«Мы закатим немцам большую музыку...» Наступление на Керченском полуострове (январь — апрель 1942 г.)

Последним из цепочки наступательных операций зимы 1942 г. было наступление высадившихся в Крыму в конце декабря 1941 г. войск. На этом направлении советские войска позже всего перешли от обороны к наступлению и, соответственно, позднее начали подготовку к активным действиям в рамках общего «наступления Шапошникова».

План наступательной операции по освобождению Крыма был доложен в Ставку ВГК командующим Кавказским фронтом Д.Т.Козловым 1 января 1942 г. Как и другие планы наступательных операций фронтов зимы 1942 г., это был амбициозный замысел с использованием новейших средств борьбы. Однако точно так же план страдал от отсутствия эффективного эшелона развития успеха. В его роли по плану Д.Т.Козлова должна была выступать импровизированная группа из танков и кавалерии. На нее возлагалась задача прорыва к Перекопу с целью закупорить выход из Крыма и отрезать войска 11 -й армии Манштейна от снабжения:

«Мехгруппой в составе двух танковых бригад, одного танкового полка, одного мотострелкового полка, одной кавдивизии, усиленной АРГК, — ударом в направлении Владиславовка, Перекоп изолировать крымскую группировку противника от Северной Таврии, прочно занять Перекоп, Чонгар, поворотом на юг основных сил добиться полного окружения и уничтожения группировки противника» (Русский архив: Великая [230] Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г..... С.481).

Точно так же, как под Вязьмой, планировалась высадка воздушного десанта:

«Выброской парашютного десанта в район Перекопа отрезать пути отхода противника на север до подхода мехгруппы» (там же).

Высаженные в Крыму 51-ю и 44-ю армии план командующего Кавказским фронтом предполагал использовать для надежного отсечения немецких войск в районе Севастополя от Перекопа. Первая должна была «в составе четырех сд, двух стрелковых бригад, усиленная двумя ап АРГК, двумя инжбатами, одним понтонным батальоном, развивает наступление за мехгруппой. В дальнейшем переходит к обороне [района] Чонгар, Перекоп и не допускает подхода свежих сил [противника] в Крым». Вторая «в составе трех сд, усиленной одним ап АРГК, одним инжбатальоном, ударом в направлении Владиславовка, Симферополь не допустить отхода крымской группировки противника на север от Севастополя». 9-й стрелковый корпус должен был наступать вдоль побережья, а 47-я армия в составе двух стрелковых дивизий обеспечивала оборону побережья. Одновременно предполагалось заставить распылить силы противника по периметру Крымского полуострова высадкой морских десантов в Алушту, Евпаторию и Геническ.

Директивой Ставки ВГК №170005 от 2 января 1942 г. план был утвержден. Д.Т.Козлову предписывалось всемерно ускорить подготовку наступления и быстрее перебазировать на Керченский полуостров авиацию.

Позднее командующий 11-й армией Э. фон Манштейн упрекал советское командование в нерешительных действиях, которые якобы спасли его армию от разгрома:

«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46 пд от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы [231] обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка Восточного фронта 11 армии. [...] Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать» (Манштейн Э. фон. Указ. соч., с.247).

Однако почему-то Манштейн не высказывает такие же упреки самому себе в отношении подготовки и проведения штурма Севастополя в декабре 1941 г. Именно задержки в сосредоточении [232] немецких войск вследствие погодных условий и плохого состояния дорог привели к позднему началу штурма города и его неуспеху в связи с началом высадки советских войск в Феодосии и Керчи. Те же причины вызвали задержку с началом реализации амбициозного плана с перехватом выхода из Крыма.

Упреки Манштейна в отсутствии у советских войск плана «смелой глубокой операции» выглядят на фоне утвержденного Ставкой ВГК замысла наступления Кавказского фронта просто смешно. Однако на пути реализации этого плана возник ряд сложностей. Со 2 по

5 января на Черном и Азовском морях свирепствовал жесточайший шторм, из-за которого транспорты не могли выходить из Новороссийска и входить в Феодосийский порт. Только 5 января суда пошли нормально.

