По боевой тревоге
В ночь на 22 июня 1941 г. Военный совет Ленинградского военного округа получил телеграмму, подписанную Народным комиссаром обороны СССР и начальником Генерального штаба, предупреждавшую о возможном нападении немецко-фашистских войск на Советский Союз. В телеграмме частям и соединениям предписывалось быть в полной боевой готовности к отражению возможного нападения противника. Военно-воздушным силам и войскам ПВО, в частности, было приказано рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию и тщательно ее замаскировать, противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава, подготовить мероприятия по затемнению городов и объектов {6}.
Командующий ВВС Ленинградского военного округа генерал-майор авиации А. А. Новиков, вызванный ночью в штаб округа, отдал приказание командирам авиационных соединений и частей объявить боевую тревогу, рассредоточить материальную часть и подготовиться к боевым действиям. На каждом аэродроме базирования истребительной авиации было выделено по одной дежурной эскадрилье, готовой к вылету. В бомбардировочных полках подготовили боекомплект для нанесения ударов но противнику.
На рассвете 22 июня 1941 г. вражеские бомбардировщики сбросили бомбы в районе поселков Ура-Губа и Кола. В Мурманске прозвучал сигнал первой воздушной тревоги. С этого дня налеты неприятельской авиации становились все чаще. С 22 по 30 июня только авиация 5-го воздушного флота совершила 21 налет на советские поиска, 6 — на коммуникации и 7 — на аэродромы. В каждом налете участвовало от 12 до 30 самолетов {7}.
Как только стало известно о вероломном нападении фашистской Германии на СССР, в авиационных полках прошли митинги и собрания. Авиаторы давали клятву самоотверженно защищать страну от гитлеровских захватчиков. В резолюции митинга личного состава 72-го скоростного бомбардировочного авиаполка говорилось: «В годину серьезной опасности, нависшей над нашей Родиной, мы, как никогда, еще теснее сплотимся вокруг нашей партии и ее ленинского ЦК и клянемся перед всем советским народом, что будем самоотверженно драться за каждую пядь советской земли до последней капли крови, до последнего вздоха»{8}.
Командиры и политработники проводили с летным и техническим составом разъяснительную работу. Инструктор политотдела 1-й смешанной авиационной дивизии старший политрук Ф. И. Рекин прямо на аэродроме, у боевых самолетов, беседовал с летчиками-истребителями. Он говорил о том, что война началась суровая и жестокая, война за свободу и честь Родины. Горячие и взволнованные слова политработника вызывали у летчиков чувство ненависти к врагу, стремление как можно быстрее вступить в бой. Такие же беседы проводились и на других аэродромах.
Серьезная угроза Ленинграду и советской Карелии исходила с севера. Хотя Финляндия официально не объявила войну СССР, фактически она активно использовалась фашистской Германией в борьбе против нашей страны. В Финляндии были сконцентрированы немецкие войска, с ее территории совершались налеты на Ленинград.
Учитывая это, штаб ВВС Северного фронта по указанию Ставки Главного Командования разработал план уничтожения самолетов на аэродромах Финляндии и Северной Норвегии, чтобы сорвать новые налеты на Ленинград и улучшить соотношение сил в воздухе. По этому плану армейская авиация наносила удары по неприятельским аэродромам перед фронтом своих армий, а фронтовая группа и ВВС Балтийского флота — по аэродромам в глубине территории Финляндии и на побережье Финского залива.
Операция началась утром 25 июня. Одновременно нападению были подвергнуты 18 наиболее важных аэродромов. В Заполярье в этот день пятерка самолетов И-16 145-го истребительного авиационного полка, ведомая командиром эскадрильи капитаном А. П. Зайцевым, штурмовала аэродром Луостари. На обратном пути в районе Маяк Мишукова группу атаковали немецкие истребители. В завязавшемся бою советские летчики сбили «Мессершмитт-110». Так был открыт боевой счет в 145-м истребительном авиаполку.
Воздушная разведка установила, что на аэродроме Рованиеми сосредоточено большое количество немецких бомбардировщиков. На их уничтожение вылетели самолеты СБ 137-го скоростного бомбардировочного авиационного полка. Они шли без прикрытия истребителей, так как до вражеского аэродрома было более 300 км. При пролете над одним из населенных пунктов в Финляндии нашу группу обстреляла зенитная артиллерия. Под самолетом младшего лейтенанта А. Р. Сливки разорвался снаряд крупного калибра. Взрыв оказался такой силы, что СБ выбросило из общего строя. С трудом восстановив горизонтальный полет, Сливка осмотрел кабину: многие приборы оказались разбитыми и не действовали. Но двигатели продолжали работать. Молодой командир звена собрал ведомых, которые при взрыве разошлись в стороны, и снова занял со своим звеном место в строю эскадрильи.
В районе аэродрома советские бомбардировщики попали в настоящий огненный шквал. Под сильным огнем зенитной артиллерии экипажи все же сбросили бомбы по целям. Однако гитлеровцы успели поднять свои истребители.
Тяжело пришлось советским авиаторам. На самолете старшего лейтенанта А. Н. Володина сначала загорелся один мотор, а вскоре был поврежден и второй. Горящий бомбардировщик стал быстро снижаться. Командир эскадрильи приказал экипажу прыгать. Первым выбросился штурман, но фашистские летчики расстреляли парашютиста. Стрелок-радист был убит в самолете. Володин, видевший, как «мессершмитты» расстреляли штурмана, сделал затяжку и открыл парашют уже у самой земли. Однако гитлеровцы следили за летчиком и уже на земле обстреляли его из пулеметов. Переждав за гранитным валуном, когда фашистские самолеты уйдут, Володин двинулся на восток. Пройдя за десять суток более 300 км, он повстречался с советскими пехотинцами, вместе с которыми три дня с автоматом в руках дрался с врагом. Только после этого он явился в свою часть и продолжал уничтожать гитлеровцев с воздуха.
