинув в качестве своего преемника Хиранума, 16 июля Коноэ подал императору прошение об отставке всего кабинета. [222]
Третий кабинет Коноэ и оккупация южной части французского Индо-Китая
17 июля по указанию императора было созвано совещание дзюсинов. На этом совещании обсуждался вопрос о составе кабинета, который должен был прийти на смену кабинету Коноэ. Все члены совещания единодушно высказались за назначение премьер-министром Коноэ, в связи с чем ему был передан императорский указ о формировании кабинета. Коноэ немедленно приступил к формированию нового правительства, и 18 июля третий кабинет Коноэ приступил к исполнению своих обязанностей. Важнейшей чертой этого кабинета с точки зрения его состава было назначение на должность министра иностранных дел Тоёда Тэйдзиро. Тоёда поддерживал точку зрения о необходимости во что бы то ни стало избежать столкновения с Америкой. Коноэ поддерживал линию Тоёда — Номура. Высказывая свою точку зрения, он заявил, что полон решимости «любой ценой способствовать их <японо-американских переговоров> успешному завершению и таким образом выполнить волю Его Императорского Величества». Допустим, что действительно это было так, но на практике события развивались в совершенно ином направлении. Высшее командование как армии, так и военно-морского флота было не согласно с политикой Тоёда. Однако оно в целом поддерживало кабинет Коноэ. 21 июля командование предъявило кабинету требование по трем вопросам: 1) направление политики государства должно основываться на решениях императорской конференции, особенно необходимо провести военные мероприятия в отношении Французского Индо-Китая в соответствии с уже установленным курсом; 2) усилить военную подготовку для продвижения в южном и северном направлениях; 3) вести японо-американские переговоры, сохраняя верность Тройственному пакту. Кабинет принял эти требования. При таких обстоятельствах был взят курс на крупные военные операции как на севере, так и на юге.
Несколько ранее этого, 6 мая, с Французским Индо-Китаем [223] было заключено экономическое соглашение. Благодаря посредничеству Японии 9 мая был подписан мирный договор между Индо-Китаем и Таи. В январе 1941 года стали продвигаться более быстрыми темпами переговоры с Голландской Индией, начатые специальным послом Ёсидзава Кэнкити, который был послан в Голландскую Индию для продолжения миссии делегаций Кобаяси и Мукаи. 16 января японский генеральный консул Исидзава предложил проект соглашения, предусматривавший смягчение ограничений для въезда в Голландскую Индию, расширение предпринимательской деятельности японцев в стране и обеспечение Японии нефтью, каучуком, оловом и другими стратегическими материалами. Однако власти Голландской Индии, испугавшись перспективы вступления в японскую «сферу совместного процветания», заколебались с ответом. Тогда в феврале японский посол начал переговоры, на которых обсуждались только экономические вопросы. 14 мая Ёсидзава предложил второй проект соглашения. На этот проект ответ был получен 6 июня. В нем отклонялись все японские требования. Дело кончилось тем, что 18 июня переговоры были прерваны. При этом было опубликовано совместное коммюнике, в котором говорилось: «Японская и голландская делегации с сожалением констатируют, что настоящие переговоры по экономическим вопросам, к несчастью, не привели к желаемым результатам. Однако прекращение этих переговоров, само собой разумеется, не вносит каких-либо изменений в отношения, существующие между Японией и Голландской Индией». 27 июня Ёсидзава выехал в Японию.
