Впереди — Одер
Наступая к западу от Познани, войска 11-го гвардейского танкового корпуса к исходу 25 января вышли на рубеж Пинне — Сливно. Впереди, примерно в 25–30 км, была р. Обра, преграждавшая дальнейший путь на запад. По ней и проходила довоенная польско-германская граница. Приближался долгожданный час вступления советских войск на территорию Германии.
К тому времени Красная Армия одержала крупные победы над гитлеровским вермахтом. Наши Вооруженные Силы громили врага в Восточной Пруссии, в Чехословакии и Венгрии. Наибольшие успехи были достигнуты советскими войсками, наступавшими на главном стратегическом направлении — берлинском. Завершая освобождение Польши, они готовились нанести новые удары по противнику, которые должны были вывести наши армии непосредственно к фашистской столице.
Выход на Одер, откуда оставалось около 60 км до Берлина, — такова и была в то время задача ударной группировки 1-го Белорусского фронта, мощным клином врезавшейся в оборону гитлеровцев. Его острие образовали корпуса 1-й гвардейской танковой армии, в том числе 11-й гвардейский танковый. Им и предстояло первыми нанести новый удар по врагу.
11-му гвардейскому танковому корпусу было приказано форсировать Обру и выйти в район населенных пунктов Глайссен, Циленциг, Лангенпфюльд, Тауэрциг. Дальнейшая его задача состояла в том, чтобы сильным передовым отрядом к утру 29 января захватить переправы через Одер и плацдарм на западном берегу этой реки на участке Кюстрин — Геритц. В тот же день туда должны были выйти и главные силы корпуса.
Сложность задачи усугублялась невыгодными для наступающих условиями местности. Необходимо было форсировать одну за другой [290] две реки, поскольку р. Одер, стекая с гор Чехословакии, тянется на северо-запад через Польшу и севернее Глогау поворачивает почти прямо на запад, а затем южнее Франкфурта-на-Одере — на север. Таким образом, эта река с юга и запада обрамляла участок предстоящего наступления. На севере его протекала р. Варта, с востока прикрывала р. Обра.
Этот четырехугольник представлял идеальные условия для обороны. Проникнув в него после форсирования Обры, наступающие могли оказаться в естественной ловушке, насквозь простреливаемой и спереди, и слева — из-за Одера, и справа из-за Варты. Причем узкое междуречье Варты и Одера изобиловало бесчисленными речушками и озерами, сковывающими маневр наступающих войск. Кроме того, противник имел еще и возможность фланговым ударом вдоль р. Обры отрезать прорвавшиеся войска.
Такова, видимо, и была идея, которой руководствовалось еще до войны германское командование, создавая здесь так называемый Мезеритцкий укрепленный район. Первая его полоса проходила вдоль р. Обры, но основной являлась вторая — тянувшаяся примерно в 25 км западнее через все междуречье Варты и Одера. Чтобы представить ее характер, следует иметь в виду, что она была одной из двух крупнейших оборонительных систем Германии. На западе таким щитом считалась линия Зигфрида, на востоке — Мезеритцкий укрепленный район. К его совершенствованию гитлеровское командование приступило после тяжелого поражения своих войск под Сталинградом. За два года он был значительно усилен и, разумеется, объявлен неприступным.
Нужно подчеркнуть, что многие из предпосылок эффективного использования врагом этого укрепленного района были ликвидированы в результате сокрушительных ударов Красной Армии на всем советско-германском фронте.
Так, важнейшим фактором являлся обусловленный этими ударами общий подрыв мощи вермахта. Противник обладал еще немалыми силами, но их уже катастрофически не хватало для заделывания многочисленных брешей, непрерывно пробиваемых в его обороне стремительно наступающими советскими войсками. Это вынуждало гитлеровское командование бросать свои уже изрядно оскудевшие резервы то на один, то на другой находящийся под угрозой участок, нередко опаздывая занять подготовленные рубежи. Во многих случаях противника и в этом опережали советские войска.
Несколько забегая вперед, следует отметить, что наши воины опередили врага и в период прорыва Мезеритцкого укрепленного района 11-м гвардейским танковым и наступавшим слева от него 8-м гвардейским механизированным корпусами 1-й гвардейской танковой армии. Полностью выдвинуть сюда предназначавшиеся войска гитлеровское командование не успело. Так, 5-й горнострелковый корпус СС, перебрасываемый специально для этой цели из Югославии, еще только начал подходить с юго-запада к Одеру. В результате 1-й гвардейской танковой армии противостояли только части 21-го армейского корпуса. Таким образом, стремительное наступление наших [291] соединений застало укрепленный район лишь частично занятым войсками противника.
Кроме того, враг оказался не в состоянии эффективно использовать для обороны выгодные естественные условия местности. Так, он не мог действовать против флангов 1-й гвардейской танковой армии, поскольку справа и слева от нее наступали другие войска 1-го Белорусского фронта, а к северу и к югу от них успешно продвигались на запад армии соседних фронтов.
Во всем этом сказались не только грандиозный размах наступления Красной Армии, но и неизмеримое превосходство советского военного искусства. Нанося противнику мощные удары в широкой полосе, достигавшей 500 км, наши войска практически лишили его возможности предпринимать в оперативном масштабе какие-либо иные действия, кроме попыток сдерживания с фронта. В то же время, терпя одно за другим тяжелые поражения, противник нес столь огромные потери, что сила его сопротивления неизбежно ослабевала. Советское наступление было не только мощным, но стремительным, следствием чего и являлось упреждение противника в занятии подготовленных рубежей обороны.
