Глава V
Весною 1915 года австро-германцы повели энергичное наступление на фронте нашей третьей Армии (К-ий генерал Леш). Прибывшие в Львов два воздушных корабля: «Илья Муромец Киевский» и «Илья Муромец III», очень помогли штабу этой Армии, производя разведки в глубоком тылу противника{29}, зорко следя за передвижениями и группировкой сил противника. Легкие аппараты того времени были не в силах проникать глубоко за линии фронта противника и только «Муромцы» могли, совершая продолжительные полеты в глубоком тылу у неприятеля, доставлять точные сведения о переправах через реку Сан, о количестве поездных составах и движении поездов на станциях железных дорог подходивших к нашей границе, о появлении новых аэродромов, скоплении обозов и т. д.
Благодаря этой разведке, штаб III-ей Армии имел ясную и подробную картину того, что происходило у врага не только на передовых позициях, но и в тылу. Кроме этой чрезвычайно важной и очень ценившейся штабом третьей армии разведки, «Муромцы» громили своими большими бомбами важные тыловые пункты противника, главним образом железно-дорожные станции с многочисленными поездными составами, склады, обозы и пр. [77]
Во время одного из таких полетов 14 июня 1915 года, «Ильею Муромцем Киевским» был взорван на станции Пржеворск, к югу от Ярославова, неприятельский поезд со снарядами. Полет этот продолжался четыре часа. «И. М. Киевский» произвел разведку в районе реки Сана, сбросил три бомбы в окопы у Лежайска, а затем сделав четыре круга над станцией Пржеворск, сбросил семь бомб в большие поездные составы находившиеся на путях станции. В то время там находилось пять таких составов; вслед за взрывом одной из попавших в поезд бомб, с «Муромца» замечены были громадные языки пламени и.клубы дыма, окутавшие через несколько минут все месторасположение станции, а кроме того ясно видны были дымки от разлетавшихся во все стороны и рвавшихся в воздухе снарядов. Показанием пленных, а позднее из немецких газет было установлено, что этим взрывом было уничтожено по крайней мере 30000 снарядов.
Кроме значительных у неприятеля потерь в людях, «Муромцем» были произведены большие разрушения на станции и железнодорожных путях, вызвавшие перерыв сообщения в этом районе. Панику возникшую при налете «Муромца» не трудно себе представить. [78] За этот полет командир возд. кор. «Илья Муромец Киевский», в. лет., поручик И. С. Башко и артиллерийский офицерь этого корабля шт.-кап. А. А. Наумов награждены были орденом Георгия 4-ой степени, по-мощник командира воен. лет., поручик М. В. Смирнов — Георгиевским оружием, а моторист ст. ун.-оф. Шкудов — Георгиевским крестом. Это были первые Георгиевские кавалеры в Эскадре Воздушных Кораблей.
Неприятелю, само собою разумеется, не могли нравиться подобные безнаказанные налеты «Муромцев», но его зенитные батареи не причиняли «Муромцам», летавшим на высоте свьше 3000 метров, никакого вреда, а в то время немецкие истребители предпочитали держаться на почтительном разстоянии от нашего хорошо вооруженного воздушного богатыря. Это вызвало со стороны экипажа «Муромцев» известную безпечность, вообще свойственную русской натуре и едва не обошлось очень дорого «Илье Муромцу Киевскому». Привыкший к совершенно безнаказанно проходившим для него полетам даже в глубоком тылу противника, экипаж воздушного корабля «Илья Муромец Киевский», желая взять с собою больше «полезнаго груза» — бомб, взял вместо трех или четырех полагавшихся ему пулеметов, лишь одно ружье-пулемет Madsen'a и один карабин{30}. Возвращавшийся из боевого полета 6 июля 1915 г., «Илья Муромец Киевский» был атакован тремя неприятельскими аэропланами типа «Brandenburg», в 45 верстах от линии нашего фронта, в тылу у противника над м. Шебржешин (к югу от линии Красностав — Холм). Один из этих аппаратов, пользуясь своим преимуществом в скорости, прошел незамеченным вначале с «Муромца» под этим последним и, пойдя встречным курсом, открыл огонь из пулемета с очень близкого разстояния. С «И. М. Киевского» ясно можно было видеть лица летчика и наблюдателя неприятельского аэроплана. После ответных выстрелов с « Киевского», чуть не в упор, неприятельский аппарат резко скользнул на крыло и пошел вниз «падающим листом». [79] Два другие неприятельские аэроплана держались после этого на почтительном от «Муромца» разстоянии и идя параллельным ему курсом, продолжали обстреливать довольно безрезультатно наш воздушный корабль. В этом бою «Илья Муромец Киевский» получил до 60 пробоин, пробиты были масляные баки, радиаторы, разбиты были стекла в передней части каюты, повреждены бензиновые баки и выведены из строя два мотора. Несмотря на ранения осколками разрывных пуль, полученные поручиком Башко в голову и ногу, он благополучно довел аппарат до наших позиции и спланировал, на болотистый луг возле аэродрома XXIV авиационного отряда (командир в. л., поручик Мулько), когда уже над этим аэродромом стали и остальные два мотора. [80] Это был первый планирующей спуск «Ильи Муромца»; до того времени считали, что подобный спуск на «Муромце» невозможен или во всяком случае очень опасен. При посадке, колеса шасси увязли в болотистом грунте и у «Муромца» были поломаны: левая половина шасси, 4 стойки, винт второго мотора, несколько нервюр и надтреснул правый задний лонжерон среднего отсека; повреждения эти были исправлены втечение одного дня.