25 июня на заседании Совета связи было пересмотрено принятое 12 июня решение «О форсировании политики продвижения в южном направлении». Одновременно совет принял дополнения к составленному Главной ставкой и командованием армии и военно-морского флота докладу относительно «окружения ABCD» и обратился к императору с просьбой санкционировать оккупацию Южного Индо-Китая. В такой обстановке 2 июля и состоялась императорская конференция, решений которой мы коснулись выше. [224]
Тогда же, в последней декаде июля, командование японской армии под предлогом проведения маневров «Кантокуэн» направило в Маньчжурию шестнадцать дивизий, насчитывавших 300 тысяч солдат. Это не означало, что Япония решила начать войну против Советского Союза: она ждала, когда в результате советско-германской войны создастся обстановка, выгодная для Японии. На этой почве начались, однако, частые столкновения между армией и флотом. В связи с этим на совещании Совета связи 6 августа было решено продолжать осуществление военно-оборонных мероприятий против СССР, однако войны с СССР по возможности избегать. Вместе с тем совет обратил внимание как армии, так и флота на продвижение в южном направлении как на основную задачу данного момента. Переговоры о размещении японских войск в южной части Французского Индо-Китая начались 14 июля, а 23 июля было подписано японо-французское соглашение о совместной обороне. 26 июля японское правительство опубликовало текст этого соглашения. 29 июля началась оккупация Южного Индо-Китая. Именно эти военные действия Японии приблизили крах японо-американских переговоров.
Индо-китайский вопрос чрезвычайно обеспокоил американское правительство. Несмотря на болезнь, Хэлл 15 и 21 июля через начальника отдела Гамильтона, советника Боллентайна и заместителя государственного секретаря Уэллеса обратился к Номура с просьбой подтвердить подлинность сообщений. 24 июля Номура при посредничестве начальника оперативного отдела Старка имел аудиенцию у Рузвельта. Во время аудиенции Рузвельт заявил, что продление распоряжения о запрещении ввоза в Японию нефти преследовало цель предотвратить подобное положение. Еще и сейчас не поздно, продолжал Рузвельт, заключить соглашение, по которому Французский Индо-Китай признавался бы нейтральной страной, как Швейцария, и это помешало бы ухудшению японо-американских отношений. Однако японское правительство не проявило взаимопонимания в этом вопросе. 26 июля, как только было опубликовано соглашение о [225] совместной обороне между Японией и Индо-Китаем, Америка и Англия заявили о замораживании японских капиталов. Одновременно филиппинская армия была поставлена в подчинение американскому командованию, а в Китай была послана группа американских военных советников. 1 августа США запретили вывоз в Японию всех, за исключением хлопка и продовольствия, материалов, в том числе нефти.
Как только было объявлено о полном запрещении вывоза из США нефти, военно-морские круги стали склоняться к той точке зрения, что, чем ждать истощения запасов нефти, лучше, опередив события, начать войну. Считалось, что если не удастся обеспечить Японию нефтью, то менее чем через два года японский военно-морской флот будет совершенно парализован. В то время один день отсрочки стоил 12 тысяч тонн нефти. Прекращение экономических связей явилось тяжелым ударом для Японии. Предпринимались попытки прервать японо-американские переговоры, на которые не возлагалось почти никаких надежд. Для этого намеревались использовать предложение Рузвельта от 24 июня о «нейтрализации Французского Индо-Китая». Коноэ почти ежедневно созывал совещания Совета связи. Вступив в блок с правыми группировками, 8 августа он, наконец, утвердил на Совете связи обращение к Америке. Но в нем ни слова не говорилось о том, что Япония гарантирует нейтралитет Индо-Китая. В обращении указывалось, что Япония не намерена продвигаться за пределы Индо-Китая в юго-западной части Тихого океана, и выражалось пожелание, чтобы и Америка приостановила осуществление военных мероприятий в этом районе. 6 августа это обращение было передано послом Номура государственному секретарю Хэллу. Последний холодно встретил послание японского правительства, заявив: «Поскольку Япония не прекращает вооруженные карательные операции, переговоры бесполезны». 8 августа Хэлл передал Номура ответ американского правительства, в котором ясно намекалось на то, что японский ответ выходит за все рамки. Почувствовав, что переговоры на этом, очевидно, закончатся, Игава и Ивагуро [226] 31 июля выехали из Вашингтона. Прибыв в Японию, они развернули широкую пропагандистскую деятельность о необходимости осторожной политики. Однако эта деятельность успеха не имела; через некоторое время Ивагуро был назначен «на выгодную должность» командира полка, расквартированного в Индо-Китае.
