Глава четвертая.

В период контрнаступления

1. Общая обстановка

В конце ноября и в начале декабря 1941 г. Красная Армия в упорных оборонительных сражениях окончательно остановила гитлеровские полчища на ближних подступах к Москве. Вражеские войска были измотаны и не могли продолжать наступление. Первые наши победы подняли моральное состояние советских воинов. Контрнаступление советских войск под Тихвином и Ростовом не дало противнику возможности перебрасывать на московское направление резервы с других участков советско-германского фронта. Создались условия для перехода в контрнаступление и под Москвой.

К началу декабря 1941 г. военно-политическая обстановка продолжала оставаться крайне напряженной. Гитлеровские захватчики оккупировали значительную часть советской территории. Потеря важных промышленных и сельскохозяйственных районов, массовая эвакуация на восток страны населения и предприятий, запасов сырья и продовольствия осложнили и без того трудный процесс перестройки народного хозяйства для обеспечения нужд фронта. Выпуск промышленной продукции уменьшился в 2,1 раза, сократился также выпуск вооружения. Огромное напряжение всех материальных, физических и духовных сил советского народа, массовый героизм войск и их самоотверженная борьба позволили выдержать натиск врага и остановить его наступление.

Под руководством партии большевиков советский народ, мужественно преодолевая трудности военного времени, быстрыми темпами развертывал военное производство в глубоком тылу. Огромная работа Центрального Комитета партии, направленная на мобилизацию всех сил и средств для разгрома врага на решающих участках фронта, вскоре дала положительные результаты. Постепенно увеличивался выпуск боевой техники: артиллерийских орудий, минометов, танков и самолетов. Росло производство реактивных установок, противотанковых орудий, танков Т-34 и самолетов Як-1, Ил-2 и Пе-2. Если в ноябре авиационная [195] промышленность дала фронту всего лишь 448 боевых самолетов, то в декабре их количество достигло 693{1}. В тылу формировались новые танковые, артиллерийские и авиационные соединения.

Особое внимание было приковано к Москве. Именно сюда направлялась большая часть резервов, техники и боеприпасов. Ставка Верховного Главнокомандования передала в состав Западного фронта, кроме трех резервных армий (1-й ударной, 20-й и 10-й), девять стрелковых и две кавалерийские дивизии, восемь стрелковых и шесть танковых бригад. Получили пополнение и войска Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов.

В результате соотношение сил на московском (западном) направлении несколько изменилось. К началу декабря 1941 г. противник имел в соединениях и частях 801 тыс. человек, около 10400 орудий и минометов, 1 тыс. танков и 615 самолетов. Наши войска под Москвой насчитывали 718,8 тыс. человек, 5900 орудий и минометов, 415 установок реактивной артиллерии, 667 танков и 762 самолета{2} (в том числе 590 новых и 172 самолета устаревших конструкций без учета 97 самолетов Р-5, Р-зет и По-2).

Таким образом, враг по-прежнему сохранял некоторое преимущество в личном составе, артиллерии и танках. Лишь в авиации мы добились небольшого превосходства{3} за счет усиления ВВС фронтов, привлечения ВВС Московского военного округа, дальнебомбардировочной авиации Главного Командования, резервных авиационных групп и 6-го истребительного авиационного корпуса противовоздушной обороны.

Произошли существенные изменения и в воздушной обстановке. От ударов советских Военно-воздушных сил по аэродромам и в воздушных боях противник понес значительные потери. К началу контрнаступления мы превосходили врага по количеству истребителей, что создало выгодные условия для завоевания господства в воздухе на московском направлении. Улучшился и качественный состав нашей авиации. В истребительных авиационных частях из общего количества 550 истребителей около 75% самолетов было новых конструкций (Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3). На фронт все больше прибывало пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и штурмовиков Ил-2. К этому времени около 30% авиационных полков бомбардировочной и разведывательной авиации имели на вооружении самолеты Пе-2. Однако новых машин было еще недостаточно. Штурмовая авиация под Москвой [196] оставалась малочисленной и насчитывала всего лишь 69 боевых машин{4}. По-прежнему использовались устаревшие машины Р-5, Р-зет, По-2, из которых формировались ночные легкобомбардировочные авиационные полки.

Авиация Западного фронта к 6 декабря имела 177 исправных самолетов и 262 боеготовых экипажа (без учета армейской авиации). Непосредственно с Военно-воздушными силами фронта взаимодействовали пять авиационных полков и две отдельные эскадрильи Московского военного округа, насчитывавшие 107 подготовленных экипажей и 68 самолетов{5}. Части 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО имели 352 боевых самолета. Многие полки корпуса принимали непосредственное участие в поддержке контрнаступления советских войск{6}.

2. Планирование боевых действий

Планируя действия войск, Ставка Верховного Главнокомандования решила сосредоточить основные усилия на московском направлении с тем, чтобы, перейдя в решительное контрнаступление, разгромить ударные группировки врага и ликвидировать угрозу, нависшую над Москвой.

Главная роль в разгроме противника севернее и южнее Москвы отводилась Западному фронту, который имел в своем составе десять армий и отдельный кавалерийский корпус. Войска Западного фронта должны были армиями правого крыла действовать в общем направлении на Волоколамск, с задачей разгрома противника в районе Клина, Солнечногорска, Истры, армиями левого крыла — в общем направлении на Сталиногорск, Богородицк с задачей разгрома в районе Тулы 2-й танковой армии противника. Северная ударная группировка создавалась в составе 30, 1-й ударной, 20 и 16-й армий и южная — в составе 50, 10-й армий и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. 5, 33, 43 и 49-я армии фронта на первом этапе контрнаступления наносили удары ограниченными силами.

Калининский фронт имел задачу — разгромить немецко-фашистские войска в районе Калинина. Главный удар планировалось нанести по 9-й немецкой армии силами 31-й армии юго-восточнее Калинина в направлении Тургиново, освободить Калинин и выходом на тылы клинской группировки противника содействовать ее уничтожению Западным фронтом.

Правому крылу Юго-Западного фронта ставилась задача — с утра 6 декабря перейти в наступление и уничтожить ливенско-елецкую группировку противника и тем самым содействовать Западному фронту в разгроме 2-й танковой армии. [197]

В обеспечении контрнаступления фронтов большая роль отводилась авиации и в первую очередь Военно-воздушным силам Западного фронта, в состав которых к этому времени входили семь авиационных дивизий. На авиацию возлагались следующие задачи: надежно прикрыть войска фронта и Москву от налетов вражеской авиации, поддержать бомбовыми и штурмовыми ударами войска при прорыве обороны гитлеровцев и разгроме главных сил, сорвать подход вражеских резервов, нарушить управление войсками противника и вести воздушную разведку. 3/4 сил авиации было решено использовать для нанесения ударов по вражеской группировке севернее Москвы и ¼ — по войскам южной группировки врага{7}. Авиационные дивизии закреплялись за общевойсковыми [198] армиями: 46-я авиационная дивизия и части ВВС Московской зоны обороны — за 30-й армией; 10 и 60-я авиационные дивизии резервной авиационной группы генерала И. Ф. Петрова и части ВВС Московской зоны обороны должны были обеспечить боевые действия 1-й ударной армии; 47-я авиационная дивизия и 172-й полк 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО закреплялись за 16-й армией; 43-я авиационная дивизия — за 5-й армией; 77-я авиационная дивизия — за 33-й армией; 146-я авиационная дивизия придавалась 50-й армии; 23-я авиационная дивизия — 10-й армии; ВВС Московской зоны обороны закреплялись за 20-й армией; 43 и 49-й армиям авиационные дивизии не придавались{8}. Кроме того, в состав Военно-воздушных сил 5, 16, 30, 33, 49 и 50-й армий Западного фронта входило по одному легкобомбардировочному полку; каждый из них имел на вооружении самолеты По-2, Р-5, Р-зет{9}. Всего на 6 декабря в составе ВВС Западного фронта с учетом армейской авиации насчитывалось 26 авиационных полков (7 истребительных, 4 штурмовых и 15 бомбардировочных). Районы базирования 2-го воздушного флота противника показаны на схеме 5.

В ходе контрнаступления боевые действия авиации планировались в оперативном и тактическом взаимодействии с сухопутными войсками. Взаимодействие организовывалось в звене обще войсковая армия — авиационная дивизия. Как правило, совместные действия авиации и сухопутных войск планировались не на длительный период, а на одни сутки. На командных пунктах общевойсковых армий находились авиационные представители для разработки и согласования таблиц и сигналов взаимодействия, а также для взаимной информации о наземной и воздушной обстановке. Управление авиационными частями и соединениями планировалось осуществлять с командных пунктов ВВС фронтов.

Большое внимание уделялось подготовке тыла Военно-воздушных сил к обеспечению боевых действий в условиях зимнего наступления. Для этого авиации Западного фронта было выделено семь районов авиационного базирования{10}, до 30 батальонов аэродромного обслуживания, 32 аэродромно-технические роты, 9 инженерно-аэродромных батальонов и другие части авиационного тыла{11}. На удалении 15 — 30 км от линии фронта оборудовались аэродромы засад для истребителей и полевые аэродромы подскока для штурмовиков. Развертывались фронтовые и головные авиационные склады на удалении 250 — 400 км от линии фронта, имевшие запасы на 15 — 20 дней боевых действий. Увеличивалось количество стационарных и подвижных железнодорожных авиационных мастерских. Начальник [199] тыла ВВС фронта разработал план перебазирования тыловых органов в ходе контрнаступления. Особое внимание в плане уделялось подготовке аэродромной сети{12}.

