Отсекр бюро ВЛКСМ Мошнин

Поток заявлений

Марш окончен. Часть занимает огневые позиции. Комсомольцы ведут с бойцами беседы «о точной работе и меткой стрельбе.

Со времени объявления боевой тревоги значительно оживилась внутрисоюзная работа. Каждый комсомолец стал чувствовать больше ответственности за работу с несоюзной молодежью.

-За первый день боя было подано семьдесят четыре заявления о вступлении в комсомол. Приток заявлений с каждым днем все увеличивается.

Красноармеец Воронов в заявлении пишет:

«Я вижу, что комсомольцы показывают в бою героизм. Я тоже желаю быть в рядах комсомола и вместе с организацией честно работать, а если понадобится, отдать и жизнь. Прошу мне в просьбе не отказать».

Во всех заявлениях говорится о необходимости еще теснее сплотиться вокруг партии и ленинского комсомола и по первому зову правительства отдать свои силы на защиту социалистической родины.

В перерывах между стрельбой проводим беседы, рассказываем о фактах героизма, о сбережении техники, об обстановке, читаем газеты.

Большой интерес красноармейцы проявляют к газете «На защиту родины». Жаль только, что доставляется ее мало. Я сам иногда прочитываю ее бойцам три-четыре раза, чтобы охватить всех.

В перерывах между стрельбой проводим комсомольские собрания в батареях по приему в комсомол и заседания бюро.

Как бюро, так и собрания к приему относятся серьезно. Я несколько раз беседовал с комсоргами, и заместителями политруков об индивидуальном подходе при приеме. Четырех человек воздержались принять.

Двенадцати комсомольцам дали рекомендации для вступления в партию. [241]

8 августа комсорги во время перерыва между боями организовали по орудийным расчетам изучение устава ВЛКСМ среди вновь подавших заявления в комсомол.

9 августа я провел беседы о бдительности и несении наряда ночью и бережном хранении продовольствия.

Чтецы-беседчики все свободное время используют для читки книг и газет.

Беседы проводим нередко с отдельными комсомольцами и красноармейцами, так как группу иногда трудно собрать. Красноармейцев особенно интересуют беседы о героизме бойцов и командиров во время боя.

Комсорг тов. Малахов провел беседу со связистами, как нужно дежурить у телефона, не разглашая военной тайны.

Объявлено перемирие. Артиллерийская канонада смолкла. Папка моя разбухла от заявлений, поданных красноармейцами о вступлении в комсомол. Поступило уже триста заявлений, двести шесть из них разобраны.

Новые комсомольцы с энтузиазмом ведут работу.

Старший политрук И. Баканов

Артиллеристы

Утром я сделал политинформацию всему лагерному сбору об агрессивных действиях японских фашистов. Все товарищи заявили о своей готовности драться, если враг попытается напасть на нашу священную землю.

В этот памятный для нас день в лагере началось массовое стрелково-спортивное соревнование бойцов и командиров. День был солнечный, жаркий, душный. На вершине сопки взвился красный флаг. Зашумели моторы боевых машин. Колонна с песнями двинулась на стрельбище. Боевые машины вышли на огневые рубежи.

Первый расчет товарища Медведева стреляет по силуэту самолета, двигающемуся вдоль фронта. Результаты отличные. За ним стреляют из винтовок и револьверов остальные расчеты сбора. Отдельные команды соревнуются по бегу, на сдачу норм ГТО.

Вдруг дежурный по стрельбищу с красным флажком в руках дает сигнал прекратить огонь. Солнечные лучи блестят на лимузине, приехавшем в лагерь. Из лимузина выходят майор Анисимов и капитан Дзоян и дают приказ:

— Весь сбор в лагерь, боевая тревога.

Веселые, загорелые лица бойцов и командиров сразу стали серьезными. Некоторые в это время плавали на речке. Им пришлось одеваться на ходу. Через 10–1 5 минут начальник сбора доложил:

— Сбор к выходу готов.

Вечером получили приказ о выступлении на фронт. В подразделениях были проведены митинги и беседы, выпущены боевые листки, развернулось социалистическое, соревнование.

Марш начался ночью. Вся материальная часть работала отлично.

Заместитель политрука Одинцов, комсорги Какоткин, Прокушев, Бондарчук, коммунисты Войтенко, Пирко на привале рассказывают бойцам о событиях на границе. [243] В ночь на 3 августа бойцы и командиры отдыхали.

Утро было на редкость хорошее. Расположились на завтрак.

Агитаторы Медведев, Оганлух, Прокушев, Сарайкин, Какоткин, Войтенко громко читают газеты, разъясняют значение последних событий.

Здесь был получен боевой приказ. Трудно описать чувство, охватившее нас при получении его. Эта была какая-то необычайная радость, гордость оказанной нам честью и в то же время необычайная злоба к врагу, желание как можно скорей добраться до него и ударить со всей своей силой.

Утром послышался шум моторов бомбовозов, летевших громить [244] самураев. Мы не спускали с них глаз. Нам хотелось с их быстротой двигаться туда, где передовые части Красной Армии уже дрались за родину, за великого Сталина.

Собрав личный состав батареи, я объяснил боевую задачу, предупредил о необходимости строжайшего соблюдения военной тайны, выдвинул показатели соревнования между расчетами боевых машин на марше и при занятии и маскировке огневых позиций. Уже в походе проинструктировал агитаторов, чтецов, беседчиков, дал задания комсоргу, замполитруку, расставил силы.

Батарея, занявшая поздно вечером огневую позицию, была готова к открытию огня.

Обстановка была всем ясна. Дисциплина, бдительность — исключительно высокие.

Расположившиеся у орудий бойцы в касках несут вахту, которую они назвали именем нашего великого и любимого вождя товарища Сталина. Под грохот снарядов красноармейцы негромко пели песни, слушали патефон, играли в шахматы.

Ночь проходила незаметно. Бойцы в беседе со мной спрашивали :

— Нельзя ли, товарищ комиссар, ускорить открытие огня?

Полищук, Бондарчук, Пшеничный, Ершов и ряд других товарищей задавали: мне этот вопрос несколько раз.

Новый боевой приказ мгновенно поднял всех на ноги. Движемся ближе к Заозерной.

Смена огневых позиций прошла с исключительным подъемом. Шоферский состав боевых машин работал искусно. Мы шли без единой поломки и аварии, несмотря на то, что пришлось преодолевать рубеж в очень сложных условиях.

Утром, любуясь красотой родных мест, бойцы клялись, что не дадут ступить здесь грязному сапогу японских самураев. У всех усилился интерес к прошлому Дальневосточного края — к героической борьбе Дальневосточных партизан в годы гражданской войны. Пришлось собрать агитаторов, замполитруков и указать им материал, освещающий вопросы, интересующие бойцов. На привалах все с большим интересом слушали) отрывки из книг «Сергей Лазо» и Таежные походы». Увлекала бойцов и книга Островского «Как закалялась сталь».

|Во время марша я получил много докладных записок, в которых бойцы просили отправить их на передовую линию.

Вот что писал в своей докладной записке оружейный мастер Карпов:

«Я прошу командование части зачислить меня в ряды бойцов, дерущихся с винтовками в руках на передовой линии. Хочу драться вместе со своими товарищами по школе».

В ночь на 6 августа часть получила приказ:

«Быть готовым к открытию огня в 6.00». [245]

К этому времени мы имели большой поток заявлений в комсомол и в. партию.

Перед началом фортификационных работ были проведены беседы и даны индивидуальные задания коммунистам и комсомольцам, организовано социалистическое соревнование на лучшую огневую точку.

Первенство взял комсомольский расчет тов. Медведева. По этому расчету равнялись остальные.

Огромную роль в мобилизации масс, в подготовке общего наступления по всему фронту сыграл полученный нами вечером 5 августа договор о социалистическом соревновании с другим соединением.

Утром туман заволакивал все огневые рубежи и наблюдательные пункты противника. Видимость была плохая. Короткое затишье мы использовали для лучшего укрепления и маскировки своих точек.

К 11 часам туман начал рассеиваться; японская артиллерия опять обрушилась на наши огневые рубежи. Снаряды ложились неподалеку от орудий. Пришлось быстро обойти все огневые точки, довести обстановку на фронте до каждого бойца и командира, еще раз указать им на необходимость тщательной маскировки.

Бой артиллерии был в полном разгаре.

По фронту передается весть о приближении нашей авиации. Грохот снарядов, треск пулеметов уже не занимают бойцов и командиров. Все смотрят вверх, ожидая появления самолетов, готовят свои противовоздушные средства на случай вылета штурмовиков или истребительной авиации противника.

Коммунисты и комсомольцы в окопах и рытвинах ведут с бойцами беседы о предстоящей бомбежке японских позиций, предупреждают, что надо внимательно следить за воздухом, за сигналами.

Прислушиваясь к полету снарядов, бойцы говорят:

— Вот это полетел наш.

— А вот это летит их, но от их снарядов не столько поражений, сколько визга и шума.

В воздухе нарастает гул моторов.

Бойцы приветствуют сталинских соколов восторженным рукоплесканием.

Самолеты быстро приближаются к расположению самураев.

Через наблюдательный пункт батареи, даем информацию о том, что делается на передовой линии. О сокрушающих налетах нашей авиации, о героической атаке танков и пехоты быстро узнают на всех огневых точках.

Японская батарея, очевидно, нащупала нас. Снаряды начинают ложиться в районе нашей батареи. Командир взвода тов. Коблов быстро меняет огневые точки, сбивает японцев с толку. Враг переносит огонь в сторону, не нанося нам никакого ущерба.

Еще лучше замаскировав свою огневую позицию на наиболее выгодном рубеже, батарея с честью несет сталинскую вахту.

Письмо трудящихся центральных районов Советского Союза, прочитанное на всех наших точках и в подразделениях тыла, дало новую зарядку бойцам и командирам. Мы чувствовали, что с нами весь стосемидесятимиллионный советский народ.

Бои в последующие дни не прекращались. Гремела артиллерия, на рассвете строчили пулеметы, днем наша авиация про должала бомбежку японских укреплений.

Во время боев на огневой позиции состоялось собрание партийной организации. Был заслушан доклад о состоянии части, о положении на фронте и разобраны заявления о вступлении в ряды ВКП(б).

Ко дню перемирия наша часть стала на восемьдесят пять процентов партийно-комсомольской.

Младший политрук А. Гудков

Собрания в перерывах боя

В 19 часов меня вызвал к себе военком полка тов. Соколов и сказал, что на границе неспокойно.

— Нам дан приказ сегодня в 20.00 выступить на границу.

Военком поставил передо мной задачи, вокруг которых вести работу: борьба за отличное состояние дисциплины на марше и сохранение военной тайны.

До выступления на марш я рассказал об этих задачах комсоргам, предложил им разъяснить их во время марша бойцам.

На большом привале я провел короткую беседу с комсомольцами 1-й батареи о подготовке к двадцатилетию ВЛКСМ. Я сказал им, что первым нашим подарком к юбилею должен быть разгром японцев, а для этого необходимо, чтобы в район озера Хасан мы пришли в боевом порядке с сохранной материальной частью и конским составом.

Комсомольцы все, как один, заявили, что готовы драться с японцами и покажут пример и этом всем красноармейцам! Решили начать соревнование на лучшее проведение марша.

На одном из малых привалов я беседовал с комсомольцем тов. Муравей, который простыми словами, выразил настроение бойцов:

— Буду громить врага, не жалея сил, а если понадобится, отдам и жизнь.

Тов. Муравей с честью выполнил свое обязательство. Находясь на передовом наблюдательном пункте, при взрыве вражеского снаряда он был засыпан в окопе, но, находясь под землей, передавал по телефону команды. С ним находились два комсомольца-связиста Сальников и Бурмистров. Они под артиллерийским огнем противника восстанавливали связь и вели наблюдение за противником.

На пути к Заозерной мы провели собрание комсомольцев 3-й батареи. Комсорг тов. Ворганов рассказывал товарищам о задачах марша.

На привалах выделенные нами чтецы товарищи Неделяев, Голов и Ингуши регулярно, читали бойцам газеты. Всех особенно интересовало международное положение.

Подъем у молодежи был исключительно велик. За сутки марша было подано одиннадцать заявлений о вступлении в комсомол.

1 августа мы вышли на огневые позиции. Вначале открыла огонь по противнику 1-я батарея — наводчики-комсомольцы Щербинин и Голов. Действуя смело и решительно с открытой огневой позиции, они метким огнем разбили блиндаж противника.

За первый день боя двадцать семь красноармейцев изъявили желание вступить в комсомол. Они защищали родину и хотели быть ближе к большевистской партии, давшей им эту счастливую родину. На второй день в 3-й батарее в; перерывах между стрельбой шло заседание президиума. Принимали в комсомол. Разбирались заявления товарищей Скулова, Акшинцева и др. Судили о товарищах по тому, как они вели себя в первые два дня боя. Обсуждение шло под грохот орудий. Принимаемые товарищи показали за эти дни хорошие образцы работы.

Во второй батарее в этот день провели комсомольское собрание: комсорг тов. Неделяев рассказал об обстановке. Приняли в комсомол девять человек. Наводчик Чирков, когда обсуждали его заявление, заверил собрание:

— Звание члена ВЛКСМ оправдаю.

И он его оправдал: мужественно работал у орудия все дни боев.

Принятый в этот день в комсомол наводчик тов. Жигарев был ранен в бою осколками вражеского снаряда, но работал до тех пор, пока его не увели с огневой позиции.

4 августа в 4, 5 и 6-й батареях я провел беседы с красноармейцами о задачах комсомола. Во время бесед было подано шесть заявлений о вступлении в комсомол. Лучшие комсомольцы — Антипов, Борисик, Макаров, Дудниченко и, Киселев, сидя в окопе на наблюдательном пункте, подали в этот же день заявления о вступлении в партию.

6 августа был получен приказ о выезде 1 и 3-го орудий на открытую огневую позицию для уничтожения огневых точек противника. Наводчик-комсомолец Щербинин хорошо выполнил задание. Метким огнем он уничтожил огневые точки противника, хотя японские снаряды рвались около орудий. Одним орудием командовал комсомолец Козлов. Вторым — комсомолец Родин. Два комсомольца — Щербинин и Белов — в этот день были ранены.

7 августа, после того как наши части заняли Заозерную, у нас было подано сто тридцать заявлений о вступлении в комсомол.

Все комсомольцы вели массовую работу с бойцами по заданию бюро.

Комсомолец Аукин регулярно проводил занятия с товарищами, подавшими заявления в комсомол, разъясняя им устав ВЛКСМ.

Комсомолец Зленков проводил беседы в окопах по текущей политике.

Заместитель политрука тов. Неделяев ежедневно проводил беседы с бойцами о героях Гражданской войны и о международном положении.

Заместитель политрука тов. Звездин регулярно проводил беседы с бойцами и молодыми комсомольцами о программе и уставе ВЛКСМ.

Комсорг тов. Бойко за время боев провел два комсомольских собрания, посвященных задачам комсомольцев в бою и приему в ВЛКСМ. Собрания проводились в перерывах между стрельбой.

Секретарь президиума комсомольской организации 6-й батареи тов. Попов организовал беседы и сам регулярно выпускал боевые листки. В батарее было подано тридцать одно заявление о вступлении в комсомол и семь заявлений о вступлении в кандидаты партии.

За время боя проведено одно комсомольское собрание полка. Принято в комсомол после боев сто шесть человек. Двести заявление и еще не рассмотрены.

Младший политрук Шилин

Из дневника

Седьмое августа. Прибыл на работу в подразделение. Японская артиллерия вела сильный огонь, но меткость ее стрельбы была очень слабой. Нашей батарее поставлена задача уничтожить батарею врага. Заместитель политрука Красильников коротко рассказал мне, как работают расчеты, как чувствуют себя бойцы, как организовано питание, снабжение снарядами.

После разговора с Красильниковым я беседовал с командирами орудий и наводчиками о боевой задаче, поставленной нашей батарее. Больше всего внимания я уделил орудию Подхолюзина, которое в темпе стрельбы отставало от других. Раздалась команда:

— По батарее противника огонь!

После нескольких выстрелов, с наблюдательного пункта передали:

— Батарея противника уничтожена.

Я сейчас же сообщил об этом всем орудийным расчетам. Личный состав батареи очень гордился меткостью своей стрельбы.

Время от времени неподалеку от нас падали японские снаряды, но это нисколько не влияло на самочувствие наших бойцов. Второй день они были в бою, но держались бодро, весело, работали быстро и четко. Особенно отличились командир орудия Москвин, наводчики Пустынных, Семилетов, старшие связисты Тихонов и Панфилов, тракторист Горохов, товарищи Морозов и Родионов.

Воспользовавшись коротким затишьем, я обратил внимание некоторых заряжающих на отдельные недочеты в их работе, указал также на недостатки маскировки, укрепления орудий, подготовки снарядов — протирки их. Потом пошел познакомиться с работой ячейки питания, стоявшей в 300 метрах от огневой позиции. На кухне повар Шевцов закладывал продукты на ужин. Смеясь, спросил его:

— Как чувствуете себя?

— Хорошо, готовлю на ужин макаронный суп, — ответил повар, тоже смеясь.

Осмотрел продукты, побеседовал с людьми. И здесь все чувствуют себя бодро и весело, хотя снаряды рвутся вблизи. Красноармейцы горячо заверяют меня, что обеспечат своевременное и бесперебойное питание.

По пути на наблюдательный пункт осматривал коней и обоз. Все в порядке.

На наблюдательном пункте застал у стереотрубы командира батареи Сиротинина и разведчика Ягупова, которые наблюдали за движением врага.

Обменялся вопросами с командиром батареи. Разговаривал с Козловым, Ружиным, Сергеевым и другими. У всех внимание сосредоточено на одном: как бы быстрее разгромить японских налетчиков.

Разведчик Ягупов доложил командиру батареи:

— Вижу отдельное орудие противника.

Командир батареи, быстро уточнив цель, нанес ее на карту и приказал командиру вычислительного отделения подготовить данные. Через две минуты данные были готовы. Раздалась команда:

— По отдельному орудию огонь! [252]

Сергеев сказал:

— Пусть узнают самураи на собственной шкуре, что значит нарушать советские границы.

Такое же мнение у всех бойцов и командиров.

Был пятиминутный огневой налет на Монтакусан. В этом пункте теперь осталось, несомненно, мало сил противника. Я вернулся на огневую позицию, проверил, все ли люди покушали.

День прошел, стало уже темнеть. Стрельба из орудий прекратилась. Собрал командиров орудий и побеседовал с ними о правильной организации отдыха бойцов. Предупредил, что нужно быть начеку.

8 августа. Ночь не спал. Это было нужно, так требовала обстановка. Утром еще раз беседовал с лейтенантом! Кудрявцевым о сохранении техники вооружения. Техника была исправна, и орудия работали безотказно. Потом поговорил с комсомольцами, рассказал им об обстановке и напомнил о задачах. Вскоре была подана команда: «Приготовиться!», и началась стрельба по японскому бронепоезду, отдельным орудиям и некоторым другим, ранее намеченным, целям.

Бронепоезд, получив повреждения, быстро ушел. После стрельбы провели громкую читку газет, сообщавших о героизме, проявленном отважными пехотинцами, танкистами, летчиками и артиллеристами в бою 6 августа. Завтрак и обед были даны своевременно. В 18 часов получили приказ занять новый боевой порядок.

Перед началом движения я поставил задачи по сохранению техники, маскировке и оборудованию новой огневой позиции. Батарея двинулась на указанное место. По прибытии сейчас же приступили к установке орудий, рытью ровиков. Эта задача быстрее всего была выполнена подразделениями, которыми командовали Одинцов, Воропаев и Москвин. Около 12 часов ночи лейтенант Кудрявцев доложил: «Батарея к стрельбе готова», после чего был дан ужин.

9 августа. Особенное внимание пришлось обратить на связь. Провел беседу со связистами о прокладке линий и расстановке сил. Теперь связь работает хорошо. Особенно отличились командир отделения Таранников, старшие связисты Тихонов, Памфилов! и связисты Рогатых и Осипов.

