Преследование
Первый период преследования
Описывая ход борьбы армий Южного фронта за весь предыдущий период, мы только частично касались 12-й армии, ибо роль ее, как мы указывали, сводилась главным образом к обеспечению правого фланга фронта и к питанию прочих частей его живой силой. Но начиная со второй половины ноября, когда фронт перешел к третьему этапу операций — преследованию, 12-я армия должна была сыграть более ответственную и значительную роль по очищению Правобережья от деникинских войск.
То обстоятельство, что Деникину не удалось установить прочных отношений с белополяками и обусловить их боевое содействие в борьбе против красных, позволило смотреть на западный фас клинообразного расположения 12-й армии как на участок пассивной борьбы, и весь центр тяжести усилий армии направить на содействие операциям, ведущимся против войск Деникина. В своих директивах командование фронтом ставило 12-й армии задачи по ведению разведки [327] в западном направлении (Олевское, Коростеньское) и требовало на южном участке скорейшего занятия Чернигова и Киева.
Несмотря на незначительную силу войск, которые были выдвинуты Деникиным перед фронтом 12-й армии, для последней разрешение поставленных ей задач представляло немало трудностей, ибо внутренняя слабость ее и отвлечение части сил на запад, к тому же при условии питания живой силой 14-й армии, не давали возможности командованию армии осуществить сосредоточение достаточных сил на южных направлениях. И только крупные успехи 14-й армии дали возможность и 12-й армии прекратить свое пассивное пребывание за водными преградами и перейти в наступление с решительной целью на Киевском направлении.
Курская операция. 9 ноября фронтовое командование требовало от 14-й и 13-й армий окружения Курской группы противника, причем задача по овладению Курском возлагалась на 13-ю армию.
В тот же день командующий этой последней в приказе №132 так решает задачу: Эстонской дивизии выйти к реке Сейм на участке в 15 км юго-западнее Курска; 9-я дивизия должна занять Курск, после чего выйти на Курско-Белгородскую железную дорогу в Шумаково; 3-я дивизия наступала на Тим и должна выйти на 30 км к югу от этого города; 42-я дивизия получила известную уже читателю задачу по овладению Касторной.
Наступление правофланговых дивизий и особенно Эстонской шло очень медленно, так как противник организовал упорное сопротивление главным образом вдоль железнодорожной линии, где оперировали бронепоезда, не раз прорывавшиеся на Поныри. Успешно продвигалась 3-я дивизия, которая, к 12 ноября окончательно овладев Щиграми, подходила на следующий день к городу Тим. С этого момента обозначилось упорное сопротивление белых, причем центр тяжести его переносился на Тимское направление; это вызвало насущную необходимость оказания боевой помощи 3-й дивизии со стороны правого крыла армии. Тем самым определилось наступление всей 13-й армии к востоку. [328]
На участке 9-й и 3-й дивизий в течение последующих дней велись упорные бои. Белые направляли все усилия для удержания Курска, сражаясь здесь с тем же ожесточением, как и под Касторной. 15, 16 и 17 ноября характеризуются особенно упорными боями, в результате которых 9-я дивизия к вечеру 17 ноября вступила в город Курск{192}. 3-я дивизия, отбрасывая контратакующего противника, продвигалась к югу и захватила город Тим.
С потерей Курска и Тима вся железнодорожная линия Курск — Лиски оказывалась в руках красных. Но белые держались за реку Сейм, которая представляла собой некоторую преграду. Далее к югу местность походила на ровный стол, где трудно было найти подходящий для обороны рубеж, ибо река Псел благодаря незначительной глубине даже в летнее время (на участке выше Сум) не могла составить какое-либо препятствие. Поэтому белые решили не отходить дальше к югу, а вернуть утраченное положение теперь же на рубеже Курск — Лиски, тем более что у Лисок и Боброва донцы еще держались.
Однако количественные и качественные возможности белых были невелики, и маневрировать в такой тяжелый период (метели, сильнейшие бураны, гололедица) было весьма затруднительно: с большим трудом белым удалось у Тима собрать отряд генерала Третьякова в составе 1-го Марковского полка, 1-го Александровского полка и 1 батальона 2-го Марковского полка при 12 орудиях, который, перейдя в контрнаступление, 20 ноября выбил 3-ю дивизию из города Тима и начал распространяться на север и северо-запад с явным намерением действовать в тыл 9-й и Эстонской дивизий, чтобы затем вынудить их к отходу от Курска.
Надо отметить, что организация этого контрманевра прошла совершенно незамеченной для красного командования, почему удар явился полной неожиданностью для 13-й армии.
20 ноября вечером в приказе № 135 командующий этой армией поставил своим дивизиям следующие задачи. [329]
Эстонская дивизия должна сократить участок 3-й дивизии, которой было приказано обратить главное внимание на ликвидацию наступления белых от Тима и часть освобождающихся сил по смене их эстонцами направить в тыл этой группе белых. 9-я дивизия, которая вследствие продвижения Эстонской и Латышской дивизий оказалась во втором эшелоне, одну бригаду должна была посадить на подводы и также направить на Тимское направление в целях оказания боевой помощи 3-й дивизии; в свою очередь и 42-я дивизия одну свою бригаду передавала в подчинение начальника 3-й дивизии.
21 и 22 ноября сосредоточенными действиями указанных частей контрманевр белых был ликвидирован, и армия вышла на линию: на правом фланге — в 15 км к югу от Курска, а на левом фланге — к реке О скол.
14-я армия к этому времени вышла на реку Сейм, заняла город Рыльск и при содействии конной группы Примакова — Льгов.
