Завершив очередной поход к Одессе, эскадра 4 августа 1798 года возвратилась на Севастопольский рейд для пополнения запасов воды и провианта.

Всего пятнадцать лет назад корабли Азовской флотилии вице-адмирала Ф. А. Клокачева, впервые бросив якоря в Ахтиарской (Севастопольской) бухте, положили начало созданию российского Черноморского флота. Их экипажи приступили к обживанию пустынных берегов. Когда два года спустя капитан 1 ранга Ф. Ф. Ушаков привел в Севастополь построенный им в Херсоне линейный корабль «Св. Павел», будущий город лишь обозначался несколькими строениями. Своему дальнейшему развитию Севастополь обязан ему, будущему флотоводцу.

Возглавив в 1789 году Севастопольскую эскадру, порт, а вскоре и весь Черноморский флот, Ушаков со свойственной ему энергией и одержимостью занимался строительством и укреплением Севастополя. Под его руководством были возведены береговые укрепления, казармы, госпиталь, расширено адмиралтейство, завершилось строительство портовых сооружений, мастерских и складов.

На западной стороне Южной бухты расположился [12] город. Вдоль берега протянулась главная улица, где выросли красивые каменные дома командиров кораблей и городской знати. За ней, на городском холме, возникла слободка из небольших белых мазанок. Здесь селились мастеровые люди, а также женатые матросы. Слободки выросли также на берегу Артиллерийской и на восточной стороне Корабельной бухт...

Когда перед эскадрой открылась панорама Севастополя, Ушаков с гордостью отметил про себя, что город все более разрастается, хорошеет...

Ранним утром следующего дня, 5 августа, перед Ушаковым предстал нарочный курьер из Санкт-Петербурга.

— С высочайшим повелением его императорского величества! — четко доложил он, передавая пакет.

Ушаков сорвал сургуч с конверта, вынул письмо. Оно было датировано 25 июля.

«По получении сего, — предписывал Павел I, — имеете вы со вверенной в команду вашу эскадрой немедленно отправиться в крейсерство около Дарданеллей... Буде от министра нашего получите уведомление о требовании от Блистательной Порты вашей помощи, то имеете тотчас следовать и содействовать с турецким флотом противу французов, хотя бы то и далее Константинополя{8} случилось...»{9}

Предписание немало смутило адмирала. Сколько раз приходилось ему вести сражения с турецким флотом и нещадно громить его! А теперь вот предстоит «содействовать» с ним. Из неприятелей — да в союзники! Поистине неисповедимы пути господни...

Но обсуждать не приходится — на другой же день Ушаков отправил курьера обратно в Петербург с донесением [13] о том, что приступает к незамедлительному исполнению высочайшего повеления.

Поход предстоял дальний и трудный. Экипажи готовили свои корабли тщательнее обычного, с особым старанием. До выхода оставалась всего неделя, поэтому все работы велись одновременно. Команды устраняли повреждения, полученные в недавнем походе, — конопатили бортовую обшивку, меняли порванные ветром паруса и перетертые снасти, а также запасались пресной водой, продовольствием, дровами, материалами на случай ремонта судов.

12 августа 1798 года эскадра вышла из Севастопольской бухты на внешний рейд, а спустя два дня взяла курс на Константинополь (Стамбул).

Головным шел флагманский корабль «Св. Павел», унаследовавший это имя от построенного Ушаковым судна, уже отслужившего свой недолгий срок. Он был покрупнее и помощнее прежнего, на его трех деках{10} было установлено 84 орудия, причем на первом, нижнем, — 36-фунтовые, самые крупные. Да и весь Черноморский флот набрал силу и в свою короткую биографию уже вписал не одну громкую победу благодаря флотоводческому таланту вице-адмирала Ушакова и высокой выучке и героизму моряков.