Решающую роль в достижении невиданно быстрых темпов наступления Красной Армии играли ее подвижные войска. Примером тому являются и действия 1-й гвардейской танковой армии, которая только в Висло-Одерской операции, наступая в составе ударной группировки 1-го Белорусского фронта, к исходу 25 января, т. е. за 16 дней после ввода в прорыв, продвинулась на запад более чем на 400 км.
Перечисленные факторы, разумеется, значительно улучшили условия для действий 1-й гвардейской танковой армии, в том числе и 11-го гвардейского танкового корпуса, по прорыву Мезеритцкого укрепленного района и выходу на Одер.
Тем не менее эта задача оставалась нелегкой. Хотя противник и не успел занять войсками все сооружения укрепленного района, все же он располагал здесь значительными силами. По данным разведки, противостоявшие части 21-го армейского корпуса имели до 150 артиллерийских орудий и 500 пулеметов, большое число минометов, а также располагали танками и самоходными установками. Кроме того, на вооружении оборонявшихся было свыше 2 тыс. фаустпатронов.
Опирались же все эти войска, как уже отмечено, на чрезвычайно мощные оборонительные сооружения. Первая линия укрепленного района, проходившая в основном по р. Обре, насчитывала свыше 30 дотов и дзотов. Но это были, как говорится, цветочки. Основным являлся рубеж в 20–30 км западнее, тянувшийся по линии Мезеритц — Швибус.
Главная линия укрепленного района имела глубину в несколько десятков километров. На 1 км фронта насчитывалось до семи дотов и дзотов. Железобетонные и стальные доты размером 15X20 м с двухметровыми стенами были перекрыты земляными подушками высотой 2–3 м, над которыми возвышались купола диаметром до 3 м [292] из многомиллиметровой брони или артиллерийские бронебашни, выдвигаемые из глубины специальными подъемниками.
Все сооружения соединялись подземными тоннелями, вырытыми на глубине до 35 м и имевшими высоту до 2 м и ширину до 3,5 м. Глубоко под землей размещались штабы, узлы связи, склады боеприпасов и госпитали, электростанции, насосные установки. С дотами они соединялись мощными лифтами. На подступах и во всей глубине обороны были вырыты противотанковые рвы и канавы-ловушки, установлены противотанковые надолбы в 6–7 рядов.
Обстановка для наших войск осложнялась и тем, что перед началом штурма укрепленного района они не имели подробных данных о нем, поскольку разведке еще не удалось проникнуть в глубину вражеской обороны.
Для выполнения поставленной задачи командир корпуса А. X. Бабаджанян принял решение наступать главными силами в направлении населенного пункта Альт-Тирштигель, расположенного на берегу Обры. В качестве передового отряда должна была действовать 45-я гвардейская танковая бригада со средствами усиления. Ей приказывалось продвигаться из района Сливно на Нойштадт, Болевиц и, овладев ими, выйти к Альт-Тирштигелю, где и форсировать реку.
Вслед за передовым отрядом несколько левее его предстояло наступать 40-й гвардейской танковой и 27-й гвардейской мотострелковой бригадам. Правее же, из района Пинне, должна была нанести удар на Бирнбаум 44-я гвардейская танковая бригада, усиленная 1454-м самоходно-артиллерийский полком.
Наступление началось утром 26 января. В этот день успешно действовал передовой отряд под командованием полковника Н. В. Моргунова. Продвигаясь с боями и выбивая противника из опорных пунктов, он овладел Нойштадтом и Болевицем, а к исходу дня достиг р. Обры в районе Альт-Тирштигеля. Таким образом, части 11-го гвардейского танкового корпуса первыми во фронте вышли на довоенную польско-германскую границу.
Это знаменательное событие способствовало дальнейшему нарастанию наступательного порыва личного состава корпуса. Оно было отмечено краткими митингами в частях и подразделениях. Советские воины заявили, что не пожалеют сил и самой жизни для окончательного разгрома фашистской Германии. Большое воодушевление вызвала полученная в тот день телеграмма Маршала бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, в которой он поздравил воинов 11-го гвардейского танкового корпуса с достигнутым успехом и пожелал им столь же отважно и умело продолжать наступление на Берлин{163}.
Оборона противника тянулась по западному берегу Обры и была, как уже отмечено, довольно сильной. В мощный опорный пункт был превращен противником городок Альт-Тирштигель. Оборонялся на этом участке усиленный пехотный полк, только что прибывший из [293] района Берлина. Частью сил он занял также предмостное укрепление на восточном берегу. Заранее подготовленный рубеж и особенности местности, изобиловавшей озерами и каналами, создали исключительные трудности для форсирования Обры.
С ходу преодолеть ее не удалось. Начав утром 27 января бой за переправу, передовой отряд лишь на следующий день смог форсировать реку южнее Альт-Тирштигеля, да и то лишь силами подразделений автоматчиков. Их хорошо поддержали танкисты и артиллеристы, разгромившие врага на предмостном укреплении. Бой был крайне ожесточенным. Противник понес немалые потери, но не избежали их и наши части. Так, смертью храбрых пал лейтенант Л. К. Агибалов, его «тридцатьчетверка» была подбита. Однако она успела огнем и гусеницами уничтожить шесть фашистских минометов, две автомашины с боеприпасами и десятки гитлеровцев.
Овладев небольшим плацдармом на западном берегу, мотопехота сразу же подверглась яростным контратакам. Поддерживаемая с восточного берега огнем танков и артиллерии корпуса, горстка советских воинов стойко удерживала захваченные позиции. Тем временем саперы приступили к строительству моста. Но плацдарм был слишком мал, чтобы обеспечить наведение переправы, а имевшихся там сил для его расширения не хватало. В результате противнику удалось мощным артиллерийским налетом потопить понтоны.
