Борьба в Средиземном море
(1917 г.)
В северных водах кульминационная точка борьбы была пройдена: первый удар, направленный против мирового судоходства, удалось выдержать и ослабить, хотя и страшной ценой. Медленно и временами почти незаметно ослабевало наступление противника. Со все возраставшей силой контрмероприятия сдерживали и отражали нападения германских подводных лодок. Мы возобновим рассмотрение общего положения в Средиземном море с того момента, когда прервали его, а именно с января 1917 г. Обстановка была далеко не благоприятной. О мозаике зон, распределенных между союзниками, уже было сказано. Система организации командования может быть суммирована следующим образом. Главнокомандующим был французский адмирал Гоше, державший флаг в Корфу; ему были подчинены английские контр-адмирал Бэллард на Мальте, контр-адмирал К. Тэрсби в Эгейском море, ведавший районом Дарданелл, вице-адмирал Уимз в египетских водах и контр-адмирал Хизкот Грант в Гибралтаре. Кроме того, в Сирии и Греции были французские флагманы. Союзные силы действовали в Отрантском проливе, а в западной части Средиземного моря имелись французское и итальянское командования. Каждый флот был ответственным за свою собственную зону, второстепенные случаи, происходившие за пределами какой-либо зоны, не касались сил, действовавших в данной зоне. Результаты, получившиеся вследствие подобного разграничения моря и многовластия, были неудовлетворительными. Изречение Наполеона: «Нельзя вести войну мелкими пакетами», казалось, игнорировали или даже подвергали осмеянию. [261]
Необходимо привести сводку важнейших особенностей обстановки на Средиземном море, сложившейся к началу неограниченной подводной войны в этих оживленных водах. После эвакуации Галлиполи в декабре 1915 г. главной задачей морских сил стала охрана и обеспечение перевозки снабжения для Салоникских и Египетских экспедиционных сил, включавших в себя около 400 000 человек. В декабре 1915 г., вскоре после ожесточенных нападений предыдущего месяца (когда было потоплено 23 британских, 18 союзных и нейтральных судов), в Париже была созвана конференция морских представителей союзников{123}. На конференции выявилось резкое расхождение во взглядах на самые основные вопросы. С одной стороны, французы утверждали, что неприятельские подводные лодки используют пустынные бухты восточной части Средиземного моря в качестве операционных баз, и настаивали на тщательном обыске всех подобных мест старыми крейсерами. С другой стороны, англичане предпочитали направлять судоходство по определенным маршрутам, которые должны были охраняться всеми наличными дозорными судами. Вице-адмирал Дартиж дю Фурне (в то время французский главнокомандующий) поддерживал английскую точку зрения, но считал, что для установления достаточного патрулирования необходимо иметь 140 эскадренных миноносцев и 280 траулеров. Таких сил не было, и пришлось придумывать другие средства. Тогда воды были разделены, и море разбито на 18 районов. В распределение районов были внесены некоторые поправки, по которым французы сохранили в своем ведении Эгейское море, а путь воинских транспортов Мальта — Египет перешел под полный контроль британских кораблей.
Тем временем германские подводные лодки в Адриатике были отозваны в свои базы для осмотра механизмов и ремонта. Эффект их наступательных действий соответственно снизился до незначительных размеров. В 1916 г. в январе было потоплено 6 судов, в феврале — 12, а в марте — только [262] 4 судна. Зато в апреле итог поднялся до 16 и в мае составил 37 судов, причем особенно тяжелые потери понесли итальянцы (30 000 тонн). С имевшимися в наличии силами было возможно только посылать одиночных морских «полицейских» для патрулирования вдоль дороги и для спасения мирных торговых судов от истребления. Подобная система патрулирования давала лишь жалкие результаты как в смысле защиты торговли, так и в смысле борьбы с противником. Дозоры чаще оказывали помощь подводным лодкам, чем являлись для них преградой. Как уже было отмечено, подводным лодкам приходилось только отыскивать дозоры и наблюдать за ними, чтобы определить используемые и охраняемые пути, затем они курсировали взад и вперед вдоль обнаруженных таким образом путей, уверенные в том, что найдут себе цель. Встречи с дозорными кораблями легко было избежать, уйдя под воду. Конвоиры могли предоставляться только таким судам, как воинские транспорты, нефтеналивные суда и суда, перевозившие мясо и боевые припасы, эти важные суда передавались из одной зоны в другую. Но и при этих мерах система иногда оказывалась несостоятельной и приводила к катастрофическим результатам. Пути были длинные, а число судов, одновременно находившихся в море, доходило иногда до 350. Для защиты своего торгового флота союзники смогли собрать в начале 1917 г. 66 эскадренных миноносцев, 200 траулеров и 79 сторожевых кораблей, канонерских лодок и вооруженных пароходов для несения конвойной службы; многие из них были слишком тихоходны, чтобы нагнать подводную лодку в надводном положении.
Число погибших судов продолжало расти. Главные эпизоды кампании 1916 г. в Средиземном море, в частности замечательные крейсерства Арно де ля Перьера на U-35 уже были рассмотрены. В это историческое море германское морское командование послало своих подводных «асов», так как здесь было меньше риска «прискорбных инцидентов» и дипломатических осложнений с Вашингтоном, чем в тех водах, где путешествовали и подвергались нападениям подводных лодок суда с американскими гражданами. Из опыта деятельности своих командиров средиземноморских подводных [263] лодок Германия знала, что, поскольку американские граждане не гибнут, Вашингтон не будет активно протестовать против потопления судов без предупреждения. Действительно, подводные лодки топили без предупреждения только суда, имевшие вооружение. Это соответствовало германскому предостережению, что ее подводные лодки будут уничтожать без предупреждения только те суда, которые будут предпринимать попытки к бегству или оказывать сопротивление. Наиболее многочисленными были атаки в западной части моря, во французской зоне. За последние 6 месяцев 1916 г. было уничтожено 96 британских судов в 415 471 тонну, 24 французских в 64 829 тонн, 136 итальянских судов в 181 831 тонну — всего 256 судов общим водоизмещением в 662 131 тонну брутто. Британские потери тоннажа составляли 62 процента всех потерь. С другой стороны, почти половину всего количества потопленных судов потеряли итальянцы, что объясняется множеством потопленных мелких судов. Уничтоженные британские суда были значительных размеров.
Напомним, что осенью 1916 г. на соединение с имевшимися 6 лодками (U-21, U-33, U-34, U-35, U-38 и U-39), прибывшими предыдущей весной и осенью, были посланы 4 большие лодки{124}, за которыми непосредственно последовали U-47. и U-63 . 7 подводных минных заградителей улучшенного типа U C-II также вышли из германских портов в Средиземное море{125}, и за первые 6 месяцев 1917 г. в эти воды вышло еще 9 лодок{126}. Зато 4 лодки вернулись в Северные воды{127}. К большим лодкам, переброшенным из флотилий Северного моря, были присоединены единицы типа UB-III, как только последние стали вступать в строй во второй половине 1917 г.{128}. В течение 1918 г. только 3 новые лодки(UB-105, UB-128, UB-129) [264] могли быть посланы для пополнения потерь, понесенных флотилиями Средиземного моря.
