Сандомирская эпопея
В район Лежайска мы двигались лесами, приняв все меры предосторожности, чтобы не привлечь к себе внимания вражеской авиаразведки. Пройдя до утра полпути, остановились на дневку, а следующей ночью продолжали марш.
В те дни скрытно перегруппировывалась к северу значительная часть войск 1-го Украинского фронта. Сюда, в полосу 3-й гвардейской армии, перемещались с львовско-перемышльского направления 13-я и 5-я гвардейские общевойсковые, 1-я и 3-я гвардейские танковые армии. Этой мощной группировке, согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования, предстояло развить стремительное наступление на северо-запад. Форсировав Вислу и захватив обширный плацдарм на ее западном берегу, войска 1-го Украинского фронта должны были тем самым создать благоприятные условия для дальнейшего наступления на Ченстохов, Краков и далее к границам Германии.
Главная роль при выполнений этой задачи возлагалась на танковые армии. В ходе предшествовавших боев войска 1-го Украинского фронта рассекли вражескую группу армий «Северная Украина» на две части, из которых одна отходила на юго-запад, к Карпатам, а другая — на северо-запад, к Висле. Для войск правого крыла фронта было очень важно достичь этой реки и форсировать ее раньше, чем противник укрепится на западном берегу и соберет там крупные силы.
От этого зависел успех всей операции. И обеспечить его должны были наши танковые армии как наиболее подвижные и маневренные объединения.
1-я гвардейская танковая армия имела задачу сосредоточиться в районе Лежайских лесов и во взаимодействии с 13-й армией нанести удар в направлении Хмелюв, Баранув, форсировать в этих районах Вислу и захватить плацдарм на противоположном берегу реки. На Хмелюв должен был наступать наш 11-й гвардейский танковый корпус, на Баранув — 8-й гвардейский механизированный. [230]
Завершив за сутки 100-километровый марш, наш корпус к рассвету 29 июля сосредоточился невдалеке от Лежайска, в районе населенных пунктов Камень-Гурка — Лависко — Лентовня. Еще в пути нас застала радостная весть: 27 июля столица нашей Родины — Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта за освобождение Львова и Станислава, а на следующий день — за овладение Перемышлём и Ярославом. В частности, в приказе Верховного Главнокомандующего от 28 июля отмечалось большое значение форсирования р. Сан и взятия Перемышля и Ярослава — важных узлов коммуникаций и мощных опорных пунктов противника, прикрывавших пути на Краков. В числе перечисленных в приказе войск, которым объявлялась благодарность, был и наш 11-й гвардейский танковый корпус.
Известие об этом было лучшим подарком для всего личного состава корпуса. Позади у нас были 10 дней непрерывных боев, в ходе которых соединениям и частям пришлось форсировать две значительные водные преграды — Буг и Сан. Вполне понятна усталость, буквально валившая с ног наших воинов. Но ее как рукой сняло, едва радио донесло из Москвы слова приказа Верховного Главнокомандующего и гром победного салюта.
Огромное воодушевление, владевшее все эти дни личным составом, еще больше возросло. И в этой обстановке высокого наступательного порыва воины корпуса деятельно, энергично готовились к нанесению нового удара по врагу и к броску через Вислу.
Эта река по обоим берегам закрыта дамбами. Ее режим регулируется гидротехническими сооружениями. Любое его нарушение, как и малейшее повреждение дамб, грозило разливом воды по всей пойме. А это, в свою очередь, могло во много раз усложнить организацию переправы войск. Впрочем, фашистское командование не успело разрушить дамбы. Видимо, оно не пошло на это потому, что в таком случае не смогли бы переправиться через Вислу все еще находившиеся к востоку от нее и отступавшие под ударами наших войск остатки разгромленных немецких дивизий.
Другая причина, несомненно, состояла в том, что мы вышли к Висле неожиданно для врага.
Надо сказать, что в район сосредоточения, а затем и в исходный район нам удалось выйти незамеченными противником. Правда, как теперь мы знаем из трофейных документов, 30 июля в журнале боевых действий немецкой 4-й танковой армии появилась следующая запись: «... Подтверждается обнаруженное разведкой средствами связи изменение направления действий 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов 1-й гвардейской танковой армии противника, которые повернули на север и продвигаются в треугольнике, ограниченном рр. Сан и Висла... Это обстоятельство заставляет сделать вывод, что противник принял новый оперативный план: ударом 1-й гвардейской танковой армии через Вислу в направлении Островец, Радом охватить фланги и взломать [231] нашу линию обороны, созданную на р. Висла, после чего войти в оперативное взаимодействие с войсками, наступающими восточнее и юго-восточнее Варшавы...»{132}.
Но к тому времени мы были уже не на пути к Висле, как полагал противник, а на берегу этой реки и даже успели частью сил форсировать ее. Таким образом, наши войска выполнили задачу по упреждению врага. Однако поскольку 30 июля форсирование реки только начиналось, немецко-фашистское командование тотчас же начало принимать меры, направленные на то, чтобы помешать переправе советских войск и отбросить их к востоку. Это сразу обострило обстановку, которая осложнялась также трудными условиями форсирования Вислы.
Да и в целом борьба войск правого крыла фронта за переправы через Вислу развивалась не совсем так, как предполагалось.
Известно, что планом фронтовой операции предусматривалось форсирование этой реки на широком фронте. При этом 3-я гвардейская армия должна была овладеть г. Сандомиром, захватив плацдармы на участке от Зембожина до Конар, 13-я — от Конар до Паланца. В полосе последней предстояло форсировать Вислу на участке Майдан — Баранув 1-й гвардейской танковой армии, а южнее — 3-й гвардейской танковой армии.
Ход событий же был следующим. 3-й гвардейской армии не удалось полностью выполнить задачу. Ее войска овладели лишь небольшими участками левого берега, после чего противник сумел приостановить дальнейшее форсирование реки и расширение плацдармов. 3-я гвардейская танковая армия, наступавшая к Висле слева от нас, повернула свои главные силы на Баранув, стремясь использовать успех, достигнутый в этом районе 8-м гвардейским механизированным корпусом нашей армии и 162-й стрелковой дивизией 13-й армии.
В результате фронт форсирования сузился. Главные события развернулись на участке Майдан — Баранув, где борьбу за переправы вела наша 1-я гвардейская танковая армия совместно с частями 450-й и 162-й стрелковых дивизий 13-й армии. Причем и здесь условия были не везде одинаковы.
Наиболее благоприятными они оказались в районе Баранува, где переправлялись левофланговый 8-й гвардейский механизированный корпус 1-й гвардейской танковой армии и 162-я стрелковая дивизия 13-й армии. Там противник в первые дни не имел крупных сил ни на восточном, ни на западном берегах реки. Благодаря этому переправа в районе Баранува в тот период подверглась в основном лишь налетам вражеской авиации, с которой вели успешную борьбу наши истребители и зенитчики.
Кроме того, еще 29 июля в районе Баранува форсировал реку 6-й мотоциклетный полк под командованием майора В. Н. Мусатова. Действуя в качестве передового отряда 1-й гвардейской танковой армии, он имел задачу первым выдвинуться к Висле, захватить паромы [232] и другие переправочные средства, с их помощью достичь левого берега и овладеть небольшим плацдармом в районе Хмелюв и Баранув. Это должно было обеспечить быструю переправу обоих наших корпусов.
Разумеется, переправочных средств полк обнаружил мало. Почти все они были угнаны врагом. Наших мотоциклистов он встретил огнем с противоположного берега. Не увенчались успехом и поиски бродов. Да и откуда было им взяться, если Висла на этом участке имела глубину свыше 2 м. Тем временем появилась вражеская авиация, атаковавшая мотоциклистов на бреющем полете. Наших истребителей пока в воздухе не было. В результате полк майора Мусатова был остановлен. Лишь ночью под прикрытием темноты ему удалось частью сил вплавь и на подручных средствах форсировать реку, но только в районе Баранува.
Это облегчило задачу подошедших туда на следующий день 8-го гвардейского механизированного корпуса и 162-й стрелковой дивизии.
Иначе сложилась обстановка на правом фланге 1-й гвардейской танковой армии, в районе Майдана, где должен был форсировать Вислу наш 11-й гвардейский танковый корпус совместно с 350-й стрелковой дивизией. Выйдя к реке на участке Нагноюв — Махув — Хмелюв, мы также не обнаружили здесь ни бродов, ни каких-либо переправ. Правее, у Тарнобжега, имелся паром, но там сильно укрепился противник, сосредоточивший в районе этого города части двух пехотных дивизий — 72-й и 88-й, а также значительное число танков и артиллерии. [233]
Он немедленно предпринял оттуда контратаки. Пришлось выдвинуть для прикрытия правого фланга корпуса и обеспечения переправ 27-ю гвардейскую мотострелковую и 40-ю гвардейскую танковую бригады с приданными артиллерийскими частями. Быстро развернувшись фронтом на север, они заняли оборону и стойко отражали непрерывные вражеские контратаки, предпринимавшиеся при поддержке крупных сил авиации.