Директивы командования Южным фронтом 17 и 19 ноября. После занятия Дмитриева, Фатежа, Щигров и Касторной, после явно обозначавшегося успеха 8-й армии и удачно начавшихся действий Конного корпуса по разрыву белых на две части в направлении на юг от Касторной — фронтовое командование имело все основания считать, что главное сопротивление противника сломлено и армии фронта должны приступить к третьему этапу операций — к преследованию. И еще 17 ноября командюж отдает директиву № 17 оп., в которой ставит армиям следующие задачи:
12-й армии с целью прочного обеспечения Киевского района выйти на линию Казатин — Белая Церковь — Гребенка — Лохвица — Михайлова, ведя на противопольском фронте усиленную разведку;
14-й армии — продолжать самое энергичное наступление по всему фронту и выдвинуться на рубеж река Псел — Сумы — Обоянь — станция Ржава;
13-й армии — по овладении Курском выйти на рубеж Ржава — Становая;
8-й армии — по ликвидации Бобровской группы выходить на линию Становая — Сагуны — Павловск. [330]
Задачи Конному корпусу уже известны и их мы не приводим.
Читатель видит, что здесь фронтовое командование не только давало юго-западное направление армиям правого крыла, но и перенесло центр своих усилий к левому флангу. Направление, которое было поручено Буденному, становилось теперь главнейшим, и командование выразило это, как мы увидим дальше, в соответствующей группировке. Что же касается самого характера задач, то в них достаточно ясно видно стремление форсировать преследование с целью не дать белым укрепиться на каком-либо рубеже и сгруппировать силы для нового контрудара. Тимская операция была последней, которая выскользнула из внимания красного командования и, задержав в центре наступательный порыв армий, дала возможность белым оторваться от преследующих их красных частей; поэтому запрос главкома от 19 ноября о характере мероприятий фронтового командования для организации преследования нашел уже готовый ответ. Однако главное командование требовало еще более энергичного преследования конницей, а командюж 19 ноября отдал директиву № 86 сек., в которой потребовал от армий выбросить всю дивизионную конницу вперед для нанесения ударов во фланг и тыл отступающим; кроме того указывалось на необходимость широкого использования обывательского транспорта для скорейшей переброски войск.
По той же директиве командарм-14 направлял из района Льгова всю конную группу Примакова на станцию Гот-ня, дабы воспрепятствовать закреплению белых на реке Псел и отрезать им пути отхода на Белгород, а Буденному, как уже мы знаем, давалось направление на тот же пункт через Корочу.
Таким образом, Курская группа белых, т.е. основное ядро Добровольческой армии, подвергалась сильнейшему натиску с фронта, отрезалась с обоих флангов двумя конными группами Примакова и Буденного и по замыслу командюжа должна была быть окончательно разгромлена в конце ноября.
Как мы только что видели, Тимский эпизод несколько нарушил расчеты фронтового командования, ибо Курское [331] направление значительно ослаблялось снятием 9-й дивизии и переброской ее в помощь 3-й дивизии; однако именно это обстоятельство в известной степени помогло красному командованию обеспечить свой главный участок борьбы, ибо 9-ю дивизию предполагалось перебросить впоследствии на левый фланг 13-й армии для усиления направления конного корпуса.
Читатель помнит приведенную нами депешу Реввоенсовета Южного фронта главкому с просьбой о безотлагательной присылке свежих дивизий. На это фронт получил обещание главкома прислать из Вязьмы 45-ю дивизию, которая была снята с фронта 12-й армии в момент подчинения последней Южному фронту. Теперь же командование фронтом должно было усилить свое главное направление силами своих армий и предполагало сверх переброски 9-й дивизии на левый фланг вывести 7-ю и 57-ю дивизии во фронтовой резерв, пополнить их{193}, после чего направить 7-ю дивизию в распоряжение командарма-8, а 57-ю оставить в своем распоряжении, имея в виду использовать ее либо на поддержку 12-й армии в случае нажима белополяков, либо для обеспечения стыка 14-й и 13-й армий в случае удара белых{194}.
Положение 8-й армии. Развитие боевых действий требует выдвижения максимального количества сил, но когда успех наступающего начинает переходить и развиваться в преследование, то, как бы ни складывалась обстановка на фронте, преследующий обязан своевременно озаботиться выделением крупных резервов. В данной разбираемой обстановке возможность нанесения контрударов со стороны белых, даже при условии начавшегося разложения их армий, вовсе не исключалась, тем более что положение на левом фланге 8-й армии все еще не получало своего окончательного разрешения. В равной степени и конница Мамонтова и Шкуро, хотя она и была сильно потрепана и деморализована, внушала некоторые опасения фронтовому командованию, а возможность переброски новых [332] белых частей с их правого фланга (Кубанские части) создавала весьма существенную угрозу контрманевра в районе Валуйки — Купянск. Поэтому, выделяя две дивизии во фронтовой резерв и стремясь усилить свой левый фланг, фронтовое командование проявило требуемую осторожность, и ближайшее будущее подтвердило всю основательность его опасений.
20 ноября командюж, сильно обеспокоенный длящейся борьбой частей 8-й армии с 3-м корпусом Донской армии в Бобровском районе и не видя реальной поддержки со стороны соседней 9-й армии Юго-Восточного фронта, дает депешу командюгвосту с копией наштареспу с настоятельной просьбой оказать реальное содействие операциям 8-й армии путем выдвижения конницы 9-й армии в район Бутурлиновка — Павловск. В ответ на эту депешу главком на имя командующих Южным и Юго-Восточным фронтами 23 ноября посылает директиву, где, указывая на необходимость быстрых и решительных действий по овладению районом Павловска, требует от фронтов сосредоточения на их внутренних флангах не менее чем по две стрелковых дивизии; командюгвосту предлагалось кроме того направить конный корпус Думенко в район Калача и станции Новая Криуша. Началом совместных действий назначалось 26 ноября{195}. Указанная директива входила в некоторое противоречие с планом и намерениями Южного фронта, ибо последний не имел еще возможности усилить 8-ю армию свежими частями (пополненная и отдохнувшая 7-я дивизия). Поэтому, придав еще до поступления директивы главкома 8-й армии одну бригаду 61-й дивизии (из бывшей группы Щербакова, расформировавшейся в Орле), командующий Южным фронтом вынужден был ограничиться указанием командарму-8 на необходимость действий в Бобровском районе в направлении на Павловск сосредоточенными усилиями 40-й и 31-й дивизий, причем правый фланг наступающей группы должен был быть обеспечен приданными до того армии частями Туркестанской кавалерийской бригады. До начала этой операции — 24 ноября армия должна была занять город Бобров. [333]
Срок начала операции — 26 ноября — не отвечал реально сложившейся обстановке, ибо группировка 8-й и 9-й армий требовала коренных изменений для выполнения поставленной задачи. В частности, для 8-й армии было бы удобнее выделить не 31-ю и 40-ю дивизии, как приказал командующий фронтом, а 31-ю и 15-ю с выводом 40-й дивизии, сильно ослабевшей за период борьбы у Боброва, в резерв. Но на это требовалось время, вследствие чего пришлось оставить в силе первоначальное распоряжение командующего фронтом.
