Вступление

В конце 1920 г. Советская Армия победоносно закончила борьбу против главных объединенных сил иностранных интервентов и российских белогвардейцев. Советский народ, поднятый большевистской партией на отечественную войну, отстоял завоевания Великой Октябрьской социалистической революции. «Советская республика и ее Красная армия разбивают одного за другим ставленников Антанты — Колчака, Юденича, Деникина, Краснова, Врангеля, вышибают из Украины и Белоруссии еще одного ставленника Антанты — Пилсудского и, таким образом, отбивают иностранную военную интервенцию, изгоняют вон ее войска из пределов Советской страны»{1}.

Международный империализм оказался не в силах победить молодую Советскую республику в открытом бою. Советская страна в кровавой трехлетней войне отстояла свою независимость, свое свободное существование.

В докладе на IX Всероссийском Съезде Советов 23 декабря 1921 г., характеризуя международное положение Советской Республики, В. И. Ленин говорил: «известное, хотя в высокой степени неустойчивое, но [4] все же равновесие в международных отношениях создалось»{2}.

Об этом же в декабре 1921 г. писал и товарищ Сталин в своей статье «Перспективы»: «Основным моментом, характеризующим международную обстановку, следует считать тот факт, что период открытой войны сменился периодом «мирной» борьбы, что наступило некоторое взаимное признание борющихся сил и перемирие между ними, между Антантой, с одной стороны, как главой буржуазной контрреволюции, и Россией — с другой стороны, как передовым отрядом пролетарской революции»{3}.

В связи с новой обстановкой перед большевистской партией во весь рост встала задача восстановления народного хозяйства, разоренного четырехлетней империалистической войной и трехлетней войной против интервентов. Промышленность и транспорт были разрушены. Большинство фабрик и заводов бездействовало. Сельское хозяйство давало меньше половины довоенной продукции. Голод и разруха стали теми врагами, против которых партия мобилизовала все силы страны.

1921 год, говорил В. И. Ленин, был первым годом, когда «мы воспользовались, хотя и в самой неполной мере, но все же относительным отдыхом от нашествий и могли хоть сколько-нибудь приложить свои силы к тому, что является главной, основной нашей задачей, — к восстановлению хозяйства, разоренного войнами, к излечению тех ран, которые были нанесены России командующими эксплуататорскими классами, и к тому, чтобы заложить фундамент социалистического строительства»{4}.

В марте 1921 г. X съезд партии принял решение о переходе к новой экономической политике. Это решение создавало прочную основу для экономического союза рабочих и крестьян, для восстановления разрушенного хозяйства, для создания фундамента социалистической экономики. «В этом повороте от военного коммунизма к нэпу сказалась вся мудрость и дальновидность ленинской политики»{5}. [5]

Новая экономическая политика, обеспечивавшая упрочение и рост советского государства, а также неудачи прямой интервенции вызвали изменение тактики врагов советской власти. От открытых нападений на Страну советов они перешли к тактике провокаций, к тактике нападений из-за угла, причем эта военная борьба врагов трудящихся против Советской России переплеталась с ожесточенной экономической борьбой.

1921 год для Советской России был годом величайших экономических трудностей. К разрухе всего народного хозяйства присоединилось огромное стихийное бедствие — неурожай, охвативший наиболее плодородные области страны: Поволжье, Украину, Северный Кавказ. 27 марта 1922 г., открывая XI съезд РКП(б), Владимир Ильич Ленин говорил:

«Бедствия, которые обрушились на нас в этом году, были едва ли еще не более тяжелыми, чем в предыдущие годы.

Точно все последствия войны империалистической и той войны, которую нам навязали капиталисты, точно все они собрались вместе и обрушились на нас голодом и самым отчаянным разорением»{6}.

Империалисты и белогвардейцы немедленно попытались использовать экономические и продовольственные затруднения Советской республики. Избрав новую тактику, они стремились к той же цели, что и в период интервенции, — к свержению советской власти, к удушению большевизма. Милюковские «Последние новости» в номере от 1 марта 1921 г. писали: «Перемена тактики вовсе не означает перемены цели борьбы. Отношение... к большевикам остается попрежнему непримиримым. Борьба продолжается, и спор идет лишь о выборе путей для успеха{7}.

