Глава пятая.

Возникновение Второй мировой войны и Япония

1. Проблема японо-германского военного союза и обострение международных противоречий

От кабинета Коноэ к кабинету Хиранума

Как уже было отмечено выше, японская армия, захватив в октябре 1938 года Кантон и Ухань, была вынуждена приостановить дальнейшие наступательные операции, и японо-китайская война приобрела затяжной характер. Это свидетельствовало о полном провале планов японского правительства и армии, рассчитывавших в короткий срок разрешить «китайский инцидент». В связи с этим стали все более обостряться как внутренние, так и международные противоречия японского империализма. Увязший в японо-китайской войне японский империализм с целью закончить войну и подчинить себе Китай, осуществляя экономическую агрессию под лозунгом «поддержки войны войной» и «бешеной военной «чисткой» на оккупированных территориях», предпринял политическое наступление, заключавшееся в «подавлении китайцев китайцами». Для этого же он добивался прекращения помощи Китаю со стороны великих держав.

Распространение войны на Центральный и Южный Китай, где были сосредоточены основные интересы великих держав, а также усиление экономического грабежа Китая привели к обострению противоречий между Японией и другими капиталистическими странами, особенно по таким вопросам, как сохранение интересов этих стран в Китае, открытие свободного судоходства по реке Янцзы, осуществление принципа «открытых дверей». Результатом обострения противоречий явилось значительное расширение помощи, оказываемой Китаю великими [267] державами, стремившимися таким путем помешать его подчинению Японии. В ответ на это Япония стала еще больше укреплять свои связи с Германией и Италией. В самой Японии в это время под предлогом затяжного характера войны в Китае и обострения международных противоречий было решено ввести в действие закон «О всеобщей мобилизации нации», который был одобрен парламентом при условии, что этот закон не будет применен «в период китайского инцидента». Началось быстрое расширение производства, и тут-то не имевшая прочной базы японская экономика сразу же столкнулась с нехваткой сырья и материалов, безработицей, недостатком квалифицированной рабочей силы, инфляцией и т. п. Все это привело к серьезному нарушению нормальной жизни в стране.

Эти противоречия явственно стали обнаруживаться уже к концу пребывания у власти кабинета Коноэ. В самом кабинете Коноэ усилились разногласия относительно методов преодоления этих противоречий. Так называемая «группа обновления», представленная военным министром Итагаки и министром внутренних дел Суэцугу, настаивала на позитивной политике, предусматривавшей укрепление японо-германо-итальянского военного союза и полное введение в действие закона «О всеобщей мобилизации нации». Против них выступали представители основного течения в руководящих кругах — министр финансов и торговли Икэда и морской министр Ионай. В результате этих разногласий кабинет окончательно зашел в тупик. Раньше японо-германский военный союз рассматривался как союз, направленный только против СССР. Предполагалось, что он должен быть оформлен с целью сковать Советский Союз, перебросить расположенную в Маньчжурии японскую армию на китайский фронт и обеспечить быстрый разгром Китая. Совет пяти министров в августе подтвердил эту направленность японо-германского союза. Но в начале декабря военный министр Итагаки на заседании Совета пяти министров отказался от своих прежних заявлений и стал решительно настаивать на том, чтобы японо-германский военный союз был направлен также против Англии и Франции. [268]

Это заявление сделало практически невозможным дальнейшее обсуждение вопроса о военном союзе Советом пяти министров. К середине ноября Коноэ утвердился в своем решении уйти в отставку, однако это решение стало вполне определенным лишь после того, как в конце декабря Ван Цзин-вэй бежал из Чунцина и выступил со своим заявлением «о мире и спасении родины». Против отставки Коноэ особенно решительно возражала армия, представленная в кабинете военным министром Итагаки. Подобная позиция армии объяснялась тем, что смена кабинета должна была сказаться на боевом духе солдат и офицеров на фронте и затрудняла деятельность Ван Цзин-вэя. Тяжелое положение, в которое попала армия в связи с затяжной войной в Китае, толкало ее на использование до конца кабинета Коноэ и дальнейшее укрепление его политического влияния. Через начальника Генерального штаба принца Канъин представители армии обратились даже к императору с просьбой оставить Коноэ на посту премьер-министра. Но эта попытка окончилась безрезультатно. Сайондзи оценивал сложившееся тогда положение следующим образом:

«Коноэ, очевидно, рассчитывал как-нибудь с помощью разнородных сил осуществлять свою политику. Но в конце концов ему ничего не удалось достигнуть, и он вынужден был плыть по воле волн. Вот какова ситуация»{188}. А в этот период Коноэ столкнулся с таким кризисом, что он уже более не мог продолжать «плыть по воле волн».

Кандидатура преемника на пост премьер-министра была заранее рекомендована Коноэ, министром финансов и торговли Икэда и министром — хранителем печати Юаса. Коноэ с самого начала прочил на пост премьер-министра председателя Тайного совета Хиранума. После маньчжурских событий вплоть до инцидента 26 февраля Хирянума занимал пост вице-председателя Тайного совета. Хиранума был президентом реакционого Общества основ государства (Кокухонся), сблизился с правыми элементами и военщиной и поддерживал их «обновленческое» движение. Но, как только Хиранума после инцидента [269] 26 февраля был назначен на пост председателя Тайного совета, он порвал всякие отношения с Обществом основ государства, причем налет «обновленчества» у Хиранума был настолько незначителен, что он пошел даже на роспуск этого общества. В связи с рекомендацией Хиранума на пост премьер-министра Икэда вначале заявил, что «при нынешней ситуации, когда нужно сдержать армию, наилучшей кандидатурой был бы морской министр Ионай». Однако Ионай категорически отказался и настаивал на своей отставке. Икэда и Юаса вначале кандидатура Хиранума беспокоила главным образом потому, что, по их мнению, Хиранума намеревался придерживаться в отношении Англии и Америки твердого курса. Однако их опасения оказались напрасными. Мало того, во время неоднократных встреч с Икэда Хиранума говорил, что будет продолжать его финансовую политику и даже согласился с кандидатурой бывшего заместителя министра финансов Исибаси на пост преемника Икэда. В конце концов формирование кабинета было поручено Хиранума.

4 января 1939 года кабинет Коноэ опубликовал заявление об отставке, мотивируя этот шаг тем, что китайские события вступили в новую фазу, а это вызывает необходимость в кардинальном изменении всей политики. Вслед за этим император поручил формирование нового кабинета Хиранума. Предложив Коноэ занять пост председателя Тайного совета и министра без портфеля, Хиранума приступил к формированию кабинета, пригласив в качестве советников министра иностранных дел Арита и заместителя министра финансов Исибаси. Через пять дней формирование кабинета было закончено. Хиранума оставил в кабинете семь министров из предыдущего кабинета. Новый кабинет фактически продолжал политику Коноэ, в особенности в отношении Китая. Бывший министр благосостояния Кидо был назначен министром внутренних дел. Этот пост занимал Суэцугу, который в бытность свою в кабинете Коноэ оказывал поддержку правым элементам и группировкам, выступавшим против Англии. Следует отметить, что министр иностранных дел Арита согласился остаться на [270] своем посту при условии, что Антикоминтерновский пакт не будет направлен против Англии и Франции. Но армия продолжала придерживаться своей точки зрения на японо-германо-итальянский военный союз, что впоследствии вновь привело к разногласиям по этому вопросу.

Кабинет Хиранума выдвинул лозунги «всеобщий союз» и «всенародная поддержка». Судя по этим лозунгам, Хиранума не намеревался пойти по пути решительной ликвидации экономических противоречий и политических разногласий, порожденных затягиванием войны в Китае. Он предлагал политику компромисса на базе равновесия сил. Сразу же после сформирования кабинета открылась 74-я сессия парламента, которая приступила к обсуждению политики нового кабинета, продолжавшего в основном политику кабинета Коноэ. Надо сказать, что уже тогда более или менее прояснился характер кабинета Хиранума. В связи с затягиванием войны в Китае и дальнейшим усилением контроля в экономике еще перед кабинетом Коноэ встал вопрос о реформе структуры кабинета министров и бюрократической системы, а также вопрос о новой партии и необходимости по-новому организовать народ. Разрешение этих вопросов было необходимо для упорядочения политической системы и усиления мобилизации народа. Но кабинет Хиранума не намеревался приступить к активному разрешению этих вопросов. По первому вопросу Хиранума ограничился лишь обещанием подумать над изменением указа о назначении и использовании гражданских чиновников, а также над улучшением условий для низших чиновников и даже не коснулся вопроса о коренной реформе бюрократической системы, включая отмену гарантированных служебных рангов. По поводу «организации» народа министр внутренних дел Кидо заявил, что он отклоняет ее, как «оскорбляющую народ». Дело кончилось тем, что правительством был принят прежний курс на укрепление бюрократической системы путем усиления всеобщей мобилизации национального духа. Но и реализация этого курса ограничилась лишь тем, что премьер-министр Хиранума и министр просвещения Араки в апреле в зале Хибия провели большой митинг-лекцию за усиление всеобщей [271] мобилизации национального духа. Правительство было далеко от народа, его политика ложилась на народ тяжелым бременем. Следует отметить, что политические партии не выражали никакого протеста по поводу подобной политики кабинета. Они бесцельно плыли по воле волн, демонстрируя лишь результаты политики «всеобщего союза». В частности, несмотря на то, что проект закона о рисе и ряд других чрезвычайно важных законопроектов были представлены на обсуждение, когда прошла уже половина 74-й сессии парламента, это не вызвало какого-либо заметного возмущения. О бюджете и говорить не приходится. Он был принят безоговорочно. Из 89 представленных правительством законопроектов только в 11 были внесены поправки. Причем ни один из них не был отклонен. Попутно отметим, что из общего количества законопроектов 57 касалось вопросов экономики, что свидетельствовало о дальнейшем расширении сферы контроля над экономикой.

74-я сессия парламента приняла резолюции по вопросу о международном сеттльменте в Шанхае и по вопросу о рыболовстве в северных водах. Эти резолюции были выдержаны в твердых тонах, они подстегнули правительство, которое стало с гордостью заявлять о «национальном единстве» в вопросах международной политики. 74-я сессия была названа «сессией процветания Азии». Судя по результатам ее работы, можно сказать, что парламент стал главным образом играть роль пропагандистского органа, используемого для провозглашения внешнеполитического курса.

Движение за роспуск партий

Под давлением создавшегося положения политические партии встали на путь угодничества и преклонения перед военщиной и правительством. В связи с этим начала все более усиливаться тенденция к роспуску политических партий. В партии Сэйюкай был создан специальный руководящий комитет, который заменил прикованного болезнью к постели председателя партии Судзуки Кисабуро. С 1938 года в этой партии обострились [272] разногласия в связи с борьбой за председательское кресло, которая разгорелась между группировками Хатояма Ициро и Накадзима Тикухэй. В конце 1938 года Кухара Фусаносукэ выступил в поддержку предложения о назначении Хатояма на пост председателя партии. Кухара рассчитывал, что, выдвинув вначале на пост председателя Хатояма, который не пользовался хорошей репутацией у военщины, он впоследствии сам сядет в председательское кресло. К апрелю 1939 года разногласия между двумя основными группировками партии Сэйюкай достигли критической точки. Группа Накадзима привлекла на свою сторону всех членов руководящего комитета, за исключением самого Хатояма, и начала энергично выдвигать Накадзима на пост председателя партии. В ответ на это группа Хатояма, действуя через председателя партии Судзуки, стала добиваться обновления состава руководящего комитета. Дальнейшее усиление разногласий привело к тому, что каждая группировка созвала свой съезд (30 апреля состоялся съезд группировки Накадзима, представлявшей фракцию обновления, а 20 мая — съезд группировки Хатояма, или ортодоксальной фракции), выдвинув на пост председателя соответственно Накадзима и Кухара. Это означало фактический раскол партии Сэйюкай. Следует отметить, что группировка Накадзима, получившая колоссальные военные прибыли с авиационных заводов «Накадзима хикоки», особенно рьяно выступала за создание провоенной политической партии.

В противоположность партии Сэйюкай партия Минсэйто под руководством председателя Матида укрепила свои ряды и, воспользовавшись обстановкой, выступила застрельщиком народного движения за перестройку Восточной Азии, за утверждение нового порядка в Восточной Азии и твердую внешнюю политику в отношении Англии.

Не избежала разногласий и Социалистическая массовая партия, получившая в результате выборов 1937 года тридцать семь мест в парламенте. После ареста в конце 1937 года группировки сторонников народного фронта низкопоклонство этой партии перед правительством и военщиной [273] особенно усилилось. В конце 1938 года председатель Общества восточного направления Накано Масатакэ и деятели Социалистической массовой партии Асо Хисаси и Мива Дзюсо, которые прежде были связаны с Японской федерацией труда, выдвинули план объединения Общества восточного направления с Социалистической массовой партией и создания тоталитаристской политической партии. Подобная тенденция явилась косвенным результатом заключения японо-германского военного союза и вела к созданию организации нацистского типа. В интересах создания новой партии Мива привлек на свою сторону бывшего деятеля Социал-демократической партии Катаяма Тэцу. В феврале 1939 года состоялась встреча лидера Общества восточного направления Накано с председателем Социалистической массовой партии Абэ Исоо, в результате которой было опубликовано заявление по поводу создания массовой политической партии обновленческого толка. Вслед за этим объявил о своем согласии участвовать в этой партии и Японский обновленческий крестьянский совет (Нихон какусин носон кёгикай). Однако реализация плана создания новой партии натолкнулась на разногласия по поводу кандидатуры на пост председателя партии. Одни выдвигали Абэ, другие — Накано, причем бывшие деятели Социал-демократической партии категорически возражали против кандидатуры Накано. В связи с обострением разногласий внутри партии Абэ заявил о своем уходе с поста председателя. В результате Социалистическая массовая партия вынуждена была отказаться от плана создания новой партии. Разногласия между бывшими деятелями Японской федерации труда и Социал-демократической партии еще более усилились после раскола Всеяпонской федерации труда, который возник в связи с движением за служение отечеству через производство.

Таким образом, полная фашизация Социалистической массовой партии привела ее к внутреннему разложению.

В целом положение было таково, что диктовавшаяся войной необходимость увеличения военного производства и расширения производственных мощностей ложилась [274] тяжелым бременем на плечи народа. А правительство и парламент ничего не предпринимали для того, чтобы исправить положение.

«Новый порядок» в Восточной Азии

Для того чтобы покончить с принявшей затяжной характер японо-китайской войной, премьер-министр Коноэ еще 3 ноября 1938 года опубликовал «Заявление о строительстве нового порядка в Восточной Азии». Вслед за этим была смягчена политика «непризнания гоминьдановского правительства в качестве партнера» и на основании принятого на императорской конференции решения об «урегулировании японо-китайских отношений на новой базе» были выдвинуты известные три принципа Коноэ: «Добрососедские отношения, совместная борьба против коммунизма и экономическое сотрудничество»{189}.

