Глава VI.

Кризис

10-й корпус оказывает помощь 9-й армии

Отвезти в 42-ю дивизию приказы армии на 9 сентября было поручено 8-го вечером, около 22 часов, капитану Рекэн.

От Планси до фермы Шаптон всего лишь 6 километров; автомобиль офицера связи прошел их в течение получаса, так как было темно и шел дождь.

Гросэтти, одетый, опал на вязанке соломы. Несут фонарь. Он читает приказ и, теперь совершенно очнувшись, вскакивает, взбешенный:

— С ума вы сошли? — кричит он. — Воображают, что подобное передвижение можно выполнить. Моя дивизия находится в течение трех дней и трех ночей в бою, который ведется к тому же частично в лесу! Она доведена до изнеможения... А вы хотите ее ночью сменять!

Капитан привык к этим бурям. Не волнуясь, он дает ей пройти. Через пять минут, действительно, спокойствие восстанавливается, и генерал раздумывает, как лучше всего выполнить полученный приказ.

В данный момент, впрочем, нечего делать. Смена 42-й дивизии обусловливается прибытием 10-го корпуса, и пока части 10-го корпуса не будут здесь, дивизия должна продолжать выполнение своей задачи. Поэтому в 4 часа офицеры штаба отвезут в части приказ к рассвету быть готовыми. Части, в ожидании смены, должны будут по возможности избегать серьезно ввязываться в бой, и по мере того как их будут сменять, отходить к Лаши, где и соберется вся дивизия. Капитан Рекэн уехал спокойным. Он знал генерала Гросэтти, ворчуна, постоянно брюзжавшего, но выполнявшего приказы с необыкновенной добросовестностью, пониманием и энергией. Если бы он в данный момент оказался возле Фоша, он мог бы доложить ему, что выполнение отвезенных инструкций в 42-й дивизии началось.

Продолжая свой объезд, он заехал в штаб генерала Деффорж, командира 10-го корпуса, в Кло-ле-Руа. От Шаптон до Кло-ле-Нуа 11 километров, если ехать через Вилленев-ле-Шарлевилль и Шарле-вилль. Но дорога изрыта снарядами, идет проливной дождь, и более получаса требуется, чтобы совершить этот переезд. Поэтому было [145] около 24 часов, когда приказ 9-й армии был вручен генералу Деффорж.

Генерал Деффорж возражает. 51-я резервная дивизия, дивизия его крайнего правого фланга, ближе всех расположена к 42-й дивизии, тогда как 19-я дивизия, находящаяся на крайнем левом фланге его линии, от нее сильно удалена. Следовательно, для того чтобы смена 42-й дивизии имела какой-нибудь шанс окончиться к 5 часам, необходимо было бы выполнить ее 51-й резервной дивизией. Но приказ 5-й армии предписывает генералу Деффорж поступить в распоряжение 9-й армии с двумя своими действующими дивизиями, 19-й и 20-й, а не с 51-й резервной дивизией, и генерал заявляет, что не может взять на себя ответственность сменить 19-ю дивизию 51-й резервной дивизией.

Капитан Рекэн настаивает, чтобы генерал принял на себя эту ответственность и отдал немедленно соответствующее распоряжение от имени Фоша, Он замечает, что задуманная генералом Фошей — операция возле Фер-Шампенуаз может удаться только тогда, если не будет потеряно ни одной минуты. Все увещания бесполезны. Генерал Деффорж отказывается что-либо сделать без разрешения генерала Франше д'Эсперэ, командующего 5-й армией, и это разрешение испрашивается.

Помеха из наиболее злополучных! Было уже около 3 часов утра, когда из 5-й армии был получен новый приказ, предоставивший генерала Деффорж в распоряжение 9-й армии с 20-й и 51-й резервной дивизиями. Три часа драгоценного времени было потеряно, и было уже 4 часа, т. е. слишком поздно, когда оперативный приказ генерала Деффорж повезли в дивизии. По смыслу этого приказа 51-я резервная дивизия должна сменить 42-ю дивизию на фронте Суази-о-Буа, Кюло и перейти в наступление в 7 часов в направлении на Реклю и Беи. 20-я дивизия должна перейти, в наступление в 5.30 в направлении на Баннэ и Шампобер.

Генерал Рожери, будучи готовым первый, двигает 20-ю дивизию вперед в 5.30, как приказано. Обе его бригады двигаются рядом: правее — бригада Мениссье, которая должна перейти из Корфеликс в Шампобер; левее — бригада Кадудаль, направленная в Ту, который, по полученным ночью сведениям, очищен противником.

Действительно, германской пехоты нет. Наши головные дозоры продвигаются вперед без выстрела. Но неприятельская артиллерия ведет наблюдение за плато, которое она держит под обстрелом, не жалея снарядов.

Бригада Кадудаль встречается на плато у Поммероз сильнейшим заградительным огнем, который не удается преодолеть, и особенно несет потери 47-й полк, потерявший убитым командира, полковника Нуай. 2-му полку, однако, удается дойти до Пети-Морэн, но лишь около полудня, после того как он отклонился к западу и начал пробираться от закрытия к закрытию в направлении на Буасси-ле Репо. После чего на протяжении всей второй половины дня продвижение этой бригады продолжалось очень медленно и с большими затруднениями под артиллерийским огнем. [146]

Что касается бригады Мениссье, то ей также не удалось пройти через Корфеликс.

В 51-й резервной дивизии генерал Бутгур получил приказ: корпуса, датированный 4 часами, только в 5.45. Еще одна задержка вследствие ночного времени, плохой погоды и других причин, которые нельзя учесть. Он должен сменить 42-ю дивизию на фронте Суази-о-Буа, Кюло и оттуда перейти в 7 часов в энергичное наступление на фронте Баннэ, Беи.

Когда до него дошел этот приказ, 102-я бригада стояла на биваке возле Шарлевилль, прикрытая 101-й бригадой, в которой два батальона 233-го полка и батальон 327-го полка были в первой линии у Корфеликс в соприкосновении с противником.

Вот под прикрытием этих трех батальонов 101-я бригада, пробравшись к правому флангу, и должна будет сменить частя 42-й дивизии между Кюло и старой мельницей, тогда как 102-я бригада должна произвести смену между старой мельницей и северной опушкой леса Ботрэ. Операция эта будет поддержана артиллерией дивизии, стоящей на позиции к югу от Вилленев-ле-Шарлевилль.

Операция трудная, тем более что уже совершенно светло. Поэтому, начавшись лишь в 8 часов вместо 5 часов, смена идет медленными темпами.

А между тем противник уже перешел в наступление против центра и правого фланга 9-й армии. Марокканская дивизия, атакованная превосходными силами у Мондеман и Монживру, призывает на помощь. Назначенная атака Беи, которая должна была начаться в 7 часов, откладывается, и генерал Бутгур, послав свой кавалерийский эскадрон в Монживру, чтобы обеспечить связь с марокканской дивизией, наставляет в этот пункт 208-й и 310-й полки бригады Леле, 273-й полк, последний полк этой бригады, остается в Суази, и три полка бригады Пети надежно укрепляют линию Кюло, старая мельница. Наступление на Баннэ откладывается.

Возобновление германского наступления

День 8 сентября был днем морального кризиса для германского верховного командования. В ставке верховного главнокомандующего знали, что для того, чтобы выдержать атаку со> стороны Парижа, генерал фон-Клук, командующий 1-й (германской) армией, вынужден был отдать приказ об отводе назад 3-го и 12-го корпусов, прибывших в Пети-Морэн, и в спешном порядке отправить их на Урк; что, таким образом, между 1-й и 2-й германскими армиями образовался разрыв километров в 30, разрыв, который охранялся только пятью кавалерийскими дивизиями и в который могли вторгнуться английская и 5-я французская армии. Таким образом, 1-й армии угрожала опасность быть отрезанной от 2-й и даже быть окруженной.

С другой стороны, гв,ардия одержала блестящие успехи в Шампани, но эти успехи сводились к нулю продвижением противника к северу от Сен-Гондских болот. [147]

Наконец, не было никаких свободных в данный момент резервов, которые можно было бы послать в эту напряженную часть поля сражения.

Тогда, в целях осведомления верховного командования и в случае необходимости согласования отступательного движения, которое командующие армиями правого фланга могли бы признать необходимым, подполковнику Хенч было поручено посетить все штабы армии и точно выяснить общее положение.

Отправившись из Люксембурга 8 сентября в 11 часов утра, подполковник, посетив штабы 5-й и 4-й германских армий, прибыл в 18 часов в Шалон — штаб 3-й армии. Положение там было хорошее, моральное состояние очень высокое. Он мог в этом убедиться, читая приказы на 9 сентября, которые генерал фон-Хаузен готовился отправить. По этим приказам три дивизий группы фон-Кирхбах должны энергично возобновить наступление, прерванное накануне ночью.

24-я дивизия должна переправиться через Вор в 5 часов и двинуться прямо к юго-западу между Фер-Шампенуаз и Коннантрэ в направлении на Корруа и Плер; 32-й дивизии, на левом фланге 24-й дивизии, двигаться на Эви и Гургансон. Что касается 23-й резервной дивизии, то она имеет задание двигаться к Майи, чтобы прикрыть левый фланг наступления.

Успокоенный, подполковник Хенч прибыл в 19.45 в Монмор — штаб 2-й армии. Там он нашел генерала фон-Бюлова, командующего 2-й армией, сильно озабоченным тридцатикилометровым разрывом, который оставляет его правый фланг под угрозой всяких неожиданностей. Кроме того, войсковые части, слишком много двигавшиеся и слишком мало отдыхавшие, утомлены и измотаны. В 21 час приходит одно из самых тяжелых известий: 13-я дивизия, прикрывавшая правый фланг армии, опрокинута у Маршэ 18-м французским корпусом.

Положение в связи с этим фактом представлялось как одно из наиболее опасных. Если противник продолжит свое наступление в разрыв, отделяющий 2-ю армию от 1-й, — а ничто этому не препятствует, — то 2-я армия будет обойдена с фланга и в то же время 1-я армия будет отрезана от своих баз. Следовательно, необходимо подумать об отступлении или по крайней мере об отводе назад правого фланга армии на более надежную позицию, с загнутым назад флангом. И командующий 2-й армией решает, что если противник переправится через Марну в значительных силах, армия будет отступать, какие бы ни были успехи на ее левом фланге.

Идея продолжения наступления, столь блестяще начатого на левом фланге совместно с 3-й армией, все-таки не оставляется, и там будет произведен еще серьезный удар.

Подполковник Хенч одобряет все эти решения, которые, как ему кажется, логически вытекают из обстановки, и в 23.15 составляются и отправляются частям 2-й армии приказы на 9 сентября.

На правом фланге 13-я дивизия и 10-й резервный корпус должны отойти на линию Марньи-ле-Ту. [148]

В центре 10-й корпус и 14-я дивизия будут наступать прямо на юг, восточнее Ту, в районе Сен-Гондских болот; на левом фланге будет наступать гвардия совместно с 3-й армией, фронтом на запад, по Обе стороны дороги из Фер-Шампенуаз в Сезанн.

С 6 часов канонада гремела уже по всему фронту 9-й армии от Ту до Коннантрэ, и германское наступление при поддержке: мощных средств усиления начало быстро развиваться.

Потеря Мондеман

Разобравшись по приказу, отданному в 22 часа, в намерениях командующего армией, генерал Дюбуа, командир 9-го корпуса, расположивший на ночь свой штаб в Геи, знает, что «общее положение превосходно» в 6-й армии, в английской армии и в 5-й армии, а также и в 4-й и 3-й армиях; что если, следовательно, наступление на фронте 9-й армии будет еще продолжаться и 9 сентября, то это потому, что цель его — дать возможность выручить во что бы то ни стало 1-го и 2-ю германские армии, которым грозит серьезная опасность.

И, ясно сознавая, что от упорства 9-й армии будет зависеть успех генерального сражения, генерал дает в полночь распоряжения на 9 сентября. Они, впрочем, не вносят больших изменений в распоряжения, отданные накануне. Завтра, как и сегодня, дело будет заключаться в том, чтобы держаться, — вот и все: держаться с предельной энергией.

Марокканская дивизия при поддержке двух дивизионов корпусной артиллерии будет оборонять фронт Сен-При, Аллеман и преградит противнику южный выход из болот. На ее правом фланге 52-я резервная дивизия будет охранять гору Август 104-й бригадой, тогда как 103-й бригадой она будет поддерживать действия 17-й дивизии.