В январе 1917 г. в Средиземном море оставалось еще 13 лодок. В их числе была знаменитая U-21, теперь уже пережившая расцвет своей деятельности, но памятная по ее пионерской работе и подвигам у Галлиполи и ожидавшая своего скорого возвращения в Северное море. Из грозных «тридцатых» еще действовали U-33, U-34, U-35, U-38 и U-39 . «Дети горя» — тихоходные и неуклюжие подводные заградители типа U-71 —U-80 были представлены в Адриатической флотилии лодками U-72 и U-73 . Прибрежный тип U B-I был представлен UB-14; серия UB-II — лодкамиUB-42, UB-43 и UB-47. Малый минный заградитель UC-14 остался как последний образец своей серии{129}. К началу февраля имелось 27{130} германских и 15 австрийских .подводных лодок, базировавшихся в адриатических и турецких портах.
Положение союзников в январе 1917 г. в Средиземном море было серьезным. Последние два месяца 1916 г. были отмечены усиленным потоплением торговых судов, и это увеличение, несомненно, объяснялось увеличением подводных сил противника. Контрнаступление на подводные лодки имело мало успеха и в прошлом, и в настоящем, и в перспективе: в 1915 г. одна лодка была отмечена как пропавшая без вести, другая была потоплена в Черном море, 2 австрийские лодки — в Адриатике, в 1916 г. 4 лодки были уничтожены в турецких водах, 1 германская и 1 австрийская лодки попались при попытке пройти Отрантским проливом, а 1 германская и 1 австрийская погибли у Таранто. События 1917 г. оправдали мрачные предзнаменования предыдущего года: были уничтожены только 2 германские подводные лодки и пропала без вести 1 австрийская.
Вскоре по прибытии на Мальту, в сентябре 1919 г., адмирал Бэллард рекомендовал принять систему конвоев. Ему ответили, что ответственность за общее направление операций [265] лежит на французах и что даже в том случае, если бы удалось собрать достаточное количество судов для защиты, этот метод не мог бы быть принят. Существующая система патрулирования путей и снабжения важных судов охраной казалась высшим, чего можно достичь. Слабость системы конвоирования от одной зоны до другой стала очевидной для командования после потопления итальянского воинского транспорта «Minas» (2854 тонны), везшего сербских солдат в Салоники. Его итальянская охрана, дойдя до разграничительной линии между итальянской и британской зонами, повернула обратно. Так как адмирал Бэллард не получил распоряжения о высылке британских эскадренных миноносцев навстречу итальянскому пароходу, последний пошел один. Он был потоплен у мыса Матапан 15 февраля, причем погибло 870 человек. Спустя два дня погиб также французский воинский транспорт «Athos» (12 644 тонны), перевозивший сенегальские войска и 1000 кули. Во время последней катастрофы проявилось мужество цветных войск: после того как все кули были сняты, они выстроились в полном порядке, когда корабль шел ко дну. В результате этих катастроф было решено созвать в Корфу совещание союзного морского командования для создания общей организации конвоирования и дозорной службы. Совещание состоялось в апреле, а к этому времени положение еще более ухудшилось.
Потери в судах в первые месяцы 1917 г. шли по восходящей кривой, а начало неограниченной войны во всех водах погнало эту кривую еще круче вверх. В феврале было потоплено 48 судов водоизмещением 100 000 тонн, а в марте 35 судов — 54 000 тонн. Среди уничтоженных военных кораблей в ночь на 21 февраля с особой жестокостью была потоплена французская канонерская лодка (минный заградитель) «Cassini». На ней взорвался либо погреб, либо запас мин, причем была убита большая часть команды. Уцелевшие взобрались на плот, тогда из темноты послышался голос, окликнувший их на французском языке, и, когда они ответили, по ним был открыт огонь. Самым крупным из погибших боевых кораблей был французский 18 400-тонный линейный корабль «Danton», потопленный у Сардинии. В [266] полдень 19 марта, идя зигзагами под конвоем эскадренного миноносца «Massue», он был поражен двумя торпедами с U-64 (Морат). Атакованная глубинными бомбами подводная лодка ушла, быстро погрузившись, и впоследствии уничтожила 7 торговых судов, в том числе 2 британских вооруженных парохода и 3 итальянских парусника. Она вышла из Вильгельмсхафена в Каттаро 26 ноября 1916 г. и оказалась одним из «морских волков», проявивших себя жестоким разрушителем в Средиземном море. Что касается «Danton», то он затонул за 45 минут с 806 членами своего состава — одна из самых крупных потерь людей на единичном военном корабле за все время войны. Достойно сожаления и случайное потопление 10 марта итальянской подводной лодки «Alberto Gugllemotti» сторожевым кораблем «Cyclamen». Британский дозор заметил итальянскую лодку у острова Капрейя и, приняв ее за неприятельскую, потопил.
Небольшой успех был достигнут благодаря отказу от системы постоянных путей в пользу рассеивания судов по нескольким путям и частого изменения этих пароходных маршрутов. С середины января по конец марта британское судоходство между Египтом и Салониками или Мальтой понесло значительно меньше потерь — погибло только 4 судна. Вдоль побережья Алжира, где пути охранялись французскими силами, суда шли у самого берега: невооруженные суда должны были совершать переходы по ночам, а днем искать убежища в портах. В конце февраля у Алжирского побережья были понесены тяжелые потери{131}, и поскольку вооруженные пароходы подвергались ночью такой же опасности, как и невооруженные, в начале марта отказались от алжирского прибрежного пути. Вместо этого суда, выходившие из Гибралтара, держались вблизи побережья Испании, а оттуда расходились различными курсами. Каждое судно шло своим курсом, и эти курсы прокладывались зигзагами с таким расчетом, что если подводная лодка встречала судно, то прежде чем через то же место пройдет другое судно, должно было пройти много времени. Эти новые [267] меры, принятые по всему Средиземному морю, обещали надежную защиту от атак в открытом море. Однако имелись серьезные препятствия, зависевшие от географических условий, избежать которых было невозможно. Дело в том, что из Средиземного моря имеется только два выхода — Гибралтарский пролив на западе и Суэцкий канал на востоке. Независимо от того, как варьировались пути, все они неизбежно сходились к каналу или проливу. Противник не замедлил оценить значение этого факта. В конце марта на путях, сходящихся к Александрии, появилась U-63, потопившая 2 вооруженных парохода и египетский парусник. Одна из жертв — адмиралтейский угольщик — сопровождалась 4 дозорными судами. Ни в одном из этих случаев атакующий не был замечен. Затем в этом районе появилась U-73 и поставила свои смертоносные ловушки у Александрии, после этого она ушла в крейсерство вдоль берегов Африки до Орана. На минах погибло 4 судна. Однако Средиземное море в целом было не подходящим для минных операций, за исключением лишь подходов к некоторым портам. Поэтому лодки-заградители достигли очень немногого.
Среди погибших крупных судов были: «Clan Farquhar» (5858 тонн), погибший 26 февраля в 80 милях к северу от Бенгази (Benghazi) с 49 жертвами, «Queen Eugenie" (4358 тонн) 25 марта в 23 милях на NNO от Кани-Рокс (Cani Rocks) с 35 жертвами, «Brodness» (5736 тонн) 31 марта в 5 милях на WNW от Порт-Анцио (Port Anzio).