В начале августа Коноэ, оказавшийся в безвыходном положении, решился, можно сказать, на последнюю меру: у него появилась мысль лично встретиться с Рузвельтом. 4 августа Коноэ поделился этой мыслью с военным и морским министрами. Однако тот и другой сочли затруднительным дать ответ премьеру во время беседы. Тем не менее морской министр в течение дня выразил свое согласие с предложением Коноэ. После этого с предложением премьера согласился и военный министр, представив в письменной форме свои соображения относительно условий, на которых возможно ведение таких переговоров. Эти условия были следующими: 1) встреча с Хэллом или его подчиненными будет бессмысленной; 2) если встреча с президентом и. окончится провалом, кабинету в отставку не уходить, а, напротив, возглавить войну против США. После заседания Совета связи 6 августа Коноэ обратился за санкцией к императору. Последний санкционировал предложение премьера, высказав пожелание, чтобы он «поспешил» с его выполнением. Получив санкцию императора, Коноэ решил «во что бы то ни стало» добиться встречи, причем предполагалось, что в случае необходимости санкции по вопросу об эвакуации размещенных за границей войск, против которой возражали военные круги, будут запрошены с места встречи по телеграфу непосредственно у императора. 7 августа Коноэ направил по телеграфу соответствующую инструкцию Номура. Однако, когда посылалась эта телеграмма, Рузвельт уже выехал из США для совещания с Черчиллем, поэтому 8 августа Номура сообщил о предложении Коноэ Хэллу.
Вернувшись с Атлантической конференции, Рузвельт немедленно пригласил к себе Номура. 17 августа в присутствии Хэлла президент принял японского посла и передал ему составленную в весьма резких выражениях памятную [227] записку, в которой критиковались действия Японии, ставшей на путь вооруженных действий в районе Южных морей. (Рузвельт обещал Черчиллю сделать этот шаг во время конференции, на которой была принята Атлантическая хартия.) Одновременно Рузвельт согласился на встречу глав правительств, потребовав, однако, чтобы японское правительство «опубликовало заявление, в котором с предельной ясностью изложило бы свою позицию в настоящее время и планы на будущее». 26 августа на заседании Совета связи был утвержден текст ответа на обращение Рузвельта от 17 августа и принят текст так называемого «послания Коноэ» на имя президента.
28 августа оба документа были переданы послом Номура непосредственно президенту. Последний одобрительно отозвался о послании японского премьера, заявив, что он согласен на встречу{270}.
Но 3 сентября личный секретарь президента сообщил Рузвельту, что Коноэ официально опроверг свое обращение к Рузвельту с предложением созыва Тихоокеанской конференции. В тот же день Рузвельт пригласил Номура и вручил ему ответ на послание Коноэ и памятную записку американского правительства. Во время приема Номура Рузвельт сказал, что общественное мнение США уже не позволяет ему проводить прежний внешнеполитический курс, в связи с чем он, Рузвельт, оказался в чрезвычайно затруднительном положении. В отличие от предыдущей встречи на этот раз президент не выказал желания на встречу глав двух правительств.
В памятной записке американского правительства говорилось, что США оставляют без изменений свой проект от 21 июня, и высказывалось пожелание возобновить переговоры именно на основе этого проекта. Тогда Коноэ решил, что необходимо представить кое-какие гарантии, чтобы состоялась его встреча с Рузвельтом, и предложил начать предварительные переговоры. На следующий день 4 сентября, Номура посетил Хэлла. [228]
Последний занял более твердую позицию, заявив, что предварительным условием переговоров может быть только обязательство во что бы то ни стало защищать «четыре принципа». На заседании Совета связи от 3 сентября (в этот день Рузвельт вручил Номура два вышеупомянутых документа) был принят новый проект. 4 сентября этот проект по двум каналам был передан американской стороне. Министр иностранных дел Тоёда передал его американскому послу Грю, а Номура — Хэллу. Однако США отклонили его, сославшись на то, что по сравнению с заявлением от 26 августа он затрагивает меньший круг вопросов.