17-я дивизия, загнув свой правый фланг, должна преградить дорогу из Фер-Шампенуаз в Коннантр и быть в готовности к наступлению на Фер-Шампенуаз совместно с 42-й дивизией. В качестве корпусного резерва у Сен-Лу имеются три батальона 77-го полка и 7-й гусарский полк.

В эту ночь на всем фронте корпуса не производилось никаких атак. Но идет проливной дождь, и положение войсковых частей на биваке и в боевом охранении плачевное. Тем не менее солдаты стойко переносят это новое лишение. Им говорили, что если бы пошел дождь, то болота стали бы абсолютно непроходимыми, и противник в них завяз бы со своими орудиями. И потому, дрожа от холода, они радуются проливному дождю.

Марокканской дивизией позиции были заняты с часу утра. На левом фланге батальоны Моделей, Сотэль и Сакэ стали на восточной опушке Сен-Гондского леса, батальоны Туле и Боггс — перед замком Монживру; батальон Линьи — на северной опушке леса Мондеман, западнее селения; батальон Жако — перед замком Мондеман; батальоны Лагрю и Кортада — на северной опушке леса Алдеман. [149]

Африканцы, одетые все еще в холщевое обмундирование, жестоко страдали от сырости и холода.

Наконец, в 5 часов туман окрашивается в серый цвет, дождь прекращается и медленно начинает светать. С 5.30 начался артиллерийский гул, и снаряды всевозможных калибров полетели в Мондеман. С молниеносной быстротой убогие окопы, возведенные наспех к югу от селения, были разбиты и сравнены с землей. А в 6 часов штурмовые колонны 10-го (германского) корпуса двинулись вперед, пробираясь по рощицам, выбивая зуавов батальона Жако, растянутых на широком фронте.

Селение Мондеман, не занятое нашими, явилось для противника легкой добычей. Батальон Пургольда 164-го ганноверского полка, медленно продвигаясь под французским артиллерийским огнем, вошел туда в 9 часов.

Главные силы полка заняли селение, и в частности церковь и большую ферму, которые тотчас же были превращены в «крепости», тогда как четыре взвода, под командой лейтенанта запаса Деттмера, расположились в замке с большим количеством пулеметов.

На опушках лесов стрелки, неповоротливые в своем, сделавшемся твердым от дождя обмундировании, не принимавшие никакой горячей пищи в течение трех дней, обессилели и утратили свою энергию.

А если противник расположится в значительных силах в Мондеман, он может оттуда легко взобраться по скатам в Бруа и по лесу дойти до Аллеман. Тогда на гребне, который командует над равниной в южном направлении до р. Об, будут установлены германские батареи. Для 9-й армии это означает полную невозможность маневрировать и выйти из боя; это значит, что боевое расположение наших армий будет разрезано надвое; это будет разгром. И в распоряжении командования нет свободных сил, чтобы воспрепятствовать противнику выйти из Мондеман, который им занят.

Генерал Энбер обращается к генералу Дюбуа с просьбой о подкреплениях в спешном порядке.

Он почти не объясняется; он говорит: надо.

Генерал Дюбуа перенес свой командный пункт на станцию Лэнт, чтобы лучше наблюдать за восточной частью поля сражения; он сохранил 77-й полк в Сен-Лу, готовясь бросить его к Фер-Шампенуаз против прусской гвардии. Он ни минуты не колеблется. Он знает Энбер, он уяснил всю серьезность его обращения. Подобно паладинам, окружавшим Карла Великого, когда они слышали рог Роланда, он подумал: «Если Энбер обращается с такой просьбой, это значит, что он готовится умереть».

Ввиду этого 77-й полк немедленно получает приказ идти в Бруа и поступить в распоряжение марокканской дивизии. Но этим спасение еще не обеспечено: от Сен-Лу до Бруа 6 километров и крутой подъем. Поэтому нельзя рассчитывать, что наступление 77-го полка на Мондеман может начаться ранее 11 часов или полудня. А за три-четыре часа разгром марокканцев, без сомнения, будет завершен.

Покинув генерала Деффорж, капитан Рекэн прибыл в марокканскую дивизию, чтобы иметь возможность дать сведения генералу [150] Фош о надежности стены, за которой 42-я дивизия должна выполнять свой маневр, и становится свидетелем трагедии. Энбер просит его быть посредником между ним и Гросэтти, чтобы получить немедленную помощь.

Гросэтти ходил взад и вперед по дороге из Сезанн, у перекрестка с дорогой из Лаши в Бруа, где проходили полки 42-й дивизии, шедшие в Лэнт. Все они запаздывали, и генерал был в прескверном настроении.

К тому же с севера слышался сильный гул орудий, и снаряды уже начали разрываться на скатах южнее леса Мондеман. Если нельзя будет ускорить движение, то противник вскоре подойдет к этим скатам, и проектируемый маневр под огнем его орудий окажется невозможным. Капитан излагает просьбу генерала Энбер и поддерживает ее, но Гросэтти противится.

— Ваша просьба не логична, — говорит он ему ворчливым тоном. — Только что речь шла о том, чтобы вывести мою дивизию из боя, с целью заставить ее произвести во второй половине дня атаку в совершенно новом направлении и в нескольких часах хода от места ее отправления. Теперь требуется вновь бросить ее в первоначальном направлении, оставляя одновременно за ней и новую задачу... Понимай, как знаешь!

Капитан, не смущаясь, признает, что в настоящем положении с логикой мало считаются, но напоминает, что если марокканская дивизия будет потеснена на высотах у Аллеман — что вскоре произойдет, если ей не будет оказана немедленная поддержка, — то маневр 42-й дивизии не сможет состояться, что 42-й дивизии будет нанесен удар во фланг, и она окажется в очень опасном положении. Это — очевидно. И Гросэтти, успокоившись, отдает распоряжения.

16-й стрелковый батальон, проходя через полчаса, почти подходил к перекрестку дороги из Бруа. Его задерживают в Бруа; он во всяком случае не даст противнику выйти из леса Мондеман,

19-й стрелковый батальон все еще находится в районе Монживру. Он занимает позицию к востоку от замка Монживру и фланкирует таким образом своим огнем северную опушку леса Мондеман. Это все, что может сделать 42-я дивизия в данный момент.

Но полковник Буашю, начальник дивизионной артиллерии, подходит к генералу. Он все слышал.

— А артиллерия? — спрашивает он. — Почему не артиллерия? Мои батареи дойдут до плато у Бруа рысью и будут в Лэнт раньше пехоты.

Прекрасная мысль. Генерал ее принимает. «Двигайтесь!» — говорит он полковнику Буашю, и тот отдает распоряжения. Дивизион Альвен 61-го артиллерийского полка перейдет примерно к замку Монживру, чтобы фланкировать северную опушку леса Мондеман вместе с двумя дивизионами 46-го артиллерийского полка, уже находящимися у замка. Дивизионы Менетрие и Обертэн пойдут на высоту 227 между Бруа и лесом Мондеман, 16-й и [151] 19-й стрелковые батальоны должны будут прикрывать эту артиллерию в лесу Мондеман. Исполнение — немедленно, на рыси.

У полковника Буашю имеется автомобиль, приобретенный на собственные деньги. Он вскакивает в него и к 10 часам он возле генерала Энбера, на дороге из Бруа в Мондеман, у высоты 227.

__ Господин генерал, я вам привел артиллерию 42-й дивизии.

— Боюсь, что вы прибыли слишком поздно, — отвечает генерал очень спокойно.

Группы стрелков отходят назад. У них нет патронов.

— Лес еще наш? — спрашивает полковник у одного офицера,

— В принципе да, — отвечает тот.

Леса были еще, к счастью, нашими.

На северной опушке леса Аллеман имеются разрозненные, перемешавшиеся и почти без офицеров остатки батальонов зуавов Лагрю, Лашез и Кортад. На северо-восточной опушке леса Мондеман, лицом к замку и селению, на фронте немного более 1 километра, находятся батальоны стрелков Жако и Туле и батальон Линьи, командир которого, тяжело раненый, сменен только что капитаном Люка. Все они понесли большие потери, обессилели, не имеют патронов, при наличии одного офицера на две-три роты.

Генерал Энбер послал на эту опушку леса Мондеман саперную роту дивизии, чтобы вырыть там несколько окопов.

Между лесами Мондеман и Сен-Гондским, на поляне, которую преграждает замок Монживру и несколько рощиц, имеются только остатки батальона Сакэ, засевшие за деревьями, и батальон Тиссэр, последний резерв дивизии, который генерал Энбер был вынужден послать туда сегодня утром.

Однако, благодаря поддержке двух полков 51-й резервной дивизии, которые генерал Бутгур послал сюда и которые подойдут к 12 часам, и благодаря помощи со стороны артиллерии полковника Буашю, можно надеяться, что в этом районе положение будет восстановлено.

Но на северной опушке лесов Мондеман и Аллеман батальоны двух бригад марокканской дивизии так перемешались, что ввод в действие в этом месте двух стрелковых батальонов 42-й дивизии, как бы слабы они ни были, будет наиболее своевременным. К большому счастью, противник, также утомленный, не двигается вперед. Он довольствуется в данный момент занятием селения и замка Мондеман, откуда его пулеметы командуют над местностью к северу от лесных опушек и даже простреливают дорогу из Бруа, в то время как его артиллерия, стоящая на позиции севернее болот, стреляет без остановки и делает невозможным занятие закрытий, которые она уничтожает и сравнивает с землей.

Этот артиллерийский обстрел и особенно разрывы крупных снарядов подвергают нервы наших стрелков тяжелому испытанию. Пули — они с ними знакомы, и хотя они более опасны, они их не боятся, на «чемоданы» с их чудовищными разрывами приводят их в ужас. [152]

В 9 часов роты, занимавшие северную опушку леса Аллеман, обстрелянные пулеметным огнем из замка, поняли, что туда прибыл противник. Командир левофлангового взвода, юный лейтенант, считал своей обязанностью пойти с докладом об этом к своему командиру батальона, а за ним пошел его взвод, примеру которого последовали, с левого фланга до правого, соседние взводы, считая, что приказано отходить.

Впрочем, никакой паники не было. Послушно, по приказу прибежавшего майора Лагрю, они спокойно вернулись на свои места. Генералу Блондла, который тоже пришел сюда, один солдат сказал: «Если б вы знали, как мы устали!» Эти слова обрисовывали всю обстановку. Эти люди дошли до предела своих сил; их удерживала на местах в бою только воля их командира, но очень много было и таких, кто, израсходовав свои патроны, спали под грохот снарядов.

Прибытие к Мондеман 77-го полка

77-й полк, выведенный из боя утром 8 сентября, провел ночь с 8 на 9 сентября под дождем близ Сен-Лу. Там, проголодав в течение четырех суток, его роты только что получили продовольствие. Командиры рот раздобыли баранов. В 8 часов повара были за работой; стояли на огне походные котелки; ходили упорные слухи, что противник отступил. Настроение вследствие этого было превосходное. В 8.45 полковник Лестокуа, командир полка, получает приказ вновь поступить, не теряя ни минуты, со своим полком в распоряжение генерала Энбера, от которого он вчера ушел.

Один батальон должен быть направлен к Аллеман с задачей возможно скорее произвести контратаку противника, двигающегося из Рев в Мондеман. Оба других батальона идут временно в Бруа.

Итак, столь долгожданные котелки выливаются, а недоваренное наполовину мясо поступает в общий котел. Полковник Зон, командир бригады, оставшийся при 77-м полку, идет с батальоном Бофор к Аллеман, полковник Лестокуа ведет в Бруа по целине батальоны Мерли и Курсон.

В 11 чйсов батальон Бофор — на северной опушке леса Аллеман среди зуавов батальона Лагрю, а батальоны Мерли и Курсон — в Бруа. Полковник Лестокуа опережает их на полчаса, и в тот самый момент, когда он представляется генералу Энбер, самые тяжелые известия поступают на командный пункт, куда непрестанно отходят стрелковые подразделения.

Противник якобы достиг северной опушки леса Мондеман и пробирается по лесной чаще. Ввиду этого полковнику Лестокуа дается немедленно приказ направить один батальон к северной опушке леса Мондеман. Идет батальон Мерли. Задача: занять вновь опушку и крепко там обосноваться.