В виду интересных подробностей этого воздушного боя — первого у «Ильи Муромца», приводим полностью рапорт об этом полете и. д. старшего офицера Э. В. К. капитана Горшкова:
Начальнику Эскадры Воздушных Кораблей 6 июля 1915 г.
№ 125 гор. Влодава.Представляю сведения о полете сего числа Воздушного Корабля «Илья Муромец Киевский».
Состав экипажа: Командир : Поручик Башко.
Помощник: Поручик Смирнов.
Артил. офицер: шт.-кап. Наумов.
Моторист: вольноопр. мл. у.-оф. Лавров.Нагрузка: Бензина 30 пуд., масла 6 пуд., бомб пудовых 10 штук, 25-ти фунтовых — 5 штук, зажигательных снарядов 12 шт., ружье-пулемет, карабин, 260 патронов. Общая нагрузка: 71 пуд. Путь следования: Влодава — р. Буг — восточнее дер. Грабовец — Унув — Белжец — Шебржешин — Красностав — Холм.. Взлет в 4 ч. утра, спуск в 8 ч. утра, — продолжительность 4 часа.
Результат разведки: около д. Гостынное замечены 3 батареи; к сев.-зап. от Унува — аэродром — 7 палаток, там же противоаэропланная батарея. На стан. Любыча — 3 подвижных состава по 50 вагонов; в д. д. к сев. от Унува около 400 повозок; еще севернее район до передовых позиций свободен от обозов; движений в этом районе не было никаких; в Шебржешине — небольшой обоз около 60 повозок.
Бомбометание: бомбы сброшены: 5 в аэродром у Унува, 4 — попали в обозы возле ст. Белжец; 5 бомб сброшено на ст. Любыча;. зажигательные снаряды — 12 шт. брошены в поля к югу от Шебржешина.
В полете на высоте 3200–3500 метров, корабль был аттакован тремя немецкими аппаратами. Первый из них был замечен в нижний люк, причем он был метров на 50 ниже корабля. Корабль в это время находился над Шебржешином, верстах 40 от передовых позиций под управлением пор. Смирнова. Тотчас же пор. Смирнов был сменен пор. Башко. Немецкий аппарат, обладая большой скоростью и запасом мощности быстро обогнал корабль и оказался метров на 50 выше с правой стороны спереди, открыв пулеметный огонь по кораблю. В гондоле корабля в это время работа чинов экипажа распределилась следующим образом: Поручик Смирнов находился возле командира, шт.-кап. Наумов откоыл огонь из ружья-пулемета и вольноопределяющийся Лавров — из карабина. При первой аттаке, пулеметным огнем с неприятельского аппарата были пробиты оба верхних бака с бензином, фильтр правой группы моторов, радиатор 2-го мотора, перебиты обе бензинопроводные трубки левой группы моторов, стекла двух передних окон правой стороны и ранен в голову и ногу командир корабля поручик Башко. Так как бензинопроводы к левым моторам оказались перебитыми, то тотчас же левые краники от бензиновых баков были закрыты и выключен левый бак. Дальше полет корабля был на 2-х правых моторах.. Немецкий аппарат после того как первый раз пересек дорогу, попытался вторично аттаковать корабль с левой стороны, но встреченный пулеметным и ружейным огнем с корабля резко перевернулся направо и с громадным креном быстро пошел на снижение по направлению к Замостью.