6 января снегопады и морозы сменились в Крыму оттепелью, начались дожди. Лед пролива покрылся водой, и переправа по льду перестала существовать. Дороги развезло. Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия почти прекратился. Высаженные части не могли развивать наступление, поскольку части не имеют тылов для подвозки боеприпасов и других видов снабжения. Все эти сложности задерживали начало наступления Кавказского фронта на перехват коммуникаций армии Манштейна. В ходе переговоров с И.В.Сталиным и А.М.Василевским 5 января 1942 г. Д.Т.Козлов назвал датой возможного начала наступления период 13—16 января.

Вследствие зависимости от перевозок по морю, льду и раскисшим дорогам Керченского полуострова Кавказский фронт проигрывал развертывание войск для грядущего сражения за Крым 11-й армии. С запада к Феодосии двигались снятые с периметра блокады Севастополя 170-я и 132-я пехотные дивизии. Их сосредоточение заняло две недели, потраченные советскими войсками на преодоление трудностей снабжения и сосредоточения войск. [233]

Немецкое командование всегда обращало много внимания на вопросы логистики и снабжения и потому стремилось удерживать важные узлы коммуникаций и, соответственно, отбирать такие узлы у противника. Оправившись от шока высадки советских войск в Крыму, Манштейн начал сосредоточение войск для удара по Феодосии. Несмотря на сложности с прикрытием с воздуха (они стоили потопления 4 транспортов, повреждений еще двух и крейсера «Красный Кавказ»), Феодосия много значила для снабжения войск Кавказского фронта.

В первую очередь Манштейном были сняты с периметра блокады Севастополя 170-я и 132-я пехотные дивизии. Из резерва группы армий «Юг» в Крым был переброшен 213-й пехотный полк 73-й пехотной дивизии. Теоретически группа армий «Юг» могла перебросить больше, но в этот же период началась Барвенковско-Лозовская операция Юго-Западного и Южного фронтов, и дальнейшие рокировки войск в Крым остановились. К 15 января все было готово к наступлению на Феодосию. Манштейном были сосредоточены 170, 132 и 46-я пехотные дивизии, 213-й пехотный полк и румынская горная бригада. Им противостояли не завершившие выгрузку в Крыму войска 44-й и 51-й армий: 224-я стрелковая дивизия без артиллерии, два полка 390-й стрелковой дивизии, не полностью 396-я стрелковая дивизия, один полк 398-й стрелковой дивизии, 236-я и 63-я стрелковые дивизии. Проблемой советских войск была их растянутость по фронту при неготовности к наступлению. Им нужно было перекрывать фронт от Азовского моря до Феодосии. Сильный удар по любому участку фронта мог привести к катастрофе.

Немецкое наступление началось 15 января, и к 18 января немцы полностью заняли Феодосию. Немцами было заявлено о захвате 10 тыс. пленных, 177 орудий и 85 танков. Под ударами войск Манштейна 44-я армия [234] была вынуждена отойти. Был тяжело ранен командующий армией генерал А.Н.Первушин, погиб член Военного совета А.Г.Комиссаров, контужен начальник штаба полковник С.Е.Рождественский. В командование армии вступил генерал И.Ф.Дашичев.

Командующий Кавказским фронтом Д.Т.Козлов отдал приказ отойти на Парпачский перешеек, на так называемые Ак-Монайские позиции. Такое решение было вполне объяснимо: узкий Парпачский перешеек позволял создать фронт достаточной плотности и прочности для хотя бы временной стабилизации обстановки.