В соответствии с этим Ван Цзин-вэй бежал из Чунцина и развернул деятельность, направленную на заключение мира. Отныне все мирные предложения Японии ставили своей целью осуществить раскол между Гоминьданом и Коммунистической партией, привлечь на сторону Японии Англию, придерживавшуюся «политики умиротворения» и навязать гоминьдановскому правительству мир. Однако дальнейшее расширение японской агрессии в Китае привело к обострению противоречий между империалистическими державами. В результате были прерваны переговоры между Угаки и Крейги, являвшиеся одним из звеньев изложенной выше политики. Результаты деятельности военных кругов Японии в связи с бегством Ван Цзин-вэя в конечном счете свелись к выдвижению Ван Цзин-вэя.

В ответ на это Англия, Америка и другие дежавы усилили помощь гоминьдановскому правительству. Таким образом, при создавшейся ситуации заявление о строительстве «нового порядка» в Восточной Азии ставило своей целью прекращение японо-китайской войны, ибо вооруженным путем Япония этого уже не могла достигнуть. [275] Что же касается принципов «добрососедских отношений, совместной борьбы против коммунизма и экономического сотрудничества», то за этими красивыми фразами опять-таки скрывались все те же упомянутые нами «политическое наступление, военная чистка и экономическая агрессия».

Кабинет Хиранума унаследовал проводившуюся Коноэ политику Японии в Китае. Следует отметить, что в то время еще не был окончательно решен вопрос о создании правительства Ван Цзин-вэя.

В июне 1939 года Ван Цзин-вэй в сопровождении Гао Чжун-у и Чжоу Фу-хая прибыл в Японию и имел беседы с премьер-министром Хиранума, министрами и председателем Тайного совета Коноэ. В результате в принципе было достигнуто взаимопонимание по вопросу о сформировании нового центрального правительства в Китае. Во время встреч с японскими государственными деятелями Ван Цзин-вэй настаивал на том, чтобы новое правительство было названо национальным, чтобы оно заявило о своей приверженности трем принципам Сунь Ят-сена и чтобы государственным флагом его был флаг Гоминьдана (белое солнце на голубом поле). Ван Цзин-вэй мотивировал свои требования необходимостью привлечь на сторону нового правительства народные массы и воспрепятствовать возникновению мнений, будто смена государственной власти осуществлена под давлением извне. Ван Цзин-вэй решительно протестовал против японского курса на раздельное управление Северным и Центральным Китаем. По всем этим вопросам японское правительство пошло на уступки. Однако между обеими сторонами продолжались разногласия по поводу конкретного содержания этих требований. Особенно сильным было противодействие Ван Цзин-вэю со стороны временного правительства и обновленного правительства, а также со стороны японских экспедиционных армий в Северном и Центральном Китае, стоявших за спиной этих правительств.

Поняв, что с помощью одной лишь вооруженной силы Японии не удастся подавить сопротивление китайского народа, кабинет Хиранума решил достигнуть своей [276] цели путем политического наступления (создание политического режима Ван Цзин-вэя), усиления экономического грабежа в оккупированных районах и воспрепятствования помощи Китаю со стороны Англии, Америки и других держав.

«Политика умиротворения», которую Англия и Франция проявили во время переговоров в Мюнхене, содействовала продвижению Японии на юг. В феврале 1939 года Япония оккупировала остров Хайнань, который имел важное значение не только как источник ресурсов, но и как опорный пункт для наступления на Французский Индо-Китай. В связи с этим Америка, Англия и Франция немедленно заявили японскому правительству протест.

Ответом Японии была мартовская декларация о присоединении Сишацюньдао — группы небольших коралловых островов, расположенных в 700 милях к югу от острова Хайнань. Захват этих островов ставил под угрозу оказание помощи Китаю через Французский Индо-Китай. Усиление экономического грабежа, осуществлявшегося Японией в оккупированных районах, привело к обострению противоречий с Америкой, Англией и другими державами. Особенно острые конфликты возникали в международных сеттльментах, являвшихся опорными пунктами Англии в Китае. Международные сеттльменты были базой антияпонской политической и экономической деятельности, через них оказывалась помощь Китаю. Кроме того, именно через сеттльменты фактически осуществлялось иностранное экономическое господство, что являлось отражением полуколониального положения Китая. Именно поэтому оккупационная политика японской армии ставила своей целью порождение трений и разногласий во всех международных сеттльментах от Тяньцзиня и Шанхая до Гулансу. Японская армия пошла даже на то, что стала навязывать администрации международных сеттльментов требования о реорганизации. Особенно острый конфликт возник в тяньцзиньском сеттльменте, расположенном в Северном Китае, где японская администрация оккупированных районов установила контроль над экспортом и единой системой денежных знаков. На территории международного сеттльмента в Тяньцзине [277] постоянно возникали случаи убийства прояпонски настроенных китайцев. Непосредственной причиной возникновения конфликта в тяньцзиньском сеттльменте было убийство инспектора морской таможни Чэн Си-гэна в апреле 1939 года. В ответ на требование представителей японской армии о выдаче им преступника английский генконсул в Тяньцзине заявил, что он отказывается удовлетворить просьбу японской стороны, поскольку, кроме признания самого преступника, никаких вещественных доказательств убийства не имеется. Этот конфликт не ограничился вопросом о передаче преступника. Он вырос в вопрос об английских интересах в Северном Китае, которые были представлены тяньцзиньским международным сеттльментом. Тяньцзинь издавна был экономическим сердцем Северного Китая, а англо-французский сеттльмент в Тяньцзине — настоящим государством в государстве; он занимал господствующее положение не только в торговле с Шанхаем, но и в области финансов Северного Китая. Весной 1939 года началось резкое падение стоимости денежных знаков временного правительства, выпускавшихся Китайским объединенным резервным банком, что вызвало замешательство в экономических кругах. Японская армия воспользовалась этим случаем, чтобы потребовать от тяньцзиньского международного сеттльмента, являвшегося базой выпуска бумажных денежных знаков, экономического сотрудничества, поставив первым условием запрещение обращения бумажных денежных знаков, а также передачи наличного запаса серебра.

Разногласия по вопросу о японо-германском союзе и переговоры с Англией и Америкой

В этот период наиболее актуальным вопросом, стоявшим перед японским кабинетом министров, был вопрос о японо-германо-итальянском военном союзе. Разногласия между правительством и армией по этому вопросу явились серьезной причиной, приведшей к отставке кабинета Коноэ. Премьер Коноэ, министр иностранных дел Арита и морской министр Ионай были сторонниками только [278] антисоветской направленности военного союза. Военный министр Итагаки, посол в Германии Осима настаивали, чтобы этот союз был направлен также против Англии и Франции. В начале января 1939 года Германия и Италия официально предложили кабинету Хиранума заключить тройственный военный союз. Предложения Германии и Италии базировались на проекте, выдвинутом армией и переданном через посла Осима в Берлин; эти предложения также были направлены против Англии и Франции. После серьезных колебаний министр иностранных дел Арита, готовясь к совещанию Совета пяти министров, откровенно обменялся мнением с министерством иностранных дел и руководящими работниками Генерального штаба, отражавшими точку зрения армии. На открывшемся 19 января совещании Совета пяти министров только военный министр Итагаки одобрил германо-итальянский проект. В конечном счете был принят следующий компромиссный проект, предложенный министром иностранных дел: «Советский Союз является главным объектом. В зависимости от обстоятельств Франция и Англия тоже могут рассматриваться как объекты (агрессии. — Ред.). В этом случае вооруженная помощь будет оказана в зависимости от обстоятельств. Для внешнего мира этот союз может быть представлен как продление Антикоминтерновского пакта». Это решение было наибольшей уступкой, сделанной правительством армии. Дальше по пути компромисса идти было нельзя. Поэтому правительство специально командировало посланника Ито и полковников Тацуми и Абэ разъяснить положение послу в Германии Осима и послу в Италии Сиратори. Однако Осима отказался подчиниться переданным ему директивам и просил правительство вновь обсудить этот вопрос. После этого в Совете пяти министров еще более усилились разногласия по поводу целесообразности компромиссного проекта, а также относительно пределов и степени участия в войне. В мае Германия направила японскому правительству компромиссный проект Гауса, который, по сути дела, отличался от прежних предложений лишь некоторым изменением формулировок. Хиранума выступил в поддержку военного министра и настаивал на одобрении этого проекта. [279]

Министр иностранных дел Арита, морской министр Ионай и министр финансов Исибаси высказались против одобрения. Разногласия в кабинете продолжались. Тем временем 22 мая между Германией и Италией был заключен военный союз. Но и после этого в японском и германском проектах оставались несогласованными вопросы о пределе и степени участия в войне. Армия, со своей стороны, оказывала давление, стремясь добиться быстрого разрешения вопроса, что еще более осложнило ситуацию.

Наступление армии на политическом фронте проявилось также в твердой позиции, занятой ею в тяньцзиньском инциденте и событиях в районе реки Халхин-гол, а также в организации антианглийского движения. В связи с тяньцзиньским инцидентом местные японские военные власти вплоть до мая продолжали настаивать на передаче им лица, подозреваемого в убийстве Чэн Си-гэна, и требовали сотрудничества в финансовой политике, проводившейся временным правительством. В связи с отказом Англии удовлетворить эти требования японские войска 14 июня начали блокаду англо-французского сеттльмента в Тяньцзине, а с 19 июня стали даже пропускать электрический ток через колючую проволоку, окружавшую сеттльмент.

Английское правительство в этом инциденте тоже сначала заняло твердую позицию, заявив, что, «если японские местные власти не откажутся от предъявленных Англии требований об отказе от помощи Чан Кай-ши и сотрудничестве в деле строительства нового порядка в Восточной Азии, английское правительство предпримет прямые и практические меры для защиты своих интересов в Китае». Но сложное положение в Европе и отсутствие твердого обещания об активной поддержке со стороны Америки помешали Англии выдержать свою линию до конца. 19 июня английский министр иностранных дел выразил пожелание, чтобы тяньцзиньский инцидент рассматривался как локальный вопрос и был бы разрешен соответствующим образом. Было решено начать переговоры между министром иностранных дел Арита и английским послом в Японии Крейги, предпосылкой к которым должно было явиться урегулирование конфликта. Переговоры [280] между Арита и Крейги начались 15 июля. Вначале Англия занимала твердую позицию, но в конце концов пошла на уступки. К 22 июля было достигнуто принципиальное взаимопонимание по обсуждавшимся вопросам, после чего было опубликовано следующее заявление:

«Английское правительство полностью признает нынешнее положение в Китае, где происходят военные действия в широком масштабе, и считает, что до тех пор, пока будет существовать такое положение, у японских вооруженных сил в Китае будут особые нужды, вытекающие из необходимости обеспечить свою безопасность, поддерживать общий порядок в районах, находящихся под их контролем, причем перед ними стоит задача пресекать или устранять любые причины или акты, которые будут мешать им.

...Английское правительство не имеет никакого намерения поощрять какие-либо акты иля мероприятия, мешающие достижению японскими вооруженными силами в Китае вышеупомянутых целей, и правительство воспользуется настоящим случаем, чтобы в подтверждение своей политики в этом отношении разъяснить английским властям и английским подданным в Китае, что они должны воздерживаться от таких актов и мероприятий».

Но 26 июля, когда окончательно определилась соглашательская политика Англии, Соединенные Штаты внезапно заявили о денонсации через шесть месяцев японо-американского договора о торговле и мореплавании. Заявлением о денонсации США рассчитывали поддержать Англию, которая уже готова была капитулировать перед японской агрессией в Китае, и вновь превратить ее в силу, сдерживающую Японию. Денонсация японо-американского торгового договора означала, что через шесть месяцев правительство США сможет свободно контролировать и даже прекратить торговлю с Японией. Существовала опасность, что объявление эмбарго на экспорт стратегических материалов в Японию толкнет последнюю на какие-либо ответные меры в отношении Америки. Однако предполагалось, что, поскольку до вступления в силу заявления о денонсации договора оставалось шесть месяцев, за этот период Америка сможет окончательно определить [281] свою позицию в вопросе об эмбарго, а Япония будет иметь достаточно времени, чтобы изменить свою политику и пойти на соглашение с США. Другими словами, Амеоика рассчитывала несколько сдержать Японию, но было маловероятным, что денонсация договора повлечет за собой японо-американскую войну.

В то время в сенатской комиссии по иностранным делам как раз обсуждался проект денонсации японо-американского торгового договора, предложенный республиканцем Ванденбергом. Правительство США намеревалось заявить о денонсации договора сразу же после одобрения проекта. Но в связи с тем, что прения 26 июля заставляли предполагать, что обсуждение проекта затянется, правительство США вопреки обычаям, не дожидаясь решения комиссии по иностранным делам, в пять часов пополудни 26 июля заявило о денонсации договора, неожиданно поддержав тем самым Англию, которая уже готова была сдать свои позиции.

Как раз с 26 июля японо-английские переговоры вступили в стадию обсуждения частных вопросов. Когда же переговоры коснулись экономических вопросов, Англия, которая вначале пошла на многочисленные уступки, заняла более твердую позицию, а после опубликования заявления о денонсации японо-американского торгового договора ее позиция стала еще более решительной. Тем временем внутри самого японского правительства усилилась тенденция к заключению тройственного военного союза. Наряду с этим 10 августа представители армии, участвовавшие в переговорах в Тяньцзине, объявили о своем отъезде. Тогда английская сторона заявила о готовности пойти на ряд уступок, в том числе передать местным японским властям виновника убийства. Тем не менее 21 августа переговоры были фактически прерваны. Японский империализм, который осуществлял агрессию в Китае, используя разногласия между английским и американским империализмом, на этот раз, воспользовавшись напряженным положением в Европе, попытался просто заставить Англию и Францию сотрудничать с ним в строительстве «нового порядка» в Восточной Азии, но потерпел провал. [282]

События в районе реки Халхин-Гол

Тем временем в мае 1939 года близ граничащего с Маньчжурией Номонгана (район Холонбаир, МНР) начались крупные военные действия между японо-маньчжурскими и советско-монгольскими войсками. Поводом для начала боев послужил вопрос о нарушениях государственной границы. До этих событий имел место ряд инцидентов на советско-маньчжурской границе, в том числе и события в районе высоты Заозерной. Однако на этот раз военные действия приняли довольно широкий размах, и это не было случайностью. В апреле 1939 года, то есть за месяц до событий, командование Квантунской армии разослало в части инструкцию о мерах, которые должны быть приняты в случае возникновения пограничных инцидентов. В этой инструкции обращают на себя внимание следующие пункты:

1. В случае нарушения границы нарушители должны быть немедленно уничтожены. В этих целях допускается временное проникновение на советскую территорию.

2. В районах, где государственная граница точно не определена, командующий частями обороны сам определяет ее и указывает отрядам первой линии.

3. В случае возникновения конфликта отряды первой линии должны действовать решительно, активно и смело, предоставляя высшему командованию урегулирование могущих возникнуть последствий.