К 27 ноября Бобров был занят, и белые отходили на юг от города, но части 9-й армии все еще не появлялись в указанном им Павловском районе. 28 ноября конный корпус Думенко находился еще в районе Абрамовки, т.е. более чем в 100 км к северу от назначенного района, а правофланговые дивизии 9-й армии — 21-я и 36-я — располагались в 20 км восточнее Бутурлиновки{196}. Прочие же части армии продолжали отходить на восток под давлением противника. К 1 декабря, когда наконец конный корпус Думенко появился в районе Калача, намереваясь действовать в дальнейшем в направлении на Павловск, 8-я армия занимала следующий фронт: правофланговые дивизии вышли на Лиски-Купянскую железную дорогу и заняли Бирюч; в центре части вели упорные бои за обладание станцией Евдаково (на Лиски-Ростовской железной дороге); на левом фланге 40-я дивизия успешно продвигалась к Павловску, 31-я дивизия — в районе Бутурлиновки.
До этого момента еще не чувствовалось содействия пехотных частей 9-й армии, которая правым флангом была в 15 км восточнее Бутурлиновки.
Наличие же на Павловском направлении группы нашей конницы отразилось, хотя и с сильным запозданием, благоприятно на действиях левого фланга 8-й армии, и последний получил наконец возможность принять участие в общем преследовании белых по всему фронту.
Действия конницы Буденного. После тяжелых и продолжительных боев у Воронежа, где был нанесен основательный удар белой коннице, после напряженной борьбы [334] у Касторной, протекавшей к тому же в крайне неблагоприятных условиях погоды, конный корпус Буденного, не получая отдыха, в котором усталые дивизии весьма нуждались, должен был приступить к выполнению своих задач по преследованию белых в южном направлении.
Действия красной конницы развивались вдоль железной дороги Касторная — Валуйки, и 18 ноября передовые части корпуса выходили на параллель Нижнедевицка, имея тесную связь с соседом слева — 12-й дивизией 8-й армии. Сильные разведывательные отряды корпуса подходили к станции Роговое в 15 км к северу от Старого Оскола.
Оперативная сводка корпуса от 20 ноября отмечает начавшуюся выгрузку эшелонов прибывающих с Царицынского фронта частей 3-го Кавказского корпуса генерала Улагая. С целью воспрепятствовать этой выгрузке и сорвать намеченную белыми операцию по противодействию наступлению красных, что, как мы увидим дальше, было последней картой белого командования — корпусу Буденного была поставлена задача: перерезать линию железной дороги южнее Старого Оскола и, действуя с востока и юго-востока, разбить противника и захватить Старый Оскол.
Намеченная операция удалась как нельзя лучше. Стремительным охватом города с востока часть белых была отрезана и взята в плен, остальные бежали на юг от Старого Оскола, непрерывно преследуемые нашей конницей в направлении на Новый Оскол. Последний был занят частями армии 25 ноября.
Одним из условий, имевших решающее значение для успеха конницы Буденного за период, начиная от боев под Старым Осколом и далее не только до полного разгрома Деникина, но и до конца 1920 г., на протяжении которого красная конница нанесла поражение белополякам на Правобережной Украине, была под стенами Львова и закончила разгромом Врангеля — является величайший по своему историческому значению факт организации Конной армии.
Гениальная мысль создания такой боевой армейской единицы, которой не знала еще ни одна армия старой и [335] новой эпохи, принадлежит товарищу Сталину, бывшему в то время, как знает читатель, членом РВС Южного фронта. Вот что пишет по этому поводу К. Е. Ворошилов:
«Следует еще остановиться на одном важнейшем историческом моменте, связанном на Южном фронте с именем товарища Сталина. Я имею в виду образование Конной армии. Это был первый опыт сведения кавалерийских дивизий в такое крупное соединение, как армия. Сталин видел могущество конных масс в гражданской войне. Он конкретно понимал их громадное значение для сокрушительного маневра. Но в прошлом ни у кого не было такого своеобразного опыта, как действие конных армий. Не было об этом написано и в ученых трудах, и поэтому такое мероприятие вызывало или недоумение, или прямое сопротивление. Но не таков Сталин: раз он был уверен в полезности и правильности своих планов, он всегда шел напролом в их осуществлении. И 11 ноября РВС республики получает следующее донесение от РВС Южфронта:«Реввоенсовету республики.
Реввоенсовет Южфронта в заседании своем от 11 ноября с. г., исходя из условий настоящей обстановки, постановил образовать Конную армию в составе 1-го и 2-го конных корпусов и одной стрелковой бригады (впоследствии добавить и вторую бригаду).
Состав Реввоенсовета Конармии: командарм товарищ Буденный и члены: товарищи Ворошилов и Щаденко.
Справка. Постановление Реввоенсовета Южфронта от 11 ноября 1919 г. № 505/а.
Означенное просим утвердить».
Конная армия была создана, несмотря и даже вопреки желанию центра. Инициатива ее создания принадлежит товарищу Сталину, который совершенно ясно представлял себе всю необходимость подобной организации. Исторические последствия этого шага хорошо всем известны.
К концу ноября, когда конная армия окончательно закрепила за собой обладание районом Нового Оскола, [336] а фланги соседних армий подтягивались к Ново-Оскольской параллели, силы белых были безнадежно разъединены, и дальнейшие попытки их соединиться вновь для организации совместного отпора красным были обречены на гибель.
