Глава первая.

Начало

— Мы едем в Рангун, — сказал маленький человек с жёсткими, седеющими волосами, — чтобы помочь китайцам и англичанам удержать этот город.

Говоря это, генерал-майор Джозеф Стилуэлл не рассчитывал прибыть во-время в Рангун.

— Если Рангун падёт, — продолжал он, — нам придётся по мере сил удерживать Бирму и строить дорогу из Индии для соединения со старой Бирманской дорогой. А это, джентльмены, будет чертовски трудно!

Офицеры штаба Стилуэлла, заседавшие 8 февраля 1942 года в здании военного министерства, гадали про себя, какое количество американских войск будет в распоряжении их «хозяина». Стилуэлл, очевидно, почувствовал этот невысказанный вопрос и, улыбнувшись, сказал:

— Иаши силы будут не слишком значительны. Примерно 35 штабных офицеров и 5 солдат. Военное министерство собирается вскоре направить в Китай большое количество старых винтовок Ли-Эндфилд. Если пароходы благополучно дойдут до места назначения, то у нас будет, кроме того, около четырёхсот инженеров и инструкторов. Они помогут нам обучать китайцев тактике и обращению с вооружением, получаемым по лендлизу.

Генерал сказал, что он просил дать ему армейский корпус, но получил отказ. Военное министерство заявило, что оно не располагает такими силами. Стилуэлл умолчал о действительной причине отказа, т. е. о том, что военное министерство для войны против общего врага на азиатском континенте делает основную ставку на людские резервы англичан и китайцев.

Для офицеров штаба Стилуэлла началась пора, полная неожиданностей. Немногие из них бывали в Китае. [13] Большинство офицеров имели представление о Китае лишь по официальным военным коммюнике, в которых говорилось о частых боях между японцами и китайцами и о больших потерях обеих сторон; в коммюнике говорилось также, что китайцы вынуждены отступать лишь из-за недостатка вооружения и боеприпасов. Американские офицеры верили этим сообщениям, их сердца обливались кровью за храброго союзника, который делал так много в столь тяжёлых условиях.

Может быть, эти офицеры и слышали кое-какие неодобрительные отзывы о британском империализме и имели туманное представление об «индийской проблеме», но они были одурманены речами Черчилля, который львиным рычанием и викторианскими оборотами речи пытался заставить сердца американцев обливаться кровью за судьбы Британской империи. Только очень немногие офицеры понимали, что Великобритания без своей империи, без её природных богатств, туземного труда и военных баз, раскинутых по всему миру, представляла бы всего лишь 40 миллионов человек, живущих на небольшом острове. и что в содружестве наций она сама по себе играла бы роль не более важную, чем Италия.

Лишь немногие из этих пилигримов, которые впервые должны были поехать на Восток, сознавали, что может существовать ещё другая точка зрения на войну, кроме: «Давайте скорее покончим с этой проклятой войной и вернёмся домой». Американцы наивны и, как правило, не знают, что некоторые страны проводят или оттягивают необходимые военные операций для того, чтобы привести их в соответствие с политическими соображениями «дальнего прицела». Для американцев коммунистическая проблема в Китае, английская проблема в Индии, многолетняя взаимная подозрительность и нелюбовь китайцев и англичан... были абсолютно непонятны.

Немногие из офицеров штаба Стилуэлла знали о том, что Америка проводит свою политику в Китае или что политика Англии отличается от американской и что, наконец, сам Китай ведёт собственную политику в азии. Американцы, будучи изоляционистами, в течение многих поколений умышленно закрывали глаза на всё происходящее за пределами их страны.

Традиционная политика Соединённых Штатов на Дальнем Востоке всегда требовала такого Китая, который мог [14] бы, во-первых, уравновешивать японское влияние на Тихом океане и, во-вторых, служить рынком для американского экспорта.

С другой стороны, английская политика требовала слабого Китая и сильной Японии. Это было необходимо для процветания чисто английской торговли, для правильной эксплоатации политических концессий, для охраны интересов британского суверенитета в свободных портах и для того, чтобы Япония служила постоянной угрозой России.

Первое серьёзное разногласие, вызванное различием национальной политики, выявилось после японской оккупации Маньчжурии. Государственный секретарь Соединённых Штатов Генри Стимсон предложил применить к японцам политику репрессалий, но потерпел поражение, так как англичане отказались к ней присоединиться. Леопольд Эмери, который позднее при Черчилле стал реакционным министром по делам Индии, заявил в Палате Общин, что Англия не может вмешаться в это дело, поскольку действия японцев в Маньчжурии ничем не отличаются от действий англичан в Индии триста лет тому назад.

В то же время Америка, всегда заинтересованная в выколачивании «честных долларов», продолжала снабжать Японию металлическим ломом и нефтяными продуктами, которые впоследствии были обращены против Китая.

Таким образом, японцы беспрепятственно укрепляли свою новую империю и начали создавать промышленность, которая вскоре смогла целиком снабжать большую квантунскую армию, притаившуюся для прыжка на Россию.

Когда японцы захватили Шанхай, маленький, сухой человек рыскал по стране, собирая достоверные сведения о состоянии и боевых качествах японской и китайской армий. Этот маленький, резкий и вместе с тем добрый человек, отличавшийся ироническим умом, был Джозеф Стилуэлл.