3. Боевые действия авиации в ходе контрнаступления

Северо-западнее Москвы

Контрнаступление под Москвой началось 5 — 6 декабря, когда войска Калининского, а затем и войска правого крыла Западного и Юго-Западного фронтов обрушили свои удары по врагу более чем в 200-километровой полосе. На многих участках фронта перед началом атаки проводилась артиллерийская и авиационная подготовка. Так, в ходе авиационной подготовки, проводившейся в ночь на 6 декабря на участках прорыва Западного фронта, было произведено около 200 самолето-вылетов. С переходом наших войск в атаку авиационная поддержка периодически осуществлялась небольшими группами самолетов. Наступление поддерживалось почти всеми частями и соединениями фронтовой и армейской авиации, ВВС Московской зоны обороны и дальнебомбардировочной авиацией Главного Командования. Основными объектами поражения были опорные пункты и узлы сопротивления врага. Мощные удары наносились также по артиллерийским позициям, танковым частям, командным пунктам. Авиация бомбардировала и штурмовала отступавшие пехотные, бронетанковые и автотранспортные колонны. В результате все дороги на запад были забиты немецкой боевой техникой и автомашинами.

Войска Западного фронта при поддержке авиации в течение первых двух-трех дней прорвали тактическую зону обороны и продвинулись на 10 — 12 км. Противник под натиском советских войск, понеся значительные потери, начал отход. 3 и 4-я танковые группы врага стремились удержаться на рубеже Истринского водохранилища, где были созданы мощные заграждения. Одновременно враг оказывал упорное сопротивление в районе Калинина, севернее и восточнее Клина.

Войска 16-й армии под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского после двухдневных ожесточенных боев освободили поселок и станцию Крюково, превращенный противником в мощный опорный пункт. Для усиления опорного пункта противник сосредоточил до 70 танков. За четыре часа до начала атаки по опорному пункту наносила удар ночная авиация. Передний край обозначался фонарями “летучая мышь” и небольшими кострами в отрытых для этой цели окопах. Как только самолеты пролетали передний край, огни гасились. Удары нашей [200] авиации были ощутимыми для врага. 8 декабря Крюково было освобождено. Враг потерял здесь более 2 тыс. солдат и офицеров, 60 танков, 120 автомашин и много другой техники{13}. В этот же день советские войска освободили Рогачево, Яхрому, Красную Поляну, а затем Солнечногорск.

Существенную помощь войскам 16-й армии оказывал 172-й истребительный авиационный полк Московской зоны обороны, который своими штурмовыми действиями в районах Солнечногорск, Клин, Волоколамск, разведкой и патрулированием содействовал наземным частям в преодолении сопротивления противника.

Нависшая угроза полного разгрома немецко-фашистской группы армий “Центр” под Москвой вынудила Гитлера отдать 8 декабря директиву о переходе германских вооруженных сил к обороне на всем советско-германском фронте. В директиве указывалось:

“Преждевременное наступление холодной зимы на Восточном фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне”.

Директива определяла также задачи немецко-фашистской авиации:

“Задача ВВС состоит в том, чтобы лишить противника возможности производить пополнение и укомплектование своих вооруженных сил. С этой целью следует разрушать центры военной промышленности и боевой подготовки, в первую очередь такие, как Ленинград, Москва. ..” {14}

Гитлер требовал от своей авиации, чтобы она разрушала также коммуникации, поддерживала сухопутные войска при отражении ими ударов наших войск и проводила непрерывную дальнюю разведку с целью своевременного обнаружения перегруппировок советских войск.

Несмотря на все попытки немецко-фашистского командования приостановить наступление войск Красной Армии, войска Калининского, Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов при поддержке авиации с нарастающей силой удара продолжали громить гитлеровцев. Авиация всех видов и родов успешно наносила удары по пехоте, танкам, артиллерии на огневых позициях и по опорным пунктам противника в интересах 1-й ударной и 30-й армий в районах Федоровка, Клин, Рогачево и в полосе наступления 20-й армии — в районе Красной Поляны и Солнечногорска.

В ходе наступления основные усилия авиации были направлены на уничтожение подходящих резервов противника. 9 декабря воздушная разведка установила движение автомашин перед правым крылом Западного фронта в направлении Волоколамска. Сложные метеорологические условия (метель, низкая облачность [201] и плохая видимость) ограничивали действия авиации, но и в этих условиях одиночные экипажи и мелкие группы самолетов 23-й бомбардировочной авиационной дивизии нанесли по колонне несколько эшелонированных ударов, от которых враг понес большие потери. С 6 по 11 декабря в районе Клин и Рогачево фронтовая авиация произвела более 700 самолето-вылетов{15}. Части 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО вели штурмовые действия по отходящим войскам и боевой технике противника. Только 13 и 14 декабря летчиками корпуса было совершено свыше 200 боевых вылетов.

Воздушная разведка установила 15 декабря отход войск противника на запад с рубежа Клин, Солнечногорск, Истра. Чтобы полностью отрезать гитлеровцам пути отхода из Клина, в район Теряевой Слободы в ночь на 15 декабря был выброшен воздушный десант в составе 415 человек. Недостаточная организация воздушного десанта и слабое его прикрытие истребительной авиацией во время выброски привели к тому, что он понес значительные потери от огня противника. Однако личный состав десанта проявил исключительный героизм и упорство в боях с врагом. При последующем тесном взаимодействии с частями авиации десантники разрушили в тылу врага 29 мостов и переправ, уничтожили 43 автомашины, несколько танков и до 400 солдат и офицеров. С продвижением наших войск на запад воздушный десант соединился с войсками 30-й армии.

В ходе преследования врага ВВС Западного фронта успешно наносили удары по отходящим колоннам западнее Клина, Высоковска, Теряевой Слободы, Волоколамска. Наряду с фронтовой авиацией особенно активно действовала авиационная группа генерала И. Ф. Петрова. Имея задачу уничтожить вражеские войска в полосе между Московским морем, Клином и Волоколамском, группа только 13 декабря произвела 156 боевых самолето-вылетов. Результаты были достаточно высокими. Ставка Верховного Главнокомандования и командующий Западным фронтом дали высокую оценку действиям личного состава авиационной группы. Многие летчики, штурманы, стрелки-радисты были награждены орденами и медалями.

В первой половине декабря экипажам часто приходилось действовать в метель при низкой облачности и плохой видимости, что затрудняло возможность нанесения сосредоточенных ударов. В этих условиях авиация в основном применяла тактику эшелонированных действий одиночными самолетами и мелкими группами. Немалую роль сыграли полки, вооруженные самолетами Р-5, Р-зет, По-2. 9 декабря семь легкобомбардировочных полков, вооруженных самолетами По-2, Р-5, получили боевую задачу — нанести удар по гитлеровским войскам в районе Клина. Из-за сильного снегопада и обледенения на цель вышло лишь несколько [202] самолетов 702-го полка. Но и этого было достаточно, чтобы обеспечить успех атаки паших войск. Наиболее отличившиеся при выполнении задачи летчики Г. П. Людвиг, Тороп, Сарвин были награждены орденами Красного Знамени{16}.

В середине декабря оттепель сменилась сильными морозами. Началась гололедица. На путях отхода противника скапливалось большое количество танков, артиллерии, автомашин, которые являлись хорошими целями. В этот период советская авиация продолжала наносить ощутимые удары. Особенно эффективно действовал 710-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк, тесно взаимодействующий с войсками 1-й ударной армии. Немало гитлеровских солдат, офицеров, орудий, бронемашин и другой техники вывели из строя экипажи самолетов По-2.

В результате согласованных ударов 1-й ударной, 16, 20 и 30-й армий Западного фронта и авиации северная ударная группировка противника вынуждена была поспешно отступить с рубежа Клин, Истринское водохранилище на рубеж рек Лама и Руза. Наши войска продвинулись вперед на 90 — 100 км.

16 декабря из гитлеровской ставки последовал приказ командующему группой армий “Центр” генерал-фельдмаршалу фон Боку:

“Недопустимо никакое значительное отступление, так как оно приведет к полной потере тяжелого оружия и материальной части. Командующие армиями, командиры соединений и все офицеры своим личным примером должны заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции, не обращая внимания на противника, прорывающегося на флангах и в тыл наших войск...” {17}

Несмотря на столь грозный приказ, фон Бок вынужден был сообщить по телефону Гитлеру, что положение в полосе 3-й танковой группы (волоколамское направление) и 43-го армейского корпуса крайне шаткое. В полночь 16 декабря фюрер вторично подтвердил, что об отходе войск не может быть и речи и что действия пехоты будут поддерживаться четырьмя бомбардировочными группами и будут значительно усилены две действующие группы штурмовиков-бомбардировщиков. Гитлер обещал также усилить группу армий “Центр” еще одной третьей группой штурмовиков-бомбардировщиков, что увеличивало состав авиации на 120 самолетов, не считая штурмовиков. Кроме того, для переброски войск в район Дубны и другие районы Гитлер выделял 200 транспортных самолетов из состава группы армий “Юг”{18}.