Под вечер раздалась команда: «По переправе противника огонь!» Переправа была разбита.

После стрельбы говорил с лучшими бойцами об их задачах. Тихонов, Памфилов, Слаутин, Правил, Саушккн, Воропаев и Логинов, принесли заявления о вступлении в комсомол. Старший связист Тихонов в своем заявлении писал:

«До последней капли крови буду бороться за нашу священную родину».

В 17 часов приказано сменить боевой порядок. Собрал комсомольцев [253] и познакомил их с обстановкой. Комсомольцы, разойдясь по своим местам, довели обстановку до каждого красноармейца. Чувствовалось, что все воодушевлены.

Прекрасно работали комсомольцы Куликов, Конарев, Панченко, Родионов, Иванов, Елкин, Каверзин, Сергеев и Назанов.

К 11 часам ночи новый наблюдательный пункт и огневая позиция были оборудованы. После ужина я постарался как можно лучше организовать отдых бойцов. Это тем более важно, что батарея часто маневрирует.

10 августа. С утра направил заместителя политрука Красильникова на наблюдательный пункт проверить состояние бойцов, питание, работу разведчиков и побеседовать с людьми. Сам остался на огневой позиции. Беседовал с отделением тяти с бесперебойном снабжении снарядами, рассказал о положении на фронте.

Огневой взвод был уже готов к стрельбе. Вскоре раздалась команда: «По батарее противника огонь!» После нескольких выстрелов одна японская пушка была уничтожена. Затем огонь наших орудий обрушился на бронемашины врага,

Вечером были получены газеты. Роздал чтецам, проинструктировал. Громкая читка прерывалась возгласами бойцов: «Нет пощады японским самураям!», «Бить до последнего!»

11 августа. В 12 часов дня с наблюдательного пункта передали: «Огонь прекратить: заключено перемирие». Я сейчас же сообщил об этом всем. У бойцов и командиров общее мнение:

— Несмотря на перемирие, мы должны иметь в виду, что от японских самураев, всегда можно ждать провокации…

В 14 часов провел беседу с красноармейцами о нашей большевистской партии и комсомоле. Поступили заявления с просьбой принять в кандидаты ВКП(б) от лейтенанта Кудрявцева и младшего командира взвода Куликова. 10 товарищей, в том числе Москвин, Одинцов, Аихарев, Тетеркин, подали — заявления о вступлении в комсомол.

Красноармеец И. Бубнов

Комсомольцы-артиллеристы

Вечером идет партийное собрание. Вдруг раздается команда: «Тревога!» Председатель президиума закрывает собрание. Быстро все расходятся по своим местам. Предстояло совершить большой и трудный марш.

Комиссар полка тов. Глухов, секретарь бюро ВЛКСМ тов. Субботин и секретарь партбюро тов. Чирков дали указания на период марша.

Главная задача, поставленная перед комсомольской организацией и всеми бойцами, — провести марш весело и культурно, сохранить силы бойца, сохранить материальную часть от поломок и потерь, сохранить коня, строжайше соблюдать военную тайну.

Вот один из дней марша. Вечером тов. Толстяков дал комсомольцам-агитаторам и чтецам задание: провести беседу о работе комсомольцев в период гражданской войны, используя для этого книгу Н. Островского «Как закалялась сталь».

Выбрав свободное время, на большом привале начали вести товарищескую беседу о том, как Павел Корчагин (герой книги Н. Островского) работал в комсомольских организациях в дни гражданской войны, о трудностях и борьбе. Одновременно приводили примеры из жизни комсомольцев Красной Армии, пограничников. В конце беседы тов. Карпухин спросил товарищей Жучкова, Чекмарева и Храмцова, почему они не комсомольцы. Они рассказали ему о своем желании вступить в члены комсомола и в этот же день все подали заявления о вступлении в комсомол.

На привале бойцы отдохнули. Затем собрались возле батарейного гармониста тов. Ватулинина, начались пляски, танцы, песни. Некоторые товарищи слушали патефон.

Редактор батарейного боевого листка тов. Самойлов уже сумел выпустить первый листок, в котором был отражен ход социалистического соревнования между взводами и отделениями. Подвели первые итоги марша. [255] Заместитель политрука художественно оформил колонну: на каждом орудии были лозунги.

К вечеру тов. Толстяков собрал членов президиума. Подвели итоги: марш совершен отлично. На этом же заседании были разобраны заявления о приеме в комсомол товарищей Храмцова, Чекмарева, Жучкова, Тихонова и Брусьянина. Все они были приняты.

Полк все быстрее приближался к цели и 5 августа прибыл к месту назначения. Все уже знали о том, что японская военщина попыталась нарушить наши границы. Все горели одним желанием — как можно быстрее получить боевой приказ и уничтожить зарвавшихся японцев.

5 августа вечером, когда сопки были окутаны туманом, а лучи закатного солнца продолжали освещать всю панораму, собрался комсомольский актив.

Секретарь комсомольского бюро В. Субботин, открывая собрание актива, говорит: «Таких собраний у нас еще не было ни разу. Мы собрались для того, чтобы обсудить один вопрос — о задачах комсомольской организации в бою по разгрому японских налетчиков, осмелившихся нарушить наши границы».

Выступил комиссар полка. Он посмотрел на здоровых, загорелых бойцов и командиров, на мужественных комсомольцев, которых он поведет в бой, и сказал:

— Японская военщина, сосредоточив свои войска в районе озера Хасан, нарушила нашу границу. Численно превосходящими силами враг оттеснил наш пограничный отряд и занял высоту Заозерную...

— Великая коммунистическая партия, наше правительство и наш любимый нарком обороны товарищ Ворошилов поставили перед нами почетную задачу, — продолжал комиссар, — выбить японцев с нашей советской земли и проучить их так, чтобы они никогда не забыли этот урок и никогда больше не пытались совать свое свиное рыло в наш советский огород!

Ему не дали закончить. Кто-то крикнул: «За родину, за Сталина, за Сталинскую Конституцию! Ура!» Прокатилось громовое «ура».

Комиссар призвал актив комсомола и всю комсомольскую организацию показать в бою личный пример своей преданности делу народа, делу нашей великой большевистской партии и товарищу Сталину.

Товарищи Сурков и Давыдов доложили комиссару и всему активу, что комсомольцы — красноармейцы и командиры находятся в полной боевой готовности.

Закрывая, комсомольский актив, комиссар сказал:

— Товарищи, завтра мы пошлем японцам такой свинцовый «подарок», который они никогда не должны забыть.

В подразделениях шли летучки — беседы. Красноармейцы говорили о том, что завтрашний удар почувствуют не только на Заозерной, но и в Токио.

Секретарь полкового бюро ВЛКСМ Субботин прошел по отделениям и взводам, проверил их готовность. Каждый из бойцов еще раз проверил свое боевое имущество, технику.

6 августа с утра, как всегда, был туман, который расстилался по сопкам. Начался артиллерийский бой. Артиллерия противника стреляла по передовым линиям нашей доблестной пехоты и в глубину — по огневым позициям наших батарей.

На артиллеристов нашей части была возложена боевая задача уничтожить огневые точки японцев, не дать им возможности подтянуть свои подкрепления, тем самым обеспечить нашей пехоте овладение высотой Заозерной.

Дрогнула земля. На головы японцев посыпались тонны металла. Взлетали обломки японских орудий и щепки разрушенных укреплений. Цель была засечена точно. Скоро японские пулеметы замолчали, и огонь батарей заметно ослаб.

Пехота наша интенсивно повела наступление, очищая советскую землю от японских налетчиков. В наступлении комсомольцы и беспартийные проявляли чудеса храбрости и героизма. [257]

Комсомолец Харченко Александр Андреевич, несмотря на то, что был рамен, не покидал поля боя, держал себя мужественно и принял все меры к тому, чтобы своевременно перебросить на огневые позиции орудия, застрявшие в болоте. И только по приказанию командира он оставил поле боя. Тов. Харченко — лучший разведчик в подразделении.

Лучший радист подразделения комсомолец Антонов во время боя находился на наблюдательном пункте. Когда вражеские снаряды стали ложиться недалеко от него, была подана команда: «По окопам!» Он вместе с красноармейцем Мартыновым занял окоп и продолжал работу. Вскоре окоп Антонова и Мартынова был разрушен снарядом, их обоих завалило землей. Первым освободился от земли Антонов, он осмотрелся вокруг и не обнаружил товарища. Снаряды продолжали ложиться рядом с Антоновым. Он стал быстро расчищать окоп и приложил все усилия, чтобы освободить Мартынова от земли, и этим спас жизнь своего товарища.

Отлично выполнил боевой приказ орудийный расчет комсомольца Тургумбаева, который быстрее всех занял огневую позицию. Батарея стреляла по огневым точкам противника и их укреплениям. Выполняя эту задачу, орудие Тургумбаева всегда первым открывало огонь по японцам. Когда сообщили о том, что батарея бьет отлично, раздались гром аплодисментов и возгласы: «Да здравствует вождь и учитель товарищ Сталин!», «Да здравствует партия!», «Да здравствует нарком обороны товарищ Ворошилов!».

Тов. Тургумбаев, заряжая орудие, на первом снаряде аккуратно написал: «Наш первый «подарок»: 23 кг на головы самураям».

Всю ночь без отдыха бойцы возили снаряды. Пора уже отдохнуть. Но обстановка требует другого. Подходит комсомолец Тургумбаев и разъясняет им новую задачу. Бойцы увлечены. Все, как один, заявляют: будем громить японцев без устали! И действительно, все, как один, работали отлично.

Тов. Тургумбаева как лучшего командира и комсомольца партийная организация приняла в кандидаты ВКП(б). Кроме того, он остался на военной службе пожизненно.

Вот тов. Бондаренко. Его орудие дало свыше десяти тонн таких «подарков», которых японская военщина никогда не забудет. Орудийный расчет тов. Бондаренко комсомольский.

Отлично овладел своим делом наводчик орудия тов. Балдецкий. Это он в самый разгар боя, под грохот и взрывы снарядов, восстановил связь огневых позиций с наблюдательным пунктом за две с половиной минуты, и батарея снова повела ураганный огонь по японцам. Тов. Балдецкий в первый же день подал заявление о приеме в кандидаты партии и был принят как верный и преданный сын нашей родины. [256]

Комсомолец тов. Колесников раньше был ездовым, но не мог усидеть у коня и, получив разрешение своего командира, стал работать правильным. Он был лучшим правильным, точно и быстро устанавливал орудие по команде.

Комсомолец Андрей Рогачев за короткий промежуток времени хорошо овладел специальностью заряжающего и во время боя никогда не задерживал орудие. Через руки тов. Рогачева прошла не одна сотня снарядов, которые орудие посылало на голову японцам.

Война — это тяжелая работа, и красноармейцы работали без устали.

Нигде так не проверяется человек, его преданность и волевые качества, как на поле боя, в смертельной схватке с врагом, когда ежеминутно угрожает опасность потерять самое дорогое — жизнь.

Одним из тех комсомольцев, которые достойно выдержали экзамен в боях за высоту Заозерную, является Николай Сухов. Он командовал отделением связи с пехотой. Связь; — одно из решающих звеньев управления боем.

В сырую, холодную ночь подразделение заняло позиции. Впереди залегли цепи бойцов, готовые к атаке на зарвавшегося врага. Во главе группы бойцов Сухов прокладывает связь, тщательно маскируя и закрепляя кабель. Рассвет застает отделение Сухова за работой. Противник, заметив группу бойцов, открывает артиллерийский огонь. Рвутся снаряды, а связисты отделения Сухова ползком продвигаются вперед. Японцы, засевшие в болоте, обстреливают их. Пули свистят над головами. Но, несмотря на все трудности, линия связи установлена своевременно, и отважную пехоту начала поддерживать артиллерия.

Дать своевременно связь — это еще половина задачи. Связь надо поддерживать. Кабель рвут снаряды, танки. Сухову с красноармейцами Маркиным, Заходцевым и Латыновым несколько раз приходилось проверять связь, восстанавливать обрывы под обстрелом противника. Эта трудная и ответственная задача тов. Суховым выполнена блестяще. Он проявил немало мужества и хладнокровия. Несколько раз тов. Сухова заваливало песком от разрывов снарядов, его откапывали, и он снова принимался за работу. Если нужно было, он сам носил кабель, а в ответственное время боя садился за аппарат, передавая команду четко, ясно и уверенно.

Как верный сын родины, тов. Сухов подал докладную об оставлении на пожизненную службу в РККА и заявление о вступлении в ряды коммунистической партии. Его приняли в кандидаты ВКП(б). Таких героев-комсомольцев воспитали Красная Армия и наш ленинский комсомол. [259]

Еще один пример. Японская военщина усиленно подтягивала свои войска. Командир взвода комсомолец тов. Дмитриенко получил задачу уничтожить колонну подкреплений японцев. Дмитриенко, все подготовив, дал команду открыть огонь. Орудия били точно, снаряды ложились прямо в цель. От вражеского обоза полетели щепки. Японцы разбежались кто куда.

В отпорных боях у озера Хасан комсомольцы — бойцы и младшие командиры, руководимые комиссаром полка тов. Глуховым и партийной организацией, вписали много славных страниц в героическую летопись.

В первые дни боев у озера Хасан в ряды комсомола принято сто тридцать три лучших красноармейца, показавших героизм и преданность родине в защите наших границ; комсомольская организация полка в первые же дни боев выросла на сорок три процента.

Ко дню возвращения полка на зимние квартиры было подано четыреста семьдесят три заявления в комсомол; уже примято триста семьдесят три человека. Комсомольская организация выросла на сто восемнадцать процентов.

История полка не знает еще такого роста комсомольской организации, какой был в дни боев. В 1937 году в полку было только пятьдесят семь комсомольцев. Сейчас полк стал комсомольским, — комсомольцы составляют свыше девяноста двух процентов всего личного состава.

Батарея, где секретарем президиума т. Чевтан, стала первой в полку комсомольской: в ее рядах насчитывается девяносто пять с половиной процентов комсомольцев.

Во взводе, где заместителем политрука Форвазову всего было двадцать четыре процента комсомольцев, а к концу боя стало девяносто шесть процентов.

Тяга в ряды ленинского комсомола в дни боев в районе озера Хасан не случайна. Она прежде всего свидетельствует о безграничной преданности советской молодежи коммунистической партии, вождю народов товарищу Сталину.

В комсомол в дни боев у озера Хасан шла лучшая часть молодежи. Вот младший командир тов. Шутников. Он хорошо справился с доставкой боеприпасов для батареи. Младший командир Волочков под разрывом снарядов, под ливнем и свистом неприятельских пуль, по болотистому месту прокладывал линию связи. Не дорожа своей жизнью, он всегда шел выполнить самые трудные задания. 7 августа, установив только что прерванную связь, тов. Волочков [260] заявил:

«Нет, не бывать тому, чтобы нас победили, чтобы мы отступили хоть на один шаг от своей территории. Этому не быть. Мы победим, и победим малой кровью».

Но вот вражеские снаряды начинают ложиться совсем близко, связь опять нарушена, огонь по японцам вести нельзя. Тов. Волочков немедленно идет исправлять линию связи. Ему пришлось преодолеть на пути болотистую местность. Минуты через три он докладывает:

— Связь установлена, можно открывать огонь.

Как преданного сына нашей родины комсомольская организация приняла его в свои ряды. На комсомольском собрании Волочков дал слово:

— За родину-мать, за партию Ленина — Сталина я не пожалею самое дорогое для меня — жизнь — и до последней капли крови буду твердо защищать родину.

Разведчик Попсул принят в ряды ленинского комсомола. Он выполнял боевые приказания своевременно и четко, находился несколько раз под огнем противника.

В дни боев девяносто два товарища подали заявления о приеме в ВКП(б). Тов. Свечников., командир полу батареи, в своем заявлении о приеме его в партию [261] писал:

«Товарищ Сталин говорит: «Нет ничего выше, как звание члена партии, основателем и руководителем которой является товарищ Ленин. Не всякому дано быть членом такой партии. Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством и такой партии». И в день, когда японцы задумали перейти нашу границу, пойдя на провокацию, я готов выдержать боевое крещение, выдержать всю тяжесть и невзгоды, я готов отдать жизнь за родину и прошу партийную организацию принять меня в коммунистическую партию».

Комсомольская организация дала ему рекомендацию, и он единогласным решением партийного собрания был принят в кандидаты ВКП(б).

Тов. Свечников — один из лучших молодых командиров, он из бойцов вырос до среднего командира. Свою учебу он прошел в. этом же полку, в бою показал себя смелым и отважным, хорошо организовал вокруг себя комсомольский актив. Его огневой взвод отлично стрелял по японцам.

* * *

Товарищ Форвазов, молодой заместитель политрука, образцово поставил работу во взводе боевого питания. Всю работу он проводил с помощью комсомольцев. Вначале во взводе их было шесть человек. Но и это сила! Когда Форвазов узнал о действиях частей, находящихся на фронте, он решил быстро довести обстановку до бойцов. Он собрал всех комсомольцев, дал конкретно каждому задание и указал, кто с кем проводит беседу. Бойцы чувствовали, что комсомольцы в курсе дела, сведущи. Поднялся авторитет комсомольцев, и тов. Форвазову работать стало легче.

Взвод блестяще справился с боевой задачей. Не было выведено из строя ни одного бойца, ни одного коня. Боеприпасы находились всегда в запасе.

Теперь взвод на девяносто шесть процентов комсомольский.

Молодому заместителю политрука тов. Имошину пришлось принять комсомольскую организацию в период боя.

От Имошина требовалось проявить максимум энергии, организованности и инициативы, чтобы поставить работу комсомольской организации на должную высоту.

Свою работу молодой секретарь президиума начал с расстановки комсомольского актива и членов президиума; он давал им конкретные задания, проверял выполнение этих заданий.

С первых же дней работа организации улучшилась. Несмотря на боевую обстановку, тов. Имошин провел пять коротких комсомольских собраний, на которых комсомольцы обменивались опытом работы, принимали в члены ВЛКСМ, подводили итоги за день. В период боя выпущено двенадцать боевых листков. Сначала Имошин не находил времени для выпуска их, а, когда я пришел к нему, провел инструктаж военкоров (под грохот неприятельских батарей), и мы расставили актив военкоров у каждого орудия, работа пошла, и к вечеру боевой листок был выпущен.

Хорошо помогли в. работе комсомольской организации молодой политрук Выборной и парторг Бондаренко. Они повседневно проводили беседы с комсомольцами и несоюзной молодежью. В результате воспитательной работы двадцать бойцов и командиров были приняты в комсомол. Семь комсомольцев подали заявления о приеме их в ряды коммунистической партии.

К 12 августа организация выросла на сорок пять процентов.

В комсомольской организации, где секретарем президиума Чевган, в разгар боя были убиты два лучших комсомольца.

Погиб пулеметчик Евгений Дмитриевич Кадомцев — командир отделения. Он был отличный стрелок, лучший друг и командир, хорошо знающий свое дело. В ряды комсомола он вступил 6 января 1938 года, был активным комсомольцем, чтецом и агитатором батареи. Вместе с ним пал смертью храбрых комсомолец с 1938 года Смирнов Павел Иванович, сын рабочего, сам рабочий. Он был отличным разведчиком в батарее, дисциплинированным, примерным бойцом. Память о них долго не угаснет.

Необходимо отметить, что за весь период боя из всего состава полка было убито только два человека, тогда как от наших орудий японцы потеряли сотни убитых. Японские снаряды падали куда угодно, но только не в цель.

Все красноармейцы в один голос заявили, что на убийство своих товарищей они ответят еще большим сплочением вокруг коммунистической партии и вождя народов товарища Сталина.

Секретарь президиума Чевган сумел правильно расставить актив комсомола, давал и своевременно проверял комсомольские задания, внутрисоюзная и воспитательная работа била у него ключом.

Вот что у него записано в тетради:

«1. Комсомольцу — кандидату партии тов. Захарову: прочесть книгу А. Толстого «Хлеб» с пятнадцатью красноармейцами. Задание выполнено полностью.

2. Заместитель политрука Греков и я сам должны регулярно выпускать боевой листок. В дни боев выпущено тридцать семь номеров.

