Жестокий рок
В 1916 г. работа Муромцев на фронте стала гораздо более трудной. Немцы усилили свои противовоздушные силы и после неудач с цеппелинами быстро переключили свое внимание на создание скоростных истребителей. Несмотря на эти обстоятельства в 1916 г. Муромцы появлялись над всем восточным фронтом; от Риги до Галиции. Везде Муромцы оказывали наши армиям неоценимую помощь.
Осенью 1915 г. германское наступление под Ригой было остановлено и линия фронта стабилизировалась. В начале 1916 г. когда началась подготовка широкомасштабного русского наступления в восточной Галиции, к этому участку был приписан отряд Муромцев. ИМ-Киевский прибыл в деревню Колодзиевка, в 40 км от Тарнополя. Первая эскадрилья ЭВК под командованием штабс-капитана Панкратьева, командира ИМ-2, была расположена в Тарнополе. Оба этих воздушных судна вскоре начали совершать боевые вылеты и оказывать конкретную помощь Седьмой армии, снабжая ее точной разведывательной информацией о числе и положении вражеских батарей и о движении войск, а также проводя полеты во вражеский тыл. Бомбежкам подверглось несколько городов: Бугач, Язловец, Монастыржиско, Подгайцы, Бржезаны, Рогатин — и другие населенные пункты и железнодорожные станции в этом регионе.
В городе Монастержиско бомбы, сброшенные с Муромцев, разрушили много зданий, цели, которые находились вне досягаемости нашей артиллерии. Когда наши войска заняли город, им показалось, будто здесь произошло землетрясение. Жители Монастержиско говорили о том, как завидев Муромцев, все начали разбегаться и искать укрытия. Дни этих налетов были описаны как самые страшные за всю войну.
Столкновения между Муромцами и вражескими истребителями случилось нередко. Вражеские пилоты получили приказ сбивать огромные многомоторные русские бомбардировщики. 1 апреля 1916 г. Им-2 атаковали два вражеских истребителя. Экипаж ИМ-2 отбил атаку, сбив один истребитель. (После войны группа бывших австрийских офицеров говорила со мной об этой воздушной битве. Они описывали бомбежку Бугача и людские потери. Сбитым вражеским истребителем был предположительно Бранденбург, на котором летал немецкий пилот капитан Макензен. Когда немецкий истребитель упал в лес, Макензен был тяжело ранен и позднее скончался. Другой летчик, находившийся в Бранденбурге, лейтенант Богомил Марек отделался легкими ранениями).
Во время воздушного боя ИМ-2 получил легкие повреждения. Было пробито несколько стоек и радиатор одного из двигателей. Тем не менее, экипаж пострадал серьезно: механик Ушаков был убит, а военный пилот лейтенант Федоров, заместитель командира корабля, был ранен в руку.
В мае, два этих Муромца, к которым присоединился ИМ-13, под командованием штабс-капитана В. А. Соловьева, участвовали в русском наступлении в Галиции, которое закончилось большим триумфом. Эти Муромцы собрали ценную информацию о противнике, совершая разведывательные полеты вглубь вражеской территории. Более того, они провели очень эффективные бомбардировочные налеты, сбрасывая бомбы с большой точностью на железнодорожные станции, склады и другие цели во вражеском тылу. Эти рейды вызывали панику во вражеских рядах и часто приводили к беспорядочному отступлению.
После того, как русские войска оккупировали города Язловец и Бугач, мы лучше увидели опустошающее воздействие рейдов. Можно было видеть разрушенные здания, железнодорожные пути, забитые вагонами, заброшенный госпиталь, разбитые дороги. Спасаясь от русских рыцарей воздуха, Муромцев, австрийцы оставили свои позиции в спешке и панике.