Учитывая сложившуюся обстановку, Ставка Верховного Главнокомандования потребовала от командующих Калининским [203] и Юго-Западным фронтами активизировать действия на своих правых флангах и установить более тесное взаимодействие с войсками Западного фронта. Авиация Западного фронта оказывала значительную поддержку действиям войск; она произвела 1175 боевых самолето-вылетов{19}, в результате которых уничтожила и вывела из строя 46 танков, около 200 автомашин с грузами и до двух батальонов пехоты противника. В воздушных боях с 6 по 11 декабря авиация сбила 6 и при бомбардировке аэродрома Клин сожгла 38 фашистских самолетов{20}.

Выполняя указания Ставки, войска Калининского фронта при поддержке авиации 16 декабря освободили древний русский город Калинин. Авиация фронта ввиду своей малочисленности{21} поддерживала в основном наступление войск 29 и 31-й армий, действующих на главном направлении. За 15 дней декабря части и соединения ВВС фронта произвели 1289 самолето-вылетов с целью поддержки своих войск, ведения разведки и атаки отходящих вражеских колонн{22}. В результате действий авиации было выведено из строя и уничтожено 108 танков, 7 танкеток, 19 бронемашин, 24 цистерны с горючим, до 100 полевых орудий, 40 зенитных орудий, 2 минометные батареи, много автомашин, 8 складов с боеприпасами и горючим; убито, ранено и рассеяно до 12 батальонов пехоты и эскадрон фашистской конницы; в воздушных боях уничтожено 16 самолетов. В декабре Военно-воздушные силы Калининского фронта потеряли семь самолетов от огня зенитной артиллерии{23}.

Наибольшего напряжения боевые действия авиации достигли под Калинином, на селижаровском и торжокском направлениях. В декабре каждый штурмовик произвел в среднем 18 вылетов, истребитель — 31, бомбардировщик — 22 вылета{24}.

25 декабря войска левого крыла Калининского фронта вышли на рубеж Высокое, Лотошино. Ведя тяжелые бои, войска фронта к 7 января 1942 г. продвинулись на 60 — 120 км и достигли Волги в районе Ржева. В ходе наступления соединения и части фронта нанесли поражение шести дивизиям врага. Основательно потрепанные части 9-й армии противника отошли за Волгу. Войска правого крыла Западного фронта после ожесточенных боев 20 декабря освободили Волоколамск и вышли на рубеж рек Лама и Руза. К 25 декабря форсировать реку Лама не удалось, и наступление на этом участке прекратилось. Командующий фронтом приказал [204] армиям приступить к планомерной подготовке прорыва укрепленной полосы. В период контрнаступления наши войска разгромили основные силы 3 и 4-й танковых групп противника и продвинулись на 90 — 100 км.

Авиация противника вела непрерывные бомбардировки по наступающим войскам Западного и Калининского фронтов, аэродромам, штабам, железнодорожным станциям и другим объектам. Наибольшая активность вражеской авиации отмечалась в районах Дмитров, Яхрома, Дедовск, Кубинка, Голицыно. Тактика действий бомбардировщиков противника сводилась к следующему. В начале над целью появлялся самолет-разведчик, а вскоре, по его данным, следовали группы по 10 — 20 самолетов. В отдельные Дни количество самолето-пролетов достигало 500 — 600. Но не всегда экипажам немецко-фашистской бомбардировочной авиации удавалось успешно выполнить задачу. В срыве их замысла большая роль принадлежит фронтовой истребительной авиации и Московской зоны ПВО. Вместе с истребителями активно действовала в уничтожении вражеских бомбардировщиков зенитная артиллерия. В декабре 1941 г. зенитной артиллерией сбито под Москвой 64 самолета противника (24 Ю-88, 12 Ю-87, 5 Ме-109, 5 Хе-111, 6 Хш-123, 1 До-17, 3 Ме-110, 2 Хе-113, 1 Хш-126 и пять неустановленного типа). Всего было произведено 12040 выстрелов, что составило 188 снарядов на каждый сбитый самолет{25}.

Ввиду малочисленности фронтовой авиации для поддержки действий наступающих войск применялась истребительная авиация противовоздушной обороны. Части 6-го истребительного авиационного корпуса, продолжая прикрывать столицу от налетов вражеской авиации, до 90% всех боевых вылетов совершили для поддержки наступающих войск. Летчики этого корпуса активно вели штурмовые действия по войскам противника. 41, 120, 172-й истребительные авиационные полки корпуса совместно с 65-м штурмовым, 40 и 173-м бомбардировочными полками авиации Московского военного округа уничтожили 7 декабря в районах Каменка, Свистуха, Левково, Храброво, Гульнево (15 км восточнее Солнечногорска) 28 танков, несколько орудий зенитной артиллерии и до двух рот пехоты{26}. В последующие дни летчики 41, 120, 172-го истребительных, 65-го штурмового, 173-го бомбардировочного авиационных полков и 65-й отдельной эскадрильи (па самолетах По-2) во взаимодействии с войсками Западного фронта наносили удары по вражеским группировкам в районе Буйгородка, Кузяева, Никиты, Чисмены и по аэродрому Ватулино{27}.

Большим мастером штурмовых атак показал себя летчик [206] 27-го истребительного авиационного полка лейтенант В. Н. Матаков. За время битвы под Москвой он произвел 67 вылетов на штурмовку вражеских войск. Объектами ударов были колонны пехоты, танков, автомашин, командные пункты, склады, железнодорожные эшелоны. Когда наши войска выбили гитлеровцев из Красной Поляны, В. Н. Матаков со своими товарищами прикрывал наземные войска, наносил удары по технике и живой силе отступавшего противника. Однажды западнее Красной Поляны звено истребителей МиГ-3 обнаружило скопление войск противника. Матаков решил нанести штурмовой удар по колонне. Фашисты оказывали сильное огневое противодействие. Одним из снарядов вражеской зенитной артиллерии самолет Матакова перевернуло через крыло. Машина была поражена осколками в 29 местах, заклинило элерон. Пилотировать ее становилось крайне трудно. Только благодаря надежной работе мотора самолет еще мог держаться в воздухе. Проявив высокое самообладание и мужество, летчик В. Н. Матаков сумел посадить на поле поврежденный истребитель МиГ-3 без шасси. 4 марта 1942 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Эффективно действовал летный состав 120-го истребительного авиационного полка, которому была поставлена задача — установить группировку противника в районе Алабушево, Чашниково, Льялово, Клушино, Поярково, Красная Поляна, Озерецкое. Воздушную разведку вели летчики полка А. А. Шевчук и С. А. Рубцов. “Немцы отходят”, — докладывали они командиру части. Колонны противника передвигались в западном направлении. Командующий ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны генерал Н. А. Сбытов приказал частям нанести удар по противнику. Задача была выполнена блестяще: уничтожено 17 танков, 55 автомашин с грузами, 28 повозок и истреблено до двух рот пехоты. Авиационные части оказали значительную поддержку войскам в разгроме противника в районе Петровское, Акулово, Таширово и в преследовании его в направлении Клин, Рогачево{28}.

С отходом войск нарушилась система противовоздушной обороны противника. Из-за увеличивающихся потерь средств противовоздушной обороны была ослаблена плотность огня зенитной артиллерии и уменьшилась активность авиации врага. Если в ходе наступления фашисты прикрывали огнем зенитной артиллерии и пулеметов весь боевой порядок, то при отходе части и подразделения оставались без достаточного прикрытия. Это обстоятельство привело к изменению характера действий советской авиации. Отступающие колонны противника являлись хорошим объектом для действий нашей авиации. С переходом в контрнаступление в авиационных частях отмечался высокий наступательный [207] порыв. Весь личный состав был преисполнен желанием нанести сокрушающий удар по врагу.

Последние дни декабря 1941 г. и начало января 1942 г. были наиболее напряженными и для 16-го истребительного авиационного полка. Самолеты в составе пятерок и шестерок вылетали на штурмовку войск. В первом вылете пятерку истребителей вел капитан Н. Дунаев. Его ведомыми были летчики Н. Бурьян. А. Семенов, И. Заболотный, А. Митюшин. На рассвете 30 декабря возле населенных пунктов Ильинское, Митляево пятерка самолетов Дунаева на бреющем полете трижды атаковала скопление танков и пехоты фашистов. В стане врага началась паника. Советские летчики наносили штурмовые удары по его войскам. Солдаты и офицеры прятались в дома, канавы, зарывались в снег, но их везде настигали меткие очереди наших самолетов. Ровно через час четверка истребителей МиГ-3 вернулась на свой аэродром. Самолет лейтенанта А. Митюшина, подбитый на обратном пути пулеметной очередью, произвел вынужденную посадку в 2 км от линии фронта.

Не успели фашистские войска прийти в себя, как над их головами появилась другая пятерка истребителей. В этот день шесть раз появлялись советские летчики над позициями неприятельских войск. С третьей штурмовки не вернулись летчики И. Заболотный и И. Шумилов. Никто в полку не верил в гибель опытных товарищей. Поздно ночью следующего дня возвратился [208] в свою часть летчик Шумилов, получивший сильные ожоги.

