Кризис
(февраль — апрель 1917 г.)
31 января 1917 г. Вашингтону была вручена германская нота. После выпада по адресу союзников за отклонение ими германских мирных условий (кстати, намеренно составленных так, чтобы вызвать отказ союзников, с расчетом дать Германии предлог для начала неограниченной подводной войны) в ноте говорилось: «Каждый день, сокращающий продолжительность войны, сохраняет обеим сторонам жизнь тысяч храбрых бойцов и является благодеянием для измученного человечества. Императорское правительство не могло бы отвечать перед своей совестью, перед германским народом и перед историей, если бы оно не использовало всех средств, чтобы ускорить конец войны. После попытки достичь соглашения путем переговоров, на которую противник ответил объявлением об усилении войны, императорское правительство, проникнутое высшим желанием спасти человечество и не допустить несправедливости по отношению к своей собственной стране, вынуждено продолжать навязанную ему борьбу за существование всем своим оружием. Поэтому оно вынуждено отменить все ограничения, которые были наложены на использование его боевого оружия. Императорское правительство надеется, что Соединенные Штаты оценят новое положение вещей в высшей степени беспристрастно и со своей стороны помогут предотвратить дальнейшие несчастья и жертвы».
Была установлена и объявлена опасной для всех видов судоходства зона, простирающаяся, грубо говоря, от Голландского побережья до Норвегии, затем к Фарерским островам [152] (Faroe) и на юг до мыса Финистерре (Finisterre), причем в океане граница запретной зоны проходила примерно в 400 милях к западу от Ирландии. Средиземное море также было включено в запретные воды, кроме небольшого района к югу и к востоку от Испании и вокруг Балеарских островов. Был оставлен узкий коридор в качестве пути к Греции. Двум американским пароходам было разрешено еженедельно ходить между Нью-Йорком и Фалмутом при условии раскраски их широкими красными и белыми вертикальными полосами — бестактное условие, так как в США красными и белыми полосами отмечается одежда осужденных преступников! Кроме того, одному голландскому пароходу, подобным же образом расцвеченному флагами и окрашенному по указанию Германии, было разрешено совершать ежедневные рейсы между Саутволдом (Sauthwold) и Флиссингеном (Flushing) в дневное время.
Эта смесь елейного лицемерия, возвышенного бесстыдства, притворства и высокомерия была типичным примером германского военного мышления. Если бы не трагедия, скрывавшаяся за довольно прозрачной угрозой, то признания, что Германия испытывает угрызения совести за наложенные ею самой на себя ограничения, могли бы вызвать всеобщую насмешку.
Если у кого и оставалась надежда, что должен быть какой-нибудь предел беспощадной германской кампании, то после ноты от 28 января иллюзии этих упрямых оптимистов должны были рассеяться. В этом документе Британия еще раз обвинялась в использовании госпитальных судов для незаконных целей. В частности, была сделана ссылка на Галлиполийскую операцию, во время которой англичане к первоначально заявленным 59 госпитальным судам прибавили еще 40 других. Были приведены примеры: нота содержала обвинение, что французское госпитальное судно «La France» везло на палубе автомобили, затем, что некоторые суда. использовались попеременно как госпитальные суда и как транспорты. Для иллюстрации был упомянут «Copenhagen», использовавшийся сначала как транспорт, 14 октября 1914 г. причисленный к госпитальным судам, 6 февраля 1915 г. снова обращенный для перевозки войск, 1 января 1916 г. опять [153] занесенный в список госпитальных судов, а затем 4 марта 1916 г. вновь изъятый из этого списка. Пленные германские офицеры, содержавшиеся на острове Уайт, заявляли, что курсирующие через Английский канал госпитальные суда уходят во Францию тяжело нагруженными и что на этих судах имеют обыкновение ходить высшие должностные лица. Кроме того, какой-то голландский подданный заявил, что германская блокада бесполезна, так как англичане злоупотребляют уставом Красного креста. Поэтому в районе, ограниченном линиями Флэмборо-Хэд — Терсхеллинг и Ленде-Энд — Уэссан, госпитальные суда не могут быть терпимы. 29 марта 1917 г. госпитальные суда в Средиземном море получили из Берлина совет заходить в Каламату (Kalamata) на Пелопоннесе и сообщать время своего прибытия и отбытия, а также свои наименования за 6 недель до такого похода. Затем они должны были идти к Гибралтару с определенной скоростью, причем их лояльность должна была быть засвидетельствована каким-нибудь нейтральным официальным лицом.
На данные под присягой показания свидетелей, представленные для поддержки германских заявлений, адмиралтейство немедленно ответило категорическим опровержением, заявляя, что их лживость может быть доказана осмотром любого госпитального судна. В ноябре 1915 г. «Mauretania» была осмотрена датским, швейцарским и американским консулами, которые опровергли обвинение. Только в одном случае германской подводной лодкой был произведен обыск, а именно: 23 февраля 1917 г. был остановлен «Dunluce Castle», который оказался в порядке и отпущен для продолжения перехода в Гибралтар. Но теперь осмотр не входил в германский план действий. Рассматривая целый ряд обдуманных нападений, произведенных весной 1917 и 1918 гг., мы неизбежно придем к выводу, что они явились результатом тщательно продуманных приказов, отданных командирам подводных лодок и рассчитанных на подрыв морального состояния капитанов и команд торговых судов. Если бы производились осмотры, то они обнаружили бы, что предполагаемые войска являются одетым в хаки личным составом санитарной службы, а груз — медицинским инвентарем, санкционированным [154] Гаагской конвенцией. Оправдания, приводившиеся Германией в отношении этих преднамеренных убийств, тем самым были бы опровергнуты.
Великому федеративному государству Запада бросили перчатку. Вызов был сразу принят. 3 дня спустя дипломатические отношения между правительствами Соединенных Штатов и Германией были прерваны. В речи на конгрессе президент Вильсон сказал: «Я не могу заставить себя поверить в то, что они будут уничтожать американские суда и убивать американских граждан, сознательно проводя объявленный ими план беспощадной войны на море. Только очевидные факты могут заставить меня поверить в это... Если американские суда и граждане будут принесены в жертву германскими морскими командирами, легкомысленно нарушающими справедливое и разумное понимание международного права и очевидные требования гуманности, я позволю себе снова появиться перед конгрессом с просьбой дать мне полномочия для использования всех средств, которые могут оказаться необходимыми для защиты наших моряков и наших сограждан при совершении ими своих мирных, законных переходов по открытому морю. Я не могу сделать ничего иного. Полагаю, все нейтральные государства поступят так же. Мы являемся искренними друзьями германского народа и твердо желаем остаться в мире с правительством, которое говорит от его имени. Мы не желаем конфликта с германским народом, пока мы не будем вынуждены поверить в его враждебное к нам отношение. Мы просто стараемся защитить наше право, справедливость и неприкосновенность человеческой жизни. Это — основы мира, а не войны. Бог даст, мы не будем вынуждены защищать их от актов преднамеренной несправедливости со стороны германского правительства».
Однако намерения Германии не допускали никаких сомнений. 31 января U-45 задержала американское наливное судно «Westego» и потребовала у него горючего. На следующий день голландский пароход «Gamma» (2115 тонн) был атакован на пути из Нью-Йорка в Амстердам без предупреждения и затем потоплен подрывными патронами и артиллерийским огнем. [155] 3 февраля один американский моряк был убит при обстреле шлюпок тонувшего «Eavestone» (1858 тонн). В тот же день Ханс Розе на U-53 потопил после предупреждения американский пароход «Housatonic» (3143 тонны), 7-го пароход линии «Энкор» «California» (8669 тонн) был потоплен без предупреждения в 38 милях к WtS от Фастнэта, причем погибло 43 человека. В тот же день аналогичный исход постиг пароход Джонстона «Vedamore» (6330 тонн) в 20 милях к западу от Фастнэта, причем погибло 23 человека. Далее, 8-го пароход Британской Индии «Mantola.» (8253 тонны) был уничтожен в 143 милях на WSW от Фастнэта, причем погибло 7 человек. 4 дня спустя пароход компании «Уайт-Стар» «Afric» (11 999 тонн) был потоплен в 12 милях к SSW от Эддистона, в этом случае погибло только 5 человек. Акт, расцененный как повод к действиям, был совершен 25-го, когда 18 099-тонный пароход Кьюнарда «Laconia» был пущен ко дну в 160 милях к NWtW от Фастнэта, причем погибло 12 человек.