Противодействие белых
Политико-моральное состояние белых войск. Выше мы показали, как недешево достались красным захват инициативы, приостановка наступления белых и переход в контрнаступление. Целый месяц шла ожесточенная борьба с переменным успехом, но к концу ноября успех красного оружия явно обозначился по всему фронту, и только участок левого фланга 8-й армии несколько отставал от общего развития наступления и преследования.
Что же представляла собой к этому времени отходящая белая армия?
Мы видели, что в период наибольшего развития успехов политико-моральный облик Добровольческой армии имел уже совершенно другой характер, чем в апреле — мае. Если Донская армия при всех своих крупных недостатках во все периоды ведения борьбы сохраняла все же однородность как рядового, так и офицерского состава, то Добровольческая армия еще с июля постепенно начала терять свой былой состав и обволакивалась массой мобилизованного крестьянства. Плоды этого процесса пожинало теперь белое командование. Армия с каждым шагом движения назад разваливалась все более и более. Полки теряли свое лицо, дивизии переставали существовать, о былом порыве вперед не было и речи; дезертирство и сдача в плен десятками и сотнями бойцов стали обычным явлением; дезорганизованный тыл и совершенно неналаженный снабженческий аппарат резко усугубляли моральный упадок армии и лишали ее последней боеспособности. Особенности времени года и, погода окончательно надломили силы и дух белых армий.
Все эти условия особенно тяжело отражались на коннице. Вот что пишет один из начальников дивизий корпуса [337] Юзефовнча, генерал Чекатовский, в докладе командующему Добровольческой армией в начале декабря:
«... В этом докладе не будет ни одного слова преувеличения. Конский состав дивизии дошел до полного изнурения. Выйдя в поход в июле, до сих пор дивизия имела 5–6 дней, которые она стояла на месте... В настоящее время лошади являются обузой для всадника, они на каждом шагу скользят и падают, так как все дороги в настоящий момент сплошной лед, а замерзшие вспаханные поля для движения невозможны. Скорость движения полков — 3 версты в час. Конные батареи впрягли в орудия все, что было возможно, до офицерских лошадей включительно, а офицеры ходят пешком... Если существует мнение, что в тылу есть пополнения, не использованные частями на фронте, то это несправедливо. Все, что возможно взять из тыла, сколачивается и привозится в полки. Но эти пополнения прибывают частями по 20–50 чел. и за несколько дней незаметно тают. Примером может служить 1-я бригада, которая 28 ноября имела 146 шашек, а сегодня, 2 декабря{197}, после боя у Ракитной имеет 141 шашку... Не желая вводить в заблуждение высшее командование громкими названиями «бригада, дивизия», так как с этими наименованиями даются и задачи, я считаю своим долгом доложить, что 1-я кавалерийская дивизия представляет собой не боевую единицу, способную для выполнения каких-нибудь боевых задач, а лишь небольшую вымученную часть, которая своей численностью едва ли достигает численности полка слабого состава»{198}.
Не лучше было положение корпуса Мамонтова, о котором генерал Улагай писал: «Я уже доносил, а теперь повторяю, что в общем конницы у нас нет. Рассчитывать на что-либо серьезное от конной группы совершенно нельзя»{199}.
Все командиры частей рисовали приблизительно одну и ту же картину полного развала армий, и надежд [338] на возрождение, на организацию серьезного сопротивления безудержному натиску красных командование белых питать не могло.
Тем не менее оно делало последние отчаянные попытки зацепиться за какой-либо рубеж и хоть немного оправиться от нанесенных ударов для продолжения борьбы.
Состояние белого тыла. В главе 8-й мы достаточно подробно осветили состояние тыла белых осенью 1919 г. Теперь, в декабре, развал достигал своего апогея, и у Деникина, как и у его «правительства», не было средств для борьбы со всеми «традициями беззакония», окончательно внедрившимися в жизнь белого тыла. Здесь мы встречаемся снова с одним из основных противоречий, обусловивших гибель деникинщины: деникинская армия могла бороться только при здоровом тыле, деникинский тыл мог быть здоровым только при побеждающей армии. Развал армии вызвал полнейшую катастрофу в состоянии тыла, а последнее окончательно уничтожало боевую мощь войск.
О состоянии тыла так пишет генерал Врангель:
«... В стране отсутствовал минимальный порядок. Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администрации на местах был совершенно не удовлетворителен. Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. Сложный вопрос нарушенного смутой землепользования многочисленными, подчас противоречивыми приказами главнокомандующего не был хоть сколько-нибудь удовлетворительно разрешен. Изданными в июне правилами о сборе урожая трав правительством была обещана половина помещику, половина посевщику, из урожая хлебов 2/3, а корнеплодов 5/6 посевщику, а остальное помещику. Уже через два месяца этот расчет был изменен и помещичья доля понижена до 1/5 для хлебов и l/10 для корнеплодов. И тут в земельном вопросе, как и в других, не было ясного, реального и определенного плана правительства. Несмотря на то, что правительство обладало огромными не поддающимися учету естественными богатствами страны, курс денег беспрерывно падал, и ценность жизни быстро возрастала». [339]
В этом кругу Деникин вместе с его «Особым совещанием» бессильно бился в полной растерянности, совершенно не зная, на какие слои общественности можно было опереться, «какая же политическая или общественная группа могла принять на свои плечи бремя власти»{200}.
Та полнейшая идейная неразбериха, которая слагалась в результате желания прикрыть монархические устремления руководящей группы и получила наименование «коалиции», — теперь должна была уступить место другому государственному образованию. Какому же?
С точки зрения Деникина, «коалиция» являлась выражением русского либерализма, а поскольку теперь создавалось грозное положение на фронте, то «либеральничать дальше было недопустимо». Впрочем, Деникин с полной откровенностью признается в своем неуменьи и растерянности в этот период. По поводу приведенных нами его слов он говорит, что это означало «невозможность опереться на либералов, нежелание передать власть всецело в руки правых, политический тупик и личную драму правителя»{201}.
Последний все же считал, что найти какой-либо выход необходимо, и распустил Особое совещание, установив военную диктатуру.