Столь же безуспешными оказались и дальнейшие попытки форсировать Обру в этом месте главными силами передового отряда. Пришлось искать другой участок.
Командир корпуса А. X. Бабаджанян остановил свой выбор на районе в 6 км севернее Альт-Тирштигеля. Там, как выявила к тому времени разведка, оборонительная полоса также имела несколько рядов траншей и была насыщена противотанковыми и противопехотными заграждениями. Условия местности были не лучше, чем в районе Альт-Тирштигеля. Но на том участке противник оборонялся меньшими силами, и это позволяло надеяться на более успешный результат.
Чтобы отвлечь внимание врага, 45-й гвардейской танковой бригаде было приказано демонстрировать дальнейшие атаки в прежнем районе. Задача же прорыва фашистской обороны в новом месте была возложена на подошедшую 40-ю гвардейскую танковую бригаду.
В ночь на 29 января эта бригада под командованием подполковника М. А. Смирнова совершила маневр к северу. Участок для форсирования был намечен заранее. Подойдя к нему, танки и артиллерия открыли сильный огонь по противоположному берегу. Удар был неожиданным для врага. Гитлеровцы не успели опомниться, как автоматчики бригады под прикрытием огня с восточного берега форсировали реку.
Переправу мотострелкового батальона возглавил его командир, майор В. И. Уруков. Одним из первых вместе с ротой старшего лейтенанта В. Ф. Калужских он достиг западного берега и сразу же повел своих бойцов в атаку. Смелым ударом враг был отброшен на 450 м от реки. Тем временем на западный берег подоспели остальные [294] роты, и батальон закрепился на захваченном плацдарме, обеспечив наведение понтонного моста и переправу танков.
За этот подвиг многие воины батальона были награждены орденами и медалями. А их отважному командиру Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза. Увы, ему не довелось об этом узнать. Гвардии майор Виталий Иванович Уруков в том же бою за плацдарм на Обре был смертельно ранен. Его под огнем противника вынес с поля боя рядовой В. П. Мацюк, награжденный за храбрость и спасение командира орденом Славы 3-й степени. Орденом Красного Знамени был награжден старший лейтенант В. Ф. Калужских, принявший командование батальоном и умело организовавший оборону захваченного плацдарма.
На этот раз противнику не удалось помешать наведению переправы. Личный состав 134-го отдельного гвардейского саперного батальона майора И. А. Бирюкова, неоднократно отличившийся при преодолении многочисленных рек, и здесь проявил себя геройски. Саперы работали под огнем врага, в ледяной воде. Буквально на глазах вырастал тяжелый понтонный мост. И вот уже пошли по нему танки, самоходки, полевые орудия.
Первым 29 января переправился через реку танковый взвод старшего лейтенанта А. А. Павленко. Он с ходу вступил в бой, а за ним — одно за другим остальные подразделения 40-й гвардейской танковой бригады.
В тот же день полковник А. X. Бабаджанян перебросил сюда также 27-ю гвардейскую мотострелковую, 45-ю гвардейскую танковую бригады и части усиления. В течение нескольких часов все они переправились по сооруженному саперами мосту на западный берег. Одновременно и 44-я гвардейская танковая бригада, действовавшая севернее, в районе Бирнбаума, успешно форсировала Обру и, наступая далее на юг, соединилась с главными силами корпуса.
Таким образом, к исходу 29 января 11-й гвардейский танковый корпус, преодолев первую полосу Мезеритцкого укрепленного района, вступил на территорию фашистской Германии{164}. В боях за переправы через Обру его соединения и части уничтожили 3100 вражеских солдат и офицеров, 9 танков, 4 самоходных орудия, 23 пушки, 22 миномета. 80 пулеметов, взяли 498 пленных и захватили 10 военных складов{165}.
Но это было лишь начало боев на пути к Одеру. Впереди лежала главная оборонительная полоса Мезеритцкого укрепленного района.
Дальнейшему наступлению 11-го гвардейского танкового корпуса предшествовала краткая, но весьма тщательная подготовка.
К тому времени разведка располагала уже некоторыми данными о системе обороны в укрепленном районе. Она также обнаружила участок вблизи населенного пункта Калау, на котором оказались нетронутыми мосты через противотанковые рвы.
Это могла быть ловушка. [295]
Но подобная мысль не подтверждалась данными разведки, показывавшими, что данный участок был сравнительно слабо оборудован дотами и оборонялся незначительными силами. Резко отличаясь в этом отношении от всех других, он явно имел какое-то особое предназначение. Какое? Скорее всего он мог служить исходным районом для нанесения контрудара танками, тем более что и подходы к нему из глубины обороны были, как выяснилось потом, подготовлены для быстрого выдвижения танковых частей.
Сомнений не оставалось: противник намеревался здесь нанести контрудар и в нужный момент наглухо закрыть проходы с фронта. В то же время разведчики не обнаружили на этом участке ни танков, ни приготовлений к контратаке. Причиной тому могла быть задержка с подходом вражеских войск, предназначенных для нанесения контрудара.
Эти предположения, впоследствии подтвердившиеся, привели к выводу о необходимости действовать безотлагательно. Нужно было не только сорвать замысел противника, но и воспользоваться для прорыва укрепленного района тем самым путем, который оставило для себя вражеское командование.