Не легче проходили и другие налеты на вражеские аэродромы. 27 июня шесть бомбардировщиков СБ этого же полка во главе с капитаном В. В. Котовым вылетели на бомбардировку аэродрома Луостари. Стояла пасмурная погода. Прорвавшись сквозь зенитный огонь, советские экипажи сбросили бомбы на самолетные стоянки: три самолета были уничтожены и еще несколько повреждены. Однако один советский бомбардировщик также был сбит прямым попаданием зенитного снаряда.
Из-за отсутствия самолетов-истребителей в 55-й смешанной авиационной дивизии экипажи 72-го скоростного бомбардировочного авиаполка вынуждены были вылетать на боевые задания без истребительного прикрытия.
Девятка за девяткой СБ уходили на бомбардировку финских аэродромов. Наши бомбардировщики нанесли врагу значительный урон, но и сами понесли потери. Положение улучшилось после прибытия 27 июня в состав дивизии 155-го истребительного авиаполка, имевшего 33 самолета И-16.
За шесть дней воздушной операции советская авиация произвела около 1000 самолето-вылетов. Налетам подверглись 39 аэродромов. Противнику был нанесен значительный урон в самолетном парке {9}.
Эта первая воздушная операция советских ВВС в Великой Отечественной войне стала прообразом будущих операций по уничтожению самолетов врага на аэродромах базирования. Она сыграла важную роль в борьбе за господство в воздухе на севере и северо-западе СССР.
Активно действовала и авиация противника, стремившаяся наносить удары по советским аэродромам. 26 июня несколько групп немецких бомбардировщиков и истребителей с разных направлений, эшелонируясь по высоте, пересекли линию фронта. Навстречу им вылетели летчики 147-го истребительного авиаполка. Перехватив воздушного противника, они вступили в бой. Особенно самоотверженно сражался командир эскадрильи старший лейтенант Л. И. Иванов, личным примером увлекавший товарищей в атаку. В этой неравной схватке он сбил «Мессершмитт-110».
27 июня вражеский налет повторился, и снова первым в воздух поднялся старший лейтенант Л. И. Иванов. Ему пришлось одному драться против семи «мессершмиттов», но коммунист не дрогнул и сумел поджечь один Ме-109. Однако в этом бою сам он погиб. Попытка врага бомбить аэродром была сорвана. 22 июля 1941 г. старшему лейтенанту Иванову Леониду Илларионовичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В конце июня немецко-фашистская авиация пыталась нанести удар по советскому аэродрому в районе Мурманска. Для отражения налета в воздух была поднята группа истребителей 145-го авиаполка. Завязался упорный воздушный бой, в котором самоотверженно сражался командир звена лейтенант И. Т. Мисяков. За успешные боевые действия в период советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Иван Титович Мисяков был награжден орденом Красной Звезды. И теперь он показывал пример мужества и бесстрашия. Однако силы были неравные. Израсходовав все снаряды и видя, что «Мессершмитт-110» заходит на цель для бомбометания, лейтенант Мисяков пошел На таран. После удара советского истребителя двухмоторный вражеский самолет взорвался. Погиб и советский летчик. Посмертно Иван Титович Мисяков был награжден орденом Ленина.
Боевые действия советской авиации не ограничивались только отражением налетов авиации противника и нанесением ударов по его аэродромам. В этот период она выполняла и другие важные задачи: наносила удары по войскам врага, вела воздушную разведку. И всегда советские летчики проявляли мужество, героизм, самоотверженность, боевую взаимовыручку.
Дерзким был полет на разведку летчиков 145-го истребительного авиаполка старшего лейтенанта А. А. Прокофьева и младшего лейтенанта Н. К. Шпота. Несколько раз они попадали под зенитный обстрел на своих И-16, воли бой с «Мессершмиттами-109», но боевое задание выполнили. В порту Петсамо они обнаружили девять транспортных судов, на аэродроме Луостари — десять самолетов, а на дорогах — вражеские части, двигавшиеся на восток. Эти ценные сведения были немедленно переданы командованию.
Большое влияние на боевое применение авиации оказывали географические, климатические и метеорологические условия. В период полярного дня, продолжавшегося и Заполярье несколько летних месяцев, авиация сторон действовала наиболее активно. Круглые сутки не утихали воздушные бои. В период полярной ночи боевая активность авиации снижалась. Поддержка войск на поле боя резко ограничивалась, затруднялось обнаружение воздушного противника и отражение его налетов. Основным способом борьбы за господство в воздухе были удары по аэродромам.
Наличие морей обусловливало сосредоточение на Севере не только фронтовой, но и морской авиации, что требовало организации четкого взаимодействия между ними. Характерной чертой боевого применения морской авиации, особенно летом и осенью 1941 г., являлось ее широкое использование для поддержки сухопутных войск. Это диктовалось недостаточным количеством самолетов во фронтовой авиации.
Программой мобилизации всех сил и средств Советской страны на борьбу с врагом явилась директива СНК 13 СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 г. Содержание директивы было изложено в речи Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, переданной по радио 3 июля этого года. Коммунистическая партия разъясняла советскому народу цели и характер войны, призывала советских людей еще теснее сплотиться вокруг ленинской партии, отстаивать каждую пядь земли, драться до последней капли крови за родные города и села. Эти указания партии легли в основу всей партийно-политической работы в Вооруженных Силах, в авиационных частях, защищавших Заполярье и Карелию. Важное мобилизующее значение имели митинги, партийные собрания, беседы командиров и политработников. Почти вся партийно-политическая работа проводилась на аэродромах.