3. Красноармеец Чернов — проводит беседы с красноармейцами о приеме в комсомол. Лично тов. Чернов дал рекомендации шестнадцати красноармейцам».

Батарея держит первое место в части. [263] Комиссар полка батальонный комиссар тов. Глухов. С. С. являлся душой комсомольской организации.

Хорошо поработал и отсекр партбюро тов. Чирков.

Ленинский комсомол в дни боев у озера Хасан вписал славную страницу в историю борьбы за дело коммунистической партии, за построение коммунистического общества.

Заместитель политрука Г. Зайцев

В дивизионе

Третье августа 1938 года. Боевая тревога. Бойцы и командиры нашего дивизиона уже давно были насторожены, ежечасно ждали отправки. Все горели желанием как можно скорее дать отпор японским налетчикам.

В 11 часов 15 минут наше подразделение двинулось на автомобилях по направлению к пограничному селу Краскино (бывш. Новокиевка).

Путь — не короткий, делали: часто остановки, проверяли людей, осматривали машины. Настроение бойцов патриотическое. Каждый рад, что на его долю выпало счастье защищать неприкосновенность дальневосточных границ нашей родины от посягательств японских бандитов. Ехали всю ночь...

4 августа. Утром дивизион прибыл в Краскино. Расположились отдыхать. Кухня готовила чай и обед. Отдыхая, бойцы делились между собою мнениями. Все горели желанием быстрей встретиться с врагом и дать ему сокрушительный отпор. Отдохнув и умывшись, бойцы в 4 часа дня пообедали.

После обеда я достал газету «Тревога», прочитал красноармейцам две заметки: «Доблесть советских пограничников» и «21 задержание».

В 7 часов вечера дивизион снова погрузился на автомашины, двинулся дальше. В Краскино до утра задержался взвод лейтенанта Лазарева. Я был оставлен со взводом. Выбрав место для ночлега, проинструктировав часовых, мы расположились на ночевку.

5 августа. Встали рано утром. Пили и ели с большим аппетитом. Пока заправлялись тракторы, я, используя свободное время, стад читать красноармейцам «Тревогу». Лейтенант Лазарев [265] ознакомил бойцов с картой района, объяснил, как пользоваться компасом и т. д.

Погрузившись на прицепы, мы двинулись в путь. Здесь дорога была труднее и опаснее. Над нами патрулировали самолеты, охраняя колонны, двигавшиеся к озеру Хасан.

По пути нам встречались колхозники, и колхозницы, исправляющие дорогу. Мы перекидывались с ними короткими веселыми фразами. По выражению их лиц было видно, что они всеми силами стремятся помочь нам. Их чувства находили горячий отклик в наших сердцах.

К вечеру мы прибыли к назначенному месту. Завтра, наконец, в бой...

6 августа. Дивизион занял огневые позиции на правом фланге фронта. Наша артиллерия вела ожесточенный огонь, ревели моторы танков, в воздухе кружились разведчики, бомбардировщики громили укрепления противника. Противник стрелял по нашим быстрым самолетам — в белый свет, как в копейку, а славная советская авиация — неуловимая и невредимая — делала свое дело.

7 августа. Наше подразделение, получив задачу, ушло на работы. Одно за другим отделения приходили с работ, докладывая командиру подразделения о выполнении задачи. Я получил газету «На защиту родины», провел читку.

Внезапно над нашими головами засвистели снаряды противника. Бойцы под командой лейтенанта Гоманова ушли в укрытие. Снаряды ложились левее метров, на сто — сто пятьдесят.

Противник обстреливал дорогу и двигавшиеся по ней колонны, но снаряды ложились в стороне, не причиняя вреда. Наша артиллерия вскоре заставила японцев замолчать.

Боевой дух бойцов и командиров был высок, они были готовы выполнить любое задание.

8 августа. Сегодня от вражеских снарядов погибли: младший командир Тихонов и красноармеец Малков. Вечером политрук Стронин собрал бойцов и провел траурный митинг. Мы почтили память наших товарищей, павших смертью храбрых в бою с озверелыми японскими налетчиками. Бойцы и командиры поклялись жестоко отомстить врагам за товарищей.

9 августа. Весь день мы выполняли боевую задачу. Вечеров комсорг Сорокин объявил, что будет комсомольское собрание. Повестка дня; 1) прием в комсомол и 2) дача рекомендаций в партию. [266]

На этом собрании были приняты в комсомол красноармейцы Башкин, Тароторов, Кашкин. Они заявили, что в ответ на наглую провокацию японского фашизма комсомольские ряды будут пополнены десятками и сотнями лучших красноармейцев. На этом же собрании были даны рекомендации для вступления в партию старшине Артемову и писарю дивизиона Шешину.

10 августа. Самолеты сбрасывали свежие газеты. Я прочитал красноармейцам свежую информацию из «Тревоги».

Политрук поручил мне выпустить боевой листок. Помог редколлегии; собрать материал, написал сам. Красноармейцы Одегов и Морохин написали стихотворение о погибших товарищах. Боевой листок был посвящен окопной жизни подразделения, росту комсомола и задачам дальнейшей работы.

Вечером было общее собрание подразделения. Раздавали подарки красноармейцам от боевых подруг командиров.

Бой шел по прежнему...

11 августа. С утра я ушел с отделением на работу. Противник обстреливал наши позиции, но снаряды ложились в стороне. Работая, мы применяли все меры маскировки и предосторожности. По телефону нам сообщили приказ марком а обороны товарища Ворошилова о перемирии с Японией, о прекращении военных действий.

Бой затих, но мы продолжали зорко всматриваться вдаль, не идет ли враг, не готовит ли он новую провокацию. Боевой энтузиазм ни на минуту не ослабевал. Росли ряды партии и комсомола. Каждый миг мы были готовы вновь ударить по врагу, да так ударить, чтобы от него осталось только мокрое место.

Политрук Ф. Капитунов

Связисты

Получив приказ о приведении частей в боевую готовность, я собрал партийно-комсомольский актив и расставил силы по подразделениям для проверки боевой готовности: проверялись не только боевая техника, имущество, но и боеготовность всех бойцов. Обнаруженные недостатки были на месте устранены. После проверки я собрал политруков, заместителей политруков, партактив и сделал оценку боевой готовности части. Проверили планы работы политруков, секретарей президиумов.

По подразделениям были устроены красноармейские собрания на тему о боеготовности подразделения. Проведены были также комсомольские собрания и семинар редакторов и военкоровского актива.

К походу подготовляли технические средства политработы: звуковую киноаппаратуру, радио, агитмашину, пять патефонов, шесть альбомов пластинок, четыре гармошки, набор струнных инструментов, фотоаппаратуру, библиотеку, материал для наглядной агитации, шумовой оркестр, шахматы, шашки и т. д.

В подготовительный период партийно-комсомольская организация уделяла внимание каждой мелочи: например, достаточно ли имеется бритвенных приборов, щеток, а также иголок, ниток для починки. Проверили подгонку обмундирования и снаряжения. Все недостатки устранялись на месте.

Развернулось массовое соревнование между бойцами, отделениями и ротами.

В период марша партийно-комсомольские силы были расставлены по подразделениям на каждом участке. Члены партии, кандидаты и комсомольцы, имевшие индивидуальные задания, проводили большую политработу как на машине, в строю, так и на привалах. Рассказывали отдельные факты из истории нашей коммунистической партии, боевые эпизоды из борьбы республиканской Испании, беседовали о боевых подвигах 8-й народно-революционной армии Китая. Этим занимались товарищи Бодров, Гольберг, Иванов, Варенца и др. Член партии [266] Карпенко привел беседу в строю «Как беречь силы на ночном марше», Новиков — «Роль дисциплины в походе», Гольберг — «Советские займы», Бардин — «Воздушный флот страны социализма». Богатырев, Новиков и Кузнецов в день тридцатипятилетия II съезда РСДРП провели беседы «Ленин — вождь и организатор ВКП(б)», «Значение газеты «Искра», «Работа товарища Сталина в Закавказье».

На первом привале были подведены итоги соцсоревнования и состоялось совещание членов и кандидатов ВКП(б).

На ,походе широко использовали красноармейскую печать: ежедневно выходили боевые листки, раз в два дня — «Ильичевка».

Особенно хорошо была поставлена работа у политрука Чернецкого, — у него был сколочен крепкий актив. Агитаторы Горпиневич, Галенко, Кузнецов, Фурсов, Гольберг, Бардин и ряд других проявили инициативу, гибкость, умение найти место и время для проведения агитационной работы.

Агитаторы рассказывали о международных и внутренних событиях. Чтецы Яковлев, Василенчук и другие на малых привалах прочитывали и разъясняли бойцам газетные заметки. На больших привалах проводились политинформации по материалам ТАСС; для этого широко было использовано радио. С получением подробной информации о действиях японских хищников устроили митинг бойцов и командиров. Митинг прошел с огромным подъемом. В пути следования до огневого рубежа бойцы заявляли: «Товарищ командир, пойдемте быстрей, а то не достанется бить врага, без нас выбьют...»

Все это характеризует высокую преданность, сплоченность масс вокруг большевистской партии и вождей советского народа. Бойцы подавали заявления о приеме в партию и комсомол и с просьбой оставить их на сверхсрочную службу. В пути следования к исходному положению ни болота, ни грязь, ни дожди — ничто не могло остановить нас. Каждую машину, каждую повозку бойцы буквально вытаскивали на себе.

5 августа часть достигла боевого рубежа. Командование и партийно-комсомольская организация еще раз проверили боевую готовность техники и вооружения. К боевому рубежу часть пришла в полной готовности, без единой потери и поломки, без случаев заболевания.

На исходном положении боевой приказ был доведен до каждого бойца и командира. Наладили связь. В период боя политруки, заместители политруков, парторги, комсорги находились на самых ответственных участках и направлениях, стремились к тому, чтобы обеспечить фронт беспрерывной, отличной связью.

Расстановка партийно-комсомольских сил была такой: в ротах в каждом взводе были групповой комсорг, редактор боевого листка, чтец-агитатор, ответственный за организацию соцсоревнования, [269] беседчик. На исходном положений проведено было комсомольское собрание на тему «Комсомол в бою».

В период боя техника работала безукоризненно. Малейшие недостатки немедленно устранялись. По устранению обрывов, которые случались из-за артиллерийского огня, ко1мсомрльцы-красноармейцы товарищи Василенчук, Алешин и другие работали, не считаясь с опасностью.

В бою исключительную роль играет агитатор. На ответственные участки для исправления линии вместе с бойцами ходили члены партии и кандидаты Новиков, Кузнецов и другие. Заместитель политрука тов. Богатырев в период боя показал примеры мужества и храбрости. Находясь все время с бойцами в окопе, он рассказывал им о героических примерах прошлого и воодушевлял бойцов на выполнение задач.

Кандидат в члены ВКП(б) Галенко, младший командир взвода, работал начальником направления. Связь на передовые позиции он вел под пулеметным и артиллерийским опием. Во время наводки линии принял активное участие в бою с японским подразделением, обстреливавшим наш командный пункт. Тов. Галенко с группой бойцов заставил японцев отступить.

Комсомолец Гарбузов во время исправления линии ходил в атаку на самураев. Агитаторы проводили большую работу по разъяснению значения нашей техники и ее действий — артиллерии, танков, авиации. Большую роль в бою сыграла красноармейская печать. Боевые листки воодушевляли бойцов на героические подвиги в борьбе с японцами. На пожизненную службу за период боев осталось восемь человек, на сверхсрочную — четыре человека. В партию вступило шестнадцать человек, в комсомол — семьдесят пять человек.

Несколько слов о питании. На веем протяжении марша и боев вопросы бытового, культурного и хозяйственного обслуживания были в центре внимания. Члены партии и комсомольцы, находящиеся в. пищевом блоке, добросовестно работали, заботясь о высоком качестве питания; пища доставлялась бойцам бесперебойно (два блюда и чай).

Библиотека и другое культпросветимушество сыграли большую роль в обслуживании бойцов и командиров части.

Каждый день мы принимали по радио материалы ТАСС и использовали их для политинформаций.

В период боя проводились как заседания бюро, так и партийные собрания. Агитаторы провели с красноармейцами шестьдесят три беседы.

До 14 августа выпущено сорок восемь боевых листков, десять стенных газет. Листки выпускались и в условиях боя. Редактор Иванов выпускал боевой листок в окопе.

Красноармеец А. Квачевский

Связь работала бесперебойно

В этот день с несколькими курсантами я был в поле, на скирдовании сена. Закончив, скирдование, мы возвратились в подразделение. Нам сказали, что часть уже ушла по тревоге, так как японцы перешли границу.

Не теряя ни минуты, мы собрались, чтобы нагнать своих товарищей.

Ночь была темная, мы немного поплутали, прежде чем нагнали своих.

На другой день мы на автомашинах подтягивались к границе. Я с удивлением рассматривал незнакомую местность. Ехал с охотой и большим желанием биться с врагом.

Когда мы прибыли к назначенному месту, нас ознакомили с обстановкой.

Стали устанавливать связь. Мне пришлось тянуть связь к командному пункту.

Нас было трое. Местность пересеченная, двуколка пройти не может. Командир отделения тов. Гузенко дает приказание: нести оборудование на себе. Я и Иноземцев взяли по две катушки, по агрегату и потянули линию по болоту. Связь в скором времени была налажена.

6 августа орудийный огонь начался с утра с обеих сторон. Приблизительно часа в два дня появилась наша авиация и забросала противника бомбами. Осталось атакой завершить дело.

Скоро прозвучал сигнал атаки. Бойцы, все как один, пошли на врага. Я примкнул к ним. В атаку пришлось идти через болото. Однако никто не останавливался. Шли, приподнимая винтовки вверх, чтобы не замочить их.

Выйдя на берег, мы бросились вперед с криками: «Ура!», «За Сталинскую Конституцию!» Противник был скоро изгнан с сопки. Там стали располагаться наши части.

На второй день я попал в пулеметный взвод. Командир пулеметного взвода поручил мне доставить патроны. Нас было [271] двое. Несмотря на перекрестный огонь противника, мы ползкам доставили патроны.

8 августа я получил приказание вынести с поля боя раненых бойцов и лейтенанта-танкиста. Тяжело раненый лейтенант просил оказать ему первую помощь, чтобы он мот остаться на поле боя и продолжать бить врага.

Мы отнесли раненых в тыл. Здесь я услышал голос товарища Иноземцева, который сидел за телефоном. Линейных надсмотрщиков у него не было, ему приходилось самому исправлять линию. Он призвал меня к себе:

— Будь здесь линейным надсмотрщиком.

Артиллерия обстреливала район. Снаряды часто рвали линию. Через некоторое время наш командный пункт сменил позицию, перешел на линию фронта сопки Заозерной.

Мы взяли имущества и потянули линию по направлению к сопке Заозерной над озером Хасан.

Со всех сторон рвались снаряды и, как осы, жужжали пули. Здесь мы поймали японских снайперов. Дело было так. Мы услышали звуки одиночных выстрелов и, оглянувшись, заметили, откуда они раздавались. Младший командир Овечкин приказал окружить эту местность. Мы ее обстреляли и начали приближаться. Вскоре заметили японца, который прицеливался в нас. Мы его обезоружили. На нем было защитного цвета обмундирование, обмотки и на ногах разорванные тапочки. Посредине петлиц золотая нить.

Мы продолжали двигаться берегам озера Хасан, каждый нес свое оружие и боеприпасы, и у каждого были еще продукты для своих товарищей.

На вершине сопки Заозерной развевался красный флаг, а южные скаты сопки еще занимал окопавшийся противник.

Командир батальона тов. Завьялов получил приказ выбить противника с сопки. Мне пришлось давать ему связь.

Противник близко не подпускал. Батальон двинулся ползком. Связь не отставала, несмотря на то, что вокруг рвались снаряды. Батальон принял оборонительный порядок.

Наши отважные артиллеристы, как только раздавался вражеский орудийный выстрел, определяли, где находится японская батарея, и заставляли ее замолчать. Японцы надеялись на свой бронепоезд. Но наша артиллерия заставила его удрать.

После обстрела скатов. Заозерной нашей артиллерией к после бомбежки с самолетов командир батальона тов. Завьялов отдал приказ идти в атаку. Все выскочили из окопов и пошли в наступление на сопку.

Завьялов и политрук шли впереди. Возле телефона нас в то время было двое: я и Сушко Иван. Мы потянули линию за наступающим батальоном. Связь была сразу установлена. Через [272] несколько минут снаряд разбил провод. Сушко, несмотря на пулеметный и орудийный огонь, быстро соединил его.

Два раза наш батальон ходил в атаку. Третью атаку командир наметил провести в ночь. Перед тем он решил разведать силы противника.

В разведку пошло несколько человек. Не успели они сделать и ста метров, как вражеский гранатомет стал бросать гранаты. Бойцы в это время приготовились к атаке. Наши пулеметчики поддерживали атаку и сбивали огневые точки противника. Противник был выбит из укреплений и отброшен.

На сопке было две телефонных станции. Одна станция была разбита гранатным огнем; осталась наша, через которую и поддерживалась связь с командованием. Связь работа бесперебойно.

Младший командир взвода Г. Сосновский

Смелая переправа

В полном порядке преодолев препятствия на пути к озеру Хасан, мы, наконец, достигли берега и остановились у протока, через который нужно было переправиться. Я предложил бойцам замаскироваться в камышах, а сам отправился разведать возможность дальнейшего продвижения.

Войдя по колено га воду, я почувствовал под собой топкую почву. Это было уже предвестником того, что дальше идти вброд невозможно. Действовать догадками в такие напряженные минуты рискованно: вдруг можно пройти, а мы не пойдем. Ведь это же равносильно отступлению.

— Нет, — подумал я, — назад ни за что! И с этой мыслью отправился дальше. Через несколько метров я понял, что предпринял рискованный шаг: ил засасывал ноги.

— Вот что, товарищи, — обратился я к бойцам по возвращении из разведки, — мы во что бы то ни стало должны перейти эту часть озера и как можно скорее сосредоточиться у высоты Безымянной, откуда мы первыми поведем неожиданный для японцев огонь.

Каждому хотелось бить самураев первым, но тонуть в болоте никому не хотелось. Никто не представлял себе, как пройти это явно непроходимое место. Признаться, я и сам еще не придумал, как переправиться. Пока мне было ясно, что задерживаться здесь преступно. Огонь японцев можно было прекратить, только действуя с фланга.

Прикинув все средства, какие имелись в подразделении, я не нашел ничего подходящего для организации переправы. Но вдруг пришла в голову мысль.

— Снять обмотки! — приказал я.

Через несколько минут был готов толстый «канат», связанный из обмоток. Один конец оставили на берегу, где мы стояли, а с другим товарищ поплыл на противоположный берег и там его укрепил. Я отдал приказание на переправу. За несколько минут при помощи такого «каната» бойцы перешли болото и переправили снаряжение. [274]

Японцы не ожидали нашего появления. Они продолжали выпускать пулеметную очередь за очередью в направлении, откуда несколько времени тому назад мы ушли.

Быстро зарядив ленты, мы послали японцам свинцовый «привет». Два их станковых пулемета замолкли. Мы начали наступать.

Японцы перенесли на нас артиллерийский огонь. Пришлось залечь в окопы.

Назавтра мы вступили в решающий бой.

Перед частью была поставлена задача: выбить японцев с высоты Заозерной и установить на ней красный флаг.

Трудно передать, с какой радостью и гордостью, с каким волнением мы ринулись в этот бой. Сказать, что мы были решительны, — мало! Каждый, кто был в этом бою, просто забывал, что он имеет дело со смертью. Проскочив под огнем мимо укрепленных высот, мы с боем вступили на склоны Заозерной. Многие японцы лежали здесь уже бездыханные, другие еще барахтались в предсмертных судорогах, а третьи, как крысы в норах, попрятались в окопах, прижались к стенкам и не подавали вида, что существуют.