Товарищ Сталин в уже цитированной статье «Перспективы», предупреждая о новых возможных выступлениях империалистов и белогвардейцев, точно определил эти пути. «Сочетание борьбы экономической с борьбой военной, соединение штурма изнутри со штурмом извне, — писал товарищ Сталин, — такова наиболее вероятная форма этого наступления»{8}. [6]

Империалистические правительства Америки, Англии и Франции, потерпев поражение в открытом вооруженном нападении на Советскую Россию, меняют тактику, вовлекая в активную антисоветскую борьбу малые государства, возникшие на территории бывшей Российской империи, — Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, Финляндию. Независимость этих вновь образованных государств была чисто условной. Как отметил X съезд РКП (б) в резолюции по докладу товарища Сталина, «...новые национальные государства, покоящиеся на частной собственности и на классовом неравенстве, не могут существовать: а) без угнетения своих национальных меньшинств...; б) без расширения своей территории за счет соседей, что вызывает конфликты и войны...; в) без подчинения «великим» империалистическим державам в финансовом, экономическом и военном отношениях»{9}.

Поддерживая все эти так называемые «буферные» государства с самого начала их образования, империалисты стремились превратить их, с одной стороны, в барьер против коммунизма, а с другой стороны, использовать в качестве плацдарма для нападения на Страну Советов. Под видом экономической помощи крупные империалистические державы очень быстро навязали свою волю этим государствам и стали их фактическими хозяевами.

Член английской военной миссии в Прибалтике в 1918–1920 гг. генерал Бэрт откровенно говорил: «Антанта, которая в большой степени ответственна за создание лимитрофов как независимых государств и которая вложила в них много денег, будет содействовать их развитию путем протектората над морем и снабжения лимитрофов военным материалом, а также при помощи «экономических» действий»{10}.

Несмотря на наличие мирных договоров с Советской Россией, все эти государства, послушные приказам своих империалистических хозяев, предоставляли свои территории для формирования различных антисоветских банд, шпионских и диверсионных центров и при случае сами готовы были выступить в поход против Советской [7] Республики либо за «великую Польшу» от Балтики до Черного моря, либо за «великую Финляндию» от Петрограда до Урала, либо под другими подобными лозунгами.

Предупреждая советский народ о возможных антисоветских провокациях со стороны пограничных с Советской Россией государств, товарищ Сталин писал: «не следует забывать, что эти страны, особенно Польша и Румыния, усиленно вооружаются за счёт Антанты, готовятся к войне (с кем же, как не с Россией?), что они теперь, как и раньше, составляют ближайшие резервы империализма...»{11}

Поощряемые империалистами оживили свою деятельность выброшенные революцией за пределы Советской России различные белогвардейцы — от монархистов до эсеров. Ненавидя советскую власть, они пошли на службу в иностранные разведки, создавая по указанию этих разведок антисоветские банды и центры.

Белогвардейская газета «Общее дело» так формулировала новый тактический план контрреволюции: «Необходимо создать такое положение, — писала эта газета, — при котором советская власть ни на минуту не могла бы себя чувствовать спокойной, а за границей никто не имел бы права утверждать, что русское население так или иначе примирилось с ней. Следовательно, необходимо, чтобы борьба с ней не прекратилась ни на минуту. Что это обозначает практически? Провозглашение непрекращающейся партизанской борьбы, равномерно распределенной по всем областям России»{12}.

В январе 1921 г. эсер Савинков восстановил контрреволюционный «Союз защиты родины и свободы». С согласия польского правительства, центр этого союза обосновался в Варшаве. Одним из важнейших отделений савинковского союза было гельсингфорсское. Отсюда, а также из других пограничных с Советской Республикой государств Савинков засылал своих агентов на советскую территорию.

4 февраля 1921 г. белогвардейское «Общее дело» опубликовало воззвание, подписанное Булак-Балаховичем, атаманом Дзергачом и другими бандитами, призывавшими [8] всех белоэмигрантов к согласованным действиям для борьбы с советской властью. «В настоящий момент, — говорилось в воззвании, — все активно борющиеся антибольшевистские силы и организации, объединенные с севера до юга, объединяются с антибольшевистскими организациями, находящимися в Советской России{13}.

Эсеры организовали за границей свой центр — «Внепартийное объединение», в который вошли такие злостные враги трудящихся, как Керенский, Брушвит, Зензинов и др.