Через 10 минут новая тревога. Противник якобы пробирается к Монживру по поляне между лесами Мондеман и Сен-Гондским. Тотчас же в эту сторону отправляется батальон Курсон. Задача: вновь занять северо-западную опушку леса Мондеман, если она [153] оставлена, и действовать согласованно с артиллерией во фланг противнику, продвигающемуся к Монживру.

Кроме того, узнав о смертельном ранении подполковника Феллер, генерал предписывает полковнику Лестокуа принять командование над всеми войсковыми частями, действующими западнее Мондеман и на поляне Монживру. Это, вместе с батальонами Мерли и Курсон 77-го полка, остатки батальонов Люка, Туле и Боггс, а также 16-го и 19-го стрелковых батальонов.

Батальоны, роты... за исключением обоих более или менее пополненных батальонов 77-го полка, весь наличный состав перечисленных подразделений не превышает в общем численности двух средних батальонов.

В лесу полковник Лестокуа собрал бродивших там зуавов и стрелков и даже батальон Эно 208-го полка 51-й резервной дивизии, который потом находился в резерве и который он направил на северную опушку леса Мондеман, где расположен батальон Мерли. В 12.30 все эти части на местах. Уверенный теперь в том, что держаться можно, генерал Энбер немедленно думает о наступлении. В замке Мондеман — противник; его необходимо во что бы то ни стало оттуда выгнать. Приказ об этом дается полковнику Лестокуа.

Полковник, производивший разведку местности, знает, что замок основательно занят и что наша артиллерия не в состоянии поражать его со своих огневых позиций.

Наши батареи были расположены тремя группами.

К северо-востоку от Аллеман стояла артиллерия марокканской дивизии: дивизионы Мартэн и Шнейдер. Они вели огонь по Уа, Рев, Брусси. Ни Мондеман, ни замок им не были видны.

Непосредственно к югу от леса Мондеман стояли дивизионы Гойо и Жеже 49-го артиллерийского полка 9-го корпуса. Они стреляли по Рев; им не видны были ни Мондеман, ни замок, который им закрывала лесная маска, шириной более километра, находившаяся впереди них. Единственные два орудия из батареи Бони-де-Лавернь, поставленные на северо-западной опушке леса Аллеман, могли обстрелять восточную часть Мондеман и террасу замка.

В 61-м артиллерийском полку, который привел полковник Буашю, дивизион Альвэн, находящийся близ замка Монживру, видит северную часть селения Мондеман, но не замок. Дивизионам Обертэн и Менетрие, стоящим на позиции на высоте 227 южнее леса Мондеман, не видны ни Мондеман, ни замок, скрытые от них лесом и высотами.

Полковнику Лестокуа хотелось бы, чтобы поставили одно орудие на аллею, проходящую через лес с востока на запад и упирающуюся прямо в решетку замка, но артиллеристы признают нецелесообразным так рисковать орудием под огнем германских пулеметов, расположенных в башнях замка.

Лишенный таким образом всякой помощи от артиллерии, полковник решил отложить предписанную ему атаку.

Но прибывший на северную опушку леса Аллеман с приказом атаковать противника, двигающегося из Рев в Мондеман, майор де-Бофор, которому полковник Зон при расставании на южной [154] опушке леса подтвердил этот приказ, определенно решил атаковать. Противник, правда, уже не двигался из Рев в Мондеман, он прибыл в замок, и ему казалось, что лучше всего атаковать его возможно скорее, чтобы не дать ему времени укрепиться. Более благоприятного момента, конечно, не могло бы и быть. Де-Бофор сделал попытку.

Атаку поведет только рота Анрион, 6-я. Три остальные роты, развернувшись вдоль опушки, будут поддерживать ее своим огнем.

Раздается сигнал атаки. Анрион храбро выходит. Трещат пулеметы. Командир роты тяжело ранен. Ряды роты редеют. Те, что остаются, убегают возможно скорее обратно в лес. Этот бой длился ровно пять минут.

Майор решает не возобновлять попытки с этой стороны. Он дойдет до дороги из Бруа, внутри леса, и, следуя по этой дороге, идущей в выемке, подойдет к замку на короткую дистанцию для атаки.

В 12.45 этот батальон вышел на дорогу из Бруа. Генерал Эябер появляется верхом:

— Большая победа на левом фланге! — кричит он майору. — Все вперед! Артиллерия вас поддержит!

Артиллерия?!. Мы знаем, насколько действие ее было ненадежно.

Однако майор Обертэн, законченный артиллерист, служивший раньше в топографическом; управлении, попробовал решить задачу, очень трудную при имевшихся в его распоряжении средствах. При помощи единственной карты масштаба 1 : 80 000 он определил данные для стрельбы правофлангового орудия своего дивизиона и расположил остальные орудия его трех батарей в направлениях, ему параллельных. Пробная очередь — и результат поистине замечательный, так как ошибка в дальности не превышала 100 метров. К несчастью, весь замок в глубину едва достигал этих размеров.

Как бы то ни было, батальон Бофор в 13 часов собирается за северной опушкой леса, близ дороги, лицом к замку. Он знает, что артиллерия его поддержит, что артиллерийская подготовка по замку начнется в 14.20 и продлится 10 минут, следовательно, атака в 14.30. Сверяет часы и ждет.

В 13.30 генерал Энбер отдает приказ об атаке на 14.30 полковнику Лестокуа, и тот в свою очередь отдает соответствующие распоряжения. Батальоны Мерли и Курсон 77-го полка выстраиваются в лесу лицом к Мондеман. Они будут поддержаны справа ротой зуавов и с тыла — батальоном Эно 208-го полка.

Четыре роты двинутся на селение, одна — на решетку замка, зуавы — на огород, где они были сегодня утром.

Потеря горы Август

В то время как 77-й полк готовился атаковать Мондеман, германцы добились перед правым флангом 9-го корпуса и далее к востоку внушающих тревогу результатов.

Во исполнение приказов армии генерал Дюбуа предписал 52-й резервной и 17-й дивизиям занять с рассветом исходное положение для атаки и перенес свой командный пункт из Геи на станцию [155] Лэнт, 52-я резервная дивизия, поставив 104-й бригаде задачу во что бы то ни стало оборонять линию Аллеманский гребень, гора Август, фронтом на север, должна была 103-й бригадой занять и укрепить станцию Фер-Шампенуаз, действуя согласованно с 11-м корпусом. 17-я дивизия, сведенная к трем полкам, так как 77-й полк был у нее изъят, вынужденная, кроме того, оставить один полк в резерве на ферме Нозе{59} и удерживать двумя батальонами 68-го полка Брусси-ле-Гран, должна была с четырьмя батальонами, которые у нее оставались, охранять восточные скаты горы Август и продвигаться вперед до дороги из Банн в Фер-Шампенуаз.

В 6 часов 17-я дивизия двигается вперед. Генерал Мусси поставил в первую линию 135-й полк и единственный оставшийся в его распоряжении батальон 68-го полка. Все эти части — очень сокращенного состава в результате предыдущих боев, особенно вчерашнего боя, окончившегося разгромом. Их моральное состояние не восстановилось, но движение все-таки начинается.

В 52-й резервной дивизии положение представляется в ином виде. Подполковник Леви, вступивший в командование 103-й бригадой со вчерашнего дня, пораженный состоянием утомления своих резервистов, не решается вести их вперед. Он созывает на военный совет всех офицеров, и так как их мнения сходятся с его мнением, то он отказывается наступать, если только не будет подтверждения приказа, какового генерал Баттэсти не шел необходимым дать. Поэтому здесь принимают решение остаться в положении обороны, встретить противника огнем и, когда он подастся, произвести решительную контратаку.

Но в 8 часов противник атакует значительными силами по обе стороны дороги из Фер-Шампенуаз в Сезанн. Это — весь гвардейский корпус: 1-я дивизия севернее, 2-я дивизия южнее дороги. Эти отборные войсковые части поддерживаются мощной артиллерией.

Они опрокидывают наших и обходят их с севера и с юга. После упорнейшей обороны 135-й полк, потерявший почти всех своих офицеров, около 9 часов отступает. Подполковник Кро, командовавший этим полком, и его помощник тяжело ранены; майор Ноблэ убит. Командование всеми разбросанными частями переходит к капитану Сансере, который прилагает все усилия, чтобы ограничить отход.

В 11 часов гора Август, засыпанная снарядами, прилетающими с севера и с востока, атакованная гвардейскими стрелками, оставляется 104-й бригадой, которую полковник Клодон отводит к Шальмон. Гвардейский полк принца Эйтеля овладел фермой Нозе.

Генерал Мусси, генерал Баттэсти и их штабы, равно как и все оставшиеся в живых офицеры частей, стремятся со всей энергией восстановить порядок и направить роты снова в бой. Но в 10 часов под дождем снарядов отход назад делается общим, несмотря на активность и героизм, проявленные дивизионами Мартэн 17-го артиллерийского полка, Пюе 42-го я Газо 29-го артиллерийских полков, составляющих артиллерию 52-й резервной дивизии.

В этих дивизионах потери ужасающие, особенно среди офицеров, [156] В предвидении боя генерал Мусси расположил 90-й полк на линии гора Шальмон, ферма Сент-Софи и отдает приказ всем полкам подойти на этот фронт и держаться там во что бы то ни стало.

Точно так же генерал Баттести, обойденный через Коннантр, не имея возможности сообщаться с 11-м корпусом, положение которого ему было неизвестно, отводит 291-й полк в район южнее Коннантр, 347-й и 348-й полки — между Лэнт и фермой Сент-Софи, дав категорический приказ не отступать за дорогу Лэнт, Плер.

На своем командном пункте в Лэнт генерал Дюбуа, лишенный 77-го полка, своего единственного резерва, посланного на подмогу марокканской дивизии, около 10 часов уже знал, что 11-й корпус, на его правом фланге, отступает по всему фронту, но он рассчитывал на подход 42-й дивизии. Об отступлении 52-й резервной дивизии он узнает по прибытии одиночных солдат, описывающих положение, как отчаянное, и объявляющих о подходе противника.

Он посылает одного из своих офицеров к генералу Гросэтти в самом спешном порядке передать ему, что необходимо ускорить его движение, и все садятся на лошадей — генерал Дюбуа, все офицеры штаба, жандармы, охрана. 7-й гусарский полк получает приказ двинуться рысью в рассыпном строю, чтобы рубить беглецов, остановить беспорядочное бегство и вернуть в бой 52-ю резервную дивизию.

К полудню отступательное движение еще не остановлено, но порядок постепенно восстанавливается. Генерал Баттэсти передает командование 103-й бригадой подполковнику Гюйо-де-Салэн, который, в конце концов, группирует свои полки на линии Лэнт, Плер.

347-й полк и часть 348-го полка отошли к Плер, но были вновь брошены вперед.

К большому счастью, противник также выдохся. Он в своем наступлении не перешел за Коннантр. Теперь получено время для восстановления порядка в наших расстроенных частях.

Разгром 11-го корпуса

а) Задача 11-го корпуса и принятые меры. Сегодня для 11-го корпуса еще один тяжелый день. В 1.30, по получении приказа армии о боевых действиях на 9 сентября, генерал Эйду отправил свои приказы дивизиям.

21-я дивизия должна организовать и обеспечить «надлежащим образом» оборону высот к северу от Эви. Она должна также вновь занять Фер-Шампенуаз, в котором противника не осталось.

22-я дивизия также должна организовать оборону высот, являющихся продолжением позиций 21-й дивизии в восточном направлении, до южной части Коннантрэ.

18-я дивизия будет во второй линии:- одна бригада возле гургансонской мельницы, другая, как и вчера, далее к югу.

60-я резервная дивизия займет высоты у фермы Эсперанс и Монтепре, прикрывая крайний правый фланг боевого порядка, держа связь с кавалерийской дивизией, действующей возле Майи, [157] приказано всюду рыть глубокие окопы, могущие защитись от артиллерийского огня, а пехоте показаться только тогда, когда пехота противника пойдет в атаку.

Для облегчения действий 21-й дивизии генерал Эйду обратился в 9-й корпус с просьбой приказать занять высоты к северу от Фер-Шампенуаз; но генерал Дюбуа не может обещать занять эти высоты к 5 часам — часу начала наступления.