В апреле противник проявил свою силу полностью. Не менее 13 лодок находилось в море одновременно, и в другой период было совершено 24 отдельных похода. Лодки пустили ко дну 51 пароход и 43 парусника — всего 94 судна водоизмещением 218 000 тонн, что составляет четверть потерь, понесенных торговым флотом за апрель во всем мире. Чтобы дать картину положения и трудностей в 1917 г., можно рассказать подробнее о двух крейсерствах. Как уже упоминалось, 4 адриатические лодки после действия в течение некоторого периода в Средиземном море вернулись в Германию для ремонта. Херзинг на U-21 вернулся домой в феврале, Гансер на U-33 вернулся, по-видимому, в начале лета, UC-14 возвратилась в состав Фландрской флотилии в [268] течение осени. Четвертая лодка, U-52 (Ханс), перед тем как войти в Гибралтарский пролив, в ноябре 1916 г. вышла победительницей при встрече с шедшим домой старым французским линейным кораблем «Suffren». Теперь U-52 возвращалась в Германию после краткого пребывания в Средиземном море, снова оставляя за собой следы разрушения. Потопив целый ряд итальянских парусников, U-52 появилась 4 апреля у Генуи и без предупреждения потопила торпедой итальянский пароход «Ravenna» (4101 тонна); затем ею был потоплен американский пароход «Missourian» (7924 тонны), сдавшийся после первого выстрела. Незадолго до полуночи U-52 встретила примерно в 50 милях к югу от Ниццы пароход Эллермана «City of Paris» (9239 тонн). При полной луне U-52 без труда рассмотрела свою цель и быстро выпустила в нее торпеду. Когда пассажиры и команда сели в шлюпки, U-52 потопила пароход четырьмя выстрелами из орудия. Когда 36 часов спустя прибыли французские дозорные суда, они нашли три шлюпки, в которых находилось 29 мертвых матросов-индусов. Еще одна шлюпка придрейфовала к берегу с 12 покойниками, а остальные две пропали без вести. Всего погибли 122 человека. В ночь на 14 апреля U-52 прошла Гибралтарский пролив, уничтожив еще 6 судов, а около Лиссабона потопила еще 2 парохода, доведя цифру тоннажа, уничтоженного ею за это крейсерство, до 40 964 тонны.
Одновременно с вышеописанным походом U-52 другая экспедиция была проведена U-35 . Последняя вышла из Каттаро, чтобы возобновить свои нападения на суда. Ее поход продолжался 5 недель и обошелся союзникам в 65 000 тонн торгового тоннажа. Выйдя в свой излюбленный район, U-35 потопила «Parkgate» (3232 тонны) к югу от Сицилии с 16 человеками, причем этот эпизод был заснят на киноленту. Следующей жертвой был «Maplewood» (3259 тонн), потопленный 7 апреля к юго-западу от Сардинии. Пройдя напрямик к Алжирскому побережью, U-35 ожидала найти там обычный поток судов, не подозревая, что суда плавают рассредоточенными путями. Разочаровавшись в своих ожиданиях, U-35 пошла вдоль опустевших прибрежных путей к западу и 12 апреля прошла через Гибралтар. В это время вследствие недостатка орудий суда, выходившие из Гибралтара в канадские или американские [269] порты, имели приказ снимать свои пушки, с тем чтобы эти орудия можно было устанавливать на другие суда, шедшие в опасное плавание по Средиземному морю. Поэтому, выйдя из пролива, U-35 нашла себе легкую добычу. 14-го она потопила в 135 милях к западу от Гибралтара пароход «Patagonier» (3832 тонны). На западных подходах к Гибралтару фон Арно уже поймал 3 судна. Затем он 15-го потопил греческое судно, 17-го — русское и 3 британских, 19-го — «Sowwell» (3781 тонна) в 180 милях от мыса Спартель (Spartel), а на следующий день — «Lowdale» (2660 тонн) и «Nentmoor» (3535 тонн). Присутствие обеих лодок — U-52 и U-35 — в этом районе причинило большое беспокойство, так как делались приготовления к выходу из Гибралтара первого конвоя в Соединенное Королевство. Судовые пути перенесли на юг, к американскому берегу. Местные дозоры были совершенно не в состоянии справиться со своей задачей при создавшейся обстановке, и U-35 нечего было опасаться. 25-го она вновь прошла Гибралтарский пролив, потопив еще 5 судов, всего уничтожив к западу от Гибралтара не менее 17 судов. У Алжира она потопила греческий пароход и, избежав бомб с французского гидросамолета, благополучно вернулась в Каттаро.
Другие подводные лодки также пожали богатый урожай. Особенно несчастливым днем было 15 апреля, когда за несколько часов было пущено ко дну 3 прекрасных судна.
Был потоплен пароход компании «Британская Индия» «Mashobra» (8236 тонн) с 8 жертвами в 140 милях к юго-западу от мыса Матапан. Еще более серьезной была потеря воинского транспорта «Arcadian» (8929 тонн), шедшего из Салоников в Египет с 1000 солдат, он был подорван торпедой в 26 милях к северо-востоку от Мило и затонул за 6 минут, унося с собой 242 солдата и 35 человек команды. В то же самое время в 150 милях к востоку от Мальты, другой воинский транспорт, «Cfvtronia» (10 963 тонны) с 2630 солдатами, шедший из Марселя в Египет и конвоируемый двумя эскадренными миноносцами, был также подорван торпедой и затонул, причем погибло 129 солдат и 11 человек команды. «Arcadian» был потоплен во французской зоне, и через 3 часа после его потопления французские патрули прибыли на место гибели. [270]
Как в Средиземном море, так и вне его мелкие дозорные суда были перегружены работой до такой степени, что люди валились с ног, а механизмы были почти совершенно изношены. Хотя их использовали до пределов возможности, их всегда оказывалось слишком недостаточно для обеспечения длинных и многочисленных морских путей подвоза. В Средиземном море на мелкие суда возлагалась двойная обязанность: они имели задачей не только охранять торговые пути, но также оборонять морские линии снабжения армии на восточных театрах войны. Нет ничего удивительного и ничего позорного для них в том, что при недостатке в числе возлагавшийся на них титанический труд оказался им не под силу. Сухопутное командование, настоятельно нуждаясь в подкреплениях для Западного фронта, предложило заняться переброской войск из Салоников во Францию. Первый морской лорд также одобрял сокращение британского экспедиционного корпуса в Македонии, потому что эта мера освободила бы дозорные силы для использования в других районах и для других обязанностей. По его мнению, крайне важно было сократить линии подвоза и обеспечить ввоз продовольственного снабжения. Поддержка наших вспомогательных боевых операций на Ближнем и Среднем Востоке поглощала слишком много энергии у нашего военного флота и у легких сил (minor maritime forces).
27 апреля на французском флагманском корабле «Provence» в Корфу открылось совещание. Мнения опять разделились: французы предпочитали фиксировать маршруты, британские адмиралы предпочитали рассредоточение.
Исход дискуссии был далеко не удовлетворительным. Суда должны были ночью идти у самого берега, останавливаясь днем в загражденных сетями гаванях-убежищах, а когда появлялась необходимость пересекать открытое море, пароходы посылались поодиночке и должны были расходиться по рассредоточенным путям. Важные суда должны были сопровождаться через все зоны последовательно сменяющими друг друга конвоирующими кораблями. Преимуществом этой защиты могли пользоваться два других судна, присоединяясь к сопровождаемому судну. Совместное плавание больше чем трех судов не разрешалось. Даже само слово «конвой» [271] было подвергнуто анафеме и запрещено. Суда, не пригодные для сопровождения, несли дозорную службу.