В конце июня коммунисты 145-го истребительного авиаполка собрались у одного из самолетов на партийное собрание. Обсуждался вопрос об авангардной роли коммунистов в бою. Коммунисты А. П. Зайцев, С. Н. Соколенков. в коротких и горячих выступлениях давали клятву самоотверженно сражаться с врагом и призывали товарищей беспощадно громить его. В это время с наблюдательного пункта сообщили, что в воздухе замечены самолеты противника. Летчики быстро заняли места в кабинах, пошли на взлет и с ходу вступили в неравный бой. Группа во главе с капитаном Зайцевым сбила в этом бою два «мессермшитта» {10}.
Партийно-политическая работа, увязываемая с конкретными боевыми задачами, стоявшими перед частями и подразделениями, давала положительные результаты. Креп боевой дух авиаторов, росла их ненависть к врагу. Немецкий горнострелковый корпус «Норвегия», перешедший в наступление 29 июня, стремился совершить прорыв и не позднее 4 июля захватить Мурманск. Войска 14-й армии под натиском превосходящих сил врага отошли на рубеж по восточному берегу реки Западная Лица. Но, несмотря на все усилия, гитлеровцам так и не удалось прорваться к Мурманску.
На кандалакшском направлении 1 июля началось наступление 36-го корпуса и 6-й финской пехотной дивизии, имевших задачу захватить Кандалакшу, перерезать Кировскую железную дорогу и тем самым лишить 14-ю армию и Северный флот связи с центром страны. В течение сорока дней войска противника пытались преодолеть оборону нашего 42-го Стрелкового корпуса. Но советские войска стойко обороняли свои рубежи.
На другой день начали атаки на ухтинском и кестсньгском направлениях финские войска. Имея более чем тройное превосходство в силах, они сумели к 9 июля продвинуться в глубь Карелии от 26 до 40 км.
Ожесточенные бои разгорелись на ребольском направлении, где противнику удалось прорвать оборону наших поиск. Но и здесь к середине июля враг был остановлен. Такая же обстановка сложилась севернее Ладожского озера, где в ночь на 1 июля был нанесен удар в стык наших армий в районе Лахденнохья. Противник рассчитывал прорваться к западному побережью Ладоги, изолировать армии друг от друга и в дальнейшем уничтожить их но частям. Однако его планы были сорваны. Остановлено было наступление противника на олонецком и петрозаводском направлениях.
Действия сухопутных войск противника активно поддерживались авиацией. В период наступления она вела борьбу за завоевание господства в воздухе, поддерживала и прикрывала свои войска на поле боя, наносила удары но населенным пунктам, войскам, железнодорожным узлам на глубину до 100 км, а в отдельных случаях и до Ж) км от линии фронта, вела воздушную разведку. Неприятельская авиация постоянно увеличивала количество налетов на город и порт Мурманск. За последние десять дней июня в них участвовало 70 самолетов, в июле — 220, в августе — уже 227. {11}
Стремясь «протолкнуть» свою наступающую пехоту, нражеская авиация налеты на советские войска Совершала, как правило, группами по 12–30 самолетов. Однако, понеся значительные потери от нашей авиации и зенитной артиллерии, фашистские пилоты вынуждены были изменить тактику. Они стали летать более мелкими группами, по 5–7 самолетов, на больших высотах, маскируясь облачностью, солнцем, применяя противозенитный маневр и с обязательным прикрытием истребителей. При отсутствии советских истребителей в воздухе немецкие самолеты находились над полем боя более продолжительное время, рассредоточивались на мелкие группы или одиночно и выполняли бомбометание с пикирования. Но когда в воздухе показывались советские истребители, вражеские бомбардировщики, не принимая боя, стремились поскорее уйти на свою территорию или скрыться в облаках.
Истребители сопровождения противника, как правило, одной группой барражировали над районом действий своих бомбардировщиков, а второй группой непосредственно сопровождали их, стремясь обеспечить безопасный сбор после атаки цели. В дальнейшем вражеская авиация стала стремиться вытеснить наших истребителей с поля боя. Такой же тактики гитлеровцы придерживались при налетах на населенные пункты, железнодорожные узлы и другие объекты. Кроме того, авиация противника систематически вела разведку поля боя, акватории Баренцева и Белого морей, Кировской железной дороги.
Чтобы сдержать натиск противника на земле и в воздухе, от советских авиаторов требовалось высокое боевое мастерство и мужество, а также глубокое понимание стоящих перед войсками задач, нужна была активная поддержка их на и поле боя. На мурманском, кандалакшском и кестеньгском направлениях с частями 14-й армии успешно взаимодействовал 137-й скоростной бомбардировочный авиаполк. Его экипажи наносили удары по скоплению вражеских войск, по железнодорожным станциям, морским портам, аэродромам. Южнее, в полосе 7-й армии, поддержка пехоты осуществлялась экипажами 72-го скоростного бомбардировочного авиаполка.
В июле в состав ВВС 7-й армии прибыл 197-й истребительный авиаполк майора А. А. Жемчужина, имевший 19 И-153, а также 65-й штурмовой авиационный полк, которым командовал Герой Советского Союза майор В. И. Белоусов. Хотя этот полк и именовался штурмовым, на его вооружении стояли лишь устаревшие самолеты И-15бис, использовавшиеся в качестве штурмовиков. Да и в других частях ощущался недостаток в самолетах-бомбардировщиках и штурмовиках, способных осуществить эффективную поддержку на поле боя, для чего широко привлекались самолеты-истребители И-15бис, И-153, И-16.