Если президент Вильсон полагал, что его торжественное предупреждение будет принято с должным вниманием, то теперь эти надежды пришлось оставить. Затем Соединенным Штатам было нанесено последнее оскорбление. 1 марта было обнародовано «письмо Циммермана» — конфиденциальное письмо, датированное 19 января 1917 г., от германского статс-секретаря по иностранным делам Циммермана германскому посланнику в Мексике. Перехваченное в пути и расшифрованное, оно содержало в себе предложение побудить Мексику заняться подстрекательством Японии, чтобы последняя присоединилась к нападению на Соединенные Штаты, если президент Вильсон объявит войну Германии. Американское общественное мнение, странно пассивное к убийству граждан США в открытом море, было возмущено. 4 марта было санкционировано вооружение американских торговых судов, а на следующий день президент заявил, что Соединенные Штаты находятся в состоянии вооруженного нейтралитета. К концу февраля, с тех пор как в 1915 г. подводные лодки впервые начали топить суда невоюющих стран, было уничтожено не менее 426 нейтральных судов. Поэтому война между Соединенными Штатами и Германией могла быть лишь вопросом времени. [156]
Осенью 1916 г. не было недостатка в доказательствах того, что радиус действия и численность германских подводных лодок возрастают. Гайер сообщает, что в декабре в строй вступило 15 новых лодок. Такого большого увеличения в последующие месяцы больше никогда не наблюдалось, так как в 1917 г. в среднем вступало в строй 7 лодок в месяц, а в 1918 г. — около 8. Гайер считает, что с ноября 1918 г. по ноябрь 1919 г. число новых лодок, вступавших в строй, должно было дойти до 25 в месяц. Михельсен утверждает, что в начале 1916 г. находилась в действии только 41 германская подводная лодка; к 10 января 1917 г. их число дошло до 103. Поскольку потери в 1916 г. составили 22 единицы, из этого следует, что за указанный период в строй вступили 84 новые лодки. Как показали события, максимум силы и численности германских подводных лодок был достигнут в октябре 1917 г., когда имелось готовых 140 лодок в строю или в перевооружении и в ремонте{72}, далее число лодок постепенно уменьшается. Соответственно этому увеличению числа лодок была увеличена и численность личного состава подводных сил, который прошел интенсивную подготовку. Многие старые командиры были назначены на новые и более крупные лодки, иногда с тем, чтобы погибнуть вместе с ними. Так Р. Вейсбах с U-19 получил U-81, Бруно Оппе с U-22 был переведен на U-83, Шнейдер с U-24 принял U-87, Швигер с U-20 был назначен на U-88, Шпигель с U-32 — на U-93, Вюнше с U-25 — на U-97, Георг с U-57 вступил в командование U-101, Рюкер с U-34 перешел на U-103 и т. д. Командиры малых лодок типов UB и U C также назначались на лодки позднейших, более крупных и улучшенных типов.
Хотя источники в значительной степени расходятся в своем анализе распределения подводных лодок на 1 февраля 1917 г.{73}, мы можем принять в качестве ориентира данные Михельсена. Рассматривая только «боевые» действующие лодки, он говорит, что 49 лодок были распределены по флотилиям Северного [157] моря, 33 находились во Фландрии, 24 — в Адриатике, 3 — в Константинополе и 2 — в Балтике — всего 111. Что касается подкреплений, поступавших с верфей, лодки типа U-87—U-92 либо уже вступили в строй, либо были готовы (последние три, видимо, задержались). Ни одна из лодок типа UB-III не была готова до июня 1917 г., когда появились первые лодки серии UB-48—UB-71. Между ноябрем 1916 г. и июнем 1917 г. был готов для службы второй выпуск лодок UC-II (UC-49 — UC-79). В течение следующих 14 месяцев за ними последовали только 6 других лодок измененной конструкции (UC-III). Крупные подводные лодки универсального типа («omnibus» submarine) U-117—U-126, заказанные примерно в мае, вступили в строй только в марте — ноябре 1918 г.{74}
В феврале 1917 г. были даны заказы на 6 лодок в 810 тонн (U-158 -U-159, U-160—U-163) и 45 лодок в 500 тонн (UB-88-UB-132). Только в июне были заключены контракты в значительно более широком масштабе на 9 лодок в 850 тонн (U-164—U-172), 10 лодок по 2130 тонн крейсерского типа (U-191 —U-200), 37 лодок по 530 тонн (U-133—U - 1 69) и 35 подводных минных заградителей по 450 тонн. (UC-84—UC-118). Из них 5 лодок по 850 тонн и 16 из серии U C вступили в строй до конца военных действий. Следующая большая партия, заказанная в декабре 1917 г., состояла из 12 лодок по 850 тонн (U-201—U-212), 36 лодок типа U B (UB-170—UB-205), 34 лодки типа U C (UC-119 —UC-152) и 20 однокорпусных лодок (single-hull craft) (UF-1—UF-20). Ни одна из этих лодок не была закончена вовремя и в строй не вступила{75}.
К концу войны подводные силы имели следующую организацию:
1) 5 флотилий, приписанных к Флоту открытого моря (дислокация и фамилии командующих 1-й, 2-й, 3-й и 4-й [158] флотилиями были даны ранее, 5-я флотилия была расположена в Бремерхафене и находилась под командованием Юрста);
2) флотилия подводных крейсеров (submarine cruiser f lotilla) в Киле сначала находилась в подчинении морского штаба, но позднее была передана Флоту открытого моря;
3) 2 флотилии, приписанные к фландрским морским силам;
4) 2 флотилии, расположенные в Средиземном море.
Сторонники беспощадной войны требовали для достижения решения 6 месяцев. Было рассчитано, что каждая западная позиция потребует 5 лодок: действующей на позиции, идущей на смену, возвращающейся с позиции, стоящей в ремонте и заканчивающей ремонт. На переход в район к юго-западу от Ирландии затрачивалась неделя, а 800-тонная лодка «среднего размера» могла находиться в море примерно 3 недели. Из наличных 49 лодок Северного моря в течение февраля находилось в море около 23, в марте — 27, и только дважды эта последняя цифра была превышена до октября 1918 г., когда все наличные лодки были сосредоточены в готовности к последнему натиску. В Средиземном море число находившихся в плавании лодок редко превышало треть всего наличия. Согласно вышеприведенному расчету, лодки Северного моря могли обслуживать 8 позиций, [159] но когда дозоры начали вынуждать лодки искать свою добычу не ближе, чем в 200 милях от Фастнэта, эффективность их атак значительно снизилась, и в некоторых случаях для содержания одной действующей лодки только на одной позиции требовалось 7 лодок. Морское командование понимало, что обещанный успех мог быть достигнут за 6 месяцев только при условии крайне форсированного использования подводных лодок.
Снова крупным лодкам было разрешено проходить через Дуврский пролив. Фландрские лодки убедились в его проходимости, и с 1915 г. некоторым опытным командирам больших лодок Северного моря удавалось проходить через него. Поэтому был предписан этот кратчайший путь на запад. Это означало экономию в 6 дней из 25, обычно полагавшихся на поход лодки Северного моря, и 8 из 14-дневного крейсерства фландрских лодок. То, что подводные лодки все чаще проходят Дуврским проливом, для британского морского командования стало совершенно ясно. Старший морской начальник в Дувре стал объектом жестокого нападения прессы, хотя он при отсутствии необходимых надежно действующих мин, делал все, что было в его силах. Ставились мины типа «Элия» (Elia). Они имели большой радиус действия и поэтому должны были быть эффективными в качестве противолодочного препятствия, но их взрывающее и якорное приспособления имели недостатки. При 4, 5-метровом приливе трудно было ставить мины так, чтобы их могли касаться подводные лодки в надводном положении. Сильные течения чрезмерно увеличивали глубину установки, а мины, поставленные на малую глубину, при сильном волнении болтались в разные стороны, минрепы перетирались и лопались, и освободившиеся мины дрейфовали по морю. Кроме того, корпуса мин не были водонепроницаемыми и, если мины не сносились течением, тонули из-за течи. Прорезатели сетей на носах лодок или отводные спасательные леера над корпусами резали или отводили в сторону запутывающие приспособления, мины просто без всякого вреда отталкивались от лодки или, всплывая на поверхность, выдавали свое местонахождение, а чтобы заставлять лодки держаться под водой, не имелось достаточного количества [160] дозорных судов. Таким образом, через узкость проходил длинный поток подводных лодок, распространявшийся по западным подступам, где они могли заниматься истреблением морской торговли, шедшей туда из всех стран.
Наступило 1 февраля, и с самого же начала коварный характер нападений не допускал никаких сомнений относительно размеров грозившей опасности. В течение последних 5 месяцев крейсерской войны во всех водах средний месячный итог потерь британского торгового флота составлял 37 судов и около 8 судов от мин. Только два раза было пущено ко дну 42 торговых судна за 1 месяц — в августе 1915 г. и в ноябре 1916 г. Теперь за один февраль подводными лодками было потоплено 86 британских судов водоизмещением 256 394 тонн и 12 — 28 413 тонн брутто — подорвались на минах, причем погибло 402 человека. Кроме того, во внешних морях подводные каперы потопили еще 7 судов водоизмещением 28 679 тонн. Март не принес облегчения, наоборот, кривая потерь сделала дальнейший скачок вверх. Потери от подводных лодок перевалили за сотню: было уничтожено 103 судна общим водоизмещением 283 647 тонн. По сравнению с январем число потопленных судов почти утроилось, а с увеличением числа уничтоженных судов пропорционально росли потери в людях: 630 в марте по сравнению с 235 в январе. Потери от мин по сравнению с февралем возросли незначительно. В марте погибли от этого оружия 12 судов 26 938 тонн с 51 человеком. Действовавшие во внешних морях надводные каперы «Mowe», «Wolf» и «Seeadler» добавили свою долю, захватив и уничтожив 9 судов 41 325 тонн с гибелью 11 человек, а германские эскадренные миноносцы у восточного берега потопили еще 2 парохода 1568 тонн с потерей 7 человек. Общий итог всех британских потерь в судах за март был 127 судов 353 478 тонн, причем погибло 700 человек.