Очистив склон от японцев, мы стали пробираться на гребень. На пути оказались проволочные заграждения. Первым бросился тов. Надзуга. Мы стали быстро резать проволоку. Сделали проход. Бросились на японцев врукопашную. Их поддерживали пулеметы. Весь гребень сопки буквально пылал в огне. Несмотря на то, что сумерки еще не наступили, на самой высоте было уже темно от дыма.

Вдруг раздался чей-то звонкий молодой голос:

— Флаг Страны Советов водружен! Ни шагу назад!

Через несколько секунд раздался новый призыв:

— Коммунисты и комсомольцы, беспартийные большевики, вперед! За родину!

В дыму и огне трудно было рассмотреть, кто провозглашал боевые лозунги, но они задели каждого из нас за живое, они влили в каждого из нас новую энергию.

Я бросился вперед, но задруг заметил, что кто-то метко стреляет по нашим рядам. Прилег, присмотрелся и вижу двух японцев, тщательно замаскировавшихся в камнях. Ползу к ним слева и бросаю гранату. Истошный крик, стон, и они замолкли. В это время замолчал и наш пулемет. Оказывается, японец, падая, уперся телом в рукоятки пулемета и прижал спусковой рычаг. Пулемет автоматически выпустил остаток ленты. Случайная пуля вывела из строя нашего пулеметчика. Я подскочил к нему. Сердце его бьется учащенно. Он что-то говорит, но что — не могу понять. Гляжу, он тянется к пулемету, но силы оставляют его. Товарищи быстро оттащили его к санитарам, а я залег за пулемет. [275]

Высота Заозерная в этот день была очищена от врагов. На гребне гордо реял пробитый пулями красный флаг. Но ружейная и артиллерийская канонада не смолкала. Наоборот, мне показалось, что она даже усилилась. И это, пожалуй, было на самом деле так. Остатки японцев, подгоняемые офицерами, пьяные, то и дело карабкались по склону, но, не доползая, мешком падали вниз, сраженные нашим огнем.

В результате всего боя из нашего взвода убит только один человек и несколько человек легко ранено. За смерть наших товарищей японцы поплатились тысячами смертей.

Капитан Голованов

Лопатой и штыком

Полотняный городок был расположен в молодом дубовом лесу, в живописной местности. Ярко-зеленые сопки, шумные потоки, вырывающиеся из ущелий и падей, высокие обрывистые скалы и над всем этим горячее июльское солнце в спокойном безоблачном небе.

С рассвета и до захода солнца не прекращалась боевая учеба. Бойцы и командиры саперного батальона овладевали сложной техникой, учились строить оборонительные сооружения, укрепляли рубежи, запирая их на крепкий замок.

Каждый боец и командир старался максимально использовать летний период для специальной и боевой выучки. Все стремились научиться обеспечивать войска в инженерном отношении, сопровождая их к полю боя и на поле боя, а в случае необходимости действуя рука об руку с ними штыком и гранатой.

Как показали дальнейшие события, эти усилия оплатились сторицей: мы малой кровью победили японских провокаторов войны, когда они с яростью спущенных с цепи собак попытались напасть на нашу землю.

В начале событий вместе с комиссаром батальона я был вызван на зимние квартиры и штаб дивизии и получил приказ привести батальон в боевую готовность. Не тратя ни одной минуты, мы выехали в лагерь снимать батальон и вести его в район озера Хасан, где разыгрались бои с японскими самураями.

Первый боевой приказ был получен 4 августа. Батальону предлагалось обеспечить продвижение частей дивизии в район боевых действий. Дорога проходила по болотистой местности и берегу залива.

Саперы оборудовали броды, проложили в топких местах специальные щиты, и дивизия к исходу дня 5 августа подошла к боевым рубежам. Нам была дана новая задача: подготовить для танков путь через долину к безымянным высотам и оборудовать командный пункт.

Ночь. Незнакомая местность. Но приказ должен! быть выполнен в срок! Руководство группами поручается лучшим [277] командирам — старшему лейтенанту тов. Емельянову и лейтенанту тов. Прохоренко.

Особенно трудно приходилось работать тов. Емельянову. Работа производилась буквально на глазах у противника. Местность безлесная, материала достать негде. Тов. Емельянов не теряется. Он приказывает разобрать фанзы, находящиеся поблизости. И вот построены три моста через ручьи, по топям проложено 60 метров гати.

Задание выполнено. С рассветом противник обнаружил сапер и открыл по ним артиллерийский огонь. Но поздно: дело сделано! Путь для танков проложен!

Особенно отличились на этой работе старший лейтенант Емельянов, красноармейцы Иванов, Кудрявцев, Павлов и др.

6 августа доблестные части Красной Армии: нанесли самураям сокрушительный удар, водрузили красный флаг на высоте Заозерной.

В следующие дни саперы вели работы по укреплению высоты. Не зная усталости, они дни и ночи напролет подвозили и перебрасывали на Заозерную десятки тонн колючей проволоки, тысячи кольев.

Перед сопкой Заозерной лежит озеро Хасан шириной в один километр, длиною в четыре-пять километров. По сторонам озера — два перешейка, отделяющие его от реки Тумень-Ула. Эти перешейки находились под артиллерийским и пулеметным огнем. Исход был один — проволоку и колья к подножию Заозерной перебросить на лодках. Так и сделали. От подножия к месту работ материалы доставлялись людьми и на лошадях.

В ночь с 9 на 10 августа саперы должны были произвести на Заозерной ряд оборонных работ, но враг еще не сдавался. Он делал попытки выбить нас с вершины сопки.

Рассвет 10 августа застал саперные роты за кипучей работой. Самураи пошли в наступление. Саперы не сделали ни шагу назад, они ударили в контратаку, с криками «ура» бросились на японцев и заставили их откатиться по ту сторону высоты.

В этой схватке пали смертью храбрых лейтенант тов. Воронков, красноармейцы товарищи Окалин и Кудимов. Отсекр партбюро тов. Куранов, отсекр комсомола тов. Золотою и младший командир Кудрявцев были ранены.

После взятия Заозерной саперы построили на ней огневые точки, установили проволочные препятствия. Кипучая работа по укреплению границ не прекращалась и после боев: саперы строили дороги, рыли окопы и т. д.

В боях на Заозерной саперы показали, что они отлично владеют не только инженерной техникой, но и винтовкой и штыком. Они метко разили самураев, дрались, как умеют драться патриоты родины, беспредельно преданные делу партии Ленина — Сталина.

Политрук А. Морозов.

Комсомольский батальон

К началу боевых операций в районе озера Хасан саперный батальон имел около пятидесяти процентов комсомольцев.

Благодаря большой работе партийной и комсомольской организаций батальон во всех отношениях был впереди саперных батальонов, находившихся га лагере. Оперативные работы он закончил раньше срока с оценкой «хорошо». Высокие показатели батальон имел также по специальной подготовке и политподготовке. Техника к началу боевых операций была в полной боевой готовности.

Перед выступлением на марш было проведено совещание партийного и комсомольского актива, который ознакомился с обстановкой и задачами марша. Совещание призвало всех коммунистов и комсомольцев, агитаторов, чтецов и военкоровский актив обеспечить всей своей работой высокую бдительность, боеготовность части, сохранение и сбережение технического имущества и коня. На совещании говорили о систематическом разъяснении вопросов международного положения и о мобилизации бойцов и командиров на успешное выполнение боевой задачи.

Во время марша, на привалах, по мере поступления новых сведений о событиях в районе озера Хасан, проводились митинги. Бойцы и командиры принимали на себя социалистические обязательства. На одном из митингов было решено организовать практическое занятие по переправе через реку, лежащую на нашем пути. Вызывалось это тем, что летом мы находились в районе, где не было рек, и потому батальон не отработал задач по переправам. Занятие дало очень много для подготовки батальона к работе в боевой обстановке. Опыт мы после использовали для переброски боеприпасов, продовольствия и оборонного имущества через озеро Хасан. Даже шоферский состав, после боев оказавшийся отрезанным водой, сумел оснастить лодки. (Кстати, шоферы взяли обязательство не иметь ни одной поломки и аварии машин за время марша и свое обязательство с честью выполнили).

На привалах накоротке проводились партийные и комсомольские собрания, на которых ставились индивидуальные отчеты, рассматривались заявления о приеме в комсомол и в кандидаты партии. На марше было подано шесть заявлений о приеме в комсомол и в кандидаты ВКП(б).

Большую роль играли чтецы. Благодаря им бойцы всегда были в курсе международных и внутренних событий. Лучшими чтецами зарекомендовали себя Бердников, Поляков, Большаков, Огурцов, Козлов, Баранов и другие. Партийное и комсомольское [280] бюро показало во время марша образцы оперативности в своей работе. Несмотря на то, что времени было мало, партийные собрания и заседания бюро проводились регулярно, каждый коммунист и комсомолец имел задание и получал помощь секретаря и членов бюро.

Большую работу проделал также военкоровский актив. Основной формой печати был боевой листок. Он отражал насущные вопросы подразделения и вскрывал недостатки, мобилизуя массу на устранение их. При коллективной читке боевого листка бойцы воздействовали на тех, кто допускал эти недостатки.

Исключительную роль сыграли заместители политруков. Они на деле оправдали доверие товарища Сталина. Заместители политруков товарищи Хлопов и Тимофеев работали в ротах за политруков, заботливо прислушивались к запросам масс, знали настроения бойцов, своевременно информировали их об обстановке и мобилизовали на успешное выполнение боевой задачи, а главное, личным примером воодушевляли бойцов на подвиг.

В горячие моменты боев основной формой политработы были митинги, беседы и личный пример коммунистов, и комсомольцев, которые шли в бой с лозунгами: «Вперед!», «За Сталинскую Конституцию!», «За Сталина!»

Необходимо отметить следующий крупный недочет в работе. У нас не были подготовлены заместители секретаря партийного бюро тов. Куранова и секретаря комсомольского бюро тов. Золотова. А они вместе с саперами также уходили для работы на передовые линии, и никто из руководителей не оставался в тылу. В результате, когда раненые Куранов и Золотов вышли из строя, часть осталась без партийного и комсомольского руководителей. В дальнейшем мы учли это обстоятельство.

Весь боевой опыт работы сапер обобщен в специальном журнале «Саперы в боях за родину», написанном от руки.

В результате огромной работы, проделанной политаппаратом, партийной и комсомольской организациями, наша часть вышла из боев на девяносто пять процентов комсомольской. Партийная организация выросла на двадцать пять человек.

Политрук А. Зуев

Стремительный натиск

В боях у озера Хасан комиссары, политработники приобрели большой и ценный опыт, обогатили свои знания, свое умение вести партийно-политическую работу в условиях боевой обстановки.

Великая сила любви к родине, пламенное чувство советского патриотизма проявлялись в эти памятные дни в любом поступке каждого бойца, командира, политработника. Нас, политработников, эти замечательные качества наших бойцов особенно радовали. Ведь именно здесь, в боях, проверялась наша работа, здесь видели мы ее результаты! И надо прямо сказать, результаты неплохие. Оки дают нам полную уверенность в том, что всякий враг, откуда бы он ни напал на нас, будет уничтожен, сметен с лица земли.

Вся система партийно-политической работы была направлена на выполнение боевой задачи — уничтожить японских самураев, нагло залезших на советскую территорию. Над выполнением этой задачи работали я, как политрук роты, партийная и комсомольская организации, вся красноармейская общественность. Во всей нашей работе огромное значение имели четко поставленная информация, бесперебойно работающая связь. С первых минут нашего движения в район боевых действий и до того момента, когда я на подступах высоты Заозерной упал раненым, мне было известно все, что делает не только рота, взвод или отделение, но каждый командир и боец в отдельности. Десятки нитей связывали меня с красноармейской массой.

Во втором взводе некоторые красноармейцы на большом марше не соблюдали питьевого режима. Об этом мне сообщили комсомольцы. Достаточно было разъяснить товарищам их ошибку, рассказать о всех последствиях, к которым она могла привести, чтобы ошибка больше не повторилась.

Зная, что в бою всякая мелочь имеет значение, каждый коммунист, комсомолец и беспартийный активист считали: своим долгом немедленно докладывать обо всем случившемся командирам и политработникам. [282]

В бою 2 августа был тяжело ранен командир отделения тов. Суков. Несмотря на сложность обстановки, я узнал об этом немедленно. Я знал все до мельчайших подробностей: какая рана, оказана ли помощь, кто теперь командует отделением. При такой осведомленности командиру и мне легко было руководить ротой. Исходя из обстановки на решающих участках, командир роты всегда своевременно посылал помощь именно туда, где она была нужнее всего.

Правильная расстановка сил нашего актива, точная формулировка заданий сыграли огромную роль в завоевании победы.

В пулеметном взводе у нас находился заместитель политрука тов. Сорокин, во автором взводе — комсомолец-активист Шадрин. Опорой моей являлись и комсомольцы Савкин, Дрожинков, Ситников и Есиков. Они в свою очередь группировали вокруг себя беспартийных красноармейцев.

Таким образом, с помощью актива я был тесно связан со всей массой красноармейцев. Благодаря этому все партийно-политические мероприятия — беседы, читка газет, читка последних сводок с фронта, ознакомление красноармейцев с боевой обстановкой — проводились быстро.

Актив не только помогал проводить политическую работу среди красноармейцев. Во всех боях наши активисты — коммунисты, комсомольцы, непартийные большевики — были впереди, показывая образцы преданности родине и беззаветного героизма.

Наша рота вместе с другими подразделениями полка входила в состав маневренной группы дивизии. Поэтому 29 июля нам пришлось совершить большой ночной марш. Перед нами была поставлена задача — достигнуть заставы N. Путь трудный. Он лежал через заливы, многочисленные сопки. Очень часто приходилось идти по пояс в воде. Но ничто не могло остановить бойцов. Они смело шли вперед, навстречу врагу.

В этом трудном походе замечательно проявил себя заместитель политрука тов. Сорокин.

Идя с пулеметным взводом, он приложил все силы к тому, чтобы сохранить оружие и боеприпасы. Своей стойкостью, бодростью и товарищеской поддержкой тов. Сорокин вселял новые силы и бойцов. По его инициативе была организована помощь некоторым уставшим бойцам. У них товарищи брали винтовки, пулеметы, диски, всячески помогали им.

На рассвете наша рота, несколько раньше назначенного времени, прибыла на заставу. Теперь уже японским самураям на этом участке противостояли не только герои-пограничники, первыми принявшие на себя удар, но и свежие силы нашей маневренной группы.

По прибытии на место я проверил, приняты ли все меры предосторожности, выставлено ли охранение. Затем узнал, хорош [283] ли завтрак у бойцов, как организован отдых, кому нужно заменить обувь, портянки, нет ли потертостей ног. Забота о бойце — первейшая обязанность политрука. Сюда я и направил вое свои, силы.

В боевой обстановке очень важно, чтобы бойцы воспитывались на героических примерах своих ближайших товарищей, А такие примеры у нас были в каждом взводе, в каждом отделении.

2 августа наша рота вела наступление на высоту Заозерную. Противник открыл сильный артиллерийский огонь. Однако это не могло нас остановить. Бойцы по-прежнему уверенно продвигались вперед, тщательно маскируясь, умело используя саперные лопаты.

В этом бою был ранен в ногу красноармеец тов. Беляев. Несмотря на ранение, он остался в строю и продолжал по-прежнему метко разить японцев. Перебежки он совершал вприпрыжку, на одной ноге. Я предложил ему уйти в тыл. Он ответил:

— Товарищ политрук, я не пойду, буду наступать, у меня еще силы есть.

Ушел он только тогда, когда японцы были выбиты с занимаемой ими позиции.

Особенно геройски вели себя коммунисты и комсомольцы.

Старшина нашей роты, член партии тов. Рыжков, участник боев 1936 года у погранзнака № 8, находился на зимних квартирах. Он работал заведующим столовой. Узнав, что рота участвует в бою против японцев, он сдал столовую своему помощнику и, использовав все виды транспорта, 2 августа, в самый разгар боя, прибыл к высоте. По дороге он взял у раненого бойца ручной пулемет, диски и: пошел на передовые позиции. Своим метким огнем тов. Рыжков, разил врага насмерть, приговаривая при этом:

— Покушайте, господа самураи, свинцовой кашки!

Во время боя необходимо было начать обстрел японцев из гранатомета. Гранатометчик был ранен. Рыжков быстро взял его гранатомет и открыл огонь. Боевой старшина владел гранатометом не менее искусно, чем пулеметом.

Следует еще рассказать об одном героическом эпизоде.

В ночь со второго на третье августа нам нужно было разведать сосредоточение сил противника. На выполнение этой ответственной задачи командованием было послано отделение тов. Лукашевича. В одной из лощин отделение тов. Лукашевича было окружено японцами. Против нашего отделения оказался японский взвод.

Мужественные бойцы не растерялись. Отстреливаясь из пулемета и бросая гранаты, они вырвались из окружения, добыв очень важные сведения о противнике. [254]

На таких героических примерах мы воспитывали всех бойцов.

После наступления, по приказу командования, вам пришлось занять окопы второй линии. И здесь вместе с командиром роты мы провели большую работу.

Прежде всего детально разобрали бой 2 августа. Этот разбор дал нам очень много. В дальнейших боях командиры и бойцы учли все недостатки, которые были допущены в первом сражении.

Сюда же, непосредственно в окопы, нам доставляли газеты. Собрав чтецов, я разъяснил им, что именно нужно прочитать, с чем необходимо ознакомить бойцов. Чтецы знакомили бойцов с резолюциями многочисленных митингов трудящихся, подчеркивая единство армии и народа, рассказывали о той ответственной роли, которая возложена на нас по защите священной советской земли от японских захватчиков.

И нужно было наблюдать за бойцами, за их радостными лицами при чтении этих волнующих резолюций! Нас приветствовала Москва, вся великая Советская страна, весь стосемидесятимиллионный народ! Голос народа, голос страны воодушевлял — бойцы клялись уничтожить обнаглевших самураев.

Эта клятва была выполнена.

6 августа, в день девятой годовщины ОКДВА, нам удалось провести митинг.

В условиях боевой обстановки митинг имеет свои особенности, какую-то волнующую силу. Говорить приходилось немного. Бойцы понимали ораторов с полуслова. Одно слово было у всех на устах — Сталин! Оно произносилось с особой любовью. Когда один из говоривших закончил свою речь возгласом: «За родину, вперед!», бойцы и командиры в один голос ответили:

— Смерть самураям!

Здесь же на митинге целые взводы, отделения и каждый боец в отдельности вступили в социалистическое соревнование — кто первый водрузит красный флаг на высоте Заозерной.

6 августа был для нас особым днем. Мы пошли б наступление.

Перед наступлением в одном из окопов я собрал чтецов и агитаторов и рассказал им об обстановке и нашей задаче. Присутствовали неизменные мои помощники: товарищи Сорокин. Шадрин, Савкин и Рыжков. Они были точно проинструктированы и хорошо рассказали о задаче, поставленной перед ротой, довели: обстановку до каждого бойца.

В стремительном натиске мы обрушились на японцев. Ничто ее могло задержать нас. Японцы, как трава под лезвием косы, падали от наших метких пуль.

В бою на подступах к высоте я был ранен двумя вражескими пулями. Меня повел на санитарный пункт мой боевой помощник, заместитель политрука Сорокин.

Вскоре на высоте Заозерной гордо развевался красный флаг. Высота наша, советская!

Политрук П. Мусинов

Боец-большевик

В первых дней боевых действий против японских бандитов у озера Хасан политработник Яков Сидненко, работая помощником начальника политотдела по комсомолу, не знал отдыха. Он ежедневно находился с комсомольцами, проводил беседы, помогал комсомольским руководителям составлять планы работы. Сидненко является подлинным политработником сталинского типа, живым воплощением стойкости, смелости, героизма, любви к своей родине. Он всегда тесно связан с массой бойцов, пользуется большой их любовью.

Как только в части стало известно, что японцы нагло вторглись на советскую территорию, Сидненко организовал комсомольское собрание. Лучшая, передовая молодежь подала заявления в комсомол и в партию. Только за 2 августа сто двадцать человек — отличников боевой и политической подготовки — подали заявления в ряды ВЛКСМ. В этот день подали заявления в партию семнадцать лучших комсомольцев.