Совершенно ясно, что декретировать военную диктатуру нельзя. Военный диктатор силен и представляет собой власть не программными декларациями, а мощью штыков в первую очередь, а их-то как раз у Деникина не было. Армия безнадежно отходила и, отходя, распылялась. И власть Деникина пала, как только окончательно определилась невозможность продолжения вооруженной борьбы.
Попытки белых оказать сопротивление. Красные считали главнейшей своей задачей за описываемый период такую организацию преследования, при которой отступавшие не смогли бы получить возможность зацепиться за какой-либо рубеж и остановиться. Белые стремились оторваться от непрерывно нападающего противника, найти подходящий для обороны рубеж, собрать ударную [340] группу из сохранивших хотя бы остатки боеспособности войск и контрманевром вынудить красных к приостановке наступления.
В середине ноября белому командованию это представлялось еще возможным.
Внимание последнего естественно сосредоточилось на ударной группе красных — Конной армии Буденного, подкрепленной двумя стрелковыми дивизиями. Именно навстречу движению красной конницы предполагалось бросить свежие части. Командующий Кавказской армией генерал Врангель 1 ноября нового стиля телеграммой № 03533, посланной начальнику штаба главнокомандующего, предложил перебросить из состава Кавказской армии 3–6 конных дивизий на Курское направление.
Деникин отверг это предложение, ограничиваясь снятием с Царицынского участка двух дивизий. Последние, как мы уже видели, начали прибывать на фронт в двадцатых числах ноября, причем Деникин решил усилить намечавшееся сосредоточение за счет частей, снимаемых с северо-востока и Сочинского фронта. Все эти мероприятия позволяли сосредоточить против Буденного в районе Вол-чанск — Валуйки отряд силой в 7000 сабель, 3000 штыков, с 5~8 орудиями, и снабдить его танками, бронепоездами и авиационными средствами. Генерал Врангель находил такое сосредоточение недостаточным и настойчиво предлагал снять с Царицынского фронта еще две кавалерийские дивизии и образовать из собиравшейся группы отдельную конную армию с ним самим во главе. Однако Деникин и с этим предложением Врангеля не счел возможным согласиться. Вместо этого он снимает окончательно спившегося и «разложившегося» генерала Май-Маевского и назначает командующим Добровольческой армией генерала Врангеля.
В обоих случаях Деникин принял половинчатое решение. И как всегда бывает, середина оказалась вовсе не золотой. Медленно проходившее сосредоточение не давало требуемого эффекта на фронте, а непрекращавшийся натиск красной конницы сравнительно легко разбивал отдельные попытки белых оказать сопротивление на Купянском направлении. Линия, намеченная Врангелем, во [341] всех отношениях более соответствовала той оперативной обстановке, какая складывалась осенью на фронте. Соответствующее политическое обеспечение операции, своевременное сосредоточение крупных конных масс на центральном к Москве направлении открывали белым неплохие перспективы, но Деникин не сумел этим воспользоваться. Как летом в Московской директиве он бесконечно растягивал свои армии в пространстве, так и теперь он опасался за Царицынское, Воронежское, Курское и Киевское направления и нигде не смог сосредоточить должного превосходства в силах. Из сосредоточения ударной группы в центре, на которое возлагалось бесконечное количество надежд, ровным счетом ничего не вышло.
Армии южного фронта в декабре 1919 г.
Разгром Мамонтовской группы. В задачи ударной группы конницы противника, сосредоточенной в районе к югу от Нового Оскола, входила не только приостановка движения конницы Буденного, но и контрманевр в тыл правого фланга армии в районе Бирюч и левого фланга 13-й армии. Но тесная увязка действий красной конницы с 13-й армией ликвидировала эту попытку в самом ее зарождении, и в результате боев к 9 декабря 10-я дивизия Мамонтовского корпуса оказалась наголову разбитой и, оставляя сотни пленных и десятки орудий, бежала на юг.
Преследуя противника, конница Буденного 9 же декабря заняла Валуйки и получила задачей занятие не позднее 12 декабря Купянска{202}.
8-й и 13-й армии предлагалось выполнять прежде поставленные задачи, согласуя свои действия с продвижением Конной армии.
Причины этой новой крупной неудачи белых лежат прежде всего в том отчаянном развале, который на данной стадии развития операции охватил все части белого боевого организма. Момент выполнения проекта Врангеля о снятии значительных сил с Царицынского фронта был выбран несомненно неудачно. Самое сосредоточение [342] проходило под знаком срыва его красной конницей; части белых, как мы видели, разваливались окончательно. Вот как описывает бегство белых генерал Науменко, временно заменявший ушедшего с поста комкора генерала Мамонтова:
«... колонна донцов бежала, преследуемая одним полком, шедшим во главе конной колонны. Все попытки мои и чинов штаба остановить бегущих не дали положительных результатов, лишь небольшая кучка донцов и мой конвой задерживались на попутных рубежах, все остальные неудержимо стремились на юг, бросая обозы, пулеметы, артиллерию. Начальников частей почти не видел, раздавались возгласы казаков, что начальников не видно и что они ускакали вперед»{203}.
Но помимо этого Деникин делает ряд ошибок в организации этой группы, пагубно отразившихся на ее действиях. Объединив донцов и кубанцев в одну группу, Деникин назначил командиром ее генерала Улагая, что сильно озлобило Мамонтова, который был все же очень популярен среди донских казаков. Мамонтов подал рапорт о своем нежелании подчиняться Улагаю и самовольно бросил корпус. Обстоятельство это имело весьма существенное значение, ибо если кто-либо мог воодушевить казаков и сдержать их паническое бегство, то это был только Мамонтов.
Дальнейшее развитие преследования. Говоря об ошибке Деникина в назначении генерала Улагая, мы далеки от мысли предполагать, что назначение того или иного лица могло привести к другим результатам кампании. Мамонтов мог только затруднить действия Буденного, замедлить общее продвижение красных, но не коренным образом повлиять на исход операции. Но теперь Деникин, окончательно растерявшийся под влиянием событий на фронте и в тылу, хватается за всякую видимую возможность спасения. В данный момент он почувствовал, что командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский не на месте. Последний в самом деле мало отвечал своему назначению, ибо, несмотря на ряд выдающихся боевых качеств, он был безнадежным алкоголиком и предавался непрерывным кутежам. Об этом Деникин не мог не знать [343] и раньше, но пока армия имела успех, он молчал и предоставлял все естественному течению. Теперь же, в первой половине декабря, во главе Добровольческой армии был поставлен генерал Врангель.