Наконец, из Семуан на рассвете от 2-го коннострелкового полка высылаются офицерские и унтер-офицерские разъезды на Монтепре, Соммеу и Майи.

Разъезд в направлении на Майи, под командой унтер-офицера Вершер, вскоре наталкивается на противника. Раненый пулей в плечо, унтер-офицер выполняет тем не менее полностью свою задачу и привозит свое донесение, прежде чем пойти на перевязку.

В 4 часа первый эшелон штаба 11-го корпуса отправляется в Гургансон, где генерал Эйду располагает свой командный пункт, для того чтобы вблизи наблюдать за исполнением предписанных движений.

Правильная мера! Только в 4 часа из-за замедления при передаче, явившегося результатом утомления исполнителей, 21-я дивизия получит приказ корпуса, отправленный в 1.30! Очевидно, что дивизия поэтому не сможет привести в состояние обороны гребень к северу от Эви до рассвета.

б) Противник переходит в наступление раньше, чем 11-й корпус. Тем не менее связь с 9-м корпусом оказалось возможным установить в Коннантр, и в 5 часов, только через час по получении приказа армии, полковник Хирцман, командир 260-го полка, с обоими батальонами своего полка, двумя батальонами 93-го и одним артиллерийским дивизионом, выходит из Корруа, через коннантрскую мельницу, чтобы атаковать Фер-Шампенуаз.

Но этот отряд очень скоро сталкивается с наступлением 24-й германской резервной дивизии. По выходе из лесов к востоку от Коннантр 260-й полк, ведущий наступление, встречен сильным артиллерийским огнем. Открытый скат, спускающийся к Фер-Шампенуаз, протяжением в 3 километра, неприступен. Остановка — ввиду численного превосходства противника полковник Хирцман приказывает отходить. Этот отход, прикрытый 93-м полком, производится на Корруа, где части закрепляются.

Вследствие этого германцы под прикрытием огня мощной артиллерии продвигаются вперед и проскальзывают в коннантрские леса. Так что у 21-й дивизии, полки которой начали движение только после 5 часов, еле хватает времени для того, чтобы подойти к гребням севернее Эви, которые она должна, согласно приказу, укрепить.

Войсковые части, обескровленные, измученные и почти без офицеров, немедленно попадают под жестокий артиллерийский огонь. Местами возникает беспорядок, и начинаются отходы, но, благодаря энергии офицеров и нескольких храбрецов, порядок, в конце концов, восстанавливается, и в 10 часов обе бригады укрываются в окопах, за гребнем у коннэнтрокой мельницы и у фермы Сен-Жорж. [158] 21-я дивизия, следовательно, Не заняла Фор-Шампенуаз, но она в конечном итоге на позициях, которые ей назначены приказом.

22-я дивизия не была так счастлива. Ее опередила 32-я германская дивизия, которая переходит в атаку от Коннантрэ на Эви, она занимает уже между этими двумя селениями лес, в котором, согласно приказу, 22-я дивизия должна была обосноваться. Остановленный таким образом с фронта и в то же время обойденный значительными силами на правом фланге, генерал Панбе доносит в 6.30, что занять высоты к северу от Эви для него невозможно и что он скоро отойдет на высоты к югу от Семуан, за р. Морьенн. Эта переброска была выполнена в относительном порядке и закончилась в 9.15.

18-я дивизия тоже не успела дойти до гребня у гургансонской мельницы. Ее полки пошли вперед, но слишком поздно. Противник своей артиллерией занял гребень и начал обстрел частей 18-й дивизии. 268-й полк отбрасывается. Он теряет своего командира, подполковника Пиша, многих офицеров и 400 солдат. Майор Золликофер собирает свои два батальона и отводит их за р. Морьенн.

Во время этого отхода большинство раненых были спасены благодаря инициативе и героизму одного солдата — храбреца Тизо. Этот солдат реквизировал все повозки, которые разыскал в Гургаи-сон после оставления этого селения 268-м полком. Он погрузил туда тяжело раненых, и один вел огонь, удерживая на почтительном расстоянии противника до отправления последней повозки.

Около 10 часов наступление противника, продолжавшееся под прикрытием рощиц на гребне у гургансонской мельницы, было, в конце концов, остановлено нашей артиллерией. Движение 60-й резервной дивизии было также остановлено в самом начале. 119-я бригада двигалась на ферму Эсперанс, 120-я — на Монтепре. Едва они двинулись, как были обнаружены самолетами, сообщившими об этом ракетами. Обе бригады были разгромлены в лесах германской артиллерией. В довершение несчастья дивизионная артиллерия, заблудившаяся в лесу, долго разыскивала дорогу, не могла выйти из леса и оставила пехоту без поддержки.

225-й полк, на основании сообщения о том, что Монтепре свободно от противника, все-таки продвинулся до этого селения, но без достаточных мер охранения и разведки. Германцы оказались там. Они встретили наших сильным пулеметным огнем. В результате внезапного обстрела полк бросается назад, потеряв своего командира подполковника Фурнье раненым, и несет другие серьезные потери. Отступает в беспорядке в леса к югу от Монтепре, где его собирают 202-й и 336-й полки (остальные полки бригады).

В 119-й бригаде 247-й полк дошел до фермы Эсперанс и там остановился. Но 248-му и 271-му полкам, (понесшим большие потери в лесу от артиллерийского огня, пришлось отступить. Так что генералу Ревейяк приходится отзывать 247-й полк от фермы Эсперанс, чтобы собрать свою бригаду, большей частью отхлынувшую назад до дороги из Семуан в Майи.)

Согласно приказу генерала Эйду, полученному в 7.30, 60-я резервная дивизия должна была совершить захождение назад, имея [159] осью поворота свой левый фланг, в целях очистить фронт 22-й дивизии и стать лицом к востоку на гребне к северу от Семуан.

Поворот, трудно выполнимый в бою, в особенности под сильным артиллерийским огнем!

Однако, получив донесение от кавалерийского разъезда о том, что в районе Майи обнаружены крупные силы противника, генерал Жаппэ приказывает генералу Маргерон поставить 120-ю бригаду фронтом на восток.

в) 11-й корпус отходит за р. Марьеян. В общем повсюду на франте 11-го корпуса германцы опередили нас в наступлении. На войне самые простые и наилучшим образом продуманные движения оказываются трудными и медленными, если войсковые части утомлены.

Связь плохо функционировала не только внутри дивизий, но и между дивизиями и штабом корпуса, так что генералу Эйду доставлялись в течение утра далеко не безупречные сведения о характере событий. Только около 9 часов к нему начинают поступать сообщения, достаточно точные для того, чтобы вызвать большое беспокойство. Дела как будто принимают тот же оборот, что и накануне, но генерал этому и не удивляется, зная состояние усталости и разложения своих несчастных полков.

Как раз в это время из штаба армии приезжает лейтенант Тардье, чтобы предупредить о введении в бой в 12 часов 42-й дивизии и получить сведения о положении в 11-м корпусе.

Это положение еще не очень ясное. 21-я дивизия как будто бы на месте, но она не занимает Фер-Шампенуаз; 22-я и 18-я дивизии отошли на р. Морьенн, может быть, дальше... И ничего не известно о 60-й резервной дивизии, кроме того, что вчера она была очень утомлена, так что ее боеспособность, должно быть, очень снизилась. Между тем прибывает офицер 42-й дивизии и докладывает) генералу Эйду, что эта дивизия запаздывает на два часа и что, следовательно, на ее вступление в бой нельзя рассчитывать раньше 14 часов.

11-му корпусу, следовательно, придется держаться в течение по крайней мере пяти часов исключительно своими силами. Возможно ли это будет для него в условиях, в которых он ведет бой? Это очень сомнительно. Он, вероятно, отступит добровольно, если его к этому не принудит противник.

Поэтому придется дать приказы об отходе всего корпуса на высоты к югу от р. Морьенн. Командный пункт будет перенесен из Гургансон в Салон, и второй эшелон штаба будет задержан на дороге к югу от Шамфлери, в готовности двинуться на юг.

Таковы сведения, которые лейтенанту Тардье поручено доложить командующему армией. Приказ командира корпуса не был, однако, немедленно отправлен в 21-ю дивизию, так как в последнем донесении генерала Радигэ указывалось, что эта дивизия прочно занимает высоты к югу от Коннантр. Командный пункт корпуса незамедлительно переносится в Салон, чтобы не находиться под угрозой налета конницы. И только в 10.30, когда 22-я дивизия как будто несколько устроилась к югу от Семуан, поддерживаемая [160] Справа 66-и резервной дивизией, и 18-я Дивизий прибыла за р. Морьенн, был отдан генералу Радигэ приказ отвести 21-ю дивизию на высоты к югу от Корруа, там прочно обосноваться и произвести перегруппировку ввиду предстоящего в очень скором времени наступления.

Наступление?! Генерал Эйду о нем и не думает. Если 42-я дивизия не подойдет, где придется быть сегодня вечером? Но оптимизм необходим. Лозунг данного момента: отказаться от дум о наиболее мрачных перспективах и думать только о готовящемся наступлении. Командир корпуса только что внушил генералу Лефевр, командиру 18-й дивизии, эту мысль при встрече в лесу между Гургансон и Салон среди отступавших колонн его дивизий, которые необходимо было помочь ему собрать.

В 21-й дивизии генерал Радигэ отдал в высшей степени разумные распоряжения для выполнения отступательного движения, которое было ему предписано, и расположил для его прикрытия свою артиллерию на высотах к югу от Корруа, но сигнал отхода для некоторых полков был сигналом начала разложения. Некоторые, как, например, 290-й полк, отходят в превосходном порядке, но другие словно вышли из повиновения.

Так, 65-й полк, в командование которым майор Года только что вступил после полковника Баланьи, раненого и захваченного в плен, доблестно сражался накануне в районе к югу от Корруа, затем отступил и теперь продолжает свой отход до Фо. 137-й полк Также, оказывается, собрался в Фо около 14 часов.

Генерал Радигэ, расположивший свой командный пункт в ферме Бель-Эр{60}, не был очень далек от мысли отвести свою дивизию в район Курсемэн, когда прибывший генерал Эйду ориентировал его в обстановке, сообщив, что отход на р. Морьенн был, действительно, последний отскок в тыл, который 11-му корпусу было разрешено сделать сегодня, и что там следовало держаться до последнего издыхания.

В 12.15 18-я дивизия тоже занимает оборонительную позицию за р. Морьенн. Ее 7-й гусарский полк находится к северу от Семуан, а обе бригады приютились на опушке лесов к югу от Гургансон, объятого пламенем. Одна подробность из тысячи о положении этой дивизии: знамя 125-го полка и его охрана обнаружены блуждающими к югу от Семуан в поисках полка, находящегося в этот момент к юго-западу от Гургансон, в 6 километрах западнее...

Однако около 15 часов занимается эта линия наспех организованной обороны, и германские попытки со стороны Гургансон останавливаются энергичным сопротивлением.

60-я резервная дивизия, все еще отступавшая вплоть до района Виллер — Эрбисс, выставила свою 12-ю бригаду на высоты к западу от Майи в качестве заслона, фронтом на восток. Как только в 11.45 об этом узнает генерал Эйду, он посылает своего начальника штаба полковника Вэвада с приказанием генералу Жаппэ передвинуть 119-ю бригаду вперед на высоты к югу от Семуан. [161]

Везде еще существуют полки, батальоны, роты и Их главные силы остаются сгруппированными около одного командира, будь то офицер, унтер-офицер или капрал. Но это — слабые группы солдат, которые еле волочат ноги и засыпают тотчас же, как останавливаются. Они, невидимому, совершенно не в состоянии предпринять серьезное наступление.

К; счастью, противник тоже останавливается, выдохнувшись, в разгар наступления. В 14 часов даже дозоры 120-й бригады, обращенной фронтом на Майи, обнаруживают, что колонны германцев отступают в направлении к северу. Конечно, это иллюзия. Этому не придают никакого значения.

г) 11-и корпус получает приказ о наступлении. Лейтенант Тардье возвратился в Салон в тот самый момент, когда туда вернулся генерал Эйду, повидав на ферме Шам-Грилле генерала Панбе с его расстроенной 22-й дивизией.

Он привез инструкции от генерала Фоша. 42-я дивизия скоро подойдет, и необходимо немедленно отдать распоряжения для того, чтобы поддержать ее наступление своей атакой.