Эффективность поддержки сухопутных войск с воздуха снижалась из-за того, что в первые два месяца войны нашей истребительной авиации пришлось около 57 проц. всех самолето-вылетов затрачивать на отражение налетов вражеской авиации, стремившейся наносить удары по советским войскам, Мурманску, Кировской железной дороге. Бомбардировочная авиация также вела борьбу за господство в воздухе способом уничтожения самолетов на аэродромах. И хотя советские летчики наносили противнику большой урон, однако и сами несли значительные потери. Бомбардировщики, вынужденные летать во вражеский тыл без прикрытия истребителей, оказывались в чрезвычайно тяжелых условиях. Кроме зенитного обстрела они часто подвергались атакам истребителей. Но экипажи действовали мужественно и умело, делая все возможное для выполнения поставленных задач.
Звено 137-го скоростного бомбардировочного авиаполка во главе со старшим лейтенантом С. А. Макшановым 2 июля после удара по фашистским войскам возвращалось на аэродром и было атаковано вражескими истребителями. Макшанов, маневрируя, стремился увести звено, но скорость у СБ была значительно ниже. Отражая атаки гитлеровцев, воздушные стрелки перекрестным огнем сбили один Ме-109. Однако остальные «мессершмитты» продолжали наседать, сосредоточив весь огонь та самолете ведущего. У бомбардировщика вышел из строя левый мотор. Стрелок-радист П. Г. Хайновский был ранен. Сознание стало покидать его. Но даже в этих условиях, собрав последние силы, Хайновский прицелился и меткой очередью сбил еще один Ме-109.
Выдержав неравный бой, будучи раненным, старший лейтенант Макшанов сумел довести горящую машину до своей территории, посадить ее на лес и спасти экипаж. За мужество и героизм, проявленные при выполнении боевых заданий, Сергей Андрианович Макшанов и Петр Григорьевич Хайновский были награждены орденом Ленина.
Повседневно проявляли смелость летчики-истребители. 4 июля при налете около 20 «Юнкерсов-88» на наш аэродром на Кольском полуострове несколько летчиков 145-го истребительного авиаполка успели произвести взлет и пошли наперерез врагу. Завязался воздушный бой. Самоотверженно сражался младший лейтенант С. Ф. Ткачев. Он не вышел из боя даже тогда, когда кончились патроны. Соколиным ударом коммунист поверг наземь вражеский самолет. Но этот таран стоил жизни и советскому летчику.
10 июля тройка самолетов И-16, пилотируемая старшими лейтенантами Н. В. Пискаревым, Н. И. Позднышевым и лейтенантом А. З. Небольсиным, вылетела на разведку в район Западной Липы Выполняя задание, летчики заметили автоколонну противника и по сигналу ведущего пошли в атаку. Небольсин уже разворачивался на второй заход, когда в его самолет подал зенитный снаряд. Машина загорелась, спасти ее было уже невозможно. И тогда комсомолец направил свой И-16 в центр автоколонны. Раздался сильный взрыв, разметавший более пяти машин.
Пискарев и Позднышев, наблюдавшие за этим бессмертным подвигом, решили отомстить фашистам за гибель своего товарища. Они снова спикировали на колонну и длинными очередями стали бить по врагу из пулеметов. Пронесшись последний раз над местом гибели Алексея Небольсина, советские летчики повернули домой. Неожиданно в облаках мелькнул вражеский самолет. И хотя горючее было на исходе, Пискарев и Позднышев преследовали разведчика и били по нему из пулеметов, пока тот не свалился горящим на землю. Уже на последних каплях горючего пара И-16 произвела посадку на своем аэродроме.
Указом Президиума Верховного Совета СССР Алексей Захарович Небольсин был награжден посмертно орденом Ленина. Ордена Ленина был удостоен и Николай Владимирович Пискарев.
Мужественно сражался с врагом командир эскадрильи 155-го истребительного авиаполка капитан Г. Н. Прокопенко. Во главе звена истребителей И-16 он провел бой с четверкой «Мессершмиттов-109». Одному гитлеровцу удалось атаковать и обстрелять самолет Прокопенко, в кабине возник пожар. Но Георгий Николаевич не вышел из боя. Обжигая руки, он выбросил загоревшиеся сигнальные ракеты, атаковал «мессершмитт» и меткой пулеметной очередью сбил его. Еще один самолет противника сбили ведомые Прокопенко.
Мастером воздушного боя был молодой летчик 147-го истребительного авиаполка младший лейтенант В. И. Крупский. Во время одного из вылетов при штурмовке войск на самолете командира звена лейтенанта Е. А. Фомина неожиданно стал давать перебои мотор. Чтобы не связывать остальных летчиков, Фомин передал командование Крупскому, а сам вернулся на аэродром. Тут же Крупский заметил два вражеских самолета и повел пару в лобовую атаку. В ходе короткого напряженного боя один из «мессершмиттов» был сбит.
Вскоре младший лейтенант Крупский был назначен командиром звена. Рос его боевой счет. Добивались побед и ведомые командира звена младшие лейтенанты Н. П. Иванов и А. Е. Жгун. В одном из вылетов отважная и хорошо слетанная тройка обнаружила пару «Мессершмиттов-109». Сблизившись с противником, Крупский со Жгуном стали заходить в атаку правым разворотом, а Иванов — левым. Один из фашистов, видя, что над ним сзади навис советский истребитель, попытался уйти вниз. Но Иванов уже держал его в прицеле и бил из пулеметов. Так была одержана очередная победа.