Стилуэлл любил Китай, он прожил там, в общей сложности, около пятнадцати лет и хорошо изучил китайский язык, обычаи, искусство и литературу Китая. Во время своих путешествий по стране Стилуэлл проникся глубоким уважением к китайскому народу и верой в него. Эти убеждения, неоднократно высказывавшиеся, вызывали смех у англичан и у многих американцев, но они же устыдились этого смеха, когда Стилуэлл с двумя китайскими дивизиями [15] выиграл в 1944 году «невозможную» кампанию в Северной Бирме. Стилуэлл говорил: «китайский солдат, правильно обученный и вооружённый, в достаточной мере сытый, при наличии соответствующих командиров, не хуже любого другого солдата». Надо было быть очень храбрым человеком, чтобы высказать это на Востоке до 1944 года. Впоследствии у Стилуэлла появилось критическое отношение к американской политике на Востоке. Американцы в ту пору быть может и хотели проводить политику создания сильного Китая, но они пока ограничивались туманными разговорами о высоких материях. Китай нуждался не в разговорах, а в прекращении поставок Японии и в увеличении материальной помощи, необходимой ему для ведения войны с Японией. Китаю нужно было, чтобы Америка отказалась от двойственной политики. Что бы ни говорили о китайском сопротивлении впоследствии, китайцы все же пытались в течение некоторого времени удержать Шанхай и оставили его, сохранив силы, так как знали, что вступление Америки в войну неизбежно.

Двойственность американской политики приводила в ярость Стилуэлла. Неужели эти глупые американцы не видят, что война с Японией неизбежна? Почему они не только разрешают Японии укрепляться, но помогают ей нефтью и металлом, расточая по адресу Китая лишь банальные обещания? — Соберитесь с силами, — говорил Стилуэлл, — пока еще не поздно! Соберитесь с силами, пока китайскую армию не охватил дух пораженчества, иначе она будет бессильна, вне зависимости от снабжения и вооружения.

Когда в 1939 году окончилась служба полковника Стилуэлла в качестве военного атташе в Китае, говорят, он подал в отставку. Будучи военным атташе в Китае, Стилуэлл подвергался негласной критике за то, что не был достаточно общителен и не стал «бальным дипломатом», который завязывает знакомства за коктейлем и на вечеринках с гейшами.

По дороге в Соединённые Штаты Стилуэлл получил извещение, что ему присвоили звание бригадного генерала. Это означало, что он не может уйти в отставку и что Калифорния потеряла хорошего, хотя может быть и не очень аккуратного садовника. Генерал, вероятно, был не слишком разочарован; оя был чересчур активен для того» чтобы довольствоваться одним садоводством. [16]

По приезде в Соединённые Штаты Стилуэлл был направлен в форт Сэм-Хустон, где принял командование бригадой в дивизии генерал-майора Вальтера Крюгера.

До событий в Пирл-Харборе американская помощь Китаю страдала хорошо известной англо-американской болезнью: слишком мало и слишком поздно. Было сделано несколько финансовых жестов: заём в 50 миллионов долларов для укрепления китайской валюты, непрошедший закон о государственной закупке китайского серебра, займы и кредиты на общую сумму в 120 миллионов долларов в декабре 1938 года и, наконец, передача по ленд-лизу товаров на сумму около 600 миллионов долларов, что составляло 4,62 % общей стоимости поставок по ленд-лизу для всех прочих стран.

Что касается военной помощи Китаю, то полковник Клер Ченнолт получил разрешение набирать лётчиков и наземный обслуживающий персонал из армии и флота для организации в Китае добровольческой авиагруппы. Англичане отказались в пользу американской добровольческой авиагруппы от сотни истребителей Р-40, предназначавшихся им по лендлизу. К моменту передачи эти истребители настолько устарели, что заводы прекратили их производство, и было почти невозможно получить для них запасные части.

В Китай была послана авиационная миссия, которая рекомендовала расширить авиационную программу и организовать начальное обучение китайских курсантов в Соединённых Штатах. Затем в Китай была также послана военная миссия для распределения и контроля над использованием поставок по лендлизу. К генералиссимусу Чан Кай-ши были направлены американские политические и финансовые советники. Так как правильное использование поставок по лендлизу зависело, прежде всего, от условий доставки и от решения транспортной проблемы, то в Китай были направлены различные специалисты и миссии с целью изучения Бирманской дороги и трассы предполагаемой железной дороги Юньнань — Бирма.

Стилуэлл хорошо понимал, что большей частью так называемая помощь США Китаю является символическим жестом, преследующим скорее психологическую, чем материальную цель. Он считал, что правительству США пора прекратить политику полумер и заняться реальной, непосредственной помощью Китаю, если даже эта помощь [17] поставит Соединённые Штаты в положение воюющей державы. В 1940 году в пресс-клубе в Сан-Франциско Стилуэлл в своей обычной, резкой и пренебрежительной манере заявил, что США упустили прекрасную возможность нанести Японии сокрушительный удар, когда японцы потопили «Паней». Генерал утверждал, что война с Японией неизбежна и американское промедление лишь даёт возможность Японии выбрать время и место сражения по своему усмотрению.

Стилуэлл недооценивал военную мощь японцев, когда заявил однажды в Сан-Франциско, что, имея в своём распоряжении должным образом вооружённую китайскую армию, с двумя американскими дивизиями в качестве ударной силы, он берётся изгнать японцев из Китая в течение шести месяцев.

В начале 1940 года китайское правительство представило военно-морскому флоту США свои предложения о создании китайского воздушного флота. Указывалось, что в интересах Америки не допустить полного контроля Японии над Китаем, а этого можно добиться лишь тогда, когда Китай будет располагать своей авиацией. По китайским подсчётам, для этого требовалось передать Китаю 100 истребителей, 100 бомбардировщиков, 10 транспортных самолётов и 50 американских лётчиков.

