Обагренные кровью пески Нормандии
Наконец-то с покачивающихся на волнах десантных судов сквозь утреннюю дымку и облака разрывов бойцы первого эшелона различили смутные очертания холмистого французского берега. Там проходил Атлантический вал Гитлера. Темные подковообразные холмы района «Омаха» как бы упирались в отвесные прибрежные скалы. Прямо перед десантными судами берег рассекали пять узких оврагав, которые можно было использовать для продвижения в глубь суши, если только эти овраги не простреливались и не были заминированы. У подножия холмов было небольшое болото, поросшее высокой травой. У самого берега стояло несколько вилл, разрушенных артиллерийским огнем.
Перед виллами тянулся каменный барьер высотой в 2–3 м, который в сочетании с волноломом представлял собой непреодолимое препятствие для танков и автотранспорта. Перед волноломом простиралась песчаная отмель шириной около 300 м. Отлив к тому времени уже закончился, и уровень воды над ней снова начал повышаться.
Доступ к берегу, который простреливался с господствующих над ним высот, преграждала сплошная полоса искусственных заграждений шириной примерно 100 м. Она состояла из 3–4, а в некоторых местах и из 5 рядов заграждений, тянувшихся параллельно берегу. Они оказывались под водой лишь в период полного прилива. На каждом ряду заграждений имелись дисковые контактные мины Teller, которые могли подрывать десантные суда и поражать живую силу.
Перед высадкой десанта бомбардировочная авиация нанесла удары по береговым оборонительным сооружениям. [72] Теперь эти сооружения находились под ожесточенным обстрелом корабельной артиллерии.
Впереди десантных судов шли английские корабли с реактивными установками. Выстроившись в ряд параллельно берегу, они выпустили по тысяче реактивных снарядов каждый и затем повернули назад. Находившиеся в первом эшелоне подрывники из «штурмовых групп» пытались разглядеть сквозь дым, окутавший берег, намеченные для них пункты высадки. Они всецело верили оптимистическому прогнозу: «Когда вы высадитесь на берег, там уже никого не останется в живых».
Офицеров, присутствовавших во время инструктажа на борту флагманского корабля «Анкон», заверили в том, что все оперные пункты немцев, а также огневые позиции 75-мм и 155-мм орудий и пулеметные гнезда будут уничтожены огнем корабельной артиллерии и мощными бомбовыми ударами. Однако правы были те офицеры, которые не слишком обнадеживали своих подчиненных, зная, что самое тяжелое еще впереди.
Бомбардировочная авиация применяла метод наведения на цель путем сбрасывания маркировочных бомб. Сигнал о выходе на цель подавал ведущий самолет. Летчики после сигнала производили бомбометание с тридцатисекундной задержкой, чтобы не нанести урона своим войскам. В результате бомбы сбрасывались позади береговых укреплений. Мощные бомбовые удары нарушили коммуникации противника и помешали подходу подкреплений к побережью, но противодесантные оборонительные сооружения, расположенные непосредственно у самого уреза воды, остались почти неповрежденными.
Эти сооружения не удалось уничтожить и огнем корабельной артиллерии. Хотя гитлеровцы полагали, что противник не сможет захватить плацдарм в районе «Омаха» из-за сильных штормов, минных полей и заграждений, тем не менее они были готовы к бою.
Пять вероятных путей подхода к холмам, ведущих от пунктов высадки «Dog», «Easy» и «Fox»{6}, были обозначены [73] на картах (с запада на восток) D-l, D-3, Е-1 и Е-3. Они прикрывались огнем 12 опорных пунктов. В бетонированных укрытиях были установлены французские 75-мм и отличные немецкие 88-мм пушки. Кроме того, имелись пулеметные дзоты. Огневые позиции, орудийные и стрелковые окопы для легкой артиллерии и снайперов, соединенные подземными ходами сообщения, прикрывались минными полями и заграждениями из проволочной спирали. Орудия были установлены с расчетом держать побережье под перекрестным огнем и пристрелены по ориентирам, расположенным в одной миле от берега. На обратных скатах прибрежных возвышенностей были оборудованы позиции для реактивных установок и бетонированные укрытия для минометов. На стенах этих укрытий немцы со свойственной им тщательностью нарисовали масляными красками прибрежные районы целей, отметив дистанции и углы горизонтальной наводки.
Было известно, что побережье обороняет 726-й пехотный полк. Однако, к сожалению, разведке не удалось установить, что укомплектованная отборными войсками 352-я пехотная дивизия была недавно переброшена ближе к берегу для участия в маневрах.
