Сражение под Смоленском.
8—16 июля
Витебск горит!
(Схемы 9, 10 и 11)
Во второй половине дня 7 июля 20-я танковая дивизия при поддержке 8-го авиационного корпуса, понеся незначительные потери, очистила у Уллы правый берег Западной Двины от слабых сил противника. Вечером того же дня началась наводка моста, по которому на рассвете 8 июля танковый полк устремился на правый берег реки. Противник в течение ночи подтянул резервы и теперь оказывал ожесточенное, сопротивление. Только 9 июля дивизия, имея впереди танки, смогла продолжить свое движение вдоль шоссе на Витебск. Когда дивизия вступила в город, его западная окраина пылала. Мосты через Западную Двину были частично разрушены. В течение 10 июля город очистили от противника, причем его сопротивление, по мнению находившегося у моста командующего 3-й танковой группой, было незначительным. Все контратаки противника с юго-востока и севера были отражены с большими для него потерями. С севера наступала только что прибывшая украинская дивизия, которая выгрузилась в Невеле и Городке.
Командир 39-го танкового корпуса, желая сосредоточить основные усилия на прорыве фронта противника под Витебском, перебросил 20-го моторизованную дивизию через Западную Двину под Бешенковичи и подтянул ее к Витебску на соединение с 20-й танковой дивизией. Она прибыла как раз вовремя, чтобы отразить атаки украинской дивизии, пытавшейся выбить наши войска из города. 18-я моторизованная дивизия в соответствии с приказом оторвалась под Полоцком от противника и [101] отошла на юг. 9 июля она переправилась под Уллой через Западную Двину и должна была выйти в тыл противнику, атаковавшему Витебск из района Городка.
В полосе наступления 7-й танковой дивизии сопротивление противника постепенно ослабевало. Зато начиная с 8 июля в 39-й танковый корпус от расположенного севернее Днепра отряда прикрытия, выделенного 2-й танковой группой, стали непрерывно поступать тревожные сигналы о прорывах значительных сил танков противника. Хотя эти донесения оказались несколько преувеличенными, все же активность противника под Оршей вызывала у командования 4-й танковой армии некоторую озабоченность. 8 июля командующий 4-й армией приказал 2-й танковой группе прекратить форсирование Днепра и выйти на соединение с 3-й танковой группой, которая продолжала наступление на Витебск с юга. Однако настоятельные устные заявления командующего 2-й танковой группой, сделанные им 9 июля, о том, что операция по форсированию Днепра закончит русскую кампанию уже в этом году, одержали верх над предусмотрительностью.
Командующий 4-й танковой армией дал 9 июля свое согласие на наступление с форсированием Днепра.
3-я танковая группа получила приказ: 12-ю танковую дивизию, которая 8 июля, наконец, прибыла из-под Минска, выдвинуть вперед через Сенно для прикрытия северного фланга 2-й танковой группы. Таким образом, охватывающее наступление 3-й танковой группы севернее Смоленска было ослаблено в интересах развития фронтального наступления 2-й танковой группы. Подобное распоряжение командований 4-й танковой армии побудило командующего группой армий "Центр" обратиться 10 июля к главнокомандующему сухопутными силами с заявлением, что наличие такой промежуточной инстанции, как штаб армии, и его вмешательство в постановку задач танковым группам только затрудняет ведение операций.
Сведения о противнике продолжали уточняться. Из приказа, найденного у одного пленного русского офицера-зенитчика{28}, стало известно, что в Витебске и к [102] востоку от него выгружается 19-я армия русских в составе шести дивизий, прибывших с юга России, с задачей обеспечить оборону узкого, ограниченного с юга Днепром и с севера Западной Двиной участка между Оршей и Витебском. 39-му танковому корпусу удалось прорваться к местам выгрузки дивизий противника. По данным воздушной разведки, на железнодорожных станциях восточное Смоленска и Невеля образовались большие скопления поездов, так как многие эшелоны не могли своевременно разгрузиться. Далее сообщалось, что в Невеле расположен крупный пункт сбора отбившихся от своих частей подразделений и отдельных лиц и что с этого пункта войска непрерывно отправляются к линии фронта.