В трех походных колоннах следовали линейные корабли «Св. Павел», «Св. Петр», «Захарий и Елизавета», «Богоявление Господне», «Св. Троица», «Мария Магдалина», семь фрегатов и несколько мелких судов{11}. Еще два линейных корабля, постройка которых завершалась, должны были присоединиться к эскадре позднее. В Севастополе оставалась резервная эскадра из устаревших [14] судов, предназначались она для обороны крымских берегов, а при необходимости — для усиления отбывавшей эскадры.

Уходившими кораблями командовали опытные и храбрые офицеры, в большинстве ученики и соратники Ушакова, не раз участвовавшие в морских сражениях: Д. Н. Сенявин, будущий выдающийся флотоводец, И. А. Шостак, И. А. Селивачев, А. П. Алексиано, Е. Сарандинаки, И. О. Салтанов и другие. Личный состав эскадры насчитывал 7406 человек, в том числе 1700 солдат «черноморских адмиралтейских батальонов». На ее вооружении было 792 орудия{12}.

Вначале погода благоприятствовала плаванию: дул умеренный норд-вест и суда были на ветре. Однако вскоре разыгрался не на шутку шторм. Разбросав корабли, он нарушил походный строй. Когда эскадра перед Босфором (в то время назывался Дарданеллами Константинопольского пролива) вновь собралась, оказалось, что некоторые суда получили серьезные повреждения. Большинство из них устранили силами имевшихся в составе команд плотников и других мастеровых матросов. «Св. Троицу» и акат «Св. Ирина» Ушаков вернул в Севастополь с предписанием после ремонта немедленно следовать к эскадре в Константинополь.

Договор о дружбе и союзе с Турцией в совместной борьбе против Франции еще не был подписан, это произойдет чуть позже, 23 декабря. Поэтому адмирал послал легкое судно — авиз «Панагия» с письмом к русскому посланнику в Константинополе В. С. Томаре, чтобы узнать, достигнуто ли соглашение о беспрепятственном проходе эскадры через пролив.

Ожидать у Босфора ответа Ушакову пришлось недолго. 24 августа русская эскадра впервые вошла в пролив. Моряки с интересом смотрели на проплывавшие вдоль [15] бортов диковинные селения с низенькими домами, облепившими зеленые холмы, тонкими минаретами многочисленных мечетей, возвышавшимися над строениями, словно раззолоченные свечи.

Знаменитую ушаковскую эскадру, своими победами доставившую туркам столько огорчений, встречали на всем пути по проливу с огромным интересом. Толпы людей, заполнившие оба берега, европейский и азиатский, бурно приветствовали российских моряков, с любопытством смотрели на русские корабли. Даже сам султан Селим III не смог преодолеть этого чувства. Одевшись в простую одежду, он обошел бросившую якоря эскадру на своем каике, внимательно рассматривая русские суда и любуясь царившим на них образцовым порядком.

Едва корабли спустили паруса, как на борт «Св. Павла» поднялся Василий Степанович Томара. Русский посланник при султанском дворе был обрусевшим греком, довольно образованным человеком. Он прилагал немалые усилия для сближения Турции и России. Дипломат был очень рад встрече с посланцами своей страны. Поздравив Ушакова с благополучным прибытием, он подробно проинформировал его о международной обстановке в районе Средиземноморья, поставил в известность о высадке экспедиционной армии Наполеона в Египте, о захвате французами Мальты, о победе Нельсона при Абукире. Затем посланник рассказал о положении в Турции, о ее сильной обеспокоенности последними событиями на Средиземноморье, особенно проникновением французов на западное побережье Балкан и захватом Египта, о большой надежде Порты на русскую помощь.

— Прежде всего на помощь вашей эскадры, Федор Федорович, — заключил Томара.