До 7 января 16-й авиационный полк продолжал вести активные штурмовые действия по отступавшим войскам, одновременно выполняя задачу прикрытия Москвы и объектов Подмосковья. Патрулируя в районе Снегири, Ершово, коммунист лейтенант И. П. Шумилов обнаружил два звена бомбардировщиков Ю-87 и звено истребителей Ме-109. Будучи уверенным в мощности огня самолета МиГ-3, летчик, не задумываясь, вступил в бой. Пикирующие бомбардировщики Ю-87 шли плотным строем, не ожидая атаки. Как снег на голову обрушился на них шквал огня истребителя. В воздухе раздался взрыв огромной силы. Клубы черного дыма окутали звено “юнкерсов”. Оказалось, что нескольких реактивных снарядов было достаточно, чтобы обратить в бегство целую группу вражеских самолетов. Два “юнкерса” с высоты 1800 м упали на землю{29}. 4 января 1942 г. И. П. Шумилов в борьбе с вражескими самолетами применил таран. За боевые подвиги, проявленные в боях при защите столицы, лейтенант И. П. Шумилов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Отважно действовали летчики и многих других полков. Только за первые пять дней контрнаступления ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны произвели 1796 самолето-вылетов, уничтожив при этом 96 танков, 38 орудий, 8 самолетов, 14 бензоцистерн, более 300 автомашин с грузами и несколько батальонов пехоты{30}.

Удары советской авиации по объектам противника в период контрнаступления показаны на схеме 6.

Действия советской авиации вызвали панику среди вражеских войск. Чванливые, привыкшие к легким победам гитлеровские солдаты и офицеры растерялись. Результаты активных действий наших сухопутных войск и авиации оказались наглядной проверкой хваленого боевого духа фашистских захватчиков. Наступательный порыв армии врага был явно подорван. Дороги отступления гитлеровцев стали дорогами их смерти. И, несмотря на приказы и обращения их военачальников к войскам “с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции”, они продолжали отходить, бросая танки, артиллерию и другую боевую технику. Штаб Западного фронта сообщал в Генеральный штаб, что немцы сумели вывезти из Подмосковья не более 30% своей техники{31}.

Отходя на запад, гитлеровская армия стремилась удержаться на промежуточных оборонительных рубежах. Оставляя свои позиции, командир 23-й пехотной дивизии уже думал об обороне на [209] реке Лама и в приказе 19 декабря писал:

“Общая обстановка военных действий властно требует остановить быстрое отступление наших частей на рубеже реки Лама и занять дивизией упорную оборону. Позиции на реке Лама должны защищаться до последнего человека. Под личную ответственность командиров требую, чтобы этот приказ нашего фюрера был выполнен с железной энергией и беспощадной решительностью...” {32}.

Фашистский генерал в своем приказе писал:

“Требуются энергичные усилия всех воинов, чтобы поднять боеспособность войск. Настоящий кризис должен быть и будет преодолен. Вопрос поставлен о нашей жизни и смерти. Я надеюсь, что дивизия, несмотря на огромную усталость частей и командиров, которые в эти критические дни поголовно участвовали в боях, выполнит поставленную перед ней задачу”.

В заключение следовала такая фраза:

“После внушительного оповещения приказ уничтожить” {33}.

23-я пехотная дивизия потеряла в ожесточенных схватках с нашими войсками большую часть личного состава и боевой техники. Битому генералу не помогли эти вопли и “внушительное” обращение к своим командирам. Войска правого крыла Западного [210] фронта во взаимодействии с Калининским фронтом при поддержке авиации не давали врагу передышки — громили его на земле и в воздухе, на фронте и в тылу.

Южнее Москвы

Боевые действия войск на тульском направлении поддерживались ВВС Западного и Юго-Западного фронтов, шестью авиационными полками 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО и несколькими дивизиями дальнебомбардировочной авиации Главного Командования {34}.

Перейдя в контрнаступление, войска 49 и 50-й армий Западного фронта взломали оборону врага и нанесли сильные удары по 2-й танковой армии с северо-запада, 1-й гвардейский кавалерийский корпус — с севера, 10-я армия этого же фронта — с востока. 7 декабря войска 10-й армии, ведя упорные ночные бои, освободили Михайлов, Серебряные Пруды и вместе с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом, развивая наступление на юг, освободили города Венев, Сталиногорск и большое количество других населенных пунктов. 2-я танковая армия противника с упорными боями начала отход в западном направлении на реку Упа.

8 декабря основные силы 50-й армии продолжали наступление из района Тулы в общем направлении на юг, стремясь отрезать пути отхода танковым дивизиям Гудериана. От огня артиллерии и ударов авиации противник понес значительные потери и к исходу 17 декабря был отброшен на 130 км. Наши войска вышли на рубеж Алексин, Дубна, Щекино, Ломовка. Советская авиация непрерывно поддерживала удары 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и войск 50 и 10-й армий.

Одновременно с наступлением войск левого крыла Западного фронта войска правого крыла Юго-Западного фронта перешли в наступление в районе Ельца. В результате десятидневного наступления противник был отброшен на 80 — 100 км и советские войска, выйдя на рубеж Волово, Ливны, Вышне-Олынаное, получили возможность развивать наступление на Орел.

Советская авиация наносила удары по отходящим колоннам 2-й танковой армии противника и сосредоточениям его танков. Танковые дивизии врага находились в тяжелом положении. Генерал Гудериан обратился к солдатам и офицерам армии с призывом повысить дисциплину, стойкость, чтобы предотвратить угрозу разгрома. Но напрасны были надежды фашистского генерала на свои войска. Они дрогнули под натиском советских войск, мощными ударами авиации и артиллерии. [211]

Фронтовая и дальнебомбардировочная авиация, авиация Московской зоны обороны приложили немало усилий для уничтожения частей 2-й танковой армии. Взаимодействуя с наземными войсками, прикрывая их с воздуха, авиаторы одновременно выводили из строя технику, наносили эффективные бомбо-штурмовые удары по сосредоточению войск в районах Щекино, Алексин, Калуга, Богородицк, Сталиногорск, Михайлов; активно действовали по железнодорожным узлам, станциям, перегонам, мостам; срывали перевозки противника на участках железных дорог и шоссе Щекино — Волово, Калуга — Сухиничи и т. д.

При поддержке авиации войска левого крыла Западного фронта форсировали Оку и 30 декабря освободили Калугу, Белев и много других крупных населенных пунктов. К 7 января 1942 г. войска вышли на рубеж восточнее Детчино, южнее Юхнова, севернее Людинова и охватили с юга группу армий “Центр”. К этому времени войска Калининского и правого крыла Западного фронтов занимали охватывающее положение ее левого крыла. Были созданы условия для окружения вражеской группировки, действовавшей на западном стратегическом направлении.

Советская авиация продолжала активно содействовать сухопутным войскам в их продвижении вперед. Только ВВС Юго-Западного фронта{35} произвели в декабре, несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, более 1500 самолето-вылетов{36} с целью уничтожения пехоты противника, танков, артиллерии, автомашин. К этому времени в составе авиации фронта насчитывалось 236 исправных самолетов{37}.

В составе ВВС Западного фронта действовали пять авиационных дивизий (без армейской авиации), имевших 183 боевых [212] самолета (67 истребителей, 59 бомбардировщиков, 21 штурмовик и 36 других типов){38}. Летный состав действовал в исключительно сложных метеорологических условиях. Тем не менее авиацией было произведено в декабре 5066 самолето-вылетов и сброшено на врага более 8 тыс. авиационных бомб. В результате уничтожено и выведено из строя несколько десятков танков, до 40 бензоцистерн, 132 орудия, до 2000 автомашин и около 6 батальонов пехоты. В воздушных боях враг потерял 30 самолетов, из них 70% истребителей типа Ме-109{39}.

Авиация Московского военного округа и Московской зоны ПВО наносила удары в основном по вражеским аэродромам. Чтобы избежать потерь от истребителей и зенитного огня противника, удары по аэродромам совершались в основном на рассвете. Налеты на аэродромы ночью осуществлялись заранее выделенными экипажами, каждому из которых указывалась цель.

Частые удары нашей авиации по объектам и непрерывная воздушная разведка вынуждали гитлеровцев двигаться проселочными дорогами, рассредоточиваться, тщательно маскироваться и обращать особое внимание на организацию противовоздушной обороны. Активные действия советских летчиков приводили к ограничению маневра танков и моторизованных частей противника. Как правило, вражеская истребительная авиация базировалась вблизи расположения танковых дивизий, что обеспечивало прикрытие с воздуха танков и противотанковую оборону аэродромов. Кроме того, такое базирование авиации повышало эффективность огня зенитной артиллерии и создавало трудности для воздушной разведки.

Самолеты По-2 действовали не только ночью, но и днем в сложных метеорологических условиях. Экипажи пробивались к объектам на высоте 25 — 50 м при видимости 500 — 600 м и выполняли задачи по разведке и бомбардировке штабов, командных пунктов, узлов связи при незначительных потерях. Непрерывная воздушная разведка проводилась на глубину до 150 км. В авиационные штабы постоянно поступали данные о сосредоточении и передвижении основной группировки противника, что обеспечивало наиболее целеустремленное использование нашей авиации.