4. Все прежние указания и инструкции по данному вопросу отменяются.

Между японской и советско-монгольской стороной существовали разногласия по поводу места прохождения пограничной линии в районе Номонгана. Японская армия настаивала, что граница проходит по реке Халхин-гол, а советско-монгольская сторона утверждала, что она проходит в 13 километрах к востоку от реки Халхин-гол, близ Номонгана. Как писал Цудзи Масанобу в своей книге «Номонган», при демаркации границы после описываемых событий был издан указ о секвестировании и запрещении распространения считавшихся наиболее авторитетными справочных изданий исследовательского [283] бюро ЮМЖД. Дело в том, что в разделах этих изданий, касавшихся реки Халхин-гол, иногда приводились данные, которые были не выгодны для Японии.

События в районе реки Халхин-гол начались с того, что 12 мая отряд кавалерии монгольской армии в количестве 700 человек переправился через реку Халхин-гол. Японская армия признала такие действия нарушением границы и на основании вышеупомянутой инструкции атаковала этот отряд. В ответ на это монгольская армия направила в район боев новые силы и перешла в контратаку. В результате столкновение приобрело более широкий размах. Работники оперативного отдела штаба Квантунской армии Хаттори Такусиро и Цудзи Масанобу, считая этот инцидент попыткой Советского Союза повлиять на ход японских военных операций в Китае, решительно настаивали на немедленном уничтожении войск противника, возражая против мнения о необходимости более предусмотрительной политики с учетом происходивших в то время в Токио японо-английских переговоров.

Исходя из того, что в отличие от ситуации, сложившейся во время событий в районе высоты Заозерной, на китайском фронте наступил сравнительно спокойный период, Генеральный штаб активно не вмешивался в инцидент, предоставив Квантунской армии «принять соответствующие меры». В результате проведенной Квантунской армией бомбардировки Тамцаг-Булака и других тыловых баз монгольской армии Советский Союз в соответствии с договором о взаимопомощи, заключенным с МНР, выступил на стороне монгольских войск. Таким образом, масштабы боев неожиданно расширились. Генеральный штаб взял курс на локализацию конфликта, но в то же время не оставлял мысли о разрешении инцидента путем решительного наступления японской армии. В данном случае Генеральный штаб разрабатывал планы с учетом слабых коммуникаций у советско-монгольских войск, ибо конечный пункт железной дороги у японо-маньчжурской стороны был рядом, тогда как у советско-монгольской стороны он был отдален от района военных действий расстоянием в 150 миль, что, несомненно, ограничивало [284] возможности советско-монгольской армии. В начале инцидента в военные действия была вовлечена главным образом 23-я дивизия японской армии. В июле, получив пополнение, японские войска форсировали реку Халхин-гол и начали обходное движение, но, не выдержав контратаки советско-монгольской армии, вынуждены были отступить, потеряв большую часть артиллерии и танков. Для того чтобы противостоять предполагавшемуся в августе наступлению Советской Армии, японское командование к 10 августа сформировало 6-ю армию под командованием генерал-лейтенанта Огису. 20 августа началось мощное наступление советско-монгольских войск. Искусно используя превосходящие силы артиллерии и танков, советско-монгольские войска окружили японскую армию и нанесли ей сокрушительный удар. Помимо того что советские орудия и танки превосходили по своим боевым качествам японские, Советскому Союзу благодаря прекрасной организации доставки пополнений удалось сосредоточить в районе военных действий вдвое больше солдат и боеприпасов, чем ожидалось. Японская армия была разгромлена, потеряв убитыми и ранеными более 10 тысяч человек. Квантунская армия пополнила 6-ю армию 2-й и 4-й дивизиями и начала готовиться к контрнаступлению, но к тому времени ситуация уже изменилась.

Обострение разногласий в кабинете Хиранума

В этот период в Японии при мощной поддержке со стороны армии развернулось бурное антианглийское движение. Как отмечается в «Дневнике» Харада, даже министр внутренних дел Кидо вынужден был заявить, что «армия поддерживает это движение деньгами. Возглавляют его жандармы, и справиться с ним невозможно». Ходили также слухи, будто главный полицейский инспектор и начальник полицейского управления организовали это антианглийское движение по просьбе заместителя начальника штаба японской экспедиционной армии в Северном Китае Муто Акира, представлявшего армию на переговорах в Тяньцзине. Положение было таково, [285] что, когда император спросил у премьер-министра Хиранума: «Нельзя ли как-нибудь прекратить антианглийское движение?» — Хиранума вынужден был ответить: «Это сделать очень трудно». Как раз в это время Хомма Кэнъитиро и Сасаи Кадзуаки замышляли убийство министра — хранителя печати Юаса, министра двора Мацудайра, а также Икэда Сэйхин, заместителя морского министра Ямамото Исороку и других представителей проанглийской группировки. Переполох был настолько велик, что флот приготовился к немедленной отправке против заговорщиков бронеавтомобилей с отрядами морской пехоты{190}.

Такова была обстановка, в которой продолжались японо-английские переговоры. Во время переговоров министр иностранных дел Арита несколько раз намекал на возможность заключения японо-германо-итальянского союза, стремясь таким путем заставить Англию признать позиции Японии в Китае. Одновременно военный министр Итагаки на заседании Совета пяти министров от 8 августа решительно настаивал на необходимости заключения с Германией военного союза без всяких оговорок. Совет пяти не пришел к какому-либо определенному решению, поскольку морской министр Ионай, министр иностранных дел Арита и министр финансов Исибаси высказались против, а премьер Хиранума присоединился к их мнению. Как раз в этот период стали распространяться упорные слухи об отставке военного министра Итагаки, которая должна была повлечь за собой отставку всего кабинета и приход к власти чисто военного правительства. 11 августа Итагаки сообщал германскому и итальянскому послам: «Я попытался бороться на заседании Совета пяти от 8 августа, но безуспешно. Будучи сторонником непременного заключения военного союза, я полон решимости пойти на последнее средство — подать в отставку... Надеюсь, что Германия и Италия окажут мне поддержку, пойдя на уступки». Германский посол в Токио Отт следующим образом излагал свое мнение по этому вопросу: «Армия является главным сторонником [286] политики военного союза. Поэтому сохранение позиций армии в правительстве имеет для нас крайне важное значение... Пойдя на уступки, Германия сможет разбить все планы министра иностранных дел, который в тесном сотрудничестве с английским послом прилагает все силы к успешному завершению японо-английских переговоров».

Итак, в правительстве все более усиливались разногласия по коренным внешнеполитическим вопросам. От народа же только требовали сотрудничества в осуществлении политики правительства путем движения за всеобщую мобилизацию национального духа. Затягивание войны и вызванная этим милитаризация экономики стали все больше сказываться на всех сторонах жизни народа. В связи с этим движение за всеобщую мобилизацию национального духа было преобразовано в движение за обновление жизни, сущность которого изложил министр просвещения Араки в своем докладе на заседании кабинета министров от 11 июля. Араки, в частности, заявил: «Положение нашей страны в настоящий момент таково, что необходимо очиститься от дурных обычаев индивидуализма и либерального образа жизни и все более укреплять такой образ жизни, который содействовал бы всенародному служению родине. Практическими мерами надо содействовать укреплению национального духа». Однако это движение в конечном счете не вышло за пределы таких пустяков, как отказ от перманента и длинных рукавов. Причем, все это проводилось под лозунгом «роскошь — враг».

Народ не знал никаких подробностей о позиции японского правительства в отношении тройственного военного союза. Ему было известно лишь правительственное заявление от 5 июня, переданное через генерального секретаря кабинета министров. Оно гласило, что «по вопросу о политике в Европе достигнуто единство мнений». А результаты заседания Совета пяти министров от 8 августа были изложены следующим образом: «Было пересмотрено положение в Европе, однако к определенным выводам прийти не удалось». Народу трудно было понять, что скрывалось за словом «пересмотрено», и он вынужден был [287] только любоваться фотографиями, которые публиковались в газетах рядом с сообщениями о встречах представителей правительства и военного командования. В атмосфере слепо подчинявшегося поставленной цели движения за всеобщую мобилизацию национального духа жизнь народа с каждым днем становилась все более неспокойной.

23 августа был заключен советско-германский пакт о ненападении. Это событие явилось сильнейшим ударом по японскому правительству и военщине. В стране стали раздаваться голоса, требовавшие привлечения к ответственности правительства и особенно военщины, которая наиболее рьяно настаивала на сближении с Германией. Несмотря на предложения председателя Тайного совета Коноэ, который считал отставку кабинета несвоевременной, поскольку она могла создать впечатление о неустойчивости положения в Японии, премьер-министр Хиранума выступил со следующим заявлением:

«Эти события означают провал нашей дипломатии, возникший в результате неблагоразумных действий армии. Я считаю, что в данном случае присущим Японии путем выражения верноподданнических чувств явится отставка. Это будет примером для армии, от которой надо потребовать пересмотра ее позиций, и извинением перед Его Величеством за непростительную ошибку».

25 августа на заседании Совета пяти министров было решено сообщить германскому и итальянскому послам, что японское правительство воспринимает заключение советско-германского пакта о ненападении как разрыв переговоров о тройственном военном союзе. Послу в Германии Осима было приказано заявить протест германскому правительству, поскольку японское правительство считает эти действия германского правительства нарушением секретного приложения к Антикоминтерновскому пакту. Однако Осима по просьбе тогдашнего заместителя министра иностранных дел Германии Вейцзеккера не вручил германскому правительству протеста, несмотря на вторичный приказ из Токио. Протест от 26 августа был вручен германскому правительству только 18 сентября. [288]

2. Мюнхенское соглашение

Аншлюсс Австрии

В то время когда в Азии вспыхнула японо-китайская война, в Европе Германия также спешно готовилась к войне. Если в 1933/34 финансовом году военные расходы Германии составили примерно 3 миллиарда марок, то в 1936/37 финансовом году они достигли 12,6 миллиарда марок. Предполагалось также, что в 1936 году Германия обладала двумя тысячами боевых самолетов, оставив позади военно-воздушные силы Англии. Особенно сильно развилась в Германии военно-химическая промышленность. Германия решила поставить все свои силы на службу агрессии. Изложенная в книге Гитлера «Майн кампф» программа агрессии предусматривала расширение германской территории за счет слабых и малых европейских государств, захват Советского Союза, в частности Украины, и разгром Франции. Вслед за Абиссинией и Испанией объектами агрессии должны были прежде всего стать слабые зависимые государства Европы.

Согласно германо-австрийскому соглашению, заключенному в июле 1936 года, Германия обещала уважать независимость Австрии, но это, конечно, не означало, что она отказалась от своих планов в отношении этой страны. Сразу же после заключения германо-австрийского соглашения из Германии австрийским нацистам была направлена секретная директива, предлагавшая им активизировать свою деятельность. Оказывая помощь австрийским нацистам и воздействуя на прогерманскую группировку в политических кругах Австрии, Германия стремилась подорвать Австрию изнутри, вела подготовку к ее захвату. В то время ситуация складывалась выгодно для Германии. В результате создания оси Берлин — Рим были устранены германо-итальянские трения, возникшие в связи с австрийским вопросом. Кроме того, с приходом к власти в Англии кабинета Чемберлена (май 1937 года) в Англии усилилась тенденция к умиротворению Германии. Следует также отметить, что кабинет Чемберлена даже не заявил Японии решительного [289] протеста в связи с вспыхнувшей в июле на Дальнем Востоке японо-китайской войной. Все это, вместе взятое, открывало Германии путь для захвата Австрии.

5 ноября 1937 года в резиденции рейхсканцлера в Берлине состоялось секретное совещание главарей нацистской Германии с участием Гитлера и Геринга, на котором было принято решение о захвате Австрии и Чехословакии{191}. 19 ноября Германию посетил с неофициальным визитом председатель Тайного совета при английском короле Галифакс. Во время пребывания в Германии Галифакс предложил Гитлеру заключить четырехсторонний пакт между Англией, Францией, Германией и Италией. Галифакс при этом заявил, что его страна признает интересы Германии в Австрии и Чехословакии. Англия стремилась создать новую международную организацию капиталистических держав: эта организация должна была заменить Лигу Наций, членом которой был Советский Союз. Германия использовала лозунг антикоммунизма, чтобы добиться включения ее в эту новую организацию капиталистических держав. И хотя на самом совещании между Гитлером и Галифаксом не было достигнуто определенного соглашения, после него резко усилилась агрессивная политика Германии, а также стала более явной английская «политика умиротворения». 4 февраля 1938 года Гитлер заставил уйти в отставку военного министра Бломберга и провел ряд других крупных перемещений в армии в целях подчинения ее нацистам. Затем он передал портфель министра иностранных дел своему стороннику Риббентропу (прежний министр иностранных дел Нейрат ушел в отставку). С другой стороны, как бы в соответствии с этими изменениями в Германии, 20 февраля английский министр иностранных дел Иден — сторонник твердого курса в отношении Германии — подал в отставку и его пост занял Галифакс. Это означало, что Англия открыто стала проводить «политику умиротворения» (линия Чемберлен — Галифакс). В этот же период во Франции был сформирован кабинет Шотана, далекий от политики Народного фронта. [290]

С этого времени внешняя политика Франции перестала быть самостоятельной и вновь пошла в фарватере английской политики.

11 февраля 1938 года австрийский канцлер Шушниг был вызван к Гитлеру в Берхтесгаден. Гитлер выдвинул ряд требований, угрожая захватом Австрии. В конце концов Шушниг согласился амнистировать австрийских национал-социалистов, находившихся в тюрьме в качестве политзаключенных, назначить нациста Зейсс-Инкварта министром общественного порядка и безопасности и передать, таким образом, в руки австрийских национал-социалистов полицейскую власть в стране. Спустя три дня в австрийском кабинете были произведены перемещения. Затем были освобождены из тюрьмы австрийские национал-социалисты. 9 марта Шушниг принял решение провести всенародный плебисцит по вопросу о независимости Австрии. День плебисцита был назначен на 13 марта. Тогда Гитлер немедленно направил Шушнигу ультиматум с требованием отменить плебисцит. В ту же ночь Геринг потребовал назначения Зейсс-Инкварта австрийским канцлером. В конце концов Шушниг вынужден был подчиниться. Он немедленно подал в отставку, и его пост был занят Зейсс-Инквартом. 11 марта немецкая армия перешла государственную границу Австрии и углубилась на ее территорию. 13 марта австрийский президент Миклас ушел в отставку, и Зейсс-Инкварт подписал закон об аншлюссе. 12 марта Гитлер прибыл в Австрию.

Итак, была достигнута заветная цель Гитлера — оккупация Австрии. А западноевропейские державы по-прежнему хранили молчание. Мало того, среди представителей правых консерваторов Англии раздавались голоса, приветствовавшие поглощение Австрии.

Следующим объектом германской агрессии была Чехословакия.