Очень важным было решение закрыть проход через Средиземное море для судов, следовавших на Дальний Восток и с Дальнего Востока, и направлять их вокруг мыса Доброй Надежды. Войска и материалы для Египта и Салоников должны были грузиться в Таранто. Другое интересное предложение было выдвинуто адмиралом, командовавшим британской адриатической эскадрой. Он обратил особое внимание на то обстоятельство, что усилия создать защиту дозорами или конвоирами и заградить Отрантский пролив приносили мало пользы. Он приписывал неудачу недостатку в малых вооруженных судах. Он настаивал на изъятии имевшихся в Таранто 120 дрифтеров и распределении их по патрулируемым районам. Если бы это мероприятие оказалось неудачным, они должны были бы вернуться к прежней своей работе и оставаться усиленными судами дозорной службы так, чтобы сетевое заграждение стало достаточно действенным. Это предложение не было принято. Чтобы понять значение этого предложения, здесь следует вкратце описать систему, действовавшую в то время в Отранто. Там имелось 120 дрифтеров и 30 моторных катеров, снабженных глубинными бомбами и вооруженных мелкими пушками, причем последние были совершенно недостаточны для нанесения подводным лодкам серьезных повреждений. Дрифтеры поддерживали линию сетей длиной в 44 мили от итальянского берега до острова Фано (Fano). Южнее дрифтеров находились моторные катера, остававшиеся в море и ночью, чтобы заставить подводные лодки, следовавшие на север, нырять и при этом попадать в сети. Севернее линии сетей временами находились итальянские силы, южнее — французские корабли из Корфу. Эскадренных миноносцев для поддержки сетевых дрифтеров не было, а номинально приписанные итальянские корабли находились в гаванях в ожидании экстренного вызова от дрифтеров, но с итальянской стороны конец линии сетей охранялся моторными катерами. Подводные лодки встречали мало препятствий при выходе из Адриатики. В 1916 г. лодки 9 раз запутывались в сетях: UB-44 и VI были уничтожены, но 2 австрийские лодки, запутавшиеся в сетях и забросанные глубинными [272] бомбами 8 и 10 июля, освободились и ушли. Нет сомнений в том, что в декабре также выбралась лодка XX. 10 апреля 1917 г. в запутавшуюся подводную лодку было сброшено 5 глубинных бомб, но никаких обломков не всплыло. В апреле исчезла австрийская лодка XXX. Она вышла из Каттаро 31 марта и пропала без вести{132}.
Французское и итальянское командования являлись сторонниками создания постоянного барража от Санта-Мария ди Люка (S-ta Maria di Leuca) до острова Фано наподобие того, который был испытан и оставлен в 1915 г. в Дуврском проливе. Он должен был быть сооруженным из британских материалов и французских мин. Позднее в том же году они вновь выдвинули план, известный под названием сети «де Кильяка» («de Quillac» net). В конце концов эта идея была поглощена позднейшим и исчерпывающим планом закрытия пролива. О серьезности положения можно судить по заявлению Италии, гласившему, что пока ее требования о тоннаже не будут удовлетворены, она не сможет больше поддерживать наступление. Судя по дальнейшим результатам, самым важным из всех решений, принятых на совещании в Корфу, было, вероятно, признание, что управление всеми судоходными путями, конвоирами и дозорами на всем Средиземном море должно быть централизованно.
Предложения совещания в Корфу составляют эпоху на Средиземном море. Позднее, в июне, союзные командования пришли к соглашению, что вся противолодочная кампания и защита торговли должны управляться британским вице-адмиралом, который должен поднять свой флаг на берегу, на Мальте, а французскому главнокомандующему следует предоставить полную свободу действий для борьбы с неприятельскими эскадрами в Адриатическом море и Константинополе. Выбор адмиралтейства пал сперва на сэра Рослина [273] Уимзса, но по его возвращении в июле в Уайтхолл он остался там в должности заместителя Первого морского лорда. 6 августа на новый и ответственный пост на Мальте был назначен вице-адмирал сэр Сомерсет Гоф-Калторп.
Еще во время работ совещания подводные лодки стали более активными. За 4 дня 8 действовавшими подводными лодками было пущено ко дну 6 больших пароходов и 8 итальянских парусников, общим водоизмещением 27 000 тонн. В числе погибших судов были «Pontiac» (3345 тонн), «Karonga» (4665 тонн) с 18 жертвами и «Teakwood» (5315 тонн). У Корсики действовала U-33. U-35 (как отмечено выше) возвращалась в Каттаро, рядом с Мальтой U-37 потопила артиллерийским огнем итальянский парусник.
Воды вокруг Мальты были почти не защищены. Один дрифтер и, может быть, в хорошую погоду пара моторных катеров составляли грозную плавучую защиту этой жемчужины британской короны! Скопление судов в Большой гавани было настолько велико, что торговым судам приходилось искать себе пристанища на бочках на двух других открытых якорных стоянках. Подводные лодки часто подходили к двум последним убежищам, они могли видеть целые флоты прекрасных грузовых судов, мирно стоявших на якоре, но никогда не осмеливались подходить к берегу и нападать на рейды. Они видели между собой и пароходами линию буев, четко обозначавших границы оборонительных сетей и опасных минных полей. Германские подводные лодки не подозревали, что эти оградительные буи мнимых минных полей были только старыми окрашенными бочками из-под масла и что ни одной мины или сети в действительности между грузовыми судами и их противниками не стояло. «Защищенные якорные стоянки» на Мальте были полнейшим блефом, но в качестве защиты для судов оказались гораздо более полезными, нежели настоящие заграждения и барражи Дуврского и Отрантского проливов{133}. [274]
Вернемся к UC-37 . Поставив мины у мыса Розы (Саре Rosa), она 30 апреля подорвала торпедой и потопила французский воинский транспорт «Colbert» (5394 тонны), шедший из Марселя в Салоники, причем погиб 51 человек. На следующий день был потоплен торпедой наливной пароход «British Sun» (5565 тонн) с 7000 тонн нефти. Он шел под конвоем трех вооруженных траулеров, но эти маленькие суда были настолько непригодны для данной службы, что пароходу пришлось уменьшить ход до 6, 5 узлов, чтобы дать им возможность следовать за собой. Нефть вспыхнула, растеклась по воде огненной пеленой, и ценное судно исчезло в этом пламени, как в настоящем погребальном костре викингов.
В мае потери судов несколько снизились. Было потоплено 38 пароходов и 43 парусника вместо 94 погибших в апреле. Среди них наиболее серьезной потерей был: прекрасный воинский транспорт «Transylvania» (14 315 тонн), шедший в Египет с 3000 солдат. В феврале японское командование предложило послать в Средиземное море для совместных действий с британскими дозорами 8 эскадренных миноносцев под командованием японского контр-адмирала. Два из этих японских эскадренных миноносцев — «Matsu» и «Sakaki» — конвоировали «Transylvania», и когда они находились в 2, 5 милях к югу от мыса Вадо (Vado), в Генуэзском заливе, этот большой пароход получил двойное попадание торпедами и затонул менее чем за час с 270 человеками. Прибытие из Японии столь необходимых эскадренных миноносцев и использование впоследствии таких же греческих и американских кораблей значительно облегчили напряженную работу британских и французских эскортов. 11 июня «Sakaki» был поврежден торпедой, причем потерял 55 членов команды. Следующая потеря имела место 29 мая, когда был потоплен французский транспорт «Yarra» (4163 тонны), причем погибло 56 пассажиров.