«Программа осуществления государственной политики империи»
Так развивались японо-американские переговоры, содержание которых хранилось в глубокой тайне. Однако сведения о них постепенно просачивались в Японию. Особенно протестовали против них армейские круги. С августа среди военщины, начиная от Генерального штаба и кончая высшим командованием, стало проявляться настроение о бесполезности переговоров и неизбежности японо-американской войны. В такой обстановке по требованию и предложению высшего командования на императорской конференции, состоявшейся 6 сентября, было принято чрезвычайно важное решение — так называемые «Принципы осуществления государственной политики империи». Их содержание сводилось к следующему:
«Принимая во внимание чрезвычайно напряженную обстановку, сложившуюся в настоящее время, и в особенности действия, предпринятые Америкой, Англией, Голландией и другими государствами в отношении Японии, а также положение Советского Союза и степень возможного использования государственной мощи империи, империя осуществляет предусмотренный «Основными принципами политики империи в связи с изменением обстановки» курс в отношении стран Южных морей в соответствии с нижеследующими пунктами: [229]
1. С целью завершения мероприятий по обеспечению своего существования и самообороны империя принимает решение не останавливаться перед войной с Америкой (Англией, Голландией) и в соответствии с этим примерно к концу октября заканчивает все военные приготовления.
2. Одновременно с проведением мероприятий, предусмотренных пунктом 1, империя путем использования всех дипломатических средств в отношении Америки и Англии предпринимает усилия для достижения требований империи.
Минимальные требования, которых империя должна добиться на переговорах с Америкой (Англией), а также предел того, на что может согласиться империя в отношении этих требований, указаны в специальных статьях.
3. Если к началу октября в ходе переговоров, предусмотренных вышеизложенным пунктом, не появятся перспективы на возможность удовлетворения наших требований, империя должна взять решительный курс на войну против Америки (Англии, Голландии).
Политика в отношении государств, не входящих в страны южного направления, осуществляется в соответствии с уже принятыми принципами государственной политики. Империя в особенности должна стремиться к тому, чтобы не допустить создания объединенного фронта Америки и Советского Союза.
Специальные статьи
1. Минимальные требования, которых должна добиться империя на переговорах с Америкой (Англией):
а) Америка и Англия не должны вмешиваться в мероприятия империи по урегулированию китайского инцидента или мешать этим мероприятиям;
б) Америка и Англия не должны предпринимать на Дальнем Востоке действий, могущих создать угрозу обороне империи;
в) Америка и Англия должны сотрудничать с Японией в обеспечении ее необходимыми ресурсами.
2. Предел того, на что может согласиться империя:
а) империя не прибегает к вооруженным действиям [230] во Французском Индо-Китае и прилегающих к нему районах, за исключением Китая;
б) после установления прочного и справедливого мира империя готова эвакуировать свои войска из Французского Индо-Китая;
в) империя готова гарантировать нейтралитет Филиппин».
Чтобы навязать Америке эти условия, которые, как было совершенно ясно, противоречили ее интересам, японское правительство установило срок окончания переговоров. Для Японии, в которой с каждым днем уменьшались запасы нефти и других стратегических материалов, затяжка переговоров была невыгодна. Это и явилось причиной установления срока переговоров. Но, с другой стороны, это означало, что в конце октября было решено объявить войну Америке.
Сообщают, что накануне императорской конференции император в ответ на послание представителей высшего командования армии и флота заявил, что «в сегодняшней обстановке необходимо основное внимание уделить дипломатическим средствам», а во время самой конференции процитировал отрывок из песни императора Мэйдзи: «Бушуют волны в море, окружающем со всех сторон мир соотечественников» и выразил стремление к «миру и дружбе»{271}. И хотя на словах было четко определено, что главными являются дипломатические средства, а война — лишь подчиненным, проведение военной подготовки, приуроченное ко дню начала войны, постепенно делало все более беспочвенными переговоры и создавало положение, при котором война становилась неизбежной. В такой обстановке никаких серьезных действий, учитывающих создавшееся положение, предпринято не было.
Отставка Коноэ
После того как 6 сентября на императорской конференции был установлен срок окончания японо-американских [231] переговоров, Коноэ, лихорадочно следивший за развитием событий, стал возлагать последнюю надежду на встречу глав правительств Японии и Америки.