Паника была очень сильной, потому что Муромцы атаковали австрийцев дважды в день. Детальный отчет о боевой работе Муромцев галицийского отряда ЭВК и в особенности, работу ИМ-2 можно увидеть в специальном приказе по русской Седьмой армии, датированном 19 октября 1916 г. в котором штабс-капитан А.В. Панкратьев, командир ИМ-2, был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Вот выдержка из этого приказа:
Орденом св. Георгия IV степени награждаетсяШтабс-капитан и военный пилот А. В. Панкратьев, командир первого боевого отряда ЭВК и командир Ильи Муромца—II.
За боевые вылеты 17, 18 мая и 7,8 июня 1916 г. и воздушные разведывательные полеты в районе Язловца и Бугача. Штабс-капитан Панкратьев лично совершал полеты на ИМ-2 в условиях сильного артиллерийского огня и давал точные отчеты о числе и диспозиции вражеских батарей, так же, как вражеских позиций на берегах реки Стрельцы. Во время боя 18 мая 1916 г. он обнаружил отсутствие вражеских резервов в районе Руссилова, и верно доложил о причинах движения вражеских войск. Эта разведывательная информация помогла нам предпринять дальнейшие действия, которые увенчались успехом.
Бомбардировка и пулеметный огонь из ИМ-2 нанесли потери противнику и вынудили его к неорганизованному наступлению. Вследствие прямых попаданий начались пожары в городе Язловец, который позднее был взят русскими войсками. Он разрушил также дорожное полотно к западу от железнодорожной станции Бугач, который затем был оставлен противником. Посредством точного пулеметного огня он вывел из строя вражескую зенитную батарею, стрелявшую по его самолету и отбил атаку вражеского истребителя, который пытался ему помешать. Во время полета он сделал фотографии вражеских позиций. Эти фотографии были использованы нашими войсками во время боя за Язловец.
Эти действия штабс-капитана Панкратьева существенно способствовали успеху наших войск. (Командующим русской Седьмой армии в то время был генерал Щербатов и начальником штаба — генерал Головин).
24 июня 1916 года ИМ-Киевский из первого отряда был переведен на Западный фронт, на аэродром города Станьково, к югу от Минска. Муромцы понадобились на этом участке из-за возросшей неприятельской активности. После гибели ИМ-3 Муромцев здесь больше не было. Поэтому русская армия послала сюда этот специальный воздушный отряд под командованием штабс-капитана И. С. Башко, который также командовал ИМ-Киевским.
В то время Муромцы из первого отряда столь успешно оперировали в ходе наступления наших войск в Галиции, на северном фронте и под Ригой, что был создан второй отдельный отряд ЭВК с базой в Зегевольде. Все воздушные корабли этого отряда были оснащены исключительно двигателями Санбим, которые, как указывалось выше, позволяли Муромцам достичь высоты только 3000 метров.
Несмотря на этот факт, Муромцы продолжали совершать боевые вылеты. Это были одиночные и групповые полеты. Например, был совершен групповой вылет силами ИМ-1, ИМ-6, ИМ-8 и ИМ-9, в ходе которого была уничтожена немецкая станция гидропланов на озере Ангерн, которое находится на западном побережье Рижского залива.
Этот групповой полет был совершен 4 сентября 1916 г. под командованием лейтенанта Г. И. Лаврова, военно-морского пилота и командира ИМ-1. Муромцы нанесли удар по станции гидропланов с помощью 73 больших бомб. Весивших вместе 832 кг. В районе цели наблюдалось двадцать два попадания. Огнем 12 пулеметов с Муромцев был подавлен вражеский зенитный огонь и предотвращен взлет вражеских истребителей. Всего на земле было замечено 17 гидропланов. Некоторые попытались взлететь навстречу Муромцам, но их атаки были отбиты нашим пулеметным огнем. В результате взрывов бомб, сброшенных Муромцами, загорелись вражеские ангары и в воздух поднялись столбы дыма. Несколько вражеских гидропланов получили повреждения.
Муромцы не получили никаких повреждений и благополучно возвратились на базу. Незадолго до этого группового полета ИМ-8, под командованием военного пилота лейтенанта В. Лобова, находясь в районе немецкой базы гидропланов на озере Ангерн, вступил в бой с семью гидропланами. Атакующие не решились подойти к Муромцу слишком близко из-за сильного пулеметного огня.