Однако переговоры по этому вопросу в то время ни к чему не привели. В дни, когда Стилуэлл был произведён в генерал-майоры и назначен командиром 7-й дивизии в Форт-Орд в Калифорнии, в Вашингтон прибыла новая китайская авиационная миссия, возглавляемая генералом Моу и Клером Ченнолтом, бывшим офицером американского военно-воздушного флота.

Эта делегация была уполномочена Чан Кай-ши на переговоры с правительством Соединённых Штатов о получении самолётов, американских пилотов л наземного обслуживающего персонала. Активное американское участие в развитии китайской авиации началось с приездом этой делегации.

Ченнолт утверждал, что Япония может потерять контроль над Китаем при наличии у последнего 350 истребителей и 150 бомбардировщиков с американскими экипажами. Китаю необходимо было также некоторое количество инструкторов, запасные части и оборудование для баз, аэродромов и т. д. Однако и это требование было [18] слишком незначительным для того, чтобы уничтожить японский контроль над такой большой страной, как Китай. Хотя по традиции англичане не хотели помогать Китаю, они всё же, в конце концов, согласились уступить китайцам предназначенные Англии 100 самолётов Р-40, учитывая, что эти воздушные силы смогут воспрепятствовать вероятному японскому нападению на Сингапур. Предполагалось, что Китай сумеет использовать эти военно-воздушные силы, если он их получит.

Хотя самолёты Р-40 и были переданы китайцам, но отправка их началась лишь в феврале 1941 года. Англичане передавали эти самолёты без вооружения и радиооборудования. Всё недостающее приходилось заказывать. Хотя неоднократно указывалось, что для эффективной борьбы с японским воздушным флотом Китаю требуются наиболее современные американские самолёты, тем не менее Америка и Англия ограничились передачей устаревших истребителей Р-40.

После передачи этих истребителей для укрепления китайского воздушного флота почти ничего не предпринималось вплоть до принятия закона о лендлизе, когда доктор Кэрри принял руководство поставками по лендлизу для Китая. Он занял эту должность в марте 1941 года.

Направленная в Китай в мае 1941 года американская авиационная миссия, указала на необходимость оказания значительно большей помощи Китаю, чем того требовали Моу и Ченнолт. Миссия рекомендовала создать в Соединённых Штатах школы для китайских лётчиков. Эти предложения были приняты. Кроме того, правительство США согласилось с рекомендацией о посылке в Китай военной миссии с консультативными задачами в вопросах приобретения и использования оборудования, получаемого по лендлизу. Такая миссия была направлена. Во главе её был поставлен бригадный генерал Джон Магрудер; позднее она влилась в группу Стилуэлла.

Так как вся система снабжения Китая в первую очередь зависела от транспортных возможностей, неудивительно, что на ранней фазе американской помощи Китаю наибольшую статью расхода составляли грузовики. Внутренние районы Китая испытывали острую нужду в грузовиках. Грузовики также были нужны для перевозки товаров но Бирманской дороге из Рангуна в Куньмин и Чунцин. Начиная с 1937 года, т. е. с начала войны, Китай терял одну [19] за другой свои жизненно необходимые коммуникации. Это были, в основном, железные дороги. Первой была потеряна железная дорога Гонконг — Кантон — Ханькоу. По этой дороге перевозилось примерно 60 тысяч тонн грузов в месяц. После падения Кантона китайцы зависели от Индокитайской железной дороги, которая перевозила 4 ½ тысячи тонн в месяц. После достройки дороги до Куньмина её пропускная способность увеличилась до 9 тысяч тонн. Кроме того около 1½ тысячи тонн в месяц перевозилось по железной дороге из Индокитая до Донгданга, а затем на грузовиках до провинции Гуанси. Поток товаров, доставляемый грузовиками из Индокитая, прекратился после падения Наньнина в ноябре 1939 года. Лишь контрабандным путём удавалось перевозить около 800 тонн в месяц.

Приток грузов по железной дороге из Индокитая закончился в июле 1940 года, после капитуляции Франции. В это же время японцы вынудили англичан закрыть для военных грузов и Бирманскую дорогу. Китайская неспособность к сопротивлению достигла зенита, а английский престиж на Востоке неимоверно упал. В 1941 году англичане, под совместным давлением китайцев и американцев, вновь открыли Бирманскую дорогу. Эта дорога стала основным источником американской помощи блокированному Китаю. Однако даже в самое лучшее время поток грузов по Бирманской дороге являлся лишь каплей в море и не превышал 17 тысяч тонн в месяц.

Китайцы в 1937-1938 годах довели Бирманскую дорогу до границы Бирмы. Она была построена наспех, для лёгкого транспорта. Её стоимость не превышала 40 миллионов китайских долларов. Китайская часть дороги от Куньмина до Вантина составляла 602 мили, в то время как расстояние от Лашио (Бирма) до Куньмина равнялось 715 милям. Дорога была проложена в диких и неприступных горах и ущельях. Это была одноколейная грунтовая дорога шириной в 9 футов, которая либо размывалась, либо ежегодно заваливалась оползнями в период муссонов. Эту жизненно необходимую Китаю артерию нельзя было рассматривать даже как третьесортную дорогу, ведущую с фермы на базар в наиболее отсталой, сельскохозяйственной местности в Америке. Но тем не менее постройка её явилась колоссальным техническим достижением своего времени. Вырубленная в монолитных горных хребтах, спускающаяся в глубины фантастических ущелий и поднимающаяся до [20] огромных высот дорога являлась результатом коллективного труда миллионов кули, которые построили её буквально голыми руками. Они долбили горы, заполняли ущелья, вели дренажные работы и строили мосты точно так же, как это делали их предки в течение тысячелетий. Благодаря упорству, настойчивости и терпеливому труду своих замечательных сынов Китай проложил себе путь сквозь удушающую японскую блокаду.