Столкнувшись с кризисом в организации наступления в Крыму, Ставка ВГК направила в Крым своих представителей — армейского комиссара 1-го ранга Л.З.Мехлиса и заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора П.П.Вечного. [235] Колесивший по разным фронтам с самого начала войны Лев Захарович Мехлис был своего рода «глазами и ушами» Верховного Главнокомандующего в войсках. По причине отсутствия навыков в этой области Мехлису не ставились задачи по управлению войсками. Он занимался формированием частей, осуществлял надзор и психологический нажим на высший командный состав. Все прекрасно знали, что Л.З.Мехлис имеет прямое отношение к аресту и последующему расстрелу командования Западного фронта (Д.Г.Павлова, В.Е.Климовских и других) в июле 1941 г., и поэтому угрозы, к которым часто прибегал армейский комиссар, не считали пустым звуком. Однако назначение Л.З.Мехлиса «глазами и ушами» в Крым было существенным кадровым просчетом. Волевые и профессиональные качества Д.Т.Козлова оставляли желать лучшего, и под нажимом энергичного до фанатизма Мехлиса он окончательно растерялся.

Буквально сразу по прибытии в Крым Л.З.Мехлис заявил А.М.Василевскому: «Мы закатим немцам большую музыку». Впрочем, «закатывание музыки» началось с «материализации духов и раздачи слонов» командованию Крымского фронта за потерю Феодосии. В приказе войскам фронта №12 от 23 января 1942 г. были проанализированы причины неудач боев 15—18 января. Были названы имена виновных: «позорно бежавшего в тыл» командира 9-го стрелкового корпуса И.Ф.Дашичева, к тому времени уже арестованного, командира 236-й стрелковой дивизии комбрига В.К.Мороза, командира 63-й горнострелковой дивизии П.Я.Цендзеневского (остался командовать дивизией до самого конца обороны Керченского полуострова) и других. Помимо кнута были и пряники: по просьбе Л.З.Мехлиса фронту были отпущены 450 ручных пулеметов, 3 тыс. пистолетов-пулеметов ППШ, 50 минометов калибром 82 мм и 120 мм, два дивизиона реактивных минометов М-8. Были обещаны танки Т-34 и КВ. Уже 24 января [236] Мехлис добивается назначения нового командующего авиацией фронта — генерал-майора авиации Е.М.Николаенко. К тому моменту на аэродромах полуострова скопилось 110 неисправных самолетов, в результате в день производилось не более одного самолето-вылета. В Крым по настоянию Л.З.Мехлиса был направлен начальником штаба 51-й армии командир 163-й стрелковой дивизии полковник Г.П.Котов.

Захват Феодосии вынудил советское командование перестроить свои планы и вместо наступления на перехват коммуникаций 11 -й армии у Перекопа и Симферополя нацелить 51-ю и 44-ю армии на окружение и разгром феодосийской группировки противника с одновременной высадкой десанта в порту Феодосии. Впервые этот план был озвучен в докладе Д.Т.Козлова от 25 января. В целях упрощения управления войсками 28 января Кавказский фронт был разделен на Крымский фронт и Закавказский военный округ. Командующим Закавказским округом назначили «героя» Умани И.В.Тюленева, командующим Крымским фронтом — Д.Т.Козлова.

Для усиления Крымского фронта были использованы войска, высвободившиеся 29 января 1942 г. в результате подписания договора между СССР, Великобританией и Ираном. Советские и английские войска были введены в Иран в августе 1941 г. для свержения пронемецкого правительства. После подписания договора напряженность в регионе спала, и войска из Ирана были направлены на Керченский полуостров. Благодаря прибытию танков из Ирана и хлопотам Мехлиса по усилению фронта новыми танками войска в Крыму были существенно усилены бронетехникой. 39-я и 40-я танковые бригады насчитывали по 10 KB, 10 Т-34 и 25 Т-60. 55-я и 56-я танковые бригады из Ирана — по 66 Т-26 и 27 огнеметных танков. 226-й танковый батальон насчитывал 16 танков КВ.