Наступающая сторона имела на вооружении ряд новинок. Кроме подрывных групп, в первом эшелоне находились подразделения танков типа Duplex Drive, сокр. DD, которые наряду с гусеницами имели гребные винты. Перед спуском с кораблей таких танков на них надевали гофрированные чехлы из водонепроницаемого брезента, что позволяло танкам плыть по воде, подобно катерам. Достигнув мелководья, танки сбрасывали чехлы, переключали передачу на гусеничный ход и продолжали движение по суше.
Согласно плану десантной операции, после сигнала о начале высадки танки DD первыми направлялись к берегу. Вслед за ними высаживались пехотинцы (по одной роте на каждый пункт высадки). В их задачу входило очистить прибрежную полосу от вражеских снайперов. Только после этого военно-морские подрывники и армейские саперы приступали к подрыву заграждений. [74]
Подрывники погрузились на танко-десантные баржи (Landing craft tank, сокр. LCT). На каждой барже, помимо экипажа, находились: 13 подрывников военно-морской группы; 26 армейских саперов; 2 танка, 1 бульдозер; различное оборудование и подрывные заряды. Каждая танко-десантная баржа типа LCT вела на буксире десантную баржу меньших размеров (Landing craft mechanized, сокр. LCM), обычно перевозящую боевую технику, но на сей раз загруженную до отказа взрывчаткой.
Во время крайне тяжелой переправы через пролив буксирные тросы срывались и их приходилось заводить и крепить вновь. Три баржи типа LCT получили серьезные повреждения и вышли из строя. Находившимся в них подрывникам пришлось пересесть в переполненные буксируемые баржи, на которых они, промокшие до нитки и измученные качкой, добирались до берега.
Часть судов с подрывниками задержалась на несколько минут. Уплотненный график высадки десантов нарушился, и этим подрывным группам пришлось высаживаться одновременно с пехотой. Однако еще чаще пехотно-десантные суда либо опаздывали, либо по сшибке подходили не к тому пункту, где намечалась высадка. В результате малочисленные штурмовые группы подрывников оказались на берегу до подхода танков и пехоты и попали под огонь противника.
Подрывники были одеты в водонепроницаемые комбинезоны поверх рубашек и брюк из бумажной материи и плотного белья. На время перехода морем до берега каждый подрывник поверх комбинезона надевал куртку на меховой подкладке. Они были обуты в тяжелые солдатские ботинки, перепоясаны брезентовыми ремнями. Каждый имел при себе ножницы для резки проволоки, обжимные щипцы для выветривания запальных колпаков мин, подрывные патроны, флягу, противогаз, надувной спасательный пояс, индивидуальный перевязочный пакет и шлем. Кроме того, у каждого на спине был громоздкий брезентовый мешок с зарядом Хагенсена весом около 20 кг. Часть подрывников была вооружена карабинами. Некоторые из них тащили тяжелые катушки, на которые было намотано по 250 м детонирующего [75] шнура. Старшины, которым предстояло произвести взрыв, несли в сумках водонепроницаемые капсюли-детонаторы с двухминутным замедлением. Эти капсюли легко взрывались от попадания пуль и шрапнели. Однако без них нельзя было подорвать детонирующую сеть из пентритового шнура.
Волнение в проливе не только отразилось на самочувствии личного состава, но и привело к более серьезным последствиям. На левом фланге района «Омаха» танко-десантные корабли выгрузили новые танки типа DD в 3 милях от берега. Порывистый ветер и волны сорвали с танков брезентовые чехлы, вода попадала в отсеки для боеприпасов. Большинство танков, которые должны были первыми высадиться на левом фланге, затонуло, так и не достигнув исходного рубежа.
Десантные суда, на которых находились подрывные группы, были вынуждены, не останавливаясь, проплывать мимо барахтавшихся в воде людей. На правом фланге командирам танко-десантных кораблей удалось выгрузить танки почти у самого берега. Танки DD и танки обычного образца достигли берега и оказали десантным войскам некоторую поддержку. Впрочем, большинство их не смогло преодолеть каменного барьера и было выведено из строя огнем немецкой артиллерии и минами.
После получасового обстрела берега орудия линейных кораблей крейсеров и канонерских лодок перенесли огонь в глубину немецкой обороны.
С берега отвечала вражеская артиллерия. Первые эшелоны десантных судов оказались под огнем противника еще в полумиле от берега. 88-мм немецкие пушки метко били по плавучим целям. Пули барабанили по стальным бортам и откидным сходням десантных судов, на которых доставлялись первые эшелоны пехоты и подрывные группы.