— Чем вы хотите, чтобы я атаковал? — дает отпор генерал Эйду. — Держаться, может быть, еще необходимо, но атаковать?! Моей личной охраной? У меня ничего больше нет!

И весь штаб думает так же, как его начальник. По мнению всех, невозможно требовать наступательного движения от частей, впадающих в прострацию.

Тардье всего только лейтенант, но он представитель командующего армией. Он не колеблется. Подходит к генералу и, отводя его в сторону, говорит ему:

— Господин генерал, как бы ужасно ни было ваше положение, которое генералу Фошу хорошо известно, его приказ — категорический и должен быть исполнен с предельной энергией. От этого зависит ваше служебное положение.

В 14.30 в дивизии 11-го корпуса был разослан приказ о наступлении. Все части должны быть в готовности двинуться вперед в 16 часов, чтобы поддержать наступление 42-й дивизии. Как только 42-я дивизия переправится через р. Вор, двигаясь с линии Лэнт, Плер на плотину коннантрской мельницы, 21-я дивизия атакует гребень к северо-западу от Эви, 18-я дивизия — высоты к югу от Коннантрэ, 22-я — высоты к югу от Монтепре. 60-я резервная дивизия будет прикрывать наступление фронтом на восток на гребне к юго-востоку от Семуан.

На войне бывают ужасные минуты. Вот сражение, которое обессилевшие исполнители рассматривают как проигранное, но которое Фош, начальник, не хочет проигрывать. Восторжествует ли его воля?

С Фошем

Для Фоша, который окончательно принял решение наступать на Фер-Шампенуаз при поддержке 42-й дивизии, ночь была спокойной. Генерал погрузился в размышления, он взвешивал все случайности, могущие возникнуть. [162]

Смену дивизии, которая дерется в первой линии, нелегко будет произвести, если противник проявит свою обычную бдительность. А если она и удастся, то когда она закончится? Наверное, не к рассвету, и назначенные сроки, очень предположительные, будут, без сомнения, пропущены! После чего 42-й дивизии предстоит еще пройти 16–18 километров, чтобы расположиться около Лэнт, на своем исходном положении, что потребует по крайней мере 5–6 часов, в зависимости от степени утомления частей войск. Все это может в крайнем случае окончиться к полудню, но может потребовать и целый утомительный день, для того чтобы привести к слишком запоздалому действию.

Может быть, лучше было бы оставить 42-ю дивизию продолжать наступление, которое она вела на своем участке, и притянуть непосредственно в Лэнт 51-ю резервную дивизию, которая может двинуться в путь, не теряя ни минуты. Время и сроки смены были бы, таким образом, сэкономлены, и, выйдя из Вилленев-ле-Шарлевилль в 2 часа утра, 51-я резервная дивизия могла бы прибыть в Лэнт к рассвету. А за это время 42-я дивизия продвинулась бы к северу в своем наступлении, которое тоже могло дать решительные результаты.

Да, но какова наступательная способность 51-й резервной дивизии? Кроме того, Фош очень не любит требовать от крупной части, не входящей в состав его армии, решительного маневра, могущего доставить ему победу. Вопрос морального порядка...

Понятно, однако, с каким нетерпением этот командующий армией, равнодушный к самым тяжелым известиям, которые начинают поступать с утра со всех пунктов фронта, ждал, склонив голову над картой, только сведений о движении 42-й дивизии.

В 6.50 по телефону из 9-го корпуса выясняется, что положение там совершенно спокойное. 17-я дивизия достигла дороги из Фер-Шампенуаз — в Банн; со стороны Мондеман слышна сильная канонада.

А из Планси, уже по всему фронту армии от Мондеман до Фер-Шампенуаз, доносится яростный гул орудий. До 8 примерно часов, однако, ничего точно не известно, кроме того, что 11-й корпус продолжает отходить. С полуночи шел дождь, небо еще покрыто тучами, и летчики не наблюдали ничего интересного. Делегаты связи, уехавшие до рассвета, не возвратились.

Отступление 11-го корпуса — одна из крупных непредвиденных случайностей обстановки, но само собой разумеется, что это отступление, как бы широко оно ни было, ничего не изменит ни в отданных распоряжениях, ни в воле Фоша: наступать на Фер-Шампенуаз. В воле, которую скоро поддержит еще то, что генерал Франше д'Эшерэ, 5-я армия которого слева продвигается вперед, узнав от своего делегата связи о неопределенном положении 9-й армии, даст около 9.30 приказ 19-й дивизии действовать между Баннэ и Беи, чтобы оказать помощь 9-й армии, а 1-му корпусу прикажет не переходить при своем продвижении на север Фромантьер, чтобы быть готовым также в случае необходимости вступить в бой в восточном направлении. [163]

В 10.15 Фош связывается по телефону с 9-м корпусом. Он говорит, что 42-я дивизия скоро выйдет на фронт Лэнт, Плер и будет готова к действиям около полудня; что, следовательно, какие бы последствия не имело отступление 11-го корпуса, назначенное 9-му корпусу наступление через Коннантр состоится.

В 10.30 — донесение от генерала Дюбуа. Оно не успокоительного характера. 11-й корпус решительно оттеснен к р. Морьенн, а, с другой стороны, атака, произведенная сегодня утром 9-м корпусом в восточном направлении, отброшена мощной контратакой противника. Дюбуа рассчитывает прочно занять линию гора Август, ферма Сент-Софи, западный выход из Коннантр, но не скрывает, что за отсутствием какого-либо резерва, так как он вынужден был отослать 77-й полк на подмогу марокканской дивизии, его положение очень тяжелое.

Фош немедленно связывается с генералом Деффорж. Он напоминает ему, что 10-й корпус должен сменить 42-ю дивизию и энергично поддержать марокканскую дивизию и во что бы то ни стало воспрепятствовать противнику выйти к югу от болот через Уа и Рев.

А в полдень, узнав о прибытии головы 42-й дивизии к перекрестку дорог у Лаши, т. е. к пункту, находящемуся километрах в 10 от Лэнт, куда, как он надеялся, она должна была бы в это время подойти, он обращается к армии с воззванием, в котором выражает свою энергию, всю свою волю, всю свою уверенность.

«Из сведений, полученных в штабе 9-й армии, — пишет он, — выясняется, что германская армия, двигаясь без остановки с начала кампании, дошла до крайнего предела утомления.

«В частях нет командного состава, командование растерялось, полки идут, перемешавшись одни с другим.

«Энергичное наступление, предпринятое нами три дня назад, вызвало переполох в рядах противника, который был уверен, что мы не будем уже оказывать никакого сопротивления. Настоящую обстановку в высшей степени важно использовать. В решительный момент, когда на карту ставятся спасение и честь родины — Франции, офицеры и солдаты должны удержаться до того момента, когда противник, выбившись из сил, начнет отступать.

«Беспорядок, царящий в германских частях, есть признак, предшествующий победе. Продолжая с величайшей энергией начатый удар, наша армия уверена, что она остановит движение противника и вышвырнет его с родной земли. Но безусловно необходимо, чтобы каждый был убежден в том, что успех достанется тому, кто дольше выдержит.

«Известия, полученные с фронта, к тому же превосходные».

Образец военного воззвания, не превзойденного Наполеоном, воззвания, говорящего о всем том, что необходимо сказать людям, выбившимся из сил, и обнаруживающего глубокое знание психологии и сердца французского солдата. Вы утомлены? — говорит генерал. — Противник [164] утомлен более вас. — Ваши полки поредели? — Полки противника поредели еще больше. — Вам трудно было держаться сплоченно около знамени? — Полки противника перемешались. Противник растерялся; победа — дело завтрашнего дня, в других местах она уже вырисовывается. Только одно усилие! — Может ли француз отречься от всех своих ценных качеств и отказаться сделать это усилие, когда речь идет о том, чтобы продержаться на минуту дольше противника, более его утомленного и потрепанного.

В 12.45 капитан Рекэн привозит долгожданные сведения о; 42-й дивизии. Приглашенный немедленно в кабинет генерала, он докладывает ему, что приказы — в стадии исполнения, но с опозданием примерно часа на три. Следовательно, не в 16, а в 19 часов дивизия Гросэтти сможет вцепиться во фланг противника.

В 19 часов — это будет начало сумерек. Фош на минуту задумывается.

— Если можно атаковать в 18 часов, пусть атакуют! Вернитесь к генералу Гросэтти и скажите это ему от моего имени.

И после завтрака, продолжавшегося 20 минут, капитан снова забрался в автомобиль и опять отправился в Бруа. Атака запоздает, но Фош спокоен: она подготовлена и состоится. Он предупреждает об этом генерала Дюбуа. Он ему приказывает распорядиться, чтобы 42-я дивизия задержалась на фронте Лэнт, Плер для атаки в направлении на гребень между Коннантр и Корруа. 42-я дивизия будет поддержана 11-м корпусом на своем правом фланге, и необходимо, чтобы на ее левом фланге все имеющиеся в распоряжении 9-го корпуса силы атаковали одновременно с ней.

От 5-й армии сообщения продолжают быть подбадривающими. Узнав от своих делегатов связи о тяжелом положении марокканской дивизии, а также и в целях поддержать атаку 10-го корпуса на Баннэ, генерал Франше д'Эсперэ, не уведомив даже генерала Фоша, предписал своему 1-му корпусу, прибывшему в Фромантьер, наступать, фронтом на восток, в направлении на Этож. Таким образом он выйдет в тыл противника через северную часть Сен-Гондских болот, и если контратака 42-й дивизии на Фер-Шампенуаз сегодня вечером дотерпела бы неудачу, то движение 1-го корпуса все же могло бы поставить противника в очень тяжелое положение.

Во время завтрака приходит новое, тревожное донесение от генерала Дюбуа. Под жесточайшим артиллерийским огнем его полки уступили противнику еще часть территории. Они потеряли гору Август и ферму Сент-Софи и отошли на Шальмон.

Противник пробирается долиной р. Вор, создавая угрозу Плер. «Потери, — заявляет Дюбуа, — очень незначительные». Удержатся ли части до 18 часов? Где сейчас 11-й корпус? Где он будет в 18 часов? Надежды, тревоги — это обычная для начальника обстановка во время сражения. Он должен уметь воспринимать их с одинаковым спокойствием. В этом — все.

Подполковник Вейган собирается уехать. Он направляется к генералу Дюбуа, генералу Гросэтти и генералу Эйду и будет согласовывать их действия в связи с предстоящей в 18 часов атакой. [165]

Фош, теперь освободившись от дум, чувствует потребность отдохнуть от напряжения. Вставая из-за стола, он делает знак Ферассон, Своему другу и поверенному его тайн, когда он отдыхает, и выходит вместе с ним.

Но он озабочен. Внезапно, не говоря ни слова, он входит в свой кабинет. Раскладывает на столе карту. Раскладывая спички, изображающие армейские корпуса, половинки спичек, изображающие дивизии, он говорит громко лейтенанту, что происходит. Половинка спички, изображающая 42-ю дивизию, двигается между его пальцами и медленно переходит из Бруа к Лэнт. 9-й и 11-й корпуса, энергично атакованные, отступают. Плер очищается. Придется, может быть, отступить еще дальше к югу... Но, продвигаясь вперед, противник тем лучше подставит фланг 42-й дивизии, которую Фош продвигает к востоку движением руки. Победа — удел наиболее упорствующего!

— Что вы об этом думаете? — опрашивает он, глядя Ферассон прямо в глаза.

И лейтенант, не колеблясь, отвечает вполне убежденно, заражаясь уверенностью своего начальника:

— Я уверен, что это выйдет.

— Прекрасно, — говорит Фош с удовлетворением. — Сложите все, и пойдем погуляем!

И вот они идут пешком по дороге вдоль р. Об, споря о философии и политической экономии, в то время как в северо-восточном направлении грозно гремят орудия.

Наполеон спал на поле сражения у Бауцена два часа, ожидая результатов своих замыслов. Фош не спал. Он давал своему мозгу отдых другой работой, но, как и Наполеон, он охотно забывал о сражении, которое гудело в 10 километрах от него. Такого рода отдых могут позволить себе только люди с твердым, как сталь, характером.

42-я дивизия в движении к Лэнт

Противник не помешал 51-й резервной дивизии сменить 42-ю дивизию. Но эта смена, сильно — запоздавшая из-за нерешительности 10-го корпуса, вместо того чтобы начаться в 5 часов, началась только в 10 часов.