Переданный в подчинение 3-й танковой группы 23-й армейский корпус 10 июля начал смену 57-го танкового корпуса, удерживавшего плацдарм в районе Диены.
Оценка обстановки командующим 3-й танковой группой вечером 10 июля
(Схемы 8, 9 и 10)
Форсирование Западной Двины на участке между Бешенковичами и Уллой тремя дивизиями 39-го танкового корпуса (включая и 18-ю моторизованную дивизию), а также овладение Витебском имели решающее значение для всей операции. Оборона противника вдоль Западной Двины и Днепра была прорвана на широком фронте. Теперь необходимо было в ближайшие дни использовать предоставившуюся благоприятную возможность для проведения широкого оперативного маневра.. Но в каком направлении?
Заманчивым представлялся такой план. Часть сил повернуть на северо-запад, смять фронт противника под Полоцком и южнее его и тем самым обеспечить 6-му и 23-му армейским и 57-му танковому корпусам беспрепятственную переправу через Западную Двину. Такой план привлекал и начальника генерального штаба сухопутных сил. Но в этом случае силы танковой группы были бы раздроблены, а ее ударная мощь на решающем направлении ослаблена. Командующий 4-й танковой армией поставил 3-й танковой группе задачу овладеть рубежом Береснево (60 километров северо-восточнее [103] Смоленска) —Велиж—Невель. Но где нанести главный удар на этой дуге почти в 90°? Если в северном направлении через Невель, то можно надеяться, что удастся выйти в тыл противнику, отступающему перед войсками южного крыла группы армий "Север" и теперь, вероятно, находящемуся еще южнее Опочки. Но в этом случае 3-я танковая группа оказалась бы сзади 4-й танковой группы, продвигавшейся от Острова на Ленинград, и севернее Великих Лук попала бы в труднопроходимый район, расположенный к югу от озера Ильмень. Так как 2-я танковая группа форсировала Днепр южнее Орши и наступала строго на восток, 4-я танковая армия оказалась бы разорванной на две части.
Для 4-й танковой армии, no-.видимому, было важно преследовать противника, разгромленного под Витебском, и овладеть высотами между Смоленском и Белым. При этом создавались благоприятные условия для взаимодействия со 2-й танковой группой, левый фланг которой наступал в направлении на Ярцево (к северо-востоку от Смоленска). В этой обстановке 3-я танковая группа должна была как можно быстрее продвигаться от Смоленска на восток: чем быстрее ее продвижение, тем меньше вероятность встречи сопротивления арьергардов противника и больше возможность преградить его частям путь отступления на восток, если только 2-я танковая группа не заставила их бежать слишком быстро.
Исходя из этого, командующий 3-й танковой группой вечером 10 июля принял решение: силами 39-го танкового корпуса преследовать, противника через Велиж в северо-восточном направлении, 57-й танковый корпус направить через Невель.
Командующий 4-й танковой армией одобрил это решение. Он увеличил глубину прежних задач до линии Духовщина—Милятино (100 километров восточное Невеля), но не связывая это с оперативной задачей 3-й танковой группы.
После этого командующий 3-й танковой группой приказал 39-му танковому корпусу обойти Смоленск с севера и преследовать противника в северо-восточном направлении через Лиозно—Сураж—Усвяты. 57-й танковый и 23-й армейский корпуса получили задачу общими усилиями сломить сопротивление противника на плацдарме у Диены и, продвигаясь в направлении Дретунь—Невель, [104] установить связь с северным флангом 39-го танкового корпуса. 23-й армейский корпус должен был в максимально короткие сроки обеспечить 57-му танковому корпусу выход с плацдарма и удар в тыл крепости Полоцк. В соответствии с этими распоряжениями обстановка продолжала развиваться до 13 июля так, как это показано на схеме 10. Прежде чем перейти к ее детальному разбору, необходимо хотя бы кратко познакомиться с соображениями, которыми руководствовалось верховное командование в те дни.