Первое и единственное потопление госпитального судна в Средиземном море произошло в мае этого года. В конце марта германское правительство объявило, что госпитальные суда в Средиземном море, как и в Английском канале, будут уничтожаться. Поэтому эти суда были задержаны в портах до 15 апреля, после чего начали выходить в море [275] под конвоем двух эскадренных миноносцев. Они все еще окрашивались в белый цвет, с установленными отличительными знаками, но имели приказ ходить зигзагообразными курсами и идти ночью с затемненными огнями. 26 мая около 19 часов «Dover Castle» и «Karapara» шли на запад, сопровождаемые эскадренными миноносцами «Cameleon» и «Nemesis» {134}. Когда оба госпитальных судна были в 250 милях к северу от Бона, «Dover Castle» (8271 тонна) был намеренно подорван торпедой UC-67 (Нейман). Судно шло из Мальты в Гибралтар с 700 раненых и 141 человеком персонала и команды. 6 кочегаров были убиты сразу же, но раненые были благополучно переданы на «Cameleon», частью непосредственно, частью на спущенных шлюпках. «Karapara», прикрытый дымовой завесой с «Nemesis», ушел в Бону и избежал подобной участи. Капитан «Dover Castle» и 16 человек команды предпочли остаться на подорванном судне, которое казалось поврежденным не смертельно, и в 20 часов «Cameleon» ушел в Бону с 950 человеками. Едва он успел уйти, как вторая торпеда поразила «Dover Castle» в правый борт под мостиком, и через 3 минуты судно пошло ко дну. Остававшихся на судне подобрали через 6 часов. Эта атака на конвоируемые суда, обеспеченные, казалось бы, достаточным прикрытием, стала предметом тщательного обследования. Оба эскадренных миноносца шли позади траверза сопровождаемого судна, так как опыт показал, что многие конвоируемые суда получали попадание торпедой с кормы. Поэтому считалось, что если подводная лодка будет замечена по носу, против нее можно будет быстро произвести контратаку, если же миноносцы будут держаться впереди, а атака произведена с кормы, то за то время, пока миноносцы будут описывать круги, подводная лодка успеет исчезнуть. В данном случае UC-67 не была замечена, и новая мысль помещения конвоиров позади траверза сопровождаемых судов в расчете, что караван должен до известной степени служить ловушкой, была отставлена. [276]
Атака UC-67 не имеет оправданий. Тремя днями раньше она потопила пароход «Elmmoor» (3744 тонны) в 36 милях на OtS от Сиракуз и захватила в плен его капитана. После его освобождения он сообщил все подробности этого бессмысленого насилия. Нейман заметил госпитальные суда вскоре после полудня и выслеживал их несколько часов. В 17 часов капитану «Elmmoor» велели спуститься вниз, и в этот момент он заметил, что «Dover Castle» повернул вправо в точке излома зигзага. Одновременно Нейман повернул влево, чтобы перехватить его. При выпуске обеих торпед UC-67 находилась в погруженном состоянии. 4 июня 1921 г. Нейман предстал перед судом в Лейпциге, но был оправдан на том основании, что он выполнял распоряжения свыше. Он вышел из Каттаро 23 мая и на другой день после своей возмутительной атаки поставил у Алжира минное поле и атаковал «Manchester Trader» (3938 тонн). Этот пароход превосходно оборонялся от направленного на него артиллерийского огня: при виде дульного пламени орудия подводной лодки капитан каждый раз менял курс. Через 4, 5 часа пушка парохода разорвалась, подводная лодка быстро приблизилась и потребовала выдачи капитана. Тот переоделся в рабочее платье, и вместо него противник взял в плен второго помощника, а затем обстрелял уже поврежденный снарядами пароход. Прибытие траулера обратило подводную лодку в бегство, но «Manchester Trader» уже нельзя было спасти, и он затонул.
В результате нападения на «Dover Castle» Берлин обещал безопасность госпитальным судам в Средиземном море при условии, если на них будут находиться нейтральные контролеры (supervisors) и они будут плавать без сопровождения вооруженных судов. В августе переговоры между Мадридом и Берлином закончились назначением испанских офицеров-контролеров, которые должны были следовать до Гибралтара. Если эти суда шли оттуда на запад, они должны были выгружать своих раненых в каких-нибудь британских портах вне Английского канала.
Во второй половине мая из германских вод прибыл новый подводный минный заградитель — UC-73, по пути пытавшийся нападать на суда на подходах к Гибралтарскому [277] проливу со стороны океана. Другая из этих лодок, UC-52, пришла 11 июня в Кадикс с неисправностями в механизмах. Накануне во время нападения на вооруженный пароход «Loch Lomond» (2619 тонн) она получила повреждение, но была ли ее неисправность результатом попадания снаряда или нет — установить нельзя. Ей было дано убежище в испанском порту до окончания исправления повреждений. Ее командир получил указание по пути в Каттаро не нападать на торговые суда. 29-го ночью UC-52 выскользнула во время полной темноты, избежала лодки Е-88, 4 миноносцев и 4 моторных катеров, ожидавших ее выхода с целью перехвата, и благополучно прибыла к месту назначения. После этого визита Испания объявила о своем намерении интернировать всякую подводную лодку, нашедшую убежище в ее портах.
В начале июня фон Арно на U-35 успешно провел еще 2 недели к западу от Гибралтара, где потопил 11 судов водоизмещением 31 000 тонн. Другие подводные лодки также энергично нападали на суда. 2 июня в 50 милях от Александрии, был настигнут транспорт «Cameronian» (5861 тонна) с мулами для Египта. Погибли 52 солдата и 10 матросов, остальные были спасены конвоиром. 19-го французская подводная лодка «Ariane» погибла в поединке с германской лодкой у мыса Бон. 22-го у Алжирского побережья был потоплен торпедой французский вспомогательный крейсер «Himalaya» (5620 тонн) с 28 жертвами, 28-го греческий эскадренный миноносец «Doxa», укомплектованный французской командой, взорвался на мине и затонул. Мины обнаруживались во все возраставших количествах, в мае и июне подходы к Салоникам были заграждены минным полем, поставленным UC-23. Был также потоплен торпедами второй за этот месяц британский транспорт. Утром 24 июня в 4 милях на SE от Скиро был подорван торпедой с UB-42 (Шварц) шедший с 800 человеками и лошадьми из Салоников в Египет пароход «Cestrian» (8912 тонн), и только благодаря превосходной дисциплине солдат погибли всего 3 человека команды. В апреле эта подводная лодка, базировавшаяся в Константинополе, подорвала торпедой (но не потопила) сторожевой корабль «Veronica» у Александрии. По сравнению с [278] причиненным ими вредом эти константинопольские лодки терпели очень большие потери, не оправдавшиеся их незначительными успехами.
По истечении июня потери торгового флота стали, наконец, заметно снижаться. Здесь следует вернуться к положению в Отрантском проливе. Как и в Дувре, подводные лодки проходили через эту узкость, направляясь в районы, в которых они охотились. Несомненно что сетевые заграждения, моторные катера и воздушные силы беспокоили подводные лодки, но ныряющим пиратам обычно удавалось уклоняться, когда их пытались поймать. Они проскальзывали в дурную погоду, мешавшую дрифтерам нести охрану сетей, или же подныривали под сети.