Западнее Москвы

Войска центра Западного фронта (5, 33, 43-я армии), используя общую благоприятную обстановку, 18 декабря также перешли в наступление. До 23 декабря 33 и 43-я армии не могли прорвать оборону врага. Успешнее действовала 49-я армия на левом крыле [213] Западного фронта, соединения и части которой форсировали Оку севернее и южнее Тарусы, продвинулись почти на 20 км и 19 декабря овладели Тарусой. В ночь на 24 декабря после перегруппировки и пополнения техникой войска 33 и 43-й армий возобновили наступление.

Бои носили ожесточенный характер. 43-я армия под командованием генерал-майора К. Д. Голубева прорвала оборону врага и заняла Аристово и Алопово. Однако дальнейшее наступление армии было приостановлено упорным сопротивлением противника на рубеже Балабаново, Малоярославец и южнее. Необходимо было нанести сокрушительный удар для развития наступления в направлении населенных пунктов Воробьи, Окатово и захвата в последующем города Малоярославец. Для выполнения поставленной задачи была создана ударная группа, в первом эшелоне которой находился батальон под командованием майора А. И. Эппельгарда. Действия ударной группы обеспечивались пятью авиационными полками (три истребительных, один штурмовой и один бомбардировочный). На авиацию возлагалась задача — прикрыть ударную группировку, обеспечить ввод в прорыв главных сил 43-й армии, в последующем надежно прикрыть действия войск в глубине обороны противника.

С утра 24 декабря наша авиация огнем реактивных снарядов, пушек, пулеметов и бомбовыми ударами уничтожала ранее разведанные цели. В течение дня авиация в полосе армии произвела 705 самолето-вылетов, завоевала господство в воздухе и обеспечила поддержку наступающих войск. За день было уничтожено до 40 автомашин с грузами, 31 повозка, 9 зенитных пулеметов, рассеяно до полутора батальонов пехоты и подавлен огонь зенитной батареи{40}. Более десяти наших самолетов получили много пробоин от огня зенитной артиллерии. С боевого задания не вернулся лейтенант Сорокин. Летчик Сергей Рубцов и его напарник в районе населенного пункта Трехсвятское встретили шесть истребителей Ме-109 и приняли неравный бой. Не раздумывая, первым бросился в атаку Рубцов и сбил одного “мессера”. Остальные самолеты развернулись и ушли в западном направлении. При выполнении боевого задания смертью храбрых погиб лейтенант Петр Сергеевич Федотов — один из отважных летчиков 120-го истребительного авиационного полка. Он уничтожил на подступах к Москве несколько танков и автомашин, взорвал склад с боеприпасами, цистерну с горючим, сжег на аэродроме четыре самолета и сбил в воздушном бою два истребителя Ме-109{41}.

Воздушная разведка своевременно устанавливала направление отхода и сосредоточение гитлеровских войск. По разведданным объекты подвергались массированным ударам. Это дало возможность [214] войскам 43-й армии продвигаться без больших потерь. При отходе гитлеровцы оставили на поле боя много военной техники и боеприпасов. Сотни солдат и офицеров противника нашли здесь могилу.

Удар по врагу был неожиданным. Четко организованное взаимодействие авиации с сухопутными войсками обеспечило согласованные их действия по месту, времени и целям и позволило нанести врагу эффективное поражение. Войска 43-й армии выполнили поставленную задачу. 2 января 1942 г. был освобожден от немецко-фашистских войск город Малоярославец. 4 января войска армии овладели городом Боровск.

“Мы научились воевать с коварным и злобным врагом, наша военная техника в боевом соревновании с техникой врага обнаружила прекрасные качества и превосходство”,

— писал командующий 43-й армией генерал-майор К. Д. Голубев в газете “Известия” 3 января 1942 г.

В последующем авиация фронта и 6-го авиационного корпуса ПВО наносила бомбовые и штурмовые удары по боевым порядкам и технике 4-й гитлеровской армии в районах Рузы, Дорохова, Можайска, Наро-Фоминска, Высокиничи, Вереи, Медыни, уничтожала его авиацию на аэродромах, нарушала железнодорожные перевозки и вела воздушную разведку. Действия авиации оказали существенную помощь войскам на центральном участке фронта в сковывании сил противника, затруднили маневр резервами и тем самым ускорили поражение ударных группировок группы армий “Центр”. Войска 4-й армии вынуждены были отходить, оказывая сильное сопротивление и минируя пути отхода.

В конце декабря 1941 г. и в январе 1942 г. части ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны поддерживали действия войск 5-й армии генерала Л. А. Говорова, наступавшей на центральном можайском направлении.

Штурмовые действия требовали большого напряжения физических сил. Так, например, летный состав 172-го истребительного авиационного полка на самолетах Як-1 в короткие зимние дни совершал по 5 — б боевых вылетов в день{42}. Летчики не падали духом, они горели желанием отомстить фашистам за их зверства, причиненные нашему народу на временно оккупированной советской земле.

7 января в районе Маурино, Симбухово, Детчино было установлено скопление отходящих войск. Шесть раз в этот день поднимались в воздух летчики-истребители на штурмовку войск и техники. Они действовали особенно дерзко и храбро, уничтожив 38 автомашин с грузами, склад с боеприпасами, несколько орудий и до роты пехоты. В последующие дни летчики полка продолжали вести активные действия. 10 января атаке подверглись [215] отходившие части в районе Дорохово, Можайск, Верея, опорные пункты и узлы сопротивления Усатково, Петрищево, Головинка, Колодкино, Симбухово{43}.

За проявленную отвагу и мужество в период контрнаступления многие авиаторы ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны приказом командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова от 10 января 1942 г. награждены орденами. Среди них были заместитель командира эскадрильи 172-го истребительного авиационного полка младший лейтенант А. Дроздов, совершивший 140 боевых вылетов, и командир эскадрильи лейтенант Л. Крейпин, вылетавший на боевые задания 149 раз и лично сбивший в воздушном бою под Можайском Хе-113, а в паре — Хе-126. Лейтенант Крейпин во время выполнения задания был подбит огнем зенитной артиллерии у Наро-Фоминска и атакован тремя Хе-113. На горящем самолете он бросился на звено самолетов противника и сбил одного из них, а сам выпрыгнул с парашютом. Этим же приказом отмечались ратные подвиги флагштурмана ВВС Московского военного округа и Московской зоны обороны майора Б. Лапшина, совершившего несколько дневных и ночных вылетов, командира эскадрильи 65-го штурмового авиационного полка капитана Г. Невкипелого, сделавшего 46 вылетов на штурмовку врага{44}.

В приказе особо отмечалась боевая деятельность 120-го истребительного авиационного полка. Орденами Красного Знамени были награждены командир звена комсомолец И. Бочаров, совершивший 99 боевых вылетов, пилоты младший лейтенант В. Голышев (108 вылетов), лейтенант M. E. Цыганов (100 вылетов), лейтенант П. Ф. Шпак, лейтенант С. А. Рубцов, совершивший около 100 боевых вылетов только на штурмовку войск и сбивший в воздушных боях три самолета. Летчик M. E. Цыганов был подбит огнем зенитной артиллерии и взят в плен, откуда ночью бежал, после чего снова произвел 29 вылетов{45}.

Не прекращая штурмовых действий по врагу западнее Москвы, части 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО вместе с фронтовой авиацией наносили удары по вражеским войскам, аэродромам и железнодорожным объектам. Одновременно с этим корпус по-прежнему продолжал выполнять свою основную задачу по прикрытию Москвы с воздуха. Летчики корпуса в ноябре сбили 170 самолетов, в декабре — более 80 самолетов противника{46}.

Большую работу проделали командиры полков при подготовке подчиненного им личного состава к боевым действиям. Они умело руководили ими. Каждый командир полка принимал активное участие в воздушных боях и штурмовых действиях. Опытными руководителями и высокоподготовленными летчиками зарекомендовали себя командиры истребительных авиационных полков Г. А. Когрушев, В. М. Найденко, А. С. Писанко, Ф. М. Пруцков, П. К. Демидов, В. А. Иванов, Л. Г. Рыбкин, Н. Г. Кухаренко, командир эскадрильи Ф. С. Чуйкин и др. Многое сделал для достижения победы над врагом главный штурман 6-го истребительного авиационного корпуса майор П. П. Машенькин, который почти все время находился на командном пункте и организовывал вместе с командиром корпуса и его заместителями наведение истребителей на вражеские самолеты и управление их боевыми действиями.

Безграничная преданность Родине, народу и делу партии Ленина, высокое мастерство и мужество летчиков ПВО позволили им вместе с войсками фронтов i: другими видами авиации сорвать вражеские планы разрушения Москвы и внести свой вклад в разгром фашистской группы армий “Центр” на подступах к городу.