Если бы Бирманская дорога и была хорошей дорогой, то все равно она потребовала бы должного управления для перевозки значительного тоннажа. Но управление дорогой было ещё хуже, чем её природные свойства. Различные политические группировки в Китае использовали дорогу в качестве средства для усиления своей власти и получения прибылей. Дорога проходила через провинцию Юньнань, а губернатор этой провинции генерал Лун Юн совершенно не считался с властью Чан Кай-ши. Китайские правители накладывали на грузы самые различные пошлины: местные подорожные пошлины, пошлины на соль, налоги в пользу Управления грузового транспорта, пошлины на содержание дороги, пошлины на асфальтирование, пошлины на содержание противовоздушной обороны и образовательные пошлины Лун Лина. Правительство Бирмы со своей стороны взимало по одному проценту транзитной пошлины со всего тоннажа, перевозимого по дороге.

Все эти «пошлины» собирались мелкими чиновниками, которые беспрестанно задерживали транспорт. Кроме того, движение осложнялось отсутствием профилактического ремонта автомашин. Ни один из грузовиков никогда не ремонтировался — до окончательной поломки. Китайские шофёры, извлекая прибыль от перевозки нелегального груза, неимоверно перегружали грузовики пассажирами и различной контрабандой. Многие шофёры, имеющие достаточное количество бензина на оба конца пути, продавали этот бензин на чёрном рынке Куньмина и затем бросали или продавали свои машины, добираясь в качестве пассажиров обратно в Рангун, где любезные чиновники давали им новые грузовики и бензин, чтобы они могли повторять свои махинации.

Управление дорогой было усложнено и дезорганизовано. Отсутствовал какой-либо план эксплоатации, и чиновники руководствовались исключительно стремлением к личной [21] наживе. Во главе административной иерархии находился генералиссимус Чан Кай-ши, возглавлявший комиссию по военным делам. За ним — генерал Хо Ин-цин, начальник штаба китайской армии, военный министр и председатель Контрольного совета транспорта. Вначале дорога была в ведении министерства путей сообщения, Китайской транспортной компании и Юго-западной компании перевозок. В 1940 году для упорядочения управления был организован Контрольный совет транспорта, в состав которого входили Чан Кай-гно, министр путей сообщения, Т. Л. Сун и представитель Юго-западной компании перевозок.

В 1941 году американцы настаивали, чтобы Бирманская дорога перешла в их административное управление. Доктор Кэрри рекомендовал генералиссимусу Чан Кай-ши назначить на должность руководителя дороги Джона Бек-кера, который начиная с 1916 года являлся советником китайского правительства по вопросам транспорта и главой американского Красного Креста в Шанхае. Согласие Чан Кай-ши на это назначение было получено, после чего китайское правительство объявило об организации Контрольной комиссии на Бирманской дороге. Эта комиссия должна была находиться под непосредственным подчинением Контрольного совета транспорта, во главе которого стоял генерал Хо Ин-цин. Беккер должен был быть назначен генеральным директором. Однако, когда состав комиссии был объявлен, оказалось, что Беккер получил лишь пост главного инспектора — весьма безобидную должность.

Председательствовал в комиссии генерал Ю Фэй-пэн, бывший министр путей сообщения, министр военного транспорта и снабжения, член Контрольного совета транспорта и, по слухам, один из многочисленных кузенов Чан Кай-ши.

К июлю 1941 года управление всеми китайскими шоссейными дорогами перешло в руки Контрольного совета транспорта и было изъято из ведения министерства путей сообщения и Чан Кай-гно. Последний, будучи весьма упрямым человеком, используя своё положение как в Контрольном совете, так и в комиссии, прилагал все усилия, чтобы сместить Ю Фэй-пэна, так как дорога приносила большие доходы. Однако это ему не удалось.

Если Ю Фэй-пэн получал какие-нибудь инструкции об истинных полномочиях своей комиссии или о состоянии её бюджета, он тщательно скрывал их от американцев. [22]

Дорожная полиция была передана под начало Юго-западной компании перевозок, находившейся в подчинении комиссии. Между Вантином и Куньмином на дороге насчитывалось около семи различных начальников. Дорога находилась в состоянии полнейшего хаоса и управлялась в соответствии с тысячелетними китайскими традициями. Есть ли война, нет ли войны, надо зарабатывать! И старые политиканы, и частные организации придерживались этого правила.

В 1939 году группа американских специалистов по грузовым перевозкам, возглавляемая Шинаном, председателем Чикагского автомобильного грузового объединения, осмотрела Бирманскую дорогу и сделала соответствующие указания, которые были вежливо и с благодарностью приняты генералиссимусом Чан Кай-ши. Однако эти указания привели лишь к быстрой персональной перетасовке начальников и к созданию новых учреждений, во главе которых оставалась всё та же старая шайка. Следуя традиции, настало время назначить нового американского эксперта для инспекции дороги. Им оказался Даниэль Арнштейн, председатель Нью-Йоркской компании таксомоторов.

Арнштейн осмотрел дорогу и повторил замечания прежних американских экспертов. Генералиссимус Чан Кай-ши предложил Арнштейну остаться для того, чтобы выправить положение на дороге. Такое предложение было весьма лестным, но Арнштейн был не дурак, он поблагодарил Чан Кай-ши и вернулся в Америку.

