Со времени окончательного подчинения Марокко иностранному капиталу прошло 15 лет, считая началом этого подчинения фактическую оккупацию большей части территории французами в 1909 г.

Срок — немалый. За это время могли уже полностью проявиться те «благодеяния», которыми западная цивилизация хотела — правда, против воли опекаемых — осыпать неразумных детей Востока. В чем же выразились «дары» новой культуры?

Прежде всего — в страшнейшем опустошении и разорении страны. Все эти 15 лет ушли на открытую, ни на один год не прекращавшуюся борьбу с различными непокорными племенами. Методы, посредством которых проводилась эта борьба, превращали ряд районов в безлюдные пустыни, обрекая жителей на голод и вымирание. О сущности этих методов можно судить по следующим официальным справкам. Официальное французское наставление для боевых действий экспедиционных отрядов гласит:

«Все репрессии должны проводиться немедленно и сурово. Нельзя останавливаться перед сожжением деревень и посевов, так как опыт показал, что великодушие истолковывается как слабость и побуждает марокканцев к новым нападениям».

Эта директива точно определяет характер французских операций в Марокко. Там происходило медленное, систематическое истребление всех, кто не желал подчиниться [412] власти пришлых поработителей. Метод борьбы, усвоенный французами, сводился к постепенному, планомерному и прочному закреплению за собой важнейших политических и экономических центров, где ставились крупные гарнизоны, и к системе ежегодных, периодически совершаемых карательных экспедиций против так называемых «непокорных» племен.

Вот обычная картина действий экспедиционных отрядов. По заранее составленному плану отряд вторгается на территорию «непокорного» племени; преодолевает военное сопротивление повстанцев и захватывает их населенные пункты. Уничтожив, согласно инструкции, посевы, жилища и вообще все имущество побежденных, отряд оттесняет остатки последних к диким горным трущобам (обычно действия происходят в горах). Чтобы не дать им возможности выбраться оттуда, у выходов и вообще во всех узловых пунктах путей сооружается система постоянных укреплений в виде блокгаузов и отдельных фортов, снабженных соответствующими гарнизонами. Несчастным туземцам, загнанным в горы, остается или сдаваться или погибать с голоду.

Ожесточение с обеих сторон — невероятнейшее. В том же наставлении мы читаем: «Они (т.е. марокканцы) никогда не берут пленных, уродуют раненых и мертвых, — следовательно, всегда надо подбирать своих раненых и убитых». Здесь идет война на истребление. И такая война идет непрерывно с начала французской оккупации вплоть до последних дней. Правда, французский диктатор в Марокко маршал Лиотэ не раз для успокоения французских рантье объявлял, что к такому-то сроку страна будет усмирена, окончательно превратится в «Maroc utile» («полезное Марокко») и начнет давать долгожданные проценты. Но пророчества почтенного маршала оказались не совсем удачными. Вплоть до последней вспышки ожесточенной войны с риффанцами военные операции во французской части Марокко не прекращались, не давая в то же время решающих результатов.

Еще в 1920 г. Лиотэ представил правительству и парламенту программу «пацификации» Марокко, обещая осуществить ее в трехгодичный срок. Таким образом, 1923 год являлся [413] конечным сроком покорения последних не признавших еще власти Франции марокканских племен. Программа эта осталась невыполненной, хотя известных результатов в деле укрепления своего положения французы все же добились.

Наибольшую опасность для французского владычества представляла горная центральная часть Марокко к югу от городов Феса и Тазы, известная у французов под названием «Tache de Taza» («Тазское пятно»).

Занимая всю восточную половину массива Среднего Атласа, между средним течением реки Мулуя и меридианом города Мекнеса, это «пятно» представляло большую стратегическую опасность, так как непосредственно угрожало сообщению Марокко с Алжиром по единственной железнодорожной магистрали Фес — Таза — Уджда — Оран — Алжир. В то же время это был наименее доступный для французов район, заполненный горными плато и изрезанный дикими глубокими ущельями, — настоящая цитадель центрального Марокко.