В ставке Гитлера. 4—7 июля
(Схема 8)
В то время как подвижные соединения, охваченные единым порывом, стремились развить операцию по преследованию отступающего противника без остановки до самой Москвы, а пехотные корпуса форсированным маршем пытались сократить расстояние, отделявшее их от подвижных соединений, и уже догнали некоторые из них и когда ближайшая задача, поставленная в директиве "Барбаросса", была почти полностью выполнена, верховное командование еще только обсуждало вопрос, как вести операции дальше.
Главное командование сухопутных сил было связано директивой, требовавшей после разгрома противника, в Белоруссии повернуть значительную часть моторизованных соединений на север и во взаимодействии с группой армий "Север" уничтожить войска противника в Прибалтике. Благоприятные условия для этого были созданы поразительно быстро в результате окружения не менее 29 дивизий{29} противника под Белостоком, Новогрудском и Минском, что еще не означало, что сопротивление русских сломлено на всем фронте. Как мы уже знаем, Гитлер принял решение повернуть 4-ю танковую армию на север, как только она выйдет на рубеж Смоленска. Это время уже почти наступило. Теперь следовало принять решение. Под впечатлением крупного успеха группы [105] армий "Центр" Гитлер в одной из своих бесед 4 июля еще раз затронул данный вопрос: "Я уже давно пытаюсь поставить себя в положение противника. Практически он уже проиграл войну. Очень хорошо, что нам в самом начале удалось уничтожить русские бронетанковые войска и авиацию. Русские не смогут восполнить эти потери... Что же произойдет после прорыва линии Сталина?{30} Самым трудным решением в этой войне является решение, повернуть ли нам на север или на юг. Сможет ли вообще группа армий "Юг" провести эффективный охват?"
На следующий день после этой беседы начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами позвонил командующему сухопутными силами и nonpo-сил его переговорить с Гитлером по вопросу дальнейшего ведения операций. Следовало принять решение, которое определило бы исход войны. Следует ли после перехода через рубеж рек Днепр и Западная Двина поворачивать 2-ю танковую группу на юго-восток, а 3-ю танковую группу на северо-восток? (См. приложение 5). Между тем все внимание ставки Гитлера было обращено на группу армий "Юг", которой удалось добиться крупного успеха. Оба танковых корпуса, наступавшие на северном фланге. 7 июля прорвали за рекой Случь "линию Сталина" и открыли группе дорогу на Бердичев и Житомир.
Доклад командующего сухопутными силами Гитлеру состоялся только 8 июля. Сначала сопровождавший командующего начальник генерального штаба привел несколько цифр: из 164 выявленных русских стрелковых дивизий 89 полностью уничтожены, 46 сохранили боеспособность, 18 находятся на второстепенных направлениях, а положение остальных 11 дивизий еще не выяснено. Затем разговор зашел о событиях на юге. Командующий сухопутными силами предложил провести операции, сообразуясь с наличием сил. По его плану 1-я танковая группа должна была развивать полученный под Бердичевом успех и, обеспечивая свой фланг от возможного удара с киевского направления, повернуть свои войска фронтом на юг с тем, чтобы в соответствии с [106] директивой "Барбаросса" преградить противнику путь отхода через Днепр на восток. В противоположность этому Гитлер планировал захват Киева и крупное окружение советских войск на восточном берегу Днепра.