Среди памятных полетов этого воздушного отряда специального упоминания заслуживает один из боевых вылетов ИМ-10. Этим воздушным судном командовал лейтенант А. М. Констенчик. 26 апреля 1916 г. Констенчик и его экипаж получили приказ уничтожить огромную железнодорожную станцию Даудзеваса. Эта станция была расположена неподалеку от Фридрихштадта и ИМ-10 бомбил этот важный железнодорожный узел ранее. Во время этих вылетов бомбы, сброшенные с ИМ-10 вызвали ряд пожаров во вражеских складах.
Сейчас, получив приказ уничтожить Даудзевас, ИМ-10 должен был атаковать укрепленные немецкие позиции, защищенные сильными зенитными батареями. Во время этой атаки, на втором заходе, ИМ-10 встретил интенсивный зенитный огонь на высоте 2400 метров и сбросил 13 бомб. Лейтенант Констенчик получил ранение шрапнелью. Упав с пилотского кресла, раненый командир потянул штурвал на себя, вынудив воздушное судно подняться вверх. ИМ-10 потерял скорость, затем стал круто пикировать. Немцы с большим воодушевлением наблюдали за падением ИМ-10, но их ликование оказалось преждевременным. Во время пикирования, военный пилот Янковиус смог добраться до пилотского кресла и с большим трудом стабилизировал огромный самолет на высоте 1500 метров. Это была нелегкая задача, поскольку ИМ-10 был серьезно поврежден, получив попадания в три его двигателя.
Во время обратного 66-км полета нужно было пролететь 26 км над вражеской территорией. Во время полета над линией фронта ИМ-10 находился на высоте 1000 метров. Лейтенант Янковиус посадил самолет на аэродром Зегевольде, во время которой были повреждены стойки правого крыла. Во время приземления правое крыло почти отвалилось от фюзеляжа. Кроме поврежденных двигателей ИМ-10 получил семьдесят пулевых пробоин.
Кроме лейтенанта Констенчика были ранены и другие члены экипажа: лейтенант Г. Н. Шнеур, артиллерийский офицер, был ранен в руки в тот момент, когда он держал свою воздушную фотокамеру, разбитую в этот момент шрапнелью. Заместитель командира лейтенант Янковиус также был ранен. Вместе с добровольцем Касаткиным, Янковиус во время полета перевязал раны лейтенанта Констенчика.
Во время свирепого зенитного огня, когда Илья Муромец спикировал на высоту 900 метров сержант-мажор французской армии Марсель Плиат находился на верхней пулеметной площадке. Плиат, француз по отцу и африканец по матери, спасся от падения с быстро спускавшегося самолета только тем, что успел привязаться. В конце концов он пробрался в кабину воздушного корабля и объявил всем, что предпочел бы «не падать так быстро». Затем Плиат вылез на крыло, чтобы починить поврежденный двигатель и оставался там на протяжении получаса.
За этот боевой вылет лейтенант Констенчик, командир ИМ-10, получил орден св. Георгия IV степени. Лейтенант Янковиус был награжден мечом св. Георгия. Сержант-мажор Плиат получил Георгиевский крест III степени. Наконец, доброволец Касаткин был рекомендован для получения офицерского звания. Это награждение состоялось 18 октября 1916 г. (Приказ по Седьмой армии # 770).
Было очевидно, что боевой отряд в Риге досаждал неприятелю, который атаковал аэродром в Зегевольде группами по двенадцать и более самолетов. В ночь с 28 на 29 апреля для налета на аэродром немцы послали цеппелин. Оказавшись неспособным заметить в темноте ангары цеппелин немного покружил над аэродромом. Зенитные батареи морских 75-мм орудий, прикрепленные к аэродрому, огонь не открывали. Оставаясь немного над аэродромом с выключенными двигателями, цеппелин затем направился на станцию Легат, где сбросил большие бомбы, попавшие в здание госпиталя.