Приняв такое решение, командир корпуса приказал 44-й гвардейской танковой бригаде совместно с 1454-м самоходно-артиллерийский полком действовать в качестве передового отряда. Она была усилена саперными подразделениями, предназначавшимися для расчистки участка от надолбов и возможных минных полей. Вслед за передовым отрядом в глубь укрепленного района должны были проникнуть и главные силы корпуса. Их намечалось выдвинуть к участку прорыва по двум маршрутам: справа — 40-ю гвардейскую танковую и 27-ю гвардейскую мотострелковую бригады, слева — 45-ю гвардейскую танковую с корпусными частями усиления.
В 16 часов 29 января передовой отряд корпуса во главе с полковником И. И. Гусаковским начал стремительное наступление с плацдарма на западном берегу Обры. Приблизившись к району южнее Мезеритца, он оттуда повернул на юго-запад и, сбивая вражеские заслоны, к 20 часам с ходу овладел деревней Калау. За ней и находился намеченный участок прорыва главной полосы укрепленного района.
Был темный зимний вечер. Смутно виднелись надолбы, ров, чуть дальше поблескивало озеро. Что ждет впереди наших воинов? Не затаился ли в неведомых нам укреплениях враг, изготовившийся к внезапному удару? Да и по-прежнему ли сохранены мосты? Все эти вопросы требовали ответа, и получить его нужно было до начала атаки. Полковник И. И. Гусаковский принял решение лично разведать участок прорыва. С небольшой группой командиров частей и саперами он двинулся вперед. Был обследован каждый клочок земли на пути предстоящего наступления.
Да, все было так, как описали разведчики. Вплоть до г. Хохвальде не оказалось даже установленных мин.
Чтобы читателю были яснее причины столь необыкновенной удачи, следует подчеркнуть, что передовой отряд корпуса достиг [296] укрепленной полосы в районе Калау раньше поспешно выдвигавшихся сюда с запада частей 5-го горнострелкового корпуса СС. Как будет видно из дальнейших событий, наши воины опередили врага всего лишь на несколько часов. Но эти часы оказались поистине бесценными, и передовой отряд успешно использовал их.
Саперы бесшумно проверили минные поля и мосты. Уже к 22 часам путь был свободен.
Но и после этого И. И. Гусаковский действовал с максимальной предусмотрительностью. Первыми по его приказанию пошли вперед автоматчики под командованием капитана В. С. Юдина, потом танковый батальон известного своей храбростью майора А. А. Карабанова, а за ними и все остальные части передового отряда, включая 1454-й самоходно-артиллерийский полк подполковника П. А. Мельникова.
Именно в это время с запада выдвигалась для занятия рубежа в районе Хохвальде боевая группа «Рейнгард». Она уже обогнула расположенное за городком оз. Хохвальдер-зее, когда с востока к нему прорвались части передового отряда 11-го гвардейского танкового корпуса. Они оказались лицом к лицу с врагом на узких перешейках между глубокими оврагами, озером и небольшой безымянной речушкой, текущей на север.
Здесь и вспыхнул ночной встречный бой. В схватку с противником вступил шедший впереди батальон А. А. Карабанова. Наша танкисты еще раз доказали, что они могут успешно действовать и ночью. В ходе полуторачасового боя группа «Рейнгард» была разгромлена.
Тяжелую потерю понес в этом бою батальон: был убит его бесстрашный командир майор А. А. Карабанов. Вражеская пуля подстерегла его в последние минуты боя, когда он высунулся из люка, чтобы осмотреть местность. Один из лучших офицеров корпуса коммунист Алексей Алексеевич Карабанов являлся примером отваги и самоотверженности в борьбе с врагом. В бою он всегда был там, где особенно трудно, где требовалось организовать умелый маневр. Родина высоко оценила боевые заслуги А. А. Карабанова. Он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Разгромом боевой группы «Рейнгард» батальон, который теперь возглавлялся заместителем командира капитаном П. А. Днепровым, расчистил путь на запад всему передовому отряду. Вражеское командование поспешно бросило в район Хохвальде новые силы. Но когда они прибыли сюда, передовой отряд был уже далеко. 44-я гвардейская танковая бригада полковника И. И. Гусаковского и 1454-й самоходно-артиллерийский полк подполковника П. А. Мельникова, стремительно двигаясь на запад, к утру 30 января вышли в район Тауэрциг — Мальсув.
Итак, передовой отряд в полном составе прорвался в тыл Мезеритцкого укрепленного района. Это был крупный успех. Однако главным силам корпуса, подошедшим к участку прорыва на рассвете 30 января, не удалось пройти тем же путем. Он был уже закрыт подоспевшими войсками противника. Вражеские саперы успели прочно заделать проход, использованный передовым отрядом, [297] разобрали мосты. Выдвинувшиеся сюда войска заняли доты, подтянулись фашистские танки и части, вооруженные фауст-патронами. Лишь следы танков и самоходок, уходившие в глубь укрепленного района, свидетельствовали о том, что здесь совсем недавно прорвался передовой отряд.
Связи с ним не было. Ведь теперь он оторвался от главных сил на 50 км, а это расстояние превышало дальность действия имевшихся у него раций. Для установления связи были высланы два самолета У-2. Но один из них подбили вражеские зенитчики, а второй в сплошном тумане, стоявшем над землей, сбился с курса и вернулся. Таким образом, судьба передового отряда была для командования корпуса неясной. Но полковник А. X. Бабаджанян достаточно хорошо знал ушедших в прорыв воинов и возглавлявшего их И. И. Гусаковского, отважного и опытного командира. Не было сомнений в том, что они выполнили поставленную задачу. Тем не менее срочно нужна была связь, чтобы получить координаты передового отряда и немедленно принять меры для оказания ему необходимой помощи.