К эсерам примыкали такие белоэмигрантские организации, как «Союз возрождения казачества», «Русский политический комитет» и им подобные.

Все эти организации наводняли Советскую Республику шпионами и террористами, формировали различные банды и перебрасывали их на территорию РСФСР для диверсионной деятельности.

Это белогвардейские и эсеровские агенты подняли кронштадтский мятеж. Это их ставленником был тамбовский бандит Антонов. Это они организовали заговор Таганцева в Петрограде, участники которого готовили убийство руководителей партии и правительства, а также убийство М. Горького, а в виде «учебных занятий» поджигали первомайские трибуны и готовили взрыв памятника Володарскому. Это их руками 5 октября 1921 г. были подожжены в Петрограде телефонная станция, а через несколько дней канатная фабрика Гута и Варшавский вокзал.

Осенью 1921 г., в момент наибольших продовольственных трудностей, особенно усилившихся в связи с неурожаем, в степях Украины Снова появились переброшенные из Польши банды Тютюника. В Белоруссии опять начала орудовать банда Булак-Балаховича, а на Дальнем Востоке шайки Семенова. На севере зашевелились белофинны.

Эти контрреволюционные отряды ранее активно боролись против советской власти либо в составе армий Юденича, Деникина и Колчака, либо самостоятельно. В результате разгрома антисоветских походов интервентов [9] и белогвардейцев остатки этих банд оказались за границей и отсиживались в приграничных с РСФСР государствах. А теперь, по приказу империалистических хозяев, они были снова переброшены на советскую территорию с целью организации вооруженной борьбы против советской власти.

Ненависть к советской власти объединила эсеров и меньшевиков с монархистами и различными уголовными элементами. Их поддерживали и снаряжали реакционные правительства Румынии, Польши, Финляндии и других малых государств, за спиной которых стояли могущественные империалистические державы.

В течение 1921 г. провокации со стороны Польши, Румынии, Финляндии следовали одна за другой, составляя, по определению товарища Сталина, «отдельные звенья в общей работе по подготовке нового наступления на Россию»{14}. Эти государства и их высокие империалистические хозяева пытались таким образом втянуть Советскую Россию в новую войну, в ходе которой они рассчитывали уничтожить ненавистную им советскую власть или, на худой конец, поживиться за счет советских территорий.

IX Всероссийский съезд Советов, заседавший в конце декабря 1921 г., констатировал в своей декларации, «что, несмотря на все усилия Советского правительства наладить дружественные отношения со всеми государствами, мировая реакция в своем стремлении задушить рабоче-крестьянскую революцию в России до сих пор не положила оружия, избрав в настоящее время орудием для достижения своих целей граничащие с советскими республиками государства»{15}.

От лица всех трудящихся России IX съезд Советов заявил, что провокаторы войны ошибаются, рассчитывая на слабость Советской Республики, на ее неспособность дать отпор покушениям на ее территорию и самостоятельность, и обратился с предостережением к правительствам соседних государств, предупредив их, что если они будут в дальнейшем посягать или поддерживать посягательства на целостность советской территории, то [10] последствия могут стать роковыми как для нападающего, так и для его пособников.

В условиях непрекращающихся провокаций и угроз от Советского правительства требовалась величайшая бдительность. «...С нашей стороны, — учил В. И. Ленин, — нужна величайшая осторожность. И первой заповедью нашей политики, первым уроком, вытекающим из нашей правительственной деятельности за год, уроком, который должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, это — быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам. Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске. ...Будьте начеку, — призывал Владимир Ильич, — берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной армии, как зеницу ока, и помните, что ослабления, в отношении наших рабочих и крестьян и их завоеваний, мы не в праве допускать ни на секунду»{16}.

Трудящиеся советской страны твердо стояли на страже великих завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. Решительный отпор, который неизменно давала Советская Армия всем провокациям империалистов, показал всему миру, какой несокрушимой силой является народ, сбросивший с себя ярмо капиталистов и помещиков и строящий новое, социалистическое общество.

Белофинская интервенция в Карелии в 1921–1922 гг. представляет собой эпизод, который в общей цепи империалистических провокаций того времени занимает важное место. Своей победой Советская Армия продемонстрировала всему миру, что расчеты империалистов на слабость Советской республики ни на чем не основаны. [11]