Несмотря на все затруднения, грузовой поток по Бирманской дороге постоянно увеличивался с того момента, когда англичане вновь открыли эту важную артерию. Контрабандисты и частные предприниматели хорошо зарабатывали. Предполагалось, что и китайское правительство тоже не теряет времени даром. Значительная часть грузов, перевозимых по дороге, попадала в руки контрабандистов и частных торговцев. Никто не мог сказать, какой процент тоннажа попадал в частные руки, так как не велось никакого учёта. Никто не знал, сколько грузовиков работает на дороге. По газетным данным, их число доходило до 4 ½ тысяч, а по сведениям китайских чиновников, их насчитывалось 3 ½ тысячи.

Машины не ремонтировались и поэтому около 50% грузовиков большую часть времени простаивало. Запасные части расхищались и попадали на чёрный рынок. Организовывались [23] регулярные экспедиции для закупки на чёрном рынке украденных запасных частей и инструментов.

Американские специалисты рекомендовали организовать на Бирманской дороге ремонтные мастерские. Дорога больше нуждалась в таких мастерских, чем в таможнях. Китайцы не хотели уничтожить таможни, но соглашались на любое количество ремонтных мастерских только при условии, что они будут снабжаться и обслуживаться американцами. Рисовые поля Юньнани не сумели вырастить достаточное количество механиков. Осенью 1941 года 46 американских гражданских механиков, мастеров и других специалистов были присланы в Китай для того, чтобы обеспечить непрерывное грузовое движение по Бирманской дороге. Они приехали туда ко времени событий в Пирл-Харборе.

Некоторые из них ранее бывали на Дальнем Востоке и немного знали китайский язык. В большинстве они отнюдь не отличались наивностью. Американцы быстро привыкли к удобному китайскому обычаю взяточничества и воровства правительственных товаров. Но всё. же они обучили китайских кули искусству смазки моторов и проделали значительную работу в автомастерских, организованных в Китае и в Бирме. Они приносили пользу Китаю, хотя слова наивных соотечественников о том, что «необходимо доставить больше грузов в этот замечательный, замечательный Китай» и вызывали у них приступы весёлого смеха.

Кроме Бирманской дороги, американцы оказывали помощь и финансировали строительство железной дороги Юньнань — Бирма. Строительство этого предприятия не слишком продвинулось ввиду последующих катастрофических событий в Бирме. Строительство дороги было задумано в 1938 году и требовало от Соединённых Штатов 20 миллионов долларов в счёт лендлиза. Предполагалось построить железную дорогу с метровой колеёй, идущую от Куньмина до Бирманской границы в Нанта и южнее в Лашио.

В начале 1941 года Америка совместно с Англией и Голландией прекратили торговлю с Японией. Стало очевидным, что Япония, нуждаясь в резине и нефти, будет вынуждена направить свой удар на Индонезию и Юго-Восточную Азию. Америка заставляла Японию выбирать между прекращением китайской кампании и войной с Соединёнными [24] Штатами и Великобританией. К этому времени Америка, не подготовленная к войне и не имеющая внутреннего единства, делала всё, что могла, чтобы помочь Китаю.

И всё же материальная помощь Китаю оставалась незначительной. Америка ещё не имела достаточной производственной мощности и транспорта, чтобы поставлять и перевозить большое количество военных грузов в Китай. Китайцы жаловались в печати, что помощь, получаемая от США, выражалась главным образом в обещаниях.

Американцы начали исследовать возможности воздушного фрахта из Индии в Китай. Этим путём предполагалось заменить Бирманскую дорогу и железную дорогу Юньнань — Бирма, если последняя вообще будет когда-либо готова.

Существующая трасса из Калькутты в Куньмин затруднялась частыми низкими туманами в Лашио. Было решено улучшить аэродром в Мьиткьина, где туманы менее густы. Мьиткьина обладала ещё и тем преимуществом, что эта область сравнительно безопасна в отношении малярии и находится у северной оконечности Бирманской железной дороги. Аэродром в Мьиткьина был расположен на большом расстоянии от японских авиационных баз, и короткий перелёт через Гималаи до Куньмина давал возможность увеличить коммерческий груз за счёт уменьшения запаса бензина на борту самолёта. Было решено построить ещё аэродром на китайской части трассы, в Юньнани, откуда по ровной местности проходила хорошая дорога на восток. Самолётам С-47 нужно было пролететь лишь 300 миль, чтобы перевезти груз с конечной станции Бирманской железной дороги на начальный пункт автомобильной дороги в Китае.

Если считать, что Соединённые Штаты имели искреннее желание оказать всяческую помощь Китаю, то защита Бирмы приобретала с этой точки зрения первостепенную важность. От безопасности Бирмы зависело существование Бирманской дороги, возможность строительства железной дороги Юньнань — Бирма и обеспеченность промежуточными базами воздушного транспорта из Индии. Если бы японцы захватили Бирму, то пришлось бы перевозить грузы по воздуху, непосредственно из Индии в Китай, по опасному северному пути над Гималаями.

К середине 1941 года европейские обозреватели, находившиеся на Дальнем Востоке, были уверены в [25] неизбежности японского нападения. Неизвестны были лишь место и время. По общему мнению, удар должен был быть направлен на Филиппины и Малайский полуостров. Англичане никогда серьёзно не рассматривали возможность вторжения в Бирму, точно так же, как американцы не предвидели опасности нападения на Пирл-Харбор. Местные власти в Индии и Бирме, слегка раздражённые неловким положением, вызванным войной в Европе, тратили большую часть своего времени за джином в Рангуне, Дели, Бомбее и Калькутте, на разговоры о побеждённых английских и французских генералах. Игра в поло продолжала процветать, и английские офицеры меньше уделяли внимания своим военным обязанностям, чем кадровые американские военные — несению гарнизонной службы в мирное время. Они считали, что эти проклятые маленькие крысы — японцы — не смогут долго продержаться против армии белого человека, даже если эта армия использует в качестве пушечного мяса цветнокожих людей. Для справедливости следует отметить, что такой взгляд был присущ не только англичанам. Американцы считали, что флот Соединённых Штатов, выйдя из любого, порта, моментально уничтожит японский флот и успеет вернуться в порт к обеду.