По основному вопросу: повернуть ли 4-ю танковую армию на юг или север — решения не приняли. Вопреки своему прежнему мнению Гитлер полагал, что группа армий "Север" сможет наступать на Ленинград и выполнить свою задачу наличными силами. Он считал, что Москву и Ленинград следует брать не силами танковых соединений, а предоставить решение этой задачи военно-воздушным силам. Кроме того, Гитлер высказал мнение, что если 2-ю танковую группу придется подернуть на юг, то 3-я группа должна будет после выполнения задач, указанных в директиве "Барбаросса", остановить свое продвижение и прикрывать фланг 2-й танковой группы от возможных ударов противника с московского направления.
Этот разговор принес мало пользы. Однако два момента из него заслуживают внимания. Боевые возможности противника оценивались очень оптимистически. До настоящего времени только в одном месте удалось окружить крупные силы русских. Поэтому данные о 89 уничтоженных дивизиях являлись явно нереальными. Кроме того, главное командование сухопутных сил до настоящего времени, видимо, не учитывало резервов, находившихся в тыловых районах России. Спустя три недели количество "выявленных" дивизий противника возросло до 350.
Далее обращает на себя внимание тот факт, что Гитлер выступил в поддержку глубокого охвата на юге, рассчитывая использовать относительно слабые бронетанковые войска. Через три недели начальник главного штаба вооруженных сил, находившийся в штабе группы армий "Центр", по поручению Гитлера охарактеризовал глубокий охват как неправильный маневр. Но к этому вопросу мы еще вернемся. Новых приказов не последовало, и обеим танковым группам, входившим в состав группы армий "Центр", была предоставлена возможность действовать в соответствии с их собственными оперативными взглядами, которые вскоре сильно разошлись. [107]
Второй котел. 11—15 июля
(Схемы 8 и 10)
11 июля пять дивизий северного крыла 2-й танковой группы форсировали Днепр на узком участке и в последующие дни стремительно развивали успех, имея целью выйти на рубеж Ельня (80 километров юго-восточнее Смоленска)—Ярцево. Южнее Орши противник оказал активное сопротивление, и захваченный здесь ранее плацдарм пришлось оставить. Еще южнее противник массированными ударами авиации пытался помешать переправе наших войск{31}. До 13 июля было не ясно, продолжит ли противник отступление или попытается закрепиться и оказать нам сопротивление. Последнее представлялось более вероятным, так как в это время на восточном берегу Днепра противник начал широко задуманное наступление против войск южного крыла 2-й танковой группы, имея явное намерение отрезать передовые моторизованные соединения от следующих за ними пехотных дивизий. С этой целью он подтянул около 20 дивизий, действия которых заставили четыре дивизии правого крыла 2-й танковой группы отклониться от указанного им операционного направления (строго на восток) и повернуть на юг.
Утром 13 июля личный адъютант Гитлера, возвращаясь из района боевых действий 2-й танковой группы, заехал в штаб 3-й танковой группы, располагавшийся северо-восточнее Витебска, чтобы выяснить состояние подвижных соединений, которые до этого времени несли основную тяжесть всех боевых действий. Ему сообщили примерно следующее: "За первые три недели боев войска 3-й танковой группы понесли большие потери, [108] которые, однако, меньше потерь войск, действовавших на Западном фронте. Так, потери 19-й танковой и 14-й моторизованной дивизий в общей сложности составляют только 163 офицера и 3422 унтер-офицера и солдата. Тем не менее физическое напряжение личного состава, вызванное сильной жарой, пылью, плохими условиями расквартирования и недостатком сна, значительнее, чем на Западе. Кроме того, моральный дух личного состава подавлен огромной территорией и пустынностью страны, а также плохим состоянием дорог и мостов, не позволяющим использовать всех возможностей подвижных соединений. Значительное влияние на состояние морального духа личного состава оказывает также упорное сопротивление противника, который неожиданно появляется повсюду и ожесточенно обороняется. Но несмотря на это, немецкий солдат чувствует свое превосходство над противником. Русские, видимо, не могут еще организовать твердое управление своими войсками. Лишь в Полоцке находится способный руководитель. Упорство русского солдата объясняется не только его страхом перед комиссаром, оно находит свое обоснование и в его мировоззрении. Для него эта война носит характер отечественной войны. Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции.