В упорной борьбе с превосходящими силами противника советские авиаторы проявляли исключительное мужество и твердость духа. Эти качества воспитывались всеми формами и методами партийно-политической работы, проводимой в авиационных частях и соединениях. Командиры и политработники говорили летчикам, техникам, воинам авиационного тыла правду о смертельной опасности, нависшей над нашей Родиной, разъясняли справедливые цели Великой Отечественной войны, призывали авиаторов отдать все силы на разгром гитлеровских захватчиков.
В соответствии с Указом Президиума Верховного Сонета СССР от 16 июля 1941 г. в авиационных дивизиях и районах авиационного базирования вводились политические отделы. Одновременно в авиационных эскадрильях, полках, дивизиях, районах авиационного базирования вместо заместителей командиров по политической части назначались военные комиссары, а в ротах и батальонах — политруки. На комиссаров, являвшихся представителями партии в авиационных частях и соединениях, возлагалась вся полнота ответственности за выполнение боевых задач, за стойкость в бою и верность авиаторов Родине.
Военными комиссарами ВВС 14-й и 7-й армий были назначены бригадный комиссар Григорий Георгиевич Гурьянов и полковой комиссар Александр Алексеевич Званский, военкомами 1-й и 55-й смешанных авиационных дивизий — полковые комиссары Михаил Николаевич Смирнов и Федор Филиппович Морозов.
Многие военные комиссары авиационных полков и эскадрилий были не только хорошими воспитателями личного состава, но и отважными летчиками, личным примером увлекали воздушных бойцов на самоотверженную борьбу с врагом. Например, военкомом 147-го истребительного авиаполка стал старший политрук П. Г. Гримов. В прошлой шахтер, слесарь врубовой машины, он по призыву Коммунистической партии поступил в летную школу, где проявил склонность к общественным наукам, к партийно-политической работе. На фронте Гримов как летчик-политработник умело сочетал в себе качества бесстрашного воздушного бойца и политического руководителя. Личным примером вдохновлял авиаторов на борьбу с врагом военком 155-го истребительного авиаполка старший политрук В. Г. Виноградов, который за мужество и героизм в период советско-финляндской войны был награжден орденом Красного Знамени.
Высоким авторитетом у летчиков и техников 137-го скоростного бомбардировочного полка пользовались комиссары эскадрилий старший политрук Г. М. Лопатеев и политрук К. Ф. Макеев. Оба они были умелыми руководителями, воспитателями и отважными бойцами. Макеев за успешное выполнение боевых заданий был награжден орденом Красной Звезды. Отличился и Лопатеев. В одном из боевых вылетов, будучи ведущим, он точно вывел группу бомбардировщиков на цель. Пробив облачность, экипажи с высоты 300 м нанесли точный удар по скоплению войск, автомашин и огневых средств противника. Отбомбившись, СБ ушли так быстро, что гитлеровцы не успели открыть огонь из зениток. Советские пехотинцы после бомбового удара поднялись в атаку и добились успеха. За своевременную помощь командир стрелковой части передал летчикам благодарность.
В проведении политики партии в массах, воспитании у них высоких морально-политических качеств, мужества, отваги, готовности выполнить свой долг перед Родиной большую роль играли партийные организации. В ряды партии принимались лучшие авиаторы. Формы партийно-политической работы перестраивались в соответствии с требованиями и условиями войны. На первый план в эти дни выдвинулась массовая политическая агитация. Широкое распространение получили митинги. Они проводились в связи с важнейшими решениями Коммунистической партии и Советского правительства, указами о награждении, важными событиями в Красной Армии, в соединениях и частях. В коротких, но горячих, идущих от сердца, выступлениях авиаторы выражали одобрение мероприятиям партии и правительства, давали клятву беспощадно громить фашистских захватчиков. На митинге, посвященном награждению в 145-м истребительном авиаполку летчиков орденами, старший лейтенант Н. В. Пискарев сказал: «Я горячо благодарен Советскому правительству. Говорить много не буду, скажу просто, что мы будем драться храбро. Били, бьем и будем бить фашистских гадов» {12}.
В центре партийно-политической работы постоянно находились вопросы борьбы с врагом, нанесения ему наибольшего урона, всемерной поддержки сухопутных войск, сдерживавших наступление противника, воспитания любви к Родине и ненависти к оккупантам, стойкости и мужества в бою.
Поддержка с воздуха советских сухопутных войск на мурманском и кандалакшском направлениях летом 1941 г. осуществлялась главным образом истребительной авиацией. Существенную помощь 80-му пограничному отряду оказали 145-й и 147-й истребительные авиационные полки, которым была поставлена задача штурмовыми ударами помешать наступлению противника. Группы самолетов И-153 в сопровождении И-16 произвели около 100 самолето-вылетов. При этом летчики выработали эффективный тактический прием. Когда ударная группа расходовала до 70 процентов боеприпасов, ее место занимала прикрывающая группа, а ударная становилась прикрывающей. Так достигалась высокая результативность штурмовых действий и обеспечивалась безопасность от внезапного нападения вражеских истребителей.
Мастером штурмовых ударов был командир эскадрильи 65-го штурмового авиаполка капитан Митрофан Петрович Краснолуцкий. Опытный командир, он умело руководил в бою летчиками, искал новые тактические приемы, личным примером воодушевлял подчиненных на подвиги. По нескольку раз в день Краснолуцкий водил на штурмовку вражеских войск свою эскадрилью, которая и носила противнику ощутимые потери. 8 июля восьмерка И-15бис, возглавляемая Краснолуцким, разрушила мост, взорвала склад боеприпасов и уничтожила батарею, через день группа из десяти самолетов под его командованием уничтожила роту вражеских солдат и сожгла несколько танков.