К этому времени Стилуэлл был назначен командующим 3-м армейским корпусом в Президио Монтерей. Будучи командиром дивизии, он успешно провёл манёвры и так же успешно командовал своим корпусом на других учениях в южной части штата Вашингтон.

Стилуэлл был убеждён в том, что война неизбежна и начнётся скоро. Он достаточно хорошо знал Восток, чтобы понимать неизбежность конфликта с японцами, и предполагал, что мы также скрестим оружие с немцами. Его программа обучения солдат была тяжела и реалистична. Это было редким исключением в те дни, так как Стилуэлл не только разрешал, но и поощрял импровизации и отклонения от «непогрешимых» уставов.

Стилуэлл готовил корпус для войны. И сам подготавливался к войне. Чтобы физически укрепить себя, он проходил пешком по нескольку раз в неделю 12,5 миль, отделяющих его штаб от дома. Он ходил по территории Форт-Орда, постоянно наблюдая за обучением в отделениях, взводах и ротах. Солдаты хорошо изучили его характерную походку. В то время он не носил ещё свою походную шляпу, [26] приобретшую широкую известность позднее, и не курил. «Я курю только во время боя и манёвров», говорил он.

7 декабря 1941 года на полуострове Монтерей стоял замечательный солнечный день. Война была далеко. Хотя учебная программа была увеличена, войска всё же получали отпуск на воскресенье. Вечером этого дня Джо Стилуэлл принимал у себя дома нескольких младших офицеров, недавно прибывших в его распоряжение. Это было обычное сборище, характерное для мирного времени. Офицеры были уверены, что туфли их достаточно хорошо начищены, а костюмы хорошо отутюжены. Вне службы они не носили формы. Их жены мучительно решали, какое платье произведёт наилучшее впечатление на жену генерала.

Более пожилые штабные офицеры 3-го корпуса отдыхали дома, читали воскресные газеты, смеясь над анекдотами и обсуждая футбольный сезон прошлого года. Они «были рады отдохнуть от постоянной возни с бумагами или от Форт-Орда с его непрерывными полевыми занятиями и ночными учениями. Они ворчали по адресу Англии и желали, чтобы мир поскорее решил, будет или не будет Америка участвовать в войне, чтобы им всё стало, наконец, ясно.

Как уже рассказывалось сотни тысяч раз, внезапно пришло сообщение, что японцы разбомбили Тихоокеанский флот Соединённых Штатов в Пирл-Харборе. Хотя американские офицеры много говорили о неизбежности войны с Японией, внезапность нападения вызвала смятение. Этого они не ожидали. Американские войны так не начинались. Что случилось с договором? Где объявление войны?

Офицеры смотрели на своих жен и говорили: «Ну вот, оно и началось», тотчас переводя разговор на другую тему. Их жены, боясь разлуки и одиночества, надеялись, что война кончится через год. Возможность поражения никому не приходила в голову.

Страна, которая только недавно смеялась над требованием Рузвельта выпускать 50 тысяч самолётов в год, теперь поняла, что война с Японией потребует огромного напряжения от американской промышленности. Народ мало что знал о морских и воздушных силах, блокаде и комбинированных операциях. Так же мало в этих вопросах были осведомлены армия и флот.

Из редакции «Геральд» Монтерейского полуострова, обычно пустой в воскресенье, позвонили к пресс-атташе [27] Стилуэлла и спросили, не хочет ли генерал сделать какое-либо заявление. Пресс-атташе сбросил пижаму и, натянув брюки и свитер, даже не побрившись, отправился к Сти-луэллу. Явиться в таком виде к другому американскому генералу было бы проступком, даже в такой день, как день нападения на Пирл-Харбор.

Стилуэлл в это время был в саду со своим начальником штаба и его помощниками. Все они были в штатском и, казалось, больше думали, чем говорили. Пресс-атташе спросил Стилуэлла, не хочет ли он сообщить что-либо для «Геральда» по поводу войны. Стилуэлл с недоумением посмотрел на офицера и сказал: «Конечно, нет. Единственный военный, который имеет право сейчас говорить, находится в военном министерстве».

Отпуска были прерваны, и все вернулись на свои посты. Гражданские костюмы были пересыпаны нафталином и все, кто до сих пор только играл в войну, подготовились воевать. Многие из них не знали, как это делается, что вовсе не было удивительным.

В понедельник 8 декабря 1941 года Стилуэлл созвал первое и единственное заседание всего штаба до того момента, когда он ушёл из 3-го корпуса. Все офицеры пораньше собрались в зале и сидели, обсуждая вполголоса перспективы войны. Древний план защиты Тихоокеанского побережья был вытащен из шкафа, с него была сдута пыль и над ним принялись работать. Части корпуса должны были развернуться по побережью к мексиканской границе, образуя то, что называлось Южно-калифорнийским сектором Западного Оборонительного Командования. Вошёл Стилуэлл, все вскочили и застыли в положении «смирно».