Выход был найден. Полковник Гусаковский направил промежуточную радиостанцию под соответствующей охраной в район восточнее своего расположения. Через нее и осуществлялась теперь связь с командным пунктом корпуса. Выяснилось, что, прорвавшись в район Тауэрциг — Мальсув и будучи контратакован там противником, передовой отряд занял круговую оборону и ведет бой.
Военный совет 1-го Белорусского фронта потребовал от командования 1-й гвардейской танковой армии «быстрее оказать помощь передовому отряду 11-го гвардейского танкового корпуса»{166}. В районе боевых действий 44-й гвардейской танковой бригады и 1454-го самоходно-артиллерийского полка с целью их поддержки с воздуха наша авиация начала наносить бомбоштурмовые удары по контратакующему противнику. Одновременно она поддерживала войска 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов, штурмовавшие главную полосу укрепленного района.
Полковник А. X. Бабаджанян прежде всего предпринял попытку прорыва на участке, где прошел передовой отряд. Эта задача была возложена на 45-ю гвардейскую танковую бригаду. Но атака не увенчалась успехом. Наши части были встречены мощным организованным огнем противника и отошли на исходные позиции.
Во второй половине дня, когда подтянулась вся артиллерия корпуса, удары были нанесены на двух направлениях. У деревни Калау новую атаку предприняла 45-я гвардейская танковая бригада полковника Н. В. Моргунова, а севернее, в районе населенного пункта Ниптер, — 40-я гвардейская танковая бригада подполковника М. А. Смирнова. Их батальоны автоматчиков были усилены подразделениями 27-й гвардейской мотострелковой бригады подполковника М. П. Соловьева.
На обоих участках удалось к исходу дня огнем артиллерии разбить надолбы. Вперед пошли саперы, начавшие расчищать проходы [298] для танков. Преодолевая сильное сопротивление противника, 45-я гвардейская танковая бригада медленно продвигалась в направлении Хохвальде, 40-я — в направлении Обер-Герцих. Еще более ожесточенный характер приняли бои у первой линии противотанковых рвов. Действия наших частей очень осложняло наличие в этих районах целой цеди озер, соединенных болотистыми речушками. Преодолеть их танками с ходу оказалось невозможно.
В поисках обходного пути головной усиленный батальон 40-й гвардейской танковой бригады, возглавляемый майором М. А. Колбасиным, приблизился к Обер-Герциху, однако в районе этого населенного пункта встретил сильную группу противника, выдвигавшуюся со стороны Мезеритца. Вновь вспыхнул яростный бой. Тем временем основные силы бригады наносили удары по врагу в районе Каиншта. Шаг за шагом продвигаясь вперед, они в ночь на 31 января под покровом темноты преодолели первый противотанковый ров и уничтожили прикрывавшие его доты.
Утром 31 января разведка донесла, что в районе севернее Мезеритца противник сосредоточивает значительные силы для контрудара в направлении Писке, рассчитывая, видимо, выйти во фланг и в тыл 11-му гвардейскому танковому корпусу и подходившим с востока 134-й и 370-й стрелковым дивизиям. Доложив командарму данные разведки, полковник А. X. Бабаджанян получил приказание вывести из боя 45-ю гвардейскую танковую бригаду и к исходу дня сосредоточить ее у. развилки шоссе в 10 км юго-западнее Бирнбаума.
Вследствие этого бой на главной полосе укрепленного района теперь продолжала вести лишь 40-я гвардейская танковая бригада подполковника М. А. Смирнова с частями усиления. Наступая в районе Каиншта, она в немалой степени содействовала успеху стрелковых войск 8-й гвардейской армии, овладевших в тот день Мезеритцем. 45-я же гвардейская танковая бригада заняла оборону к юго-западу от Бирнбаума. В соответствии с поставленной задачей ее подразделения стали в засаде на широком фронте и во взаимодействии с 370-й стрелковой дивизией перекрыли предполагаемое направление вражеского контрудара на Писке.
Силы 11-го гвардейского танкового корпуса оказались рассредоточенными на нескольких направлениях. Это грозило приостановить его наступление, что в свою очередь еще более осложнило бы положение передового отряда, продолжавшего сражаться в окружении в тылу укрепленного района. Но в тот же день благоприятно сложилась обстановка к северу от Швибуса, где наступал левый сосед — 8-й гвардейский механизированный корпус. В результате двухдневных боев его части, нащупав слабое звено во вражеской обороне, прорвали ее и устремились на запад.
Это позволяло и 11-му гвардейскому танковому корпусу обойти укрепленный район на участке севернее Швибуса. Получив соответствующее приказание командования армии и передав свои участки стрелковым частям, войска корпуса вышли из боя. На прежнем рубеже, юго-западнее Бирнбаума, была оставлена лишь часть сил 45-й гвардейской танковой бригады. Главные же силы корпуса полковник [299] А. X. Бабаджанян повернул влево. Стремительным маневром они вслед за 8-м гвардейским механизированным корпусом уже к исходу 31 января проникли в тыл укрепленного района.
В ту ночь во всех частях и подразделениях корпуса узнали о переданном из Москвы по радио приказе Верховного Главнокомандующего. В нем говорилось: «Войска 1-го Белорусского фронта, продолжая успешное наступление к западу и юго-западу от Познани, пересекли германскую границу, вторглись в пределы Бранденбургской провинции и сегодня, 31 января, с боем овладели городами Ландсберг, Мезеритц, Швибус и Цюллихау — крупными узлами коммуникаций и мощными опорными пунктами обороны немцев, прикрывающими подступы к Франкфурту-на-Одере»{167}. В числе соединений, которым Верховный Главнокомандующий объявлял благодарность, были упомянуты и «танкисты полковника Бабаджаняна, полковника Гусаковского, подполковника Смирнова и полковника Моргунова»{168}.