Как ни грозны были эти цифры, но худшее было впереди. В апреле от торпед, артиллерии и подрывных патронов подводных пиратов погибли 155 британских судов водоизмещением 516 394 тонны брутто, 14 других (28 888 тонн) подорвались на минах. Истребление судов сопровождалось гибелью в море 1125 человек. Таким образом, в апреле было [161] уничтожено более 1/2 миллиона тонн британского тоннажа. К этим результатам следует добавить поврежденные и временно вышедшие из строя суда. Немногим меньше были потери союзнического и нейтрального тоннажа. За этот мрачный месяц было пущено на дно не менее 336 000 тонн и повреждено еще 113 000 тонн брутто. Очень серьезным было решение датских, голландских, норвежских и шведских судовладельцев задержать свои суда в течение первых недель новой кампании. Пароходы со снабжением для Бельгии беспощадно топились, а когда 22 февраля Херзинг, возвращаясь на U-21 из Адриатики, атаковал у Фалмута 8 голландских пароходов (которым был гарантирован свободный проход) и потопил 6 из них, тревога нейтральных усилилась.
Передать теперь, когда прошло столько времени, царившее тогда мрачное настроение — почти непосильная задача. Из каждых 100 пароходов, покидавших Англию, 25 обратно не возвращались: они были потоплены на пути за границу или при возвращении с ценными грузами. Из тех пароходов, пока еще не вооруженных, три четверти подверглись уничтожению, но из числа вооруженных пароходов три четверти избежали уничтожения. Приходилось снимать орудия с пароходов в каком-либо порту вне опасной зоны и переставлять их на пароходы, шедшие в опасные районы. 12 марта начали вооружаться американские пароходы. Между прочим, вооружение британских торговых судов было большим достижением военного времени: к осени 1918 г. около 4139 торговых судов имели оружие для борьбы с противником.
В течение первых 18 дней февраля были получены сведения о 40 столкновениях между подводными лодками и дозорными судами. За тот же самый период были уничтожены или повреждены: 121 британский пароход, 10 союзнических и 50 нейтральных. Подводные лодки, решившие превзойти себя, действовали с предельным напряжением. В море под командованием испытанных командиров находились 23 единицы флотилий Северного моря и 9 из фландрских баз. Дозорные суда рыскали во все стороны, едва они успевали прибыть на место гибели судна, как подводные лодки вновь появлялись за много миль в стороне, и погоня возобновлялась, [162] но с малой надеждой на успех. В апреле подводным лодкам удалось не только уничтожить намеченные 600 000 тонн, но и превысить эту цифру на 50 процентов. За 4 недели было пущено ко дну около 900 000 тонн брутто торговых судов разных национальностей. Вскоре ничего не должно было остаться для потопления. С математической точностью можно было предсказать, что к концу года у Англии едва останется столько тоннажа, сколько нужно, чтобы ввозить продовольствие. Для перевозки же войск, военных припасов, угля и других жизненно необходимых грузов не должно было остаться ничего. Вожди союзников стояли перед угрозой полного крушения.
Как упомянуто выше, в ноябре специально для борьбы с беспощадной подводной войной, считавшейся в то время неизбежной и предстоявшей в близком будущем, главнокомандующему Гранд-Флитом адмиралу Джеллико было предложено принять должность Первого морского лорда в Уайтхолле. Вместе с ним приехал контр-адмирал Дэфф, назначенный начальником нового противолодочного отдела, созданного для управления всеми дозорными судами и тральщиками, а также воздушными силами прибрежного патруля. Морскими офицерами было внесено адмиралтейству много предложений: от нападения на побережье Германии и набега на Зеебрюгге до интенсивных минных постановок и защиты торговли.
Проблема подробнейшим образом была изучена под руководством контр-адмирала Дэффа. В числе первых принятых мер было образование «охотничьих» дозоров («hunting» patrols), состоявших из групп эскадренных миноносцев и дозорных судов, базировавшихся на Портсмут и Дэвонпорт. Эти новые соединения были сформированы с целью избавить конвоиров от необходимости оставлять находившиеся под их защитой торговые суда для нападения на расположенную поблизости подводную лодку. Новые наступательные мероприятия были дополнены организацией воздушного дозора, а также судами, снабженными гидрофонами — изобретением, в то время находившимся еще в стадии испытания. К новым мероприятиям относятся также минирование Гельголандской бухты и учреждение противолодочного [163] дозора между Шетландскими островами и побережьем Норвегии. Было рекомендовано более широкое использование подводных лодок для преследования и истребления лодок противника, например путем расположения подводной лодки на некоторой дистанции за кормой торгового судна для атаки и уничтожения неприятельской лодки, в то время как последняя занята избранной ею жертвой.
В числе многих принятых на вооружение технических средств были гаубицы для метания бомб или снарядов, взрывавшихся в 40—60 футах под поверхностью воды, введение нового снаряда для малых 76-мм орудий, развитие береговых и судовых гидрофонных станций, введение паравана для защиты судов от мин, быстрое вооружение торговых судов, расширение действия судов-ловушек. В 1918 г. был найден и принят удачный способ оборудования пароходов сетевой защитой. За этими мерами последовало создание сбрасывателей для глубинных бомб, прибрежных моторных катеров, улучшенных и мощных мин и глубинных минных полей в Гельголандской бухте и Дуврском проливе, факелов для ночных действий, электрических приборов для обнаружения лодок (submarine detectors) и искажающей окраски торговых судов. Применение конвоирования караванов было затруднено крайним недостатком сопровождающих судов.
Помешать подводным лодкам выходить из своих баз было невозможно, но делались попытки ограничить район их действий Северным морем. В Дуврском проливе такие попытки потерпели неудачу. Таким же малоуспешным было организованное в более северных широтах преследование, имевшее целью заставлять подводные лодки держаться в подводном положении, пока не разрядятся батареи и лодки не будут вынуждены всплывать. Но большие подводные лодки могли проходить днем 80 миль в погруженном состоянии малым ходом и затем ускользать с наступлением ночи. Поэтому только большое число эскадренных миноносцев и быстроходных дозорных кораблей могло заставить их держаться под водой. Прибыв в западные воды, подводные каперы встречали лишь слабые дозоры. Им стоило только нырнуть при проходе дозора, чтобы после его ухода возобновить свою разрушительную работу или перейти в другой район и, [164] таким образом, отвлечь дозоры в сторону от путей судов. Конвоиры предоставлялись только особенно ценным судам, и даже в этом случае, если атакующая лодка была обнаружена конвойным эскадренным миноносцем, шансы причинить ей серьезное повреждение четырьмя глубинными бомбами (а это было все, что в то время можно было дать каждому миноносцу{76}) были невелики. Если дозоры становились опасными, лодки просто уходили дальше в Атлантический океан для охоты на отдельные суда. Действительная опасность грозила им только от судов-ловушек.
Нельзя показать лучше трудности и сложности борьбы с подводными лодками, чем описав типичную охоту, имевшую место в сентябре 1916 г.{77}
3 сентября на юго-западных подходах то близ Уэссана, то у Лизарда и даже в Бристольском канале (который был заминирован) были обнаружены 2 или 3 германские подводные лодки. С этого дня вплоть до 13 числа этот район охраняли не менее 49 эскадренных миноносцев, 48 миноносцев и 468 вооруженных вспомогательных судов, активным преследованием этих неприятельских лодок было занято 13 эскадренных миноносцев и 7 судов-ловушек. Несмотря на всю эту лихорадочную деятельность, лодки уничтожили больше 30 британских и нейтральных торговых судов!
Вскоре после начала новой кампании лорд сэр Эдуард Карсон заявил, что за первые 18 дней произошло 40 боев с неприятельскими подводными лодками. Одна лодка была захвачена, другая протаранена и затонула, две атакованы дозорами и одна погибла, пятая была таранена эскадренным миноносцем, шестая также протаранена, седьмая получила попадание в боевую рубку и считалась уничтоженной, восьмая [165] забросана бомбами, а девятая обнаружена гидросамолетом и забросана бомбами. Фактически были уничтожены только четыре неприятельские подводные лодки, но насколько трудно бывало установить факт гибели, хорошо иллюстрирует случай с UC-44. 15 февраля она была забросана глубинными бомбами с двух эскадренных миноносцев, в результате чего было повреждено ее электрическое освещение. Но, выпустив нефть и даже выбросив несколько стульев через кормовой торпедный аппарат, она обманула своих преследователей, решивших, что их атака увенчалась окончательным успехом. Наивно полагали, что нефть, бумаги и даже предметы, всплывавшие на поверхность, — верное доказательство гибели лодки.
Несмотря на масштабное уничтожение тоннажа, германские подводные флотилии отделались очень дешево. Только 4 подводные лодки пали жертвой дозоров или случайностей.
5 февраля UC-39 (Эрентрант) начала уничтожать суда у восточного побережья, на «военном фарватере» («War channel») и в течение ближайших 3 дней потопила много судов, 8-го, когда лодка была занята уничтожением одного судна у Флэмборо-Хэд, ее застиг врасплох эскадренный миноносец «Thracher»; лодка нырнула, но слишком поздно. Взрыв глубинной бомбы причинил ей такие повреждения, что в боевую рубку и центральный пост стала вливаться вода. Команда UC-39 была в панике. Эрентрант решил сдаться, и лодка, потерявшая управление, всплыла на поверхность. «Thracher» немедленно открыл по противнику огонь и убил Эрентранта, когда он вылезал из боевой рубки, чтобы показать, что сдается. Поняв опасность положения, капитан парохода «Наппа Larsen» (1311 тонн), взятый в плен на лодку после потопления его судна, вышел на палубу и стал махать белым носовым платком. Команда в количестве 17 человек выстроилась на палубе и была снята, но UC-39 затонула на буксире у «Iichen» прежде, чем ее успели отвести в порт. В тот же день в Дуврском проливе эскадренным миноносцем «Liberty» была протаранена и потоплена UC-46 (Мекке). Вечером 23-го другой подводный минный заградитель, UC-32 (Брейер), взорвался на своих минах у Сандерленда во время постановки заграждения на судовых путях. 28 января во время нападения [166] на рыболовецкий флот в Северном море эта лодка едва избежала уничтожения, ее спугнуло появление вооруженного траулера, и она оставила своего главного старшину на борту одной из намеченных жертв.