Оценив обстановку, командование корпуса приняло решение начать форсирование реки, не ожидая подхода штатных переправочных средств.
Задача проложить дорогу войскам корпуса на левый берег выпала передовому отряду 44-й гвардейской танковой бригады в составе 3-го танкового батальона, которым теперь командовал капитан А. П. Иванов, и мотострелкового батальона во главе с капитаном К. Я. Усановым. В его распоряжении имелась лишь одна рыбачья лодка, которую разыскали и доставили местные жители. Первыми должны были двинуться на противоположный берег добровольцы-автоматчики. Одновременно командиру 134-го гвардейского саперного батальона майору И. А. Бирюкову было приказано приступить к переправе мотострелковых частей на подручных средствах, а также на сколоченных наскоро из бревен плотах.
Все это происходило в ночь на 30 июля. И еще до рассвета под прикрытием огня нашей артиллерии и танков начала переправляться на рыбачьей лодке и самодельных плотах рота автоматчиков во главе со старшим лейтенантом В. С. Юдиным, парторгом и [234] комсоргом мотострелкового батальона 44-й гвардейской танковой бригады лейтенантом Г. И. Тимошенко и старшиной С. З. Савицким.
Отважные воины действовали быстро и решительно. Противник, обнаружив плывущие лодку и плоты, открыл по ним бешеный огонь. Но автоматчики не дрогнули. 250 м, отделявшие их от левого берега, первой в считанные минуты преодолела лодка, управляемая парторгом Тимошенко. За ней причалили плоты. Часть их утонула в реке, но находившиеся на них бойцы добрались вплавь.
Задача состояла не только в том, чтобы удержаться у кромки берега. Нужно было расширить захваченный клочок земли, превратить его хотя бы в небольшой плацдарм, способный обеспечить наведение переправы для наших главных сил, стремительно подходивших к Висле с юго-востока.
И автоматчики во главе со старшим лейтенантом Юдиным смело атаковали противника. При этом они взаимодействовали с передовым отрядом 350-й стрелковой дивизии 13-й армии, также переправившимся на подручных средствах. Это была группа разведчиков и бойцов батальона капитана А. И. Якушева из 1178-го стрелкового полка подполковника Ф. А. Барбасова. Наступая совместно с ними, отряд старшего лейтенанта Юдина смелым и решительным ударом оттеснил противника от берега к деревням Старый и Новый Ходкув. А затем в ожесточенном бою выбил его и из этих населенных пунктов.
Наступившее утро осветило незабываемую картину. На всевозможных подручных средствах и легких плотах, а кое-где и вплавь преодолевали Вислу мотострелковые подразделения 44-й гвардейской [235] танковой бригады. На соседнем участке темп же способами форсировал реку батальон автоматчиков 45-й гвардейской танковой бригады. На правом берегу саперы уже разгружали прибывшие понтоны, спускали их на воду и с поразительной быстротой собирали паромы.
А вокруг на земле, в воде и в воздухе кипел бой. Фашистская авиация пыталась бомбоштурмовыми ударами воспрепятствовать нашим усилиям по форсированию реки. С левого берега по переправляющимся подразделениям продолжали вести яростный огонь вражеские артиллерия и минометы. А на правом фланге корпуса не прекращались контратаки противника из района Тарнобжега.
И все же первый успех уже был достигнут. Важную роль в обеспечении переправы сыграли смелые действия автоматчиков 44-й гвардейской танковой бригады, овладевших Старым и Новым Ходкувом, а также атака на деревню Посечна, с ходу предпринятая переправившейся мотострелковой ротой 45-й гвардейской танковой бригады. В результате захваченный плацдарм был расширен и составлял 2–3 км по фронту и столько же в глубину.
Искреннюю благодарность воинов корпуса заслужили наши славные воздушные бойцы. Краснозвездные истребители в основном нейтрализовали в этот день действия фашистской авиации в районе переправы. Отлично потрудились и зенитные части корпуса.
27-я гвардейская мотострелковая и 40-я гвардейская танковая бригады успешно отражали вражеские контратаки с севера.
Напряженный характер приняла деятельность штабов корпуса, бригад и частей усиления и обеспечения. На их плечи легло проведение всех мероприятий по организации четкого взаимодействия войск и их последовательной переброски на противоположный берег, планирование и руководство боевыми действиями по расширению первоначально захваченных плацдармов, а в 27-й гвардейской мотострелковой и 40-й гвардейской танковой бригадах еще и по отражению вражеских атак из района Тарнобжега.
Со всем этим с честью справились как штаб корпуса, возглавляемый полковником Н. Г. Веденичевым, так и штабы наших соединений и частей. Подтверждением тому были слаженные действия войск. Организация переправы была продумана во всех деталях.
И прежде при форсировании рек мы часто применяли дымовые завесы на широком фронте, мешавшие вражеской авиации обнаружить [236] наши переправы и значительно снижавшие действенность огня артиллерии противника. На этот раз было заблаговременно заготовлено такое число дымовых шашек, которое позволило нашей роте химической защиты совместно с соответствующими подразделениями полков весьма эффективно прикрыть переправы через Вислу.
К самому берегу были выдвинуты две артиллерийские батареи, специально предназначенные для уничтожения обнаруженных в реке вражеских мин.
В исключительно трудных условиях самоотверженно действовали наши гвардейцы-саперы. Работая под огнем врага, они вновь показали себя бесстрашными и умелыми тружениками войны. Командир батальона майор А. И. Бирюков четко организовал действия своих подразделений. Одно из них под руководством старшины А. В. Рябова быстро разгружало подходившие машины. Несколько точных движений, и большие плоскодонные лодки типа ДСЛ уже на воде. Проходят считанные минуты, и у берега стоят паромы. Каждый из них составлен из двух лодок и способен перевозить не только людей, но и орудия, боеприпасы.
Артиллеристы были уже наготове. Быстро выдвинув пушки из-за прибрежных кустов, они вкатили их на досчатые настилы паромов. Погрузили боеприпасы. Саперы тотчас же взялись за весла. Артиллерия начала переправу. Невдалеке с такой же стремительностью работали части 6-й понтонно-мостовой бригады полковника Я. А. Берзина. Они сооружали большегрузные паромы для танков.
Обстановка оставалась крайне напряженной. Несмотря на усиленное прикрытие с воздуха, вражеской авиации нередко удавалось бомбить наши части. Фашистские самолеты, заходя со стороны солнца, что позволяло им оставаться незамеченными, один за другим пикировали на переправы и сбрасывали свой смертоносный груз. Заговорила и артиллерия противника, стрелявшая с закрытых позиций. В такой обстановке многое зависело от опытности, мастерства наших понтонеров.
И они проявили не только большое искусство в своем опасном деле, но и величайшую отвагу и самоотверженность. В течение трех суток без сна и отдыха под бомбами и снарядами работали рулевые паромов ефрейторы А. Ф. Ковальский и З. Н. Ахметзянов. Вокруг с визгом летели осколки, вздымались высокие водяные столбы от разрывов снарядов. А двое бесстрашных рулевых упрямо вели свои паромы. Бесчисленное количество рейсов совершили они, доставляя на левый берег взвод за взводом, орудие за орудием.
Только в течение одной ночи на 31 июля ефрейтор Ахметзянов переправил роту автоматчиков, 12 76-мм орудий и 70 ящиков боеприпасов. Не меньше перевез и ефрейтор Ковальский. Сколько раз в эти невыразимо трудные дни и ночи бомбы и снаряды рвались совсем рядом, сколько осколков впивалось в паромы! Промедли — и люди, орудия, боеприпасы пойдут ко дну. Но рулевые были все время начеку. Они мгновенно затыкали пробоины заранее заготовленными [237] пробками, а если их не хватало, то и всем, что попадалось под руку. Ахметзянов и Ковальский пускали для этого в ход даже свои гимнастерки. Тем временем саперы и артиллеристы котелками вычерпывали воду.
Умело руководил переправой старшина Рябов. Он отлично приноровился к обстановке: едва вражеская артиллерия начинала нащупывать маршрут парома, он быстро менял его, и фашистские снаряды вновь не достигали цели.
Большую помощь оказывал парторг саперной роты ефрейтор М. Е. Волков. Он поспевал повсюду, везде помогал словом и делом, брался за самую сложную и опасную работу. Когда переправа войск корпуса уже подходила к концу, неутомимый, отважный воин, являвшийся примером для всей роты, был смертельно ранен. Провожая своего парторга гвардии ефрейтора Михаила Егоровича Волкова в последний путь, боевые друзья поклялись сражаться так, как он их учил, и отомстить за его смерть врагу.