В период наступления противника в Заполярье и Карелии советские бомбардировщики под прикрытием истребителей действовали по его сухопутным войскам. Нередко и летчики-истребители штурмовали вражескую пехоту на поле боя, на дорогах, в местах скопления. 18 июля четверка истребителей 155-го истребительного авиаполка во главе с командиром полка майором Д. С. Шпаком вылетела на штурмовку колонны автомашин. Рядом с командиром летел комиссар полка старший политрук В. Г. Виноградов. Обнаружив цель, советские летчик устремились в атаку. Снижаясь до высоты бреющего полета, они вели огонь до тех пор, пока не были израсходованы все бомбы и снаряды. Это, конечно, оказалось большой оплошностью. На обратном маршруте советские авиаторам встретился финский бомбардировщик «Бристоль-Бленхейм», но стрелять было нечем. Тогда комиссар развернул машину в сторону бомбардировщика и таранным ударом уничтожил противника. Так геройское смертью погиб комиссар Василий Григорьевич Виноградов {13}.
Мужественно сражались летные экипажи. Но боевая деятельность авиационных частей и соединений была бы невозможна без напряженной и самоотверженной работы воинов инженерно-авиационной службы и авиационное тыла. Победы летных экипажей были и их победами, а неудачи — и их неудачами. Самолеты уходили в бой, а напряженная работа на земле не прекращалась ни днем ни ночью.
Перед личным составом технических и тыловых частей и подразделений стояли важные задачи: содержать самолеты в исправном и боеготовом состоянии, обеспечивать технически грамотное использование и безотказную работу материальной части, быстрее восстанавливать неисправные самолеты, добиваться экономии горки чего и смазочных материалов, обеспечивать перебазирование частей, своевременно эвакуировать неисправные самолеты с мест вынужденных посадок. Выполнение этих задач требовало огромных усилий, умелого и четкого руководства со стороны командиров и политработников, инженеров и техников, высоких морально-политических и» психологических качеств личного состава, воспитываемых) всеми формами и методами партийно-политической работы.
Общее руководство инженерно-авиационной службой (НАС) ВВС 14-й и 7-й армий осуществляли главный инженер ИАС ВВС Северного фронта бригадный инженер А. В. Агеев и его заместители: по эксплуатации — А. Л. Шепелев, по вооружению — В. Н. Стрепехов, по специальным службам — П. С. Зимогорский, по ремонту — В. А. Свиридов. Но централизованное руководство службой ВВС 14-й и 7-й армий было затруднено из-за большой удаленности базирования их частей от Ленинграда, где находился штаб ВВС фронта, а также из-за плохой работы средств связи. Поэтому при быстро меняющейся оперативно-тактической обстановке все вопросы инженерно-авиационного обеспечения боевой деятельности авиации в Заполярье и Карелии в основном приходилось решать старшим инженерам авиационных соединений и частей на местах, проявляя разумную инициативу и находчивость. Этому способствовал и опыт, приобретенный в период советско-финляндской войны 1939–1940 гг. И все же воинам инженерно-авиационной службы нелегко было действовать в новых, более трудных условиях. В 1941 г. ВВС 14-й и 7-й армий имели на вооружении самолеты старых конструкций. 30 проц. самолетного парка требовали замены моторов, воздушных винтов, покрышек шасси, основных агрегатов или ремонта планера. Такое состояние материальной части не могло по сказаться на результатах боевых действий в тот период, когда во время полярного лета советские летчики должны были совершать по 5–7 вылетов в сутки.
В условиях активных боевых действий и значительных потерь советское командование принимало меры для пополнения авиационных частей и соединений материальной частью. Уже в июле 1-я смешанная авиационная дивизия получила 35 новых самолетов-истребителей ЛаГГ-3 и МиГ-3. Одновременно с обслуживанием старой материальной части инженерно-технический состав этого соединения напряженно работал на сборке поступающих самолетов, изучал новые типы машин, особенности их летной эксплуатации, обслуживания и контроля.
Умело организовывали руководство технико-эксплуатационной службой старшие инженеры 145-го, 147-го истребительных, 65-го штурмового авиационных полков военинженеры П. П. Гольцев, Н. Н. Ковальчук, И. Е. Паничев. Эти полки сражались в трудных оборонительных боях, когда особенно необходима была безотказная работа вооружения. Именно в этот период авиаторы столкнулись с большими трудностями. Вооружение советских самолетов, как известно, состояло в основном из пулеметов калибра 7,62 мм и по мощности огневого залпа уступало вооружению самолетов противника, на которых уже стояли пушки. К тому же пулеметы, стоявшие на истребителях И-15бис, И-16, И-153 были сильно изношены и требовали требовали тщательного ухода и своевременного ремонта. Нередко из-за отсутствия специально оборудованных помещений вооружение готовилось к стрельбе под открытым небом, боекомплекты хранились в не приспособленных для этого землянках.