Дальнебомбардировочная авиация в контрнаступлении

На 5 декабря соединения дальнебомбардировочной авиации Главного Командования насчитывали 273 самолета (из них 154 неисправных){47}, а на 15 декабря — 182 дальних бомбардировщика ДБ-3 и 84 устаревших самолета типа ТБ-3{48}. В составе дальнебомбардировочной авиации было семь бомбардировочных: авиационных дивизий (26, 40, 42, 51, 52, 81, 133-я).

До 7 декабря дальнебомбардировочная авиация действовала преимущественно по войскам противника. В последующем подавляющая часть самолетов привлекалась для нанесения ударов по железнодорожным узлам, эшелонам и перегонам с целью воспрещения подвоза к фронту войск и техники врага. Особое внимание уделялось основным железнодорожным направлениям: Смоленск — Орша — Минск; Калуга — Вязьма — Ярцево; Калуга — Сухиничи; [217] Гжатск—Вязьма; Сухиничи—Брянск; Сухиничи—Ельня; Тула — Горбачево — Орел — Брянск — Унеча; Брянск — Рославль. Самолеты дальнебомбардировочной авиации использовались также для нанесения бомбовых ударов по аэродромам Великие Луки, Ржев, Вязьма, Сухиничи, Тургиново.

Для выполнения поставленной задачи планировалось 412 самолето-вылетов на бомбардировщиках ДБ-3. Произведен был всего 251 самолето-вылет, в том числе 47 ночью. Меньшее количество вылетов совершалось из-за сложных метеорологических условий (сильный снегопад и обледенение самолетов). Железнодорожные узлы противника подвергались бомбардировке 24 раза, станции и воинские эшелоны — 86 раз, эшелоны на перегонах — 53 и войска на шоссейных дорогах — 41 раз{49}.

В докладной записке Военного совета ВВС Красной Армии от 22 декабря 1941 г. Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину указывалось:

“В соответствии с Вашими указаниями с 7 декабря авиация Главного Командования Красной Армии выполняла задачи по разрушению железнодорожных узлов и эшелонов, имея целью сорвать подвоз к фронту боеприпасов и войск противника. Несмотря на тяжелые метеорологические условия (плохая видимость, снегопады, туман, обледенение самолетов), авиационными дивизиями с 7 по 18 декабря был выполнен 251 самолето-вылет. Сброшено 156 тонн бомб. В результате бомбардирования уничтожены и разрушены: 32 железнодорожные станции, 85 эшелонов с боеприпасами и войсками, до 83 танков и автомашин. Лучших результатов по разрушению и уничтожению железнодорожных узлов и эшелонов добились: 42-я авиационная дивизия — командир полковник Борисенко, комиссар полковой комиссар Колобков; 1-я авиационная дивизия дальнего действия — командир полковник Логинов, комиссар полковой комиссар Сергеев; 2-я авиационная дивизия дальнего действия — командир генерал-майор авиации Дубошин, комиссар бригадный комиссар Приезжев.

Представляя краткие итоги боевой работы соединения Горба-цевича {50} , полагаем целесообразным в дальнейшем дальнебомбардировочную авиацию использовать для действий по железнодорожным узлам, эшелонам и аэродромам противника” {51}.

Данные, приведенные в записке, позволяют сказать, что по сравнению с прошлыми месяцами Дальнебомбардировочная авиация в декабре значительно увеличила количество самолето-вылетов и повысила эффективность бомбовых ударов. [218]

В ходе контрнаступления высоких результатов добился 750-й дальнебомбардировочный полк под командованием подполковника Б. В. Бицкого. Действуя преимущественно ночью, экипажи наносили удары по скоплениям войск и техники на шоссейных дорогах, по железнодорожным станциям и узлам. Экипажи старших лейтенантов Авдеева, Борисова и Опалева совершали каждую ночь по 2 — 3 боевых вылета.

Соединения и части дальнебомбардировочной авиации Главного Командования в конце декабря 1941 г. и в январе 1942 г. продолжали выполнение задачи по срыву переброски противником резервов и техники на московское направление. На 40-ю дальнебомбардировочную авиационную дивизию возлагалась, например, задача нанесения бомбовых ударов по железнодорожным узлам Сухиничи, Рославль и по эшелонам на перегонах Сухиничи — Занозная, Сухиничи — Рославль; 42-я дальнебомбардировочная авиационная дивизия под командованием полковника М. X. Борисенко должна была наносить удары по железнодорожным узлам Брянск, Унеча, Гжатск, Вязьма и уничтожать эшелоны на перегонах Орел — Брянск — Унеча. Экипажам указывалось на необходимость уничтожения в первую очередь эшелонов в пути следования и на промежуточных станциях. Бомбовые удары по железнодорожным эшелонам рекомендовалось наносить в первую очередь на путях, проходящих в лесных массивах, болотистых и бездорожных районах и в больших выемках, максимально используя пулеметный огонь с малых высот. Удары по железнодорожным станциям и узлам планировалось наносить днем только в сложных метеорологических условиях при наличии сплошной облачности, а при ее отсутствии — ночью.

40, 42, 51, 52-я и другие дивизии дальнебомбардировочной авиации Главного Командования, на вооружении которых находились дальние и тяжелые бомбардировщики ДБ-3ф, Ер-2, ТБ-3, принимали непосредственное участие в срыве железнодорожных перевозок, наносили удары по аэродромам, крупным складам и базам с военной техникой и по другим объектам в тактическом и оперативном тылу противника.

Выполняя боевые задания, летный состав проявлял отвагу и мужество. 7 декабря экипаж самолета ДБ-3ф 42-й дальнебомбардировочный авиационной дивизии под управлением старшего лейтенанта А. Е. Матросова ночью подверг бомбардировке скопление гитлеровских войск и техники в районе Тургиново. Еще на маршруте к цели из правого мотора стало выбивать масло. Несмотря на это, командир экипажа продолжал полет, самолет вышел на объект и с высоты 1600 м двумя заходами поразил цель. При обратном полете правый мотор окончательно отказал, и летчик Матросов пришел на свой аэродром на одном моторе. 13 декабря экипаж батальонного комиссара С. Я. Бурдыгова (42-я авиационная дивизия) ночью бомбардировал железнодорожный узел Сухиничи. От прямых попаданий фугасных бомб два эшелона [219] взлетели в воздух{52}. 14 декабря ночью с высоты 3800 м экипаж самолета ДБ-3 под управлением лейтенанта Г. П. Михайлова из той же дивизии бомбардировал железнодорожный узел Горбачево, где находились три эшелона. Сброшенные бомбы поразили один из них, на железнодорожных путях возникли пожары. Движение прекратилось. Вслед за Михайловым в воздух поднялись еще три экипажа, которые завершили уничтожение эшелонов. В ту ночь экипаж батальонного комиссара Бурдыгова также имел задачу — нанести бомбовый удар по железнодорожному узлу Горбачево. В районе станции Волово на высоте 2800 м самолет ДБ-3 был атакован двумя звеньями истребителей Me-109. Уклоняясь от атаки вражеских машин и видя, что к основной цели не пробиться, комиссар Бурдыгов принял решение сбросить бомбы на запасную цель — станцию Волово, где стоял эшелон и шла погрузка войск. Решение было претворено в жизнь. Враг понес ощутимые потери.

На следующий день этот же экипаж в сложных метеорологических условиях, когда высота нижнего края облачности едва достигала 300 м, бомбардировал железнодорожный узел Сухиничи. Самолет появился над целью внезапно и произвел четыре захода. При первом заходе бомбовому удару подверглись шесть эшелонов на железнодорожных путях. Возник пожар. При втором заходе были сброшены бомбы на железнодорожное депо, где находилось восемь паровозов. Два паровоза прямыми попаданиями были выведены из строя{53}. В последующих заходах экипаж нанес удар по эшелонам. Разрывы бомб не давали противнику возможности спасать вооружение и технику из горящих вагонов и платформ. Одна из бомб попала в каменный дом возле полотна железной дороги, откуда обезумевшие гитлеровцы вели беспорядочную стрельбу по советскому самолету. Эффективными действиями экипажи дальних бомбардировщиков 42-й дивизии вывели из строя железнодорожный узел Сухиничи на несколько суток. Много вылетов дивизия произвела для нанесения ударов по мостам и переправам через реки Жиздру и Оку, а также для ведения воздушной разведки в глубоком тылу врага.

Значительный вклад в разгром немцев под Москвой внес личный состав 1-й тяжелобомбардировочной авиационной дивизии под командованием полковника Е. Ф. Логинова, в состав которой входили 22, 750 и 751-й дальнебомбардировочные полки{54}, имевшие на вооружении самолеты ТБ-3 и ДБ-3. В декабре экипажи дивизии уничтожали железнодорожные эшелоны на участках Вязьма — Смоленск, Орша — Вязьма, Смоленск — Витебск и наносили удары по мостам в районах Вязьмы и Дорогобужа. В дивизии был выработан такой способ нанесения ударов по объектам [214] противника: вылеты совершались, как правило, одиночными самолетами в темную ночь. Это давало возможность свободно маневрировать на маршруте полета и в районе цели, а также выбирать объекты для повторных атак с малых высот. Применяемый способ нанесения ударов увеличивал вероятность поражения цели.