Вскоре стало известно, что часть идет выбивать японских захватчиков с советской земли. Предстоял длительный марш. Молодой политработник Сидненко принимал самое активное участие в подготовке к маршу. Он собрал комсомольский актив, рассказал ему о захватнической политике японского империализма, призвал всех комсомольцев героически и храбро сражаться с врагом, показать пример всем бойцам...

Часть выступила на марш в район действий. На привалах тов. Сидненко провел две беседы. Здесь молодым комсомольцам вручали билеты. Марш совершен отлично. Комсомольцы показали себя как передовые бойцы. Многие помогали товарищам. Комсомолец Панфилов сам нес пулемет и помогал товарищу нести коробки с пулеметными лентами.

Часть прибыла на исходное положение и получила боевую задачу. Тов. Сидненко собирает коммунистов — командиров Бородина, Панова, Егорова, Волкова — и требует от них, чтобы [286] они разъяснили каждому бойцу задачу, стоящую перед ним.

Японская артиллерия открыла ураганный огонь. Ранен комиссар. В эту тяжелую минуту большевик Сидненко берет на себя руководство боевой операцией. Он опирается на командиров-коммунистов Московцева, заместителя политрука Косарева и других.

Батальон пошел в бой...

7 августа на сойке Заозерной гордо развевалось красное знамя. Враг был выброшен с нашей территории, но японские самураи еще не сложили оружия. Они всеми силами пытались снова завладеть высотой Заозерной.

Батальон расположился в обороне. Японская артиллерия и пулеметы вели ураганный огонь по высоте Заозерной. Тов. Сидненко заметил, что маскировка бойцов произведена неудовлетворительно. Несмотря на сильный огонь артиллерии и пулеметов, он обходит роты, взводы, отделения и требует немедленно [287] организовать хорошую маскировку. Завязалась интенсивная перестрелка с японцами. После усиленной артиллерийской подготовки, которая никакого вреда не прочинила нам, японцы пошли в атаку, но советские гранатометы и пулеметы, как траву, косили японцев.

С левого фланга донесли, что японцы снова готовятся к атаке. Сидненко быстро принимает решение: устанавливает на самой вершине высоты Заозерной пулемет.

Наступили сумерки. Небо заволокло черными тучами. На сопку движутся японцы. Пулеметчик тов. Медянов уже хотел дать очередь, но Сидненко сдержал его:

— Не нужно торопиться, — говорит он.

Вот уже хорошо видны первые ряды ползущих японцев.

— Товарищ старший политрук, ни одного гада не упущу в живых, — шепчет пулеметчик.

Прошли секунды напряженного ожидания, японцы визгливо закричали «банзай» и бросились в атаку. «Максим» заговорил. Рота японцев была разбита и отброшена. Озлобленный враг после неудачной атаки открыл по батальону ураганный артиллерийский огонь, но снаряды! летели мимо.

Японцы снова собрали силы против батальона и готовились к атаке, но пулеметчики товарищи Косарев, Медянов, Медведь, Холоман и другие срезали японские цепи. Опьяневшие японцы лезли к гребню высоты Заозерной и бросались в атаку.

Коммунист Московцев с криком «ура» повел подразделение в контратаку. Японцы не выдержали, пустились удирать, но штыки красноармейцев догоняли и клали их наповал.

Вражеская пуля попала в ногу Сидненко. Несмотря на боль, он не покинул поля сражения. Бой не утихал. Целые сутки не было горячей пищи. Тов. Сидненко решил во что бы то ни стало накормить бойцов. Несмотря на ураганный огонь врага, он организует доставку продуктов на передовые позиции.

Рама, которую получил большевик Сидненко, давала себя знать. Вскоре он очутился в госпитале. И здесь он не покидает свое мощное оружие — агитацию и пропаганду. Как только стало возможно встать на нош, он уже у бойцов, делает доклады, едет в пионерский лагерь, рассказывает счастливым детям, как бойцы Красной Армии громили японцев.

Старший политрук М. Кудряшов

Эвакуация раненых

После первых боев в районе озера Хасан в бухту Посьет начали прибывать раненые. Санитарные работники оказывали: им помощь и направляли их дальше в тыл. Начальник политотдела тов. Никишев послал меня в Посьет для лучшей организации этой работы.

3 августа к вечеру я прибыл в Посьет. Раненые находились в маленьком госпитале погранотряда. Коек и постельных принадлежностей не хватало. Мало было белья для того, чтобы переодеть раненых. Обработка раненых, перевозка, питание, мойка производились исключительно женами командного и начальствующего состава пограничного отряда.

Прежде всего я выяснил количество раненых. Санитарные работники не учитывали, сколько ими принято раненых в этот день и сколько отправлено. Предложил выделить специального регистратора для учета вновь прибывших раненых. Помог ускорить получение достаточного количества белья. Добился от политотдела, чтобы снабдили госпиталь библиотекой, газетами и другим политпросветимуществом. С помощью комиссара погранотряда достали патефон и кинопередвижку. Утром 4 августа из Краскино прибыли двенадцать девушек для ухода за ранеными. К вечеру приехали еще тридцать санитарных инструкторов.

Никто из легко раненых не жаловался на плохой прием в госпитале. Все были довольны, в особенности трогала забота жен командиров, которые работали без отдыха двадцать четыре часа. Хорошо отзывались раненые о работе профессора Ахутина как специалиста.

Основная масса тяжело раненых немедленно эвакуировалась в тыловые госпитали. Для эвакуации имеющих ранения в область живота мной были вызваны санитарные самолеты. В Посьете 4 августа я провел с ранеными несколько бесед. Основная тема бесед — это обстановка на фронте, так как все этим сильно интересовались. Беседы проходили исключительно по группам в пять-десять бойцов. Я им показывал на карте, как развертываются события, где находится их часть. [289]

7 августа, в 6 часов утра, я получил задание возглавить эвакуацию раненых с батальонных пунктов медицинской помощи. Нахожу начальника санитарной части соединения. Знакомлюсь, как обстоит дело с эвакуацией раненых. Берем все свободные машины в штабе соединения, и пока стоит большой туман, делаем два рейса, вывозим раненых, находящихся на пунктах, расположенных вблизи дороги, идущей к передовым позициям.

8 течение дня мы известили медпункты, чтобы они никоим образом не допускали эвакуации раненых ночью в тыл на гужевом транспорте, а использовали его для доставки раненых с передовых линий до дорога.

Предложили всем начальникам санитарных частей мобилизовать младший санитарно-обслуживающий состав и днем в батальонах подготовить раненых к эвакуации, а ночью и к вечеру сосредоточить их по пунктам около дороги.

От штаба получили восемнадцать автомашин, и одновременно было разрешено использовать для этого все пригодные машины, идущие в тыл с фронта.

В мочь с 7 на 8 августа все раненые были вывезены с поля боя.

И в дальнейшем днем мы проверяли, как идет работа в полковых пунктах медицинской помощи, а ночью эвакуировали раненых. Тяжело раненых все время приходилось доставлять на гужевом транспорте до полка, а дальше уже на санитарных машинах. В целях быстрого оказания помощи раненым полковые пункты были приближены к передовой линии и установлены от нее на расстоянии 2–3 километров.

Заместитель политрука С. Семенов

Взаимопомощь в бою

Красная Армия учит бойца ценить общественные интересы выше своих, учит любить товарища и помотать ему в трудные минуты. Мне хочется рассказать несколько героических эпизодов, когда бойцы и командиры под ливнем пулеметного опия, рискуя быть скошенными пулями, выручали товарищей.

В самый разгар боя разорвавшимся снарядом выбросило из окопа и легко контузило отважного героя-пулеметчика Александра Гольянова. Пулеметчик быстро собрался с мыслями. В груди закипела ярость. Хотелось бить врага огнем и штыком.

Подавляя боль, Гольянов собрал силы и пополз в окоп к своему пулемету. Вдруг он с ужасом заметил, что японский снайпер, укрывшись за камнем, целится в любимого командира тов. Левченко.

Гольянов, одним прыжком очутился в окопе у пулемета, дал очередь в четыре патрона, и снайпер, не успев произвести выстрела, растянулся за камнем.

Вытирая капли пота с лица, Гольянов торжествовал:

— Спас! Командир будет жить!

И руки его еще крепче сжимали пулемет.

Подбегая к окопу противника, старший лейтенант тов. Лася бросил гранату. В это время из другого вражеского окопа в него нацелился японский солдат. Увидя, что командиру угрожает опасность, красноармеец Сошнин мгновенно вскинул винтовку и. одним выстрелом наповал убил японца.

Бой переходил в рукопашную схватку. Младший командир Силюк, уничтожая японцев штыком, прыгнул в их окоп. Японцы побежали. В этот момент сзади один из японцев занес над тов. Силюк свой штык. На помощь младшему командиру подоспел [291] тот же красноармеец Сошнин. Он насквозь пронзил японца штыком. Жизнь товарища была спасена.

Пехота пошла в атаку на вражеские укрепления. Группа красноармейцев, прорвавшись вперед, попала в окружение противника. Положение становилось тяжелым.

Красноармеец Ковров, видя, что товарищи окружены, проявил смелую инициативу. Он позвал к себе несколько бойцов и скомандовал:

«За мной, товарищи! Вперед! За родину!»

Не обращая внимания на рвущиеся снаряды, на пулеметный и ружейный огонь, труппа красноармейцев устремилась вперед.

— Гранатами их, — подал команду тов. Ковров, и несколько гранат разорвалось в самой гуще японских солдат. Затей перешли в штыки. Вражеское кольцо было разбито. Японцы в панике бежали.

Группа товарищей была освобождена из окружения и вместе со всем подразделением пошла снова в бой.

* * *

Враг наглел, но не мог долго сопротивляться. Храбрые воины теснили японцев со склонов сопки Заозерной.

В одном из наступлений был ранен красноармеец из подразделения товарища Шустрова. В этот момент рота выходила из боя для перегруппировки сил. Раненый товарищ остался незамеченным на возвышенности под обстрелом противника.

Услышав тихий стон и слова на русском языке, пулеметчик Калинин оставил у пулемета второй номер и, приказав ему открыть огонь, сам, низко пригибаясь к траве, под сильным ружейным и пулеметным огнем пополз на помощь товарищу. Разыскав его, Калинин сделал ему перевязку и вынес из-под огня противника

Славная советская артиллерия беглым огнем громила вражеские укрепления. Красноармейцы Павлов и Юхно на тракторе «Сталинец» подвозили снаряды к огневым позициям.

В одном из очередных рейсов, 5 августа, трактор не мог подняться на возвышенность. На помощь подошел второй, недалеко находившийся трактор, и они потащили прицепы со снарядами на подъем.

Оставалось не больше пяти метров трудного пути. Трос неожиданно оборвался, и прицепы с боеприпасами покатились вниз. Казалось, что теперь сделать ничего нельзя будет, и боеприпасы [292] неминуемо взорвутся. Но этого не случилось. Проходившие мимо красноармейцы стремглав бросились на помощь товарищам. Одни из них взялись руками за оборвавшийся трос, другие подложили палки и камни под колеса, третьи стали задерживать прицепы с боков. Прицепы, не успевшие еще развить большой скорости, были остановлены.

Через несколько минут боеприпасы были доставлены на огневую позицию.

Героических эпизодов, свидетельствующих о доблести защитников нашей родины, спасавших жизнь товарищей, можно привести сотни. В боях против японских захватчиков каждый из нас готов был своим телом прикрыть тело товарища, лишь бы спасти его от вражеской пули или осколка снаряда. Этому прекрасному качеству взаимопомощи и выручки в бою научила нас Красная Армия.

Комсорг С. Абрамов

С веселой песней...

Когда политрук Рожновский закончил беседу о роли комсомольцев бою, командир подразделения Ремизов запел:

Если завтра война,
Если враг нападет,
Если темная сила нагрянет...

Песню дружно подхватили комсомольцы Янгель, Афанасьев, Миновало»:

...Как один человек,
Весь советский народ
За свободную родину встанет.

Песня сменилась игрой шумового оркестра. Под его веселые звуки красноармеец Янчин прекрасно исполнил чечетку, а комсомолец Володя Миновалов спел только что сложенную частушку:

Обнаглели самураи,
Потеряли разум.
Чести мы не замараем —
Разобьем их разом.

Песни и пляски происходили в укрытии. Разогретые жарким солнцем, мы вытирали с лиц пот, катившийся градом.

До наступления на высоту Заозерную оставалось несколько минут. Каждый из нас еще раз проверил личное оружие. То и дело щелкали затворы винтовок.

Комсомолец Алексей Янгель, обтирая пулемет, говорит своему товарищу:

— Бондарев! Мы оба комсомольцы и первые номера. Я вызываю тебя на социалистическое соревнование по пунктам: первое — метко вести огонь, не упуская живым ни одного японца, и второе — не отставать в бою.

— Вызов принимаю, — ответил Бондарев, — только со следующим добавлением: сберегать пулеметы в бою и ежедневно читать газету. [294]

Послышался тихий гул самолетов. Наблюдаем. Между белыми облачками, кое-где плывшими по небу, вдали показались стальные птицы. Вот они уже атакуют Заозерную, свинцовым градом поливают японцев, зарывшихся глубоко в окопах. Японцы стараются сбить наши самолеты из зениток, но у них ничего не выходит: ни один снаряд не попадает.

Заозерная окуталась черной тучей пыли и дыма. Орудия противника замолчали. До нас доносились стоны умирающих.

Выполнив задание, самолеты пошли обратно. Мы двинулись на врага.

Пробежав несколько перевалов, мы быстро начали вести, наступление вдоль левого берега извилистой реки Тумень-Ула. Вправо от нас стояла советская сопка Заозерная.

Японские солдаты, чувствуя свое безвыходное положение, пытались бежать, но офицеры с оружием в руках удерживали их в окопах.

Стремительно мчимся к подошве сойки. Противник открыл сильный ружейный и пулеметный огонь. Из строя выбыл политрук Рожновский. Товарищ Ремизов командует:

— За родину! Вперед!

Я иду рядом с ним. За нами с пулеметами идут комсомольцы Луговкин, Янгель, Бондарев, Афанасьев.

— Ползком! — командует подоспевший комиссар Кравченко. Ложимся. [295]

— Командиру Луговкину продвинуться вперед, установить пулеметы, уничтожить противника, — подает команду Ремизов

— Есть, товарищ старший лейтенант! — ответил Луговкин, и через несколько минут пулеметчики открыли стрельбу.

Пулеметы японцев начали затихать. Мы вновь двинулись к Заозерной.

Впереди шли комсомольцы с отсекром Белимовым, уничтожая к а пути врага и снимая его пулеметы.

Над головами каждую минуту летят снаряды, жужжат пули. Враг не сдается. Каждый окоп, каждый выступ скалы берем с боем. Не смолкающее «ура» гремит над Заозерной.

Когда стало темнеть, сопка была уже в наших руках. На вершине ее взвился красный флаг.

* * *

7 августа. Мы около безымянных высот. К вечеру стало тихо. Стрельба прекратилась. Я собираю комсомольское собрание и говорю об Итогах соревнования, о том, что все пункты соревнования выполняются с честью. Особенно хорошо работали пулеметчики Янгель и Бондарев.

Второй вопрос — прием в члены ВЛКСМ.

Выступают принимаемые в комсомол красноармейцы Рахматулин, Степанов и другие. Все они горят желанием пополнить ряды комсомола, сражаться в первых рядах. Собрание решает принять их.

На рассвете 8 августа собираю группу комсомольцев и несоюзной молодежи, начинаю рассказывать, как вели себя в бою герои книги Николая Островского, привожу примеры наших коммунистов и комсомольцев в бою за высоту Заозерную.

Беседа прерывается командой к атаке. Из рядов красноармейцев слышится:

— Сегодня уничтожим всех самураев!

Так и вышло. Наша авиация, артиллерия и танки смяли врага. Пехота отбросила его от советской границы.

Полковой комиссар А. Баев

Как рождались газеты

Политработники и командиры, с которыми я вместе находился на Дальнем Востоке, переживали дни волнений. На границе было неспокойно. События перерастали рамки обычного пограничного инцидента. Стало известно, что в бой вступили полевые части Красной Армии.

Каждый хотел поехать туда, где дерутся.

— Страшно руки чешутся дать японцам по морде, — говорил один. — Надо проучить их раз и навсегда, чтобы не кичились своей самурайской «храбростью».

— А мне бы на самолетик, — перебивал другой. — Дал бы я жару им.

В свободные от работы минуты строились всевозможные планы, как попасть в действующие части. И когда товарищи особенно увлекались в своих планах, кто-нибудь бросал:

— Мечты, мечты...

Я переживал общие чувства.

Но вот мне принесли телеграмму. Читаю и не верю своим глазам. Начальник Политического управления РККА тов. Мехлис предлагает мне выехать в Краскино, чтобы создать и редактировать корпусную газету до конца конфликта с японцами.

Не чуя ног от радости, бегу к товарищам.

— Николай! Еду!

— В Москву?

— Нет. На Хасан.

— Брось шутить. Я поеду раньше тебя, — и Николай уткнулся в бумаги.

— Да вот телеграмма. Смотри!

Он долго ее читал и перевертывал в руках. Затем обиженно произнес:

— Ну — счастливчик. Филипп — тот даже разругался.

Никто из товарищей не хотел верить, что я уезжаю раньше их. Провожая, они крепко жали руку. [297]

5 августа я выехал на машине из города Ворошилова в Краскино. Ночь была тихая, теплая. Город жил обычной жизнью. Ничто здесь не напоминало о близости фронта. В кинотеатре кончился последний сеанс. Мирно беседуя, народ, не спеша, расходится по домам. В парке играет музыка. У ворот домиков на скамеечках сидят парни с девушками.

Мне хотелось подойти к каждому из прохожих, к каждому парню, сидящему на завалинке, и говорить, говорить без конца.

— Товарищ! Я счастливей тебя, я еду туда, где защищают нашу прекрасную родину.

Яркое августовское утро сменило мрак ночи. Вершины сопок одеты в белые шапки тумана. Внизу расстилаются чудесные долины, в ущельях, покрытых зелеными зарослями, с шумом бегут ручьи.

Машина обгоняет часть, направляющуюся в район боевых действий. Узкое шоссе запружено полевыми орудиями, повозками, санитарными линейками. На повозках и санитарных линейках лозунги:

— Свято храни военную тайну!

— Береги народное имущество!

— Будь бдительным: враг близко!

— Будем передовиками в соревновании на марше!

Лозунги написаны цветными карандашами на обрезках газетной бумаги.

— Лозунги писали сами бойцы, — говорит, улыбаясь, встретивший вас комиссар.

«И наша газета, — подумал я, — должна будет выражать мысли бойцов и говорить с бойцами сжатым, ясным и простым языком».

Короткие лозунги — одна из форм печатной агитации — часто встречались и на позициях во время боев. Их содержание давали комиссары и политруки, а писали лозунги сами красноармейцы, пользуясь привалами или короткими перерывами в ходе боя. Они оформляли лозунги на свой вкус, иногда снабжали рисунками, получалось нечто вроде плакатов.

Лозунги призывали к борьбе с врагами, к яростным атакам «За родину», «За Сталина», учили брать пример с лучших героев, напоминали о патриотических чувствах всего советского народа.

6 августа с утра гремит артиллерийская канонада.

Затем появляются эскадры бомбардировщиков. На фоне: лучезарного неба они плавно разворачиваются над Заозерной. То [298] ниже, то в стороне от них появляются маленькие белые пушистые облачка. Это — разрывы снарядов, японских зениток. Они ее нарушают стройного движения эскадры. А сопки в это время стонут, грохочут от взрывов. Высоко веером взлетает земля. Через несколько минут Заозерную и окружающие сопки окутывает сплошное черное облако, точно там зажгли нефтяное озеро.

Освободившись от груза, бомбардировщики спокойно уходят. А над сопками уже кружатся и ныряют истребители.

На земле грохочет наша артиллерия. Черное облако стоит над Заозерной часами.