Головные десантные суда уткнулись носом в грунт, сбросили сходни, и началась выгрузка. Очутившись по пояс в воде, десантники сразу же попали под жесточайший обстрел. Им предстояло пройти 300 м по песчаному берегу от линии прибоя до волнолома, который представлял собой ненадежное укрытие. [76]
Подрывные группы выгрузились на участке побережья длиной около 5 км. Они прибыли через 2–3 минуты после первого эшелона пехоты, а в некоторых пунктах — первыми. Приливное течение скоростью в несколько узлов снесло все суда примерно на 100 м к востоку от намеченных пунктов высадки. Десантная баржа № 1, в которой находилась правофланговая штурмовая группа, направлявшаяся на крайний западный участок побережья, была снесена течением к востоку от намеченного места высадки. В том же направлении снесло и остальные 15 судов этого эшелона.
Когда старший лейтенант Л. Хейдеман был назначен начальником подрывных работ на правом фланге района «Омаха», командиром штурмовой группы стал главный старшина Б. Фримэн. Рассмотрим в качестве примера действия этого подразделения.
Растянувшиеся в цепочку с интервалами примерно в 300 м десантные баржи с подрывными группами попали под обстрел, когда находились еще в полумиле от берега. Десантная баржа Фримэна, уткнувшись в отлогий песчаный грунт, опустила сходни. Было 6 часов 33 минуты. С начала операции прошло как раз 3 минуты.
Подрывники в полном боевом снаряжении сошли с баржи и по пояс в воде стали пробираться к песчаному берегу, где были установлены стальные заграждения. Немецкие снайперы усилили огонь, и подрывники залегли среди заграждений, хотя этот заминированный решетчатый барьер был для них далеко не надежным укрытием.
Во время переправы Фримэн и лейтенант, командовавший армейскими саперами, пересмотрели план действий и решили передать армейским саперам часть подрывных зарядов Хагенсена, с тем чтобы уничтожить обращенную к морю линию стальных заграждений. Группа моряков во главе с Фримэном под огнем противника пробралась за эту линию, чтобы подорвать установленные за ней заграждения из деревянных надолб и кольев. Недалеко от берега находились танки DD, которые вели огонь по побережью. Их огонь был настолько опасен для самих подрывников, что Фримэн, крепко [77] выругавшись, просигналил танкистам, чтобы они убирались подальше с этого участка.
Немецкие 88-мм пушки вели залповый огонь, обстреливая приближавшиеся к берегу суда и десантников. Несколько человек уже были ранены шрапнелью.
На борту баржи трудились, ни в чем не уступая ветеранам, 2 матроса-новобранца, недавно прибывшие из учебного лагеря. Они пытались спустить в воду нагруженную доверху резиновую лодку. Внезапно пуля пробила лодку, и она затонула вместе с грузом запасной взрывчатки, однако морякам все же удалось спасти буи для обозначения проходов в заграждениях, но указательные флажки были потеряны. При попытке выбраться на берег матросы-новобранцы были ранены. Армейский санитар, который начал было вытаскивать их на берег, погиб от пули снайпера. Обе подрывные группы остались без медицинской помощи.
Огонь противника косил подрывников у линии заграждений. Старшину-артиллериста буквально изрешетило пулями, два человека были смертельно ранены. Однако остальные еще с большим упорством закладывали взрывчатку под заграждения. Продолжался прилив, и вода надвигалась на песчаный берег. Пловцы знали, что, достигнув заграждений, вода начнет заливать их, при этом уровень будет повышаться со скоростью около 4 см в минуту.
Более многочисленная группа армейских саперов первой закончила установку взрывчатки на заграждениях и красным дымовым сигналом предупредила моряков о взрыве. Моряки распластались на земле. Раздался взрыв, поднялось облако дыма и песка, в воздух взлетели обломки. Затем саперы стали пробираться вперед, чтобы присоединиться к группе Фримэна, которая, несмотря на все возрастающие потери, под беспрерывным обстрелом закладывала подрывные заряды под надолбы, колья и ежи.
Наскочив на надолбы, десантное судно могло перевернуться и затонуть или подорваться на установленной сверху мине. Колья были глубоко вкопаны в песок и заминированы. Далее проходила еще одна линия из стальных и деревянных кольев с дисковыми минами. [78]
У самого берега было установлено заграждение из стальных ежей.
Ежи служили для подрывников некоторой защитой от огня снайперов. Эти заграждения высотой 1,2 м представляли собой крестообразно соединенные металлические угольники на железобетонном основании. К их выступающим концам прикреплялись мины.
Подрывники имели задание не только заложить взрывчатку под заграждения, но и осторожно прикрепить подрывные заряды к каждой мине. Если деревянная надолба или кол в результате взрыва разломится пополам, то кусок дерева с закрепленной на нем миной может во время прилива уплыть в море и случайно «торпедировать» десантное судно.