Два дня спустя, 25 февраля, у острова Вальхерен выскочила на мель UB-30, но была отбуксирована в Флиссинген и там интернирована, однако, 3 августа голландские власти отпустили ее.
Через три недели после уничтожения U-68 (23 марта 1916 г.) капитан 3-го ранга Гордон Кембл встретился с другой подводной лодкой, но противник ушел вследствие преждевременности атаки. В течение многих месяцев он бороздил моря. 17 февраля 1917 г. его терпение было неожиданно вознаграждено: он увидел торпеду, шедшую прямо по направлению машинного отделения «Farnborough». Чтобы спасти людей, Кембл в самый последний момент положил руль, и торпеда попала позади машинного отделения. Судно-ловушка на две трети наполнилось водой. Партия, симулировавшая панику («panicparty»), села в шлюпки и отошла от судна, демонстрируя волнение и беспорядок. Подводная лодка, все еще находясь в погруженном состоянии, с каких-нибудь 200 м внимательно наблюдала мнимое паническое бегства Она подошла к шлюпкам, внимательно рассматривая находившихся на них людей, а затем пошла по направлению к погибавшему угольщику. Она прошла так близко (в 10 — 15 м), что, по словам Кембла, он рассмотрел весь ее корпус под водой. Обогнав пароход, она повернула, чтобы пройти вдоль левого борта. Всплыв на поверхность, лодка направилась к шлюпкам, находившимся слева на носу парохода, чтобы снять с них команду, а из рубки вышел командир лодки. В это время, через 25 минут после попадания торпеды, взвился английский военный флаг, щиты упали, и 45 выстрелов один за другим были выпущены в U-83 с дистанции около 100 м. Оппе (ранее упоминавшийся как командир U-22) был убит первым выстрелом. 8 человек из команды лодки барахтались в масляной воде, удалось подобрать только 1 офицера и 1 матроса.
«Farnborough" был в жалком состоянии. Машинисты стояли по пояс в воде, в течение получаса комендоры сидели в [167] своих крошечных казематах на погружавшемся под ними судне, ежесекундно рискуя взлететь на воздух от второй торпеды. Была вызвана помощь, и шлюпкам «Laburnum» и «Buttercup» удалось отбуксировать судно-ловушку в Берхейвен (Berchaven), где она выбросилась на берег.
5 дней спустя U-84 (Pep) едва не была потоплена судном-ловушкой «Penshurst». Pepy пришлось возвратиться в порт в надводном положении, так как повреждения были настолько серьезны, что погружение было невозможно.
Командир «Penshurst» капитан 3-го ранга Гренфел только за 2 дня до этого имел еще одну схватку с другой лодкой. За 6 недель он уничтожил 2 фландрские лодки — UB-19 и UB-37. 24 декабря 1917 г. в канале Св. Георга во время своего девятого поединка это славное судно-ловушка было в конце концов потоплено.
Много других подводных лодок получили более или менее значительные повреждения во время схваток с дозорами. Заграждения Дуврского пролива при всей своей слабости представляли затруднения для больших подводных лодок Северного моря. Сетевое заграждение Гудвинские мели — Сну, поставленное в сентябре и расширенное в декабре 1916 г., оказалось не очень удачным. Сети провисали между поддерживающими буями, позволяя подводным лодкам и даже эскадренным миноносцам проходить над ними. 1 февраля 1917 г. UC-17, пытаясь пройти, запуталась в сетях с западной стороны и вырвалась, неся на носу 40 футов (около 12 м) проволочной сети. Она избавилась от этого груза, давая попеременно ход вперед и назад. Что сети во всяком случае причиняли противнику неудобства, доказывает тот факт, что ночью 25 февраля германские эскадренные миноносцы произвели нападение на дрифтеры, дежурившие у сетей. Этим набегом немцы не достигли ничего, кроме убийства 1 женщины и 2 детей, так как их снаряды попали в «Margate».
Вскоре после этого набега проход через пролив был вторично запрещен лодкам Северного моря, отчасти потому, что погода теперь была более благоприятна и позволяла огибать Англию с севера, отчасти из-за наличия многочисленных дозоров. Нападения на дрифтеры должны были продолжаться, [168] и в ночь на 17 марта 2 дивизиона германских эскадренных миноносцев произвели нападение на линию заграждения одновременно с двух концов. В беспорядочном ночном бою эскадренный миноносец «Paragon» был потоплен торпедой, «Lewellyn», также поврежденный торпедой, добрался до Дуврской гавани. Кроме того, на рейде Дауне (Downs) был потоплен пароход «Greypoint» (894 тонны). Третий набег в 1917 г. окончился для противника катастрофически. Во время повторной попытки нападения 2 эскадренных миноносца G-42 и G-85 были таранены и потоплены лидерами «Swift» и «Broke». С тех пор Дуврский патруль тревожили только самолеты, и только в следующем году противником была сделана новая серьезная попытка уничтожить линию сторожевых судов.
В первые недели кампании подводные лодки топили в среднем по 5 судов в день. Они действовали особо энергично в тех районах, где скрещивались морские пути. Но были два пути, которые они почти не трогали: «Французская линия подвоза угля» («French Coal Trade») и скандинавская линия через Северное море. «Французская линия подвоза угля» между Южным Уэльсом и Францией была открыта в марте 1917 г. Угольщики ходили группами (in batches) под защитой траулеров и до августа следующего года пользовались такой безопасностью, что за 8825 рейсов было потоплено только 14 судов. Нет сомнения, что это благополучие отчасти объясняется малыми размерами угольщиков и тем, что их задерживали в портах при получении известий о появлении подводной лодки на их предполагаемом пути{78}. [169]
Торговый путь в Скандинавию имел защиту из эскадренных миноносцев. Он был открыт в декабре 1916 г. вследствие значительного увеличения потерь нейтралов, и до августа 1917 г. процент потопленных судов едва достигал 1, 2. При общей сумме в 10 000 отправлений потери были в основном результатом двух набегов: малых германских крейсеров и эскадренных миноносцев. В период, последовавший за вторым набегом, с февраля по ноябрь 1918 г., между Шотландией и Скандинавией было совершено до 4207 пароходо-рейсов, а погибло только 18 судов, что составляло 0, 43 процента; большая часть этих судов была потоплена на большом военном фарватере вдоль восточного побережья Англии.
С неослабной энергией лодки-заградители засыпали своим смертоносным грузом воды у мысов и на подходах. В течение 1917 г. было обнаружено не менее 536 минных банок и вытралено 3989 мин. Тем не менее 170 судов подорвались на этих морских фугасах. Минные поля ставились уже не только в Северном море или в Английском канале, но даже у западных берегов Ирландии. Велики были потери, понесенные военным и торговым флотами. В Английском канале взорвались 2 французских миноносца: №317 — у Кале 29 декабря 1916 г. — и №300 — у Гавра 1 февраля 1917 г. На подходах к Лоу-Суилли и Клайду было поставлено 88 мин, а у Белфаста — 72. В роковую ночь на 23 января вооруженный пароход «Laurentic», шедший в Нью-Йорк с 6, 5 миллионами фунтов в слитках и звонкой монете, взорвался на мине у Лоу-Суилли и затонул через 40 минут. На нем погибло очень мало людей. Большой же список потерь — в 349 человек — объясняется тем, что очень многие умерли, не выдержав тяжелых условий плавания в открытых шлюпках.. Большой заградитель U-80 в течение года поставил около 130 мин у Малл (Mull), Сторноуэй (Stornoway), Коил (Coil), Скай (Skye) и Харрис (Harris). 76 из них были обнаружены и уничтожены. 8 марта остров Уолней вновь подвергся бомбардировке. На следующий день в этой части Ирландского моря были обнаружены мины. Тральщики, вышедшие на работу по очистке фарватера, немедленно вытралили 48 мин. 15 февраля в Ирландском море подорвался на минах большой пароход линии Уайт-Стар «Celtic» (20 904 тонны). К [170] счастью, это ценное судно было благополучно отбуксировано в Ливерпуль. У Гарвича в 1917 г. было поставлено 680 мин, 635 из которых было обнаружено и вытралено. Работа минно-тральных флотилий была чрезвычайно напряженной, 10-я флотилия шлюпов была послана из Иммингэма (Immingham) в Куинстаун для траления и патрульной службы: 17 и 18 марта шлюпы «Mignonette» и «Allysum», тралившие у западного побережья Ирландии, взорвались на минах, причем погибло 14 человек.