Приказы Верховного Главнокомандующего, которыми отмечались победы Советских Вооруженных Сил в те грозные годы, оказывали мощное воздействие на воинов, на весь наш народ. Они вызывали огромное воодушевление, придавали новые силы для тяжкой кровопролитной борьбы с врагом. Особенно радостно было услышать или прочитать в приказе упоминание о боевых успехах своего соединения, своей части. Благодарность Родины была лучшей наградой.
Легко поэтому представить, что означал приведенный выше приказ для каждого солдата и офицера 11-го гвардейского танкового корпуса.
Обстановка не позволяла не только провести собрание или митинг по этому случаю, но не было даже времени на то, чтобы полностью зачитать личному составу текст приказа. Ведь корпус не просто находился на марше, а продвигался со всей возможной быстротой в тылу врага, спеша на выручку к своему передовому отряду, сражавшемуся уже двое суток в окружении. И была еще главная задача: как можно скорее соединиться с передовым отрядом и стремительно наступать дальше, к Одеру.
Но долгих речей и не требовалось. Из уст в уста, от экипажа к экипажу, от расчета к расчету, от воина к воину в считанные минуты облетела все соединения и части радостная весть. Она словно стряхнула усталость, осветила улыбкой почерневшие от многодневных тяжелых боев лица. Каждый понимал: взятие Ландсберга, Мезеритца и Швибуса означало, что наши войска на широком фронте вступили на территорию Германии, что близок окончательный разгром фашистского рейха.
Вперед, на Берлин! Эти слова, не раз повторявшиеся советскими [300] воинами в битвах под Москвой и под Курском, на Днепре и Висле, обрели особый смысл теперь, когда до логова врага оставались десятки километров.
И с еще большим воодушевлением устремились вперед гвардейцы. Обойдя севернее Швибуса главную полосу Мезеритцкого укрепленного района, главные силы корпуса повернули на северо-запад и, продвигаясь по маршруту Либенау, Лагов, вновь вошли в свою полосу. Уже к утру 1 февраля они достигли района Тауэрциг — Мальсув. С ходу нанеся удар по вражеской группировке, продолжавшей контратаковать передовой отряд, корпус обратил ее в бегство.
К тому времени противник во всем междуречье Варты и Одера разгромленный наступающими советскими войсками, поспешно отступал на запад. Разрозненные его группы спешили переправиться через Одер, где вражеское командование собирало силы, чтобы остановить натиск Красной Армии на берлинском направлении. Задача, поставленная 11-му гвардейскому танковому корпусу, как и соседним соединениям, требовала упредить отступающего противника в выхода на Одер, с ходу форсировать эту реку и захватить плацдарм на ее западном берегу.
Поэтому войска корпуса, не задерживаясь в районе Тауэрцига — Мальсува, в то же утро вновь перешли в наступление. На этот раз удар наносился на г. Геритц, расположенный на восточном берегу Одера.
Расстояние, которое предстояло преодолеть, было невелико. Но впереди, с флангов и в тылу наших наступающих войск в этом районе было много небольших групп гитлеровских подразделений. Одни из них действовали против корпуса с фронта, безуспешно пытаясь остановить его продвижение к Одеру. Другие, отступая, стремились прорваться к реке через наши боевые порядки.
Будучи разрозненными, эти группы серьезной силы не представляли. Однако вследствие их активности части корпуса при продвижении к Одеру вели непрерывные бои, особенность которых состояла в том, что в них нередко приходилось участвовать и тыловым подразделениям.
Так, довелось вступить в бой не только личному составу медсанбата, но и находившимся в нем легкораненым. Это произошло в одной из деревень, где в тот день развертывался корпусной медицинский пункт. Едва разместили раненых и установили опознавательные знаки Красного Креста, как загремели выстрелы. До 150 фашистских солдат и офицеров пытались окружить медпункт и уничтожить всех находившихся в нем. Личный состав медсанбата под командой майора медицинской службы А. М. Пометова занял круговую оборону. Отогнав гитлеровцев, он затем перешел в атаку. В ней участвовали и те из раненых, кто мог держать оружие. Вражеская группа была разгромлена. 79 солдат и офицеров из ее состава были взяты в плен, остальные уничтожены.
Таких случаев было множество. Корпус продвигался вперед, ведя короткие, но крайне ожесточенные бои. Поэтому он лишь к 22 часам 1 февраля вышел к восточной и южной окраинам г. Геритца. [301]
Завязался ночной бой за город. Противник яростно оборонялся, цепляясь за каждую складку местности на подступах к Геритцу. Особенно упорное сопротивление оказали гитлеровцы в районе моста через канал, проходивший к востоку от города. Как потом выяснилось, он был заминирован, но вражеское командование медлило со взрывом, чтобы дать возможность своим отступавшим с востока частям воспользоваться мостом. Он охранялся довольно значительной группой, вооруженной фауст-патронами.
В то время как главные силы корпуса продолжали бои с пытавшимися пробиться к Одеру отходившими вражескими частями, к каналу подошла 40-я гвардейская танковая бригада. Подполковник М. А. Смирнов поручил захват моста двум танковым взводам под командованием старшего лейтенанта А. А. Павленко и младшего лейтенанта Н. А. Самойлова. И они с честью выполнили эту задачу. Внезапно выйдя из-за укрытия, танки на максимальной скорости ворвались на мост, огнем и гусеницами уничтожая ошеломленных гитлеровцев.