Установка подрывных зарядов была закончена в рекордно короткие сроки. За 5 минут до того, как вода покрыла берег, старшина-артиллерист Б. Бейс, раскручивая намотанный на тяжелую катушку пентритовый шнур, присоединил его к капсюлю-детонатору каждого подрывного заряда, чтобы одновременно подорвать все заряды. Он взглянул на Фримэна, ожидая сигнала произвести взрыв. Но тот не мог дать сигнала, потому что появилось новое препятствие — на этот раз живые люди. Дело в том, что пехотно-десантный корабль, задержанный в пути и сбившийся с курса, прибыл с десятиминутным опозданием. Вместо того чтобы уничтожать снайперов противника, высадившиеся пехотинцы, попав под ожесточенный обстрел, залегли у подготовленных к взрыву заграждений.
Главстаршина Фримэн и армейский лейтенант погнали их прочь. Они пинками поднимали застывших от ужаса солдат, для которых единственным спасением было бежать вперед, поскольку на песчаном берегу так или иначе им грозила гибель от взрыва.
Впоследствии некоторые из этих еще не обстрелянных пехотинцев проявили подливное мужество, помогая переносить раненых подрывников.
Наконец в воздух взвился красный дымовой сигнал и Бейс зажег шнур.
— Ложись! — закричал Фримэн.
Раздался оглушительный грохот. Высоко взлетели [79] фонтаны воды, дым, лесок, обломки дерева и стали. Это произошло в 6 часов 55 минут. Всего 22 минуты прошло с тех пор, как баржа подрывной команды коснулась грунта. За это время был проделан проход от моря к берегу шириной примерно 50 м. Выражая восхищение четкими действиями подрывников, главстаршина Фримэн воскликнул: «Черт возьми, прямо как по уставу!»
С одной стороны проделанного прохода, у невзорванных стальных заграждений, Фримэн поставил зеленый буй. Такой же буй кто-то поставил с другой стороны. Затем подрывники направились к берегу. Сапер, помогавший раненому матросу-новобранцу добраться до берега, был убит. Другого моряка на берег доставил Бейс, который немало потрудился, подрывая заграждения. Самого Бейса ранило в плечо осколкам 80-мм снаряда, но, несмотря на это, он продолжал выполнять задание. Впоследствии он был награжден «Военно-морским крестом». Один подрывник-моряк и двое армейских саперов были убиты. Оставшиеся в живых, укрываясь за заграждениями, под градом пуль преодолели песчаную полосу и, стараясь двигаться с максимальной быстротой, на которую способны усталые и раненые люди, достигли покрытого галькой берега. Здесь они отрыли в песке и гальке окоп и по приказу Фримэна уложили в него надувные спасательные пояса для раненых. Сам Фримэн был легко ранен, хотя и умолчал об этом в своих боевых донесениях.
Не было плазмы для переливания раненым. Врачи и санитары, в которых ощущалась острая нехватка, грудились не покладая рук. Много их погибло, когда пехотно-десантные корабли терпели аварию на подступах к берегу.
Два таких корабля, пытаясь пробраться к берегу через новый проход в заграждениях, попали под артиллерийский обстрел и в результате прямых попаданий загорелись и затонули, почти загородив проход.
В течение дня подрывники были прижаты к земле непрерывным минометным, артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем. Однако к вечеру, когда начался отлив, Фримэн собрал всех, кто остался цел и невредим, раздобыл взрывчатку в саперных подразделениях, [80] подобрал выброшенное на берег подрывное имущество, «реквизировал» бульдозер и 2 уцелевших танка DD и вместе со своими пловцами вернулся на песчаную отмель, чтобы расширить проделанный утром проход.
Из-за нехватки катеров раненых удалось эвакуировать на корабли лишь к 19 часам. Из 12 подрывников подразделения Фримэна четверых убило и столько же ранило. Официальное донесение лаконично сообщало: «Потери — 67 процентов».
Заполняя официальную анкету после выполнения своей задачи, Фримэн в графе: «Какие трудности вы встретили, подрывая заграждения», написал несколько неожиданный ответ: «Никаких».
Мы рассказали об успешных действиях подрывников. Далеко не всем группам сопутствовала удача. В то утро удалось проделать лишь 5 из 16 проходов, намеченных в районе «Омаха».
Подрывники, которым предстояло высадиться с четырех танко-десантных барж восточнее участка, где действовала группа Фримэна, потерпели неудачу. Одна баржа затонула, и людям пришлось пересесть на вспомогательное судно. Это вызвало задержку. В результате прилива заграждения полностью скрылись под водой, и подрывники должны были под огнем противника добираться до берега. Около второй баржи разорвалось несколько снарядов, вызвавших детонацию взрывчатки. При взрыве пострадали все находившиеся на барже (за исключением одного). Имелись убитые и раненые.