У перекрестка дорог близ Лаши, где он с 5 часов утра, Гросэтти непрестанно посылает приказания об ускорении движения: письменные приказы через посыльных, словесные с офицерами штаба. Полки должны идти к Лаши в спешном порядке, не дожидаясь, чтобы в них сменили все подразделения. В Лаши они сделают большой привал, во время которого получат горячую пищу и сварят мясо на вечер. Батальоны, даже роты подходят поэтому к перекрестку дорог отдельно, по мере того как идет смена: сначала части 94-го, затем 162-го полка. Смена 151-го полка началась только после 10 часов; к 11 часам она не кончилась. И наступил уже почти полдень, когда 8-й стрелковый батальон был сменен 273-м полком в Сен-Гондском лесу. [166]

В полдень из штаба 11-го корпуса галопом скачет офицер. Это молодой капитан пеших стрелков. Он говорит об ужасном положении своего корпуса, который скоро будет разгромлен. Он почтителен, но выражает изумление, что 42-я дивизия, которую он считал находящейся в полдень в Лэнт, как то и указано в приказе армии, оказывается еще только в Лаши... и стоит на отдыхе!

В хорошем на этот раз настроении и преисполненный доброжелательства к молодежи, Гросэтти, не давая никакого объяснения, предлагаем посланцу сесть и, так как он только что откупорил коробку с консервами, приглашает его позавтракать.

Наконец, в 13 часов показывается 151-й полк. Дивизия в полном сборе, за исключением частей, приданных марокканской дивизии. Неизвестно, когда Гросэтти снова их увидит у себя? Он только сейчас узнал, что 16-й стрелковый батальон ввязался в бой.

Но вот еще инцидент... Подполковник Лавинь-Дельвилль 10-го коннострелкового полка является к генералу с просьбой, от имени генерала Энбера, о поддержке 8-го стрелкового батальона в случае, если противник, овладев селением и замком Мондеман, оттуда выдвинулся бы. На этот раз Гросэтти разражается:

— Т...! — отвечает он. — Скажите это ему спокойнее, но скажите так же спокойно: нет. Он уже погубил один батальон у меня.

Затем после десятиминутного размышления более легким тоном:

— Самое большее, что я мог бы сделать, — это изменить маршрут 8-го стрелкового батальона, чтобы он возможно дольше был в состоянии оказывать противодействие прорыву фронта у Мондеман. Я тоже иду в бой!

Когда в 13.30 смена всех частей была закончена, генерал отдает приказ о марше дивизии на Лэнт через Сен-Лу.

За 94-м полком, уже выдвинутым в авангард, дивизия пойдет без дорог в расчлененных построениях. Левее — 84-я бригада: 151-й полк впереди 162-го, продвигаясь через Бруа с севера и через Пеа и Сен-Лу с юга. Имеющаяся налицо артиллерия, к которой присоединятся батареи, находящиеся в бою, пойдет по маршруту 94-го полка, 19-й и 8-й стрелковые батальоны — уступом правее артиллерии. Подразделения идут в разомкнутых расчлененных порядках.

Вид этой славной дивизии, идущей в безукоризненном порядке, был великолепен. Капитан Рекэн, привезший в 13.45 приказ армии, видел эту картину и был ею поражен. Он заметил генералу Гросэтти, что пилоту германского самолета, как раз пролетавшего над равниной, подобное построение напомнит «батальонные каре» Наполеона I. Генерал ему ответил:

— Я иду в бой. Где противник, я не знаю. 9-й корпус — ослаблен, 11-й корпус исчез. Я двигаюсь в предбоевом порядке, в готовности вступить в бой, где угодно. Это — мое небольшое стратегическое каре.

Но капитан Рекэн замечает, что в этом «батальонном каре» имеется только три артиллерийских дивизиона. А в 42-й дивизии их должно быть пять. Он спрашивает об этом. [167]

— Не хватает дивизионов Обертэн и Менетрие, — отвечают ему. — Они остались с марокканской дивизией по вашей просьбе сегодня утром...

Капитан отправляется к генералу Энберу и спрашивает его, может ли он отдать обратно оба дивизиона, которые были ему временно приданы.

— Без этого, — добавляет он, — наступление генерала Гросэтти не будет иметь той ударной силы, которую генерал Фош хотел ему придать.

Окружающие возражают. Опасно разрешить уйти этим орудиям. Энбер зовет подполковника Дюкро, начальника своей артиллерии.

— Если у нас снять оба дивизиона 42-й дивизии, — спрашивает он его, — можете ли вы держаться? Подумайте скорее!

— Удержимся, — отвечает подполковник Дюкро и, обращаясь к капитану: — Снимайте их!

Вторичное занятие Мондемана

Атака Мондемана должна была начаться при поддержке 77-го полка в 14.30.

В 14 часов началась артиллерийская подготовка, т. е. с полсотни снарядов с шумом пролетели над головами пехоты, приткнувшейся на опушке лесов, и разорвались около замка. Противник на это не реагировал. Ходили упорные слухи, что он готовится к отступлению, что он, вероятно, уже ушел...

Дорога, проложенная в выемке, являлась для батальона Бофор наилучшим подступом к стене замка. Поэтому было принято такое боевое построение: колонна по восьми, по дороге. В голове рота Женуа (5-я), затем 8-я и 7-я; роты двигаются на дистанциях 400 метров одна от другой. Рота Анрион (6-я), только что понесшая большие потери, должна остаться на опушке, чтобы ее можно было в случае надобности использовать при отходе батальона. Майор Бофор в белых перчатках, он смотрит на часы.

В 14.30 он поднимает руку: «Вперед 5-я! — кричит он. — За Францию!» Возле него горнист играет атаку.

Лейтенант Женуа выходит из леса первым. В левой руке у него револьвер, в правой — старый погнутый штык. Его бойцы — запасные, недавно прибывшие, — идут за ним в полнейшем порядке. В 100 метрах рота пускается бегом и одним скачком оказывается у стены парка замка (схема 11).

В то время как 5-я рота приводит себя в порядок и переводит дыхание, рота Виллье (8-я) выходит в свою очередь, но под огнем пулеметов, которые на этот раз поливают французов дождем пуль, так как противник, застигнутый врасплох быстрой перебежкой роты Женуа, теперь пришел в себя. Рота Монтескье (7-я) двигается, однако, непосредственно за 8-й, а за ней и рота зуавов батальона Лашез, которая без приказа присоединилась к атакующим. Эта масса, несущая потери, тотчас же смешивается с 5-й ротой, и образовавшаяся толпа ютится вдоль стены парка замка. [168]

Там — безопасно; как только кто-нибудь пытается проникнуть в парк, падает мертвым. Майор Бофор хочет все-таки пролезть через стену: пуля в лоб убивает его наповал. Капитан Монтескье тоже падает убитым.

В лесу Мондеман полковник Лестокуа услышал атаку. Он двигает вперед свои роты: батальон Мерли 77-го полка, зуавов и стрелков. Но под лавиной снарядов и перекрестным огнем из замка и Гранд-Ферм, которые фланкируют его с запада, его атака немедленно останавливается.

Что касается батальона Бофор, приютившегося вдоль стены замка, от него пользы мало. Только несколько солдат, взобравшись на плечи своих товарищей, стреляют поверх стены.

Оставшиеся в живых офицеры совещаются и, сознавая бесполезность усилий, решают отступить. По команде: «Все — в лес!» масса устремляется назад во всю прыть под пулями из замка и фермы. Этот эпизод с множеством перипетий продолжался не более трех четвертей часа. Прибежавшие полковник Зон и капитан де-ла-Тай, офицер штаба, собирают батальон Бофор, который потерял почти всех своих офицеров и в командование которым вступил капитан Виллье.

С 15 часов на всем фронте марокканской дивизии наступает затишье. Но артиллерийский обстрел продолжается. Наши орудия — те, что остались, — отвечают германской артиллерии, посылая свои последние снаряды в Рев, Уа, в пункты, которые нельзя миновать при проходе через Сен-Гондские болота. Но германская пехота не наступает. Кажется даже, что она действительно отступает. Около 10 часов об этом уже поговаривали; теперь признаки отступления вполне определенные; замечаются передвижения в направлении к северу.

Наши пехотинцы, зуавы и стрелки находятся в состоянии крайней усталости. Некоторые спят глубоким сном в воронках от снарядов, беспечно относясь к сторожащей их смерти. Почти все, невидимому, неспособны к новому удару.

Однако приходит категорический приказ генерала Энбера: «Батальону Бофор вновь атаковать замок сегодня вечером». Полковнику Зон передвинуть этот батальон вперед и наладить артиллерийскую поддержку. Полковнику Лестокуа наступать по лесу Мондеман.

Полковник Зон, изучив местность, заявляет, что артиллерийская подготовка, если ее производить по низине у Мондеман батареями, расположенными к югу от лесов, совершенно ничего не даст. Он просит, чтобы его сопровождала только одна батарея, но чтобы она дошла с пехотой до северной опушки лесов, откуда только и возможно обстреливать действительным огнем замок.

Ему дается батарея Но 49-го артиллерийского полка.

Все готовы принести последнюю жертву. Капитан Но, который прошел до опушки и не видит возможности поставить там батарею, заявляет, что ему достаточно будет взвода. [169]

Принимается следующий боевой порядок:

В авангарде — 7-я рота. В 100 метрах за ней — два артиллерийских орудия, обрамленные справа и слева ротами, двигающимися в линиях взводных колонн по четыре. Последняя рота двигается в поддержке. Лейтенант Итюрбид, находящийся в авангарде, должен поднять фуражку для указания места, до которого орудия смогут дойти, не снимаясь с передков, и от которого их придется передвигать вручную.

Авангард должен дойти до опушки, где он будет ждать результатов орудийного обстрела, и атака начнется по сигналу.

Со своей стороны полковник Лестокуа прислал донесение, что у него все готово для наступления и что он ждет лишь поддержки артиллерии. Эту поддержку ему к тому же очень хотелось себе обеспечить в виде орудий сопровождения.

В 17 часов по его настоянию батарея 49-го артиллерийского полка, находящаяся на северной опушке леса, воспользовавшись затишьем, выделяет одно орудие, которое вручную вкатывается на просеку, упирающуюся прямо в решетку замка. Это орудие оказывается там в 400 метрах от решетки.

Там, где находится полковник Зон, одно орудие также подкатывается артиллеристами и пехотинцами, ставится на позицию на дороге менее чем в 300 метрах от стены парка. Противник, увидев это орудие, открывает по нему ружейно-пулеметный огонь. Но германцы запоздали, так как орудие уже поставлено на место, а пули щелкают и сплющиваются на щитах, никого не поражая.

В этот момент от генерала Энбер приходит приказ, могущий все расстроить. Теряя терпение из-за медленности приготовлений и предчувствуя затруднения, генерал приказывает, чтобы атака была перенесена на 18 часов, когда можно будет поддержать ее всей артиллерией дивизии.

Но здесь на местности ясно отдают себе отчет в том, что обычная артиллерийская подготовка абсолютно невозможна и ни к чему; что орудия, стреляющие из южной части лесов, не дадут никаких результатов и что атака в 18 часов, конечно, кончится новой неудачей.

Необходимо действовать теперь же, когда уже приняты наиболее неотложные меры. Полковник Зон рассказывает офицеру, привезшему приказ генерала, о проделанной подготовке.

И капитан Но немедленно открывает из своего выдвинутого вперед орудия огонь гранатами по стене, которая рушится широкими пластами. Второе орудие становится рядом с первым, также стреляя в стену, где уже оказывается пять огромных брешей.

Только что прекратился этот обстрел и 7-я рота готовится броситься в атаку, как раздаются звуки выстрелов в лесу, в западном направлении. Это орудие полковника Лестокуа. Оно стреляет гранатами по постройкам замка, которые, набитые до отказа фуражом, загораются.

Батальону Бофор приходится, следовательно, ожидать и не передвигаться вперед, пока это орудие не прекратит огонь. Но таким образом он будет лишен чести прибыть первым, так как полковник [170] Лестокуа, пока его орудие вело огонь, бросил вперед три роты батальона Курсов на замок и весь батальон Мерли на селение. Сам он направился к решетке замка с последней ротой батальона Курсов.