Вскоре после его убытия к Ушакову явился кехая — придворный чиновник, подчеркнуто учтивый, в красной чалме, дорогой одежде. Низко поклонившись, он передал [16] поздравление великого визиря{13} с благополучным прибытием; его пышную речь, сотканную из возвышенных слов, переводил адмиралу лейтенант Е. П. Метакса. Прибыл кехая не с пустыми руками, с целым караваном фелюг — гребных судов, наполненных свежими овощами, фруктами и живыми овцами, предназначенными для команд судов. Адмиральская каюта уставилась корзинами ярких цветов.

На следующий день султан прислал к Ушакову первого драгомана{14} с драгоценным подарком «за скорый приход» — табакеркой, усыпанной бриллиантами, а для раздачи командам судов — две тысячи червонцев.

Такие вот бывают в истории превратности. Стамбул с радостью встречал своего самого страшного в недавнем прошлом неприятеля — Ушак-пашу, при одном упоминании имени которого еще недавно турок бросало в дрожь.

И было отчего.

Именно с ним, Ушаковым, были связаны все поражения турецкого флота на Черном море, начиная с первого крупного морского сражения, происшедшего в июле 1788 года у острова Фидониси. Командуя авангардом, Ушаков обогнул с наветренной стороны голову турецкой эскадры с флагманским кораблем адмирала Гассан-паши и решительно пошел на сближение. Его атака одновременно [17] с обеих сторон поставила неприятеля «в два огня».

Этот неожиданный для турок маневр определил плачевный для них исход баталии.

И в последующих сражениях Ушаков добивался блестящих побед. И побеждал он, отказываясь от господствовавшей в то время во всех флотах линейной тактики морского боя. По канонам этой тактики эскадре надлежало атаковать сразу всю линию противника, при этом она должна была строго соблюдать свой строй, а каждый корабль мог сосредоточивать огонь только на определенном судне противника.

Памятуя о наказе Петра I, основоположника флота российского, «не держаться правил, яко слепой стены, ибо там порядки писаны, а времен и случаев нет», Ушаков применял каждый раз новую, в зависимости от обстановки, тактику, маневренную, основанную на сочетании маневра и огня. Он разрезал линию неприятельской эскадры на несколько частей и, сосредоточив основные силы для нанесения главного удара, с расстояния картечного выстрела обрушивал на противника огонь всех корабельных орудий, нацеливаясь прежде всего на флагманский корабль. Лишившись флагмана, турки обычно приходили в замешательство, впадали в панику, их уцелевшие суда стремились спастись бегством.

Летом 1790 года Ф. Ф. Ушаков, незадолго до этого возглавивший Черноморский флот, одержал новую замечательную победу. В пятичасовом бою в Керченском проливе, куда подошла турецкая эскадра, чтобы высадить десант, он сорвал нападение противника и нанес ему серьезное поражение. Турки бежали, потеряв флагманский корабль.

В августе того же года флотоводец одержал еще одну победу, на этот раз у Тендры, недалеко от Хаджибея — в районе будущей Одессы. Ушаков с ходу, в походном порядке атаковал турецкий флот и разгромил его. Корабль [18] капудан-паши (главнокомандующего) Гуссейна, объятый пламенем, взлетел на воздух, а другой — 66-пу-шечный «Мелеки-Бахри» и несколько мелких судов были взяты в плен.

31 июля 1791 года в морском сражении у мыса Калиакрия, что на западном побережье Черного моря, турки потерпели еще более крупное поражение. Применив стремительный маневр, Ушаков прошел между неприятельскими кораблями, стоявшими на якоре, и берегом. Отрезав тем самым эти суда от береговых батарей, адмирал решительно атаковал их{15}.

Из огромного флота, собранного Селимом III не только в Турции, но и в подвластных ей Алжире и Тунисе, последней надежды султана в войне после разгрома его армий, в Константинополь возвратилось лишь несколько сильно потрепанных судов. В их числе был и адмиральский корабль Сайда Али (Сейита Али), того самого «отважного и непобедимого» алжирского паши, который, отправляясь в поход, поклялся падишаху «захватить грозного Ушак-пашу и привезти его в клетке в Стамбул». И вот так невообразимо оскандалился: побитый адмирал сам еле добрался до столицы, его полузатопленный корабль дополз до бухты, казалось, лишь для того, чтобы тут же, по прибытии, на глазах удивленных турок пойти ко дну. Константинополь в паническом страхе ждал появления русского флота. Лишь известие о перемирии, заключенном по просьбе Порты в Галаце, принесло туркам успокоение.