Подрывники, находившиеся на третьей соседней барже, попали под шквальный пулеметный огонь при попытке заложить взрывчатку под заграждения. Один из моряков был убит, а все остальные ранены. Четвертая баржа направилась прямо к берегу. Пулеметчики, стоя во весь рост, отвечали на огонь немцев. Были опущены сходни, и подрывники высадились на берег до прибытия пехоты и танков. Однако через 15 минут, когда они уже заложили взрывчатку, весь этот участок был заполнен пехотой. Оставалось лишь ждать, пока надвигающийся прилив не прогонит необстрелянных солдат в глубь берега. Лишь после этого удалось взорвать часть заграждений. [81]
Подрывники с пятой баржи действовали более успешно: они проделали широкий проход на участке «Изи грин», к востоку от участка, где действовала группа Фримэна. Здесь гитлеровцы не успели воздвигнуть мощных стальных заграждений. Только два ряда надолб и один ряд металлических ежей преграждали путь к берегу. За заграждениями залегли пехотинцы из первого эшелона, попавшие под ожесточенный обстрел на открытой местности.
Лейтенант У. Дженкин придумал план психологического воздействия на пехотинцев. Вместе с главным старшиной Джекобсоном он стал соединять детонирующий шнур с капсюлями, крича солдатам, что если они останутся на месте, то через 2 минуты взлетят на воздух. Солдаты отбежали вперед.
Входившие в состав этой группы саперы, оказавшись под перекрестным огнем немецких пулеметов и услышав несколько залпов реактивных минометов с берега, оцепенели от ужаса. Но вскоре командовавший ими лейтенант пришел в себя. Он заставил саперов продвинуться к берегу, и сам установил подрывные заряды на значительной части металлических ежей у берега. Джекоб-сон и еще один матрос были убиты, но остальные подрывники продолжали выполнять задание.
Эта группа проделала проход шириной 50–100 м, через который двинулись десантные суда. Впоследствии две танко-десантные баржи подорвались на минах и затонули, наполовину закрыв проделанный в заграждениях проход.
На один из участков высадки войска первого эшелона прибыли с опозданием и медленно продвигались через полосу заграждений. «Виллисы» и бульдозеры с прицепами при движении порвали только что протянутые детонирующие шнуры. Одной из групп подрывников удалось взорвать сооруженные у самого моря надолбы. Однако саперы, которые прошли в глубь берега, чтобы уничтожить ежи, понесли тяжелые потери от огня противника.
Самый широкий участок района «Омаха» условно именовался на картах «Изи ред». Здесь действовали левофланговые подразделения. Три подрывные группы [82] из четырех удачно произвели высадку на этом участке и проделали проходы в заграждениях, тем самым ускорив продвижение войск на значительную глубину.
Слово «Изи»{7} было явно неподходящим названием для любого участка района «Омаха». С опорных пунктов, прикрывавших вход в овраг Е-1, гитлеровцы обстреливали участок, где высадились подрывники. Еще до того, как были опущены сходни, в девятую десантную баржу попал снаряд. Один из подрывников был убит, а командир группы старшина У. Реймор и еще двое моряков получили ранения. Несмотря на это, Реймор возглавил группу, и под его командованием моряки добрались до заграждений, где присоединились к саперам. Первым взрывом удалось уничтожить половину всех заграждений, а вторым — проделать 50-метровый проход в самой середине участка «Изи ред». Подрывникам не приходилось решать проблему взаимодействия. На берегу, кроме них и гитлеровцев, не было никого.
Следующая группа проделала еще более широкий проход. Младший лейтенант Л. Карновский прибыл на берег вместе с передовыми подразделениями пехоты. Пять человек из его группы и несколько саперов из группы лейтенанта Грегори спешно направились к заграждениям, в то время как остальные под ураганным огнем опускали на воду нагруженные до отказа резиновые лодки.
Подрывники Карновского закладывали взрывчатку под надолбы у самой воды, а саперы готовили к взрыву заграждения, установленные дальше от приливной полосы. Сухопутные войска продвинулись в глубь побережья. Подрывники не успели еще произвести взрыв, как прибыл следующий эшелон. Тогда моряки рассредоточились по фронту, чтобы расширить проход до 100 м. Наконец, через 20 минут после высадки, район, где готовился взрыв, был очищен от войск. Под перекрестным огнем с немецких опорных пунктов моряки продолжали свою работу, закладывая взрывчатку под надолбы. Саперы Грегори все еще прикрепляли подрывные [83] заряды к ежам. Солдаты и моряки несли одинаково тяжелые потери. Погиб главный старшина, который тянул пентритовый шнур. Его заменил главный старшина-моторист Л. Мейерс. Волны прилива уже захлестывали заграждения, когда был произведен второй взрыв. Через 10 минут все снова залегли: саперы взорвали лилию ежей шириной 50 м. Затем подрывники выбрались на берег. Карновский вынес на берег раненого моряка.