Помимо этих ответных рейдов немцы при каждой возможности посылали свои быстроходные истребители на перехват Муромцев. Они пытались воспользоваться любой промашкой с нашей стороны. Они преследовали Муромцев и атаковали их сзади, где эти самолеты были наиболее уязвимы. Этим атакам помогало невысокая бдительность экипажей, которые слишком доверяли неуязвимости Муромцев. Как говорит русская поговорка, «Пока гром не грянет, мужик не перекреститься».
Эту истину иллюстрирует атака вражеского истребителя на ИМ-6. Эта воздушная битва чуть было не закончилась трагедией. 23 сентября 1916 г. ИМ-6 возвращался с боевого задания. Пролетая над Рижским заливом, недалеко от устья реки Аа, команда потеряла бдительность, думая, что они находятся за пределами зоны действия вражеских истребителей. Неожиданно сзади появился вражеский истребитель, который открыл огонь практически в упор, стреляя с расстояния 10 метров.
Пулеметными очередями было ранено несколько членов экипажа, включая штабс-капитана С. Н. Головина, командира корабля, артиллерийского офицера В. А. Иванова и штабс-капитана Лойко. Кроме того, был поврежден бортовой пулемет Виккерс. Другой орудие, легкий пулемет, заклинило после первой же короткой очереди. Лейтенант А. Ю. Луттс отбил атаку, выпустив во вражеский истребитель десять пуль с близкого расстояния.
Противник спикировал и полетел в направлении города Тукумс. Вероятно, или вражеский пилот потерял самообладание и решил выйти из боя, был ранен, или его самолет попал в воздушную струю от пропеллеров Муромца. Тем не менее, у экипажа ИМ-6 не было времени проследить, в каком направлении снижается вражеский самолет. Для них ситуация была критической, поскольку ИМ-6, как обнаружилось позднее, получил 293 пулевые пробоины. Несмотря на все опасности, ИМ-6 благополучно приземлился на аэродроме под Ригой. Как позднее вспоминал один из членов экипажа после этого вылета: «Когда полетаешь над морем, земля кажется такой прекрасной».
Летом и осенью 1916 г. с большим успехом выполнял свои обязанности другой отряд Муромцев на западном фронте, базировавшийся под Минском. Этот успех был достигнут несмотря на то, что все воздушные корабли отряда были оснащены двигателями Санбим, за исключением ИМ-Киевского, на котором стояли двигатели Аргус. Среди пилотов этого отряда выделялся экипаж лейтенанта Д. К. Макшеева, летавший на ИМ-16.
Осенью 1916 г. русские войска планировали наступление против немцев в северном секторе Западного фронта, надеясь добиться решающего прорыва. Для того, чтобы отвлечь внимание немцев от северного сектора и чтобы подготовка к русскому наступлению не была обнаружена, разведывательный отдел штаба Западного фронта решил использовать нашу авиацию, в качестве демонстрации силы, в районе Сморгони и Крево. Соответственно, Муромцы, вместе с 12 легкими аэропланами были направлены к городу Място для того, чтобы атаковать противника.
Целью нашего воздушного налета был штаб немецкой резервной дивизии, расположенный неподалеку от города Боруна. 26 сентября 1916 г. глава разведотдела штаб-квартиры Западного фронта взял на себя организацию этой миссии. Впервые легкая и тяжелая авиация должны были оперировать совместно. Тем не менее, в планировании этой уникальной операции были допущены ошибки по ряду причин, включая новизну тактики и игнорирование требований, выполнение которых было необходимо для успешной работы.
Все участвующие в операции самолеты поднялись один за другим. Наши истребители отделились, затем стали кружить над линией фронта. Имея недостаточную дальность полета, они не могли вести бомбардировочные операции в тылу противника. Муромцы, напротив, могли с успехом выполнять такие задания если они летели в строю, как они доказали это во время операций в секторе Риги и вокруг озера Ангерн. Летая в строю, Муромцы обладали сильным оборонительным огнем, но во время этой совместной операции они рассеялись и летели по одиночке.