В 1-й смешанной авиационной дивизии техники и механики по вооружению под руководством военинженера 2 ранга А. И. Мазниченко, а также инженеров и техников по вооружению полков и эскадрилий проделали большую работу по обеспечению надежности вооружения. Ими были построены учебные классы и землянки для хранения пушек, пулеметов, боеприпасов, для подготовки их к боевому использованию, оборудованы пристрелочные тиры. Чтобы увеличить мощь огня истребителей на самолеты И-16 и И-153 стали устанавливать по шесть балок для реактивных снарядов РС-82. Это дало хороший результат. В первом же воздушном бою летчик Е. А. Фомин на встречном курсе сбил эрэсом бомбардировщик Ю-87. Успешно применялись реактивные снаряды и в последующих боях.
Большие трудности пришлось преодолевать техникам и механикам по приборам и радиооборудованию. В начале войны аккумуляторные зарядные станции и спецоборудование чаще всего располагались в малопригодных помещениях или находились под открытым небом, что сильно снижало качество работы аккумуляторов, приборов, затрудняло их обслуживание и ремонт. Частые магнитные бури ухудшали, а иногда совершенно прерывали радиосвязь. Но техники и механики спецслужб, несмотря на имевшиеся трудности, обеспечивали надежную и устойчивую работу спецоборудования и радиосредств.
В ходе интенсивных боевых действий почти ежедневно появлялись подбитые и неисправные самолеты. Однако ремонт и своевременный ввод в строй этих машин затруднялись недостаточно развитой сетью полевого и капитально-восстановительного ремонта. Обеспеченность авиационных полков полевым ремонтом в начале войны составляла всего около 50 проц.
Самолеты восстанавливались не только в стационарных условиях и полевых авиамастерских, но и непосредственно на месте их вынужденной посадки. Когда бомбардировщик 137-го авиаполка затонул в озере, на его поиски были посланы летчик особой авиагруппы ГВФ Г. М. Нарбут и старший техник эскадрильи воентехник 1 ранга И. Н. Моисеенко. Пролетая на Малой высоте над озером, а потом и приводнившись на него на самолете-амфибии, летчик и техник пытались отыскать затонувший СБ. Но дно не просматривалось. Лишь с помощью лесника, жившего на берегу, удалось определить место нахождения бомбардировщика. Была создана группа технического состава под руководством И. Н. Моисеенко, в которую вошли также инженер по спецоборудованию секретарь партийного бюро эскадрильи воентехник 2 ранга И. Г. Кулявцев, техник самолета Н. С. Квашнин, другие техники, механики, мотористы, а также водолазы. Ремонтная группа была переброшена на озеро. Водолазы с помощью резиновых понтонов подняли машину на поверхность, затем она была отбуксирована к берегу.
Восстанавливала СБ группа технического состава во главе с техником звена И. Е. Зибровым. Наступила зима, работать приходилось в условиях полярной ночи, и сильные морозы, в пургу. Питались в основном рыбой, так как доставлять продукты из-за отсутствия дорог и плохой погоды не было возможности. Но несмотря на все трудности и лишения, авиаторы сумели внести самолет в строй, и вскоре он был переброшен на свой аэродром {14}.
В первые месяцы войны имелось немало недостатков в работе службы земного обеспечения самолетовождения (ЗОС). Организационно она входила в состав авиационного тыла. В каждом батальоне аэродромного обслуживания по штату предусматривалась команда из 15 человек во главе с начальником ЗОС батальона. Но такие команды имелись лишь в нескольких БАО и в основном обеспечивали ночные полеты: обслуживали наземные световые ориентиры, установленные, как правило, в районе аэродрома. Световыми ориентирами были ацетиленовые фонари проблескового действия, использовавшиеся ранее для морской навигации и полученные во временное пользование из портов Белого моря. Но чаще применялись обычные костры, световой эффект от которых был даже ярче, чем от ацетиленовых фонарей. Фонари или костры использовались в основном как посадочные знаки. Приводные радиостанции применялись редко. И не только из-за их малочисленности, но и прежде всего из-за того, что радиополукомпасы стоялитолько на немногих самолетах-бомбардировщиках, а на истребителях вообще отсутствовали. К тому же некоторые летчики не умели ими пользоваться, не верили в этот прибор. Только позже положение стало меняться. Служба ЗОС оформилась в самостоятельную службу, были сформированы 1-я отдельная маячно-пеленгаторная рота и 15-я отдельная рота ЗОС.
Тыловые авиационные части и подразделения обеспечивали противовоздушную и наземную оборону аэродромов, а также их маскировку, хотя основную роль в прикрытии мест базирования авиации играли летчики-истребители. В начале войны ПВО аэродромов страдала недостатком зенитных огневых средств в батальонах аэродромного обслуживания, что позволяло воздушному противнику наносить удары по самолетным стоянкам и аэродромным сооружениям. Поэтому для защиты аэродромов от ударов с воздуха стали приспосабливать снимаемые с аварийных самолетов пушки и пулеметы, а также наземные пулеметы.
В отражении налетов вражеской авиации приходилось принимать участие и личному составу авиационно-технической службы, который стремился прежде всего спасти материальную часть и быстро ликвидировать последствия бомбардировок. Во время одного из налетов вражеской авиации авиатехник Чирков работал на самолете СБ. Соседний самолет загорелся. Чирков не растерялся, под бомбежкой запустил моторы своего бомбардировщика и отрулил его со стоянки. Мужественно и инициативно действовал техник коммунист Морозов. При налете немецкой авиации на аэродром он занял кабину стрелка-радиста и вел огонь по фашистским самолетам, мешая им снижаться и вести прицельное бомбометание и обстрел аэродрома. Вскоре по инициативе Морозова на стоянках были установлены пулеметы на турелях, и технический состав принимал участие в отражении налетов воздушного противника на наши аэродромы.