Вместе с тов. Вигдоровичем корреспондент «Правды») и тов. Хиреном (корреспондент «Красной Звезды») пробираюсь к передовым позициям. Надо повидать тов. Мехлиса, собрать материал для первого номера газеты, найти типографию. По пути беседуем с бойцами, командирами, политработниками, знакомимся с газетами частей. В этот момент рождались десятки боевых листков.

Когда части стояли на зимних квартирах, стенные газеты выходили нерегулярно, от случая к случаю. В боевых условиях потребность в них неизмеримо выросла. Боевые листки, как правило, начали выходить ежедневно. Каждый боец хотел поделиться своими чувствами, рассказать о своих отважных товарищах, выразить благодарность партии и правительству за доверие и заботу.

Стенную газету в окопе выпускать трудно, так как на составление ее требуется много времени. Боевой листок сделать проще, выпускать его можно ежедневно.

Редакция дивизионной газеты еще раньше снабдила подразделения готовыми бланками боевых листков». Это облегчило их выпуск.

Содержание боевых листков очень разнообразно. Они, пожалуй, лучше, чем какая-либо другая газета, отражали мысли и чувства красноармейцев.

В боевых листках были напечатаны сотни писем, рассказывавших о фактах мужества и отваги, о беспредельной преданности своей родине и партии. Они поднимали в массах боевой дух и решимость беспощадно разгромить обнаглевшего врага.

Вот содержание боевого листка, выпущенного в подразделении тов. Стенькинского 4 августа.

Передовая озаглавлена: «Победить с меньшей кровью». В ней говорится о том, что Япония провоцирует Советский Союз на войну, и дальше:

«Мы не боимся угроз и всегда готовы защищать нашу социалистическую родину».

«Наша задача, товарищи, победить японский империализм меньшей кровью. Для этого мы должны со всей преданностью [299] социалистической родине идти в бой, с уверенностью в нашей победе. И мы победим!»

Написанная ниже от руки химическим карандашом корреспонденция рассказывает о лучших людях подразделения, показавших беззаветную отвагу в первых схватках с японцами. В ней называется больше десяти фамилий.

В этом же номере, выпущенном под грохот артиллерийской канонады, боевой листок выступает с критикой.

В первом бою у озера Хасан красноармеец Лыков утопил винтовку, а Глухарев бросил коробку с дисками и боевыми патронами. Газета квалифицирует эти факты как преступное отношение к боевому имуществу. Заметка написана на оборотной стороне листка и названа «Хранить, как зеницу ока, боевое имущество — социалистическую собственность».

«Нам нужно, — учит красноармейцев газета, — хранить каждый патрон, винтовку. Меткий, хладнокровный, экономный стрелок — это я есть боец РККА. Наша задача — всем быть такими стрелками».

* * *

Вечером 6 августа мне пришлось быть на командном пункте дивизии. Комиссара и начальника политотдела не оказалось. Спрашиваю присутствующих командиров:

— Где ваша дивизионная газета?

— Осталась на зимних квартирах.

— Как же это случилось?

Один из командиров рассказал печальную историю с газетой. Когда дивизия выступила на марш, редакция газеты со всем своим имуществом погрузилась на автомашины и примкнула к колоннам. Прошли десятка два километров. Комиссару Дубровскому и начальнику политотдела Климову неожиданно пришла в голову мысль:

— Зачем нам тащить с собой газету: на границе едва ли разрешат издавать?

Потолковали и решили возвратить типографию на зимние квартиры. Редактора газеты Дивнемко направили в роту политруком.

В результате в дни боев дивизия очутилась без газеты, о чем дивизия сама горько потом пожалела.

Каждый хотел почитать газету с горячим призывным словом, знать через нее, как сражаются другие части, каждый горел желанием рассказать на ее страницах об отваге и мужестве своих товарищей, поделиться своими патриотическими чувствами и, наконец, узнать через газету, как реагирует на события страна и заграница.

Не поняли как следует значения печати и в другой дивизии. Передовые части уже дрались, а дивизионная газета стояла на зимних квартирах в полном бездействии. [300]

Первый номер газеты на позициях вышел 4. августа, и та после того, как сами газетчики напомнили комиссару тов. Иванченко, что им на зимних квартирах делать нечего.

После 4 августа дивизионная газета «На боевом посту» выходила вблизи передовых позиций. Вражеские снаряды часто рвались около походной типографии. Наборщики в таких случаях выносили кассы в окоп и набирали газету, сидя или стоя на коленях.

Сотрудники редакции товарищи Новиков, Чеканов, Ажгабесов и Семенов ежедневно бывали в частях, собирали материал. Они посещали тыловые части и пробирались на передовые позиции, раздавали бумагу, карандаши и конверты с адресами редакции бойцам, чтобы те писали в газету; большей же частью сотрудники газеты сами со слов бойцов записывали заметки в свой блокнот и затем обрабатывали их.

Страницы газеты заполнены эпизодами героических боев. Письма красноармейцев просто и содержательно рассказывают о героизме, о преданности родине, о сокрушительном разгроме врага. Они воспитывают ненависть к врагу.

В номере от 7 августа устами красноармейцев газета заявляла:

— Сегодня стреляли в противника хорошо, а завтра будем еще лучше.

Итог боев газета характеризовала так:

— Наши красноармейцы дрались, как львы. Каждый сантиметр земли мы облили кровью зарвавшихся самураев.

Газета ярко показывала бесстрашие коммунистов и комсомольцев в бою. Она печатала десятки заявлений вступающих в партию и комсомол; в этих заявлениях отражалось огромное стремление масс еще теснее сплотиться вокруг партии Ленина — Сталина.

Больше двух месяцев редакция работала в полевых условиях, ежедневно выпуская небольшую газету. Газета сжилась с бойцами, ее полюбили, она стала боевым другом красноармейцев.

Политотдел недостаточно использовал ее силу. Один пример. Дивизия получила вызов на соревнование: кто первый войдет на высоту Заозерную и поставит красный флаг. Договор надо было довести до красноармейцев, обсудить с ними.

Кто лучше газеты мог информировать бойцов о договоре? Однако начальник политотдела тов. Полушкин посадил в окоп секретаря и заставил его под копирку размножить текст договора, чтобы хватило на все роты, и не догадался напечатать договор в газете.

Не умеют еще наши комиссары и политорганы со всей полнотой использовать такое мощное орудие воспитания масс, как печать, не умеют направить ее на решение общих задач. От [302] их вмешательства в работу редакций газеты только бы выиграли, стали бы еще содержательней.

7 августа в районе боевых действий вышел первый номер корпусной газеты «На защиту Родины». Необходимость создания газеты вызывалась тем, что центральные газеты поступали поздно (на 15–16-й день). Красноармейская газета «Тревога» тоже находилась далеко и не могла успевать за событиями. Начальник Политуправления РККА тов. Мехлис, прибыв в район боевых действий, пришел к выводу, что нужна ежедневная газета на месте, которая воспитывала бы массы в духе советского патриотизма и любви к большевистской партии, информировала бы их о международном и внутреннем положении, направляла сознание бойцов; к одной цели — проучить самураев, защитить родину. Когда мы встретились с ним на командном пункте, он сильно торопил с выпуском газеты.

— Сутки даю вам срок. Завтра газета должна выйти.

Ничего не было: ни сотрудников, ни типографии. Правда, были богатые захватывающие впечатления от героического боя, который вели наши части 6 августа. Хотелось как можно скорее заговорить с отважными бойцами через газету, дать им возможность выразить свои чувства, воодушевить их на еще большие подвиги.

Тов. Мехлис в качестве сотрудников газеты прикомандировал товарищей Вигдоровича и Хирена. Их увлекала возможность работы в боевой газете.

Полиграфическая база была очень скромной — приспособили разбитую стационарную типографию и кустарную автопередвижку.

Делая первый номер газеты, наша небольшая редакция руководствовалась указаниями тов. Мехлиса:

— Показать наглость японской военщины, осмелившейся напасть на советскую землю.

— Показать мужество, отвагу, героизм бойцов и частей Красной Армии, чтобы на конкретных примерах воспитывать у бойцов ненависть к врагу и бесстрашие в защите своей родины.

— Показать работу посланцев партии, комиссаров и политработников, рядовых коммунистов и комсомольцев, бесстрашно-идущих в бой, рост сплоченности масс вокруг нашей славной большевистской партии и ее вождя товарища Сталина.

— Выразить гнев советского народа, волной прокатившийся, по стране; части Красной Армии, идя в бой, должны знать, что с ними весь стосемидесятимиллионный народ.

— Подробно информировать бойцов, командиров и политработников о жизни страны и международной обстановке. Название газеты дал тов. Мехлис: «На защиту Родины!». [303]

Вечером 7 августа вышел первый двухстраничный номер.

Бойцы издалека узнавали свою газету. Пламенный клич: «На защиту Родины», был набран на первой странице крупным афишным шрифтом.

Простыми, искренними и доходчивыми и словами заговорили со страниц газеты красноармейцы, командиры и политработники о преданности своей прекрасной родине, большевистской партии и великому Сталину, о чувстве гордости за свое моральное и военное превосходство над коварными, но трусливыми самураями. Словами, полными сарказма, статьи и заметки выражали ненависть к врагу, разоблачали его коварные замыслы.

В бесчисленных письмах, рассказах, дневниках, заметках, стихах бойцы просто и увлекательно рассказывали о том, как били самураев, как дрались наши храбрые воины, как на их глазах росли герои, покрывшие себя неувядаемой славой в боях за родину.

Нельзя было без волнения читать поступивший в. редакцию материал. При литературной правке мы бережно относились к каждому слову заметок и писем.

Радисты в маленькой передвижной радиостанции сидели ночи и записывали от руки информацию ТАСС.

Летчики разыскивали нас, требуя газету, чтобы доставить ее на позиции.

Бойцы и политработники, направляясь в окопы, брали с собой пачки газет.

Техника наша не позволяла дать газету каждому бойцу. Требования на газету все росли. Поэтому тов. Мехлис предложил сверху на первой странице написать: «Газету прочитал, передай товарищу».

Комиссар полка тов. Позинский рассказывал после, что к: ним в часть попадало по два-три номера газеты на подразделение. Каждый боец хотел почитать. Но иногда очередь не доходила: кто-нибудь припрятывал газету себе на память. Поэтому бойцы установили порядок: кто брал газету — расписывался на листе бумаги. Таким образом, в любой момент знали, у кого находится газета.

В типографию ежедневно приходили десятки красноармейцев, чтобы взять газету для своей части и доставить в редакцию письма бойцов.

Стоило сотруднику редакции появиться в части, как через час-полтора его сумка была загружена материалом.

Особенно много писали раненые из полевых госпиталей.

Часто через их письма мы имели наиболее свежую и полную информацию о том, что делается на передовых позициях.

В боевые дни газета жила полнокровной жизнью частей Красной Армии. [304]

* * *

Красноармейская газета Дальневосточного Краснознаменного фронта «Тревога» имела в районе боевых действий двух своих корреспондентов — товарищей Мусинова и Дворецкого. Это дало ей возможность широко осветить наиболее важные эпизоды боев, рассказать о героических защитниках родины. Товарищи Мусинов и Дворецкий организовали свою работу так: день-два они были на позициях, в частях, наблюдали сами, беседовали с людьми, собирали у них материал для газеты. Затем они ехали в Краскино, здесь обрабатывали материал и обеспечивали доставку его в редакцию. Последняя задача в боевых условиях нелегкая, так как телеграф запружен передачей оперативных материалов. Поэтому товарищи Дворецкий и Мусинов договорились с летчиками, доставлявшими газеты из Хабаровска, чтобы та обратном пути они везли корреспонденции. Выход, таким образом, был найден.

* * *

В районе озера Хасан была не война, как исключительно метко охарактеризовал события маршал Советского Союза товарищ Ворошилов, а только провокация войны со стороны неспокойного и далеко не умного соседа. Однако опыт работы газет во время боевых операций дает некоторое представление о том, как будет работать красноармейская печать в предстоящей войне.

Политотделы соединений должны иметь запас печатных агитационных материалов и не забывать, что у них есть средства и возможности в любое время отпечатать их.

Исключительную роль играет в бою наша низовая печать — боевые листки. Комиссары и политработники должны иметь все необходимое для их издания в каждом подразделении. Заранее надо подбирать и готовить редакторов и актив этих газет.

Роль дивизионной. и красноармейской газеты во время войны неоценима. Дивизионная газета располагает техникой, дающей возможность выпускать хорошую печатную газету вблизи передовых позиций. Необходимо, чтобы комиссары и политорганы уделяли дивизионным и окружным красноармейским газетам больше внимания, взяли их под свое руководство, полнее использовали этот мощный рычаг большевистской пропаганды и агитации.

Батальонный комиссар П. Будыкин

На защиту Родины

(Заметки о газете)

Из Владивостока мы отплыли в 4 часа ночи. Сопки закрывал густой туман. У нас, впервые прибывших в этот самый отдаленный район Советского Союза, был жадный интерес ко всему окружающему, и мы с нетерпением ждали утра. С восходом солнца каждый из нас был на ногах.

Пароход «Франц Меринг», на борту, которого мы находились, чуть вздрагивая, рассекал залитые утренним солнцем воды залива Петра Великого. По обеим сторонам возвышались зеленые сопки, навстречу вставали многочисленные острова. Было совсем тихо. Плавали дикие утки, нырявшие при приближении парохода.

Каждый из нас был полон гордого сознания того, что хозяином всех этих безбрежных водных пространств, всех несметных богатств Дальнего Востока является наш советский народ.

Пароход идет уже недалеко от бухты Посьет. Мы вспоминаем сообщение одной из американских газет о том, что японцы стремятся захватить Посьетскую бухту, имеющую важное военно-стратегическое значение. Мы волнуемся: хасанские события, приковавшие внимание всего мира, происходят где-то тут, неподалеку от этих мирных, тихих мест.

Да! Вот там, за грядой зеленых сопок, затянутых дымкой тумана, лежит мало известное до последних дней озеро Хасан. Там наши товарищи сражаются с подлыми японскими провокаторами войны, грудью защищают родную советскую землю.

Вот мы уже отчетливо слышим звуки орудийных выстрелов и залпов. Они отличны от других — глухие из-за отдаленности, короткие, как взрывы, хватают за самое сердце. И когда кто-то сказал: «А не гром ли это?» — над ним посмеялись...

Бухта Посьет глубоко врезается в материк и защищена окружающими ее сопками. С их вершины на далекое расстояние обозревается прилегающая местность. Посреди узкого прохода в бухту возвышается сжала. На ней — маяк.. [306]

Обогнув скалу с маяком, «Франц Меринг» замедлил ход и вскоре бросил якорь. Катер доставил нас на берег. Там кипела напряженная работа. Спешим сойти на твердую землю. На берегу встречаем знакомых. Взаимные приветствия, радостные возгласы.

— Так вот где довелось встретиться!

— Помните, учились вместе?! Воевать вместе будем...

— А я уже понюхал пороху!

— Ну, рассказывай, как бьем японцев.

И товарищи рассказывали.

Вот группа окружила бойца. Он с фронта, с передовых позиций. Прибыл сюда с поручением, снова будет на фронте. Об этом он говорит с гордостью. С увлечением рассказывает о смелости и мужестве наших бойцов и командиров, любовно и тепло отзывается о политруках и комиссарах. Мы рады за товарищей. Наша труппа — политработники.

Достали карту. Ориентировались. Обстановка и замыслы японских хищников стали яснее и понятней. Сволочи! Далеко хватают, но руки коротки — не пройдет их номер, фокус не удастся!

Газета с фронта

Еще в долгой дороге, полной переживаний, мы здорово соскучились по газете, свежей, рассказывающей о событиях дня. На станциях за газетами выстраивались очереди. Счастливцы, успевшие достать газету, осаждались толпами, читали ее вслух. В поезде газета ходила из рук в руки. Короткие сообщения ТАСС «К столкновению в районе озера Хасан», отклики на эти волнующие события зачитывались до дыр.

Последние два дня мы вовсе не видели свежих газет. В Посьете нашли уже прочитанные нами. Остро, как чувство голода, ощущалась необходимость в источнике, который обобщил бы события, запечатлел дела, помыслы и чувства участников этих событий, сделал их достоянием широких масс.

Можно представить, как обрадовались мы, когда услышали чей-то возбужденный голос:

— Товарищи! Есть газета!. Да еще какая, кажется, прямо с фронта.

Обступаем товарища. В руках у него небольшая двухполоска. Огромным, афишным шрифтом на всю полосу название газеты:

«На защиту Родины».

Ниже, в рамочке: «Красноармейская газета частей Энского корпуса, № 1». На всю страницу лозунг: «Проучить наглых японских самураев)!» Под передовой «Бить врага беспощадно!» сводка с передовых позиций, озаглавленная «Высота Заозерная очищена от врагов». [307] Читаем:

«В ночь на 7 августа частями Красной Армии советская земля очищена от японских захватчиков.

После активного бомбометания нашей авиации и успешной артиллерийской подготовки высота Заозерная снова в наших руках.

Бой продолжается. Японцы из-за линии границы обстреливают советскую территорию».

Да, бой продолжается. Глухие отдаленные выстрелы неопровержимо подтверждают это сообщение газеты. Продолжаются ожесточенные схватки с врагом, множатся ряды героев. О них просто и увлекательно рассказывает газета.

«Мужество, храбрость, геройство» — эти три слова дают исчерпывающую оценку многочисленным, незабываемым боевым эпизодам.

Газета рассказывает о боевом лейтенанте Терепжине. С именем товарища Сталина на устах он поднял своих бойцов на ожесточенную штыковую схватку с фашистскими гадинами.

«Командир отделения Никон Шишлав столкнулся в рукопашном бою с японским офицером. Японский офицер направил револьвер на советского патриота. Товарищ Шишлав не растерялся, левой рукой схватил вражескую кисть, кулаком сшиб офицера, вырвал у него револьвер и пристрелил врага».

Об этом пишет красноармеец-гранатометчик Василий Шадрин. Ниже заместитель политрука Ф. Анисимов с любовью рассказывает о мужестве и героизме командира-коммуниста тов. Левченко.

«. Мы видели, как наш командир, трижды раненый, обливаясь кровью, идет вперед. Его мужество, и выдержка сильнее слов говорили нам о воинском долге перед родиной и ненависти к врагу.

Три раза шли в атаку за своим героем-командиром, три раза яростным ударом советские патриоты разбивали вдребезги все новые группы японских солдат. Третью атаку тов. Левченко не командовал, а молча поднялся и бросился на врага. Мы все, как один, пошли за ним».

Доблестные красноармейцы, сыны великого советского народа, творили поистине чудеса храбрости, на деле доказывая свою беззаветную преданность родине. В заметке «Бесстрашный секрет» отделенный командир Александр Савченко рассказывает:

«Красноармеец Шайдов в одну из ночей лежал вместе с двумя другими бойцами б секрете. После полуночи враг пытался зайти с фланга в тыл. Но путь ему преградила горсточка советских храбрецов во главе с красноармейцем тов. Шайдовым.

Красноармейский секрет в эту ночь отбил несколько атак врага. Советские пулеметы били безотказно, без промаха.

Шайдов был ранен в плечо, но поля боя не оставил...» [308]

И тут же, рядом с рассказами о героических делах наших; славных воинов, мы слышим со страниц газеты могучий, гневный голос великого советского народа. Рабочие, инженеры, техники и служащие Московского автозавода имени Сталина и Ленинградского завода «Красный треугольник», приветствуя славных защитников, советской родины, выражают огненное чувство возмущения подлостями японских бандитов. Во весь-голос пламенные патриоты заявляют, что все они, «как один, готовы встать на защиту нашей родины».

От слова до слова прочли мы газету, рожденную на боевых: позициях. С ее страниц набатом звучал голос народа и его армии. Здесь, в далеком уголке нашей необъятной страны, он был. так же могуч и грозен, как, могуч и грозен он был в сердце страны — в Москве, в колыбели пролетарской революции — в Ленинграде, в Киеве, в солнечном Тбилиси, во всех городах и селах одиннадцати советских социалистических республик.

На защиту родины! Этот клич, вдохновенный, идущий из глубины души, овладевал каждым без остатка, звал, воодушевлял на подвиги.