Только у восточного побережья, между Кромером и Хэмбером, было безопасно: очевидно, противник не желал минировать воды, по которым его линейные корабли должны были бы проходить во время набегов на берега Англии. Когда этим вылазкам было отведено в германской морской стратегии второе место и усилия Флота открытого моря были направлены на поддержку подводных лодок, воды восточного побережья тем не менее остались свободными от мин. Здесь проходил большой британский «военный фарватер» — длинная полоса, простиравшаяся вдоль всего южного и западного побережий Британии на север до самых Шетландских островов. Благодаря тому, что его ежедневно тралили на всем протяжении, здесь суда могли чувствовать себя в безопасности в такой мере, в какой это было невозможно в других районах. Но даже и при этих условиях германские мины нового типа, снабженные замедлительным механизмом и начинавшие всплывать со дна через определенный, заранее установленный промежуток времени, причиняли тральщикам немало хлопот. Можно было протралить опасный район и объявить его чистым от мин, а на следующий день вновь поступали донесения об обнаружении мин опять в том же районе. Тральщики повторяли свою опасную работу только для того, чтобы вновь получить сведения о том, что другие мины, как ядовитые водоросли, всплыли со дна моря. Эти мины, получившие прозвище «мины понедельник—вторник—среда» («Monday-Tuesday-Wednesday mines»), еще более усложнили и без того трудную задачу. Подводные лодки имели также обыкновение следовать за тральщиками и минировать только что протраленный фарватер, другие атаковали тральщиков [171] торпедами. Эта чрезвычайно опасная работа тральщиков не прекращалась ни на минуту. В конце концов численность тральных сил достигла 726 судов, в том числе 110 быстроходных тральщиков, сведенных в 20 флотилий, 52 колесных тральщика, 10 тральщиков типа «Данс» («Dance» Class sweepers) и 412 траулеров{79}.
Принятие трала-охранителя системы «Оттер» («Otter» gear) значительно ослабило опасность мин. Это было приспособление, буксировавшееся с носа торгового судна, оно захватывало и перерезало минреп, после чего мина всплывала и могла быть уничтожена на поверхности. Военные корабли пользовались тралами-охранителями более сложной системы — параванами («paravane») различных конструкций, как более пригодными для судов с большой скоростью хода.
В конце марта опять были поставлены мины у Ливерпуля. 27 марта на одной из них, прямо у бара реки Мерси (Mersey), взорвался пароход «Kelvinchad». Неделю спустя пароход линии Ред-Стар «Lapland» (18 565 тонн) коснулся мины в том же районе, но 8 апреля дошел до Ливерпуля. На следующий день американский пассажирский пароход «New York» (10 867 тонн), имевший на борту в качестве частного пассажира адмирала американского флота У. С. Симса, получил тяжелое повреждение еще на одной мине. Однако тральщики держали подходы к этому важному порту чистыми от мин, и в течение года из поставленных 45 мин 33 были уничтожены. Из других потерь отметим эскадренный миноносец «Pheasant», взорвавшийся 1 марта на минах, поставленных у Оркнейских островов, и погибший со всем личным составом, и торпедную канонерскую лодку (torpedo-gunboat) «Seagull», погибшую таким же образом 3 апреля у западных берегов Шотландии.
За эти новые нападения на мировую торговлю в течение 1917 г. противник расплатился гибелью 32 единиц одних только минных заградителей типа U C, 2 были уничтожены в марте. 10-го в результате часового терпеливого маневрирования британской подводной лодки G-1 3 (приписанной Гранд-Флиту) [172] у Макл-Флагга (Muckle Flugga) была взорвана торпедой UC-43 (Зебелин). В большом пятне нефти уцелевших обнаружено не было. Военное счастье быстро меняется: подъем духа после этой удачи сменился скорбью о потере. Британские лодки E-49 и G-13 были посланы, чтобы перехватить германские лодки, проходившие к северу от Оркнейских островов: первая не вернулась, подорвавшись на минах через 2 дня после успеха G-13. Одно время полагали, что 12 марта у Скиннингрова эскадренный миноносец «Medea» уничтожил подрывным тралом лодку UC-18 (Киль), но, по позднейшим сведениям, этот минный заградитель погиб в Английском канале в последних числах февраля или первых числах марта. Другая лодка, UC-45, была атакована, но не потоплена шхуной-ловушкой «Result» у Доггер-Банки 15-го. Эти лодки-заградители, поставив свои мины, прежде чем вернуться домой за приемом нового груза «ананасов», занимались нападением на суда.
Кроме двух упомянутых лодок типа UC, другим судном-ловушкой была уничтожена большая лодка флотилии Северного моря. 12 марта маленький пароход «Privet» (Q-19), крейсировавший у входа в Английский канал, был замечен и обстрелян лодкой U-85 (Петц). Огонь был настолько метким, что рулевой привод судна-ловушки вышел из строя, и весь корабль был сильно поврежден. Команда спустила шлюпки. U-85 приблизилась, чтобы забрать у находившихся на шлюпках судовые журналы. С тонущего парохода внезапно полился смертоносный поток свинца и стали, и на девятом выстреле U -S5 затонула со всей командой. Что касается «Privet», то он тоже затонул у Плимут-Саунда (Plymouth Sound), но был поднят, и в апреле на нем вновь развевался военный флаг{80}. Моральный эффект от операций этих ловушек, действовавших в широком масштабе, заключался в том, что с судами, казавшимися им подозрительными, подводные лодки стали сближаться очень осторожно. Ловушки несли тяжелые потери: в 1917 г. было потоплено 6 замаскированных [173] шлюпов и 18 других «судов специального назначения». В 1916 г. немцы знали о существовании таких судов{81} и, позаимствовав эту идею, использовали против британских подводных лодок свои собственные суда-ловушки.
В течение марта была обезврежена еще одна подводная лодка, когда 13-го UB-6 (известная как первая фландрская лодка, добившаяся успеха) выскочила на берег у Хеллефутслуис (Hellevoetsluis) и была интернирована голландскими властями.
Как уже упоминалось выше, потери судоходства в марте перевалили за 100 судов. Мы можем только указать самые крупные из погибших судов, но не менее важное значение имело уничтожение большого числа судов среднего размера с перевозившимися на них очень ценными грузами. 1 марта у острова Скокхолм (Skokholm) был потоплен без предупреждения почтовый пароход «Drina» (11 483 тонны), причем погибло 15 человек; 16-го — «Narragansett» (9196 тонн) к юго-западу от Ирландии с 46 жертвами; 18-го — пароход линии Бут (Booth) «Antony» (6446 тонн) в 19 милях к северо-западу от плавучего маяка Конинбег (Coninbeg) с 55 жертвами, пароход ново-зеландской судоходной компании «Rotorua» (11 148 тонн), уничтоженный 4 дня спустя в 24 милях к востоку от Старта (Start), грузовой пароход Кьюнарда «Thracia» (2891 тонна) 27-го в 12 милях к N от Бель-Иль с 36 жертвами. Тяжелее всего было потопление пассажирского парохода компании «Юнион-Касл» «Alnwick Kastle» (5900 тонн), который был пущен ко дну без предупреждения в 310 милях к W1/2S от Бишоп Рока рано утром 19 марта. Пассажиры и команда числом 139 человек благополучно спаслись с гибнущего корабля, но в течение ближайших нескольких дней шлюпки со спасшимися выдерживали зимнюю штормовую погоду. Одна шлюпка достигла побережья Испании через 9 дней с 21 живыми и 8 мертвецами, другая была найдена с 27 выжившими, в третьей оказалось 20 живых и 5 трупов, в капитанской шлюпке было 4 мертвых, остальные в бреду или слишком слабые, [174] чтобы пошевельнуться, пятая и шестая шлюпки пропали. Всего погибло 40 человек. За этот месяц список человеческих жертв дошел до 681, 630 из них погибли от подводных атак и 51 — от мин заграждения.
Для Соединенных Штатов такое положение становилось невыносимым. Видя перед собой один путь, президент Вильсон 3 апреля заявил Конгрессу: «Сама цивилизация, кажется, поколеблена, но право драгоценнее, чем мир, и мы будем сражаться за то, что ближе всего нашему сердцу — за демократию, за право тех, кто, подчиняясь власти, имеет голос в своем правительстве, за право и свободу малых наций, за всемирное господство права, за такое содружество свободных народов, которое принесет мир и безопасность всем нациям и сделает мир навсегда свободным. Этой задаче мы посвятим нашу Жизнь, наше имущество и все, что мы имеем, с гордостью людей, которые знают, что пришел день, когда Америка сможет пролить свою кровь и затратить силы в борьбе за принципы, давшие начало ее существованию, счастье и мир. Она не может поступить иначе».
5 апреля была объявлена война. До вмешательства США союзники сражались долгих 3 года. Обеим воюющим сторонам начало казаться, что терпение США беспредельно. Немногие вполне представляли себе зависимость президента от числа голосов, подаваемых за демократическую партию, характер политических партий Соединенных Штатов, проблему многочисленного населения, смешанного с эмигрантами иностранного происхождения. Самое главное — надо было учесть основную аксиому иностранной политики Соединенных Штатов: избегать вмешательства в европейские осложнения и конфликты. В самом деле, многие по обе стороны Атлантического океана думали, что президент, цепляясь за надежду, что когда-нибудь он будет призван посредничать между воюющими государствами в качестве миротворца, только затягивает ужасную, отвратительную борьбу, с ее невыразимыми муками и горем. Его выступления поощряли Германию не считаться со своими обещаниями. Он заявлял протест в Берлине и получал обещание внести изменения в [175] способы ведения войны против торговли. Он заявлял протест Англии, так как блокадные мероприятия были неприятны богатым и политически влиятельным южным штатам. Этими протестами он утверждал позицию беспристрастного нейтралитета. Но протестами против действий Англии президент поощрял Германию к небрежному выполнению своих обязательств.