Японо-американские переговоры зашли в тупик. До сих пор не удалось реализовать планы созыва конференции глав правительств. Коноэ считал, что причиной этой неудачи является то, что Номура, поддерживавшему телеграфную связь между Токио и Вашингтоном, не удалось передать Америке смысла истинных намерений Японии. Поэтому ночью 6 сентября, когда были приняты «Принципы осуществления государственной политики империи», Коноэ, сохраняя строжайшую тайну, встретился с Грю.
На это Коноэ пошел с согласия военного и морского министров, а также министра иностранных дел. При встрече присутствовали личный секретарь Коноэ и советник американского посольства Думан.
Во время встречи Коноэ подчеркнул, что сейчас представляется последний случай успешно завершить японо-американские переговоры и что подбор делегатов в основном закончен. Одновременно Коноэ настаивал на необходимости быстрейшей встречи с президентом. Грю обещал передать по телеграфу содержание этой беседы в Вашингтон, патетически заявив: «Эта телеграмма будет самой важной, какую я посылал за всю свою жизнь дипломата»{272}.
10 сентября министр иностранных дел Тоёда встретился с Грю и во время разговора с ним намекнул на необходимость встречи с президентом. 27 сентября он вторично встретился с Грю и в этот же день направил Номура инструкцию с предписанием добиться встречи руководителей двух государств.
Эти последние усилия кабинета Коноэ, направленные на достижение встречи руководителей Японии и Америки, привели к тому, что 27 сентября Грю был вынужден направить донесение, в котором он высказался за встречу. Хотя в нем Грю и признавал, что любое действие в отношении Японии неизбежно приведет к кризису, однако, писал Грю, «учитывая последние настойчивые усилия кабинета [232] Коноэ, можно рассчитывать на то, что встреча руководителей двух государств ослабит напряженное положение на Дальнем Востоке и, возможно, даст какие-либо конструктивные результаты»{273}.
Однако переговоры как в Вашингтоне, так и в Токио по-прежнему наталкивались на трудности. 10 сентября Грю сделал японскому правительству запрос, представлявший собой ответ на японский проект от 4 сентября. В этом запросе японский проект подвергался резкой критике за то, что он безосновательно сокращал перечень вопросов, по которым необходимо было достижение взаимопонимания, и исключал вопрос о Китае. Японское правительство, приняв во внимание мнение высшего командования армии и флота, 20 сентября созвало Совет связи. Обсудив ответ на последний вопрос Америки и вопрос о Китае, совет принял последний сводный проект. Он был составлен в форме первого проекта достижения взаимопонимания между Японией и Америкой и представлял собой исправленный японский проект, предложенный в ответ на проект США от 21 июня.
К этому времени окончательно прояснились вопросы, по которым возникли разногласия в ходе переговоров. Принципиально эти разногласия шли по линии «четырех принципов», на соблюдении которых настаивал с 16 апреля Хэлл. Конкретно разногласия упирались в вопрос о Тройственном пакте, о пребывании японских войск в Китае, о равных возможностях и т. д. Как видно из дневника Коноэ «о японо-американских переговорах», он придерживался следующей точки зрения. Во время переговоров с Грю Коноэ заявил, что он «принципиально» не возражает против признания «четырех принципов» и в этом отношении у него самого не возникает никаких вопросов. Дело осложняется, однако, тем, что со стороны части военных кругов и чиновников министерства иностранных дел раздаются голоса протеста против этих принципов, в то время как отказ от признания их означает срыв японо-американских переговоров. Поэтому Коноэ писал, что он чрезвычайно озабочен тем, как разрешить этот вопрос. [233]
Что же касается экономической части принципов, то Япония склонна признать равные возможности в Китае. Однако Коноэ полагал, что Америка, учитывая особые географические связи между Японией и Китаем, проявит должное понимание в этом вопросе. Касаясь далее вопроса об отношениях с Германией, Коноэ отмечал, что Тройственный пакт не может превратиться в пустую бумажку, но в случае встречи руководителей двух государств есть возможность договориться и по этому вопросу. И, наконец, вопрос о размещенных за границей войсках. Военные круги категорически протестовали против эвакуации этих войск, будто все дело упиралось только в эту проблему. Америка поднимала этот вопрос не столько по существу, сколько по форме — ее устроило бы пребывание войск на основе нового соглашения после эвакуации старых войск. Поэтому Коноэ считал возможным в случае необходимости пойти на такую чрезвычайную меру для подписания соглашения, как запрос непосредственной санкции императора с места встречи.