Начальник разведывательного отдела летел на ИМ-Киевском. Только это воздушное судно успешно выполнило свое задание. ИМ-Киевский достиг цели, обнаружил штаб немецкой дивизии и летал над ним пятнадцать минут, точно сбрасывая бомбы на цель. Затем ИМ-Киевский благополучно возвратился на базу. ИМ-16 также удалось проникнуть далеко за линию фронта. Во время выполнения задания он был атакован четырьмя истребителями. Враг открыл сильный огонь, град разрывных и зажигательных пуль обрушился на аэроплан. Топливный бак ИМ-16 взорвался и воздушное судно упало на землю, объятое пламенем. ИМ-16 упал на вражескую территорию неподалеку от озера Крево. Все члены экипажа погибли: лейтенант Макшеев, командир корабля; лейтенант Рахмин, заместитель командира; лейтенант Гаубов, артиллерийский офицер; и кадет Карпов. Текст перехваченной немецкой радиограммы описывал эти события: «Наконец-то нам удалось сбить огромный русский четырехмоторный самолет, хотя ценой гибели трех истребителей».
Следуя традиции, немцы сбросили записку с одного из своих самолетов, в которой говорилось, что члены экипажа были погребены с воинскими почестями. Позднее в немецкой газете была напечатана фотография могилы, над которой был поставлен восьмиконечный православный крест. Надпись на кресте гласила: «Здесь лежат четыре русских летчика, героически погибших в воздушном бою 25 сентября 1916 г. (по новому стилю)».
Немцы разместили неподалеку от креста единственные сохранившиеся части ИМ-16, — колеса и радиаторы двигателей Санбим. Совет Св. Георгия посмертно наградил всех членов экипажа орденом Св. Георгия IV степени.
Рапорт лейтенанта Вольфа, летчика 45-го истребительного отряда, об уничтожении бомбардировщика Илья Муромец, сентябрь, 1916 г.
В семь часов утра солнечным осенним утром 26 сентября 1916 г. в длинном гулком коридоре дома, в котором жили офицеры, раздался крик: «Сикорский летит!».Уже два раза эти самолеты пролетали над нашим аэродромом, сбрасывая с большой высоты бомбы на нашу железнодорожную станцию и казармы. Тем не менее, эти бомбежки не причинили серьезного ущерба.
Оба наших одномоторных истребителя уже находились в воздухе, в то время пока мы, пилоты бипланов, по большей части еще спали. Большинство летчиков побежало на аэродром — некоторые были еще не одеты, — чтобы посмотреть на гигантский аэроплан. Я, однако, быстро оделся, и приказал подготовить мой самолет к вылету. Я думаю, в этот раз мы побили все рекорды по скорости сборов в полет. Стояло чудесное утро. Воздух был почти неподвижным, самолет быстро поднимался вверх. За двадцать минут мы достигли высоты 2500 метров и увидели над линией фронта длинный, тонкий, темный силуэт: это был «Сикорский», который как раз пролетал над нашими окопами на высоте примерно 3000 метров. Я описал широкий круг над нашим аэродромом, затем с небольшим разворотом направился к русскому самолету, поднявшись к этому времени на его высоту. Я должен был быстро решить, как мне атаковать, потому что «Сикорский» был внушающим страх противником; нам сообщили, что он очень хорошо вооружен и во время предыдущих воздушных боев уже успел сильно повредить ряд наших самолетов. Затем мы заметили, что его эскортируют моноплан типа Парасоль и три или четыре Вуазена. Я позволил противнику углубится на нашу территорию на три или четыре километра и занял позицию, следуя параллельным курсом, примерно в 100 метров в стороне от него, для того, чтобы определить, какую цель он выбрал на этот раз. Судя по направлению его полета, он летел к штабу нашей дивизии, который находился примерно в 10 км за линией фронта. Однако, за несколько дней до налета мы переместили штаб в другое место.