Судетский вопрос и Мюнхенское соглашение

Для захвата Чехословакии нацистская Германия использовала вопрос о судетских немцах. Судетские немцы [291] — это общее название людей немецкой национальности, проживавших вдоль северо-западных границ Богемии. По численности группа судетских немцев составляла около 20 процентов населения Чехословакии. Конфликт между немцами и чехами в Богемии уходил своими корнями в далекое прошлое. Версальская система дала независимость Чехословакии. Однако она, к несчастью, была установлена лишь с учетом интересов государств, руководивших Версальской конференцией. В результате Судетская область была присоединена к Чехословакии вопреки принципу национального самоопределения. Все это вызвало трения между различными национальностями в Чехословакии. Правда, национальная политика правительства Чехословакии была сравнительно либеральной, а капиталистическое развитие страны вело ко все большему сглаживанию национальных различий среди масс. Но этот процесс был прерван мировым экономическим кризисом, вызвавшим застой в Судетской области, что привело к резкой активизации националистического движения судетских немцев. Нацистская Германия, замышлявшая восточный поход, естественно, не могла не обратить внимание на подобную ситуацию в Чехословакии, которая лежала на ее пути на Восток. После того как в Чехословакии были репрессированы нацистские организации, нацистская Германия стала разжигать среди судетских немцев фашистские, античешские настроения, используя для этого Конрада Генлейна и его партию судетских немцев (вначале она носила название Отечественный фронт судетских немцев). На первом этапе Генлейн требовал автономии для Судетской области в рамках Чехословакии, но главной его целью было присоединение Судетов к Германии. В результате аншлюсса Австрии Германия стала непосредственно угрожать Чехословакии. В связи с этим народный комиссар иностранных дел СССР Литвинов выступил с заявлением об уважении статей заключенного ранее советско-чехословацкого договора о взаимопомощи. Литвинов предложил в связи с чехословацким кризисом созвать конференцию демократических государств для проведения в жизнь коллективных гарантий. Судьба Чехословакии [292] в тот период в большой степени зависела от того, будет ли осуществлена система коллективных гарантий безопасности. Однако 24 марта Чемберлен выступил в палате общин с речью, в которой отверг советский проект и подчеркнул, что Англия не намерена защищать Чехословакию. 16 апреля было подписано итало-английское соглашение, которое таило в себе тенденцию к развитию в германо-итало-франко-английский пакт. Как раз в это время во Франции пришел к власти кабинет Даладье, занявший антисоветскую, прогерманскую позицию. Таким образом, возникшая в связи с судетским вопросом международная ситуация характеризовалась тем, что капиталистические державы, положив в основу английскую «политику умиротворения», нашли между собой общий язык в антисоветской политике, а международное сотрудничество в борьбе против фашизма начало разваливаться.

24 апреля Генлейн на съезде своей партии выступил с требованием территориальной автономии Судетской области. С этого времени судетский вопрос приобретает особую остроту. Сразу же после выступления Генлейна партия судетских немцев развернула активное движение за автономию. Чехословацкое правительство начало переговоры с ней по поводу выдвинутых требований, но партия судетских немцев намеренно затягивала начатые переговоры. В августе Чемберлен направил в Чехословакию с неофициальным визитом Ренсимена, который, по словам Чемберлена, должен был выступить посредником в этих переговорах; но в то время ходили упорные слухи, что миссия Ренсимена ставила своей единственной целью заставить Чехословакию подчиниться. Позиция Англии в судетском вопросе сводилась к тому, чтобы заставить Чехословакию пойти на жертвы. 5 сентября правительство Чехословакии приняло проект, в котором пошло на большие уступки партии судетских немцев в их требованиях об автономии, но последняя помышляла не только об автономии, но и о присоединении к Германии. Опасаясь, что чехословацкое правительство пойдет на новые уступки, партия судетских немцев начала провоцировать различные инциденты и в конечном счете добилась разрыва [293] переговоров с чехословацким правительством. Наконец, 12 сентября Гитлер выступил в Нюрнберге с речью, в которой обрушился на правительство Чехословакии с обвинениями в применении «грубого произвола» в отношении судетских немцев. Гитлер потребовал права на «самоопределение» для судетских немцев и заявил, что немцы не пожалеют сил, чтобы помочь им в этом деле. Нюрнбергская речь Гитлера послужила сигналом. Сразу же в Судетской области члены партии судетских немцев организовали путч, и Генлейн открыто заявил о присоединении Судет к Германии.

Такова была обстановка, когда 15 сентября Чемберлен вылетел в Берхтесгаден для встречи с Гитлером. Во время встречи Гитлер угрожал, что во имя самоопределения судетских немцев он не остановится перед развязыванием мировой войны.

Поскольку Чехословакия была связана с Францией и Советским Союзом договорами о взаимопомощи, а Англия являлась ведущей страной в Лиге Наций, Чемберлен, опасавшийся, что нападение Германии на Чехословакию может привести к войне между Германией и другими великими державами, а значит, и к англо-германской войне, немедленно возвратился в Лондон, где для обсуждения совместных англо-французских предложений правительству Чехословакии созвал заседание кабинета министров, пригласив на него возвратившегося из Чехословакии Ренсимена, премьер-министра Франции Даладье и министра иностранных дел Бонне. 18 сентября был окончательно выработан англо-французский проект, который рекомендовал правительству Чехословакии передать Германии Судеты и аннулировать договоры о взаимопомощи с Францией и СССР. Вначале чехословацкое правительство отвергло этот проект, но в конце концов 21 сентября под давлением Англии и Франции вынуждено было его принять. Таким образом, судьба Чехословакии была решена. 22 сентября Чемберлен вновь прибыл в Германию, где встретился с Гитлером в городе Годесберге. Во время встречи Гитлер потребовал передачи Германии Судетской области и эвакуации Чехословакией ее основных районов к 1 октября. В связи с этим во Франции и Англии была [294] объявлена мобилизация. Казалось, что над Европой нависла непосредственная угроза войны.

Но согласие с требованиями Гитлера было для Чемберлена решенным вопросом. Открывая Гитлеру путь на Восток, он рассчитывал обеспечить безопасность Британской империи. В то время в самой Германии антигитлеровская группа военных, не сочувствовавших нацизму, готовила переворот. Кое-что об этом было известно и Чемберлену. Но он об этом умолчал. Очевидно, он хотел, чтобы Гитлер оставался у власти. Стремясь убедить английский народ в необходимости согласиться на требования Германии, Чемберлен всячески раздувал угрозу войны. В атмосфере страха перед неизбежностью войны, который охватил народы Европы, 29 сентября открылась Мюнхенская конференция четырех держав, которые были представлены Гитлером, Чемберленом, Муссолини и Даладье. 30 сентября на рассвете было заключено Мюнхенское соглашение, которое обязывало Чехословакию немедленно передать Германии Судетскую область. 1 октября немецкие войска вступили в Судетскую область и заняли ее без единого выстрела. Английский и французский народы успокаивали себя мыслью о том, что войны удалось избежать. Вернувшись из Мюнхена, Чемберлен в одном из своих публичных выступлений с гордостью заявил, что «отныне мир обеспечен на целые поколения». Но эти слова были либо фантазерством, либо сознательным обманом. Мюнхенское соглашение представляло собой продолжение англо-французской «политики умиротворения», отдававшей на съедение агрессору малые страны, как это уже имело место с Абиссинией, Испанией и Австрией. Естественно поэтому, что Мюнхенское соглашение было подвергнуто критике всеми демократическими силами мира. Всем известны критические слова Ганди, который сказал, что «Европа за неделю жизни на земле продала свою душу». Следует также отметить, что Мюнхенское соглашение, молчаливо признавшее агрессию, отстраняло Советский Союз от решения важнейших международных и дипломатических вопросов. Во время переговоров по судетскому вопросу Советский Союз полностью игнорировался. Как говорил Черчилль в своих мемуарах о [295] второй мировой войне, «ряд вещей совершался так, как будто Советский Союз вообще не существует».

Чемберлен подошел к решению судетского вопроса так, чтобы изгнать Советский Союз, являвшийся союзником Чехословакии, из Европы. В результате Мюнхенского соглашения рухнула система франко-советско-чехословацких договоров о взаимопомощи, являвшаяся важным звеном европейской системы гарантий безопасности. Мюнхенское соглашение приносило в жертву малые страны и одновременно представляло собой сговор четырех держав, направленный против Советского Союза. Так было положено начало осуществлению проекта антисоветского соглашения четырех держав, замышлявшегося Чемберленом и Галифаксом. Вслед за Мюнхенским соглашением 30 сентября была опубликована совместная англогерманская декларация, в которой оба государства торжественно обещали не воевать друг с другом. Во Франции Народный фронт был распущен, и 6 декабря была опубликована совместная франко-германская декларация. Французское правительство окончательно потеряло и способность и желание сопротивляться Германии. Так рушилась в Европе система «народного фронта против фашизма». Отношения в Европе принимали форму борьбы господствующих классов Англии, Франции, Германии и Италии против Советского Союза и демократических сил своих стран. В то же время у каждой из капиталистических держав были свои побуждения к войне, и противоречия между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией и Италией — с другой, не только не сгладились в результате Мюнхенского соглашения, но скорее проявили тенденцию к дальнейшему обострению.

Столкнувшись с подобной ситуацией, Советский Союз постепенно терял перспективу на сотрудничество с Англией и Францией.

Захват Германией Чехословакии

«За восемь лет, предшествовавших второй мировой войне, агрессоры восемь раз испытывали волю демократических стран Западной Европы к организации и осуществлению [296] защиты мира. И каждый раз Советский Союз призывал к коллективным действиям против агрессоров. И каждый раз страны Западной Европы избегали ответственности и шли на уступки агрессорам. К этим восьми испытаниям относятся маньчжурские события, декларация Гитлера о ремилитаризации, итальянская агрессия в Абиссинии, ремилитаризация Германией Рейнской зоны, гражданская война в Испании, японо-китайская война, германская агрессия в Австрии и, наконец, судетский вопрос»{192}.

Так писал американский историк — специалист по международным отношениям о трагедии, с которой столкнулись демократические государства, не сумевшие предпринять совместных действий против фашистской агрессии, накануне второй мировой войны. И действительно, после прихода Гитлера к власти было немало случаев, когда можно и должно было пресечь агрессию фашистских государств. Но всякий раз демократические державы не могли обеспечить сотрудничество, и всякий раз фашистские государства наращивали свою мощь и расширяли свои стратегические замыслы. Благодаря Мюнхенскому соглашению Германия получила Судетскую область, которую можно было назвать сердцем обороны и промышленности Чехословакии, укрепив тем самым базу для своей империалистической агрессии. Перед Германией открылся путь на Восток.

Мюнхенское соглашение послужило началом для наступления фашистских государств. В начале 1939 года наметилось окончательное поражение Народного фронта в Испании, который был в то время бастионом антифашистских сил. В предшествующий период события в Испании разворачивались следующим образом. К концу апреля 1938 года было реорганизовано возглавлявшееся Негрином правительство Народного фронта, которое выдвинуло лозунг «демократическая и независимая Испания». Наметилось дальнейшее сплочение сил Народного фронта, ставившего целью не только оборону республики, но и проведение в будущем социальных реформ в [297] Испании. В июле армия Народного фронта начала решительное контрнаступление в районе реки Эбро. Следовало только удивляться высокому боевому духу и поразительной организованности, которые были проявлены армией Народного фронта во время этого контрнаступления. Тем не менее атаки слабо вооруженной армии Народного фронта разбивались о хорошо экипированную и до зубов вооруженную армию фашистов. К тому же Англия и Франция продолжали свою соглашательскую политику в отношении Германии. В начале 1939 года испанский министр иностранных дел Альварес дель Вайо посетил Англию и Францию и просил о займах и продаже оружия. Однако его миссия не дала результатов. Англия и Франция по-прежнему оставались верны политике невмешательства. 26 февраля пала Барселона — последний опорный пункт правительства Народного фронта. Судьба испанской демократии была решена. Премьер-министр Негрин и Коммунистическая партия Испании заявили о своей решимости до конца продолжать борьбу против фашизма. Но президент Асанья посчитал безнадежным дальнейшее сопротивление и эмигрировал в Париж. Остальные политические партии высказались за капитуляцию и выступили за свержение кабинета Негрина, против Коммунистической партии Испании. Полковник Касадо из комитета обороны, требуя мира, поднял в Мадриде антикоммунистический мятеж. В результате испанский Народный фронт раскололся, и 28 марта, после длившегося два с половиной года сопротивления, Мадрид пал. Наступил трагический конец антифашистской войны в Испании (следует отметить, что еще в феврале Англия и Франция признали правительство Франко). Итак, Франко установил свою диктатуру в Испании. Сотни тысяч демократов были казнены или брошены в тюрьмы. Испания вновь превратилась в страну военных и нищих.

Путь от победы Франко ко второй мировой войне был коротким. После поражения Народного фронта в Испании фашистские государства стали прилагать все усилия к тому, чтобы ввергнуть Европу в войну.

После подписания Мюнхенского соглашения на Англии и Франции лежала ответственность за территориальную [298] целостность Чехословакии. Однако Германия продолжала свое проникновение в Чехословакию. Она стремилась добиться расчленения Чехословакии изнутри, подстрекая к этому словаков и другие национальные меньшинства. Англия и Франция, признавшие присоединение Судет к Германии, не могли выступить с осуждением националистического движения в Чехословакии. Примерно с конца февраля 1939 года сильно активизировалось движение словаков за независимость. В ответ на это правительство Чехословакии стало всячески притеснять словацкое автономное правительство, что привело к дальнейшему обострению вопроса о независимости Словакии. Гитлер пригласил в Берлин руководителей словацкого автономного правительства и обещал им всяческую поддержку. В результате 14 марта была опубликована декларация о независимости Словакии. Так началось окончательное расчленение Чехословакии. 14 марта Гитлер пригласил в Берлин президента Чехословакии Гаха и в присутствии Геринга и других нацистских лидеров потребовал подписать документ, согласно которому Богемия и Моравия включались в состав Германской империи. Гаха в конце концов вынужден был подписать этот документ, так как в случае отказа Гитлер грозил разбомбить Прагу с воздуха. 15 марта немецкая армия вступила в Богемию и Моравию. 16 марта Словакия была объявлена «независимым» государством. Так завершилась реализация плана захвата Чехословакии нацистской Германией. Не прошло и полугода после подписания Мюнхенского соглашения, а мюнхенский «мир» уже приказал долго жить. Благодаря захвату Чехословакии Германия получила мощную стратегическую базу для продвижения в Центральную и Восточную Европу. Она получила вооружение, принадлежавшее чехословацкой армии, и оборудованные по последнему слову техники заводы Шкода, а также другие военные заводы. Захватом Чехословакии Германия значительно усилила свою боеспособность.