Родина высоко оценила мужество и отвагу, самозабвенный труд личного состава 134-го гвардейского саперного батальона при переправе через Вислу. Большое число его воинов было награждено орденами и медалями. А ефрейторы А. Ф. Ковальский и З. Н. Ахметзянов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
В первые два дня после нашего выхода к Висле работала лишь одна паромная переправа, причем, сооруженные 30 июля причалы пришлось уже на следующий день переделывать. Это объяснялось [238] тем, что уровень воды в Висле неожиданно поднялся на 25–30 см. Но и новая трудность была успешно преодолена. В результате к исходу 31 июля корпус переправил на левый берег мотострелковые батальоны 44-й и 45-й гвардейских танковых бригад, 15 танков, 6 самоходных установок СУ-85, 11 57-мм артиллерийских орудий и столько же автомашин с боеприпасами и горючим.
Наибольшими силами на плацдарме, захваченном нашим корпусом, в те дни располагала 44-я гвардейская танковая бригада полковника И. И. Гусаковского, первой начавшая переправу. Ее танковые и мотострелковые подразделения, а также автоматчики 45-й гвардейской танковой бригады, части корпусной артиллерии, взаимодействуя с пехотой 350-й стрелковой дивизии и тесня противника, шаг за шагом расширяли плацдарм. К исходу 31 июля они вышли к населенному пункту Кшицин. В тот день части нашего корпуса, наступая на западном берегу, установили непосредственную связь с действовавшими слева частями 8-го гвардейского механизированного корпуса.
Таким образом, два плацдарма были объединены в один. Теперь его размеры стали довольно внушительными. Они достигали около 15 км по фронту и почти 10 км в глубину.
Между тем, на восточном берегу 27-я гвардейская мотострелковая и 40-я гвардейская танковая бригады подполковника С. И. Кочура и полковника Е. Я. Стысина продолжали отражать контратаки противника с севера. Бои здесь носили очень ожесточенный характер. Это можно увидеть хотя бы на примере действий артиллеристов 27-й гвардейской мотострелковой бригады 31 июля.
Прорвавшись на подступы к огневым позициям батареи лейтенанта А. Н. Азарова, гитлеровцы, несмотря на большие потери, бешено рвались вперед. Это была уже их третья контратака за день. Первые две были отражены гвардейцами-артиллеристами. Теперь же врагу удалось приблизиться к ним почти вплотную. В ходе боя были моменты, когда фашистов отделяли от батареи не более 100 м.
Но именно это незначительное пространство стало непреодолимым для врага. Ряды контратакующих таяли на глазах. А гитлеровцы продолжали лезть напролом. Буквально по трупам своих солдат они подбирались к батарее с двух сторон. Но так и не смогли прорваться сквозь стену огня. Тогда они разделились на две группы, и одна из них начала обходить артиллеристов с тыла.
Гвардейцы не дрогнули. Картечью, гранатами, огнем автоматов они уничтожили обходившую группу. Разъяренные гитлеровцы вновь полезли с фронта, одновременно выкатив пушку на прямую наводку. Однако наши артиллеристы и на этот раз опередили противника. Первым же снарядом вражеская пушка была уничтожена вместе с прислугой. С наступлением темноты гитлеровцы прекратили атаки.
Ни на шаг не отступили отважные артиллеристы во главе с лейтенантом А. Н. Азаровым. Многие из них получили ранения, было повреждено одно из орудий. Но контратаку они отбили. При этом враг потерял только убитыми более 150 солдат и офицеров, пушку и 14 пулеметов противника. [239]
Так сражались все воины обеих наших бригад, сдерживавших натиск частей 72-й и 88-й пехотных дивизий со стороны Тарнобжега. Здесь врагу не удалось отвоевать ни одного метра на занятом нами рубеже.
Однако если в первые два дня противник лишь в районе Тарнобжега располагал силами для активных действий против наших войск на восточном берегу, то теперь он начал создавать еще более крупную группировку в районе населенного пункта Мелец. Там сосредоточивались 24-я и 23-я танковые дивизии немецкой 4-й танковой армии. И уже 1 августа первая из них частью сил нанесла удар по левому флангу 1-й гвардейской танковой армии. Замысел врага состоял в том, чтобы одновременными ударами из Тарнобжега и Мелеца восстановить связь между своими войсками в районе Сандомира и 4-й танковой армией, отрезать и уничтожить наши части как на плацдарме за Вислой, так и у переправ на восточном берегу.
Угроза была вполне реальная. В отличие от правого фланга 1-й гвардейской танковой армии, где контратаки врага успешно отражал частью сил наш 11-й гвардейский танковый корпус, обстановка на левом фланге армии оказалась чрезвычайно опасной.
Переправлявшийся там, в районе Баранува, 8-й гвардейский механизированный корпус действовал главными силами уже на западном берегу. На восточном же он не имел прикрытия слева, со стороны Мелеца, поскольку туда должна была выйти 3-я гвардейская танковая армия. Но последняя к тому времени повернула к северу и выдвигалась к Висле по проложенному нами маршруту, чтобы, как уже отмечено, переправиться в районе Баранува, используя успех 1-й гвардейской танковой и 13-й армий.
Это решение командования 3-й гвардейской танковой армии в дальнейшем сыграло важную роль во всех отношениях. Оно не только позволило этой армии в кратчайший срок форсировать Вислу, но и обеспечило участие ее войск в последующем разгроме мелецкой группировки противника. Однако к 1 августа она находилась еще на значительном расстоянии от реки, в результате чего левый фланг 1-й гвардейской танковой армии оказался оголенным. Это и сделало контрудар мелецкой группировки врага весьма опасным. Тем более, что фронт переправы 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов был очень узким. Он составлял всего несколько километров.
Эту небольшую горловину нашего прорыва к Висле противник и рассчитывал закрыть двусторонним ударом из района Тарнобжега и Мелеца. И в случае его успеха положение наших войск на восточном берегу у переправы и на зависленском плацдарме могло стать угрожающим. Причем не только вследствие действий тарнобжегской и мелецкой группировок врага, но и потому, что в этот период немецко-фашистское командование подтягивало к Висле в район Сандомира все силы, какие только оно могло снять с других участков советско-германского фронта. Сюда оно бросило и крупные резервы. [240]
Несколько забегая вперед, отмечу, что с конца июля до середины августа вражеское командование перебросило в состав противостоявшей 1-му Украинскому фронту группы армий «Северная Украина» 17 дивизий. Семь из них, в том числе три танковые, прибыли из группы армий «Южная Украина», еще семь — из Германии и три — из Венгрии. Кроме того, в районе Сандомира были сосредоточены несколько батальонов сверхтяжелых танков «королевский тигр» и шесть бригад штурмовых орудий. Сюда же было переведено управление 17-й армии, чьи войска потерпели сокрушительный разгром в Крыму{133}.
Сосредоточением всех этих сил немецко-фашистское командование рассчитывало остановить наши войска на Висле и таким образом наверстать упущенное в последние июльские дни. Для этого оно и пыталось прежде всего уничтожить 1-ю гвардейскую танковую и 13-ю армии с их переправами, предварительно отрезав их с востока силами своих тарнобжегской и мелецкой группировок.
Таким образом, от исхода этой попытки врага зависел характер всей дальнейшей борьбы за Вислу. Осуществит противник свой план — значит нашим войскам нужно будет все начинать сначала, причем в несравненно худших условиях, определявшихся переброской крупных вражеских резервов к Висле. Сорвем мы его попытку — следовательно, сохраним в своих руках переправы, удержим и расширим зависленский плацдарм.
Положение на правом фланге 1-й гвардейской танковой армии само по себе уже не внушало серьезных опасений. Здесь наш 11-й гвардейский танковый корпус силами мотострелковой и танковой бригад подполковника Кочура и полковника Стысина в ходе двухдневных боев измотал и обескровил тарнобжегскую группировку. Это позволило нам с рассвета 1 августа начать переправу части сил обеих бригад на западный берег, а остальными их силами во взаимодействии с 171-й стрелковой дивизией 13-й армии перейти в наступление на север. Враг упорно цеплялся за свои позиции, но под натиском наших войск медленно, с боями отходил на Тарнобжег.
Именно в это время нанесла удар мелецкая группировка, стремившаяся обойти нас с востока и соединиться с тарнобжегской. На ее пути оказались лишь мелкие подразделения 8-го гвардейского механизированного корпуса. Ни они, ни брошенный в бой личный состав тыловых служб не могли, конечно, остановить натиск частей 24-й танковой дивизии противника.