Спрятавшись за волноломом, который был не очень надежным укрытием, командиры обеих групп распорядились, чтобы раненым была оказана первая помощь. Затем Карновский и Грегори, захватив с собой подрывные заряды и детонаторы, отправились назад и, несмотря на большое волнение, продолжали уничтожать уцелевшие заграждения. Им удалось подорвать все заграждения, за исключением нескольких ежей, расположенных недалеко от дюн.
Карновский остался цел и невредим, а Грегори был впоследствии убит на берегу осколком снаряда. Группа моряков потеряла 5 человек из семи. Мейерс пропал без вести. Позднее выяснилось, что он присоединился к сухопутным войскам, прорвавшимся в глубь обороны противника.
Из шести остальных групп, высадившихся далее к востоку, только одна сумела проделать проход в заграждениях на левом фланге участка «Изи ред». Группа главного старшины Л. Барбура установила на заграждениях подрывные заряды. Старшина-артиллерист, соединявший пентритовым шнуром две группы заграждений, был убит наповал. Его товарищ подхватил катушку и закончил прокладку шнура.
Не успел Барбур дать предупредительный красный дымовой сигнал, как от разрыва снаряда детонировала взрывчатка. Пятерых моряков убило, а Барбур и все остальные, за исключением двух, получили ранения. Саперы потеряли 15 человек. Но проход все же был проделан.
Тяжело раненный, Барбур руководил постановкой знаков ограждения и эвакуацией раненых до тех пор, пока не потерял сознание и его не отнесли на берег. [84]
Раненый старшина Дж. Лайн вместе с уцелевшими моряками и саперами продолжал работу по расчистке прохода от заграждений. Впоследствии он один остался на этом участке, чтобы указать направление движения десантным судам с войсками и техникой.
В ряде случаев подрывников постигало несчастье. В резиновую лодку одной из групп попала мина, от взрыва которой детонировала взрывчатка. Погибли трое матросов и один офицер. Остальные были ранены. Главный старшина Маркхэм собрал всех оставшихся в живых и подорвал часть заграждений, после чего раненых доставили на берег. Четыре раненых моряка укрылись в мелком окопе. Поблизости разорвался снаряд, и их засыпало землей. Маркхэм откопал моряков и помог им выбраться.
Что бы ни говорили о дурных приметах, но 13-я штурмовая группа оказалась одной из наиболее пострадавших. Все бойцы этой группы, за исключением одного, были убиты в полосе заграждений во время огневого налета 88-мм орудий немецкой обороны.
Еще одна десантная баржа также не достигла заграждений. Как только были сброшены сходни, снаряд попал в резиновую лодку. Большая часть подрывников погибла, остальные были ранены.
Идущая следом баржа высадила подрывников у линии стальных заграждений. Снарядами из немецких орудий, которые пристрелялись по этому рубежу, поразило несколько саперов, когда те выгружали взрывчатку. Морякам удалось установить на стальных заграждениях подрывные заряды, но детонирующие шнуры были перебиты шрапнелью. Установщику детонаторов оторвало пальцы. Десантники хлынули к берегу, так как уровень воды поднимался. Мина ползла в резиновую лодку с запасным имуществом. Подрывникам оставалось лишь помочь друг другу добраться до берега.
Последняя (шестнадцатая) танко-десантная баржа с подрывниками села на мель в 1 км от левого фланга района высадки. Вот что рассказывает об этом лейтенант (в то время главный старшина-электрик Альфред Сирс): [85]
«Младший лейтенант Стокинг показал нам на карте, где расположены опорные пункты немцев.
Его заверили, что все они будут уничтожены к тому времени, когда мы высадимся на берег. Мы были в этом настолько убеждены, что спокойно стояли на палубе над машинным отделением десантной баржи, наблюдая с огромным интересом, как английские корабли обстреливали противника. Около тысячи реактивных снарядов обрушились на берег там, где мы должны были высадиться. Все складывалось довольно неплохо.
Через 2 минуты картина полностью изменилась. Когда мы находились на расстоянии около 1 км от линии максимального прилива, сержант обратил мое внимание на расположенный на холме немецкий пулеметный дот, который стал поливать нас огнем. Пули забарабанили по бортам судна. Все бросились ничком на палубу.
Мы наткнулись на песчаную мель, опустили сходни, и тут стало твориться что-то невообразимое. Армейцы, которые находились в носовой части судна, оказались под градом пуль. Их лейтенант был убит наповал.