Когда солнце оказалось у меня за спиной, я атаковал «Сикорского», переместившись на его левую сторону, целясь в закрытую пилотскую кабину, которая казалась самым уязвимым местом. С расстояния 300 метров мой наблюдатель открыл огонь. Цель было большой и ясно видной. Гигант продолжал следовать своим курсом, как будто нас не замечая. Он был относительно медленным, но затем довольно быстро начал набирать высоту, поскольку по нему открыли огонь наши зенитные батареи. Через несколько минут я приблизился на расстояние в 150 метров и смог понять, с большим удовлетворением, что во время первого столкновения мы попали в цель, поскольку крайний правый двигатель был поврежден. Пропеллер терял обороты и внезапно остановился. Теперь только три мотора обеспечивали тягу. «Сикорский» начал терять высоту.
Неожиданно, в середине верхнего крыла открылся люк, в нем появился пулеметчик и открыл по нам огонь. Тем временем, я приблизился на расстояние 100 метров и мой наблюдатель начал стрелять вперед. Я расположил самолет таки образом, чтобы наблюдатель мог вести огонь по главной кабине между крыльями. Мой самолет бросало из стороны в сторону сильной воздушной струей от его винта и мне несколько раз приходилось стабилизировать машину и держаться той же скорости, чтобы не обогнать его, потому что он мог затем атаковать меня сзади.
К этому времени я находился в 50 метрах в стороне и мог ясно видеть каждое движение членов экипажа. Стрелок исчез с верхнего крыла, неожиданно открылся другой люк в задней части кабины и в нас стали стрелять из двух или трех пулеметов. Пули с грохотом били о мой самолет, как будто кто-то сыпал горошины на крышку стола. Поскольку я дал полный газ и резко отошел в сторону и вверх от вражеского самолета, большая часть пуль прошла ниже моей машины. Я немедленно убрал газ и опять подошел ближе к вражескому самолету, так чтобы мой наблюдатель мог вновь открыть огонь, находясь немного сбоку и выше кабины.
Я повторил этот маневр три раза. Русский самолет сейчас находился в 6-10 км за нашими линиями и медленно терял высоту. Я начал надеяться, что я смогу заставить его совершить вынужденную посадку. Тем временем мы опустились до высоты 2500 метров. Неожиданно он начал разворачиваться влево, все еще ведя по мне огонь, вероятно пытаясь спланировать в безопасную зону за русским окопами. Я немедленно развернул мой самолет и мы атаковали его еще раз, стреляя в кабину. Я заметил, что самолет начал раскачиваться из стороны в сторону и затем неожиданно свалился в штопор. Когда вращение стало почти отвесным, внешняя часть верхнего крыла, на которой был нанесена эмблема русской военной авиации, отломилась и полетела вниз. Вероятно, мы повредили внешнюю часть главной стойки крыла, потому что когда мы позже нашли ее на земле, в ней было множество пулевых отверстий.
Я начал пикировать, следуя за вражеской машиной. Во время второго разворота мой двигатель остановился. Все мои попытки запустить его снова оказались бесполезными. Судя по выражению лица у моего наблюдателя, он не ожидал скорого приземления. Я спустился над летным полем, которое использовали наши самолеты — корректировщики артогня, и приземлился без затруднений. Во время спуска с высоты 2400 метров я имел возможность оглядеть мой самолет. Тем временем наши одноместные истребители оттеснили русский эскорт.
С обеих сторон наши крылья были изрешечены пулями, лопасть пропеллера была пробита дважды, бензин и масло лились на дно фюзеляжа. После посадки я насчитал семьдесят пулевых пробоин. Тем не менее, нас самих не задело. На одной пуле было, скорее всего, «написано мое имя» и я был бы ранен ею в живот, если бы она не застряла в стартере.