Трудности увеличивались еще потому, что одному из вождей — «марабу» (святому) Моханд-Ульд-Белькамсе-Азруаду — удалось объединить под своей властью ряд воинственных племен центрального Марокко (бени-уарен, аит-чегушан, мармуша, бениалагам и др.). Эти племена, гордые тем, что никогда не признавали над собой ничьей власти, избрали военных вождей, заключили тесный союз и энергично стали готовиться к последней и решительной борьбе за свободу. Другими неприятными для французов «пятнами» на карте Марокко являлись области реки Уэрги (приток Себу) в северной, сопредельной с испанской зоной, части Марокко и район Гадла (области Марракеша).

В обоих этих районах, тоже довольно значительных по территории, малодоступных и населенных такими же воинственными племенами, многолетняя борьба до сих пор не дала решающих результатов. Особую опасность представляли Таза и Уэрга в силу соседства с вечно мятежным и гордым своими победами над испанцами «Риффом». Это — главные центры сопротивления. Помимо них, почти по всей территории горного Марокко имеется ряд [414] пунктов, далеко еще не «умиротворенных» и требующих неустанного наблюдения.

Весной 1923 г. директивой французского генерального резидента в Марокко (маршала Лиотэ) экспедиционным войскам было предписано:

«Действуя твердо и решительно, используя все свободные силы и средства Марокко, уничтожить большой остров непокорных, именуемый «Tache de Taza» и тем окончательно обеспечить главную железнодорожную артерию Фес — Таза — Уджда, соединяющую Марокко с Алжиром».

Попутно была поставлена задача по покорению и двух других упомянутых выше районов. Директива, между прочим, упоминала, что в связи с твердым решением правительства уменьшить в 1924 г. численность французского экспедиционного корпуса в Марокко поставленные задачи должны быть выполнены во что бы то ни стало.

Подготовка к операциям была начата задолго и была тщательно разработана. Были не только собраны все более или менее свободные силы Марокко, но привлечены и алжирские гарнизоны. В результате создалась маневренная армия численностью до 30 000 бойцов, снабженная многочисленной артиллерией (75– и 65-мм), кавалерией, мощной техникой (авиация, танки) и многочисленными вспомогательными туземными отрядами. Из этого числа свыше 20 000 солдат плюс 3 000 местных партизан, разделенные на четыре отряда, были направлены с разных сторон на «Пятно Тазы». Против этих огромных сил марокканцы могли выставить в общей сложности не более 7–8000 бойцов, вооруженных разнокалиберными винтовками. Если добавить, что, кроме оружия и боеприпасов, добываемых у противника, марокканцы не имели других средств военного снабжения, то соотношение сил станет еще более поразительным. Но взамен этого у них были знание местности, ловкость маскировки, необычайная меткость стрельбы, безумная храбрость и готовность умереть за свою свободу. Высокая мораль, опирающаяся на природу, против численности и мощной техники! Величины, на первый взгляд, совершенно несоизмеримые. Но, как увидим дальше, техника и численность все-таки не могли [415] полностью решить дело. Операции начались в апреле одновременно в районах Тадлы и Тазы.

В районе Тадлы, после многих предварительных схваток, главные силы берберов были разбиты в боях на реке Дрене, и французы заняли к концу мая пункты, господствующие над убежищами повстанцев. Исход главного боя, как видно из французского официального донесения, решила техника:

«Несмотря на чрезвычайные трудности местности, покрытой высокими горами, изрезанной крутыми ущельями, среди лесистых утесов, занятых искусными стрелками противника, наши войска достигли всех поставленных целей и опрокинули врага, изумленного отвагой нашего наступления. Скашиваемые нашей артиллерией и пулеметами, бомбардируемые авиацией, которая в продолжение 12 часов не переставала господствовать в воздухе, отряды Аит-Могенда и Абд аль-Ули тщетно старались задержать наше продвижение. Противник был отброшен к югу в глубокие горы с очень большими потерями».

Однако надо иметь в виду, что успех еще не заканчивает задачи. Начинается как раз наиболее трудная ее часть — закрепление занятых пунктов и затем отвод главных сил французов. Это будет сигналом для новых атак противника. И до тех пор, пока последний не изъявит покорности и не сложит оружия, район не может считаться усмиренным.