22 марта Германия, провозгласив лозунг возвращения земель, отторгнутых от нее по Версальскому договору, отобрала у Литвы Мемельскую область с портом Мемель. Воспользовавшись ситуацией, Италия в свою очередь [299] оккупировала Албанию. 22 мая был заключен итало-германский военный пакт. Оставалась последняя возможность для предотвращения войны — эффективное объединение демократических государств против Германии и Италии.

Начало мировой войны

Захват Германией Чехословакии означал нарушение Мюнхенского соглашения. Во время встречи Чемберлена с Гитлером в Годесберге, предшествовавшей Мюнхенскому совещанию, Гитлер торжественно заявил, что «Судеты являются его последней территориальной претензией в Европе». Захват Чехословакии ясно показал лживость подобных заверений. Но и после этого Чемберлен не решился отказаться от «политики умиротворения». И еще 15 марта, когда германская армия вступила в Прагу, Чемберлен заявил, что он «не намерен изменять курс». Однако к этому времени среди английского народа стали усиливаться антигерманские настроения. Даже господствующие круги Англии стали постепенно сознавать, что Германия может и не пойти в том направлении, на которое они рассчитывают.

В английском парламенте и на страницах газет стали раздаваться голоса, требовавшие от правительства проводить более решительную политику в отношении Германии. Вынужденный определить свою позицию, Чемберлен заявил, что «он присоединяется к разочарованиям и гневу народа». Итак, Чемберлен, до тех пор убеждавший народ в справедливости германских требований, должен был изменить свою позицию. Отныне Англия должна была показать, что она будет противостоять германской агрессии. 13 апреля соответствующие гарантии были даны Румынии и Греции.

Тем не менее это не означало, что английская дипломатия сразу повернула на 180 градусов и от «политики умиротворения» перешла к политике создания блока демократических государств в целях предотвращения германской агрессии. Следует учесть, что Англия не отказалась от политики, ставившей целью направить германскую [300] агрессию на Восток, против Советского Союза. Англия продолжала заигрывать с Германией. Так, 16 марта было заключено картельное соглашение между ассоциациями британских и германских предпринимателей, а 23 мая Англия неофициально передала Германии находившийся в Лондоне золотой запас чехословацкого правительства на сумму в 6 миллионов фунтов стерлингов. Двойственная позиция Англии особенно ярко проявилась во время англо-франко-советских переговоров, происходивших в напряженной атмосфере надвигавшейся войны.

20 марта Советский Союз в качестве последней попытки предотвратить германскую агрессию предложил созвать совещание шести держав — Англии, Франции, СССР, Польши, Румынии и Турции. Но Англия отвергла это предложение, считая, что «время еще не назрело». Советский Союз ясно понял, что «Мюнхен» еще не ушел в прошлое. В середине апреля Галифакс предложил Советскому Союзу создать «фронт мира». В связи с этим начались англо-франко-советские переговоры. Советский Союз, исходя из того, что фронт мира должен быть эффективным, предложил заключить англо-франко-советский военный союз, однако ответа на это предложение со стороны Англии не последовало. В это время в Советском Союзе Молотов сменил Литвинова на посту народного комиссара иностранных дел.

Дипломатические усилия Советского Союза были направлены на то, чтобы в сотрудничестве с западными державами, с помощью коллективных гарантий предотвратить или в крайнем случае насколько возможно отдалить вторую мировую войну. Но после Мюнхенского соглашения Советский Союз, столкнувшись с упорным нежеланием Англии и Франции с ним сотрудничать, не мог не поставить во главу угла своей внешней политики обеспечение мира для своей страны и предотвращение войны против Советского Союза, в которую могла превратиться мировая война, ставшая уже неизбежной.

Черчилль в своих мемуарах о второй мировой войне писал: «Если бы Чемберлен принял проект Советского Союза и дал бы ответ в таком духе, что, мол, «хорошо, наши три страны объединятся вместе и обезглавят [301] Гитлера», парламент бы одобрил это решение и Сталин тоже его бы одобрил. Тогда история пошла бы, возможно, по другому пути. Во всяком случае, худшего пути быть не могло».

8 мая Англия, наконец, прислала ответ на предложения Советского Союза. В ответе говорилось, что СССР обязан оказать помощь Англии и Франции в случае, если последние начнут военные действия в интересах обороны Польши, Румынии и других стран, но ни слова не было сказано об обязательствах Англии и Франции помочь Советскому Союзу в случае, если он будет втянут в войну в связи с защитой прибалтийских государств. В июне английское правительство направило для переговоров в Москве одного из второстепенных чиновников министерства иностранных дел. По словам Черчилля, «посылка такого второстепенного лица для переговоров была просто оскорбительной для СССР». В конце июня Жданов писал в газете «Правда», что «английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР».

В то время как Англия даже не пыталась предпринять эффективных мер для предотвращения германской агрессии, Германия уже решила напасть на Польшу и к тому же была готова воевать с Англией. Как стало известно из материалов Нюрнбергского процесса, 3 апреля 1939 года Гитлер отдал приказ германской армии быть готовой начать 1 сентября 1939 года военные действия против Польши; 23 мая Гитлер на военном совете в присутствии Геринга и Кейтеля подчеркнул необходимость нападения на Польшу и сказал, что надо быть готовым также к войне с Англией, поскольку Англия и Франция, возможно, окажут Польше помощь.

На военном совете Гитлер проговорился, что Польша нужна Германии, чтобы «расширить жизненное пространство Германии в Восточной Европе и обеспечить снабжение продовольствием». Эти цели прикрывались требованием о возвращении Германии Данцига и Польского коридора, потерянных ею по Версальскому мирному договору. Еще в октябре 1938 года министр иностранных дел Германии Риббентроп потребовал у Польши возвращения Германии Данцига и строительства на территории Польского [302] коридора железной дороги и автострады, которые пользовались бы экстерриториальностью. Но Польша уклонилась от ответа на эти требования, поскольку Данциг и Польский коридор были единственным ее выходом к морю. Оккупировав Чехословакию, Германия с марта 1939 года взялась за Польшу. 21 марта начались германо-польские переговоры, происходившие в крайне напряженной международной обстановке. Ситуация еще более обострилась после того, как 28 апреля Гитлер объявил о денонсации германо-польского пакта о ненападении и англо-германского морского соглашения. Одновременно в самой Польше активизировалась деятельность нацистов и лиц немецкой национальности. К тому же господствующие круги Польши замышляли войти в сговор с нацистской Германией и начать совместное нападение на Советский Союз. В марте 1939 года Польша отвергла предложение Советского Союза о совместных действиях. Но, с другой стороны, господствующие круги Польши, находившиеся в зависимости от капитала западных держав, были воинственно настроены, рассчитывая противопоставить германской угрозе англо-французскую помощь. Таким образом, Польша сама себя втягивала в один из империалистических лагерей.

Тем временем Англия и Франция, занявшие неопределенную позицию в переговорах с Советским Союзом, намеренно затягивали эти переговоры. В конце июля Англия и Франция направили в Москву военные миссии, но последние не имели полномочий на заключение соглашения с советским правительством. При таких обстоятельствах у Советского Союза оставался один путь — предотвращение нападения Германии на Советский Союз. В то же время для Германии, решившей напасть на Польшу, было важно избежать войны на два фронта.

Германия считала, что, поскольку Польша находится в англо-французском лагере, для Германии в случае ее нападения на Польшу прежде всего необходимо обеспечить нейтралитет Советского Союза. В конце мая германское министерство иностранных дел начало переговоры с Советским Союзом. Советский Союз, конечно, не сразу согласился на это. Но, поскольку англо-франко-советские переговоры [303] зашли в тупик, а с июня 1939 года между Англией и Германией начались секретные переговоры по вопросу о заключении между ними соглашения, поскольку осложнились японо-советские отношения в связи с событиями в районе реки Халхин-гол, Советский Союз вынужден был пойти навстречу германским предложениям о заключении пакта о ненападении, ибо это был единственный путь обеспечить безопасность СССР. 23 августа, незадолго до германского нападения на Польшу, Риббентроп прибыл в Москву, где после переговоров со Сталиным подписал советско-германский пакт о ненападении. Спустя неделю народный комиссар иностранных дел СССР Молотов в своей речи по поводу заключения советско-германского пакта заявил, что подписанием этого пакта СССР освобождает себя и от обязательств воевать на стороне Англии против Германии и от обязательств воевать на стороне Германии против Англии.

Советско-германский пакт о ненападении явился неизбежным результатом того, что со времени Мюнхенского соглашения противоречия между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией и Италией — с другой, перестали носить характер сопротивления демократических государств государствам фашистским. Одновременно этот пакт явился результатом раскола в лагере капиталистических государств, противостоявших Советскому Союзу. Надежды народов мира на то, что международные демократические силы смогут предотвратить фашистскую агрессию, были разбиты. За это немалую ответственность должны были нести Англия и Франция. И хотя Англия и Франция вступили в войну с Германией и Италией под предлогом оказания помощи Польше, истинные мотивы их вступления в войну не имели никакого отношения к их обязательствам перед Польшей. Тот факт, что Англия и Франция начали против Германии войну только после того, как в этих странах была задушена демократическая критика правительства со стороны народов, как нельзя более ясно вскрывает характер и значение англо-германской войны, которая явилась началом второй мировой войны. [304]

3. Колебания кабинетов Абэ и Ионай

Отставка кабинета Хиранума и воля императора

Вслед за заключением советско-германского пакта о ненападении 1 сентября 1939 года Гитлер отдал приказ о вторжении в Польшу. В ответ на это Англия и Франция, продолжавшие проводить «политику умиротворения», объявили Германии войну. Так началась вторая мировая война.

В связи с заключением советско-германского пакта о ненападении Япония, которая из-за затяжного характера войны в Китае испытывала все более обострявшийся политический и экономический кризис, очутилась в международной изоляции. Начало второй мировой войны заставило Японию коренным образом пересмотреть свою внешнюю политику. На этот раз война в Европе не означала, что Япония окажется в выгодной позиции рыбака, ловящего рыбу в мутной воде, как это было во время первой мировой войны. Правда, вторая мировая война временно смягчила напряженность во взаимоотношениях Японии с Америкой, Англией и СССР, которые до этого имели тенденцию к ухудшению в связи с китайским вопросом. Но, с другой стороны, война заставила капиталистические державы позаботиться о резком увеличении военного производства, а это удвоило экономические трудности японского империализма, увязшего в затяжной войне в Китае, и привело к дальнейшему обострению социальных противоречий внутри страны. Этот период вплоть до начала лета 1940 года, когда германская армия начала наступление на Бельгию и Францию, был периодом колебаний японского империализма в выборе пути, что резко отразилось на политике кабинетов Абэ и Ионай, которые так недолго продержались у власти.

После того как в связи с заключением советско-германского пакта о ненападении премьер-министр Хиранума заявил о своем решении подать в отставку, встал вопрос о его преемнике. Премьер Хиранума, председатель Тайного совета Коноэ и министр хранитель печати Юаса сначала выдвинули кандидатуру бывшего премьер-министра [305] Хирота, но армия выступила против и со своей стороны предложила на пост премьер-министра генерала Абэ Нобуюки и бывшего премьера Хаяси. Тогда Юаса выдвинул кандидатуру Икэда Сэхин. При этом гэнро Сайондзи обещал поддержать кандидатуру Икэда при условии, если ее поддержит Коноэ. Но, поскольку Коноэ не решился поддержать кандидатуру Икэда, в конце концов было принято решение рекомендовать на пост премьер-министра Абэ Нобуюки. Отметим попутно, что Абэ был родственником министра внутренних дел Кидо. 28 августа было опубликовано заявление кабинета Хиранума об отставке, в котором, в частности, говорилось: «Поскольку в Европе создалась новая, сложная и запутанная обстановка... возникла необходимость в отказе от прежней политики и в выработке нового политического курса... Полагаем, что в данный момент первоочередной задачей является поворот в политике и обновлении состава кабинета». На этот раз несколько министров было выведено из кабинета, а их место заняло несколько других политиканов, жаждавших получить министерские кресла. Этим все и ограничилось.

Итак, кабинет Хиранума был вынужден признать крах прежней внешней политики и уйти в отставку. Ему на смену пришел кабинет Абэ. На этот раз процесс подбора кандидата означал, что применявшийся до тех пор метод выбора кандидатуры премьер-министра в основном дзюсинами перестал иметь какое-либо значение. Газета «Токио асахи симбун» от 30 августа в редакционной статье отметила, что «формирование кабинета превратилось в личное дело и забаву дзюсинов». «Японский экономический ежегодник» писал, что в решающий для Японии момент «назначение льстеца и угодника Абэ новым премьером звучит как насмешка»{193}. В общем выдвижение Абэ на пост премьер-министра было, так сказать, порождено компромиссом. Причем император, приказывая Абэ приступить к формированию кабинета, изложил свою волю следующим образом:

1. Управлять, уважая конституцию и следуя ее статьям. [306]

2. Не вызывать ненужных трений в Лиге Наций.

3. Не вносить резких изменений в финансовую политику.

4. Сотрудничать с Англией и Америкой.

5. Военного министра назначить самому. Независимо от решения армейской тройки следует назначить либо Умэдзу, либо Хата.

6. Следует обратить особое внимание на подбор кандидатов на посты министра внутренних дел и юстиции, поскольку оба этих министерства заняты поддержанием порядка{194}.

Следует отметить, что после событий 26 февраля 1-й, 2-й и 3-й пункты всегда включались в приказ императора о формировании кабинета. Особого значения они не имели, тем более пункт 2, поскольку в ноябре 1938 года Япония окончательно отказалась от сотрудничества с Лигой Наций. Что же касается пунктов 4, 5 и 6, то они впервые появились в такого рода приказе. Дело в том, что как раз тогда наступил наиболее удобный момент для изменения внешней политики в направлении сотрудничества с Англией и Америкой, а первейшим условием, обеспечивавшим успешное осуществление подобного поворота, был выбор такого военного министра, который мог бы сотрудничать с правительством во внешней политике и одновременно держать под твердым контролем армию. Кроме того, важно было, чтобы министр внутренних дел и министр юстиции сумели решительно пресечь оппозиционное движение, которое могло возникнуть в связи с поворотом во внешней политике. Необходимость этого особенно остро ощущалась после возникшего во время японо-английских переговоров антианглийского движения.

Получив изложенные выше указания, Абэ растерялся и сообщил о них Коноэ. Коноэ в свою очередь сообщил Кидо. В результате обсуждения этих указаний они пришли к выводу, что могут возникнуть серьезные трения с армией. Однако армия отказалась от выдвинутых ею ранее кандидатур командующего 3-й армией Тада и начальника [307] штаба Квантунской армии Исоя и рекомендовала на пост военного министра генерал-адъютанта императора Хата.

Обращает на себя внимание следующая особенность кабинета Абэ: в нем не осталось ни одного министра из предыдущего кабинета, тогда как со времени кабинета Хаяси в каждый последующий кабинет переходило значительное число министров из предыдущего.