После приземления нас приветствовала группа ликовавших солдат, которые наблюдали за воздушным боем, продолжавшимся около десяти минут. Мы немедленно отправились посмотреть на обломки гигантского самолета, который упал в двух километрах от нас. Когда начался бой, русский экипаж не успел сбросить бомбы, некоторые из них разорвались в момент удара о землю, разорвав машину на части. Основные элементы конструкции самолета еще можно было распознать, но большая часть мелких деталей была уничтожена при катастрофе. Хвостовая секция лежала примерно в тридцати метрах в стороне от крыльев, от которых было сравнительно мало повреждено и имело в дину 21 шаг, так что общий размах крыльев должен был составлять 44-48 шагов. Фюзеляж был очень длинным и тонким, покрытым клееной фанерой. Нижняя часть кабины, также была сделана из фанеры, верхняя была остеклена. В верхнем крыле был люк, который позволял вести огонь с этой позиции, в кабине также были люки для пулеметов. Бортовое вооружение состояло из одного пулемета с водяным охлаждением и двух — с воздушным. Двигатели по два на каждой стороне, крепились на нижних крыльях, были, скорее всего, английского производства и имели мощность 220 л.с. каждый.
Все четыре члена экипажа были мертвы. Экипаж состоял из командира, артиллерийского капитана и первого лейтенанта из кавалерии, четвертое тело обгорело так сильно, что распознать его было нельзя. Экипаж, вероятно, был убит еще в воздухе, поскольку три офицера имели многочисленные раны в голову и грудь. Кабина была буквально изрешечена пулями. Согласно документам, найденным в обломках, гигантский самолет назывался «Илья Муромец», два этих самолета и истребительный эскорт образовывали бомбардировочную группу.
26 сентября экипаж был похоронен со всеми воинскими почестями на кладбище города Борун.
Место катастрофы — Богданов, восточнее Лиды.
Таким образом, попытка организовать вылет смешанной группы тяжелых и легких самолетов общей численностью шестнадцать машин закончилась неудачей. Причиной неудачи был недостаток подготовки и организации. Ценой, уплаченной за неудачу, был один Илья Муромец, один Моран, сбитый вражескими истребителями и еще два других потерянных самолета. В этом районе враг располагал только одним отрядом истребителей. После этого вылета запланированная демонстрация силы была отменена.
Среди всех шестнадцати самолетов только ИМ-Киевский смог выполнить поставленную перед ним задачу и разбомбил штаб дивизии. Общая неудача миссии не может быть отнесена за счет Муромцев или организационных недостатков ЭВК, хотя многие противники тяжелой авиации, конечно же, с ликованием возложили вину на Муромцев.
Неудача миссии, если говорить в общем, была следствием тактической незрелости, недостаточной подготовленности и чрезмерной импровизации. Эти черты характеризовали боевое применение Муромцев в начале войны.
Даже когда Муромцы были активны на всех фронтах — совершая боевые вылеты на Северном, Западном, и Юго-Западном фронтах, на базе в Пскове продолжались тренировки нового поколения летчиков для ЭВК. На Псковском аэродроме мы тщательно проверяли их годность для боевой работы и их командирский потенциал в военной авиации.
В то же самое время, Игорь Сикорский без отдыха совершенствовал конструкцию Муромцев. 6 сентября 1916 г. он поднялся в воздух на Муромце типа «Е». Это новое воздушное судно могло с легкостью достигнуть высоты 3100 метров с грузом 2457 кг. Кабина была более просторной, чем у ранних моделей Муромцев. Было изменено положение топливного бака и усилено бортовое вооружение. Лобовое стекло было сделано из небьющегося стекла и сконструировано таким образом, чтобы обеспечивать обзор не только вперед, но и вверх, вниз, и в стороны.
Новые авиационные двигатели для Ильи Муромца, тип «Е» были производства французской фирмы Рено. Мощность двигателей в этом варианте было увеличена до 740. В то время Русско-Балтийский завод не мог производить авиационные двигатели. Рено показали хорошие результаты, но из-за их веса, большого размера и уровня потребления топлива соотношение веса и мощности оказалось менее благоприятным. С двигателями Рено полезная нагрузка и дальность Муромцев сократилась. Один из таких оснащенных моторами Рено Муромцев был понят в воздух 8 мая 1916 г. штабс-капитаном Алехновичем, командиром ИМ-5. Алехнович вылетел из города Винница в Кишинев с грузом примерно в 3000 кг, в плохую погоду и против сильного ветра, со скоростью более 20 метра в секунду и на высоте 1000 метров.