Вступив в войну, Америка номинально сохранила свою изолированность от комбинаций европейских государств, она стала не «союзником» («ally»), а «присоединившейся державой» («Associated Power»). Профессор Чикагского университета Мак-Лафлин, посланный в Англию в 1918 г. президентом Вильсоном, чтобы разъяснить причины, побудившие Соединенные Штаты отказаться от нейтралитета, обрисовал положение в своей речи в Оксфорде 10 мая. Начав с напоминания о нарушении бельгийского нейтралитета и варварском обращении, которому был подвергнут бельгийский народ, он заявил своим слушателям, что, хотя американцы порицают эти действия, не они побудили Америку начать войну. Когда германские подводные лодки начали топить американские суда и американских граждан, и даже после потопления «Lusitania», президент ограничился дипломатическим вмешательством. «Но когда пришло время решать все эти великие мировые вопросы и оказалось, что Америка не будет иметь голоса, — этого плоть и кровь уже не могли выдержать», — так объяснял британскому народу посланец самого президента. Спенсер Вилкинсон охарактеризовал положение в таких словах: «Президент Вильсон вступил в войну не для победы над Германией (это было побочным соображением), а для того, чтобы самому диктовать условия мира. Он ввел Америку в войну не как союзника, а как независимую сражающуюся сторону»{82}.
В качестве предвестника появления американского флота в Англию прибыл американский адмирал У. С. Симc. По распоряжению президента он и другой морской офицер ехали инкогнито, как частные граждане. По его прибытии он [176] был ознакомлен с действительным положением дел, которое не могло быть оглашено из боязни привести население в уныние и ободрить противника. Суть сообщения, сделанного первым морским лордом адмиралом Джеллико адмиралу Симсу, заключалась в следующем: германские подводные лодки выигрывают войну. В конце концов морской штаб в Берлине в своих расчетах был совсем недалек от истины. В то время как было обещано с помощью подводных лодок добиться мира в августе, по мнению британского адмиралтейства, можно было с математической точностью предсказать, что война будет проиграна союзниками к ноябрю, если только противник не встретит на своем пути неожиданного препятствия. Потеря мирового тоннажа в миллион тонн в месяц должна была в конце концов привести к тому, что невозможно будет снабжать действующую армию и гражданское население всем необходимым для поддержания их обороноспособности. Нейтралы удерживают свои суда в портах. Потери все время растут.
Посол Соединенных Штатов в Лондоне Уолтер Пейдж заявил: «То, при чем мы присутствуем, является поражением Британии».
Он был прав. Одна и почти без помощи Британия боролась с коварной опасностью, которая медленно, но верно подрывала все сопротивление союзников.
Поэтому адмирал Симc стал посылать в Вашингтон американским политическим деятелям и государственным органам одну за другой телеграммы о том, что если в Англию не будут присланы все имеющиеся сторожевые суда, то война закончится прежде, чем Америка успеет принять в ней участие. Считают, что опоздание с помощью стоило союзникам 500 000 человек и 3 миллиарда долларов{83}. «Я думаю, что история насчитывает мало эпизодов более героических, чем борьба, которую британский флот ведет против этой отвратительной и трусливой формы войны в целых шести районах совершенно недостаточными силами, но с непоколебимым духом, который оставался твердым даже в самой [177] неблагоприятной обстановке. Какой благоприятный случай для выступления Америки!» — заявил американский адмирал.
Наконец ему удалось добиться отправки 6 эскадренных миноносцев в Куинстаун. Они прибыли 4 мая и сразу же приняли участие в тяжелой сторожевой службе на западных подходах к Англии. В этом исключительно важном районе находилось в феврале только 14 эскадренных миноносцев (базировавшихся в Дэвонпорте) и 12 сторожевых кораблей в Куинстауне. Они использовались без передышки для конвоирования транспортов с войсками. И хотя эти дозоры постоянно спасали команды тонущих судов, само их присутствие выдавало судовые пути германским морским гверильям{84}. Имелись донесения о случаях, когда на место встречи торгового судна с эскадренным миноносцем появлялась германская подводная лодка, перехватившая переговоры по радио между прибывавшим судном и конвоиром. Считали, что для действительной борьбы против подводной угрозы в этом важном районе требуется 81 дозорный корабль{85}. Но даже включая сторожевые корабли и эскадренные миноносцы, выделенные из Иммингема и от Гранд-Флита, их было только 40. Подводные лодки, действовавшие почти в 200 милях от берегов в Атлантическом океане, появлялись в каком-нибудь пункте, чтобы отвлечь дозоры от этих тщательно охраняемых вод между берегами Корноулла и Ирландии. За то время, в которое дозоры успевали дойти до этого пункта, производилось нападение на суда на много миль в стороне. Так шла эта жестокая игра, а потери неизменно возрастали.
В апреле подводные лодки предприняли свой великий поход по уничтожению мирового грузового тоннажа. Из состава одного только британского торгового флота было уничтожено подводными лодками 115 судов общим водоизмещением 516 394 тонн; на минах погибло 14 судов (28 888 тонн брутто). Число погибших людей достигло в апреле ужасного итога в 1125 человек. В общей сложности в течение одного [178] только этого месяца было пущено ко дну не менее 881 000 тонн брутто мирового тоннажа, одна треть этого количества была потоплена в Средиземном море. Американские суда не подвергались серьезным нападениям, так как германское правительство считало нежелательным озлоблять этого нового могучего противника. До конца войны общий итог американских потерь не превысил 1/2 миллиона тонн брутто.
Как бы ни были страшны эти цифры британских потерь, они не давали представления о полном объеме опустошения и крайней серьезности положения. Помимо уничтоженных судов, было повреждено и приведено во временную непригодность для использования много других. В апреле торпедными атаками было повреждено 80 000 тонн, а минами — еще 47 587 тонн. В ремонте в течение значительного промежутка времени ежемесячно простаивало в среднем до 150 судов. В одну неделю тоннаж судов, находившихся в ремонте, достиг огромной цифры 2 120 301 тонны — это больше одной девятой тоннажа всего британского торгового флота в 1914 г. Чтобы дать более наглядное представление, скажем, что эти 2 миллиона тонн представляли собой в среднем 600 судов, прекративших перевозку грузов по 3500 тонн каждое.
Замена погибших судов новыми, естественно, была задачей, актуальность которой усиливалась пропорционально росту потерь. Защита судов во время морских перевозок, казалось, была невозможна, и было потеряно столько, что поражение казалось почти неизбежным. В надежде, что хотя бы немногие из них смогут уцелеть среди опасностей открытого моря, требовалось все большее и большее количество новых судов. В мае 1917 г. сэр Эрик Гедис был назначен начальником морских перевозок (Shipping controller) как для военного, так и для торгового тоннажа. До сих пор требования военного и торгового флотов сталкивались, теперь ими должен был ведать единый орган. В 1915 г. в Соединенном королевстве было спущено на воду 688 000 тонн новых судов; в 1916 г. эта цифра упала до 538 000 тонн. В первой половине 1917 г. было построено около 484 000 тонн. Надеялись, что во второй половине года будет построен 1 миллион тонн, в действительности же цифра увеличилась незначительно, и вместо 1 миллиона верфи выпустили только [180] 620 000 тонн. В поисках тоннажа были обысканы порты всего мира. За дряхлые пароходы платили баснословные суммы, в море были посланы даже старые парусники.
Хотя благодаря покупке судов в других странах британский торговый флот получил за год новых 1 493 474 тонн, это увеличение оказалось значительно ниже ожидавшегося. В марте 1918 г. лорд Пирри (Pirrie) был назначен генеральным инспектором торгового судостроения, и положение несколько улучшилось. В этом году было построено 1 534 110 тонн, однако это лишь половина ожидавшегося количества. В октябре 1917 г. сэр Джозеф Маклей (сменивший сэра Э. Гедиса, назначенного Первым лордом адмиралтейства) предупредил США, что если они не смогут поставить 6 миллионов тонн новых судов, их военные усилия будут тщетными.
Если принять во внимание, что в первой половине 1917 г. как в результате действий противника, так и при неизбежных в море случайностях было уничтожено свыше 2 миллионов тонн британских судов и что во вторую половину года было уничтожено еще 1 3/4 миллиона, то дефицит против построенного или приобретенного тоннажа выразится в 2 ¼ миллиона тонн. С начала войны до конца 1917 г. в Соединенном королевстве было построено 3 миллиона и захвачено 780 000 тонн неприятельских судов, но было уничтожено или погибло больше 7 миллионов тонн, что в итоге давало более 3 миллионов тонн убытков.
Даже усиленная кампания судостроения не могла улучшить положения. Какой смысл было выпускать новые суда, если они уничтожались, как только были построены? С каждым днем ценность судов, находившихся на службе, возрастала. Нехватка судов усугублялась вынужденным изменением маршрутов и задержками в движении. Суда, шедшие на восток, больше не шли уже Средиземным морем. В одной только торговле с Индией потерю времени считали равносильной потере 40 судов.
В течение апреля — рекордного месяца по числу погибших судов — в море находилась 21 лодка Северного моря, возвращающаяся, идущая в море или находящаяся на позиции, 8 фландрских лодок были в Английском канале или в южных ирландских водах, еще 13 опустошали Средиземное [181] море. Это отнюдь не было максимальной цифрой, в последующие месяцы в море появлялось еще больше подводных лодок, но все же никогда массовое потопление торговых судов не давало таких ужасных результатов.