Колебания во внешнеполитическом курсе

4 сентября, на следующий день после начала второй мировой войны, кабинет Абэ опубликовал заявление, в котором подчеркнул, что «империя не будет вмешиваться в нынешнюю войну в Европе и направит свои усилия исключительно на разрешение китайского инцидента». 13 сентября была опубликована политическая программа кабинета, в которой излагался основной курс японской политики. В этой программе отмечалось, что Япония «кладет в основу своей политики урегулирование китайского инцидента. В области внешней политики Япония в нынешней сложной международной обстановке будет придерживаться независимой позиции, а во внутренней политике — форсировать военные приготовления и наращивать государственную мощь. Все свои внешние и внутренние мероприятия Япония сосредоточит на достижении этих целей и рассчитывает, таким образом обеспечить единство Японии и Маньчжурии и установление новых взаимоотношений между Японией и Китаем». Затем Япония предложила государствам, находящимся в состоянии войны, вывести свои суда и вооруженные силы из оккупированных японской армией районов Китая. Новый курс японского правительства проявился также в «политике сотрудничества» с Америкой, Англией и Советским Союзом. Но, поскольку основные противоречия между Америкой и Англией, с одной стороны, и Японией — с другой, были связаны именно с Китаем, а Япония не отказалась от своих планов построения нового порядка в Восточной Азии и утверждения монопольного господства над Китаем, эта «политика сотрудничества» имела ярко очерченные границы.

«Политика сотрудничества» проявилась прежде всего [308] в том, что 30 августа Генеральному штабу было дано указание в кратчайший срок положить конец инциденту в районе реки Халхин-гол, в результате которого был нанесен сильнейший удар по японским вооруженным силам, прекратить наступательные операции и вывести войска с территории, оспариваемой обоими государствами. В Москве были начаты дипломатические переговоры по урегулированию этого инцидента. 5 сентября было опубликовано сообщение о прекращении военных действий в районе Халхин-гола. При этом в отличие от прежних сообщений такого рода признавалось, что японской армии был нанесен серьезный удар. 7 сентября вместо Уэда на пост командующего Квантунской армией был назначен Умэдзу, а вместо Исоя начальником штаба армии — Иимура. Был принят ряд предосторожностей на случай возникновения новых пограничных инцидентов. Крупное поражение в районе Халхин-гола нанесло решающий удар по японским планам агрессии против Советского Союза и сыграло важную роль в деле переориентации японской экспансии: вместо экспансии на север Япония стала делать упор на экспансию в южном направлении. Но в то же время «большинство сотрудников первого (оперативного) отдела штаба Квантунской армии, которые сыграли главную роль в инциденте в районе реки Халхин-гол и должны были нести ответственность за него, были лишь переведены на хлебные места, а спустя некоторое время почему-то очутились в центре и к тому же на важных постах... Когда сторонники позитивной политики совершали ошибки, управление кадров смотрело на это сквозь пальцы. Если их и наказывали, то только для вида. Совсем по-иному относились в армии к сторонникам осторожной политики. Их считали трусами и малодушными. И уж если они совершали ошибку, их в большинстве случаев ожидало жестокое наказание... Виновники событий в районе реки Халхин-гол, появившиеся в оперативном отделе Главной ставки, стали активными сторонниками войны на Тихом океане. Это признавалось всеми, кто в то время работал в центральных военных учреждениях»{195}. [309]

Возвращаясь к вопросу о советско-японских отношениях, отметим, что 15 сентября между японским послом в Советском Союзе Того и народным комиссаром иностранных дел Молотовым было заключено соглашение о прекращении военных действий. После этого политика Советского Союза стала быстро развиваться в направлении сотрудничества с Японией.

Одновременно с подписанием соглашения в Японию был назначен посол СССР Сметанин. В этот период Молотов выступил с речью, в которой заявил о желательности урегулирования взаимоотношений с Японией. Добиваясь сотрудничества с Японией, Советский Союз рассчитывал помешать образованию на Дальнем Востоке единого антисоветского блока и выиграть время для подготовки отражения предполагавшегося нападения Германии на СССР. Таким образом, политика сотрудничества с Японией не мешала Советскому Союзу в осуществлении его мероприятий по оказанию помощи Китаю. Япония же рассчитывала через политику сотрудничества с Советским Союзом добиться прекращения последним оказания помощи Китаю. Япония исходила из того, что прекращение СССР помощи Китаю ослабит политические позиции Коммунистической партии Китая и сторонников антияпонской войны в Гоминьдане, а это приведет к относительному усилению позиций антикоммунистических группировок и сторонников мира с Японией. Исходя из этого японский посол в СССР Того настаивал на заключении пакта о ненападении и торгового договора с Советским Союзом. Одновременно он рассчитывал таким образом воспрепятствовать созданию объединенного американо-советского фронта против Японии. Однако кабинет Абэ, сосредоточивший в то время свое внимание на заключении временного торгового соглашения с Америкой и учитывавший важность взаимоотношений с последней, встретил предложения Того без особого энтузиазма. Тем не менее была создана советско-японская комиссия по демаркации государственной границы, к концу года была заключена японо-советская временная рыболовная конвенция, а затем начались переговоры о заключении японо-советского торгового договора. Наконец, в начале января 1940 года был сделан [310] последний взнос в счет компенсации Советскому Союзу за передачу КВЖД по соглашению от 1935 года.

После того как японская дипломатия вернулась к своим исходным позициям в связи с прекращением переговоров о японо-германо-итальянском военном союзе и урегулированием инцидента в районе реки Халхин-гол, 25 сентября на пост министра иностранных дел был назначен адмирал Номура. Номура был известен своими дружескими связями с представителями руководящей группы США, в том числе и с президентом Рузвельтом, с которым он сблизился еще в 1915 году, когда Номура был морским атташе японского посольства в США, а Рузвельт занимал пост помощника морского министра. Вступив на пост министра иностранных дел в период, когда началась война в Европе и был денонсирован японо-американский торговый договор, Номура стал проводить политику сотрудничества с Америкой, Англией и Советским Союзом, уделяя при этом особое внимание вопросу урегулирования японо-американских отношений.

В то же время в Англии, которая после денонсации японо-американского торгового договора заняла твердую позицию в ходе англо-японских переговоров, 7 сентября, вскоре после возникновения европейской войны, помощник министра иностранных дел Батлер выступил в палате общин с заявлением о желательности возобновления англо-японских переговоров. Английское правительство через своего посла Крейги сообщило об этом японскому правительству, и вскоре начались переговоры между Номура и Крейги. Англия пошла на ряд уступок в вопросе о международном сеттльменте в Шанхае и в течение октября — декабря даже вывела большую часть своих войск, находившихся в Китае. Франция также следовала такому курсу английской политики. Опираясь на американскую политику на Дальнем Востоке, Англия и Франция в то же время шли на новые уступки Японии, стремясь укрепить положение своих слабозащищенных дальневосточных колоний.

Что касается взаимоотношений с Америкой, то перед кабинетом Абэ стояла задача принять какие-либо меры еще до вступления в силу заявления о денонсации японо-американского [311] договора о торговле и мореплавании (как отмечалось выше, этот договор терял силу через шесть месяцев после заявления о денонсации, то есть 26 января 1940 года). 26 августа, через три дня после заключения советско-германского пакта о ненападении и за два дня до отставки кабинета Хиранума, японский посол в США Хориути посетил государственного секретаря Хэлла и сообщил ему, что Япония решила прервать всякие переговоры с Германией и Италией. Хориути подчеркнул, что Япония, очевидно, должна будет изменить курс своей внешней политики. Собственно, в этих целях главным образом и был назначен Номура на пост министра иностранных дел. Со своей стороны, Америка решила использовать этот поворот японской политики с тем, чтобы, избегая окончательного разрыва японо-американских отношений, оказывать на Японию давление в рамках, не позволявших видеть в этом давлении угрозу, побудить к более решительному сопротивлению Японии Англию и Францию, которые в результате войны в Европе стали сдавать свои позиции на Дальнем Востоке, и усилить тем самым собственные позиции. 19 октября 1939 года возвратившийся в Японию американский посол Грю выступил на банкете, устроенном Японо-американским обществом, с речью, в которой заявил: «Из-за нового порядка в Восточной Азии страдают давно установленные американские права в Китае... Японские власти своей политикой и действиями нарушают права и интересы Америки в Китае. У американского народа есть достаточно оснований считать, что Япония замышляет в своих собственных интересах установить контроль над обширными районами азиатского континента и создать там изолированное хозяйство. Добавим к этому бомбардировки, оскорбления, а также многочисленные случаи нарушения японскими властями американских интересов, и нам станет ясно, чем объясняется нынешнее отношение американского народа к Японии»{196}.

Своим выступлением Грю намеревался в мягкой форме дать понять японскому правительству и народу, что [312] американское правительство и американский народ полны решимости защищать свои позиции до конца. Но в то же время обращает на себя внимание тот факт, что, как указывал американский журнал «Амерэйша», Грю в своей речи не потребовал от Японии уважения договора девяти держав, не защищал независимость и целостность Китая, не требовал вывода японских войск из Китая, а только критиковал «новый порядок» в Восточной Азии лишь с точки зрения его влияния на непосредственные интересы США.

4 ноября начались переговоры между Номура и Грю. Японская сторона заявила, что она примет, исходя из конкретных обстоятельств, соответствующие меры в отношении возникших в связи с японо-китайской войной ста с лишним инцидентов, требующих разрешения. Японская сторона объявила также о своем намерении открыть для иностранных кораблей судоходство по реке Янцзы (между Шанхаем и Нанкином) и реке Жемчужной (близ Кантона). Грю, желая отблагодарить Японию каким-нибудь дружественным поступком, сказал, что он хотел бы заявить, что в отношениях между Японией и Америкой не возникнет «бездоговорной ситуации». Но эти туманные слова так и остались словами.

К установлению политического режима Ван Цзин-вэя

Тем временем в Китае осуществлялся план создания центрального правительства во главе с Ван Цзин-вэем. В соответствии с выработанной Ван Цзин-вэем программой 28 августа было созвано собрание, назвавшее себя 6-й всекитайской конференцией Гоминьдана, на котором было принято решение об изменении политики Гоминьдана в направлении «борьбы с коммунизмом и установления дружественных отношений с соседними державами». Конференция решила также сместить Чан Кай-ши с поста председателя Гоминьдана и назначить вместо него Ван Цзин-вэя. Как мы уже указывали выше, главную помощь группировке Ван Цзин-вэя оказывал возглавляемый полковником Кагэса орган японской разведки, называвшийся [313] «Умэкикан» («Слива»). Штаб-квартира его была расположена в здании «Мэйхуатань» по Северной сычуаньской улице. 1 октября, для того чтобы покончить с противодействием созданию центрального правительства со стороны японских экспедиционных войск в Северном и Центральном Китае (они поддерживали временное и обновленное местные правительства), было создано объединенное командование над всеми японскими войсками в Китае, а «Умэкикан», находившийся в непосредственном подчинении объединенного командования, стал продолжать переговоры с группой Ван Цзин-вэя.

Главная причина, побудившая Японию заменить находившиеся под каблуком армии местные политические режимы новым центральным правительством, заключалась в том, что японское правительство стремилось отколоть от единого национального антияпонского фронта крупных китайских помещиков и буржуазию (те и другие боялись революционизации народных масс и лишались из-за продолжавшейся войны некоторых своих выгод) и покончить с принявшей затяжной характер войной в Китае. В связи с этим необходимо было хотя бы внешне представить новое центральное правительство как политически независимое и создать видимость невмешательства во внутренние дела Китая. Это, конечно, понимала как группа Ван Цзин-вэя, так и до некоторой степени представители «Умэкикан», которые непосредственно вели переговоры с Ван Цзин-вэем. Тем не менее в начале октября Совет по делам процветания Азии принял проект основного договора с Китаем, в котором выдвигалось требование о расширении районов расквартирования японских войск в Китае, а также о предоставлении Японии широких привилегий. Подобные требования, конечно, сильно расходились с пожеланиями Ван Цзин-вэя. После длительных препирательств, которые чуть было не привели к разрыву переговоров, 30 декабря наконец было достигнуто соглашение. Однако движение за мир с Японией почти полностью лишилось своей притягательной силы, чему немало способствовали Гао Чжун-у и Тао Си-шен, которые, разочаровавшись в позиции Японии, бежали в Чунцин и раскрыли там планы японского правительства. Японский [314] империализм опасался предоставить режиму Ван Цзин-вэя даже видимость независимости.

В январе 1940 года проект соглашения с Ван Цзин-вэем был направлен в Токио и 8 января официально принят на заседании кабинета министров.

Хотя Япония и пошла на некоторые уступки Америке в Китае, однако установлением режима Ван Цзин-вэя она дала понять, что по-прежнему намерена решительно проводить свою политику «построения нового порядка в Восточной Азии». Кроме того, в связи с противодействием армии японское правительство не спешило с реализацией уже сделанных уступок, в том числе и с разрешением свободы судоходства по реке Янцзы. Правительство США, со своей стороны, в течение 1939 года не сделало каких-либо попыток к обновлению или восстановлению торгового договора с Японией. Воздерживаясь от применения санкций, которые могли бы вызвать кризис в японо-американских отношениях, правительство США в то же время приняло решение о том, что оно считает себя свободным объявить эмбарго на экспорт и предпринимать иные необходимые действия. В своей книге «Канун войны на Тихом океане» Фейс писал по этому поводу следующее:

«Когда министр иностранных дел Номура узнал об этом решении (от Грю), он растерялся и пал духом. Грю обратил внимание на тот факт, что впервые после очередного совещания Номура не проводил его до первого этажа». Ни Грю, ни Англия и Франция, которым японо-американская война грозила непосредственным ударом, не были согласны с этим решением американского правительства. Грю предупреждал свое правительство, что если Америка не ослабит свое противодействие японским планам, то кабинет Абэ падет. Американское правительство хотя и учитывало необходимость сдерживания японской армии с помощью кабинета Абэ, однако в то же время считало, что в отношении политики распространения японского влияния в Азии кабинет Абэ ни в чем не уступает армии, а только проводит ее более осмотрительнэ. Таким образом, кабинет Абэ, намеревавшийся осуществить построение «нового порядка в Восточной Азии», не задевая Америку, оказался перед трудной дилеммой. [315]

Провал «Дальневосточного Мюнхена»

При создавшейся ситуации появилась возможность осуществления так называемого «дальневосточного Мюнхена». Англо-французский империализм, оказавшийся в затруднительном положении в связи с заключением советско-германского пакта о ненападении и вспыхнувшей вслед за этим войной в Европе, решил войти в сговор с Японией за счет Китая, положить таким образом конец японо-китайской войне, оказать давление на Советский Союз и в то же время подавить национально-освободительное движение в Китае. Судя по позиции Грю, в Америке тоже положительно относились к этому плану. В результате заключения советско-германского пакта о ненападении Япония оказалась в состоянии международной изоляции, а ее внешняя политика, базировавшаяся на направленном против Америки, Англии и Советского Союза сотрудничестве со странами оси, потерпела крах. В связи с этим в Японии, особенно среди буржуазии, стали раздаваться голоса, предлагавшие пойти на уступки Англии, Америке и Франции и сосредоточить все силы на захвате Китая. Но на пути к «дальневосточному Мюнхену» лежал ряд препятствий. Если оказавшиеся в трудном положении Англия и Франция готовы были пойти на большие уступки Японии, то Соединенные Штаты — наиболее мощная империалистическая держава, противостоявшая японскому империализму и имевшая бы решающий голос при заключении «дальневосточного Мюнхена», — сами требовали от Японии уступок и заставляли Англию и Францию противостоять Японии. В связи с этим Япония намеревалась добиться урегулирования взаимоотношений с Англией и Америкой, в особенности с последней, но в то же время она продолжала придерживаться своих планов построения «нового порядка в Восточной Азии». Таковы были причины, затруднявшие достижение «дальневосточного Мюнхена». Кроме того, в Китае в ходе войны решающую роль стали играть сторонники сопротивления Японии, группировавшиеся главным образом вокруг Коммунистической партии Китая, и было чрезвычайно трудно добиться их раскола с помощью «дальневосточного Мюнхена». [316]

Наконец, заключению «дальневосточного Мюнхена» мешал также Советский Союз, который после урегулирования инцидента в районе реки Халхин-гол старался избегать конфликтов с Японией.