Расстояние между двумя вражескими группировками не превышало 5 км, когда навстречу гитлеровцам, наступавшим из района Мелеца, командующий 1-й гвардейской танковой армией выдвинул свой резерв — 64-ю гвардейскую танковую бригаду. Это славное соединение, уже не раз отличалось в боях с врагом, в том числе и [241] при освобождении г. Черновцы, когда оно действовало в составе нашего корпуса. Отважно и умело сражалась бригада под командованием подполковника И. Н. Бойко и теперь.
Бригада стремительно выдвинулась в Кольбушево. Противник, наступавший с юга вдоль Вислы, не имел возможности обойти этот населенный пункт, так как здесь сходились все дороги, по которым он мог наступать, — из Дембицы, из Сильвановки и из Щуцина. Подполковник Бойко поставил свои танки в засаду таким образом, что они перехватили все возможные пути подхода врага. Он подготовил также запасные позиции.
Вот показались танки противника. Подпустив их поближе, гвардейцы внезапно открыли огонь. Передние фашистские машины мгновенно охватило пламя. Шедшие позади начали обходить их, открыв стрельбу по засаде. Но гвардейцы уже успели сменить позиции. Новые залпы, и еще несколько вражеских танков загорелись. Гитлеровцы начали пятиться назад. Преследуя их, наши танкисты подбили еще несколько фашистских машин. В этом бою бригада сожгла и подбила 28 танков противника, понеся сравнительно небольшие потери. Враг был остановлен и в тот день уже не пытался возобновить наступление.
Зато во второй половине дня вновь предприняла контратаку тарнобжегская группировка. На этот раз здесь совместно с пехотой действовали танки, переброшенные, видимо, с западного берега. Контратаку поддерживала авиация.
В результате на правом фланге 1-й гвардейской танковой армии сложилась своеобразная обстановка.
Главные силы нашего 11-го гвардейского танкового корпуса были уже переправлены на западный берег и вели там напряженные бои за расширение плацдарма. Они выполняли также поставленную командованием армии задачу по овладению населенным пунктом Капшивница с целью перехвата коммуникаций, связывавших тарнобжегскую группировку противника с западным берегом. Одновременно корпус частью сил на восточном берегу перешел, как уже отмечено, в наступление на север. Здесь наши танки с десантом автоматчиков, мотострелковые батальоны, артиллерийские части и 270-й гвардейский минометный полк с боями продвигались в направлении Тарнобжега. Во второй половине дня они вышли на подступы к этому городку.
Но в те же часы, когда наши войска громили тарнобжегскую группировку, часть ее сил прорвалась несколько восточнее и двинулась к переправе в районе Махува. Этот небольшой отряд был, конечно, не в состоянии существенно изменить обстановку, поскольку тарвобжегокая группировка в целом уже была обречена, а мелецкая — остановлена. Однако он мог причинить немалый ущерб нашей махувской переправе, где оставались лишь саперные части с небольшим прикрытием.
Гитлеровцы подошли к переправе на расстояние выстрела. И хотя сюда добрались лишь несколько танков и небольшая группа автоматчиков противника, все же им удалось обстрелять построенный саперами [242] мост. Один из снарядов сорвал раму, служившую опорой. Уже в воде ее ухватили саперы из взвода лейтенанта Попова. Под пулеметным огнем вражеских самолетов они начали устанавливать раму на место. А в это время наши автоматчики, артиллеристы и пришедшие им на помощь солдаты и офицеры тыловых служб довершили разгром прорвавшихся к переправе танков и пехоты противника.
На следующее утро батальоны 40-й гвардейской танковой бригады полковника Е. Я. Стысина завязали бои за Тарнобжег. Громя противника, танки ворвались на южную окраину городка. Однако встретили здесь сильное огневое сопротивление и вскоре были вынуждены отойти на исходные позиции.
Враг прилагал отчаянные усилия, чтобы отбросить наши части на юг. В течение 2 августа он предпринял несколько «психических» атак. Пьяные гитлеровцы, горланя и ведя неприцельную стрельбу, во весь рост двигались на наши позиции. Но устрашить гвардейцев им не удалось. Танки полковника Стысина, маневрируя на поле боя, в упор расстреляли фашистов.
Решающая схватка здесь произошла 3 августа. В этот день части нашего корпуса и 171-й стрелковой дивизии нанесли несколько сильных ударов по тарнобжегской группировке противника. Входившие в ее состав 72-я и 88-я пехотные дивизии, уже основательно потрепанные в предшествующих боях, были разгромлены. Их остатки бежали за Вислу. Наши части в тот же день освободили не только Тарнобжег, но и соседние населенные пункты Стале и Мехоцин. Угроза правому флангу 1-й гвардейской танковой армии была, таким образом, ликвидирована.
Однако на левом фланге обстановка вновь начала обостряться. С утра 3 августа, когда еще шли бои за Тарнобжег, противник предпринял новую контратаку из Мелеца, на этот раз более крупными силами — 23-й и 24-й танковыми дивизиями с частями усиления.
К тому времени 3-я гвардейская танковая армия успела переправить в районе Баранува часть своих войск на западный берег. Главные же ее силы еще только выдвигались к переправе. С ними и столкнулись вражеские 23-я и 24-я танковые дивизии. Завязались тяжелые бои, длившиеся до 6 августа. Втянутыми в них оказались не только 3-я гвардейская танковая армия, но и 5-я гвардейская, введенная 4 августа в бой на этом направлении командованием фронта с целью быстрейшего разгрома Мелецкой группировки противника.
Осложнилось и положение на участке 13-й армии — на восточном берегу Вислы к северу от Тарнобжега. Ее войска были там контратакованы значительными силами противника и также втянулись в затяжные бои.
Между тем, приказ фронта требовал от 1-й и 3-й гвардейских танковых и 13-й армий начать с утра 6 августа совместное наступление на западном берегу Вислы с целью разгрома всей сандомирской группировки противника {134}. Поскольку же две из них — 13-я и [243] 3-я гвардейская танковая — оказались связаны боями на восточном берегу, то на западном они могли лишь частью сил взаимодействовать с 1-й гвардейской танковой. Это значительно усложнило задачу последней, состоявшую в том, чтобы наступать с зависленского плацдарма в направлении Властув, Стодолы, Ожарув{135}.
Армия и в ее составе наш 11-й гвардейский танковый корпус приступили к выполнению этой задачи.
Еще 1 августа войска корпуса совместно с частями 350-й стрелковой дивизии вновь расширили плацдарм. На дорогу, ведущую к Копшивнице, вышли 44-я и батальон автоматчиков 40-й гвардейских танковых бригад. А 45-я в тот день завершила переправу танков и выдвинулась с боями в район Склипачевцы. В последующие дни, после разгрома тарнобжегской группировки противника, на плацдарм были переброшены также 27-я гвардейская мотострелковая, главные силы 40-й гвардейской танковой бригад и части усиления.
Таким образом, к 6 августа корпус всеми своими силами вел бои на плацдарме. В тот день мы и приступили к выполнению задачи, поставленной командованием 1-й гвардейской танковой армии в соответствии с директивой фронта. Теперь мы наступали на северо-запад с целью выхода в тыл сандомирской группировки врага. При этом 40-я гвардейская танковая бригада полковника Е. А. Стысина находилась в резерве командарма, а корпусу вновь была подчинена 64-я гвардейская танковая бригада подполковника И. Н. Бойко. Наступали мы широким фронтом, имея все четыре бригады в первом эшелоне.
В ночь на 7 августа корпус вышел в район Гурки и форсировал здесь р. Копшивянку. Утром продолжалось наступление на ее северном берегу. Преодолевая все более усиливавшееся сопротивление противника, войска корпуса неуклонно продвигались вперед. Начав наступление в северо-западном направлении, мы в дальнейшем повернули прямо на север, все глубже обходя Сандомир.
В первый же день после форсирования р. Копшивянки 44-я гвардейская танковая бригада полковника И. И. Гусаковского овладела деревнями Курув и Липник, перерезав шоссе Сандомир — Опатув. В этих боях особо отличился экипаж танка младшего лейтенанта И. Ф. Зыкова. При отражении вражеской контратаки он уничтожил две минометные батареи, два противотанковых орудия и до роты гитлеровцев{136}.
Контратакована была и 64-я гвардейская танковая бригада. В ожесточенном бою она отбросила отряд фашистских танков с пехотой, поддерживаемых полевой и самоходной артиллерией. Уже [244] в полдень 7 августа танкисты дважды Героя Советского Союза И. Н. Бойко продвинулись в район Герчице. Столь же успешно наступали действовавшие совместно 45-я гвардейская танковая и 27-я гвардейская мотострелковая бригады полковника Н. В. Моргунова и подполковника С. И. Кочура. Они в тот день вышли в район Властув — Гробина.
Слева от нас, еще глубже обходя сандомирскую группировку противника, наступал 8-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора И. Ф. Дремова.