Одной из худших сторон весенней кампании было мстительное уничтожение госпитальных судов — исполнение январской угрозы. До сих пор несколько таких судов («Amgila», «Galeca», «Britanic» и «Braemar Castle») подорвались на минах. Считалось, что мины также были причиной гибели первых судов в 1917 г. Незадолго до полуночи 1 марта 1917 г. «Gtenart Castle» (6807 тонн) проходил у плавучего маяка Оуэрс (Owers), когда последовал ужасный взрыв, потопивший судно. К счастью, ночь была прекрасная, с легкой мглой и тихим морем, что позволило пересадить без потерь 525 раненых, 68 человек персонала и 115 человек команды. Само судно было приведено в Саутгемптон.
Причина гибели следующего судна не вызвала сомнений: Берлин сам объявил об этом успехе подводной лодки. В полночь 20 марта было вторично атаковано госпитальное судно «Asturias», но не так удачно, как в первый раз. На шестой день перехода из Мальты оно высадило раненых в Эвонмоте и оттуда пошло в Саутгемптон. Оно шло со скоростью 14, 5 узлов, ярко освещенное, и имело все отличительные знаки, требуемые Гаагской конвенцией. Погода была ясная, волнение небольшое. Пораженное торпедой в кормовую часть, судно затонуло на мелководье у Старта, после того как все, за исключением 41 человек команды и персонала, были благополучно посажены в шлюпки. Позднее оно было поднято и приведено в Плимут.
Десять дней спустя, опять в полночь, «Gloucester Castle» (7999 тонн) постигла такая же судьба у острова Уайт. Оно шло с 400 ранеными, хотя судно испытывало сильную бортовую качку на бурном море, раненые были пересажены на пароход «Karnak», эскадренный миноносец «Beagle» и сторожевой корабль Р-16. Погибло только 2 человека из команды, а позднее умер 1 раненый. Это судно было также отбуксировано в порт и отремонтировано.
Предполагали, что атака на «Asturias» могла произойти по ошибке, но следовавшее за ней злодеяние не оставляло [182] сомнений в том, что противник сознательно проводит политику террора. В ответ союзные самолеты 14 апреля бомбардировали город Фрейбург в Шварцвальде, причинив небольшое повреждение аэродрому, но убив и ранив несколько гражданских лиц. Французы решили возить на своих госпитальных судах германских офицеров, на что немцы выставили втрое больше французских офицеров на линию огня. Ничто не смогло бы лучше продемонстрировать бесцельность репрессалий и контррепрессалий.
Подрыв на мине госпитального судна «Salta» (7284 тонны) 10 апреля имел самые тяжелые последствия. 9 января у Гавра было поставлено минное поле, обнаруженное утром в полумиле к северу от входного буя Госпитальное судно было проведено мимо поля, но по какой-то неизвестной причине капитан повернул обратно, и судно было снесено сильным волнением в опасный район. Взрыв произвел такие разрушения, что судно затонуло за пять минут, унеся с собой 9 сестер, 42 человека остального персонала и 79 человек команды. Спасательная работа эскадренного миноносца «Druid» и дозорного корабля Р-26 значительно уменьшили возможные потери, но часом позже Р-26 взорвался сам, причем погибло 16 человек. 2 мая у Гавра погиб эскадренный миноносец «Derwent», с 62 членами команды.
Последние нападения на госпитальные суда в водах метрополии в 1917 г. имели место в ночь на 17 апреля. Около 19.30 «Lanfranc» (6287 тонн, ), находясь в 42 милях на N1/2tO от Гавра, шел с огнями, но под конвоем эскадренного миноносца «Badger» и дозорного корабля Р-37. Он шел с 234 британскими, 167 германскими ранеными, 52 человеками персонала и 123 членов команды. Пораженное судно быстро пошло ко дну. Несмотря на сильное волнение и драку между немцами за места в шлюпках (в результате чего одна опрокинулась), утонули только 4 британских и 15 германских раненых и 5 человек команды. В тот же вечер, через 1 1/2 часа, госпитальный транспорт (ambulance-transport) «Donegal» (1885 тонн), сопровождаемый эскадренными миноносцами «Jackal» и «Liffey», был поражен торпедой, и вся его корма была взорвана. Из 639 раненых 33 — тяжело. Погода здесь, в 19 милях к югу от плавучего маяка Дин (Dean), была тихая и [183] ясная, что позволило быстро выполнить спасательную работу. Судно затонуло через час, причем погибло только 29 раненых и 11 членов команды.
Описанные события показали, что, поскольку немцы преследуют цель отомстить госпитальным судам, яркие отличительные огни и освещенные знаки служат только для лучшего указания целей противнику, поэтому от этих символов милосердия отказались. С этих пор госпитальные суда, поддерживавшие сообщение через Английский канал, ходили в таком же порядке, что и госпитальные транспорты, и обеспечили себя той удивительной безопасностью, которой в течение всей войны отличалась работа мелких транспортов с войсками. На госпитальном транспорте «Donegal» на корме находилась пушка. Он получил это вооружение{86} после того, как 1 марта подвергся преследованию со стороны подводной лодки.
Это были последние нападения за 1917 г. на госпитальные суда, за исключением одного в мае в Средиземном море, и до первых месяцев 1918 г. германские подводные лодки умерили свой пыл. В августе 1917 г. было достигнуто соглашение, по которому на госпитальных судах в Средиземном море находилось 11 испанских офицеров, которые должны [184] были садиться и высаживаться в Гибралтаре. В то же время германское правительство объявило, что госпитальные суда могут свободно плавать по Атлантическому океану и Северному морю, но при встрече в Английском канале они будут уничтожаться.
Другой особенностью новой кампании было количество нападений на наливные суда: с конца марта по начало сентября было потоплено 16 этих ценных судов, тогда как в 1917 г. было пущено ко дну не менее 115 угольщиков. Одним из последствий этих тяжелых потерь в наливных судах было сокращение обычного 6—8-месячного запаса жидкого топлива до 8-неделъного. При проходе этих тихоходных и длинных судов через опасные районы возникла необходимость обеспечивать их конвоем. Пришлось ограничить походы Гранд-Флита, так что в этом отношении подводная война против торгового флота оказала значительное влияние на чисто военные операции на море. В этом кризисе пришли на помощь крупные судоходные компании, и в междудонном пространстве кьюнардовских пароходов было перевезено около 100 000 тонн топлива, а на пароходах линии «Уайт-Стар» — до 80 000 тонн.
В апреле были уничтожены только 2 подводные лодки, обе — минные заградители. В этом месяце мы видим, что британские подводные лодки базировались на Скапа-Флоу, Лоу-Суилли, Киллибегз (в Западной Ирландии), а в южном районе Северного моря против германских лодок действовали старые лодки типа С. В 1917 г. подводными лодками союзников было потоплено в общем 7 неприятельских подводных лодок и 6 — в следующем году. Ценность этого противолодочного средства заключалась также в угрозе, которую оно собой представляло. Подозреваемое присутствие неприятельской подводной лодки заставляло германские лодки спешно нырять и перебираться в другой район, таким образом, капер отпугивался и испытывал затруднения в своей работе. 5 апреля около 3 часов 30 минут UC-68 (Дегетау), возвращаясь в Зеебрюгге, получила попадание торпедой и погибла. На позиции у буя Схаувен находилась британская подводная лодка С-7 в надежде атаковать германские подводные лодки, входящие в фарватер по возвращении [185] в Зеебрюгге, и в своих ожиданиях не разочаровалась, 19-го UC-30 (Штенцлер) погибла на минах в Северном море.
Однако в западных водах подводные лодки в апреле выполняли свою разрушительную работу почти без помех. Здесь действовало от 10 до 15 лодок и среда них — ветеран U-21, вернувшаяся из Средиземного моря. Ежедневно они пускали ко дну по 5 британских судов. Так за один этот месяц уменьшавшийся торговый флот Соединенного королевства сократился еще на 155 судов. Особенно тяжелое событие имело место 8-го, когда Вернер на U-55 потопил пароход «Torrington» (5597 тонн) в 150 милях к юго-западу от островов Силли, при этом погибло 34 человек. Капитан был взят в плен. 31 августа 1921 г. он засвидетельствовал в суде при полиции на Боу-Стрит, что, после того как его команда на 2 шлюпках покинула пароход, он получил распоряжение перейти на подводную лодку вместе с командой его шлюпки. Затем германские матросы сели в шлюпку и пошли на веслах к тонущему пароходу. Сам он был принят на борт U-55 . Затем, к своему ужасу, он обнаружил, что Вернер отдал приказ погружаться, имея 20 человек оставшихся наверху на палубе. Командир этой лодки был одним из самых жестоких. Что касается команды другой шлюпки, то германские матросы, наверное, взяли ее на абордаж, так как капитан сам видел вещи с этой шлюпки в их руках. И шлюпка, и команда пропали без вести. Точно таким же образом Вернер 12 апреля уничтожил команду «Toro» (3 066 тонн) в 200 милях к WNW от Уэссана, после того как взял в плен капитана.