Что же касается главного — тазского направления, то здесь для французов обстановка сложилась гораздо менее удачно.

Операции, начатые в мае, продолжались до самой глубокой осени, сопровождаясь почти непрерывными столкновениями. Многие из этих боев по своему упорству и размерам введенных в дело сил вполне походили на настоящие сражения большой войны. Так, например, в бою при Иосука-бу-Камудже (9 июня) со стороны французов принимало непосредственное участие 14 000 регулярных бойцов и 2000 партизан против 5000; туземцев, занимавших сильные оборонительные позиции. В результате упорного 14-часового боя французы одержали победу, но с большими потерями — 64 убитых и 194 раненых. [416]

В другой битве, при Эль-Мерее (24 июня), считающейся у французов за «самое горячее дело», когда-либо имевшее место в Марокко, потери французских войск были: 61 убитый (в том числе 5 офицеров) и 178 раненых. Потери берберов, по данным французов, в обоих случаях были в несколько раз больше.

И такого рода сражения за все время экспедиции были довольно обычным явлением. В отношении действий различных родов оружия надо отметить исключительную роль, которую играла авиация и отчасти бронемашины. Авиация, по свидетельству французов, оказывала неоценимые услуги, «поддерживая связь между отдельными колоннами, служа вернейшим средством разведки и в то же время непрестанно расстреливая противника из пулеметов в бок».

Несмотря на ряд крупных тактических успехов, достигнутых французами, все же намеченная задача ими не была выполнена. Почти все непокорные племена, оттесненные в глухие горы, продолжали сопротивление и не собирались капитулировать. На долю гарнизонов сети вновь созданных укреплений выпадает труднейшая задача: выдерживать отчаянные атаки противника, которые неизбежны с уходом «летучих колонн». Французское командование и само не склонно было переоценивать достигнутые результаты; это видно хотя бы из следующей характеристики положения в Марокко, данной военным обозревателем газеты «La France Militaire» в номере от 11 марта 1924 г.:

«Пятно Тазы не исчезло, но заметно уменьшилось. Говоря правду — подчинившихся очень мало; впрочем, зима позволяет рассчитывать на более серьезные результаты, ибо все эти затраченные нами усилия дали возможность занять большую часть культурных земель и зимних кочевий главных непокорных племен. Однако вблизи нашей новой линии фронта существуют «карманы», которые надо очистить, долины, которые надо занять, и островки, которые надо снести. И если захотят U дальше проводить эти простые исправления фронта, то так или иначе здесь потребуются не простые полицейские меры, но настоящие военные действия большими материальными средствами и количеством бойцов не менее 8 батальонов». [417]

В другой статье, посвященной военным перспективам на 1924 г., мы находим еще более меланхолические строки:

«Следует задаться вопросом, не будет ли благоразумнее при настоящем положении дел в Марокко, столь обездоленном, по нашему мнению, даже чересчур обездоленном в силах, на время совершенно «стабилизироваться» , по крайней мере, на южном фронте — в районе Среднего Атласа, и дать непокорным, уже чувствующим себя плохо, «поостыть в нищете». При помощи умной и активной политики нам, может быть, в течение 2–3 следующих лет и удастся их подчинить, хотя бы «собирая по каплям» и не рискуя случайностями войны, которой мы уже знаем цену. Наконец, уменьшение наших кредитов и наших свободных ресурсов, по-видимому, нам даже и не позволит вести эти дорогостоящие операции». («La France Militaire» от 20 мая 1924 г.).

Полное признание неудачи кампании 1923 г. и далеко не радужная оценка дальнейших перспектив! Даже для богатой Франция становятся не под силу «эти дорогостоящие операции»!

Такое положение во французской части Марокко продолжает существовать и посейчас. Оно «стабилизировалось», но не так, как хотел маршал Лиотэ, — не на основе полной покорности страны, а на почве отказа оккупантов от фактического занятия ряда территорий. Такая «стабилизация» не очень надежна, и при малейшем толчке все может опрокинуться вверх дном. Толчки же эти очень и очень возможны. Откуда они могут последовать, скажем несколько позже.

При всем изложенном выше нельзя отрицать, что известных и относительно крупных успехов французы все же добились.