При таком положении на Дальнем Востоке наиболее остро проявились противоречия между японским и американским империализмом. Япония в значительной степени зависела от Америки, но, желая достигнуть соглашения в переговорах относительно японо-американского торгового договора, она в то же время не легко шла на уступки Китаю. При этом среди сторонников твердой политики в военных кругах раздавались голоса, требовавшие в случае возникновения затруднений на пути урегулирования японо-американских взаимоотношений нового сближения со странами оси с целью противодействия Англии и Америке. Если бы Япония взяла курс на сотрудничество с Германией, то в связи с наличием советско-германского пакта о ненападении, а также в связи с войной в Европе это неизбежно повлекло бы за собой изменение направленности японо-германского союза. И если «до того времени главной целью Японии было приобретение союзников в борьбе против Советского Союза, то после этого встал вопрос об участии Японии вместе с Германией в осуществлении плана ограбления западноевропейских держав при сохранении дружественных отношений с Советским Союзом. Тщательный анализ подобного поворота японской политики привел бы нас к безусловному выводу о неизбежности возникновения в конечном счете японо-американской войны»{197}.

Внутриполитические затруднения

Внутренняя политика кабинета Абэ была направлена на утверждение режима военного времени с тем, чтобы противостоять все более обострявшемуся кризису. В политической программе кабинета выдвигались такие задачи, как «расширение и использование всей мощи экономики, упорядочение и укрепление системы всеобщей мобилизации [317] нации, обновление и использование всевозможных учреждений и институтов». Другими словами, кабинет Абэ намеревался преодолеть экономический кризис путем укрепления и концентрации правительственной власти. При формировании кабинета Абэ исходил из необходимости создания кабинета «узкого состава». Сам он взял по совместительству портфель министра иностранных дел. Другие министры совмещали руководство такими министерствами, как внутренних дел, благосостояния, торговли и промышленности, связи, железных дорог и др. Кабинет Абэ был крайне слабо связан с партиями Сэйюкай и Минсэйто. Правда, обе партии провозгласили лозунг всесторонней поддержки правительства в деле «урегулирования китайского инцидента». Но во внутренней политике они занимали безразличную позицию. Сразу же после сформирования кабинет Абэ без санкции Тайного совета принял решение о расширении полномочий премьер-министра и о признании за ним права издавать распоряжения о применении закона «О всеобщей мобилизации нации». Расширение полномочий премьер-министра было вызвано невозможностью осуществления контроля со стороны премьера в связи с резким усилением кастовой замкнутости государственных чиновников, наметившимся после событий 26 февраля, когда было установлено бюрократическое правление, за спиной которого стояла военщина. Так же оценивал это решение кабинета и эксперт Тайного совета Фукаи{198}. Газета «Токио асахи симбун», описывая декабрьское совещание высших местных чиновников, отмечала, что они сосредоточили в своих руках слишком большую власть. Газета сообщала о ряде случаев, когда высшие местные чиновники с неохотой соглашались перейти на службу в центр и даже отказывались от подобных предложений, поскольку, например, губернаторы на периферии жили богаче и имели большую власть, чем в прежнее время даймё{199}. Такова еще одна из причин, заставивших правительство взять курс на усиление контроля. [318]

Реформа бюрократической системы была одним из вопросов, остававшихся нерешенными еще со времени пребывания у власти кабинета Коноэ. Кабинет Абэ намеревался пойти дальше при решении этого вопроса и вообще ликвидировать систему гарантированных служебных категорий, но, столкнувшись с решительным противодействием Тайного совета, был вынужден отложить рассмотрение этого вопроса на неопределенный срок. Затем перед кабинетом Абэ встал вопрос об учреждении министерства внешней торговли, организация которого тоже намечалась военщиной и Плановым бюро еще во времена кабинета Коноэ. При этом преследовалась цель стимулирования внешней торговли путем централизации управления внешнеторговыми операциями. Война в Европе делала эту задачу еще более актуальной. В июне 1939 года Японская ассоциация по развитию внешней торговли, возглавлявшаяся Го Сэйносукэ, тоже высказалась за учреждение министерства внешней торговли. В результате кабинет Абэ приступил к созданию министерства внешней торговли, поручив эту работу сторонникам учреждения такого министерства Аоки Кадзуо (министр финансов и председатель Планового бюро) и Годо Такуо (министр сельского хозяйства и министр торговли). Однако решение о создании министерства внешней торговли вызвало решительный протест со стороны чиновников министерства иностранных дел, компетенция которого со времени маньчжурских событий все более урезывалась (после учреждения Совета по делам процветания Азии оно было также отстранено от руководства японской внешней политикой в Китае). Начало протестам было положено заявлением директора департамента внешней торговли Мацусима об отставке. После этого крупные чиновники министерства иностранных дел выступили с решительным протестом против создания министерства внешней торговли, поскольку этот акт нарушал принцип централизации управления внешними делами. Разногласия между сотрудниками МИД и правительством (включая и министра иностранных дел Номура) настолько обострились, что правительство в конце концов вынуждено было отказаться от учреждения министерства внешней торговли, проявив тем [319] самым свою слабость. Установление принципа формирования кабинетов «узкого состава» было первым шагом на пути к ликвидации вредной «автономии» каждого министерства. В этих целях было проведено упразднение или слияние ряда министерств. Однако ни в коей мере не представлялось возможным ликвидировать с помощью одних лишь организационных мер аппарат административного управления, который усложнялся по мере возникновения политических и экономических потребностей. Между тем как раз в этот период крайне обострился продовольственный вопрос. Кроме того, сельскохозяйственные корпорации потребовали пересмотра системы распределения материалов, необходимых для сельскохозяйственного производства.

В связи со всем этим усилилось недовольство политикой Годо, совмещавшего посты министра сельского хозяйства и министра торговли. 16 октября правительство выделило сельское хозяйство из круга полномочий Годо и назначило министром сельского хозяйства председателя Императорского аграрного союза Сакаи Тадамаса. Это означало, что кабинет Абэ вынужден был отказаться от принципа формирования кабинета «узкого состава». Абэ попытался укрепить базу кабинета путем привлечения представителей политических партий и предоставления им портфелей министров железных дорог и благосостояния. Потерпев неудачу в деле концентрации правительственной власти, кабинет Абэ решил укрепить правительство путем привлечения широких политических сил. В ноябре Абэ предложил председателю партии Минсэйто Матида войти в кабинет. Его предложение нашло поддержку также и в военных кругах. Но Матида отказался. В конце концов на пост министра железных дорог был назначен Нагата Хидэдзиро, а на пост министра благосостояния — Акита Киёси. Затем в качестве советников были привлечены Араки Садао, Кацуда Кадзуэ, Коидзуми Матадзиро и Кухара Фусаносунз. Кроме того, правительство рассчитывало укрепить связи с партиями путем проведения совещаний с руководством обеих фракций партии Сэйюкай, партии Минсэйто, а также с. Социалистической массовой партией и Народным союзом. Однако к тому времени [320] кризис настолько обострился, что подобные половинчатые меры уже не могли иметь успеха.

Мировая война вызвала резкое повышение цен на товары, причем японское правительство оказалось бессильным что-либо предпринять для сдерживания цен с помощью прежней системы контроля. В связи с этим оно было вынуждено применить статью 19 закона «О всеобщей мобилизации нации», установить твердые цены на товары и осуществить соответствующие меры в отношении заработной платы. К тому же летом 1939 года из-за сильной засухи в Корее и западных районах Японии в стране стала ощущаться серьезная нехватка продовольствия, что не замедлило сказаться на ценах на рис. В то время государственная цена 1 коку неочищенного риса составляла 38 иен. Но в связи с сильной нехваткой риса спустя два месяца (6 ноября) была установлена новая государственная цена — 43 иены за коку. Начались принудительные закупки риса, использование очищенного риса было запрещено. Был принят также ряд других мер по борьбе с нехваткой продовольствия. Однако население потеряло веру в правительство, что проявилось в увеличении скрытых запасов и ослаблении притока сельскохозяйственных продуктов на рынки. Этому сопутствовал угольный и электрический голод. Повсеместное снижение реальной заработной платы в связи с замораживанием ее уровня, а также интенсификация труда, с помощью которой капиталисты намеревались восполнить нехватку рабочей силы, привели к резкому увеличению числа рабочих конфликтов.

Отставка кабинета Абэ. Приход к власти кабинета Ионай

Как раз в этот период политические партии начали движение за отставку кабинета. Эти действия партий явились отражением недовольства народных масс и роста рабочего движения. В конце декабря группа парламентского меньшинства, так называемый «Дзикёку досикай», в которую входили Народный союз, Общество восточного направления и другие партии и группировки, потребовала [321] отставки кабинета. Вслед за этим группа «Гэцуёкай», состоявшая из влиятельных членов партий Сэйюкай и Минсэйто, выразила пожелание об улучшении деятельности правительства. 26 декабря, в день созыва 75-й сессии парламента в здании парламента открылось совещание наиболее влиятельных депутатов. На совещании, на котором присутствовало свыше 240 человек, была принята резолюция, требовавшая отставки кабинета Абэ. Наконец, 7 января 1940 года было объявлено, что 276 депутатов подписали заявление с выражением недоверия правительству. Движение за отставку кабинета Абэ, несомненно, происходило с ведома военных кругов. Тем не менее оно приняло такие размеры главным образом потому, что депутаты, вернувшись в свои избирательные округа, своими глазами увидели действительное положение вещей. Это движение не считали плодом заранее обдуманных действий представителей партийных верхушек и различных политических интриганов. Тем временем кабинет Абэ окончательно зашел в тупик. Создавалось такое впечатление, что он продолжал оставаться у власти только ради того, чтобы обеспечить установление нового политического режима в Китае.

В связи с позицией, занятой депутатами парламента, ряд министров кабинета Абэ (министр благосостояния Акита, министр связи Нагаи др.) решительно потребовал роспуска парламента. К этому же склонялся и сам Абэ. Но, как только 8 января был, наконец, определен основной курс в отношении установления политического режима Ван Цзин-вэя, военный министр Хата предложил кабинету Абэ подать в отставку. 14 января кабинет Абэ, переставший пользоваться доверием из-за многочисленных совершенных им ошибок, вынужден был уйти в отставку. По словам Абэ, военщина выступала против роспуска парламента из опасения, что новые выборы могут породить антивоенные настроения{200}.

Следует попутно отметить, что если «в прошлые годы военный министр обыкновенно давал указания по поводу [322] военных расходов после одобрения бюджета парламентом, то на этот раз подобные указания были опубликованы 28 декабря, то есть накануне представления проекта бюджета на обсуждение парламента. В указаниях содержалось предостережение о необходимости «бережливого расходования военных ассигнований, на которые пошли средства, являвшиеся плодом труда и страданий народа». Этот факт также свидетельствовал о наличии недовольства политикой правительства в широких слоях народа.

Как только окончательно определилась отставка кабинета Абэ, начались переговоры по вопросу о кандидатуре на пост будущего премьера. Среди политических партий, сыгравших определенную роль в падении кабинета, наметилась тенденция к созданию коалиционного кабинета, в состав которого вошли бы представители военщины и партий. Эта программа была выдвинута представителями «Дзикёку досикай», но провалилась из-за нерешительной позиции партий Сэйюкай и Минсэйто. После этого партии, по существу, перестали играть серьезную роль в формировании нового кабинета.

С другой стороны, в армии было много сторонников выдвижения на пост премьера военного министра Хата. Но против кандидатуры Хата выступили сторонники кандидатур генералов Сугияма и Тэраути, которых также прочили в премьеры. Таким образом, в самой армии также не было единого мнения. В связи с этим представители военных кругов направили к Коноэ начальника военного управления Муто с настоятельной просьбой занять пост премьер-министра. Но Коноэ категорически отказался, заявив, что «новый кабинет должен будет главным образом заняться вопросами экономического и финансового порядка», а он, Коноэ, «не чувствует себя достаточно компетентным, чтобы обеспечить разрешение этих вопросов». Тем временем министр хранитель печати Юаса и бывший премьер Окада стали выдвигать кандидатуру бывшего морского министра Ионай. Через Харада была даже достигнута определенная договоренность по этому вопросу с Сайондзи. 14 января, как только было объявлено об отставке кабинета Абэ, Юаса обменялся [323] мнениями с Хиранума, Окада и Коноэ, и после этого Ионай было поручено формирование кабинета. Вначале предполагалось также выяснить мнение бывшего министра хранителя печати Макино, который считался негласным представителем проанглийской и проамериканской группировки. Но потом от этого отказались, поскольку Сайондзи посчитал это излишним и даже вредным.

В то время Ионай считали первым кандидатом на пост начальника Главного морского штаба вместо Фусими. Тем не менее он вынужден был уйти с военной службы и приступить к формированию кабинета. При посредничестве Харада советниками Ионай по формированию кабинета были назначены бывший министр финансов Исибаси и бывший министр благосостояния Хиросэ.