Приготовились к жестокому сопротивлению. Полковники Зон и Лестокуа встретились перед решеткой замка и вышли на его широкий двор, куда стремительно ворвалась рота Шом 77-го полка.

Несколько трупов. Стон умирающего в коридоре замка. В селении было найдено несколько раненых: 164-го полка, у которых на касках был орел с надписью «Ватерлоо», 77-го ганноверского полка, каски которых были украшены серебряным солнцем с надписью «Пенин-суляр», указывавшей на то, что этот полк имеет традиции участия в испанских войнах в армиях Наполеона.

Ни зуавы, ни стрелки участия в атаке не принимали, но с лесных опушек, от Сен-Гондского леса до леса Аллеман, они открыли эффективный огонь по германским колоннам, когда увидели их отступающими по направлению к Уа.

Их пулеметы нанесли противнику серьезные потери.

Наступление в 18 часов

а) Подполковник Вейган согласовывает наступление. Наступление на Фер-Шампенуаз, ядром которого должна была быть 42-я дивизия, оказывается вскоре ударом по воздуху. Когда оно началось, противник уже ушел, так же как и у Мондеман.

Подполковник Вейган выехал из Планси в 15 часов с поручением согласовать действия, которые 9-й и 11-й корпуса должны вести совместно с 42-й дивизией. Очень скоро он убедился в том, что его задача — одна из самых трудных.

По дороге из Плер в Планси отходили части более или менее значительной численности, принадлежавшие главным образом к составу 52-й резервной дивизии: отделения, взводы без офицеров, израсходовавшие свои патроны и не знающие, куда они идут. Отходил и артиллерийский дивизион.

Вейган отправляет обратно вперед всех, кто ему встречается. Это, впрочем, ему удается без труда.

Из 9-го корпуса возвращается капитан Журдан.

— Туда бесполезно ехать, — говорит он подполковнику. — Они не в состоянии наступать!

У железнодорожного моста, близ Лэнтелль, встречаются два офицера штаба 9-го корпуса.

— Где генерал?

— А вы едете с приказанием нам отступать? — тотчас же задают вопрос оба офицера.

Генерал Дюбуа находился в сарае у северного выхода из Лэнтелль. Он с тревогой задавал себе вопрос, смогли ли бы остатки его частей, отступавшие от горы Август и фермы Сент-Софи, выдержать новый натиск у Шальмон и Лэнт. [171]

— Сражение левее нас выигрывается, — говорит ему Вейган. — Необходимо продвинуться вперед... ввести в дело все...

— Все уже введено, — отвечает тот. — У меня больше ничего нет. И это верно.

А уже 16 часов, — час, назначенный первоначально для наступления, а 42-я дивизия не подходит.

Вейган отправляется к генералу Гросэтти, которого он встречает на дороге верхом, в голове своего штаба. На вопрос о положении его дивизии генерал заявляет, что он будет готов наступать с 18 часов.

В 16.30 генерал Дюбуа, генерал Гросэтти и подполковник Вейган собираются у северного выхода из Лэнтелль. Дюбуа разносит командира артиллерийского дивизиона, который по оставлении горы Август отступает, не зная, где ему остановиться. Он грозит ему военно-полевым судом, если он не станет на позицию.

Вейган настроен оптимистически.

— Все идет очень хорошо, — говорит он подполковнику Лавинь-Дельвилль 10-го коннострелкового полка, прибывшему для связи. — Очень хорошо идет и слева и справа от нас, 21-й корпус передвигается вперед. Германцы отступают...

— Не то я только что видел в марокканской дивизии, — быстро возражает Лавинь-Дельвилль, — и не то, что говорит генерал Дюбуа.

— И тем не менее это верно, — настаивает Вейган, — 51-я резервная дивизия только что заняла Суази.

— Ну, если запасники, — отвечает Лавинь-Дельвилль, — возвращают то, что потеряла 42-я дивизия, то, очевидно, произошли какие-то изменения!

Поговаривают также о том, что на станции восточнее Парижа высадились казаки и что они вскоре присоединятся к армии.

Быстро отдаются распоряжения для наступления.

В операции примут участие семь дивизий.

17-й и 52-й резервной дивизиям 9-го корпуса ставится задача по выходе из Лэнт овладеть дорогой из Фер-Шампенуаз и в Банн, к северу от Фер-Шампенуаз.

42-я дивизия атакует гребень высоты, которая от Эви спускается к Плер, к югу от р. Вор.

21-я, 22-я, 18-я и 60-я резервные дивизии 11-го корпуса атакуют с линии Гургансон, Семуан в направлении на Фер-Шампенуаз.

9-я кавалерийская дивизия, перейдя в Майи, примет участие в наступлении и будет прикрывать правый фланг 60-й резервной дивизии.

Моментом начала наступления будет момент ввода в линию 42-й дивизии. Подполковник Вейган возвратился в Планси, не заезжая на командный пункт генерала Эйду. Поэтому приказ, предназначенный 11-му корпусу, передается полковнику Лоран, командиру 10-го-коннострелкового полка, который приказывает немедленно отправить его с нарочным.

б) Наступление 42-й дивизии. В 18 часов 42-я дивизия находится на исходном положении. В дивизионном резерве: 8-й и [172] 19-й батальоны — к западу от Лэнтелль, 16-й батальон — между Лэнтелль и Плер.

Темнеет, и по земле начинает стлаться туман.

Тем не менее артиллерии дается приказ открыть огонь, и полковник Буашю указывает 61-му артиллерийскому полку, как цель, Коннантр, где как будто бы расположился противник. Полковник Коффек, не видя в бинокль ничего в сгущающемся тумане ни в направлении к Сент-Софи, ни к ферме Нозе, не ставит никаких целей дивизионам 46-го артиллерийского полка, которые и остаются безмолвными.

О противнике к тому же ничего не известно. Говорят, будто он отступает; во всяком случае никакого соприкосновения с ним не имеется.

В центре 151-й полк, имея задачей овладеть коннантрской мельницей, переходит вперед на линию Лэнт и Лэнтелль; правее 94-й полк, параллельно дороге Лэнтелль, Плер, движется на ферму Этан, откуда он должен дойти до Колонбье; левее 162-й полк идет по железной дороге, чтобы обойти Коннантр с севера.

После получасового движения в боевом порядке три полка в 19.15 дошли до дороги из Лэнт в Плер. Совершенно темно. Противника нет.

Полковник Трушо, командир 84-й бригады, доносит, что скоро придется двигаться по компасу, и запрашивает, нужно ли продвигаться дальше вперед. Он добавляет, что, по его мнению, было бы осторожнее отложить на завтра продолжение этого марша, так как возможно внезапное нападение и будет трудно управлять боем в условиях глубокой ночи с утомленными частями.

Гросэтти захотелось лично убедиться в этом. Он выезжает один вперед, приказав своему штабу зажечь через полчаса стог соломы для того, чтобы он мог ориентироваться.

Приехав к полковнику Трушо, он полностью принимает его точку зрения, и в 19.45, так как никаких следов противника не обнаружено, отдается приказ о размещении на отдых.

За боевым охранением организуется линия сопротивления вдоль дороги из Лэнт в Плер, к западу от которой располагаются биваком главные силы. Полкам разрешено укрыто зажигать костры, есть и спать. Завтра утром будет видно.

После этого Гросэтти возвращается в Лэнтелль, где он рассчитывает провести ночь и где располагается оборудованная наскоро офицерская столовая.

в) В 52-й резервной дивизии. В 52-й резервной дивизии 103-я бригада должна была атаковать левее 42-й дивизии, имея задачей достижение фермы Сент-Софи. 104-я бригада при поддержке артиллерии должна была в это время наблюдать за горой Август и воспрепятствовать выходу оттуда противника. Противник из района горы Август не выходил, и наступление 103-й бригады, находившееся в зависимости от наступления 42-й дивизии, было задержано наступившей ночью. [173]

г) В 17-й дивизии. 17-я дивизия, поздно получившая приказ, тем не менее в 20 часов двинулась вперед. Она должна была двигаться на ферму Нозе, Поле Битвы и Морэн-ле-Пети.

Бригада Симона заняла вновь 90-м полком гору Август, откуда противник ушел, и 68-м полком оставленную ферму Нозе. Затем она продолжала двигаться некоторое время ночью, не имея возможности восстановить соприкосновение с противником, и стала биваком, не дойдя до Поля Битвы.

д) В 11-м корпусе. Четыре дивизии 11-го корпуса находились также в зависимости от действий 42-й дивизии. Уже наступила ночь, когда их полки получили приказ о движении.

В 21-й дивизии 93-й полк, выдвинутый вперед в разведку на Корруа, около 18 часов нашел это селение свободным от противника. Он его занял в то время, когда три дивизиона 51-го артиллерийского полка открыли огонь по коннантрской мельнице в целях облегчить продвижение 42-й дивизии.

Генерал Радигэ признал неосторожным ночью продвигать дивизию дальше. Под прикрытием боевого охранения, занявшего Корруа и берег р. Морьенн, полки стали биваком к югу от реки.

22-я дивизия должна была овладеть высотами к югу от Монтепре. И там противник скрылся. Вследствие этого 43-я бригада достигла без инцидентов в 19 часов назначенной цели и расположилась там на ночь, тогда как 44-я бригада остановилась в Семуан.

Ни 18-я дивизия, которая приводилась в порядок в лесах между Гургансон и Салон, ни 60-я резервная дивизия, прикрывавшая правый фланг 11-го корпуса и стоявшая фронтом к Майи, не начинали движения. В 14 часов кавалеристы 60-й резервной дивизии прислали донесение, что противник очистил район Майи и отступил в северном направлении.

е) В 9-й кавалерийской дивизии. 9-я кавалерийская дивизия не пыталась в этот день искупить особой активностью свою инертность в предшествовавшие дни. Она, правда, была так же мало пригодна для преследования противника, как и для боя с ним в пешем строю или даже в конном. Лошади хромали. Ежеминутно приходилось оставлять по обочинам дорог по нескольку этих бедных животных, спины которых были сплошь покрыты гнойными ранами. От эскадронов шел гнилостный запах, так как об этих ранах не заботились в течение дней 20.

Противник не наступал. Это было счастьем для кавалеристов. Кавалерийская дивизия находилась в разрыве между 4-й и 9-й армиями. Если бы бригада германской пехоты предприняла в этом районе наступление, она встретила бы сопротивление только четырех взводов самокатчиков, сильно потрепанных; конные же части, чувствуя отвращение к пешему бою и мало для этого пригодные, думали только о том, чтобы избежать соприкосновения с пехотой.

Итак, три бригады находились на дороге из Донон в Аллибодьер, когда пришел приказ генералу Эспэ принять участие в наступлении, назначенном на 16 часов. В это время с противником было потеряно всякое соприкосновение. [174]

Направились шагом в Майи за самокатчиками, выдвинутыми в авангард. Самокатчики вступили в селение, которое противник оставил.

«Ночь, — поясняет журнал боевых действий 9-й кавалерийской дивизии, — помешала увидеть направление отступления противника».

Кирасирская бригада вышла в район в 2 километрах к западу от Виллер-Эрбисс с батареей, чтобы постараться обстрелять неприятельские колонны, отступавшие от Майи, и продолжать прикрывать правый фланг 60-й резервной дивизии.

9-я и 16-я драгунские бригады удовольствовались тем, что благоразумно пошли шагом к Майи, которое, как известно, было занято нашими самокатчиками. Они туда не дошли и ночью остановились на ночлег в Шен, Люитр и Гранвилль.

Угроза на правом фланге армии фон-Бюлова

В то время как положение восстанавливалось на правом фланге 9-й армии, оно, в конце концов, и на левом стало улучшаться.

Только в 15 часов, благодаря поддержке батарей 10-го корпуса, расположенных полковником Можон на плато Поммероз, бригаде Башелар (40-й) 20-й дивизии удалось переправиться через р. Пети-Морэн. Операция довольно трудная, если учесть, что противник занимал леса на высотах северного берега. Она удалась главным образом потому, что полковник Перез, командир 2-го полка, имел возможность продвинуть незаметно свои три батальона до Буасси-ле-Репо, переправиться через реку и вступить в бой в Ту, откуда он вытеснил кавалеристов, охранявших переправу. С 15 часов эта бригада находилась в движении на Баннэ.