В конце сентября 1916 г. испытывались и другие Муромцы (в дополнение к типу «Е»). Муромцы типа «Г» имели многие особенности более ранних вариантов — «Б» и «В», — но существенно отличались от этих типов двигателями — двумя внутренними 220-сильными Рено и двумя внешними 150-сильными Р-БВЗ. Эта конфигурация была вызвана тем, что в России ощущался острый недостаток авиационных двигателей. Как упоминалось выше, в военное время России приходилось зависеть от поставок двигателей иностранного производства.
Как оказалось, Илья Муромец типа «Г» был лучшие характеристики, чем Муромцы, оснащенные двигателями Санбим. «Г» легко мог достичь высоты 3500 метров, неся полезную нагрузку 1600 кг и мог подняться на высоту 1000 метров за 6 минут. Тем не менее, нужно указать, что у Ильи Муромца типа «Г» во время его первого полета кончилось топливо и его пилот, капитан Р. Л. Нижевский вынужден был совершить аварийную посадку в поле в 30 км от аэродрома. Нижевский сделал несколько витков с высоты 200 метров и успешно приземлился.
Помимо четырехмоторного Муромца И. Сикорский в то же время также спроектировал и построил Двухвостку, С-19, которая имела двойной фюзеляж с двумя двигателями. Во время испытаний С-19 был поврежден и новых моделей построено не было. На С-19 двигателями Санбим стояли друг за другом, тандемом.
Тем временем продолжалась подготовка командного состава для Муромцев. К лету 1916 г. большинство молодых офицеров, назначенных на Муромцы, оставили Псков и выехали на фронт. Они совершали тренировочные полеты на Муромцах без всяких происшествий. Единственный серьезная авария с участием Ильи Муромца произошла 29 мая 1916 г., инцидент, во время которого разбился ИМ-14, пилотируемый штабс-капитаном Иньковым, не имевшим достаточного опыта и погибшим в этой катастрофе. Причины катастрофы были очевидными. Иньков попытался развернуть свое воздушное судно без крена — то есть, произвести плоский разворот (известный военным пилотам также как «штабной»). Кроме смерти штабс-капитана Инькова, ранения получили также штабс-капитан Валевачев, механик Ковальчук и военный пилот лейтенант Полетаев. К несчастью, Валевачев и Ковальчук через несколько дней скончались. Пятый член экипажа, доброволец Насонов, которого в момент удара о землю в кабине не было, отделался только переломом запястья.
Осенью 1916 г. Муромцы, назначенные в рижский отряд были отозваны. ЭВК переместился на юго-западный фронт, в город Винницу, Подольской губернии. Эскадрилья разместилась на территории фабрики, которой до войны принадлежала немцам. Фабричные здания стали прекрасными казармами для персонала эскадрильи, рядом с которыми располагалось летное поле. Эвакуация ЭВК из Пскова, включавшая также всех Муромцев с Северного фронта вызвала некоторое возмущение, особенно в штабе Северного фронта. Это перемещение было вызвано решением Ставки начать весеннее наступление на румынском фронте в 1917 г.
В начале 1917 г. наши армии уже имели достаточное количество артиллерии, боеприпасов и военного снаряжения, чтобы нанести по противнику мощный удар, который позволил бы нам добиться решающего перелома. Все полагали, что успех уже близок. Шли разговоры о том, чтобы оркестр гвардейской роты начал разучивать специальный марш «Триумфальный въезд в Константинополь». Как хорошо известно, австрийцы ожидали нашего наступления с предчувствием своей капитуляции.
Отряд Муромцев, расквартированный в городе Болград на Румынском фронте представлял собой первую ласточку в освобождении Сербии и Румынии от австрийских и немецких войск. Судьбоносные события в Петрограде в марте 1917 г. все опрокинули. Вместо громовых звуков победы, судьба завещала нам позор, вместо столь желанного мира нам пришлось испытать агонию гражданской войны.