Активно действовала и 52-я дальнебомбардировочная авиационная дивизия под командованием генерала А. М. Дубошина. Она противодействовала переброске резервов противника к линии фронта, препятствовала отводу войск и эвакуации техники врага в направлении Вязьмы, Смоленска. По железнодорожным узлам, станциям, мостам и перегонам части дивизии произвели в декабре более 300 самолето-вылетов и уничтожили 6 паровозов, 87 вагонов, 2 моста, разрушили в 45 местах железнодорожное полотно, прямыми попаданиями бомб вывели из строя 26 эшелонов{55}. В тесном взаимодействии с частями 52-й дивизии уничтожали объекты врага и экипажи 40-й бомбардировочной авиационной дивизии под командованием полковника В. Е. Батурина.

В декабре дальнебомбардировочная авиация действовала главным образом по железнодорожным объектам на широком фронте, чтобы не допустить вывоза вооружения и техники противника и подвоза резервов, боеприпасов и горючего, а с 3 по 6 января ее задача была изменена. Все усилия дальнебомбардировочной авиации направлялись на прекращение работы железнодорожного участка Вязьма — Смоленск, железнодорожных узлов Вязьма, Орша и др.

4 и 5 января экипажи дальних бомбардировщиков подвергли бомбардировке большое скопление гитлеровских войск и техники, сосредоточенных в районе Вязьма, Орша, Юхнов, Сухиничи. Так, на железнодорожный узел Вязьма было совершено 48 налетов, в результате которых бомбардировке подверглись до 100 вражеских эшелонов. Прямыми попаданиями бомб выведено из строя более двух десятков эшелонов. Кроме того, на участке Вязьма — Смоленск экипажи уничтожили три фашистских эшелона с боеприпасами и вооружением, в ряде мест разрушено железнодорожное полотно.

В результате эффективных боевых действий дальних бомбардировщиков работа железной дороги на участке Вязьма — Смоленск была дезорганизована, на самом узле Вязьма и промежуточных станциях начали создаваться большие скопления эшелонов (до 25 одновременно на станции Вязьма). По ним и были нанесены повторные бомбовые удары.

Такие же эффективные удары экипажи дальних бомбардировщиков нанесли и на участке Ржев — Великие Луки, где было уничтожено до 30 вагонов и 2 паровоза; на участках Великие Луки — Андреаполь, Юхнов — Медынь экипажи самолетов Ил-4, [221] Ер-2 взорвали семь цистерн с горючим и вывели из строя 2 эшелона с техникой{56}.

Таким образом, только за четыре летных дня и ночи (3 — 6 января 1942 г.) части дальнебомбардировочной авиации произвели 196 самолето-вылетов (137 днем и 59 ночью). На железнодорожных узлах, станциях и перегонах бомбардировке подверглось до 140 эшелонов с войсками и техникой, уничтожено несколько десятков вагонов с боеприпасами, снаряжением, в 20 местах разрушено железнодорожное полотно, выведены из строя два паровоза, сожжено до 40 эшелонов противника{57}.

В последующие дни января воздушная разведка установила, что в результате больших разрушений железнодорожного узла Вязьма и промежуточных станций интенсивность движения между станциями Смоленск и Вязьма сильно сократилась. Поставленная задача — затруднить движение противника по основной магистрали Смоленск — Вязьма — успешно была выполнена дальнебомбардировочной авиацией Главного Командования в тесном взаимодействии с фронтовой авиацией.

4. Идеологическая работа политорганов, партийных и комсомольских организаций

В контрнаступлении под Москвой экипажи самолетов нередко получали боевые задания на повторный вылет сразу же после приземления на аэродроме. После уточнения задачи самолеты поднимались в воздух. Это были напряженные дни. Отважные летчики, не считаясь с трудностями, вели боевые действия днем и ночью без отдыха. В сердцах воинов-авиаторов кипела жгучая ненависть к врагу. Отомстим за все сполна! За зверства фашистов, замученных детей и жен, сирот, оставшихся без крова, за разрушенные города, села, за любимое Подмосковье, затоптанное гитлеровским сапогом! Именно это чувство гнева и беспредельная любовь к Родине, партии вели в бой советских [222] авиаторов.

Партийно-политическая работа в авиационных частях была направлена на воспитание у личного состава наступательного порыва, чтобы довершить начавшийся разгром гитлеровских войск, Летному и инженерно-техническому составу разъяснялось, что разгром немцев под Москвой — начало полного их разгрома, стремительное наступление советских войск и неослабное преследование врага ускоряет освобождение миллионов людей, стонущих под игом фашистских захватчиков. Политорганы и партийные организации вместе с командирами воспитывали у летчиков чувство гордости за боевые успехи Красной Армии и жгучую ненависть к фашистским извергам за их злодеяния на нашей земле.

Наступательные действия значительно увеличили объем работы партийно-политического аппарата частей и соединений Военно-воздушных сил. Они должны были теперь оказывать более эффективную помощь командирам и штабам в разработке оперативно-тактических документов, в организации боевых вылетов, взаимодействия с сухопутными войсками и между родами авиации, а также в обеспечении выполнения боевых приказов.

С началом контрнаступления повысилась организующая и воспитательная роль партийных организаций. Партийная работа приобрела более разносторонний характер и была направлена в основном на обеспечение авангардной роли коммунистов и комсомольцев. Партийные и комсомольские организации разъясняли воинам, как успешнее выполнить боевой приказ, поддерживали высокий наступательный дух летно-технического состава. Партийно-политическая работа тесно увязывалась с задачами авиации. В частях проводились партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждались вопросы, связанные с качеством выполнения боевых заданий, с повышением ответственности воинов за судьбу Родины, за воспитание у них уверенности в своих силах.

Возросли также требования к внутрипартийной работе. Это обусловливалось тем, что нередко состав партийных и комсомольских организаций за несколько вылетов в результате потерь претерпевал значительные изменения. На смену погибшим в партию вступали авиаторы, отличившиеся в боях.

Многие авиаторы подавали заявления о приеме в ряды большевистской партии. 7 декабря партийное собрание полка рассматривало заявление лейтенанта А. А. Шевчука: “Прошу партийную организацию 120-го истребительного авиационного полка принять меня кандидатом в члены ВКП(б). Обязуюсь уничтожать фашистов, не щадя ни своей жизни, ни крови во имя полной победы над врагом”{58}. Комиссар эскадрильи полка батальонный комиссар В. В. Акимцев, рекомендуя в партию своего воспитанника, писал: “Тов. Шевчук — преданный сын делу партии Ленина и заслуживает, чтобы его в эти тяжелые для нашей [223] Родины дни приняли в родную партию. И он оправдает с честью самое дорогое для верного сына Родины звание коммуниста”{59}. А. А. Шевчук был принят кандидатом в члены ВКП(б). Он оправдал доверие, совершив за 20 дней декабря более 60 вылетов на бомбардировку и штурмовые действия танковых и автомобильных [224] колонн; в ходе выполнения боевых заданий он смело вступал в воздушный бой и сбил четыре самолета.

Новое пополнение коммунистов нуждалось в серьезной воспитательной работе, необходимо было вооружить их идеями марксизма-ленинизма, воспитать чувство ответственности перед коллективом, закалить для новых сражений с врагом. И во всем этом полковые партийные организации, опираясь на помощь командиров и политработников, играли важную роль.

Большое место в партийно-политической работе занимала пропаганда нового, передового опыта летчиков, инженеров и техников. Индивидуальная работа с каждым воином стала более конкретной и целеустремленной. Пропагандисты быстрее стали откликаться на нужды и запросы летно-технического состава. В устной пропаганде важную роль играли лекции, доклады и беседы на общеполитические, военные и военно-исторические темы. По-прежнему, как и в период обороны, большое внимание уделялось подбору низовых агитаторов и их подготовке к работе с младшими авиационными специалистами, молодыми летчиками, штурманами, стрелками-радистами. [225]

Одновременно с улучшением устной пропаганды и агитации командиры, политорганы и партийные организации широко использовали печать и наглядную пропаганду. В дивизионных и полковых газетах, на плакатах, в лозунгах, листовках, боевых листках, листках-“молниях”, бюллетенях освещалась жизнь авиационных полков и эскадрилий, пропагандировались задачи, стоявшие перед частями и соединениями, популяризировались боевые дела лучших летчиков, штурманов, стрелков-радистов, трудовые успехи инженеров, авиационных техников, механиков, вооруженцев, прибористов, показывавших образцы трудового героизма по вводу в строй боевой техники в зимних условиях. .

Большой размах приобрело распространение средств печатной пропаганды среди войск противника. В этом нашим Военно-воздушным силам принадлежала исключительная роль. Достаточно сказать, что за декабрь 1941 г. и январь 1942 г. экипажи самолетов ВВС Западного фронта сбросили в расположение войск противника 24 767 000 экземпляров{60} различных листовок, газет, журналов, плакатов, брошюр, копий писем на немецком и других языках.

Изменилось содержание агитационной работы среди вражеских войск. В листовках и газетах сообщалось теперь об окружении гитлеровских войск и предлагалось солдатам и офицерам бросать оружие и сдаваться в плен. Когда, например, немцы были изгнаны из Клина, Солнечногорска, Крюкова. Волоколамска и продолжали панически отступать на запад, экипажи самолетов СБ, ДБ-3, Пе-2, Ер-2 сбросили огромное количество листовок и “рождественских” открыток на немецком языке.