Менее удачливая, вследствие того, что ей приходилось продвигаться по совершенно открытому плато, 39-я бригада смогла дойти до р. Пети-Морэн только после 18 часов, в вечерних сумерках, одним батальоном 136-го полка.

51-я резервная дивизия должна была, как мы говорили, отправить два полка, 208-й и 310-й, в Монживру на подмогу марокканской дивизии; оставить один полк, 233-й, в Вилленев-ле-Шарлевилль, как корпусный резерв, в распоряжении генерала Деффорж, смерить 42-ю дивизию 327-м полком от Кюло до старой мельницы.

Поэтому генерал Бутгур не |был в состоянии предпринять наступление, предписанное ему утренним приказом, и оставался без движения до вечера, так как у него в качестве последнего резерва для продолжения наступления было только четыре батальона 243-го и 273-го полков, находившихся при нем возле фермы Шаптон.

Немного позже 18 часов от генерала Дюбуа пришла записка, которой предписывалось собрать дивизию и двинуть ее вперед самым энергичным образом на фронт Сен-При, Беи, увязав свои действия с действиями 10-го корпуса слева, с целью «отрезать пути отступления противнику, отходившему в северном направлении от Сен-Гондских болот».

Генерал Бутгур поэтому начинает собирать свои разбросанные полки. Согласно его приказу о наступлении на Форж [175] выдвигается 327-й полк, который находится в первой линии; на Сен-При, по лесу Ботрэ — 243-й и 273-й полки, которые составляют резерв в Шаптон. Он отзывает из Вилленев 233-й полк, который пойдет за 327-м полком на Форж, и образует новый резерв обоими батальонами, выделенными в Монживру. Эти сложные передвижения по лесам выполняются очень медленна. Ошибки при передаче приказаний, трудная для наступления местность, мало боеспособные и утомленные войска, — короче говоря, когда окончательно стемнело, дивизия не перешла еще за линию Сен-При, Форж.

Продвижение довольно незначительное; пока что у противника нет оснований тревожиться. Но в это время 19-я дивизия 10-го корпуса захватила район к северу, и, по настоянию генерала Деффорж, генерал Делиньи направил эту дивизию к востоку.

Будучи выброшена около 13 часов в атаку правого фланга 2-й германской армии, 19-я дивизия к 16 часам захватывает Петит-Сане и в 18 часов Фромантьер. Генерал Байи ведет ее далеко в восточном направлении на Шампобер, ее разведчики доходят до Мениль, откуда они держат под огнем своих пулеметов дорогу из Сен-При в Монмор, на 3 километра от этого города, где еще сегодня утром был штаб генерала фон-Бюлова, командующего 2-й германской армией.

Это решительное движение — следствие приказа генерала Франше д'Эсперэ поддержать 9-ю армию воем 1-м корпусом наступлением на Этож.

Продолжая наступление, дивизия Галле (1-я) дошла в этот вечер до линии Марньи, Фонтэн, Шакен, а дивизия Дюплесси (2-я) — до Жанвиллье и Шапелль-су-Орбэ.

Правому флангу армии фон-Бюлова грозит, таким образом, охват, и действительно, если бы эта армия осталась 9 сентября вечером на своих позициях, можно вполне допустить, что ее положение стало бы особенно критическим, несмотря на успех на ее левом фланге.

Отступление германцев

Германцы отступили.

Сильно озабоченный с вечера 8 сентября отходом 13-й дивизии, которая прикрывала его правый фланг и была вытеснена из Маршэ 18-м французским корпусом 5-й армии, генерал фон-Бюлов провел тревожную ночь.

Его армию от армии фон-Клука отделяло незаполненное пространство в 40 километров; все остальное стушевывалось перед этим фактом. С вечера 8 сентября он высказал твердое решение, что, если значительные силы противника переправятся через Марну и проникнут в этот разрыв, он немедленно отведет свою армию на более надежные позиции.

И 9-го числа в 10 часов германская авиация обнаружила 5 сильных неприятельских колонн, переправляющихся через Пети-Морэн между Фертэ-су-Жуар и Монмирай, а в 10.30 кавалерийский [176] корпус фон-Марвица видел сильные колонны, вышедшие из Шарли и Нантей и продвигавшиеся к северу on Марны.

Поэтому в 11.02 генерал фон-Бюлов предупредил по радио армию фон-Клук, что, не имея никаких войск для оказания сопротивления противнику, продвигающемуся к северу ют Марны между 1-й и 2-й армиями, он решил отвести назад 2-ю армию и что этот отход должен начаться немедленно.

В 13 часов фон-Клук заявил, что левый фланг 1-й армии отошел за Клиньон.

В 14 часов фон-Бюлов отдал своему «победоносному» левому флангу приказ об отступлении: гвардии — на Бержер-ле-Вертю, 24-й дивизии — в район Оже, 10-му корпусу — в район Эпернэ.

В 15 часов он отвел назад свой правый фланг: 10-й резервный корпус — в район западнее Эпернэ, 13-ю дивизию — к Понт'а Бенсон.

Благодаря непреклонной воле своего начальника, благодаря выносливости и упорству солдат, благодаря поддержке, которую оказывал командующий 5-й армией, армия Фоша осталась, таким образом, хозяином поля сражения, несмотря на подавляющее превосходство противника в численности и в материальных средствах.

Необычайное и блестящее подтверждение той истины, провозглашавшейся подполковником Фош своим слушателям в военной академии, что на войне вся проблема победы, — проблема порядка более морального, чем технического, заключается в том, что необходимо хотеть «удержаться на четверть часа дольше противника».

В штабе Фоша вечером

Фош возвратился с прогулки с Ферасеон около 16 часов. За время этого отдыха к нему полностью вернулось самообладание, и, несмотря на тяжелый момент, он в прекрасном настроении. Контратака, которая должна была бы начаться сейчас, не начнется ранее 18 часов; это, конечно, досадная помеха, но все-таки в 18 часов удар 42-й дивизии произведет на противника желаемое впечатление.

Если удар удастся, это — победа здесь, так же как и в других местах. Если он кончится неудачей, то ночь позволит выйти из боя, занять вновь свои исходные позиции и выжидать. В этом случае завтра придется еще оказывать сопротивление; придется отступать шаг за шагом, если это понадобится, до тех пор, пока результаты победы армий левого фланга не дадут себя почувствовать. На левом же фланге, на р. Урк и на р. Пети-Морэн, решение зависит от того, будут ли здесь крепко держаться. Сущность мысли командующего 9-й армией та, что сегодняшняя вечерняя атака является главным образом средством для того, чтобы поднять моральное настроение и чтобы более надежно держаться. С этими распыленными частями, с толпой людей, выбившихся из сил, разумно ли в самом деле надеяться на что-либо иное?

А пока опасность для правого фланга армии будет несколько меньше. 21-й корпус 4-й армии, прибывший в этот район, начнет вскоре бой около Сомпюи, не интересующий непосредственно 9-ю [177] армию, но все-таки 43-я дивизия этого корпуса, прибывшая на ферму Фоли, на полпути между Майи и Сомпюи, может уже одним своим присутствием прикрыть правый фланг 11-го корпуса.

Кроме того, и районе Бриенн-ле-Шато выгружается 6-я кавалерийская дивизия. Эта дивизия составит вместе с 9-й кавалерийский корпус, которым будет командовать генерал Эспэ и который вскоре окажется в состоянии сражаться на правом фланге армии.

А с левого фланга продолжают поступать превосходные известия. Капитан Бертон, уехавший сегодня утром к генералу Деффорж, телефонирует, что противник отступает перед 10-м корпусом на фронте Баннэ, Беи, а по сведениям подполковника Дево, который едет из 9-го корпуса, противник отступает по всему его фронту.

Из всего этого Фош делает вывод, что из-за того, что опасность стала менее серьезной, вовсе не следует давать засыпать людям, которые могли бы иметь намерение немного отдохнуть.

Таков смысл приказа, отданного 16.45, которым предписывается двигаться вперед:

«К северу от Сен-Гондских болот, — гласит этот документ, — противник отступает в районе Баннэ, Беи в северном направлении. 10-й корпус и 5-я армия переходят в энергичное наступление против фронта Сен-При, Шампобер. Командующий 9-й армией настаивает самым решительным образом, чтобы предписанное наступление велось наиболее энергично».

В 18 часов в зал, где работают Вейган и Дево, вихрем врывается лейтенант Тардье, докладывает об улучшении положения 11-го корпуса.

А 11-му корпусу только что грозила большая опасность! Сведения, сопровождаемые пояснениями, немедленно докладываются генералу.

Фош слушает, задает вопросы, требует уточнения и заключает из всего этого, что наступил момент не только вести контратаку на Фер-Шампенуаз, а перейти в наступление по всему фронту и стремиться отрезать противнику путь отступления.

Тогда отправляется 51-й резервной дивизии приказ вести энергичное наступление на фронте Беи, Сен-При, увязывая его справа с 9-м корпусом, слева с 10-м корпусом, с тем чтобы отрезать противнику путь отступления к северу от Сен-Гондских болот.

К генералу Франше д'Эсперэ, командующему 5-й армией, обращаются с просьбой, чтобы 10-й корпус был и на завтра оставлен в распоряжении 9-й армии и чтобы 5-я армия отрезала путь отступления германским колоннам, отступающим в северном направлении. Этот маневр, как мы знаем, уже выполняется в; течение почти двух часов.

Это — победа, но Фош так же спокоен, как и при донесениях о наиболее тяжелых катастрофах.

В 19.30 он отправляет донесение главнокомандующему. Это донесение спокойное, продуманное, принимающее в расчет только то, что достоверно известно. В нем указывается, что 11-й корпус подвергался сильным атакам в течение целого утра и некоторое время после полудня и вынужден был отойти к югу от Гургансон и даже [178] от Салон; что 9-й корпус, также энергично атакованный, отошел на линию Аллеман, Коннантр; что 42-я дивизия была сменена на боевых позициях 51-й резервной дивизией 5-й армии, поставленной, как маневренный резерв, между Плер и Лэнт; что 10-й корпус, предоставленный ему в распоряжение 5-й армией, действует в направлении на Фромантьер.

Едва ли он тешил себя мечтами об окончательном восстановлении 11-го корпуса у Гургансон и о наступлении 9-го корпуса и 42-й дивизии, «которое как будто бы в 18 часов шло хорошо».

Но он добавляет:

«Командующий 9-й армией намерен завтра на рассвете перейти в наступление».

Когда хорошие известия окончательно подтверждаются, в ставку главнокомандующего в 21.30 отправляется более определенное донесение.

В нем говорится, что 11-й корпус продвинулся вперед и овладел местностью между Салон и Гургансон, и указывается:

«Сегодня вечером все переходят в наступление. К северу от Сен-Гондских болот германцы отступили. Завтра — общее наступление по всей линии».

В 23 часа приказы о боевых действиях на следующий день были отправлены, как всегда.

Наступление по приказу должно было возобновиться с предельной энергией в 5 часов утра совместно с 10-м корпусом. 11-й корпус и 18-я дивизия должны были атаковать фронт Соммсу, Ленаррэ, под прикрытием справа 60-й резервной и 9-й кавалерийской дивизий, которые охраняли район Майи.

42-я дивизия должна была двинуться из Фер-Шампенуаз против фронта Ленаррэ, Нормэ, 9-й корпус — против фронта Нормэ, Морэн-ле-Пети.

10-й корпус должен был наносить удар во фланг германскому боевому порядку, наступая через Этож в общем направлении на Бержер-ле-Вертю.

В приказе к тому же не упустили объявить, что правее 4-я армия продвинулась вперед, что левее 5-я армия достигла дороги из Шампобер в Монмирай и что противник, невидимому, отходит по всей линии.

Окончив свою работу, начальник штаба готовился немного отдохнуть, когда ему доложили, что штаб 11-го корпуса расположился за штабом армии. Он решил, что необходимо разобраться в этом столь ненормальном факте и выяснить причины, которые могли его вызвать.

Поэтому он отправляется на разведку в автомобиле в темную туманную ночь в сопровождении подполковника Дево. Они, действительно, находят штаб генерала Эйду в Шарни-ле-Башо, в 2 километрах к югу от Планси. Все спят глубоким сном, подавленные усталостью. Бодрствует только один дежурный офицер, который, борясь со сном, ходит взад вперед.

Никакого необычайного события не произошло. Моральное настроение превосходное. Приехали сюда для того, чтобы переночевать. [179]