Полный разгром Ф. Ф. Ушаковым турецкого флота у мыса Калиакрия вслед за успехами войск А. В. Суворова поставил победную точку в четырехлетней русско-турецкой войне 1787–1791 годов, заставил турецких [19] дипломатов быть более уступчивыми на переговорах и ускорил подписание выгодного России Ясского мирного договора.

И вот теперь грозная опасность, надвигавшаяся с запада, заставляла недавних противников объединить свои усилия для совместной борьбы против французской экспансии. При этом именно Ушакову, прославленному русскому флотоводцу, поручалось огромной важности военное, дипломатическое и политическое предприятие, каким должен был стать предстоящий Средиземноморский поход.

Спустя три дня после прихода эскадры в Константинополь состоялось совещание представителей России, Турции и Англии, на котором был разработан план совместных действий. В ее работе приняли участие Ушаков и Томара.

В турецкой столице уже было известно о высадке Бонапарта в Александрии. Это обстоятельство заставило султана быть более решительным в выступлении против Франции и заключении союза с Россией.

Для совместного похода в Средиземное море Турция выделила эскадру во главе с адмиралом Кадыр-беем в составе четырех линейных кораблей, шести фрегатов, четырех корветов и четырнадцати канонерских лодок{16}. Она поступила под общее командование вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова. Турки обязались снабжать объединенную эскадру продовольствием, а в случае необходимости — и материалами для ремонта судов, а также предоставлять войска для десантных действий. Специально выделенный чиновник по вопросам снабжения — Каймакан Калфоглу получил соответствующие фирманы (именные указы султана), предписывавшие вассальным правителям Морей и Албании доставлять на корабли необходимый провиант. [20]

Директивы, Полученные из Петербурга, обязывали Ушакова действовать в районах Египта, Канди (остров Крит), Мореи{17}, Венецианского залива, а при необходимости — оказывать содействие находившейся в Средиземноморье английской эскадре. Исходя из этого и были намечены планы готовившейся экспедиции. По предложению Ушакова было решено основные силы соединенной русско-турецкой эскадры направить к островам Ионического архипелага, чтобы освободить их и предупредить высадку французских войск на Балканский полуостров, во владения Османской империи. Адмирал четко представлял себе важнейшее стратегическое значение Ионических островов, опираясь на которые можно было развертывать дальнейшие действия соединенного флота.

Английский же представитель, поверенный в делах Великобритании в Турции Спенсер Смит, исходя из узких интересов Англии, настойчиво предлагал основные силы эскадры направить к побережью Египта, под начало британского командующего. Ушаков решительно возразил против этого. Было принято его предложение послать в помощь англичанам небольшой отряд русских и турецких судов.

После совещания турки, принимавшие Ушакова с уважением и учтивостью, предложили ему осмотреть свои корабли, готовившиеся к походу, а также адмиралтейство и строившийся док. Своим видом военные суда произвели на адмирала и сопровождавших его русских офицеров хорошее впечатление. Многие из них были построены под наблюдением французских и английских корабельных мастеров с использованием добротных материалов. А вот организация, порядок на кораблях и особенно боевая выучка экипажей не вызывали восторга.

Вернувшись с совещания, адмирал Ушаков отправил [21] в Севастополь посыльное судно с донесением для императора о результатах переговоров и намеченном плане совместных с турками действий. Он также изложил настойчивую просьбу прислать десантные войска, подчеркнув, что без них невозможно будет овладеть сильными укреплениями острова Корфу. О состоянии турецкой эскадры адмирал пока умолчал, хотя оно вызывало у него немалое беспокойство.