После отбития аттаки пор. Смирнов заменил командира, поручика Башко, которому вольноопределяющимся Лавровым была сделана перевязка. После перевязки пор. Башко опять стал управлять кораблем, поручик Смирнов и вольноопр. Лавров по очереди закрывали руками отверстия фильтра правой группы и принимали меры к сохранению оставшегося бензина в баках для продолжения полета. При отражении аттаки первого аппарата из ружья-пулемета выпущена полностью кассета в 25 штук, из второй кассеты удалось выпустить всего 15 штук, затем внутри магазина заклинился патрон и дальнейшая стрельба из него была совершенно невозможна{31}. Вслед за первым аппаратом тотчас же появился следующий немецкий аппарат, который пролетел только один раз выше корабля слева и обстрелял его из пулемета, при чем был пробит маслянный бак 2-го мотора. По этому аппарату открыл огонь из карабина поручик Смирнов; вольноопр. Лавров находился в передней каюте у фильтра, а шт.-кап. Наумов ремонтировал ружье-пулемет. Т. к. ружье-пулемет совершенно отказало в действии, то пор. Смирнов передал карабин шт.-кап. Наумову, а сам сменил вольноопр. Лаврова, принимая меры к сохранению бензина, т. к. вольноопр. Лавров отморозил обе кисти рук. Второй аппарат более корабля не аттаковал. На линии передовых позиций, корабль был обстрелян из пулемета третьим немецким аппаратом, шедшим в большом отдалении слева и выше корабля. В то же время по кораблю стреляла и артиллерия. Высота в это время была 1400–1500 метр. При подходе к гор. Холму на высоте 700 метров остановились и правые моторы, т. к. вышел весь запас бензина, поэтому пришлось сделать вынужденный спуск. Последшй был сделан в 4–5 верст. [82] от г. Холма около дер. Городище, возлe аэродрома 24-го авиационного отдряда на болотистом лугу. При этом колеса шасси увязли до лыж и поломаны: левая половина шасси, 4 стойки, винт 2-го мотора, нecколько нервюр и надтреснул правый задний лонжерон среднего отсека.
При осмотри корабля после посадки, кроме вышепомянутых обнаружены след. повреждения от пулеметного огня: пробит в 2-х местах винт 3-го мотора, перебит железный подкос у того-же мотора, пробита крьшка и повреждено магнето у 2-го мотора, пробита грузовая рама того-же мотора, передняя стойка у 2-го мотора и несколько пробоин в поверхностях корабля. Спуск произвел к-р корабля пор. Башко лично несмотря на поранения.
Первоначальная перевязка была сделана в д. Городище, а затем пор. Башко был доставлен в лазарет всерос. зем. союза в г. Влодав. При этом у пор. Башко оказались слеующие поранения: на правой ноге ниже колена 3 рваных раны, одна рваная рана на ягодице, одна на животе и большое количество ранений правой стороны головы.
И. д. Старшего Офицера Эскадры Возд. Кораблей Капитан Горшков.
Этот воздушный бой «Ильи Муромца Киевского» был отмечен следующей телеграммой из Ставки Верх. Главнок. (за № 373) поручику Башко:
«Верховный Главнокомандующий повелел благодарить вас и ваших боевых сотрудников за молодецкое дело. 10. 977. Янушкевич».
По приказанию Верх. Главнокомандующего поручик Башко был представлен к производству в следующий чин, моторист, мл. унт. офицер из вольноопределяющихся А. М. Лавров представлен к производству в прапорщики и кроме того награжден Георгиевским Крестом 2-ой степени, а шт.-кап. Наумов и пор. Смирнов представлены были к очередным наградам.
Телеграмма начальника боевого отряда кап. Горшкова об этом воздушном бое, по повелению Верх. Главнокомандующего дословно была перетелеграфирована Государю Императору.
В то время аэродром «Ильи Муромца Киевского» и «И. М. III» находился в Влодаве, куда при отступлении наших войск перешли эти «Муромцы», пробыв некоторое время в Люблине.
Вскоре после описанного воздушного боя «Илья Муромец Киевский» присоединился к Эскадре Воздушных Кораблей и «Муромцам», находившимся в то время в г. Лиде, Виленской губернии. [83]
Оставшийся в одиночестве «Илья Муромец III» продолжал нести на этом фронте (третьей армии) до глубокой осени 1915 года очень тяжелую и ответственную службу. Бывали полеты вглубь неприятельского расположения до 200 верст, продолжительностью свьше шести часов.
Этому воздушному кораблю была дана задача задерживать наступление неприятельских войск. Задачу эту «Илья Муромец III», под командой воен. летч., шт.-кап. Озерского выполнял по мере своих сил, бросая под страшным огнем многочисленных зенитных батарей, по два раза в день втечение недели бомбы в станцию Белжец (около Равы Русской) — конечный пункт железной дороги, находившейся в руках австрийцев, не позволяя подвозить поезда днем. После эвакуации Брест-Литовска, «Илья Муромец III» перелетел в Слуцк, откуда продолжал свои налеты на занятые неприятелем: Картуз-Березу, Скобелевский Лагерь, Барановичи.
Работа этого воздушного корабля настолько ценилась штабом третьей армии, что начальник штаба этой армии ген.-м. Романовский выразился однажды так: «дайте мне три «Муромца» и возьмите все легкие аппараты и я буду доволен»...