Продвижение войск южного крыла танковой группы в направлении Смоленска прекратилось, и с оперативной точки зрения оно было бесполезным. Командующий танковой группой считает целесообразнее прорвать фронт противника на его более слабом участке: нанести удар, через Велиж и Усвяты в направлении устья Западной Двины с целью обойти Смоленск. Однако, если противник будет продолжать минирование дорог и мостов в тех же масштабах, что и раньше, то преимущество в скорости, которое 0беспечивает мотор, сведется на нет. При этом расход сил и средств откажется большим, чем достигнутые результаты. Поэтому придется решить, не следует ли подождать подхода пехотных дивизий. Как только они подойдут и снова появится уверенность в возможности наращивания темпа продвижения, все силы бросить для преследования противника в направлении на Москву". [109]
Вышеизложенное показывает то разочарование, которое появилось утром 1-3 июля в связи с низкими темпами наступления (со 2 июля от Минска пройдено только 300 километров). Однако посланец Гитлера по прибытии в ставку с неоправданным оптимизмом доложил о "гусарском рейде" танковой группы.
В течение 13 июля авангарды двух сильно растянутых танковых дивизий 39-го танкового корпуса, продвигаясь по песчаным дорогам и преодолевая слабое сопротивление противника, достигли Демидова и Велижа. 12-я танковая дивизия, двигаясь от Сенно, пробивала себе путь через потерявшие способность передвигаться танковые части 19-й армии русских. Ведя затяжные бои, дивизия вышла к шоссе Витебск—Смоленск, так и не приняв участия в преследовании противника в юго-восточном направлении. Первоначально она должна была пройти через Демидов и соединиться со своим корпусом. Но командующий- 4-й танковой армией приказал "для сохранения связи со 2-й танковой группой" после достижения Лиозно наступать через Рудню на Смоленск. Таким образом, 12-я дивизия была снова исключена из участия в преследовании противника.
Продвижение 18-й моторизованной дивизии от Уллы на Городок было задержано ударом гарнизона крепости Полоцк по ее тылу. На подступах к Городку дивизия завязала бой с незначительными силами противника, отходившими на Невель. Главным силам 57-го танкового корпуса (19-я танковая и 14-я моторизованная дивизии), которые с 4 июля были скованы боями на плацдарме в районе Диены, после их замены 12 июля соединениями 23-го армейского корпуса, наконец, удалось в тяжелых условиях местности прорвать оборону Противника и снова обрести оперативную свободу. На рассвете 13 июля танковая дивизия начала наступление через Дретунь на Невель. Отдельные посты противника и мелкие группы, оборонявшие мосты, были уничтожены, в Дретуне была захвачена база снабжения противника. Огонь от подожженного русскими крупного склада горючего перекинулся на лес и на дорогу, проходившую через него, по которой продвигались войска. После овладения Дретунью наступление продолжалось до самой темноты.
13 июля командованию 3-й танковой группы надо [110] было решить вопрос, продолжать ли продвижение к устью Западной Двины. Для выполнения этой задачи группа имела в своем распоряжении только две танковые и идущие за ними две моторизованные дивизии. 57-й танковый корпус мог подойти только через несколько дней. На совместные действия со 2-й танковой группой рассчитывать не приходилось. Действия значительных сил противника, наносивших удар из района Гомеля по войскам южного крыла 2-й группы юго-восточнее Могилева, и упорное сопротивление, оказываемое на восточном берегу Днепра войскам, действующим в центре, лишили южного соседа оперативного маневра. В штабе 3-й танковой группы придерживались мнения, что 2-й танковой группе следовало бы отказаться от фронтального наступления центром через Днепр. Тогда фланговый удар противника из района Гомеля оказался бы ударом впустую, а это дало бы возможность объединить усилия обеих танковых групп 4-й танковой армии для развития наступления на Москву севернее Днепра, то есть в направлении, на котором противник в результате разгрома 19-й армии под Витебском не располагал сколько-нибудь значительными силами.