Об исчезновении одной из австрийских лодок было упомянуто выше. Она носила номер XXX, и столь высокий порядковый номер мог бы являться показателем значительного роста австро-венгерской подводной флотилии. Это не совсем так, и истинные размеры увеличения требуют объяснения. В июле 1916 г. эскадренный миноносец «Impetuoso» был потоплен подводной лодкой под номером XVII. Насколько можно было проследить, лодок под номерами XVIII и XIX не существовало{135}. Были построены 4 малые лодки типа Уайтхеда, носившие номера с XX по XXIII. 3 из них вступили в строй в течение 1916 г., а четвертая — в январе 1917 г. Лодки [279] германского типа UB-II пользовались большой популярностью среди офицеров-подводников Фландрской флотилии, и Австро-Венгрия решила приобрести лодки того же типа. С ноября 1916 г. по май 1917 г. вступило в строй 7 таких лодок, получивших номера с XXVII по XXXII и XL. 8-я лодка (ХLI) вступила в строй перед концом войны{136}. В августе 1917 г. 2 германские подводные лодки — UB-43 и UB-47 (того же типа UB-II) — были окончательно переведены в австрийскую флотилию без изменения нумерации (XLIII и XLVII).
Однако последние упомянутые номера не должны считаться доказательством того, что Австро-Венгрия в то или иное время имела в строю 43 или 47 лодок. В течение войны ее лодки никогда не нумеровались по порядку и непрерывными сериями, как германские лодки. В австро-венгерской нумерации имелись частые и большие пробелы. Между номерами I и XLVII не было заполнено двадцать номеров. Таким образом, несмотря на то что в море выходила лодка под номером XLVII, было построено всего 27 подводных лодок. Из них 6 лодок существовали до войны, 20 были построены или собраны на верфях Верхней Адриатики во время военных действий, 1 лодка была захвачена у противника. 7 лодок из этого небольшого количества — 27 единиц — погибли во время войны, а еще 1 лодка была так повреждена, что не подлежала ремонту. Здесь следует заметить, что Австро-Венгрия никогда не имела ни одной лодки, подобной германским «средним U» («Mittel-U») водоизмещением около 800 тонн. Во время войны она строила только малые прибрежные лодки либо типа германских UB-I и UB-H, либо типа Уайтхеда{137}.
Контрмеры, принятые в Отрантском проливе, были усилены в мае устройством в Таранто базы гидросамолетов для [280] поддержки дрифтеров. Еще до этого противник разрабатывал мероприятия по разрушению заграждения. Подобно тому как в Дуврском проливе намечался набег надводных кораблей, в марте и апреле австрийские эскадренные миноносцы провели 4 разведывательных поиска, а затем был нанесен удар. Надводными силами была произведена двойная атака, причем они были поддержаны подводными лодками. Чтобы перехватить англо-итальянские силы, были выставлены 3 подводные лодки. У Валоны была расположена IV (Сингуле); UC-25 было приказано заминировать Бриндизи; XXVII (Фернланд или Голуб) была послана в крейсерство в район между Бриндизи и Каттаро. 3 австрийских быстроходных легких крейсера — «Helgoland», «Saida» и «Novara» — были предназначены для уничтожения дрифтеров, одновременно 2 эскадренных миноносца были посланы для нападения на итальянские транспорты, ходившие между Италией и Валоной. Последний удар был нанесен рано утром 15 мая, когда итальянский эскадренный миноносец «Borea», сопровождавший 3 парохода, был застигнут неприятельскими кораблями, выведен из строя первым выстрелом и оставлен тонущим. Один из транспортов, везший боевые припасы, взорвался.
Главный удар был нанесен против линии дрифтеров. 3 крейсера под командованием капитана Хорти прошли сквозь линию дрифтеров (принятые за британские или итальянские корабли), повернули обратно и начали по частям уничтожать маленькие суда. Австрийцы предложили командам сдаваться. Некоторые согласились, другие решительно отказались выполнить это требование. Шкипер Уотс с дрифтера «Gowan Lee» героически атаковал австрийцев, открыв по ним огонь из своей маленькой 57-мм пушки. Храбрый шкипер прорвался под губительным огнем и даже решил вернуться обратно в бой, исправив свою крошечную пушку, выведенную из строя прямым попаданием. За этот бой шкипер Уотс был награжден крестом Виктории. Другие команды также проявили великолепное мужество. Из 47 дрифтеров 14 было потоплено и 5 повреждено, 72 человека взято в плен.
Перестрелка возбудила подозрение на наблюдательных постах в Сассено, и в Бриндизи, где стояли англо-итальянские [281] крейсеры, было послано донесение. Прошло 1, 5 часа, прежде чем смогли выйти первые корабли, и, таким образом, шансы на перехват отступавших крейсеров начали исчезать. Началась погоня, во время которой «Dartmouth» получил 3 попадания, a «Bristol» (днище которого сильно обросло) был вынужден отстать. Около 10 часов из Каттаро подошло подкрепление в виде большого крейсера и 5 эскадренных миноносцев. Бои между 2 британскими крейсерами и 3 австрийскими легкими крейсерами продолжались с переменным успехом: то одна сторона добивалась попадания, то другая причиняла повреждение. Когда британские корабли были вынуждены прервать погоню, в то время как «Dartmouth» находился еще в 40 милях от Бриндизи, он получил торпедное попадание с UC-25, причинившее ему серьезное повреждение. После пересадки команды на эскадренные миноносцы он был на следующее утро отбуксирован в порт. Наконец, на минном поле у Бриндизи взорвался французский эскадренный миноносец «Boutefeu», получивший приказ идти на помощь к поврежденному «Dartmouth».
После этого хорошо задуманного набега линия дрифтеров была вновь отодвинута дальше к югу и устанавливалась только на дневное время. Таким образом, противник достиг решительного успеха. В виде легкой компенсации французская подводная лодка «Circé», находившаяся на позиции у Каттаро, 24-го потопила лодку UC-24 (Виллих). 3 июня австрийский эскадренный миноносец «Wildfang» погиб от повреждения на минах у Каттаро.
8 июня количество потопленных в Средиземном море судов было большим, чем в мае, но меньшим, чем в апреле. Количество уничтоженного тоннажа упало с 218 000 до 133 700 тонн. Если бы союзные силы в Средиземном море были хорошо снабжены соответствующим оружием для борьбы с подводными лодками, это уменьшение было бы еще значительнее{138}. Глубинные бомбы имелись в незначительном [282] количестве: на каждое дозорное судно выдавалось их не больше 3—6, и только к концу года эскадренные миноносцы-истребители» («killer» destroyers) стали получать по 40 штук каждый. 300-фунтовые (около 135 кг) глубинные бомбы были очень неэкономным средством, так как расстояние, на котором наверняка достигалось уничтожение подводной лодки, не превышало 4, 3 м, до 8, 5 м бомба могла вывести подводную лодку из строя, а на больших расстояниях — до 18 м — бомбы производили только деморализующий эффект на команду подводной лодки{139}. Атакующий корабль должен был идти полным ходом в район, где нырнула подводная лодка, и затем забрасывать этот участок серией глубинных бомб в надежде, что одна из них взорвется достаточно близко от подводной лодки, чтобы уничтожить ее. Большим достижением было введение мортир для метания бомб на расстояние, так как атакующему больше не приходилось идти к месту исчезновения лодки и там бросать свои снаряды. Большие противолодочные 27, 9-мм и 19, 5-мм гаубицы (так в тексте, возможно 279 мм и 195 мм минометы? англ. mortar — OCR ), бросавшие снаряды, которые разрывались под водой, значительно расширили средства контрнападения, и вооруженные подобным образом торговые суда могли с успехом бороться со своим противником.