Характер наступления не оставлял у вражеского командования сомнений относительно наших намерений. Об этом свидетельствует ряд трофейных документов. Так, уже 8 августа в журнале боевых действий немецкой 4-й танковой армии появилась следующая запись: «...Значительные силы 8-го гвардейского механизированного и 11-го гвардейского танкового корпусов противника прорвали наш фронт и продвинулись через брешь между Властув и Клепчанув (юго-восточнее Опатув) в северном направлении. Противник стремится выйти на шоссе Опатув — Ожарув и, повернув на северо-восток, нанести удар в тыл нашим войскам, обороняющим линию р. Висла»{137}.
Разумеется, немедленно началось усиление противостоявших нам войск. Поэтому 9 августа, когда соединения и части нашего корпуса, форсировав р. Опатувку, вышли на рубеж (иск.) Трохолице — Лопата — Адамув — Малице, перед нашим фронтом оказались крупные силы двух танковых дивизий противника, пополненных маршевыми батальонами и усиленных артиллерией и шестиствольными реактивными минометами.
Завязались ожесточенные бои, в ходе которых гитлеровцы неоднократно переходили в контратаки. Их попытки отбросить корпус за р. Онатувку не увенчались успехом. Однако и наше наступление было приостановлено. Это легко понять, если учесть, что после тяжелых боев за переправу через Вислу, захват и расширение плацдарма на ее западном берегу в составе корпуса оставалось всего около 40 танков. Ввиду значительного превосходства сил противника пришлось перейти к обороне на достигнутом рубеже.
В этих тяжелых боях отважно и умело действовали воины всех соединений и частей корпуса. Как всегда, пример мужества и бесстрашия показал личный состав 44-й гвардейской танковой бригады полковника И. И. Гусаковского. Вот лишь один из примеров величайшей самоотверженности ее солдат и офицеров.
Во время одной из многочисленных контратак гитлеровцам удалось почти вплотную подойти к огневым позициям артиллерийской батареи бригады и окружить ее. Гвардейцы-артиллеристы огнем своих орудий уничтожили уже немало фашистов. Но вот кончились снаряды. В ход пошли гранаты, автоматы. Но силы были неравными, и уже приближалась трагическая развязка. И тут пришла помощь. [245]
Гитлеровцев, подбиравшихся к батарее, атаковала группа автоматчиков во главе с командиром мотострелкового батальона капитаном К. Я. Усановым.
Громя противника, автоматчики отбросили его и, преследуя, вырвались далеко вперед. Этим воспользовался враг. Бросив в бой свежие силы, он отрезал группу капитана Усанова. Ее положение было, казалось, безнадежным. Но храбрый и опытный командир организовал круговую оборону. Противник непрерывно атаковал наших воинов, обрушивая на них огонь из всех видов оружия.
И все это выдержала горстка смельчаков. Воодушевляемые коммунистом К. Я. Усановым, автоматчики стойко оборонялись. А тем временем их командир провел рекогносцировку местности и определил наиболее выгодное направление для прорыва. Бойцы приготовились. Выпрыгнув из окопов, они дружно ринулись на врага, громя его гранатами и огнем автоматов. Впереди атакующих был их командир. Бой перешел в рукопашную схватку. Наши воины словно тараном прорвали кольцо и вышли из окружения.
В последний момент осколком вражеской мины был сражен капитан К. Я. Усанов, один из храбрейших офицеров корпуса. Под его командованием батальон отличился во многих боях. Он одним из первых ступил и на западный берег Вислы, сыграв немалую роль в захвате и дальнейшем расширении плацдарма. Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану К. Я. Усанову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Упорные бои, в которых все воины корпуса проявили мужество и отвагу, продолжались на северном берегу Опатувки по 14 августа. В те дни в войска корпуса пришла радостная весть об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа, которым наши соединения и части за боевые успехи при форсировании р. Сан и овладении городами Перемышлём и Ярославом награждались орденами Советского Союза. 44-я гвардейская танковая бригада была удостоена высшей награды Родины — ордена Ленина, 45-я — ордена Отечественной войны 2-й степени, 27-я гвардейская мотострелковая — ордена Богдана Хмельницкого 2-й степени. Орденом Красного Знамени награждались 270-й гвардейский минометный полк, 53-й отдельный гвардейский минометный дивизион, 134-й отдельный гвардейский саперный батальон и 153-й отдельный гвардейский батальон связи. Одновременно приказом наркома обороны 399-му тяжелому самоходному и 1018-му зенитно-артиллерийскому полкам были присвоены почетные наименования соответственно «Перемышльский» и «Ярославский».
Высокая оценка боевых заслуг соединений и частей корпуса вызвала новый подъем среди всего личного состава. В краткие минуты затишья между боями состоялись летучие митинги. С воодушевлением выслушав поздравления Военного совета армии и командования корпуса, воины единодушно поклялись с честью оправдать высокие награды. От имени личного состава 44-й гвардейской танковой бригады ее командир полковник И. И. Гусаковский на митинге заявил: [246]
— Позади у нас победный путь от Москвы до Вислы. А впереди — дорога на Берлин, к логову фашистского зверя. Знаем, эта дорога будет нелегкой. Но мы пройдем ее под священным знаменем, которое вручила нам Родина. К трем боевым орденам на нем теперь прибавился четвертый, самый дорогой для нас — орден Ленина. Оправдаем эту высокую награду, преодолеем все преграды на пути к окончательному разгрому врага!
В ответ загремело дружное «ура». Оно звучало в тот день во всех соединениях и частях корпуса. И как бы подтверждая единый порыв воинов, на танках и самоходках, на орудиях и на бортах автомашин в тот день появились сделанные краской надписи: «Вперед — на Берлин!»
Далеко еще было до фашистской столицы. Нас ожидали долгие кровопролитные бои на пути к ней. Но ведь еще под Москвой, в самое тяжелое время войны, советские воины сражались с непоколебимой верой в то, что враг будет изгнан из пределов нашей социалистической Родины и разгромлен в своем собственном логове. И теперь, когда завершалось освобождение советской земли, когда мы вышли за Вислу, а противник по всему советско-германскому фронту откатывался на запад под могучими ударами Красной Армии, уверенность в близкой окончательной победе над гитлеровской Германией стала еще более глубокой и непоколебимой.
В самых сложных и тяжелых условиях боев за переправы, за захват и расширение зависленского плацдарма наши политработники находили возможность доставлять в части и подразделения сводки о боевых действиях на фронтах. Это была очень важная часть повседневной политической работы, которая велась в корпусе под руководством генерал-майора танковых войск И. М. Соколова. Благодаря ей наши воины хорошо знали о замечательных успехах советских войск, повсюду громивших врага.
Как известно, в августе 1944 г. армии 2-го и 3-го Белорусских фронтов, успешно наступая, с боями приближались к Восточной Пруссии. Действовавшие справа от нас войска 1-го Белорусского фронта сражались на подступах к Варшаве. Слева часть сил 1-го Украинского фронта наступала к Карпатам, а еще южнее войска 2-го и 3-го Украинских фронтов приступили к разгрому противника на территории Румынии. Эти успехи, несказанно радовавшие всех советских людей, были одним из тех могучих источников, откуда наш народ и его Красная Армия под руководством родной Коммунистической партии черпали силы для дальнейшей борьбы с противником, все еще сильным и к тому же крайне озлобленным тяжелыми поражениями, близостью своей неминуемой полной катастрофы.
В обстановке победоносного наступления всей Красной Армии воины нашего корпуса были особенно горды и счастливы тем, что им довелось сражаться на одном из главных направлений, выводивших непосредственно к германской границе. Ведь мы, как того требовала директива Ставки Верховного Главнокомандования, вместе с другими войсками правого крыла 1-го Украинского фронта выполняли [247] задачу по овладению крупным плацдармом за Вислой для последующего наступления к границам фашистской Германии{138}.
Эта задача была доведена командирами и политработниками до каждого бойца, и она придавала особый, смысл всем нашим усилиям по форсированию реки и боевым действиям на ее левом берегу. Пожалуй, ни одна из переправ через пройденные корпусом реки не была такой трудной и сложной как здесь, что объяснялось и показанными выше условиями и отчаянным противодействием противника, страшившегося потерять Вислу. Но и воины наши хорошо понимали огромное значение захвата и удержания зависленских плацдармов. И потому действовали с огромным порывом, смело и дерзновенно, готовые преодолеть все преграды, воздвигаемые врагом.
Вот почему в один из самых трудных дней на плацдарме, когда мы были вынуждены перейти к обороне на северном берегу р. Опатувка, на боевой технике корпуса ярко, зовуще вспыхнули слова: «Вперед — на Берлин!»