Там, где делалась газета

Сейчас же по приезде в Краскино я встретился с ответственным редактором газеты «На защиту Родины» полковым комиссаром тов. Баевым. Тов. Баев был мне знаком еще по Москве, где я, будучи слушателем Военно-политической академии РККА, имел с ним две-три встречи. Я доложил тов. Баеву, что прибыл в распоряжение начальника Политуправления РККА, тов. Мехлиса.

— Вот и хорошо! — сказал, улыбаясь, тов. Баев. — Очевидно, будем работать вместе. Видели нашу газету? Ну, как она?

Я рассказал о своих впечатлениях, о коллективной читке первого номера в Посьете. Он был очень рад за успех газеты в массах. Коротко рассказал, как и в каких условиях делался первый номер, и тут же предложил:

— Идемте, посмотрим, в каком состоянии третий номер нашей газеты. Газета создана по указанию тов. Мехлиса. Ему же принадлежит ее название: «На защиту Родины!». Лучше не придумаешь, это голос самой жизни, голос народа!

Мы пришли с тов. Баевым в маленький кирпичный домик, где ранее помещалась небольшая типография, приспособленная для случайного рода работ. Теперь здесь делалась красноармейская газета «На защиту Родины». В одной комнате помещалась небольшая плоскопечатная машина, в другой — наборная. И тут же, кое-как примостившись, ютились работники редакции. Было два корреспондента-красноармейца и тов. Офицеров — корректор. С красноармейцами-газетчиками тов. Баев встретился, будучи на позициях. Они работали в многотиражных газетах. Тов. Офицеров сам пришел в редакцию из лазарета. Он был ранен в ногу. Рана заживала, но на фронт его еще не отпускали. И он, пока окончательно не заживет нога, решил работать в газете. Раньше работал в полку учителем.

Вечером я был у тов. Мехлиса. Он был очень доволен газетой, говорил о том, как вести ее дальше. Тут же я получил назначение на работу в редакцию.

В выпуске первых двух номеров активное участие принимали корреспондент «Правды» тов. Вигдорович и корреспондент «Красной Звезды» тов. Хирен.

В типографии работали комсомолка-наборщица, жена командира, два наборщика и один печатник-красноармеец. Шрифтов и многого другого не хватало. Пришлось собирать и использовать все, что было ранее заброшено, запущено. Привлекли к работе задержавшуюся в пути на фронт передвижную типографию.

Люди работали буквально день и ночь. Особенно тяжело приходилось ночью: тесно, полутьма, — помещение слабо освещалось керосиновыми лампами:. Печатную машину крутили вручную.

Вскоре стало ясно, что нужна помощь людьми. Райком комсомола выделил нам для работы трех товарищей. Придя в типографию и узнав о характере предстоящей работы, они очень обиделись.

— Неужели мы только на то и способны, чтобы крутить вот эту ерунду, — с горечью говорили они, указывая на печатный станок. — Мы думали, нам важное дело поручают, на фронт пойдем, японцев, бить будем. А тут вот проливай пот у колесика...

Чуть было не ушли обратно. Пришлось разъяснить товарищам важность порученного им дела, убедить. Согласились. Работали добросовестно. Но не переставали лелеять затаенную мечту о том, чтобы попасть на передовые позиции и с оружием в руках бить ненавистных налетчиков.

О том, в каких условиях делалась газета, ярко свидетельствует такой факт. Познакомив с обстановкой и работой в газете, тов. Баев задал мне вопрос:

— Вы внимательно просмотрели первый номер?

— Внимательно и с увлечением, — ответил я.

— И ничего не заметили?

Я замялся. Достал первый номер, стал пристально всматриваться в знакомое уже содержание.

— Нет, вы посмотрите первую и вторую полосы и сравните их, — заметил тов. Баев.

Только после этого я обратил внимание на внешний вид газеты. Оказалось, что первая ее полоса имела пять печатных колонок, а вторая — четыре. [310]

— Дело в том, — объяснил мню тов. Баев, — что этот номер делался в двух местах, и колонки оказались разной ширины, и пришлось сверстать по-равному.

— Задерживать газету мы не имели права, — говорил он. — Ее ждали бойцы в окопах. Нам был дан срок выпустить первый номер за сутки. Вы, очевидно, знаете, что в обычных условиях первый номер вновь выходящей газеты готовится пятидневками и даже декадами. А здесь боевые условия. Втроем с товарищами Вигдоровичем и Хиреном мы сделали его за сутки. В этот же срок разыскали и создали из имеющегося оборудования типографию. Постепенно подбираем людей. Ваш приезд очень кстати.

Наши военкоры

В эту ночь мы делали третий номер нашей газеты. Казалось, что газету еще слабо знают, и мало будет материала. Но эти опасения быстро рассеялись. О рождении новой газеты успели узнать даже там, где ее еще и не видели. С попутчиками — связными, с направляемыми в лазарет ранеными, по телефону, через телеграф — отовсюду и всеми доступными путями направлялся в наш адрес богатый военкоровский материал.

Писали бойцы, командиры, комиссары и политработники. Писали, лежа в густых зарослях камыша, сидя в окопе, наспех, на клочках неровно оторванной бумаги, корявым, нервным, торопливым почерком. Писали перед очередной атакой на врата, выражая свою готовность умереть за родину, но победить; писали после атаки, рассказывая о том, как били подлых самураев, о мужестве и храбрости, о беззаветной любви и преданности наших бойцов матери-родине, отцу и учителю — великому Сталину.

Если в первом номере были помещены корреспонденции шести военкоров, главным образом непосредственных участников боевых действий, то в следующем номере приняли участие восемь новых товарищей, в третьем — четырнадцать. Кроме того, были помещены пять писем родственников героев, письмо колхозников, которые привезли на фронт два грузовика овощей и двести килограммов меда, письмо патриоток — жен героев-пограничников. Для многих корреспонденции не оставалось места в газете, количество же их росло изо дня в день, из номера в номер.

Стоило только товарищам из редакции, попадавшим на передовые позиции, сообщить о своей причастности к газете, как. они тут же находили десятки желающих написать, передать уже написанное. Так, спецкоры «Тревоги» Дворецкий и Мусинов, наши корреспонденты и многие другие доставляли в редакцию целые пачки писем и заметок, собранных ими непосредственно «а передовых линиях, под огнем японской артиллерии. [311]

Корреспонденции и заметки носили самый разнообразный характер, но в подавляющем большинстве — это рассказы о героике наших бесстрашных красноармейцев. Политрук Эйфер писал об отважном экипаже танкистов:

«Смело вел танк на врага механик-водитель тов. Гусев. Четко и быстро работал заряжающий тов. Найденов...

Не одна вражеская огневая точка была подавлена боевым экипажем. Политрук Рябов, действовавший с этим экипажем, был ранен.

«Берегите мой партийный билет» — было его первыми словами, когда к нему пришли на помощь.

Товарищ Аникин, участник штурма высоты Заозерной, раненный в этом бою, рассказывал о сокрушающей силе нашей боевой техники. Вооруженные этой боевой техникой, части Красной Армии наголову разбили врага, очистили советскую высоту Заозерную от японцев и победно водрузили — на ней гордый советский флаг.

«В решительный час заработала наша боевая техника. Наша артиллерия одну за другой уничтожала вражеские огневые точки. Наша авиация своими действиями заставляла японцев покидать огневые позиции и бросаться в бегство. Во время бомбардировки нашей авиации вся высота Заозерная была покрыта дымом и пылью.

Отличные действия нашей авиации поднимали дух и смелость бойцов. Наши бесстрашные танкисты давили одну за другой точки противника. Застрочили пулеметы, и пехота пошла на врага. Эта сила была несокрушима...»

Да! Эта сила была несокрушима. Она вдребезги разнесла; полчища японцев, смела захватчиков с лица советской земли, заставила подлых провокаторов войны встать на колени и просить о перемирии.

В сотнях писем и телеграмм, через делегации с многочисленными подарками на фронт великий советский народ протягивал свою могучую руку героическим защитникам родины, воодушевлял на бой, поддерживал в бою, поздравлял с победой.

Трудящиеся колхозов «Красный Неженец», «Эльдугинец» к «Восход», приветствуя героических воинов Красной Армии, писали в, своем письме:

«Мы, колхозники и колхозницы, заслушав информацию о вооруженном налете японской военщины на советскую территорию, в ответ на эту наглую провокацию обязуемся с удвоенной энергией бороться за выполнение и перевыполнение задач, поставленных перед нашими колхозами.

Мы удесятерим большевистскую бдительность, чтобы ни один агент японо-германского фашизма не мог орудовать в тылу Красной Армии. [372] Мы заверяем вас, бойцы, командиры и политработники, в том, что в любую минуту готовы все, как один, влиться в ваши ряды.

Мы просим принять от колхозников наших колхозов скромные, небольшие подарки.

Колхозники: Рожкова, Голищапов, Киселев и другие».

В первых боях за родину пал смертью храбрых Александр Кириллович Савиных. В письме на имя командования братья героя заявили:

«Мы, братья Савиных Егор Кириллович и Кирилл Кириллович, по первому зову нашего правительства готовы так же, как брат Александр, защищать нашу родину».

Исключительное мужество и выдержку проявляли в дни боев славные подруги героев, сражавшихся на фронте. Они своей личной помощью, ухаживая за ранеными, добивались скорой» победы над врагом, хотели одного — быть достойными подругами своих мужей-героев.

«Мы полны сил и энергии, — писали патриотки Махалина Мария, Христолюбова Александра я Терешкина Евдокия. — Нас вдохновляют забота и внимание нашего командования, советской власти, великой коммунистической партии и лично товарища Сталина. Мы готовы в любую минуту следовать [313] примеру наших мужей, взять винтовки и защищать нашу родину до последней капли крови».

Особенно велик был приток корреспонденции и писем от раненых и раненым героям от родных и трудящихся.

Получив ранение, верные сыны родины выражали свое стремление как можно скорее выздороветь и вернуться на передовые позиции. Поправившись, они благодарили врачей, сестер и трудящихся за заботу, радовались тому, что вновь идут в ряды своих боевых товарищей.

«Нас в лазарете посещают женщины советских учреждений и предприятий. Нам, раненым, дороги внимание и забота нашего народа.

Единственное наше желание — как можно скорее выздороветь, вернуться на передовые позиции и снова бить врата. Будем бить так, чтобы горячо любимый Сталин и весь народ сказали: «Отлично!»

Липавский И. Я., Егоров А. Ф., Чекин К. А., Павлов И. А., Кухарчук П. С., Попов И. С., Ярославцев Д. А.».

Подобных писем поступало в редакцию очень много. Товарищи вели записи о боевых действиях своих подразделений, писали дневники, с подкупающей простотой рассказывая в них о любви к родине и великому Сталину, о жгучей ненависти к японским захватчикам, о героизме и мужестве наших бойцов, командиров и политработников, о грозной силе советского народа, перед которой кичливые самураи оказались всего лишь бандой, обреченной на разгром и уничтожение.

Замечательный дневник вел заместитель политрука Георгий Сазыкин. Впервые напечатанный в нашей газете, он вскоре стал достоянием читателей всего советского народа. Волнующий и захватывающий своим содержанием, этот дневник был помещен в центральном органе нашей партии — в газете «Правда».

Особенно много поступило в газету стихов. Писали главным образом красноармейцы. Многие писали впервые. Ценно и замечательно во всех этих стихах было то, что в них бойцы нашей Красной Армии, сыны великого советского народа, вдохновенно рассказывали о своих помыслах и чаяниях, о непреклонной воле к победе, о готовности отдать жизнь за любимую родину.

Так, с большой теплотой и любовью запечатлели светлый образ товарища в своем коллективном стихотворении «Мы отомстили врагу» красноармейцы Я. А. Одегов и В. С. Морохин. Они писали:

«Выполняя долг перед страною,
Миша Тихонов, товарищ наш, мечтал:
Проучить отличною стрельбою
Самураев, но, сраженный, пал...
Умирая, он просил не плакать.
«Отомстите!» — говорил он нам».

Отомстить! Этот завет товарища-героя бойцы с честью выполнили. Как выполнили, рассказывается в следующих строках стихотворения:

«И катились грозные раскаты
Батареи нашей по врагам.
За удар, за Мишу самураи
Поплатились жизнью, головой.
Мы по ним без промаху стреляли
И победой завершили бой».

И вот заключительная строфа этого стихотворения, характерного для красноармейского творчества в. дни боев:

«Мы врагу жестоко отомстили.
Если ж враг осмелится опять
Нападать, то будем бить, как били,
И, как Миша Тихонов, мечтать».

Масса материала поступала с многочисленных митингов и собраний, проходивших непосредственно на передовых позициях, часто под артиллерийским обстрелом противника, в окопах, на исходном положении для наступления, перед атакой.

Партийно-политическая работа в боевых условиях не только не суживалась, а, наоборот, приобретала больший размах, обогащалась новыми формами и методами, не имевшими места в мирных условиях.

В партийные и комсомольские организации хлынул поток заявлений о приеме в партию и комсомол. И в первые же дни руководящие партийные и комсомольские органы встали перед фактом неподготовленности и часто просто неумения справиться с большой работой по приему и оформлению дел вновь вступающих в ряды партии и комсомола. Пришлось перестраиваться на ходу, приспосабливаясь к боевой обстановке.

Необычайно выросла политическая активность всего личного состава действующих частей. Одни просили разрешить им первым атаковать вражеские позиции, другие заявляли, что они хотят пожизненно остаться в РККА, и тут же требовали положительного ответа; третьи хотели бы «окончательно покончить с японцами» и т. п. Раненые отказывались уходить с боевых позиций; часовые, дежурные, связные и наблюдатели, гае же сменяться, несли свою службу по-двое и по-трое суток; товарищи, занятые в тылу, считали себя обиженными, рвались на передовые позиции; саперы, связисты — все добивались того, чтобы пойти в бой, участвовать в атаках и показать свою отвагу. [315] Надо было подхватить и возглавить небывалую боевую, политическую активность бойцов и командиров, направить ее к единой цели — сокрушительному разгрому японских захватчиков.

Все это диктовало и рождало новые формы и методы партийно-политической и массово-воспитательной работы, отвечающие требованиям и обстановке боевых действий против подлого и коварного противника.

Ясно, что в этих условиях исключительно высокой политической активности масс жаловаться на недостаток материала с мест нам, работникам газеты, не приходилось. Трудность вставала другого порядка. Надо было обобщать опыт, выбирать главное, не отставать с постановкой тех или иных вопросов, своевременно доносить до читателя большевистское печатное слово. Здесь мы не всегда справлялись со своими задачами, особенно в первые дни. Нам также недоставало опыта работы в боевых условиях, надо было учиться и приобретать этот опыт на месте.

Сила большевистской печати

Довольно сложную задачу в условиях хасанских событий представляло экспедирование газеты на передовые позиции. Подступы к этим позициям были очень затруднительны. Местность изобиловала болотами и озерами, тропы и проселочные дороги (единственные пути сообщения) превращались в сплошное месиво при первом, даже незначительном, дожде.

В условиях бездорожья наиболее надежным средством доставки газет могли служить либо лошади, либо мощные грузовые машины. И в тех и в других недостатка не было. В течение круглых суток тянулись они бесконечной лентой на фронт и обратно.

Мы этот случайный для вас вид транспорта называли «оказиями», но не отказывались от него, чтобы направить газету на передовые позиции, когда другими средствами сообщения воспользоваться не было возможности.

Но как хорошо, что всеми этими «оказиями» приходилось пользоваться не как единственно возможным средством! Как хорошо, что наша страна — крылатая страна! Основная масса газет, и прежде всего на главные участки, с первых же дней доставлялась самолетами.

Надо было видеть, с какой радостью героические защитники., родины встречали каждый очередной номер газеты на передовых позициях, в окопах! Газета ковала и оттачивала волю бойцов к победе. Через газету весь советский народ говорил со своими героическими сынами, приветствовал их и поздравлял с победами. В газете наши славные бойцы и командиры узнавали себя, находили подвиги, ими совершенные, и, полные гордости, загорались желанием еще лучше, еще беззаветнее постоять [316] за мать-родину, за любимого друга и учителя, за великого Сталина.

Мы, газетчики, не раз убеждались, насколько велик был интерес к газете. И сердца наши переполнялись радостью от сознания того, что нам поручили такую благодарную работу, как печатная пропаганда большевистского слова.

Были дни, когда нас буквально осаждали читатели, присылая специальных курьеров прямо в типографию с наказом не возвращаться без газеты. Нас ругали, если мы запаздывали с номером. Очень многие говорили тогда:

— Вы понимаете, что значит газета на фронте?! Без газеты воевать нельзя! Она там нужна так же, как нужны снаряды, винтовки, гранаты.

И это было действительно так. Были случаи, когда посыльных с газетами встречали по дороге, и тогда не помогали никакие протесты. Да и протестовать-то особенно не приходилось, даже неудобно было: ведь речь шла о газете, на которой значилось: «Газету прочитал — передай товарищу!» Поневоле приходилось делиться, скрепя сердце «идти навстречу».

Вот несколько примеров, показывающих, каким вниманием и уважением пользовалась газета во время боев у озера Хасан.

Вместе с прочим грузом на катер «Сокол» было погружено несколько тысяч экземпляров нашей газеты. «Сокол» задержался в пути. Капитан при этом не знал назначения груза. И когда ему стало известно, что на борту его судна находятся газеты, предназначенные для участников хасанских боев, он страшно обиделся.

— Если бы я знал, что везу газеты героям Хасана, — жаловался капитан «Сокола», — нас ничто не смогло бы задержать в пути.

По обстоятельствам дела мне снова пришлось попасть на борт «Франца Меринга». Вместе со мной находился наш корреспондент. Когда выяснилось, что выход в море задерживается, он сошел на берег.

Спустя некоторое время я поднялся на палубу. И тут глазам моим предстала следующая картина: «Франц Меринг» отчаливал, а корреспондент, отчаянно жестикулируя, как угорелый, носился по пристани, отделенной теперь от судна все расширяющейся полосой воды.

Я метнулся к капитану:

— Как быть? Видите вон ту «мельницу» на пристани? Это наш корреспондент. Он должен быть здесь на судне.

Капитан сердито наморщился, заворчал. Я охотно поддержал его. Он уже знал меня как работника газеты. Продолжая ворчать, он, однако, предложил:

— Пусть садится на катер: задержу ход — приму на борт. Но это — исключение, и непохвальное! [317]

Я на большее не смел и рассчитывать. Далее дела пошли так, что вопрос разрешился проще. Корабль по другим причинам задержался в бухте, и корреспондент без особых происшествий был доставлен на его борт.

Сам по себе этот случай мало о чем-либо говорит. Но важно другое. С нами была газета. Это выгодно выделяло нас среди прочих пассажиров. Мы чувствовали повышенное внимание к себе. Этим и объясняется снисходительность капитана в отношении моего злополучного товарища.

За время нашего пребывания на судне мы еще раз убедились в том, что газета — это великое дело. Люди не просто удовлетворялись тем, что прочитывали газету, они сами хотели говорить через нее, были рады возможности писать, делиться впечатлениями.

Вот нас обступила группа товарищей из джаз-оркестра владивостокского кинотеатра «Уссури». Они решили провести свой очередной отпуск среди героев хасанских боев. Волнуются, переживают. Тут же пишут коллективное письмо и просят обязательно поместить его в газете «На защиту Родины».

Восхищаясь мужеством и храбростью защитников родины, представители советского искусства писали в своем письме, обращенном к героям Хасана:

«. По первому приказу партии и правительства мы заменим наши трубы, смычки и баяны на боевые винтовки и вместе с вами будем защищать нашу цветущую родину».

Не успели мы расстаться с группой товарищей из джаза, как к нам подошел совсем еще юный, опрятно одетый парень. Он застенчиво отрекомендовался:

— Матрос 1-го класса, комсомолец. Хотел бы поговорить с вами.

Разговорились. Он видел несколько номеров нашей газеты, с увлечением читал их. Сам в числе экипажа работал по перевозке специальных грузов. Получил благодарность. Сейчас призывается в ряды Красной Армии. Бесконечно рад. Но он хочет рассказать о своем настроении в газете. Просит помочь ему в этом.