Однако обстановка развивалась не так, как предполагали в штабе 3-й танковой группы. Все данные указывали на то, что противник не намерен использовать преимущества, которые представляют ему обширные просторы страны, а наоборот, несмотря на понесенные потери, он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы контрударами и упорным сопротивлением на оборонительных рубежах остановить вторжение в его страну. Как ни заманчиво было воспользоваться брешью, образовавшейся в районе верхнего течения Западной Двины и Днепра, иначе говоря, занять пустоту, образовавшуюся к этому времени в районе Ржев—Холм—Торопец, были все же более важные цели. Кроме того, нельзя было стремиться к осуществлению своих замыслов, не имея для этого, достаточных сил. Следовало помнить об общем плане действий: расчленить войска противника и уничтожить их по частям. Тогда уже создалось впечатление, что севернее Днепра представляется возможность осуществить окружение войск противника, численность которых была еще неизвестна. При этом можно было рассчитывать на взаимодействие со 2-й танковой [111] группой, которой, в соответствии с приказом командующего 4-й танковой армией, предстояло достигнуть Ельни и высот восточнее Ярцево.
Так возникло решение прекратить преследование с далеко идущей целью и преградить дорогу на восток войскам противника, находящимся севернее Смоленска. Никто не предполагал, что это решение на целые месяцы приостановит широко задуманную операцию 3-й танковой группы.
39-й танковый корпус получил приказ передовыми частями любой из своих дивизий выйти на автостраду северо-восточнее Смоленска и преградить противнику путь отступления на восток. Дивизии второго эшелона корпуса должны были развернуться по обеим сторонам шоссе Смоленск—Демидов фронтом на юг с тем, чтобы воспрепятствовать отходу противника из Смоленска на север.
Выполняя этот приказ, танковый полк 7-й танковой дивизии 15 июля достиг населенного пункта Улхова Слобода (северо-восточнее Смоленска). Таким образом, в течение менее чем трех недель дивизия уже во второй раз (первый раз 26 июня под Борисовом) вышла на автостраду и преградила противнику важнейший путь отхода на восток, но на этот раз на 270 километров ближе к Москве. Вслед за 7-й танковой дивизией в направлении на Демидов продвигалась 20-я моторизованная дивизия, которой через несколько дней пришлось отражать сильные контратаки противника с юга. 12-я танковая дивизия 14 июля, достигнув Лиозно, в соответствии с приказом повернула на Смоленск. Под Рудней она встретила сильное сопротивление противника и вскоре была контратакована с трех направлений. Считая, что отбрасывание противника на восток в настоящий момент не вызывается необходимостью, 7-я танковая дивизия приостановила свое продвижение и предприняла попытки установить связь с 20-й моторизованной дивизией, действовавшей севернее. Продвижение 20-й танковой дивизии, которая должна была преследовать противника в направлении на Белый, значительно замедлилось во время прохождения 14 июля через Велиж. В тот же день направление наступления дивизии было изменено. Она получила приказ продвигаться не на Белый, а на восток. Однако 15 июля только один ее [111] передовой отряд вышел на шоссе Духовщина — Белый. В полосе наступления дивизии на восток отходили лишь незначительные силы противника Путь на восток казался свободным. Но в это время появились первые трудности, вызванные значительным увеличением расхода горючего. 18-й моторизованной дивизии 57-го танкового корпуса, продвигавшейся из Городка в Усвяты с целью обеспечения северного фланга 39-го танкового корпуса, пришлось еще раз отражать контратаки противника с севера. Передовые части дивизии 15 июля достигли населенного пункта Усвяты.