К этому времени обстановка на фронте складывалась следующим образом.
Перед фронтом 12-й армии белые, разделавшись с Петлюрой, получили возможность увеличить свои силы 2-м Галицийским корпусом, перешедшим на сторону белых. Вследствие этого 12-й армии пришлось преодолевать значительное сопротивление на Киевском направлении, а к 10 декабря левый фланг армии был даже несколько оттеснен к северу.
Но на всем остальном фронте успех беспрерывно развивался, и к 12 декабря красные заняли Валки, Харьков, Волчанск, Валуйки и Евстратовку.
В этот день командюж отдал директиву № 188 оп. 970, в которой ставил армиям фронта следующие задачи:
12-й армии — овладеть городом Киевом и выйти на ранее указанную линию Казатин — Белая Церковь — Киев, причем левобережная группа должна была занять Черкасы — Кременчуг.
14-й армии — занять Полтаву, для чего должна была быть использована только что переброшенная в армию 45-я дивизия, а прочим частям наступать на линию Лозовая — Чаплино — Бердянск с задачей не допустить отхода белых, оперирующих на левом берегу Днепра, в Донецкий бассейн.
13-й армии (без 9-й дивизии) — наступать на линию Славянск — Юзово — Ново-Николаевская, имея основной задачей овладение Донецким бассейном.
Конармии Буденного с приданными ему 9-й и 12-й стрелковыми дивизиями — стремительным продвижением занять Донбасс (железнодорожный узел Попасное — Дебальцево — Иловайская) и отрезать все пути отхода белых в Донскую область; следующей задачей ставилось занятие Таганрога.
6-й армии (без одной дивизии) — овладеть районом Луганска{204}. [344]
Небезынтересно отметить, как оценивал создавшуюся к этому времени обстановку на фронте генерал Врангель
Мы приведем следующий его документ:
КОМАНДУЮЩИЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИЕЙ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ БАРОН П. Н. ВРАНГЕЛЬ, Декабря месяца, 11-го дня, 1919 г.Главнокомандующему Вооруженных сил Юга России
РАПОРТ
События развиваются с чрезвычайной быстротой, и неблагоприятно сложившаяся для нас на фронте обстановка становится грозной. Наш фронт разрезан пополам и армии отходят двумя группами на ЮВ и ЮЗ. Необходимо принять крупные решения. С своей стороны полагаю необходимым:
1. Правую группу армий постепенно отводить на линию реки Сал и Дон, сохранив плацдарм на правом берегу реки по линии устье реки Миуса — Новочеркасск. Спешно укреплять указанный фронт, объявив рабочую повинность населению. Одновременно подготовлять узлы сопротивления по линии реки Маныч и укреплять район Новороссийска.
2. Кавказскую, Донскую и Добровольческую армии, по отводе на означенную линию, свести в одну армию из 4 корпусов (Добровольческий, 1-й Кубанский и два Донских) под Вашим непосредственным управлением. Все лишние штабы расформировать, направив чинов в строй.
3. Из войск левой группы составить отдельный Крымский корпус.
4. Немедленно объявить сполох на Дону, Кубани и Тереке, возложив руководство сбором пополнений на популярных генералов соответствующих войск.
5. Готовясь всеми силами к продолжению борьбы, одновременно безотлагательно подготовлять все, дабы в случае [345] неудачи не быть застигнутыми врасплох, выполнить лежащее на нас нравственное обязательство и сохранить кадры армии и часть технических средств, для чего ныне же войти в соглашение с союзниками о перевозке, в случае необходимости, армии в иностранные пределы, куда при первой же возможности начать эвакуацию матерей, жен и детей офицеров, отдающих Родине жизнь. Их спасение — вопрос нашей чести.
Генерал-лейтенант барон Врангель
Таким образом, мы видим, что командование Южным фронтом продолжало правильно и настойчиво развивать основную идею своего решения — разъединить донцов и добровольцев и уничтожить их по частям, причем задача разъединения по-прежнему лежала на коннице Буденного, которая на этот раз была усилена двумя сильными стрелковыми дивизиями (особенно 12-я дивизия, только что укомплектованная Алатырской бригадой и насчитывающая в своем составе 4500 штыков).
В приведенной директиве фронтовое командование отдельным пунктом поставило перед армиями задачи по выделению особых армейских групп резерва, причем армиям было приказано иметь эти группы за своими левыми флангами. Это указание имело весьма существенное значение, ибо именно резервами удалось преодолеть все неожиданно возникавшие препятствия на пути продвижения армий. Указание это было выполнено: 14-я армия выделила в резерв Латышскую дивизию, 13-я — 3-ю стрелковую дивизию, а 8-я имела фактически в резерве две дивизии — 15-ю и 13-ю.
Для защиты Донецкого бассейна Деникин мобилизует все силы, и ему удается к 20 декабря сосредоточить в районе Бахмут — Попасное значительные группы: около трех кавалерийских корпусов и две стрелковых дивизии при поддержке большого количества бронепоездов оказывают сильное сопротивление ударной группе фронта. Началась упорная борьба за обладание Донецким бассейном, которая дала возможность белым вывести остатки живой [346] силы из-под ударов 13-й и 14-й армий и отойти к Ростову за линию реки Дон.
Поставленные фронту директивой командюжа № 188 задачи были выполнены полностью к 10 января. Занятием Таганрога и Ростова фактически заканчивалась борьба с деникинщиной, ибо весь дальнейший период кампании разделился на два самостоятельных объекта — борьба за Крым с очищением Правобережья и окончательное уничтожение остатков белых сил, отходящих на Кубань.