Пока продолжалась задержка в японо-американских переговорах, армейский и военно-морской отделы Главной ставки прилагали усилия, чтобы завершить к концу октября приготовления к войне против Америки, Англии и Голландии. 1 сентября военно-морской отдел Главной ставки дал приказ о переводе всего флота на положение военного времени. 18 сентября армейский отдел ставки в порядке подготовки к началу войны отдал приказ о проведении подготовительных мероприятий к операциям в связи с изменением обстановки. Вслед за реорганизацией эскадр и вводом в действие судов общим водоизмещением почти в 630 тысяч тонн военно-морской флот мобилизовал еще 265 судов водоизмещением в 490 тысяч тонн. Армия начала переброску в Южный Китай, на Тайвань и в Северный Индо-Китай 51-й дивизии, направленной в Маньчжурию для проведения маневров «Кантокуэн», а также других дислоцировавшихся в Маньчжурии соединений воздушных и сухопутных войск и частей, скомплектованных в самой Японии.
На заседании Совета связи 25 сентября представители главного командования армии и военно-морского [234] флота обратились к правительству с просьбой, чтобы оно, действуя в соответствии с «Программой осуществления государственной политики империи», решило вопрос о войне или мире не позднее 15 октября. Чтобы закончить военные приготовления к концу октября, заявили они, нужно по крайней мере за две недели до этого принять окончательное решение о начале военных действий. Это обращение застало Коноэ врасплох. После окончания совещания он пригласил министров в свою резиденцию и спросил, настоятельно ли они просят выполнить то, о чем говорилось в запросе. На это военный министр Тодзио ответил: «Да, настоятельно просим. Но, собственно, здесь дело не в просьбе, мы высказали лишь то, о чем было решено еще 6 сентября». 27 сентября Тодзио имел беседу с морским министром Оикава. Осведомившись о позиции военно-морских кругов в отношении решения от 6 сентября, он заявил, что армия в данном случае придерживается твердой линии.
2 октября американская сторона передала Номура памятную записку. В ней полностью игнорировался окончательный японский проект от 27 сентября. Представлявшая собой ответ на проект от 4 сентября записка требовала признания «четырех принципов» и полной эвакуации японских войск из Китая и Французского Индо-Китая. В записке, в частности, говорилось: «У правительства Соединенных Штатов Америки создалось впечатление, что японское правительство, судя по заявлениям, сделанным им до сегодняшнего дня, стремится осуществить программу локализации действия «четырех принципов» при их практическом осуществлении путем ограничений и исключений. Если это впечатление не является ошибочным, то как же может японское правительство считать, что в такой обстановке встреча руководителей правительств обоих государств будет способствовать достижению такой возвышенной цели, как взаимное рассмотрение интересов обоих государств». В этой связи Хэлл заявил Номура следующее: «Америка считает, что, если еще до совещания руководителей двух государств не будет принята общая программа достижения взаимопонимания, это совещание грозит окончиться провалом. [235]
Если невозможно добиться сразу полного взаимопонимания в вопросе поддержания всеобщего мира в районе. Тихого океана, то желательно хотя бы признать это открыто». Номура ответил, что «подобный ответ вызовет разочарование в Токио, но тем не менее он передаст его содержание»{274}.
Таким образом, надежды Коноэ на встречу руководителей двух государств лопнули. Причина провала японо-американских переговоров, говоря словами Кидо, заключалась в следующем: Япония приглашала Америку подняться на второй этаж, соблазняя ее видом красивого пейзажа; Америка же спрашивала, о каком пейзаже идет речь. Поднимись на второй этаж, настаивала Япония, и увидишь, что это за пейзаж. Так Япония и Америка не договорились между собой{275}.