13 августа корпус был пополнен несколькими танковыми ротами. В тот же день мы получили боевой приказ командования 1-й гвардейской танковой армии. В нем ставилась новая задача на наступление в северном направлении силами 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов во взаимодействии с вышедшими к тому времени на плацдарм соединениями 13-й армии. В приказе, в частности, говорилось:
«... 11-му гвардейскому танковому корпусу без 40-й гвардейской танковой бригады с 64-й гвардейской танковой бригадой, 37-й истребительной противотанковой артиллерийской бригадой. 399-м тяжелым танковым самоходным полком, одним дивизионом 79-го отдельного гвардейского минометного полка с рубежа высота 214.0, Седловице наступать в направлении Лопата, Яновице, Ожарув. Задача: взаимодействуя с 329-й и 162-й стрелковыми дивизиями, прорвать оборону противника севернее Пеляшув, Малице, разгромить его в этом районе, в дальнейшем к исходу 14 августа овладеть Ожарув.
Занимаемый боевой участок на левом фланге Лисув, Малице в ночь на 14 августа передать 7-му танковому корпусу...»{139}.
Таким образом, нам предстояло нанести удар в северо-восточном направлении. Выходом на северный берег Опатувки мы во взаимодействии с 350-й стрелковой дивизией 13-й армии обошли с юго-запада сандомирскую группировку противника. С востока ее теснили войска 3-й гвардейской армии. Следовательно, удар нашего корпуса и других соединений 1-й гвардейской танковой и 13-й армий должен [248] был привести к более глубокому охвату войск противника, оборонявшихся в районе Сандомира. Таков и был замысел командования фронта.
Но перейти в наступление утром 14 августа не удалось. Нас опередил противник. Силами до двух дивизий, в том числе одной танковой, он при поддержке большого числа артиллерии, минометов и авиации нанес удар в направлении района, занятого войсками нашего корпуса. Цель, которую при этом преследовало фашистское командование, теперь уже явно состояла в том, чтобы не только отбросить наши соединения и части с северного берега Опатувки, но и разгромить их.
Одновременно противник предпринял в тот период активные действия на ряде других участков плацдарма. Так, еще 11 августа он силами четырех танковых, одной моторизованной дивизий и нескольких пехотных бригад нанес с запада контрудар на Сташув, стремясь расчленить действовавшие на плацдарме советские войска. Два дня спустя несколько южнее последовал еще один вражеский контрудар — на Стопницу. В обоих случаях немецко-фашистскому командованию, бросившему в бой крупные силы, удалось потеснить части 13-й и 5-й гвардейской армий на 6–10 км.
Но цели прорыва к Висле — восстановления своей обороны по этой реке — противник так и не смог достичь. В ходе боев, длившихся несколько дней, он был остановлен, а затем и отброшен на исходные позиции войсками 13-й, 5-й гвардейской армий и переброшенными в их полосу 4-й танковой армией и 31-м танковым корпусом.
Первый из этих контрударов врага был отражен к 13 августа, а на следующий день две из участвовавших в нем дивизии были брошены против нашего корпуса. Но и здесь противник не добился успеха. До позднего вечера 14 августа не утихали ожесточенные бои на северном берегу Опатувки. Они завершились поражением врага, который, потеряв десятки танков и сотни своих солдат и офицеров, поспешно отступил.
К исходу 14 августа войска корпуса перешли в наступление. Ломая упорное сопротивление противника, 15 августа мы овладели населенным пунктом Лопата и вышли к Якубовице. В тот же день передовой отряд 64-й гвардейской танковой бригады с боем занял деревню Бидзины. Левее наступал 8-й гвардейский механизированный корпус.
К 16 августа в районе, непосредственно прилегавшем к Сандомиру, обстановка характеризовалась боевыми действиями на отдельных, разрозненных участках.
Части 3-й гвардейской армии атаковали сандомирскую группировку с северо-востока, где они имели небольшой плацдарм на левом берегу Вислы. С юга на Сандомир наступали войска 13-й и 3-й гвардейской армий, а к западу и северо-западу от него продолжали обходить город наш 11-й гвардейский танковый и 8-й гвардейский механизированный корпуса 1-й гвардейской танковой армии с частью сил 13-й армии. Таким образом, нам оставалось лишь [249] замкнуть кольцо с севера, чтобы завершить окружение сандомирской группировки противника.
В то же время враг располагал крупными силами к западу от оси наступления войск 1-й гвардейской танковой и части сил 13-й армий, а также к северу от Сандомира, в районе Ожарува. Следовательно, мы наступали на северо-восток, имея противника и справа и слева от себя, а также впереди. Если же учесть, что он часто переходил в контратаки, то становится очевидно: в данном случае известные слова о том, что окружающий всегда рискует сам оказаться окруженным, получили вполне реальное воплощение.
Эта опасность усилилась после того, как войска обоих наших корпусов, выполняя приказ командования 1-й гвардейской танковой армии, круто повернули из района Бидзины — Якубовице на восток, а затем, 16 августа, на юг, в направлении Сандомира. 8-й гвардейский механизированный корпус продвигался по-прежнему слева от нашего корпуса, но в связи с поворотом на юг он оказался теперь не к западу от нас, как было до сих пор, а к востоку.
Поддерживая непосредственную связь и тесно взаимодействуя, корпуса с боями продвигались на юг. Мы имели задачу нанести удар на Лукаву, Кихары-Старе, уничтожить противостоявшего врага и выйти в район Гуры Высоке — Двикозы — Кихары. В дальнейшем мы должны были сильным отрядом овладеть переправой через Опатувку в Оцинске и не допустить прорыва противника из Сандомира на север.
11-й гвардейский танковый корпус наступал силами 44-й, 45-й гвардейских танковых и 27-й гвардейской мотострелковой бригад с 316-м гвардейским истребительно-противотанковым, 1024-м самоходным артиллерийскими полками и дивизионом «катюш». 64-я гвардейская танковая бригада прикрывала атакующие войска с севера, а прибывшая из резерва командарма 40-я — с запада. Выполняя задачу, соединения и части нашего корпуса к полудню 16 августа заняли Лукаву. К исходу дня мы вновь с боем форсировали р. Опатувку, переправившись теперь на ее южный берег, и овладели населенным пунктом Кихары.
Таким образом, выходом на тылы трех находившихся в районе Сандомира вражеских дивизий было завершено их окружение. Правда, при этом нами не была захвачена переправа у Оцинска, яростно оборонявшаяся окруженными гитлеровцами. Но выйдя к северу и востоку от данного населенного пункта, а к западу от него имея 40-ю гвардейскую танковую бригаду, мы фактически лишили врага возможности отхода в этом направлении. Наступавший слева 8-й гвардейский механизированный корпус, установив связь с войсками 3-й гвардейской армии, был остановлен противником на подступах к населенному пункту Двикозы. Однако и это не меняло сути дела: сандомирская группировка оказалась в «котле».
Но сразу же после этого оправдались худшие опасения. Вслед за нами сюда же двинулись три вражеские дивизии — 23-я танковая, 291-я и 342-я пехотные, переброшенные к тому времени в район Ожарува. Нанеся удар на юг, они вышли на тылы обоих наших [250] корпусов, а частью сил прорвались к населенным пунктам Сабутка, Шляхецке, Лукава, Оцинск, обойдя нас, таким образом, и с запада. Одновременно немецкая 17-я танковая дивизия со средствами усиления, переброшенная к северу от Бидзины, Якубовице, оттуда нанесла удар в направлении Даромина. С юга нам по-прежнему противостояли войска сандомирской группировки. Здесь непосредственно перед нашим фронтом на узком участке упорно оборонялась 72-я пехотная дивизия противника.
В результате всего этого значительная часть сил 44-й, 45-й гвардейских танковых и 27-й гвардейской мотострелковой бригад, а также соединений 8-го гвардейского механизированного корпуса оказалась отрезанной.
Этого можно было избежать в условиях осуществленного нами глубокого прорыва лишь при наличии превосходства сил над противником. Но мы им не располагали. Напротив, быстрой переброской нескольких дивизий к северу от участка прорыва враг сумел изменить соотношение сил в свою пользу и теперь хотел этим воспользоваться как для ликвидации прорыва, так и для деблокады своей окруженной сандомирской группировки.
О замысле немецко-фашистского командования можно судить по записям в журнале боевых действий его 4-й танковой армии, захваченном вскоре нашими войсками. В разделе «Оперативные намерения на 17 августа» говорилось: «Временным прекращением наступления на южном фланге 3-го танкового корпуса (действовавшего ранее на другом участке. — А. Г.) сосредоточить силы для уничтожения противника (речь шла о нашем и 8-м гвардейском механизированном корпусах. — А. Г.) в районе западнее Олесницы. Прежними силами сузить район прорыва на участке 42-го армейского корпуса»{140}.
Иначе говоря, гитлеровцы стремились ударами с северо-востока, севера и северо-запада, а также контрнаступлением своей окруженной сандомирской группировки с юга замкнуть кольцо вокруг частей двух наших корпусов и уничтожить их. Одновременно имелось в виду разгромить и части 3-й гвардейской армии на плацдарме северо-восточнее Сандомира.