Стилуэлл мимоходом коснулся плана обороны и предупредил своих штабных офицеров, чтобы они не болтали о движении войск и главным образом об ужасающем недостатке боеприпасов. Де-Уитт, по общему мнению, передал все боеприпасы, предназначенные 4-й армии и Западному Оборонительному Командованию (они находились под его руководством), Аляске, где, как говорили, он опасался вторжения со стороны России. В действительности же у Де-Уитта не было достаточно боеприпасов одновременно для обеспечения программы обучения войск и для Аляски, а поэтому, передав все боеприпасы на Аляску, он заявил военному министерству, что без дополнительного снабжения ему придётся приостановить обучение. [28]

Корпус занял свои позиции с обычной суматохой и путаницей, которые присущи подобным передвижениям войск. Начали циркулировать панические слухи. Де-Уитт, например, настойчиво утверждал, что вражеские самолёты появлялись над Сан-Франциско. Одновременно какой-то ясновидец-любитель заявил, что видел японский авианосец около Сан-Педро. По правде говоря, он его обнаружил в своём хрустальном шаре во время сеанса ясновиденья в Лос-Анжелосе и в присутствии верховного судьи Лос-Анжелоса сообщил об этом Федеральному следственному бюро. Как ни странно, но Федеральное бюро послало это сообщение разведывательному отделу 4-й армии.

Начальник разведывательного отдела приказал начальнику разведки Южно-калифорнийского сектора Западного Оборонительного Командования немедленно определить местонахождение вражеского авианосца. На протяжении более недели начальник разведки армии Де-Уитта упорно отказывался внять доводам, что авианосец, плавающий в хрустальном шаре ясновидца, не представляет угрозы для безопасности Южной Калифорнии.

Стилуэлл был к этому времени отозван в Вашингтон на совещание с Черчиллем. Тогда начали обрисовываться основные линии сотрудничества Англии и Америки в войне. Было решено организовать в Вашингтоне Объединённый англо-американский штаб, состоящий из высших американских и английских офицеров армии, флота и авиации. Объединённый штаб получал полномочия разрабатывать все операции, проводимые англо-американскими войсками, и распоряжаться всеми средствами. Под верховным руководством Объединённого англо-американского штаба работали Объединённый штаб США (Комитет начальников штабов) и английский Объединённый штаб. Китайский союзник не был включён в состав Объединённого англо-американского штаба. В качестве компенсации Чан Кай-ши был предложен пост верховного главнокомандующего Китайским театром операций. Границы этого театра были так тщательно проведены, что лишь касались, но не заходили в Британские имперские владения.

Приступая к составлению общего стратегического плана, союзники рассчитывали на скорую высадку войск в Касабланка. Эта операция, руководство которой впоследствии перешло к генералу армии Эйзенхауэру, вначале была поручена Стилуэллу. Он вызвал своего начальника [29] штаба и начальников отделов штаба в Вашингтон, чтобы начать предварительное планирование. В течение недели они работали днём и ночью, а затем этот план был аннулирован, как преждевременный.

Американцы решили усилить свою военную миссию в Китае. Президент хотел, чтобы военная миссия делала всё возможное для того, чтобы помочь китайскому правительству продолжать войну. Военное министерство настаивало на увеличении числа американских контролёров с целью следить за тем, чтобы товары лендлиза действительно использовались против японцев.

Пост руководителя миссии был предложен генерал-лейтенанту Хью-Друму, командующему 1-й армией. Хью-Друм заявил, что он примет это назначение лишь при условии, если ему дадут американский армейский корпус. Но в то время никто не собирался отправлять армейский корпус на Восток. Кандидатура Хью-Друма отпала, и Стилуэлл получил этот пост.

Группа Стилуэлла вылетела на трёх самолётах Панамериканской линии. В Каире Стилуэлл получил извещение о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. По прибытии в Чунцин Стилуэлл повидался с Чан Кай-ши и затем уехал на действующий фронт в Бирму. После того как Чан Кай-ши согласился принять пост верховного главнокомандующего Китайским театром операций, он попросил прислать ему американского начальника штаба. Президент предложил Стилуэлла. Это предложение было принято.

В то время как в Вашингтоне и Чунцине шла подготовка к предстоящим операциям, японцы дрались на Филиппинах и двигались с неимоверной быстротой в Индонезию через Малайский полуостров. Они встречали решительное, но безуспешное сопротивление со стороны войск Макартура. Англичане же, очевидно, не имели ни достаточных сил, ни желания оказать врагу должное сопротивление. Они теряли позицию за позицией, японцы постоянно обходили их с моря и заставляли отступать без сопротивления.

Была сделана слабая попытка координировать защиту Юго-Восточной Азии и Индонезии. Пожилой и усталый генерал сэр Арчибалд Уэйвелл был назначен главнокомандующим Тихоокеанским театром операций. Если его командование и могло, быть может, отложить на несколько дней победу Японии на Малайском полуострове, в Сингапуре и Индонезии, то Бирму он совершенно упустил из виду. [30] Уэйвелл либо не понимал стратегической важности Бирмы, либо считал, что японцы не смогут так далеко продвинуться.

Бирма охранялась двумя английскими дивизиями — 1-й Бирманской и 17-й. 1-я Бирманская дивизия состояла из частей, не обученных действиям в составе дивизии, не имела положенного вооружения и транспорта. Ею командовал генерал-майор Брюс Скотт. Туземные солдаты этой дивизии никуда не годились, а многие из белых офицеров были уже во время войны призваны из контор и плантаций. Им были даны чины, соответствующие их финансовому и общественному положению. Этот метод производства офицеров в английской армии сыграл свою-роль в последующей военной катастрофе.

17-я дивизия была сравнительно хорошо организована, ею командовал генерал-майор Коуен. Он оставался в своей дивизии до тех пор, пока она в 1945 году не вошла в Рангун. Большим недостатком 17-й дивизии являлось наличие в ней значительного числа неопытных офицеров.