Судя даже по всем этим частностям, выдвижение Ионай было осуществлено проанглийски и проамерикански настроенными дзюсинами. Армия и обновленческие группировки выступали против кандидатуры Ионай. Коноэ тоже была крайне неприятна излишняя активность Юаса и Окада. Следует отметить, что при формировании кабинета император приказал военному министру оказать Ионай поддержку, в связи с чем Хата остался на посту военного министра, что обеспечило нормальный ход формирования кабинета. В кабинет вошло два представителя от партии Минсэйто и по одному представителю от двух фракций партии Сэйюкай. Представителям партий было предложено руководство такими важными с точки зрения экономики министерствами, как министерство финансов, министерство сельского хозяйства и лесоводства и др. Тем самым премьер дал понять, что он уважает старые партии. Министром торговли был назначен представитель финансовых кругов Фудзивара Гиндзиро. Такой состав кабинета Ионай вызвал серьезное недовольство армии и связанных с ней обновленческих группировок. Это нашло свое выражение также и в отставке правительственных советников — вице-адмирала Суэцугу, генерала Мацуи и бывшего президента компании ЮМЖД Мацуока, несмотря на настоятельные уговоры Ионай, предлагавшего им остаться на обоих постах. [324]

Антивоенная речь Сайто Такао

1 февраля после перерыва возобновила свою работу 75-я сессия парламента. 2 февраля в связи с интерпелляцией депутата от партии Минсэйто Сайто Такао возник так называемый «инцидент Сайто», принявший серьезную политическую окраску. В своей речи Сайто подверг критике заявление Коноэ и «новый порядок» в Восточной Азии. Сайто выразил сомнение по поводу целесообразности установления нового политического режима в Китае и заявил о необходимости призвать к ответственности правительство за его деятельность со времени китайских событий. О его речи в целом трудно получить ясное представление, поскольку вся ее вторая половина была изъята из стенограммы.

Премьер-министр Ионай ограничился лишь обычным ответом на интерпелляцию Сайто. Но после закрытия заседания представители армии подняли шумиху о том, что речь Сайто оскверняет «священную войну». Узнав об этом, руководство партии Минсэйто стало спешно искать путей для урегулирования конфликта. Оно исключило Сайто из партии. Но на этом дело не кончилось. Усилиями армии и правительства «инцидент Сайто» был раздут. Внутри парламента представители обновленческой фракции партии Сэйюкай, группы «Дзикёку досикай», Социалистической массовой партии и других групп потребовали наказания Сайто. Депутаты от партии Минсэйто и ортодоксальной фракции партии Сэйюкай вначале протестовали против лишения Сайто депутатского мандата, но в конце концов под давлением военщины вынуждены были сдаться. При голосовании предложения о лишении Сайто депутатского мандата против голосовали Макино Рёдзо и Мияваки Тёкити из ортодоксальной фракции партии Сэйюкай. Представители Социалистической массовой партии Абэ Исоо и Катаяма Тэцу отсутствовали. «Инцидент Сайто» оказал большое воздействие на политические партии, резко усилил имевшиеся в них внутренние разногласия и чуть не привел к их роспуску. Внутри партий появились сторонники создания милитаристских политических партий, стремившиеся вступить в блок с военщиной [325] и воспользоваться ее влиянием. Появились и их противники. В ортодоксальной фракции партии Сэйюкай, пять членов которой голосовали против лишения Сайто депутатского мандата, возникли две группировки (Кухара и Хатояма), которые придерживались противоположных взглядов по вопросу о наказании голосовавших против. В конце концов эти разногласия привели к расколу. В Социалистической массовой партии тоже возникли острые разногласия по вопросу о наказании тех ее депутатов, которые отсутствовали во время голосования. Дело кончилось тем, что их либо исключили, либо они сзади ушли из партии. Несколько ранее была организована Лига пяти фракций, в которую вошли наиболее влиятельные представители обеих фракций партии Сэйюкай, Социалистической массовой партии, группы «Дзикёку досикай» и Первого клуба депутатов (все эти партии и группировки решительно настаивали на наказании Сайто и стремились добиться прямого столкновения между военщиной и партией Минсэйто). В конце марта эта лига, пополнившаяся представителями партии Минсэйто, была преобразована в Лигу депутатов парламента по завершению священной войны и выступила за создание общенациональной партии на основе роспуска старых политических партий. Одновременно с этим группа Абэ Исоо, состоявшая из лиц, исключенных или ушедших из Социалистической массовой партии, 12 мая, заручившись поддержкой Японской федерации труда, приступила к созданию Народной партии трудящихся (Кинро кокуминто). Однако министерство внутренних дел запретило создание этой партии, мотивируя свое решение наличием серьезной опасности, что эта партия может воспользоваться тактикой народного фронта, выдвинутой Коминтерном. Так подготовлялась почва для будущего движения за новую политическую структуру.

Среди событий того времени обращает на себя внимание замена министра хранителя печати, которая была проведена 1 июня. В связи со слабым здоровьем министра хранителя печати Юаса примерно с апреля встал вопрос о назначении его преемника. При единодушной поддержке Сайондзи, Коноэ, Окада и Ионай на [326] этот пост был назначен Кидо Коити. Газета «Токио асахи симбун» в тот же день писала: «Пожелание замены министра хранителя печати Юаса первыми стали активно проявлять представители обновленческого лагеря». По мере того, как увеличивалось влияние военщины, должность министра хранителя печати приобретала важную роль в деле контроля над военщиной. Замена Юаса известным своим практицизмом Кидо означала, что дзюсины проанглийской и проамериканской группировок лишились своего главного тормоза, сдерживавшего военщину. Это имело серьезные последствия.

Тем временем кабинет Ионай прилагал усилия к тому, чтобы покончить с беспокойством, охватившим общество, и стабилизировать жизнь народа. В основу своей политики он положил такие практические мероприятия, как импорт риса из-за границы, немедленную ликвидацию электрического и угольного голода, сокращение правительственных платежей и т. п. Одновременно кабинет Ионай реорганизовал движение за всеобщую мобилизацию национального духа в движение за «духовное и материальное единство», которое более отвечало создавшейся ситуации. Это движение нашло выражение в сокращении потребления, усиленном поощрении накоплений, в карточной системе, в принудительных поставках риса, в поддержке движения за служение отечеству через производство и т. п. Предполагалось, что именно таким путем «движение за духовное и материальное единство» будет способствовать стабилизации жизни народа.

Однако в результате экстренных мер, принятых кабинетом Ионай, произошло дальнейшее обострение противоречий японского империализма, наметился общий застой производства. Это привело к тому, что все сильнее стали раздаваться голоса, требовавшие стабилизации жизни народа вопреки движению за всеобщую мобилизацию национального духа и всестороннему бюрократическому контролю.

Политика экспансии на юг

В качестве основных пунктов внешнеполитической программы кабинет Ионай выдвинул «урегулирование [327] китайского инцидента» и «урегулирование международных отношений на независимой основе».

В целях урегулирования китайского инцидента Япония, исходя из основного курса, который был принят еще кабинетом Абэ, активизировала свою деятельность по созданию нового центрального правительства в Китае. Но, как уже было отмечено выше, выдвинутый Японией план создания нового правительства не был слишком привлекателен для группировки Ван Цзин-вэя; не возлагало на него особых надежд и японское правительство. Сайто в своей речи также подверг резкой критике решение об организации в Китае нового центрального правительства.

Что касается армии, то, не добившись обеспечения мира с помощью выдвижения Ван Цзин-вэя, она наряду с поддержкой Ван Цзин-вэя предприняла ряд попыток установить контакт с Чунцином через некоего Сун Цзы-ляна, младшего брата Сун Цзы-вэня. Предполагалось, что результаты такого контакта могли быть благоприятными, но в конце концов подобные попытки были прекращены, поскольку они могли отрицательно сказаться на создании правительства Ван Цзин-вэя.

В результате трехдневных переговоров, происходивших с 24 января в Циндао между Ван Цзин-вэем, главой временного правительства Ван Кэ-мином и главой обновленного правительства Лян Хун-цзы было принято следующее решение: после сформирования центрального правительства временное правительство преобразовать в Политический совет Северного Китая с теми же полномочиями, а обновленное правительство слить с центральным правительством. 20 марта открылось совещание Центрального политического совета, а 30 марта была проведена церемония возвращения столицы (Нанкина) новому правительству. Так появился политический режим Ван Цзин-вэя. Японское правительство направило к Ван Цзин-вэю со специальной миссией бывшего премьер-министра Абэ, передавшего поздравления по случаю создания правительства. После этого между обоими правительствами начались переговоры о заключении договора. [328]

Создание политического режима Ван Цзин-вэя привело к новому обострению противоречий между Японией и великими державами (об этом можно судить хотя бы потому, что на следующий же день государственный секретарь США Хэлл заявил, что США отказываются признать правительство Ван Цзин-вэя) и еще больше затруднило достижение соглашения с чунцинским правительством.

Что касается выполнения пункта программы об «урегулировании международных отношений на независимой основе», то в отношении к европейской войне Ионай придерживался политики невмешательства, принятой его предшественником Абэ. Но в целом внешняя политика Ионай не могла не претерпеть изменений, поскольку все попытки Абэ добиться пересмотра японо-американского торгового договора или заключения временного соглашения окончились безрезультатно. 26 января вступило в силу заявление о денонсации японо-американского торгового договора. Министр иностранных дел Арита писал по этому поводу следующее: «Кабинет Ионай... всячески избегал союза с Германией и Италией. Но в то же время, учитывая взаимоотношения, сложившиеся после заключения Антикоминтерновского пакта, и внутриполитическое положение в стране, он взял курс на установление более тесных отношений с Германией и Италией в таких рамках, которые не вели к непосредственному заключению военного союза». Далее Арита отмечал, что кабинет Ионай стремился обеспечить «мирное проникновение в страны Южных морей и установить с ними более тесные экономические отношения»{201}. Отмеченная выше тенденция особенно усилилась после того, как Германия вторглась в Норвегию и Данию (апрель), а затем сокрушила Голландию, Бельгию и Францию (май). Эти события содействовали также росту влияния сторонников «твердого курса», которые считали политику кабинета Ионай вялой. [329]

21 января, вскоре после прихода к власти кабинета Ионай, в открытом море в 35 милях от Носима (префектура Тиба) английский военный корабль внезапно остановил и подверг осмотру возвращавшийся из Америки японский пароход «Асама-мару». В результате осмотра англичане задержали 21 немецкого подданного, которые плыли на «Асама-мару» в качестве пассажиров. Япония раньше уже заявляла, что одна из воюющих сторон может требовать передачи ей с судов нейтральной страны из ляц другой воюющей стороны только военных, находящихся на действительной службе. В связи с этим 22 января японское правительство заявило английскому правительству протест. Инцидент с «Асама-мару» послужил началом для организации сильного антианглийского движения в Японии.

В этот же период Япония усилила свою активность в странах Южных морей. 2 февраля японское правительство предложило правительству Голландии заключить на основе взаимного благоприятствования соглашение, по которому Голландия дала бы обязательство не принимать ограничительных мер в отношении внешней торговли и т. п. Этим соглашением Япония стремилась обеспечить себя нефтью и другими стратегическими ресурсами. В марте японское правительство приняло план, который ставил своей целью самообеспечение стратегическими материалами без помощи Америки. В связи с этим в Японии еще более возросла заинтересованность в странах Южных морей. Вследствие расширения масштабов войны в Европе 15 апреля министр иностранных дел Арита выступил с заявлением, в котором подчеркнул, что японское правительство было бы «глубоко озабочено каким-либо изменением в статус-кво Голландской Индии». Англия и Франция в целом согласились с этим заявлением, а Голландия и Америка ответили, что они отвергают вмешательство в дела Голландской Индии. В мае, когда германская армия вторглась в Голландию, генерал-губернатор Голландской Индии сообщил о снятии ограничений на экспорт в Японию нефти, олова, каучука и других видов сырья. Однако Япония этим не удовлетворилась. Она требовала снятия ограничений на экспорт в Японию ряда других важнейших [330] материалов и вывоза гарантированного количества стратегических материалов. В июне Япония укрепила свои позиции на юге, заключив с Таиландом договор о дружбе. Вслед за этим Япония потребовала, чтобы Французский Индо-Китай прекратил провоз военных материалов для Китая и допустил японскую военную миссию для контроля над выполнением этого требования. Власти Французского Индо-Китая приняли японские требования как раз в день капитуляции Франции. В этот период правительство США предложило правительству Японии подписать совместную декларацию о недопущении изменения статус-кво в южной части Тихого океана. Но Арита заявил, что принятие подобной декларации представляется затруднительным, поскольку в отношениях между Японией и Америкой существуют многочисленные нерешенные вопросы, в том числе и вопрос о денонсации торгового договора.

Одновременно Япония потребовала от Англии вывода войск из Шанхая, а также закрытия Гонконга и Бирманской дороги, использовавшихся для перевозок военных материалов в Китай. В связи с этим Англия заявила правительству США, что она не способна в одиночку обеспечить защиту Малайи и Голландской Индии. Англия потребовала, чтобы США определили свою политику в отношении Японии, и заявила, что будет следовать избранной Америкой политике, будь то политика «твердого курса» или «политика умиротворения». Но правительство США отказалось определить свой политический курс, и английское правительство решило закрыть на три месяца Бирманскую дорогу. Этот факт свидетельствовал о возрождения тенденции к заключению «дальневосточного Мюнхена».

Тем временем в Японии, главным образом в армии, снова активизировалась деятельность прогерманских элементов. После заключения советско-германского пакта о ненападении армия тоже стала поддерживать политику невмешательства в европейскую войну и сосредоточения всех сил на урегулировании японо-китайского инцидента. Но это была лишь политика выжидания благоприятного момента для развязывания новой агрессивной войны. Согласно принятому в декабре 1939 года неправленному [331] плану военных приготовлений лишь 40 процентов расходов военного бюджета и 20 процентов важнейших материалов планировалось на ведение японо-китайской войны. Остальное направлялось на расширение вооружений. Успехи германского «блиц-крига» в Европе в значительной степени усилили позиции сторонников заключения тройственного военного союза. В связи с этим усилилась тенденция к урегулированию отношений с Советским Союзом и экспансии на юг. Японский посол в Советском Союзе Того начал переговоры о заключении японо-советского пакта о нейтралитете.

Такова была международная обстановка, когда министр иностранных дел Арита решил выступить с декларацией о независимости Восточной Азии, которая ставила своей целью завершение японо-китайской войны и обеспечение стабильности Восточной Азии. Замысел состоял в том, чтобы заявлением о принятии позитивной внешней политики откликнуться на резолюцию Лиги депутатов парламента по завершению священной войны и на другие решения, требовавшие поворота во внешней политике, и тем самым укрепить позиции кабинета Ионай. Однако в связи с протестом армии, подчеркивавшей, что это заявление противоречит политике кабинета, проводившейся им до самого последнего момента, оно было изменено и передано по радио под названием «Международное положение и позиция Японии». При этом начальник Информационного бюро министерства иностранных дел Сума, сообщивший корреспондентам о наличии разногласий между армией и министерством иностранных дел, был подвергнут допросу в жандармерии.

5 июля был раскрыт план убийства отрядом «симпэйтай» представителей проанглийской и проамериканской группировок, в том числе и премьер-министра Ионай. Этот факт свидетельствовал о том, что интриги армии и связанных с нею правых и обновленческих группировок, направленные на замену кабинета, уже таили в себе серьезную угрозу. Этот факт означал, что наступило время для решительного шага в деле осуществления агрессии в южном направлении, которая была чревата опасностью войны с Англией и Америкой. [332]