В тяжелом положении оказались отрезанные войсками противника части нашего и 8-го гвардейского механизированного корпусов. Прекратился подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия, а также эвакуация раненых. Бомбовыми ударами авиации и огнем артиллерии противника были разбиты наши радиостанции, вследствие чего была утрачена связь между соединениями и с командованием. Восстановить ее удалось лишь через 12 часов.
Наши части были вынуждены занять круговую оборону. В течение двух суток они стойко отбивали атаки со всех сторон. Наиболее яростные удары противник наносил с севера силами 17-й, 23-й танковых, 342-й и 291-й пехотных дивизий. Однако даже здесь ему [251] пришлось рассредоточить свои усилия, так как одновременно с отражением его натиска на юг, на Кихары, мы и сами наносили ему удары везде, где это было возможно.
Так, 17-я танковая дивизия врага, наступавшая из района севернее Видзины, Якубовице, встретила стойкий отпор со стороны 64-й гвардейской танковой бригады и корпусной артиллерии на рубеже Лопата — Сабутка — Шляхецке. Прорвавшаяся к Лукаве и Оцинску часть сил 342-й пехотной и 23-й танковой дивизий была остановлена здесь 40-й гвардейской танковой бригадой и действовавшими совместно с ней стрелковыми частями 13-й армии. В то же время остальные силы этих дивизий противника, а также 291-я пехотная не только не смогли замкнуть кольцо вокруг наших войск в районе Кихары, но и были несколько оттеснены на север огнем артиллерии и успешными контратаками гвардейцев.
Например, запись в журнале боевых действий немецкой 4-й танковой армии от 17 августа гласила: «Наступающие части подвергаются сильному фланкирующему огню с востока и запада. Противник вводом в действие массы, своих тяжелых орудий продолжает оказывать упорное сопротивление продвижению наших частей»{141}.
Еще красноречивее следующая запись от 18 августа: «Противник 10 танками наступает из района восточнее Лукава. 17-я танковая дивизия задержана огнем противотанковых орудий противника. Противник при поддержке большого числа тяжелых орудий, в том числе «катюш» в районе юго-западнее Якубовице оказывает упорное сопротивление прорывающимся частям 342-й пехотной дивизии. Здесь ведутся бои с переменным успехом. Части 291-й боевой группы, находящиеся у Гарбов, отражают атаки противника с юго-запада. Согласно последним данным, противник прорывался в этот населенный пункт. Подбит один танк. Противник силою до трех батальонов, при поддержке от 10 до 15 танков из района Кихары-Старе прорвался в восточном направлении и соединился со своими пехотными частями, расположенными в районе западнее Слупча»{142}.
Еще менее успешной оказалась попытка использовать противостоявшую нам с юга 72-ю пехотную дивизию для осуществления замысла на окружение и уничтожение частей двух гвардейских корпусов. Уже 17 августа противник констатировал: «Обстановка на фронте 72-й пехотной дивизии серьезная. В расположении дивизии не имеется больше резервов, которые можно было бы использовать для ликвидации произведенного противником прорыва. Все тылы и штабы частей дивизии выведены в первую линию и ведут там героические бои» {143}. А на следующий день появилась такая запись в журнале: «В результате атак противника, предпринимаемых силою до батальона против северного участка фронта 72-й пехотной дивизии, [252] упорно сопротивлявшееся слабое боевое охранение этого участка фронта дивизии было отброшено...»{144}.
Так, в течение 17 и 18 августа в боях против многократно превосходящих сил противника части 11-го гвардейского танкового и 8-го гвардейского механизированного корпусов, действуя фактически в окружении, не только выстояли, но и сорвали вражеский замысел деблокады с севера трех немецко-фашистских дивизий в районе Сандомира. Это сыграло исключительно важную роль в успехе войск 1-го Украинского фронта, наступавших на город с юга. В результате они 18 августа ворвались в Сандомир и завязали уличные бои с упорно сопротивлявшимся противником.
В тот день Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта. В приказе Верховного Главнокомандующего было отмечено, что войска фронта, форсировав Вислу, в результате упорных боев захватили плацдарм и расширили его до 120 км по фронту и до 50 км в глубину, а 18 августа штурмом овладели г. Сандомиром — важнейшим опорным пунктом обороны противника на западном берегу реки. Всем солдатам и офицерам, участвовавшим в боях при форсировании Вислы и овладении Сандомирский плацдармом, объявлялась благодарность.
Слова приказа вдохнули новые силы в сердца наших воинов, сражавшихся к северу от Сандомира, где обстановка была по-прежнему чрезвычайно тяжелой.
Действовавшая здесь вражеская группировка понесла уже огромные потери, однако она продолжала отчаянные попытки прорваться к городу. Противостояли ей крайне ослабленные 45-я гвардейская танковая и 27-я гвардейская мотострелковая бригады полковника Н. В. Моргунова и подполковника С. И. Кочура и часть сил 8-го гвардейского механизированного корпуса, возглавляемая Героем Советского Союза полковником А. X. Бабаджаняном. В строю у них осталось всего лишь по нескольку танков и орудий.
Поредели ряды воинов. Но они поклялись стоять насмерть. И выполнили клятву. Под ударами противника наши части оказались расчлененными на отдельные группы. Однако каждая из них стала для врага непреодолимой преградой.
Здесь пали смертью героев многие наши воины, и среди них командир 27-й гвардейской мотострелковой бригады подполковник С. И. Кочур, командир 270-го гвардейского минометного полка майор Н. Н. Стукалов. И хотя было много раненых, каждый, кто был в состоянии держать оружие, сражался. Будучи ранеными, продолжали управлять боем командиры 20-й и 21-й гвардейских механизированных бригад 8-го гвардейского механизированного корпуса полковники А. X. Бабаджанян и И. В. Костюков. [253]
Устойчивости обороны войск 11-го гвардейского танкового корпуса, находившихся в районе Кихары, в немалой степени способствовало создание единого командования ими. Оно было возложено на командира 44-й гвардейской танковой бригады полковника И. И. Гусаковского. Он умело организовал жесткую оборону и взаимодействие оставшихся в строю танкистов, артиллеристов, автоматчиков. Весь рубеж был разделен на секторы обороны, возглавляемые командирами бригад и их заместителями.
В эти дни и ночи непрекращавшихся боев всеми владела одна мысль, единая воля остановить рвущегося с севера врага. Люда забыли о сне и пище. Они помнили лишь о том, что сражаются ради быстрейшего достижения Победы и разгрома немецкого фашизма.
Своими боевыми успехами корпус во многом был обязан напряженной работе политсостава, партийно-комсомольского актива соединений и частей, вдохновлявшего всех воинов на подвиги пламенным словом партии и личным примером. Политработники также взяли под свой контроль такое важное дело, как подвоз боеприпасов, горючего, продовольствия, работу полевой почты и других служб. Это имело особенно важное значение в исключительно сложных условиях боевых действий на переправах и на плацдарме. Даже в дни, когда части корпуса сражались в окружении и доставка всего необходимого временно прекратилась, политработники оказывали неоценимую помощь командирам соединений и частей, взяв на себя руководство захватом вражеских складов горючего и продовольствия и их использованием, организацией ухода за ранеными и их эвакуации.
На самые трудные и опасные участки стали политработники, все коммунисты и комсомольцы. Своим примером они воодушевляли воинов. Так, начальник политотдела 27-й гвардейской мотострелковой бригады подполковник Ф. Е. Потоцкий первым вступил в рукопашную схватку с гитлеровцами, прорвавшимися к бригадному КП. За ним ринулись на врага все, даже раненые. Фашисты были отброшены.
Во время одной из вражеских атак на позиции 1454-го самоходно-артиллерийского полка в его составе оставалось так мало людей, что командир полка подполковник П. А. Мельников свел их в одну роту. Остальные самоходки стояли без экипажей. Но вот в овраге, где лежали раненые, поднялся один из них. Это был заместитель командира полка по политчасти подполковник А. М. Рудовской. Он только что пришел в себя после контузии и тяжелого ранения. Замполит не стал произносить речей. Он сказал лишь два слова:
— Идут фашисты...
И пошел к самоходкам. В то же мгновение поднялись все, кто мог держаться на ногах. Они двинулись вслед за замполитом, кое как добрались до машин и снова пошли в бой.
Немалые потери понесли в эти дни партийные и комсомольские организации соединений и частей корпуса. Но в то же время численный [254] их состав значительно увеличился. Десятки, сотни воинов в короткие минуты передышки между очередными атаками врага на листках из блокнота или тетради писали: «Хочу идти в бой коммунистом». И лучшие из них тогда же были приняты в ряды партии. Например, в 27-й гвардейской мотострелковой бригаде с 18 по 20 августа пали смертью храбрых 29 членов и 19 кандидатов в члены партии, а было принято вновь соответственно 89 и 74. Комсомольские организации бригады потеряли 31 человека, а приняли в свои ряды 188 молодых воинов.