Лейтенант Егор Метакса, постоянно сопровождавший командующего в качестве переводчика, в своих «Записках...» пишет о низкой дисциплине и слабой боевой подготовке моряков союзных судов. Постоянного экипажа турецкий корабль не имел, за исключением командира, нескольких офицеров, лоцманов и мастеровых-греков. Остальная часть команды набиралась перед каждым походом, чаще всего насильственным путем, использовались и невольники. Люди эти сплошь и рядом не были обучены морскому делу, да и тяготились им. А тяжелые условия службы, полуголодное существование, болезни и отсутствие медицинской помощи и вовсе ввергали их в отчаяние. И при первой же возможности матросы убегали с корабля, хотя жалованье могли получить лишь после похода. Нередко экипажи возвращались в порт в половинном составе. Офицеры тоже не имели необходимой подготовки, не располагали картами и приборами. На всей эскадре компас имелся лишь на адмиральском корабле{18}.

31 августа, находясь еще в Босфоре, на рейде Буюк-дере, вице-адмирал Ушаков направил письмо контр-адмиралу Нельсону. Поздравив его с победой у Абукира, Федор Федорович изложил план предстоящих действий русско-турецкой эскадры и заверил, что при необходимости готов оказать английскому флоту помощь. Это послание [22] положило начало переписке двух выдающихся флотоводцев, продолжавшейся до окончания Средиземноморской экспедиции Ушакова.

Выход эскадры был назначен на 4 сентября. Но его пришлось отложить. В тот день на рассвете небо заволокли низкие тяжелые тучи. Ветер с каждым часом набирал силу, и вскоре все вокруг потонуло в бешеном реве бури, шуме волн, грохоте грома. Наступившую темноту пронизывали изломанные стрелы ослепительных молний. Суда метались, словно испуганные кони на привязи. На линейном корабле «Св. Троица», вернувшемся два дня назад из Севастополя, не выдержали якорные канаты, и его стало дрейфовать к берегу. Затем то же случилось с фрегатом «Казанская Богородица». Ночью ударили молнии, были повреждены мачты на фрегатах «Григорий Великия Армении» и «Сошествие св. Духа».

А стихия все бушевала, и, казалось, буйству непогоды не будет конца. Три дня свирепствовал шторм. Лишь к утру 8 сентября ветер стал постепенно утихать, и Ушаков, не дожидаясь, пока он прекратится вовсе, распорядился сниматься с якоря и вступать под паруса.

Обмениваясь приветственными салютами с крепостями, эскадра направилась в Дарданеллы. Однако на выходе из пролива, у европейского берега ей пришлось задержаться снова: выделенные для участия в походе турецкие суда оказались еще не готовыми.

11 сентября на русский флагманский корабль впервые прибыл командующий турецкой эскадрой Кадыр-бей, вместе с которым Ушакову предстояло действовать длительное время. Перед Федором Федоровичем стоял огромный и крепкий человек в форме турецкого капитан-бея (полного адмирала). Вел себя он с первых минут знакомства учтиво, постоянно выказывая свое почтение русскому адмиралу. Таким он оставался весь период похода. И не только потому, что по повелению султана ему надлежало во всем подчиняться российскому командующему, [23] но и из чувства личного уважения к непобедимому Ушак-паше, которого он высоко ценил и готов был признать своим учителем.

Первым начал плавание отряд, направлявшийся в помощь англичанам к египетским берегам. В его составе было десять турецких канлодок и четыре фрегата, в том числе два русских — «Св. Михаил» и «Казанская Богородица» (турецкие суда не имели названий, обычно их различали по имени командиров). Возглавлял отряд командир «Михаила» капитан 2 ранга А. А. Сорокин.

20 сентября 1798 года, дождавшись попутного ветра, покинула Дарданелльский пролив и соединенная эскадра. [24]