Маскировка аэродромов в Заполярье и Карелии, которой руководил инженер-майор Г. И. Рымаренко, затруднялась тем, что многие аэродромы были песчаными, без растительного покрова, отчего резко выделялись на фоне лесных массивов и болот. При маскировке таких аэродромов стремились придать рабочей площади вид непригодной для взлета и посадки при помощи воронок, камней, канав. Цветными грунтами, торфом, дерном создавали ложные дороги. Применялись передвижные кусты и срезанные деревья. С целью маскировки самолеты рассредоточивались, размещались в нишах и других укрытиях, которые строились с учетом естественных условий. Вход в самолетную нишу маскировался подвесной елок, передвигавшихся по натянутой проволоке.
На авиационный тыл возлагалось и медицинское обеспечение авиаторов. Основные силы и средства медицинской службы сосредоточивались в батальонах аэродромного обслуживания. В каждом БАО предусматриваюсь создание амбулатории и лазарета. Старший врач батальона организовывал лечебно-эвакуационное, санитарно-гигиеническое и противоэпидемическое обеспеченно боевых действий авиационного полка.
В начале войны в управлении районов авиационного базирования не было представителя медицинской службы, поэтому начальник санитарной службы авиационной дивизии нес ответственность не только за работу старших врачей полков, но и за деятельность старших врачей БАО. После введения в штатном расписании должности начальника санитарной службы района авиационного базирования начальники санитарной службы авиационных дивизий сосредоточили свою деятельность на организации медицинского обеспечения в дивизиях и руководстве работой старших врачей авиационных полков.
Для повышения работоспособности летного состава медицинская служба авиационных частей и соединений проводила различные мероприятия. Старшие врачи полков и начальники санитарной службы авиационных дивизий осуществляли контроль за состоянием здоровья потного состава путем постоянного динамичного наблюдения и периодических осмотров. Серьезное внимание уделялось медицинскому обеспечению различных видов полетов: кислородному обеспечению, совершенствованию средств спасения и летного снаряжения, контролю за питанием летного состава.
Врачи полков вместе с командирами и политработниками не только следили за здоровьем летчиков, но и добивались укрепления морально-психологического климата в боевом коллективе, подбадривали упавших духом, проводили всестороннюю лечебную работу. В июле командующий и начальник военно-санитарного управления ВВС Красной Армии направили в авиачасти документ, предусматривавший предоставление летному составу организованного отдыха.
С первых дней войны сложилась и успешно осуществлялась четкая система лечебно-эвакуационного обеспечения — этапного лечения раненых и больных и эвакуации их по медицинским показаниям. Исход лечения при ранениях во многом зависел от первой медицинской помощи, которую, как правило, оказывали сами члены экипажей. Но и эта помощь совершенствовалась. Известно, что в начале войны медицинская аптечка крепилась в кабине самолета, поэтому нередко при покидании его с парашютом члены экипажа оставались без медикаментов. Проявляя заботу о летных экипажах, военврач А. М. Валюжинич предложил прикреплять аптечку к лямке парашюта. Это простое, но ценное нововведение распространилось и на других фронтах.
Медицинские работники нередко оказывали первую помощь в трудных и опасных условиях. В июле 1941 г. военфельдшер Ф. М. Рыбчинский, дежуривший на аэродроме, под бомбежкой самоотверженно оказывал медицинскую помощь пострадавшим, хотя сам был ранен. Уже сопровождая последнего раненого в лазарет, Рыбчинский потерял сознание от большой потери крови и острой боли. Подоспевшие на помощь врачи обнаружили у него глубокое рваное ранение мягких тканей левой ноги.
Во время налета вражеской авиации на советский аэродром в Заполярье в августе 1941 г. начальник санитарной службы 2-го района авиационного базирования А. М. Валюжинич руководил отправкой раненых с аэродрома. И тут он увидел, что неподалеку загорелся наш самолет. Валюжинич сам был ранен в ногу, но, превозмогая боль, бросился к машине. Засыпав бензобаки песком, он предотвратил взрыв самолета. За умелые действия по медицинскому обеспечению авиаторов, за героизм и самоотверженность, проявленные при оказании помощи раненым, А. М. Валюжинич был награжден орденом Красного Знамени, а Ф. М. Рыбчинский — медалью «За боевые заслуги».
В трудных условиях начального периода Великой Отечественной войны авиаторы 14-й и 7-й армий самоотверженно защищали советское Заполярье и Карелию, оказывали максимально возможную помощь сухопутным войскам в отражении наступления гитлеровцев, стремившихся захватить Мурманск, Петрозаводск. Кировскую железную дорогу. Одновременно советские летчики вели упорную борьбу за господство в воздухе.
Борьба за господство в воздухе в начальный период войны для советских летчиков была особенно трудной, так как силы были слишком неравны. Воздушный противник на Севере превосходил нашу авиацию и по количеству, и по качеству самолетов. Но советские летчики, воспитанные Коммунистической партией, беспредельно преданные Родине, смело вступали в воздушные схватки с превосходящими силами врага и сражались до полной победы в каждом воздушном бою, стремясь не пропустить самолеты с черными крестами к охраняемым объектам, а когда боеприпасы кончались, шли на таран. За короткое время боев три летчика — И. Т. Мисяков, С. Ф. Ткачев, В. Г. Виноградов — уничтожили вражеские самолеты таранными ударами, а А. З. Небольсин первым на Севере повторил подвиг капитана Н. Ф. Гастелло. Так же героически, не жалея сил, часто без сна и отдыха, работали инженерно-технический состав и воины авиационного тыла, обеспечивая боевые действия летных экипажей. У всех было одно стремление — не пропустить врага, нанести ему как можно больший урон.