Эти цифры говорят о многом. О беспредельной любви и преданности социалистической Родине, Коммунистической партии. О готовности самоотверженно сражаться за наше правое дело.
С такой же беззаветной отвагой действовали воины 44-й гвардейской танковой бригады. В то время как остальные соединения и части составляли внешний фронт окружения и отражали атаки войск противника, стремившихся деблокировать сандомирскую группировку, непосредственно противостояли последней с севера гвардейцы полковника И. И. Гусаковского. Здесь, на внутреннем фронте окружения, обстановка была не менее напряженной, поскольку находившиеся в «мешке» гитлеровцы, теснимые с юга дивизиями 13-й армии, все яростнее рвались на соединение со своими войсками, наступавшими с севера.
Бригада выполняла исключительно трудную задачу. К этому времени в ее составе оставалось всего лишь несколько танков, сведенных в батальон под командованием капитана А. П. Иванова, небольшая группа автоматчиков и батарея противотанковых орудий лейтенанта Д. Серикова. И этими силами она стойко сдерживала бешеный напор врага с юга.
Еще 18 августа противнику здесь удалось потеснить части бригады и вновь захватить Кихары. Это резко обострило обстановку, так как одновременно продолжали медленно продвигаться и вражеские дивизии, наступавшие с севера. Разрыв между внешним и внутренним фронтом окружения Сандомирский группировки значительно сократился. В этих условиях нельзя было примириться с потерей Кихар. И полковник И. И. Гусаковский немедленно организовал атаку на этот населенный пункт.
Отряд, в который вошла часть сил танкового батальона с десантом автоматчиков, возглавил капитан А. П. Иванов. Вместе с ним был начальник политотдела бригады майор В. Т. Помазнев. Отряд нанес внезапный удар и выбил противника из Кихар. Гитлеровцы, собравшись с силами, предприняли контратаку. Против наших танков был брошен отряд фашистов, вооруженных фауст-патронами. Но им не дали приблизиться. Пулеметным огнем гитлеровцы были уничтожены. Тяжелое ранение в этом бою получил капитан А. П. Иванов, вскоре удостоенный звания Героя Советского Союза.
Комбата на его танке заменил командир 1-й танковой роты старший лейтенант А. А. Антонов, а командование отрядом принял майор В. Т. Помазнев. Тем временем гитлеровцы начали новую [255] контратаку, на этот раз силами семи танков с пехотой. А у Помазнева было лишь четыре танка. И тем не менее победу в этом бою вновь одержали наши гвардейцы. Подбив три вражеских танка, они вынудили противника отказаться от дальнейших попыток вернуть себе Кихары.
День 20 августа стал переломным в боях в районе Сандомира.
Совместным ударом части сил 1-й гвардейской танковой с запада и 3-й гвардейской танковой армий с востока было нанесено поражение вражеским дивизиям, пытавшимся деблокировать свою сандомирскую группировку. Они начали отходить на исходные позиции. Одновременно части нашего корпуса, находившиеся в районе Кихары, соединились с 40-й гвардейской танковой бригадой и перешли в наступление в южном направлении. Громя остатки 72-й пехотной дивизии, они в тот же день соединились с продвигавшейся навстречу, из района Сандомира, 350-й стрелковой дивизией 13-й армии.
Так была завершена ликвидация Сандомирский группировки врага, насчитывавшей до трех дивизий. Сообщая об этом на следующее утро, Совинформбюро отмечало, что ввиду отказа сдаться большая часть окруженных войск противника уничтожена.
Бои с 18 по 20 августа были для нашего корпуса последними в Львовско-Сандомирской наступательной операции. И, надо сказать, самыми тяжелыми. В них особенно ярко проявились высокий боевой дух, стойкость и массовый героизм наших воинов, их несгибаемая воля к победе, готовность к самопожертвованию, товарищеская помощь и взаимовыручка в бою.
В ночь на 21 августа корпус передал свой участок соединениям 3-й гвардейской армии и был выведен во второй эшелон, сосредоточившись в 3–5 км юго-западнее Сандомира.
Прошло всего лишь три недели с того дня, когда мы вышли к Висле и приступили к ее форсированию. За это время в ходе напряженных боев войска правого крыла 1-го Украинского фронта овладели крупным оперативным плацдармом, с которого вскоре, зимой, было предпринято мощное наступление к границам Германии. Захватом плацдарма завершилась одна из крупнейших наступательных операций 1944 г., за время которой 32 вражеские дивизии были разгромлены, а 8 — полностью уничтожены {145}.
Значительный вклад в этот успех внес и 11-й гвардейский танковый корпус. Действуя в составе 1-й гвардейской танковой армии, он одним из первых форсировал Вислу и приступил к овладению плацдармом на ее западном берегу. Приняв активное участие в расширении плацдарма, корпус затем нанес чувствительный для врага удар, продвинулся на 30–40 км в северо-западном направлении, после чего повернул на юг и вышел в тыл сандомирской группировке противника, что создало условия для ее полного окружения [256] и уничтожения. Наконец, героическими усилиями воинов корпуса совместно с другими соединениями 1-й гвардейской танковой армии была сорвана попытка противника крупными силами деблокировать свою группировку, окруженную в районе Сандомира.
В этих боях войска корпуса уничтожили 7900 солдат и офицеров противника, 63 танка, 203 артиллерийских орудия, 37 бронемашин, свыше 70 станковых и 218 ручных пулеметов, сбили 9 самолетов, захватили 260 пленных и 8 складов с военным имуществом{146}.
Массовый героизм воинов корпуса был высоко оценен Родиной. За время августовских боев Верховный Главнокомандующий в своих приказах дважды объявлял благодарность личному составу нашего соединения. Почетное наименование «Висленский» было присвоено героическому 134-му отдельному гвардейскому саперному батальону майора И. А. Бирюкова. Краснознаменным стал 189-й отдельный медико-санитарный батальон, возглавляемый майором медицинской службы Д. И. Пометовым.
Около 3 тыс. солдат и офицеров корпуса были награждены орденами и медалями. Пополнилась и наша семья Героев Советского Союза. Этой высшей награды, наряду с уже упоминавшимися ефрейторами А. Ф. Ковальским и З. Н. Ахметзяновым, капитанами [257] А. П. Ивановым и К. Я. Усановым, Президиум Верховного Совета СССР удостоил также командира 44-й гвардейской танковой бригады полковника И. И. Гусаковского и заместителя командира мотострелкового батальона этой бригады старшего лейтенанта В. С. Юдина.
Среди награжденных орденами и медалями были и наши лучшие — медработники. Это была заслуженная, высокая оценка их самоотверженной благородной деятельности. Так, военный фельдшер 2-го дивизиона 270-го гвардейского минометного полка лейтенант медицинской службы А. В. Ивановский в дни тяжелых боев в окружении не только оказал помощь 45 раненым и эвакуировал их в медсанбат, но и вместе с бойцами ходил в атаки. Умело организовал работу медико-санитарного взвода 27-й гвардейской мотострелковой бригады капитан медицинской службы В. В. Чаликов. Только за один день 20 августа оказал помощь 40 раненым капитан медицинской службы А. Б. Знак.
Большую помощь нашим медикам оказал хирург 1-й гвардейской танковой армии Н. А. Молдованов. В течение двух недель он безотлучно находился в медсанбате корпуса, сделал 12 сложных операций и оказал помощь сотням раненых. Так, тяжелораненому Герою Советского Союза майору Г. К. Вишневецкому он спас жизнь, перелив ему 300 г своей крови.
Медсанбат провел поистине титаническую работу по спасению жизней раненых воинов. Только за 15 дней он принял и эвакуировал в госпитали 1415 бойцов и командиров корпуса. Даже из 57 раненых, поступивших в медсанбат в шоковом состоянии, не погиб ни один {147}. [258]
31 августа корпус вместе со всей 1-й гвардейской танковой армией был выведен в Резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Совершив почти 200-километровый марш, соединения и части сосредоточились в начале сентября в районе Немирова.
А в конце этого же месяца командиром 11-го гвардейского танкового корпуса был назначен Герой Советского Союза полковник Амазасп Хачатурович Бабаджанян {148}. Ранее он успешно возглавлял 20-ю гвардейскую механизированную бригаду. 8-го гвардейского механизированного корпуса.
Корпус во главе с новым командиром до конца 1944 г. доукомплектовывался, вел боевую и политическую подготовку. Ему предстояло вскоре принять участие в грандиозной завершающей кампании Великой Отечественной войны. [259]