Одной из проблем, с которыми столкнулось командование [237] Крымского фронта, стал языковой барьер в детищах «перманентной мобилизации». Например, 390-я стрелковая дивизия С.Г.Закияна прибыла на фронт, насчитывая 553 русских, 10 185 армян, азербайджанцев и грузин. 7603 человека в дивизии плохо или совсем не владели русским языком. Л.З.Мехлис требовал «очистить» дивизии от «кавказцев», просил от начальника Главного управления формирования и укомплектования Щаденко прислать 15 тыс. человек русского пополнения. В итоге дивизии с Кавказа были переформированы в «национальные». Пока Крымский фронт занимался кадровыми перестановками и формированием «национальных» частей, немецкие XXX армейский корпус (170-я и 132-я пехотные дивизии) и XLII армейский корпус (46-я пехотная и 18-я румынская дивизии) совершенствовали свою оборону.

Наступление войск Крымского фронта началось только [238] 27 февраля. Узкий Парпачский перешеек благоприятствовал оборонительным действиям немцев на этом направлении. 51-й армии удалось продвинуться только на 1,5—2 км. Немецкие дивизии сумели отбить атаки противника, но 18-я румынская дивизия не устояла. Положение было восстановлено вводом в бой 213-го пехотного полка.

Начавшийся дождь снова сделал дороги непроезжими. Отсутствие навыков взлома подготовленной обороны не компенсировалось наличием большого количества танков. К 2 марта войска фронта потеряли в безуспешных атаках 93 танка. В тот же день Д.Т. Козлов принял решение закрепиться на занятых рубежах и «перейти в наступление, когда подсохнет почва». После первого неудачного наступления в 39-й танковой бригаде осталось 2 KB, 6 Т-34 и 11 Т-60, в 40-й танковой бригаде — 2 KB, 7 Т-34 и 21 Т-60, в 229-м танковом батальоне — 4 КВ. Выведенные из Ирана легкие танки Т-26 различных типов находились в 55-й (53 машины) и 56-й (90) танковых бригадах, 24-м танковом полку (29 Т-26). Неудача наступления вызвала кадровые перестановки. 10 марта после шифровки Л.З.Мехлиса И.В.Сталину был снят начальник штаба Крымского фронта генерал-майор Ф.И.Толбухин. В дальнейшем Ф.И.Толбухин дорос до командующего фронтом. Новым начальником штаба фронта был назначен представитель Ставки П.П.Вечный. Следующее наступление было назначено на 13 марта.

Основной идеей нового наступления Крымского фронта стало «обойти систему инженерных сооружений с севера». Основной удар наносился правым флангом Крымского фронта — 51-й армией В.Н.Львова. Наступление началось 13 марта в 12 часов. Дело, наконец, сдвинулось с мертвой точки. В ночь на 18 марта в бой была введена 390-я «национальная» дивизия при поддержке 55-й танковой бригады М.Д.Синенко. Наступающим удалось продвинуться в глубину обороны [239] на 7–8 км, образовав нависающий над Феодосией выступ. Немецкие войска держались уже из последних сил:

«18 марта штаб 42 корпуса вынужден был доложить, что корпус не в состоянии выдержать еще одно крупное наступление противника» (Манштейн Э. фон. Указ. соч., с.257).

Вместе с тем наступление привело к большим потерям наших войск. С 13 по 19 марта 56-я танковая бригада потеряла 88 танков, 55-я — 8 танков, 39-я — 23 танка, 40-я танковая бригада — 18 танков, 24-й танковый полк — 17 танков, 229-й отдельный танковый батальон — 3 танка.

Пока советские войска пытались пробиться через Парпачский перешеек, немецкое командование перебросило в Крым два свежих соединения — 28-ю егерскую и 22-ю танковую дивизию. Вторая формировалась осенью 1941 г. на западе. В феврале 22-я танковая дивизия насчитывала 45 Pz.II, 77 Pz.38(t) и 20 Pz.IV (с 24-калиберным 75-мм орудием). Дивизия прибыла в Крым в начале марта 1942 г. Крещение в боях соединение получило в немецком контрнаступлении 20 марта 1942 г. Одновременно продолжилось наступление 51-й армии. Разгорелось встречное сражение, в результате которого потерпели неудачу как попытки советских войск продвинуться дальше, так и попытки немцев нанести им крупное поражение. 22-я танковая дивизия была вынуждена записать в безвозвратные потери 9 Pz.II, 17 Pz.38(t) и 6 Pz.IV. На поле боя осталось 17 танков 22-й танковой дивизии, 8 из которых оказались исправными и впоследствии использовались в танковых частях Крымского фронта.