В тот же день, 10 января 1920 г., Реввоенсовет фронта отдал следующий приказ:
ПРИКАЗ АРМИЯМ ЮЖНОГО ФРОНТА РСФСР№ 19
Курск 10-го января 1920 года
Основная задача, данная войскам Южного фронта, — разгром Добровольческой армии противника, овладение Донецким бассейном и главным очагом южной контрреволюции, Ростовом — выполнена. Наступая зимой по глубокому снегу и в непогоду, перенося лишения, доблестные войска фронта в два с половиной месяца прошли с упорными боями от линии Орла до берегов Азовского моря свыше семисот верст. Добровольческая армия противника, подкрепленная конницей Мамонтова, Шкуро, Улагая, разбита, и остатки ее бегут по разным направлениям. Армиями фронта захвачено свыше сорока тысяч пленных, семьсот пятьдесят орудий, тысяча сто тридцать пулеметов, двадцать три бронепоезда, одиннадцать танков, четыреста паровозов, двадцать тысяч двести вагонов и огромное количество всякого рода военного имущества. Реввоенсовет Южного фронта, гордясь сознанием боевого могущества и силы красных армий Южного фронта, шлет всем доблестным героям красноармейцам, командирам, комиссарам свой братский привет и поздравляет с блестящей победой над самым злейшим врагом рабочих и крестьян — армией царских генералов и помещиков. Да здравствует непобедимая Красная армия!
Командюж Егоров
Член РВС Южфронта И. Сталин
Наштаюж Петин [347]
Выводы
Рассмотренный нами период боевых действий армий Южного фронта с начала октября 1919 г. и до середины января 1920 г. носит вполне законченный характер ряда последовательных операций, получивших полное завершение в организации решительного и победного преследования разбитого противника, причем боевое и моральное состояние последнего достигло такой степени разложения, при которой немыслимо было оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления наступающему.
Тот полный и решительный успех, каким увенчалась эта борьба, обусловливался многими причинами, из которых главнейшими надо признать две:
1. Преследование, которое было организовано так, что противник нес беспрерывные поражения и тяжелые потери. Войска фронта не только гнали перед собой белых, но вели длительные и тяжелые бои, завершавшиеся каждый раз победой красных и новым отходом белых.
2. Степень политико-морального разложения сил всех белых армий, которое, развиваясь и углубляясь, достигло своего апогея.
На протяжении всего нашего исследования мы пытались наиболее полно и наиболее исторически-правдиво выявить истинную сущность причин поражения белых и решительного успеха красных. Рассмотрим, к каким же выводам можно придти в этом направлении при оценке действий сторон в этот период решительных боев с октября 1919 г. по февраль 1920 г.
План красного командования. Основная цель, которой задавалось красное командование — разбить и уничтожить Добровольческую армию с отделением ее от прочих составных частей вооруженных сил Юга России — нашла свое выражение в плане, разработанном командованием Южного фронта. Со всей откровенностью надо сказать, что грандиозность этой задачи далеко не в полной мере соответствовала тем силам и средствам, коими Южный фронт располагал к моменту начала проведения этого плана. И соотношение сил, и их расстановка не могли [348] дать прочной гарантии в достижении успеха. Однако выполнимость этого плана была в гораздо более значительной степени реальна, нежели выполнимость предыдущего плана красных, разработанного в июле.
В чем заключается наиболее существенное отличие октябрьского плана от летнего? Положение армий летом было, несомненно, значительно устойчивее, нежели в октябре. Августовское наступление началось в результате почти полуторамесячной подготовки, с определенного, заранее намеченного исходного положения, пополненными, освеженными и отдохнувшими войсками. Состояние армий в октябре было значительно хуже, так как армии фронта отступали под сильнейшим давлением белых уже в течение месяца; для подготовки наступления не было дано ни одного дня, большинство дивизий 14-й, 13-й и 8-й армий окончательно теряло всякую сопротивляемость. И тем не менее наступление в августе захлебнулось через две недели после своего начала, а октябрьское закончилось полным успехом.
Было бы величайшей неосторожностью утверждать, что только удачный стратегический замысел осеннего наступления явился причиной этого успеха.
Было много причин, о которых мы уже не раз говорили и о которых еще скажем ниже, но, конечно, и стратегический замысел в оперативных планах кампании не мог не сыграть своей определенной роли. Летний план кампании со всей отчетливостью ставил армиям Южного фронта цели территориально-экономического порядка: разгром базы Деникина — Кубани. Для этой задачи, безусловно, имеется свое обоснование, ибо значение Кубани было все же очень велико для Добровольческой армии. Но красное командование здесь игнорировало Добровольческую армию как силу, могущую не только помешать выполнению предпринимаемой операции, но и имевшую весьма агрессивные намерения, стремившуюся к захвату политико-экономического центра пролетарской революции — Москвы.
План осеннего наступления Южного фронта избрал объектом как раз Добровольческую армию — живую силу, и всю сумму своих усилий красные армии сосредоточивали на этой живой силе. [349]
За весь период этого наступления действия Юго-Восточного фронта имели второстепенный характер, причем относительность результатов их явствует из следующих обстоятельств: армии Юго-Восточного фронта не смогли оказать боевой помощи 8-й армии, в которой последняя так нуждалась; кроме того, Деникин имел возможность снимать кубанские части, действовавшие против 10-й армии, и направлять их на центр. А между, тем по мысли главного командования именно на Юго-Восточном фронте продолжала лежать задача нанесения белым армиям южной контрреволюции главного удара, о чем свидетельствуют и приведенный нами разговор по прямому проводу с командующим Юго-Восточным фронтом в октябре и выпущенная С. С. Каменевым брошюра «Очередные военные задачи»{205}, где автор прямо указывает, что главный удар должен был наноситься от Царицына с задачей отбросить Добровольческую армию от Донской.
Та же мысль еще ярче выступает при подсчете посланных на фронты пополнений: за ноябрь и декабрь Южный фронт получил всего 113 эшелонов, тогда как Юго-Восточный — 168 эшелонов.
Последнее оказывало уже непосредственное влияние на ход операций, ибо читатель помнит, как часто командование Южным фронтом оказывалось в почти безвыходном положении из-за недостатка живой силы.
Таким образом, командование Южным фронтом встречало весьма значительные трудности при разрешении поставленной ему задачи.