За боевую работу на этом фронте по представлению штаба III Армии Георгиевская Дума наградила офицерский состав «И. М. Ш» георгиевским оружием.
Здесь уместно будет вспомнить, что кроме этой оценки, которую давали высшие штабы войск воздушным кораблям «Илья Муромец», эти последние пользовались большими симпатиями в войсках стоявших на позициях и порой очень недружелюбно настроенных против нашей легкой авиации. Видя многочисленные аппараты противника, корректирующие стрельбу вражеской артиллерии и безнаказанно летавшие над нашими позициями, и не разбираясь в том, что наши легкие аппараты того времени не могли соперничать с германскими, войска, стоявшие в окопах, обясняли эту относительную бездеятельность нашей легкой авиации нежеланием наших летчиков рисковать собой.
Появление отдельных «Муромцев», шедших напрямик во вражеский тыл под ураганным, хотя и безвредным для «Муромцев» огнем полевых иногда даже тяжелых, (но не зенитных, противоаэропланных) батарей противника, производило на наши войска очень сильное впечатление. [84] С передовых наблюдательных пунктов иногда были видны взрывы больших, бросаемых «Муромцем» бомб, и вызываемые ими пожары, поэтому «Муромцы» и пользовались любовью наших войск, в paйоне которых они появлялись. На аэродроме «Муромцев» очень часто можно было видеть не только отдельных офицеров и нижних чинов с любопытством, любовно осматривавших большую русскую машину, но и отдельные части войск, напр., учебные команды полков.
Автору этих воспоминаний пришлось сльшать восторженный отзыв офицера одной из артиллерийских бригад (кажется 78-ой), приписывавшего «Муромцу» спасение его батареи.
Дело было где-то на Наревском фронте; наступавшие на крепость Ново-Георгиевск немцы развили чрезвычайно сильный артиллерийский огонь по нашим позициям и их ближайшему тылу.
Огонь тяжелой германской артиллерш был настолько силен, чго наши части даже не могли отходить назад. Пролетавший в это время над германскими позициями «Илья Муромец» (повидимому это был «И. М. V»), бросавший бомбы в неприятельские батареи, привлек на себя огонь немецкой артиллерии этого участка и дал возможность нашей батарее передохнуть и подвести передки к орудиям. [85]
К несчастью, 2 ноября 1915 года «Илья Муромец III» погиб под Барановичами в мест. Прилуках, от не вполне выясенных причин. По мнению капитана Горшкова, бывшего одним из членов комиссии, разследовавшей причины катастрофы, одной из причин этой последней могло быть то обстоятельство, что командир возд. корабля шт.-кап. Озерский{32}, храбрый, деятельный и неутомимый летчик, желая дать «Муромцу» большую скорость (таковая была около 120–130 килом. в час), по своей инициативе приказал снять добавочные рули, чем уменьшил устойчивость аппарата.
В этот роковой для него полет «Илья Муромец III» имел на пять часов полета бензина и двадцать пять пудов бомб. Кроме командира на корабле находились: помощник командира воен. летч., поручик М. П. Спасов, подполковник Звегинцев (член Государственной Думы) и моторист ст. унт.-оф. Фогт.
Над Барановичами «Муромец» сбросил 8 бомб в станции железной дороги и попал под жестокий огонь многочисленных, противоаэропланных батарей. Разрывавшимися очень близко от «Муромца» снарядами, повидимому, были повреждены тросы, ведшие к эйлеронам (крылышки для устойчивости при поворотах). Заметив плохое действие левого эйлерона, шт.-кап. Озерский стал поворачивать назад, действуя одним лишь рулем направления. Снижаясь с высоты 2800 метров, аппарат внезапно наклонился на левую сторону и скользнул на крыло. [87] Выравнить аппарат не удалось, он перешел на нос, затем на пологий штопор и упал на нашей территории, причем были убиты: шт.-кап. Озерский, подполковник Звегинцев и унт.-оф. Фогт. Поручик Спасов уцелел каким-то чудом, хотя и получил очень тяжелые переломы и повреждения.
Можно упомянуть, что имевшиеся на аппарате динамитные бомбы раскололись, но не взорвались.
Наши русские авиационные бомбы по наблюдениям во время полетов, по конструкции своего ударного приспособления и детонации были прекраснаго качества: не было случая, чтобы сброшенная с «Муромца» бомба не взорвалась.
Так погиб один из лучших боевых воздушных кораблей Эскадры. Эта первая ее потеря произвела на всех очень тяжелое впечатление, однако она не ослабила энергии тех, кто хотел работать не за страх, а за совесть над развитием национального нашего оружия «Муромцев» и бороться с врагом до победного конца.