К 25 марта от некогда довольно сильных танковых войск Крымского фронта остались одним воспоминания. В 39-й танковой бригаде насчитывалось 4 танка (2 KB и 2 Т-60), в 40-й — 13 танков (все легкие), в 56-й — 31 танк, в 24-м танковом полку — 4 танка, в 229-м отдельном танковом батальоне — 2 танка КВ.

В конце марта — начале апреля на фронте установилось [240] относительное затишье. Неудача очередной попытки Крымского фронта прорваться с Парпачских позиций побудила Л.З.Мехлиса снова произвести кадровые перестановки. 29 марта 1942 г. он докладывает И.В.Сталину:

«Я долго колебался докладывать Вам о необходимости сменить командующего фронтом Козлова, зная наши трудности в командирах такого масштаба. Сейчас я все же решил поставить перед Ставкой вопрос о необходимости снять Козлова».

Далее представитель Ставки ВГК осыпал Д.Т.Козлова целым букетов «комплиментов»:

«ленив, неумен», «обожравшийся барин из мужиков». Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска «для него наказание». В войсках фронта неизвестен, авторитетом не пользуется. К тому же «опасно лжив».

В тот же день о необходимости снятия командующего доложили И.В.Сталину члены Военного совета фронта. На этой «оптимистичной» ноте Крымский фронт вступил в период подготовки к новой наступательной операции. [241]

Итоги операции

Особенностью операций Кавказского (Крымского) фронта в январе — марте 1942 г. стало то, что они почти сразу перешли в позиционную фазу. Аналогом этого была бы остановка Западного фронта на рубеже р. Лама и позиционные бои на нем вплоть до марта месяца. Только на Ламе удалось концентрацией артиллерии прорвать фронт, а в Крыму — нет. Причин у этого много: трудности со снабжением, узкий фронт, не позволяющий активно маневрировать, и вялый командующий.

Крымский фронт хлебнул полную чашу наступления в мало подходящее для активных действий время года. Во-первых, обойдя приморский фланг противника, войска оказались в зависимости от погоды на море и состояния советского торгового и военно-морского флота на Черном море. Из-за погоды и малого числа транспортов был безвозвратно упущен наиболее выгодный момент для осуществления наступления в Крыму в начале января 1942 г. Во-вторых, постоянно меняющаяся погода приводила к раскисанию дорог. При этом степная, безлесная местность не позволяла настелить гать подобно коммуникациям 2-й ударной армии в болотах под Любанью или знаменитой гати из 40 тыс. деревьев в тылах группы армий «Центр».

Для прорыва позиционной обороны немцев требовались штурмовые группы из хорошо подготовленных бойцов, а не «национальные» дивизии. Несмотря на это, войскам Д.Т.Козлова в марте 1942 г. почти удалось достичь ситуации, подобной январскому прорыву позиционного фронта на р. Лама 20-й армией А.А.Власова. Однако здесь Крымскому фронту не повезло в том плане, что наступление на Керченском полуострове стало единственным местом Восточного фронта, на котором немцами была введена свежая танковая дивизия — 22-я. Единственная танковая дивизия, поступившая [242] в качестве пополнения до окончания зимы, была направлена не под Вязьму, Ржев или Харьков, а в Крым. Вторая прибывшая на Восточный фронт свежесформированная немецкая танковая дивизия — 23-я — была введена в бой только в летнем наступлении по плану «Блау». Наличие танковой дивизии в Крыму в последующем создало предпосылки для перехода 11-й армии в наступление.