Вернер следовал той политике, которая позже была рекомендована германским поверенным в делах в Буэнос-Айресе графом Люксембургом, который в мае 1917 г. советовал: «Если возможно, пощадить или же потопить, не оставляя следов» («Spurlos versenkt»), два небольших аргентинских парохода — «Oran» и «Gauza», в то время приближавшихся к Бордо. К несчастью, в это ужасное время много нейтральных судов было занесено в списки пропавших без вести. Погибли ли они от неизбежных в море случайностей, от торпед или мин — навсегда останется неизвестно. [186]
Из других судов, погибших за этот памятный месяц, заслуживающие упоминания перечислены далее. Пароход Лейланда «Canadian» (9309 тонн), потопленный 5-го в 47 милях на NWtW от Фастнэта со своим капитаном, «Powhatan» (6117 тонн) — на следующий день, в 25 милях на NtW от Норт Рона (North Ron а), причем погибло 36 членов команды, «Vine Branch» (3442 тонны), следов которого, как и 44 человек его команды, не было найдено. Пароход Дэмпстера «Aburi» (3730 тонн) 17-го в 125 милях к NW от острова Тори (Тогу), причем погибло 25 человек. «Caithness» (3500 тонн) 19-го в 130 милях на NWtN от мыса Ортегаль (Ortegal) с 47 членами команды. Наливное судно «San Hilario» (10 157 тонн) 20-го в 270 милях на WtN от Фастнэта: его капитан был взят в плен. Пароход компании «Энкор-Броклбенк» «Malakand» (7653 тонны) в тот же день, в 145 милях на WI/2N от Бишоп Рок, причем погиб 1 человек. Пароход Дэмпстера «Abosso» (7782 тонны) 24-го в 180 милях на WtN от Фастнэта, причем погибло 65 человек. Воинский транспорт «Ballarat» (11 120 тонн) с войсками австралийско-новозеландского корпуса на следующий день в 24 милях на StW от Улф Рок (Wolf Rock), войска были пересажены без потерь. «Alfalfa» (2993 тонны), исчезнувший со всей своей командой 24-го, и прекрасный пассажирский пароход компании «Пенинсулар Энд Ориентал» «Medina» (12 350 тонн) 28-го в 3 милях к ONO от Старта, причем погибло 6 человек. В течение этого месяца около 24 британских капитанов торговых судов были взяты в плен подводными лодками, что имело целью подорвать дух начальствующего состава британского торгового флота. Среди нейтральных судов был американский «Aztec» (3727 тонн), потопленный 2-го у мыса Финистерре.
В противовес этому истреблению судов немного могло быть положено на другую чашку весов. Были довольно веские основания надеяться, что по меньшей мере один капер нашел свою гибель в западных водах, но даже и это было опровергнуто. 13 апреля новая лодка, U-93, вышла из Эмдена в свое первое крейсерство под командованием бывшего командира U-32 Шпигель-Пекельсхейма. До пятого дня он не заметил ни паруса, ни дыма, но 18-го встретил возвращавшуюся U-43 (Юрст) и получил совет пройти 300 миль на [187] юго-запад, где можно найти на новом пути много судов. Последовав этому совету, Шпигель впоследствии заявил, что он потопил 11 судов (27 400 тонн), в том числе американский транспорт с боевыми припасами, который взорвался и погиб со всеми людьми, находившимися на нем. Кроме того, он взял в плен 5 капитанов и 12 комендоров с вооруженных торговых судов. Утром 30-го он встретил своего собрата Херзинга на U-21, занятого потоплением шведского парусника, а к вечеру он сам встретился с другим парусником — маленькой трехмачтовой шхуной, которую остановил предупредительным выстрелом. Команда, казалось, покидала свое судно и, сев в шлюпки, держалась на веслах в 70 м от правого борта. Пока Шпигель внимательно рассматривал марсельскую шхуну во всех подробностях, U-93 продолжала посылать снаряд за снарядом по призу, в течение 40 минут маленькая жертва выдерживала этот смертоносный град. Шпигель не подозревал, что на кажущейся безвредной шхуне были спрятаны люди, ожидавшие, когда можно будет демаскировать спрятанные орудия и уничтожить нападающего, это было судно-ловушка «Prize» (Q-21) под командованием Сандерса. Удостоверившись, что это не ловушка и что шхуна не имеет на буксире подводной лодки, Шпигель подошел на сотню метров и отдал приказ потопить ее, целясь в ватерлинию. U-93 подошла с кормы, чтобы ничем ни рисковать, а затем начала проходить вдоль левого борта шхуны. В этот момент Сандерс дал свисток — сигнал поднять военный флаг и демаскировать орудие. На этой близкой дистанции U-93 была быстро выведена из строя. Ее боевая рубка была повреждена, переднее орудие сбито за борт, и находившиеся на судне-ловушке видели тусклое пламя внутри ее пробитого корпуса. Спустя 4 минуты U-93 исчезла, оставив на воде Шпигеля и двух матросов, которых судно-ловушка взяло в плен. Что касается «Prize», то героическими усилиями его удалось удержать на плаву и через 2 дня доставить в Кинсель. Затем он перешел в Милфорд-Хейвен (Milford Haven), едва избежав потопления лодкой U-62 .
Сандерс был награжден крестом Виктории, но, к несчастью, его карьера закончилась слишком скоро. В июне он [188] доносил, что встретился с одной или двумя подводными лодками, которые все время держались вне досягаемости, погружаясь и всплывая вновь. По всей вероятности, лодка сделала снимок или зарисовала «Prize», чтобы можно было опознавать его в будущем. В августе во время крейсерства у Ирландского берега с подводной лодкой типа D на буксире судно-ловушка встретилось с только что построенной UB-48 (Штейнбауэр), шедшей в Каттаро, и открыло огонь с дистанции 200 м, после чего лодка ушла под воду. Судно-ловушка оказалось в чрезвычайно опасном положении, так как открытием огня оно выдало себя. Ночью шедшая вместе с ним британская лодка услышала громкий взрыв, и когда всплыла, чтобы посмотреть, что случилось, то обнаружила, что Сандерс, его корабль и команда исчезли навсегда. 2 торпеды с UB-48 совершенно стерли трехмачтовую шхуну с поверхности воды.
Несмотря на свое страшное исчезновение в конце поединка с «Prize», U-93 не затонула. Когда в нее попал вражеский залп, попадание в носовую часть оглушило помощника командира лейтенанта Циглера. Когда он очнулся, то, считая, что Шпигель находится благополучно внизу, крикнул, чтобы правили зигзагами. U-93 с сильным креном на правый борт и в полупогруженном состоянии, слепая, избитая, окровавленная, уползла прочь сквозь ураган снарядов и скрылась в спасительных сумерках. Ее боевая рубка и люк, ведущий в командирское помещение, были повреждены, так что не было никакой надежды спастись путем погружения. Хотя внизу повреждений не было обнаружено, но палуба была изрешечена, а балластные и топливные цистерны пробиты U-93 не могла больше погружаться, горючего в не пробитых цистернах оставалось только для того, чтобы добраться до порта, обогнув Шотландию с севера. Как это ни кажется невероятным, Циглер довел раненую лодку до Листа (List), затем она была отбуксирована в Вильгельмсхафен, куда и прибыла 11 мая.
В апреле погибло другое судно-ловушка 21-го U-62 (Хазхаген) вышла в западные воды, и 30 апреля, в тот день, когда потерпел неудачу Шпигель, она потопила у ирландского побережья замаскированный сторожевой корабль [189] «Tulip» (Q-12), подозрение в истинном назначении которого было вызвано небольшой ошибкой в маскировке сторожевого корабля — поднятием красного (британского торгового) флага (Red Ensign), что в те дни было необычным. Его командир был взят в плен. Накануне другой шлюп-ловушка «Heather» (Q-16) заметил 2 шлюпки с командой и подводную лодку, быстро подходившую с кормы и открывшую огонь. С ловушки была спущена партия, симулировавшая панику, она направилась к лодке. В тот момент, когда лодка начала подходить в самое выгодное для стрельбы положение, показался другой сторожевой корабль, после чего противник начал погружаться. В виде последней отчаянной попытки командир «Heather» решил таранить лодку и сбросил глубинные бомбы в том месте, где исчез противник. Одновременно мимо шлюпа прошла неудачно выпущенная с лодки торпеда. Поединок закончился еще несколькими глубинными бомбами. С подводной лодки всплыли нефть и целая куча бумаги, которые в равной степени могли обозначать и -тяжелое повреждение лодки, и просто симуляцию. Некоторые подводные лодки были обязаны своим спасением тому, что выбрасывали бумаги и выпускали нефть в те моменты, когда надводный противник слишком наседал на них. В этом случае также были основания полагать, что лодка симулировала гибель, так как через несколько дней «Heather» встретил подводную лодку, которая настойчиво обстреливала его. Часть команды, симулировавшая панику, скрылась, судно-ловушка было сильно повреждено, и его верхний мостик сбит. Спрятанные комендоры терпеливо ожидали приказа стрелять. Лодка перестала стрелять по сторожевому кораблю. Один человек из команды ловушки пробрался вперед и увидел, что ее командир, Холрайт, убит. Лодка уже погружалась, и отомстить за гибель командира было невозможно. «Heather» вернулся обратно в Куинстаун.
Наконец, в Северном море одна из лодок пыталась ночью 12 апреля проникнуть в Скапа Флоу, но, обнаруженная гидрофонами и атакованная в Хокса-Саунд (Ноха Sound) моторными катерами с глубинными бомбами, она потерпела неудачу, подобно тому как U-18 при попытке войти в эту не нарушенную противником якорную стоянку Гранд-Флита [190] потерпела неудачу в ноябре 1914 г.
Повсюду подводные лодки имели успех в предсказанном истреблении жизненно необходимого для Англии торгового флота, повсюду оборона, казалось, не имела почти никакого успеха против мстительного и решительного нападения. На графике кривая потерь сделала огромный скачок вверх. Если бы этот подъем продлился еще несколько месяцев, кривая неизбежно должна была бы пересечь ординату, которая означала голод, поражение, капитуляцию! Великобритании угрожал кризис всей морской войны, кризис самого существования государства. Ее торговля и коммерческий флот, создававшиеся столетиями, быстро разваливались и рассыпались на ее глазах. [191]