14 июля 19-я танковая дивизия сломила упорное со- противление противника, окопавшегося на ее пути, и отбросила его к Невелю. 15 июля, введя в бой танковый полк и охватив город с двух сторон, дивизия ворвалась в Невель и после ожесточенных боев очистила его от противника В этом бою обе стороны понесли большие потери. Захват города совершился настолько стремительно, что русские, не зная обстановки, в течение целой ночи направляли в него автомашины с различными грузами.
В то время как 19-я танковая дивизия 16 июля преследовала противника в направлении Великих Лук, важного узла железных и шоссейных дорог, 14-я моторизованная дивизия, действуя на широком фронте южнее и севернее Невеля, развернулась фронтом на запад и обеспечивала 19-ю дивизию от возможных ударов противника, отступающего в полосе 23-го армейского корпуса.
Брешь в кольце окружения. 15—18 июля
(Схемы 10, 11 и 12)
15 июля стало ясно, что выход 39-го танкового корпуса к автостраде восточное Смоленска привел к большому успеху. Перемешанные между собой войска нескольких дивизий противника стягивались к Смоленску и севернее его. Начиная с 15 июля в этот район стали отходить и те части противника, которые 14 июля под Оршей контратаковали войска северного крыла 2-й танковой группы. 15 июля воздушная разведка донесла, что участок автострады Орша—Смоленск забит транспортом, который четырьмя — пятью колоннами двигается по [113] направлению к Смоленску. Здесь ожидалось большое скопление противника, так как 7-я танковая дивизия упорно удерживала автостраду северо-восточнее Смоленска и в течение 16 и 17 июля отражала все попытки противника прорваться в северо-восточном направлении.
Теперь необходимо было воспользоваться результатами этого успеха и еще до подхода пехоты окружить многочисленные части противника, скопившиеся северо-западнее Смоленска. Противник, потерпев неудачу в своей попытке отойти по автостраде, в течение последующих дней безуспешно старался прорвать кольцо окружения под Демидовом и Рудней. Однако в его действиях не чувствовалось единого руководства. Он терпел неудачу; правда, нескольким мелким группам все же удалось прорваться и уйти в обширные леса северо-восточнее Демидова. Там они в течение нескольких недель на свой страх и риск продолжали вести боевые действия.
В то время как части противника, окруженные севернее Днепра, шли навстречу своей гибели, перед войсками северного крыла 2-й танковой группы противник отходил на восток. На высотах под Ельней и Дорогобужем противник сумел создать фронт обороны, который занимали вновь прибывшие войска, стремившиеся остановить продвижение 2-й танковой группы.
Правофланговый 46-й танковый корпус 2-й группы отражал под Ельней яростные контратаки противника. Обе танковые дивизии левофлангового 47-го танкового корпуса под давлением противника повернули в районе автострады свой фронт на север. Южнее Днепра (на рубеже Смоленск—Орша) части корпуса оказались втянутыми в бессмысленные кровопролитные бои, которые с оперативной точки зрения были совершенно не нужны. Вмешательство командующего 4-й танковой армией, стремившегося как можно лучше обеспечить фланги, снова оказалось помехой и отвлекло силы от решающего участка сражения восточнее Смоленска. 16 июля 29-я моторизованная дивизия ворвалась в Смоленск. Это был успех, принесший испытанной дивизии заслуженное признание, но он не имел никакого оперативного значения, ибо связь с 3-й танковой группой так и не была восстановлена, в кольце окружения между Смоленском и Ярцевом осталась брешь. Даже после того как 47-й [114] танковый корпус освободился от боев в районе восточное Орши, 2-й танковой группе не удалось установить связь с 3-й танковой группой на автостраде, что позволило некоторым частям русских ускользнуть и уйти в направлении на Дорогобуж. Командующий 2-й танковой группой, видимо, считал, что для развития наступления на восток удержание высот под Ельней имеет большее значение, чем завершение окружения противника в полосе своего наступления. [115]