Генерал-майор Дик Слим был главнокомандующим войсками в Бирме в качестве командира 1-го Бирманского корпуса, который состоял из двух вышеназванных дивизий и нескольких других частей. Слим был способным, храбрым офицером. Позднее он командовал британской 14-й армией.

Пока японцы не организовали свою собственную морскую базу в Сингапуре, они могли угрожать Бирме лишь с Востока, со своего сухопутного фланга. Однако организовать оборону здесь было далеко не просто. Англичане вынуждены были обороняться на фронте протяжённостью в несколько сот миль от Мэргуя до Шаньских княжеств, располагая только двумя дивизиями, которые до сих пор служили лишь полицейской силой при подавлении туземных восстаний. Подкрепления, которые могли быть использованы в Бирме, были отправлены в Сингапур и прибыли туда как раз к тому времени, когда крепость капитулировала. Кроме того, английский главнокомандующий не мог группировать свои войска без согласия британского гражданского губернатора, который настаивал на сохранении обычной дислокации гарнизонов в Нижней Бирме. 1-я Бирманская дивизия была рассредоточена по фронту на двести миль, в Шаньских княжествах, а 17-я дивизия пыталась прикрыть трехсотмильный фронт от Моулмейна до Мэргуя.

Японцы могли спокойно и по плану концентрировать [31] свои силы и маневрировать ими, заставляя англичан оставлять небольшие подразделения, которые японцы легко разбивали, или отступать, потеряв надежду, что можно выбрать и удержать какую-нибудь позицию.

Англичане терпели одно поражение за другим. Три раза они меняли главнокомандующих в Бирме и продолжали отступать, увеличивая число потерь, пока отступление не превратилось в паническое бегство.

Единственным светлым пятном этой мрачной картины была группа американских добровольцев-пилотов Ченнолта. Несмотря на свою малочисленность и устарелые самолёты, эти гражданские летчики дрались с такой яростью и храбростью, что их уважали в Рангуне. По сравнению с ними, английский королевский воздушный флот выглядел весьма неважно. Группа Ченнолта заставляла врага дорого платить за каждый налёт на Рангун.

В это время штаб американцев в Рангуне из последних сил пытался спасти всё, что возможно. Полковник Адриен Сент Джон, честный и трудолюбивый кадровый офицер, сам лично руководил отправкой в Китай товаров лендлиза стоимостью в сотни тысяч долларов. Сент Джон смог заставить кули разгружать суда с товарами лендлиза даже после того, как почти всё местное население покинуло англичан и убежало в джунгли. Он этого добился весьма простым путём, — уплачивая двойную плату и выдавая премии. Это казалось вполне логичным, так как кули рисковали жизнью, разгружая суда под бомбардировкой врага. Англичане не желали повысить им заработную плату, считая, что Это «нарушит экономическую структуру» и «испортит туземцев». Весьма скоро японцы забрали в свои руки и «экономическую структуру» и туземцев.

Любые решения англичан, касающиеся военных вопросов на Востоке, обусловливались политическими соображениями. Особенно ясно это стало тогда, когда японцы напали на Юго-Восточную азию. Китайцы, избегавшие драться со времени боёв за Шанхай, понимали, что им нужно удержать Бирму, иначе они потеряют всякую возможность получать товары и вооружение по лендлизу. Ради этого стоило драться. Чан Кай-ши предложил отправить в Бирму 11 китайских дивизий для помощи двум английским. 19 декабря 1941 года в Чунцине была созвана конференция, на которой присутствовали Чан Кай-ши, генерал сэр Арчибалд Уэйвелл и генерал-лейтенант [32] американской армии Джордж Бретт. Уэйвелл отклонил предложение о посылке китайских дивизий.

Вне зависимости от качества китайских войск, в случае, если бы эти 11 дивизий были направлены на раннем этапе кампании, они бы позволили сконцентрировать английские войска в нечто, хоть отдалённо напоминающее эффективную военную силу. Это дало бы союзникам возможность ударить на восток через Сиам и, возможно, перерезать японские коммуникации на Малайском полуострове. В военном отношении такой манёвр не давал бы проигрыша, но мог сулить и выигрыш.

Англичане не хотели, чтобы китайские войска находились на территории Британской империи. Они опасались, что, однажды попав в Бирму, китайцы не захотят оттуда уйти. Существовал старый спор о китайско-бирманской границе и не зря китайское правительство выпускало карты, в которых значительная часть Северной Бирмы считалась китайской территорией. Англичане в свою очередь утверждали, что бирманцы ненавидят китайцев и прибытие китайских войск лишь вызовет волнения. Правдоподобность этого заявления не имеет значения, так как бирманцы ненавидели англичан больше всего на свете, за исключением, быть может, завезённых индийцев, которых они ненавидели ещё сильнее.

Вот с какой обстановкой встретился Стилуэлл, когда прибыл в Бирму в марте 1942 года. Он увидел британские войска, возглавляемые третьим по счёту командующим, полностью деморализованные, интересующиеся только спасением собственной шкуры. Он встретил китайские войска, всегда враждебные к своим британским союзникам, а теперь переживающие последнее английское оскорбление, выразившееся в том, что их позвали лишь тогда, когда положение стало безвыходным. Он застал английское военное и гражданское управление в состоянии ссоры. Он также выяснил в Чунцине, что популярность Америки была весьма относительной и что падение Филиппин считалось как англичанами, так и китайцами справедливым возмездием нахальной нации, которая в течение долгого времени смеялась над поражением английских и китайских генералов. Нанесённое американцам позорное поражение в какой-то мере давало англичанам и китайцам возможность «вернуть свой престиж». Во время военных неудач побеждённые любят общество себе подобных. [33]