Стремительными и неотвратимыми были и дальнейшие действия войск корпуса по овладению Геритцем и выходу к Одеру. Несомненно, их успеху способствовала большая деморализация противника. Гитлеровский генерал Ф. Меллентин впоследствии так описывал действия советских войск в те дни: «...Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что их Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий... Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времен гибели Римской империи»{169}.
Действительно, мощные удары наших войск были неотразимы. Они особенно усилились при подходе к Одеру. Об этих днях Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал впоследствии: «Наступление развивалось стремительно. Главные силы фронта, разгромив разрозненные части противника и сломив его сопротивление на Мезеритцком укрепленном рубеже, к 1–4 февраля вышли на Одер и захватили на его западном берегу в районе Кюстрина (Костшин) очень важный плацдарм»{170}.
Одним из соединений, которые первыми выполнили эту задачу, был и 11-й гвардейский танковый корпус. Захватив мост через канал, танкисты младшего лейтенанта Н. А. Самойлова первыми ворвались в Геритц. За ними вступили на его улицы остальные подразделения 40-й гвардейской танковой бригады и 1454-й самоходно-артиллерийский полк. Бой продолжался всю ночь. К 9 часам утра 2 февраля наши части полностью овладели городом, очистив его от противника. При этом были захвачены сотни пленных.
В то же утро противник предпринял контратаку из района Кюстрина. В ней участвовали значительные силы пехоты, поддерживаемые [302] танками. Враг пытался выбить наши части из Геритца и отбросить их от Одера.
Отбить контратаку командир корпуса приказал 40-й гвардейской танковой бригаде и 1454-му самоходно-артиллерийскому полку. Танковый батальон Героя Советского Союза Б. П. Иванова и артиллеристы подполковника П. А. Мельникова встретили противника уничтожающим огнем из засад. Фашистские танки запылали после первых же залпов. Но вражеская пехота продолжала лезть напролом, пытаясь прорваться к городу. Тогда наши танки и самоходки перешли в атаку. Огнем и гусеницами они довершили разгром гитлеровцев.
К этому времени главные силы корпуса уже начали форсирование Одера под прикрытием огня своей артиллерии.
Как не раз бывало и прежде, проложить дорогу на западный берег предстояло автоматчикам. Эта задача выпала батальону Героя Советского Союза капитана В. С. Юдина из состава 44-й гвардейской танковой бригады. Разведав лед, оказавшийся тонким и рыхлым, В. С. Юдин решил начать переправу силами добровольцев. Подобрать их он поручил младшему лейтенанту А. В. Меньшикову. К тому немедленно обратились все солдаты его взвода с просьбою назначить их в головную группу. Но нужны были пока лишь шестеро. Выбрав самых выносливых, лейтенант Меньшиков повел их за собой. И вот семеро смелых, натянув на себя маскировочные халаты и как бы слившись с белизной ледяного покрова, дерзким броском преодолели реку. За ними стремительно последовали сначала взвод, а затем и весь батальон.
Первыми достигнув западного берега, автоматчики во главе с А. В. Меньшиковым{171} атаковали боевое охранение противника. От неожиданности удара гитлеровцы обратились в бегство. Действуя теперь уже во главе всего своего взвода, А. В. Меньшиков приказал начать преследование противника. Враг попытался укрыться в прибрежном населенном пункте Рейтвейн, но был разгромлен еще до того, как достиг его. В первой схватке на западном берегу наши автоматчики уничтожили до 60 гитлеровцев и взяли 22 пленных.
Но на подступах к Рейтвейну возникло серьезное препятствие. Здесь автоматчики младшего лейтенанта Меньшикова были остановлены пулеметным огнем противника. Командир взвода приказал залечь. Прислушавшись, он понял, что путь преграждает всего лишь один пулемет. Находившиеся рядом с командиром сержант Ф. С. Гуделевич и младший сержант Н. П. Бондаренко вызвались уничтожить фашистских пулеметчиков.
К вражеской траншее первым пополз Бондаренко. Приблизившись к ней, он из-за укрытия метнул гранату, а затем для верности и вторую. Один за другим прогремели взрывы. Пулемет замолчал. Гуделевичу осталось лишь проверить меткость своего боевого товарища, и вскоре он подтвердил: путь свободен. Ворвавшись в Рейтвейн, взвод выбил оттуда остатки вражеского гарнизона. [303]
Почти сразу же последовали одна за другой две контратаки подошедших с запада групп противника.
Взвод занял оборону. В эти минуты воинов, как всегда, воодушевлял пример коммунистов. Там, где было особенно трудно, рядом с автоматчиками становился замполит батальона капитан Г. И. Воробьев. Его автомат метко разил гитлеровцев. Даже будучи ранен, замполит продолжал вместе с командиром взвода руководить боем. Отбив обе контратаки, взвод обеспечил переправу всего батальона капитана В. С. Юдина, за которым вышли на западный берег и автоматчики 40-й гвардейской танковой бригады, а также две батареи легких орудий 350-го артиллерийского полка.
Так к середине дня 2 февраля частями 11-го гвардейского танкового корпуса был захвачен плацдарм размером в несколько квадратных километров.