Только на участках 49-й армии в январе 1942 г. были сброшены на вражеские позиции несколько десятков тысяч листовок. В них говорилось об окружении фашистов в районе Кондрова и Полотняного Завода, помещались карикатуры о разгроме гитлеровских дивизий под Москвой, а также содержались обращения к солдатам и офицерам 17, 52, 131, 137, 260 и 263-й пехотных дивизий с призывом к сдаче в плен{61}. Все это в какой-то мере приносило свою пользу, ибо доходило до сознания некоторой части солдат и офицеров, начинавших терять веру в авантюристскую политику Гитлера.

Прошедшие триумфальным маршем через всю Европу гитлеровцы получили достойный отпор на полях Подмосковья и вынуждены были отступить, бросая на поле боя большое количество боевой техники, оружие и даже документы.

Захваченные войсками Красной Армии в ходе контрнаступления в качестве трофеев документы — многочисленны. В руки советского командования попало много приказов, донесений и распоряжений по германской армии, а также документы личного [226] характера: письма, записки, дневники немецких солдат и офицеров. Эти документы умело использовались нашими политработниками при проведении бесед с личным составом и в докладах.

Документы и письма, попавшие в наши руки, рассказывали о просчетах немецко-фашистского командования, о моральном облике гитлеровских солдат, а также довольно правдиво рисовали тяжелую картину разгрома гитлеровских войск под Москвой. Кроме того, в них давалась характеристика действий наших войск и авиации, говорилось о мужестве и храбрости советских воинов. Так, ефрейтор Ганс Бермозер в письме невесте в Мюнхен 7 декабря 1941 г. писал:

“... В настоящее время у нас опять творится нечто дикое. Нам беспрерывно досаждают русские летчики. Превосходство немецкой авиации в данный момент опять почти незаметно. Вчера десять русских истребителей на бреющем полете напали на нас в открытом поле. Могу тебе сказать, что мне было весьма не по себе”.

Ефрейтор Гюнтер Мейнеке в письме от 15 декабря к жене Марии Мейнеке в Ганновер давал такую характеристику действиям советской авиации:

“Мы имеем много дела с русскими самолетами. .. Русская авиация! — о ней я много мог бы порассказать. Когда они являются со своими пушками, то все мы стараемся хорошенько укрыться: тут уж не до шуток” {62}.

А солдат Бернгард Гюблер так писал Карлу Шрейкебах в Хемниц:

“...Ни одного дня не обходится без бомбежки... Сегодня мы могли бы даже проверить наши часы по русским самолетам, настолько пунктуально они появляются. У нас невероятные потери...” {63}

Унтер-офицер Макс Детцель сообщал своей возлюбленной Эльзбет Блемеке в Ганобиц:

“Недавно русский налетал 12 раз подряд на бреющем полете. Было жуткое состояние. Многим товарищам это стоило жизни”.

И еще одно веское подтверждение врага — летчика-наблюдателя Федера:

“...Русские летчики хорошо знают свое дело и геройски дерутся, самолеты не уступают нашим. Особенно хороши истребители — они лучше наших” {64}.

Наибольший интерес представляет письмо участника первой мировой войны Герберта Крамера сыну Бернарду:

“... Да, этот поход в Россию тяжел и стоит много крови. Я знаю русских солдат еще по прошлой мировой войне. Русский был уже тогда невероятно упорным противником. Теперь же к этому надо добавить ужасы танковых битв и воздушных бомбардировок, и, кроме того, надо сказать, что сегодняшний русский солдат в десять раз ожесточеннее сражается, чем солдат царской армии...” {65}

А вот высказывание непосредственного участника сражения на канале Москва — Волга, на собственной шкуре испытавшего [227]массированные удары советской авиации, унтер-офицера А. Шахнера в письме к сестре:

“... Мы были уже у канала Волга — Москва и здесь встретили страшное сопротивление. К тому же еще русские самолеты. Никогда не видел я такого множества их, как здесь. Они здорово обкладывали нас. Затем началось отступление. Просто подумать о нем не решаюсь. То, что здесь совершалось с нами, словами описать невозможно. Преследуемые русскими на земле, с воздуха, рассеянные, окруженные, мы все мчались назад, по 4 — 5 автомобилей в ряд; рядом с автомобилями — конные повозки... Много, очень много машин вынуждены мы бросить. Мы должны были также оставить и нашу машину и топать дальше пешком, без пищи и без сна. Так продолжалось день за днем” {66}.

И пусть фальсификаторы истории второй мировой войны и бывшие гитлеровские военачальники, описывающие разбойничьи походы в своих мемуарах, внимательно проанализируют высказывания соотечественников, объективно оценивших мастерство наших воинов, их тактическое превосходство в боях.

Идеологи буржуазии стремятся всячески принизить всемирно-историческое значение великого подвига советского народа и его Вооруженных Сил. С этих позиций фальсификаторы истории пытаются умалить значение победы над немецко-фашистскими войсками под Москвой. Не желая признать наших успехов в контрнаступлении, они пытаются “объяснить” поражение гитлеровцев климатическими условиями, ошибками фашистского командования и т. п., не останавливаются и перед грубой ложью, утверждая, что советские войска имели якобы многократное численное превосходство над противником.

Все это, разумеется, не имеет ничего общего с исторической истиной. В начале наступления на Москву гитлеровцы обладали полуторным превосходством в численности личного состава и еще большим в количестве боевой техники. Даже к началу декабря 1941 г. немецко-фашистские войска имели некоторый перевес в количестве живой силы и боевой техники, за исключением самолетов, которых у нас было несколько больше, но и то часть из них была устаревших конструкций. Неожиданным для врага был ввод в боевые действия наших свежих сил из Резерва Ставки Верховного Главнокомандования на ударных направлениях контрнаступления. Но и в этом случае никакого многократного превосходства у нас не было.

Причины победы наших войск под Москвой кроются в могуществе и превосходстве советского строя, в высоком моральном духе нашей армии и народа, в превосходстве советского военного искусства, в беспримерной храбрости и отваге воинов, в руководстве Коммунистической партии, которая направляла все силы народа и армии на разгром врага. [228]

Контрнаступление под Москвой переросло в общее наступление Красной Армии на фронте до 2000 км, в котором участвовало девять советских фронтов. К началу января 1942 г. закончилось контрнаступление на западном стратегическом направлении. Войска Калининского, Западного, Юго-Западного, а позднее и Брянского фронтов выполнили поставленные перед ними задачи. 38 немецко-фашистских дивизий потерпели под Москвой тяжелое поражение{67}. Особенно большие потери понесли танковые армии врага, которым в планах захвата советской столицы фашистское командование отводило решающую роль.

В ходе контрнаступления наши войска освободили от захватчиков свыше И тыс. населенных пунктов, ликвидировали опасность окружения Тулы. Враг был отброшен от Москвы на 100 — 250 км. Непосредственная угроза столице и Московскому промышленному району была устранена.

Бывшие гитлеровские генералы ныне свидетельствуют, что удары советских войск под Москвой едва не привели их армию к катастрофе. Генерал Вестфаль, например, вынужден признать, что

“немецкая армия, ранее считавшаяся непобедимой, оказалась на грани уничтожения” {68}. “Сила удара русских и размах этого контрнаступления были таковы, — пишет Типпельскирх, — что поколебали фронт на значительном протяжении и едва не привели к непоправимой катастрофе” {69}.

Моральный дух гитлеровских войск был значительно подорван.

Большой вклад в разгром немецко-фашистских войск группы армий “Центр” внесли советские Военно-воздушные силы. В крайне сложных метеорологических условиях наши авиационные части и соединения произвели около 16 тыс. боевых самолето-вылетов, из которых до 50% — с целью уничтожения вражеских войск и боевой техники. В период контрнаступления летный состав только Западного фронта произвел 7210 самолето-вылетов{70}. В ходе контрнаступления наша авиация уничтожила на аэродромах и в воздухе около 200 вражеских самолетов. В ожесточенных воздушных боях фашистская авиация потеряла наиболее опытные летные кадры, что привело к снижению ее активности зимой 1941/42 г. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков так оценивает действия нашей авиации:

“Контрнаступательные действия правого крыла Западного фронта шли непрерывно, их активно поддерживала авиация фронта, авиация ПВО страны и дальняя авиация... Авиация наносила мощные удары по артиллерийским позициям, танковым частям, командным пунктам, а когда началось [229] отступление гитлеровских войск, штурмовала и бомбила пехотные, бронетанковые и автотранспорные колонны. В результате все дороги на запад после отхода войск противника были забиты его боевой техникой и автомашинами” {71}.

Прочно удерживая на московском направлении завоеванное господство в воздухе, советские Военно-воздушные силы в тесном взаимодействии с сухопутными войсками главные усилия направляли на разгром ударных группировок противника севернее и южнее Москвы. Это дало возможность сухопутным войскам вести наступательные операции при сравнительно небольшом превосходстве в силах и средствах.

Действия наших сухопутных войск и авиации показали, что наша армия стала серьезной силой, способной не только устоять против напора немецко-фашистских полчищ, но и разгромить их в открытом бою и погнать на запад. [230]