После 27 сентября Коноэ, уединившись в Камакура, предался тяжелым размышлениям. Однако, получив памятную записку, он 4 октября после аудиенции у императора созвал совещание Совета связи, на котором, кроме него, присутствовали военный и морской министры, министр иностранных дел, начальники Генерального штаба и Главного морского штаба и начальник американского отдела министерства иностранных дел. На совещании был зачитан составленный министром иностранных дел Тоёда проект ответной телеграммы на американскую памятную записку. Но в связи с тем, что телеграмма потребовала тщательного изучения, ее не стали обсуждать, и совет был распущен. На этом заседании совета, а также на другой день во время встречи с Тодзио в Огикубо Коноэ настаивал на продолжении переговоров. Однако, американская памятная записка вызвала ожесточенную полемику в военных и военно-морских кругах, а также в правительстве и Главной ставке. Постепенно выяснилось, что этот документ вызвал разногласия.
6 октября состоялось совещание представителей высшего командования армии. На этом совещании было принято [236] следующее решение: 1) армия считает, что перспектив на благоприятный исход японо-американских переговоров нет, поэтому война неизбежна; 2) что касается размещенных за границей войск, то условия их вывода остаются без изменений, включая и формальные вопросы; 3) если министерство иностранных дел считает, что перспективы на достижение соглашения существуют, не возбраняется до 15 октября продолжить переговоры.
Поздно вечером 7 октября военный министр Тодзио посетил Коноэ в его резиденции. Имея резолюцию, составленную в таких решительных тонах, Тодзио заявил Коноэ: «Армия категорически возражает против требований Америки о полной эвакуации размещенных за границей войск и их последующей дислокации». Таково было окончательное мнение военных кругов.
В этот же день генеральный секретарь кабинета министров Томита сообщил министру хранителю печати Кидо, что армия высказывается против продолжения переговоров, а флот, наоборот, желает, чтобы переговоры продолжались; желательно, чтобы армия и флот пришли к соглашению и приняли окончательное решение. В этот же день между начальником Генерального штаба Сугияма и начальником Главного морского штаба Нагано состоялось совещание. Сообщают, что на этом совещании между армией и флотом было достигнуто единство мнений. На другой день, 8 октября, заместитель начальника Генерального штаба Кимура Хэйтаро посетил принца Хигасикуни и заявил ему, что армия не может принять условия, предложенные США, и настаивает на прекращении переговоров и объявлении войны. Флот еще высказывается за продолжение переговоров, заявил Кимура, и сейчас по этому вопросу ведутся переговоры.
Согласно меморандуму Нагано, флот считал, что, если переговоры затянутся, то это создаст трудности с точки зрения военных операций, и, что переговоры следует вести в случае полной уверенности в их успехе.
10 октября Тодзио вторично посетил Коноэ. Изложив ему в общих чертах точку зрения Главной ставки, он стал требовать, чтобы премьер-министр принял окончательное [237] решение. Точка зрения ставки сводилась к следующему: 1) учитывая позицию Америки, отказывающейся пойти на взаимные уступки, перспектив на успешное окончание переговоров нет; 2) ставка не согласна безоговорочно принять четыре принципа, на которых настаивают США, равно как и на условиях размещения войск в Китае и вытекающих отсюда уступках; 3) у ставки отсутствует мнение относительно необходимости изменения решений, принятых императорской конференцией от 6 сентября.
Коноэ и Тоёда, еще надеявшиеся разрешить кризис дипломатическими средствами, 10 октября дважды обсуждали вопрос о том, каким путем продолжить японо-американские переговоры. Кроме того, 7 и 10 октября Тоёда встречался с Грю, а 9 октября Номура посетил Хэлла. Все эти визиты преследовали цель прощупать позицию Америки. Однако последняя ни на шаг не отступала от проекта, предложенного 21 июня, и памятной записки от 2 октября. Она была согласна вести переговоры с Японией только на основе предложений, содержащихся в этих документах.