Вопрос о скудном снабжении противолодочных кораблей в Средиземном море глубинными бомбами был уже затронут выше. Мало пользы было от охоты на подводные лодки, пока не имелось в достаточном количестве оружия для их уничтожения. Дозоры были не только малочисленны, но, [283] когда они, наконец, добивались встречи с долгожданным ныряющим врагом, их наступательная сила оказывалась слишком слабой и ограниченной. Благодаря усилиям адмиралтейства и военной промышленности к концу 1917 г. и началу 1918 г. было достигнуто значительное увеличение выпуска глубинных бомб. Усиление снабжения противолодочными средствами, естественно, сопровождалось повышением числа уничтоженных неприятельских подводных лодок. Однако приходится снова подчеркнуть, что на снижение потерь в судах оказал такое же сильное влияние растущий выпуск глубинных бомб, как и введение системы конвоев. В этом отношении мы имеем свидетельство в первую очередь германских офицеров-подводников. Неоднократно лодки отгонялись от объектов атаки или вынуждались держаться под водой, причем их оглушали сокрушительными залпами новых морских бомб.
Здесь, как и в водах метрополии, был окончательно принят наиболее действенный способ защиты торговли. До сих пор случайные встречи дозоров с противником были своего рода азартной игрой, в которой подводные лодки имели на своей стороне явное преимущество. Решительный шаг был предпринят 22 мая, когда из Мальты в Александрию вышел первый конвой из 4 судов и с 4 траулерами. Система одиночного плавания по патрулируемым путям оказалась несостоятельной главным образом потому, что пути, требовавшие защиты, были слишком длинны для дозорных сил, имевшихся в наличии. Система вооружения судов и предоставления им плавания в одиночку тоже не имела успеха. Одиночные суда, шедшие по одному маршруту, просто представляли для подводных лодок последовательный ряд целей. Кроме того, из судов, имевшихся налицо для дозорной службы, только некоторая часть могла непрерывно находиться в действии, остальные были на пути из баз или в базы, в ремонте, на отдыхе, на погрузке топлива.
В конвоях торговые суда сосредоточивались для совместной обороны. Мелкие боевые корабли можно было больше не распылять в дозорной работе, теперь они могли выходить из портов целыми отрядами как охрана конвоев. Для достижения своих целей подводной лодке приходилось бы приближаться [284] к конвоям, а с конвоями шли «истребители подводных лодок» («Submarine-killers»). Если подводная лодка производила атаку, она могла подорвать торпедами одно или два судна, но как только она обнаруживала себя, она становилась объектом массированной атаки со стороны ее противников. Против артиллерии конвоирующих военных кораблей и самих торговых судов подводная лодка в надводном положении не имела бы никаких шансов на успех. Поэтому она была бы вынуждена прибегать к недальнобойной торпеде — ненадежному и дорогому средству. Противник был бы лишен возможности пользоваться самым дешевым средством уничтожения артиллерийским огнем и подрывными патронами. Одно время немцы испытывали недостаток в торпедах, и пока их производство не было расширено, подводные лодки действительно посылались в море, снабженные устаревшими бронзовыми торпедами 15-летней давности.
Первые конвои между Мальтой и Александрией имели решительный успех. С 22 мая до 16 июля было потоплено только 2 судна. 26 июля из Гибралтара в Соединенное Королевство вышел конвой, состоявший из 13 судов, и единственной потерей было французское судно, столкнувшееся с одним из сопровождавших конвой сторожевых кораблей. Конвои между Гибралтаром и Италией действовали так же успешно, ежемесячно под защитой итальянского крейсера и 11 вооруженных вспомогательных крейсеров отплывало по 190 судов, и в июне было потеряно только 1 судно, павшее жертвой ночной атаки. Совершенно избежать потерь было невозможно. В июле в Средиземном море было потоплено 22 парохода в 85 000 тонн. 3-го числа пароход компании «Британская Индия» «Mongani» (8205 тонн), конвоируемый итальянским эскадренным миноносцем и траулером, был потоплен всего в 1, 5 милях от Мессинского мола. Подводная .лодка, подорвавшая его торпедой, поставила также минные банки у Сиракузов и Мальты, на которые наткнулись на следующий день сторожевые корабли «Aster» и «Azalea». Они сопровождали на Мальту госпитальное судно, и хотя их ценный спутник уцелел, «Aster» затонул, a «Azalea» получила тяжкие повреждения. 19 июля при гибели «Eloby» (6545 тонн) с войсками и боевыми припасами погибло 56 человек в [285] результате взрыва судна в 75 милях на SOtO от Мальты. Пароход компании «Пенинсулар энд Ориентал» «Mooltan» (9723 тонны), конвоируемый 2 японскими эскадренными миноносцами, был потоплен 26 июля в 53 милях на NNW от мыса Серрат, западнее Бизерты.
Короче говоря, для тех судов, которым не выделялось специальной охраны, организация конвоев была в полном разгаре. К концу августа стали сводиться в конвои суда, отплывавшие из Соединенного Королевства в Гибралтар. Те потери, которые имели место, были понесены только в судах, следовавших самостоятельно. В мрачном апреле 1917 г. потери в Средиземном море достигли 180 000 тонн, составив одну пятую понесенного ущерба, осенью потери в водах метрополии сократились наполовину. И хотя в Средиземном море они тоже уменьшились, но все еще составляли одну треть уничтоженного тоннажа. К маю 1918 г. число судов, уничтоженных в Средиземном море, составляло половину потопленных противником на всех морях, хотя вместе с тем показывало действительное снижение. Короче говоря, тогда как за период с апреля 1917 г. по май 1918 г. потери в водах метрополии упали с 700 000 тонн до 160 000 тонн в месяц, тоннаж, погибший в Средиземном море, снизился за тот же период только с 294 000 до 128 000 тонн. По грубым подсчетам, потери снизились в Средиземном море наполовину, тогда как в водах метрополии они упали почти до одной пятой. Только в августе 1918 г. наступило заметное улучшение, когда потери в Средиземном море упали примерно до 49 000 тонн, составив одну шестую всех потерь. Это желанное облегчение было комбинированным результатом увеличившейся эффективности Отрантского барража и введения системы конвоев. Приводим слова Гайера по этому поводу: «Потери подводных лодок были серьезными только в мае 1918 г., когда погибло 5 единиц. В начале 1918 г. англичане всерьез взяли в руки охрану Средиземного моря и, приняв от итальянцев службу дозоров в Отрантском проливе, впервые сделали ее действенной»{140}. [286]
Несколько забежав вперед, вернемся к июлю 1917 г. В этом месяце линия дрифтеров в Отрантском проливе устанавливалась — и то под прикрытием боевых кораблей — лишь тогда, когда становился вероятным проход подводных лодок. По ночам моторные катера, снабженные гидрофонами, выходили в пролив, подслушивая проходящие подводные лодки. Эта идея получила дальнейшее развитие, так что и дрифтеры тоже стали оборудоваться гидрофонами. Патруль был усилен добавлением эскадренных миноносцев и подводных лодок, а введение полностью системы конвоев для всего Средиземного моря дало возможность перераспределить дозорные силы.