Противник непрерывно продолжал контратаки, постепенно усиливавшиеся в связи с подходом вражеских сил. Но теперь наши автоматчики отбивали их при поддержке артиллерии. Отважно и умело действовали личный состав батареи 40-й гвардейской танковой бригады под командованием старшего лейтенанта В. С. Страхова и взвод младшего лейтенанта М. О. Сутатова из состава 350-го артиллерийского полка. Выдвинув свои орудия на прямую наводку, они метким огнем ликвидировали все попытки противника приблизиться к Рейтвейну. При этом особо отличились командир танка сержант В. С. Ланцов и командир башни старшина Г. А. Житарев. [304]
Все автоматчики и артиллеристы, участвовавшие в захвате и удержании плацдарма на западном берегу Одера, были награждены орденами. Младшему лейтенанту А. В. Меньшикову Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза.
К исходу 2 февраля корпус переправил за Одер почти все свои мотострелковые подразделения и значительную часть артиллерии. Их силами плацдарм был намного расширен. Его площадь достигала теперь 24 кв. км. Одновременно саперы подтягивали паромы, готовили переправу для танков.
Но она здесь не потребовалась. Войска корпуса, как и всей 1-й гвардейской танковой армии, получили новую задачу. До начала Берлинской операции было необходимо разгромить сильную вражескую группировку в Восточной Померании, предназначавшуюся для удара во фланг и в тыл 1-му Белорусскому фронту.
Итак, в первых числах февраля завершилась Висло-Одерская наступательная операция — одна из самых крупных в годы Великой Отечественной войны. В ходе ее Красная Армия разгромила немецко-фашистскую группу армий «А», освободила значительную часть Польши и перенесла боевые действия на территорию гитлеровской Германии. «Гитлеровцы кичились, — говорилось по этому поводу в приказе Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 г., — что более сотни лет ни одного неприятельского солдата не было в пределах Германии и что немецкая армия воевала и будет воевать только на чужих землях. Теперь этому немецкому бахвальству положен конец»{172}.
Успешное решение задач Висло-Одерской, как и многих других наступательных операций Красной Армии, в значительной степени было достигнуто в результате искусного применения технических средств борьбы. «Основная роль в развитии наступления на фронтах после прорыва обороны противника, — писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, — принадлежала танковым армиям, отдельным танковым и механизированным корпусам, которые во взаимодействии с авиацией представляли собой быстроподвижный таран огромной силы, расчищавший путь для общевойсковых армий... Глубокое проникновение бронетанковых войск в тыл противника не позволяло немецко-фашистским войскам использовать для обороны большинство заранее подготовленных рубежей»{173}.
Немалую роль в выходе советских войск на Одер сыграли воины 11-го гвардейского танкового корпуса. Действуя в составе 1-й гвардейской танковой армии, они за полмесяца с боями продвинулись на запад на 570 км, 29 января вступили на территорию гитлеровской Германии, а 2 февраля в числе первых форсировали Одер южнее Кюстрина, положив начало созданию плацдарма, с которого в дальнейшем вместе со всеми войсками 1-го Белорусского фронта нанесли завершающий удар по логову фашистского зверя.
Пока же, выполняя поставленную задачу, корпус передал захваченный [305] плацдарм за Одером 57-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии и к 4 февраля сосредоточился в районе Брайтенбруха, в 15 км к северу от Ландсберга. Здесь он находился в течение двух недель. За это время была приведена в порядок материальная часть, пополнены боеприпасы, запасы горючего и продовольствия. Соединения и части изучали опыт проведенной операции. Эта работа продолжалась и в районе Вольденберга, куда корпус выдвинулся к 18 февраля.
Там его воины встретили и 27-ю годовщину Красной Армии. Подготовка и празднование этой знаменательной даты проходили в обстановке большого подъема. Ведь прошедший год был особенно радостным для всего советского народа, для Красной Армии, которая за это время завершила изгнание захватчиков с родной земли, освободила народы многих стран от фашистского порабощения и готовилась окончательно сокрушить гитлеровскую Германию.
Памятным стал этот год и для личного состава 11-го гвардейского танкового корпуса: 26-ю годовщину Красной Армии он праздновал после разгрома корсунь-шевченковской группировки противника. Как много незабываемых событий произошло с тех пор! Проскуровско-Черновицкая, Львовско-Сандомирская, Висло-Одерская — во всех этих выдающихся наступательных операциях с честью и доблестью участвовали воины корпуса. Десятки лучших, храбрейших были удостоены звания Героя Советского Союза, сотни награждены орденами и медалями. Орденоносными стали все соединения и части корпуса.
Наиболее успешными были их действия в Висло-Одерской операции. Они представляли собой очень глубокий танковый рейд в оперативной глубине противника. Несмотря на необходимость постоянно маневрировать, корпус продвигался в среднем с темпом 40–45 км в сутки, а в отдельные дни и от 80 до 100 км, что являлось рекордным для того времени.
При этом в условиях большой глубины наступления и исключительной напряженности боев потери корпуса были небольшими. К концу операции его соединения и части имели не менее 80% первоначального личного состава и материальной части, оставались полностью боеспособными. Относительно небольшие потери — результат надежного огневого поражения противника артиллерией и авиацией, особенно в период ввода в прорыв и в последующих действиях, а также осуществления широкого маневра с целью обхода и охвата отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления противника.
Так воины корпуса вновь проявили мастерство владения новейшей боевой техникой и вооружением, умело использовали накопленный богатый опыт. Решающим условием успеха явились высокие моральные качества советских воинов, их политическая сознательность и безграничная преданность Родине, Коммунистической партии, глубокая убежденность в правоте своего дела. С этими мыслями и чувствами готовился личный состав корпуса к новым боям. [306]