Часть саперов была убита, остальные получили ранения. Нам всем пришлось спускать на воду груженные взрывчаткой резиновые лодки. В машинное отделение баржи попал 88-мм снаряд, и баржу охватило пламя. Мы захватили с собой всю взрывчатку, какую только могли унести, и спустились по сходням. Я имел при себе около 20 кг взрывчатки, флягу, карабин и ножницы для резки проволоки. На мне были башмаки и шлем. Когда я оказался в воде, меня сразу же потянуло на дно. Я надул спасательный пояс, но он за что-то зацепился и я снова очутился под водой. У меня была явная «перегрузка». Наконец мне удалось продеть спасательный пояс под руки. В воде разорвался снаряд, но я даже не почувствовал, что меня ранило. Я узнал об этом, когда одежда на мне стала красной от крови. Немцы держали нас под сильным обстрелом.
Я услышал, как Стокинг вскрикнул: «Меня ранило!» Он был ранен в плечо навылет. Как только я до него добрался, он опять крикнул: «Меня снова ранило!» На [86] этот раз его ранило в ногу. Я снял с него обмундирование, надул ему спасательный жилет и дотащил его до берега. Стоявшая за нами десантная баржа взорвалась. Меня ударила взрывная волна.
Приближаясь к берегу, я наткнулся на одного из новобранцев-моряков, который не мог прийти в себя от нервного потрясения и бормотал: «Что мне делать? Мне страшно». Я приказал ему помочь младшему лейтенанту Стокингу. Оказывая помощь другому человеку, моряк преодолел чувство страха, и мы благополучно добрались до берега.
Все утро мы были прижаты к земле пулеметным и минометным огнем и несли потери в людях. Единственным укрытием было полотно узкоколейной железной дороги (этой временной линией немцы пользовались для подвоза заграждений к береговой полосе).
Показались 2 танка. Они были тут же подбиты, и оставшиеся в живых члены экипажа присоединились к нам. В течение дня мы оказывали помощь раненым, а ночью отрыли стрелковые ячейки на прибрежном склоне холма. Раненых было много. Я получил несколько легких ранений в обе ноги, затем крупный осколок угодил мне в колено правой ноги, кроме того, я был контужен подводной взрывной волной. В течение ночи мы подвергались бомбардировке и обстрелу с воздуха. На следующий день я не мог двигаться: нижняя часть туловища и ноги распухли... Впоследствии выяснилось, что мы отрыли стрелковые ячейки посредине немецкого минного поля».
В это время судно группы поддержки под командованием капитан-лейтенанта (в то время младшего лейтенанта) Дукетта наскочило на заграждение. Как заявил Дукетт, «судно наскочило на подводную надолбу, которая протаранила днище, и застряло в 500 м от берега, превратившись в идеальную мишень для немецких пулеметчиков. Я приказал всем бойцам надуть спасательные пояса и, захватив с собой по 20 кг взрывчатки, вплавь добираться до берега. Пули вокруг вспарывали воду. Приливное течение разбросало нас вдоль берега. Только 7 моим подчиненным удалось доплыть до суши». [87]
Вместе с 8 судами групп поддержки прибыло 3 десантных судна, на борту которых находились капитан-лейтенант Гиббонс и его заместители — лейтенанты Хейдеман и Купер, а также командиры соответствующих подразделений армейских саперов — подполковник О'Нил и майоры Айли и Джюеттом.
Подходя к берегу, судно Гиббонса наскочило на заминированный кол. К счастью, мина не взорвалась. Когда судно наконец уткнулось в грунт, Гиббонс приказал бойцам высаживаться и по воде добираться до берега. Сам он последовал за бойцами, но, пройдя несколько метров, попал в проделанную приливными течениями канаву.
Спасательный пояс, который надул Гиббонс, сорвал с него ремень, пистолет, нож и индивидуальный перевязочный пакет и поднял его на поверхность, где он оказался под шквальным огнем. Тогда Гиббонс сбросил спасательный пояс и, стараясь по возможности держаться под водой, вплавь достиг берега.
Там царила неразбериха. Гиббонс встретил двоих подрывников из своего подразделения, которые заявили ему, что из всей группы удалось спастись только им. Он приказал подрывникам присоединиться к другой группе, которая понесла меньшие потери.
Гиббонс отчетливо помнит, как он пробирался вдоль этого берега:
«Немцы обстреливали нас из трех 88-мм орудий. После каждого третьего разрыва мы поднимались и бежали до следующей кочки или воронки. Я прыгнул в стрелковую ячейку, но через секунду кто-то вскочил мне на спину, крича:
— Убирайся к дьяволу из моей ячейки!
Я повиновался беспрекословно. Только впоследствии я узнал, что это был один из моих матросов».