Это обстоятельство сказалось прежде всего в тех изменениях, какие вносились в план в процессе его разрешения. Изменение направлений удара Латышской дивизии, изменение направления конницы Буденного явились результатом, с одной стороны, недостатка сил, а с другой стороны — шаткого морального состояния прочих частей фронта. Указанные изменения представляются нам вполне естественными при проведении всякого иного плана. Стремление рассматривать план как нечто незыблемое при современных средствах управления будет неправильным. [350]
Гибкость управления заключается в чутком реагировании на происходящие на фронте события.
К тому же во всех имевших место на Южном фронте изменениях первоначального замысла основная мысль плана оставалась неизменной, и целеустановка действий всех составных частей фронта изменениям не подвергалась.
Последовательность в разрешении задач. То обстоятельство, что красное командование, задаваясь столь грандиозной целью как уничтожение живой силы, не мыслило себе одним скачком добиться нужных результатов, а разделило свои действия на несколько этапов, представляет, на наш взгляд, наиболее положительную сторону кампании. Выявленные нами при изложении событий три этапа представляют собой тот последовательный ход этих событий, который привел к намеченному успеху красного оружия. Однако было бы неверно искать в действиях Южного фронта резкого разграничения этих трех этапов одного от другого. Иначе, впрочем, и не могло быть.
Основными этапами ряда завершенных операций являлись:
а) Исходная операция: действия ударной группы совместно с внутренними флангами 14-й и 12-й армий, обеспечившие остановку наступления белых, переход в контрнаступление, нанесение сильного удара белым и очищение от них Орловско-Курского плацдарма.
б) Решительная операция 8-й армии и конного корпуса по «разрезанию» белых армий: преодоление сопротивления белых, уничтожение конницы Шкуро и Мамонтова, форсирование Дона, оказание помощи первой операции и движение конницы, поддержанной внутренними флангами 13-й и 8-й армий, в южном направлении от параллели Курск — Касторная.
в) Преследование противника с попутным уничтожением его живых сил.
Таким образом, каждое отдельное звено операций состояло в свою очередь из разнообразных элементов, которые в значительной мере перекрывали друг друга и оказывали разнообразное влияние на ход событий. В нашем изложении мы подчеркивали также ту степень взаимозависимости [351] операций, которая фактически и обусловила успех. Конница Буденного вышла и заняла Касторную, потому что фланги 13-й и отчасти 8-й армии продвинулись вперед. А продвижение обеих этих армий было в значительной степени обусловлено движением и действиями Буденного. Таким образом, отдельный этап операции не начинался тогда, когда заканчивался предыдущий, а как бы врастал в него, зарождался в нем и, развиваясь, давал в свою очередь начало новому этапу.
Именно с этой точки зрения неверно то изображение всего хода событий на Южном фронте осенью 1919 г., какое дано в труде «Как сражалась революция»; о концепции автора этого труда мы уже имели случай упоминать. Приведенные нами в главе 8 документы в полной мере подтверждают отсутствие того замысла, о котором говорится в этом труде. Назвать то положение, какое армии занимали в начале октября, «клином» — это значит, на наш взгляд, не отобразить действительного начертания линии фронта, а желание «срезать его у обоих оснований» говорило бы просто о некотором недомыслии соответствующего командования.
В действительности армии фронта располагались в двух отдаленных друг от друга значительным пространством группах: одна группа, состоящая из 14-й и 13-й армий, фронтом на юг и юго-восток, и другая группа, состоящая из 8-й армии и корпуса Буденного, фронтом на юго-запад. Расстояние между внутренними флангами этих групп превышало 130 км. И в этом разрыве, не заполненном красными ничем (кроме слабого отряда Фабрициуса, который жался к левому флангу 13-й армии), действовали весьма крупные силы белых — конный корпус Шкуро.
Срезать такой клин было бы бесплодным занятием, тем более что направления ударных групп, как мы уже говорили, были далеки от оснований этого «клина».
Преследование. С 23 октября, когда фактически начался решительный отход белых, до 9 января, когда был прочно занят Ростов, красные войска прошли свыше 750 км, продвигаясь в сутки в среднем на 10 км. Преследование это отличалось той характерной особенностью, что во время продвижения наступающие войска непрерывно наносили [352] крупные поражения белым. И если, несмотря на полнейшую настойчивость, проявленную красным командованием в организации преследования и в проведении своей основной идеи до конца, части Добровольческой армии все же сумели соединиться с донцами и отступить за Ростов, то состояние их, количественное и качественное, было таково, что дальнейшая борьба с ними не представляла бы значительных трудностей, если бы не крайне тяжелые условия, в которых находились части самого наступающего Войска.
В октябре 1919 г. белые, как мы указывали, имели в Добровольческой армии свыше 27 000 бойцов, около 300 орудий и свыше 1000 пулеметов. В январе 1920 г. та же армия, сведенная распоряжением Деникина в корпус, насчитывала не более 8000 бойцов при 50 орудиях и 200 пулеметах, причем и эти оставшиеся бойцы были в сильнейшей степени разложены и не представляли собой сколько-нибудь боеспособной силы. Такой результат стратегического преследования объясняется прежде всего, тем, что добровольцы отступали не на свою базу, каковой в действительности не имелось вовсе, и с каждым шагом отхода они все более и более теряли лицо реальной боевой силы. Условия времени года, страшная эпидемия тифа (уже к 1 декабря в лечебных заведениях военно-санитарного ведомства Юга России состояло 42 733 раненых и больных) и наличие крупнейших повстанческих движений в том тылу, куда отступали белые, дополняли ту цепь оперативных неудач, которые привели белую армию в столь плачевное состояние.
Насколько бы тяжело ни было положение красных, армий, которые, пройдя с боями те же 750 км, не получая значительных подкреплений, попали в полосу, зараженную тифом, и лишились железнодорожной связи с центрами (разрыв между армиями и центром превышал 400 км), — боевой дух войск, их готовность к дальнейшей борьбе обеспечили красному командованию полное завершение разгрома деникинщины в ближайший промежуток времени и переход к разрешению новых сложных политических, стратегических и оперативных проблем в борьбе с другим уже противником. [353]