Ждать больше было нельзя: наступил момент, когда Коноэ должен был решить, продолжает ли Япония переговоры или прерывает их, будет ли сохранен мир или дело пойдет к войне. 12 октября, в день пятидесятилетия Коноэ, в Огикубо последний раз собрался Совет пяти министров. Здесь присутствовали премьер-министр Коноэ, военный министр Тодзио, морской министр Оикава, министр иностранных дел Тоёда и начальник Планового бюро Судзуки. На заседании совета развернулась ожесточенная полемика, но в связи с тем, что присутствующие придерживались различных точек зрения, никакого решения принято не было. Наконец, по предложению Тодзио совет принял следующие пункты:
«В ходе японо-американских переговоров:
1) в вопросе о размещенных за границей войсках, а также в вопросе о политических мероприятиях, связанных с размещением заграницей войск, позицию Японии оставить прежней;
2) покончить с колебаниями в отношении конечных результатов китайского инцидента и на время, которое [238] сочтет желательным высшее командование армии и флота, исходить из возможности достижения дипломатических успехов;
3) на основе этой уверенности проводить курс на достижение компромисса;
4) в период, когда будет осуществляться подобный курс, все военные приготовления приостановить;
5) в отношении всего вышесказанного изучить положительные и отрицательные стороны с точки зрения министра иностранных дел».
Эти условия полностью противоречили позиции Америки, и было совершенно ясно, что переговоры ни к чему не приведут, поскольку эти условия настойчиво защищала армия. Говорят, что в это время военно-морские круги внутренне были против войны, но заявить об этом открыто не могли и поэтому стали настаивать на том, чтобы решение вопроса о войне или мире было возложено на премьера. Одновременно флот опубликовал заявление, в котором говорилось, что если курс взят на войну, то нужно быстрее решать этот вопрос, а если решено продолжать переговоры, то желательно вести их, имея перед собой цель во что бы то ни стало добиться успеха.
Ухватившись за это, армейские круги стали настойчиво требовать от премьера и министра иностранных дел ответа, есть ли надежда на заключение соглашения, категорически заявив при этом, что вопрос о размещенных за границей войсках для армии является жизненно важной проблемой и поэтому армия от своих требований не отступит ни на шаг. Одновременно армейские круга подчеркнули, что единственным путем сдержать армию явится официальное заявление о том, что флот не желает войны. Но флот, поддерживая свой престиж, отказался сделать это.
Но ни премьер-министр, ни министр иностранных дел, ни морской министр ничего не могли противопоставить Тодзио, выступавшему за прекращение переговоров. 14 октября состоялось заседание кабинета министров. На этом заседании Тодзио выступил против эвакуации войск из Китая и настаивал на прекращении японо-американских переговоров. Так проявилось отсутствие единства [239] мнений внутри кабинета. В этот же день Тодзио через Судзуки Тэйити передал Коноэ свое нежелание встречаться с ним и рекомендовал кабинету уйти в отставку. Судзуки сообщил об этом 15 октября Кидо, а 16 октября — Хигасикуни. Позиция Тодзио означала не что иное, как выражение недоверия кабинету со стороны армии. Логическим продолжением этой позиции явилось движение за смену правительства. Касаясь кандидатуры на пост главы нового кабинета, Тодзио в заявлении на имя Коноэ отметил, что в создавшейся обстановке армию и флот может сдержать только кто-либо из членов императорской фамилии, и указал на принца Хигасикуни как на наиболее подходящую кандидатуру.
Однако император и Кидо, которым Коноэ передал это заявление Тодзио, 16 октября официально заявили о своем несогласии с предложением военного министра. Причиной несогласия явилось то, что императорская армия стремилась избежать ответственности за начало войны: будь это в мирное время, кандидатура члена императорской фамилии была бы подходящая, однако в условиях нависшей угрозы войны назначение члена императорской фамилии могло стать причиной того, что императорский двор стали бы считать ответственным за войну.
В создавшейся обстановке Коноэ решил, наконец, заявить об отставке всего кабинета, и вечером 16 октября представил соответствующий доклад императору. Таким образом, третий кабинет Коноэ, созданный с целью достижения соглашения с Америкой, просуществовал всего три месяца. Своей цели он не добился и ушел со сцены, когда в результате его пребывания у власти наступил решающий этап, требовавший немедленного решения вопроса о мире или войне. [240]