В стрелковых ячейках не соблюдалась субординация. В тот день на всем побережье не было ни одного безопасного укрытия. Бой шел не на жизнь, а на смерть.
Нет нужды лишний раз повторять хорошо известный рассказ о том, как небольшие группы отважных пехотинцев пробивались через каменный барьер, по склонам [88] холмов и через минные поля, уничтожая пулеметные гнезда и бетонированные опорные пункты противника, как они с боями продвигались по заминированным оврагам и, перевалив через холмы, выбили немцев с высот, как они сражались все утро и весь день и наконец оттеснили противника настолько, что плацдарму могла угрожать лишь дальнобойная артиллерия.
Когда во второй половине дня начался отлив, подрывники все еще продолжали свою опасную работу по уничтожению заграждений. Противник вел сильный огонь из уцелевших опорных пунктов, расположенных на высотах и за ними.
Только 6 из 16 бульдозеров и танков с бульдозерными ножами, прибывших с первым эшелоном, благополучно достигли берега. Остальные затонули или были уничтожены огнем артиллерии. Вскоре было подбито еще 3 бульдозера. Однако с началом прилива еще несколько машин достигло побережья. Группы моряков и саперы, за исключением тех, кто отправился в глубь берега проделывать проходы в минных полях, уничтожали обнаженные отливом заграждения. Появилась масса новых препятствий — подорвавшиеся на минах или подбитые десантные суда, танки и бульдозеры. Кругом валялись трупы утонувших и убитых солдат.
Подрывники раздобыли машины у командования военно-морских строительных батальонов и командования высадочных групп. Они подобрали всю выброшенную на берег взрывчатку и с помощью бульдозеров и танков проделали проходы среди деревянных надолб и кольев. Моряки разминировали заграждения, пополнив свои скромные запасы подрывного имущества немецкими дисковыми минами. Группы поддержки проделали весьма полезную работу. К вечеру, когда снова начался прилив, 13 проходов шириной 100–150 м было расчищено от заграждений и четко обозначено буями. В тот день подрывники уничтожили одну треть всех заграждений, сооруженных немцами в приливной полосе за предыдущие четыре месяца.
В результате войска вместе с тылами устремились в глубь материка сквозь брешь в хваленом Атлантическом вале Гитлера и захватили плацдарм для окончательного [89] прорыва обороны противника. Свыше половины небольшого отряда подрывников — моряков и армейцев, которые сыграли важную роль в прорыве Атлантического вала, было убито и ранено.
В печати нередко появлялись данные о том, что потери среди подрывников и саперов в районе «Омаха» составили 41 процент. Эти данные были основаны на донесении, отправленном сразу же после боя, когда еще не были учтены все раненые. Однако тщательный просмотр списков личного состава показал, что военно-морские группы, насчитывавшие 175 человек, потеряли 31 убитыми и 60 ранеными, что составило 52 процента их личного состава.
Армейские подрывники получили 15 орденов «Крест за боевые заслуги». Среди награжденных были 3 офицера, которые вместе с офицерами флота курсировали вдоль побережья на десантном судне, наблюдая за ходом подрывных работ, а затем под огнем противника высадились на берег, чтобы завершить уничтожение заграждений.
Из моряков орден «Военно-морской крест» получили Фримэн, Бейс, Лайн, Маркхэм, Барбур, Дженкинс и Карновский. Кроме того, несколько особо отличившихся подрывников было награждено орденами «Серебряная звезда» и «Бронзовая звезда». Группа подрывников ВМФ, действовавшая в районе «Омаха», была одним из трех военно-морских подразделений, получивших письменную благодарность за высадку десантов в Нормандии. В ней говорилось:
«Во время вторжения в Нормандию 6 июня 1944 года боевая группа подрывников военно-морского флота, проявляя беспримерное мужество при выполнении чрезвычайно опасного задания, действуя под ожесточенным огнем вражеской артиллерии, пулеметов и снайперов, вместе с первым эшелоном десанта высадилась в районе «Омаха». Потеряв почти все подрывное имущество, отважные офицеры и матросы, ряды которых значительно поредели, собрали выброшенную на берег взрывчатку и в некоторых случаях «реквизировали» бульдозеры для уничтожения заграждений. Несмотря на большие трудности, подрывникам удалось на первоначальном [90] этапе операции проделать пять проходов во вражеских заграждениях, обеспечив десантным частям доступ к Нормандскому побережью, а в течение двух дней подорвать свыше 85 процентов заграждений, установленных немцами в районе «Омаха». Проявив отвагу, несмотря на смертельную угрозу, и преодолев ожесточенное сопротивление противника, группа подрывников ВМФ с беззаветной отвагой, в духе лучших традиций американского военно-морского флота выполнила важное боевое задание». [91]