Осенью 1917 г. произошло победоносное наступление генерала Алленби в Палестине. Разношерстные военно-морские силы поддерживали приморский фланг его армии, опиравшийся на Сирийское побережье. Здесь находились: старинный французский линейный корабль «Requin», британский крейсер с противоминными утолщениями «Grafton», малые мониторы М-1 5, М-29, М-31, М-32, канонерские лодки «китайского» типа «Aphis» и «Ladybird», эскадренные миноносцы «Comet» и «Staunch», 3 французских эскадренных миноносца с приданными траулерами и дрифтерами. Внимание подводных лодок было, естественно, привлечено к этим кораблям, и для защиты бомбардирующих кораблей от этой опасности вокруг них были поставлены сети. «Grafton» уже выдержал торпедную атаку 10 июня, когда был подорван, но благополучно приведен на Мальту. 11 ноября, несмотря на защиту, UC-38 (Вендланд) потопила «Staunch» и М-15 с 35 человеками команды. Затем эта лодка вернулась в Каттаро и в декабре вышла в следующее крейсерство. В Ионическом море 14-го она подорвала торпедой и потопила старый французский крейсер «Chateaurenault» {141}, но на этот раз не учла присутствия французских эскадренных миноносцев с их глубинными бомбами. Море вокруг нее закипело от страшных взрывов, выбрасывая высокие столбы брызг. Ввиду того что вода начала заливать ее корпус, она была вынуждена [287] всплыть на поверхность, но только чтобы быть встреченной жестоким артиллерийским огнем. Совершенно разбитая, она исчезла навсегда. Попутно можно упомянуть, что «Comet», спутник «Staunch», был подобным же образом подорван торпедой и погиб 6 августа 1918 г.
В августе у Александрии и в октябре у Мальты были снова найдены мины. На последнем из этих заграждений 17 октября было тяжело повреждено госпитальное судно «Goorkha» (6335 тонн), везшее 400 раненых из Салоников. Оно коснулось мины в районе с 70-саженной (128-м) глубиной примерно в 6 милях от входа в Большую Гавань. К счастью, раненые были пересажены на «Braemar Castle», a поврежденное судно было приведено в гавань. За тот же период были потоплены подводными лодками следующие суда: итальянский вспомогательный крейсер «Umberto I» (4720 тонн), подорвавшийся на минах или потопленный торпедой 14 августа у острова Галлинара (Gallinara); вспомогательное судно французского флота «Golo II» (1380 тонна), потопленное 22 августа у Корфу; «Civilian» (7871 тонн) 6 октября в 15 милях к N от Александрии; пароход компании «Пенинсулар энд Ориентал» «Pera» (7635 тонн) 19 октября в 105 милях на O3/4N от Марса Суза (Marsa-Susa); «Collegian» (7520 тонн) на следующий день в 100 милях на NWtN от Александрии; пароход компании «Пенинсулар энд Ориентал» «Namur» (6701 тонна) 29-го в 55 милях на OtSS от Гибралтара.
В октябре последовало введение «сквозных конвоев» («through convoy») из Соединенного Королевства до Порт-Саида. Этот шаг обозначал возобновление сообщения с Индией и Дальним Востоком через Средиземное море — сообщения, которое с 1916 г. шло обходным путем вокруг мыса Доброй Надежды. Разновидности системы конвоев в Средиземном море были столь многообразны, что здесь можно дать только их краткий обзор. Возобновление плавания судов из Индии, с Дальнего Востока и из южного полушария через этот бассейн было равносильно освобождению 40 процентов судов, необходимых для доставки продуктов с востока. До этого суда тратили целый месяц, чтобы из Мальты прибыть в Порт-Саид. Такой невероятной задержки теперь удалось избежать [288] благодаря централизации контроля путей из Мальты. Охрана конвоев состояла обычно из нескольких траулеров и шлюпа или эскадренного миноносца. Иногда были только одни траулеры, и если случалась встреча с подводной лодкой, то должна была произойти катастрофа. Пока траулер останавливался для спасения команды пораженного судна, подводная лодка продолжала свою работу и топила одно судно за другим. Таким образом, конвой, подвергавшийся метким торпедным выстрелам, с трудом тащился дальше, пока занятый спасением людей траулер не старался догнать порученные его охране суда. Если бы не трагизм таких эпизодов, это зрелище было бы смешным. Несмотря на подобные инциденты, из 653 судов, отплывших в составе «сквозных конвоев», было потоплено только 13. В местных конвоях результаты были даже более удовлетворительными, и потери достигли 0, 32 процента от количества отплывших судов. С другой стороны, с введением системы конвоев 15 процентов погибших подводных лодок было уничтожено во время нападений на суда конвоев.
В этой тяжелой работе конвоирующие корабли страдали наряду с судами, находившимися под их защитой. Потопление сторожевого корабля «Candytuft» 18 ноября было замечательным примером упорной борьбы за существование. После боя на пути из Соединенного Королевства он прошел ремонт в Гибралтаре, 16-го вышел со своим конвоем, и все шло благополучно, пока суда не дошли до мыса Сильи (Sigli). Здесь находилась подводная лодка на позиции для атаки торговых судов. Она выпустила торпеду и попала в сторожевой корабль. К несчастью, торпеда взорвалась под кают-компанией во время еды и перебила всех офицеров, кроме двух. Корма сторожевого корабля была оторвана, и во время попытки выброситься на берег вторая торпеда оторвала ему нос. Как это ни покажется невероятно, но средняя часть корабля продолжала держаться на плаву и придрейфовала к берегу у Бужи (Bougie). 9 человек команды погибли. 1 декабря у мыса Меле (Mele) был потоплен торпедой итальянский вспомогательный крейсер «Citta di Sassari» (2930 тонн).
Печальным заключением этого грозного года была гибель воинского транспорта «Aragon» (9588 тонн) 30 декабря. 29-го [289] подводная лодка поставила мины на протраленном фарватере у Александрии, а затем осталась ждать в надежде перехватить суда, которые могли быть задержаны у входа в порт во время траления. Когда «Aragon» приближался к Александрии, он получил потрясший его удар от подрыва торпедой и быстро затонул. Траулеры и эскадренные миноносцы немедленно подошли к нему, чтобы подобрать людей, успевших прыгнуть вводу. В то время как эскадренный миноносец «Attack» занимался спасением людей, он был буквально разорван пополам и исчез с 10 человеками команды и многими из тех, кто уже был принят на борт. Потеря «Attack» официально приписывается мине, но уцелевшие утверждают, что миноносец был поражен торпедой в середину корабля. Всего погибло: 591 солдат, капитан транспорта и 18 человек команды. Едва спасательные суда закончили поиски уцелевших, как на следующий день вспомогательное судно «Osmanieh» (4041 тонна) также взорвалось на одной из мин, поставленных подводной лодкой, унеся с собой 8 сестер, 166. солдат, капитана судна и 23 человека команды. [290]