Через час он вручил нам простое, прочувствованное письмо. В письме, рассказав о том, как дни и ночи, не считаясь ни с чем, работала их команда, он писал, что будет примерным, дисциплинированным бойцом, всегда готовым до последней капли крови сражаться за счастье советской родины.

В короткий срок нашего пребывания на борту судна к вам поступило материала на целую полосу газеты. При этом авторы очень просили, чтобы написанное ими было обязательно помещено.

Было немало случаев, когда летчики пренебрегали всякой опасностью, не считались с погодой и временем ради того, [375] чтобы в срок доставить свежую газету героическим защитникам родины.

Не к чести некоторых наших руководящих партийно-политических работников, массы со своими потребностями застали их «врасплох» и неподготовившимися. Иначе, чем объяснить такое положение, когда десятки боевых окопных листков писались буквально на клочках бумаги, а в отдельных случаях — на оборотной стороне топографических карт и т. п. Массы не хотели замалчивать ни своих побед, ни отдельных промахов. Они не просто били врагов, а били их с глубоким сознанием своего священного долга, с непоколебимой верой в победу, гордые своим превосходством над бандами кичливых налетчиков.

Непосредственно на передовых позициях, в окопах, под разрывами вражеских снарядов люди находили время и считали своей обязанностью хотя бы на клочке бумаги отразить те чувства и переживания, которые волновали их. В напряженнейший и самый ответственный период испытаний они часто, сами того не замечая, обнаруживали в себе новые и новые творческие силы. Неиссякаемым источником этих сил была все та же высокая политическая активность, выросшее сознание нашего народа.

И в свете этого без газеты, без большевистского печатного слова действительно трудно было бы добиться победы над врагом.

А с каким энтузиазмом работал коллектив работников газеты. Преодолевая все трудности, не раз меняя по разным причинам местопребывание своей основной базы!

Сколько дорог было изъезжено и какими только средствами передвижения мы не пользовались! Сколько бессонных ночей прошло за кипучей работой! Эта работа, с одной стороны, поглощала много сил, с другой, заряжала тебя, казалось, неиссякаемой энергией, воодушевляла и радовала.

То огромное внимание, каким была окружена наша газета в массах, всеобщий интерес, проявленный к ней с первых же дней ее существования, — все, это накладывало на каждого из нас высокую ответственность. И мы всеми силами стремились оправдать доверие и любовь читателя к большевистскому печатному слову.

»На защиту Родины» стала армейской газетой

Героическая оборона района озера Хасан завершена победой над врагом. Умолкла стрельба. На советской высоте Заоэерной гордо реет красное знамя страны социализма.

В победах над японскими захватчиками в районе озера Хасан немалую роль сыграла наша большевистская печать, в частности красноармейская газета «На защиту Родины». [319]

В дни отпорных боев газета «На защиту Родины» показала себя подлинно большевистской газетой. Она доходила до передовых позиций, своим большевистским печатным словом зажигала горячий советский патриотизм, безграничную любовь и преданность бойцов, командиров и политработников своей родине, большевистской партии, советскому правительству и мудрому вождю и учителю великому Сталину.

Она воодушевляла наших бойцов, командиров, комиссаров и политработников на героические подвиги и всесокрушающий удар по зарвавшимся японским самураям;», — такую оценку дал нашей газете Военный совет 1-й армии в своем приказе от 29 августа 1938 года. С этого же времени «На защиту Родины» стала красноармейской газетой 1-й Отдельной Краснознаменной армии — вооруженной крепости социализма на Дальнем Востоке.

На защиту родины! С этим волнующим лозунгом поднимался весь наш многомиллионный народ отстаивать свое счастье в годы гражданской войны, с ним славные части Красной Армии вдребезги разбили самурайских захватчиков в районе озера Хасан. Этот пламенный клич народа наша газета избрала своим названием.

На защиту родины! Пусть этот призывный клич неумолкаемо звучит от края до края Страны Советов!

Пусть он всегда и всюду напоминает нашему народу о грозной опасности военного нападения на советскую отчизну.

Пусть он разжигает в сердцах и помыслах советских патриотов огненную ненависть к врагам!

Наборщики В. Евтеев и Ф. Сарычев, печатник Н. Вразовский.

С наборной кассой на фронте

Шестого августа весь день била артиллерия. К Заозерной пролетели гордые соколы — наши бомбардировщики. Было слышно, как гудела и содрогалась земля от бомбардировки. В лощине стояла укрыто наша походная типография: небольшая печатная машина «бостонка», установленная на грузовике, и несколько касс шрифта — на другом грузовике. Типография готовилась к выпуску небольшой газеты своей части.

Вечером мы получили более серьезную задачу — выпускать корпусную газету. Для нас это была почетная задача, но в то же время чрезвычайно трудная, если учесть состояние нашей «полиграфической базы».

Надвигалась ночь. Полковой комиссар тов. Баев торопил нас:

— Ехать надо как можно быстрей.

Предстоял тяжелый путь до Краскино по размытой и разбитой дороге.

Подъехали к бухте. Брод. Видно только, как поблескивает вода и чернеют вдали сопки. Вдруг легковая машина нырнула мотором в воду; такая же участь постигла шедший следом за ней тяжелый грузовик. Все заволновались: что-то завтра будет с газетой? Стоим почти по пояс в воде. Шоферы, засучив рукава, возятся с мотором. Наконец, моторы зарокотали. Дружными усилиями подхватываем машины одну за другой и выводим их на мелкое место. Снова в путь. По дороге нас остановил конный разъезд. Комиссар Баев приказал взять винтовки и идти на помощь раненому лейтенанту. Быстро кинулись вперед, бурьян скрыл нас с головой. Ночь, хоть глаз выколи. Овраг. Доносится стон. Смотрим — наши товарищи из редакции уже стоят около раненого. Мы взяли его в машину, чтобы доставить в госпиталь.

Утром прибыли в Краскино. Задача нам ясна — надо сегодня выпустить газету.

Автомашины поставили под деревом, в укрытии. Редакция не замедлила с оригиналами. Напрягаем все силы, стараемся [321] как можно скорей набирать. Мы знаем, что газета должна пойти на фронт, чтобы призвать бойцов и командиров к быстрой победе над зарвавшимся врагом.

В машине тесно, неудобно. Голова упирается в брезент. Набирать приходится согнувшись.

Тов. Баев разыскал в Красмино полузаброшенную типографию с плоскопечатной машиной, которая крутилась вручную. Наш печатник тов. Вразовский получил задание привести машину в порядок. Он возился с ней почти целый день. Но дело было стоящее. Машина позволяла выпускать газету большого формата и печатала ее несколько быстрее, чем наша «бостонка».

Работница этой типографии наборщица-комсомолка тов. Слинкина взялась помочь газете.

К вечеру газету выпустили. Сколько было у всех радости при виде того, как пачка газет с боевым призывом «На защиту Родины» все росла и росла! Спать никто не ложился. Начали делать следующий номер.

Так мы работали несколько дней. Немало строчек мы набрали за это время о героических подвигах наших пехотинцев, танкистов и летчиков. Набирая строчка за строчкой о бесстрашии наших героев, мы жили с ними одним желанием — скорей уничтожить зарвавшихся японцев.

Наборщик тов. Сарычев получил однажды оригинал и страшно заволновался. Все спрашивают: в чем дело? Оказывается, ему дали набирать статью о подвигах танкиста Иванова, а это его близкий товарищ. Несколько месяцев они в одном подразделении изучали оружие, вместе ходили в караульную службу, читали газеты, долгие вечера проводили над книгами.

В статье рассказывалось, что дважды раненый тов. Иванов, не покидая своего танка, помогал механику-водителю отражать нападение японцев: здоровой рукой он подавал снаряды.

Как было не гореть на работе, набирая строки о таких замечательных героях нашей родины!

Работая ночью и днем, мы не чувствовали усталости, так как знали, что каждое слово газеты воодушевляло бойцов на фронте. Ночью работали в духоте, при керосиновых лампах. Окна были наглухо закрыты: так требовали условия светомаскировки.

Тов. Слинкина договорилась с райкомом комсомола, и он присылал нам на ночь комсомольцев-добровольцев крутить машину. За ночь успевали напечатать от семи до десяти тысяч экземпляров. А утром газета шла нарасхват. В первую очередь мы направляли ее на самолеты, чтобы доставить на передовые позиции.

Мы выпустили в своей типографии семь номеров боевой газеты «На защиту Родины». Горячие фронтовые дни работы по выпуску этой газеты останутся в памяти на всю жизнь.

Политрук В. Новиков

Газета на позициях

Редакция дивизионной газеты «На боевом посту» вышла на позиции с опозданием. Части соединения уже дрались с японцами, а мы были еще на зимних квартирах. Объясняется это гнилой традицией, еще сохранившейся у некоторых политработников, когда газету считают излишней обузой.

Наша редакция, оставшись на зимних квартирах, лишилась возможности выпускать газету: неоткуда было черпать материал. Будучи секретарем редакции, я почти самовольно выехал в район военных действий и нашел командный пункт соединения. Спрашиваю комиссара тов. Иванченко:

— Что делать редакции?

В разговор вмешался начальник Политуправления РККА тов. Мехлис:

— Как же вы, газетчики, отстали?

Он дал указание вывезти типографию на позиции и наладить регулярный выход газеты.

4 августа мы выпустили первый боевой номер.

Бойцы организовали у типографии очередь, чтобы: получить газету. Мы не предполагали, что на фронте, когда рвутся снаряды и свищут пули, боец может подняться из окопа и с веселой улыбкой бежать к политруку за газетой. Но у Хасана было так.

В газету писали многие бойцы и командиры. Писали на различные темы, но главным образом о своей преданности родине и о ненависти к врагу. Поступало много стихов, песен, частушек.

Заметки и статьи доставлялись различными способами и средствами.

Для быстрой доставки писем мы заранее приготовили конверты с надписью: «Вручите немедленно в редакцию «На боевом посту». Этот разборчивый адрес спас от потери много писем военкоров.

Письма попадали на пункты обора донесений, куда из частей идет вся почта. Приносили их и бойцы, выделенные в частях, для доставки газет. [323] Много писем принимали лично работники редакции.

Газета набиралась тремя наборщиками в походной типографии. Набирать приходилось в дневное время, в условиях, далеко не легких. Снаряды противника иногда мешали нормальной работе. Были дни, когда мы часами сидели в окопе без работы. Потом красноармейцы-наборщики Чинахов, Катаев и Калина приспособились работать в окопах. Выносят кассы, ставят их на землю и, стоя на коленях или сидя, набирают. Набирали они быстро и грамотно, так как думали об одном: как бы быстрее выпустить газету.

Печатали газету ночью, тщательно маскируя свет. Работа эта довольно трудная, так как в машине быстро становится душно.

Как доставлялась наша газета на передовые позиции? Большую часть газет к период боев получали непосредственно в типографии, специально выделенные частями красноармейцы и конно-посыльные. В окопы газету ежедневно носили и работники редакции, направлявшиеся туда за материалом.

Вначале редакция наша остановилась в тылу, примерно за шесть-семь километров от передовых позиций. Это было крайне неудобно: мы оказались оторванными от основных частей. Потом переехали в расположение огневых позиций артиллерии. Ближе стал политотдел и передовые части.

Исходя из опыта, надо полагать, что лучшее место для редакции во время боя — это район расположения штаба или район полковых пунктов медицинской помощи, как крайний случай — район дивизионного пункта медицинской помощи.

Красноармеец Е. Ажгибесов

Заметки корреспондента

В конце июля по заданию редакции «На боевом посту» я прибыл в часть. Два дня я наблюдал обычную жизнь подразделений, и работу партийных организаций. Жизнь шла размеренно, по плану.

На вечер парторг Шустров назначил партийное собрание. Я готовился присутствовать на нем. Но после обеда по подразделениям был дан приказ:

— На границе неспокойно. Привести подразделения в боевую готовность.

Все насторожились. Имущество и снаряжение были быстро приготовлены к бою. Я решил, что собрание сорвалось.

Распорядок дня в части не нарушался. После обеда бойцы легли отдыхать. Однако мертвый час полностью использовать не удалось. Старший лейтенант Разодеев подал команду:

— В ружье!

Все моментально поднялись. Луг, на котором расположился лагерь, ожил. Настроение у бойцов приподнятое: они были готовы немедленно выступить на защиту своей родины, разгромить врага.

Парторг Артем Шустров тут же провел партийное собрание. Оно было коротким и совершенно с другой повесткой дня.

— На высотах в районе озера Хасан враг нарушил государственную границу СССР, — говорил Артем Шустров. — Японская рота вступила в бой с пограничниками. Наша задача — помочь отважным пограничникам очистить советскую территорию от японской сволочи.

— Есть, — почти хором ответили присутствующие, — врат будет уничтожен!

Собрание прервалось командой:

— Становись!

Через пять минут колонны уже шли в направлении к озеру Хасан.

Я пошел с пулеметчиками, которыми командовал парторг Шустров. [325]

Мы торопились. По колонне то и дело раздавалась команда:

— Шире шаг!

— Подтянись!

— Не отставать!

Дорога размокла от дождей. То и дело приходилось переходить речушки, болота. Ноги вязли почти по колено. Имущество и пулеметы часто приходилось разгружать с повозок и тащить на себе.

В пути получили информацию о событиях, о первом жарком бое с японцами: одиннадцать пограничников сдержали натиск японской роты; храбро отстаивая каждую пядь социалистической родины, они боролись до последней капли крови.

В неравном бою наши пограничники сумели разбить японскую роту. Некоторые товарищи в этом бою пали смертью храбрых, остальные получили! ранения.

Японцы были отброшены, но, сосредоточив большое количество войск, они вновь повели наступление и заняли нашу сопку Заозерную. В боях уже побывали и подразделения полевых частей Красной Армии.

И вот здесь я, молодой газетный работник, признаться, растерялся как корреспондент: не знал, что можно описывать в нашей газете.

Раньше в боях я участия не принимал. О пограничных инцидентах я встречал в газетах обычно только официальные сообщения ТАСС. А тут бои разгораются. Я — в центре событий. Что о них писать? Посоветоваться не с кем.

О пограничных инцидентах наша газета тоже печатала обычно только сообщения ТАСС. И поэтому я решил, что газета не будет печатать моего материала, и ничего себе в блокнот не записал. Это было ошибкой. Впечатления о первых боях, по рассказам участников, у меня были богатые.

На другой день мое любопытство взяло верх, и я, на всякий случай, для памяти начал делать кое-какие записи об участниках боя.

Связался с военкорами нашей газеты, заместителями политруков товарищами Алдабертеневым, Калиным и другими. Роздал им конверты, бумагу и попросил писать о героических подвигах, проявляемых нашими бойцами, командирами и политработниками в борьбе с японскими налетчиками.

По ту сторону сопок слышен грохот проходящих поездов, рев волов, видимо, идет усиленная подвозка боеприпасов. Что-то будет ночью?

Удар ожидали на высоту, где расположились наши подразделения. [326]

Ночь была темная. Чувствовалась напряженность. Тихо. Разговаривали шепотом. Спать не пришлось. В первом часу услышали взрыв гранаты. Японцы шли в наступление. Зацокали винтовочные выстрелы, застрочили пулеметы.

Наши бойцы, подпустив японцев вплотную, открыли огонь. Первые цепи японцев, были уничтожены начисто. За ними последовали другие.

С мощным красноармейским «ура», с лозунгами: «За родину!», «За Сталина!», «Вперед!», бойцы громили японцев.

К полудню бой разгорелся. Японцы наглели, лезли напролом, пустили в ход артиллерию. Подбрасывали все новые и новые силы. Наши подразделения мужественно отстаивали каждую пядь родной земли.

На наших глазах произошел очень интересный случай. Дорога, по которой подвозились боеприпасы, подверглась сильному артиллерийскому обстрелу. В это время боеприпасы на передовой линии были на исходе. Требовалось немедленно перебросить патроны к месту боя. Эту задачу взялись выполнить командиры Матвеев, Бурдяков и повозочный Заниров.

Японцы с высоты Заозерной прямой наводкой начали обстрел повозки Занирова, застрявшей в грязи. Снаряды рвутся справа, слева, спереди повозки, поднимая столбы грязи, так как дорога идет через болото. Ни повозки, ни повозочного не видно.

— Убили, сволочи, — говорит один из бойцов.

Несколько минут ожидания. Все напряжённо смотрят на дорогу. Но вот облако дыма рассеялось, и все радостно вздохнули: Заниров жив. Он как ни в чем не бывало сгрузил часть имущества с повозки, благополучно выехал из-под обстрела, доставил боеприпасы в подразделение и вернулся за оставшимся.

О всех таких эпизодах я сразу писал сам или просил написать кого-либо из товарищей. Иногда требовалась проверка того или иного факта. Я уточнял все тут же, на месте, у политрука, командиров подразделений или бойцов. Все это я делал на ходу, в перерывы боев, во время переходов, вечерами и т. д.

Первые же дни боев показали, что красноармейцы не имеют возможности писать. Некоторых военкоров ранило. У многих размочило бумагу во время дождя. Часть товарищей просто не находит времени. Поэтому я решил организовать материал путем устных бесед. Бойцы и командиры охотно рассказывали. Я записывал их мысли и факты возможно точнее, затем читал им заметку и давал под ней расписываться. Благодаря этому к участию в работе газеты приобщались десятки бойцов, командиров и политработников. Среди них можно назвать лейтенантов Мякишева и Балахнина, младших политруков Бузанова и Константинова, отсекра партбюро тов. Машляка, комсоргов товарищей Бойко, Татаринцева, Душкина и других. И после боев они писали в нашу газету. [327]

3 августа редакция газеты прибыла на фронт. Мы, работники редакции — товарищи Чеканов, Новиков, Семенов, с утра отправлялись по подразделениям. К вечеру собирались в редакции, обрабатывали материалы и затем снова возвращались в части. Передвигались попутным транспортом: на танках, машинах, повозках,. а больше всего пешком. Пробирались лощинами, оврагами, болотами.

Один раз мне пришлось даже переплывать разлившуюся речушку. Чтобы сохранить свои записи и партийные документы, я завернул их в плащ-палатку и, плывя, держал над головой. Переправа прошла удачно. Все материалы хорошо сохранились. Но я допустил, оплошность: забыл вытащить из кармана карандаши, а они были химические и размокли. Я остался без оружия. Выручил лейтенант-пограничник, одолжив мне карандаш, но тоже химический. Пользоваться им в полевой обстановке неудобно — он размокает, во время дождя все записи расплываются. Куда лучше простой карандаш средней твердости. Неплохо иметь блокнот в кожаном или клеенчатом переплете.

На что мы, корреспонденты, обращали внимание, собирая материал в боевой обстановке? Какие вопросы освещали в газете? Прежде всего показывали героев заозерных боев, их мужество и отвагу, инициативу, смекалку бойцов и командиров, причем при опубликовании в газете давали предпочтение заметкам военкоров.

Мы показывали на страницах газеты и партийно-политическую работу в бою, огромный рост политической активности, прием в партию и комсомол новых десятков и сотен бойцов и командиров.

Тематика в бою разнообразна. Факты для газеты корреспондент находит на каждом шагу: на передовой линии, в тылу, в обозе, в лазарете. Буквально все рода войск, где бы они ни находились, заслуживают внимания корреспондента. Нужны только сноровка и оперативность в работе.

Несколько замечаний о вооружении корреспондента. Одежда его должна соответствовать, общевойсковой форме. Для самообороны надо иметь пистолет, одну-две гранаты и обязательно лопату для самоокапывания. На готовый окопчик рассчитывать нельзя. Лучше всего иметь свой, чтобы не мешать в бою товарищам.

Корреспондент, как и боец, должен быть выносливым, уметь хорошо владеть винтовкой, гранатой, совершать марши, переправы через болотистые места и т. д.

Перед уходом на позиции корреспондент должен прочесть всю тассовскую информацию, быть в курсе всех происходящих событий. Бойцы и командиры ежеминутно интересуются всеми новостями, жаждут информации. И корреспондент, работник газеты, должен удовлетворить их запросы.